Конан-Дойль Артур
Когда земля вскрикнула
Артур Конан-Дойль
Когда земля вскрикнула
Если мне не изменяет память, мой друг Эдуард Мелоун, журналист из Газетт, как-то упоминал о профессоре Челленджере, - кажется, ему довелось участвовать вместе с ним в каких-то удивительных приключениях. Однако обычно я так поглощен работой и моя фирма настолько завалена заказами, что в голове у меня удерживаются лишь факты, не выходящие за рамки моих профессиональных интересов. Вот и о Челленджере я имел самое смутное представление - помнится, слышал о нем как о гениальном сумасброде, нрава вспыльчивого и необузданного. Поэтому я был крайне удивлен, получив однажды от него деловое письмо следующего содержания:
14-бис, Энмор-Гарденс, Кенсингтон. Сэр! Мне нобходимо
воспользоваться услугами специалиста по артезианскому бурению.
Не скрою, сам я невысокого мнения о специалистах узкого профиля
и предпочитаю людей, обладающих, подобно мне, универсальным
интеллектом, - у них более разумный и широкий взгляд на вещи,
нежели у тех, кто специализируется в какой-то отдельной области
(что, увы, часто является не более чем ремеслом) и потому
наделен весьма ограниченным кругозором. Тем не менее я намерен
вас испытать. Мне довелось просматривать список авторитетных
специалистов по артезианскому бурению, и мое внимание привлекло
ваше имя - несколько странное, чуть было не сказал .нелепое.;
наведя справки, я выяснил, что мой юный друг, м-р Эдуард Мелоун,
знаком с вами. Ввиду этого имею честь сообщить, что буду рад
побеседовать с вами, и если вы мне подойдете - а мои требования
довольно высоки, - я, вероятно, сочту возможным доверить вам
одно весьма важное дело. Большего пока сказать не могу,
поскольку дело это сугубо конфиденциальное и обсудить его можно
только в приватной беседе. В связи с этим прошу вас отменить все
другие дела и прибыть по вышеуказанному адресу в следующую
пятницу в 10.30 утра. Перед дверью имеется скребок для обуви и
коврик - миссис Челленджер крайне щепетильна в этом отношении.
Остаюсь, сэр, как всегда, Джордж Эдуард Челленджер.
Я отдал письмо своему старшему клерку, и тот от моего имени сообщил профессору, что, мол, м-р Пэрлисс Джоунс рад принять приглашение. Это было вполне корректное деловое письмо, и начиналось оно с обычной фразы: Ваше письмо от (без даты) получено. Это вызвало новое послание профессора:
Сэр, - писал он, и почерк его напоминал забор из колючей
проволоки, - я вижу, вы выражаете неудовольствие в связи с тем,
что мое письмо не датировано. Позвольте обратить ваше внимание
на тот факт, что в качестве некоторой компенсации за чудовищные
налоги наше правительство имеет обыкновение ставить маленькую
круглую печать, или штамп, на внешней стороне конверта, где и
указана дата отправления. Если этот штамп отсутствует или же
неразборчив, то вам следует адресовать свой упрек
соответствующей почтовой конторе. А вас я попросил бы
сосредоточиться на вопросах, имеющих непосредственное отношение
к делу, ради которого я обратился к вам, и не заниматься
комментариями по поводу формы, в которой написаны мои письма.
Я понял, что имею дело с сумасшедшим, поэтому счел благоразумным, прежде чем браться за это дело, навестить моего друга Мелоуна; мы знакомы еще с тех давних пор, когда оба играли в раггер за Ричмонд. Я нашел его все тем же весельчаком-ирландцем; его очень позабавила моя первая стычка с Челленджером.
- Это пустяки, старина, - сказал он. - Стоит провести в его обществе хотя бы пять минут - и покажется, что с тебя заживо содрали кожу. Уж по части оскорблений ему нет равных!
- Так почему же все это терпят?
- Вовсе нет. Если сосчитать все судебные процессы по обвинению в клевете, все скандалы и оскорбления действием полицейского суда...
- Оскорбления действием?!
- Да, Бог ты мой, ему ничего не стоит спустить человека с лестницы, если тот хоть в чем-то с ним не согласен. Это примитивный пещерный человек в пиджачной паре. Я представляю его себе с дубиной в одной руке и кремневым топором в другой. Если некоторые рождаются не в свое столетие, то он появился на свет не в свое тысячелетие. Ему бы жить в раннем неолите или около того.
- И при всем при том он профессор!
- В том-то и чудо! Это самый могучий интеллект в Европе, к тому же подкрепленный такой активностью, которая позволяет ему воплотить все замыслы. Коллеги постоянно вставляют ему палки в колеса, поскольку люто ненавидят его, но это все равно, что сотне траулеров пытаться удержать на месте трансатлантический лайнер. Он просто не обращает на них внимания и спокойно идет своим курсом.
- Ясно одно, - сказал я. - Я не желаю иметь с ним ничего общего и, пожалуй, отменю встречу.
- Ни в коем случае. Ты будешь точен до минуты, да-да, именно до минуты, иначе тебе здорово достанется.
- Это с какой же стати?
- Изволь, объясню. Прежде всего не принимай близко к сердцу то, что я наговорил тебе о старике. Всякий, кому удается сойтись с ним поближе, привязывается к нему всей душой. У старого медведя, в сущности, доброе сердце. Помню, как он сотни миль нес на руках заболевшего оспой индейского младенца - из глухих дебрей до самой Мадейры. Он велик во всем. И все будет в порядке, если вы с ним сработаетесь.
- Надеюсь, что не предоставлю ему такой возможности.
- Смотри, прогадаешь. Ты слышал что-нибудь о таинственных раскопках в районе Хенгист-Дауна на южном побережье?
- Думаю, это какие-то секретные изыскания, связанные с угледобычей.
Мелоун подмигнул:
- Можешь называть это как хочешь. Видишь ли, я пользуюсь полным доверием старика и не могу сказать ничего определенного, покуда он сам не разрешит. Но кое-что все же могу тебе сообщить, поскольку это было в газетах. Некто Беттертон, разбогатевший на каучуке, несколько лет назад оставил все свое состояние Челленджеру с условием, что эти средства будут использованы в интересах науки. Оказалось, что это колоссальная сумма несколько миллионов. Тогда Челленджер приобрел земельный участок в районе Хенгист-Дауна в Суссексе. Это была бросовая земля на северной оконечности мелового края, значительную часть которой он обнес колючей проволокой. Посередине участка была глубокая лощина. Здесь он и начал раскопки. Заявил, - тут Мелоун снова подмигнул, - что в Англии есть нефть и он намерен это доказать.
Построил небольшой комфортабельный поселок, заселил рабочими, положив им хорошее жалованье, и те поклялись держать язык за зубами. Как и весь участок, лощина тоже обнесена колючей проволокой и охраняется сторожевыми собаками. Из-за этих зверюг несколько репортеров чуть было не лишились жизни, не говоря уж о штанах. Дело это, небывалое по размаху, ведет фирма сэра Томаса Мордена, но и ее сотрудники поклялись молчать. А сейчас, видно, наступило время, когда потребовалась помощь специалиста по артезианскому бурению. Надеюсь, теперь-то ты не откажешься от этого предложения? Не глупи, дело сулит массу новых впечатлений, а вдобавок и чек на кругленькую сумму, не говоря уж о перспективе поработать бок о бок с самым удивительным человеком из тех, кого ты когда-либо встречал или сможешь повстречать в будущем.
Доводы Мелоуна подействовали, и в пятницу утром я отправился в Энмор-Гарденс. Я так боялся опоздать, что оказался у двери на двадцать минут раньше назначенного. Я томился в ожидании у дома, и вдруг взгляд мой упал на роллс-ройс, который показался мне знакомым - у него была характерная серебристая стрелка на дверце. Ну конечно же, это автомобиль Джека Девоншира, младшего компаньона знаменитой фирмы Мордена. Я знал его как учтивейшего из смертных, и поэтому был весьма шокирован, когда он, внезапно появившись в дверях, воздел руки к небесам и с чувством воскликнул:
- О, будь он проклят! Черт бы его побрал!
- Что случилось, Джек? Вы, кажется, чем-то огорчены?
- Привет, Пэрлисс! Вы что, тоже ввязались в это дело?
- Пока нет, но у меня, похоже, есть шанс.
- Ну, тогда вам не позавидуешь!
- Да что с вами такое случилось? Вы, кажется, на грани срыва.
- Пожалуй, что так. Судите сами: выходит дворецкий: Профессор просил меня сообщить вам, сэр, что он в настоящее время крайне занят - кушает яйцо, - но если вы посетите его в более удобное время, весьма вероятно, что он примет вас. Так он и велел мне передать. Могу добавить, что я приходил получить сорок две тысячи фунтов, которые он нам задолжал.
Я присвистнул:
- Вы не можете получить с него долг?!
- О нет, платить он не отказывается. Надо отдать должное этой старой горилле: он не скряга. Но платит, когда хочет и как хочет, ему никто не указ. Ну что ж, теперь вы попытайте счастья, посмотрим, как он вам понравится. - С этими словами Джек вскочил в свой лимузин и был таков.
Время от времени поглядывая на часы, я ждал, когда наступит час испытания. Должен сказать, что я не робкого десятка и в своем Белсайз-Боксинг-клубе. устойчиво держу второе место в среднем весе, но никогда я так не волновался перед деловым визитом. Физической расправы я не боялся: даже если этот безумец войдет в раж и набросится на меня, я, конечно же, смогу за себя постоять; скорее, это было сложное чувство, в котором страх перед публичным скандалом перемешивался с опасением потерять выгодный контракт. Однако не так страшен черт, как его малюют. Я захлопнул часы и направился к двери.
Мне открыл пожилой дворецкий с каменным лицом, выражение которого (или, вернее, отсутствие такового) явственно говорило, что его обладатель привык к любым потрясениям и ничто на свете уже не может его удивить.
- Вам назначено, сэр?
- Конечно.
Он заглянул в список, который держал в руке.
- Ваше имя, сэр?. Все точно, мистер Пэрлисс Джоунс. Десять тридцать. Все в порядке. Мы должны соблюдать осторожность, мистер Джоунс, поскольку нас одолевают журналисты. Профессор, как вы, возможно, осведомлены, недолюбливает прессу. Пожалуйте сюда, сэр. Профессор Челленджер сейчас примет вас.
В следующее мгновение я уже был в обществе профессора. Мой друг Тэд Мелоун в своем рассказе Затерянный мир. обрисовал этого человека гораздо лучше, чем это мог бы сделать я, и потому не стану затруднять себя описанием. Единственное, что бросилось мне в глаза, - это исполинских размеров туша за письменным столом красного дерева, длинная черная борода лопатой и два громадных серых глаза, вызывающе глядящих из-под полуприкрытых век. Огромная голова была откинута назад, борода выдвинута вперед, и всем своим видом, выражавшим высокомерное нетерпение, он словно говорил: Ну, какого черта тебе здесь надо?. Я положил на стол свою карточку.
- Ага, - сказал он, взяв карточку так, будто она скверно пахла. - Ну да, конечно. Вы и есть так называемый эксперт, мистер Джоунс. Мистер Пэрлисс Джоунс. Скажите спасибо вашему крестному отцу, мистер Джоунс, поскольку именно это нелепое имя1 и привлекло поначалу мое внимание.
- Профессор Челленджер, я пришел сюда для деловой беседы, а не для того, чтобы обсуждать с вами мое имя, - сказал я с достоинством.
- Вы, милый мой, похоже, очень обидчивы. У вас нервы не в порядке. С вами надо быть начеку, мистер Джоунс. Прошу вас, садитесь и успокойтесь. Я читал вашу брошюрку о мелиорации Синайского полуострова. Вы ее сами написали?
- Конечно, сэр. Кажется, на обложке проставлено мое имя.
- Вот именно! Вот именно! Но это не всегда одно и то же, не так ли? Тем не менее я готов принять на веру ваше утверждение. Книга эта не лишена определенных достоинств. За скучным тяжеловесным слогом обнаруживаются неожиданные проблески мысли. Тут и там мелькают крупицы здравого смысла. Вы женаты?
- Нет, сэр. Не женат.
- Ну, в таком случае есть надежда, что вы сумеете хранить тайну.
- Если уж я дам слово, то непременно его сдержу.
- Ну, хорошо. Мой юный друг Мелоун, - он говорил так, словно Тэду было не больше десяти лет от роду, - хорошо отзывается о вас. Он считает, что вам можно доверять. Это очень важно, поскольку я в настоящее время провожу один из величайших экспериментов, - можно даже сказать, величайший эксперимент, - в мировой истории. И предлагаю вам участвовать в нем.
- Почту за честь.
- Это действительно большая честь. Признаюсь, я не привлек бы никого к этому делу, если бы гигантский размах предприятия не требовал специалистов высочайшего класса. Теперь, мистер Джоунс, заручившись вашим словом, перехожу к существу вопроса. Так вот, я считаю, что Земля, на которой мы живем, сама является живым организмом со своим кровообращением, органами дыхания, а также нервной системой.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
