Русалка

— Отца привел в бешенство ребенок, которого ты носишь под сердцем.

— Ах!

Никакая подготовка не могла помочь Ондайн. Она вздрогнула и побледнела. Как Вильям мог догадаться? Как? Ведь она не прибавила в весе, ничуть не изменилась!

— Так, значит, это правда, — сказал Рауль с тяжелым вздохом. Ледяной ужас сковал ее сердце. Она подумала, что он, не задумываясь, убьет ее на месте, ведь однажды он уже совершил убийство.

— Да, — прошептала она чуть слышно. Отпираться не имело никакого смысла. Застигнутая врасплох, она выдала себя.

Он вдруг вскочил на ноги, обнял ее за шею и наклонился к ней, коснувшись ее щеки длинным острым носом.

— Отец хочет убить тебя, — поставил ее в известность Рауль бесстрастным голосом, от которого холод проник ей в самое сердце. — Теперь ты можешь убедиться, как я тебе предан. Я прощу тебе ребенка. Я даже готов его признать. Я так и сказал отцу. И так будет. Я стану герцогом и твоим повелителем, а у тебя появится хороший повод для благодарности!

Ей не нужно было смотреть на Рауля, чтобы почувствовать исходившие от него ненависть и злобу. Дядя хотел убить ее, но она знала, что и Рауль не лучше. Он согласился признать ее ребенка, но он мог его и убить!

«Берта!» — вдруг догадалась Ондайн. Эта омерзительная жирная свинья, которая притворно охала и ахала, выражая сочувствие, выдала ее. Заметив легкую перемену в ее теле, она просто стала за ней следить. Берта, эта проклятая, порочная женщина!

Ондайн сцепила руки и сложила их на коленях. Она наклонила голову, как будто от застенчивости, но на самом деле чтобы скрыть вспыхнувшую ненависть в глазах.

— Так, значит, ты женишься на мне в любом случае, — сказала она тихо. — И примешь ребенка простолюдина как своего собственного? Да, кузен, я в самом деле удивлена. И конечно, сердечно благодарна!

Ее слова, кажется, льстили Раулю и развлекали его одновременно. Он снова сел и вытянул ноги, в этот вечер представляя себя лордом и хозяином поместья.

— Тебе придется сносить отцовские оскорблений.

— Да, я понимаю.

— Он бывает очень грубым.

— Да, я Знаю.

— Ничего, я всегда буду рядом. Я готов на все, чтобы обладать тобой.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. На ее губах заиграла улыбка.

— Мной, титулом и поместьем. Он пожал плечами:

— Но это одно и то же!

— Да, до тех пор, пока я жива.

Он снова вскочил и раздраженно выкрикнул:

— Я получу все, что захочу! Отец еще увидит! Если ты будешь терпеливо сносить его гнев, который вполне заслуживаешь, во всем повиноваться ему и не спорить, я все устрою.

Она встала и оттолкнула от себя кресло, едва держась на ногах. Он поднялся, желая задержать ее, но она взмолилась:

— Рауль, я очень расстроена. Я…

— Но у нас только одна ночь! — сказал он с тревогой. Она покачала головой:

— Я плохо себя чувствую. Пожалуйста, прости меня, Рауль. Скоро мы соединимся навсегда. Пожалуйста! — Последние слова она произнесла почти с отчаянием. — Рауль! Я так благодарна тебе, так счастлива и жду не дождусь дня, когда мы соединимся! Но сейчас я так слаба и так устала!

В ее словах не было притворства; она чувствовала головокружение, слабость и неимоверный страх.

Рауль медленно кивнул.

Ондайн только этого и нужно было. Она повернулась, подобрала юбки и заторопилась вверх по лестнице, чтобы поскорее ощутить себя в безопасности за дверью с задвинутой щеколдой.

Но теперь ничто уже не могло ее успокоить. Так, значит, дядя все знал… О Боже, кто бы мог предвидеть такое? А Рауль… Рауль — бессердечный лжец. Она-то уж наверняка знала, что он не потерпит ребенка от другого мужчины, тем более от неграмотного сына мельника, как она Представила дело.

Ондайн металась по комнатам, из гостиной в спальню и обратно. Рауль все еще верит в их свадьбу… Но она поняла, что Вильям не допустит этого. Значит, он что-то замыслил. Но что?

Наконец она легла на постель, прижавшись горячей щекой к прохладной подушке. Наверное, Уорик прав и ее идею надо признать дурацкой. Сейчас самое время сбежать, не дожидаясь дальнейших неприятностей…

Уорик! Если Берта заметила ее состояние, то обнаружить се мужа и любовника было только делом времени. Она тихо застонала. Поверит ли когда-либо Уорик, что она приехала сюда, ничего не зная о ребенке, которого носила и любила.

Уорик…

Скоро он придет. Он придет ночью, скользнув в ее комнату, как большая темная тень. Он обнимет, приласкает и успокоит ее, прогонит страх, который гибельной петлей, казалось, стягивался вокруг ее шеи.

Когда он обнимет и прижмется к ней со всей силой, она согласится бежать немедленно, потому что здесь больше ничего нельзя добиться. Но какая же она дура! Как ужасно она рисковала! Своей жизнью, жизнью ребенка… и даже жизнью Уорика.

Ее горящее лицо не освежали даже прохладные простыни. Она закрыла глаза и решила, переборов страх, спокойно обдумать ситуацию. Сейчас она должна дождаться своего мужа и, предав в его руки свою жизнь, целиком на него положиться. .

Немного успокоившись, она встала с кровати, ополоснула холодной водой лицо и села перед туалетным столиком, расчесывая волосы. Она чувствовала тепло очага, всматривалась в темноту ночи за окном. Какой холодной была эта ночь! Снег укутал землю как одеялом. Стонал и завывал ветер.

Ондайн отложила щетку для волос и встала, ожидая, что Уорик скоро придет, сильный и смелый. Они не скажут друг другу ни слова. Он явится и потушит огонь, и в их сердцах вспыхнет другое, испепеляющее пламя, пламя любви и страсти. Они стиснут друг друга в объятиях и обрадуются тому, что живы и вместе, пока…

Грустно улыбаясь, Ондайн не торопясь начала снимать с себя одежду: туфли, чулки, подвязки, верхнюю юбку и нижние. Затем, дрожа от холода, вскарабкалась на постель, забралась под одеяло и потеплее укуталась.

Он придет. Скоро он придет. Он согреет ее…

Свет от камина освещал комнату. Ондайн смотрела на движение теней на потолке и думала об Уорике. Она представляла его лицо, глаза, щеки и подбородок, такой упрямый и правильный, его руки, бронзовые по сравнению с ее белой кожей, ..

Ее сладкую дремоту неожиданно нарушили тяжелые удары в дверь.

Она прижала одеяло к груди. Сердце бешено колотилось.

— Ондайн! Впусти меня!

— Секундочку, дядя! — еле слышно выдавила она из себя. Ей пришлось облизнуть губы и повторить.

Это непредвиденное вторжение посеяло в ней новые страхи. Она подлетела к гардеробу, второпях нашла какое-то платье и, на ходу застегивая пуговицы, побежала к двери. О Боже! Зачем бы дядя ни пришел, она должна избавиться от него прежде, чем появится Уорик…

Запыхавшись, со спутанными распущенными волосами, она открыла дверь.

Дядя оттолкнул ее в сторону и почти вбежал внутрь, огромными шагами пронесся через гостиную в спальную комнату. Потом он вернулся обратно и подошел к ней. При вспышках пламени она посмотрела ему в глаза и вздрогнула: в них пылала такая безумная ненависть, как если бы она была причиной всех бед и несчастий в его жизни!

Дядя моргнул, и этот странный взгляд исчез, как будто его никогда и не было, сменившись на хитрый и немного насмешливый.

— Ондайн… Ах, дорогое мое дитя, я страшно обеспокоен!

— Обеспокоены? — повторила она, не без основания сомневаясь в его словах.

— Да, — пробормотал он, подходя к огню, чтобы отогреть руки. Она последовала за ним, сохраняя дистанцию и раздумывая, какая новая опасность скрывается за его неожиданным появлением.

— Я был в городе, — сказал он, бросив на нее испытующий взгляд. — Кажется, в нашем краю появился какой-то сумасшедший. Убийца, который обычно орудует в полнолуние, пробираясь к молодым девушкам через окна и балконы и убивая их прямо в постели.

— Убийца, дядя? — повторила Ондайн, в невинном изумлении округлив глаза и про себя думая только о том, чтобы в этот момент не пришел Уорик.

— Как только я это услышал, сразу бросился обратно домой, вспомнив про дуб, который стоит прямо перед твоим балконом. Ведь этот человек может легко к тебе взобраться.

Ондайн опустила ресницы, решив проверить правдивость слов Рауля и заодно выпроводить дядю.

— Конечно, дядя, я могла бы поверить, что ты с удовольствием вышвырнул бы из окна этого убийцу, если бы он появился в нашем доме, но, Вильям, я знаю, что тебе все обо мне известно! Так что, думаю, ты даже был бы рад найти меня в постели мертвой. Наверное, ты медлишь с убийством только потому, что боишься короля. Поэтому скажи мне, дядя, прямо, к чему вся эта твоя история?

Он отошел от огня и поудобнее устроился в кресле, стоявшем недалеко от камина.

— Ондайн, это правда, я знаю все о тебе и ненавижу тебя за то, что ты оказалась хитрой шлюхой! — ответил он с приятной улыбкой, которая удивительно не подходила к его грубым словам. — Но, увы! Этот глупый ребенок, мой сын, влюбился в тебя по уши, поэтому я, любящий отец, должен сделать все от меня зависящее, чтобы с тобой ничего не случилось! И, мое драгоценнейшее дитя, — он поднялся, подошел к ней и слегка коснулся пальцами ее щеки, — если бы я захотел убить тебя, то не отказал бы себе в удовольствии сделать это собственными руками! Нет, уверяю тебя, девочка, сегодня я пришел защитить тебя от всякого, кто попытается взобраться на эти стены!

Побледневшая и дрожащая, она отпрянула от него. Он опять улыбнулся и с довольным видом уселся обратно в кресло.

Ондайн смотрела на него в ужасе. Он не скрывал торжествующей улыбки. Она попыталась что-то придумать, но ее разум был парализован, как и все тело, от страшной мысли, что дядя и не собирается уходить! Он явно намеревался просидеть в этом кресле всю ночь напролет!

Нет, это невозможно! Вот-вот придет Уорик. Он же безоружный. Если Вильям нападет на него с пистолем или мечом, Уорик не сможет дать ему отпор.

— Девочка, ты выглядишь как привидение. Не стой у меня над душой! — обозлился Вильям. — Иди в постель!

Но она не двигалась. Нет, он не может подозревать Уорика! Конечно, он знает о ее беременности, но скорее всего Рауль уже рассказал ему историю, что она вышла замуж за вора в лесу и зачала от него ребенка.

— Иди в постель!

Нет, нельзя! Надо стоять около балкона и дать знак при первом его приближении.

— Так вы считаете, дядя, что этот убийца, — заговорила она, придя наконец в себя, — перелезает ночью через балкон?

Она подошла к балконным дверям и резко распахнула их, надеясь, что Уорик окажется внизу и она успеет его» предупредить. Но на снегу не было никаких следов. Совсем никаких.

— Ондайн! Уходи отсюда! — Вильям вскочил на ноги, бросился к ней, захлопнул двери и втолкнул ее в комнату: — Иди в постель, девочка! Немедленно! Я посплю в кресле!

Поспит… Да, он должен заснуть. Это казалось сейчас ее единственным спасением.

Она покорно опустила голову, проскользнув мимо него, легла в постель и натянула одеяло до самого подбородка.

«Нет, не приходи, моя любовь. Только не приходи!» — твердила она про себя.

Ах, как невыносимо медленно идет время, когда лежишь без сна, в страхе и отчаянии! Каждое потрескивание дров в камине, каждый порыв ветра мучительно отзывались у нее в душе. Она ворочалась с боку на бок и дрожала от страха. Ветер без устали шуршал ветками старого дуба.

Вильям задремал. Она тихо выбралась из постели и свернулась калачиком на полу возле балкона. Если Вильям обнаружит ее здесь, то изобьет или даже задушит на месте. Но она будет кричать и визжать, и Уорик по крайней мере успеет спастись.

Время…

Время шло. Ондайн пыталась поначалу бодрствовать, но потом задремала. В страхе проснулась она от поскребывания веток о каменную стену, совершенно замерзшая, с болью в затекших суставах, но вскоре опять задремала…

Вновь она проснулась, когда забрезжил рассвет.

Рассвет. А Уорик так и не пришел.

Слезы навернулись у нее на глазах. Она не знала, предупредил ли кто-нибудь Уорика, или он просто покинул ее. А что, если — ох, не дай Боже! — его поймали и он лежит, истекающий кровью…

Где же Уорик?! Что с ним случилось?

Глава 31

Ондайн перебралась на постель и лежала без сна, пока не встало солнце, разогнав последние ночные тени. Она отчаянно пыталась понять, что заставило Вильяма Дуво сторожить ее всю ночь напролет и почему не пришел Уорик. Она убеждала себя, что с ним ничего не случилось. Очевидно, Вильям пронюхал что-то о ее ночном госте. Иначе зачем придумывать такую странную историю про балкон и какого-то убийцу? Но если «преступление» Уорика было уже установленным фактом, то наверняка Вильям нашел бы средство с ним разделаться, не мучась целую ночь в ее кресле!

Нет, наверное, Уорик каким-то образом узнал о подозрениях Вильяма и предусмотрительно не пришел! Вильям провел ночь в пустом ожидании, а с Уориком все в порядке.

Больше она не могла оставаться в постели. Она должна как-нибудь увидеть Уорика, удостовериться своими глазами, что он в самом деле жив и здоров. Теперь она не допускала и мысли, что дяде что-нибудь известно. Она найдет Уорика… и согласится бежать отсюда прямо сейчас!

Ондайн быстро оделась, надеясь спуститься вниз и выйти из дома прежде, чем появится Берта или проснется дядя. Надев самое теплое платье и меховую накидку с капюшоном, она, едва дыша, тихонько прокралась к двери мимо скрюченного в кресле Вильяма и отодвинула щеколду.

Оказавшись за дверью, Ондайн облегченно вздохнула и побежала вниз по лестнице и через зал к выходу. Здесь ей пришлось остановиться, поскольку в дверях стоял Рауль, отдавая властным голосом приказы одному из фермеров. Они о чем-то спорили. В этом году зима выдалась на редкость суровая, и фермеры опаздывали с рентой. Казалось, Рауля это не касалось. Он не намеревался давать какую-либо отсрочку выплаты денег.

В какой-то момент Ондайн почувствовала сильное желание вмешаться: ведь это ее люди, люди ее отца. Любой рачительный хозяин понимает, что нельзя отнимать последнее и что сейчас проявленная милость принесет большую выгоду в будущем.

Ондайн кусала губы от досады. Но пока что она здесь никто. У нее нет ни власти, ни возможности управлять хозяйством, и она сама в тяжелейшем положении. Радуясь, что спор отвлекал все внимание Рауля, давая ей возможность пройти незамеченной, она поспешила через зал к черному выходу из кухни.

Герцогиня прошла через темный зал с занавешенными окнами к буфетной и дальше — в кухню, подумав, что хотя слуги уже наверняка встали, но они заняты привычными заботами. Она молилась только о том, чтобы в кухне не оказалось Берольта или Берты. Войдя в освещенное солнцем помещение, Ондайн остановилась, ожидая, пока глаза привыкнут к яркому свету. Здесь только и было слуг, что молодая девушка, склонившаяся над очагом, да Джем.

— Джем! — радостно прошептала Ондайн, уверенная, что старый слуга не выдаст ее. Как хорошо, что он оказался в этот момент здесь.

Джем оторвался от доски, на которой резал хлеб, и посмотрел на нее. Его лицо озарилось улыбкой.

— Миледи! — вскрикнул он и бросил боязливый взгляд на девушку около огня, но она не обращала на них никакого внимания. Джем засуетился и подошел к Ондайн, которая все еще стояла в дверном проеме.

— Миледи! — повторил он, понизив голос до тихого шепота. — У меня для вас послание от кузнеца. Он заберет вас отсюда сегодня. Вы должны прийти к нему в домик до полудня. Поняла, дочка?

Она кивнула. Слава Богу! Уорик цел. Его предупредили. Теперь все устроится, как только она доберется до него.

— Я не спал всю ночь, — пробормотал Джем. — Ломал голову, как поскорее до вас добраться! Ах, миледи…

— Герцогиня! Вот вы где!

Берта! О Боже! Как некстати сейчас эта коварная низкая шпионка!

— Да вы совсем одеты! И ваше прекрасное манто на вас, миледи! Похоже, вы далеко собрались!

Ондайн гордо выпрямилась.

— Да, на улицу, Берта. Мне просто дурно от жары в доме! Мне нужно немного свежего воздуха!

Она хотела пройти через кухню и вздрогнула от неожиданности: Берта остановила ее, схватив за рукав. Ондайн брезгливо поморщилась, как будто к ее одежде прилипла грязь. Но Берта была не из тех, на кого действует презрение. Служанка улыбнулась:

— Только не сейчас, герцогиня. Ваш дядя ждет вас. Наш дорогой хозяин очень расстроился, когда проснулся и обнаружил, что вы ушли! И это после того, как он сторожил вас ночь напролет, миледи!

— Я хочу пройтись перед завтраком… — начала Ондайн, но Берта снова улыбнулась и неожиданно громко крикнула: — Берольт!

Берольт не замедлил появиться.

Ондайн поняла, что они готовы тащить ее силой, если она не пойдет сама. Она вскинула подбородок, сбросила руку Берты и тщательно отряхнула мех, как будто служанка его запачкала. Теперь лучше идти по своей воле. Она сбежит после завтрака.

Ондайн вздохнула и взглянула на Джема. Он смотрел на нее так безнадежно, что она ободряюще ему улыбнулась, затем повернулась к Берте с выражением крайнего недовольства:

— Ох, ради Бога! Я приду позже!

Берольт посмотрел на нее подозрительно, готовый в любой момент пустить в ход силу.

— Берольт! — Ондайн приподняла бровь. — Дай мне пройти! Он отодвинулся в сторону. Ондайн прошла через буфетную обратно в зал. Около камина стоял Рауль. Он удивился, увидев ее входящей со стороны кухни.

— Я хотела с утра пройтись по снегу, — сказала она холодно в ответ на его невысказанный вопрос, — но, кажется, другие знают лучше, что мне делать.

— В чем дело? — переспросил он, строго взглянув на Берту и Берольта, переминавшихся позади нее.

Ответ не потребовался, поскольку появился Вильям Дуво, с трудом двигаясь после ночи, проведенной в кресле.

— Ах, вот ты где, неблагодарная! — обратился он к Ондайн.

— Что здесь происходит? — рассердился Рауль. Вильям не спеша прошелся по комнате.

— Я узнал в городе об одном опасном преступнике, — коротко объяснил он сыну, — и счел необходимым самолично сторожить целую ночь твою невесту. И вместо благодарности за мое самопожертвование она исчезла! Берта, снимите манто с герцогини. Она сейчас в нем не нуждается.

Берта повиновалась, взяла у Ондайн манто и понесла его в комнату. Рауль хотел было возмутиться, но отец махнул на него рукой.

— Да, какой-то парень охотится за женщинами. Бедные создания! Но нам нечего беспокоиться, своих мы сумеем защитить. Меня огорчает только Ондайн. В ней нет и капли благодарности!

— Я просто хотела прогуляться! — воскликнула Ондайн и про себя подумала: «Ох, дядя, какой же ты лжец! А ты, Рауль, полный идиот!»

Больше всего она смутилась потому, что. не знала наверняка, почему дядя так странно себя ведет.

— Я возьму тебя на прогулку сразу после завтрака — успокоил ее Рауль.

«Только не это!» — подумала она, но проблема решилась сама собой. Вильям неожиданно заявил:

— Боюсь, сын, у тебя не будет свободного времени для прогулки с невестой. Сегодня ты поедешь во Фрамингам.

— Фрамингам?! — воскликнул Рауль. — Да туда же ехать два дня, с остановкой ночью! Почему я должен ехать в Фрамингам?

— Чтобы встретиться с испанскими купцами, которые привезли с Востока прекрасный шелк…

— Шелк! Чепуха! Зачем это еще…

— Для свадебного платья твоей невесты, сын, и для тебя тоже! Разве тебя не волнует…

— Ах, новое платье! — Ондайн радостно захлопала в ладоши, думая, что Рауль уедет на целых два дня и она без помех сбежит к домику кузнеца.

Берта вернулась в комнату и встала позади Берольта. Рауль, не обращая на них внимания, с неудовольствием возразил:

— Отец, но купцы могут сами приехать к нам…

Вильям покачал головой, кивнув в сторону слуг: В их присутствии разногласия между господами не обсуждались.

— Берольт! Посмотри, все ли готово к завтраку!

Берольт испарился. Берта, тяжело ступая, отправилась вслед за ним. Вильям улыбнулся, отодвигая от стола кресло для Ондайн.

— Садитесь, моя дорогая, — сказал он, улыбаясь с каким-то тайным удовольствием. Ондайн трепетала при мысли о том, что зреет в его голове. — Ондайн?..

Она подошла и села. Рауль занял свое место, все еще дуясь на отца. Вильям тоже сел, положив на стол руки.

— Рауль, я узнал об этом человеке из Фрамингама вчера вечером. Если бы ты был герцогом, тебя бы обожали и хотели видеть все купцы! Но пока он не видит смысла путешествовать так далеко на север, и ты должен сам поехать к нему. У него превосходные ткани. Тебе нужно заключить с ним сделку.

— Но я же не портной…

— Рауль! Ты выберешь все сам!

Берольт вернулся в комнату, за ним следовали Джем и Берта. Они быстро накрыли стол, подали еду. Рауля не заботило, что они слышат его жалобы.

— Целых два дня! И как же я буду улаживать дела с этим торговцем?

Вильям с невозмутимым видом добавил сахар в чай.

— Возьми с собой кого-нибудь из слуг! Мне все равно, как ты с этим справишься, сын, но эта свадьба будет целым событием для округи, и ты должен быть уверен, что ты и твоя невеста одеты подобающим образом.

— Это женское дело! — презрительно бросил Рауль, но тут же его глаза заблестели. — Хорошо, тогда пусть со мной поедет Ондайн.

Ондайн едва удержалась от восклицания. Джем, убирающий посуду со стола, не сумел скрыть своих чувств и уронил серебряный поднос. В ту же секунду он получил удар в плечо и выговор от Вильяма:

— Пошел на кухню, старый олух! — Затем Вильям гневно бросил Раулю: — Нет! Она останется здесь.

— Отец…

— Ты доверяешь ей, а я нет. Когда она станет твоей женой, ты будешь за ней следить и ею распоряжаться, если сможешь! А пока она на моем попечении, и я ей не доверяю. Она останется здесь.

. — Не расстраивайся, Рауль, — поспешила успокоить его Ондайн, почувствовав большое облегчение.

Он проворчал что-то и вцепился зубами в кусок мяса. Трапеза продолжалась в полной тишине. Ондайн ела, не разбирая, что лежит у нее на тарелке; она горела, как в лихорадке, от желания поскорее выйти из дома.

Наконец Вильям проворчал с нетерпением, обращаясь к сыну:

— Ты закончил? Иди собирай вещи! Тебе нужно торопиться, иначе купец уедет из города, не дождавшись, когда ты дотащишь до него свою ленивую задницу!

Рауль выругался, бросил вилку на стол, но подчинился команде отца. Ондайн опустила голову, подумав, что при первом удобном случае Вильям и Рауль предадут друг друга.

Рауль обошел вокруг ее кресла, положил руки ей на плечи и, нагнувшись, прошептал:

— Всего через пару дней, моя любовь, я привезу для тебя прекрасную материю. Твое свадебное платье будет самое красивое на свете!

— Спасибо! — пробормотала она и даже не отвернулась, когда он попытался поцеловать ее в щеку. Больше уже ей не придется сносить его прикосновений!

Рауль вышел из комнаты. Она услышала, как он взбежал вверх по лестнице.

Ондайн подождала с минуту, потом зевнула и отодвинула стул.

— Я засыпаю прямо на ходу! Но теперь, надеюсь, я могу пойти на прогулку, чтобы освежиться.

Вильям грубо схватил ее за руку и посмотрел на нее с откровенной злобой.

— Нет, моя дорогая племянница! Ты никуда не пойдешь!

Мороз побежал у нее по коже. Она почувствовала себя добычей в лапах разъяренного медведя, но все же сумела побороть свой страх.

— В самом деле, дядя, — она раздраженно отодвинулась от него, пытаясь освободить руку, — я хочу погулять…

— Ты хочешь сбежать со своим любовником, моя дорогая. Но у меня есть другие планы для вас обоих. Иди в свою комнату.

— Нет! — закричала она, испугавшись его решимости и отчаянно вырываясь. Он посмотрел куда-то поверх ее головы, и Ондайн тут же поняла, куда был устремлен его взгляд.

Сзади к ней подошел Берольт, обхватил ее огромными, привыкшими к черной работе руками и встряхнул. Больше она не могла сопротивляться и безвольно обвисла в его каменных объятиях.

Ей показалось, что ее несут куда-то вниз. Она завизжала, проклиная дядю, но тяжелая рука Берольта зажала ей рот. Ондайн не могла даже вздохнуть. Он нес ее куда-то. Она глядела в его бессмысленные глаза и чувствовала, что он лишил ее возможности не только кричать, но и дышать.

— Смотри не порань ее! — приказал Вильям. — Я обещал доставить ее в целости и сохранности!

Берольт кивнул, но Ондайн от этого не стало легче. Рука по-прежнему плотно прижималась к ее лицу, хотя она отчаянно извивалась и выворачивалась, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Но Берольт был неумолим. Силы начали оставлять ее, в глазах потемнело, и в сознании, едва пробивавшемся сквозь пелену тумана, мелькнуло, что она умирает…

Она не умерла, а только потеряла сознание. Руки, которые минуту назад яростно колотили по груди Берольта, теперь безжизненно опустились вниз. Казалось, Берольт нес пустую скорлупку.

Джем, выгнанный из зала, притаился в буфетной. Мертвенно-бледный, он стоял незамеченным за дверью и заламывал руки, когда Берольт схватил Ондайн. Что же ему теперь делать? Он не знал, что предпринять. Броситься ей на помощь или оставаться в своем укрытии, чтобы проследить, что насильники будут делать дальше? Конечно, он готов был ринуться в бой, но его мышцы совсем ослабели, а кости сделались такими хрупкими!

Он раздумывал, однако, не долго, затем осмотрелся. Берольт пошел вверх по лестнице. Берта слушала наставления Вильяма: Ондайн нужно запереть в ее комнате до вечера, Вильям сам хочет проследить за приготовлением пищи, которую ей отнесут.

На кухне осталась лишь одна кухарка, милая девочка, но придурковатая от рождения. Джем пробормотал ей что-то о том, что собирается подыскать в курятнике курицу, чтобы приготовить ее к обеду, и, выскользнув через черный ход, побежал по снегу к кузнице.

Ему не хватило времени одеться, а зимнее солнце ничуть не грело. Старик скользил по обледенелой дорожке. Вдруг острая боль пронзила его сердце. «Нет, надо идти! — сказал он себе. — Вперед!»

Он дошел до кузницы, но кузнеца там не оказалось. Джем постоял, перевел дыхание и направился к домику, где жил кузнец. Он с трудом передвигал ноги, слушая, как пульсирует в голове кровь.

Домик кузнеца был первый с краю небольшой деревушки, где обитали все работники. Джем из последних сил навалился на дверь, дрожа от холода и страха. На его счастье, кузнец оказался дома. Уорик подхватил старика под руку, подвел к огню и кое-как усадил. Сам опустился перед ним на корточки, совсем так же, как прошлой ночью.

— Что случилось, старик? — спросил Уорик встревоженно. Джем не мог вымолвить ни слова и только тяжело дышал. Потом он сказал:

— Она попыталась выйти сегодня утром, но они схватили ее. Вильям выслал Рауля из дворца и запер Ондайн в ее комнате. Я слышал, как она кричала, когда ее тащили наверх.

Уорик разразился проклятиями, вскочил и тяжело зашагал по комнате за спиной Джема.

— Мы слишком долго медлили. Вильям узнал, кто я такой на самом деле! Работорговля назначена на вечер, но у него ничего не получится!

Он продолжал ходить по комнате из конца в конец. Джем смотрел в огонь. Жизнь, казалось, покидала его, но он выполнил свой долг.

Уорик вдруг остановился и, подойдя к старику, взял его руки в свои.

— Джем, тебе пора возвращаться. Веди себя так, как будто непричастен к этому. Не бойся, я сейчас пойду за ней.

Джем посмотрел недоверчиво:

— Но как?

— Через балкон. Ей придется спускаться вниз этим путем. Джем, ты самый любимый и преданный слуга. Потерпи немного, и ты тоже окажешься на свободе.

Джем опустил взгляд и еле слышным голосом пробормотал:

— Что вы, сэр, я не могу об этом и мечтать. Уорик чуть насмешливо улыбнулся и сказал:

— У меня сейчас нет времени на длинные истории, Джем, но ты должен знать, что Ондайн моя жена перед Богом и я люблю ее больше жизни. Я ничего не знал об этом дворце, населенном змеями, пока она не приехала сюда. У меня есть замок далеко на севере. Человек, пославший мне записку прошлой ночью, мой самый дорогой слуга, теперь скачет в Лондон, чтобы позвать ко мне на помощь моих друзей. Если они приедут, когда нас с герцогиней здесь уже не будет, ты просто скажешь им, что граф Северной Ламбрии просил тебя служить у него в замке.

Джем посмотрел в глаза Уорика, горевшие силой и убеждением, и кивнул. Он испытывал почти благоговейный страх перед этим человеком и был уверен, что если кто-то может спасти его герцогиню, то только он, вне зависимости от того, насколько правдива рассказанная им история.

— Иди, — мягко сказал Уорик. — Ты должен вернуться обратно в дом.

Джем снова молча кивнул. Его силы были на исходе.

— Вскоре я последую за тобой, — сказал Уорик, открывая дверь. Джем остановился и сказал напоследок:

— Осторожнее, милорд! Будьте осторожнее…

— Хорошо. Буду. Иди, Джем.

Ондайн очнулась в своей постели. Несколько секунд она вдыхала воздух, радуясь тому, как он свободно наполняет ее легкие, потом спрыгнула с кровати и бросилась через гостиную к двери, хотя наперед знала, что она наглухо заперта.

Нет! — кричало все у нее внутри. Она принялась рыдать и бить изо всех сил в дверь. Остатки здравого смысла спасли ее, не дав поддаться панике.

Ондайн в бессилии опустилась на пол. Нет, ей никогда не сломать запоров на дверях из крепкого дуба. Отсюда не убежишь. Даже если каким-то чудом дверь откроется, повинуясь одному ее желанию, наверняка снаружи сидит Берта и самодовольно сторожит свою пленницу.

Но надо добраться до Уорика! Он ждет ее, должен ждать…

Воспоминание о муже придало ей сил и уверенности и натолкнуло на новую мысль.

Балкон. Ведь он приходил к ней через балкон, значит, и она может воспользоваться тем же путем.

Она остановилась у двери и прислушалась к звукам, доносившимся снизу. Рауль вернулся и снова спорил с отцом. Она не могла расслышать всех слов, но знала, что спорят о ней и о предстоящей поездке Рауля. Он считал поручение отца унизительным и отказывался таскать товары, как рабочая лошадь. Отец еще раз посоветовал ему взять с собой кого-нибудь из слуг.

Ондайн не стала их больше слушать, а решила сбежать прямо сейчас, пока Вильям с Раулем заняты спором.

Она вспомнила о холодной погоде и подбежала к гардеробу, обрадовавшись, что Берта повесила на место теплое манто, которое теперь очень пригодится. Ондайн набросила его на плечи, выбежала на балкон, стараясь не смотреть вниз, но не удержалась.