Шеф Гестапо Генрих Мюллер (Дневники)

      Холодно, очень ясно и ветрено. Вышел на приятную прогулку по улицам Джорджтауна. Дома из красного кирпича построены как голландские домики, очень узкие и почти нависают над улицей. Интересно сравнить эти здания с негритянскими трущобами в других частях города. В Германии никогда бы не позволили создавать такие отвратительные районы для проживания людей, но здесь демократия, как мне постоянно повторяют, и люди могут жить практически как захотят.
      [...]
      4 февраля
      Наш старый приятель товарищ Иосиф отказывается приехать на встречу с Трумэном в Соединенные Штаты, ему, видишь ли, доктора это запретили! Да кто же осмелится говорить Сталину, как ему поступить? Думаю, что вместо этого он хотел бы встретиться с Трумэном в Чехословакии. Две причины - первая: Сталин не рискует покинуть Россию, боясь переворота; и вторая: он ненавидит Трумэна за постоянное противодействие его экспансионистским планам и готовит на него покушение в подчиненной ему стране. А свалят, возможно, на попов или на того же Бенеша. Я изложил свои соображения по поводу полезности такой встречи, но мне сказали, что Трумэн презирает Сталина, считает его сумасшедшим убийцей, и никуда не поедет.
      Погода стоит ясная и холодная. Посмотрим, что вырастет в саду по весне, может, удастся что-нибудь с ним сделать. Мне бы пригласить сюда Папу Римского, пусть бы поработал в этом саду, только вряд ли это получится. Мою семью [в Германии] снова беспокоят союзники, но все же надеюсь, все обойдется. Союзники не там меня ищут. Неужели эти идиоты думают, что я могу прятаться в чулане или ходить по дому в парике и накладной бороде?
      После войны семья Мюллера в Пазинге под Мюнхеном испытывала материальную стесненность и подвергалась остракизму из-за работы Мюллера в гестапо. Отец Мюллера, Алоиз, не достиг в жизни больших успехов и сменил множество занятий: был полисменом, церковным реставратором, профессиональным садовником. Но ему ничего не удавалось, и в конце концов все его амбиции оказались связаны с высоким положением, которого достиг сын. [Комментарий Г.Д.]
      10 февраля
      Работа с бумагами, бесконечная работа с бумагами. Сегодня мне дали охотничью собаку в качестве охраны. Кобель, примерно годовалый, черный с подпалинами, очень умный. В документе записано его какое-то безумно длинное имя, но я буду звать его просто Максл. Моя жена терпеть не могла собак, а мне они нравятся; думаю, мы с этим псом отлично уживемся. Отлично выучен, совсем как та любимая сучка Гитлера. Шопенгауэр был прав касательно людей и собак. Герта все продолжает набивать себе брюхо, словно сарделька, и повар жалуется, что она то и дело проникает на кухню, вне графика и нарушает весь распорядок подачи пищи. Я уже говорил с Г. [Гувером] об этой проблеме в вопросах питания, и видимо, придется избавиться от неё [секретарши], если она не прекратит есть. Мне не нравится, когда люди игнорируют мои замечания, а в её случае дело вовсе не в физическом чувстве голода. Кроме того, я не люблю полных женщин, а она движется именно к этому.
      Приехала Ирмгард, она совсем не в восторге от моей домашней обстановки, но я заверил её, что скоро все изменится.
      Некоторые мои впечатления от встречи с президентом, которая наконец состоялась. Я не был знаком с Рузвельтом, но этот [президент], должно быть, несет перемены к лучшему. Очень подвижный человек, дружелюбный, но твердый. Не очень хорошо разбирается в европейской политике и очень подозрительно относится к военным. Он прекрасно знает тонкости внутренней политики, несколько лет проработал в законодательных органах. Думаю, в целом он честный человек, и понятно, почему Сталин испытывает к нему такое отвращение. Трумэн сразу переходит к сути дела, без всей этой дипломатической чепухи. Как мне казалось, по поводу проблемы коммунистов он имеет двойственное мнение, он слегка напуган размахом всего дела и хотел бы как-нибудь отодвинуть его от себя подальше. Мы говорили о Даггане, Т. не считает его коммунистом и несколько раз повторил "бедняга". Спрашивал меня, что я думаю о Гитлере и так далее. Умные вопросы. Он в душе остался фермером из маленького городка, и американский интеллектуальный истеблишмент его очень раздражает. Они [интеллектуалы], конечно, ненавидят его, потому что им нравился Рузвельт и его методы. Трумэн сказал, что Рузвельт собирался избавиться от него, потому что на него давили... и что Р. [Рузвельт] хотел на его место [то есть на место вице-президента] этого психопата Уоллейса, но не смог его заполучить. "В отместку" Р. никогда ни о чем не рассказывал Трумэну и полностью игнорировал его! И это в то время, когда Р. уже знал, что умирает! Т. сказал также, что Рузвельт "не мог выговорить правду, даже чтобы спасти свою душу". Этому я могу поверить. Он также сказал мне, что Белый дом напоминал свинарник, когда он туда въехал, и что миссис Рузвельт и их семья жили, "как оборванцы".
      Миссис Р. приводила своих подруг в дом, когда там был президент, но запрещала ему приводить туда его подруг. Трумэн говорил, что тамошняя стряпня [в Белом доме] могла бы служить орудием уголовного наказания и президентских званых обедов все боялись как чумы.
      Еще одна историческая заметка: когда Р. умер, его старый друг (который, как я знаю, его ненавидел) Черчилль отказался присутствовать на похоронах. Я сказал Т., что Ч. был пьянствующим жирным развратником, и президент от души рассмеялся. Он слышал, что я играю на фортепиано, и предложил мне как-нибудь прийти к нему в гости, где мы сможем поиграть в четыре руки! Господи Боже, мне нужно будет перед таким делом подкрепить себя стаканом шнапса. Мне говорили, что его некрасивая дочь считает себя прекрасной певицей, но голос её звучит, как вопль кошки, попавшей под грузовик. Без такого вечерочка я уж наверняка обойдусь.
      Из Нью-Йорка прибыли настенные ковры и прочее, в выходные я велю их развешать. Они добавятся к тем гобеленам, что уже висят в передней. Венский музей, наверно, до сих пор их ищет. Если бы в свое время Пайнер успел бы закончить свои творения, эти гобелены вернулись бы в Вену и у меня на стенах теперь была бы пустота.
      На следующей неделе жду некоторых своих сотрудников на обед. Кто-то сказал мне, что меня тут считают обладателем "чудесного винного погреба", но исходит это мнение именно от того, кто был на новогодней вечеринке и надрался до чертиков! (Тот самый генерал, который наблевал у буфета.) Предполагается, что у меня состоится обед с Визнером, но я буду оттягивать его так долго, как только смогу. Не выношу его; он слишком много пьет, ведет себя крайне вызывающе без всяких видимых причин и кажется мне больше чем наполовину сумасшедшим. Я упомянул президенту о своем отношении к нему, но президент не обладает достаточными возможностями как-то подействовать на таких говнюков, как Паш и Визнер.
      Гобелены, упомянутые здесь, были позаимствованы Гитлером из венского Кунстисторише Музеум для того, чтобы ими вдохновлялся Вернер Пайнер, немецкий художник, в то время работавший над собственной серией гобеленов с изображением сцен из германской военной истории. Эта серия так и не была закончена, а старинные гобелены исчезли в конце войны. [Комментарий Г.Д.]
      14 февраля
      Мне следовало бы посвятить больше времени этим личным записям, но объем работы, который я себе задал, делает это затруднительным. По понятным причинам, я не могу дать их переписывать моей секретарше. Похоже, я уже нашел для неё работу в Казначействе. Она ненавидит Максла, который сейчас спит в моей комнате, а он в ответ злится на нее. Собаки всегда тонко чувствуют подобные вещи. Герта вполне доступна, но с ней трудно. На прошлой неделе она заявила, что либо здесь не будет собаки, либо её. Она уедет на следующей неделе, её место займет Ирмгард. Если я стану соблюдать осторожность в своих записях, то можно будет дать И. [Ирмгард] переписывать их.
      Интересная ситуация сложилась с Агнес Смедли, агенткой коммунистов, и другой товаркой, Анной Стронг. Майзингер выявил цепочку [агентуры] Зорге в Японии во время войны, туда входила и Смедли. Совсем недавно Макартур выпустил несколько секретных материалов по этой цепочке, и теперь Смедли угрожает подать в суд! Похоже, это обычная тактика коммунистов. Прежде всего все отрицать, а потом привлекать к суду всякого, кто хотя бы намекнет на то, что они были агентами. Это действует на нерешительных людей и заставляет их отступить, но эта тактика стала слишком очевидной, и теперь надо отыскать такие же официальные средства борьбы с нею. А теперь кое-что поинтереснее.
      Наконец-то встретился с полковником Гувером! Он не стал бы сюда приезжать, так что мы встретились на нейтральной территории. Он настаивал на том, чтобы явиться с тремя своими людьми, а я в ответ пришел с шестью! А в результате мы с ним уединились и провели прелюбопытную беседу. Он зол оттого, что не до конца понимает, кто я такой, и все время намекает на то, что имеет "определенную информацию" обо мне. У меня тоже есть существенная информация о нем, но раз мне надо с ним работать, я держал язык за зубами. Меня хорошо подготовили, и я представил себя крайне лояльным Америке и восторгался его деятельностью, как в прошлом, так и сейчас. Он очень строго придерживается дисциплины и выглядит компетентным, но принадлежит к тому сорту людей, которые либо склоняются к диктаторству, либо становятся угодливыми прислужниками. В моем случае он все крутил вокруг да около, пытаясь выяснить, не стану ли я его соперником. Я сумел убедить его, что это не так. Хотя он занимает тот же чин в Америке, который я занимал в Германии. Мне бы подошла его работа, но ведь он провел на своем посту годы, так что игра не стоит свеч.
      Мы с ним осторожно пикировались около двух часов, но это не принесло пользы ни одному из нас, так что, думаю, мы сработаемся. Ему можно уступать, но только не из глупости или слабости. Он сможет использовать и то, и другое. Он знает, что Трумэн не любит его, и я его очень обрадовал, когда сказал, что расточал похвалы в его адрес перед президентом, и надеюсь, что он достигнет такого же признания со стороны нового лидера страны, которое имел со стороны бывшего. Должен сказать, что он [Гувер] и Рузвельта не любил, потому что рассказал мне с десяток совершенно ужасных анекдотов про него.
      Да уж, лучше быть живым псом, чем дохлым львом.
      Я приглашу Гувера на ужин в ближайшие дни. Не знаю, педераст он или нет; подозреваю, что все-таки нет. Мне сказали, что он живет с матерью и очень чист в помыслах и поступках. Возможно, он просто асексуален, что оставляет ему больше энергии для руководства. Он сделал сальное замечание в адрес моей секретарши, и я с невинным видом ответил, что готов послать её на работу к нему, если он пожелает. Я не стал перечислять всех её достоинств, поскольку он состроил очень кислую рожу. Она могла бы и растолстеть, а ему было бы нипочем. Задача в том, чтобы привлечь Гувера к сотрудничеству и получить доступ к его материалам. Президент сказал мне, что мог бы отдать прямое распоряжение, но я предпочитаю, чтобы это случилось добровольно. Я вижу несколько путей, как можно добиться этого по-дружески, и буду следовать этой линии поведения. Посмотрим, что получится.
      Вопрос вот в чем: как далеко мы собираемся зайти? Гувер говорит, что люди в Госдепартаменте здорово разбавлены "красными", и цитирует при этом Гарри Декстера Уайта. Я очень обрадовал Гувера, рассказав ему все известное мне о Уайте, который был коммунистом, русским по рождению. Я сказал также, что смерть Уайта от сердечного приступа была крайне несвоевременной, иначе мы могли бы вытянуть у него больше информации о "красных" в Госдепартаменте. Я сделал осторожные замечания насчет этих сердечных приступов и о том, как легко их можно устроить, и он проявил к этому огромный интерес! Позже я ему кое-что ещё подкину.
      Как многие чиновники здесь, Гувер настоящий антисемит и часто повторяет, как много из выявленных предателей были евреями. Он заявил, что все коммунисты - евреи, но мне в Германии так не казалось. В этом вопросе Гувер так же груб, как и Визнер, который хорошо бы подошел в Германии. Я не позволил бы таким типам, как В. [Визнер] проникнуть в гестапо, но Шелленберг мог бы его использовать. Я никогда не позволял своим людям пить так, как пьет Визнер. Одно предупреждение - и до свиданья!
      Гарри Декстер Уайт родился в США, но его родители были из России. Он был помощником Главного казначея США Генри Моргентау и стал главным сочинителем "Плана Моргентау", согласно которому население и промышленность Германии расчленялись на ряд мелких государств. Этот план был поддержан Рузвельтом. С приходом Трумэна план был положен под сукно, а впоследствии Уайт был разоблачен как советский агент. После предъявления ему обвинения он скончался от сердечного приступа. Это все произошло до приезда Мюллера в США.
      Фрэнк Визнер, глава отдела тайных операций ЦРУ, был известен своим неумеренным пьянством. [Комментарий Г.Д.]
      23 февраля
      Разговоры о германских нервно-паралитических газах, которые в газетах называют "лучами смерти". Это либо табин, либо зарин, либо зоман, кто знает? Американский офицер заявил, что где-то в пещере найдены и уничтожены тонны этого газа.
      На самом деле надо было сказать, что все газы были запечатаны в артиллерийские снаряды и затоплены в Балтийском море. Какие идиоты! Ведь в конечном счете любая оболочка разъедается морской водой, и тогда все население Балтики может быть отравлено. Но поскольку товарищ Иосиф уже истребил большинство прибалтов, а других депортировал в Сибирь, то потери от германских газов будут не так уж значительны. Я сказал Гуверу, что хороший коммунист - это мертвый коммунист. Он мне ответил, что в Америке говорят так: хороший негр - это мертвый негр. То же самое я слышал в отношении индейцев и немцев.
      ЦРУ отправило быстроходные катера на Балтику, там высаживаются агенты. Там и на Украине высока активность антирусских партизан. Визнер должен быть счастлив. Какое я получаю наслаждение, читая рапорты обо всем этом! Живя в самом сердце страны моих бывших противников и читая их самые сокровенные секреты! Кто бы мог подумать об этом в апреле 1945 года, когда весь Берлин лежал в руинах и Германия была мертва?
      Анну Стронг, писательницу, обожающую Сталина и его систему, вышвырнули из России. Никто не знает причины, но она наверняка взбесила Красного Бога. Странно, почему он не приказал забить ей в голову альпеншток [имеется в виду способ "заказного" убийства Троцкого по приказу Сталина]. Сейчас она вернется сюда и, возможно, будет привлечена к судебному следствию, хотя она уже поражена старческим маразмом и вряд ли с ней захотят связываться.
      У нас были те же проблемы, хотя и с другими обстоятельствами, в деле Герштейна. Был человек, совершенно сумасшедший, который ходил и рассказывал о десятках тысячах отравленных евреев в день. Гиммлер хотел было приказать убить его, но мы решили поместить его в психиатрическую лечебницу, куда ему и следовало отправиться. А сейчас мы читаем книги, написанные псевдоисториками, которые одним глазком просмотрели поддельные материалы Г. [Герштейна] и пишут о нем как о новом "христианском герое" некоего большого, мистического и, главное, не существовавшего сопротивления. А я удивляюсь: что же не говорить о фабриках, которые выпускали тонны мыла, сделанного из мертвых евреев? Или насчет абажуров [из человеческой кожи]? Думаю, войны дают начало таким потокам канализации, которые исходят из самой сути человеческой природы и объединяют нас с обезьянами.
      Скорее всего, у этой Стронг вскоре случится сердечный приступ. Хотя, тут людей пачками вышвыривают из окон, что говорит о недостатке профессионального совершенства, не говоря уже об отсутствии всякого беспокойства о людях, проходящих внизу под окнами.
      5 марта
      Вчера мне сообщили, что некий шумный арест может быть проведен в отношении работника Департамента юстиции и крупного советского дипломата. Сегодня это произошло. Это мисс Коплон из Департамента юстиции и В.Губичев, их схватили агенты ФБР в Нью-Йорке. У женщины, у которой был роман с русским, были при себе компрометирующие документы. Кроме того, вчера судья Медина решил, что дело против одиннадцати коммунистов может продолжаться. Я дважды встречался с Мединой, и если не считать того, что он выглядит как французский официант, он кажется человеком большой выдержки. Он не позволил адвокатам противоположной стороны истрепать себя. Адвокаты коммунистов заявляют, что жюри присяжных наполнены проправительственными людьми, а негров и евреев в жюри [присяжных] не допускают, заодно с женщинами, другими коммунистами, подростками, проститутками и обезьянами из зоопарка. Думаю, адвокаты [коммунистов] считают, что жюри, составленное из таких существ, будет питать симпатию к их обвиняемым и выпустит их на свободу.
      6 марта
      Долгий разговор с Артуром сегодня об одном из моих "начальников". Интересный материал, хотя большую часть этих сведений я имел ещё в прежние времена.
      Меня предупредили, чтобы я ни под каким видом не давал знать о наличии в моих бумагах материалов антибританской направленности, а также никогда не делал антибританских замечаний Даллесу, Визнеру или Энглтону. А я имею данные, что все эти люди оплачиваются британской разведкой, и они готовы сообщать британцам все, что может тем пригодиться, независимо от того, наносят они вред собственной стране или нет. Для британцев Германии уже как бы не существует, и они усиленно ловят рыбку в мутных водах взбаламученного Вашингтона, а не Берлина. Конечно, они не хотят развала своей империи и надеются, что эта страна поможет им в этом. Этого никогда не случится. Т. [Трумэн] сказал, что Рузвельт был антиколониалистом, да и он сам не позволит Британии управлять ничем большим, чем пруд с гусями.
      Братья Даллесы были англофилами с детства. Их дядя Лансинг работал при президенте Вильсоне госсекретарем. А мы знали его как человека, оплачиваемого британцами с целью того, чтобы он втянул Америку в войну на их стороне. Племянники оказались под влиянием дяди и тоже не имели никаких проблем с получением взяток... Здесь быть пробритански настроенным означает принадлежность к "высшему обществу", и среди американской "аристократии" можно найти массу приверженцев Британии. Они даже берут уроки речи, чтобы разговаривать как англичане! Я слышал, как Даллес говорил о после Кеннеди, которого он подозревал в сотрудничестве с немцами (потому что англичане его ненавидели), что "все ирландцы не что иное, как черти в тихом омуте". Я попросил объяснить это мне подробнее, и Артур, который по происхождению ирландец, счел это забавным! У ирландцев есть чувство юмора. Нужно учесть ещё и тот террор, который британцы развязали у них после событий 1916 года.
      Сомнительно, чтобы Англия могла возбудить ещё одну большую войну и заставить американцев ещё раз таскать для неё каштаны из огня, зато большую опасность в этом смысле представляют собой Советы. Мы в Германии прекрасно знали, что Сталин имел многих важных агентов в Англии, и именно в сфере разведки. Я уверен, что и сейчас большинство из них на месте. Гувер думает так же и, подобно мне, не доверяет никому из них [британцев].
      [...]
      Но если я стану высказывать свои взгляды на британцев, это обрушит все мои возможности нормальной работы.
      Вот где проблема. Конечно, нельзя позволить этим людям что-то обнаружить, а с другой стороны, разве президент не должен знать о предательстве среди своих людей? Я знаю, что Т. [Трумэн] не доверяет ЦРУ и британцам. [...] Британцы ненавидят евреев и ирландцев, но именно ими полна была администрация Рузвельта в свое время, и до сих пор эти люди на своих местах. Британское правительство тоже до сих пор наполнено множеством коммунистически настроенных людей, и, учитывая отношения британцев с Соединенными Штатами, они для нас очень опасны.
      Если мы решили крепко взяться за советских агентов, как это провозгласил Т. [Трумэн], то англичане не должны получить ни малейшей информации о наших расследованиях, иначе все пойдет прямиком в Москву и вся работа будет испорчена за короткое время.
      Товарищ Сталин должен был бы попробовать восстановить репутацию своих агентов. Иначе он окажется в том же месте, где начал. Это очень чувствительный момент, и он требует большой осторожности. У меня такое случалось. Когда я начал работать в гестапо, моими злейшими врагами были просоветски настроенные люди в Министерстве иностранных дел и в армии.
      Но мы все-таки вычистили этот нужник, хотя для этого потребовалось подложить Гитлеру бомбу... Некоторые [из агентов] могли все-таки выжить, но мы постарались как могли и даже больше возможного. А потом в Берне Даллес был окружен целым выводком таких людишек. Какой же он в конце концов оказался самовлюбленный засранец! Я очень быстро начинаю приобретать в отношении американских аристократов то же мнение, каким всегда обладал в отношение наших "фонов" и Scheisshaufens [куски дерьма (нем.)]. Но немецкие аристократы хотя бы могли проследить свое происхождение от каких-то более значительных предков, нежели опупевшие религиозные фанатики, которые сжигали своих соседей живьем, или лондонские уголовники, вывезенные подальше за ненадобностью. Не очень большая, но все-таки разница.
      7 марта
      С утра был на мессе, а потом днем был разговор о предстоящих судебных слушаниях насчет коммунистов. Это необходимо провести до арестов и до начала всяких преследований. Ирмгард удалось подружиться с Макслом, и она иногда берет его на прогулку, когда я слишком занят. Я стараюсь выгуливать его сам, но не всегда время позволяет. И. [Ирмгард] старается изо всех сил, особенно после того, как я просветил её насчет причин отъезда её предшественницы. Мои счета за еду теперь стали поменьше и вполне "гармоничны". [...]
      8 марта
      На судебных слушаниях первым выступал Никсон. Это будет большим поражением для коммунистов и наверняка поднимет большой шум. Никсон сказал, что дело Коплон, особенно поскольку там замешан советский агент, должно заставить людей Рузвельта вести себя тихо. Надо ковать железо, пока горячо, как не устает повторять мой Артур. Я предложил применять смертную казнь к тем, кто схвачен [с поличным] за шпионаж, но мне объяснили, что здесь хотя и существует такая мера наказания, но применяется редко. Однако несколько примеров могут быть показательными для других.
      Судебная процедура, о которой упоминает Мюллер, состояла из двух запросов, представленных в Конгресс, по поводу Джудит Коплон, служащей Департамента юстиции, которая передавала секретные сведения Валентину Губичеву, советскому агенту. Конгрессмен от штата Калифорния Ричард Никсон (будущий президент США) внес законодательный билль, согласно которому все коммунисты и их организации должны были в обязательном порядке регистрироваться правительством США. Уклонение от выполнения этого закона каралось 10 000 долларов штрафа или 10 годами тюремного заключения. Кроме этого, коммунистам отказывали в выдаче выездных паспортов, им также запрещалось работать в государственных гражданских службах США. Такие ограничения не могли быть приняты в эпоху Рузвельта и стали возможны лишь с приходом в Белый дом Трумэна. [Комментарий Г.Д.]
      10 марта
      Суд над лидерами коммунистов начался в Нью-Йорке в понедельник. Он обещает перерасти в затяжной процесс. Нужно просто изолировать этих людей от общества и заново научить жизни в трудовом лагере. Пусть для разнообразия займутся честной работой. [...]
      Предполагается, что я подготовлю обзор по проникновению коммунистов в американское правительство и передам моему религиозному другу, который собирается предоставить этот обзор сенатору Маккарти. Он считает сенатора более ценным, чем Никсона, поскольку последний не склонен к крайностям. Из того, что я слышал о сенаторе, вытекает, что мне нет особого резона встречаться с ним, разве что ради того, чтобы он поддержал Пайпера. Мой сын служил у него в подразделении, и я на всякий случай хочу заручиться какой-то связью с сенатором. Но меня предупредили, что эта связь не должна быть слишком близкой. Мы могли бы встретиться где-то в Джорджтаунском университете в выходные.
      Сюда [ко мне в дом] ему приходить не надо.
      Т. [Трумэн] перевел в Госдепартамент большинство известных и активных советских агентов, которых Рузвельт пропустил в ныне распущенный OSS. Теперь их можно оттуда уволить. Это имеет смысл, раз этот департамент наполнен изменниками и левыми "цыплятами". Надо запустить в этот курятник лису и посмотреть, что получится.
      Джозеф Маккарти, который находился на острие антикоммунистического движения в Америке, не был склонен к дипломатическим маневрам.
      Полковник Пайпер из 1-й бронетанковой дивизии СС "Ляйбштандарте СС Адольф Гитлер" известен следующим. В конце 1944 года в ходе битвы при Арденнах люди из его подразделения выдвигались против американцев, но неожиданно столкнулись с массой невооруженных американских военнопленных, освободившихся из лагеря. По ним был открыт огонь, и огромное количество их погибло, некоторые во время бегства. Сын Мюллера служил в этом полку, но уже после битвы при Арденнах, когда подразделение было переброшено в Венгрию. Сенатор Маккарти выступил в защиту подсудимого Пайпера, вызвав тем самым ярость либералов. Сенатор был известен своим пьянством и необузданным нравом. Возможно, этим объясняется нежелание Мюллера принимать сенатора в своем доме. [Комментарий Г.Д.]
      15 марта
      Советский агент Г. [Губичев] отказался от услуг адвоката, суд над ним начнется в течение месяца. Ему отказали в дипломатическом иммунитете, поскольку он работал не в советском посольстве, а в ООН. Коплон с ним спала и, видимо, ничего не отрицает. Русские больше всех в мире используют секс для привлечения возможных агентов. Люди часто чувствуют себя одиноко, их жизнь пуста, и над своими гениталиями они не имеют полной власти.
      Часть моей программы по превращению в настоящего американца состояла в чтении книг по истории моей новой страны.
      Президент Линкольн, освободивший рабов, однажды высказался насчет обычных людей, но это высказывание я могу повторить на основе собственного опыта: Бог, должно быть, очень любит глупцов, раз сотворил их в таком количестве.
      Мы в свое время открыли в Берлине два борделя для устройства ловушек дипломатам, и это средство прекрасно действовало с обоими полами. Один из моих бывших шефов любил слушать записи подслушивания, но я - нет. Я не из тех, кто любит наблюдать на улице за случкой собак, и ничего не знаю о мотивах тех, кому это нравится. Все они, жертвы и палачи, уже остались в прошлом, и я привыкаю к своему новому статусу без малейших сожалений.
      Энглтон продолжил рассказ о попытке свержения Рузвельта в 1934 году. Сам Энглтон в этом не участвовал, и я не знаю, верить ему или нет. Мне надо будет передать это Гуверу на днях, чтобы понять, что он знает об этом.
      Как мне было сказано, американские бизнесмены и особенно банкиры были просто в ужасе от полной невежественности Рузвельта в финансах, когда в начале 30-х годов он пытался преодолеть экономический коллапс. Он не был особенно интеллигентным человеком, хотя пытался выглядеть таковым. Он набрал целую кучу левацки настроенных людей из университетов, которые снабжали его идеями, и эти идеи были либо чисто коммунистическими, либо касались планирования экономики, а ни то ни другое не сработало тогда и сейчас не срабатывает.
      Финансовое положение было очень опасным, и поскольку Рузвельт показал себя в этом [в экономике] полным имбецилом, многим власть имущим захотелось его устранить.
      Мне сказали, что первоначально за идеей переворота стояли банк Моргана, химическая компания "Дюпон", Бернард Барух и американская армия в лице Макартура. Этот генерал, которого Рузвельт панически боялся, сейчас стал де факто императором Японии: Рузвельт ухитрился удалить его из страны и сделать его командующим так называемой армией Филиппин. Генералу положили большое жалованье и дали титул фельдмаршала, только бы он оставался подальше от США.
      Замысел переворота, как сказал мне Энглтон, заключался в том, что военные арестуют Рузвельта и заключают его в тюрьму, назначается правящий госсовет под руководством Макартура, которого негласно поддерживают крупные банки. Наверно, генералу такой план пришелся бы по душе, но вместо него в конечном счете выбор пал на другого генерала. Макартур был начальником штаба и действующим офицером, а на замену ему подобрали офицера в отставке, с безупречной карьерой, но мало что соображавшего.
      Этот заговор не особенно держали в секрете, ведь стоит кому-нибудь в Вашингтоне проболтаться, как весть тут же облетает всю столицу. Здесь просто не может быть никаких тайн.
      Так что о заговоре стало известно Гуверу, он примчался к Рузвельту с этим известием и так его напугал, что того вытошнило вчерашним обедом. Это было сделано правильно, потому что переворот не мог быть успешным, конечно, но зато план его действительно существовал и Гувер мог это доказать. Старый генерал признался, что ему действительно было сделано предложение, но он отказался участвовать. А не донес он якобы потому, что не поверил в реальность такого плана, а кроме того, хотел собрать побольше информации.
      С таким же обманным маневром я столкнулся в Германии после 20 июля [день покушения на Гитлера]. Фромм, к примеру, не участвовал в осуществлении заговора, но знал о нем и надеялся на его успех. Гитлер велел его расстрелять, но только после того, как сам Фромм велел расстрелять Штауфенберга. Я очень возражал против этого, поскольку предпочел бы, чтобы Ш. [Штауфенберг] сперва почирикал у меня в кабинете.
      В результате заговор провалился. Макартура путем взятки вынудили покинуть страну, а потом Р. [Рузвельт] через посредство людей из филиппинского правительства передал ему огромную сумму денег, чтобы Макартур не защищал эту страну при вторжении японцев. Э. [Энглтон] говорит, что Макартур отказался дать приказ тяжелым бомбардировщикам атаковать японцев после их нападения на Америку в 1941 году. Думаю, тогда Макартур получил свой миллион, и Рузвельту пришлось эвакуировать его вместе со штабом на судне. И больше никого.
      Э. [Энглтон] вспоминает, что Р. [Рузвельт] очень боялся генерала. Я сказал, что мы расстреливали таких людей без особых затруднений.