Яшар

      Нусрет. Товарищ Яшар, если понадобится, райкому одолжишь ненадолго машину?
      Яшар. С большим удовольствием. Машина не моя, нам партия ее предоставила.
      Имамяр. Рассказывают, царевич один, напившись допьяна, лежал на мостовой. А негр был царем и проезжал со свитой. Царевич, подняв голову, сказал: "Чего фасонишь, твой отец был негром, слугой, а мой - царем". Негр засмеялся и ответил: "Чем смотреть на отцов наших, лучше уж посмотрим на себя". Так и теперь: у тебя - автомобиль, а у меня и сахару к чаю нет. Все заботы только о колхозе. Но, слава богу, получаем кусок хлеба и живем... Что ж, плова не будет - сыр с хлебом поем. Лишь бы другим, идущим за нами, жилось хорошо. Ягут, Ягут, ну что там с чаем? Чертова кукла, только имя рубин, а сама и стекла не стоит.
      Нусрет. Я на чай остаться не могу. Пойду, посмотрю, как другие разместились. Потом приду, поговорим.Товарищ Имамяр, ты уж сам знай.
      Имамяр. Будь спокоен, слава богу, знаешь меня. А ты, сынок, помни: лошадь принадлежит тому, кто сидит на ней, дом - тому, кто живет в нем, а жена принадлежит тому, кто ей бока ломает. Дом этот в твоем распоряжении. Представь себе, что не ты, а мы здесь гости.
      За кулисами шум. Шарабаны вталкивает Амир-Кули.
      Шарабаны. Входи, из рук не выпущу. Где Нусрет? Войди, говорю, сукин сын.
      Амир-Кули. Не тяни, Шарабаны, тулуп порвешь. Что мне Нусрет сделает? Скажет, что жена имеет право тебя избивать, а ты ее нет?
      Шарабаны. Где Нусрет?
      Амир-Кули. Тулуп не рви, говорю я тебе.
      Имамяр. Что случилось, тетка Шарабаны?
      Шарабаны. Вот этот сукин сын, кулак, меня все время заставляет работать.
      Амир-Кули. Отец твой - кулак!
      Шарабаны. Твой отец - кулак. Имел восемь баранов, четырех козлов и двух ослов.
      Амир-Кули. И твой отец имел осла, и сам с такими же длинными ушами.
      Шарабаны. Кто это с длинными ушами? Осел или отец?
      Амир-Кули. И тот и другой.
      Шарабаны. Ты сам с длинными ушами. А ну, проваливай. Прямо в сельсовет потащу, мошенник.
      Амир-Кули. Не рви тулуп... И под другим глазом фонарь засвечу.
      Шарабаны. Ты-то? Да я тысячу таких, как ты, мужчин вместо дров в печку брошу.
      Имамяр. Да что там случилось у вас, говорите толком.
      Шарабаны. Как это случилось? Этот мошенник, кулак, экспортирует меня.
      Яшар. То есть как это экспортирует? Ты хочешь сказать эксплуатирует? (Смеется).
      Шарабаны. Ну да, экспортирует меня. Оба работаем в колхозе, а когда домой приходим, смотри за ребенком, обед приготовь, тесто замеси, хлеб испеки, в печку лезь!
      Амир-Кули. А что, я буду, засучив рукава, тесто месить?
      Шарабаны. Обязательно! Ты еще старые песни поешь?
      Я ш а р. Ну, и впрямь между ними настоящая классовая борьба.
      Имамяр. Знаешь, он, действительно, поет старую песню. Раньше женщина сидела дома и понемногу делала свою работу, а теперь приходит с поля приготовь чай, испеки хлеба. А когда она займется хлебом - повозись с ребенком. Ведь так, товарищи! Не так ли, сынок?
      Я ш а р. Так, правильно, товарищ Имамяр, вы говорите правильно.
      Амир-Кули. А что мне с ребенком делать, если заплачет, чем унимать его буду? Что у меня - груди, что ли?
      Шарабаны. А когда говоришь ему, валит ребенка на пол и шлепает.
      Амир-Кули. А когда ты меня бьешь по макушке, это что? Закон разрешает мужа бить?
      Шарабаны. Проваливай, лучше идем в сельсовет.
      Имамяр. Так кто кого избил?
      Амир-Кули. Да она же меня! Пришли с работы, она говорит: "Я просею муку, а ты тесто замеси".
      Имамяр. Что ж, можно и муку просеять и тесто замесить.
      Амир-Кули: Говорю, это не мое дело. А она взяла большую дубину - и на меня. Я - за дубину. Она ее выпустила и схватила меня. Сильная, стерва... Вижу - дело плохо, свалит меня в канаву, ну, я тогда ее за ногу...
      Шарабаны. Я тебе покажу! Я так тебя за ногу схвачу, что на всю деревню закричишь.
      Имамяр. Знаешь, Амир-Кули, чем других беспокоить, лучше уж самому побеспокоиться. Ведь люди идут умирать в окопах, чтобы потомкам хорошо жилось. (К Яшару). Не так ли, сынок? Или я не так понимаю?
      Я ш а р. Так, так, товарищ Имамяр. Так и есть.
      Имамяр. Послушай, Амир-Кули. Давай, пройдем в другую комнату, будем чай пить, пускай наш .гость с дороги немного отдохнет. Ты не беспокойся, я тебя помирю с женой.
      Я ш а р. Ничуть я не устал, на машине приехал. Да и вообще не из нежных.
      Имамяр. Ничего, они не чужие. Захочешь - в одну минуту полсотни таких соберу. И будут квакать, а ты послушаешь их. Им бы лишь о работе не говорить, а болтовни - сколько хочешь. Отдохни немного, мы потом зайдем опять. Ну, идем.
      Шарабаны. Чаю мне не надо. Я его из рук не выпущу. Ну, проваливай в сельсовет.
      Амир-Кули. А что мне сельсовет сделает? Сама говори: кто первый схватил дубинку, я или ты? Скалкой ударила - молчал. Дубинкой ударила молчал.
      Шарабаны. Какой там... А если молчал, так кто же мне глаз подбил?
      Амир-Кули. Кто? А я-то почем знаю. Ты будешь бить, а я буду стоять и смотреть?
      Шарабаны. Ну, проваливай, кулак, тебе говорю...
      Амир-Кули. Хорошо, идем, посмотрим, имеет ли жена по закону право избивать мужа?
      Шарабаны. Иди, иди!
      Имамяр. Ну, хорошо, я ваше дело устрою. Что там с твоим чаем, Ягут? Скоро ли готов будет? (Голос Ягут: "Сейчас, сейчас!"). Гость пусть с дороги отдохнет, а мы сейчас вернемся.(У дверей). Ты, сынок, уж прости. Дома-то никого нет. Девочка одна, все говорит "сейчас, сейчас", а чай все же не готов. Что поделаешь? Теперь девушки такие стали, потребуешь - ответит: "Сам возьмись"... Пока, прощай.
      Я ш а р (вслед). Ничего, дядя, я не тороплюсь.
      Имамяр уходит. Яшар, насвистывая, открывает маленький чемодан,
      вынимает папиросы, инструменты и пробирки, складывает на стол, вешает тар и
      отходит к окну. Ягут вносит чай. Слегка улыбается.
      Я г у т. С приездом!
      Я ш а р. Спасибо.
      Я г у т (ставя стакан на стол). Что дядя говорил? Наверно ругал меня, что чай не готов?
      Я ш а р. Твой дядя - хороший человек, Ягут. Мне он очень понравился, такой толковый, весельчак.
      Я г у т. Откуда ты мое имя знаешь?
      Я ш а р. Я твое имя с детства знаю.
      Я г у т. И я твое имя знаю. Тебя зовут Яшаром. Мы в детстве вместе играли. Помнишь?
      Я ш а р. Помню, Ягут, когда я думал о деревне, я всегда вспоминал тебя. Тогда ты была такая маленькая.
      Я г у т. А ты был старше меня и такой шалун, не дай бог. Раз камнем ударил по голове, до сих пор не прошло. Вот смотри.
      Яшар смотрит на ее волосы и слегка улыбается.
      Я г у т. Когда расчесываю волосы, всегда вспоминаю тебя.
      Я ш а р. Ругаешь меня?
      Я г у т. Нет, но готова тебя схватить за волосы.
      Яшар. Значит, ты хочешь мне мстить?
      Я г у т. Да, ты всех девушек избивал. А кто эта женщина, что с вами приехала?
      Я ш а р. Это мой товарищ.
      Я г у т. Товарищ, то есть жена?
      Я ш а р. Нет, я не женат, холостяк настоящий.
      Я г у т. А здесь ведь люди теперь своих жен товарищами называют... Кого же ты ждешь, чай остынет. Я тебе сапоги сниму.
      Я ш а р. Нет, Ягут, я скоро на собрание пойду.
      Я г у т. Собрание, говорят, будет вечером. Я тоже пойду. Пока раздевайся, отдохни немного.
      Я ш а р. Не стоит...
      Я г у т. Сними пиджак, приляг отдохнуть. Потом пойдешь, собрание не убежит. Ну-ка, сними.
      Берет за оба борта пиджака и силой хочет снять. Со стороны
      кажется,будто обнимает Яшара. В это время за окном показывается голова
      Имамяра и сейчас же исчезает.
      Я ш а р. Да ты осторожнее, а то упаду.
      Удерживаясь, невольно хватает ее за обе руки, выше локтей, Ягут
      смущенно смотрит на Яшара.
      Я г у т. Тише, дядя идет.
      Ягут, как змея, выскальзывает из его рук и с улыбкой выбегает в другую комнату, захлопывает за собой дверь. Яшар смотрит ей вслед,. потом отпивает чай, ложится на тахту и курит, переворачиваясь с боку на бок. Наконец он встает и подходит к своим пробиркам. Но работать ему не хочется, он берет
      тар и, слегка дотрагиваясь до струн,тихо напевает:
      Мне говорят, что не верна
      Из всех красавиц ни одна.
      Так нет, любви не надо,
      Измучит без пощады.
      Звонкий приятный голос Ягут продолжает из другой комнаты начатугю
      Яшаром песню.
      За тобою, милый друг,
      Я уйду в зеленый луг.
      Без тебя тоска всю ночь,
      Сон долой, улыбка прочь.
      Я ш а р (возбужденно проходит по комнате, потирая руки). Эх, что-то нет охоты работать. Надо отсюда уходить.
      Ягут в другой комнате продолжает свою песню. Яшар допивает чай и,.
      когда Ягут кончает петь, зовет ее.
      Я ш а р. Ягут!
      Дверь открывается и показывается Т о г р у л.
      Т о г р у л. Что случилось, кого ты зовешь? Отдохнул бы.
      Входит Таня.
      Я ш а р. Не спится что-то. Как ни старался, не смог глаз сомкнуть.
      Т о г р у л. А может, комары кусают? (Тане). Тебе надо было захватить с собой удушливый газ, пригодился бы здесь.
      Т а н я. Ты, смотри, не дразни, лучше захватил бы свою лягушку.
      Т о г р у л. А что мне комары сделают? Я спал так сладко, что если б ты не пришла, до вечера не проснулся бы.
      Т а н я. Я с утра обошла всю деревню и весь берег. Обдумывала твой проект, Яшар.
      Т о г р у л. Если не спалось тебе, так надо было работать.
      Я ш а р . Не мог работать.
      Т о г р у л. Что случилось с тобой? Или любовью загорелся? Где эта девушка живет?
      Я ш а р. Какая девушка?
      Тогрул. О которой ты в городе все время твердил. Ягут, что ли, которая вроде рубина. Кому однажды ты камнем голову разбил.
      Я г у т приносит два стакана чаю и берет пустой стакан. Яшар. Мне,
      Ягут, немного слабее налей. Ягут уходит.
      Тогрул. Я... Ягут...
      Т а н я. Какая хорошенькая! Не о ней ли ты говорил?
      Я ш а р. Да, о ней, Таня. Разве не интересна? Она красивее, чем я представлял себе.
      Тогрул (засучив рукава и приняв позу боксера). Ты, смотри, шутки брось. На этой девушке я должен жениться. Бели бы не Таня, сейчас женился бы.
      Т а н я. А мне-то какое дело.
      Тогрул. То есть как, какое дело? Не могу я сразу на обеих жениться. Даже если бы ты меня не любила.
      Т а н я. Кто это тебя любит?
      Тогрул. Кто? Ты! Нечего стесняться и ревновать.
      Т а н я. Как бы не так, жди!
      Тогрул. Ну, а если не любишь, то почему не хочешь, чтобы я умер? Значит, любишь.
      Т а н я. Смотри, Тогрул, если ты еще раз скажешь так, я напишу в контрольную комиссию.
      Тогрул. Напиши. Ты сама разрушаешь семейную жизнь.
      Т а н я. О какой семье ты заладил?
      Тогрул. Как о какой? Вот скоро женюсь на тебе, к будет семья.
      Имамяр (за дверью). Да замолчи ты, пожалуйста. Стыдно тебе. (Входя). Человек должен иметь рассудок и сам понимать или слушать то, что говорят.
      Я ш а р. Что случилось, дядя?
      Имамяр. Да ничего, ребята там... Человек должен иметь рассудок.
      Тогрул. Ну, вставай, одевайся и пойдем. Нусрет говорил, что сейчас колхозники соберутся. Захвати бумаги свои.
      Имамяр. Крестьяне давно собрались на берегу.
      Т а н я. Мы будем ждать тебя у ворот. Скорее кончай.
      Тогрул. Пойду и я, одну ее не могу пустить.
      Тогрул и Таня уходят.
      Я ш а р. Кто это там кричал, дядя?
      Имамяр. Да ничего, у меня брат - сумасшедший, дьявол такой.
      Я ш а р. Что же он говорит?
      Имамяр. Да ничего. Человек должен сам понимать. Увидел, что девчонка приносит чай и стал возмущаться: "Убью, зарежу!" А я говорю ему - всякое время имеет свои законы: было время, когда жених собирал в платок несколько яблок и карабкался на забор на свидание с невестой. И вдруг выскакивал отец или брат невесты, поднимали тарарам, перестрелку. Времена теперь изменились, люди тоже. Женщины знают больше, чем мужчины. Не так ли, сынок?
      Я ш а р. Правильно вы говорите, дядя.
      Имамяр. Говорил я ему: он же не чужой, не проходимец какой-нибудь. Свой человек. Односельчанин. Всякое время имеет свои законы. Да, наконец, каждая девушка принадлежит какому-нибудь молодому человеку. Не так ли, сынок? Или я иначе понял?
      Я ш а р. Если он сердится, дядя, я могу перейти в другое место.
      Имамяр. Да не будь ребенком. Если ему не нравится, пускай сам переходит. Кто в глаз подует моему гостю, тому выцарапаю глаза.
      Голос Тогрула: "Готов, что ли, Яшар?"
      Я ш а р. Сейчас иду! Потом поговорим, дядя.
      Имамяр. Да, да, конечно. Ты не беспокойся, сынок, это все от непонимания. Дай, я понесу бумаги.
      Я ш а р. Нет, нет, я эти бумаги отделить от себя не могу. Все здесь. И расчеты и проекты, - все в этой папке. Четыре года над ними работал. Если их потеряю, все пропало. Ни я, никто другой не сумеет восстановить.
      Имамяр. Вот как? В таком случае ты их береги, сынок. А то, не дай бог, пропадут, будет неприятность. Пожалуйста.
      Выходят.Входит Я гу т.
      Ягут собирает стаканы и рассматривает пробирки Яшара. Затем, взяв тар,
      садится на тахту у окна и, глядя вслед уходящим, напевает чуть слышно:
      Мне говорят, что не верна
      Из всех красавиц ни одна.
      Так нет, любви не надо,
      Измучит без пощады.
      За тобою, милый друг,
      Я уйду в зеленый луг.
      Без тебя тоска всю ночь,
      Сон долой, улыбка прочь.
      КАРТИНА ТРЕТЬЯ
      Собрание крестьян на берегу реки. Болотистое место.
      Я ш а р (обращаясь к крестьянам). Каждый год в половодье река заливает поля, а затем снова течёт по руслу. Потому-то земля наша, плодородная, но болотистая, стала очагом малярии.
      Имамяр. Да, да, верно! Все у нас малярийные.
      Т о г р у л. Таня, ты записывай и реплики.
      Т а н я. Всех не уловишь. Ты мне самые важные отмечай.
      Я ш а р. Конечно, проведя оросительную сеть, можно уничтожить малярию и путем механизации сельского хозяйства с меньшей затратой труда добиться большего урожая, но...
      Г а с а н. Вот мы об этом и просим, потому-то...
      Амир-Кули. Постой, постой, Гасан, дай говорить человеку.
      Имамяр. Товарищ Гасан говорит дельно. Мы, колхозники, не против правильного орошения.
      Я ш а р. Но я говорю не об этом. И системой орошения и трактором мы можем воспользоваться только на участках, расположенных вокруг нашей деревни. А неподалеку от нас, от селения Алакенд, начинается лишенная растительности солончаковая равнина. Она простирается за сотни верст и остается неиспользованной.
      Имамяр. Да, есть равнина - без начала и конца.
      Амир-Кули. А может быть, Гасан об этом и хотел сказать?
      И с л а м (председатель). Тише, товарищи, дайте говорить.
      Я ш а р. Мы приехали с целью обработки этой солончаковой равнины.
      Н и я з. А на что пригоден солончак? Не будет на нем всходов.
      Имамяр. Да ты потерпи. Люди они ученые, не хуже тебя знают.
      Я ш а р. Хлопок вырастет, товарищи. Наша государственная лаборатория открыла химический состав, который устранит из почвы соль.
      Амир-Кули. Как, что? Солить будут?
      Н и я з. Да ты не суйся! Солить будут! Нет, еще замаринуют.
      Я ш а р. Постойте, товарищи, я вам все сейчас объясню. (Берет доску и пишет на ней углем формулы). Понятно, товарищи?
      Амир-Кули. Поняли: эти буквы означают плов с гусем.
      Я ш а р. Да не плов, а водород, значит, гидроген, поняли?
      Имамяр. Поняли, сынок, поняли.
      Т о г р у л. Гидроген означает водяной газ.
      Амир-Кули. А буква О чем будет?
      Имамяр. Да ты слушай, Амир-Кули. А еще жалуешься, что жена тебя бьет...
      Амир-Кули. Пускай только попробует еще, какой фонарь ей под глазом набью!..
      Шарабаны. Я тебе покажу фонарь. Кулак ты этакий!
      Амир-Кули. Да ты погоди, нам плов с гусем раздавать будут, понимаешь?
      Шарабаны. Чтоб ты подавился! Не ты ли еще вчера петуха съел?
      Амир-Кули. Фу, ты, дьявол. То петух, а это гусь, тебе говорят. Ну, ты смотри, только к котлу не подойди, варить не буду.
      И с л а м. Тише, товарищи, нельзя же так!
      Тогрул. Постой, Яшар, я им сейчас объясню. Знаете, товарищи, Яшар нашел такое лекарство; когда смешаешь его с солью, соль пропадает. Поняли?
      Голоса: "Поняли, поняли".
      Тогрул. Ну, теперь продолжай. Только не приводи этих формул. Без учебы им не понять, что такое гидроген.
      Я ш а р. Итак, при помощи лекарства можно уничтожить соль. На Алакенде надо построить электростанцию, воду в реке плотиной поднять, направить ее к машинам, а потом на орошение солончака. Таким образом Шордузан превратится в богатую хлопковую плантацию.
      Имамяр. Постой, сынок, постой. А когда реку обвалуют, плотину построят, то что же наши деревни без воды будут делать?
      Т ю р б е т. Что с нашими посевами, с нашими садами станет?
      Я ш а р. Мы ими должны пожертвовать. Здесь мы потеряем, примерно, сто гектаров, зато там выиграем десятки тысяч гектаров.
      Имамяр. А-а... так, значит...
      Мирза-Кули. Этого быть не может. Мы здесь трудились, организовали колхоз, а вы хотите отрезать воду и орошать ею солончаковую степь.
      С а л а м. Тогда уж лучше убить нас.
      Я ш а р. Другого выхода нет, товарищи.
      Имамяр. Скажи-ка, сынок, а нельзя ли орошать и здесь и там?
      Я ш а р. Мы над этим вопросом много думали. Ничего не выходит.
      Мирза-Кули. Не выходит - не делайте.
      Султан. А почему не делать? Твоя польза важнее или общая?
      Н и я з . Мы, крестьяне, до единого человека против такого дела пойдем.
      Гасан. Постойте, товарищи, тут получилось недоразумение. Следовательно, надо разъяснить...
      Амир-Кули. Да никаких там "следовательно"
      Тюрбет.. Чем лишать нас воды, лучше уж в гроб всех уложить.
      И с л а м. Товарищи, это очень рискованный план, сельсовет никогда на это не согласится. С а л а м. Слушайте, давайте сперва поймем,в чем дело. Предложение, может быть, хорошее. Люди ведь не сошли с ума, чтоб, здорово живешь, воду нам закрывать.
      Тюрбет. Да что там понимать! Сказали, колхоз - устроили его. Говорят, налог - платим. Только вода одна протекала свободно, и этого лишить хотят.
      Н и я з. Ни один из нас на такой план не согласится.
      А л и я р. Да они просто с ума сошли. Пойдемте, товарищи.
      Нусрет. Товарищи, мы получили указание - в этом деле помочь, но там не говорится о том, что воду от нас отведут. На это партия согласия не давала. Мы этого не допустим. Мы завтра же напишем партийному комитету.
      Я ш а р. Товарищи, вы здесь ничего не теряете: до сих пор работали здесь, сеяли пшеницу, а теперь будем сеять и хлопок.
      Мирза-Кули. Мы ни за что не покинем здесь костей наших предков и не переселимся на солончак.
      Aмир-Кули. Почему не можем? Как еще можем! С дним только условием: будем сеять хлопок, и баста! Никаким домашним хозяйством заниматься не будем! А ели жены драться будут, фонари под глаза понаставим.
      Шарабаны. Я тебе покажу фонарь! Товарищ Яшар, я первая пойду, а ему, кулаку, не верьте.
      Т о г р у л. Где, кто кулак? А ну-ка покажи его, а то без кулака скучно, не с кем будет борьбу вести.
      Мирза-Кули. Ваш план - все равно, что убить нас всех.
      Тюрбет. Если вы нас, крестьян, спрашиваете, - мы не согласны, а если иначе, то делайте, как хотите.
      Н и я з. Колхоз имеется и здесь, незачем понапрасну по солончакам бродить.
      Я ш а р. Товарищи...
      Г а с а н. Следовательно, крестьяне не согласны. Райком и сельсовет тоже не согласны. И никто не согласен, следовательно...
      Амир-Кули. Опять он про свое "следовательно". Мы, крестьяне, не согласны, и больше ничего.
      Тюрбет. Они просто издеваются над нами.
      Т о г р у л. Товарищи...
      Имамяр. Прости, сынок, я два слова... Что вы все галдите! Надо сперва понять дело, а потом говорить. Ведь люди не сошли с ума, чтоб нам воду сразу отрезать. Значит, думают о чем-то. Не так ли, сынок, или, может быть, я не понимаю?
      Т о г р у л. Так, так, дядя.
      Тюрбет. Лишают нас воды... Что там еще думать!
      Имамяр. Зато здесь теряют десять аршин, а там выигрывают десять тысяч аршин. Бросают рубль на лотерею и выигрывают десять тысяч. Нe так ли, сынок?
      Я ш а р. Правильно, правильно, дядя.
      Имамяр. Значит, правительство здесь ничего не теряет, так же, как и мы, крестьяне. Никто нас воды не лишает и голодом морить не будет. Нам говорят: "Колхоз работал здесь, а теперь будет работать там. Сеяли пшеницу, теперь сейте хлопок". Не так ли, сынок?
      Я ш а р. Так, так, дядя.
      Т о г р у л. Правильно!
      Г а с а н. Следовательно, никаких недоразумений.
      Имамяр. Только один вопрос. Предположим, ты сеял пшеницу и во дворе у тебя - деревья, черешня, яблоня. Ты сдавал правительству что следует, остальное ел или продавал. А хлопок ни есть, ни продавать на базаре не сумеешь. Надо все сдавать. Конечно, правительство тебе за это отпустит хлеб. Отпустит - будешь сыт, а если на один день опоздает вагон - будешь голодный.
      Тюрбет. Хлопкоробов мы видали: сдают хлопок, а сами голодают. Человек сам должен свой хлеб добывать.
      Имамяр. Ну, что же тут поделаешь. Теряешь двугривенный, зато страна выигрывает миллионы. Мы должны, конечно, все выдержать. Нам станет теперь тяжелее, но зато детям нашим будет хорошо. Ведь хлопок пойдет на наши фабрики. Годика два потерпим, а потом все уладится. Меньше поедим-больше сэкономим, нам беднякам, дело привычное. Плова не будет - будет похлебка.
      Амир-Кули, Как это так? А кто гуся есть будет? Опять вы?
      И с л а м. Не шумите, товарищи.
      Имамяр. Человек не только о брюхе своем думать должен. То, что на общую пользу, - важнее. Не так ли, сынок?
      Я ш ар. Так, так, дядя. (Аплодирует ему). Я вижу, что крестьянин-колхозник лучше понимает положение, чем секретарь райкома.
      Нусрет. Будьте осторожны, товарищи. Мы не можем согласиться на проект, лишающий деревню воды. Никакая партийная организация вам на это согласия не даст.
      И с л а м. Мы не можем, оставив наличные, бежать за кредитом.
      Нусрет. И то неизвестно, будет или нет.
      Имамяр. Почему вы сердитесь, товарищи? По-моему, польза всей страны важнее личной пользы. Хотите, занесите мое мнение в протокол. Пусть делают со мной, что хотят. Я вижу, что здесь общая польза... Вот и все! Не так ли, сынок?
      Тогрул. Так, дядя, так, правильно!
      Гасан. Товарищи, мы знаем, что Имамяр - активный колхозник, следовательно, защищает интересы общие. Однако, чтобы избежать недоразумения, оговорюсь, что и райком и сельсовет не против этого, но вместе с тем нельзя лишать наши деревни воды, следовательно...
      И с л а м. Я никаких твоих "следовательно" не знаю, Дело это не годится, и все!
      С а м а т. Раз это на пользу нашей стране, как можешь ты не соглашаться!
      Мирза-Кули. Да ты молчи там, какая тут польза. Если тебя лишат воды, на что ты сам будешь пригоден?
      А мир-Кули. А на что нам вода? Хлопок будет орошаться, а для теста воду жена принесет.
      Шарабаны. Я тебе принесу... Товарищ Нусрет, вот он - кулак настоящий, избивает меня.
      Амир-Кули. Неправда! Товарищ Нусрет, скажи-ка, пожалуйста, по закону жена имеет право избивать мужа? Она еще мне тулуп изорвала. За это я ей отплачу.
      Шарабаны. Отплатишь...
      Н у с р е т. Товарищи, слушайте! Мы без указания партийного комитета такое дело решать не можем: слишком большая тут ответственность. Партком же этого не допустит.
      И c л а м. Мы из нашей деревни не выделим для работы ни одного человека, не допустим отводить русло реки.
      Т ю р б е т. Пойдем, они с ума сошли...
      Т о г р у л. Товарищи!
      Н у с р е т. Нечего рассуждать, товарищи. Мы не можем решать такое ответственное дело.
      Я ш а р. Это - оппортунизм с вашей стороны.
      Н у с р е т. Думайте над своими словами, товарищ. Я несу ответственность, и меня моему делу учить нечего.
      И м а м я р. Мы, единоличники и колхозники, все согласны на это дело.
      И с л а м. Сельсовет не согласен!
      Амир-Кули. Если я бедняк, то я согласен. Мне все равно, сеять пшеницу или хлопок, лишь бы есть было что... но к кухне близко не подойду.
      Шарабаны. Я тебе покажу кухню.
      Голоса: "Никто не согласен. Мы не согласны!"
      Нусрет. Обсуждение закончено. Поговорим в парткоме, а там видно будет...
      Г а с а н. Следовательно, вопрос отклоняется. (Пишет).
      Ислам. Собрание закрыто. Мы, товарищи, из нашей деревни ни одного рабочего и ничего прочего не дадим и воду отводить не допустим!
      Нусрет (Яшару). Я вас за слово "оппортунист" привлеку к ответственности. Я выступал от партии.
      Я ш а р. Я не партии говорю, а вам.
      Нусрет. Хорошо, посмотрим.
      Нусрет уходит.
      Тогрул. Ну, что же получилось? Посидели, поговорили и ушли.
      Т а н я. Вопрос надо передать парткому.
      Я ш а р. Ты напиши, Таня, завтра пошлем.
      Имамяр. Все это от непонимания, сынок. Что с того, что он партийный? Понятие его такое.
      Я ш а р. Спасибо, дядя! Вы усвоили вопрос лучше всех, всесторонне.
      Тогрул. Вот вас нужно было проводить председателем сельсовета.
      Т а н я. Конечно, а то предсельсовета кроме, как о себе, ни о чем не думает.
      Имамяр. Да если бы я был председателем сельсовета, такой ясный вопрос на обсуждение даже не ставил бы.
      Т а н я. Я все мнения записала. Отправлю в партком.
      Имамяр. Отправьте. Я своих слов не боюсь. Я говорю, как думаю. Если ошибусь, скажут мне, что не понял, ну и замолчу.
      Я ш а р. От усталости я еле двигаюсь.
      Т а н я. И я устала.
      Тогрул. Ну, идемте. Раз ничего не вышло, чего же ждать.
      Имамяр. Идите, идите, отдохните. (Яшару), Ты и днем не отдыхал. Ягут! Куда она пропала, здесь ведь была... да вот она. Возьми, детка, проводи его, пусть отдохнет немного.
      Все уходят. На сцене остаются Имамяр, Мирза-Кули и Тюрбет.
      Тюрбет, Ну как, Имамяр, вопрос этот считать отпавшим?
      Имамяр. Какой там... С ума сошли? Если бы им партия не велела, они не осмелились бы на такое дело. Этот вопрос все равно пройдет.
      Мирза-Кули. А ты-то чего так старался?
      Имамяр. Я говорил то, что думал. Я все сказал. Зачем не стараться, если правительство мне желает добра. Работаю в колхозе. Не здесь, так там посею.
      Тюрбет. На что нам хлопок? Соберешь - и сдавай правительству!
      Мирза-Кули. А то, что Сулейман для тебя на стороне сеет.
      Имамяр. Ну, и для тебя сеют. И для него. Не я же один. Если у тебя нет сада, деревьев, мне-то что? Я все равно как-нибудь проживу. Горе вот тем, кто не может без них...
      Тюрбет. Ну, ты проживешь, а что другим от этого? Как же быть с нашими садами, посевами?
      Имамяр. Иные сами знают свое дело. Надо терпеть или же срывать план. Все равно умрешь, рано или поздно. Но я на такое дело не соглашусь.
      Тюрбет. Чем сеять хлопок и отдавать его правительству, уж лучше ложиться в гроб.
      Мирза-Кули. Тот, кто делает, не спрашивает. И если делать что-либо, то надо начать с этого Яшара. Смыть его, а без него другие ни на что не способны. Но на это я не соглашусь. Можно было бы сделать так: обвинить его в чем-нибудь и удалить от работы, или чтоб он сам ушел...
      Тюрбет. Но как, каким путем?
      Имамяр. Кто захочет, - и пути найдет. Лишь бы не думать дурного, а если и задумать, то путь найдется. Вот кстати вопрос о нашей Ягут... Но какое мне дело до всего этого? Я правительству дурного не желаю.
      Тюрбет. Ты не думаешь о наших садах, о наших посевах! Без воды все погибнет.
      Мирза-Кули. Имамяр, ты найди какой-нибудь исход.
      Имамяр. Нет, нет, дорогие, меня в такое дело не впутывайте. Я не сумею этого и не хочу. Мне-то что. Если кто задумает что-либо дурное, - не должен бояться. Ломать - так ломать, убивать - так убивать.
      Тюрбет. Чего там бояться! Умирать, так умирать. Надо разрушить этот план, больше ничего. Что скажешь?
      Имамяр. Не знаю, ей-богу, что и сказать. Думайте сами. Я их оставить не могу, и вас жалею. Думаю, когда отнимут у вас дом, имущество, вы сами-то на что нужны будете?
      Тюрбет. Ну, как знаешь, не хочешь - дело твое. А я сделаю. Посмотрим, они или мы!
      КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
      На берегу реки-недостроенная электростанция. Строительный участок завален материалом. В отдалении слышно пение. Доносятся голоса рабочих. Видна работа подъемного крана. Голоса рабочих: "Раз! Два!.. Раз! Два!..
      Подай камень. Поддержи столб. Подай пилу. Вливай цемент. Раз! Два!..".
      Входят Имамяр и Тюрбет.
      Имамяр. Кто это гнилыми столбами мост укрепил?
      Тюрбет. Ты сам их наметил, а мы подпилили и подставили. Чуть пошатнулся - весь мост и провалится. Уж не будет в живых тот, кто под ним останется.
      Имамяр. Я туда хорошие столбы метил. Гнилые можно было в другом месте использовать. А что, если мост, действительно провалится?
      Тюрбет. Я думал, что сам ты так хочешь.
      Имамяр. Да что, я с ума сошел, что ли? Доведете вы меня до беды. Ну, я пойду домой, а ты побудь там.
      Расходятся в разные стороны. Голоса: "Раз! Два!.. Оп-ля..." Входит Т о
      г р у л.
      Тогрул. Яшар, Яшар! Где же они, черт побери!
      Я ш а р (выходит из сторожевой будки, с циркулем, в руках). Кого ищешь, Тогрул?
      Тогрул. Ищу какого-нибудь классового врага.
      Я ш а р. На что тебе классовый враг?
      Тогрул. Хочу борьбу повести.
      Я ш а р. Что за необходимость?
      Тогрул. А как же? Побывать в деревне и не развернуть борьбу с классовым врагом? Что за работа тогда...
      Яшар. Что ты дурака валяешь. Здесь колхозная деревня, район сплошной коллективизации, какой там кулак еще...
      Тогрул. А ведь газеты каждый день о классовом враге, о кулаке и тому подобном пишут. И даже рисуют их вот с такими зубами и с такими выпученными глазами. Мне кажется, что в этой деревне, как назло, ни одного такого нет. У всех зубы маленькие, в особенности у нашей Ягут. Ах, какие прекрасные зубки! Прямо как жемчужины, нанизанные в ряд.
      Я ш а р. Э-э. (Принимая позу боксера). Смотри!