Фрэнк Террелл - По дороге к смерти

Джеймс Хедли Чейз

По дороге к смерти

James Hadley Chase

There's a hippie on the highway

This edition published by arrangement with David Higham Associates Ltd and Synopsis Literary Agency

Copyright © by Hervey Raymond, 1970 – There's A Hippie On The Highway

© Перевод ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Издание на русском языке ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Художественное оформление ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Глава 1

– Взгляни-ка на ту компанию! – сказал водитель грузовика и сплюнул из окна машины. – Да я бы лучше прокаженного подвез, чем этих выродков!

Гарри Митчелл откинулся на спинку кожаного сиденья. Он переводил взгляд с одной стороны дороги на другую, разглядывая группки хиппи, – они стояли в ожидании со своими сумками, картонными коробками и гитарами. Большой грузовик с ревом проехал мимо.

– Подонки! – не унимался водитель. – Люди будущего. Смешно! Вонючие отбросы, за дозу – горло родной матери перережут!

Грузовик поравнялся с тремя девушками в джинсах и майках. Они помахали водителю, делая неприличные жесты.

– Шлюшки! – Он снова сплюнул в окно. – Вот счастье, что у меня никогда не было детей! Моя старуха хотела, но я сказал – нет. Мое поколение тоже было не из лучших, но эти ребята!..

Гарри Митчелл достал из кармана рубашки смятую пачку «Кэмела» и предложил водителю. Когда оба закурили, водитель сказал:

– Ручаюсь, ты не догадываешься, с чего я решил тебя подбросить. – Он пристально взглянул на Гарри, прежде чем перевести взгляд обратно на дорогу. – Я тебе скажу. Ты прямо из армии. Я могу отличить парня, отслужившего в армии… отслужившего, как и я. В свое время пришлось покрутиться в корейской заварушке. Когда вернулся?

Гарри прищурился на черную ленту шоссе, бежавшую перед ним.

– Десять дней.

– Ага, – кивнул водитель. – Я еще чую армейский запах. Не сразу выветривается. Рад вернуться?

– Чего спрашивать…

– Поганая, но смешная штука… армия. Засасывает, а? Когда служишь, несешь ее на чем свет стоит. Когда увольняешься… одиноким себя чувствуешь, что ли. Я понимаю. Со мной так было, когда отслужил. – Он затянулся и выпустил дым из широких ноздрей. – Там вправду все так круто, как пишут газетчики-штрейкбрехеры?

Гарри беспокойно поежился.

– Тоска – вот что было круто.

Он помолчал, вспоминая влажную жару рисовых полей, джунгли и наводящие ужас засады. Нет, он не хочет об этом вспоминать. С этим покончено. Он оттрубил свои три года. Теперь это как грязная вода под мостом.

Водитель грузовика почувствовал, что этот большой светловолосый человек так же изнурен войной, как был он сам. Обидно, он-то хотел поболтать, услышать истинную правду о сражениях, но если этот парень не хочет говорить об этом – нет смысла настаивать.

Водитель – его звали Сэм Бенц – заехал в забегаловку у Дейтона-Бич: выпить пива и съесть сандвич. Он направлялся к Оранжвиллу, чтобы захватить оттуда груз фруктов на северный рынок. Такую поездку он совершал дважды в неделю, поездку, которую он все больше ненавидел из-за этих подонков, кишащих на шоссе, – они двигались к югу, хотели насладиться солнцем и морем и почти кидались под колеса, требуя, чтобы их подвезли.

В баре, потягивая кока-колу и поедая трехслойный сандвич, сидел высокий блондин атлетического сложения, с живыми светло-голубыми глазами, нос у него был не совсем на месте, будто когда-то чей-то тяжелый кулак сшиб его влево. Мужчине было около тридцати. По тому, как он себя держал, по худобе и ощущению уверенности, исходившей от него, Бенц понял, что тот только что отслужил.

Они разговорились, и именно Бенц предложил его подвезти, когда Гарри Митчелл сказал, что едет на юг. Бенц и вспомнить не мог, когда последний раз предлагал кого-нибудь подвезти, но этот парень ему понравился; он был не прочь с ним поговорить и обрадовался, когда тот согласился.

Ну что ж, подумал Бенц, если не об армии, то это не значит, что говорить не о чем.

– Ты едешь в Майами? – спросил он. – Я так далеко тебя не довезу. Моя стоянка в Оранжвилле… это на сто десять миль ближе.

– Я еду в Парадиз-Сити, – сказал Гарри. – Знаешь такой?

– Никогда там не был, но наслышан. Может, в Майами тебе было бы уютнее. Он проще. Парадиз-Сити – только для богатых. Тамошние копы не привыкли к такому народу, как мы. Может, тебя там какая работа ждет?

– Нет, но думаю, найду что-нибудь. Мне говорили, в начале сезона там может подвернуться случайная работа, – ответил Гарри. – Я все обдумал. Хочется немного солнца и морского воздуха. – Он усмехнулся. – Ты, наверное, думаешь, у меня все это было и во Вьетнаме, но я хочу солнца, чтобы просто полежать в свое удовольствие.

– Послушай меня, – сказал Бенц, и его тяжелое лицо неожиданно посерьезнело. – Когда я высажу тебя в Оранжвилле, иди окольными дорогами, держись подальше от шоссе. Не хочешь же ты толкаться вместе с этими подонками. Я понимаю, ты сам можешь о себе позаботиться. Все мы так думаем. Но ни один парень, даже самый крутой, не станет подвозить восьмерых или девятерых подонков… они поодиночке не передвигаются. – Он покосился на новый рюкзак, стоящий у ног Гарри. – Они увидят вот это и захотят взять. Часы твои их тоже заинтересуют, и поверь, когда эти подонки чего-то хотят, они это получают.

– Как-нибудь управлюсь, – немного нетерпеливо отмахнулся Гарри. Он говорил с уверенностью человека, знающего, как о себе позаботиться.

Бенц положил тяжелую руку на колено Гарри.

– Одиночка вроде тебя будет все равно что хромой лев против стаи шакалов. Это шоссе небезопасно. Меня просто доканывает мысль о поломке. Я видел достаточно драк в жизни и сам во многих участвовал, но дико боюсь застрять на этом шоссе со сломанной машиной. Эти малолетние гады накинутся на меня и машину, как белые муравьи, а я и пальцем пошевелить не смогу.

Выражение лица и интонация заставили Гарри пристально взглянуть на него.

– Все настолько плохо? – спросил он. Несмотря на то что Гарри был уверен в своих силах, слова Бенца произвели на него впечатление.

– Да. Это время года, когда они собираются на дороге, просто кошмар, – покачал головой водитель. – У моего приятеля полетела ось, и он застрял в двадцати милях от Оранжвилла. Он вез апельсины. Копы нашли его со сломанной ногой и тремя переломанными ребрами. Лицо – в лепешку, а полтонны фруктов украли. Они взяли его одежду, все деньги и даже кое-какие запчасти машины. Приятель десять недель провел в больнице. Когда вышел, завязал с шоферством. Нервы ни к черту. Сейчас у него какая-то пустяковая работа в гараже. Я тебе говорю: это шоссе – ад, держись от него подальше. – Его голова дернулась. – Гляди-ка, очередная компания.

Он прибавил скорость. Пятеро молодых людей, с сальными волосами до плеч, некоторые с неопрятными бородами, в грязных джинсовых костюмах, махали подъезжающему грузовику.

Когда они увидели, что грузовик и не собирается останавливаться, один из них, помоложе, прыгнул с травяной кромки на шоссе. На мгновение кровь застыла в жилах Гарри, он подумал, что грузовик вот-вот заденет парня, но Бенц мастерски вывернул руль. Перед глазами обоих промелькнуло бледное худое взбешенное лицо, сверкающие глаза с огромными зрачками, пушок на скошенном подбородке, – потом все исчезло. Сзади послышались крики, по крыше кабины прогрохотал камень.

– Видишь, о чем я говорю? Эта тварь накачалась под завязку… он не соображал, что делает. – Бенц сплюнул в окно. – Если бы навстречу шел грузовик, я бы врезался.

– Разве полиция не патрулирует эту дорогу?

– А что с того? Это свободная страна, разве не так? Прогулки не запрещены, а? – Бенц состроил гримасу. – Им нужно только дождаться, пока копы проедут, – и они снова при деле.

Гарри пожал плечами. Предвкушение удовольствия от путешествия несколько потускнело.

– Парадиз-Сити – это около ста миль от Майами, так?

– Да, около того. Это будет примерно двести миль от Оранжвилла. Поезжай окружными путями. У меня есть карта – можешь ее взять.

Спустя час Бенц – почти все время говоривший о правительстве, спорте, своей жене и последнем запуске на Луну (а что, считал он, это тоже способ тратить деньги) – замедлил ход и свернул с шоссе на небольшую дорогу.

– Вот где-то там, – сказал он. – Пойдешь прямо вперед. – Он указал на узкую грунтовую дорогу, отходящую от основной, которая петляла через лес. Он остановился. – Придется пройти лишнее, но можешь попросить кого-нибудь подвезти. Фермеры здесь ездят, но смотри в оба. В этих местах по-настоящему спокойного пятачка нет. – Он вынул из бардачка карту. – Ничего райончик, правда, немного заболоченный и змеи здесь водятся. – Он усмехнулся. – Не воображай, что они тебя не побеспокоят после всего, что с тобой было. – Он снова потянулся к бардачку и достал деревянную дубинку. – Возьми вот это. У меня есть еще одна. Очень удобная штука… никогда не знаешь точно, вдруг понадобится.

Гарри отрицательно покачал головой.

– Возьми, – настаивал Бенц. – Ты не знаешь, как она может тебе пригодиться. – Он насильно вложил дубинку в руки Гарри. – Ну, давай… солнце и веселье!

Они пожали друг другу руки.

– Спасибо, что подвезли, – сказал Гарри. – Я поищу вас на обратном пути. Не думаю, что пробуду там больше пары месяцев. – Он спрыгнул на землю. Неловко засунул дубинку в рюкзак и нацепил его на плечи.

– Давай, – сказал Бенц с ухмылкой. – Я здесь по понедельникам и четвергам в это время года. Спроси любого в Оранжвилле, где Сэм Бенц. Тебе расскажут, где меня искать. Буду рад тебя обратно подвезти. Может, еще поговорим о твоей войне… меня это вроде задело.

Гарри улыбнулся:

– Меня тоже. Ну, пока, до встречи, и еще раз спасибо.

Когда грузовик тронулся, он помахал, а потом направился по грунтовой дороге размашистой, чуть покачивающейся походкой.

Пыльная петляющая дорога была пустынна. Гарри прошел пять жарких миль, не увидев ни единого человека, ни одной машины. Подойдя к тенистому эвкалиптовому лесу, он сошел с дороги, сел, прислонившись к дереву, и закурил. Он изучал карту, которую дал ему Бенц. Дорога через десять миль разветвлялась: левая вела обратно на шоссе, правая – к городу под названием Малый Оранжвилл. За этим городком дорога проходила через лес к другому городу – Йеллоу-Экрз. Он решил заночевать там.

Гарри снова отправился в путь. После трех лет серьезных армейских боев он был в первоклассной форме, полон энергии. Он предвкушал хорошую прогулку.

Около часа дня он присел в тени дерева на обочине, съел яйцо, сандвич с помидорами и выпил тепловатой кока-колы. Уже закуривая и поднимаясь, он вдруг услышал приближающийся шум мотора. Из-за поворота выехала полицейская машина.

В автомобиле сидели два массивных копа, и водитель, увидев Гарри, затормозил. Двери распахнулись, мужчины вышли. Первый был ростом больше шести футов, с красным мясистым лицом и маленькими настороженными глазками. Он встал лицом к Гарри. Второй, шофер, молодой, но с таким же мясистым красным лицом и тяжелым взглядом, отступил назад, держа руку на кобуре.

– Кто ты и что здесь делаешь? – пролаял старший коп. На рукаве копа Гарри увидел нашивки сержанта.

– Так, гуляю, – смиренно ответил он.

– М-да? – Цепкие глаза сержанта оглядели Гарри: его короткую рубашку цвета хаки, солдатские брюки с идеальной складкой, новые, но пыльные от ходьбы ботинки. Он немного расслабился. – Имя?

– Гарри Митчелл.

– Откуда?

– Из Нью-Йорка.

– Документы есть?

Гарри расстегнул карман рубашки и достал документ о демобилизации, водительские права и паспорт.

Сержант изучил документ о демобилизации, прищурился.

– Только что оттуда? Парашютист, значит? – Он вдруг дружелюбно усмехнулся. – Ручаюсь, вы там повеселились, сержант.

– Можете называть это так, – тихо сказал Гарри. – Я думаю иначе.

– Куда направляетесь?

– В Парадиз-Сити.

– Неблизкий путь. Вы идете, потому что вынуждены передвигаться таким способом или просто нравится ходить пешком?

Выражение добродушия постепенно сползало с лица Гарри. Ему начинали надоедать эти вопросы.

– Вам есть до этого дело, сержант? – спросил он, глядя прямо в холодные глаза копа.

– Да, есть. Любого, кто направляется на юг без денег, мы арестовываем. У вас есть деньги?

– Да, у меня есть деньги, двести десять долларов, – отрезал Гарри, – и мне нравится ходить пешком.

Сержант кивнул:

– В Парадиз-Сити ждет работа?

– Нет, но я подыщу ее. Не думаю, что задержусь там дольше чем на два месяца: есть работа в Нью-Йорке.

Сержант кивнул.

– Можете не верить, – спокойно заметил он, – но здешний район так же опасен, как ваши рисовые поля во Вьетнаме.

Гарри сделал нетерпеливое движение, как человек, скрывающий раздражение только из вежливости.

– Вы так думаете? Ну, тогда вы не видели моих рисовых полей, как вы их называете, в то время как я вижу ваши дороги на протяжении последних двух дней. По-моему, по поводу этого района все несколько преувеличивают.

Сержант вздохнул и пожал плечами:

– Пару часов назад пятеро юнцов, среди них одна девушка, остановились на ферме милях в пяти отсюда. Они украли трех цыплят и транзистор. На ферме было четверо взрослых мужчин. Они видели, как эти ребята брали цыплят, видели, как те прошли в дом и взяли радио. Ни один из этих четверых взрослых мужчин ничего не сделал. Они позволили ребятам забрать все это и, когда те ушли, позвали нас. Я сказал, что они поступили правильно. Если я когда-нибудь встречу этих ребят, я собираюсь говорить с ними, держа в руках оружие. Думаю, с вьетнамцами тоже можно говорить исключительно с оружием в руках. Нет, не сказал бы, что все преувеличивают… такого бы я не сказал.

Голубые глаза Гарри внезапно загорелись яростью.

– Что за черт, что произошло в этой стране, пока меня не было? – возмутился он, обращаясь преимущественно к самому себе. – С чего это взрослые люди так боятся грязных хлюпиков?

Сержант, склонив голову набок, смотрел на Гарри:

– Все меняется даже за три года. В этой стране сейчас проблема – наркомания. Почти все эти ребята, идущие на юг, – наркоманы. Они верят, что от дозы становятся вдесятеро сильнее. Они могут сделать то, о чем на трезвую голову и не подумают. Здешние жители это знают. И не хотят быть искалеченными, или прирезанными, или попасть в больницу во время сбора урожая. Запомни это, сержант. Остерегайся этих ребят, не лезь к ним и не изображай героя. Я бы не хотел, чтобы твои первые каникулы после трех лет оказались испорченными. Не хочешь же ты, в самом деле, проваляться месяца два на больничной койке? – Он повернулся к своему спутнику: – О'кей, Джексон, поехали. – Кивнув Гарри, он сел в машину.

Гарри смотрел, как они уезжают. Потом поднял свой рюкзак, задумчиво потер подбородок, пожал плечами и двинулся вниз по длинной пыльной дороге.

Красные неоновые огни, образующие слова «ВКУСНАЯ ЕДА», призывно горели над дорогой, являющейся главной улицей Йеллоу-Экрз. Под вывеской находилось деревянное здание в виде коробки, с занавесками на окнах и верандой, где посетители могли посидеть, выпить и понаблюдать дневную жизнь на улице. После наступления темноты сюда мало кто заходил.

Это был единственный бар-ресторан города, владел им Тони Морелли, толстый, общительный итальянец.

Около тридцати лет назад Морелли переехал в Йеллоу-Экрз, осмотрелся и решил, что этому фермерскому городишке необходим ресторан. Так как Морелли был мастером на все руки и мог приготовить питательную, вкусную и дешевую еду, был всегда готов выслушать любую горестную историю, – он преуспевал. Когда его жена умерла от чахотки, весь город вышел на похороны. Это вконец убедило Тони, что он не только преуспевающий член общества, но и действительно всеми любимый человек. Такое открытие почти примирило итальянца с его горем. Его дочь Мария вместо матери взяла на себя бар и ресторан, пока отец оставался на кухне.

Больше всего работы у Морелли было днем, между одиннадцатью и тремя часами. Фермеры, приезжающие в Йеллоу-Экрз, останавливались в ресторане выпить и перекусить. Около восьми вечера торговля резко сокращалась. Народ в Йеллоу-Экрз предпочитал ужинать дома: все как один были ярыми телезрителями, но Морелли все же не закрывал заведение. Он любил общество, и если какой-нибудь прохожий или голодный водитель не мог ждать, пока доберется до Оранжвилла, чтобы поесть там, и заглядывал к Морелли, то его встречал радушный прием.

Гарри Митчелл вышел на главную улицу около половины девятого вечера. Он был немного утомлен, чрезвычайно голоден и мечтал о холодном пиве. Красная неоновая вывеска заставила его ускорить шаг. Он взбежал на веранду, перемахнув через четыре ступеньки, толкнул дверь, вошел в ресторан и остановился, чтобы оглядеться.

В зале стояло столов двадцать, покрытых клеенками в красную и белую клетку. Каждый стол был накрыт на четверых. Справа располагалась барная стойка и длинное зеркало. На потолке медленно вращался большой вентилятор, приводя в движение тяжелый горячий воздух.

Полная темноволосая девушка с молочно-белой кожей стояла за стойкой, читая газету. Она подняла глаза, когда Гарри снял рюкзак, и, оглядев молодого человека с одобрением, ослепительно улыбнулась.

– Добро пожаловать в Йеллоу-Экрз, – сказала она. – Что бы вы хотели выпить? Судя по всему, вам это необходимо.

Улыбнувшись в ответ и оставив рюкзак, Гарри подошел к стойке.

– Ваша правда, – сказал он. – Пиво, пожалуйста… много холодного пива.

Она вытащила запотевшую бутылку, открыла ее, налила напиток в стакан и пододвинула его к Гарри.

Он поднял стакан, глядя на девушку, потом произнес:

– За свет в ваших глазах, за солнце в вашей улыбке, – и залпом выпил.

Никто никогда не говорил Марии ничего подобного, и она слегка покраснела – ей было приятно.

– Спасибо, – скромно потупилась она.

Гарри поставил стакан, облизнул пену с губ и протяжно, глубоко вздохнул.

– Прямо в десятку бьет! Можно еще одно, пожалуйста, и не поздно ли поесть?

Мария счастливо засмеялась, наливая еще пива.

– Здесь никогда не поздно поесть. Как вы отнесетесь к спагетти, двум свиным отбивным по-французски, горошку с огорода и яблочному пирогу?

Гарри широко раскрыл глаза. Он ожидал чего-то вроде сандвича.

– Вы хотите сказать, что я могу получить все это прямо сейчас?

Мария повернулась и крикнула в окошечко, выходящее в кухню:

– Па, у нас голодный посетитель. Фирменное блюдо, быстро, как только возможно.

В окошечке появилось толстое радостное лицо. Морелли изучил Гарри, выразил кивком свое одобрение и сказал:

– Спагетти вот-вот будут готовы. Десять минут на отбивные. Вы любите лук, мистер?

Гарри застонал и похлопал себя по плоскому мускулистому животу.

– Спасибо, я люблю все.

Сияющее лицо Морелли исчезло.

– Садитесь, – пригласила Мария. – Ваше пиво. – Она указала на ближний столик.

Гарри сгреб рюкзак и положил его около стола, потом сел. Он оглядел пустынный ресторан.

– Вы на ночь закрываетесь или тут так всегда? – полюбопытствовал он.

– Почти всегда. Мы полагаемся на доход от ленчей, но к нам порой забредает кто-нибудь вечером, так что мы не закрываемся. Вы издалека?

– Из Нью-Йорка. – Гарри снова огляделся. Сейчас он чувствовал себя расслабленным. – Чудесное у вас местечко. Я и не предполагал ничего подобного. Вы не знаете, в городе можно где-нибудь переночевать?

Мария улыбнулась. Она оперлась своими полными локтями о стойку и посмотрела на Гарри. Она подумала, что он похож на кого-то из кинозвезд. На кого же? На Пола Ньюмена? Да, конечно, Пол Ньюмен. У того были такие же поразительные голубые глаза и такая же прическа.

– У нас есть комната. Три доллара с завтраком, а это означает, что па приготовит одно из своих фирменных блюд.

– Принимайте постояльца, – обрадовался Гарри.

Гигантская порция спагетти под соусом болоньез была выдана в окошечко. Мария принесла ее и поставила перед Гарри. Она немного помедлила около него, наблюдая, как он берет вилку, потом поспешила к разделочному столу нарезать хлеб.

– Все ваш отец готовит? – спросил Гарри.

– Ну да. – Мария поставила хлеб рядом с гостем и завороженно уставилась на Гарри. Никогда еще она не видела такого сильного, хорошо сложенного, красивого мужчину, разве что в кино. – Хотите верьте, хотите нет, мы с па здесь уже двадцать лет. Я здесь родилась.

– Вам здесь нравится? – Гарри спрашивал, ловко наворачивая спагетти на вилку и отправляя в рот. От ударившего в нос запаха лука кончик его носа дернулся.

– Да, мне здесь хорошо, – сказала Мария. – По вечерам немного скучно. Ни меня, ни па телевизор не интересует. Но когда ребята приходят на ленч, здесь весело.

– Лучших спагетти я не пробовал. – Гарри сказал чистую правду.

– Вам понравилось?.. – Мария обошла стойку и направилась на кухню, чтобы передать отцу слова Гарри.

Гарри ел с жадностью. Покончив со спагетти, он с удовлетворенным вздохом отодвинул тарелку, потом выпил остаток пива.

Мария вышла из кухни с полным подносом. Подойдя, она поставила перед Гарри две свиные отбивные, толщиной в пару дюймов, густо покрытые хрустящим жареным луком, блюдо с жареной картошкой и с зеленым горошком. Взяла пустой стакан, сходила к бару, налила еще пива, вернулась и поставила стакан перед ним.

– Угощайтесь, – сказала она, взяла грязную тарелку и ушла с ней на кухню.

Гарри предпочел бы, чтобы она осталась. Ему нравился этот тип итальянок – естественных, простых… На обратном пути из Сайгона он месяц провел в Неаполе и на Капри. Ему приглянулись итальянские девушки. Они казались ему простыми и добрыми: девушки, у которых нет проблем. Те, с которыми он мимолетно встречался в Нью-Йорке, осложняли ему жизнь. У всех у них были проблемы: если не секс, то деньги, если не деньги, то диета, если не диета, то их будущее. Казалось, на них давит вся тяжесть мира. Они все время трепались об атомной бомбе, наркотиках, свободе, политике и бог знает о чем: о том, что его абсолютно не интересовало, когда он был в их возрасте, – эти проблемы, чувствовал он, портят им жизнь.

Он как раз приканчивал вторую отбивную, столь же нежную и сочную, как и первая, когда услышал звук, заставивший его прервать это увлекательное занятие: вилка застыла с куском мяса и картошкой на полпути ко рту.

Кто-то, громко топая, бежал по улице, подошвы ботинок издавали торопливый шлепающий звук, бежал с предельной скоростью, – этот звук и заставил Гарри положить вилку.

Через мгновение бежавший преодолел ступени, ведущие в ресторан, в два прыжка, от которых здание содрогнулось. Дверь резко распахнулась.

Уставившись на ворвавшегося в дом, Гарри осознал, что по дороге бежит еще кто-то: судя по звукам, несколько человек. Люди бежали легко, и в этой легкости было что-то механическое: так могла бежать стая волков, настигая добычу.

Гарри быстрым взглядом окинул мужчину, пока тот, задыхаясь, стоял в дверях. Ему было около двадцати шести лет, он весил чуть больше нормы и казался из-за этого на голову ниже Гарри. У него были черные волосы до плеч, а лицо с тонкими и острыми чертами загорело до цвета красного дерева. По лицу из уродливой раны над правым глазом текла кровь, на челюсти расплылся кровоподтек. Узкая грудь вздымалась от тяжелого дыхания, волосы от пота прилипли к скулам. Рубашка в красную и белую клетку была порвана, белые джинсы заляпаны грязью. В левой руке он сжимал гитару в холщовом чехле. Через плечо у него висел маленький рюкзак. Все это Гарри уловил в секунду.

Парень затравленно осмотрелся, как загнанный зверь. Он заметил Гарри и трясущимся пальцем показал на улицу:

– Они меня преследуют! Где можно спрятаться?

Неприкрытый ужас в глазах парня заставил Гарри вскочить на ноги.

– Ныряй за стойку и оставайся там, – приказал он.

Парень, шатаясь, добрался до бара, обошел стойку и исчез из виду.

Гарри сел. Он пододвинул к себе рюкзак, запустил в него руку и крепко обхватил пальцами дубинку, которую дал ему Сэм Бенц.

Он поджидал, вслушиваясь в приближающиеся шаги охотников. Когда они были уже совсем близко, из кухни вышла Мария. Она, задохнувшись, внезапно остановилась – увидела мужчину, скрючившегося под стойкой.

– Все в порядке, – тихо сказал Гарри. – Возвращайтесь на кухню. Могут быть некоторые трудности, но я сам все улажу.

Увидев на лице парня кровь, его взгляд, полный ужаса, Мария в страхе ретировалась. Через некоторое время дверь ресторана медленно отворилась.

Они вошли друг за другом, тихо, как привидения: четверо парней и девушка, несущая транзистор. Гарри тут же догадался, что именно об этих пятерых говорил сержант: те самые, укравшие радио и трех цыплят.

Он переместил дубинку, теперь она была у него между колен, спрятанная под клеенкой, покрывавшей стол, а руки он положил на столешницу, по обе стороны тарелки.

Четверо парней были на одно лицо: им было от семнадцати до двадцати лет – не больше, у всех сальные волосы до плеч, трое отращивали бороду. Все были невероятно грязны, и от них волной исходил запах, от которого сводило желудок.

Девушке было около шестнадцати: маленькая, худенькая, порочная и бесстыдная. На ней была черная блузка и грязные, в пятнах, красные штаны в обтяжку. Гарри решил, что пахнет от нее даже хуже, чем от четверых парней.

– Он сюда вбежал, Чак, – сказал один из парней. – Я его видел.

Чак был явно предводителем компании. Самый старший, самый высокий и самый неприятный на вид. Он оглядел ресторан. Его небольшие сверкающие глаза остановились на Гарри. Он долго взирал на молодого человека, а тот смотрел на главаря шайки безо всякого выражения.

Остальные четверо, тоже заметив Гарри, замерли. Пауза затянулась, неподвижный взгляд Гарри начал нервировать Чака. Светлые голубые глаза смотрели все так же пристально. В них не было намека на страх. К такому Чак не привык.

– Чувак, парня с гитарой не видел? – поинтересовался он.

Гарри незаметно отодвинул стул от стола. Он хладнокровно продолжал смотреть на Чака. Тот нервно переступил с ноги на ногу.

– Ты что, глухой, чучело? – зарычал он.

– Я тебя слышу и запах твой тоже чувствую, – тихо произнес Гарри. – Забери отсюда своих ребятишек. Вы слишком воняете.

Чак, присвистнув, подался назад. Его худое порочное лицо побледнело.

– Так со мной еще никто не разговаривал! – разъярился он. – Я тебя…

– Слушай, беги отсюда, – спокойно посоветовал Гарри. – Попроси мамочку тебя помыть.

– Ну что ж, гад, – прошипел Чак, сжимая грязные кулаки, – сам напросился, так получай! За это мы сейчас разнесем эту забегаловку вдребезги, и тебя вместе с ней.

– Я бы этого делать не стал, – бесстрастно заметил Гарри, подвигая стул еще на несколько сантиметров назад. Теперь стол не мешал ему, и он опустил руку к дубинке. – Тебе тогда будет больно. А я не люблю делать больно маленьким мальчикам… – Он внезапно замолк.

Чак схватился за ближайший столик и перевернул его. Стаканы, ножи, вилки упали на пол, зазвенело разбитое стекло.

– Громи забегаловку! – заорал он. – Все круши!

Гарри выскользнул из-за стола так быстро, что был вне досягаемости, прежде чем Чак понял, что за столом его уже нет. Дубинка обрушилась Чаку на предплечье. Кость с треском сломалась – звук был такой, будто упало сухое дерево. Чак рухнул на колени, крича и подвывая от боли.

Гарри отскочил от Чака и мгновенно развернулся лицом к остальным. Дикое, жестокое выражение его лица, казалось, отрезвило их, – все они отступили.

– Вон отсюда! – заорал он им. – Вон! Быстро!

Они колебались, и Гарри двинулся к ним. Он сделал обманное движение в сторону младшего в этой компании – тот завопил от страха и отпрыгнул, дубинка просвистела в воздухе и с глухим стуком ударила по плечу второго парня, старшего среди оставшихся, – тот упал на колени, взвыв от боли.

– Вон! – еще раз крикнул Гарри.

Девушка плюнула в его сторону, потом повернулась и побежала. Два парня помоложе судорожно отталкивали друг друга, чтобы пройти в дверь. Третий поднялся, сжимая плечо, и, шатаясь, побрел следом. Когда он добрался до дверей, Гарри выбросил ногу, и его тяжелый ботинок попал парню туда, где кончается позвоночник, заставив мальчишку пересчитать ступени и покатиться по улице.

Гарри подошел к Чаку, который, все еще так и не поднявшись, всхлипывал и стонал, придерживая сломанную руку.

– Вон! – приказал Гарри. – Быстро!

Съежившись, Чак с трудом поднялся на ноги и неуверенно двинулся в ночь.

Гарри вышел на веранду. Он проследил, как компания бежит вниз по улице. Ни один из них не остановился, чтобы помочь Чаку, который со стоном плелся за ними.

Гарри захлопнул дверь ресторана, подошел к стойке и взглянул сверху вниз на скрючившегося парня.

– Они ушли, – сообщил он. – Думаю, тебе не мешает выпить.

Парень поднялся на ноги. Он все еще дрожал, а в глазах стоял ужас.

– Я… я думаю, они бы меня убили, если б нашли, – пролепетал он, опираясь на стойку.

– Не бери в голову. – Чтобы дать ему время прийти в себя, Гарри отошел, поднял перевернутый стол и поставил на место.

Мария – за ней, дрожа, шел ее отец – появилась из кухни.

– Мне очень жаль, – обратился к ней Гарри. – Я не должен был допускать, чтобы он разбил стаканы.

– Вы были великолепны! Я все видела. – Мария с обожанием смотрела на него. – Если бы вас здесь не было, у нас бы вообще ничего не осталось.

Гарри усмехнулся:

– Вы не могли бы оказать помощь нашему другу? У него малоприятный порез.

Мария посмотрела на рану, кивнула и убежала на кухню.

Морелли поймал Гарри за руку и стал энергично ее трясти.

– Вы совершили замечательный поступок! Тут все дико напуганы этой бандой. Спасибо, мистер. Нам нужны такие, как вы.

Гарри смущенно предложил:

– Давайте выпьем. – Он повернулся к парню с гитарой: – Как ты насчет виски?

– Меня зовут Рэнди Роуч, – сказал парень, протягивая руку. – Да! Безусловно, от виски я бы не отказался.

Морелли, сияя, приготовил напитки, а Мария вернулась с кастрюлей горячей воды, полотенцем и лейкопластырем. Она быстро промыла рану, остановила кровь и наложила пластырь. Рэнди поблагодарил ее, потянулся к своему виски и поднял стакан, глядя на Гарри:

– Спасибо, друг. Они охотились за моей гитарой. Я напоролся на них в миле отсюда. Я побежал. Я был самую малость быстрее, чем они. Если бы не ты, не видать мне ни гитары, ни работы.

Гарри выпил виски, потом спросил:

– Куда направляешься?

– В Парадиз-Сити. Ты тоже в пути?

– Да, и иду туда же. – Гарри повернулся к Морелли: – А как насчет обещанного яблочного пирога? – Он взглянул на Рэнди: – Ты хоть ел что-нибудь? Здесь потрясающие фирменные блюда.

Рэнди сказал, что он не прочь их отведать, и двое мужчин направились к столу Гарри, а Морелли бросился на кухню. Мария принялась резать хлеб.

– Если ты идешь в Парадиз-Сити, мы могли бы пойти вместе, – сказал Рэнди, с надеждой глядя на Гарри. – Вдвоем безопаснее, чем одному.

– Конечно, – кивнул тот. – Буду рад.

Мария подошла к ним, в руках она несла тарелку спагетти и огромный кусок яблочного пирога, покрытого взбитыми сливками. Она поставила тарелки на стол.

– Па говорит, что все за счет ресторана, – блестя глазами, сообщила она. – И ночлег.

– Но… послушайте… – немного смущенно начал Гарри, однако Мария покачала головой:

– Так сказал па, а он зря слов не тратит.

Она вернулась на кухню.

Гарри взглянул на Рэнди и пожал плечами:

– Чудесные люди. Им не стоило этого делать.

– Не знаю. По-моему, ты спас их ресторан. Это наркоманы – ты раздолбал их в пух и прах. Если я могу что-то сделать для тебя за это, только скажи, – серьезно заявил Рэнди. – Если бы у меня пропала гитара, это была бы действительно беда. Я ею на жизнь зарабатываю. – Он подцепил вилкой спагетти, потом продолжил: – В Парадиз-Сити меня ждет отличная работа. Я там третий сезон работаю: первоклассный ресторан, стиль чувствуется, владельцы – мексиканец с дочерью. Обстановка напоминает здешнюю, но гораздо больше вкуса, а дочь… – Он возвел глаза к потолку. – Ее надо увидеть, тогда ты меня поймешь. – Какое-то время он продолжал есть молча. – Слушай! Вот это спагетти!

Гарри кивнула:

– Пирог не хуже. Ты когда думаешь начать работу?

– Как только доберусь. – Рэнди проглотил спагетти, потом спросил: – А ты работу ищешь?

– Да. Есть какой-нибудь шанс? Я серьезно.

Рэнди задумчиво посмотрел на него.

– Я могу свести тебя с Соло… он владелец того ресторана, Соло Доминико. Он скоро будет набирать людей. Ты плавать умеешь?

– Плавать? – Гарри усмехнулся. – Я думаю, что это – то немногое, что мне хорошо удается. Я был бронзовым призером по вольному стилю и прыжкам в воду на последней олимпиаде.

Рэнди уставился на него:

– Олимпиада! Бог мой! Ты шутишь?

– Нет… честно.

Рэнди намотал на вилку еще спагетти.

– Ты когда был в армии, не во Вьетнаме служил?

– Три года там оттрубил… а что?

Рэнди засмеялся и потрепал Гарри по руке.

– Тогда работу гарантирую. У Соло сын там служит. Старик все отдаст, лишь бы лично поговорить с парнем, который только что оттуда, а кроме того, ему нужны спасатели на пляже… По закону полагается, чтобы это были квалифицированные пловцы, и он с ног сбился в поисках соответствующего парня. Кто умеет плавать, не желает заниматься остальной работой… зонтики ставить, за чистотой следить, выпивку подавать, а те, кто может всем этим заниматься, плавать не умеют. – Рэнди ухмыльнулся. – Тебе такая работа подойдет? Он много не заплатит, но это не так уж сложно, и еда восхитительная.

– То, что мне нужно. Но, может, он уже нашел кого-то?

– Ручаюсь, что нет. Купальный сезон начнется только через неделю. Соло осторожен со своими деньгами. Он до последнего дня никого не будет нанимать.

– А ты что у него делаешь?

– Слежу за баром, пою пару песен вечером, одну днем. Ресторан довольно шикарный. Соло много зарабатывает продажей «кадиллаков», там не так бедно, как здесь.

– Звучит неплохо. – Гарри покончил со своим яблочным пирогом, удовлетворенно вздохнул и откинулся на спинку стула, закуривая. – Как ты думаешь, сколько нам туда добираться?

– Как повезет – вдруг кто-нибудь согласится нас подвезти. Я иду по ночам. Так безопаснее. Хиппи – те путешествуют днем. Передвигаясь по ночам, мы сможем избежать столкновения с ними, но вероятность, что нас кто-то подвезет, уменьшается. Я бы сказал, дня три в случае удачи, и четыре – если не повезет.

– Ну что ж, я не тороплюсь, – сказал Гарри. – Мысль идти ночью мне нравится… не так жарко. Я наверняка сегодня обгорел.

– Ну вот. Ночью можно идти быстрее, больше пройдем. Слушай, а что, если выйти завтра вечером, около семи? Мы можем тут переночевать, спокойно переждать день, а потом всю ночь идти.

Гарри кивнул. Идея ему нравилась. Он отодвинул стул и встал:

– Я сейчас с девушкой все обговорю.

Он подошел к бару, где Мария мыла стаканы.

– Мы решили выйти завтра вечером. Вы и ваш отец не будете против? – спросил он.

– После всего, что вы для нас сделали, – серьезно сказала Мария, – мы не можем быть против. Если вам двоим нужна ванна, вода горячая… если что-нибудь еще надо, только попросите.

– Ванна – это было бы неплохо.

– Я пойду постелю вам. Вы сейчас будете ванну принимать?

– Почему бы нет? Я поднимусь с вами.

Он подошел к Рэнди, собиравшемуся приступить к свиным отбивным, которые Морелли принес из кухни, сказал, что идет принять ванну, и распрощался до утра.

Морелли снова пожал Гарри руку и снова поблагодарил за спасение ресторана. Он наблюдал, как Гарри поднимается с Марией по лестнице.

– Вот это человек, – обратился он к Рэнди. – Вот такого сына я бы хотел.

– И вы правы, – ответил Рэнди и занялся своей отбивной.

Когда Морелли вернулся на кухню, Рэнди перестал есть, и на его лице появилось задумчивое выражение. Вдруг Соло не примет этого парня на работу? – подумал он. Пару раз Соло упирался как осел, и переубедить его было просто невозможно. В конце концов, возразил сам себе Рэнди, Гарри спас его жизнь и его гитару. Лучше проверить.

Завершив трапезу, он закрылся в телефонной будке и набрал номер ресторана Соло. Он попал на Джо, бармена-негра, – тот сказал, что Соло нет.

– Важное дело, Джо. – Рэнди аж заерзал от нетерпения. – Как ему позвонить?

Джо дал ему загородный номер телефона.

– Где это, бога ради? – поинтересовался Рэнди, выцарапывая номер ногтем на стенке.

– Не знаю, – сказал Джо. – Это только для особо важных случаев.

Рэнди повесил трубку, положил в автомат еще монеты, потом набрал номер.

Глубокий хрипловатый голос Соло произнес:

– Да… эй? Кто это?

– Помните меня? – сказал Рэнди. – Рэнди Роуч. Я направляюсь к вам. Я нашел для вас спасателя, Соло… олимпийского чемпиона. Так вот, слушайте…

Глава 2

Они шли уже около трех часов.

Луна, висевшая в безоблачном небе, подчеркивала черные тени и резко высвечивала белую пыльную дорогу. Воздух был тих и душен, по обе стороны дороги плотной черной стеной высились непроходимые заросли деревьев.

Они шли молча. Гарри немного впереди; оба были заняты своими мыслями, но чувствовали присутствие друг друга.

Они вышли из Йеллоу-Экрз в начале восьмого, вечером. Каждый получил большой сверток – Морелли сказал, что если они проголодаются в дороге, то смогут заморить червячка. После долгих рукопожатий Гарри обещал заглянуть на обратном пути.

Сейчас он думал о Марии, сравнивая ее с девушкой, с которой он провел две ночи в Нью-Йорке, – та называла его исключительно голубком, не вынимала изо рта сигареты, даже занимаясь любовью, и была набита надоевшими проблемами, как стручок горошинами. Он вспомнил непринужденность Марии, ее простоту. Может быть, подумал он, и у нее были проблемы, но она не выставляла их напоказ. Он потер шею, продолжая размышлять. Сейчас такое время, что проблемы есть у всех. Дело все в том, как ты с ними справляешься. Некоторые могут их разрешить сами, другие должны говорить о них, третьи не могут о них не говорить. Для него делом чести было не приставать к окружающим со своими заботами. Он с сожалением прищурил глаза. Проблем было множество, но думать о них не хватало времени. У него развился некий внутренний механизм, контролирующий мысли. Не думать о трех годах Вьетнама. Не думать о неудавшейся личной жизни, о той злополучной игре, в которой он, как идиот, продул на корабле почти все деньги, заработанные в армии. О да, проблем было множество, но сейчас не время о них думать. В конце концов, работа в ресторане, кажется, – дело надежное. Рэнди сказал, что звонил в ресторан Соло, и тот весьма заинтересовался…

Внезапно Рэнди произнес:

– Еще пара миль – и мы выйдем на шоссе. – Он замолчал, глядя на освещенные луной часы. – Половина одиннадцатого. Бесполезно ждать, что кто-нибудь подвезет. – Он поравнялся с Гарри. – Сейчас, по идее, никого на шоссе нет.

– Как твоя голова? – спросил Гарри.

– Нормально… болит немного, и кровоподтек остался, но нормально. – Рэнди с любопытством взглянул на него. – Я никак не могу опомниться… как ты с этими ребятами расправился. Ты ему руку сломал… ты знаешь, да?

– Тебя это волнует? – В голосе Гарри внезапно зазвучал металл.

– Нет. Меня не волнует… но… рука-то сломана.

– Так, значит, тебя это волнует. Ты в армии был?

– Я? – Рэнди шутливо ужаснулся. – Ни в коем случае! Я сжег повестку. Чтобы меня запихнули во Вьетнам?!

– Кто-то был должен туда попасть.

– О'кей… не я же.

– А что в тебе такого особенного?

– Не собираюсь ишачить на какого-нибудь старого борова, имеющего надо мной власть. В призывной комиссии – сплошные старые свиньи, которые просто обделаются, если их самих туда пошлют. Так какое у них право посылать туда меня?

Гарри засмеялся:

– Что-то в этом есть. – Какое-то время он шел молча, потом отрывисто сказал: – Если б я знал, что меня ждет, я бы тоже сжег повестку, но тогда мне показалось, что это неплохая идея… выход.

– Выход… Откуда? – с любопытством спросил Рэнди.

– Из разных ситуаций.

– Есть миллион вариантов выйти из трудного положения, не отправляясь во Вьетнам.

– Они-то не будут ласковы с тем, кто косит от армии.

– Пусть сначала найдут, – самодовольно заявил Рэнди.

– С чего ты взял, что они тебя не найдут?

– Пока не нашли. Я огорчаюсь, когда что-то уже произошло, а пока все нормально.

– Например, когда я сломал руку этому засранцу?

Рэнди перекинул рюкзак с одного плеча на другое.

– Не могу сказать, что действительно из-за этого огорчился, но выглядело это так, словно ты хотел ее сломать. Ну, будто это вышло не случайно. Задал ты ему жару.

– Правильно. Я действительно хотел сломать ему руку. В армии ты понимаешь, в частности, одну вещь: во время драки нельзя ошибиться. Если бы я просто слегка отшлепал этого грязнулю, остальные бы меня прикончили. Они ничего не соображали. Сломав ему руку, я заставил их прийти в себя. Сломав ему руку, я избавил тебя от побоев. – Он взглянул на Рэнди. – Все еще беспокоишься?

– Что-то в этом есть, – усмехнувшись, передразнил его Рэнди.

Через десять минут они вышли на шоссе, и Рэнди опустил гитару и рюкзак.

– Подождем здесь полчасика, – предложил он. – Вдруг повезет. Милях в пятидесяти здесь ночной бар. Там останавливается большинство грузовиков. Если сейчас нас кто-нибудь согласится подвезти, то это почти наверняка будет водитель, который едет в Майами, ну а от Майами доберемся вообще без проблем.

Они подождали на обочине. Через несколько минут на дальнем холме показался отсвет фар большого грузовика. Рэнди шагнул на дорогу и начал махать.

Грузовик промчался мимо: водитель не обратил внимания на Рэнди.

Рэнди тихо пробормотал что-то, а Гарри сел на травяную кромку и закурил. Оба смотрели на дорогу.

Четыре грузовика проехали мимо в течение следующих пятнадцати минут, но ни один водитель не обратил на Рэнди внимания.

– Может, быстрее будет, если мы пешком пойдем? – сказал Гарри. – Не думаю, что ты им нравишься.

– Давай подождем еще четверть часа. Может, им просто прическа моя не по вкусу. Попробуй ты. Они поменялись местами, но это мало помогло. Еще три грузовика промчались не останавливаясь.

Рэнди снял ботинки и поставил ноги на траву – остудить.

– Давай продолжай, – подбодрил он. – Без труда не вытащишь и рыбку из пруда.

В это время на холме показались огни машины. В свете луны Гарри разглядел, что это машина марки «Мустанг», везущая двухэтажный прицеп.

– Здесь ни малейшей надежды, – сказал он, – но я попробую.

Он вышел поближе к середине дороги, и яркий свет фар высветил его. Он поднял палец и изобразил широкую обезоруживающую улыбку.

Прошуршали по асфальту шины – водитель нажал на тормоз, и, к удивлению Гарри, машина замедлила ход, подъехала к нему и остановилась.

Рэнди торопливо сгреб одной рукой гитару и рюкзак, другой подхватил ботинки и присоединился к Гарри.

Тот вглядывался в водителя.

– Вы едете в Майами? – спросил он. – Подвезти не могли бы, а?

Подойдя поближе, в слабом свете приборной доски он увидел, что водитель – девушка, и это его поразило. Лицо ее разглядеть он не смог: на ней были темно-коричневые солнцезащитные очки и белый платок, полностью скрывавший волосы и часть лица. Концы платка были заправлены в черную рубашку с открытым воротом.

Он чувствовал, что глаза за стеклами очков изучают его.

– Машину водить умеешь?

Ее низкий голос был с хрипотцой, чувствовался акцент, но какой – Гарри не разобрал.

– Да, безусловно.

– Водительские права с собой?

– Да.

Девушка глубоко, устало вздохнула.

– Прекрасно. Можешь садиться, если сам поведешь.

– А ко мне это тоже относится? – беспокойно поинтересовался Рэнди.

Она повернула голову и посмотрела на него, потом на Гарри.

– Он твой друг? – спросила она.

– Да. Все нормально. У него такая прическа, чтобы голове не холодно было.

– Дорогу знаешь?

– Все прямо и прямо.

– Именно. Я восемнадцать часов за рулем. Вымоталась. – Она открыла дверцу и спрыгнула на землю. – Если не посплю немного, заеду в кювет. Я должна доставить фургон в Майами. Кретин, который это заказал, заявил, что аннулирует заказ, если не получит его завтра.

Все это показалось Гарри немного странным.

– Вы что, занимаетесь торговлей фургонами?

– Нет, я среди идиотов, занимающихся доставкой. Садись и поезжай. Я лягу в фургоне. Бога ради, не будите меня до Майами.

– А второй кровати там нет? – с надеждой спросил Рэнди. – Я тоже едва на ногах держусь.

– Если не сможешь держать на привязи этого ненормального, он останется на дороге, – заявила девица, обращаясь к Гарри, и в ее голосе послышались резкие нотки, отчего Рэнди похолодел. – Садись и поезжай.

Она решительно направилась к задним дверям фургона. Гарри и Рэнди услышали, как дверь открылась и захлопнулась. Потом лязгнул засов.

Мужчины переглянулись, и Гарри уселся за руль.

– Давай, ненормальный, – позвал он, – или придется идти пешком.

Рэнди обежал машину, дернул боковую дверцу и плюхнулся рядом с Гарри; машина рванулась вперед.

– Ну, что скажешь? Никогда бы не подумал! – сказал Рэнди. – Вот удача! Около семи мы уже можем быть в Майами.

– Может, удача, может, и нет, – ответил Гарри. – Так ли уж часто девушки перегоняют фургоны по восемнадцать часов без отдыха? Я просто не знаю. Я на три года отстал от жизни.

– Так я тебе расскажу, старина! – ухмыляясь, сказал Рэнди. – В наше время девушки занимаются всем. Вот что с ними произошло. Они мужчин в грош не ставят… все они!

– Довольно круто, – задумчиво произнес Гарри, – вот так остановиться и отдать нам машину. Почем знать, мы могли пристукнуть ее и изнасиловать.

– А им нравится, когда их насилуют, они теперь так проводят свободное время, – с горечью произнес Рэнди. – Ручаюсь, она была разочарована твоим старомодным джентльменским поведением.

– Посмотри-ка в отделении для перчаток. Может, она там какие бумаги оставила, – сказал Гарри.

Стрелка спидометра держалась на метке пятьдесят миль в час.

Рэнди открыл отделение для перчаток и нашел пластиковую папку для бумаг. Он вынул какие-то документы, включил свет в кабине и, наклонившись, принялся изучать их.

Прочитав, он выпрямился.

– Машина взята напрокат у Херца на Веро-Бич, взял ее Джоэл Блэч, 1244, Спрингфилд-роуд, Кливленд.

– Какой пробег, там отмечено?

– Да, тысяча пятьсот пятьдесят миль.

Гарри посмотрел на спидометр. Мысленно подсчитал.

– Машина с тех пор, как ее взяли напрокат, проехала двести сорок миль. Маловато для восемнадцати часов езды.

Рэнди повернулся к нему и широко раскрыл глаза.

– Ты так всегда поступаешь? Прямо как сыщик.

– Она не Джоэл, как его там. Она не восемнадцать часов едет. Мне это не нравится. Она могла украсть машину.

– Слушай, – серьезно сказал Рэнди, – давай не будем испытывать судьбу. У нас есть машина. Около семи мы будем в Майами. Оттуда мы с легкостью доберемся до Парадиз-Сити. Можем даже на автобусе доехать, если никто не согласится подвезти. Так о чем мы волнуемся?

– Начнешь волноваться, если есть приказ найти эту машину, и какой-нибудь коп нас остановит.

– О господи! Сейчас-то, ночью, да на этом шоссе – все копы спят давно.

Гарри колебался. Что-то во всем этом ему сильно не нравилось, но он сказал себе, что это личное дело самой девицы. Если полиция их остановит, ему не составит труда объяснить, кто он такой. А если Рэнди охота рисковать – так пусть сам и беспокоится.

Он мягко нажал на газ, и стрелка спидометра рванулась на отметку шестьдесят пять миль в час.

– Успокоился? – полюбопытствовал Рэнди.

– Твои трудности. Я ничем не рискую. Если тебе все равно, то мне-то какое дело?

– Ну и правильно. – Рэнди полез в свой рюкзак и достал сверток, который дал ему Морелли. – Чего-то меня голод гложет. – Он развернул бумагу и обнаружил жареного цыпленка, аккуратно разрезанного на четыре части, два пончика и четыре куска хлеба с маслом и с майонезом. – Этот итальяшка, безусловно, свое дело знает. Ты чего-нибудь поесть хочешь?

– Не сейчас.

– Ну а я хочу. – Рэнди с довольным видом принялся за еду. С набитым ртом он произнес: – Кстати, о девочках: как они там, во Вьетнаме?

– Ты туда не поедешь, так что тебе за дело? – отрезал Гарри.

Рэнди взглянул на него, впился зубами в хлеб, почавкал, потом поинтересовался:

– Они этим занимаются как все или как-нибудь по-другому могут?

– Ты туда не поедешь, что тебе за дело? – повторил Гарри, не отводя глаз от освещенной фарами дороги перед собой.

Рэнди состроил гримасу:

– Прости. Да… что мне за дело? – Он швырнул цыплячью кость в окно и занялся внушительным куском грудки.

Гарри с тоской подумал о вьетнамке, оставшейся в Сайгоне. Когда бы он ни возвращался с линии фронта, она ждала его. Жила она на сомнительные доходы, продавая закуски на углу улицы. Он всегда поражался, как ей удается нести мангал и всевозможные миски на бамбуковой палке через плечо. В своей розовой одежде она всегда напоминала ему красивую бабочку, но потом он узнал, какой она была стойкой и сильной.

Она стала для него самой большой драгоценностью этих трех невыносимых лет, – мысль о ней поддерживала его в черной страшной тьме ночей. Она олицетворяла для него нежность, интерес, любовь, и, когда ее и всех остальных разорвала на куски бомба Вьетконга, Гарри не стал искать другую женщину и не мог заставить себя говорить о вьетнамках ни со своими однополчанами, ни с парнями типа Рэнди – с теми, кто видел этих девушек только на картинках и думал о них только как о партнершах в постели. Любые подобные намеки заставляли его мрачнеть. Его девушка, такая прекрасная, такая надежная, всегда ждавшая его, олицетворяла для Гарри всех женщин Вьетнама: оскорбить любую из них значило оскорбить ее.

В боковом зеркальце он увидел примерно в полумиле позади свет фар и перестал так сильно жать на педаль. Предельная скорость для этого шоссе была шестьдесят миль в час, а машина, идущая сзади, могла быть и полицейской. Не надо зря рисковать.

Рэнди, заметив, что скорость упала, вопросительно взглянул на него.

– Сзади машина, – объяснил Гарри. Он опять посмотрел в зеркало. Машина шла с той же скоростью, что и он, оставаясь в полумиле позади.

– Все копы в постельках, – заметил Рэнди. – Я знаю эту дорогу. Никогда здесь копа не видел после одиннадцати.

– Все равно, шестьдесят – достаточно много.

Рэнди закурил и ссутулился.

– Ты уверен, что не хочешь есть? Я могу сам повести машину.

– Нет пока.

– Не отказался бы от чашки хорошего крепкого кофе.

– Вот это по мне.

– Минут через пятнадцать доедем до того ночного бара – я тебе о нем рассказывал. У них там хороший кофе. Остановимся. У нас это и пяти минут не займет. Может, и куколка чашечку выпьет.

– Она сказала, чтобы мы ее не будили, пока не приедем в Майами, – напомнил Гарри. – Если хочет спать, пусть спит.

– Ты ее разглядел?

– Не лучше, чем ты.

– Она может оказаться – самый смак.

– Тебе-то что, ненормальный?

Рэнди засмеялся:

– Вот что здорово у Соло. Там куколок полным-полно. У тебя как у спасателя их будет столько, сколько сам выдержишь. Вот мне неудобно этим заниматься, я работаю в баре. Возможностей нет, которые будут у тебя. Соло дает объявления об уроках плаванья, и заниматься этим будешь ты. Слушай! Какая это была бы работа – как раз для меня! Обнимать пышную крошку в море – вот что я называю хорошо жить.

– Ты еще совсем ребенок, а? – дружески усмехнулся Гарри.

– А что в этом плохого?

– Ничего. Может, я тебе и завидую.

– Ну! Говоришь так, будто ты мой отец. Не хочешь же ты сказать, что девушки тебя не интересуют?

Гарри подумал о своей жене, лежащей в ванне с перерезанными венами. Подумал о Наан, кровавым месивом растекшейся по кирпичной стене. О других женщинах тоже больно было думать. Он не мог вспомнить ни одной, мысль о которой могла бы доставить ему радость.

– Не хотел бы я быть твоим отцом, – уклонился он от ответа.

Рэнди засмеялся и принялся за пончик.

– Раз уж мы говорим о девочках, – пробубнил он с полным ртом, – я покажу тебе фотографию Нины.

Гарри бросил взгляд на боковое зеркальце. Судя по огням, машина, идущая сзади, так и держалась на расстоянии в полмили.

– Нины?

– Да… дочери Соло. Может, сначала лучше рассказать о Соло. Двадцать лет назад он был лучшим взломщиком сейфов. Не было сейфа, который бы он захотел и не смог открыть. В конце концов копы с ним справились, и он загремел на пятнадцать лет. Пока он отбывал срок, родилась Нина, а миссис Соло умерла. Выйдя на свободу, он решил уйти от дел и открыл этот ресторан в Парадиз-Сити. Он все еще считается лучшим медвежатником, и время от времени ему предлагают завершить отдых, но его ничто не собьет с пути истинного. Дела у него идут нормально: честный доход, и есть Нина. – Рэнди замолчал, порылся в почти пустом свертке и обнаружил второй пончик. – Будь с Соло осторожен. Ему хоть за пятьдесят, но, если надо, он может быть грубым, подлым и жестоким человеком. Он сам вышибала у себя в заведении, и, когда пьянчужка нарывается на неприятности, Соло с ним разбирается. Я видел, как Соло отшил трех сопляков, слишком близко подкативших к Нине, – эти трое попали в больницу. Но зато у Соло нет предрассудков. Он не возражает, когда его люди развлекаются с девочками, пока девочкам это нравится, но ни один – нас с тобой это тоже касается – не имеет права обхаживать Нину. – Рэнди сделал паузу, чтобы откусить кусок пончика, пожевал, потом продолжил: – Я говорю это тебе потому, что не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Нина – нечто удивительное. Ты ее должен увидеть, чтобы понять, насколько она уникальна. Когда я ее впервые увидел, несколько ночей не спал. А днем, наверное, все время на нее пялился, и Мануэль – старший официант – меня предупредил. Он сказал, что Нина – порядочная дрянь. Если я с ней начну крутить, Соло быстро с этим покончит – говоря «покончит», я именно это и имею в виду.

Гарри сделал нетерпеливое движение:

– Слушай, Рэнди, за то, что ты мне все это рассказываешь, спасибо, но в армии я еще одному научился: в своем доме свинячить не стоит. Если я работаю на Соло, его дочь для меня будет значить не больше, чем еще один зонтик от солнца.

Рэнди стер тыльной стороной ладони сахар с губ:

– Не зарекайся. Ты ее еще не видел.

– Правильно, я ее еще не видел, но я года на четыре старше тебя, а это все-таки разница. Когда мне нужна женщина, я нахожу такую, с которой не будет трудностей. Я достаточно взрослый человек, чтобы не связываться с женщинами, из-за которых могут быть какие-то сложности.

– Слушай! Да ты хуже, чем мой старик, – он всегда говорил нечто в этом роде, – заметил Рэнди. – В любом случае мне показалось, что будет лучше, если тебе это скажу я, а не Мануэль. Он тебе может не понравиться. Он не в твоем вкусе. И не в моем. Если у него есть возможность сделать парню гадость, он эту возможность не упустит. Но тебе об этом нечего беспокоиться. Ты не будешь от них зависеть, над тобой будет только Соло. Ручаюсь, Мануэлю стоит только взглянуть на тебя, как он тут же отстанет.

– А чем занимается дочь? – полюбопытствовал Гарри.

– Делами офиса, предварительными заказами, счетами. По вечерам ошивается в баре и ресторане. Покупка продуктов и готовка тоже на ней. Ресторан – один из трех лучших в городе, а это о чем-то говорит. Конкуренция жесточайшая, но Соло это не обескураживает. Он знает толк в своей работе.

Впереди Гарри увидел большую мигающую надпись, красные и желтые огни гласили:

ЗАКУСКИ.

ОТКРЫТО ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА

В СУТКИ

– Вот оно, – провозгласил Рэнди. – Лучший кофе в районе до Парадиз-Сити.

– Тогда остановимся, – сказал Гарри. – Потом ты сможешь вести машину, а я поем.

– Конечно. Думаешь, не будить девчонку?

– Бог с ней.

Гарри замедлил ход, подъехал к сверкающему огнями кафе. Около здания стояло четыре больших грузовика и несколько запыленных машин.

Гарри нашел свободное место, искусно припарковал «мустанг» с фургоном между двумя грузовиками.

– Давай не будем терять времени, – скомандовал он и вылез из машины. Подождал, глядя на шоссе. Машина, ехавшая за ними, стремительно приближалась.

Рэнди был уже у дверей кафе, и Гарри к нему присоединился. Они вошли в большую комнату, где перед стойкой сидели четверо дородных шоферов, закусывая и попивая кофе. За столами посередине комнаты сидели еще несколько мужчин, видимо водители легковушек, – большинство напоминало уставших торговцев. Некоторые из них пили кофе и одновременно просматривали какие-то бумаги, другие что-то ели – Гарри пригляделся: это был клейкий на вид гуляш.

Они с Рэнди направились к бару, заказали себе кофе. Гарри предложил свой «Кэмел», они закурили. Водители грузовиков уставились на Рэнди. По выражению их лиц Гарри понял, что ни один из них не тратил бы время на парня с такими длинными волосами.

Гарри услышал шум подъезжающей машины, она остановилась. Он взглянул в ближнее окно, увидел белый «мерседес-СЛ 180» и подумал, эта ли машина ехала сзади. Он подошел поближе к окну, но машина уже тронулась. Он успел увидеть только, что на мужчине, сидевшем за рулем, была фетровая шляпа с широкими полями, но лицо его разглядеть не смог – было слишком темно. Взревев, «мерседес» умчался в темноту.

– Как тебе этот кофе? – спросил Рэнди.

Гарри отпил из чашки и кивнул. Любой кофе был лучше армейского. Он купил две пачки «Кэмела» и попросил продавца дать ему порцию кофе с собой.

Через пять минут они сидели в «мустанге» – Рэнди за рулем.

Все еще недоумевая по поводу девушки-шофера, Гарри открыл отделение для перчаток и сам изучил бумаги о прокате машины. Как и сказал Рэнди, машину взял Джоэл Блэч из Кливленда. Контракт подписан в Веро-Бич два дня назад. Он снова проверил пробег машины: всего двести сорок миль. Почему девушка сказала, что вела машину целых восемнадцать часов? Гарри решил, что это явная ложь. Единственное объяснение, которое пришло ему в голову, – она хотела заставить его сесть за руль. Но зачем? По какой-то причине ей нужно было, чтобы ее не увидели? Машина была краденой? Он решил, что это мало похоже на правду: девчонка ехала с ними, и если бы их остановила полиция, у нее бы тоже были неприятности.

– Кого ты там корчишь из себя? – спросил Рэнди, взглянув на задумчивое лицо Гарри, на которое падал отсвет от приборной доски.

Гарри пожал плечами и положил бумаги обратно в отделение для перчаток.

– Не люблю загадок, – сказал он. – А это явная загадка.

– Почему не попросить ее все объяснить, когда она проснется? Зачем голову ломать, когда она сама может все рассказать?

– Твоя правда. – Гарри начал разворачивать пакет, который дал ему Морелли; выпив кофе, он почувствовал голод.

– Если два пончика для тебя слишком много, я могу помочь, – с надеждой предложил Рэнди.

– Как раз. А тебе уже хватит.

– Друг мой! – сказал Рэнди с наигранной горечью. – Не собираешься же ты съесть этого цыпленка целиком?

– Я изо всех сил постараюсь это сделать.

Рэнди скептически покачал головой:

– Неужели в армии тебя не научили, в частности, тому, что все надо делить поровну?

– Тебе-то что за дело? – спросил Гарри и впился зубами в цыплячью ножку.

* * *

– Эй, пора вставать!

Гарри зашевелился, зевнул и открыл глаза. Он смотрел сквозь пыльную пелену на небо, где перемешались желтый, красный и жемчужно-серый цвета, на деревья, мелькавшие в окне мчавшейся по шоссе машины.

– Мы только что миновали Форт-Лодердейл, – сообщил Рэнди. – Через двадцать минут будем в Майами.

Гарри потер рукой лицо, почувствовал колючую щетину. Он терпеть не мог спать в одежде, хотя во время службы в армии это было обычным делом, – но привыкнуть к этому он так и не смог. Он мечтал о бритве, холодном душе и чашке кофе.

– Остановимся у первого же кафе. Разбудим девчонку и спросим, где именно в Майами она нас собирается высадить.

– Кажется, я буду скучать по этой машине, – с сожалением признался Рэнди. – А вот и кафе впереди.

Небольшое деревянное здание со светящимися неоновыми огнями стояло почти у обочины. В окнах горел свет. Рэнди притормозил, и Гарри взглянул на часы. Было пять пятнадцать утра. Он состроил гримасу. Давно пора ей проснуться, подумал он.

Рэнди остановился, и Гарри открыл дверцу.

– Я пойду закажу пару чашек кофе, а ты разбуди ее.

Рэнди самодовольно хмыкнул:

– С удовольствием. Знаешь что? Я и вправду думаю, что девочки тебя не интересуют.

– Господи, да заткнись ты! – резко оборвал его Гарри. У него не было настроения слушать пошлые шуточки Рэнди.

Он вошел в кафе. За стойкой стоял заспанный негр. Он без энтузиазма взглянул на Гарри.

– Два крепких кофе, – сказал Гарри, подходя к стойке. – Черных, и много сахару.

– Пончики будете?

Гарри не испытывал особого желания, но подумал, что девушка может захотеть, а уж Рэнди-то обязательно.

– Четыре, пожалуйста.

Он наблюдал, как негр наливает кофе в пластмассовые стаканчики. Запах кофе заставил его наморщить нос. Он закурил и закашлялся – дым обжег ему горло.

Негр положил в бумажный пакет четыре пончика.

– Мистер, а вы не боитесь рака легких? – полюбопытствовал он, подтолкнув к Гарри пакет через стойку.

– Это для вас насущная проблема? – спросил Гарри, вынимая из бумажника доллар.

– А я не курю.

Гарри уставился на него:

– Так с чего вы обо мне беспокоитесь?

Негр заморгал, пожал плечами и взял доллар.

– Еще тридцать центов.

Гарри дал еще денег, подхватил два стаканчика и услышал, как «мустанг» дважды резко просигналил. Он нахмурился, подхватил пакет с пончиками и быстро пошел к дверям.

Рэнди сидел за рулем. Увидев Гарри, он нетерпеливо махнул рукой: мол, поторопись.

Гарри подошел к машине и уставился на Рэнди сквозь открытое окно. Взглянув на мертвенно-бледное вспотевшее лицо Рэнди, он сразу понял, что произошло что-то ужасное. Спрашивать не хотелось. Открыл дверцу машины и уселся на место пассажира.

Рэнди погнал машину по шоссе, чуть вдавливая педаль газа в пол.

– В чем дело? – тихо спросил Гарри. – Сбрось скорость. Не надо делать вид, будто мы участвуем в гонках. Сбрось скорость!

Рэнди содрогнулся. Он провел рукой по вспотевшему лицу, но мягкий тихий голос Гарри немного привел его в себя. Он снизил скорость до шестидесяти пяти миль в час.

– Она мертва, – сообщил он дрожащим голосом. – На одеяле кровь, и она совершенно окоченевшая.

Гарри почувствовал легкий шок, но он владел собой. С первого же взгляда на Рэнди он понял, что ничего хорошего не произошло, но он не предполагал, что все так плохо.

– Куда ты гонишь? – сказал он ровным голосом. – Стой-ка. Я пойду взгляну на нее.

– Не надо останавливаться на этом шоссе, – с ужасом произнес Рэнди. – Копы могут начать проверку в любое время! Не хочется мне попадаться с трупом в машине! Они подумают, что ее убили мы.

Лицо Гарри окаменело. О таком повороте дел он не подумал. Да… если коп их остановит и увидит… Он подавил легкую вспышку паники.

– Ты уверен, что она мертва?

– Уверен. Я постучал в дверь, ответа не было. Я толкнул дверь, и она открылась. – Рэнди поперхнулся, сглотнул, потом продолжил: – Она была на нижней полке, накрытая одеялом. От этого запаха меня чуть не вывернуло. Потом я увидел пятно крови на одеяле. Я чуть не удрал. Я ее позвал, потом вошел и дотронулся до ее руки. Мне было достаточно. Все равно что потрогать кусок дерева.

Впереди Гарри увидел поворот с указателем: «ПЛЯЖ. БЕЗОПАСНОЕ КУПАНИЕ».

– Поверни вон туда, – приказал он, – и сбрось скорость. – Он посмотрел в зеркальце заднего вида. Шоссе было пустынно.

Рэнди замедлил ход и повернул машину на грунтовую дорогу. С полмили они ехали в гнетущем молчании. Дорога вывела их на безбрежный золотой пляж, окруженный холмами и кустарником. Ярдов через двести от холмов было море.

– Останови здесь, – сказал Гарри. – Фургон будет нашим оправданием. Если кто-то нас тут увидит, подумает, что мы здесь ночевали.

Рэнди остановил машину у кромки травы, покрывавшей песчаную дюну. Он затрясся, как только выключил мотор.

– Держи себя в руках, – резко одернул его Гарри. Он сунул в дрожащую руку Рэнди стаканчик с кофе. – Выпей немного.

– Не могу. Меня стошнит! – простонал тот.

– Ну же!

Рэнди с отвращением уставился на стаканчик. Гарри, теряя терпение, вылез из машины.

– Оставайся здесь. Я пойду посмотрю.

Он пошел к фургону по мягкому песку. Остановился, огляделся по сторонам. Пляж был пуст, только несколько чаек прогуливались по кромке воды. Серый туман уже рассеялся, и желтое с красным сияние постепенно растворялось в мягком голубом цвете небосвода, – поднималось солнце.

Гарри вынул носовой платок, обернул им дверную ручку и открыл дверь.

Из фургона, заставив Гарри поморщиться, пахнуло смертью, – рядом с этим запахом Гарри жил последние три года. Он увидел на нижней полке под серым одеялом силуэт съежившегося человека. На нижнем конце одеяла, как и описал Рэнди, было длинное кровавое пятно.

Гарри шагнул внутрь, приподнял одеяло, потянул его на себя и отпустил. Он посмотрел мужчине в лицо – ему было далеко за пятьдесят, хотя копна темных волос была еще очень густой. Тонкое, загорелое лицо с маленьким крючковатым носом, небольшим безгубым ртом и холодными серыми глазами – даже после смерти они в ужасе глядели на Гарри.

На правой стороне лица у мужчины был лиловато-синий кровоподтек. Рот был приоткрыт, и острые желтоватые зубы, испачканные в крови, придавали лицу злобное, звериное выражение.

Гарри закрыл ему глаза и быстро осмотрел фургон, потом верхний отсек. Мертвец был единственным постояльцем.

– Ну, она ведь мертва? – дрожащим голосом спросил Рэнди. Он подошел к фургону, но оставался в стороне, глядя на Гарри больными, измученными глазами.

Гарри вышел из фургона и нащупал в кармане пачку «Кэмела».

– Ее там нет… это мужчина, – сообщил он и глубоко затянулся.

Возвещая о восходе солнца, подул свежий ветерок – он дохнул на Рэнди запахом смерти. Тот побледнел, отвернулся, его начало рвать. Гарри подошел к машине, нашел стаканчик с кофе и залпом выпил. Тепловатый кофе избавил его от мерзкого вкуса во рту. Он облокотился на машину, держа стаканчик, напряженно размышляя.

Как только он уличил девушку во лжи – будто она пробыла за рулем восемнадцать часов, – с тех самых пор он чувствовал себя не в своей тарелке. Надо было довериться интуиции и сразу припереть ее к стенке, как только он узнал, что она лжет.

Пожав плечами, он подошел к Рэнди, сидящему на песке, обхватив голову руками, и встал над ним.

– Ты хоть раз останавливался, пока я спал?

Рэнди взглянул на него снизу вверх.

– Нет. Я все время ехал. Она исчезла?

Гарри присел рядом с ним.

– Да, она исчезла. Этот парень мертв уже довольно давно… часов, может, восемь, а то и больше. Ручаюсь, он уже был в фургоне, когда она согласилась нас подвезти. Может, она оттуда выскользнула, когда мы были в кафе. – Он вдруг вспомнил белый «мерседес». – «Мерседес», который шел за нами! Он на секунду остановился около кафе. Ну да. Он все время шел за нами, ожидая, когда мы остановимся. Как только мы это сделали, она пересела в «мерседес». – Он, нахмурившись, смотрел на море. – Возможно, этот мертвец и есть Джоэл Блэч, взявший напрокат машину у Херца.

Рэнди немедленно вскочил. В его глазах застыл ужас.

– К дьяволу, бежим отсюда!

Гарри посмотрел на него:

– Сядь!

Резкий тон заставил Рэнди послушаться, и он снова сел.

– Ты, похоже, не понимаешь, в какую переделку мы попали, – продолжал Гарри. – Когда полиция обнаружит фургон и его содержимое, она начнет задавать вопросы. Разумеется, нас кто-нибудь видел с этой машиной. Как только полиция получит описание нашей внешности, для нее не составит труда нас найти. Ты представляешь их реакцию, когда мы расскажем, что произошло? Они решат, что этот парень согласился нас подвезти, а мы его кокнули из-за машины и денег… они всегда думают примерно так, и девчонка та хочет, чтобы они думали так. – Он помолчал, нахмурившись. – Все хорошо продумано. Она ехала, чтобы передать «мустанг» и фургон первым попавшимся голосующим на дороге. Вот чем объясняется, что мы не смогли ее разглядеть. В этих очках и с этим шарфом она вообще как бы и не существует.

Рэнди грыз костяшки пальцев.

– И что нам делать?

– Я бы хотел побольше узнать об этом парне.

Гарри потушил сигарету и встал.

Он оставил Рэнди и пошел к фургону. Переведя дыхание, забрался туда и полностью стянул одеяло с трупа. Какое-то время он стоял, уставясь на тело, чувствуя, что у него пересохло во рту и свело живот.

С левой ноги мужчины был снят носок и ботинок. Нога обуглилась и почернела. Зрелище было ужасающее, и Гарри поспешно поднял одеяло и закрыл тело.

Он помедлил в нерешительности, потом, обхватив труп, волоком вытащил его на свет и положил на песок.

Рэнди в ужасе наблюдал за всем этим со своего места.

Гарри быстро осмотрел карманы мертвеца, но ничего не нашел. Все карманы кто-то уже проверил. Продолжая осмотр, он обнаружил, что с кармана пиджака была отпорота фирменная этикетка.

Он накрыл тело одеялом, снова закурил и подошел к Рэнди.

– Он убит. Кто-то заставил его держать ногу над огнем. Больше никаких повреждений нет, не считая синяка на лице. Думаю, он умер от сердечного приступа, когда они его жгли. Может, они и не хотели его убивать. Им, видимо, нужно было что-то выяснить. Если судить по тому, что сделали с его ногой, они ничего не добились, но, может быть, он и рассказал что-нибудь перед смертью. Думаю, когда они поняли, что у них на руках мертвое тело, они решили навязать его какому-нибудь голосующему хиппи, у которого автоматически возникнут неприятности с полицией.

Рэнди облизал сухие губы.

– Мне, например.

– Да… тебе, например.

– Так что мы собираемся делать?

– Избавимся от него, – твердо сказал Гарри. – Больше делать нечего. Мы попали в переделку, и нам придется его похоронить. Потом мы где-нибудь подальше отсюда оставим фургон. Потом бросим машину где-нибудь подальше от того места, где оставили фургон. Так у нас будет шанс замести следы. Главное – не сделать ошибки. Если полиция нас заметет, нам навесят это дело, и нам не поздоровится. Ну, пошли, начнем рыть.

Он выбрал песчаную дюну в нескольких ярдах от фургона. Они вырыли яму, достаточно большую, чтобы там поместилось тело.

– Мы перенесем песок с дюны, чтобы прикрыть его, – сказал Гарри, изучая яму, – и сделаем тут одну большую дюну. Пособи-ка мне с ним.

Рэнди передернулся и отступил.

– Я дотронуться до него не могу! Меня вырвет!

Гарри взглянул на часы. Шесть пятьдесят. Время не ждет. Им еще предстоит избавиться от машины и от фургона. Он подошел к телу, схватил его за правую ногу и потащил по песку к могиле.

Рэнди отвернулся и закрыл глаза.

Гарри ногой перекатил труп в могилу. Когда тело упало, голова ударилась о стенку ямы. Потом произошло нечто, заставившее Гарри покрыться холодным потом. Густая темная копна волос свалилась с головы трупа, словно шляпа, и голова, теперь абсолютно лысая, синевато-белая в лучах солнца, утонула в подушке из песка.

Несколько секунд Гарри оставался неподвижным, борясь с подступающей тошнотой, потом понял, что мертвец носил парик, который ввел его, Гарри, в заблуждение, и он подумал, что волосы настоящие.

Он обошел могилу, двумя пальцами поднял парик. Хотел уже бросить его обратно в могилу, но помедлил. Внутри парика он заметил кусок лейкопластыря. Он отодрал пластырь и обнаружил под ним блестящий стальной ключ. На нем было выгравировано: «Парадиз-Сити. Аэропорт. Ящик 388».

Он прищурился. За этим охотились убийцы? Это из-за этого они так зверски расправились с ним?

Он кинул парик в могилу, а ключ сунул в карман.

– Давай, Рэнди! – резко скомандовал он. – Давай закапывай.

Глава 3

Ресторан Доминико весьма удачно располагался у небольшого залива, отделенного от моря песчаными отмелями. Ресторан был построен в тени пальм, кипарисов и лиан, защищавших его от ветра и солнца.

Это было длинное деревянное одноэтажное здание с покрытой пальмовыми листьями крышей, с выходом на тщательно разровненный песчаный склон, ведущий к морю. В застекленной части здания был кондиционер, другая, открытая часть, предназначалась тем, кто любит жару и кому ночные ветерки доставляли большую радость, чем прохладная температура помещения.

На пляже располагался небольшой бар, лежали матрацы; зонтики от солнца были аккуратно расставлены так, чтобы между ними оставалось достаточно места для создания относительной уединенности.

Спускаясь к ресторану по широкой песчаной дорожке, Гарри помедлил – он был удивлен изяществом, стилем и атмосферой напыщенной роскоши.

– Ну вот и он, – объявил Рэнди с ноткой гордости в голосе. – Вот сейчас ты видишь его в полной красе: ни одного клиента. Чуть позже тут будет столпотворение: огромные груди, толстые зады и раздутые животы. Тогда он не так хорошо будет смотреться. – Он взглянул на часы. Было самое начало девятого. – Соло сейчас может быть на рынке, но все равно пошли. Мануэль точно тут.

Они вошли в тень веранды, чуть помедлили среди пустых столиков, и в это время из ресторана на веранду вышел гигантских размеров мужчина. Его небольшие черные глазки скользнули по Гарри, потом по Рэнди, и лицо осветилось широкой приветственной улыбкой.

– Рэнди… сукин ты сын, приехал наконец-то! – Громадная волосатая ручища сграбастала руку Рэнди, энергично пожала ее, а другая обрушилась ему на спину с такой силой, что Рэнди пошатнулся.

Гарри понял, что это и был Соло Доминико, владелец ресторана. Во время приветствия Гарри смог рассмотреть Соло.

От Доминико – он был в белой майке и белых хлопчатобумажных штанах, ростом около шести футов трех дюймов, сложением напоминал гориллу, – веяло недюжинной силой и властью. Смуглая кожа, опущенные книзу черные усы и живые пристальные глаза.

– Ты уже готов к работе? – поинтересовался Доминико. – Опять собираешься петь и валять дурака?

– Так для этого я сюда и приехал, – сказал Рэнди, высвобождая руку и тряся онемевшими пальцами. – Соло, знакомься: Гарри Митчелл, бывший старший сержант парашютных войск, три года во Вьетнаме, олимпийский чемпион по плаванию. Я тебе о нем говорил. Он ищет работу.

Доминико повернулся к Гарри. Мужчины посмотрели друг другу в глаза.

– Вьетнам, а? Встречал там моего сына, Сэма Доминико, третья рота, морская пехота?

– Нет, не встречал, но третью роту знаю: прекрасные ребята, – сказал Гарри.

– Да уж. Парашютисты тоже отличные ребята. – Доминико протянул руку. – Хочешь работу? Умеешь плавать?

Гарри пожал его руку. Пожатие Доминико было крепким, но не вызывающим. А Гарри было приготовился с честью на него ответить.

– Плавать? Да я вам говорил! – нетерпеливо перебил Рэнди. – Он почти золотой медалист. Конечно, он умеет плавать!

– Я не с тобой говорю. – Доминико все еще не спускал глаз с Гарри. – Ты хочешь быть спасателем? Плата – тридцатка в неделю, жилье и питание. Согласен?

– Я приехал за солнцем и воздухом, – ответил Гарри. – Я не сгоряча это делаю. Если вам нужен спасатель, я буду спасателем. Рэнди сказал, что еще всякую работу нужно выполнять… ну что ж, я буду этим заниматься.

Доминико внимательно посмотрел на него, потом улыбнулся:

– Ну так ты принят. Я сейчас иду на рынок. Уже опаздываю. – Он повернулся к Рэнди: – Займи свой домик. Гарри может разместиться в соседнем. Покажи ему… устрой там все. – Он опять повернулся к Гарри: – На этой неделе все спокойно. Купальный сезон начинается со следующей. Ты отдохни, ознакомься с нашими порядками, оглядись, насладись солнцем и воздухом. На следующей неделе начнешь работать. Как, идет?

– Идет.

Доминико смотрел на Гарри странным, насмешливым взглядом. Внезапно он протянул руку и сжал правое плечо Гарри.

– Силач, – сказал он, словно просто думая вслух. – Ну и удар у тебя должен быть, Гарри.

– Пожалуй, есть.

– Ты хорошо бьешь?

– Когда вынужден.

– Я тоже.

Гарри успел почувствовать, что грядет удар, короткий, быстрый, смертельный. Он инстинктивно чуть отклонился, уворачиваясь от удара, направленного в грудь, так что кулак Доминико проскочил между ребрами и локтем, а Гарри не задумываясь коротко и прямо ударил Доминико. Ему показалось, что он попал кулаком по двери сейфа.

Доминико дернулся, заморгал, у него перехватило дыхание.

Они посмотрели друг на друга, потом Доминико ухмыльнулся:

– Толковый парень. Тебя не свалить, и сам ты бьешь здорово. Толково. А удар держишь?

– Если приходится.

Доминико засмеялся. Потрепал Гарри по плечу.

– Кажется, ты мне нравишься. Располагайся. Поговорим о Вьетнаме, а? В письмах мой сын ничего не рассказывает, весь в меня. Ты мне расскажешь, что там творится, а?

– Конечно, – кивнул Гарри.

Кулак возник ниоткуда, но Гарри ждал его. Он отклонился – кулак проскользнул мимо уха: удар, от которого он мог бы и не встать. Опять он поразил широкую грудь Доминико, и опять Доминико дернулся, заморгал и перевел дыхание.

– Очень толковый парень, – произнес он, как только смог заговорить. В его глазах была смесь восхищения и досады. – Мы будем лучшими друзьями. Вот это классный удар. – Он изучал Гарри, склонив голову набок. – Превосходная реакция. Ты никогда не думал профессионально этим заняться?

– Мистер Доминико, – тихо сказал Гарри, глядя прямо в маленькие черные глазки. – Я хочу у вас работать. Мне не надо было вас бить, но если кто-нибудь пытается меня ударить, я отвечаю почти бессознательно. Простите.

Доминико широко раскрыл глаза.

– Простить? Не надо просить прощения. Я люблю хорошие удары. Они мне печенку встряхивают, а мне это полезно. Но вот что я тебе скажу: если б у тебя реакция была похуже, этот мой удар вырубил бы тебя на неделю.

– Правда? – Гарри говорил без тени иронии. – Я рад был бы оказаться вашим другом, мистер Доминико, но больше не заставляйте меня отвечать на ваши удары. Они меня нервируют. Я могу в следующий раз не сдержаться.

Улыбка исчезла с лица Доминико, но маленькие глазки усмехались.

– Так ты сдерживался, а?

– Я не хотел вас покалечить, – проговорил Гарри.

В этот раз удар Доминико почти достал Гарри. Кулак попал в подбородок, хотя Гарри пытался уклониться. Его ответный удар в челюсть отбросил Доминико на стол – Соло разнес стол и рухнул на спину. Он лежал как кит на мели, с невидящими глазами, широко раскинув руки.

– Бог мой! – задохнулся Рэнди. – Ты с ума сошел! – Он рванулся вперед, выпучив глаза, но Гарри схватил его за руку.

– Оставь его. С ним все в порядке, – сказал он. – Он любит хорошие удары. Ты же сам слышал.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.