Крайтоны - Самое главное в жизни

Ди тряхнула головой, она слишком любила его, слишком доверяла ему, чтобы возражать. Эти пьянящие дни, волнующие дни, такие беззаботные дни…

Она обратилась за советом к врачу, и доктор уверил ее, что в течение нескольких недель можно полагаться на действие противозачаточных таблеток, которые предохранят ее от нежелательной беременности. Хьюго тоже твердил об осторожности. Он хотел, чтобы начало их любви принадлежало только им.

– Все будет идеально, – шептал Хьюго, сладострастно целуя ее.

У них обоих были семьи и обязательства перед ними, в число которых входило и празднование Рождества в домашнем кругу, поэтому им предстояло расстаться на все время праздников. Хьюго собирался со своими родителями на север, чтобы провести Рождество и новогодние праздники у дедушки.

– Огромное сварливое собрание, – говорил он о своей семье, криво улыбаясь. – Мой дед настаивает, чтобы мы придерживались традиций, игнорируя тот факт, что Дом Монпельер – громадный ледяной сарай, где невозможно согреться. Мои родители скандалят из-за этого в начале путешествия, потому что мама не хочет туда ехать, а потом ссорятся уже там, прибыв на место, потому что папа не хочет уезжать из родного дома. И так каждый год. Дети моей старшей сестры устроят Содом и Гоморру, а младшая сестра, у которой детей нет, будет надменно рассуждать об их воспитании, настойчиво утверждая, что детей слишком балуют. Затем они обе накинутся на меня, когда я скажу им, что не стоит так по-идиотски себя вести… Это будет отвратительно.

– А звучит заманчиво, – завистливо сказала Ди. Она также проводила Рождество со своей многочисленной родней. Ди и отец каждый год гостили на ферме, где он вырос и воспитывался и где сейчас проживал его брат. Там были ее кузены, тети и дяди, у них было уютно, но и она и отец всегда чувствовали себя немного посторонними. Для отца подобный факт оставался загадкой, ведь все они любили его, и все же он никогда не чувствовал себя там как дома и не мог по-настоящему расслабиться.

Ди заметила, что это начало потихоньку проявляться и у нее.

– У моего брата больше общего с его домашним скотом, нежели со мной, – прокомментировал их встречу отец после короткого обмена приветствиями между ним и братом.

В тот день проходили шуточные, веселые игры на ферме, но Ди не могла беспечно броситься в водоворот праздника, как она привыкла, потому что сознавала: они с отцом стоят особняком.

Для нее лучшей частью Рождества было то время, когда она и отец оставались наедине – час спокойствия и миролюбия. Присутствие на церковной службе, пробуждение с первыми лучами солнца, волнение детей, приятная традиция готовить завтрак после возвращения из церкви, сам завтрак, который сопровождался радостным распаковыванием подарков. Эти рождественские поездки были, конечно, не такими уж захватывающими, но она по-прежнему вспоминала о них с удовольствием.

Ее отец был отличный пловец. Когда-то в молодости он выступал за графство, и в этом году Ди усердно искала в Лексминстере книгу об одном герое его отрочества, малоизвестном пловце, которая, она знала, доставит отцу наслаждение. Еще он очень любил рахат-лукум, и Ди купила ему любимое лакомство и добавила к его огромной коллекции старинную табакерку.

Отец, и она это знала, подарит ей маленький сверток акций – подарок и проверка: Ди вольна распоряжаться ими по своему усмотрению – либо сохранить при себе, либо продать. Ей нужно только подключить для принятия решения свою рассудительность. Скорее всего, это будут акции незнакомых компаний: австралийские рудники, плантации Южной Америки. В прошлом году она поймала за хвост птицу удачи. Акции, которыми владела Ди, увеличились в цене в двести раз. Ей нравилось это упоительное занятие – распоряжаться акциями.

Ди очень скучала без Хьюго и понимала это. Потом, когда праздники закончились, они снова начали видеться друг с другом каждый день, и Ди все сильнее и сильнее влюблялась в него, а он в нее. Чего она не ожидала и к чему не была готова, так это к тому, что будет чувствовать боль и невыносимую тоску по нему даже рядом с отцом.

А отец уже стал догадываться, что с ней что-то не так. И Ди слышала в его голосе отрывисто-грубые нотки неодобрения, когда он требовал от нее объяснений:

– Ди, что с тобой происходит? Я надеюсь, что ты не наделала глупостей и не связалась с каким-нибудь студентом…

Хьюго не «какой-нибудь студент», папа, хотела возразить Ди, но что-то остановило ее, и она убедила себя, что отец пока еще не может допустить другого мужчину в жизнь своей дочери. В последние несколько недель она начала все больше опасаться болезненного мужского эгоизма. В конце концов, и Хьюго со временем обнаружил неожиданную склонность ревновать ее к отцу, что делало похожими обоих мужчин, и это забавляло и трогало ее, заставляя испытывать к ним покровительство и нежность. Но сердце Ди разрывалось на куски.

– Он мой отец, и ты… ты мой, – шептала она, когда лежала в его объятиях.

Они расположились в квартире Хьюго, где всюду беспорядочно валялись бумаги и вещи. И даже запах отличался от ее собственного женского дома, про себя заметила Ди. Хотя они все еще не были настоящими любовниками, в полном смысле этого слова, для Хьюго не оставалось почти никаких тайн в ее теле, как и для нее в его. Для Ди было ошеломляющим открытием, как легко и просто он мог удовлетворять ее и она его без финального проникновения внутрь, но это вовсе не означало, что Ди не желала этого финала.

Глядя на Хьюго влюбленными глазами, она наматывала на палец его волнистый локон. Ди очень любила, когда соприкасались их тела, когда Хьюго целовал и ласкал ее. Она чувствовала нежность, и силу, и трепет, и власть его любви. Ди обожала зарывать лицо на груди Хьюго и вдыхать его запах. Костюм, который он носил, делал его похожим на мужественного рыцаря эпохи Ренессанса, хотя это был обычный в общем-то костюм. Почему ей так казалось, Ди не смогла бы объяснить – то ли он вел себя по-рыцарски, то ли она была настроена романтично и восторженно…

На Рождество они, естественно, перезванивались и рассказывали друг другу о каникулах, и вдруг, за три дня до их завершения и возвращения в Лексминстер, Хьюго позвонил ей.

– Я не выдержу больше, – заявил он, прерывисто дыша в трубку. – Мне необходимо увидеть тебя.

– Но наша встреча уже совсем скоро. Мы условились на следующий понедельник, и, кроме того, ты на севере и…

– Нет, не на севере. Я уже здесь… вернулся…

– В Лексминстер? – Ди сглотнула слюну. – Но…

– Ты можешь приехать ко мне, – мягко сказал он ей. – Или я приеду к тебе… Я знаю, что это сложно, но просто больше не смогу спать, не увидев тебя.

Нет, этого нельзя допустить! Ди в красках представила реакцию своего отца на появление Хьюго.

Было очень сложно убедить отца, что ей нужно вернуться в университет на три дня раньше того срока, который они уже обговорили. Он был надменен и немного холоден с ней, и Ди знала почему, и, как ни пыталась успокоить себя, что вовсе не опасается его реакции, все же расстроилась. Не упоминая о Хьюго, Ди трусливо надеялась, что избежит пока, хотя бы на время, непреодолимого напряжения между ними. Ди совсем не была готова позволить кому-нибудь вмешиваться в их с Хьюго отношения, даже такому близкому человеку, как ее отец.

Когда она уезжала в Лексминстер, впервые в своей жизни Ди была счастлива, покидая своего отца. Она нежно любила его, но сейчас в ее жизни появился другой мужчина, сейчас она была готова ступить из девичества в женскую зрелость, выпорхнуть из-под покровительственного крылышка отца в волнующие объятия Хьюго. Она позвонила Хьюго сказать, что выехала и чтобы он ждал ее появления.

– Не выходи из машины, – крикнул Хьюго, сбегая вниз по каменным ступенькам, примыкавшим к ее дому, где он укрывался от дождя.

– Не выходить? Но я думала, что ты хочешь…

– О, все так, – уверил он шаловливо, ослепительно улыбаясь. – Но не здесь…

– Не здесь? Но…

– Я хочу, чтобы это было что-то особенное… очень, очень особенное, – произнес он хрипло и предложил: – Я поведу машину к…

– Нет, поведу я, – твердо заявила Ди. – Куда мы отправляемся?

Когда он сказал ей, она изумленно выдохнула:

– Ты заказал нам комнату в «Отель де Вильер», – о, Хьюго, должно быть, ты выиграл крупную сумму!

– Нет, не комнату, – сказал он.

Ди взглянула на него. Она знала его сумасбродное чувство юмора.

– Не комнату… Что же тогда? Деревянную скамью в парке? – осторожно спросила она.

– Нет, опять ошибаешься, – засмеялся Хьюго. – Я заказал нам номер люкс.

– Номер… – пискнула Ди. – Но Хьюго, это стоит…

– Ммм… Я знаю, сколько это стоит. Надеюсь, у меня найдутся такие деньги, – сказал он уверенно, и Ди рассмеялась.

Отель находился неподалеку, всего в пяти милях, – красивый дом эпохи одного из королей Эдуардов, расположенный на территории старинной королевской усадьбы, переделанный в очень престижный отель. Ди уже была там однажды, вместе с отцом, когда он устраивал обед в честь ее дня рождения. Еда, номер, сервис – все было высшего класса, и Ди оценила истинное изящество и богатство этого места.

«Отель де Вильер» уже давно стал излюбленным местом состоятельных молодоженов для проведения первой брачной ночи. Эти апартаменты были столь великолепны и изысканны, что молодые супруги чувствовали себя здесь счастливыми сказочными героями. Ди знала, что свадебные номера осмотрительно дополнены джакузи для полного блаженства и прочими чудесами современной техники.

Подумав о номерах для молодоженов и о джакузи, Ди почувствовала жар и легкое головокружение.

– Ты ведь не… не… ты не заказал номер для новобрачных, ведь нет? – слабеющим голосом спросила она Хьюго.

– Нет, не заказал, – успокоил он ее, снова улыбнулся и добавил насмешливо: – Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь узнал, чем мы будем заниматься, правильно?

– Ты хочешь сказать, никто не узнает? – криво улыбнулась Ди.

Хьюго не заказал номер для новобрачных, но небрежно сообщил ей, что все четыре номера люкс оснащены джакузи.

Как Хьюго позже сказал Ди, в тот момент он сожалел, что у них нет камеры, чтобы запечатлеть ее изумленный взгляд, когда портье вошел в комнату и театральным жестом открыл дверь в огромную ванную, оснащенную немыслимыми приборами.

– Как это ты умудрился? – шепнула она Хьюго, когда портье ушел. – Наши отношения так очевидны, просто у нас на лбу все написано.

– У одного из нас точно, – согласился Хьюго, уныло глядя себе под ноги.

Ди закрыла глаза. Она уступила. Ну что делать с таким мужчиной?

У Хьюго был свой сценарий. Он, ловко закрыв дверь, откупорил бутылку шампанского, которая охлаждалась в ведерке со льдом.

– Я заказал нам ужин, – сообщил он Ди. – Но сначала… – Хьюго наполнил бокал шампанским и протянул ей. – За нас… – торжественно провозгласил он.

Рука Ди немного дрожала, когда она поднесла к губам бокал с шипучим напитком и сделала маленький глоток. Внезапно и совершенно неожиданно наряду с волнением она ясно почувствовала жгучую застенчивость, какую-то девичью неловкость.

– Мы не сможем выпить все шампанское, – с сомнением сказала Ди Хьюго, глядя на большую бутылку.

– Совершенно верно, – согласился он, отставляя свой бокал. – Хочешь, я скажу тебе, как собираюсь распорядиться содержимым? – прошептал он, подойдя к Ди и забирая фужер, чтобы заключить ее в свои объятия. – Я предлагаю вылить шампанское на твое обнаженное тело и слизать каждую капельку, выпить все до последнего пузырька, а затем…

В голосе Хьюго можно было расслышать шутливые нотки, но он не шутил. Ди представила себе эту картину, и у нее закружилась голова. Она не успела улыбнуться, а он уже начал ее целовать, неистово и страстно, и Ди почувствовала дрожь в теле и бешеные толчки сердца где-то под горлом.

Хьюго только начал снимать с нее топ, как в дверь постучали. От неожиданности они оба испуганно обернулись. Проклиная все на свете, Хьюго отстранил Ди и открыл дверь. Официант принес их заказ, и Ди увидела в отражении столика на колесиках свое пылающее лицо. Еда, которую выбрал Хьюго, была изысканной, под стать их романтическому настроению. Ди даже не могла представить, во сколько обошлось ему все это великолепие. Омары, ее любимая лесная земляника, горячий шоколад – Хьюго знал пристрастия Ди. Стол украшало тщательно выбранное вино. Ди сделала всего один маленький глоток. Хьюго, как она заметила, тоже.

– Довольна? – нежно поинтересовался Хьюго, когда Ди отправила в рот очередной шоколадный трюфель.

Она покрылась румянцем, но все же не отвела взгляда и, набравшись смелости, произнесла:

– Нет и не буду до тех пор…

– До тех пор?.. – настаивал Хьюго, когда Ди замолчала.

– До тех пор, пока не почувствую тебя внутри себя, – прошептала Ди на одном выдохе, уже не зная, как теперь выдержать его взгляд. Да ей и не нужно было это делать. Хьюго сорвался со своего места, устремился к ней и встал на колени. Легким движением, словно перышко, подхватил ее на руки, одновременно поднявшись во весь рост.

– О мой Бог, Ди, ты и представить себе не можешь, что делаешь со мной! – воскликнул он, и она почувствовала, как эмоции волной поднимаются в его теле, почувствовала его желание. Впервые за все эти несколько недель страсть и желание Хьюго вырвались наружу. – Иди сюда. Иди сюда, – неистово шептал он ей, хотя она уже была в его объятиях. Его слова звучали для Ди сладкой песней о нежной любви. Хьюго взял ее лицо в ладони и начал целовать. – О!.. Ты пахнешь шоколадом, – прокомментировал он, когда оторвался от ее губ, – лучшим шоколадом на свете.

– А ты пахнешь… – начала Ди, но остановилась. Ее глаза потемнели от страсти, которую она не собиралась скрывать, дыхание сбилось. Она вдохнула и почти шепотом сказала: – А ты пахнешь собой, Хьюго, и это самый лучший запах в мире… единственный запах, о котором я когда-либо мечтала. Ты единственный мужчина, которого я хочу, и хочу очень сильно. Я хочу касаться тебя, ласкать, пробовать на вкус…

Она услышала его глубокий, тяжелый вздох, какой-то первородный рокот мучительного желания. Ди подняла руки и коснулась живота, чувствуя дрожь своими пальцами. Она любила ощущение его кожи, ощущение его тела. Ей нравилось чувствовать реакцию его организма, и, когда обнимала Хьюго, она наслаждалась и наполнялась чувственным восторгом оттого, что сильное, гибкое тело отвечает на ее прикосновения.

– Обе руки? – поддразнил ее Хьюго, когда она впервые так самоотверженно утонула в его объятиях. – Ммм… по-моему, одной вполне достаточно.

– Согласна, – кивнула Ди, – но я чувствую себя бесподобно, держа тебя подобным образом…

– Я не возражаю, – хрипло согласился он, все еще немного посмеиваясь над ней.

Но смех оборвался, когда Ди обняла его и начала целовать в шею…

Свет упал на огромную кровать, стоявшую в шикарном номере «Отеля де Вильер». Хьюго медленно раздел Ди. Они и перед этим лежали обнаженные вместе, но сейчас все было другое… особенное… Хьюго отшагнул от нее, чтобы показать всю значимость происходящего. По коже Ди пробежала мелкая дрожь от угаданного в его глазах. Это была их ночь, ночь заключения обязательств, финальный мост, открывающий путь к полному соединению, конечный акт, который они еще пока не отыграли…

Оба знали о планах и надеждах каждого, знали, что предназначены друг для друга. Они вдвоем старались приносить пользу человечеству, когда окончат университет, будут работать в поле, но прежде всего они поженятся. Хьюго был таким идеалистом, даже большим в несколько раз, чем она. Он страстно верил в то, чем хочет заниматься, и постепенно и упорно продвигался к намеченной цели.

– Мы так много можем сделать для людей из стран третьего мира, так много можем привнести в их культуру. Это в прошлом мы только брали и разрушали, а ведь у них нужно поучиться простоте отношений, четкости и искренности. Им не хватает материальных средств, но у них столько гордости и достоинства, – это их наследие. Мой отец не одобряет мои планы, ты же знаешь, дед – тоже, но я должен это делать… Не смогу жить с собой в ладу, если откажусь, – страстно говорил Хьюго, и Ди прекрасно понимала то, что он имел в виду. Его идеализм еще больше стимулировал ее любовь к нему, хотя она понимала, что какая-то часть его сердца всегда будет принадлежать не ей, а человечеству.

Ди постоянно сравнивала Хьюго со своим отцом: его гордость и вера были под стать делам и взглядам ее отца. Благодарная и восхищенная Ди была готова разделить с ним его жизнь, его предназначение…

– Теперь твоя очередь, – прошептал ей Хьюго, лаская ее и успокаивая пристальным, нежным взглядом.

Очень осторожно Ди начала снимать с него одежду, ее пальцы дрожали, но не от волнения, а от невыносимого, страстного желания.

– Нет, так не честно, – капризно запротестовала Ди, когда Хьюго, не дождавшись, пока она закончит его раздевать, подвинулся к ней и принялся покусывать шею, лаская ее обнаженную грудь ладонями.

Ди закрыла глаза, чувствуя, как ее тело трепещет, все еще пытаясь сдержать яростную, горячую страсть, которая поднималась в ней, подобно вулканической лаве.

Губы Хьюго скользили по плечам Ди, по ключицам и медленно двигались вниз. Он поводил носом по нежной ложбинке груди и крепко помассировал соски, прежде чем накрыть их поцелуем. Ди издала неистовый гортанный звук, исходивший, казалось, из самого ее нутра, впилась ногтями в его спину, но Хьюго совсем не почувствовал боли. Медленное, осторожное посасывание сосков внезапно превратилось в настойчивое, изводящее тело покусывание. Тяжело дыша, Ди погрузила руки в его волосы и притянула к себе.

Каким-то образом Ди очутилась на кровати. Каким-то образом Хьюго уже был обнажен. Каким-то образом он уложил Ди так, что оказался между ее коленями, целуя дрожащий живот. Сейчас ей уже не нужно было сдерживать свою неистовую страсть. Ди приподнялась и выгнулась, мучительно желая продолжения, когда Хьюго нежно облизывал ее влажное, гладкое тело. Шампанское и не потребовалось: от сладострастного томления кожа Ди покрылась сладким чувственным туманом, но что удивительно, прикосновение его губ, его языка было не совсем тем, чего она хотела. Сейчас этого мало. Мало, мало…

– Ты уверена, что уже готова? Ты хочешь?.. – хрипло спросил Хьюго, когда она приподнялась, безумно умоляя его, чтобы он вошел в нее.

– О, да, да… – Ди задыхалась.

Она не могла отвести от него взгляда, смотрела на него требовательно и неутолимо. И увидела, что он жаждет ее так же страстно.

– Я боюсь сделать тебе больно, – вдруг сознался Хьюго. Он колебался.

Но его тело не боится, поняла Ди. Ее глаза широко распахнулись, она завороженно следила, как он плавно опускается на нее.

Ди издала слабый звук, словно вздохнула, когда почувствовала его погружение в себя.

– Больно? – спросил Хьюго, мучительно замирая.

Ди улыбнулась.

– Да, – ответила она, – больно, потому что я слишком хочу ощущать тебя внутри… – Ди с трудом подавила стон, почти вырвавшийся из груди, едва ощутила первый глубокий проникающий удар, которого она так ждала. Ее глаза радостно заискрились, когда она вдруг осознала, насколько хорошо их тела подходят друг другу.

Уверенность, что их сексуальные мечты и желания совпадают, делала ее окрыленной. Приближающуюся боль перекрывало удовольствие, такое же острое и неизбежное. Изнуряющая настойчивость, пульсация, сердцебиение – ее чувства, ее силы были на пределе, и какое-то восторженное напряжение в груди вынудило Ди выкрикнуть его имя, а Хьюго неистово вцепился в ее плечи.

Это продолжалось недолго, они оба были возбуждены, устали эмоционально и физически. Ди знала, что на самом деле испытала оргазм раньше, чем Хьюго вошел в нее, да и он был близок к потере самоконтроля.

И вот наконец громкий стон Хьюго в момент кульминации пронизал ее тело сладкой вспышкой удовольствия.

Секундой позже Ди открыла, что она, восхищенная и удовлетворенная, расслабляясь в его руках, напевает вполголоса и эта мелодия напоминает больше любовное воркование.

– В следующий раз будет лучше, – услышала она обещание Хьюго, в то время как его руки нежно разглаживали ее волосы по спине. Он наклонился и целовал ее.

– Лучше… невозможно! – счастливо заверила Ди.

– О, Ди, Ди, все возможно, потому что я слишком сильно люблю тебя, – воскликнул Хьюго с обожанием. – Мы могли не встретиться – ты это знаешь. Тебя могло не быть. Я не планировал случившееся. Я вообще не собирался влюбляться, и уж, конечно, не хотел соединять свою жизнь с какой-нибудь женщиной по крайней мере лет до тридцати пяти. И это просто чудо, что ты и я разделяем одинаковые идеи и стремимся к одному и тому же. Не думаю, что смог бы вытерпеть, если бы ты была из тех женщин, которые заставляют мужей сидеть дома или же заниматься той работой в Сити, которую пророчил мне отец и которая приносила бы мне кучу денег. Я не собираюсь становиться мужем-добытчиком, ты ведь это уже поняла, не так ли? Наши дети, наверное, будут недовольны, а друзья начнут говорить, что ты потеряла голову от любви. Твой отец совершенно определенно не одобрит… моих взглядов…

– Нет, нет, – запротестовала Ди, – он будет восхищаться тобой и тем, что ты делаешь, – это замечательно, Хьюго, что ты хочешь помогать людям. Я не смогу любить тебя, если ты выберешь иной путь, чем наметил, и уж точно не собираюсь изменять тебя или твои планы.

– Ммм… Это совсем не значит, что тебе придется бросить свою учебу. Не будем подгонять время, чтобы работать в поле. Мы все успеем. Однажды мы оба завершим наше обучение, ты – свой курс в университете, а я – докторскую диссертацию. Это то, чего я больше всего хочу, Ди. Слишком сильно хочу.

– Ммм… я знаю, – согласилась она и добавила, игриво провоцируя его: – Налить тебе еще шампанского? А затем можно поплескаться в джакузи… На сколько ты заказал наш номер?

– Только до вечера, – с сожалением сказал Хьюго.

– Только до вечера? И ты предполагал, что мы успеем все сделать за двенадцать часов? – поддразнила его Ди. Глаза у нее блестели.

– Двенадцать часов, – пробормотал он глухо, потому что Ди целовала его.

– Тогда не будем тратить время впустую? – предложила она, медленно проводя пальцем по его телу.

– Нет, конечно же, нет, – согласился Хьюго.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ди внезапно проснулась. Ее сердце учащенно билось, во рту пересохло. Она спала очень плохо и тревожно и поэтому вовсе не отдохнула, не набралась сил. Появилось какое-то странное состояние, какое бывает после приема таблеток во время болезни, и Ди ощущала несвойственное ей нежелание вставать. Ди чувствовала себя подавленной, двигаться не хотелось, мучило мрачное предчувствие.

Несвойственное? Нет, это не совсем точно. Был период после смерти отца, когда Ди часами лежала в постели, специально вызывала переживания, и страх понемногу ослабевал. И сейчас Ди мучительно боролась с собой. Она сильная, волевая женщина, она не позволит обстоятельствам взять над ней верх. Ди твердила себе, что принятое решение было правильное и необходимое. Решительно скинув пижаму, она босая прошлась по спальне.

Спальня казалась ей особенным местом, куда никому не было доступа. Не столько потому, что это ее личное убежище, объясняла Ди, сколько потому, что она знала: спальня выдает самые глубинные, самые сокровенные стороны ее натуры.

Стены нежного цвета морской волны, что-то среднее между светло-зеленым и голубым. Окна завешены плиссированной материей кремового оттенка. Такого же цвета жесткое покрывало на двуспальной кровати. Удобные кресла, стоящие у окна, накрыты кремовой парчой. Ковер на полу того же оттенка. Вся обстановка комнаты изящная и утонченная. Одного взгляда на спальню Ди хватило бы, чтобы определить характер хозяйки. Атмосфера комнаты была удивительно мягкая и легкая, почти неземная. Атмосфера водного царства, женственности и чувственности. Казалось, что все здесь сделано руками не обычного человека, а сказочной русалки – осторожной и нежной, как лепестки живого цветка в круглой вазе на красивом антикварном столе, который Ди использовала в качестве столика для украшений.

Когда Ди принимала душ, а затем одевалась, она поняла, что причиной ее желания свернуться калачиком и позволить миру жить без нее, были два неотложных дела, тягостных и безотлагательных.

С одной стороны, ей необходимо поговорить с Питером. Она должна, не причиняя ему боли, убедить его, что пришло время отойти от дел комитета. И Ди знала, что лучший способ добиться намеченной цели – заручиться поддержкой Хьюго. Активно добиваться его помощи и одобрения ее планов. С другой стороны, в ней зрело стойкое нежелание работать с ним. Она должна любой ценой вычеркнуть его из своих мыслей, сердца, из своей жизни. Эти две задачи как бы исключали одна другую, но она должна выполнить обе. Как?

Ди резко прекратила расчесывать волосы, ее тело передернулось от непроизвольной мелкой дрожи.

Однажды она уже боролась с этим и одержала победу, преодолевая боль дюйм за дюймом, час за часом. Ди отложила расческу и устремила невидящий взгляд в зеркало. Она заранее все знала. И боялась вновь попасть в долгое, мучительное состояние тьмы, через которое прошла когда-то, боялась того, что может случиться с ней, если позволить Хьюго вернуться хоть в самый крошечный уголок ее жизни. Вот почему она с такой неохотой встретила начало дня.

Да, сейчас Ди сильнее, чем когда была глупой девчонкой, но в то время у нее было преимущество в мотивациях, движущих ею, – она обдумала все, за что боролась, на ее стороне были рвение и молодость.

Сейчас она по-прежнему верила, так же яростно, как и тогда, что во всем права, во всех своих решениях. Но на ее убеждения легла тень несбывшихся надежд. Она думала о детях, которые могли бы родиться, о жизни, любви, которые могли бы сложиться.

Когда Хьюго был молодым человеком, горячо отстаивавшим свое мировоззрение, она могла противопоставить ему свои убеждения и аргументы, свои взгляды, свое мнение на какие-то проблемы. Его идеалистические взгляды диаметрально расходились со взглядами ее отца, а может, так временами казалось. И все-таки тогда она была сильнее.

– А чего ты ожидаешь от моего отца, что должен он делать? – зло потребовала она однажды ответа от Хьюго, прервав его на середине очередного спора в пылу выяснения отношений. – Отдать все свои деньги?..

– Не будь несправедливой, – яростно фыркнул Хьюго.

Он так же страстно отстаивал убеждение, что люди, занятые в благотворительных программах, должны быть абсолютно чисты, не допуская и малейшего намека на скандал. Как ни странно, но эту идею Хьюго искренне разделял с ее отцом. Они оба были максималисты.

Возможно, из-за того, что Ди женщина, она склонялась к более рассудительным и сочувствующим взглядам. Она не была такой непреклонной.

Но теперь-то Ди не уступит. Она твердо решила взять быка за рога и поехать в Лексминстер, чтобы проведать Питера и заодно поговорить с Хьюго или назначить с ним встречу.

Мысли в голове носились с невероятной скоростью. Ди твердила себе, что приняла правильное решение. То, что существовало между ней и Хьюго в прошлом и что разделяло их на протяжении всех этих лет, сейчас в ее жизни неуместно, и уж совершенно точно – в его. Самой подходящей Ди посчитала следующую тактику: вести себя с ним так, как будто они не более чем хорошие знакомые, и временно установить дружеское перемирие, но четко определить дистанцию между ними.

Вполне благоразумное решение, но оно, естественно, не повлечет за собой изменений в костюме. Ди тщательно обдумала все детали плана, прежде чем отправиться в Лексминстер. Что же надеть? Пожалуй, стоит достать наряды и прикинуть, что ей сегодня к лицу.

Тщательная подготовка необходима, решительно твердила она себе. Ее отец принадлежал к старой гвардии и непоколебимо верил в важность создания правильного впечатления, и Ди уделяла много времени своему внешнему виду, как бы перенимая убеждения отца.

Бежевое платье, которое она выбрала, было очень простое, длинные разрезы, сбегающие вниз по обеим сторонам, облегчали движения, а ни в коем случае не использовались как провокация. По крайней мере так думала Ди, хотя мужчины говорили ей, что эта деталь восхитительна и очаровательна. Когда она шла, длинная стройная ножка слегка мелькала в просвете, но тут же исчезала в волнах юбки.

Воротничок, обрамлявший шею, казался строгим, даже более того, чопорным, но крой платья был так хорош, что создавалось впечатление совершенной скульптурной композиции. Маленькие замшевые туфли-лодочки были такими же изысканными, как и весь наряд. Крошечные золотые сережки – подарок папы – выполняли роль последнего мазка, завершающего аккорда и были ей очень дороги, Ди испытывала к ним особую привязанность.

Перед тем как сесть в машину, она ринулась в дом, чтобы надушиться своими любимыми духами и нанести губную помаду, но что в этом особенного?

Когда Ди проезжала по центру города, она нахмурилась, заметив небольшую группу подростков, бесцельно слоняющихся по скверу. От директора местной школы, с которой сотрудничал ее благотворительный фонд, Ди знала, что там возникают серьезные проблемы, в том числе прогулы, неуспеваемость, нежелание учиться.

Тед Ричард говорил ей, и она разделяла это мнение, что городские подростки нуждаются в здоровой отдушине для выхода накопившейся энергии и для них невероятно важно чувствовать себя нужными и взрослыми, полноправными личностями в собственном городе. А пока они в ожидании внимания взрослых слонялись без дела и бесконечно скучали.

Ди отметила сутулость плеч, нарочитое шарканье и выражение полного безразличия на лицах молодых людей, когда проезжала мимо. Пожилые граждане использовали уютную кофейню и комнаты отдыха на нижнем этаже ее строения для встреч и вечеринок. В прошлый понедельник она видела лист на доске объявлений, приглашающий на экскурсии, и под этим объявлением фамилии желающих. Взрослых людей было легче объединить и найти для них достойные занятия.

Для подростков подобные акции не проводились, да и сами они не проявляли особого энтузиазма. Понимая это, Ди живо интересовалась их настроениями, потребностями и мечтала устроить для них какой-нибудь клуб, мастерскую или студию.

Муж Анны, Ворд, конечно, на многое открыл ей глаза и вдохновил ее на поиск формы для такой работы. Возможно, имело смысл попросить Ворда показать Питеру его собственную мастерскую. Ди оглянулась на оставшийся позади город и задумалась о том, что можно сделать для Питера.