Маллореон (№1) - Часовые Запада

Один из фанатиков запрыгнул на большой камень, натягивая лук со стрелой, нацеленной прямо в Гариона, но Белгарат слегка махнул левой рукой, и лучник вдруг стал по длинной пологой дуге заваливаться назад, пока не перевалился через край обрыва. Его стрела, никому не причинив вреда, улетела куда-то в воздух, а сам он с криком рухнул в пенистые волны.

— Не забудьте, мне нужны несколько живых, — резко напомнила им Полгара, так как резня грозила выйти из-под контроля.

Кейл зарычал, с трудом отражая удар отчаявшегося черекца. Его левый кулак, описав плавную кривую, крепко ударил противника в висок, и тот, завертевшись, упал на землю.

Дарник использовал свое любимое оружие — надежную дубинку фута в три длиной. Он ловко выбил меч из рук фанатика и крепко приложил его дубинкой по голове. Взгляд того помутился, и он неуклюже повалился на землю. Белгарат обозрел схватку, выбрал подходящего кандидата и поднял его в воздух футов на пятьдесят. Воспаривший таким образом человек сначала не понял, где он теперь находится, и продолжал наносить удары в окружавшую его пустоту.

Битва закончилась скоро. Малиновые лучи заходящего солнца осветили алую кровь, запятнавшую землю на краю утеса; кругом валялись обломки мечей и куски окровавленной медвежьей шкуры.

— Мне стало в некотором роде полегче, — заявил Гарион, вытирая меч о меховое одеяние одного из убитых фанатиков-черекцев. Он обратил внимание, что и Шар сиял, испуская, если можно так сказать, лучи злого удовлетворения.

Полгара холодно оглядывала двоих нападавших, лежащих сейчас без сознания.

— Эти двое поспят некоторое время, — заметила она, отодвигая одному из них веко, чтобы взглянуть на помутневший зрачок под ним. — Спусти этого вниз, отец, — сказала она, указывая на того воина, который все еще висел в воздухе. — Если можно, не по частям, а одним куском, я хочу его допросить.

— Конечно, Пол. — Глаза старика сверкали, на губах играла почти счастливая улыбка.

— Отец, — покачала она головой, — ты когда-нибудь станешь взрослым?

— Ну что ты, Полгара, — сказал он насмешливо. — Что ты такое говоришь. Я еще совсем мальчик. Подумаешь, семь тысяч лет.

Летающий фанатик наконец осознал свое положение и выронил меч. Он стоял в воздухе без всякой опоры, от ужаса его глаза готовы были выскочить из орбит, его трясло. Когда Белгарат осторожно опустил его на землю, он тут же упал на колени и свернулся в дрожащий комок. Старик крепко схватил его за тунику на груди и грубо поднял с земли, так, что он наполовину стоял, наполовину висел.

— Ты знаешь, кто я? — грозно спросил Белгарат, приблизив лицо к лицу трясущегося пленника.

— Ты… я…

— Знаешь? — Голос Белгарата прозвучал резко, как удар бича.

— Да, — задыхаясь, произнес пленник.

— Значит, ты понимаешь, что, если попытаешься убежать, я снова подвешу тебя в воздухе, да там и оставлю. Ты понял, что я могу сделать это, правда?

— Да.

— Не понадобится, отец, — ледяным тоном сказала Полгара, — этот человек будет очень сговорчив.

— Ничего я не скажу, ведьма, — заявил пленник, диким взглядом смотря на нее.

— О нет, друг мой, — сказала она ему с холодной улыбкой. — Ты расскажешь все. Если мне понадобится, ты будешь говорить целый месяц, не останавливаясь. — Полгара пристально посмотрела на него и левой рукой сделала какой-то малозаметный жест перед его лицом. — Смотри сюда, друг мой, — велела она ему, — и радуйся.

Бородатый фанатик Медвежьего культа уставился в пустой воздух прямо перед собой, и кровь отлила от его лица, оно исказилось от ужаса, и пленник закричал, попятившись назад. Полгара мрачно произвела, еще один жест по-прежнему вытянутой рукой, и пленник остановился.

— Тебе не убежать от него, — сказала она. — Если ты не будешь говорить прямо сейчас, оно так и будет стоять перед твоим лицом, пока тебе не придет пора умирать.

— Убери это! — кричал черекец. — Пожалуйста, я скажу все-все!

— Интересно, где она этому научилась, — тихо сказал Белгарат Гариону. — У меня ни разу не получалось, сколько я ни пытался.

— Теперь он скажет тебе все, что знает, Гарион, — обратилась к нему Полгара. — Он хорошо понял, что случится, если он не будет говорить.

— Что вы сделали с моим сыном? — сурово спросил Гарион у напуганного пленника.

Пленник сглотнул и вдруг гордо выпрямился.

— Он теперь так далеко, что ты не достанешь его, король Ривы.

Гарион ощутил, как в нем снова поднимается гнев, и не раздумывая потянулся к плечу за мечом.

— Гарион! — резко сказала Полгара. Черекец отшатнулся, побледнев.

— Твой сын жив, — сказал он поспешно. Потом его лицо приняло самодовольное выражение. — Но когда ты в следующий раз встретишься с ним, он убьет тебя.

— Что ты говоришь?

— Ульфгар спрашивал у оракула. Ты не тот ривский король, которого мы ждали столько веков. Следующий король Ривский объединит Алорию и поведет нас на королевства Юга. Это твой сын, Белгарион, и он поведет нас, потому что будет взращен в нашей вере.

— Где мой сын? — закричал Гарион.

— Там, где ты никогда не найдешь его, — насмехался пленник. — Мы воспитаем его в правильной вере, как и подобает алорийскому монарху. А когда он вырастет, то придет и убьет тебя, и возьмет свою корону, свой меч и свой Шар из твоей руки, руки узурпатора. — Глаза его вылезли из орбит, он дрожал в религиозном экстазе, на губах его выступила пена. — Ты умрешь от руки своего сына, Белгарион Ривский, — визжал он. — И король Гэран поведет всех алорийцев против неверующих жителей юга, как говорил нам Белар.

— Так мы многого не добьемся, — сказал Белгарат. — Дайте мне попробовать. — Он повернулся к пленнику, диким взглядом смотревшему на него. — Что ты знаешь про этого Ульфгара? — спросил он его.

— Ульфгар — Повелитель Медведя, и он более могуч, чем даже ты, старик.

— Интересное сообщение, — пробормотал Белгарат. — Ты встречал когда-нибудь этого великого волшебника или хотя бы видел его, если уж на то пошло?

— Ну… — начал пленник и осекся.

— Давай говори. Как ты узнал, что он велел тебе прийти сюда и похитить сына Белгариона? Пленник закусил губу.

— Отвечай мне!

— Он послал сообщение, — угрюмо ответил черекец. Гариону пришла в голову неожиданная мысль.

— Это твой Ульфгар велел убить мою жену? — требовательно спросил он.

— Жену! — фыркнул фанатик. — Никакой алориец не возьмет в жены толнедрийскую полукровку. Ты, наследник Железной Хватки, должен знать это лучше, чем кто-либо другой. Конечно, мы пытались убить твою толнедрийскую бабу. Это был единственный способ избавить Алорию от заразы, которую ты принес сюда.

— Ты начинаешь меня злить, приятель, — угрожающе произнес Гарион. — Не надо, это опасно.

— Вернемся к сообщению, — сказал Белгарат. — Ты говоришь, что младенец — там, где мы не сможем найти его, но ты-то здесь, не так ли? Могло быть так, что реальным похитителем был человек, привезший послание, а ты со своими приятелями — простые подручные?

Глаза фанатика стали совсем дикими, и он начал озираться, как пойманный в ловушку зверь. Его снова забила крупная дрожь.

— Мне кажется, мы подошли к вопросу, на который ты, друг, не хочешь отвечать, — предположил Белгарат.

Вдруг произошло нечто странное и неожиданное. Пленник завизжал, дико глянул на Белгарата, резко повернулся, сделал три огромных шага и перевалился через край утеса.

— Допрашивайте меня теперь! — верещал он, падая вниз, в сумерки, поднимавшиеся от темной недоброй воды, бьющейся о камни у подножия утеса.

Гарион еще долго слышал всплески безумного смеха, постепенно затихавшие.

Тетушка Пол кинулась к краю обрыва, но Белгарат, протянув руку, удержал ее.

— Пусти его, Пол, — сказал он. — Немилосердно было бы спасать его теперь. Некто сделал в его голове так, что именно после этого вопроса он сошел с ума.

— Кто мог это сделать? — спросила она.

— Не знаю, но очень хочу узнать.

Визгливый смех продолжал доноситься эхом до того места, где они стояли. А потом он резко оборвался далеко внизу.

Глава 21

Через два дня после схватки на утесах внезапно разразился летний шторм и обрушился на Остров воем ветров и стеной дождя. Ливень стучал в окна комнаты Совета, расположенной в южной башне. Тощий Дротик, прибывший этим утром вместе с остальными на «Морской птице», ежился в своем кресле, глядя на разыгравшуюся грозу, и задумчиво пощелкивал пальцами.

— Куда же привели поиски? — спросил он.

— К воде, в уединенную бухту, — ответил Гарион.

— Таким образом, можно заключить, что похитителю удалось ускользнуть вместе с принцем. Времени у них, по-видимому, было в обрез, но твои люди на кораблях, патрулировавшие берег, наверное, следили только за береговой линией, а корабль, который ко времени их появления находился уже далеко в море, скорее всего не был ими замечен.

Бэрак принес охапку дров и теперь подкладывал поленья в разгоревшийся камин.

— Почему же тогда этих оставили? — спросил он. — Никакого смысла в этом нет.

— Мы говорим про Медвежий культ, Бэрак, — сказал ему Шелк. — Считается, что они вообще совершают бессмысленные действия.

— Есть, однако, в этом некоторая логика, — заметил граф Зилайн. — Если то, что сказал этот фанатик перед смертью — правда, значит, Ульфгар объявил Белгариону войну. Возможно, эти люди были оставлены специально для того, чтобы устроить на него засаду? Так или иначе, было ясно, что он пойдет по тому пути.

— Все же есть нечто, что выглядит не совсем правдоподобно, — нахмурился Дротик. — Дайте немного подумать.

— Мы можем подумать над мотивами их поступков попозже, — сказал Гарион. — Сейчас важнее всего выяснить, куда же они увезли моего сына,

— Скорее всего в Реон, — предположил Анхег. — Мы разрушили Ярвиксхольм, и Реон — их последний оплот.

— Это не совсем надежно, Анхег, — возразила королева Поренн. — План похищения принца был разработан явно не в последний момент, а Ярвиксхольм был разрушен только на прошлой неделе. Скорее всего похитители ничего не знали об этом. Нельзя сбрасывать со счетов возможность, что принца увезли в Черек.

Анхег встал и принялся ходить взад-вперед, на его лице застыла мрачная гримаса.

— В этом что-то есть, — наконец признал он. — В конце концов, похитители ребенка были черекца-ми. Возможно, они попытались отвезти его в Ярвиксхольм, но, когда обнаружили, что город разрушен, вынуждены были ехать куда-то еще. Мы вполне можем их обнаружить в какой-нибудь отдаленной заброшенной рыбачьей деревушке на западном берегу.

— Так что мы будем делать? — беспомощно спросил Гарион.

— Мы разделимся, — тихо предложил Хо-Хэг. — Анхег соберет все свои силы и обыщет все деревни и фермы в Череке. Остальные отправятся в Реон, чтобы раздавить это осиное гнездо.

— Есть одно затруднение, — сказал Анхег. — Младенец — он младенец и есть. Как мои люди узнают сына Гариона, если даже и найдут его?

— Здесь как раз никакого затруднения, Анхег, — сказала ему Полгара из кресла у камина, где сидела с чашкой чая в руке. — Гарион, покажи им ладонь.

Гарион поднял правую руку, чтобы показать королю Черека серебристую отметку на ладони.

— Я совсем забыл об этом, — проворчал Анхег. — У принца Гэрана тоже есть такая отметка?

— Все наследники Ривского трона имеют отметку на ладони, — ответила Полгара. — Так повелось с рождения первого сына короля Железной Хватки.

— Хорошо, — сказал Анхег. — Мои люди будут знать, что искать, но хватит ли у вас сил, чтобы взять Реон? Там ведь люди из Алгарии и Драснии, так что у Ульфгара получается внушительное войско.

Поднялся генерал Брендиг; он подошел к большой карте, прикрепленной к одной из стен.

— Если я прямо сейчас отправлюсь в Сендарию, то за несколько дней смогу собрать изрядную армию. Форсированным маршем мы сможем быть в Дарине через неделю.

— Тогда я оставлю там корабли, чтобы перевезти тебя с твоими людьми в Боктор, — пообещал Анхег.

— А я пойду на юг и подниму кланы, — сказал Хеттар. — Мы поедем сразу на север, прямо к Реону. Гарион тоже смотрел на карту.

— Если корабли Анхега возьмут меня с войсками в Боктор, мы можем объединиться с драснийскими копьеносцами и подойти к Реону с запада, — решил он. — А корабли вернутся в Дарин и привезут Брендига.

— На это потребуется некоторое время, — заметил Брендиг.

— С риванцами и драснийцами у тебя будет достаточно солдат, чтобы окружить Реон, — сказал ему Шелк. — Может быть, конечно, их не хватит для штурма, но ты сможешь держать осаду и никого не впускать и не выпускать из города. Потом тебе останется только сесть и ждать Брендига и Хеттара. А когда они подойдут, сила наша будет несокрушима.

— Это разумный план, Гарион, — одобрил Бэрак. Поднялся Мандореллен:

— А когда прибудем мы в сей укрепленный град на болотах восточной Драснии, я предоставлю осадные машины и прочие разнообразные средства, чтобы разрушить стены и ослабить укрепления, и мы легко сможем проникнуть внутрь, когда будем готовы для окончательной атаки, — сказал он. — Реон падет, и мы предадим этого еретика Ульфгара скорому и ужасному суду.

— Не очень скорому, надеюсь, — пробормотал Хеттар. — Я подумываю о чем-то более продолжительном.

— Об этом у нас будет время порассуждать после того, как мы его поймаем, — промолвил Бэрак.

Открылась дверь, и вошла бледная и измученная Сенедра, а с ней королева Лейла и другие дамы.

— Почему вы до сих пор здесь? — требовательно спросила Сенедра. — Почему еще не перевернули мир вверх дном, чтобы найти моего ребенка?

— Это несправедливо, Сенедра, — мягко укорил ее Гарион.

— Я не хочу быть справедливой. Мне нужен мой малыш.

— Мне тоже, но, если просто бегать кругами, без четкого плана, немногого достигнешь, ведь так?

— Я сама подниму армию, — с жаром заявила Сенедра. — Я когда-то смогла это сделать, смогу и теперь.

— И куда ты ее поведешь, дорогая? — спросила ее Полгара.

— Туда, где прячут моего малыша.

— А где это? Если ты знаешь что-то, чего не знаем мы, поделись с нами.

Сенедра беспомощно посмотрела на нее, и ее глаза наполнились слезами.

Белгарат не принимал участия в обсуждении планов, а сидел в глубоком кресле у окна, грустно глядя на разыгравшуюся непогоду.

— У меня такое чувство, словно я что-то упустил, — пробормотал он, когда Адара и Нерина помогали Сенедре устроиться в кресле возле стола Совета.

— Что ты сказал, Белгарат? — переспросил Анхег, снимая свою зубчатую корону и ставя ее на стол.

— Я говорю, мне кажется, будто я что-то упустил, — ответил старик. — Анхег, у тебя большая библиотека? Король Черека пожал плечами, поскреб затылок.

— Не знаю, смогу ли я тягаться с университетом в Тол-Хонете, — признался он, — но я собрал большинство важнейших книг нашего времени.

— А что есть в твоей коллекции из тайн?

— Из чего?

— Из пророчеств меня интересуют не столько Мринские или Даринские рукописи, сколько другие — проповеди провидцев из Келля, гролимские пророчества Рэк-Хтола, Ашабские пророчества.

— Это у меня есть, — сказал Анхег, — Ашабские. Я нашел их лет десять тому назад.

— Пожалуй, надо поехать в Вал-Алорн посмотреть на них.

— Едва ли настоящее время подходит для сторонних путешествий, дедушка, — возразил Гарион.

— Гарион, мы-то с тобой знаем, что под видом религиозного бунта происходит нечто другое. Отрывок, что ты нашел в Мринских рукописях, очень важен. Он велел мне заглянуть в тайны, и, боюсь, если я этого не сделаю, мы горько об этом пожалеем. — Он повернулся к Анхегу. — Где твой список Ашабских пророчеств?

— В библиотеке, на самой верхней полке. Я ничего не смог там понять, так что убрал подальше до лучших времен. Всегда хотел как-нибудь им заняться. — Вдруг ему в голову пришла мысль. — Кстати, в монастыре в Мар-Террине есть список Маллорейских проповедей.

Белгарат моргнул.

— Эту книгу ты ведь тоже хотел видеть? Провидцев из Келля?

— Откуда ты знаешь, что есть в библиотеке в Мар-Террине?

— Несколько лет назад я слышал об этом. У меня есть люди, которые занимаются редкими книгами. В общем, я сделал монахам предложение, весьма щедрое, по моим понятиям, но переговоры провалились.

— Да ты просто кладезь информации, Анхег. Можешь еще что-нибудь рассказать?

— Ничем не могу помочь с гролимскими пророчествами Рэк-Хтола, боюсь, единственный известный мне список был в библиотеке Ктучика, да и тот недоступен после того, как ты снес Рэк-Хтол с вершины горы. Если хочешь, можешь его откопать.

— Спасибо, Анхег, — сказал Белгарат, — ты и не представляешь, как я ценю твою помощь.

— Не могу поверить своим ушам, — обвиняюще обратилась Сенедра к Белгарату. — Кто-то похитил моего сына, твоего правнука, а ты, вместо того чтобы попытаться найти его, думаешь о том, как бы поехать посмотреть какие-то редкие рукописи.

— Я не забыл о ребенке, Сенедра. Я просто ищу его в другом месте, вот и все. — Он сочувственно посмотрел на нее. — Ты еще очень молода, — сказал он, — и можешь видеть только одну реальность — твоего ребенка похитили. Однако существует две реальности. Гарион будет искать ребенка в одной реальности. Я собираюсь найти его в другой. Мы делаем одно дело и таким образом охватим все возможности.

Она некоторое время смотрела на него, а потом вдруг закрыла лицо руками и снова заплакала. Гарион подошел к ней и обнял.

— Сенедра, — сказал он успокаивающе, — Сенедра, дорогая, все будет хорошо.

— Ничего не будет хорошо, — в отчаянии всхлипывала она, — я так за него боюсь, Гарион. Ничего уже не будет хорошо.

Мандореллен поднялся, в его глазах стояли слезы.

— Буде я твой верный рыцарь и защитник, дражайшая Сенедра, клянусь своей жизнью, что злодей Ульфгар не доживет до следующего года.

— Вот это ближе к делу, — пробормотал Хеттар. — Почему бы теперь нам не пойти в Реон и не прибить Ульфгара к какому-нибудь столбу, выбрав гвозди подлиннее?

Анхег взглянул на Хо-Хэга.

— Твой сын замечательно тонко чувствует жизнь, — заметил он.

— Он — утешение моей старости, — гордо ответил Хо-Хэг.

Спор с Сенедрой начался сразу по их возвращении в королевские апартаменты. Гарион сначала пытался упрашивать, потом уговаривать. Наконец он перешел к угрозам.

— Мне все равно, что ты говоришь, Гарион. Я еду в Реон.

— Нет!

— Да!

— Я запру тебя в спальне.

— А как только ты уедешь, я прикажу отпереть дверь или разобью ее и выйду из гавани на следующем же корабле.

— Сенедра, это слишком опасно.

— И в Тул-Марду было опасно, и в Хтол-Мишраке, а я оттуда не сбежала. Я еду в Реон, Гарион, с тобой или без тебя. Я хочу вернуть моего малыша, даже если мне для этого придется подкапывать городские стены голыми руками.

— Сенедра, ну, пожалуйста,

— Нет! — воскликнула она, топая ногой. — Я еду, Гарион, и ничто не остановит меня. Гарион воздел руки к небу.

— О, женщины! — воскликнул он, признав поражение.

Флот отчалил на следующее утро на рассвете. Море было еще неспокойным, часто налетали шквалы с ливнями — память о недавнем шторме.

Гарион стоял на кормовой палубе рядом с Бэраком; мощные руки капитана крепко держали штурвал.

— Не думал, что когда-то мне снова придется это делать, — мрачно сказал он.

— Плавание в бурную погоду совсем не так уж плохо, — пожал плечами Бэрак; ветер трепал его рыжую бороду.

— Я не о том. После смерти Торака я думал, что тихо проживу остаток жизни.

— Тебе повезло, — сказал ему Бэрак.

— Ты шутишь!

— Все, что человек получает от мирной жизни, это жир на заднице и паутина в мозгах, — мудро рассудил великан. — Я всегда рад хорошей заварушке.

Когда они отошли от Острова на несколько миль, группа кораблей отделилась от основной флотилии, чтобы плыть прямо на восток, в Сендарию; там были король Фулрах, генерал Брендиг, граф Зилайн и королева Лейла, которую пришлось накачать успокоительными средствами.

— Надеюсь, Брендиг вовремя будет в Дарине, — сказал Анхег, стоя у поручней. — Мне очень понадобятся эти корабли во время поисков.

— Откуда ты планируешь начать? — спросила его королева Поренн.

— Влияние культа наиболее сильно на западном берегу, — ответил он. — Если похитители принца Гэрана отправились в Черек, скорее всего они стремятся попасть туда. Я начну от берега и пойду в глубь материка.

— Пожалуй, это верная стратегия, — согласилась королева. — Разверни войска и прочеши территорию.

— Поренн, — сказал Анхег с мукой во взоре, — я люблю тебя как сестру и уважаю как опытного политика, но, пожалуйста, когда разговариваешь со мной, не пользуйся военными терминами. Я не могу не скрипеть зубами, когда слышу такое от женщины.

Проход через горловину Черекского залива задержал их на два дня. Хотя Грелдик и некоторые другие отчаянные головы хотели бросить вызов большому водовороту, пока море еще не успокоилось после долгих штормов, восторжествовали более осторожные и осмотрительные.

— Я уверен, волнение скоро уляжется, — прокричал Бэрак своим друзьям, — а Реон все равно никуда не денется. Давайте не будем терять корабли, пока можем этого избежать.

— Бэрак, — прокричал ему в ответ Грелдик, — ты превращаешься в старуху.

— То же самое говорил мне Анхег перед штурмом Ярвиксхольма.

— Он мудрый король.

— Так ведь это же не его корабль. Пройдя горловину и оказавшись в спокойных водах Черекского залива, король Анхег с большой частью флота отплыл на север, в сторону Вал-Алорна. Прежде чем пересесть на один из кораблей Анхега, Белгарат тихонько переговорил с Гарионом и Полгарой.

— Как только я все закончу в Вал-Алорне, поеду в Мар-Террин, — сказал он им. — Если я не вернусь до вашего приезда в Реон, будьте осторожны. Культу поклоняются фанатики, а эта война направлена против тебя лично, Гарион.

— Я позабочусь о нем, отец, — заверила его Полгара.

— Я и сам могу о себе позаботиться, — сказал ей Гарион.

— Конечно, можешь, мой дорогой, — ответила она. — Но очень уж живучи старые привычки.

— Сколько же лет мне должно исполниться, чтобы ты считала меня взрослым?

— Спроси-ка меня об этом лет через тысячу, — сказала она, — тогда и поговорим. Он рассмеялся и вздохнул.

— Тетушка Пол, — сказал он, — как я люблю тебя!

— Да, мой дорогой, — ответила она, похлопав его по щеке. — Я знаю это и тоже тебя люблю.

В Коту корабль, который вез Хеттара, его жену и родителей, повернул на юг, к Алдурфорду.

— Встретимся в Реоне недели через три, — прокричал в сторону «Морской птицы» горбоносый алгариец, — оставьте немного драки и для меня.

— Тогда поторопись, — задорно прокричал Лелдорин в ответ.

— Не знаю, кто из них большие забияки, — тихо сказала Полгара Сенедре, — арендийцы или алгарийцы.

— Может быть, они родственники? — предположила Сенедра.

Тетушка Пол рассмеялась и сморщила нос, досмотрев на причалы Коту.

— Идем, милая моя, — сказала она. — Давай спустимся в каюту. В гаванях всегда так ужасно пахнет.

Флот миновал Коту и вошел в устье медлительной реки Мрин, по обеим сторонам которой расстилались бескрайние сырые болота. Гребцы уверенно вели корабль вверх по течению, а Гарион стоял на носу «Морской птицы», праздно разглядывая серо-зеленые тростники и низкорослые кусты, проплывавшие мимо.

— Вот ты где, Гарион, — сказала королева Поренн, поднимаясь к нему. — Я думаю, нам надо бы поговорить.

— Конечно. — К этой маленькой светловолосой женщине он относился с особым чувством — ее храбрость и надежность неоднократно проявлялись в самых критических ситуациях.

— Когда мы прибудем в Боктор, я хочу оставить Хеву во дворце. Боюсь, ему это совсем не понравится, но он еще слишком молод для сражений. Если он начнет упрямиться, мог бы ты приказать ему остаться?

— Я?

— Ты же Повелитель Запада, Гарион, — напомнила она, — а я всего лишь его мать.

— Мне кажется, Повелитель Запада — титул, значение которого немного преувеличено. — Он рассеянно подергал себя за ухо. — Я не знаю, смогу ли убедить Сенедру остаться в Бокторе… — признался он.

— Вряд ли, — сказала Поренн. — Хева воспринимает тебя как человека, стоящего выше его, а Сенедра смотрит на тебя как на своего мужа. Есть, знаешь ли, разница.

Гарион кисло на нее посмотрел.

— Наверное, ты права, — признал он. — Хотя попытаться стоит. Как высоко можно подняться на корабле по Мрину?

— Северный рукав прерывается мелями милях в двадцати выше Боктора, — ответила она. — Я надеюсь, у нас получится переправиться через них волоком, но вряд ли это очень поможет. Через десять миль выше опять начинаются отмели, а дальше сильное течение. У нас уйдет много времени на то, чтобы вытащить корабли из воды, а потом снова спустить их на воду.

— Выходит, после первой отмели будет быстрее идти пешком? Она кивнула.

— Скорее всего моим генералам понадобится несколько дней, чтобы собрать войска и все необходимое, — прибавила она. — Я велю им следовать за нами так быстро, как они смогут. Как только они присоединятся к нам, мы сможем пойти на Реон и, взяв его в осаду, ждать, пока прибудут Брендиг и Хеттар.

— У тебя здорово все получается, Поренн. Королева грустно улыбнулась:

— Родар многому меня научил.

— Ты ведь очень его любила? Она вздохнула.

— Даже больше, чем ты можешь представить, Гарион.

На следующий день к полудню они были в Бок-торе, и Гарион сопровождал Поренн и ее сына во дворец; Шелк шел следом. Как только они прибыли, Поренн отправила нарочного в штаб-квартиру драснийских военных сил.

— Может быть, пока выпьем чаю, господа? — предложила маленькая светловолосая королева, когда они втроем удобно устроились в большой просторной комнате с красными бархатными шторами на окнах.

— Если только у тебя не найдется ничего покрепче, — с нахальной улыбкой ответил Шелк.

— Не слишком ли ранний час для этого, принц Хелдар? — укоризненно спросила хозяйка.

— Я алориец, милая тетушка. Для нас никогда не бывает слишком рано.

— Хелдар, пожалуйста, не называй меня так. Я чувствую себя от этого очень старой.

— Но, Поренн, ты ведь и есть — не старая, я хотел сказать, а моя тетушка, конечно.

— Ты когда-нибудь бываешь серьезным?

— Нет, если есть такая возможность.

Она вздохнула и рассмеялась теплым звенящим смехом.

Примерно через четверть часа в комнату был приглашен коренастый краснолицый мужчина в несколько вычурном оранжевом мундире.

— Ваше величество посылали за мной? — спросил он, почтительно поклонившись.

— Генерал Хальдар, — ответила она, — вы знакомы с его величеством, королем Белгарионом?

— Мы встречались, госпожа, на похоронах вашего мужа. — Он отвесил Гариону замысловатый поклон. — Ваше величество.

— Генерал.

— И конечно, вы знакомы с принцем Хелдаром.

— Конечно, — ответил генерал, — ваше высочество.

— Генерал. — Шелк внимательно его разглядывал. — Это что, новые украшения, Хальдар? — спросил он.

Краснолицый генерал пренебрежительно дотронулся до связки медалей у себя на груди.

— Так развлекаются генералы в мирное время, принц Хелдар. Мы награждаем друг друга медалями.

— Боюсь, что мирное время подошло к концу, генерал Хальдар, — довольно твердо сказала Поренн. — Я надеюсь, вы слышали, что произошло в Ярвиксхольме.

— Да, ваше величество, — ответил он, — кампания была проведена очень хорошо.

— Теперь мы собираемся выступить против Реона. Приверженцы Медвежьего культа похитили сына короля Белгариона.

— Похитили? — недоверчиво переспросил Хальдар.

— Боюсь, что так и есть. Думаю, настало время стереть культ с лица земли. Поэтому мы выступаем на Реон. В порту стоит флот, на котором прибыли из Ривы солдаты Белгариона. Завтра мы поднимемся к отмелям и там разгрузимся. Оттуда пойдем пешком на Реон. Я хочу, чтобы вы возглавили армию и присоединились к нам как можно скорее.

Хальдар нахмурился, словно что-то из того, что он услышал, ему не понравилось.

— Вы уверены, что ривский принц действительно был похищен, ваше величество? — спросил он. — Похищен, а не убит?

— Уверен, — твердо ответил Гарион. — Это было именно похищение.

В волнении Хальдар начал ходить по комнате.

— Но в этом нет никакого смысла, — пробормотал он себе под нос.

— Вы поняли, генерал? — спросила его Поренн.

— Что? Да, ваше величество. Я должен собрать армию и догнать солдат короля Белгариона прежде, чем они подойдут к Реону.

— Совершенно верно. Мы возьмем город в осаду и будем ждать, пока подойдут остальные наши силы. У Реона к нам присоединятся алгарийцы и части сендарийской армии.

— Я немедленно отдам приказ к подготовке наступления, ваше величество, — заверил он ее. Его лицо по-прежнему было немного рассеянно, он обеспокоенно хмурился.

— Что с вами, генерал? — спросила королева.

— А? О нет, ничего, ваше величество. Я иду в штаб и немедленно отдам надлежащие указания.

— Спасибо, генерал Хальдар. Пока все.

— Он явно услышал что-то, что ему не понравилось, — заметил Шелк после того, как генерал вышел.

— В последнее время мы все слышим то, что нам не нравится, — ответил Гарион.

— Все же что-то здесь не так, — пробормотал Шелк. — Извините, я должен вас ненадолго покинуть. Пожалуй, надо пойти задать кое-кому пару вопросов. — Он поднялся и тихо вышел из комнаты.

Рано утром на следующий день корабли подняли якоря и начали медленно подниматься против течения. Хотя утро наступило ясное и солнечное, к полудню со стороны Черекского залива наползли тучи, и драснийская равнина стала серой и унылой.

— Надеюсь, дождя не будет, — проворчал Бэрак, стоявший у штурвала. — Ненавижу идти на битву по слякоти.