Алтарь Эдема

Джеймс Роллинс

Алтарь Эдема

Моей сестре Лори.

Мы все любим тебя

И Вавилон будет грудою развалин, жилищем шакалов, ужасом и посмеянием, без жителей.

Книга пророка Иеремии, 51:37

И что за чудище, дождавшись часа,

Ползет, чтобы родиться в Вифлееме?

У. Б. Йейтс

Изучение природы делает человека в конечном счете таким же жестоким, как природа.

Г. Дж. Уэллс

Благодарности

Я никогда не был твердым приверженцем старой мудрости: «Пиши о том, что знаешь». Какое в этом удовольствие? Но все же, получив ветеринарное образование, я всегда хотел написать книгу, главным героем которой был бы ветеринар. Но даже и в данном случае я не мог в полном объеме следовать старой мудрости. Чтобы написать этот роман, мне пришлось воспользоваться помощью множества людей. В первую очередь, как всегда, я должен отдать должное моей группе критиков. Это Пенни Холл, Джуди Прей, Дейв Муррей, Каролин Уильям, Крис Кроу, Ли Гаррет, Джейн О’Рива, Салли Барнс, Денни Грейсон, Леонард Литтл, Кати Л’Эклюз, Скотт Смит, Крис Смит и Уилл Муррей. Отдельная благодарность Стиву Прею за его помощь с картами. Каролин Маккрей и Дэвид Сильвиан, не входящие в эту группу, решают мои бытовые проблемы, давая мне тем самым возможность писать. Доктор Скотт Браун уточнил некоторые медицинские детали, а Чери Маккартер продолжает служить источником информации (включая и статью о змее, родившейся с ногой… как мне это понравилось!). Особая благодарность Стиву и Элизабет Бери за их великую дружбу (и за Лиз, которой нет в этой книге, поэтому правильно будет упомянуть ее здесь). И наконец, хочу выразить признательность четырем людям, которые помогали мне на всех этапах работы: моему редактору Лисе Койх и ее коллеге Уэнди Ли, а также моим литературным агентам Руссу Галену и Дэнни Барроу. Они служили надежной опорой автору. И как всегда, должен сказать, что все фактические ошибки и неточности – целиком на совести автора.

ОЦИИВ (Одюбонский центр по исследованию исчезающих видов)

Лост-Иден-Кей

Апрель 2003

Багдад, Ирак

Два мальчика стояли у клетки для львов.

– Я не хочу входить внутрь, – сказал младший. Он притиснулся к своему брату, изо всех сил вцепившись в его руку.

На обоих были огромные, не по росту куртки, лица в царапинах, на головах шерстяные шапочки. В этот ранний час, когда солнце еще не взошло, утренний холод пробирал до костей и приходилось двигаться, чтобы не замерзнуть.

– Бари, клетка пуста. Да не будь ты таким шакхифом. Смотри. – Макин, старший из двух, распахнул металлическую дверь, за которой стали видны голые бетонные стены. В темном углу лежала небольшая груда старых изгрызенных костей. – Из них может получиться неплохой суп.

Макин оглянулся на руины зоопарка. Он помнил, как здорово здесь было когда-то. Полгода назад, на его двенадцатилетие, они пришли сюда, чтобы устроить пикник в саду Аль-Завраа с его аттракционами и зоопарком. Весь тот теплый день семья гуляла вдоль клеток с обезьянами, попугаями, верблюдами, волками, медведями. Макин даже скормил одному из верблюдов яблоко. Он все еще помнил это ощущение резиновых губ на своей ладони.

Стоя здесь теперь, он смотрел на тот же парк, но постаревшими глазами, постаревшими больше чем на полгода, что прошли с того дня. Парк превратился в свалку мусора, зачумленную страну почерневших от огня стен, зловонных луж, подернутых нефтяной пленкой, и взорванных зданий.

Месяц назад Макин из окон своей квартиры вблизи парка смотрел, как среди этих пышных деревьев происходят огневые стычки американцев и Республиканской гвардии. Яростное сражение завязалось с наступлением сумерек, стрельба и вой ракет продолжились и ночью. К утру все затихло. Над землей повис густой дым, за которым целый день не было видно солнца. С балкона их небольшой квартирки Макин увидел льва – тот вышел из парка и побрел в город. Он двигался, словно неясная тень, и вскоре исчез на улицах. Бежали и другие животные, зато в течение двух следующих дней парк наводняли толпы людей.

Мародеры – так их назвал отец, он тогда сплюнул на пол и выругался неприличными словами.

Клетки стояли нараспашку, животные были похищены – некоторые пошли на стол, некоторых продали на черном рынке за рекой. Отец Макина и еще несколько человек отправились за помощью, чтобы защитить их район от разграбления, но он так и не вернулся. Никто из них не вернулся.

В течение следующих недель бремя забот о семье легло на Макина. Мать расхворалась, голова у нее горела от жара, она потерялась в пространстве между ужасом и скорбью. Все, что Макин мог для нее сделать, – это давать ей немного воды.

Если бы он мог приготовить для нее хороший суп, дать чего-нибудь поесть…

Он снова осмотрел кости в клетке. Каждое утро они с братом по часу бродили в разоренном саду и зоопарке, отыскивая чего-нибудь съестное. На плече у него висел мешок из грубой ткани, а в нем болтался заплесневелый апельсин и горсть семян, сметенных с пола в птичьей клетке. Маленький Бари тоже нашел кое-что в мусорном бачке – помятую консервную банку с бобами. Увидев ее, Макин чуть не расплакался и завернул сокровище в плотный свитер своего младшего брата.

Вчера какой-то мальчишка постарше с длинным ножом отобрал у Макина его мешок, и тот вернулся домой с пустыми руками. В этот день они ничего не ели. Но сегодня они ух как наедятся. Даже мама, иншаллах, молился он.

Таща за собой Бари, Макин вошел в клетку. Издалека доносились короткие автоматные очереди, словно сердитые хлопки недобрых рук, которые пытались отогнать их.

Старший брат был осторожен. Он знал, что нужно торопиться, и не хотел оставаться на улице, когда взойдет солнце, – это будет слишком опасно. Устремившись к кучке в углу, он опустил мешок на пол и принялся складывать в него обгрызенные суставы и поломанные кости.

Закончив, он завязал мешок и встал, но не успел сделать и шага – где-то рядом прозвучал голос, произнесший несколько слов на арабском:

– Йалла! Сюда! Ко мне!

Макин пригнулся и усадил на корточки Бари, укрываясь за шлакоблочной стенкой высотой до колена в передней части клетки, и прижал к себе брата, чтобы тот помалкивал.

Перед клеткой прошли крупные тени. Чуть высунув голову, Макин мельком увидел двоих: один высокий в военной защитной форме, другой коренастый, с большим животом, одетый в темный костюм.

– Вход через ветеринарную клинику, – сказал толстый, проходя мимо клетки. Он пыхтел и отдувался, чтобы не отстать от высокого в военной форме, который шел широкими шагами. – Могу только молиться, чтобы мы не опоздали.

Макин увидел пистолет в кобуре на поясе высокого и понял – если их увидят, это будет конец.

Бари задрожал под его рукой, тоже почувствовав опасность.

К несчастью, эти двое не ушли далеко: ветеринарная клиника находилась напротив клетки. Толстый не стал приближаться к перекореженной двери: два дня назад ее ломами сорвали с петель, все лекарства и медицинские принадлежности вынесли. Вместо этого он направился к стене между двумя колоннами и сунул руку за одну из них. Макин не разглядел, что он там сделал, но мгновение спустя в стене открылся проход. Оказалось, что там потайная дверь.

Макин плотнее прижался к решетке. Отец читал ему истории про Али-Бабу, про тайные пещеры и бесчисленные сокровища, спрятанные в пустыне. Им с братом удалось найти в зоопарке лишь несколько сухих костей да бобы. В животе у Макина заурчало, когда он представил себе пиршество, приготовленное, наверное, внизу, – от такого не отказался бы и принц воров.

– Подождите здесь, – сказал толстяк и принялся спускаться по ступенькам.

Вскоре он исчез из вида, а человек в форме занял пост у дверей, держа руку на пистолете. Он скользнул взглядом в сторону клетки, но Макин нырнул за стенку и затаил дыхание. Сердце колотилось как сумасшедшее.

Неужели этот с пистолетом увидел его?

Раздались шаги – они приближались к клетке. Макин изо всех сил притиснул к себе брата, но секунду спустя услышал звук зажигающейся спички и почувствовал запах сигаретного дыма. Военный принялся ходить вдоль клетки, словно это он находился за решеткой и метался из угла в угол, как обалдевший от скуки тигр.

Макин чувствовал, как дрожит Бари, изо всех сил вцепившись в его пальцы. Что, если этот войдет в клетку и увидит их?

Казалось, прошла вечность, прежде чем снова раздался уже знакомый сипловатый голос из двери:

– Есть!

Военный бросил сигарету на цементный пол у дверей клетки и направился к своему спутнику.

– Инкубаторы были обесточены, – тяжело дыша, сказал толстый, – видимо, бегом поднимался по ступеням. – Не знаю, сколько проработали генераторы после отключения энергии.

Макин рискнул поднять голову и бросить взгляд сквозь прутья решетки.

– Они целы? – спросил военный. Он тоже говорил по-арабски, но у него было не иракское произношение.

Толстый опустился на колено, поставил ящик себе на ногу и, немного повозившись, поднял крышку. Макин ожидал увидеть золото и бриллианты, но внутри оказались яйца, уложенные в формованный пенопласт. По виду они ничем не отличались от тех, которые мать мальчиков покупала на рынке, и при виде их чувство голода стало еще сильнее – даже страх ему был не помехой.

Толстяк осмотрел яйца, пересчитал и испустил долгий сиплый вздох облегчения:

– Все целые. Дай бог, чтобы эмбрионы были живы.

– А остальная лаборатория?

Толстяк опустил крышку и встал.

– Ваша команда должна будет сжечь все это. Чтобы никто никогда не узнал о нашем открытии. Ни малейшего следа не должно остаться.

– Я знаю свой долг.

Когда толстяк выпрямился, военный поднял пистолет и выстрелил ему в лицо. Раздался звук, похожий на удар грома, череп толстяка раскололся, брызнули осколки костей вперемешку с кровью. Еще мгновение мертвец стоял, а потом рухнул на землю.

Мальчик зажал себе рот, чтобы не закричать.

– Ни малейшего следа, – повторил убийца и поднял ящик с земли, потом прикоснулся к рации на плече и заговорил по-английски: – Давайте сюда грузовики и готовьте зажигательные заряды. Нужно выбираться из этой песчаной коробки, пока не появились местные.

Макин немного научился говорить по-американски. Всех слов, сказанных человеком, он не смог разобрать, но суть прекрасно понял.

Сейчас здесь появятся еще люди. С оружием.

Он оглянулся в поисках выхода, но в этой львиной клетке они были как в ловушке. Видимо, его младший братишка тоже почувствовал растущую опасность и после выстрела стал дрожать еще сильнее. Наконец Бари больше не мог сдерживать страх, и из его груди вырвалось сдавленное рыдание.

Отчаянно надеясь, что плач не был услышан, Макин еще сильнее прижал к себе брата. Но шаги снова приблизились, и раздался резкий выкрик на арабском:

– Кто там? Покажись! Та’аал хнаа!

– Сиди тихо. Будто тебя тут и нет, – шепнул Макин, прижав губы к уху брата, поглубже затолкал Бари в угол, а сам встал с поднятыми руками и сделал шаг.

– Я искал чего поесть! – сказал Макин, запинаясь, проглатывая слова.

Пистолет смотрел черным дулом прямо на него.

– Иди-ка сюда, валад!

Мальчик подчинился – подошел к двери клетки и выскользнул наружу, держа руки поднятыми.

– Пожалуйста, ахки. Лаа терми! – Он попытался перейти на английский, стремясь показать, что он на стороне этого военного. – Стрелять нет. Я не видеть… Я не знать…

Он пытался подыскать какие-то аргументы, какие-то слова, которые спасли бы его. На лице чужака он видел смесь сочувствия и сожаления.

Дуло пистолета с безжалостной решимостью поднялось выше.

Макин почувствовал, как горячие слезы побежали по щекам.

Сквозь влажный туман он различил какое-то движение. За спиной военного потайная дверь открылась чуть шире – кто-то толкнул ее изнутри. Большая темная тень выскользнула наружу и устремилась к человеку с пистолетом. Она бежала, пригибаясь и держась темных мест, словно боялась света.

Мальчик мельком увидел хищную, мускулистую, поджарую безволосую фигуру с пылающими яростью глазами. Его ум пытался понять, что же он видит, но не мог. Вопль ужаса поднимался в груди.

Тварь двигалась бесшумно, но человек с пистолетом, видимо, что-то почувствовал и обернулся. Как раз в этот момент существо прыгнуло, и человек резко закричал. Грохнул выстрел, но его заглушил дикий вопль, от которого волосы у Макина встали дыбом.

Мальчик развернулся и бросился назад к клетке.

– Бари! – Он схватил братишку за руку, вытащил из клетки и толкнул вперед. – Йалла! Беги!

Чуть поодаль на земле боролись человек и животное. Раздалось еще несколько выстрелов, потом Макин услышал у себя за спиной тяжелый топот ног. С другой стороны парка бежали еще люди, выкрики перемежались пальбой.

Охваченный животным ужасом, мальчик мчался по изуродованному парку, не обращая внимания на шум, не заботясь о том, что кто-то может его увидеть. Он бежал и бежал, преследуемый криками, которые навсегда останутся в его кошмарных снах.

Он не понял ничего из того, что случилось, и только одно знал наверняка. Он запомнил горящие, голодные глаза разумного существа, светящиеся коварством.

Мальчик знал, что это было. Зверь, который в Коране называется Шайтан, рожденный из божественного огня и проклятый за то, что не пожелал признать верховенство Адама. Макин узнал истину.

Наконец дьявол пришел в Багдад.

Акт первый

Первая кровь

Глава 1

23 мая, 7.32 утра

Новый Орлеан

Когда «бронко» продирался через обломки, оставленные ураганом, его так подбросило на очередной яме, что Лорна едва не пробила головой крышу салона. Машина соскользнула на левую обочину влажной дороги, и она сняла ногу с педали газа, пытаясь вернуть контроль над автомобилем.

Пронесшийся над Новым Орлеаном ураган «Катрина» сорвал листву с деревьев, ручьи вышли из берегов, а в чьем-то плавательном бассейне даже оказался аллигатор. К счастью, основную свою мощь выдыхающийся смерч обрушил на территории дальше на западе. И тем не менее матушка-природа своими ливнями словно решила вернуть эти места к их исходному заболоченному состоянию.

Мчась по дороге вдоль реки, Лорна думала об одном – о телефонном звонке, который раздался двадцать минут назад. В ОЦИИВе остались без энергии. Генераторы не включились, а потому сотни исследовательских проектов оказались под угрозой.

Она обогнула последнюю излучину Миссисипи, и впереди показался Одюбонский центр по исследованию исчезающих видов – он занимал площадь более тысячи акров вниз по реке от Нового Орлеана. Хотя и связанный с городским зоопарком, ОЦИИВ не предназначался для публики. На защищенной лесом территории располагалось несколько открытых загонов, но главным в Центре было здание общей площадью тридцать шесть тысяч квадратных футов, вмещавшее шесть лабораторий и ветеринарную клинику.

В этой клинике и работала доктор Лорна Полк, написавшая диссертацию по теме «Медицина диких и прирученных животных». На ее попечении находился замороженный зоопарк – двенадцать емкостей жидкого азота, в котором хранились сперма, яйцеклетки и эмбрионы сотен исчезающих видов: горной гориллы, суматранского тигра, газели Томсона, толстотелой обезьяны, африканского буйвола.

Эта работа представляла собой лакомый кусок – в особенности если тебе всего двадцать восемь и ты только-только закончила аспирантуру. Ее исследования обещали с помощью искусственного осеменения, трансплантации зародыша и клонирования на основе замороженного генетического банка отодвинуть исчезающие виды от края пропасти. И хотя ответственность, лежавшая на ней, была велика, Лорна любила свою работу и знала, что делает ее хорошо.

Она неслась по дорожке к главному зданию, когда зазвонил мобильник, вставленный в специальное гнездо. Вцепившись в баранку одной рукой, Лорна схватила телефон и поднесла к уху. Звонивший, вероятно, услышал щелчок включения, потому что заговорил, даже не дождавшись ответа:

– Доктор Полк, это Джеральд Гранджер из технической службы. Решил, что нужно вас известить. Мы запустили генераторы и теперь подаем питание на обесточенную линию.

Она посмотрела на часы, вделанные в торпеду пикапа: электричества не было около сорока пяти минут. Произведя в уме подсчеты, Лорна испустила вздох облегчения.

– Спасибо, Джеральд. Я буду через минуту. – И закрыла телефон.

Добравшись до парковки для персонала, она остановила машину и опустила голову на руль – от огромного облегчения ей хотелось заплакать. Еще несколько мгновений пришлось потратить на то, чтобы окончательно успокоиться, потом она выпрямилась и сместила взгляд на руки, лежащие на коленях. И только тут осознала, что же на ней надето. Она выскочила из дома в помятых джинсах, старой серой водолазке и ботинках, что мало соответствовало образу ученого-специалиста, в котором она обычно здесь появлялась.

Уже собираясь вылезать из «бронко», она поймала свое отражение в зеркале заднего вида. Боже мой… Ее светлые волосы, как правило аккуратно расчесанные, с утра были связаны конским хвостиком на затылке, но теперь выбившиеся пряди торчали во все стороны. Образ растрепы дополняли косо сидевшие на переносице очки в черной оправе. Короче, гораздо больше она сейчас напоминала пьяную студентку, возвращающуюся с гулянки.

Что ж, решила она, если все так плохо, пусть будет еще хуже, и отстегнула заколку, позволив волосам упасть на плечи. После чего вылезла из машины и двинулась к главному входу.

Но не успела она дойти до дверей, как ее внимание привлек необычный шум. Чоп-чоп – раздавалось где-то рядом. Повернувшись в сторону Миссисипи, Лорна увидела белый вертолет, двигавшийся над кронами деревьев в их сторону. Летел он быстро.

Она нахмурилась, и вдруг чья-то рука легла ей на плечо и успокаивающе сжала, когда девушка подпрыгнула от неожиданности. Повернув голову, она увидела своего босса и наставника – доктора Карлтона Метойера, главу ОЦИИВа. За шумом вертолета она не услышала, как он подошел.

Начальник, высокий жилистый чернокожий с копной седых волос и аккуратно подстриженной седой бородкой, был на тридцать лет старше ее. Его семья прожила здесь столько же, сколько и семья Лорны, уходя корнями в креольскую колонию на Тростниковой реке, и выросла на смеси французского и африканского наследия.

Приставив ладонь козырьком ко лбу, доктор Метойер поднял взгляд на приближающийся вертолет:

– У нас гости.

Летающая машина явно имела целью ОЦИИВ – сделала петлю в направлении соседнего поля и стала снижаться. Лорна заметила, что это небольшой вертолет «А-Стар», оснащенный поплавками вместо обычных посадочных салазок. Еще она узнала зеленую полосу на белой кабине. После урагана «Катрина» большинство жителей Нового Орлеана помнили этот опознавательный знак – его носили патрульные пограничные вертолеты, сыгравшие важную роль в спасении жертв стихии и последующем обеспечении безопасности.

– Что они здесь делают? – спросила она.

– Они прилетели за вами, моя дорогая. Вам предстоит прогулка.

Глава 2

Вертолет взмыл вверх, и внутри у Лорны все оборвалось – накатила паника. Она сидела рядом с пилотом, мертвой хваткой вцепившись в ручки кресла. На ней были громадные наушники, и тем не менее усиливающийся рев винтов оглушал. Ощущение было такое, будто поднимаешься в лифте, пристегнутом к ракете.

Она всегда побаивалась высоты, вообще не любила летать, и даже если бы ей предложили прокатиться на газонокосилке с воздушной подушкой, в здравом уме ни за что не согласилась бы. До этого она лишь один раз путешествовала на вертолете – во время аспирантской практики в Южной Африке, когда проводился подсчет слонов в землях, граничащих с заповедником. Тогда она подготовилась к полету, наглотавшись ксанакса, и все равно потом несколько часов не могла унять дрожь в ногах.

А сегодня это случилось неожиданно.

Когда вертолет приземлился, доктор Метойер обрисовал ей ситуацию лишь в самых общих словах, даже не дал времени войти в здание и обследовать емкости с азотом. Персонал уже занимается этим, сказал он и добавил, что сам все проверит чуть позже и сообщит подробности по радио.

Радио? Значит, они летели туда, где не действовала сотовая связь. Вертолет заложил вираж, и ей открылся вид на Миссисипи с высоты птичьего полета. Они продвигались вниз по течению, в основном следуя вдоль Биг-Мадди-ривер – это название в особенности было к месту после урагана[1]. Шоколадно-коричневая, заиленная река пенистыми водоворотами несла свои струи к Мексиканскому заливу.

Внизу простиралась дельта, где все эти осадки – ил, глина, почва – откладываются в заливе, образуя более трех миллионов акров прибрежных заболоченных территорий и соленых плавней. Этот район, представляя собой громадную и сложную экосистему, уходившую корнями в юрский период, был важен не только с точки зрения охраны окружающей среды, но имел и коммерческое значение, поскольку обеспечивал Штаты большим процентом даров моря и почти двадцатью процентами нефти.

Кроме того, он являлся слабым звеном в государственной границе. Лабиринт островов, водных рукавов и рыболовных угодий делал дельту удобным местом для контрабандистов и мошенников всех мастей. Департамент внутренней безопасности объявил район зоной повышенного риска и усилил новоорлеанский участок погранслужбы.

Как сказал ее босс, пограничники прочесали местность после вчерашнего шторма и нагонной волны: контрабандисты часто использовали непогоду для перевозок наркотиков, оружия, даже людей. Сегодня рано утром патруль обнаружил траулер, причаленный к одному из внешних островков. Обследовав судно, военные позвонили в ОЦИИВ.

Большая часть проблемы осталась тайной даже для доктора Метойера: его не проинформировали о характере дела или почему понадобилась именно Лорна.

Несмотря на страх перед полетами, в душе начала закипать злость. У нее в ОЦИИВе проект может накрыться, а она тут летит черт знает куда и зачем. Злость росла, подстегиваемая тревогой. Что происходит? При чем здесь она? Она не была знакома ни с кем ни в таможне, ни в погранслужбе.

Но ответы ждали ее только в конце полета.

В наушниках раздался треск, и пилот показал в сторону горизонта. Судя по знакам различия на плечах зеленой формы, он принадлежал к Пограничной службе охраны воздушных и морских территорий.

– Доктор Полк, мы прибываем через несколько минут.

Она кивнула и уставилась вперед. Плотная зелень плавней внизу расступалась, переходя в сплетение островков и мысков. Дальше в заливе, у горизонта, темной линией шли более крупные барьерные острова, которые способствовали защите хрупкой экологии района.

Но их маршрут заканчивался раньше. В одной из бухточек мелькнул сияющий белый катер. Вертолет начал снижаться, и она заметила старый рыболовный траулер, врезавшийся в берег. Половиной корпуса вылетев на сушу, он даже повалил несколько деревьев – наверняка его выбросила штормовая волна.

Машина стремительно шла на посадку, и Лорна изо всех сил вцепилась в подлокотники – ей было известно, что большинство авиакатастроф случаются во время посадки и взлета, но сейчас вовсе не хотелось вспоминать такую статистику.

Когда до воды оставалось несколько ярдов, спуск замедлился, а потом поплавки вертолета мягко коснулись воды – словно гусь уселся на гладь пруда. Пилот щелкнул какими-то переключателями, и рев ротора стал стихать.

– Пожалуйста, оставайтесь на месте. Они высылают за вами «зодиак».

Он кивнул кому-то в окно, и Лорна, повернув голову, увидела небольшую надувную лодку, стрелой летевшую в их сторону от берега. Минуту спустя человек, одетый в такую же, как у пилота, зеленую пограничную форму, помог ей перебраться из вертолета в «зодиак».

Усевшись на скамью лодочки, Лорна испытала настоящее облегчение. Правда, злость ее никуда не делась и ворочалась в животе раскаленным углем. Лодочка направилась к берегу, а Лорна закрыла глаза, пытаясь найти ответ на мучивший ее вопрос: чем объясняется этот таинственный и неожиданный вызов?

Утренний воздух стал теплеть, солнце рассеяло облака, и показалось голубое небо. Впереди ждала обычная для Луизианы парилка, но это Лорну не пугало. Стараясь успокоиться, она сделала несколько глубоких вдохов. В воздухе стоял горьковатый запах прелых листьев, влажного мха, илистой соленой воды.

Для нее это был запах дома. Она корнями вросла в эту землю: ее семья обосновалась в Луизиане в девятнадцатом веке. Имена и судьбы предков были ей известны так хорошо, словно они умерли только вчера. Во время войны 1812 года ее прапрапрадед, которому тогда было всего семнадцать, бежал из английской армии во время битвы за Новый Орлеан и обосновался в этом молодом приграничном городе, который в то время бурно развивался. Здесь он познакомился с дочерью семейства де Трепаньер, женился на ней и быстро сколотил небольшое состояние, выращивая сахарный тростник и индиго на плантации в сто акров, которые его жена получила в приданое. Шли годы, состояние семьи росло, и Полки стали первыми, кто построил дом среди дубравы в лощине новоорлеанского Гарден-Дистрикта, продали плантацию и обосновались в новом жилище. За несколько поколений особняк Полков приобрел репутацию почтенного места, где собирались высокопоставленные военные, юристы и многочисленные представители науки и литературы.

Особняк в американо-викторианском стиле все еще стоял, но семья Полков, как и город, в двадцатом веке начала медленно клониться к закату. Эту фамилию носили теперь только Лорна и ее брат. Отец умер от рака легких, когда Лорна была совсем ребенком, мать упокоилась год назад, оставив двум детям дом, остро нуждающийся в ремонте, и кучу долгов.

Но традиционное уважение к образованию в семье сохранилось. Брат, на год младше Лорны, был инженером-нефтяником и работал в администрации штата. И в настоящее время оба, еще не имея собственных семей, жили в родовом особняке.

Шорох влажного песка под резиновым днищем вернул девушку к действительности. Лодка подошла к одному из множества островков, образующих цепочку вокруг прибрежных плавней. Он так порос кипарисами, опутанными лохмотьями луизианского мха, что казалось, дальше береговой черты тут и ступить некуда.

Но ей, оказывается, туда и не было нужно.

– Сюда, пожалуйста, – сказал ей человек в форме и хотел помочь выбраться из «зодиака», но она словно не заметила протянутой руки и вышла на берег сама. – РПО ждет вас.

– РПО?

– Руководитель полевых операций.

Лорна мало что понимала в структуре пограничной службы, но похоже, речь шла о самом главном среди здешних чинов. Может, именно он и вызвал ее из ОЦИИВа. Стремясь скорее получить ответы, она поспешила за встречавшим ее пограничником, который направился к выброшенному на берег траулеру. Выросшая вблизи моря, Лорна неплохо разбиралась в судах: траулер был небольшой, сорокафутовый, по правому борту длинные шесты грузовых стрел оказались обломаны, но по левому торчали, указуя в небеса. На них уцелели привязанные сети, полные креветок.

Несколько человек в полевой пограничной форме стояли на берегу рядом с траулером – на одних были ковбойские шляпы, на других бейсбольные кепочки. Зато у всех имелись пистолеты в кобурах, а у одного на плече лежал «ремингтон». Что тут происходит?

При виде Лорны мужчины замолчали, несколько пар глаз бесстрастно оглядели ее снизу доверху. Она попыталась придать лицу строгое выражение, но чувствовала, что щеки пылают от гнева – ей хотелось отхлестать их по физиономиям. Они что здесь, на мальчишник собрались?

Агенты расступились, и Лорна заметила еще одного человека – тоже в темно-зеленых брюках и такой же рубашке, длинные рукава которой были небрежно закатаны до локтей. Он провел пятерней по своим влажным от пота темным волосам, потом снова надвинул на лоб черную бейсболку. Но сначала его сине-серые глаза тоже окинули ее оценивающим взглядом, в котором, в отличие от других, не было и следа сексуального интереса.

И все же она испытала облегчение, когда тень от козырька кепочки упала на его глаза. Он сделал несколько шагов ей навстречу. Свыше шести футов ростом, он имел широкие плечи и развитую мускулатуру, но вовсе не выглядел грузным. Источая уверенность вкупе с грубоватой властностью, он держался как прирожденный лидер, умеющий не подавлять других.

– Доктор Полк, спасибо, что вы здесь. – Подойдя к ней, он протянул руку.

Она ответила на рукопожатие, при этом в глаза ей бросился длинный шрам на его предплечье – от локтя до кисти. Подняв глаза, она встретила взгляд мужчины. Его загорелая кожа казалась еще более темной из-за щетины на подбородке и щеках, в речи слышался едва заметный кейджнский[2] акцент.

Значит, он из местных. Ей даже померещилось в нем что-то мучительно знакомое – и тут ее осенило. И вместо вопроса о том, зачем ее доставили сюда, у нее невольно вырвалось:

– Джек?

Его губы, полноватые, но по-мужски твердые, приняли более жесткое очертание, и он едва заметно кивнул. А она вдруг взглянула на него другими глазами: злость улетучилась, уступив место более холодному и неприятному чувству. В последний раз они виделись более десяти лет назад, когда он учился уже в выпускном классе, а Лорна была на два года младше.

Впрочем, в школе разница в два года – непреодолимый социальный барьер, и она мало его знала. Однако их тесно связывали тяжелые обстоятельства, о которых она бы хотела навсегда забыть.

Судя по хмурому выражению на его лице, он, вероятно, желал бы того же. Но сейчас в любом случае выдалось неподходящее время для воспоминаний о старых ранах.

– Доктор Полк, – холодно сказал он, и шепелявящий акцент в его речи усилился. – Я пригласил вас, потому что… потому что не найду никого другого, кто обладает знаниями, способными прояснить суть нашей находки.

Она выпрямилась, чтобы выглядеть не менее солидно, проглотила слюну и направилась к траулеру, что дало ей прекрасный повод отвернуться от собеседника.

– И что же вы нашли?

– Лучше вам посмотреть самой.

Первым подойдя к траулеру, он стал подниматься на палубу по веревочному трапу. Подъем давался ему без усилий, и Лорна поймала себя на том, что как зачарованная смотрит на его сильные ноги и спину. Когда он исчез за фальшбортом, один из его людей закрепил нижний конец трапа, чтобы ей было легче.

Наверху Джек помог ей перебраться через фальшборт. Вход в трюм охраняли двое, один передал Джеку фонарик.

– Сэр, мы установили внизу лампочку, но там все еще темновато.

Джек щелкнул кнопкой и жестом пригласил Лорну следовать за ним.

– Осторожнее – на ступеньках кровь.

Луч фонарика высветил темное пятно вдоль одной стороны лестницы – было похоже, будто что-то тащили по ступенькам. Она вдруг почувствовала нежелание идти туда.

– Никаких трупов мы не нашли. – Джек словно прочитал ее мысли. А может, просто сообщал ей подробности дела.

Она последовала за ним – сперва по ступенькам, потом по узкому коридору.

– Они держали их в клетках в главном трюме.

Лорна не стала спрашивать, кого это «их» – уже ощущалась знакомая мускусная вонь псарни. Доносились звуки движения, шуршание, мяуканье, резкий птичий крик.

Становилось ясно, почему ее вызвали. Оборот контрабандной торговли экзотическими животными составлял миллиарды долларов, по доходности уступая только торговле наркотиками и оружием. И к несчастью, Штаты были самым большим потребителем этих товаров – на страну приходилось около тридцати процентов мировых продаж.

Только на прошлой неделе она прочла о полицейской операции по ликвидации крупной сети, занятой торговлей редкими видами тигров. В данном случае пара из Миссури привозила тигров не для домашних зоопарков, а для разделки. Снимаемые уже на месте шкуры леопардов, львов или тигров стоили до двадцати тысяч долларов, но на продажу шли и тигриные пенисы, которые измельчали и использовали в качестве афродизиака, кости для лечения артрита. Словно в мясной лавке, ничего не пропадало – желчный пузырь, печень, почки, даже зубы. В конечном счете эти огромные кошки мертвыми приносили гораздо больший доход, чем живыми.

Следуя за Джеком, Лорна чувствовала, как в ней нарастает гнев. По обеим сторонам трюма шли клетки с решетками из нержавеющей стали. Более крупные в дальней части были все еще плохо видны. Она удивлялась размаху контрабанды, зато теперь уже точно знала, почему пригласили ее – ветеринара, специализирующегося на экзотических животных.

Джек повернулся и направил луч фонарика в ближайшую клетку. Она заглянула внутрь… и поняла, что ошибалась во всем.

Глава 3

Не сводя глаз с женщины, Джек Менар наблюдал за ее реакцией. От потрясения и ужаса глаза Лорны расширились, она закрыла ладонью рот, но только на мгновение. Когда схлынул первый приступ шока, на лице ее промелькнуло сочувствие. Глаза ее приняли нормальный вид, губы задумчиво сжались. Она подошла к клетке поближе.

Он присоединился к ней и откашлялся:

– Что это за обезьяны?

– Cebus apella. Коричневые капуцины из Южной Америки.

Две обезьянки, помещенные в маленькую клетку, забились в дальний угол и сидели там в собственных нечистотах. Конечности и спины у них были темно-шоколадного цвета, мордочки и груди – более светлые, на голове словно черная шапочка. Крошечные зверьки уместились бы на его ладони.

– Это детеныши? – спросил Джек.

– Не думаю. – Она покачала головой. – Судя по окраске – взрослые. Но вы правы – они очень малы. Пигмейская группа этого вида.

Но Джек знал, что малый рост здесь не самое большое отклонение. Негромким гульканьем Лорна подозвала парочку к решетке – холодный профессионализм, казалось, оставил ее, черты лица смягчились, мышцы расслабились. Пара обезьянок ответила ей. Продолжая держаться вместе, словно привязанные, они осторожно направились к решетке. Впрочем, расцепиться они и не могли.

– Сиамские близнецы, – сказала Лорна.

Обезьянки срослись бедрами, в буквальном смысле сплавленные воедино: на двоих у них имелось три ноги, но с руками все было в порядке.

– Бедняжки, – прошептала она. – Они, похоже, умирают от голода.

Животные приблизились к решетке, явно нуждаясь в утешении не меньше, чем в корме. Громадные глаза отчетливо выделялись на таких маленьких мордочках. Джек чувствовал их голод, страх и еще появившуюся капельку надежды. Вытащив из кармана батончик гранолы, он разорвал зубами упаковку, отломил кусочек и протянул Лорне.

Та осторожно просунула еду через прутья. Одна из обезьянок взяла угощение своими крохотными пальцами, после чего парочка отступила, чтобы разделить добычу. Тесно прижавшись друг к другу, они принялись отщипывать по кусочку с двух сторон, но при этом не сводили глаз с Лорны.

Она посмотрела на Джека, и на мгновение он увидел ту девочку, которую помнил по школьным дням, перед своим поступлением в морскую пехоту. Она встречалась с его младшим братом, Томом, когда тот учился в десятом, а потом еще летом. Он прогнал это воспоминание.

Лорна, вероятно, почувствовала глубину его боли. На ее лицо вернулось строгое выражение, и она кивнула на другие клетки:

– Покажите мне.

Он повел ее вдоль рядов, направляя луч фонарика в темные пространства за решетками. Животные во всех клетках были разные, некоторые распространенные, некоторые экзотические, но, как у обезьянок, у всех имелся какой-нибудь дефект. В большом стеклянном террариуме находился четырнадцатифутовый бирманский питон, свернувшийся вокруг кладки яиц. Поначалу змея казалась вполне нормальной, но когда она шевельнулась, плотнее обвиваясь вокруг кладки, Лорна увидела пару рудиментарных ножек, чешуйчатых и когтистых, – напоминание о ящероидных эволюционных корнях.

– Это похоже на некую острую форму атавизма.

– А как это будет по-английски?

Она ответила с извиняющейся улыбкой:

– Атавизм – это проявление у отдельных особей генетических черт, которые были утрачены предыдущими поколениями.

– Возвращение к прошлому?

– Именно. В данном случае – к тому прошлому, когда у змей еще имелись ноги.

– Похоже, это уж очень давно.

– Чаще всего причиной атавизма становится случайная рекомбинация генов. – Пожав плечами, Лорна двинулась дальше. – Но не думаю, что тут она была случайной. Такого большого числа совпадений не бывает.

– Вы хотите сказать, что кто-то специально сделал их такими. Неужели это возможно?

– Не исключено. Генетика прошла большой путь, и в ней совершаются все новые открытия. Мы в ОЦИИВе успешно клонируем диких кошек, даже выделили из медузы флуоресцирующий протеин, чтобы создать кошку, которая светится в темноте.

– Мистер Зеленые Гены – я читал об этом. По правде говоря, именно потому я и позвонил вам. Мне нужен специалист-генетик. Человек, который сказал бы, откуда мог взяться этот странный груз.

В расположенной далее клетке с сетчатой решеткой содержались летучие мыши – размером с футбольный мяч.

– Мыши-вампиры, – заметила Лорна. – Но они в десять раз больше естественного размера. Возможно, это форма первобытного гигантизма.

В соседней клетке сидела особь с подобным же дефектом: лиса размером с хорошего медвежонка. С шипением и рычанием она бросалась на прутья решетки. Быстро пройдя мимо, они на секунду остановились у высокой клетки, в которой находился попугай – обычных размеров, правда, без перьев.

Он громко кудахтал, уцепившись за прутья и разглядывая людей, голова его при этом ходила вперед-назад. Джек с трудом скрывал отвращение: во внешности попугая было что-то нездешнее и неприятное. Лорна подошла поближе.

– Когда попугайчик вылупляется из яйца, у него нет перьев, только легкий пушок. Не знаю, то ли этот вернулся в детство, то ли это возвращение в прошлое самого вида. Вообще-то теория говорит, что птицы – ближайшие из живых родственников динозавров.

Джек не стал возражать. Это существо – кожистое, клювастое – имело вполне доисторический вид. Но больше всего Джека бесило то, с каким вниманием птица их разглядывала.

Прыгнув на насест, родич динозавров выдал набор звуков, напоминающих испанскую речь. Как видно, обычную для попугаев способность подражать данный экземпляр сохранил. Но потом он стал скрежещущим голосом называть цифры по-английски, выговаривая звуки почти как человек, разве что более резко.

– …Три, один, четыре, один, пять, девять, два, шесть, пять…

Уже двинувшись дальше, Лорна вдруг резко остановилась и повернулась к клетке, где птица продолжала без остановки выкрикивать цифры.

– Что такое? – спросил Джек.

– Этот попугай… цифры… я не вполне уверена…

– В чем?

– Три-один-четыре-один-пять. Это первые цифры числа «пи».

У Джека еще болтались в голове какие-то остатки школьных знаний по геометрии, и он помнил про число «пи», обозначаемое греческой буквой ?. Как там это выглядело: 3,1415…

Попугай продолжал свою нумерологическую тираду.

– «Пи» вычислено до триллионного знака, – с волнением произнесла Лорна. – Мне было бы интересно узнать, в той ли последовательности он повторяет цифры. А если в той, то сколько цифр сумел запомнить.

Крылатый математик продолжал тараторить без остановки, а Джек вдруг обратил внимание, что в трюме, кроме этого, не раздается ни звука. Все животные как один перестали мяукать, рычать, даже шевелиться, словно тоже слушали. Из всех клеток на людей смотрели глаза, отражающие свет.

Тряхнув головой, Джек двинулся дальше. На нем лежал груз ответственности – ему предстояло расследовать преступление.

– Но самое главное, что я вам хотел показать, оно там, дальше.

Он подвел ее к большим клеткам, расположенным в кормовой части судна. В одной из них находилась овца с ягненком, причем шерсть на обоих была не курчавая, а свисала до пола, делая их похожими на яков. Но Джек имел в виду другое.

Однако Лорна остановилась у следующей клетки, где лежало мертвое животное – вытянувшись на усыпанном сеном полу, с широко раскрытыми глазами и выпрямленными ногами. По виду оно напоминало пони, но размерами не больше кокер-спаниеля.

– Посмотрите на его копыта, – сказала Лорна. – Они раздвоенные. Четыре пальца спереди, два сзади. Древнейший предок нынешних лошадей – hyracotherium – был размером всего с лису и имел такую же структуру пальцев.

Она присела на корточки, разглядывая мертвое тело. Роговая часть на одном пальце была сорвана, на голове остались довольно свежие следы ударов, словно животное перед смертью в панике билось о прутья.

– Похоже, кто-то напугал его до смерти, – сказала она.

– Я догадываюсь, что его могло напугать. – Джек кивнул в глубину трюма. – Давайте сюда.

– Что они только делают? – с раздражением и злостью спросила она, следуя за ним. – И как, если уж на то пошло?

– Я надеялся, что вы сможете это определить. Но сейчас у нас проблема более серьезная и неотложная.

Они подошли к последней клетке – большой, с толстыми прутьями решетки и по виду пустой, – лишь сено лежало на полу.

– Когда мы сюда вошли, дверь была взломана и открыта.

– Кто-то бежал? – Лорна окинула взглядом проход от пустой клетки к трапу, по которому они спустились, и тут ей отчетливо вспомнился кровавый след.

– Вы должны сказать нам, что это было.

– Каким образом? – Она нахмурилась.

Он показал на груду сена, в которой что-то зашевелилось и тихонько мяукнуло. Лорна взглянула на Джека, в ее глазах загорелось любопытство. Он открыл дверь, придержал и предупредил:

– Только осторожнее.

Глава 4

Чтобы войти через низкую дверь в клетку, Лорне пришлось пригнуться, но внутри можно было встать в полный рост. Большая часть сена была сдвинута к задней стене клетки. Слегка сутулясь, она внимательно оглядела помещение. Чувствовался аммониевый запах старой мочи. Она сделала шаг, обходя кучу помета – жидкого и бесформенного. Бывший обитатель клетки явно был болен.

Груда сена в углу шевелилась – кто-то в испуге закапывался поглубже и уже уперся в стену. Мяуканье прекратилось.

Лорна подошла, опустилась на колени, осторожно разгребла сено и увидела белоснежный мех с едва заметными серыми пятнами. Длинный хвост свернулся и был поджат в испуганную петлю.

– Котенок леопарда или ягуара, – прошептала она.

– Но белый, – сказал Джек от двери. – Вроде как альбинос.

Она заглянула в полузакрытые голубые глаза котенка.

– Нет, цвет глаз нормальный. Вероятно, это форма наследственного лейцизма. Это нарушение, при котором поражается только кожный покров. Но как бы там ни было, нет сомнений: это пантера.

– Мне послышалось, вы вроде сказали леопард или ягуар.

Она поняла его недоумение: это была типичная ошибка.

– Вообще-то пантера – это не таксономический термин. К роду пантер относятся все большие кошки – тигр, лев, леопард, ягуар. А если мы говорим «белая пантера», то можем иметь в виду любую из этих кошек.

– И кто же этот котенок?

– Судя по форме черепа и этим светлым пятнам, думаю, это ягуар. Но я не уверена.

Лорна понимала, что Джеку нужно больше информации. Он, вероятно, подозревал то, что было ей ясно с первого взгляда, и искал подтверждения своих догадок.

Из гнезда в куче сена на нее косили крохотные глазки, пытаясь удержать в поле зрения. Они, казалось, лишь недавно открылись, а это означало, что котенку от роду недели две, а то и меньше. Короткие круглые ушки и недоразвитые усики, свойственные младенцам семейства кошачьих, подтверждали ее вывод – существо это лишь недавно появилось на свет. Но вот размеры смущали Лорну. Весил зверек от пятнадцати до двадцати фунтов – такую массу животные набирают к седьмой или восьмой неделе.

Даже Джек, вероятно, почувствовал неладное.

– И сколько же ему?

– Неделя или две. – Она оглянулась. – Экстраполируя его размеры на взрослое животное, можно предположить, что оно будет весить от четырех до пяти сотен фунтов, как амурский тигр. Средний ягуар весит в два раза меньше.

– Еще один возврат в генетическое прошлое?

Она вздохнула.

– Чтобы сказать точно, мне нужно провести тесты, но сначала я хочу повнимательнее рассмотреть котенка.

Лорна осторожно вытащила животное из гнезда – детеныш принялся извиваться и верещать, но не слишком сильно, – ощупала кости, ущипнула кожу и отметила, что организм явно обезвожен. Сдерживая злость на тех, кто довел животное до такого состояния, Лорна прижала котенка к себе и как могла попыталась успокоить и утешить малыша – явно мальчика, судя по гениталиям. В надежных руках его страх скоро пройдет.

– Ш-ш-ш, маленький, все хорошо, все хорошо.

Одной рукой она гладила его голову, а пальцем другой мягко и ритмично почесывала подбородок. Через минуту котенок прижался к ней и испустил голодный писк. Лорна позволила ему присосаться к ее пальцу. Определенно новорожденный.

Котенок пытался высосать молоко из ее пальца, а она вдруг нащупала у него во рту то, чего там не должно было быть. В таком возрасте у котят нет зубов – только десны, чтобы обжимать материнский сосок. Но во рту малыша она обнаружила четыре зуба – клыки. Маленькие и незрелые, они тем не менее были острыми и выступали больше сверху, чем снизу.

Но их там вообще не должно быть – в таком-то возрасте! Такое раннее появление зубов наводило на мысль об эволюционной доминантности этого признака и свидетельствовало о важной генетической экспрессии. По мере того как Лорна осознавала, каковы могут быть последствия этого, ее спина покрывалась холодным потом. Окинув взглядом другие клетки, она уставилась на мертвого пони. Неудивительно, что он умер от страха.

Не выпуская из рук котенка, Лорна повернулась к Джеку.

– У нас проблема посерьезнее.

– Какая?

Если учесть раннее наличие молочных клыков и представить, как будут выглядеть зубы взрослого животного… Верхние клыки вырастут, выдаваясь за нижнюю челюсть, а значит…

– Этот котенок – нечто большее, чем крупный ягуар, – сказала Лорна.

– И что же?

Она встала, не выпуская малыша, и пошла следом за Джеком.

– Это детеныш саблезубого тигра.

Глава 5

Вернувшись к дневному свету, Джек и Лорна, все еще держащая на руках новорожденного представителя семейства кошачьих, остановились на палубе траулера. Если она права в своих выводах, им следует искать крупную кошку, бледную, как призрак, и, возможно, с клыками длиной десять – двенадцать дюймов. Лорна принялась объяснять, что такие клыки были не только у печально известного саблезубого тигра, но и у многих других доисторических кошек, даже у некоторых сумчатых.

Но чтобы саблезубый ягуар?

Это казалось невероятным, и все же Джек не сомневался в ее правоте. Она прочла чуть не целую лекцию об атавизме и генетических отклонениях и довольно убедительно все обосновала. К тому же трюм был битком набит необычными животными.

Он скользил взглядом по берегу, где простиралась плотная масса пойменных лесов, плавней и низин – миллионы акров дельты реки Миссисипи. Это был и его дом. Джек вырос на одном из рукавов этой реки, где слова «семья» и «клан» значат гораздо больше, чем слово «закон». Его родственники зарабатывали на жизнь ловлей креветок и рыбы, а также некоторыми не столь легальными способами. Он знал, как просто укрыться здесь, в плавнях, и как трудно найти кого-то, желающего оставаться незаметным.

Лорна подошла к нему. Она только что переговорила по рации с людьми из Бюро по охране дикой природы.

– Они выслали катер. Там будут переносные клетки и транквилизаторы. А еще я пообщалась с доктором Метойером из ОЦИИВа. Они оборудуют карантинное помещение для животных.

Джек кивнул. Уже было решено использовать изолированно расположенный ОЦИИВ в качестве базы для операции. Один из его людей нашел в капитанской каюте стальной сундучок, содержащий лэптоп и магнитные ленты. Эксперт – специалист по компьютерам – уже выехал из Нового Орлеана, чтобы заняться изучением найденного: они надеялись обнаружить в компьютере не только порнофильмы, которыми капитан пробавлялся на досуге.

Но прежде чем оставить траулер, Джек хотел получить еще кое-какие ответы… в особенности на самый насущный вопрос.

– Вы не можете предположить, куда отправилась эта ягуариха? Она не могла утонуть во время шторма?

– Сомневаюсь. Большие кошки не боятся воды. Ягуары прекрасные пловцы. И потом, здесь ведь мелководье, и она легко могла плыть с островка на островок, устраивая себе передышки.

– Она, по-вашему, направилась к берегу?

– Обычно охотничьи угодья ягуара составляют около сотни квадратных миль. Эти островки слишком малы. Она бы на них не осталась.

– А как же котенок? – Джек кивнул на животное в руках у Лорны. – Разве мать так легко бросает детенышей?

– Обычно нет. Ягуары пекутся о потомстве – кормят их до полугода, а до двух лет молодой ягуар остается при матери. Но ягуары, помимо всего прочего, практичны. Этот малыш хиловат. Обычно в помете два-три котенка. Я подозреваю, что в клетке был еще один. Мать взяла более сильного, а слабого бросила – здоровый инстинкт продолжения рода.

– Значит, с ней есть котенок. И это должно замедлить ее передвижение.

– А еще сделать ее более опасной. Она будет изо всех сил защищать своего малыша.

Лоб Лорны собрался в морщины при мысли о новой заботе.

– И тут возникает другой вопрос. – Она указала на следы крови. – Где трупы? Где экипаж судна?

– Ни на траулере, ни на острове их нет. Мы все обыскали. Может быть, тела смыло за борт.

– Или их утащили.

– Утащили? Вы имеете в виду эту кошку?

– Судя по крови на лестнице, это тело не смыло волной. Вероятно, ягуариха волокла его наверх из трюма.

– Но зачем?

– Хороший вопрос. Кошки часто прячут добычу, даже затаскивают ее на дерево… но если это невозможно, они обычно бросают – пусть разлагается и достается падальщикам. Поведение же кошки в данном случае… не типично. Если я не ошибаюсь, это свидетельствует о беспрецедентной хитрости: она словно пытается замести следы.

Встретившись с Лорной взглядом, Джек увидел в ее глазах беспокойство.

– Может, вы придаете этому слишком большое значение, – сказал он. – Тропический шторм вчера вечером достиг силы урагана. Может быть, приливные волны смыли с палубы в залив и кошку, и тела.

– Ну, есть способ выяснить это.

– Какой?

От «зодиака» Лорна направилась по песчаному бережку в глубь соседнего острова. Туфли она оставила в лодке и джинсы закатала до колен.

Джек шел рядом, не сводя глаз с песчаной горки и стоящих зеленой стеной кипарисов впереди. Он тоже был босиком, но ботинки, связанные шнурками, висели у него на плече – вдруг придется углубиться в чащу в центре острова. Еще при нем имелся карабин M-4. Если кошка не погибла во время шторма, то она уже, скорее всего, добралась до берега, но он не хотел рисковать.

По предложению Лорны они перебрались на надувной лодке к ближайшему от траулера острову.

– Ягуариха, если она направилась на материк, наверняка побывала здесь, – говорила Лорна, поднимаясь по берегу. – Мы должны посмотреть, не оставила ли она каких следов. Нужно поискать выше полосы прилива. И еще обращайте внимание на помет, мочу, ободранную кору.

– Я знаю охотничьи приемы. Но что, если она проплыла мимо этого острова?

– Тогда мы обследуем следующий. Она не могла проплыть много без отдыха. Адреналин в конечном счете иссякает, и требуется восстановить силы. Ей где-то нужно было перевести дыхание.

Держась верхней отметки приливной волны, они стали огибать остров. Дневная жара накрыла их своим душным одеялом – от вчерашнего шторма остались лишь несколько облачков, пот ручьями тек у Джека по спине, собирался у пояса.

– Сюда. – Вдруг Лорна нарушила молчание.

Стоявший в стороне от воды большой кипарис отбрасывал тень на берег. Луизианский мох занавесом повис на ветвях, но часть его была оторвана, словно что-то крупное продиралось сквозь эту паутину.

– Осторожнее! – предупредил Джек, ухватив Лорну за руку, и отодвинул спутницу назад, снимая с плеча карабин. – Дайте-ка я сначала проверю.

Держа карабин на изготовку, он направился к дереву, дулом раздвинул мшистую сеть, осмотрел ствол внизу, потом сучки повыше. Похоже, все было чисто.

– Осмотрите песок у ствола, – посоветовала через его плечо Лорна, и не подумавшая отойти назад.

Песок был примят, и на нем отпечатался глубоко вдавленный след лапы. Они вдвоем вошли под сень деревьев. Джек внимательно смотрел вокруг – нет ли где движения. Опасность обострила все чувства, и он сильнее обычного ощущал близость плеча Лорны, запах ее волос и кожи.

– Эта животина такая огромная, – сказала Лорна, опускаясь на колено. – Судя по размеру лапы, я недооценила ее вес.

Она наложила ладонь с расставленными пальцами на отпечаток – тот был раза в два больше.

– Значит, она таки осталась в живых, – заметил спутник Лорны.

– И направилась к материку.

Джек встал, сжимая карабин.

– Даже после шторма в дельте будет полно рыбаков, кемперов, хайкеров. Нам придется эвакуировать население из этой зоны и организовать поисковую партию, пока еще светло.

– Отыскать кошку днем – задача нелегкая. – Лорна тоже поднялась на ноги. – Она найдет какую-нибудь нору и будет отсыпаться. Наилучшие шансы как раз в сумерках, когда ягуары обычно выходят на охоту.

Он кивнул.

– Все равно раньше собрать команду не удастся – следопытов, охотников, людей, которые знают район дельты. Я вызову своих ребят из ГСН. Группа специального назначения, – пояснил Джек в ответ на нее непонимающий взгляд и кивнул на белый патрульный катер, стоящий на якоре у соседнего островка. – Пограничный спецназ.

– Иными словами, вы говорите о командос пограничников?

– Они хорошие ребята, – отозвался он немного обиженно, лишь потом поняв, что она подшучивала над ним, и в смущении отвернулся.

На соседнем островке закипела бурная деятельность. Катер Бюро по охране дикой природы – катамаран на подводных крыльях – уже прибыл и встал на якорь у берега, инспектора и пограничники не покладая рук вытаскивали груз из трюма траулера.

– Вернемся туда, – предложила Лорна.

Судя по беспокойству в голосе, она считала нужным лично наблюдать за происходящим. Котенок ягуара оставался в лодке – свернулся в пустом коробе из-под рыболовных снастей.

Они шли к «зодиаку», когда рыболовный траулер вдруг взорвался.

Глава 6

Стоя по колено в воде, Лорна в ужасе смотрела, как корпус траулера разлетается в фонтане огня и дыма. Деревянные рыболовные стрелы взмыли в небо, таща за собой горящие сети.

Вместе с телами.

Она закрыла рот рукой. Сколько же человек было на траулере? Горящие доски и обломки падали на два стоящих на якоре пограничных катера. Над водой раздавались крики и стоны. Высоко в синее небо устремился столб дыма.

Схватив за руку, Джек потащил ее к лодке. Они прыгнули внутрь и отвалили от берега. Джек дернул за шпагат стартера, и секунду спустя они уже летели по воде. Он поднес рацию к уху, но Лорне удалось расслышать только часть его переговоров. На острове все еще царило смятение, но в его голосе звучали властные нотки.

– Вызвать этот вертолет. Пусть предупредят медиков, что у нас раненые.

На некотором расстоянии от них на берегу чадил разрушенный корпус траулера. Два катера ходили кругами в близлежащих водах, ведя поиск среди обломков и горящих нефтяных пятен. Оставшиеся в живых вытаскивали тела погибших.

Открыв до упора дроссельную заслонку, Джек гнал лодку к берегу. Лорна указала на фигуру в волне прибоя – это был один из пограничников. С трудом поднявшись на ноги, он прижимал к боку руку, по лицу стекала кровь из раны на голове. Он казался оглушенным, ошарашенным.

– Джек! Туда!

Он мгновенно отреагировал и направил лодку в ту сторону; сбросив скорость, они подобрали раненого. Это оказался тот самый пограничник, что немного ранее давал Джеку фонарик. Сквозь порванную ткань рукава торчала белая кость – открытый перелом руки. Лорна поднесла к его лбу какую-то ветошь, собираясь вытереть кровь.

– Где Томпкинс? – спросил пограничник. Глаза его затуманились. – Он… он был на верхней палубе.

Примечания

1

Биг-Мадди-ривер – дословно «большая мутная река».

2

Так называют одну из групп потомков французов в Луизиане.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.