История кавалерии. Вооружение, тактика, крупнейшие сражения

Всадники спешились, поспешили вперед, образовали первую линию и начали сражаться вместе с пехотинцами. Вдохновленные действиями молодых представителей знати, те увеличили напор и заставили латинян отступить. Затем к кавалерии подвели лошадей, они вновь сели верхом и начали преследовать врага, захватив его лагерь при поддержке своей пехоты.

Ливий пишет далее, что в 481 году до н. э. кавалерия консула Цезо Фабия опрокинула войско аквов, но пехота, неприязненно относившаяся к консулу, отказалась преследовать их. В 447 году, когда во время сражения сабиняне неожиданно ударили по левому флангу римской линии, примерно шестьсот кавалеристов из двух легионов спешились и устремились вперед, восстановив равновесие в битве. Затем снова сели на лошадей и галопом ринулись к другому флангу, и здесь также атаковали, обеспечив победу в сражении.

Другой примечательный случай отличных действий римских конников отмечен в битве, случившейся в 422 году до н. э. между римлянами под командованием консула Кая Семпрония и вольсками. Похоже, что во время сражения римская пехота не проявила должной боеспособности, историк жалуется на то, что в римской армии было меньше дисциплины, чем у вольсков. Вольски отважно наступали, римляне же колебались, были нерешительны и, хотя и не бежали, отступали по всем пунктам. Тогда командир конницы Секст Тимпаний призвал своих людей спешиться и повел их в бой, подняв свое копье как штандарт, доказав, что если никакая кавалерия не может устоять против римлян, то уже пехота тем более.

Натиск оказался таким мощным, что вольски были вынуждены отойти, так что римляне прорвались через их линии, сомкнувшиеся за спешившимися конниками, и те были вынуждены сражаться в окружении. Увидев это, римская пехота предпринимала отчаянные усилия, чтобы спасти своих всадников.

Не сумев пробиться назад, Тимпаний достиг холма, где молодые римские всадники образовали круг наподобие того, что делали шотландские знать и другие воины при Флоддене (в 1513 г.). Они сражались, пока ночь не разделила их, обе армии впали в панику и бежали в противоположных направлениях, оставив на поле только Тимпания с его отрядом. Он не двигался до рассвета, опасаясь засады, но утром, обнаружив, что окрестности покинуты, направился со своим отрядом в Рим, где его ожидал торжественный прием.

Из приведенных нами описаний сражений следует, что римские конники лишь при необходимости сражались пешими, вовсе не намереваясь ввести это в привычку, ибо в этом случае они, вероятно, имели бы оборонительное вооружение.

Во время битвы при Сентинуме римская и кампанская кавалерия дважды успешно атаковала галльских всадников, но затем, столкнувшись с боевыми колесницами врага, видом вооружения, испугавшим лошадей, бросилась назад и помешала своей пехоте. Похоже, что военные колесницы в этом сражении стали эффективными в основном потому, что оказались в новинку и произвели большой моральный эффект.

Снаряжение и вооружение первых римских всадников было достаточно простым. Они носили короткие туники, оставлявшие конечности обнаженными, чтобы они могли легко спешиваться и садиться на лошадь. Конники не использовали ни седел, ни стремян, на спину лошади клали попону, на которой сидели. Она закреплялась на месте подпругой, кожаным грудным ремнем и подхвостником.

Всадники не имели доспехов, используя в качестве единственного средства защиты круглый щит, покрытый воловьей шкурой, и шлем. Полибий пишет, что их копья оказывались бесполезными по двум причинам. Во-первых, они были очень легкими и хрупкими, так что легко ломались. Во-вторых, имели наконечник только на одном конце, так что, когда во время первого удара он ломался, в руке всадника оставалось бесполезное древко.

Полибий презрительно отзывается и о щитах, говоря, что они не выдерживали ударов, а скобы, за которые их держали, не отличались ни удобством, ни прочностью. Даже если технология их изготовления была правильной, под дождем кожа становилась мягкой и портилась до такой степени, что вскоре оказывалась бесполезной при отражении ударов. Ранняя римская кавалерия была вооружена мечами и копьями. Поскольку конники были легко вооружены и почти лишены средств защиты, во время боя они подвергались большой опасности.

Впоследствии римляне внесли улучшения в свою кавалерию, использовав опыт греков. Они приняли более длинное и прочное копье, имевшее железные наконечники на обоих концах. Улучшили и щиты, их сделали меньше и прочнее, квадратной или продолговатой формы. Лезвия мечей стали шире, длиной всего 13 дюймов (33 см), очень острые. Вначале их носили с правой стороны, а со времени Веспасиана[22] слева, поскольку с правой стороны появился кинжал.

Сначала шлемы изготавливали из кожи, затем из металла. К тому времени, когда кавалерия стала воевать без защитного оружия, всю пехоту снабдили латами. Хотя в описанной выше битве между Брутом и Тарквинием кавалерия начала сражение, так было не всегда. Известно множество примеров, когда кавалерия находилась в тылу, действуя в качестве резерва. Если складывалась сложная ситуация, она спешивалась, приходя на помощь пехоте. Мы уже отмечали случаи на Регильском озере, и в бою между римлянами и сабинянами в 447 году до н. э., и с Секстом Тимпанием в 422 году до н. э., описанные выше.

По описанию Ливия легко установить причину, почему кавалерия начала сражение между Брутом и Тарквинием. Он говорит, что Брут выехал вперед со своей конницей, чтобы провести разведку, и Тарквиний поступил точно так же. Когда Арунс разглядел отряд во главе с консулом, то закричал, выйдя из себя: «Вот тот негодяй, что изгнал нас из нашей страны! Посмотрите, как он скачет вместе с знаками нашего достоинства. Да помогут мне боги отомстить за правителей!» Затем он пришпорил свою лошадь и яростно ринулся навстречу Бруту. Они пронзили друг друга копьями, упали замертво, и их кавалерия вступила в бой. Все это отражает яростную личную вражду, вызвавшую этот поединок между разведывательными отрядами, хотя и нет доказательства, что существовал такой обычай, но в случившееся можно поверить на основе имеющихся свидетельств.

Весьма вероятно, что кавалерия организовывалась, оснащалась и устраивалась ради двух целей – для разведки, где служба не требовала тяжелого вооружения, так что конники могли осуществлять свои обязанности, не подходя к противнику на близкое расстояние, и для преследования отходящего врага, где скорость играла особую роль. Обе эти задачи требовали максимально облегченного вооружения.

Во-вторых, похоже, что во время действий всадники держались в тылу, но не в качестве резерва, а скорее всего, с намерением в случае победы преследовать бегущего противника. Для подобных целей также не требовалось тяжелое защитное вооружение, ибо во время возникшей при отступлении паники не ожидалось никакого серьезного сопротивления со стороны беглецов. Не обремененные тяжелым вооружением, конники могли преследовать отходящих с большей скоростью.

Действительно, входило ли в намерения командования сохранение кавалерии в резерве, чтобы, спешившись, конники сражались, поражая пехоту, ясно одно, что они, вероятно, были вооружены еще тяжелее, чем пехотинцы, считаясь главной поддержкой во время сражения. Перемещаясь на спинах лошадей и не испытывая усталости, они, вероятно, носили более тяжелое вооружение, чем если бы не ездили верхом. Такой способ использования конников, скорее всего, установился со времен Ганнибала, когда в вооружение и устройство римской кавалерии были привнесены многие новшества.

Позже, в битве при Каннах (216 г. до н. э.), римские всадники также спрыгивали с лошадей и сражались с карфагенянами. Увидев это, Ганнибал сказал: «Лучше бы их доставили ко мне связанными по рукам и ногам».

Тактической единицей римских всадников оставалась турма, состоявшая из трех декурий по десять человек каждая, ими командовали три декуриона. Старший декурион командовал турмой. Кроме этих офицеров, имелось еще три, выбранные ими, они действовали как замыкающие, так что турма состояла из тридцати человек и шести офицеров, все они подчинялись главному, а в его отсутствие второму декуриону.

Для боя турма строилась в три ряда по десять человек, а иногда в четыре ряда по восемь. Командир находился в центре, второй и третий декурионы размещались на правом и левом флангах соответственно, также наравне с передним рядом. Три замыкающих располагались сзади, один в центре, остальные на каждом фланге. У каждой турмы имелся свой значок.

В каждом легионе было по десять турм, или по одной в каждой когорте, так что кавалерия составляла примерно одну одиннадцатую (или меньше) часть легиона. Обычно конники размещались на флангах, но могли находиться и в тылу у пехоты.

Легионы союзников состояли из того же количества пехоты, как и у римлян, однако кавалерии было в два раза больше, 640 в легионах союзников и 320 у римлян. Обычно турмы расставлялись с интервалами, равными их собственному фронту, между рядами оставляли примерно пять футов (1,5 м) пространства, чтобы дать солдатам достаточное место для использования метательного оружия. Эти небольшие тактические объединения оставляли большой простор для маневра, предназначаясь также для предотвращения паники, в которую легко впадали большие массы плохо обученных войск.

Когда объединяли шестнадцать турм, они образовывали крыло или алу под командованием префекта. На флангах к кавалерии обычно присоединяли легкую пехоту, они смешивались и сражались едиными отрядами, а остававшаяся часть кавалерии помещалась в тылу пехоты, закрепляя победу – преследуя разбитого врага.

Как мы уже показали, кавалерия союзников во много раз превышала ту, которой располагали римляне. Похоже, что она осуществляла функции легкой кавалерии и использовалась в основном для разведки и фуражировки. Часто она создавалась в местности, где происходили военные операции, и образовывалась из тех, кто являлся сторонниками Рима. В бою конница союзников действовала на флангах и называлась эквиты аларии (т. е. фланговые), отличаясь тем самым от римских конников, называвшихся эквиты легионарии.

Перед Пуническими войнами римляне, хотя и рассматривавшие службу в кавалерии как весьма почетную и пополнявшие ее ряды молодыми людьми, занимавшими самое высокое положение в обществе, так и не оценили ее истинное предназначение, не поняв, как ее следовало использовать на войне наилучшим образом, и конница служила для разведки или преследования. Похоже, другими функциями она у римлян не наделялась. Скорость лошади легко подходила для указанных целей, однако сама идея использования кавалерии как орудия сокрушения вражеского строя, сокрушающего сопротивление своей массой, силой и скоростью, никак не доходила до римлян.

Часто они использовали конницу наряду с пехотой, но странно, что никогда не пытались применять тяжеловооруженных драгун, которые, спешиваясь, могли занять свое место в боевом порядке вместе с триариями – лучшими пехотинцами-вете ранами. Римляне не организовали подобный корпус, продолжая использовать группы плохо вооруженных и снаряженных конников, совершенно не приспособленных для широкого применения, что могло бы случиться, если бы они учли возможности, открывшиеся перед кавалерией в то время, когда радиус действия поражающего оружия ограничивался несколькими шагами.

Ганнибал, считавшийся одним из величайших мастеров военного дела, которые появляются только раз в столетие, гений которого внес так много в развитие военного искусства, стал первым в Западной Европе, кто осознал истинное значение конницы и полностью использовал ее возможности. Как и Александр на Востоке, так и Ганнибал на Западе добился серии блестящих успехов в сражениях против лучшей пехоты своего времени благодаря искусному использованию многочисленной и прекрасно обученной кавалерии.

Чтобы вторгнуться в Италию, Ганнибал прошел из Испании через Пиренеи вместе армией в 50 тысяч пехотинцев и 9 тысяч конников, сражавшихся под его командованием в войне в Испании и считавшихся опытными ветеранами[23]. Соотношение кавалерии к пехоте было большим, чем в римских армиях, и почти тем же самым, как и в армии Александра, которую тот повел в Малую Азию.

Карфагенская кавалерия намного превосходила по качеству ту, которой обладали римляне. Она делилась на тяжелую и легкую. Тяжелая носила латы, включая защиту ног, использовала мечи и короткие копья, которые при необходимости можно было метать. Конники группировались согласно греческой традиции в эскадроны по шестьдесят четыре человека каждый, с построением восемь на восемь. Кавалерия галльских союзников также состояла из тяжеловооруженных всадников, использовавших длинные мечи, снаряжалась, формировалась и действовала по образцу греческих катафрактов.

Нумидийские всадники, составившие в армии Ганнибала легкую кавалерию, были лучшей легкой конницей того времени. Поскольку мы располагаем противоречивыми описаниями их снаряжения и вооружения, сложно точно представить, как они сражались.

Очевидно, они использовали небольших лошадей, на которых ездили без седел (как и во всей античной кавалерии). Нумидийцы были бедно оснащены, фактически сражались почти голыми, управляли своими лошадьми кнутом или кожаной плетью. В армии Ганнибала они выполняли такой широкий круг обязанностей, что сложно представить, что их плохо кормили. В описании боя на реке Тицина (Тичино) в 218 году до н. э. Полибий сообщает, что они не использовали ни поводьев, ни уздечек. Он сообщает о тяжелой кавалерии, имевшей поводья, и что она размещалась в центре, а нумидийцы – на флангах, отсюда делаем вывод, что у нумидийцев не было поводьев. Кроме того, все древние писатели называют нумидийцев прямо «gens inscia freni» (племя, не знающее узды) или «Numidae infreni» (нумидийцы, ездящие на невзнузданных лошадях).

На колонне Траяна нумидийцы изображены практически полностью обнаженными, единственным их одеянием был небольшой плащ, или мантия, носившийся через плечо и свободно свисавший. Одна такая фигура описана у Монфокона: римский солдат пытается стащить нумидийца с лошади за волосы. Лошадь представляет собой небольшое худое животное, не изображены ни седло, ни уздечка, ни попона.

Страбон также пишет о том, что нумидийцы управляют лошадьми с помощью прута и что без всякого принуждения лошади шли за ними, как собаки. Согласно столь авторитетному источнику, предположим, что нумидийцы действительно управлялись без уздечки. С другой стороны, Фалар, не слишком полагавшийся на изображения на колонне Траяна, рассматривает их как «чистый домысел скульптора». Весьма вероятно, что Фалар совершенно прав в отношении необходимости использования удил, но все писавшие о них авторы – Полибий, Страбон, Силий Италик, Иродиан и Вергилий – единогласно утверждают, что нумидийцы не использовали поводьев.

Вероятно, в своей собственной стране нумидийцы и привыкли служить практически обнаженными. Однако это вовсе не говорит о том, что, когда их вербовали в армию Ганнибала и они начали служить в Испании и Италии, они не получали какого-либо легкого одеяния. В качестве оружия они использовали дротики и небольшие круглые щиты. Нумидийцы не были приспособлены для ведения боя в сомкнутом строю или эскадронами, хотя, похоже, Ганнибалу удалось обучить их, а также сформировать из них эскадроны по шестьдесят четыре человека в каждом и расположить их на флангах своей армии, хоть и не на передней линии.

Очевидно, что их главной задачей было ошеломлять врага, вести разведку, добывать провиант, нападать на конвои и арьергарды и совершать набеги с целью захвата вражеского фуража. Нумидийцы отличались храбростью и предприимчивостью, быстротой передвижения. Их главное преимущество состояло в способности изматывать, их тактика, как и у персов, состояла в том, чтобы наносить удары непостоянными группами. Нумидийцы также с удивительным искусством метали свои дротики, во время нападения могли быстро отступить и снова напасть, когда появлялась такая возможность, повторяя подобный маневр с такой быстротой, какую позволяла скорость передвижения, сила и готовность их лошадей.

Отличаясь искусством нападения из засады, преподносимыми сюрпризами, перестрелками, нумидийцы считались самыми полезными воинами на пересеченной местности и среди препятствий. Неудивительно, что Ливий считал их лучшей кавалерией во всей Африке.

Трудно переоценить те огромные преимущества, которые подобная конница давала Ганнибалу. Без нее и собственной тяжелой конницы он не смог бы продержаться в Италии даже на протяжении одной кампании. С ними же он большей частью победоносно сражался во враждебной стране шестнадцать долгих лет, находясь далеко от своих опорных пунктов, фактически отсеченный от источников пополнения и поддержки.

Если бы у римлян была так же хорошо оснащенная конница (или превосходящая Ганнибала по количеству), возможно, он тотчас начал бы страдать от недостатка продовольствия и сдался бы или же покинул Италию. Перед нами первый в истории Западной Европы пример использования тех огромных преимуществ, достигнутых благодаря преобладающей силе кавалерии. В настоящем исследовании мы покажем, что подобная идея постоянно станет возникать, и множество примеров ясно покажет, чего можно достичь благодаря рациональному использованию многочисленной, должным образом обученной и оснащенной кавалерии.

Ганнибал не только в полной мере осознавал значение кавалерии во всех второстепенных военных операциях, но и первым на Западе стал использовать все ее тактические и силовые возможности. При нем конные эскадроны огромной массой обрушивались на врага, ошеломляя его стремительной атакой, становящейся основой победы. Никто лучше его не умел использовать кавалерию еще до начала боя, а затем добиваться успеха с помощью конников уже в самом сражении.

Первое столкновение Ганнибала с римлянами в Италии произошло на берегу реки Тицина (Тичино). Практически вся битва свелась к действиям кавалерии и показала не только превосходство карфагенской кавалерии, но и блестящее мастерство Ганнибала в управлении ею.

Услышав, что приближается противник, Сципион, командовавший армией римлян, выдвинувшийся со своей кавалерией и частью легковооруженного войска, чтобы разведать местность, почти сразу встретился с Ганнибалом, занимавшимся той же самой деятельностью с кавалерийским отрядом.

Их столкновение стало прологом Тицинского боя, ставшего первым столкновением между Ганнибалом и римлянами в Италии и выделяющегося не столько количеством участвовавших в нем войск, сколько моральным эффектом, породившим долговременные последствия.

Сципион построил свою тяжелую кавалерию в одну линию, видимо, по турмам и эскадронам по 64 человека каждый, с интервалами, в которых встала легкая пехота. В центре он поставил галльских союзников Рима, а римская конница находилась на флангах. Легкая пехота встала в интервалах между турмами и в центре, где легкая пехота выстроилась в линию. Ганнибал построил свою тяжелую конницу в линию, возможно эскадронами по 64 конника, с интервалами между эскадронами, и его силы были более многочисленными. Нумидийскую кавалерию он поместил на флангах, так что они частично охватывали линии его противников.

Сразу же стало ясно, что перемешивание римлянами кавалерии с легковооруженной пехотой снижает маневренные возможности конницы и более подходит для обороны. К тому же легковооруженные войска не обладали достаточной стойкостью, чтобы оказать реальное сопротивление кавалерии, против которой могла действовать только сильная группа тяжеловооруженной пехоты.

Ганнибал тотчас увидел слабость подобного построения. Его военачальники и всадники проявляли нетерпение и просили дать сигнал к атаке. Стремительная атака кавалерии не оставила времени для действий легковооруженной пехоты, которая, как пишет Полибий, «смогла бросить лишь свои первые дротики, как, испугавшись карфагенской конницы, обрушившейся на них, опасаясь, что их растопчут лошади, отступила назад и исчезла в проходах между эскадронами».

Римские всадники двинулись навстречу карфагенянам, завязалась рукопашная, в нее вступили спешившиеся всадники. Нумидийцы пронеслись мимо флангов римской конницы и, набросившись на легковооруженную пехоту, отступившую в тыл, начали крушить ее копытами своих лошадей. Уничтожив эти вспомогательные войска, нумидийцы развернулись и напали на тыл римского центра, все еще занятого отражением атаки карфагенской тяжелой кавалерии. Вскоре они обратили их в бегство, и окончательную победу таким образом одержал Ганнибал.

Приведенное выше описание отчетливо показывает, что внезапная атака тяжелой кавалерии карфагенян практически ошеломила римскую легковооруженную пехоту своей внезапностью. Произошедшее доказало превосходство Ганнибала в открытой местности, и моральный эффект оказался весьма продолжительным. Сципион тотчас отступил, поспешно прошел по долине к мосту, через реку По и переправился по нему со своей армией. Как пишет Полибий, «не чувствуя себя в безопасности на открытой и плоской местности, в окружении врага, намного превосходившего его своей кавалерией».

Тактика римского генерала в начале его кампании оказалась ошибочной. Конечно, ему должно было быть известно, что Ганнибал весьма превосходил его своей кавалерией как в количественном, так и в качественном отношении, а римская пехота превосходила ту, что имелась у карфагенян, отличаясь лучшей дисциплиной, и была совершенно уверена в себе.

Поэтому римляне всегда возлагали свои основные успехи на пехоту, воспринимая ее как главное средство достижения победы в соответствии со своими представлениями. И трудно понять, почему Сципион в первой битве выставил самую слабую часть своей армии против самой сильной и лучшей части армии его врага. Трудно переоценить моральный успех первой победы, редко случается так, чтобы разбитая во время первого конфликта армия способна оправиться и обрести ту уверенность и моральную силу, которые в дальнейшем так важны для победы.

Следующей великой битвой, выигранной Ганнибалом, оказалось сражение при Треббии (в декабре 218 г. до н. э.). И здесь он проявил свои качества как умелый полководец и лидер, в то время как римляне совершали одну ошибку за другой. Ганнибал расположился вместе со своей армией примерно в пяти милях к югу от Плаценции (Пьяченцы), перерезав сообщение римских консулов с Римом и Аримином (Римини). Поэтому римляне выступили из Плаценции на запад, переправились через реку Треббию и разбили лагерь на ее левом берегу, рядом с городом, где размещались их склады и запасы.

Ганнибал снова использовал своих нумидийцев, чтобы перевести действие на выбранное им место, где устроил засаду, откуда отряд мог напасть с фланга и тыла на своих противников в критический момент сражения. Кроме того, он направил нумидийцев опустошить расположенную по соседству от римского лагеря деревню. Командовавший римлянами Семпроний Лонг вывел против них свою кавалерию и большую часть лучников, заставив отступить к своим линиям, после жаркого боя. Ганнибал отвел свои войска, позволив Семпронию праздновать несомненный успех.

План сражения при Треббии

Ночью Ганнибал скрытно вывел своего брата Магона вместе с 2 тысячами вооруженных пиками солдат, половину которых составляла пехота, а половину кавалерия, по высохшему руслу реки и поставил их впереди своего правого фланга, где они были полностью укрыты. На рассвете, перед тем как римляне собирались поесть, он отправил своих нумидийцев через реку, чтобы те начали угрожать лагерю римлян и побудили бы их вступить в сражение.

Семпроний бездумно попал в ловушку. Он отправил свою кавалерию напасть на нумидийцев, велев, чтобы 6 тысяч пеших лучников следовали за своими конниками, наконец, лично вывел оставшуюся часть своей армии из укрепленного лагеря. Успех предыдущего дня сделал его слишком самонадеянным.

Тогда стояла зима, было очень холодно, и вдобавок римляне были голодны. Ганнибал ожидал их на выбранном им для боя месте, его люди были одеты тепло, отдохнули и готовы к бою. Кроме всего прочего, Семпроний повел своих людей через разлившуюся реку, его армия ослабла от холода и вступила в генеральное сражение, когда река оказалась в его тылу.

Сражение при Треббии на деле подтвердило, что своим успехам Ганнибал был обязан многочисленной и хорошо управляемой кавалерии. Когда римляне стали преследовать нумидийцев через реку, Ганнибал отправил на помощь своей кавалерии легковооруженную пехоту и пращников с Балеарских островов, всего около 8 тысяч, а затем двинулся и сам с основным войском. Его пехота, состоявшая из галлов, испанцев и африканцев, численностью в 20 тысяч человек, была построена в одну линию фалангой. Боевые слоны и кавалерия, включая и союзников из Галлии, численностью в 10 тысяч человек, поровну разделилась между флангами. (Всего у Ганнибала было 30 тыс. пехоты и 10 тыс. конницы.)

Полибий пишет, что Семпронию Лонгу пришлось собирать свою кавалерию, попусту растратившую силы на нумидийцев, оказавшихся искусными наездниками, «разбегавшимися в беспорядке при первом столкновении и тут же храбро возвращавшимися для нанесения нового удара». Свою пехоту римский консул построил следующим образом: в центре римская пехота, справа и слева от нее пехота союзников, кавалерия общим числом в 4 тысячи человек была построена на флангах – на правом фланге союзная конница, на левом римская конница. Всего римское войско насчитывало 32 тысячи пехоты и 4 тысячи конницы.

Римские велиты почти сразу отступили под ударом легковооруженных карфагенских пехотинцев, поскольку израсходовали почти все свои дротики и стрелы во время стычек с нумидийцами, продолжавшихся с раннего утра. Затем в бой вступили основные силы, и тут карфагенская конница, более многочисленная и стремительная, так сильно обрушилась на римскую кавалерию, что та тотчас была рассеяна и в смятении бежала с места сражения.

Следовавшие за тяжелой конницей нумидийцы и легкая пехота бросились на оставшиеся незащищенными стоявшие на флангах части римских легионов и привели их в беспорядок. В довершение разгрома Магон, выскочивший из засады, ударил легионам в тыл. Развернувшаяся карфагенская конница опрокинула фланги римлян, их конница и велиты были отброшены за реку.

Но тяжеловооруженная римская пехота, стоявшая в центре, оказалась вполне достойной своей славы и двинулась на наступавшую в полном порядке карфагенскую фалангу, ибо Ганнибал не торопился начинать бой в центре. Резервы и фланги римлян были уничтожены; с тыла им угрожали войска, бывшие в засаде; по всей местности рыскали победоносные неприятельские всадники, полноводная река отделяла римлян от лагеря. Но, беспрекословно повинуясь приказу консула, никто и не подумал о сдаче. Легионы сомкнулись теснее, двинулись вперед, прорвали весь центр карфагенской армии и пробились к Плаценции. На другой день в город прибыл Сципион, прошедший ночью мимо карфагенского лагеря с собранными остатками войск.

Сражение примечательно демонстрацией удивительных боевых качеств римских тяжеловооруженных легионеров, а также высокой боеспособности карфагенской конницы. Без сомнения, никто не сомневается и в том, что своим успехом Ганнибал был обязан исключительно своей превосходной кавалерии.

Если бы римский консул проявил большее искусство в сражении, не полагаясь только на удачу, он занял бы такую позицию, что фланги его армии были бы защищены и не были рассеяны конниками противника. И если бы удивительное боевое искусство, храбрость и самообладание римских пехотинцев использовались для достижения преимущества должным образом, результат мог быть совершенно иным. Ведь битва при Треббии показала, что карфагенская пехота не устояла под атаками тяжеловооруженных римских легионеров.

В описании битвы при Каннах в 216 году до н. э., где Ганнибал одержал свою самую решительную победу над самой большой армией, какую Рим когда-либо выставлял против него, мы видим еще один пример огромного преимущества, какого великий полководец смог добиться, используя все возможности своей кавалерии.

За несколько дней до этого сражения произошла стычка между Ганнибалом, его кавалерией и легкой пехотой и передовым отрядом римлян, которым командовал консул Теренций Варрон. При первом же выпаде карфагенской кавалерии, как обычно, с огромным напором, римляне пришли в беспорядок, их могли полностью окружить, но Варрон выставил между кавалерией несколько когорт из легионерской тяжеловооруженной пехоты. Подобная предосторожность, утверждает Полибий, позволила ему спасти свой отряд.

Во время сражения при Каннах армия Ганнибала стояла в дуге, образуемой излучиной реки Ауфидий (Ауфидус). Тяжелая галльская и испанская кавалерия, числом в 8 тысяч, разместилась на левом фланге, ее край опирался на реку. Рядом с ними расположилась половина африканской пехоты (6 тыс.). В центре тяжеловооруженная галльская и испанская пехота (20 тыс.) была построена в большие батальоны (хилиархи) примерно по 1024 человека каждый. Справа от них расположилась другая часть африканской пехоты (6 тыс.) и далее на правом фланге – 2 тысячи всадников нумидийской кавалерии.

Римское войско построилось следующим образом. Римские эквиты числом в 2400 человек встали на правом фланге, перед 8 тысячами всадников тяжелой кавалерии Ганнибала. Пехота была построена в центре, обычным манипулярным строем в три линии (гастаты, принципы и триарии) с интервалами, равными их собственному фронту. Но чтобы увеличить прочность строя, фронт манипул уменьшался спереди до 10 человек в шеренге, увеличиваясь в глубину до 16 шеренг. Это было сделано, чтобы реализовать преимущество численности со стороны римлян. Кавалерия союзников (около 4 тыс.) располагалась на левом фланге, противостоя нумидийцам[24].

Сражение при Каннах 2 августа 216 г. до н. э.

Пращники и другие легкие войска карфагенян, равно как и легкие войска римлян, были построены перед основными линиями, они открыли битву, сражались в течение длительного времени, проявляя чудеса храбрости, но без решительного результата.