Варвары и Рим. Крушение империи

Джон Багнелл Бьюри

Варвары и Рим. Крушение империи

Глава 1

Германцы и их странствия

Ранняя германская история

Цель данного труда – дать широкий общий взгляд на последовательность миграций северных варваров, которые начались в III и IV веках н. э. и не прекращались до IX века. В результате этого длительного процесса Европа приобрела форму, которую имеет сейчас, и о нем необходимо иметь представление, чтобы понять структуру современной Европы.

Существует два пути для рассмотрения этого предмета, две точки зрения, с которых можно оценивать череду изменений, которые разрушили Римскую империю. Мы можем анализировать процесс на самой ранней и наиболее важной его стадии, с точки зрения империи, которая подвергалась разделению на части, или с точки зрения варваров, ее разделявших. Мы можем находиться в Риме и наблюдать за чужаками, хлынувшими в провинции империи; или можем остаться на территории восточнее Рейна и севернее Дуная, в германских лесах, и проследить за судьбами людей, которые шли оттуда, захватывая новую среду обитания и вступая в новую жизнь. Оба метода используются современными авторами. Гиббон и многие другие рассматривали историю со стороны Римской империи, но все основные варварские народы – не только те, что основали постоянные государства, но даже те, которые создали лишь недолговечные королевства, – имели своего историка. Для нас привычнее рассматривать упомянутые события с римской точки зрения, потому что ранние исторические сведения дошли до нас из источников, написанных римлянами. Однако надо пытаться видеть вещи с обеих сторон.

Варвары, разделившие Римскую империю (западную ее часть. – Ред.), в основном были германцами. Только в VI веке на исторической сцене появились люди иной группы – славяне. Тот, кто лишь начинает изучать историю раннего Средневековья, вероятно, испытает немалые трудности при изучении множества германских народов, которые бессистемно передвигались по обширным пространствам. Видимая бессистемность, разумеется, исчезает при более близком знакомстве, и становится очевидным, что все перемещения подчиняются определенному порядку. Но в самом начале изучение периода можно упростить, проведя границу в пределах германского мира. Эта граница географическая, но базируется на исторических фактах. Имеется в виду разделение между западными и восточными германцами. Чтобы понять это деление, следует вернуться к ранней истории германцев.

Западные германцы и восточные германцы

Во 2-м тысячелетии до н. э. германские народы жили в Южной Скандинавии, Дании и на прилегающих к ним землях между Эльбой и Одером. К востоку от них за Одером жили балты или летты – сегодня они представлены литовцами и латышами. Земли к западу от Эльбы, до Рейна, были заняты кельтами.

После 1000 года до н. э. началась двойная экспансия. Германцы между Одером и Эльбой двинулись на запад, вытесняя кельтов. Граница между кельтами и германцами переместилась на запад и к 200 году до н. э. сдвинулась вперед до Рейна и на юг до Майна. Весь этот период германцы также двигались вверх по Эльбе. Вскоре после 100 года до н. э. Южная Германия была ими занята, и они попытались наводнить Галлию. Эта волна была остановлена Юлием Цезарем.

Все народы, которые распространились по Западной Германии из своих первоначальных регионов обитания между Одером и Эльбой, мы классифицируем как западных германцев.

Другим перемещением стала миграция из Скандинавии на противоположный берег Балтики, в район между Одером и Вислой, а потом и за Вислу. Эта миграция, судя по всему, имела место позже, чем экспансия западных германцев. Признанный авторитет в этой области – Коссинна – считает, что она произошла в конце бронзового века между 600 и 300 годами до н. э.[1] К 300 году они, вероятно, продвинулись вверх по Висле до предгорий Карпат. Эти пришельцы из Скандинавии сформировали группу, которая отличалась от западных германцев как по географическому положению, так и по языку и традициям. Их мы назовем восточными германцами. Такое разделение удобно, потому что исторические роли этих двух групп германской расы были разными. Есть еще третья группа – северные германцы из Скандинавии, но они нас, на данном этапе, не интересуют.

В рассматриваемый нами период западные германцы уже практически осели, определив географические границы своей территории, а восточные германцы еще мигрировали. Нетрудно понять почему. Все древние германцы были пастухами и охотниками. До времен Юлия Цезаря у них появились зачатки сельского хозяйства. Центральная Европа почти до середины Средних веков была покрыта в основном густыми лесами и болотами. И были, конечно, территории, свободные от лесов. Именно отсутствие леса по большей части определяло места возникновения первых германских поселений. Географы могут установить положение таких остепненных (луговых) участков по остаткам степной флоры – растений, которые не могут жить ни в лесах, ни на обрабатываемых землях, а также по останкам животных, характерных для степей. Такие земли – равнина верхнего Рейна и восточная часть Гарца.

Когда люди оседают в подобном районе, они могут жить, как правило, в мире и довольстве, и спокойно пасут скот до тех пор, пока их численность не увеличивается слишком сильно. Тогда пастбищ, окруженных лесами, становится недостаточно, возникает продовольственная проблема. У нее было три возможных решения: люди могли начать заниматься земледелием, которое обеспечило бы продовольствием большее население; они могли расширить пастбища, вырубив лес; или ликвидировать избыток населения путем миграций. Именно к третьему варианту они регулярно и прибегали. Остальные два решения противоречили их (германцев. – Ред.) природе и инстинктам. Часть людей отделялась и мигрировала до тех пор, пока не находила новую территорию, пригодную для жизни. Это, разумеется, означало начало войн и завоеваний. Процесс шел за счет кельтов (и других, более продвинувшихся в своем развитии индоевропейских племен. – Ред.) до тех пор, пока центральная часть Европы не стала полностью германизированной. Понятно, что затем они могли двигаться на запад или на юг, но здесь им воспрепятствовала Римская империя. Таким образом, западные германцы, не имея пространства для дальнейшей экспансии – на востоке их удерживали собственные сородичи, а на западе и юге – Римская империя, были вынуждены искать другое решение продовольственной проблемы. Волей-неволей им пришлось возделывать землю. Есть прямые свидетельства этой важной перемены их обычаев. Цезарь описал германцев как главным образом пастушеский народ: они действительно возделывали землю, но немного. Спустя примерно сто пятьдесят лет Тацит описал их как земледельцев. Эта трансформация из преимущественно пастушеского государства в земледельческое произошла в течение века после того, как географическая экспансия германцев была остановлена Римом. Этот период был критической стадией их развития. Однако необходимо помнить, что все это относится к западным германцам: описание Цезаря и Тацита относится именно к ним. Восточные германцы за Эльбой находились в другом положении. Они не были таким же образом ограничены. Их соседями на востоке и на юге были варвары – славяне и другие племена, – которые не препятствовали их передвижениям[2]. Так что у восточных германцев не было никаких причин отказываться от пастушеской и кочевой жизни.

Теперь вы понимаете, что во II веке н. э. восточные и западные германцы различались не только по географическому положению. Они находились на разных ступенях развития цивилизации. Западные германцы начали заниматься земледелием и приобрели оседлые привычки, которые стимулирует это занятие. Восточные германцы оставались пастухами, вели кочевую жизнь и находились на стадии, от которой западные германцы начали свое развитие двумя веками раньше.

Я могу проиллюстрировать это также, сославшись на различную интерпретацию свидетельства, которое привел доктор Феликс Дан, посвятивший свою жизнь и многочисленные труды ранней германской истории[3]. Он начинает с великого перехода от кочевой жизни германцев во времена Цезаря, когда они зависели главным образом от пастбищ и охоты, к относительно оседлой жизни, в которой преобладало земледелие – в соответствии с описанием Тацита. Используя этот факт как неосновную предпосылку, он формулирует общее правило: когда имеет место переход от кочевой к оседлой жизни, рост населения является естественным следствием. Поэтому численность германцев начала увеличиваться. Такое увеличение, утверждает он, начнет сказываться только через четыре или пять поколений после того, как люди начали вести оседлую жизнь, иными словами, через 120–150 лет. Если мы посчитаем 20–30 годы н. э. серединой периода, разделяющего Юлия Цезаря и Тацита, тогда через 120–150 лет наступают 140–180 годы, иными словами, то самое время, когда началась миграция восточных германцев. Он делает вывод, что рост населения, вызванный переходом от пастушеской жизни к обработке земли, был причиной миграций и экспансии германцев, которые начались во II веке н. э.

Нетрудно заметить ошибку в этих рассуждениях. Доктор Дан применяет к германцам в целом и к восточным германцам в частности свидетельство Тацита, которое справедливо только применительно к западным германцам, которых римляне имели возможность наблюдать. Тацит говорит только о западных германцах; о германских народах, живших за Эльбой, римляне не знали почти ничего – разве только название и географическое положение некоторых. Таким образом, доктор Дан не помогает нам продвинуться дальше. Рост населения, который означал возникновение продовольственной проблемы, был движущей силой во всем процессе германской экспансии начиная с доисторических времен, и он был, несомненно, главной причиной миграции, которая началась во II веке н. э. Но новые земледельческие традиции западных германцев не имели к этому никакого отношения.

Прежде чем разобраться с этой миграцией, которая была перемещением восточных германцев, следует сказать еще несколько слов о западных германцах. Старые названия западногерманских народов, живших между Эльбой и Рейном, сохранены у Тацита и в других записях ранней истории империи. Но позже, а мы собираемся говорить именно о более поздних временах, эти названия почти полностью исчезли. Мы больше не говорим о таких племенах, как тенктеры, херуски и хатты, а только об алеманнах, франках, саксах и тюрингах. Причина этой перемены заключается в том, что с конца II века Западная Германия была переформирована процессами объединения и слияния групп небольших народов в более крупные единицы. Так, алеманны были племенным союзом, сформировавшимся из свевских и других племен, живших в верховьях Рейна. Таким же образом, народы, жившие в низовьях Рейна, образовали свободный конгломерат племен под общим названием франки. Название франк – «свободный», вероятно, было дано в отличие от соседних народов в провинции Нижняя Германия, которые были подчинены Риму. Между Везером и Эльбой и в глубь территории от гор Гарц другая группа племен объединилась под названием саксы. Племена, давшие название всей конфедерации, пришли из-за устья Эльбы, возле перешейка Кимврского полуострова (греко-римские географы, в частности Страбон, называли п-ов Ютландия. Отсюда пришло племя кимвров (германское, хотя многие считают, что, скорее, кельтское), которое в конце II в. до н. э. двинулось на юг, в Норик (тогда еще не римскую провинцию, а царство кельтского племени таврисков). Здесь у столицы царства Нореи (совр. Клагенфурт) кимвры в 113 г. до н. э. нанесли поражение римлянам. После этого кимвры, объединившись с племенами гельветов (кельты) и тевтонов (германцы) двинулись в Галлию, где нанесли римлянам ряд поражений – в 109 г. до н. э. и, особенно, в 105 г. до н. э. при Араузионе (где пало до 120 000 римлян и их союзников). Италию и Рим тогда спасло то, что «варвары» направились в Испанию. В 103 г. до н. э. кимвры снова двинулись на Рим, но в 101 г. до н. э. были разгромлены при Верцеллах в Северной Италии (за год до этого, в 102 г. до н. э. были разбиты тевтоны – при Аквах Секстиевых). – Ред.).

Мы считаем их западными германцами. Но среди западных германцев они являлись исключением, благодаря продолжительности миграций. Саксы были отделены от франков вклинившимися фризами. Южнее саксов жили тюринги, в основном представлявшие древних хермундури.

Иногда задают вопрос, были ли эти племена действительно объединены в некую конфедерацию? Этот факт вроде бы доказывает текст Аммиана Марцеллина, который, говоря об алеманнах, ссылается на pactum vicissitudinis reddendae. Они должны были оказывать взаимную помощь. Можем ли мы обнаружить причины этого сближения? Этого центростремительного движения? Земледелие, вероятнее всего, оказалось не вполне удовлетворительным решением вопроса народонаселения, особенно если в условиях оседлости численность людей растет быстрее. Поэтому люди были вынуждены увеличивать свой регион обитания за счет окружающего леса. Представьте себе Германию состоящей из маленьких территорий, каждая из которых окружена кольцом непроходимых первобытных лесов. Таким образом, племена были отделены друг от друга и защищены друг от друга лесами, одновременно являвшимися охотничьими угодьями. В центральной части территории располагались сельскохозяйственные наделы вольных людей, вокруг них находились общие пастбища, окаймленные кольцом лесов. Что же происходило, когда численность населения увеличивалась? Для отдельных наделов требовалось больше земли, и возникала необходимость занимать часть пастбищ. Но размеры пастбищ нельзя было сокращать с ростом населения, а значит, требовалось отнимать территорию у леса. В результате плотные лесные кольца, изолировавшие каждое «государство» от соседей более эффективно, чем море разъединяет острова, стали всего лишь узкими рубежами, «государства» стали ближе друг к другу, что способствовало развитию племенных союзов. Этот процесс консолидации, вероятно, благоприятствовал развитию института королевской власти.

Политические институты германцев

В самом начале будет нелишним сказать несколько слов о политических институтах германцев, причем эти слова будут применимы не только к временам Тацита и Цезаря, которыми мы в данный момент не занимаемся, а ко всему периоду миграций, о котором мы будем говорить ниже. Я не стану вдаваться в подробности или обсуждать спорные вопросы, а только обозначу основные черты. Прежде всего мне хотелось бы подчеркнуть, что весь период германской истории до миграций и во время них с политической точки зрения может быть назван периодом народной свободы. Как только германские народы сформировали постоянные государства (скорее племенные союзы. – Ред.) на развалинах Римской империи, начался новый период политического развития – монархический. Возможно, вы захотите мне возразить и сказать, что на раннем этапе (например, во времена Тацита) некоторыми германскими государствами уже правили короли; существовали и королевства, и республики, а во время миграций почти каждый народ имел короля. Это правда, и я намерен настаивать лишь на том, что это не влияет на мое утверждение. Германское государство (племенной союз. – Ред.) могло иметь или не иметь короля, но в обоих случаях оно было, фактически, демократией. Все германские государства, насколько нам известно, имели, в сущности, одно и то же устройство, и политическое различие между республикой и монархией для них не имело значения. Некоторые из них имели королей; каждое могло в любой момент избрать короля; но наличие или отсутствие короля являлось, по сути, вопросом удобства, не имевшим решающего конституционного значения. В каждом германском государстве, независимо от наличия или отсутствия короля, источником власти было собрание свободных граждан, и это является главным. Король не только не имел власти издавать законы и принимать политические решения без одобрения собрания, он также не мог препятствовать тому, что собрание считало целесообразным. Он был высшим исполнительным чиновником государства и имел право собирать войско, если собрание решило объявить войну. Также он мог созвать, в случае необходимости, внеочередное собрание. Но ведь народу, не имевшему короля, тоже нужен исполнительный чиновник такого рода. У них он был, только назывался по-другому – граф. Граф имел примерно такие же функции и обязанности, как и король. Таким образом, германские государства различались вовсе не тем, что одни были «монархическими», а другие – «республиканскими». Просто в одних был граф, а в других – король. Неужели разница была только в названии? Нет, существовало одно бесспорное и важное отличие. Граф избирался собранием, которое могло выбрать любого кандидата. Король тоже избирался собранием, но в этом случае выбор ограничивался определенной семьей – королевской семьей. Иными словами, королевская власть была наследственной, а графская власть – нет. Но наследственный характер королевской власти был ограниченным. Когда король умирал, должность не переходила к его конкретному родственнику. Собрание могло выбрать любого члена семьи или отказаться выбирать преемника вообще. Установленного преемника не было: старший сын, к примеру, имел не больше прав, чем любой другой. Существование королевских семейств, таких как Амаль у остготов, Балта у вестготов, Меровинги у салических франков, – для нас установленный факт, но дальше наши знания не распространяются. Это как существование германской знати, происхождение которой мы не можем объяснить. Мы только знаем, что королевская семья должна была быть самой древней и вести свое происхождение от богов. Судя по всему, семьи, обладающие правом на королевскую власть, имелись у всех германских народов – и у тех, у кого был король, и у тех, у кого его не было. Так что, если какой-то народ, не имевший короля, неожиданно решал, что было бы удобно его иметь, у него было семейство, из которого он мог сделать выбор. Очень важно понять абсолютный характер теоретического принципа древних германских государств (племенных союзов. – Ред.), а именно верховной власти народа. Этот жизненно важный принцип претерпел много изменений, временами входил в фазу временного затмения, но никогда не уничтожался в Европе окончательно. Но я также обязан подчеркнуть, что, хотя король не имел реальной независимой власти, монархическая форма правления была важна уже потому, что могла стать реальной властью. Это был зародыш, из которого могла произойти – и произошла настоящая королевская власть. Принадлежность монарха к определенной престижной семье обеспечивала ему особые почести и большее уважение, чем графу; и сильный человек имел возможность оказывать огромное влияние в собрании вполне законными средствами. В этом еще не было посягательства на свободу, но в конце концов могло к ней привести.

Рост центростремительных тенденций, процесс формирования групп, о котором уже шла речь, был благоприятен для института королевской власти. Во времена Тацита государства (племенные союзы), имевшие короля, например у саксов, были исключением. Мотивы повсеместного изменения отношения в пользу монархии, несомненно, были разными, и, скорее всего, мы не сумеем их установить со всей определенностью, но я могу подчеркнуть одно соображение. Если несколько государств (племен. – Ред.) образовали политический союз и нуждаются в человеке, который возглавил бы их совместные действия, например войну, король – простейшее решение. Легче отдать предпочтение королевской семье определенного государства, чем объединиться вместе для выбора президента. Могу сказать, что в рамках подобных федеративных союзов каждый civitas нередко имел собственного короля – так было у алеманнов и частично у франков.

Ранние миграции готов

События V века оказались решающими для будущего Европы. Их главным результатом стал захват западной половины Римской империи, от Британии до Северной Африки, германскими народами. Но теперь германцы, осуществившие этот захват, были, с одним или двумя исключениями, вовсе не теми народами, которые были известны Риму в дни Цезаря и Тацита. Теперь это были не западные, а восточные германцы. Основными племенами восточных германцев были готы, вандалы, гепиды, бургунды и ломбарды (лангобарды). Среди них были также ругии, герулы, бастарны и скиры. Большинство исследователей считают, что они пришли на побережье Восточной Германии из Скандинавии, и это подтверждается названиями. Студенты, изучающие германскую Античность, легко идентифицируют готов со скандинавскими гаутами (гётами). Ругии, обосновавшиеся в Померании, связываются с норвежской областью (фюльке) Ругаланн. Также предполагается, что шведский (датский. – Ред.) Борнхольм был Бургундархолмом, то есть островом, где жили бургунды. Из этих восточногерманских племен большинство медленно передвигалось через Европу в южном направлении – к Черному морю и Дунаю. Это происходило в III и IV веках. Восточногерманские варвары находились в основном на стадии, когда постоянные навыки работы представляются отталкивающими и позорными. Они думали, что лень заключается не в уклонении от честного труда, а, говоря словами Тацита, в приобретении потом того, что можно получить кровью. Хотя этот процесс не отражен в наших исторических хрониках, представляется в высшей степени вероятным, что оборонительные войны, которые вел император Марк Аврелий в третьей четверти II века против германцев к северу от Дуная, были вызваны давлением восточногерманских племен. Они из-за роста населения были вынуждены пойти на своих соседей.

Самая ранняя установленная великая миграция восточно-германского племени – это миграция готов в конце II века. Они отправились из своего местообитания в низовьях Вислы к берегам Черного моря, где мы находим их (упоминаются в источниках) в 214 году н. э. в период правления римского императора Каракаллы.

До этой миграции готы сформировали единое племя, которое состояло, как почти все германские племена, из отдельных групп, прежде живших на отдельных территориях – gaus (ray). Полагаю, можно не сомневаться, что, после того как они перешли к оседлому образу жизни, племя разделилось на две части – остготов и вестготов, и мотивы этого разделения были географическими. Легко представить себе, как это случилось, и можно не сомневаться, что они мигрировали не все сразу, а последовательно двигавшимися группами. Считаю, что первые пришельцы обосновались ближе к Дунаю, в окрестностях Днестра, и они, как следствие многих лет разъединения, чувствовали себя в некоторой степени другими, не похожими на более поздних переселенцев. Результатом стало формирование двух групп готов – восточной и западной.

После того как вся нация готов воссоединилась на берегах Понта Эвксинского (Черного моря), они, вероятнее всего, завладели древними греческими городами Ольвия и Тира. Этот вывод мы можем сделать из того факта, что чеканка монет в этих городах прекратилась во время правления римского императора Александра Севера, который умер (убит заговорщиками) в 235 году. Вскоре после этого начались нападения готов на Римскую империю.

Глава 2

Римская империя и германцы

Наступление готов в III веке

Зафиксированные документально нападения готов на Римскую империю начались примерно в 247 году. Успех этих нападений объясняется следующими факторами:

1) внутренней слабостью империи в это время; она сильно пострадала от действий череды некомпетентных правителей после смерти Септимия Севера в 211 году;

2) одновременным подъемом новой Персидской империи, являвшейся сильнейшим врагом римлян на Востоке.

Готы нанесли римлянам самый серьезный и позорный удар из всех, нанесенных северными варварами после правления Августа, когда Арминий уничтожил легионы Вара в Тевтобургском лесу. В 251 году готы (а также союзные им племена, в том числе скифо-сарматы, славяне и др. – Ред.) загнали армию императора Деция в болото в районе устья Дуная, уничтожили ее и убили императора. Вскоре после этого они направились к морю и, выходя из южнорусских портов, стали ужасом прибрежных городов Черного, Мраморного и Эгейского морей. Их разрушительные действия не прекратились до тех пор, пока готы не осуществили попытку масштабного совместного вторжения по суше и по морю, которое было уверенно отбито императором Клавдием I (269). Сохранилось сообщение, якобы написанное императором, когда его враги уже потерпели решающее поражение. В нем сказано: «Мы уничтожили 320 000 готов, мы потопили 2000 их кораблей. Реки перегорожены щитами, поля усыпаны их костями, нет ни одной свободной дороги». Но это сообщение – более поздняя подделка. Число 320 000 – нелепое преувеличение, и мы убедимся в этом позже, когда будем говорить о численности германских захватчиков и размере их армий. Достижение Клавдия, впоследствии получившего прозвище Клавдия Готского, надолго обеспечило мир с готами в регионе, расположенном южнее Дуная. Это был фактор решающий, но не единственный. Большую роль также сыграла череда умных и способных правителей.

Захват вестготами Дакии

Тем временем готы обеспечили себе успех, имевший более постоянный и важный характер, чем их сенсационная победа, в которой погиб римский император. Они действительно начали разделение империи, проникнув и постепенно оккупировав одну из провинций – Дакию (точнее, две провинции – Дакия Верхняя и Дакия Нижняя. – Ред.), расположенную севернее Дуная. Она была завоевана ста пятьюдесятью годами раньше императором Траяном (окончательно в 107). (Дакия Верхняя примерно соответствовала нынешней Трансильвании. Дакия Нижняя – Валахии. – Ред.) Эта европейская территория была захвачена Римом последней, а отделилась первой. В Дакии не было найдено ни римских монет, ни римских надписей, датированных позднее чем 256 годом. Император Аврелий, в 270 году ставший преемником Клавдия Готского, вывел из Дакии военные гарнизоны, отозвал римских чиновников, и Дунай снова стал границей империи. Очевидно, готы постепенно и неуклонно, в течение пятнадцати или двадцати лет теснили римлян на их территории, и Аврелий просто решил оставить (в 271. – Ред.) провинцию, которая и так была практически утраченной. Несомненно, после ухода имперского правительства имело место массовое переселение жителей провинции, но мы не располагаем надежными источниками и точно не знаем, что именно там произошло. Это неясный вопрос, и на всевозможные догадки уже изведено много чернил, поскольку он уже в наше время был предметом ожесточенных споров между румынами и венграми. Как известно, румыны говорят на языке, который относится к романской группе, и потому они утверждают, что являются потомками обитателей римской Дакии со времен Аврелия в Трансильвании, пережившими все превратности Средневековья и смену хозяев. Венгры это категорически отрицают. Трансильвания принадлежала венграм вплоть до войны 1914–1918 годов, результаты которой позволили ей осуществить свои вековые устремления – сбросить венгерское иго и войти в Румынское королевство, объединиться со своими соседями, говорящими на том же языке. Венгры считают иначе. Они утверждают, что говорящие на романском языке люди, живущие к северу от Дуная, являются переселенцами с земель, расположенных южнее Дуная, с Балканского полуострова, которые перебрались на север в XII и XIII веках. Я могу только привлечь ваше внимание к существованию этого вопроса. Более или менее вразумительное обсуждение его уведет нас слишком далеко от предмета беседы. Мы не станет заниматься историей при-дунайских земель XII века и пока лишь отметим, что римский период истории Дакии или Трансильвании (а также Валахии. – Ред.) подошел к концу около 270 года (продлившись около 150 лет), после чего начался готский период.

Вторжения готов продолжались в течение последующих шестидесяти лет. После того как императором в 306 году стал Константин Великий, он уделил большое внимание опасности и предпринял попытку обезопасить границу – низовья Дуная – укрепленными лагерями и крепостями. Он построил стену в северо-восточной части Фракии – в районе, который сейчас называют Добруджа – уже в Новое время этот район был предметом спора между Румынией и Болгарией. К концу своего правления Константин заключил вынужденное мирное соглашение с вестготами. Они вошли в империю на федеративных началах, то есть взяли на себя защиту границы и поставку военного контингента в имперскую армию в случае войны. В обмен на это они получили ежегодные субсидии. Теоретически это были поставки зерна, но практически выплачивался денежный эквивалент. Это называлось аппопае foederaticae (федеральные поставки зерна). Подобные федеративные отношения были характерной чертой периода с IV до VI века, когда германцы медленно, но верно вторгались в провинции Римской империи. Почти все германские народы в течение более или менее длительного времени входили на федеративных началах в империю, прежде чем стали независимыми хозяевами захваченных ими земель. Благодаря договору Дакия, занятая вестготами, номинально оказалась в зависимости от империи, и Константин мог похвастать, что в каком-то смысле вернул Риму эту провинцию. Мир продлился одно поколение, и за это время вестготы, не имея возможности продвигаться на юг или запад, приобрели больше оседлых привычек и начали осваивать земледелие.

Остготские и вестготские поселения

Территория, занятая готами (как остготами, так и вестготами), к середине IV века простиралась от реки Тисы или ее ближайших окрестностей на западе до реки Днепр на востоке. Вестготы занимали Дакию (то есть современные Трансильванию и Валахию. – Ред.), а также те земли, которые сейчас называются Молдовой. Остготы жили в степях за Днестром, но мы точно не знаем, где проходила граница между этими восточной и западной ветвями готов.

Остготы и вестготы оставались независимыми друг от друга. Сохранившиеся источники дают нам достаточно доказательств того, что на протяжении всего упомянутого периода, вплоть до конца IV века у вестготов не было короля – их государственное устройство можно было назвать республикой. Gaus действовали сообща. Иногда главы той или иной области начинали пользоваться особым влиянием в народном совете и признавались лидерами в случае войны. Но нас не должно вводить в заблуждение частое использование римскими авторами термина rex вместо более привычного и правильного judex. Такие лидеры не были королями. Даже широко известные исторические личности, такие как Атанарих и Фритигерн, были главами гау, а не королями.

Однако королевская власть была принята и поддерживалась остготами. Мы встречаемся с упоминанием об остготском короле еще до конца III века, а в IV веке появляется такая выдающаяся фигура, как Германарих (Эрманарих), о котором чуть позже будет сказано больше.

После мира во время правления Константина наступила пауза в противостоянии между империей и восточногерманскими племенами. Около пятидесяти лет римляне вели войны только с западногерманскими племенами – франками и алеманнами, которые доставляли много неприятностей на Рейне. По-настоящему серьезная угроза для империи с востока появилась в 378 году. Лишь тогда римские императоры начали осознавать, насколько грозным противником являются германцы.

Новое устройство империи

Теперь представляется целесообразным оценить могущество империи и сравнить его с силой германцев. При этом, стараясь получить представление о действительном положении вещей, мы сталкиваемся с существенными трудностями, поскольку не имеем точных статистических данных о численности населения, а выводы, которые можно сделать на основании немногих заслуживающих доверия источников, всегда содержат немало условий и оговорок.

Прежде всего следует помнить, что в III веке империя пришла в упадок. Так случилось не только из-за внешних проблем, таких как войны с новой Персидской империей, возвысившейся на Востоке, но также из-за внутренних распрей, гражданских войн и ожесточенной борьбы за имперский трон. Центральное правительство стало слабым и несостоятельным, разные части империи стремились отделиться и поставить собственных правителей. Одним из важных симптомов упадка стало обесценивание денег.

Такой ситуации положили конец два императора. Первым был Аврелиан (р. 214), получивший верховную власть в 270 году (правил до 275), вторым – Диоклетиан, который взошел на трон пятнадцатью годами позже (в 284) и правил двадцать лет (до 305). За тридцать пять лет, которые прошли между восшествием на престол Аврелиана (спасшего империю, стоявшую на грани пропасти) и окончанием правления Диоклетиана, были реорганизованы управление, армия и финансы. После отречения в 305 году Диоклетиана наступило двадцатилетие беспорядков – шла борьба за власть между его преемниками, в которой одержал верх в 324 году один из самых выдающихся правителей в мировой истории – Константин Великий. Эти монархи обновили империю, и до самого конца IV века способные и трудолюбивые правители сохранили ее в целости. Существует любопытный исторический факт, иллюстрирующий возрождение империи. Он относится к денежной реформе. Константин ввел новый золотой стандарт. Константин чеканил 72 золотые монеты из фунта золота (римский фунт, равный 327,45 г. – Ред.). Такая золотая монета называлась ауреус или солид (4,55 г золота). Эта стандартная золотая монета – солид – выпускалась со времен Константина до XI века и не обесценилась.

В III и IV веках Римская империя простиралась от реки Тайн в Британии до реки Евфрат в Месопотамии. В нее входили территории современных Англии и Уэльса, Франции, Испании, Италии и Швейцарии, Австрии и Венгрии, Балканского полуострова, Малой Азии и Сирии, а также все побережье Северной Африки от Египта до Марокко.

В III веке эта гигантская разнородная империя проявила тенденцию к распаду. Ее части стремились отделиться. Основная линия раздела была языковой и проходила через Балканский полуостров: к западу от нее говорили в основном на латинском, к востоку – на греческом. Таким образом, империя естественным образом разделялась на две большие части – западную, латинскую, и восточную, греческую. Это, разумеется, не значит, что никто не говорил на других языках. В Египте говорили на коптском, в Сирии – на арамейском. Кельтские языки были в ходу в Британии и части Галлии и т. д. Это значит, что в восточной части империи преобладал греческий язык, он же являлся основным языком межнационального общения; в западной части империи те же функции выполнял латинский. Император Диоклетиан был убежден, что империя слишком велика, чтобы ею управлял один правитель, и он разработал план разделения ее между двумя равноправными императорами-соправителями: один управлял бы западной частью, другой – восточной. Каждый из них должен иметь помощника без полного императорского титула – август, но только более низкий титул – цезарь. Не буду вдаваться в детали плана, который был в высшей степени искусственным и не имел успеха, и уже Константин от него отказался. Но этот план включал появление нового имперского центра на востоке – кроме Рима. В результате Константин совершил великое действо – создал в 326–330 годах «второй Рим» – Константинополь на месте древнегреческой колонии Византий, основанной в 657 г. до н. э.

Разделение империи на две части – одна латинская, другая греческая – продлилось около 150 лет. Большую часть этого периода ею правили два императора, периодически – один. Но все это время существовало две резиденции правительства – одна в старом Риме на Тибре, другая в новом Риме на Босфоре, и два правительства, имевшие совершенно одинаковую структуру. Иными словами, одно правительство было копией другого. Это был удивительный, пожалуй, даже уникальный эксперимент в управлении: руководство империей осуществлялось не из одного центра, а из двух, посредством одинаковых параллельных структур. Об этих двух частях часто говорят как о двух различных империях – Восточной и Западной. Это ошибка, о которой мы должны постоянно помнить. Единство этих двух частей поддерживалось с большой тщательностью. Римская империя всегда считалась единой и неделимой. Императорам и в голову не приходило думать о двух отдельных империях. Единство поддерживалось и выражалось разными способами, в первую очередь законодательно. Например, если в Константинополе издавался закон, то от имени не только правившего там, но и от имени второго правителя, правившего на Западе, и наоборот. Старая практика назначения двух консулов в начале каждого года сохранялась: один назначался в Риме, другой в Константинополе.

Обновленная империя была организована по-новому: реформы были проведены частично Диоклетианом, частично Константином. Основной результат заключался в следующем: для целей гражданского управления вся империя подразделялась на четыре части: две на востоке и две на западе. Их называли префектурами, поскольку каждая управлялась чиновником – преторианским префектом, который был ответствен только перед императором. Две западные префектуры – это Галлия и Италия, но каждая из них включала земли, которые сегодня не ассоциируются с этими названиями. Так, префектура Галлия включала, кроме Галлии, также Британию, Испанию и провинцию Мавретания Тингитана в северо-западной части Африки – северная часть современного Марокко. Префектура Италия включала, помимо Италии, провинции Реция и Норик, Швейцария, Паннония и Далмация (нынешние запад Венгрии, Словения, Хорватия, Босния и Герцеговина, Черногория и запад Сербии. – Ред.), а также побережье Северной Африки (провинции Мавретания Цезарейская, Нумидия и Африка Проконсульская – совр. север Алжира, Тунис, север Ливии кроме Киренаики. – Ред.). Две восточные префектуры – префектура Иллирия, охватывающая Балканский полуостров за исключением Фракии (самая маленькая из всех), и префектура Восток, куда входили Фракия, Египет (включая Киренаику) и все азиатские территории империи.

Префектуры были разделены на большие участки, которые назывались диоцезами – каждый из которых был размером с крупное современное государство. Так, в префектуре Галлия было четыре диоцеза – Британия, два диоцеза (по другим данным – один) в Галлии и Испания. Каждым диоцезом правил викарий, подчиненный преторианскому префекту. В каждом диоцезе было несколько провинций, которыми управляли губернаторы. Таким образом, вся система гражданского управления была, грубо говоря, иерархической. Это как лестница с императором на верхней ступеньке, губернаторами провинций на нижней и преторианскими префектами и викариями на промежуточных. Конечно, были исключения и сложности, но мы пока не будем о них говорить. На данном этапе о гражданском управлении и его иерархической структуре сказано достаточно. Добавлю только, что имелось две иерархии – в Риме и Константинополе. Они были как часы, сконструированные совершенно одинаково, но функционирующие независимо друг от друга. Важно помнить еще одну деталь: ни одна из этих двух гражданских административных иерархических систем не имела военных функций. Разделение гражданских и военных властей было одной из главных черт, которая отличала новую монархию IV и последующих веков от ранней империи.

Нам крайне важно разобраться в военной организации империи, чтобы проследить ход борьбы между Римом и германцами. Принципиальной чертой, отличавшей римские вооруженные силы IV и V веков и ранней империи, было существование маневренной, легко передислоцируемой армии. В то время как все границы защищались войсками, постоянно расквартированными в пограничных провинциях, – их называли limitanei, существовала также полевая армия, которую император мог отправить в любую часть своих владений, которая находилась под угрозой. Эти войска, которые сопровождали императора в поездках и являлись императорской свитой, назывались comitatenses. Таким образом, вооруженные силы империи состояли из двух основных групп: comitatenses, которые были самой важной военной силой в случае серьезных военных действий, и limitanei.

Второй отличительной чертой военной организации поздней империи является меньший размер легионов. Старый римский легион насчитывал 6000 человек, он был связан с некоторым количеством когорт пехоты и эскадронов кавалерии. Все они были под командованием легата – командира легиона. Таким образом, легат командовал в общей сложности почти 10 000 человек. (В состав легиона, по Вегецию, входили 6100 пехотинцев, 730 всадников и, кроме того, вспомогательные отряды (легко вооруженных). – Ред.) Когортами и кавалерийскими подразделениями командовали разные командиры. (Согласно Вегецию, из 10 когорт легиона первая когорта состояла из 1150 пехотинцев и 132 всадников, остальные имели по 550 пехотинцев и 66 всадников. – Ред.)

Важной чертой стало отделение кавалерии от пехоты и ее превращение из подчиненного в независимый род войск. Всеми армиями командовали Magistri Militum (магистры армии, военные магистры – этот термин обычно переводят дословно). Они соответствуют по званию сегодняшним фельдмаршалам, но командовали определенными соединениями. Кроме того, на Востоке и Западе система военного командования развивалась по-разному. Поскольку эта должность будет постоянно упоминаться в дальнейшем, необходимо вкратце объяснить ее положение на Востоке и на Западе, каким оно было в конце IV века.

На Востоке было пять Magistri Militum. Два из них находились в Константинополе и командовали войсками армейских подразделений, находившихся в непосредственной близости к столице. Они назывались Magistri in praesenti, то есть непосредственно приближенные к императору. Трое других находились в крупных регионах Востока, Фракии и Иллирии соответственно, и командовали размещенными там войсками.

На Западе все было по-другому. Здесь мы находим не пять одинаковых фельдмаршалов, а только двух magistri militum in praesenti, штаб-квартиры которых размещались в Италии. Один командовал пехотой – magisterpeditum, другой – кавалерией – magister equitum. Но хотя они номинально были равными, магистр пехоты был намного важнее. Он обладал верховной властью не только над мобильной пехотой Запада, но также над командирами limitanei. К концу IV века он также получил власть над своим коллегой – магистром кавалерии, иными словами, стал главнокомандующим всеми вооруженными силами Запада. Его титул теперь назывался magister utriusque militiae — то есть магистр двух родов войск (пехоты и кавалерии).

Эта разница в организации имела серьезные политические последствия. На Западе концентрация военной власти в руках одного человека сделала магистра двух родов войск самым важным и влиятельным министром, человеком, реально направлявшим политику государства. Начиная с конца IV века и до того времени, когда западная часть империи полностью перешла под власть германцев, не только оборона империи, но и общее управление ее делами находилось в руках военных, магистров двух родов войск, которые иногда являли собой угрозу трону. С другой стороны, на Востоке тоже были случаи, хотя и немного, когда военный магистр добивался чрезмерной власти.

Глава 3

Столкновение римлян и варваров

Население империи

В предыдущей главе я объяснил общий характер военных реформ Диоклетиана и Константина – их самым важным результатом стало создание мобильной армии. Теперь рассмотрим мощь вооруженных сил империи – и мобильной армии, и стационарных пограничных сил, стоящих вдоль границ и на самых уязвимых и опасных территориях. Ее следует сравнить с силами, которые уже угрожали и в ближайшем будущем готовились стать серьезнейшей угрозой для империи.

Вопросы о численности армии и населения связаны самым непосредственным образом. И сложность в том, что достоверными данными об этом мы не располагаем. Дело в том, что во времена Древней Греции и Рима численность населения сильно преувеличивалась. Впервые этот факт отметил еще в XVIII веке Дэвид Юм, указавший в своем труде на невероятность многих цифр, приведенных древними авторами. Гиббон, полностью согласный с выводами Юма, произвел оценку численности населения Римской империи в I веке н. э. и пришел к выводу, что она составляла около 120 миллионов человек. Сегодня уже никто не думает, что жителей империи было так много. По современным подсчетам, численность населения Римской империи не превышала 54 миллионов человек, то есть была более чем в два раза меньше указанной Гиббоном. Есть основания предполагать, что в период между I веком н. э. и эпохой императора Константина наблюдался рост населения. Рост городов и развитие цивилизации в Галлии, Испании и Дунайских странах, естественно, повлек за собой увеличение числа людей. Я склонен думать, что мы не слишком сильно уклонимся от истины, если скажем, что во времена Константина численность населения составляла около 70 миллионов человек.

Принимая во внимание эту цифру, которая, кстати, представляется мне весьма умеренной, можно ожидать наличия многомиллионной армии. В современном государстве, в котором существует воинский призыв, обычно считается, что в случае необходимости одна десятая часть населения может быть набрана в армию. Так, в последней войне (автор имеет в виду 1-ю мировую войну 1914–1918 гг. – Ред.) Германия с населением более 65 миллионов человек (67,5 млн в 1914 г. – Ред.) смогла выставить 6—7-миллионную армию. (В начале войны Германия мобилизовала 3 млн 822 тыс., к концу войны численность германской армии достигла 7,6 млн. Всего Германия в 1914–1918 гг. мобилизовала в армию 14 млн чел., или 20,7 % населения. – Ред.) Но современная война существенно отличается от военных действий в древности, потому что большое количество мужчин, которые могли бы принимать участие в военных действиях, должны оставаться дома, чтобы производить боеприпасы, технику и т. д. В древности все было не так. Для вспомогательных работ не нужно было много сильных и здоровых мужчин. Поэтому государство с населением, к примеру, миллион человек могло мобилизовать большую часть населения.

На первый взгляд может показаться удивительным то, что численность вооруженных сил Римской империи (с населением 70 миллионов человек – или, если взять минимальную цифру – 55 миллионов человек) никогда не достигала миллиона. Чтобы объяснить это, прежде всего следует вспомнить, что в старых цивилизованных странах вокруг Средиземного моря население стало бесполезным для военной службы. Мужчины там были цивилизованны и развиты духовно, зато слишком слабы физически, чтобы вступать в рукопашную схватку с нецивилизованными варварами[4]. Таким образом, большие территории – причем густонаселенные территории – империи приходится полностью исключать из расчета, поскольку они не вносили практически никакого вклада в усиление военной мощи Рима. Дело дошло до того, что единственными внутренними имперскими провинциями, которые обеспечивали постоянное снабжение рекрутами армии империи, были нагорья Балканского полуострова и горные районы Малой Азии – например, Исаврия. В остальном армия по большей части набиралась из пограничных провинций, где население было с изрядной примесью варваров.

В III веке армия была в значительной степени иллирийской. Диоклетиан и Константин были выходцами с Балканского полуострова – их семьи возвысились благодаря военной службе. В древности иностранцы обычно не служили в армии – туда набирались только римские граждане. Но в конце III века от этой практики отказались. Чужеземцы свободно становились рекрутами; одновременно перестал соблюдаться на практике принцип всеобщей военной обязанности граждан.

Изучая способ набора армий, мы обнаруживаем, что существовало четыре класса рекрутов, иными словами, четыре источника, из которых они набирались.

1. Сыновья солдат: военная служба была наследственной, и сын был обязан идти по стопам отца.

2. Рабы: государство обязывало землевладельцев поставлять определенное количество рекрутов из числа рабов.

3. Поселенцы-варвары: некоторые войска формировались рекрутами из общин чужеземцев-варваров, которые уже обосновались в отдельных провинциях – в первую очередь на востоке Галлии и на севере Италии.

4. Авантюристы: самый главный источник – многочисленные бедные авантюристы, и местные уроженцы, и чужестранцы, добровольно предлагающие свои услуги вербовщикам. Из них самыми полезными и эффективными были варвары. Германцы, которые предлагали свои услуги армии, привлеченные платой или возможностью сделать военную карьеру, постепенно вытеснили жителей Иллирии, став господствующим элементом в вооруженных силах. При римской муштре и строгой дисциплине они быстро становились великолепными солдатами и возвышались до офицерского чина. Очень многие военные, занимавшие высшие посты в армии в конце IV века, происходили из германцев. Это очень важный момент. В IV веке активно шел процесс германизации, представлявший собой огромную опасность для Римской империи. Оглядываясь назад, мы видим, что императоры проводили слишком либеральную политику, позволяя германцам занимать высшие командные посты. Эта либеральность была вызвана желанием привлечь лучших людей на службу в имперской армии. Император Константин всегда отдавал предпочтение германцам, и Юлиан упрекал его за это. В армии стали прививаться германские традиции. В общем, начиная с первой четверти IV века германская звезда начала неуклонно восходить.

Силы империи и варваров

Я только что объяснил, почему фактическое население империи практически не имело отношения к силе ее сопротивления и к делу защиты от врагов. Только отдельные части населения вносили более или менее заметный вклад в фактическую обороноспособность государства. Люди, которых можно было собрать на Балканском полуострове, в горных районах Малой Азии, на границах Аравии и Африки и в низинах Батавии (совр. Нидерланды), должны были дополняться рекрутами, которые в изобилии приходили из-за Рейна и Дуная. Теперь мы можем поговорить о цифрах.

Изучение армии после ее радикальной реорганизации Диоклетианом и Константином показало, что ее размеры составляли 600 000–650 000 человек. Сюда входили и соmitatenses, и limitanei, мобильная армия и стационарные силы, стоящие гарнизонами в пограничных и уязвимых провинциях. По нашим оценкам, примерно треть – 200 000 человек – составляла мобильную армию, остальные – гарнизоны. Если принять во внимание протяженность границ, которые следовало защищать, – Рейн и Дунай, северную границу Британии на западе, длинные африканские границы на юге, Евфрат и Сирийскую пустыню на востоке, – численность армии представляется очень маленькой. Помимо протяженности границ, следует принять во внимание, что больше войск требовалось на востоке, где врагом было могущественное и прекрасно организованное государство – Персидская империя Сасанидов. На западных и северных границах империи опасность представляли независимые племена варваров, которые временами действовали совместно, однако им не хватало боевой подготовки и дисциплины римских легионеров. Правда, обычно предполагалось, что более низкое качество войск варваров компенсировалось их количеством. По крайней мере, это относилось к восточным германцам, в армии которых, как считалось, входило много сотен тысяч человек. Эта идея ошибочна по своей сути, что необходимо четко усвоить при изучении вторжения варваров. Цифровые данные о численности германских армий, которые приводят многие хронисты того времени, абсолютно недостоверны: они не только а priori невозможны, но также несовместимы друг с другом и противоречат утверждениям тех, кто это должен знать наверняка. Сравнивая цифры, которые мы имеем все основания считать достоверными, можно прийти к выводу, что общая численность самого многочисленного германского народа составляла 80 000–120 000 человек, а мелких народов – 25 000—50 000. Это с учетом женщин и детей. Из этого числа германцы могли отправить в армию больше людей, чем цивилизованные государства. Призывной возраст тогда был меньше, и служба в армии продолжалась дольше. Германская армия могла включать пятую часть или четверть населения. Получается, что армия одного из крупных восточногерманских народов, таких как вестготы, остготы или вандалы, могла иметь численность 20 000—25 000 человек, максимум 30 000. И в большинстве сражений между имперскими войсками и восточными германцами в IV–VI веках участвовало примерно 20 000 солдат с каждой стороны. Эти факты придают иной характер всей истории германских завоеваний. Они показывают, что проблема обороны вовсе не была ни безнадежной, ни даже сверхсложной. Если бы не прочие сопутствующие факторы, не было бы никаких причин для раздела империи. Численность германцев не делала его неизбежным.

Проникновение германцев в империю

Факты, касающиеся относительного размера римских армий и противостоящих им воинств германцев, чрезвычайно важны, чтобы правильно понять ход германского вторжения. У многих авторов они или обойдены вниманием, или искажены. Другой важный факт, который необходимо подчеркнуть, – постепенно растущее влияние германцев в армии, что первоначально императоры не считали опасным. Это на самом деле было нечто вроде мирного проникновения.

Я могу добавить, что германский элемент просачивался в империю разными путями. Во-первых, следует помнить, что западные области территории проживания германцев были включены в состав империи – в двух германских провинциях Галлии (Германия Нижняя и Германия Верхняя. – Ред.). Имперские города Кёльн (колония Агриппина, основана как военный лагерь в I в. до н. э.), Трир (римская колония Августа Треверов, основан в 15 г. до н. э.) и Майнц (Могонтиак, на месте военного лагеря, основанного в I в. до н. э.) были германскими. Во-вторых, после войн Марка Аврелия во II веке многие германцы были вынуждены стать фермерами и обосноваться в удаленных и малонаселенных уголках империи. Были также подобные поселения и в провинции Белгика, где германцы, которые пришли из-за Рейна, получили землю в обмен на военную службу. Они жили общинами и назывались laeti. Также значительное германское население было во многих пограничных провинциях. Поскольку земля выделялась солдатам, которые защищали границы (limitanei), а в армии в это время появлялось все больше германцев, население в пограничных районах постепенно становилось германским.

Германарих и Вульфила

Теперь мы можем вернуться к готам, и прежде всего к остготам. К середине IV века у них появился великий король-воин по имени Германарих (Эрманарих), который создал готскую империю, просуществовавшую несколько лет и обеспечившую ему место в германской истории. Утверждают, что он расширил свои владения на восток до Дона и завоевал славянские народы – вендов и словен, живших на обширной территории от верхней Вислы до Днепра. Говорят, что его власть достигла даже берегов Балтийского моря, где раньше жили готы. Я не могу гарантировать, что империя Германариха простиралась от Балтийского моря до Черного и от устьев Дуная и Днепра до Вислы. Но в общем-то нет ничего невероятного в утверждении, что он сформировал одну из временных варварских империй, которых в Европе было еще несколько. Это были структуры, которые быстро развалились, потому что не имели организации и не могли быть усилены, а были обязаны своим существованием преходящим условиям.

А тем временем у вестготов происходило нечто более важное, чем создание мимолетной империи. У них появилась более значительная фигура, чем Германарих. Первое знакомство германцев с христианством и первый перевод Библии на немецкий язык означал наступление новой эры в истории германского мира. Человек, выполнивший эти задачи и, таким образом, ставший, без преувеличения, творцом истории, не был чистокровным готом. Он был выходцем из семейства, жившего в Каппадокии и уведенного в плен во время готского набега во времена Деция или Клавдия. Но он был воспитан как гот, говорил на языке готов и носил готское имя – Вульфила. Он родился во втором десятилетии IV века, еще мальчиком отправился в качестве заложника в Константинополь, где попал под влияние арианских христиан и был посвящен в духовный сан. В возрасте тридцати лет он уже был епископом при великом арианском лидере Евсевии Никомедийском. Его целью было распространение христианства и организация христианской церкви у готов. Он работал в Дакии и обратил многих в новую веру, но лидеры готов были враждебны христианству, и их преследования толкнули епископа на путь, следуя которым он заслужил титул нового Моисея – так назвал его император Константин. Вульфила увел группу обращенных в христианство готов с земли язычников и провел их за Дунай в империю. Им разрешили поселиться в Мёзии, недалеко от древнего города Никополь, примерно там, где впоследствии вырос болгарский город Тырново (Велико-Тырново). Их называли «малыми готами» – Gothi Minores. Арианизм Вульфилы очень важен, поскольку он определил форму, в которой в конце концов готы приняли христианство. Можно предположить, что эта форма была проще для их понимания, чем сложная никейская доктрина. Хотя работы Вульфилы, безусловно, были важны для обращения готов, этому человеку не удалось бы достичь такого успеха, если бы не два дела, чрезвычайно важные и послужившие средствами для осуществления его миссии. Одним стало создание готского алфавита, другим – перевод на язык готов Священного Писания. До нас дошли отдельные части готской Библии: более половины Евангелий, существенная часть посланий, небольшие отрывки Ветхого Завета. По стечению обстоятельств древний манускрипт, содержащий части Нового Завета, древнейший литературный памятник германцев, сохранился в Швеции, то есть в Скандинавии, на легендарном «острове Сканция (Скандза)», который готы считали своей родиной. (Некоторые исследователи считают родиной готов о. Готланд. – Ред.)

Алфавит, созданный Вульфилой, был основан на греческом, но также частично на руническом алфавите. Этот факт доказывает, что руны использовались готами. Мы имеем еще одно интересное свидетельство использования готами рун в дакийский период. В 1838 году в Петрошани – в Малой Валахии – было найдено золотое кольцо, которое сегодня можно видеть в музее Бухареста. На нем сохранилась посвятительная руническая надпись: ученые разобрали слово hailag – «святой», однако относительно других слов имеются сомнения. Надпись переводили по-разному: «святой для храма готов» или «Скифия свята для Вотана[5]». В любом случае это памятник языческого периода готской истории и готского периода истории Дакии.

Серьезный конфликт с империей у готов возник во время гражданской войны, которая началась после смерти императора Иовиана в 364 году (правил в 363–364). Они оказали помощь Прокопию, неудачливому претенденту на трон, и после его поражения навлекли на себя месть его противника Валентиниана I (правил в 364–375), который (вместе с назначенным им августом Востока Валентом, своим братом, правившим в 364–378 гг. – Ред.) выслал против них армию, несмотря на отчетливое желание готов умиротворить его. Война завершилась триумфом империи и почетным миром; все указывало на то, что теперь граница на Дунае надолго будет в безопасности.

Тем временем беспорядки начались среди самих вестготов. Они как раз проходили через болезненный кризис, который случается, когда старая религия пытается удержаться в столкновении с новой, распространяющейся очень быстро. С исходом Вульфилы и его команды христианство на земле готов не умерло, но языческие жрецы, среди которых был такой выдающийся деятель, как Атанарих, всячески старались его убить. Они негодовали, видя, как представители их народа отказываются от жертв национальным богам, оскорбляют идолов и даже сжигают священные рощи. И в Дакии полилась кровь мучеников. Была введена религиозная проверка. В праздничные дни статуи носили вокруг деревянных строений в каждой деревне, и те, кто отказывался им поклоняться, сжигались заживо. Об этих преследованиях можно прочитать в Деяниях святого мученика Саввы, где дана общая картина происходящего. Кроме религиозных споров были и политические конфликты, вызванные завистью между Атанарихом и другой выдающейся исторической личностью – Фритигерном, чье имя стало известно в 70-х годах IV века.

Пришествие гуннов

Это был момент, когда готам следовало объединиться, – вестготы должны были объединиться с остготами. В результате два народа стали бы одним. До сих пор их войны были по большей части агрессивными. Теперь им предстояло перейти к обороне, потому что на горизонте появился новый враг, подобный тевтонцам и римлянам. Орды кочевников, известные в истории как гунны, во время правления римского императора Валентиниана I, а также его соправителя в восточной части империи императора Валента пришли из степей, расположенных к западу от Каспийского моря, и наводнили юг России.

Гунны принадлежали к монгольской части большой группы народов, куда также входят тюрки, венгры и финны[6]. Ее можно назвать урало-алтайской расовой группой и разделить на две большие части – уральскую и алтайскую. Уральская часть, в свою очередь, делится на три класса: финский, пермский и угорский. Самыми известными представителями последнего класса являются венгры. Алтайская часть также разделяется на несколько классов, одним из которых является тюркский, другим – монгольский. Классификация основана на сравнении языков этих народов.

1. Уральская группа[7]

2. Алтайская группа[8]

Вероятно, на протяжении многих поколений гунны устраивали пастбища возле Каспийского и Аральского моря[9]. Можно считать установленным, что их западная миграция в Европу была вызвана политическими событиями в Северной и Центральной Азии, которые подтолкнули новые перемещения кочевников. Сегодня мы знаем о великой политической революции в Азии в IV веке, которая является возможным объяснением миграций гуннов. Наши теперешние знания ранней истории Центральной Азии почерпнуты из китайских источников. Из них нам известно, что в конце III и начале IV века господствующим народом в этих регионах был сяньби (тунгусо-маньчжурские кочевники. – Ред.). Но к середине IV века его власть была свергнута народом жужжу (жужани), который и занял доминирующее положение в татарской (Центральной. – Ред.) Азии и в конце концов создал великую империю, раскинувшуюся от Кореи до границ Европы. Можно предположить, что именно события, связанные с приходом к власти жужаней, потревожили гуннов и заставили их двигаться на запад.

Считается, что название гунны (греч. ounnoi) есть искаженное Hiung-nu («хунну»), что означает «общие рабы» – имя, которое китайцы давали всем кочевым народам Азии. Важно понять, что такое кочевая жизнь в истинном значении этого слова, которое часто используется свободно и неточно, применительно к бродягам и просто беспокойным людям. Этимологически кочевник – пасущееся животное. В строгом и правильном значении слова кочевники – это народы с пастушескими традициями, которые имеют две территории, расположенные далеко друг от друга, и мигрируют между ними дважды в год, как перелетные птицы. В северной части Центральной Азии степные пространства, зеленые летом, не обеспечивают скот подножным кормом зимой, а степи в южной части региона, необитаемые летом из-за засухи, дают стадам корм зимой. Отсюда возникает необходимость иметь два дома.

Эти кочевники не являются народами, которые беспорядочно странствуют по континенту. Они – скотоводы с двумя фиксированными обиталищами, летними и зимними пастбищами, между которыми они могут перемещаться вечно, если, конечно, не изменятся климатические условия и их не будут беспокоить соседи. Миграции к новому месту жительства, как правило, имели место, только если другое племя вытесняло их с пастбищ. Успешная иммиграция кочевников в Европу – древних скифов, гуннов и всех, кто пришел после них, – была обусловлена, как уже говорилось, борьбой за существование в азиатских степях и вытеснением слабейших. О тех, кто был вынужден мигрировать, можно сказать следующее: «С энергичным ханом во главе, который организовал их на военных началах, такая орда превращалась в непобедимую армию, движимую инстинктом самосохранения и потому вынужденную держаться насмерть даже в самом враждебном окружении, которое она в конце концов подчиняла себе. Пусть в степи центральное правительство никому не нужно, оно жизненно необходимо для орды кочевников-поработителей за ее пределами»[10]. Таких орд было не так много, причем перепуганные враги считали их куда более многочисленными, чем они являлись в действительности. «Но недостаток алтайских армий в численности компенсировался их умением действовать внезапно, а также злостью, хитростью, подвижностью и неуловимостью. Людей, узнававших об их приближении, охватывала паника, у них стыла кровь в жилах, мешая организовать достойное сопротивление. Их удивительно подвижные всадники могли преодолевать гигантские пространства за очень короткое время, а разведчики снабжали точной и своевременной информацией. Добавьте к этому еще одно огромное преимущество – среди них даже второстепенные новости распространялись от аула к аулу со скоростью лесного пожара при посредстве добровольных курьеров, превосходящих любое разведывательное подразделение противника, как бы хорошо оно ни было организовано»[11]. Покоренные народы частично истреблялись, частично обращались в рабство. Иногда их переселяли на другую территорию, а женщин оставляли как добычу завоевателей. Земледельцев систематически грабили, и они нередко были вынуждены отказаться от выращивания скота вообще, переходя к вегетарианству. Судя по всему, так было со славянами.

Такова была орда, захлестнувшая Европу в IV веке. Расположившись лагерем в Дакии и на территории между Тисой и Дунаем, она властвовали над народами, населявшими юг русских степей, – вестготами, герулами и аланами. (Первые два народа германские, аланы – иранцы. – Ред.) В течение пятидесяти лет после воцарения гуннов к северу от Дуная мы почти ничего о них не слышим. Они совершали редкие набеги в римские провинции, иногда поставляли империи наемников. После смерти Феодосия (Феодосий I, р. ок. 346, император в 379–395. – Ред.) их, вероятно, считали очередным врагом-варваром, не более и не менее грозным, чем германцы, которые угрожали дунайской границе. Мы можем предполагать, что, после того как гунны осели в Европе, орда распалась на части. Тогда никто не мог предвидеть, что через поколение Риму будет противостоять крупная и крайне агрессивная империя гуннов.

Глава 4

Вхождение вестготов в пределы империи

Нападение гуннов на готов и его последствия

Народы Европы впервые оценили опасность, угрожавшую им со стороны нового грозного врага из Азии, получив сообщение о победе, которую гунны одержали над аланами – народом, который жил к северу от Кавказских гор и к югу от реки Дон. Это было в 372 году. Аланы были поражены ужасом, столкнувшись с грозными кочевниками. И очень многие из них бежали на запад, вливаясь в германские племена (другие отошли в ущелья Большого Кавказа, а также на север, где смешались со славянами. – Ред.). Об этом мы еще поговорим, когда речь пойдет о миграциях. Гунны продолжили движение на запад через южную часть русских степей, инициировав движение большой исторической значимости. Называя вещи своими именами, без преувеличения можно сказать, что оно смешало и переместило весь восточногерманский мир.

Вначале были покорены остготы. Империя Германариха рухнула под натиском азиатских пастухов, которым предстояло создать более мощную империю, чем та, которой повелевал он. Говорят, что старый король в отчаянии свел счеты с жизнью. Теперь опасность подошла к воротам вестготов. Те под командованием Атанариха выступили к Днестру и попытались оказать врагу сопротивление, но были полностью разбиты. Нацию охватила паника. Вестготы твердо уверовали в то, что для них нет безопасного места к северу от

Дуная. Поэтому они решили отойти на юг за реку и найти убежище в Римской империи.

Это было критическое решение. Оно привело к событиям, определившим ход истории Римской империи. Во исполнение своего плана вестготы отправили посла к императору Валенту, который тогда находился в Антиохии, умоляя его позволить народу перейти реку и выделить землю в провинциях Балканского полуострова. Шел 376 год. Семьи беженцев покинули свои дома и разбили лагерь вдоль левого, северного берега нижнего Дуная, готовые осуществить переправу, как только им будет дано разрешение. Ситуация была в высшей степени неловкая и для императора, и для его правительства. Более того, она была уникальна. Для того чтобы принять решение, римляне не имели опыта, на который могли опереться. К тому же ситуация не терпела отлагательств. Разрешить ее следовало немедленно. На раздумья времени не было. Естественно, мнения министров и советников разделились. Но в конце концов было решено пойти навстречу готам и принять их, как новых подданных Римской империи, на своей земле. Принятию решения предшествовало много колебаний и самых разных предложений, но мы можем с уверенностью сказать, что ни император, ни его советники даже не подозревали, с какими трудностями столкнутся в будущем из-за своего согласия. Поселить в границах своей империи народ из 80 000 или более того варваров, не нарушив мир, – задача не из легких, требующая длительной и тщательной подготовки. В последние годы Европа приобрела некоторый опыт и знала, как справляться с трудностями, вызванными прибытием большого числа беженцев, и какие сложные организационные мероприятия следует провести. Возьмем, к примеру, дело с тысячами азиатских греков, которые бежали от турок в Европейскую Грецию. (Имеется в виду исход греков из Малой Азии после поражения греческой армии в греко-турецкой войне 1919–1922 гг. – Ред.) Здесь речь шла лишь об обеспечении продовольствием и крышей над головой людей одного народа, но решение этой задачи истощило все ресурсы греческого правительства.

Проблема, вставшая перед Валентом, была намного сложнее. Неожиданно, не оставив времени на обдумывание и подготовку, он получил просьбу впустить в свою страну чужеземный народ варваров, вооруженных и воинственных, осознающих свое национальное единство. Их следовало обеспечить продовольствием и определить территорию для проживания. Римское государство было высокоорганизованным, но в нем не была предусмотрена такая функция, как удовлетворение неожиданных требований подобного рода. Как и можно было ожидать, когда варвары переправились через реку и разбили лагерь в Нижней Мёзии (совр. Болгария), сразу возникло множество трудностей и начались весьма прискорбные инциденты. И военные, и гражданские власти были не в состоянии справиться с ситуацией, что вовсе не удивительно. Результатом стало восстание готов и война, которая продлилась почти два года. Ее кульминацией было сражение при Адрианополе в 378 году, ставшее заметной вехой в истории. Это одна из трех самых известных катастроф, выпавших на долю Рима в конфликтах с германцами. Первая – сражение в Тевтобургском лесу в IX веке до н. э., когда были уничтожены легионы Вара, военачальника императора Августа. Вторая – уничтожение армии и убийство императора Деция готами и другими в 251 году при Абритте. Римский историк Аммиан Марцеллин завершает свой труд этим сражением, и впоследствии нам приходится черпать свои знания о взаимоотношениях Римской империи и германцев из скудных хроник, произведений авторов высокопарных стихов и случайных записей в церковных анналах.

Сражение при Адрианополе

Сражение при Адрианополе состоялось 9 августа 378 года. Лидером готов был Фритигерн (Фритхигерн), римлянами командовал лично император Валент. Император совершил огромную ошибку, недооценив силы противника. Он завидовал военной славе своего племянника и коллеги Грациана, который стал преемником своего отца Валентиниана I на посту правителя на западе и сразу одержал блестящую победу в войне против алеманнов. Грациан как раз выступил, чтобы помочь дяде сокрушить готов, и умолял его не рисковать до его подхода, чтобы они могли встретить грозного врага объединенными силами и наверняка одержать победу. Валент решил не ждать и получить себе всю славу. (Решение начать битву было вызвано не столько завистью Валента к племяннику, сколько ошибками в определении численности войска готов – Валенту донесли, что тех всего 10 000. – Ред.) Сражение завершилось полным разгромом его легионов (пало 40 000 римских воинов. – Ред.). Сам император также был убит. Этой катастрофы и позора вполне можно было избежать.

Сражение было обстоятельно описано Аммианом Марцеллином, но следует отметить, что, хотя автор сам был солдатом, он определенно не назвал читателям численность войск с каждой стороны. Так что мы точно не знаем, насколько сильны были противники. Гиббон воспроизвел рассказ Аммиана Марцеллина, и вы можете его прочитать в XXIV главе его книги («История упадка и разрушения Римской империи», написанная в 1776–1788 гг. – Ред.). Я же хочу подчеркнуть, что это сражение занимает важное место в военной истории. До того времени в военных действиях римляне всегда целиком и полностью полагались на пехоту. Это был их главный род войск. В сражениях регулярных армий кавалерия всегда считалась вспомогательной силой, второстепенной по отношению к легионам. При прочих равных условиях хорошо обученные легионы были практически непобедимы. В этой битве легионы приобрели новый опыт – их буквально сбила с ног тяжелая германская кавалерия. Этот урок показал возможности кавалерии и оказал большое влияние на последующие военные действия. Между IV и VI веками римские армии и римские военные действия претерпели революционные изменения. В IV веке пехота была родом войск, на который все еще в основном полагались римляне и с помощью которого они завоевывали свои самые громкие победы. В VI веке пехота играла небольшую роль в сражениях, и победы по большей части одерживала кавалерия. Мы располагаем подробными описаниями сражений и IV, и VI веков, поэтому в этом вопросе сомнений нет, ведь описания даны такими надежными, достойными доверия авторами, как Аммиан Марцеллин в IV веке и Прокопий Кесарийский – в VI веке. А вот для промежуточного периода – V века – у нас нет ни одного хорошего описания сражения, данного жившими в то время авторами, так что мы не имеем возможности проследить перемены. Ясно одно: в течение этого века перемена произошла, и была вызвана необходимостью адекватно ответить тактике восточногерманских племен, с которыми велись непрерывные войны.

Все это представляется довольно интересным, поскольку очень долго – до середины Средневековья – и на Западе, и на Востоке именно кавалерия, а не пехота выигрывала сражения. В XIV и XV веках в военном деле снова произошла революция – появились английские лучники и швейцарские пехотинцы, вооруженные копьями и пиками. Они доказали, что пехота может успешно противостоять тяжелой кавалерии.

Поселение вестготов

После своей замечательной победы готы осадили город Адрианополь, который собирались захватить с легкостью и разграбить. Только взять его они не смогли. Зато сельская местность Фракии была открыта их разрушительным набегам в течение двух лет. После этого вскоре война закончилась – было достигнуто мирное урегулирование с готами. Это удалось благодаря военным действиям и искусной дипломатии Феодосия, испанца, который был призван в 379 году Грацианом на место погибшего Валента. Главным препятствием к мирному урегулированию был Фритигерн, который являлся главной антиримской силой. Он желал отвоевать провинции у империи, подобно тому как его предшественники отвоевали Дакию, и основать к югу от Дуная независимое готское государство. Однако после его смерти вестготы были вынуждены, благодаря умелым действиям Феодосия, стать подданными императора – не настоящими гражданами империи, а, скорее, союзниками, на основе свободы и полунезависимости. Они оставались народом, но имели определенные обязательства перед императором. Им были выделены земли в провинции Нижняя Мёзия (современная Болгария) – там же, где Константин устроил их христианских соотечественников, которых Вульфила привел из Дакии. Они должны были платить дань за землю, получать определенные пособия от правительства и служить империи, если возникнет необходимость, как солдаты на федеративных началах под командованием собственного командира. Капитуляция готов имела место в октябре 383 года.

Важными для будущего Европы были следующие события:

1. Принятие целого народа в границы империи – на федеративных началах – положило начало новой стадии вторжения германцев. Характерной чертой распада империи было ее разрушение изнутри.

2. Новая судьба была предназначена Дакии и землям между Карпатами и Дунаем. Дакия перешла от даков к римлянам, от римлян к германцам. Теперь ей предстояло перейти под власть гуннов, а гунны стали предвестниками других неевропейских завоевателей и господ – сначала аваров, потом мадьяр (венгров).

3. Готы, которые давным-давно были политически разделены на вестготов и остготов, теперь делятся окончательно. Они расстались навсегда, и каждый народ пошел своим путем. Больше никогда они не столкнутся с Римом, сражаясь вместе.

Намного позже остготы начали играть важную роль в истории, но в какой-то степени они все же были замешаны в беспорядках этих лет. Теснимые гуннами, значительные отряды остготов переправились через Дунай в районе устья и добавили неразберихи в беспорядки во Фракии. Они потерпели поражение от Феодосия, и тот, проводя ту же политику, которую проводил с вестготами, поселил их на имперской земле, сделав членами федерации. Но не на границе и не по соседству с вестготами – и даже не в Европе. Он переправил их в Малую Азию – во Фригию. Они, правда, были лишь небольшим фрагментом народа, основная часть которого мигрировала на запад к среднему течению Дуная и границам Паннонии.

Феодосий I и Аларих

Феодосий хорошо понимал опасности, связанные с готской проблемой, и последовательно проводил политику дружбы и умиротворения. Он заручился поддержкой готских вождей, которых постоянно развлекал в своем дворце, и обеспечил себе преданных сторонников среди них, самым заметным из которых был Фравитта. Был шанс, что, если и дальше придерживаться именно такой политики, готы постепенно расслабятся, утратят прежнюю неугомонность и национальную гордость и примирятся со статусом имперской провинции. Но если из-за панического страха перед гуннами и ловкости Феодосия прежний независимый дух готов вроде бы и ослаб, все же он не был уничтожен. И хотя многие из них действительно примирились со своей участью граждан империи, были и другие, которые думали иначе. Это разделение мнений открыто проявилось в 392 году, когда после смерти Валентиниана II гражданская война в империи казалась неизбежной. Вожди готов собрались на совет. Вопрос заключался в том, должны ли они выполнять свои федеративные обязательства и служить в армии Феодосия в предстоящей войне. Одна фракция, которую возглавлял Эриульф, утверждала, что они должны отречься от своих клятв и что их интересы отличны от интересов империи. Другую фракцию, выступавшую за верность империи, возглавлял Фравитта. Спор был настолько ожесточенным, что в конце концов Фравитта убил Эриульфа. Исторический интерес этого совета заключался в том, что его можно было считать прелюдией к решающим событиям, случившимся чуть позже – после смерти Феодосия I Великого в 395 году. Готы последовали за Феодосием в кампании против узурпатора Евгения (и в результате победы гото-сарматской (включая аланов) армии Феодосия над франко-галльской армией Арбогаста, реального правителя Запада (при номинальном императоре Евгении), Феодосий последние три года жизни правил единолично. – Ред.). Но когда великий император умер и ему на смену пришли два очень юных правителя, они пересмотрели свою позицию. Это был поворотный момент в истории готов. Чтобы принять судьбоносное решение, собрался народный парламент. Насколько нам известно, преобладали два мотива. Один – это нелюбовь и недоверие к новым императорам, точнее, к их советникам. Другой – опасение, что, если все останется без изменений, готы расслабятся, лишатся силы и начнется упадок. Да и в любом случае следовало подготовиться к возможным чрезвычайным ситуациям, а лучшая подготовка – это объединение и появление сильного лидера. И вестготы выбрали короля. У них было семейство, из которого при необходимости можно было выбрать короля. Это род Балта – храбрых. Выбор народа пал на Алариха Храброго. Тогда этому человеку было около тридцати лет. Он родился на Певке, острове в устье Дуная, участвовал вместе с Феодосием I в последней гражданской войне в роли командира готских федеративных войск и вернулся домой, имея все основания надеяться на быструю карьеру в римской армии. Он стремился, как и другие германские лидеры, к посту римского полководца, командующего легионами. Он рассчитывал на то, что Феодосий выполнит свои обещания, но император умер, обещания так и не были выполнены, и Аларих испытал глубокое разочарование. Перед ним открылся другой путь, и в 395 году он принял королевскую власть над своим народом. Теперь он был врагом, а не защитником империи – сначала на Балканском полуострове, а потом и в Италии.

Стилихон и разделенная империя

Феодосий оставил двух сыновей под защитой Стилихона, своего самого доверенного полководца, которому он отдал в жены свою сестру Серену. Так что Стилихон был дядей двух юных принцев, которых звали Аркадий и Гонорий. Оба были слабыми (но не злыми), а младший – Гонорий – и вовсе придурковатым. Аркадию выпало править восточной частью империи – его резиденция была в Константинополе. Гонорию досталась западная часть. Рим был резиденцией его правительства, но сам император обычно жил в Милане. Правительство западной части империи было целиком в руках Стилихона, который был magister utriusque militiae — магистром двух родов войск и, таким образом, как я уже говорил ранее, контролировал все вооруженные силы этой части державы. В течение тринадцати лет Стилихон был самым могущественным человеком в римском мире.

Власть Стилихона не всегда приносила пользу исключительно Римской империи. Германец по происхождению – его предки по отцу были вандалами, – он был одним из нескольких умных и способных германцев, которые во второй половине IV века достигли высших командных постов в вооруженных силах. Самыми заметными из них были Меробавд, Бавтон и Арбогаст, который являлся непосредственным предшественником Стилихона на посту magister utriusque militiae и убийцей Валентиниана II. Теперь германцы были очень близки к трону. Стилихон, как уже было сказано, женился на сестре Феодосия, а Бавтон был отцом Евдоксии, жены Аркадия. И у их сына – Феодосия II – в жилах текла уже германская кровь.

Политика императоров, возвышавших германцев на командные посты в армии, имела несчастливые последствия. Такая практика вызывалась необходимостью сделать военную службу привлекательной для самых способных людей. Их привлекали перспективой карьеры и богатства. Но, как выяснилось, она же стала причиной катастрофы. Иными словами нельзя назвать тот факт, что, когда империю нужно было защищать не только против германских племен, которые постоянно стучались в ворота, но и против германцев, уже допущенных в ее пределы, а у руля стояло два недееспособных суверена, защита была поручена германцу, пусть даже имеющему связи с империей.

Тот факт, что в критический для римского государства момент два главных актера на сцене – агрессор и защитник – Стилихон и Аларих – оба были германцами, иллюстрирует одну из основных черт, характерных для истории IV века, – постепенную германизацию империи. И все же формально – и эту важную, также в высшей степени характерную для ситуации черту тоже необходимо помнить – неправильно говорить в этот исторический момент о нападении на империю Алариха и вестготов. Если бы Алариху сказали, что он атакует империю и хочет ее уничтожить, он бы с негодованием отверг это предположение. Существование Римской империи было естественным и необходимым и для Алариха, и для его современников. Они могли грабить римлян, заставлять римское правительство сделать то, что им необходимо, но все их амбиции были совместимы с существованием империи. Готы хотели занять удовлетворявшее их положение в империи; они не считали себя враждебными аутсайдерами. Отношение готов, как и германцев вообще, к империи было прямым результатом постепенной германизации страны. Они считали империю не врагом, которого следует победить, а великим институтом, в котором они имеют законное право занимать подобающее место, тем более что люди, принадлежащие к той же народности, уже такое место имеют. Их неприязнь была не враждебностью внешнего врага и соперника, а, скорее, классовой борьбой людей, лишенных избирательных или гражданских прав, за место под солнцем. Аларих не чувствовал себя чужаком в государстве, где германцы занимали высшие посты и даже могли жениться на девушках из императорской семьи, в государстве, в котором он сам находился на военной службе.

Аларих в Иллирии

После избрания Алариха королем вестготов он не терял времени даром. Был созван совет и принято решение идти вперед и разграбить другие провинции Иллирии. (В префектуру Иллирия входили диоцез Дакия (приблизительно территория современных Сербии, Черногории, Западной Болгарии и севера Албании) и диоцез Македония (совр. Южная Албания, Македония, Греция без северо-восточной части.). – Ред.)

Карьера Алариха, в каком-то смысле являющаяся одним из самых странных эпизодов в истории развала Римской империи, окружена множеством неясностей. Я говорю не только о хронологических пробелах, но и о его мотивах и политике. Пятнадцать лет он творил историю, однако, когда речь идет о его проектах, всегда находится место для неопределенности. Сейчас мы располагаем летописью (хроникой), в которой говорится, что Аларих стремился занять высший командный пост в римской армии. Иными словами, его первоначальные устремления были связаны с подъемом к известности, власти и титулу Меробавда или Стилихона. Информация хроники представляется вполне вероятной, и мы с готовностью верим ей. Мы делаем вывод, что его принятие королевской власти над вестготами есть в некотором роде последний шанс. Ведь мы помним, что титул германского короля изрядно обесценился даже в глазах самих германцев – должности и титулы в империи были стократ престижнее. Германцы привыкли видеть, как мало значит rex в глазах преторианского префекта или даже провинциального губернатора. Таким образом, считая установленным факт, что амбиции Алариха были связаны с карьерой на службе империи, я полагаю, что ключ к его действиям заключается в следующем: он имел личные желания и стремления, отличные от планов для своего народа. Народ мог желать только одного: больше территории, больше пособий. Этого Аларих мог добиться довольно скоро. Но только он изначально имел другую цель для себя лично, и, когда для него не нашлось места ни на Востоке, ни на Западе, он не мог спокойно оставаться в Мёзии. Ему надо было дать почувствовать свою враждебную силу империи, которая не удовлетворила его амбиций. Так я понимаю начало карьеры Алариха.

Готы, сея смерть и разрушения во Фракии и Македонии, в конце концов подошли к стенам Константинополя.

У правительства Аркадия не было войск, достаточных чтобы им противостоять. Дело в том, что легионы, обычно стоящие в окрестностях столицы, сопровождали Феодосия на Запад, куда он выступил против мятежного Евгения, и еще не вернулись. Но Стилихон уже готовился лично возглавить их в обратном марше. Он счел, что необходимо его личное присутствие на Востоке. Ведь помимо необходимости разобраться с варварами, существовал политический вопрос, в котором он был крайне заинтересован, касающийся территориального раздела империи между двумя суверенами. Невозможно понять историю последующих лет, не памятуя о важности этого вопроса – вопроса об Иллирии.

Префектура Иллирия была до правления Феодосия I Великого подчинена правителю Западной Римской империи. В нее входила Греция и придунайская часть Балкан. Единственная часть полуострова, которая управлялась из Константинополя, – Фракия. Но при Феодосии I Великом префектура была передана Восточной Римской империи, и новая линия раздела между двумя половинами империи прошла от Сингидуна (совр. Белград) на запад вдоль реки Сава, затем поворачивала на юг вдоль реки Дрина и достигала побережья Адриатического моря возле города Скодра (совр. Шкодер). В Константинополе полагали, что префектура останется на Востоке и линия раздела будет в силе. Но Стилихон объявил, что желание Феодосия было иным. Его сыновья должны вернуться к прежнему делению, и власть Гонория будет простираться до границ Фракии, так что Аркадию останется, кроме префектуры Фракия, только префектура Восток. Правдой было это или нет, но политика Стилихона означала, что западное римское государство, в котором он являлся безусловным лидером, будет иметь выраженное превосходство над восточной частью империи.

Изменение принадлежности Иллирии за счет восточной части империи было политической целью, о которой Стилихон никогда не забывал, и именно она определила его карьеру после смерти хозяина. Ценность Иллирии была не в доходах, а в людях. С III до VI века лучшие войска в имперскую армию набирались из горных районов Иллирии и Фракии. Может показаться, что раздел, отдающий весь призывной район Востоку, несправедлив по отношению к Западу. Но события показали, что легионов, имевшихся в распоряжении Стилихона, было недостаточно для обороны Запада, поэтому не было ничего необычного в том, что он нацелился на возврат Балканского полуострова под управление западного правительства.

Это было дело, на которое правительство Аркадия вряд ли было готово согласиться, тем более что его возглавлял влиятельный и амбициозный министр Руфин, преторианский префект Востока. Стилихон проявил осторожность и привел с собой несколько собственных западных легионов, а также восточные войска, которые должен был вернуть в Константинополь. В Фессалии он столкнулся лицом к лицу с Аларихом и вестготами, которые добрались туда, совершив опустошительный марш из окрестностей Константинополя. Он как раз готовился нанести удар, когда от Аркадия прибыли гонцы с приказом выслать вперед восточные войска, а самому вернуться в Италию. Стилихон подчинился, тем самым пожертвовав Грецией. Нет сомнений, что он мог бы с легкостью разбить противника и обезвредить Алариха. Но он отправил войска Аркадия в Константинополь под командованием командира-гота по имени Гаинас. Мы не можем сказать, пришел ли Стилихон к какому бы то ни было пониманию с Аларихом, но он определенно нашел взаимопонимание с Гаинасом. Когда этот командир и его армия подошли к Константинополю, Аркадий выехал им навстречу, пожелав увидеть свои войска в нескольких милях от города. Его сопровождал префект Руфин. Солдаты

Гаинаса убили Руфина, и нет никакого сомнения, что заговор был составлен Стилихоном и Гаинасом. Стилихон даже не счел необходимым отрицать свою причастность к делу. После падения Руфина самым влиятельным министром в Константинополе стал евнух по имени Евтропиус, ранее бывший императорским казначеем.

Все это происходило в конце 395 года. Тем временем Аларих и его войско двинулись на юг в Грецию. Они заняли Пирей и Афинский порт, но сами Афины не тронули. Они разграбили великий храм в Элевсине, положив конец празднованию элевсинских таинств. Затем они пришли на полуостров Пелопоннес, где перед ними пали все крупные города. Пелопоннес находился в их руках уже больше года, но правительство Аркадия даже в 396 году не делало попыток изгнать Алариха. Весной 397 года Стилихон вмешался снова. Он пришел на Пелопоннес и столкнулся с Аларихом в Элиде. Были бои, впрочем не слишком активные с обеих сторон. Так или иначе, было заключено некое соглашение, и Алариху позволили свободно уйти в Фессалию. Судя по всему, вмешалось восточное правительство, и была достигнута договоренность о том, что Адарих уйдет в Эпир и получит то, к чему давно стремился, – станет magister в Иллирии. Экспедиция Стилихона оказалась бесполезной. Он поспешно вернулся в Италию, поскольку начался очень серьезный и опасный мятеж мавров в Африке. Но его присутствие в армии на Пелопоннесе вызвало большой гнев в Константинополе, и восточное правительство объявило его социально опасным элементом.

Глава 5

Внезапное нападение на Италию и Галлию

Аларих обращает свой взор на Запад

Мы оставили Алариха в Эпире летом 397 года. Константинопольское правительство назначило его на высокий пост магистра в Иллирии, и на какое-то время он почувствовал себя удовлетворенным. В течение следующих четырех лет он оставался в покое, и его присутствие, как явствует из имеющихся в нашем распоряжении документов, никак не влияло на ход истории. Мы даже точно не знаем, где в это время жили его люди – в империи или в регионах, расположенных ближе к Дунаю. Возможно, они в основном оставались у себя дома – в Мёзии. В любом случае до 401 года они никак империю не беспокоили. До этого времени планы Алариха, скорее всего, не шли дальше Балканского полуострова, но позднее он обратил свой взор в сторону Запада.

Причины этой перемены не указаны маститыми учеными-историками, но есть одна вещь, которая, вероятно, как-то связана с его решением, и эта вещь уже сама по себе имеет большое историческое значение. Готский командир Гаинас, ответственный за убийство преторианского префекта Руфина, стремился стать на Востоке тем же, кем Стилихон был на Западе. Он восстал против правительства Аркадия, вынудил его подчиниться его требованиям и в течение шести месяцев наслаждался практически неограниченной властью в Константинополе. Но там существовала очень сильная и решительно настроенная антигерманская партия, одержавшая победу над Гаинасом и его готскими войсками. Таким образом, опасность германизации правительства на Востоке, казавшаяся достаточно серьезной, была ликвидирована. Теперь мы можем предположить, что Аларих нашел поддержку у Гаинаса и что падение этого военачальника в 400 году изменило его перспективы. Как бы то ни было, в 401 году Аларих решил оказать давление не на Константинополь, а на правительство Италии. Представляется вполне вероятным и правдоподобным, что он потребовал земли для своих людей в одной из северных провинций префектуры Италия, возможно в Норике.

Но, угрожая Западу, он был не один. Аларих действовал в одно и то же время, хотя и нет никаких оснований предполагать, что существовала некая предварительная договоренность, с несколько таинственным германцем по имени Радагайс. Радагайс, вероятно, был остготом – возможно, одним из тех, кому было позволено поселиться в Паннонии Грацианом. Представляется вероятным, что он и его сторонники предпочли жить по другую сторону границы – на противоположной стороне Дуная. К концу 401 года Радагайс и армия варваров захватили Рецию и одновременно двинулись к границам Италии. Этот момент был критическим для Стилихона, к которому перешла оборона Италии. Он выступил в альпийские регионы Реции против Радагайса, который, вероятно, начал двигаться раньше, и оттеснил захватчиков. Затем Стилихон повел свои войска обратно на территорию, расположенную к югу от Альп, чтобы разобраться с Аларихом и вестготами, которые уже три месяца были на севере Италии, не встречая сопротивления и наводя ужас на итальянцев, которые давно привыкли считать итальянскую землю недосягаемой для захватчиков. Молодой император Гонорий безвылазно сидел в Медиолане (Милане) и подумывал о бегстве в Галлию. Аларих захватил Аквилею и Венецию и уже начал осаду Милана, рассчитывая лично захватить императора. Так что Стилихон подоспел вовремя, чтобы освободить царственную особу. Аларих снял осаду и направился на запад в современный Пьемонт, Стилихон за ним. Он остановился в районе Полленции (близ совр. Асти) на реке Танаро и дал бой. Это было не единственное сражение Алариха против сил империи, зато самое известное. Оно состоялось на Пасху 6 апреля 402 года и не стало решающим, хотя стратегически победу одержала имперская армия и Стилихон.

Примечания

1

Kossinna G. Der germanische Golderichtum in der Bronzezeit (in Man-nus Bibliotek, 1910); Ursprung und Verbreitung der Germanen in vor– und fruhgeschichtlichen Zeit (1926). (Здесь и далее, если не указано иначе, примеч. авт.)

2

Боестолкновения как отдельных племен, так и племенных союзов происходили постоянно с переменным успехом. (Примеч. ред.)

3

Dahn F. Die Konige der Germanen (1861–1907); Urgeschichte der germanischen und romanischen Volker (1881–1889).

4

Крестьяне, а их было большинство населения, не были слабыми физически. Дело в высоком профессионализме легионеров, которые служили 20–25 лет, становясь настоящими одушевленными «боевыми машинами». (Примеч. ред.)

5

Вотан – другое имя Одина. (Примеч. пер.)

6

Язык гуннов неизвестен. Сами они первоначально были, очевидно, скорее монголоиды с европеоидной примесью. Однако в ходе продвижения на запад гунны включали в свой состав племена иранского происхождения, населявшие евразийские степи, и этнический и расовый тип гуннов к 375 г., когда они перешли Дон, сильно изменился. (Примеч. ред.)

7

Уральская семья. Включает в себя финно-угорскую группу (финны, карелы, эстонцы, саамы, коми, мордва, марийцы, удмурты, венгры, ханты, манси) и самодийскую группу (ненцы, нганасаны, селькупы). (Примеч. ред.)

8

Алтайская семья. Включает в себя тюркскую группу (чуваши, татары, башкиры, казахи, киргизы, узбеки, каракалпаки, уйгуры, туркмены, азербайджанцы, кашкайцы, карачаевцы, балкарцы, кумыки, ногайцы, турки, алтайцы, шорцы, хакасы, тувинцы, якуты), монгольскую группу (монголы, калмыки, буряты), тунгусо-маньчжурскую группу (эвенки и эвены, нанайцы и др. приамурские народы, маньчжуры), корейцев и японцев. (Примеч. ред.)

9

Здесь до III в. жили аланы. Гунны же с I по III в. обитали восточнее, однако в ходе своего продвижения на запад вытеснили в III в. аланов из указанного автором района. (Примеч. ред.)

10

Cambridge Medieval History. Y. I. P. 350.

11

Ibid.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.