Этюды любви и ненависти

Эти набиравшиеся мелким шрифтом объявления давали в год до 80 тыс. рублей. Закон позволял публикацию объявлений только в "Правительственном вестнике" и в самой многотиражной центральной газете, каковой и являлось "Новое время". Тираж сытинского "Русского слова" был больше суворинской газеты, но издаваемое в Москве (не в столице) "Русское слово" прaва публиковать объявления не имело. Талантливых журналистов Суворин привлекал крупными гонорарами. Среди них было много бывших "левых", вроде Буренина. Крымов так и пишет, что и В.В.
      Розанов, и М.О. Меньшиков сами (т. е. никем не подгоняемые) пришли из левой пристройки в правую, привлеченные невиданной оплатой. Меньшиков получал за газетную строчку 50 копеек. Был скуп, на себя тратил мало и ко времени мировой войны у него было более полумиллиона рублей, помещенных в государственную ренту.
      Предчувствуя неизбежный крах империи, он советовался с многоопытным Крымовым об их реализации. Реалист Крымов советовал немедленно перевести накопленное в доллары или фунты, даже с большой потерей. Это было в начале 1917 г. Меньшиков не успел реализовать эту идею и, смею думать, безденежье привело его на скамью подсудимых и к расстрелу. Иначе он бы эмигрировал (см.: Крымов Вл. Указ. соч. С. 62). Как я понимаю, предложенная Крымовым Меньшикову операция была незаконной, но издатель "Столицы и усадьбы", будучи коммерческим жохом, советовал нововременцу провернуть ее через министра финансов Барка, который был одновременно одним из директоров "Нового времени". Се ля ви! 5 февраля "Россия, которую мы потеряли". Крокодиловы слезы. Люди, оплакивающие царскую Россию, просто не знают истории своей страны. Для них история страны – это балы Наташи Ростовой, дворянские гнезда, Дворянские собрания и т. п. На худой конец – купеческие застолья в Яре… А что 90% населения империи, по переписи 1897 г., было неграмотным – это никого не интересует. Что страна каждые 10 лет ела человечину из-за перманентного голода – тоже не имеет значения. Что лапотную Россию бросили в горнило мировой войны – это тоже большевики виноваты. Короче, до революции Россия занимала по уровню жизни последнее место в Европе, собственно, такое же она занимает и сейчас. Вспомним французского историка Жюля Мишле (1798-1874): "Чувствительные люди, рыдающие над ужасами революции, уроните несколько слезинок и над ужасами, ее породившими"
 
      (История французской революции).
      От себя скажу: в благополучных странах революции не происходят…
      Сергей Есенин в 1925 г. в поэме "Анна Снегина" повторил один из душераздирающих мотивов А. Блока:
 
 
Война мне всю душу изъела.
За чей-то чужой интерес
Стрелял я в мне близкое тело
И грудью на брата лез.
Я понял, что я – игрушка,
В тылу же купцы да знать,
И, твердо простившись с пушками,
Решил лишь в стихах воевать.
Я бросил мою винтовку,
Купил себе "липу", и вот
С такою-то подготовкой
Я встретил 17-й год. …
Война "до конца", "до победы". –
И ту же сермяжную рать
Прохвосты и дармоеды
Сгоняли на фронт умирать.
Но все же не взял я шпагу…
Под грохот и рев мортир
Другую явил я отвагу –
Был первый в стране дезертир. ….
И сколько с войной несчастных
Уродов теперь и калек!
И сколько зарыто в ямах!
И сколько зароют еще! …
Нет, нет! Не пойду навеки!
За то, что какая-то мразь
Бросает солдату-калеке
Пятак или гривенник в грязь.
 
 
      О том же у Блока: "Грешить бесстыдно, непробудно", затем пойти в церковь, кинуть медный в тарелку грошик, бить поклоны, прикасаясь лбом к заплеванному полу, а потом:
 
 
А воротясь домой, обмерить
На тот же грош кого-нибудь,
И пса голодного от двери,
Икнув, ногою отпихнуть.
 
 
      Но даже такой России поэт затем клянется в любви… Голодный пес перейдет из 14-го года в Октябрь 17-го и навсегда останется в "Двенадцати".
      Читал ли Блок Бондарева? Была ли в его библиотеке книжка Бондарева, изданная "Посредником"?
      Но ведь Толстого читал – 100%. И потому:
 
 
Хорошо в лугу широким крyгом
В хороводе пламенном пройти,
Пить вино, смеяться с милым другом
И венки узорные плести,
Раздарить цветы чужим подругам,
Страстью, грустью, счастьем изойти, –
Но достойней за тяжелым плугом
В свежих росах поутру идти!
 
 
      (курсив мой. – С. Д.).
      "Май жестокий…", 1908 г. 6 февраля Я люблю Некрасова. Больше всего "Рыцаря на час". Не любил он нашего брата, еврея.
      Не подписал письма в защиту Горвица и Чацкина, был на стороне Добролюбова, а не Чернышевского: тот заступился. У Некрасова есть самые щемящие стихи о вилюйском пленнике:
 
 
Его еще покамест не распяли,
Но час придет – он будет на кресте;
Его послал Бог Гнева и Печали
Царям земли напомнить о Христе*.
 
 
      По цензурным соображениям в последней строке вместо "Царям земли" было "рабам земли". Мне же нравится вариант: "рабам земным"… Эстетика не согласуется с политикой.
      Есть у Некрасова и о моем герое А.А. Суворове, хотя с иронией, но умно, не так, как у Тютчева: …Где бы денег занять? Вот вопрос?
 
 
Вот вопрос! Напряженно, тревожно
Каждый жаждет его разрешить,
Но занять, говорят, невозможно,
Невозможнее долг получить.
Говорят, никаких договоров
Должники исполнять не хотят;
Генерал-губернатор Суворов
Держит сторону их, говорят…
Осуждают юристы героя,
 
 

***

 
      *Некрасов Н.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1965-1967. Т. 2. С. 325.
 

***

 
 
Но ты прав, охранитель покоя
И порядка столицы родной!
Может быть, в долговом отделенье
Насиделось бы все населенье,
 
 
      Если б был губернатор другой!* Есть у Некрасова удивительный эпиграф: "Человек, усовершенствованная обезьяна", подписанный: "Из записной книжки Ф." Повесть Некрасова писана в 1840 г. – вот тебе и Дарвин! (Т. 5. С. 19).
      Прошлое: "виртуозные пальцы Тальберга" – из рассказика Некрасова. Я о Сигизмунде Тальберге писал статью… (КЕЭ. Т. 5. С. 91). 7 февраля И снова о послесловии Д. Черняховского – "Глазами психиатра" – к книге Н. Кона "Благословение на геноцид". Постулат – ПСМ составляли психически ненормальные люди, склонные к массовому психозу. Среди антисемитов в действительности много людей с больной психикой, но много и вполне здоровых прохвостов. Вроде Суворина. А начинал с повести "Всякие. Очерки современной жизни" (1866), где под фамилией Самарский выведен Чернышевский. Или Буренин, написавший стихи на гражданскую казнь Чернышевского. И тот и другой были вполне здоровыми подлецами.
      Я же заметил, что среди юдофобов полно педерастов. Вроде князя Мещерского, П.И.
      Чайковского, Колышко. Последнего мало кто помнит, а был такой бойкий фельетонист в "Новом времени", писал под псевдонимом Баян. Начинал мальчиком у князя Мещерского. Затем Колышко сменил некий Н.Ф. Бурдуков, в будущем камергер! Нечто вроде солнца в кругу педерастов. Подробно сия мерзость описана у С.Ю. Витте, Вл.
      Крымова и др. Настоящее имя Колышко – Иосиф-Адам-Ярослав Иосифович (1862 – умер 10 декабря 1920 г. – ошибка у Масанова: чуть многовато для действительного статского советника и чиновника Министерства финансов). 8 февраля У Распутина здравый смысл. Главное не воевать с немцами: побьют. Мир подписать любой. После, окрепнув, все можно пересмотреть. Ему нравились деревни немецких колонистов – их зажиточность. Советовал крестьянам жениться на немках: они приносят в дом достаток (Симонович. Распутин и евреи. М., б.г. С. 97).
 

***

 
      * Там же. С. 173.
 

***

 
      15 февраля В "Воспоминаниях" С.Ю. Витте (1849-1915) масса материала, часть которого я проморгал. Например, рассказывая о потомках хазар и приводя мнение Гатцука и других, забыл упомянуть в ряду фамилий вице-председателя Союза Михаила Архангела черносотенца В.Н. Казаринова (Витте С.Ю. Воспоминания: В 3 т. М., 1960. Т. 3. С. 425). Так играет генетика, что сам Казаринов вряд ли помнил о своих хазарских и, вполне возможно, иудейских корнях. Про сего Казаринова известно из книги "Союз русского народа": он отвечал за снабжение боевых дружин оружием и его распределение по провинциальным отделам Союза. Этот Казаринов, по словам Витте, устроил "две адские машины", чтобы его (Витте) убить, и даже снял напротив дома бывшего премьера комнату, чтобы наблюдать сцену "возмездия". Но Бог автора Манифеста 17 октября 1905 г. миловал. С Казариновым случился "религиозный приступ", и, подойдя к дворнику, он попросил передать хозяину (Витте) перейти в спальню на другую половину дома…
      У того же Витте много горьких слов в адрес "иностранного еврея" выкреста В.А.
      Грингмута (1851-1907): "Грингмут представлял собой все свойства ренегата.
      Известно, что нет большего врага своей национальности, своей религии, как те сыны, которые затем меняют свою национальность и свою религию. Нет большего юдофоба, как еврей, принявший православие". И далее: "Нет большего врага поляков, как поляк, принявший православие и особливо одновременно поступивший в русскую тайную полицию". Вывод Витте убийствен: "Для того чтобы быть истинным союзником, конечно, нужно быть врагом евреев, ибо какой же ныне консерватор не жидоед. По нынешним временам тот, кто не жидоед, не может получить аттестации истинного консерватора". Именно поэтому Грингмут сделался "жидоедом". Но это ему не мешало находиться в "дружбе" с директором Международного банка Ротштейном и получать от него вспомоществование (Там же. С. 468-469).
      Много нелестных слов Витте высказал в адрес педераста князя Мещерского, внука Н.М.
      Карамзина Но есть одна деталь, несколько обеляющая реноме князя: он был категорически против японской авантюры, ибо предвидел ее крах. В особой записке, направленной Николаю II, указал на опасность войны и возможную революцию. Как водилось у Николая, он тотчас охладел к Мещерскому и лишь через несколько лет удостоил его личной аудиенции. Есть еще один штрих в биографии Мещерского: он также – категорически – был против дела Бейлиса. Думаю, лишь смерть спасла престарелого лицедея от царской немилости (Там же. С. 575-594). 16 февраля Я писал о юродстве Розанова, родственном юродству Распутина. Ссылался на некий феномен, привлекающий к ним женщин. Сексуальная необузданность, описанная Вл.
      Крымовым, вызвала неприятие и нападки. "Полупомешанный, полугений" – так определил Розанова Крымов (Из кладовой писателя. Париж, 1951. С. 58). Он писал, что когда Розанов прекращал "сдерживаться", то был отталкивающе противен, особенно противен женщинам, а между тем они в него влюблялись. То же отношение к евреям, которых он называл "жидами". Он верил, что евреи употребляли кровь, и восхищался этим, и осуждал Христа и Новый завет, ибо в Ветхом завете величайшее утешение и откровения!
      А вот гениальная фраза самого Крымова: «Когда иностранец ищет настоящую "ам слав", он всегда находит еврейку из Белостока или Гомеля» (Там же. С. 177). Браво! 19 февраля Люблю Тютчева. Люблю находить его в стихах О. Мандельштама, В. Хлебникова, Н.
      Заболоцкого. Люблю анекдот о картине А.А. Иванова "Явление Христа народу" – "Семейство Ротшильдов на водах". Но у него почти нет Ветхого завета. Изредка, но как всегда гениально:
 
 
Как тот борец ветхозаветный,
Который с Силой неземной
Боролся до звезды рассветной
И устоял в борьбе ночной.
"Он, умирая, сомневался…", 1865 г.
Человек имперский, он мечтал о Царьграде:
Не в первый раз кричит петух …
Вставай же, Русь! Уж близок час!
Вставай Христовой службы ради!
Уж не пора ль, перекрестясь,
Ударить в колокол в Царьграде?
 
 
      "Рассвет", 1849 г.
      Наивен. Ведь понимал же, что хуй у русских не стоит. А иногда вдруг современно: // Не тронуто Косово поле, // Не срыта Белая Гора (Раздел нынешней Югославии и Чехословакии!). "Над русской Вильной стародавной // Родные теплятся кресты // И звоном меди православной // Все огласилось с высоты".
      Человек западный, но ограниченный: не любил Нессельроде, а чтил Горчакова. А ведь Нессельроде не дал бы разбить Францию и объединить Германию. Не любил поляков, клеветал на внука Суворова и т. д. Интересно, как отнесся к аресту Чернышевского? Знал ведь его по Цензурному комитету. ("Давно известная нам дура – // Неугомонная цензура // Кой-как питает нашу плоть – // Благослови ее Господь!") К евреям Федор Иванович лично относился хорошо. Давал деньги Гейне, дабы великий поэт в "Путешествии на Грац" сказал пару добрых слов в адрес армии Дибича… Или к А.Ф. Гильфердингу – именно за "службу" в пользу славян. 1 марта Существует мнение, что именно Достоевский выдвинул "ротшильдовскую" идею, например в "Подростке". Это далеко не так. К тому времени "идея" стала общим местом, в подтверждение стоит процитировать фрагмент частного письма Н.В. Гоголя к В.А. Жуковскому от 12 марта 1847 г. из Неаполя. Получая в Неаполе деньги по векселю, Гоголь столкнулся с затруднениями технического порядка: "И теперь, в ту самую минуту, когда здешний неаполитанский Ротшильд уже дал было повеление своей кассе выдать мне по нем денег, им овладело вдруг сомнение. Ни удовлетворение гамбургского Гейне, ни ручательство франкфуртского кровного брата не могло его успокоить. Еврейская душа почувствовала в эту минуту только то, что дело идет о деньгах, стало быть, о предмете священнейшем всего на свете (выделено мной. – С.
      Д.), а потому просила меня дать ему время сделать еще разыскания и снестись с Гамбургом. А потому я распорядился так, чтобы он все взял на свои руки, как разъясненье по делу векселя, так и доставку его обратно к барону Штиглицу…" (Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. Письма. М., 1952. Т. XIII. С. 254). Здесь интересно несколько второстепенных фактов: семейство Ротшильдов в Неаполе и Франкфурте, банкир Гейне в Гамбурге (дядя поэта Генриха Гейне), барон Штиглиц – петербургский банкир, крещеный еврей, из тех, кого сам Потемкин выводил в люди.
      То есть практически вся Европа в еврейских банкирских руках. С Неаполем связано и приключение Герцена – здесь у его жены украли все документы, в том числе банковские. Герцен пришел к соглашению с неаполитанскими "мафиози" и, заплатив требуемую сумму, вернул похищенное! Все как теперь.
      Я получил от Инны (моей жены) роскошный подарок: Альбом Фалька. Художник, которого я люблю, хотя и понимаю его некоторую ограниченность. В биографии Роберта Рафаиловича Фалька (1886-1958) несколько приметных и неприметных фактов. Родился в обеспеченной еврейской буржуазной семье, отец – юрист и известный любитель шахмат Рафаил Александрович Фальк (умер в 1913 г.). Лучший результат – 1-2-й призы в первенстве Москвы в 1901 г. Блестяще вел шахматные отделы в московских немецких газетах "Moskauer Deutsche Zeitung" и др. (Словарь шахматиста Левенфиша). Отсюда семейная тяга к германской культуре. Впервые Фальк участвовал в выставке под псевдонимом-анаграммой Клаф Требор. Многоженство и переход в православие (?), получил имя Роман. Первая жена Елизавета Сергеевна Потехина; в 1916 г. родился сын Валерий Робертович Ф., тоже художник, погиб под Сталинградом в 1943 г. Второй брак с дочерью Станиславского, Кирой Константиновной Алексеевой (1920-1922); в 1921 г. родилась дочь Кирилла, в замужестве Барановская.
      В 1921 г. послан Наркомпросом в Витебск, "унять" Казимира Малевича. Как известно, Шагал бежал из Витебска из-за разногласий с Малевичем. В кармане Фалька лежал мандат на арест Казимира. К чести Фалька, он им не воспользовался. Въезд в Витебск его потряс: Фальк вышел из здания вокзала и увидел, как прямо на него едет извозчик с картин Шагала, с пейсами и в лапсердаке. По городу ходили куры, козы и прочая живность, домишки крохотульные. И вдруг в середине улицы шедевры Казимира: геометрические конструкции, кубы, цилиндры. Фантасмагория Малевича на фоне Шагала…
      В Витебске сошелся с Раисой Вениаминовной Идельсон, которая стала его третьей женой. Далее совместные работы с А.М. Грановским в Госсете в Москве. И странная командировка в Париж – "с целью изучения классического наследия", которая продолжалась почти 10 лет, с 1928 по 1937 г. В Париж он уехал с Идельсон, но спустя год она вернулась в СССР "к больному отцу" (?). В 1930 г. с невозвращенцем А.М. Грановским оформил в "Габиме" спектакль "Уриэль Акоста" Гуцкова. В 1935 г. в Париже работал с Грановским над фильмом "Тарас Бульба". (Ну сущее кафкианство: два еврея при антисемите Гоголе. Интересно, как показан погром: со смехом или без оного?) Возвращение в Москву, в "лучший – 1937-й – год", "в канун 38" (из автобиографии).
      Загадка, если только он не работал на Советы. Время похищения генерала Миллера…
      Странный отказ от поездки в Америку. Странно… В 1939 г. для Михоэлса оформил "Соломона Маймона". Это здорово. В 1940-1941 гг. оформил с сыном спектакль "Испанцы" М.Ю.
      Лермонтова для Госсета.
      Лермонтов на идиш. Потрясающе. Еще один аргумент в пользу известной гипотезы об отце поэта – Ансельме Леви(се). В четвертый раз Фальк женился на Ангелине Васильевнне Щекин-Кротовой. Вообще ходок по русским бабам. Вероятно, конец 40-х годов. В ледяную студию пришли двое – директор Третьяковки Лебедев и критик (?) Сысоев, представители художественных властей. Вероятно, Лебедев хотел приобрести для Третьяковки работы Фалька. Может быть, хотел его поддержать. Стены в студии были покрыты льдом. «Фальк стал показывать пейзажи, "понятные соцреалистам", и Лебедев восхищенно воскликнул: "А все-таки Фальк всегда побеждает цветом. Что за цвет, смотрите!" Сысоев перебил его, грозно насупился и вымолвил: "Дело не в цвете. Этот пейзаж – не русский пейзаж. Наши березы рослые, ровные, стройные. А это местечковая береза, вся изогнулась, искривилась" (курсив мой. – С. Д.).
      Фальк вышел из комнаты, а я сказала гостям: "До свидания. Он больше не будет показывать"» (Щекин-Кротова А.В. Лирические комментарии. Цит. по: Левина Т.
      Роберт Фальк. М., 1996. С. 56. Примеч.). 2 марта Я выискиваю евреев из самых разнообразных источников. Довольно часто мной движет инстинкт, интуиция. Документов у меня под руками нет, больших библиотек тоже, архивы в России. За каждым "пуком" обращаюсь к Толе Рубашеву, да хранит его Господь. В принципе мне нужны сотрудники – несколько молодых, но знающих людей.
      Даже вообразить трудно, где их можно найти. Я уже не говорю о средствах. Но моих глаз и моей памяти, конечно, никто не заменит.
      Вот маленькая новелла из Костромы. Ее прославленный красивейший собор – церковь Воскресения на реке Дебре. Построена в 1652 г. на средства богатого костромского купца Кирилла Григорьевича Исакова. Его называют негоциантом – он вел торговые дела с Англией. Торговля была, выражаясь современным языком, батальная, т. е. средневековая, обменная. Традиционный товар России: пенька, воск, лес, меха – в обмен в числе других товаров на дорогую краску, доставляемую из колоний. Больше всего в России ценили голубую краску индиго, ввозимую из Индии. Цена ее была баснословной – бочонок золота приравнивался к бочонку индиго. Легенда гласит, что однажды Исаков по ошибке вместо бочонка краски получил из Англии бочонок золота. По законам жанра, честный купец сообщил о происшествии в Альбион и спросил, что делать с присланным по ошибке товаром. В ответ его лондонский корреспондент попросил Исакова употребить золото на богоугодное дело. Так на средства не то англичан, не то Исакова была выстроена красавица-церковь. То, что в легенде есть зерно правды, ясно из барельефов собора, где изображены лев и единорог – геральдические звери английского герба. Изображение их на центральном фасаде главного входа служит весомым аргументом в пользу такого предположения (см.:
      Масленицын С. Кострома. Л., С. 30). Меня интересует лишь история купца с неординарной фамилией Исаков. С именем его все "нормально", но в отчестве тоже чувствуется иной говорок. Вспомним купцов Исаевых и Григорьевых, выкрестов, живших приблизительно в это же время в Мещанской слободе Москвы. Что же касается торговли с Англией, то во времена Ивана Грозного ее вел некий купец Юдин. 21 марта
      [Не вошедший в книгу фрагмент]: В защиту Михаила Михайловича Филиппова выступил сам Дмитрий Иванович Менделеев, доказавший на страницах "Санкт-Петербургских ведомостей" полную некомпетентность "А.Т.": «То, что я прочел в статье "Нового времени", содержит в действительности не "научный разврат", а научную белиберду, и как она связана с именем покойного М.М. Филиппова, от которого я ничего подобного никогда не слыхал и с которым всегда беседовал с большим удовольствием, мне совершенно неясно… для меня остается совершенно неясной связь между белибердой статьи г. А. Т-а и кончиной человека, который, по моему мнению, оставил о себе добрую память у всех, кто его знал» (цит. по: Филиппов Б.М.
      Тернистый путь. М., 1969. С. 164). Для нас интересно то, что великий химик, будучи еврейского происхождения, тщательно им скрываемого, был бытовым антисемитом, что, как видим, не мешало его дружеским отношениям с воинствующим филосемитом. Об этой стороне жизни Д.И. Менделеева мало известно, но, кажется, именно сейчас пришло время поговорить об антисемитизме части русских профессоров, знакомых нам по романам П.Д. Боборыкина (1836-1921).
      Один из мемуаристов, поступивший в 1876 г. в Петербургский университет, вспоминал, что лекции профессора-экономиста Эдмунда Романовича Вредена (1835-1891) – чьи взгляды, пожалуй, легко вписались бы в современную эпоху – представляли собой не разбор экономических теорий, а рассказ анекдотов о "жидах", в частности о Марксе и Лассале, которых он иначе, как жидами, плагиаторами, нулями и разрушителями всего созидаемого, не называл. Когда однажды один из студентов спросил профессора: "Ну, а еврей Давид Рикардо?" – то, естественно, ответа не получил. И далее: «…С профессором Вреденом соперничал по части юдофобства знаменитый химик Д.И. Менделеев. По поводу нанесенного студентом Коганом-Бернштейном оскорбления бывшему министру народного просвещения Сабурову во время университетского акта, Менделеев разразился на лекции следующей филиппикою: "Будучи студентом, я и мои товарищи посещали часто галерку Александрийского театра, где занимали всегда одни и те же места. Но вот мы стали чувствовать около себя на галерке дурной запах. Оказалось, что к нам присоседился студент по фамилии Коган. Коганы всегда распространяют вокруг себя дурные запахи"… Какое впечатление должен был произвести этот монолог… на студентов-евреев – нетрудно себе представить» (Кауфман А.Е. За много лет // Еврейская старина. СПб., 1913. Т. VI. С. 214).
      В редакции "Русского еврея", где был рассказан этот эпизод, больше всех возмущался профессор Николай Игнатьевич, он же Hoax Исаакович, Бакст (1842-1904):
      "И вот что возмутительно, – волновался по этому поводу Бакст, – ведь сведущие люди уверяют, что Менделеев – соплеменник Коганов, что его предок – быть может, Мендельсон – попал в Сибирь, а сам он родился, как известно, в Иркутске!..
      Отчего бы… не попытаться… запросить по этому поводу иркутского раввина?
      Пусть бы порылся в старых метрических книгах. Нелишне поскаблить наших жидоморов, в жилах которых течет еврейская кровь" (Там же. С. 333). К своему счастью, уважаемый Николай Игнатьевич не читал пресловутого письма своего кумира А.И.
      Герцена к Н. Огареву. Напомню, что в письме Бакст "пребывал" в одном ряду с пердоносными и сопливыми семитическими "муранами". Как бы реагировал на это Бакст? (О еврейском происхождении Д.И. Менделеева см.: Philo Lexicon-Handbuch des judischen wissens. В., 1935. P. 452. Обратим внимание на то, что лексикон вышел после прихода нацистов к власти.) Великий физиолог Илья Фаддеевич Цион (1842-1912) был прав, когда утверждал, что происхождение ровным счетом ничего не стоит. Тот же Кауфман привел, как он уточняет, далеко не полный список иудеев-юдофобов. При этом он, как и московский раввин Л.С. Минор, считал, что многие крестившиеся евреи или люди, в чьих жилах течет толика еврейской крови, остались верными друзьями своего народа. Я же продолжу рассказ о профессорах-антисемитах. И здесь никак не обойти колоритнейшую фигуру физиолога И.Ф. Циона.
      Биография Циона изучена недостаточно, в ней много лакун и путаницы, относящихся к разным периодам его жизни.
      Отец Циона, по имени Пинхас, по некоторым данным, родился в местечке Витебской губернии; в отрочестве был схвачен "хапунами" и перевезен в глубинку империи, в деревню, где до призыва в армию в течение трех лет находился в услужении у крестьян. Своих родителей Пинхас больше не увидел. Работая мальчик тяжело, почти забыл свое еврейство, но ни за что не хотел креститься. Затем попал в Казань и, несмотря на сопротивление, был насильственно крещен. Окончил унтер-офицерскую школу (для фельдшеров?) и, будучи одаренным человеком, быстро продвинулся по службе. Отслужив 25 лет, он вышел в отставку в офицерском чине (поручиком?).
      Поселился в Саратове, где был чиновником судебной палаты. Свое еврейское прошлое он начисто забыл, хотя не стал, как многие выкресты, юдофобом. В это время в Саратове разыгралась кровавая драма: евреев обвинили в ритуальном убийстве.
      Атмосфера последних лет царствования Николая I была удушающая. Во время суда он пережил духовный кризис и вновь обратился к иудаизму, послав прошение в Синод и указав на насильственное крещение. Суд тянулся три года, но в прошении ему было отказано. Все близкие думали, что дело кончится ссылкой в Сибирь. Но наступили благословенные времена Александра Освободителя, и ему наконец-то разрешили вернуться к своей вере. Я уже упомянул, что таких случаев было несколько. Из Саратова он переехал в Самару, где женился на дочери резника (шойхета). Тесть стал обучать его иудаизму. Через год у него родился сын Илья. Эта святочная история, сообщенная в книге биографа его сына Ш.Л. Цитрона, имеет один недостаток. Саратовское дело началось в 1850 г., а будущий физиолог родился в 1842 (Цитрон Ш.Л. За занавесом. Вильно, 1923. Т. 2. С. 175-188).
      В Библиотеке конгресса США есть материал, содержащий другую версию происхождения И.Ф. Циона. По ней – он родился в Ковно (Литва), получил дворянство в 1877 г., "нобилитирован" и с этого момента добавлял к своей фамилии префикс "де", что соответствовало баронскому титулу, но было чистым самозванством.
      Сына Пинхас обучал самостоятельно до восьми лет. Мальчик проявлял необыкновенные способности. Понимая, что его собственных знаний недостаточно, отец и еще три еврея из Самары пригласили для своих детей в качестве учителя и знатока Закона (ламдана), по-видимому, невинно оклеветанного и сосланного еврея из Борисова (Беларусь).
      Согласно договору, учитель жил в доме Пинхаса и был, с иудейской точки зрения, очень образованным человеком, кстати сказать, сведущим не только в Торе, но и в светских дисциплинах. В прошлой жизни он кормился винокурением. Занятия проходили весьма успешно.
      Параллельно Илья в возрасте 17 лет окончил гимназию с золотой медалью. К этому времени закончился и срок ссылки "ламдана", который вернулся на родину, сохранив дружеские отношения с семейством Ционов. В письмах любимому ученику он убеждал Илью, что во имя мук, перенесенных отцом, тот должен остаться евреем. Тем временем Илья был принят в Санкт-Петербургский университет, где его дарование было сразу отмечено. (Надо полагать, что отец Циона состояния не нажил, ибо в Петербурге Илье помогала еврейская община, ее столпы богачи – Нейман, барон Гинзбург, Малкиэль, Поляков, Берлин.) По сведениям Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона и Большой медицинской энциклопедии, он получил высшее образование в Варшавской медико-хирургической академии, в Киевском и Берлинском университетах и окончил их со степенью доктора медицины и хирурга. По сведениям, сообщенным весьма солидным источником, Цион "из мещан иудейского вероисповедания", окончил в 1858 г. Черниговскую гимназию, поступил в Варшавскую медико-хирургическую академию, оттуда в 1859 г. перешел в Киевский университет на медицинский факультет. Из Киева переехал в Берлин. Перед отъездом за границу отец взял с него клятву, что тот никогда не предаст иудаизма. Он показал свою исполосованную спину: "Смотри, как меня били, но я остался евреем!" (Руденко A.M. Столетие русской военной ветеринарии, 1812-1912. СПб., 1912. С. 85).
      В Германии произошло личное знакомство И.Ф. Циона с Фердинандом Лассалем и короткое увлечение социализмом. Вскоре он покинул ряды социал-демократии и вообще "прогрессивного" движения. Его взгляды стали резко правыми. В Петербургской военно-медицинской академии он 19 мая 1865 г. защитил докторскую диссертацию и был принят в звании приват-доцента в Петербургский университет. 22 декабря того же года командирован для стажировки за границу, где достиг выдающихся научных успехов. В 1870 г. назначен экстраординарным профессором СПб. университета на кафедру анатомии, но читал курс физиологии – первый случай в истории России, когда некрещеный еврей получил такую должность!
      Способствовал этому И.М. Сеченов. Он писал начальнику Медико-хирургической академии: "По моему глубочайшему убеждению, в настоящее время лицо, имеющее всего больше прав на занятие оставляемой мною кафедры, есть профессор Петербургского университета доктор Цион. Я знаю, что в случае выбора он посвятит свои силы исключительно Академии, и, таким образом, последняя приобретет в нем чрезвычайно полезного деятеля". "Благодарный" Цион впоследствии с ним рассчитался (Сеченов И.М.
      Научное наследие. М, 1956. Т. 3. С. 51-52). 20 августа 1872 г. Цион назначен ординарным профессором физиологии в Военно-медицинскую академию. За время пребывания в академии четыре раза выезжал в заграничные командировки.
      Преподавание велось согласно новейшим открытиям и исследованиям. Речь тридцатилетнего профессора была в высшей степени уверенной, дикция четкой, короче, он был блестящим лектором. Его представительная и красивая фигура дополняла картину и привлекала на его лекции массу народа, нередко до трехсот человек. По просьбе врачей Цион в 1873 г. читал вечерний курс экспериментальной физиологии дыхания и кровообращения. Эти курсы посещали многие светила медицины.