Айси

      Они вышли вместе и молча стояли под голубым айсианским небом. День уже перевалил за половину, но до заката было еще далеко.
      Из соседнего ангара неслышно выплыла капля пилотируемого модуля и через несколько секунд неподвижно повисла перед Свеном.
      Такэо проводил его взглядом и, повернувшись, не спеша побрел в сторону Города.
      "Надо попробовать, - думал он, мерно раздвигая коленями стебли высокой нежно-зеленой травы. Идти по этой степи было одно удовольствие. - Надо попробовать. Как говорили раньше: "За спрос не бьют в нос". Здесь, впрочем, кто его знает, но попробовать все равно надо".
      Ему не давала покоя тайна прошлых поколений айсиан. Почему о них умалчивают? Почему скрывают все, что не связано с последним поколением? Как жили до него?
      С этим он и хотел войти в Город. Он надеялся, что его вопросы будут услышаны. Ведь желание пробыть внутри разное время и выйти одновременно Город выполнил.
      Такэо оставалось пройти еще метров пятнадцать, и тут он увидел, что вход открыт. Это несколько удивило и насторожило его. Раньше вход открывался, когда до стены было уже рукой подать.
      - Странно, - сказал он вслух и заметил, что за первой видна вторая открытая дверь. - Очень странно. К чему такая спешка?
      А в душу неприятным холодком сочилось предчувствие беды. Ему почему-то очень хотелось ускорить шаги, как можно быстрее оказаться в Городе, но, не понимая причин этого, он изо всех сил сдерживал себя, продолжая идти все тем же размеренным, неспешным шагом. По мере приближения к двери усиливалось ощущение опасности и одновременно, откуда-то из глубин подсознания, поднималась уверенность в том, что беда грозит не ему. И он, все ускоряя и ускоряя шаги, почти бегом проскочил обе двери и остановился в маленьком круглом зале. Он даже не успел сесть в кресло, как оказался висящим в воздухе, именно такое создалось впечатление: ничего вокруг, только он - и рядом парящее в пространстве кресло. Под ним до самого горизонта, пылающего красками утренней зари, простирались заброшенные поля. Вверху, высоко в небе, висели легкие бело-розовые облака. Все было переполнено тишиной и покоем. Не ощущалось движения.
      И вдруг что-то изменилось вверху. Такэо почувствовал, как ледяная лапа ужаса сжимает сердце: из глубин утреннего голубого неба медленно опускалось темное, непрерывно меняющее очертания, пятно. Все увеличиваясь в размерах, оно достигло уровня облаков, и окружающие его огромные бело-розовые пушинки сначала лениво заволновались, потом стали утончаться, вытягиваясь в сторону этого непонятного темного комка и, быстро свернувшись в плотные белые жгуты, исчезли в нем. Небо на несколько километров вокруг стало чистым и пустым. И розовинка восхода, не подсвеченная облаками, как-то сразу поблекла. А черное нечто все снижалось и снижалось. Когда до земли осталось не более километра, рябь прошла по ней. Мелкий сор, листья, веточки, все вдруг заходило волнами, вздымающимися все выше и выше.
      Из-за горизонта брызнул первый алый луч восходящего солнца, бросив малиновые блики на это дикое пыльное море. И тотчас первая мутная, грязно-серая волна, вытянувшись, встала полукилометровым столбом и, закрывая восход, дотянулась до облака. Поначалу этот невероятный, оранжево окантованный столб казался неподвижным, но постепенно в нем все более явственно стала проступать спиральная структура смерча. И пошло-поехало. Облако бездонно всасывало в себя все, что оказывалось на пути этой извивающейся колонны. Вскоре к ней присоединилась вторая, третья, и началась дикая несусветная пляска. Как-будто многоногое чудовище, выделывая немыслимые па, разгуливало над полем. А "ног" становилось все больше и больше. Еще немного - и все они слились в одну сумасшедшую ревущую колонну. Облако теперь плыло над самой землей, и все, что было вокруг, с ревом устремилось в него.
      А над всем этим сумасшествием уже слепяще-ярко, но бессильно сиял Эниф. На темной поверхности не было ни блика, ни отблеска. Лучи света так же бесследно, как и все прочее, исчезали в нем.
      Такэо чувствовал, что какой-то неземной холодный ужас пронизывает каждую клеточку тела, ему нестерпимо хотелось вскочить и бежать от этого всепожирающего монстра, бежать без оглядки. За каких-то десять минут Это-Непонятно-Что поглотило на его глазах десятки и десятки тонн материи и при этом совершенно не изменило ни своих очертаний, ни размеров. Еще несколько минут оно неподвижно стояло на своем ревущем, содрогающемся в конвульсиях, основании, а потом медленно осело, как бы сплющивая, раздавливая его, и распласталось по земле. Шум стих, и Такэо увидел круглую, около километра в диаметре, проплешину на бескрайне раскинувшихся полях. Лишь жалкие остатки каких-то строений поднимались недалеко от середины этого черного круга.
      Он никак не мог сообразить, к чему все это, и тут увидел, как рядом с ним пролетел прозрачный изумрудно-зеленый шар. В таких летали айсиане, но сейчас внутри никого не было. Шар летел на высоте метров двухсот и направлялся к мрачному мертвому пятну.
      Но когда он к нему приблизился, то вдруг дернулся и резко пошел вниз. Было заметно, как он пытается высвободиться, уйти в сторону, но его, как на канате, тянуло в самую середину. Борьба продолжалась недолго, всего несколько секунд, а попадание в центр было стопроцентным. Шар не разбился, а буквально размазался по поверхности, покрыв с десяток квадратных метров тонкой, полупрозрачной зеленоватой пленкой. И Такэо внезапно понял, что видит перед собой зону повышенной гравитации.
      - Свен!
      И все пропало. Он стоял рядом с пустым креслом, а перед ним зиял сквозной выход на поверхность планеты.
      Уже выбегая наружу, он услышал вопль Страуса:
      - Свен! Свен! Почему молчишь? Что случилось, Свен?
      - Где Свен?
      - Пять секунд назад модуль со Свеном упал в ста метрах от края зоны повышенной гравитации.
      Трава ужасно мешала бежать.
      - Модуль цел?
      - Да вроде бы не пострадал.
      - Я иду к нему, - раздался голос Николая.
      - Не сметь! - рявкнул Такэо. - Это не просто авария.
      Он наконец-то добежал до базы, ворвался в аппаратную и, не глядя на растерянно стоящего Николая, коротко бросил:
      - Покажи - где?
      Страус послушно дал увеличение на центральный экран. Они увидели круг диаметром около километра, поросший кое-где редкими деревьями, которые, несмотря на толщину стволов, не росли вверх, а буквально стелились по этому черному полю. В ста метрах от края лежал модуль Свена. Вокруг него в радиусе десятка метров все деревья, и без того припавшие к земле, были, казалось, раздавлены гигантским каблуком.
      - Направленная гравитация! - вырвалось у Николая.
      - Вероятно. Страус, дай импульс в центр пятна на половинной мощности излучателя.
      Голубая молния пробила атмосферу. Ничего не произошло.
      - Увеличивай длину импульсов, бей, уменьшая промежутки между ними.
      Молнии сверкали все чаще и чаще, бесследно исчезая в середине черного круга.
      - Непрерывный разряд.
      Луч колоссальной мощности уперся в центр. Там что-то происходило.
      - Прибавь.
      - Я почти на пределе. Энергия поглощается невероятно. Я всадил уже миллионы киловатт. Даю максимальную.
      И вдруг все вспучилось. Огромная черная волна прошла от края пятна. Темное облако вздулось куполом, отрываясь от поверхности планеты и увлекая за собой тонкие струйки пыли, и стало все быстрей и быстрей подниматься вверх. Вот оно достигло слоя облаков, и они, знакомо свернувшись жгутиками, исчезли в нем, а оно, уже на огромной скорости, вынеслось за пределы атмосферы.
      - Это что-то невероятное! Масса порядка десяти миллионов тонн, но она не материальна, точнее - это не механическая масса, а колоссальный сгусток энергии. Не помню ничего подобного.
      - Хватит. Модуль для меня и Ника, быстро!
      - Модуль ждет.
      Николай уже лихорадочно натягивал свой РКР.
      - Что это было?
      - Не знаю, быстрее!
      Они выбежали наружу и, едва успев вскочить в модуль, бросили его в небо. Прошло не более пяти секунд, и траектория взлета сменилась пологой дугой снижения. Конец ее упирался в точку, где упал Свен. Движение было настолько быстрым, что катастрофически напоминало падение. Но когда стало уже казаться, что невозможно избежать столкновения с землей, модуль резко затормозил, но приземлился все-таки довольно жестко.
      Вблизи они увидели, что модуль Свена почти на треть вдавлен в землю и сплюснут по вертикали. Входной люк заклинило, и Такэо, не теряя времени, вскрыл его излучателем, как консервную банку. В кресле неподвижно полулежал Свен. Внешне он не пострадал. Такэо и Николай с величайшей осторожностью подняли безжизненное тело товарища и перенесли к себе.
      ГЛАВА 8
      - Вмешательство бесполезно. - Голос Страуса был глух и бесстрастен. Биологическая смерть. Рефлекторная остановка сердца в результате тяжелого травматического шока.
      И вдруг изменившимся голосом Страус буквально выкрикнул:
      - Несите его в Город!
      Такэо понял. И эта короткая фраза Страуса мгновенно преобразовалась в невероятную, но такую желанную надежду.
      - Ник, быстро!
      Они подняли мертвого друга и осторожно, стараясь не трясти, но прекрасно понимая, что ему уже не больно, уже все равно, понесли в модуль.
      Один короткий скачок - и модуль у стены Города. Открытый вход ждал их. Едва оказавшись внутри, они попали в просторный зал, стены которого светились мягким аквамарином, и сразу почувствовали, что руки свободны. Их отгородила невидимая стена, а Свен невесомо повис в воздухе. Рядом с ними, неизвестно откуда, возникли (иного слова не подберешь) два кресла, и они без сил рухнули в них. Свена окружил голубой пульсирующий кокон, из которого молнией ударил золотой луч. РКР, вспыхнув на мгновение странной звездной россыпью, тут же растаял. Так же, только розовым облаком, исчезла одежда.
      Пространство внутри кокона пришло в движение. Воздух лучился всеми цветами радуги. Волны света, переливаясь, обтекали обнаженное и уже покрывшееся трупной синевой тело Свена, отражались от него и, ударившись о почти невидимую стену, откатывались назад.
      Такэо с Николаем, как зачарованные, следили за этим невиданным зрелищем, а надежда в них все усиливалась, крепла, постепенно превращаясь в уверенность: Свен будет жить.
      На мгновение все померкло, и хаос цветовых волн сменился прямыми тонкими лучиками, медленно двигающимися по всему телу. Поначалу их было много, фиолетовых, потом они стали синими, голубыми. Среди них появились редкие зеленые проблески. Со временем лучей становилось меньше и меньше и цвет их все ближе смещался к красному краю спектра. Наконец остался один розовый луч, который неподвижно ткнулся в грудь Свена и замер. Они напряженно смотрели на этот лучик, подсознательно понимая, что от него сейчас зависит все. Вдруг лучик дернулся, задрожал, и они увидели, как медленно приподнялась и опала грудь. Еще вдох... Выдох... Еще... Их Друг спокойно и размеренно задышал. А розовый луч уже не дрожал слабо и неуверенно, а равномерно пульсировал. Это билось сердце Свена.
      И тогда непомерная усталость упала на них. Не было сил пошевелиться. Николай взглянул на часы и с удивлением понял, что процедура оживления Свена, которая, казалось, длилась не более тридцати минут, на самом деле заняла три четверти суток, и он уже был не в состоянии бороться с надвигающимся на него тяжелой стеной сном. Он только успел увидеть, что Такэо уже мирно посапывает в своем кресле, и тут же уснул сам.
      ГЛАВА 9
      - Что ты хочешь узнать. Человек? - Перед Такэо стоял высокий худощавый айсианин. - Я один из пяти верховных координаторов планеты, мое имя Ноор, твое имя мне известно. Так что ты хочешь узнать?
      Голос верховного координатора был низок и глубок.
      - Почему вы скрываете от нас историю развития вашего общества? Чем предыдущие поколения отличались от вас? Почему вы не показываете их нам? Что стало с вами? Куда вы ушли?
      - Ты задал много вопросов, человек по имени Такэо, я не смогу просто и быстро ответить на них. Сначала ты ответь на мои вопросы. - Внезапно он шагнул к Такэо и крепко взял его за плечо. - Что случилось с вами? Почему ты спишь? - Голос его стал меняться, приобретая знакомые нотки. Он уже почему-то сильно тряс его и повторял одно и то же: - Что случилось? Почему вы спите? Как мы здесь оказались? Да проснись же ты, черт возьми!
      И Такэо, с трудом выбираясь из липких объятий сна, открыл глаза и увидел склонившегося над ним Свена, который и тряс его.
      - Ну наконец-то, - сказал тот, натянуто улыбаясь. - Его я так и не смог разбудить, - и он кивнул головой в сторону блаженно спящего Николая. Объясни мне, что произошло? Почему вы вздумали устроить спальню в Городе? И как здесь оказался я? Ведь я же...
      И Свен замолчал, собирая остатки воспоминаний. Он, видимо, никак не мог припомнить, что с ним произошло. А Такэо, ошалело глядя на Свена, все пытался сообразить, проснулся он уже или это просто очередное видение. Но в конце концов поверив, что это реальность, он выскочил из кресла и бросился к Свену. Тот отшатнулся, но маленький японец оказался проворней и, обхватив двумя руками огромную фигуру Свена, стал хлопать его по спине и бокам, трясти и ощупывать - цел ли. Ничего не понимающий Свен удивленно таращился на черную с проседью макушку Такэо. Он никому бы никогда не поверил, что всегда спокойный, уравновешенный, а по его мнению - так даже излишне уравновешенный, Такэо способен на нечто подобное.
      - Ты чего это? - удивленно пробормотал он, но тот не унимался.
      Тогда Свен, безо всяких усилий оторвав его от себя, отнес на вытянутых руках назад и аккуратно посадил в кресло.
      - Рассказывай, - коротко приказал он и, пресекая попытку новых бурных объятий и похлопываний, осторожно прижал друга к спинке.
      - Живой... Живой... - повторял Такэо, возбужденно размахивая руками и пытаясь все же дотянуться до Свена.
      - Да живой, живой. Может, ты все-таки объяснишь, почему я должен быть мертвым?
      - Да потому, что ты погиб! - И голос его сорвался, он выкрикнул это каким-то неожиданно тонким голосом. Но уже успокаиваясь, тряхнул головой и продолжил более ровно: - Твой модуль упал в зоне повышенной гравитации. Ты знаешь, что и он и РКР выдерживают двадцатипятикратную перегрузку, но, несмотря на это, модуль оказался сплюснутым, а когда мы привезли тебя на базу. Страус констатировал биологическую смерть. И по его же совету тебя спас Город.
      Свен вытаращил глаза. В это невозможно поверить, если находишься в здравом рассудке. Но и не шутят такими вещами.
      Такэо уже окончательно пришел в себя, лицо его приняло обычное сосредоточенное, несколько холодноватое выражение, и только прищуренные глаза продолжали лихорадочно блестеть.
      - Ладно, хватит, будим Ника и пошли отсюда. Как-то не по себе здесь.
      Они вдвоем растолкали невнятно бормочущего Николая, и Свен, уже готовый к повторению атаки, быстренько прижал его к креслу при первой же попытке броситься на шею.
      Когда Николай немного успокоился, Свен отпустил его, и друзья направились к ближайшей стене. Они уже привыкли к тому, что здесь можно идти в любую сторону, но выйдешь куда надо или куда захочет Город.
      - Наконец-то, - услышали они, как только оказались за пределами Города. - Все в порядке, Свен? Я рад, честное слово, рад! Хоть и говорят, что у меня не настоящие эмоции.
      - Настоящие, Страус, настоящие, - улыбнулся Свен. - Спасибо тебе.
      - Слушай, а почему ты предложил нести Свена в Город? - спросил Такэо.
      - Не знаю.
      Все удивленно замерли. Это было невозможно, но ответ прозвучал вполне однозначный. Страус, конечно, мог чего-то не знать, но свои действия и предложения он всегда обосновывал, с механической точностью мотивируя слова и поступки, был всегда предельно логичен в этом. И вдруг...
      - Да, не знаю, - повторил он, - где-то внутри меня внезапно родилась уверенность, что Город поможет, и я, впервые не просчитав вероятности, высказался. Потом, когда вы были в Городе, я пытался найти причину сказанного и не смог, а сейчас все больше склоняюсь к мысли, что это был импульс извне. Но это не подтверждается фактически. Ни одно из моих внешних приемных устройств ничего подобного не зафиксировало. Может, я испортился?
      - Вряд ли, но проверь.
      - Проверил. - Им показалось, что Страус тяжело вздохнул. - Четырнадцать раз прогнал имеющиеся тесты. Ни одного сбоя. Все вроде бы нормально.
      - Город? - Николай вопросительно посмотрел на Такэо.
      - Вероятнее всего - да. Он ведь и меня предупредил о том, что может произойти, только было уже поздно.
      - Как предупредил?!
      - Он показал, как это черное пятно садилось на планету и что произошло с шаром, в которых когда-то летали айсиане, когда он приблизился к зоне.
      - А что толкнуло Город к этому? Может, все-таки в нем есть кто живой?
      - Нет, не верю в это. Что послужило толчком? Не знаю, но и не думаю, что сострадание. Все здесь как-то сложнее.
      - Или проще, - улыбнулся Николай.
      ГЛАВА 10
      - Да-а-а, - задумчиво протянул Свен, когда сгусток черной энергии уже почти нельзя было разглядеть на гравитационном экране. До этого, за все время просмотра записи, никто не проронил ни слова.
      - И мне кажется, что Город знает, что это было. - Николай почесал переносицу и, помолчав, добавил: - И что это было, и откуда пришло, и куда ушло.
      - Меня больше всего волнует роль Города во всей этой истории, причина его "сострадания". И вообще, чем больше мы здесь находимся, тем больше запутываемся.
      - Но ведь мы еще и не пытались задавать Городу конкретных вопросов.
      - Я пробовал, - сказал Такэо, следя глазами за расхаживающим из угла в угол Николаем, - но Город вместо ответа показал мне, как на планете появились зоны повышенной гравитации и насколько они опасны. Допускаю - ему было не до моего вопроса. И опять - почему? Не верю, что это голый гуманизм. Но что? Не любовь же к Свену, черт возьми.
      - У тебя сдают нервы, Та, - улыбнулся Свен, - ты перестаешь быть похожим на того железного Такэо, которого знают все.
      - Ты прав, - грустно улыбнулся Такэо, - у меня действительно начинают сдавать нервы. Я ведь и правда не железный.
      - Ладно, ребята, - Свен потер руки, - давайте сначала перекусим.
      Он свято верил, что серьезные проблемы на голодный желудок не решаются.
      - Это истинно командирское решение, - поддержал его Страус, - у меня все готово. Прошу.
      Обед, устроенный Страусом, был по-царски великолепным.
      - Ты сегодня превзошел самого себя, - восхищенно сказал Свен, наконец-то отодвигаясь от стола, - а теперь...
      - ... неплохо было бы по чашечке кофе, - продолжил за него Страус. Прошу.
      - Ты чудо! - серьезно заявил Николай, беря свою чашку. - А кофе, братцы, что за кофе! Напиток богов! Не бережешь ты наши сердца, Страус.
      - Гляжу, вы киснуть начали, вот и решил подхлестнуть немножко ваши угнетенные нервные системы. А с каких это пор ты стал так заботиться о своем сердце? - поддел он его.
      Довольный Николай расхохотался. Свен блаженно потягивал густой ароматный напиток. Но только они двое откровенно наслаждались приготовленным Страусом кофе. Такэо, казалось, с самого начала не замечал великолепия стола. И сейчас он медленно, мелкими глотками отхлебывал свой кофе. Его рассредоточенный взгляд по давно установившейся привычке был направлен в никуда. Такой взгляд в древности называли "взглядом младенца". Он очень помогал сосредоточиться внутренне, не отвлекаясь на внешние раздражители. Такэо при этом видел все, не акцентируя своего внимания ни на чем, кроме своих мыслей.
      Он тихо поставил пустую чашку на стол и плавно, но в тоже время как-то неуловимо быстро встал.
      - Я считаю, что Свену надо отдохнуть, а мы с Ником пойдем в Город.
      - Ну уж нет! - загрохотал Свен своим рокочущим басом. По всему чувствовалось, что обильная трапеза благотворно повлияла на его состояние. Я как заново на свет родился, я с вами.
      - В таком случае, - Такэо с едва заметной улыбкой глянул на Николая, который с явным огорчением допивал последние капли кофе, - пожалуйста, Страус, сотвори нам еще по чашечке этого "божественного напитка", и мы подумаем над вопросами, с которыми пойдем в Город.
      - Надо спросить, что это была за штука, в которую угодил Свен. Что она из себя представляет? - Николай заметно оживился, видя перед собой вторую чашку.
      - Мне этот вопрос не кажется таким уж важным, по крайней мере, сейчас, - возразил Свен, - хотя он и касается меня. По-моему, гораздо важнее выяснить, что представляли из себя айсиане. Попытаться понять их внутренний мир. Это поможет ответить на многие стоящие перед нами вопросы, в том числе и на то, почему Город спас меня.
      - Мне кажется, что Ник был прав, когда сказал, что Город знает об этих черных пятнах все или почти все. - Такэо помолчал, чуть-чуть отхлебнул из своей чашки и, остановив рукой уже открывшего рот Николая, продолжил: - Это явно не местного происхождения и появилось здесь уже после исчезновения айсиан. Так как все эти зоны расположены вне пределов Города, он их просто игнорировал после того, как был уничтожен зеленый шар. Вопрос Ника, мне кажется, нужно расширить: приходилось ли айсианам бывать у систем других звезд? В других галактиках? Видели ли они раньше эти сгустки энергии? И если видели, то где? Корабль, который нас встретил, не годится для межпланетных полетов. И если они когда-то посещали Дальний Космос, то почему прекратили его изучение? Я не уверен, что Город ответит на все вопросы, но думаю, он сам выберет наиболее важный, с его точки зрения. Какой? Это тоже интересно. А тебе, Свен, я все-таки советую спросить, почему Город спас тебя. Это будет вполне исчерпывающим ответом на твой вопрос.
      Свен молча кивнул.
      - А я, - продолжил Такэо, - все-таки поинтересуюсь, почему от нас скрывают судьбу предыдущих поколений айсиан. Попрошу показать историю развития общества на Айси, ведь я показал историю развития земного общества.
      Он одним глотком выпил остывший кофе.
      - Все готовы? Тогда вперед.
      И опять три человека медленно бредут по степи, раздвигая коленями высокую шелковисто-мягкую траву, и Город миллионами глаз наблюдает за приближением этих странных беспомощных существ.
      Он уже знает вопросы, которые они хотят задать, знает ответы, и он ответит на них. Вот только поймут ли его?
      Вы уже близко. Ну что ж, входите, разумные, называющие себя людьми.
      У Николая создалось впечатление, что он висит в пустоте. В безбрежной черной пустоте космоса. Где-то за спиной неярко сияет Эниф, а вокруг, куда ни глянь, рассыпаны мириады колючих глаз Вечности. Николай зябко поежился: очень неуютно чувствуешь себя здесь в полном одиночестве и без скафандра.
      Вздрогнув от неожиданности, он обернулся, скорее ощутив, чем увидев, какое-то движение. Справа от него медленно и величественно проплывает межзвездный корабль айсиан. Он представляет собою две свитые навстречу друг другу спирали с серебристым, километрового диаметра, шаром на конце и отличается от шарика, встретившего их на орбите Энифа так же, как тот, в свою очередь, от примитивного древнего утюга.
      Николай знает, что движется этот колосс за счет преобразования энергии вакуума. Он величаво удаляется и сквозь явную пустоту между витками спиралей не видно золотистой мигающей россыпи.
      Но вот это черное пустое пространство начинает слабо светиться. Яркость постепенно нарастает, и через несколько минут там уже пульсирует нестерпимо сияющее голубое облако. Пульсации медленно затухают, облако замирает на мгновение и затем начинает быстро разрастаться, теряя яркость и охватывая спирали мягко светящимся голубым коконом. И контуры гиганта расплываются, он тает прямо на глазах. Проходит всего несколько секунд, и уже ничто не напоминает о происшедшем только что старте космического корабля айсиан.
      Куда он ушел?
      И словно в ответ на вопрос прямо в направлении его взгляда вдруг вспыхивает затерянная до этого среди золотистого тумана подобных себе ясная желтая точка. Цель.
      Все на мгновение исчезает и тут же вспыхивает вновь, но узоры созвездий неузнаваемо изменились. А прямо под ним, едва отличимая от черноты, вращается мертвая холодная планета - видимо, внешняя в этой системе.
      Неожиданно Николай оказывается в незнакомой рубке управления. Это довольно обширное помещение сферической формы без каких-либо приборов или пультов. В самом центре сферы дежурный пилот. Можно было бы сказать, что он удобно сидит в кресле, если бы в этой позе пилот не висел свободно в пустоте. В рубке полумрак, но постепенно светает. Вдруг справа, прямо из стены, выходит второй айсианин и направляется к дежурному, ступая по воздуху. И только теперь Николай понимает, что сфера рассечена совершенно прозрачной плоскостью, на которой они, собственно, и чувствуют себя весьма уверенно.
      Сидящий поднимает руку в приветственном жесте и, повернувшись, опять смотрит прямо перед собой, а там уже висит в воздухе масштабная модель планетной системы и даже корабль - маленькая светящаяся точка - медленно движется вокруг шарика крайней. Николай внимательно всматривается в эту действующую модель, и у него перехватывает дыхание: перед ним почти точная копия Солнечной системы! Только между Марсом и Юпитером вместо растянувшегося пояса астероидов на этой модели вращается... еще одна планета. В остальном сходство полное.
      Дежурный сдавал смену. Пилоты переговаривались негромко на красивом певучем языке, а Николай никак не мог понять, что так удивляет его в их поведении. Мысль была где-то рядом, но он все не мог поймать ее, выбитый из колеи тем, что видит перед собой далекое прошлое Солнечной системы. И когда он уже отчаялся понять, что его так поражает в их поведении, вдруг, как яблоком по голове: просто при разговоре они улыбаются друг другу, и глаза у них отнюдь не холодные, самые обыкновенные, живые человеческие глаза.
      Это настолько поразило его, что он даже забыл, где находится, и, задумавшись, почти не заметил, как перед его взором прошли знакомые, холодные и черные пейзажи внешних планет, клокочущие, метаново-аммиачные атмосферы Сатурна и Юпитера, оранжевые песчаные пустыни Фаэтона и Марса. Окончательно он пришел в себя, когда увидел, что на него наплывает голубовато-белый шар Земли.
      Землю он не узнал, хотя ни минуты не сомневался в том, что перед ним именно она. Вся суша сосредоточена в одном месте; очертания будущих континентов уже наметились, но весьма схематично. Обе Америки находятся еще далеко друг от друга: Северная вплотную пристыкована к будущей Европе, где на месте Восточной и Западной Сибири привольно плещутся океанские волны, а Южную отделяет от Африки довольно узкий пролив, который разрастется в Атлантический океан. Антарктида и Австралия составляют пока еще единый континент, лежащий южнее, но совсем рядом с Африкой.
      Из курса геологии Николай вспоминает, что подобное положение материков соответствует мезозою. А Земля все ближе и ближе. Он знает, что передача ведется с кибер-разведчика, но эффект присутствия невероятен. А ведь и на корабле-то он находится мнимо, но реальность всего проходящего перед ним заставляет забыть о том, что до Земли более восьмисот световых лет, а до Земли, которую он видит, еще и более семидесяти миллионов отнюдь не световых, а самых обыкновенных лет в прошлое.
      Сейчас он находится в древней Гондване, в районе будущей экваториальной Африки. Он как бы парит над вершиной невысокого холма, у подножия которого раскинулась гинкговая роща, за ней на север, до горизонта, простирается бесконечная непроходимая топь, заросшая плаунами и хвощами. На юг невысокими волнами уходит море холмов, в ложбинах между ними синеют озера, берега которых заросли древовидными папоротниками вперемежку с хвойными деревьями. Все вокруг кипит жизнью. Мимо него мелькают стрекозы, деловито жужжат крупные жуки, порхает залетевший зачем-то на самую вершину холма ручейник. На западе, на фоне оранжево горящих облаков заката медленно плывут, приближаясь к Николаю, два маленьких темных ромбика. В чаще древовидных папоротников, метрах в ста от него, неуклюже возится кто-то огромный. Верхушки папоротников раскачиваются и раздвигаются, как травинки, и вот на опушку выбирается восьмиметровый инузнодон. Из его пасти торчит только что сорванная ветка, и он важно и медленно пережевывает ее, осматриваясь по сторонам. Убедившись, что никто не угрожает, он поворачивается, косолапя делает несколько огромных шагов и принимается объедать нежную молодую поросль, изредка переступая своими огромными, но так напоминающими птичьи, лапами и медленно приближаясь к берегу озера, пока еще не видимого для него.
      Засмотревшись на этого косолапого гиганта, который, несмотря на размеры, то и дело опасливо озирался по сторонам, Николай не заметил, как два маячивших на горизонте маленьких ромбика превратились в пару великолепных птеранодонов с восьмиметровыми крыльями. Плавный, величественный полет этих живых планеров завораживал. Одного из них, видимо, заинтересовал кибер-разведчик, он резко спикировал и прошел буквально в нескольких метрах от Николая, на мгновение закрыв широким крылом предзакатное солнце, и медленно начал набирать высоту, лишь слегка покачивая крыльями. Николай проводил его взглядом и посмотрел на часы. Под ним уже не было поросшей травой земли, и, подняв голову, он убедился, что сидит в кресле посредине круглой комнаты со сферическим потолком.
      В этом было что-то противоестественное: вот так, взглянув на часы, из юрского вечера перенестись в чужой город, на чужую планету, за сотни световых лет от Земли.
      И только теперь ощутив зверский голод, он еще раз взглянул на часы и убедился в абсолютной его закономерности: опять прошла половина суток.
      "Черт возьми, - подумал он, - когда находишься здесь, забываешь о времени".
      Потянувшись так, что хрустнули суставы, он встал и направился прямо к стене. Часть ее тут же растаяла, и, миновав наружную галерею, он оказался за пределам и Города.
      Такэо сидел в траве, торчала только его голова. Николай присел рядом с ним и тут же повалился на спину, закинув руки за голову, да так и остался лежать, блаженно глядя в пронзительно голубое небо с одиноко плывущим по нему пушистым и кудрявым, как детская головка, белым облачком.