Королевское братство (№2) - Загадочный виконт

— «Нет» — это не объяснение!

— Я занят. Этого достаточно?

— Вы не заняты — вы просто трус!

Виконт резко обернулся. От его ухмылки Регину бросило в дрожь. Если бы драконы умели злорадно усмехаться при виде своей жертвы, подумала она, то именно так…

— Как вы меня назвали?

«Прекрасное начало, Регина! С таким же успехом можно было дать ему пинка!» Черт возьми, он сам виноват — вывел ее из себя!

— Трус. Насколько я могу судить, вы опустились до того, что черните репутацию членов моей семьи в глазах вашей сестры. И при этом не рискуете высказать свои обвинения в лицо!

Хриплый хохот наполнил библиотеку.

— Думаете, напугали меня?

Регина почувствовала, как в ней закипает раздражение.

— Саймон сказал, вы отказались дать ему объяснения.

— Ему отлично известно, почему я предпочитаю общаться с ним через Айверсли. А если он собирается и дальше преследовать мою сестру…

— Преследовать?! — фыркнула Регина. — У моего брата нет привычки не давать проходу кому бы то ни было!

— …тогда я уже сам буду выяснять с ним отношения. — От тяжелого взгляда лорда Дрейкера Регина поежилась. — Но сделаю это с глазу на глаз. Так что передайте Фоксмуру, что его затея подослать сюда сестру в надежде смягчить мое сердце с треском провалилась.

— Он даже не знал, что я поехала к вам! — возмутилась Регина. — Это ваша сестра посоветовала мне.

Она не могла не заметить, как его суровое лицо на мгновение смягчилось.

— Луиза?..

— Ну… она предупредила, что ее вы слушать не станете, поскольку у нее нет никакого опыта светской жизни. Но она надеялась, что вы, быть может, примете во внимание слова кого-то, у кого этот опыт есть. Достаточный, чтобы указать вам на выгоды союза между нашими семьями. — «Учитывая то, что Айверсли ясно дал понять, что согласен с лордом Дрейкером и не намерен даже близко подпускать Саймона к бедной Луизе», — мысленно добавила она.

Лицо виконта окаменело.

— Луиза ошиблась — я уже принял решение.

— Но что вы имеете против Саймона? Он одна из наиболее блестящих партий в лондонском свете!

— Не сомневаюсь, — процедил он сквозь зубы. — Ну а теперь, надеюсь, вы извините меня? У меня еще много дел.

Но Регина не привыкла к тому, чтобы ее вот так отсылали прочь. А уж позволить подобную наглость этому… монстру было свыше ее сил.

— Я не уйду, пока не услышу мало-мальски разумного объяснения. Потому что все, что вы говорили до сих пор, просто детский лепет.

— Так я и знал. — Он окинул ее взглядом — от высокой тульи модной шляпки до кончиков крохотных дорогих туфелек. Но Регина голову дала бы на отсечение, что заметила в его глазах искорку восхищения, и слегка приободрилась, пока его презрительная усмешка не вернула ее с небес на землю. — Впрочем, все вы такие.

Регина разозлилась. К тому же у нее затекла шея оттого, что приходилось все время задирать голову вверх. Подойдя к лестнице, которая вела на галерею, она взялась за перила.

— Это какие же, интересно? — с вызовом бросила она.

— Я имел в виду высокородных леди, которые привыкли вращаться в свете.

Регина стала неторопливо подниматься по лестнице. Он не хочет выслушать? Прекрасно! Тогда она загонит его в угол и ему придется сосредоточиться на ее словах!

— А ваша собственная сестра… ее можно отнести к числу таких леди, вращающихся в свете?

Виконт надулся:

— Она будет бывать там, только пока не найдет достойного супруга. Моя сестра заслуживает лучшей участи, чем превратиться в светскую погремушку! — Его выразительный взгляд ясно дал понять, кого он имеет в виду. — Одну из тех, кто дни и ночи напролет обсуждает, какой цвет нынче в моде.

Это нелепое обвинение подействовало на нее как удар хлыстом. Регина одним махом взлетела по лестнице и решительно двинулась к нему.

— А по-вашему, Луиза должна остановить свой выбор на волосатом чудовище вроде вас?! Воображаю, как весело ей будет слушать, как ее супруг рычит на явившихся с визитом гостей!

Его сиятельство дернулся, словно она плеснула на него кипятком. Что за черт, у этого дьявола самые красивые глаза из всех, которые ей доводилось видеть, — цвета старого коньяка. А густые ресницы, чуть темнее волос, бросают голубоватые тени на щеки…

Жаль… потому что этими глазами он вот-вот испепелит ее на месте.

— Уж, наверное, веселее, чем развлекаться с Принни и его шайкой! — рявкнул он.

В темноте вдруг забрезжил свет.

— О… вот оно что… понимаю. Вы недовольны дружбой Саймона с его высочеством. Вы возмущены тем, что ваш отец уделяет столько внимания вашей сестре, после того как вы вышвырнули из дома его людей?

— Вы совершенно правы, черт возьми! И вот еще что… — Он вдруг запнулся. Морщины на лбу разгладилась, и Регина воспрянула духом. Но тут же слегка струхнула, потому что в глазах его внезапно вспыхнуло подозрение. — Вы хоть понимаете, что только что оскорбили меня, назвав бастардом?!

— Я ничего такого не говорила!

— Официально мой отец — пятый виконт Дрейкер. А поскольку вы, насколько я понимаю, имели в виду не его…

Поймал ее на слове, вот хитрец! Да, с умными мужчинами просто беда!

Лицо виконта потемнело.

— Казалось бы, дочь герцога должна знать, что недостойно оскорблять человека, швыряя ему в лицо грязные сплетни о его родителях. — Рука его сжала перила так, что даже костяшки пальцев побелели. — Впрочем, мы оба знаем, как тонок бывает иной раз слой светских манер, верно?

— Вы все сказали? Ну а теперь помолчите, неотесанный мужлан! Я достаточно наслушалась всего этого вздора о светских дамах, к которым вы относите и меня. — Регина вызывающе вскинула подбородок. — Если вы предпочитаете, чтобы Саймон и Луиза встречались у вас за спиной, что ж, будь по-вашему, я умываю руки. Кому какое дело, если их застанут при компрометирующих обстоятельствах и вспыхнет скандал? Тайное свидание, сами понимаете… Одного намека достаточно, чтобы…

— Замолчите! — взревел виконт.

Регина небрежно положила руку на перила. На губах ее играла легкая усмешка.

Он подошел к ней так близко, что она почувствовала его дыхание на своих волосах.

— Ад и все дьяволы, о чем это вы толкуете?

— Да так… ни о чем. Есть о чем говорить, право — тем более с таким занятым человеком, как вы, милорд! — Она с нарочитой медлительностью стала спускаться по лестнице. — Я и так, кажется, отняла у вас слишком много драгоценного времени. Да и мне пора.

Она поставила ногу еще только на вторую ступеньку, как он рывком заставил ее повернуться к нему.

— Если вы думаете, что я отпущу вас, прежде чем вы объяснитесь, то выкиньте это из головы!

С трудом скрывая улыбку, Регина осторожно сняла его руку со своего плеча.

— А вы уверены, что у вас есть время? — сладко пропела она. — Не убеждена, что смогу изложить все в двух словах.

Схватив Регину за руку, виконт ринулся вниз по лестнице.

— Надеюсь, ваши намеки на какие-то «тайные свидания» имеют под собой почву, потому что если это просто уловка с целью привлечь мой интерес…

— Уловка?! Неужели вы думаете, что светская дамочка, привыкшая дни и ночи обсуждать, какой цвет нынче в моде, рискнет попытаться обвести вокруг пальца столь достойного и умного джентльмена вроде вас?

Он выругался — тихо, но вполне отчетливо.

«Вот тебе, неотесанный хам!» — поздравила себя Регина. И тут же была наказана за тщеславие, потому что оступилась. Нога у нее подвернулась, и она неминуемо пересчитала бы все ступеньки, если бы его сиятельство не успел обхватить ее за талию.

На какое-то мгновение оба застыли — только его широкая ладонь, стиснувшая ее спину, не давала ей скатиться вниз по ступенькам. «Какое счастье, что он силен, как сам дьявол!» — промелькнуло у нее в голове… И при этом на удивление опрятен — несмотря на покрытый пылью сюртук и дурно натянутые чулки. Крепкий запах лавровишневой воды и мыла ударил ей в ноздри, заставив ее задуматься, а действительно ли он такой деревенский олух, каким кажется на первый взгляд.

Но тут его взгляд упал на показавшийся из-под пелерины низко вырезанный корсаж… и там и остался.

Мужчины часто заглядывались на ее грудь, и Регина давно уже научилась пользоваться этой их слабостью.

Но по какой-то неведомой ей причине его взгляд заставил ее смутиться. Он смотрел так, словно готов был сорвать с нее все покровы… и заставить ее наслаждаться этим.

Почувствовав, как порозовела ее грудь от этого дерзкого внимания, она уже открыла было рот, чтобы сурово одернуть его, как вдруг заметила белую полоску шрама, сбегавшую по его щеке и исчезавшую в бороде. Ей и раньше уже доводилось слышать об этом шраме, но никто не знал ни как виконт его получил, ни насколько серьезным было ранение. Густая борода скрывала шрам почти целиком. Но даже та его небольшая часть, что была на виду, выглядела ужасно…

Он поднял глаза на ее лицо, перехватил на лету ее взор и хищно ухмыльнулся.

— Смотрите под ноги, мадам. Если не хотите свалиться с лестницы.

Ощущение неясной угрозы в его голосе заставило ее вздрогнуть. По спине пополз холодок. Откуда у него этот шрам? Но ей было страшно даже думать об этом.

Подхватив девушку, как пушинку, он опустил ее на пол.

— Ну а теперь, леди Регина, вам придется объяснить, что вы имели в виду, когда говорили, что моя сестра и ваш брат встречаются тайком от всех. И вы никуда не уйдете, пока не сделаете этого.

От звука его низкого, рокочущего голоса что-то дрогнуло в самой глубине ее существа. Похоже, она пробудила дракона… И теперь нужно срочно решать, что с ним делать.

Глава 2

Никогда не доверяйте молодому человеку, не важно, бедный ли это сквайр или титулованный и богатый джентльмен, и ни на минуту не оставляйте его наедине с вашей подопечной.

Мисс Сайсели Тремейн. Идеальная компаньонка

Сестрица Фоксмура устремилась в библиотеку. Маркус последовал за ней, изо всех сил стараясь не пялить на нее глаза. Легче сказать, чем сделать. Поступь ее была легкой и чарующей, как мелодия… тьфу ты, пропасть, он даже вспомнить не мог, когда же в последний раз слышал что-то подобное. Маркус не мог отвести глаз от ее аппетитной попки, которую пикантно обрисовывало платье, сшитое по самой последней — ну еще бы! — моде. Он с радостью отдал бы половину своего состояния, лишь бы усадить ее к себе на колени… почувствовать эту упругую плоть, трогать, ласкать и наслаждаться каждым дюймом этого надушенного, затянутого в муслин девичьего тела.

Маркус метнул в ее сторону сердитый взгляд — как же, размечтался! Да она и близко его к себе не подпустит! Даже после того, как он не дал ей свалиться с лестницы, эта девица косится на него так, словно он собирался овладеть ею прямо там, на ступеньках!

Между прочим, он бы не отказался. Да и какой мужчина не дрогнул бы, почувствовав прикосновение этой упругой груди, которая так и манит прильнуть к ней губами и, забыв обо всем, погрузиться в пучину наслаждения?

Вот-вот… и захлебнуться в нем, растеряв последние мозги, угрюмо добавил он про себя. Чтобы хорошенькая сестрица Фоксмура явилась сюда просто так? Ну уж нет, в это он не поверит никогда! В конце концов, кого выбирали всякий раз, когда требовалось утолить голод дракона? Правильно — хорошенькую девственницу.

Правда, эта девица оказалась явно храбрее своих сестер по несчастью. Какая из жеманных светских куколок решилась бы явиться к нему в дом, да еще без приглашения, учитывая его репутацию и все эти грязные сплетни, ходившие на его счет? А простушкой ее не назовешь, недаром в обществе ей дали прозвище «La Belle Dame Sans Merci» — Прекрасная, но жестокая дама. Похоже, тут сыграла свою роль и та поэма Чосера о красивой, но безжалостной кокетке[5].

Наверное, именно поэтому ее чертов братец и подослал ее к нему. Впрочем, Маркус мог его понять: именно таких женщин имели в виду поэты, когда воспевали любовь, ради которой мужчины с радостью идут на смерть.

С этими чаровницами хлопот не оберешься.

— Ну? — рявкнул Маркус, томясь искушением вышвырнуть соблазнительницу из своего кабинета. — Что это за разговоры о каких-то тайных встречах?

Она невозмутимо обернулась. Боже, помоги ему, ко всему прочему она еще и блондинка! Как нарочно… Маркус мысленно застонал. Светло-золотистые локоны, кокетливо выглядывая из-под задорно сдвинутой на один бок шляпки, так и манили коснуться их рукой… рукой или губами…

Чума на нее и на всю их породу! Особенно сейчас!

Девица с ледяным спокойствием встретила его взгляд.

— Ваша сестра и мой брат не намерены расставаться. Если вы и дальше будете препятствовать их встречам, что ж, воля ваша, они найдут способ ускользнуть от навязчивой опеки ее стражей. Вот уж тогда-то их наверняка застигнут при весьма компрометирующих обстоятельствах. Надо ли говорить, что это причинит куда больше вреда Луизе, чем моему брату?

— Именно поэтому ей и не стоит вести себя столь безответственно.

— Неужели? — Леди Регина смерила его надменным взглядом. — Между прочим, я здесь как раз потому, что Луиза не желает действовать за вашей спиной, пока у нее остается надежда заставить вас изменить свое мнение.

В груди Маркуса вспыхнула тревога.

— Луиза говорила вам об этом?

— Скажем так — это я отговорила ее что-либо предпринимать втайне от вас. Луиза уже готова была согласиться с планами моего брата. Но я убедила ее, что даже герцогу позволено отнюдь не все, в особенности в подобных делах, и что, если их поймают, разразится скандал и весь позор…

— Черт с ним, со скандалом! Будь я проклят, если позволю своей сестре водить дружбу с вашим братцем или кем-то из его развратных дружков!

Серые глаза Регины потемнели от гнева.

— Однако не похоже, чтобы Луиза разделяла ваше мнение относительно его высочества.

В том-то вся и, беда! Луиза даже толком не понимала, из-за чего весь этот шум. Ей было всего десять, когда мать покинула их. Принни для нее так и остался «дядюшкой Джорджем», вечно баловавшим ее игрушками и сладостями. А Маркус сделал все, чтобы грязные сплетни относительно истинной природы «дружбы», связывавшей их мать с этим человеком, никогда не коснулись ее ушей.

Достаточно он наслушался их сам. Ему было одиннадцать, и он тогда только приехал в Хэрроу. В первый же день к нему прилипла кличка «принцев ублюдок». Вскоре он понял, что волей судьбы принадлежит к тем, над кем принято потешаться в отличие от других, пользовавшихся уважением общества. Поэтому, когда вскоре родилась Луиза, Маркус поклялся сделать все, что в его силах, чтобы избавить ее от подобной участи. В особенности потому, что она-то — не в пример ему самому — была законнорожденной.

Он свято держал свое слово. И вот теперь эта искусительница и ее распутный братец грозят уничтожить все, ради чего он из кожи вон лез столько долгих лет!

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что Луиза не настолько искушена в светской жизни, как вы и ваш брат, и из нее вряд ли выйдет подходящая жена для него?

— Ничего, она научится. Со временем, конечно. И она сделает его счастливым, а это главное.

Он горько усмехнулся.

— Странные слова… особенно в ваших устах, мадам. Регина склонила голову, и страусовое перо, украшавшее ее шляпку, заколыхалось.

— Что вы хотите этим сказать? Вы ведь меня совсем не знаете!

— Зато я достаточно слышал о вас. Кому же в свете не известна леди Регина Тремейн, разбившая сотни мужских сердец и отказавшая стольким претендентам на свою руку? В чем дело, мадам? Не нашлось такого, кого бы вы захотели сделать счастливым? Или хотя бы просто достойного вашей семейки?

На скулах Регины вспыхнули два ярких пятна.

— Оказывается, вы обожаете глупые сплетни… вот уж никогда бы не подумала!

— Теперь, когда я немного узнал вас, они не кажутся мне такими уж глупыми, — усмехнулся Маркус.

— Ну, о вас тоже ходит немало слухов!

— Вот как? И что же обо мне говорят сейчас? — Маркус, вызывающе вскинув бровь, молча ждал, в надежде насладиться ее замешательством, — в свете никто не осмеливался высказать ему в лицо то, о чем шептались за спиной.

Но Регина ничуть не смутилась. Наоборот, на губах ее заиграла слащавая до приторности улыбка.

— Говорят, что. вы — тяжелый человек с на редкость дурным нравом. Что вы скрываете тайны, настолько позорные, что убьете любого, лишь бы они никогда не выплыли наружу.

Маркус коротко фыркнул:

— Да ну? А о вас говорят, что вы просто обожаете сбивать спесь с выскочек и ставить их на место. Что у вас острый язычок и довольно своеобразное чувство юмора, благодаря которому вы являетесь любимицей света — все семь лет, с тех пор как начали выезжать, — едко добавил он.

— Шесть, — жестко поправила она. — А вот о вас ходит молва, что вы собственноручно вышвыриваете за порог безобидных торговцев и посыльных.

Маркус шагнул к ней:

— Говорят, что какой-то безумец написал поэму о вашем жестоком сердце!

Лицо Регины окаменело.

— В свете считают, что Уильям Блейк, этот полоумный художник, попросил позировать вас, когда писал одного из своих жутких драконов!

Кстати, у него есть полотно с одним из «этих жутких драконов» — Блейк, будучи одним из многочисленных приятелей Кэтрин, сам преподнес картину ему. Честно говоря, Маркус всегда считал, что это просто шутка в духе Блейка. До этого дня.

Злобно осклабившись, он медленно опустил голову, пока не оказался нос к носу с этой надменной и языкастой девицей.

— А я слышал, что вы высокомерная, кичливая и заносчивая красотка, уверенная, что солнце встает и садится исключительно ради того, чтобы доставить ей удовольствие, потому как она герцогская дочка.

Взгляды их скрестились как шпаги, и на мгновение ему почудилось, что в ее глазах мелькнула боль. Но он тут же прогнал эту мысль как вздорную. Таким женщинам, как эта, просто неведомы подобные чувства.

— А про вас говорят, что вы пожиратель детей, — не остаюсь в долгу Регина. — Вы, мол, кушаете их на завтрак — вместо ветчины.

Вопиющая нелепость подобного заявления заставила его разинуть рот. А Маркус очень не любил, когда последнее слово оставалось за кем-то другим. Взяв себя в руки, он смерил Регину презрительным взглядом:

— А вас прозвали «Прекрасная, но жестокая дама». Регина так резко вскинула голову, что страусовое перо у нее на шляпке едва не выкололо ему глаз.

— А вас называют «виконт Дракон»! Но не обольщайтесь — просто в обществе обожают давать прозвища тем, кому завидуют, кого боятся или кем восхищаются. Это забавно, знаете ли. И ничего не говорит о характере человека. Впрочем, кому об этом знать, как не вам, верно? — припечатала она.

Столь хладнокровный вывод касательно светских сплетен заставил его опешить. Коротко вздохнув, Маркус отодвинулся.

— Кажется, вы были так любезны, что предпочли не пересказывать самые грязные сплетни, которые ходят в обществе на мой счет, — мрачно буркнул он. — Что мне доставляло удовольствие мучить собственную мать, что в конце концов я выгнал ее из дому, заставив бедняжку обратиться к помощи ее друзей — таких, как ваши родители, например. Что даже осмелился поднять на нее руку. Что отказался выполнить последнюю волю своего отца. Или вы этого не слышали?

— Почему же? Слышала, конечно.

— Тогда как же вы не упомянули об этом? Или… да нет, вы ведь верите всему этому, разве нет?

Регина надменно вздернула подбородок:

— А должна? Или это неправда?

Маркус даже отшатнулся. До этой самой минуты никто никогда не осмеливался задать ему подобный вопрос.

— Все равно вы не поверите… так какая разница, что я скажу?

— Для меня — большая.

Это было сказано так искренне, что Маркус едва не поверил ей. И оттого разъярился еще больше.

— Не важно! — прорычал он. — Думайте обо мне что хотите!

— Ладно. Договорились.

Когда до него дошло, что она не намерена пререкаться с ним и дальше, Маркус едва не разразился проклятиями в адрес этой нахалки, даже не удосужившейся сказать, чему же она намерена верить. Не то чтобы его это очень волновало, вовсе нет. Ему на это наплевать — даже если речь идет о самой хорошенькой женщине в мире.

А она вдобавок послала ему улыбку, настолько нежную, что у него вдруг дрогнуло сердце.

— Сама не понимаю, как это мы так уклонились от темы, — проворковала она. — Речь ведь не обо мне. А о Луизе.

Да, конечно — о Луизе. Пропади она пропадом, эта леди Регина, она буквально лишила его разума разговорами о счастье собственного непутевого братца. Ах, хитрюга! Маленькая ханжа! И опасная соблазнительница при этом, хотя оставаться святошей с таким телом, как у нее…

Маркус заскрипел зубами. Ад и все дьяволы, наверное, именно на это и рассчитывал Фоксмур, подсылая к нему эту прожженную кокетку! Будь они неладны, и брат, и сестра!

— Да! — жестко бросил он. — Мы говорили о том, как вы с вашим братом околдовали мою сестру. Иначе ей бы и в голову не пришло ослушаться меня. Может, она и упряма, но отнюдь не глупа.

Регина надменно выгнула тонкую бровь:

— Без сомнения, вы сами никогда не влюблялись. Иначе бы вы знали, что влюбленные редко действуют, подчиняясь разуму.

— Влюблена? Ха! После нескольких танцев на каком-то балу? — И вдруг неприятное предчувствие надвигающейся беды ужалило его в сердце. Руки у него похолодели. Отвернувшись, Маркус в три шага пересек комнату и остановился перед камином, протянув их к огню. — Не станете же вы меня убеждать, что было что-то еще, кроме этого?

— Ну, на балах девушки не только танцуют, но иногда еще выходят на балкон, знаете ли. — Регина, прищурившись, смотрела, как Маркус взялся за кочергу. — А джентльмены иной раз предлагают им погулять в саду. Внезапно вспыхнувшая симпатия может быстро перейти в страсть — много времени для этого не надо.

Маркус с размаху швырнул кочергу в огонь.

— Может, Луиза и вбила себе в голову, что влюблена, но держу пари, что этот проходимец, ваш брат, понятия не имеет о столь высоких материях.

— Если вы намекаете, что мой брат попытается покуситься на честь вашей сестры…

— Нет, нет, это было бы слишком даже для него. Вряд ли подобный поступок украсил бы его репутацию. — А вот если за всем этим, как подозревал Маркус, стоит Принни…

Регина растерянно моргнула:

— Но не можете же вы думать, что он охотится за ее приданым! Состояние моего брата настолько велико, что…

— Вот и замечательно. — Маркус резко обернулся, и взгляды их встретились. — Потому что если она против моей воли станет его женой, то ему придется взять ее в одной рубашке. Луиза не получит ни единого пенни!

Перехватив брезгливый взгляд, которым смерила его леди Регина, как будто он был омерзительным слизняком, которого противно даже раздавить каблуком, Маркус почувствовал сильное искушение взять свою дурацкую угрозу обратно, тем более что это была ложь от первого и до последнего слова. Он сказал так лишь для того, чтобы заставить эту гордячку дважды подумать, прежде чем помогать влюбленной парочке.

— Ну, вряд ли подобная угроза сможет помешать моему брату ухаживать за вашей сестрой. — Она пожала плечами. — Скорее уж побудит его к действию, невзирая на все ваши запреты. А мне доставит немалое удовольствие помочь ему.

— Что?! А публичный скандал?! — вскричал Маркус. — Вы никогда не пойдете на это!

Ледяной взгляд, которым она смерила его, заставил Маркуса прикусить язык.

— Ну, если они готовы пойти на скандал, лишь бы обрести счастье, почему бы и нет? С радостью! Меня-то вы этим не напугаете!

Маркус с трудом подавил стон. Наверное, пришло время открыть леди Регине глаза на то, что на самом деле представляет собой ее братец. Неужели эта светская львица действительно верит в такую чепуху, как истинная любовь?

Вот чудеса! Ну, тогда ей вряд ли придутся по вкусу его проделки.

Ну а если она в курсе того, что замыслил Фоксмур? Что ж, все равно пора выложить карты на стол.

— А вы не спрашивали себя, с чего бы это вашему братцу, которому кинулась бы на шею любая из светских дебютанток, вдруг вздумалось остановить выбор на девушке из семьи, столь настроенной против него?

Регина снова вздернула подбородок:

— Он влюблен — что тут странного? Маркус подавил короткий смешок.

— Ну да, конечно, влюблен — в кресло премьер-министра. — На этот раз он тщательно выбирал слова, не желая, чтобы эта девица догадалась о притязаниях Принни («Вбил себе в голову, что он отец Луизы, — это ж надо!»). — Видите ли, мадам, Принни — а он ближайший друг вашего брата, не так ли? — привязался к моей сестре, еще когда играл в нашем доме роль «дядюшки Джорджа». И он весьма раздражен тем, что я всячески препятствую ему проводить время в обществе Луизы…

— Вы не позволяете его высочеству видеться с Луизой?! И он допускает это?

— Что тут удивительного? Ему хорошо известно, что он не может заставить меня — ведь у него нет никаких прав на нее. Она всего лишь дочь его прежней любовницы. Но это, однако, не мешает ему совать свой нос в то, что не имеет к нему ни малейшего отношения. Вспомните, как отвратительно он и мистер Фитцхерберт поступили с той бедной девочкой, Минни, после того как умерла ее мать, также его бывшая возлюбленная. Всем на свете было известно, что эта девушка не его дочь, и, однако, у него хватило наглости навязать ей опекуна, причем против воли всей семьи!

Маркус бросил в сторону Регины косой взгляд:

— К счастью, мне известно достаточно тайн нашего принца, чтобы ему не пришло в голову попробовать проделать такое с Луизой. Именно поэтому он теперь пытается добраться до нее, используя вашего брата. А нам с вами хорошо известно, что ради карьеры красавчик Фоксмур сделает все, что угодно, — даже поможет завлечь Луизу в сети Принни.

Вспыхнув от возмущения, Регина отшатнулась в сторону.

— Вы думаете, что мой брат… что принц использует моего брата…

— Нет, — оборвал он, — я думаю, что это ваш брат использует мою сестру. По просьбе Принни, разумеется. Как верноподданный, герцог Фоксмур более чем счастлив угодить принцу — ведь в один прекрасный день тому предстоит стать королем.

В глазах Регины мелькнуло недоверие.

— Но почему Луиза никогда ни слова не говорила мне о ваших подозрениях?

— Потому что она ничего об этом не знает. Я ни разу не обмолвился о том интересе, который питает к ней Принни. Впрочем, и о планах вашего братца тоже. Не хотел причинять ей боль.

— А с чего вы решили, что я этого хочу?! Подозревай я, что мой брат замыслил что-то дурное, ноги бы моей тут не было. И потом… между нами нет тайн. Уверяю вас, если бы он хотел жениться исключительно ради выгоды, он бы так мне и сказал!

— Сомневаюсь, что ваш брат вообще думает о женитьбе. Поухаживать, вскружить девушке голову… Что ж, этого вполне достаточно, чтобы свести мою сестру с принцем. А потом…

— Да как вы смеете?! Вы же совсем его не знаете! Саймон не способен на такую низость, да еще по отношению к женщине! Использовать любовь совсем еще юной девушки ради каких-то политических интересов… чушь! — И тут лицо ее внезапно просветлело. — А кроме того, если бы это было все, чего он хотел, он бы рассказал ей о намерениях принца во время первого же танца. Но Луиза даже не упоминала об этом. Так что тут какая-то ошибка…

— Нет тут никакой ошибки! Не знаю, почему ваш брат ей ничего не сказал, но, уверяю вас, о любви тут и речи нет. А все эти разговоры о тайных свиданиях лишь для того, чтобы дать возможность Принни сблизиться с ней, сыграть на ее тщеславии и подорвать ее уважение ко мне.

— А вам не кажется, что Луиза имеет право знать о желании принца устроить ее будущее?

— Не кажется! — рявкнул Маркус. — Она еще слишком молода и невинна, чтобы блистать в свете, и к тому же понятия не имеет о том, как опасен Принни. С таким же успехом можно было швырнуть ее в море, кишащее акулами! — Шагнув к Регине, он понизил голос до едва слышного шепота. — И помоги вам Бог, если вы проговоритесь Луизе об этом, ясно?

— Я не сплетница, сэр! — вспыхнула Регина, и подбородок ее снова упрямо полез вверх. — И потом, у меня нет ни малейшего желания пересказывать ей весь этот бред о предполагаемом сговоре между его высочеством и моим братом.

Что ж, такая преданность брату вызывает невольное уважение… хотя он совершенно ее недостоин.

— Не верите мне — спросите самого Фоксмура, с чего ему вдруг вздумалось ухаживать за моей сестрой. Посмотрим, что он скажет.

Тень сомнения промелькнула в ее глазах. Но девушка тут же снова ринулась в атаку:

— А мне и нет нужды его спрашивать. Я хорошо знаю брата. Он вовсе не такой расчетливый дьявол, каким вы его считаете. — Она выразительно изогнула аристократически тонкую бровь. — Кстати, очень жаль, что вы так низко цените свою сестру. Она очаровательна. Любой мужчина был бы счастлив взять ее в жены.

— Луизу? Сестру пресловутого виконта Дракона, чья мать в свое время была не более добродетельна, чем Далила? — Вызывающе хмыкнув, Маркус облокотился о книжный шкаф. — Знаете, когда Луиза стала выезжать, я надеялся, что ей встретится какой-нибудь приятный молодой баронет или просто добродушный сквайр, не слишком щепетильный, которого не отпугнут ни ее деревенские манеры, ни я в качестве ближайшего родственника и который женится на ней, прельстившись ее миловидностью. И тут вдруг она имеет несчастье обратить на себя внимание великолепного герцога Фоксмура, богатого, как Крез, которого впереди ждет блестящее будущее. Так можно ли винить меня за излишнюю подозрительность?

— Уверяю вас, мой брат — всего лишь один из ее многочисленных поклонников.

Эти слова неожиданно привели его в ярость. Маркусу было обидно, что какой-то светской вертушке известно об успехах его сестры куда больше, чем ему самому.

— Так пусть они и ухлестывают за ней! А не ваш брат! Потому что, если честно, мысль об ухаживаниях вашего блистательного братца всегда была мне отвратительна! Голову даю на отсечение, что Принни так или иначе замешан в этой истории. Я просто нюхом чую, что тут не обошлось без него! И я не допущу…

— Если бы вы были знакомы с моим братом, вы бы с извинениями взяли назад ваши оскорбительные слова! — запальчиво бросила она.