Юные волшебники (№2) - Глубокое волшебство

Нита подумала, что Том ой как прав!

— Однако, — продолжал он, — я доскажу вам основное. После того как вы исполните особые ритуалы, которые вам поведают и покажут киты, проход через Ворота Моря приведет вас вниз через каньон Гудзон к его дну у нижней ступени шельфа и глубже. И дальше на юго-восток… туда, где каньон превращается в более плоскую долину, где становится все мельче и Мельче. Там, где кончается долина, начинается Абиссальная равнина, в семи сотнях миль от берега и семнадцати тысяч футов глубиной. Здесь вы достигаете горы…

Они увидели ее на карте. Крошечный пятачок концентрических кругов. Странно выглядело это плотное скопление линий в центре стомильной равнины. Нита даже засомневалась, гора ли это?

— Морской Зуб, — прочитала она название на карте.

— Кэрин Пик, — подтвердил Том, произнеся обычное, человеческое имя этой горы. — Некоторые океанографы думают, что это просто самый крайний пик на западе подводного горного хребта, который называется Кельвиновы морские горы… Они на восточном краю вашей карты. Другие же полагают по-иному… Впрочем, сейчас это не важно. Геологическая история этой области очень странная. Но в любом случае Пик — место важное. И впечатляющее. Одна из его вершин достигает высоты шесть тысяч футов. Он вздымается круто прямо со дна, пик-одиночка, а по величине он третий после Эвереста.

— Пять зданий Эмпайр стейт билдинга один на другом, — произнес Кит с благоговейным трепетом. Он любил все высокое.

— Очень заметный объект, — сухо сказал Том. — Он стал ориентиром и местом свиданий китов-Волшебников всех поколений, но даже и они не могут сказать, как давно он им служит. И его могли использовать… как бы вам сказать… Волшебники другого типа… прежде. Есть довольно интересные истории об этом, где переплетаются судьбы китов-Волшебников и Волшебников-людей.

Том вдруг стал говорить медленнее, словно сидящий в кресле у камина неторопливый рассказчик.

— Некоторые Волшебники, которые занимаются историей, утверждают, что люди научились волшебству с помощью китов… и все же наши пути в волшебстве различны. Они практикуют старый, древний путь Искусства. Очень красивый. И очень опасный. Область вокруг Кэрин Пик буквально пропиталась остатками того старого волшебства, которое киты и другие Волшебники там творили. И это делает любое заклинание, произносимое в тех местах, еще более опасным.

— Ш'риии сказала, что «опасный уровень» не поднимется до «крайне опасного», — вспомнил Кит.

— Она сказала, что не ДОЛЖЕН бы подняться, — поправила его Нита.

— Вероятно, не поднимется, — сказал Том. Хотя голос его звучал не очень уверенно. — Вы должны держать в уме то соображение, что «опасные уровни» для людей и китов разные. Правда, в Книге сказано, что ей собираются присвоить титул Советника, поэтому она должна бы знать… И все же… вам следует быть повнимательнее. Думайте, прежде чем принять какое-либо решение. И если уж приняли, держитесь его, исполняя совершенно точно. Судя по всему. Песня Двенадцати — волшебство очаровательное и могущественное… вероятно, самое могущественное из тех, что творятся регулярно. Источники говорят, что она здорово и навсегда изменяет поющих, и меняет их к лучшему. Вообще-то это верно для любого волшебства, если, конечно, оно получается. Когда же оно не получается… а пару раз в прошлом такое происходило… Волшебство не получалось из-за того, что были грубо нарушены правила… И я рад, что еще не родился в то время. Так-то вот. БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ.

— Будем, — пообещала Нита. — Но каковы шансы, что что-то пойдет не так?

— Мы можем спросить Мачу Пичу, то есть Пичужку, — предложил Кит.

Это было вполне разумное предложение. Попугаиха, кроме того, что передразнивала всех дикторов подряд и выкладывала их новости наперед, могла сделать и серьезное предсказание на будущее, когда ей этого хотелось.

— Хорошая идея, Карл?

— Я тут, — сказал Карл, взяв отводную трубку телефона. — Теперь, друзья, о монстрах…

— Карл, подожди с этим минутку. Что говорится в Ведомостях Птичьего Мира? — перебил его Том.

— Сейчас выясню.

Нита тем временем повторяла про себя: монстры, монстры… Почему вдруг она вспомнила о родителях? Вот уж они-то тут ни при чем!

— Послушай, — поспешно сказала она Тому, — я должна уйти. Мне надо быть рядом с домом, когда родители пойдут на рыбалку, чтобы они не беспокоились о моей младшей сестре.

— Что такое? Она больна?

— Нет. Но с ней не все ладно. Том, я не знаю, что делать с Дайрин. Я думала, что волшебство могут заметить лишь Волшебники. Но Дайрин… Она становится чересчур подозрительной.

— Мы еще поговорим об этом. Карл, ну что там толкует наша попугаиха?

— О, пир-раты! О, пир-раты! О прр-рекрасные р-ребята! — рокотала попугаиха где-то в глубине гостиной Тома.

— Пичужка!..

— Ты р-разве не любишь Гилбер-рта и Саллива-на? — верещала попугаиха.

— А я предупреждал, что не стоит ей позволять смотреть «Пиратов» по кабелю, — недовольно ворчал Том, обращаясь к Карлу.

— Дважды в неделю земляных орехов! — пророкотала Мэри.

— Ты неправильно цитируешь: «НИКАКИХ орехов ДО КОНЦА недели!»

— Седьмую часть! Седьмую часть!

— Ох и получишь ты сейчас на орехи!

— Ты неправильно цитируешь: «ПОЛУЧИШЬ СЕЙЧАС ОРЕХИ!»

— М-ммм! — И наступила пауза.

Нита живо вообразила, как Карл смотрел на Мэри. Она была рада, что на нее никто еще ТАК не смотрел.

— Ты будешь говорить?

— Хорр-рошо! — Птица снова замолчала. Пауза тянулась долго, потом слова посыпались в трубку, словно горох: — ДЕЛАЙТЕ ТО, ЧТО ГОВОРИТ ВАМ НОЧЬ. НЕ БОЙТЕСЬ ОТДАТЬ ЧАСТЬ СЕБЯ! И ЧИТАЙТЕ НАПИСАННОЕ МЕЛКИМ ШРИФТОМ ДО ТОГО, КАК ПОДПИШЕТЕ! — Вдруг голос ее в телефонной трубке стал прерываться, ворвались помехи и треск, сквозь которые послышалось: — МОИ СЛОВА ЗАБУДЕШЬ… НО… РЫ… ЦАРЯ… ВСПОМНИШЬ…

Кит насмешливо глянул на Ниту.

Она пожала плечами.

— Норы Царя? Что за чушь?

На том конце провода Карл раздраженно отчитывал Мэри:

— И это ты называешь советом? Мы спрашивали тебя о шансах!

— Никогда не спрашивай меня о шансах, — затараторила попугаиха, — я не хочу этого знать. И ты тоже не хочешь знать! — Потом слова смешались, превратились в птичью гортанную скороговорку, тут же вмешался собачий лай, а Карл перекрывал весь этот тарарам такими словечками, что Нита отстранилась от трубки.

— Спасибо, — крикнула она Тому. — Я поговорю с тобой позже.

Она выскользнула из телефонной будки, пробежала мимо Пса, который не преминул рыкнуть ей вслед. Позади нее Кит весело выкрикивал в трубку:

— Итак, Карл, что же насчет монстров?

Нита покачала головой и направилась к дому.

Глава пятая. ПЕСНЯ СИНЕГО КИТА

— Съедобные моллюски, сами поедающие людей, — толковала Нита позже, когда они с Китом шли по уединенной тропинке Тайана Бич к берегу. — Гигантский кальмар…

— Teuthoidea, — щегольнул латинским названием Кит.

— Мне все равно, как ты их называешь, по мне, они остаются гигантскими кальмарами, и только. А кальмар, кстати, на суше становится кушаньем. Японским. Любимым. А мне это не по вкусу.

— К счастью, как утверждает Карл, нам ни один из них не должен встретиться.

— А еще какое счастье он нам пообещал?

— Кроме того. Ниточка, даже ты сможешь убежать от моллюска…

— Умник, — передернула плечами Нита. Они бросились в воду одновременно, и пока плыли, настороженно оглядывали пляж. Никого не было видно. Понча они оставили в дюнах в поисках пригодного места для закапывания останков его последней добычи — водяной крысы.

— Посмотри, — сказала Нита, указывая на что-то пальцем.

В нескольких сотнях ярдов впереди сверкнул сноп мелких брызг, и солнце заиграло на изогнутом дугой теле взлетевшего над волнами дельфина, словно блеснула выхваченная из ножен кривая сабля. И тут же до них донесся пересвист, пересмех дельфинов, их веселая, игривая и беззаботная болтовня и громкие всплески кувыркающихся морских акробатов.

— Стремительный Стрелок, — сказал Кит. — Поплыли.

От прибрежных волн они выплыли на ровный простор. Вода, как и прежде, оказалась удивительно теплой. Но на этот раз Нита не могла насладиться ею в полной мере. Мысль о подводных вулканах не давала ей покоя. Впрочем, она не умела долго задерживаться на мрачных мыслях, тем более что, плывя по-собачьи, она устала, приостановилась отдохнуть и тут же получила хороший толчок в спину. Позади нее хихикал дельфин.

— Какой же ты противный, — притворно рассердилась Нита, протягивая руку, чтобы погладить скользящего рядом Ст'Ст. — Я не отплатила тебе еще за прошлый раз, когда ты проделал то же самое!

— Сначала тебе придется догнать меня, — с издевкой свистнул Ст'Ст.

И он был прав. Никто в Море, кроме, пожалуй, крупной акулы во время охоты, не был настолько быстрым и стремительным, чтобы догнать дельфина.

— Где Ш'риии? — спросил Кит.

— В глубоких водах, около Странных Скал. Ты, Х'Нииит, не можешь превращаться прямо здесь. Для этого требуется достаточная глубина. Да и тебе, К'ииит, больше подойдут те места. Держитесь, я потащу вас!

Рыболовная платформа и причал снова были усеяны чайками, которые тут же поднялись в воздух и кричащим облаком закружились над Китом, Нитой и дельфином.

— Встретимся позже, в море, — сказал Ст'Ст, оставляя их рядом со ржавой лестницей, спускавшейся с платформы прямо в воду.

Кит и Нита выбрались по ней наверх и направились к противоположному краю платформы, откуда было отлично видно, как катается на волнах приближающаяся к ним Ш'риии.

— Вы рано, — приветствовала их китиха, выставляя из воды верхнюю часть головы. — Это хорошо. Я чуть припоздала. Прошлой ночью глаз не сомкнула, созывала всех на Сбор. Но удалось собрать не многих. Поэтому сегодня остановимся около Самой Западной Мели. Вы называете это Песчаной Дугой.

— Нью-Джерси? — удивилась Нита. — Как же мы пройдем весь путь туда и обратно до того, как…

— Все будет в порядке, Х'Нииит, — успокоила ее Ш'риии. — Время под водой бежит иначе, чем над водой. Так говорит мне Море. Кроме того, с горбатой спиной плыть быстрее и легче. Что же касается К'ииита, то ему предстоит несколько изменений раз за разом. Тебе, Х'Нииит, будет гораздо легче. Поэтому лучше, если ты начнешь первой.

Вот так раз! Просто удивительно! Очень долго Нита всюду была последней, и теперь, когда приходилось что-то делать первой, она ужасно нервничала.

— Что я должна сделать? — спросила она.

— Ты смотрела вчера вечером свою Книгу?

— Угу. Я поняла почти все. Там очень подробно объяснено. И все же кое-что мне не ясно.

— Вероятно, та часть, где говорится об изменении формы?

— Верно. В Учебнике про это написано не так уж много, Ш'риии. Может, я что-то пропустила?

— Ты думаешь? А что же там написано?

— Только о силе воображения. — Нита была явно сбита с толку. — Послушай, Ш'риии, неужто не нужно произносить каких-нибудь слов или еще что-то делать? Специальное заклинание или особые предметы?

— Для изменения формы? У тебя есть все, что необходимо. Слова будут только мешать, — сказала Ш'риии. — Все дело в тебе. Разве ты не знаешь, что притворяться довольно трудно, но зато если по-настоящему притворишься, то рано или поздно чем притворяешься, тем и СТАНОВИШЬСЯ.

— Ну-ну, Ш'риии, — засмеялся Кит. — Если ты не волшебник, то хоть тысячу раз прыгай в воду и притворяйся китом, ничего у тебя не выйдет.

— Совершенно верно, К'ииит. И все же волшебство — это не просто какое-то там заклинание. Единственная причина, почему оно действует, это то, что ты ЗНАЕШЬ о его существовании, ВЕРИШЬ в него и страстно ЖЕЛАЕШЬ, чтобы оно подействовало. Впрочем, и в вере на самом донышке всегда таится сомнение. Только знание по-настоящему заставляет волшебство действовать. Только знание изгоняет сомнение, а пока сомнение остается, никакое заклинание, даже самое могущественное, не поможет. «Волшебство не живет в нежелающем сердце», — говорит Море. Было бы гораздо больше волшебников, если бы многие могли изжить свои сомнения, избавить от них свою веру. Но суть, как и привычку, трудно отринуть.

— Я долгое время наблюдал за собой и понял, что после того как весь уходил в желание, не колеблясь ни капли, тогда и ПРОИСХОДИЛО то, о чем я думал, творя заклинание, — задумчиво проговорил Кит, — Мне кажется, я все уяснил.

— Тогда ты готов для превращения, — сказала Ш'риии. — Самое главное, чтобы ты искренне желал изменить свою форму и не притворялся, что не хочешь вернуть себе потом прошлое свое обличье. Тебе, Х'Нииит, как я и говорила, намного проще, потому что мы обменялись кровью. К тому же мы, млекопитающие, не так далеко ушли друг от друга. Первое, что тебе надо сделать, это спуститься в воду.

Нита спрыгнула с платформы и закачалась на волнах.

— А то, что обернуто вокруг тебя, надо снять, — продолжала Ш'риии, поглядывая на купальник Ниты.

Нита бросила смущенный взгляд через плечо на свесившего с платформы ноги Кита. В первое мгновение он, не понимая, в чем дело, невинно глазел на нее. Потом, вдруг сообразив, быстро отвернулся.

Нита поспешно стянула с себя купальник и окликнула Кита:

— Пока ты там торчишь без дела, произнеси охранное заклинание для платформы. Я не хочу, чтобы чайки делали сам-знаешь-что на мой купальник, да и на твои плавки, пока нас не будет. — Она выкинула влажный комок купальника из воды. Он с сырым, сочным чмоком шлепнулся около Кита, который обернулся от неожиданности. — Мы можем продолжать? — обратилась Нита к Ш'риии.

— Конечно, Х'Нииит! С тобой все в порядке?

— Да. Прекрасно. Приступим! — в нетерпении воскликнула Нита.

— Итак, начинаем! — промолвила Ш'риии.

Она издала тихий, протяжный и мелодичный свист, словно бы вела какую-то неведомую, странную мелодию.

Нита некоторое время крутилась в воде, чувствуя себя неуютно от того, что на ней не было купальника. Ей хотелось спросить: «А с чего НАЧНЕМ?» И Кит стоял на платформе, не зная, можно ли обернуться, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, и выглядел от этого ужасно глупым и нелепым. Она решила не отвлекаться, продержалась несколько мгновений на воде неподвижно и уже было решила, что превратилась в кита. С отчаянием она обнаружила, что у нее нет ни малейшей самой ничтожной мыслишки, которая ей подсказала бы, что значит почувствовать себя китом. «Но я должна понять! Я должна суметь! Волшебница я, в конце концов, или нет?» — терзала она себя.

И Нита поняла. Она глубоко вздохнула, задержала дыхание и медленно стала расслабляться, словно бы купаясь в звуках песни Ш'риии. Она вяло опустила вниз руки и стала погружаться с открытыми глазами в соленую прозелень. «Все хорошо, — думала она, — Воздух прямо надо мной, совсем рядом. Если он мне потребуется». Она повисла в прозрачной зеленой массе, ни о чем не думая. И чувствовала лишь приятную легкость и невесомость.

Здесь, в воде, мелодия Ш'риии казалась громче, звучнее. Она вибрировала в ушах, скользила по коже, проникала в легкие, наполняя собою все ее существо. «Сестра моя, — обращалась к ней Ш'риии. — У нас общая кровь, — говорила она. — Вот почему тебе легко. Вспоминай не то, кем ты была, но кто ты есть сейчас и на самом деле. Просто позволь тому, что есть в тебе сейчас, ЗДЕСЬ, воплотиться… и оно случится, ПРЕВРАЩЕНИЕ. Легко и незаметно».

Нита расслабилась. Она уже не думала о своем неумении, о невозможности перевоплотиться в кого-то. Она доверилась волшебной силе, которая таилась в ней самой, в ее сердце. «Волшебство не живет в нежелающем сердце», — вспомнила она. Но это не то желание, когда разум, вопреки чувству, не хочет верить, сомневается, остерегает и останавливает. Не то желание, на исполнение которого надо собрать всю, как говорится, «силу воли». Сила и воля не помогут, если есть хоть капля сомнений в своих возможностях…

Но откуда я возьму уверенность, умение, веру? Нита помнила одно: не знать этого «откуда», не занимать разум и сердце сомнениями. Быть китом! Стать китом! Быть, быть, стать… Почувствовать легкость и невесомость в этой стихии — воде, как космонавт вживается в невесомость космоса. Это влажное, зеленое, тугое и нежное, теплое и струящееся пространство обнимало ее. Свобода и простор, где нет ни дверей, ни стен, ни оград, ни преград. Лишь песня воды… Ее руки слабели. Ее ноги казались лишними. Она чувствовала себя неуклюжей и неповоротливой, чуждой этой стихии. И все же что-то с ней и вокруг нее происходило… Но воздух! Ей не хватало воздуха! Значит, не подействовало? Все кончено? Что ж, она повторит попытку, она сделает это в следующий раз… Она рванулась к поверхности, проломила податливое стекло, отделяющее от нее небо, открыла глаза к свету, к знакомому и ясному миру…

…и поняла, что он изменился. Первое и самое странное — Нита попыталась недоверчиво покачать головой и не смогла, потому что неожиданно у нее не оказалось шеи. И мир был разрублен на две части, будто топором. Низ и верх. Все. И никаких других поворотов головы, движений. Она попыталась смотреть прямо, и это у нее получилось. Но все впереди было каким-то туманным, расплывчатым, будто закрытым тоненькой пленкой мерцающей воды. Зато то, что она прежде видела как бы уголком, краем глаз, стало отчетливым и ясным. Она смотрела вперед, а видела все сбоку так же хорошо, как если бы вертела беспрестанно головой. Она видела то, чему не знала названия, а то, что было прежде знакомо, исчезло. Мир перевернулся, к нему надо привыкать заново. Ните казалось, что у нее все еще есть руки, но пальцы почему-то стали невероятно длинными и вялыми, беспомощно свисающими вниз. Локти ее словно бы приклеились к бокам, ни двинуть, ни пошевельнуть. А сами бока раздались вширь, стали, казалось, необъятными. И ноги исчезли!.. Хвост и изящный хвостовой плавник — вот все, что у нее было теперь. Нос и вовсе оказался на самом верху головы, а рот разверзся на обе щеки. Она попыталась спросить у Ш'риии, но так, чтобы слышал и Кит, что случилось с ней, с частями ее тела, как она выглядит с тех сторон, которые недоступны ее глазам?

— Ш'риии, — сказала Нита и удивилась, услышав, что звук наполняет ее голову, идет из самой ее середины, а вместо слов раздается какой-то мелодичный свист или пение. — К'ииит, это было совсем легко!

— Молодец, Х'Нииит, — откликнулась Ш'риии, — ты справилась. Но запомни, настоящее волшебство не то, что свершилось, а то, что будет совершено тобою потом.

Изумленная всем происшедшим, Нита попыталась лечь на спину, опустив голову наполовину в воду;

Раньше она проделывала такие штуки, зная, что в воде звуки словно бы усиливаются, становятся богаче и чище, чем в воздухе. Она хотела услышать все мелодичное богатство речи Ш'риии. Но Нита и не предполагала, что, став китом, ты уже слушаешь всем телом, каждой порой кожи, ты вся превращаешься в отменный орган слуха. Звук внезапно стал осязаемым. Волны слов ударили в ее тело, ласковым прикосновением прокатились по всей его невероятной длине.

Мало того, Ниту коснулось и эхо того, о чем говорили они друг другу. Возвращающийся звук с изумительной точностью описал ей все вокруг: размер и местоположение камней на дне, высоту, густоту и, казалось, запах водорослей, движение косяков рыб на расстоянии трех сотен миль отсюда. Ей не надо было видеть их. Она могла чувствовать их форму, величину и малейшее движение кожей, будто они дотрагивались до нее, касались то с одной, то с другой стороны. И она могла уже точно, точнее, чем взглядом, оценить разделяющее их расстояние. В восторге она сделала несколько кругов вокруг платформы, издавая нескончаемые свисты и обретая чувство окружающей территории, словно бы осваивая все это пространство разом.

— Просто глазам не верю! — сказал кто-то над Нитой изумленным, ровным, без эха голосом.

Вот, значит, как звучат люди в этом равнодушном воздухе? Нита поднялась на поверхность, чтобы поглядеть на Кита вначале одним глазом, потом другим. По-иному у нее не получалось. Он выглядел как обычно, но что-то в нем зацепило ее внимание. Ей стало смешно и весело, хотя поначалу она не могла объяснить себе отчего. И тут же сообразила. У него были ноги!

— Ты следующий, К'ииит, — сказала Ш'риии. — Спускайся в воду.

Нита всплыла так, чтобы вода не захлестывала глаза, и мгновение пристально глядела на Кита. Он молчал, но вдруг, поймав ее взгляд, ужасно покраснел и отвернулся всем телом разом. Он так покраснел, что она могла разглядеть это даже сквозь загар. Нита опустилась под воду, хохоча над этой пустой человеческой стеснительностью. Одежда, окутывающая тело, казалась ей теперь такой глупой затеей! Она хохотала, и вспененная звуками ее смеха вода, перемешанная с поднятым со дна илом, стала похожа на кипящую овсяную кашу.

Нита почувствовала, как он, прыгнув в воду, окатил ее поднятую над поверхностью спину брызгами. Потом Кит плыл некоторое время рядом с ней, с любопытством ее разглядывая.

— Ты облеплена ракушками, как корабль, — сказал он.

— Так и должно быть, К'ииит, — рассмеялась Ш'риии. — Но посмотри, что я принесла тебе.

Кит опустил голову под воду, чтобы посмотреть на то, о чем она говорила. И тут Нита заметила, что Ш'риии что-то осторожно зажала между челюстей. Это было похоже на обрывок гигантской тончайшей паутины. Тонкая, нежная, сложно сплетенная сеть, громадная, примерно в шесть квадратных футов. Переплетения, где собирались сразу несколько нитей, срастались не грубыми узлами, а круглыми выпуклостями наподобие луковицы. Сеть переливалась бело-зелеными скользящими бликами, словно по ней пробегали видимые глазу электрические волны. Казалось, она живет и нервно подрагивает, послушная безмолвному заклинанию.

— Ты должен быть осторожен с этим, К'ииит, — остерегла Ш'риии. — Это Сеть Жизни кита. Ее можно сотворить только после того, как он умрет. В ней сокрыто все затраченное на нее волшебство.

— Объясни, — не совсем понял Кит.

— Сеть Жизни — это собранные воедино, сплетенные нервы, жизненная сила, свет разума кита. Это та энергия, которую возрождает к жизни заклинание. Сеть становится прообразом ушедшего кита. В нее вплетено и «волшебство изменения формы». Накинувший ее на себя, окутавшийся ею, примет облик умершего, а тот как бы становится донором вновь пришедшего в мир Моря.

Ш'риии помотала по-собачьи головой, и зажатая во рту Сеть всколыхнулась, расправилась, переливаясь изумрудно-зеленым и пенно-белым, словно кисейная занавеска на ветру.

— Это Сеть Жизни кашалота. Он, которого звали Айвааан, был Волшебником и работал в этих водах несколько тысяч полных лун тому назад. Он был отчасти пророком. Поэтому Айвааан завещал после его смерти, когда он будет полностью отдан Морю, сотворить Сеть его Жизни и хранить до той поры, когда в ней появится надобность. Приблизься. Примерь ее, К'ииит.

Кит на мгновение замер.

— Ш'риии… а этот, ну, тот, из которого… он здесь внутри? Я должен стать им? Я полностью превращусь в Айвааана?

Ш'риии немного удивленно глянула на него.

— Нет, с чего это ты взял? Здесь лишь его жизненная сила, его дыхание, сеть его сосудов, по которым потечет живая кровь. Здесь его ТЕЛО. Что же касается УМА Айвааана, его чувств, то их, увы, передать не удастся. Ты останешься самим собой, К'ииитом. Так говорит мне Море. Давай. Пора.

— Что я должен с этим делать?

— Просто накинь Сеть на себя и плотно завернись. Не бойся повредить или разорвать. Она гораздо прочнее, чем кажется. — Ш'риии отплыла от Сети, которая свободно легла на волны и словно бы обняла их, обрисовывая поднимающуюся, как бы дышащую грудь Моря.

Кит сделал глубокий вдох, погрузился в воду и поднырнул под Сеть, окутав ею себя.

— Отплыви, Х'Нииит, — приказала Ш'риии.

Нита заскользила в воде, отплывая на расстояние, равное нескольким ростам Кита, и при этом не отводя от него взгляда. Он опускался постепенно. Сначала погрузились ноги, потом Сеть укрыла его, как плащ корсара. На лице Кита отразилось удивление, потому что Сеть вдруг ожила и стала буквально спеленывать его, прижимая руки к бокам, стягивая ноги.

Встревоженный Кит попытался высвободиться, напрягся, но продолжал погружаться в воду. Мелкая цепочка пузырей потянулась из его рта к поверхности воды, когда он стремительно пошел вглубь. Он тщетно боролся, крутясь на месте, а Сеть все плотнее оборачивалась вокруг него, и внезапно Кит исчез в напитавшем воду слепящем свечении. Сеть Жизни излучала пляшущий в зеленых глубинах, волнами бегущий свет. Волшебное заклинание начало действовать.

Нита в последний раз поймала взгляд Кита. Глаза его в испуге расширились, и он пропал в крутящемся вихре пылающей холодным огнем воды.

— Ш'риии! — встревоженно позвала Нита. Раздался глухой грохот, изломанный в воде бич молнии хлестнул Ниту. Громадной силы удар, будто все Море обрушилось на нее, отбросил Ниту в сторону и завертел это громадное китовое тело, как игрушку. Она усиленно била хвостовым плавником, пытаясь вновь обрести равновесие, силясь сообразить, что происходит. Вода была перемешана с поднятым со дна и унесенным от берега песком, лохмотьями водорослей, маленькими рыбками, увлекаемыми силой течения. И вдруг появилась перед ней громадная туша, которой только что не было здесь.

Нита видела, как огромная серая масса движется на нее, и теперь поняла, почему Ш'риии настаивала, чтобы превращение Кита происходило на глубине подальше от берега. Она еще не привыкла к непомерным размерам своего собственного тела, к изящному, но все же немалому взгорблению на спине. Но Кит был раза в два больше ее. В его движениях не было стремительной грации несущейся торпеды, как у кита-горбача, масса его тела не была столь обтекаемой и от того производящей впечатление легкости. Когда говорят о ките, люди обычно представляют себе громадного и немного неуклюжего кашалота, которого чаще всего видят в кино. Но кит — животное подвижное и ловкое. Нита поняла, что всю жизнь она тоже, как и все, судила о китах только по их внешнему виду. Теперь, сама оказавшись в шкуре кита, она знала, что все на самом деле совсем не так.

Но вот подплыл ее друг, ставший кашалотом. Он медленно и поначалу неуверенно ударял своим громадным хвостом по воде. Но уже через секунду уверенность и спокойствие пришли к нему. Он глядел на нее крошечными на этой громадной куполообразной голове глазками и улыбался, обнажая невероятные зубы, которые могли раздробить, раскусить надвое целое китобойное судно. Нита даже не увидела, а почувствовала его величину, вес и некую опасность его близости, и независимо от нее движения ее стали уважительно-плавными и замедленными. Он изменился, но все же остался ее приятелем Китом.

Он мрачно поглядел на Ш'риии, мощно двинул хвостом и стал подниматься к поверхности. Тело его буквально взорвало водную гладь. Тяжело и шумно он вдохнул воздух и поднял над головой толстую, словно стеклянный столб, струю воды. Раз. И два. Высоко. Еще выше. Как будто пробуя свою силу. Он, кажется, все еще не мог привыкнуть к громадности нового тела.

— Надо было меня предупредить, — жалобно пропел он, обращаясь к застывшей поодаль Ш'риии.

Голос его, грубее и глуше, чем тонкая, протяжная песня кита-горбача, звучал на низких вибрирующих нотах и был скорее похож на острое щелканье, перемежающееся толчками гула. Для кожи такой голос был не совсем приятен.

— Я не могла, — ответила ему Ш'риии. — Вдруг, зная результат, ты стал бы сопротивляться сильнее и вырвался бы из Сети. А это для нас было бы сущей бедой. Если Сеть Жизни один раз отвергнет человека, она не станет больше работать на него. Но ты свыкнешься, поверь. Однако учти, что это и будет причиной новых трудностей, — загадочно добавила она. — Но хватит медлить. Отправляемся прямо сейчас. Глубоко вздохните, чтобы подольше не выныривать, и опускайтесь в глубину. Я хочу выбраться из бухты, не привлекая ничьего внимания.

Они разом набрали воздух в легкие и скрылись под водой. Ш'риии вела их по линии юг-запад. Нита и Кит покорно следовали за ней. Окружающий мир — лениво качающиеся кусты водорослей, колонии ярких разноцветных полипов и анемонов, мраморные переливы толщи воды, прошиваемые серебряными вспышками пролетающих рыб, — все это восхищало Ниту. Но она не могла в полной мере насладиться зрелищем морского пейзажа: надо было на всякий случай молча сотворить заклинание, дарующее безопасность ей и Киту. Однако кожи ее коснулось эхо отраженных слов Языка. Посыл был явно неудачным. Может быть, еще не совсем усвоились символы изменения формы? Нита немного занервничала.

— Эй! — крикнула она. — С вами все в порядке? Но исторгла лишь протяжный звук, похожий на продолжительный скорбный стон. В ответ Кит рассмеялся. Бурление воды вокруг его раскрытой пасти напомнило ей кипящую кашу: звук шипящей, булькающей воды и глухие выстрелы лопающихся пузырей.

— Уже ничего, — ответил он. — А скоро, надеюсь, совсем обвыкну в новой шкуре. И к тебе мои глаза привыкнут…

— Да, очень все странно. Но и приятно. Чувствовать вещи, которых не видишь и не слышишь…

— Ага. И наоборот: голоса становятся как бы видимыми. Голос Ш'риии похож на вьющуюся веревочку…

— Верно! А у твоего острые края…

— А твой пушистый, как кролик…

— Вот еще!

— Да, да. Он мягкий и нежный. Не такой, как обычно…

Нита не была уверена, можно ли это считать комплиментом? И оставила его реплику без ответа. Так уже случалось, когда Кит говорил ей что-либо до смущения, приятное. И это ее внезапное молчание позволяло ей собраться, прийти в себя. Хотя Кит, кажется, ничего и не замечал. Нита никак не могла привыкнуть к внезапным «нежностям» Кита, не знала, как себя вести, и это было, пожалуй, самым трудным в их отношениях. С мамой о таких вещах она говорить не решалась, а волшебный Учебник, увы, помалкивал. Молчал, как и Нита сейчас.

Ее молчание уже могло показаться бесконечным, когда Ш'риии произнесла:

— Голос — вот основной признак, по которому мы распознаем здесь друг друга. Вода не такая прозрачная, как воздух. Чтобы разглядеть встречного, надо каждый раз подплывать слишком близко, а такое небезопасно. Люди видят, а нам легче слышать. По голосу мы можем узнать, как далеко друг, как он себя чувствует и даже что думает. Хотя иногда трудно понять, что в голове даже у самого близкого друга.