Рэдволл (№9) - Жемчуг Лутры

Не задавая лишних вопросов, пираты и ящерицы спустились в канаву и побрели по воде за генералом, понимая, что напавшие на них обитатели Рэдволла вот-вот доберутся и до этого места.

За спиной Мартина неожиданно вскрикнул Командор. Мышь-воин обернулся и увидел, что выдра прихрамывает.

— Эй, Шкип, старина, что случилось? — спросил Мартин.

Командор поморщился и поднял правую заднюю лапу:

— Да все ничего, только вроде наступил на какую-то пиратскую саблю. Похоже, порезался слегка.

Хват осмотрел рану.

— Ничего себе, — присвистнул заяц. — Это ты называешь — слегка порезаться? Ничего, приятель, сейчас мы нарвем какой-нибудь полезной травки и забинтуем тебя.

После короткого совещания было решено приложить к ране выдры подорожник и щавель. Мартин оторвал полоску от рукава своей туники, и Хват довольно умело перебинтовал порезанную лапу.

— Ну что, Выдра-тыдра, так-то лучше? — Заяц ободряюще похлопал Командора по плечу. — Видел когда-нибудь выдру с так изящно перебинтованной лапой? Теперь ты сможешь идти, почти не хромая. А мы избавимся от необходимости выслушивать рассказы о том, что и когда говорила мамаша этой подушки с перьями. Ну, как лапа? Будто новенькая?

Хват был прав, повязка легла действительно удачно, и Командор смог идти, не отставая от товарищей.

Предрассветное небо уже начинало светлеть, когда друзья подошли к месту, где следы противников терялись. Но Командору не составило труда разгадать хитрость Ласка Фрилдора.

— Ха! — усмехнулся Командор. — Этот чешуйчатоголовый думал замести следы, пойдя по воде. Ты только посмотри сюда, Мартин. Видишь выдранные водоросли, истоптанный берег там, где они слезали в канаву? Тут и выдренку понятно, что они задумали.

С этими словами друзья продолжили погоню, идя по следам пиратов и ящериц по весеннему предрассветному лесу.

ГЛАВА 20

В то утро завтрак в аббатстве Рэдволл проходил грустно. Пижма даже не заметила, как маленький Арвин и кротишка Копуша повытаскивали у нее из тарелки весь черничный пудинг, кусочек за кусочком. Она сидела неподвижно, уставившись в чашку с остывшим мятным чаем. Неожиданно барсучиха Аума поднялась со своего места и, подняв лапу, призвала всех к молчанию.

— Друзья! — обратилась к рэдволльцам барсучиха. — Со вчерашнего вечера по аббатству ходят разные слухи и сплетни. Я хочу прояснить дело. Наш настоятель и молодая полевка Фиалка пропали. По всей вероятности, они заблудились где-нибудь в лесу. Мартин вместе с несколькими друзьями отправился на поиски. Я уверена, что скорее всего они вернутся целыми и невредимыми, все вместе. А пока что наша жизнь в аббатстве должна идти своим чередом, спокойно и без паники. Это все. Спасибо.

Копуша, делая вид, что ничего не делает, проворно отпила чай из чашки Арвина.

— Интер-ресно, — наморщила она носик, задавшись очередным вопросом, — а эти щер-ритцы пр-ридут сюда и съедят нас всех?

Раздумывая над ответом, Арвин тем не менее улучил момент, чтобы утащить у Копуши кусочек орехового сухарика.

— Нет, — рассудительно заметил он, — щеритцы едят только настоятелей и полевок.

Пижма вытерла мордочку Копуши и поправила:

— Не щеритцы, а ящерицы. И не придумывайте всякой ерунды. Слышали, что сказала матушка Аума насчет слухов?

Соскользнув со своей скамейки, Арвин, передразнивая Копушу, наморщил нос и заявил:

— Она ничего не сказала насчет того, будто малышам нельзя распускать слухи. Так что мы будем говорить всё, что хотим. Копуша, пойдем.

Обнявшись, неутомимая парочка вышла из зала, на ходу сочиняя какую-то считалку:

— Слу-хи, слу-хи, сплет-ни, сплет-ни.

Ролло подошел к Пижме и кивнул в сторону удалявшихся малышей:

— Что это они такое придумали?

Пижма покачала головой, грустно улыбнулась и сказала:

— Да ерунда. Они думают, что это и есть «распускать слухи». В конце концов, чем меньше они будут знать, тем лучше.

Ролло поправил съехавшие на кончик носа очки.

— Предлагаю посплетничать по поводу наших жемчужин. Аума сказала, что на все шесть мы сможем выторговать у похитителей Фиалку и настоятеля. Пижма поднялась из-за стола, и они вместе с Ролло вышли из зала.

— Легко сказать, — вздохнула Пижма. — Честно говоря, третье стихотворение Фермальды окончательно поставило меня в тупик. Я надеялась, что, может быть, ночью мне приснится какое-нибудь решение, но увы. А как у вас?

Пинким и Краклин уже были во дворе и сидели вместе с ежихой Тизель на ступеньках лестницы, ведущей к башне.

— Доброе утро, Ролло, доброе утро, Пижма, — поздоровалась Тизель. — Погожий сегодня денек. А я вот решила воздухом подышать, чайку попить. Жду, когда проветрится кухня после приготовления завтрака.

Ролло и Пижма рассеянно поздоровались с Тизель и малышками. Ежиха рассеянно кивнула еще раз и встала, что-то бормоча себе под нос.

Пижма протянула Пинким бумажку со стихами:

— Вот, держи. У меня уже голова кружится. И чем больше я его читаю, тем меньше понимаю.

Третья слеза моя — у мертвеца,

Что был противником мне до конца.

Мой лучший враг и друг, он стих.

Видите, я уже наизусть его выучила. Тизель, вы ведь хорошо знали старую Фермальду? Как вы думаете, какие у нее могли быть друзья?

Ежиха пригладила иголки и переспросила:

— Друзья, говоришь? Я что-то не припомню, чтобы Фермальда хоть однажды назвала кого-нибудь своим другом, если не считать этого несчастного пирата Седоглупа да еще старого Криворота. Впрочем, чаще о нем она говорила как о злейшем враге. Да, Фермальда была странной белкой, ничего не скажешь.

Ролло оторвался от созерцания обрывка бумаги и буркнул:

— Криворот? Во имя всех осенних яблок, кто такой Криворот?

Тизель несколько раз подула на чай, чтобы остудить его, и, не торопясь, ответила:

— Фермальда частенько рассказывала мне о Кривороте, хотя, честно говоря, я не понимаю, как можно уделять столько времени тому, что ты никак не можешь поймать.

Глаза Ролло нетерпеливо заморгали из-под очков.

— Я попрошу вас, уважаемая, перестаньте говорить загадками. Их у нас и без вас хватает. Выкладывайте начистоту все, что вы знаете про этого… ну, как его… Кривоглаза или Кривоноса!

Тизель с такой силой подула на чай, что из чашки даже брызги полетели.

— А вы не грубите мне, уважаемый господин летописец, а то я вообще ничего не скажу. Знаете, как говорят: ничто не стоит нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость.

Пижма улыбнулась и постаралась успокоить рассерженную ежиху:

— Не сердитесь. Я уверена, что господин Ролло вовсе не собирался грубить вам. Пожалуйста, госпожа Стамп, расскажите нам о Кривороте. Нам очень важно все, что вы о нем знаете.

Тизель ласково улыбнулась молодой ежихе и сказала:

— Ну хорошо. Несмотря на то что этот старый грубиян нахамил мне, я тебе расскажу, а он, если хочет, пусть подслушивает. Каждый раз, когда в аббатстве собирались устроить какой-нибудь торжественный пир или отметить какой-нибудь праздник, накануне Фермальда вытаскивала откуда-то удочку и с утра до ночи удила рыбу в нашем пруду. И сколько я себя помню, она все пыталась подать хариуса к столу настоятеля. Хариус этот жил в пруду с незапамятных времен. «Тизель, — говорила она, — эта рыба — мой лучший друг и мой злейший враг. Сколько времени я провела, пытаясь поймать его, но он мне так и не попался. Ах, старый хитрец, все время убегает от меня!» Точно-точно, именно так она и говорила.

Вдруг Краклин вскочила со ступеньки и взволнованно защебетала. Для начала она прочитала несколько строчек из последнего стихотворения Фермальды:

Лежу в стенах аббатства я,

Во мне таится жизнь твоя,

Хотя ни птица и ни зверь

Не выживут во мне, поверь.

— Ответ на загадку — вода! — воскликнула белочка, поясняя остальным ход своей мысли. — Посмотрите, без нее любой зверь рано или поздно умрет. Но звери и птицы в ней жить не могут. Вода, что находится в стенах аббатства, я просто уверена, это не что иное, как наш пруд.

Тизель с удивлением проводила взглядом побежавших к пруду белочку, мышку и молодую ежиху, но еще большее удивление у нее вызвал старый летописец, изо всех сил поспешивший за ними.

Отхлебнув остывшего чаю, Тизель пожала плечами и сказала:

— Ну и времена настали! Старики бегают, как дети малые! До чего мы так дойдем?

Неутомимые искатели жемчужин подошли к живописному внутреннему пруду аббатства. Поглядев с минуту молча на неподвижную гладь пруда, Пижма задала вопрос, который мучил ее с той секунды, как она впервые услышала о хариусе:

— Откуда мы знаем, что старого Криворота нет в живых? Ведь Фермальде так и не удалось поймать эту рыбу.

Может быть, Криворот просто уже слишком стар и не поднимается к поверхности? Может быть, он до сих пор преспокойно живет себе там, на глубине?

Эта мысль ничуть не улучшила настроения ее спутников. Никому из них не хотелось обшаривать глубокий сумрачный пруд, где здоровенная рыбина вполне может до сих пор зорко охранять свою территорию от любых посягательств. Решение пришло в голову Пижме совершенно неожиданно. Она посмотрела на стену, увидела свою старую знакомую выдру и позвала ее:

— Эй, Гленнер, у тебя не найдется минутки, чтобы помочь нам?

Самая молодая выдра из отряда Командора, Гленнер, несла службу на стене, охраняя аббатство от внезапного налета чаек, и невероятно скучала. С радостью она скатилась вниз по лестнице и подбежала к пруду.

— Привет, ребята! Чем могу быть вам полезна? Пижма бросила в воду камушек и внимательно посмотрела на расходившиеся по поверхности пруда круги.

— Гленнер, — спросила она, — как ты думаешь, может там жить большой старый хариус?

Выдра в задумчивости постучала хвостом по берегу.

— Даже не знаю, — сказала она. — Вполне возможно. Командор всегда нам говорит, чтобы мы держались подальше от старых больших рыб, потому что в плохом настроении, а у них всегда плохое настроение, они могут быть очень опасны.

Ролло задумчиво почесал в затылке и вздохнул:

— Вот, значит, как. Да, после этого мне почему-то кажется, что тебе не захочется обыскивать пруд, чтобы выяснить, живет там сейчас этот Кривоглаз или… как же его там по-научному-то… хариус… ну, в общем, ты слышала.

Простодушный и искренний ответ Гленнер последовал мгновенно:

— Отчего же? Только это будет стоить вам хорошей миски вашего креветочного супа. Учтите, я вовсе не собираюсь рисковать своим молодым красивым хвостом за просто так.

Пижма протянула ей лапу:

— Идет! Большая миска супа за большую розовую жемчужину.

Выдра наклонила голову набок и уточнила:

— Какую еще жемчужину? Про жемчужину мне ничего не говорили!

— Большая розовая жемчужина лежит на дне пруда, неужели непонятно? — объяснила Пинким. — Коли думаешь, что мы пригласили тебя, чтобы ты просто поразвлекалась, гоняясь за рыбкой, то ошибаешься. Ну а есть там большая рыба или нет, мы выясним в два счета — просто бросим в пруд кого-нибудь из малышей и посмотрим, съедят его или нет. Сразу станет ясно, что там за рыба живет!

Гленнер аж поперхнулась, услышав от безобидной мышки такие кровожадные слова.

— Нет-нет, так нельзя, — заторопилась успокоить скорее всего саму себя выдра. — Я же знаю, что малышей обижать не полагается. Ну и шуточки у вас! А ну, ребята, разойдитесь! И учтите: если рыба меня сожрет, отдайте выигранный мной суп Командору, когда он вернется со спасенным настоятелем.

Разбежавшись, Гленнер прыгнула и ушла в воду без единого всплеска. Оставшиеся на берегу стали наблюдать за тем, как на поверхности воды время от времени всплывают одинокие пузырьки. Пижма ходила взад-вперед вдоль берега, недоумевая, как это выдрам удается так надолго задерживать дыхание. Вскоре ее охватило беспокойство.

— Пора бы ей уже вынырнуть, — сказала Пижма. — Что можно там делать так долго? Надеюсь, она не наткнулась прямо на старого Криворота, у которого сегодня, как назло, окажется совсем плохое настроение.

В этот момент из воды, словно стрела, пущенная из лука, выскочила Гленнер.

— У-ух! Да там, оказывается, два хариуса! Я их сама видела, — сказала она, переведя дух.

Очки Ролло сползли у него с носа.

— Две большие рыбы?

Гленнер отряхнулась, обдав всех каскадом брызг.

— Да, две, только одна давно умерла. Я уже доплыла почти до самого дна, но никакого хариуса не видела. Так, попадалась какая-то плотва да пескари всякие, и вдруг за большим камнем, ближе к тому краю пруда, я увидела ее, здоровенную самку хариуса. Она стояла на страже останков Криворота, своего друга. Вот уж он-то был действительно огромной рыбой, судя по костям оставшегося от него скелета. Похоже, что он умер от старости, и довольно давно. А пескари потихоньку обчистили его останки вплоть до скелета.

Пижме не терпелось задать главный вопрос:

— Ну а жемчужина? Гленнер, ты видела жемчужину?

Выдра сокрушенно развела лапами:

— Увы, ни жемчужины, ни чего-то хоть сколько-нибудь на нее похожего мне не попалось. И что же, это значит, что теперь я не получу своего супа?

Деловито протирая очки, Ролло, не глядя на Гленнер, сказал:

— Извини, не будет жемчужины, не будет и супа. Гленнер подмигнула им и отжала последние капли воды с хвоста.

— Ну что ж, придется исхитриться и отвлечь эту здоровенную рыбину от меня, чтобы я смогла спокойнее покопаться в костях ее бывшего приятеля. Для этого мне потребуется хорошая длинная палка. А, вон! Шест от той плоскодонки вполне подойдет. Теперь давайте перегоним ялик ближе к этому берегу, так, а вы оставайтесь на его носу. Ничего-ничего, не родилась еще такая рыба, которая помешает Гленнер заработать миску креветочного супа, приготовленного на кухне аббатства Рэдволл.

Ничего не понимающая Краклин тихонько ткнула Пинким локтем в бок.

— Слушай, что эта безумная выдра задумала? — спросила белочка.

Пижма взяла обеих подруг за лапы и потащила за собой к лодке.

— Не задавайте глупых вопросов. Пойдемте. Сказано притащить лодку — значит, притащим.

ГЛАВА 21

Неподалеку от северной гавани Сампетры возвышались друг напротив друга два безлесных, поросших травой холма. В то утро ветра не было, и ни единая травинка не шевелилась ни перед Расконсой, стоявшим во главе мятежных матросов на вершине одного из холмов, ни перед Ублазом и его стражниками и надзирателями, находившимися на другой вершине. Император стал первым спускаться в долину между холмами. Не успел он сделать нескольких шагов, как его примеру последовал Расконса. Дойдя до середины, Ублаз сел на траву, положив свое единственное оружие — серебряный кинжал — перед собой. Остановившись на расстоянии нескольких шагов от него, Расконса расстегнул перевязь с десятью кинжалами и тоже опустил ее на землю.

Император Безумный Глаз широко улыбнулся:

— Я смотрю, у тебя много кинжалов.

Лис улыбнулся в ответ, но при этом постарался не смотреть в глаза императору.

— Хватает, — согласился он, — и пользоваться ими я умею.

Император положил свой кинжал на груду ножей Расконсы:

— Тогда возьми и мой — в подарок, как знак нашей дружбы, потому что, надеюсь, мы собрались здесь сегодня не для того, чтобы учить друг друга пользоваться оружием.

Расконса подбросил кинжал и ловко поймал его на лету.

— Симпатичная игрушка, спасибо. Ах да, чуть не забыл! Извини, сам понимаешь, какой этикет на пиратских кораблях. Так вот, у меня для тебя тоже есть подарочек. Держи! Красивый шарф из тончайшего шелка невесомо лег на лапу императора. Тот, осмотрев подарок, одобрительно кивнул:

— Отличный шелк. А зеленый цвет мне всегда очень идет. Спасибо, дружище. Скажи, этот подарок имеет какое-нибудь значение? Или это просто красивая вещь?

Расконса продолжал играть серебряным кинжалом, следя за тем, как тот отбрасывает солнечные зайчики.

— Вещь, конечно, красивая, — согласился лис, — да и значение имеет немалое. Ты вот что, повяжи-ка этот шарфик себе на глаза. Сквозь этот тонкий шелк ты меня прекрасно увидишь, зато мне не придется встречаться с тобой взглядом. Ты уж не обижайся, но я отлично наслышан о твоих колдовских способностях и вовсе не собираюсь мериться с тобой взглядами и ждать, когда у меня голова пойдет кругом и я стану игрушкой в твоих лапах.

Ублаз без споров повязал шарф вокруг головы и усмехнулся:

— Хитрый лис! Я бы даже сказал — мудрый. Похоже, с тобой действительно можно иметь дело. Ну что, с чем ты пришел на переговоры?

Подбросив кинжал еще раз, Расконса не стал ловить подарок, и клинок воткнулся в землю между собеседниками.

— Все капитаны погибли, — напомнил лис. — Я сам зарезал Барранку, но, впрочем, ты это уже знаешь. Так что сейчас я командир всех восставших пиратов и хочу мира. На мой взгляд, нет никакого смысла продолжать эту резню. И предложение у меня такое: ты назначаешь меня главным капитаном всех кораблей в гавани, а я поступаю к тебе на службу.

— Извини, что перебиваю тебя, — вмешался Ублаз, — но как же ты сможешь быть капитаном шести кораблей разом?

Расконса покачал головой:

— Нет, я не собираюсь командовать шестью кораблями одновременно. Только «Кровавым Килем». Остальных капитанов я назначу сам, из экипажей, но я буду над ними старшим. Это значит, что в море они будут получать твои приказы только через меня. Да, и вот еще что: ты должен открыть склад строевого леса, который ты прячешь у себя во дворце. Больше на Сампетре подходящих деревьев нет, а ремонтировать корабли я хочу в удобный для меня момент. Подходят тебе мои условия?

Плюнув на лапу, император протянул ее ладонью вперед:

— Подходят.

Расконса тоже плюнул на лапу и прижал ее к ладони куницы:

— Отлично. И уверяю, ты не пожалеешь о решении, принятом сегодня. Невидимые за шелковой завесой глаза императора сверкнули дикой злобой.

— Не пожалею, это точно, — произнес Ублаз.

Затем, сняв шарф, он встал и обернулся к своей страже.

— Я, ваш император Ублаз, приказываю вам прекратить преследовать матросов. Все экипажи могут вернуться в гавань, отдыхать в тавернах, подниматься на свои корабли и сходить на берег, когда они захотят.

Вечером того же дня матросы вовсю веселились и отдыхали в портовых тавернах Сампетры. Только лис Расконса сидел один в капитанской каюте «Кровавого Киля». Еще недавно он был боцманом на этом же корабле, и вот теперь он — старший капитан, командир целой флотилии из шести кораблей. Но одна мысль никак не давала покоя новоиспеченному капитану: что-то во всем этом было не так, и что именно — Расконса уже понял. Слишком легко прошли переговоры, слишком быстро Ублаз согласился со всеми условиями. Почему?..

Ублаз сидел в тронном зале, потягивая вино, довольный тем, что в результате последних событий ему удалось уничтожить семерых противников за столь короткое время. Теперь его противником был один лис. Ну что ж, игра становилась проще. Император Ублаз любил простые решения в игре и при этом не гнушался жульничать даже там, где не было в этом необходимости.

Мартин и его друзья продолжали идти вдоль канавы, по которой скрылись от них Ласк Фрилдор и его компания. Предводитель выдр неожиданно остановился и огляделся в поисках каких-нибудь следов. Затем он сказал:

— Смотрите-ка, эта чешуйчатая башка худо-бедно понимает толк в военном деле. Вот здесь они вылезли из канавы, но очень тщательно замаскировали все следы. Пожалуй, не каждый следопыт заметил бы это место. А выбравшись на берег, они скорей всего отправились на запад вон через то поле, к дальнему лесу.

Присмотревшись к едва заметным следам, Мартин кивнул:

— Похоже, ты прав. А от той опушки рукой подать до реки, которая выведет их прямиком к морю.

Хват одним лихим прыжком выскочил из канавы и направился в поле, крикнув друзьям:

— Хватит болтать! Если поднажмем, еще догоним этих мерзавцев!

В этот же миг вылетевший из какой-то невидимой пращи, словно ниоткуда, камень ударился о землю буквально в шаге от задней лапы зайца. Осознав опасность, заяц с еще большим проворством прыгнул обратно в канаву, завопив:

— Ребята, засада! Не иначе как чешуйчатые и пираты решили дать нам бой!

Мартин осторожно высунулся из канавы и стал оглядывать опушку леса. Ни в поле, ни в лесу ничто — ни единое движение, ни единое покачивание ветки — не выдавало присутствия противника.

— Да, Командор, ты был прав, когда сказал, что наш чешуйчатоголовый приятель кое в чем понимает толк. По всей видимости, он оставил засаду, чтобы замедлить нашу погоню. И место они выбрали хорошее. Чтобы добраться до них, нам придется перейти через открытое поле, где мы будем как на ладони.

Сноп предложил простой, уже привычный выход:

— С вашего позволения, я слетаю и высмотрю с высоты, где окопались эти негодяи.

Прежде чем Мартин успел согласиться или возразить совенку, тот замахал крыльями и полетел через поле. Стоило ему спуститься пониже над крайними деревьями, как в крыло ему угодил пущенный из пращи камень. Отчаянно взмахивая уцелевшим крылом, Сноп повалился на землю в облаке перьев. Одновременно из-под прикрытия леса три огромные чайки налетели на беспомощную сову. Забыв о собственной безопасности, Мартин, Командор и Хват выскочили из канавы с боевым кличем:

— Рэдво-олл!

Навстречу им полетели камни, пущенные одним из надзирателей и четырьмя морскими крысами. Друзья разделились, пригнулись, стали петлять по полю, но тем не менее неуклонно продвигались вперед. Метко пущенное копье Командора вывело из строя одну из чаек. Сам же предводитель выдр с одной пращой в руках отчаянно бросился вперед на оказавшегося перед ним надзирателя. Прежде чем морские крысы смогли прийти ящерице на помощь, на них налетел Мартин, умело орудовавший своим легендарным мечом. Тем временем Хват, отбросив лук и стрелы, словно поднырнул под нападавших на Снопа чаек и, перевернувшись на спину, стал молотить их своими сильнющими задними лапами, одновременно защищая сову своим телом.

Бой был коротким и яростным. Мартин и его друзья вышли из него победителями, хотя одной из морских крыс и одной чайке удалось скрыться в лесу. Победа далась друзьям дорогой ценой. Сноп был серьезно ранен камнем и клювами чаек. Хват взялся приводить его в порядок, в то время как Мартин осматривал раны Командора.

Выдре удалось сразить хищную рептилию практически голыми лапами. Теперь он сидел, прислонившись к стволу платана, и тяжело дышал. Мартин пришел в ужас, увидев чудовищные следы от зубов и когтей ящерицы.

Превозмогая боль, Командор ухмыльнулся и попытался пошутить:

— Ну и дела! Сдается мне, одной такой твари на день в качестве противника более чем достаточно. Чует мое сердце, что на сегодня я не боец.

Мартин стал рвать плащ на повязки и крикнул, обращаясь к Хвату:

— Как там Сноп? Жив? Совенок слабо помахал крылом:

— Жив-то жив, но есть у меня подозрение, что перья на моих крыльях теперь не больше годятся для полета, чем рыбьи плавники.

Собранный Снопом чуть раньше подорожник теперь пошел на лечение его собственных ран, а Хват, бинтуя друга, приговаривал:

— Ладно-ладно, стой спокойно, ты, кривоклювый. А иначе, того и гляди, дернешься и зашибешь меня остатком своих когтей. Я тебе всегда говорил: не суйся не в свое дело. Кто тебя просил летать? А теперь какой от тебя толк? Мешок с перьями, да и только.

Наконец перевязки были закончены, и Мартин печально оглядел раненых.

— Да, ребята, на сегодня с вас действительно хватит. Придется отвести вас обратно в Рэдволл, чтобы там вас могли по-настоящему подлечить.

Командор яростно возразил Мартину:

— Еще чего не хватало! Твое дело — спасти настоятеля и маленькую полевку. А что касается меня и Снопа, мы вполне доберемся до аббатства сами. Согласен, филин?

Сноп подковылял к Командору и помог ему встать. Так они и стояли, поддерживая друг друга.

— Вы только посмотрите на нас, — ухнул совенок. — Какая бравая парочка получилась! Из нас двоих можно составить одного выдросова или сововыдра, это уж как кому больше нравится. Но в общем, хватит разговоров. Так что потопаем мы обратно в Рэдволл.

Мартин не смог скрыть улыбки, глядя, как двое раненых идут через поле, поддерживая друг друга здоровым крылом и более или менее целой лапой. Мыслями они были уже дома, в Рэдволле.

— Ничего, Сноп, — подбадривал друга Командор, — вот доберемся до Рэдволла, и нальют нам от души креветочного супчика и хорошую кружку ежевичного вина… Мартин потянул зайца за рукав туники:

— Помнишь, что говорила матушка Снопа? Любой путь, Даже самый длинный, не станет короче оттого, что ты стоишь в его начале и сокрушаешься о путешествии. Так что вперед! Ласк Фрилдор ждет не дождется встречи с нами.

ГЛАВА 22

Брат Длинная Стрела распласталась на дне шлюпки, и только ее морда торчала над бортом. Выдра следила за кораблем, к которому течение несло ее лодку. Она размышляла над тем, с какой стороны будет удобнее подплыть к «Морскому Змею», чтобы нанести его экипажу как можно больший урон меткой стрельбой из лука. В этот момент до ее ушей донесся громогласный боевой клич.

— Еула-лиа-а! — разнеслось над берегом. В предвечерних сумерках Грат разглядела, что стоявший на корме рулевой Рубихвост перегнулся через борт и упал в воду, пронзенный стрелой, пущенной с берега. На его место выскочила ласка с пращой, из которой она намеревалась запустить камень в сторону берега. Грат поспешила прийти на помощь невидимому стрелку. Взять лук и натянуть тетиву было делом одной секунды.

Ласк Фрилдор вздрогнул от ужаса, увидев, как зеленая стрела словно выросла из затылка ласки. На какое-то время на «Морском Змее» воцарился хаос. Матросы попадали на палубу, а надзиратели, как и их генерал, ринулись в каюты, чтобы понадежнее спрятаться от стрел.

Ромска взяла на себя организацию обороны. Размахивая палашом, она прокричала:

— Уводим корабль дальше от берега, куда стрелы не достанут! Не высовывайтесь из-за борта! Постарайтесь поднять хотя бы один парус! Приготовьте пики и абордажные крючья на случай, если они попытаются подняться на борт! И пошевеливайтесь, а то они нас здесь всех перещелкают.

Настоятель Дьюррал решил действовать. Схватив Фиалку, он подтащил ее к борту и, прежде чем кто-нибудь успел помешать ему, скинул полевку в воду, прокричав:

— Плыви, малышка, выбирайся на берег!

Одна из морских крыс схватила настоятеля, набросила ему на лапы веревочную петлю и перетащила на середину палубы, где и привязала покрепче к мачте. Поняв, что произошло, Ромска закричала:

— Вытаскивайте девчонку из воды! Поднимите ее на борт, и поживее!

Двое пиратов бросились к борту, но один из них упал, пронзенный зеленой стрелой, а второй, пригнувшись, завопил:

— С правого борта шлюпка! Двигается в нашу сторону!

Заметив, что какой-то крохотный зверек пытается отплыть от корабля, в то время как течение несет его в открытое море, Грат отложила лук и взялась за руль своей шлюпки.

Фиалка уже вдоволь нахлебалась морской воды и совершенно не понимала, куда плыть.

С более близкого расстояния Грат разглядела, что несчастный, бултыхающийся в воде зверек никак не морская крыса. Рискуя своей жизнью и лодкой, выдра направила шлюпку наперерез «Морскому Змею». В какой-то момент она увидела, как огромный нос пиратского корабля навис над ее суденышком, раздался страшный удар, затрещали доски, и в следующий миг «Морской Змей» легко отбросил утлую лодочку прочь со своего курса. Грат оказалась в воде, но сумела ухватить Фиалку, которая тотчас же прижалась к ней всем телом. Чтобы не попасть под стрелу или камень из пращи, выдра стала изо всех сил грести к берегу, прокричав полевке:

— Задержи дыхание и цепляйся покрепче!

Спасая сразу две жизни, Грат плыла так, как только способна плыть молодая, полная сил выдра. Уходя от очередной стрелы, она поняла, что перестаралась, пробыв под водой слишком долго, потому что полевка, захлебнувшись, разжала лапки. Оставшуюся часть пути до берега Грат пришлось держать потерявшую сознание Фиалку над водой.

Первое, что услышала Фиалка, придя в себя на берегу, был голос Хвата. Заяц ободряюще обратился к ней:

— Ну, уважаемая, нельзя же быть такой жадной! Кто же пытается выпить целое море за один раз! Давай-ка отплевывайся, и, когда из тебя выльется все лишнее, ты сразу почувствуешь себя лучше.

Кашляя и плюясь соленой водой, Фиалка услышала, как ее спасительница представилась Мартину.

«Морской Змей» встал на якорь далеко от берега, там, где стрелы воинов Рэдволла их не могли настигнуть. Грат, Мартин, Хват и Фиалка, спрятавшись в скалах, следили за пиратским кораблем. Мартин заметил:

— Хорошо, что они не уплыли совсем. До завтра мы должны придумать, как помочь настоятелю Дьюрралу.

— Да что тут придумаешь, — вздохнул заяц. — Похоже, в этот раз все козыри у них на лапах. Будь у нас корабль или хотя бы лодка — тогда другое дело…

— Подождите-ка, — перебила его Грат. — Давайте посмотрим, как там поживает моя шлюпка.

С этими словами выдра бегом спустилась к берегу и не раздумывая бросилась в море.

Хват пожал плечами и, удивленно вскинув брови, посмотрел на Мартина.

— Очень странная зверюга, — заявил он. — Сначала изо всех сил гребет к берегу, а затем снова бросается в противную соленую воду. Ну что ты скажешь?

ГЛАВА 23

Плоскодонка была вытащена из камышей и перетянута к другому берегу пруда в аббатстве. Выдра Гленнер объяснила свой план друзьям:

— Знаете, как бывает? Самый простой план оказывается самым лучшим. Сделаем мы вот что: сначала перевернем лодку на бок. Давайте-ка помогите, одной мне не справиться.

Перевернуть старую тяжелую лодку оказалось нелегким делом. За их напрасными стараниями наблюдала барсучиха Аума, которая как раз вела с прогулки троих малышей — маленьких кротишек Копушу и Гурбала и, разумеется, непоседливого бельчонка Арвина. Понимая, что молодежь вряд ли занимается столь странным делом без разрешения присутствующего рядом Ролло, Аума обратилась к самому летописцу: