Джентльмен сыска Иван Подушкин (№12) - Пикник на острове сокровищ

– Сейчас ночь!

– До утра я могу не дожить, вдруг кондиционер сломается.

– Где?

– В моем гробу!

Я вцепился в тумбочку.

– Ты в могиле?

– Да.

– На погосте возле деревни Наташкино?

– Верно.

– Но…

– Ваня, – перебил меня Егор, – сейчас не время, все подробности потом. Главное никому ни слова! Дело следует провернуть тихо.

Из трубки пошел треск – очевидно, батарейка стремительно разряжалась.

– Сюда, – пробивался сквозь помехи голос друга, – скорей… сарай… в нем лопаты… тут никого нет… кладбище не охраняют… Ваня, вытащи меня, умоляю, Ва…

Звук пропал. Я, впав в ступор, покачиваясь на краю кровати, прижимал к груди молчащую трубку. Потом в голове стало светлеть, борясь с тошнотой и головокружением, я ринулся к шкафу.

Ситуация выглядит абсурдно, покойник не способен разговаривать с живыми, я взрослый, трезвый, образованный человек, который не верит в потусторонний мир, чертовщину, привидения. Но… но о случае в Риге знали лишь мы двое, и у шутника имеется мой сотовый, и голос…

Боюсь, не сумею описать состояние, в котором я подъехал к ограде сельского погоста. Темень стояла – глаз выколи. Весна в этом году наступила рано, снег сошел в середине февраля и больше не выпал, а в конце марта вдруг резко потеплело, но меня, несмотря на погожую ночь, трясло крупной дрожью.

Многие сочтут меня идиотом, конечно, только ненормальный решился бы поехать на кладбище один ночью! Но кого я мог взять с собой? У меня много знакомых, но истинно близких друзей раз два и обчелся! И потом, мужчина, назвавшийся Егором, несколько раз воскликнул:

– Только приходи один!

Могила Дружинина была завалена цветами, я установил принесенный с собой фонарь, раскидал венки, увидел свежий холмик и перекрестился. Не могу объяснить, по какой причине осенил себя крестным знамением, до сих пор это не приходило мне в голову. Впрочем, в голову не пришло и прихватить лопату, но я вспомнил слова «Егора» про сарай, увидел у забора шаткое деревянное сооружение и обнаружил там заступ, лом, грабли и три топора.

Если вы полагаете, что копать землю легко, то ошибаетесь. Я провозился очень долго, перемазался, словно маленький ребенок, и устал, как собака. В конце концов показалась полированная крышка. Я вздрогнул и замер, до сих пор, раскидывая землю, я действовал будто под наркозом, теперь дурман вымело из башки, и мне стало ясно: я полный идиот. Как я мог поверить звонившему шутнику?! Слава богу, вид гроба отрезвил меня. Надо срочно засыпать могилу, иначе меня арестуют, есть в Уголовном кодексе соответствующая статья, про осквернение захоронений. И потом, там труп Егора! При этой мысли я чуть не грохнулся в обморок и принялся лихорадочно закидывать крышку землей.

И тут из гроба послышались сдавленные крики, стук… Поверьте, никому, даже самому худшему врагу, не пожелаю испытать то, что ощутил в ту минуту. Ноги подкосились, и я грохнулся на гроб. Забыв об осторожности, я заорал что есть мочи:

– Егор, ты жив?

– Трубка… – еле слышно донеслось изнутри, – сбоку, в креплениях.

Я пошарил руками по крышке и обнаружил нечто похожее на переговорное устройство на витом проводе.

– Егор! Ты жив? – завопил я.

– Да, – ответили из ящика, – вытащи меня отсюда!

– Сейчас, только сбегаю в сарай за топором.

– Стой, на крышке есть винты, выкрути их.

– Ты можешь дышать?

– Кондиционер пока работает, но уже плохо.

– Не волнуйся, я только к машине сбегаю, за отверткой! – проорал я.

По правилам, в каждом автомобиле обязательно должен находиться необходимый минимум всяких железок, а я соблюдаю предписания.

Винты легко открутились, я с трудом поднял крышку и увидел, как «труп» начал медленно приподниматься.

– Отче наш, – вырвалось у меня из груди, – спаси и сохрани.

– Не идиотничай, – мрачно перебил меня Дружинин, – вот, блин, приключеньице. Хоть и задумывалось славно, да все пошло наперекосяк. Ну, Юрка! Интересно, кто карты спутал?

– Ты о чем? – спросил я.

Егор кашлянул.

– Как бы воспаление легких не получить, я хоть и в термобелье лежал, но ведь на столь длительное время не рассчитывал. Ты один пришел?

– Да, – заверил я, еле живой от переполнявших меня эмоций.

– Никому не натрепал?

– Кому же такое рассказать можно? – изумился я. – В психушку сразу упекут!

Егор потряс головой.

– Кружится, – констатировал он.

– Тебе надо срочно к врачу!

– Нет, это карзол, скоро пройдет.

– Кто?

– Ваня, надо торопиться, – стал командовать Егор, – значит, так, мне плоховато, придется тебе снова работать лопатой, да быстро!

Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я лихо вернул крышку на место и со скоростью экскаватора забросал яму землей.

– Венки установи, – командовал Егор, – могила должна выглядеть нетронутой.

Я, не чувствуя усталости, выполнил и эту просьбу и даже уложил поверх венков букеты.

– Класс, – сказал Дружинин, – где машина?

– У ворот, – ответил я, пытаясь унять дрожь в коленях.

– Пошли, – велел Егор.

Ощущая себя героем голливудского триллера, я двинулся за уверенно шагающим другом. Внезапно Дружинин покачнулся, я бросился к нему.

– Осторожно!

Егор замер, потом поднял правую ступню и показал пальцем.

– Видишь?

– Нога, – закивал я, – вполне здоровая.

– На ботинок взгляни.

– Хорошая обувь, только слишком легкая для… ой, подметка отвалилась.

Егор опустил ногу на землю, поднял другую, потряс ею и констатировал:

– И здесь отпала, видишь?

– Да, – протянул я, – качество никуда! Как же ты дойдешь до машины? Хочешь, я попробую дотащить тебя на спине.

– Нас… – выпалил Егор, – так дойду. Это все объясняет.

– Что? – я окончательно перестал понимать происходящее.

Но приятель уже мчался вперед.

Очутившись в машине, Дружинин стащил с себя мокрые грязные носки и пробормотал:

– Так, так, милый зайка! Ошибся ты! Ладненько, теперь будем играть по моим правилам.

– Куда едем? – с фальшивой бодростью воскликнул я.

– Хороший вопрос, – сказал Егор, – действительно, куда?

– Наверное, лучше в больницу, к врачу, – предложил я, – в клинику, как ее… «Айболит», к Юрию Трофимову.

– Ни в коем случае!

– Домой?

– Исключено, там же Ленка и мама!

– Ты хочешь оставить жену в неведении?

– Угу.

– А Ольгушку?

– И ее тоже.

– Но это жестоко! – вырвалось у меня.

– Почему? – спросил Егор, разглядывая свои голые пятки.

– И жена, и мать так переживают, они…

– Знаешь, где находится район Красной Пресни? – перебил меня Дружинин.

– Конечно!

– Рули туда, там дальше покажу.

– Но…

– Ваня, – устало сказал Егор, – меня хотели убить. Правда, до последнего я в этом сомневался, но, когда увидел отлетевшие подметки, сразу понял: Юрка знал, что мне в этих ботиночках не ходить, сэкономил, гад. Кто его перекупил? Сам бы он побоялся. Кто автор затеи? Сечешь?

Я ничего не понимал.

– Прости, Егор, но пока я теряюсь в догадках, не мог бы ты ввести меня в курс дела?

– Никому нельзя верить, – буркнул Дружинин, – вообще! Вон как все повернулось! Под подозрением все, кроме тебя.

– Спасибо, конечно, – усмехнулся я, – но чем я заслужил такое доверие?

Егор усмехнулся.

– Эх, Ваня, ладно, слушай.

Я уже рассказывал о любви Егора к экстремальным развлечениям. В свое время приятель перепробовал многое – в частности, гонял по Москве, наплевав на знаки и дорожные правила. Это называется «бензиновый оргазм». Собирается пяток ненормальных парней, ставят на кон по небольшой сумме, и вперед. Кто быстрей всех доберется из пункта А в пункт Б, тот и получит призовой фонд. Но на самом деле деньги тут играют минимальную роль, главное – азарт. Разбив пару машин и сломав руку, Егор охладел к гонкам и увлекся прыжками с парашютом. Чего он только не выделывал! Последней его фенькой стало приземление в седле велосипеда. И опять Егор потерял интерес и к этому увлечению. Чтобы вновь ощутить кайф, Егор катался с гор на скейтборде и внутри огромного шара, носился по пустыне, плавал в озере с крокодилами, ел жаркое из грибов, куда были добавлены мухоморы, пробовал играть в русскую рулетку. В обычное казино он не ходил, там Дружинину было скучно. Вот полет на тарзанке вдоль шоссе, забитого грузовиками, приятно пощекотал ему нервы.

Испробовав все более или менее опасные забавы, Егор впал в депрессию. Ну не мог он жить как все: дом – работа – дом, а по выходным поход в кино. Дружинину легче было удавиться, чем превратиться в добропорядочного буржуа, тихо радующегося расширению бизнеса, заботливой жене и милым деткам.

– Я хочу гореть, а не чадить, – упорно повторял друг, жалуясь мне на скуку незадолго до последних событий, – этак скоро начну огурцы сажать.

– Займись чем-нибудь, – неосторожно предложил я тогда, – ну, к примеру… э… дайвингом.

– Не смеши, все уже было! – отмахнулся Егор. – Где мой адреналин?

И тут супругу на помощь пришла Лена, такая же безголовая, как и муженек. Еще до свадьбы девица рассказывала Егору, как, будучи студенткой, поспорила с однокурсниками, что проедет на велосипеде голой по Тверской в шесть часов вечера, в погожий летний день. Однокашники не сомневались: Лена струхнет. Ан нет, в назначенный час девушка, совершенно обнаженная, без всякого смущения села на велик и бойко порулила по центральной магистрали столицы.

Очевидно, от растерянности служба ГАИ не словила мышей, и экзальтированной красотке удалось под восторженные крики и свист прохожих добраться до Центрального телеграфа.

Леночка оказалась достойной спутницей Егора, она устроила супругу восхитительный день рождения в деревне Брусникино.

Дружинин оценил ее шутку и замучил жену вопросами:

– Кто помог тебе устроить пиршество? Привез угощенье? Музыкантов?

Леночка сначала загадочно молчала, но потом раскололась. Оказывается, в столице существует некое агентство, оно организует дни рождения, свадьбы, корпоративные вечеринки. Но дополнительно, за немалые деньги, клиентам предлагают невероятные развлечения-розыгрыши. Например, один мужик захотел удивить свою тещу, и знаете что он придумал?

Каждое утро, когда мать его жены в халате выходила на балкон загородного дома, перед ее взором представал слон, мирно купающийся в фонтане. Пенсионерка с криком:

– Там элефант! – бросалась в дом, тут же появлялась прислуга и констатировала: никакого животного с хоботом во дворе нет.

В какую сумму обошлись услуги дрессировщика, прокорм четырехногого великана и сколько отвалил зять, чтобы восстановить психическое здоровье бабуси после того, как ей открыли истину, история умалчивает. Интересно другое: служащие агентства брались осуществить любые прихоти клиента, вопрос был лишь в сумме, которую тот мог заплатить за свою причуду.

Егор пришел в восторг от новости и встретился с Юрием Трофимовым, одним из основных креативщиков конторы.

– Я хочу устроить такую первоапрельскую шутку, чтобы запомнилась навсегда, – захлебывался в экстазе Дружинин, – нечто грандиозно-невероятное! Эпохальное! Фантастическое!

Трофимов принялся фонтанировать идеями, но ни одна из них не пришлась Егору по вкусу. Тогда Юрий взял тайм-аут на неделю, а потом предложил такое, от чего у Дружинина захватило дух.

Егору предстояло умереть. Юрий брался устроить все: свидетельство о смерти, организацию похорон и поминки. Гроб будет с секретом: дорогая конструкция с подачей свежего воздуха из искусно спрятанного в днище баллона и переговорным устройством. Сценарий вкратце выглядел так. Вечером, около восьми, Егор должен был пожаловаться на боли в сердце и вызвать врача, под видом которого в дом приедет Юрий. Вместе с Трофимовым явятся еще два сотрудника агентства, им отведена роль санитаров или медбратьев. «Доктор» встревоженным тоном скажет Лене:

– Не нравится мне его состояние, посижу у вас некоторое время.

Лена, естественно, отведет «медиков» в столовую и предложит им чаю. Около десяти Юрий пойдет в спальню и констатирует «смерть» Егора. Санитары немедленно погрузят «тело» на носилки и увезут в «морг», а именно на конспиративную квартиру, где Егор будет ждать дня похорон.

Юрий же останется утешать Лену, он возьмет на себя все хлопоты по организации погребения. В сценарии имелись определенные шероховатости, но Егор надеялся, что плачущая жена не станет задавать лишних вопросов.

Рано утром первого апреля Егора уложат в гроб, который будет оснащен крышкой, приоткрывающей лишь лицо и плечи. В принципе, Дружинин мог бы при желании осторожно пошевелиться, но чтобы избежать ненужных эксцессов, Трофимов предложил сделать ему укол карзола.

– Это вполне безобидное средство, – пояснил Юрий, – его используют для перевозки нелегальных иммигрантов ^[1]. Человек не испытывает после инъекции никаких потребностей: ему не нужно в туалет, он не чувствует голода, не чихнет случайно, а главное, совершенно спокойно переносит неподвижность. При обычных условиях мы часто меняем позу, но после укола карзола без напряга можем пролежать на спине двенадцать часов. Это состояние напоминает сон наяву. Очень эффективное средство, но дорогое.

Егор согласился на укол.

– Лицо густо замажем тоном, пудрим, губы накрасим, – загибал пальцы Юрий, – нарисуем румянец, такой покойничек выйдет, пальчики оближешь. Глаза слегка подклеим, чтобы веки не дрожали, и букеты к гробу запретим подносить, чтобы аллергию не спровоцировать, ну и я не разрешу «труп» целовать. Дескать, такова последняя воля усопшего, не желает он ничьих прикосновений! Даже матери с женой отворот!

Когда крышку опустят, Егор включит систему кондиционирования, и гроб зароют в землю. Толпа отправится на поминки, а спустя час сотрудники агентства отроют «покойного». На случай форс-мажорных обстоятельств в домовину положат два мобильных, Егор легко сумеет соединиться с Юрием.

Представляете лица людей, когда в самый разгар поминок в зале появится абсолютно живой и здоровый мертвец?

– Вот это прикол! – завершил друг рассказ и глянул на меня: – Скажи, Ваня, стебная идея!

Глава 6

Я в ужасе уставился на ухмыляющегося Егора. Он что, идиот? Псих? Дебил? Как еще можно назвать человека, способного на подобную шуточку? Дружинин подумал о жене, матери, обо мне? В конце концов, о приятелях, которые непременно придут помянуть нашего экстремальщика? Сколько инфарктов, инсультов, гипертонических кризов могло произойти после явления «трупа» народу в зале ресторана? Какое количество людей лишилось бы чувств при виде ожившего покойничка?

– Такую шутку испортили, – сокрушался Егор, – народ бы никогда ее не забыл.

Я крякнул, вот это замечание в самую точку. Думаю, ни Лена, ни Ольгушка не простили бы мужу и сыну «милую забаву», да и большинство приятелей прекратило бы общаться с Егором.

– Но не удался фокус, – кручинился Дружинин, – факир был пьян. Ты меня слушаешь?

Я мрачно кивнул:

– Очень внимательно. И где же случилась осечка?

– А ты еще не понял?

– Пока нет.

– Ваня, ты того? Да? Кто меня откапывал?

– Ну я.

– Верно. А куда делся Юрка?

Я пожал плечами:

– Бог его знает! А где он должен был быть?

– Ваня! Каким местом ты меня слушал? – возмутился Егор. – По договоренности именно Трофимов должен был отрыть клиента.

– Действительно! – ахнул я. – Но почему он этого не сделал?

Дружинин уставился в окно автомобиля, помолчал пару минут, а затем протянул:

– Да уж. Что я пережил! Врагу не пожелаешь. Ну, давай по порядку.

Мало кто из людей может похвастаться фактом присутствия на своих похоронах. Вернее, человек всегда является центром внимания в момент прощания с ним друзей и родственников, но вот можно ли назвать это присутствием? Мы никогда не услышим слов скорби, не увидим слез на глазах у тех, кого считали врагами, не сядем за стол, не выпьем за упокой собственной души. Похороны – это нечто вроде рождения, человек уходит в иной мир и не способен поучаствовать в своем последнем бенефисе. Впрочем, может, оно и к лучшему, поскольку кое-кого поджидают не слишком приятные сюрпризы.

Итак, первая часть – «смерть» и отъезд из дома – прошла как по маслу. Егор лежал в своей спальне, вслушиваясь в то, что происходит за закрытыми дверями, но там отчего-то стояла напряженная тишина. Потом появился Юрий и шепнул:

– Теперь не шевелись, положим тебя в мешок, но ты не волнуйся, там дырки есть, воздуха хватит! Лена упала в обморок, с ней сейчас подруга, Маша Королева.

– Это соседка, – невесть зачем поправил Егор.

– Ш-ш-ш, – прошипел Юрий, – ты покойник, забыл? Молчи!

В «морге» Егор плотно поужинал и лег спать, следующий день он провел, смотря телевизор, и страшно возгордился, услыхав, как один из каналов сообщил в новостях о его кончине.

Рано утром в день погребения Юрий сделал Егору укол. К тому моменту Дружинин был совершенно готов для роли покойника. Он надел шикарный костюм, белую сорочку, повязал галстук. Одежду Егор выбирал очень тщательно, он-то знал, что предстоит довольно долго лежать в тесном ящике, а потом мчаться на поминки. Гладить наряд времени не будет.

Дружинин хотел появиться на поминках, когда народ еще не напился и не собрался расползаться по домам.

Так вот, облачившись в шикарную пиджачную пару, Дружинин приблизился к гробу, внимательно изучил, как включать кондиционер, занес ногу, чтобы влезть в ящик, и тут сообразил: ботинки!

– Мы забыли про обувь! – воскликнул «покойник». – Не могу же я появиться перед людьми в домашних тапках!

Юрий хлопнул себя по лбу:

– Блин! Ну как я мог! Офигеть! Ладно, ложись, сейчас пошлю за штиблетами.

Егор, все-таки слегка нервничавший, лег в гроб. Несмотря на то, что Трофимов рассказывал о лекарстве, инъекция подействовала на Дружинина слегка одурманивающе. Нет, он не лишился чувств, довольно легко двигался, вполне нормально мог поддерживать беседу, вот только делал все медленнее, чем обычно, а в голове клубился туман.

Очень скоро Юрий вернулся с ботинками и обул Егора, потом сказал:

– Ну, поехали, закрывай глаза.

Егор смежил очи и почувствовал легкие прикосновения: Трофимов, как и обещал, подклеил ему веки – теперь Дружинин выглядел почти натуральным покойником. Для восприятия действительности у него остался только слух, увы, видеть происходящее наш шутник не мог.

Приключение внезапно показалось ему не слишком веселым, но очень скоро приступ депрессии прошел, потому что Егор получил истинное удовольствие: началась панихида. Вот уж когда «покойничек» повеселился, слушая речи заклятых друзей и конкурентов по бизнесу. Какую чушь несли люди! Оказывается, абсолютное большинство из них считало Егора потрясающим, честным, умным, великим, замечательным…

Оставалось лишь удивляться, почему присутствующие ранее столь тщательно скрывали свою любовь и по какой причине подставляли при каждом удобном случае бизнесмену подножку.

Дружинин искренне наслаждался панихидой, ему было тепло: под костюм он надел замечательное термобелье, а дно гроба было устлано специальным электрическим матрасом, работающим на аккумуляторе. Трофимов, похоже, предусмотрел все, единственное, что он не сумел организовать, так это хорошую погоду. Неожиданная для апреля гроза разразилась в самом конце церемонии. На лицо Егора упали тяжелые капли, послышался визг, и свет погас. Сначала Дружинин насторожился, но потом ощутил толчки и сообразил: гроб закрыли и увозят в помещение.

Так оно и было, чьи-то руки откинули крышку, и Егор услышал голос Ивана Павловича…

– Дальше можешь не рассказывать, – перебил я друга.

– Ты так искренне расстраивался, – воскликнул Дружинин, – что я был готов сесть и сказать: «Ваня, не плачь». Остановило меня лишь одно: ты бы…

– …точно заработал инфаркт, – закончил я за него.

Дружинин хмыкнул.

– Нет, я подумал, что ты закричишь, выскочишь на площадь и испортишь мне всю малину.

Я прикусил нижнюю губу. Интересно, отчего никогда раньше я не замечал, насколько эгоистичен мой друг? Я наивно полагал, что он испугался за мое здоровье, но нет – Егора волновал лишь идиотский розыгрыш.

– Знаешь, что случилось после того, как ты сунул мне мобильный, авторучку и расческу? – спросил Егор.

– Нет, мне стало плохо.

– Вошел Трофимов, – словно не слыша моего ответа, продолжал Дружинин, – и, как я понимаю, сделал тебе укол. Во всяком случае, до моего слуха долетел странный звук, такой издает падающий мешок.

Затем Юрий заорал:

– Эй, сюда, человеку плохо!

Зашаркали ноги, раздались голоса.

– Осторожно, кладите его на носилки.

– Ой, это Иван Павлович.

– Вы его знаете?

– Конечно, конечно.

– Сейчас мы его домой отвезем.

– Бедняжка, он перенервничал.

– Никогда не был мужиком, вот и хлопнулся в обморок.

– Во, блин, идиот!..

Потом суматоха стихла, некоторое время царило молчание. Затем кто-то толкнул каталку вперед, Егор понял, что его везут к могиле. Когда крышка опустилась на гроб, Дружинин нажал нужную кнопку и услышал ровное гудение кондиционера. Оставалась последняя часть игры: скоро за «покойничком» должны прийти люди Трофимова.

Термобелье замечательно грело, электрический матрас бесперебойно работал, вокруг царила полнейшая тишина, и Егор неожиданно заснул.

Вам это кажется странным? А вот мне совсем даже нет. Дружинин – человек с железными нервами, один раз его накрыло в горах лавиной, тогда погибла вся группа лыжников, кроме Егора. В отличие от остальных, он не запаниковал, а, спокойно высвободив одну руку, сначала разрыл снег, чтобы открыть себе доступ воздуха, а потом ждал спасателей.

– Ты сделан из железа! – воскликнул я, услышав рассказ друга о снежном плене. – Почему не начал пробиваться наверх?

– При сходе лавины человек легко теряет ориентацию, – пояснил Дружинин, – тратит последние силы, пытаясь, как ему кажется, вылезти на поверхность, но на самом деле закапывается еще глубже. Если уж тебя занесло, освободи чуток место вокруг лица и жди, не рыпайся. Не спи, не плачь, не ори, твердо верь – тебя спасут.

Он так вел себя, не имея никакой уверенности в том, что спасатели начали поиски. Так почему же Дружинин должен был нервничать в гробу с кондиционером, отоплением и двумя мобильниками? Вы бы сошли с ума от тревоги? Я тоже. Но ведь ни вам, ни мне не пришла в голову славная идейка инсценировать собственную смерть!

Проснулся Егор в кромешной тьме, он сразу вспомнил, где находится, и удивился отсутствию Юрия. Некоторое время Дружинин осмысливал ситуацию, а потом осторожно отковырял пальцем клей от век и посмотрел на светящийся циферблат часов. Тут уместно сказать, что, собираясь в «последний путь», Егор велел оборудовать для себя очень большой и просторный гроб.

Стрелки показали… полночь. Егор не поверил своим глазам, зажмурился, потом снова уставился на циферблат. Вот длинная палочка с остреньким носиком чуть скакнула вперед и остановилась на отметке «12.04». Первоапрельская шутка по какой-то причине не удалась, поминки давно закончились, народ разъехался по домам, а те, кто еще сидит в шикарном ресторане, скорей всего, набрались по самые брови. В хорошо спланированном спектакле произошел сбой.

Дружинину стало не по себе. Что могло случиться? Но Егор был не из породы паникеров, поэтому он начал искать мобильники. Ему под руку попался аппарат, но это была не та трубка, которую приобрел Дружинин для связи с внешним миром. Егор – человек обстоятельный, поэтому велел Трофимову купить навороченные модели, которые гарантированно смогли бы послать сигнал сквозь толщу земли, не разрядились бы сразу.

Сообразив, что держит в руке последний подарок Подушкина, Егор умилился и, решив после воскрешения подарить приятелю самый крутой мобильник, начал поиски других телефонов.

Он их не нашел! Ни одного! В душе поселилась тревога. Егор отогнал ее прочь и решил попытать счастья при помощи моего телефона. Если честно, надежды на то, что простенькая модель начнет работать в гробу, у него не было. Но все же Егор набрал номер Трофимова и услышал: «Абонент находится вне зоны действия сети».

Егор повторил попытку, в ухе раздался все тот же вежливый женский голос.

Вот тут страх охватил Дружинина. Ему в голову пришла жуткая мысль: что, если Юрий умер? Ну случился с ним сердечный приступ, и каюк! Кто, кроме организатора «похорон», в курсе того, что в гробу ждет освобождения живой человек? Да и сообщил ли Трофимов кому-нибудь правду? Оформляя договор, Егор строго предупредил Юрия:

– Никакой утечки информации!

– Исключено, – заверил его тот.

Значит, если с Трофимовым случилась беда, за Дружининым никто не явится. И, наверное, так оно и есть, иначе почему его до сих пор не вытащили?

Дружинин в отчаянии позвонил мне…

– Хорошо, хоть ты подошел, – мрачно говорил он сейчас, – иначе бы приключение закончилось грустно.

– Кхм, – дипломатично кашлянул я, – да уж… Что же теперь ты станешь делать? И почему не хочешь ехать домой?

Егор поднял ногу.

– А вот поэтому!

– Почему? – растерялся я.

– Не понял?

– Нет.

– Объясняю для умственно отсталых: в доме, где я пережидал время до дня похорон, есть бюро ритуальных услуг. Я еще усмехнулся, когда увидел вывеску, очень смешным показалось мне такое совпадение. Юрий, мерзавец, купил мне там обувь для покойника, с картонной подметкой, сэкономил, гад! Я вручил сволочи тысячу баксов, понимаешь, не могу ходить в дешевой обуви. А этот… зарулил в магазин для мертвецов, приобрел хрен знает что, рублей за пятьсот, и разницу положил в карман!

– Но это же глупо!

Дружинин прищурился.

– Да? Ты так считаешь?

– Конечно, – засмеялся я, – неужели Трофимов такой дурак! Он что, не понимал: «покойничка» вынут из гроба, он сделает пару шагов, и все! Господин Дружинин устроит ему вселенский скандал.

– Ты попал в самую точку! – махнул рукой Егор.

– Что ты имеешь в виду?

– А то! Трофимов знал, что клиент не обнаружит обмана!

– Хочешь сказать… – ахнул я, – что он… тебя…

– Ага, – закивал Егор, – именно так! Думаю, дело обстояло просто. Трофимов, несмотря на мой строжайший запрет, сообщил кому-то о первоапрельской шутке. А этот некто предложил мерзавцу огромные деньги, миллион баксов, к примеру, и Юрка дрогнул и согласился изменить сценарий.

– Как? – оторопев, поинтересовался я.

Дружинин скривился.

– Ваня! Одного не могу понять, каким образом ты успешно справляешься с ролью частного детектива! Покрути мозгами! Как подправить сценарий? Да не выкопать меня! Оставить в гробу! Идеальное убийство. Трофимов-то уже все устроил: свидетельство о смерти отдано вдове, ни Лена, ни моя мать ничего не заподозрили, похороны состоялись, водка на поминках выпита… Вот почему у меня не оказалось мобильных, и вот по какой причине Трофимов не побоялся подсунуть мне обувь для покойника. Юрий отлично знал – я навсегда останусь в гробу… Нам налево, здесь поверни!

Я машинально крутанул руль.

– Стой, – велел Егор, – там проезда нет, пошли пешком.

Глава 7

Увы, я не принадлежу к тем людям, которые, испытав стресс, мгновенно приходят в себя. Мне требуется некоторое время для осмысления событий, а вот Егор моментально подстраивается под обстоятельства.

Он весьма бойко, правда, не так быстро, как всегда, шагал вперед, я плелся за ним, спотыкаясь о куски битого кирпича и торчащие из земли железные прутья. В голове гудело, уши словно заткнули ватой.

– Сюда, – приказал Дружинин, – второй подъезд, пятый этаж.

Я окинул взглядом затрапезную пятиэтажку и только сейчас догадался спросить:

– К кому мы приехали?

– Ко мне, – ответил Егор и, толкнув дверь, вошел в загаженное парадное.

– К тебе? – изумился я. – Хочешь сказать, что имеешь тут квартиру?

Дружинин спросил:

– Белкина помнишь? Фотографа?

– Семена? Конечно, но он умер, или… ой… он тоже?

– Не ерунди, – буркнул Егор, поднимаясь по заплеванным ступенькам, – Сенька спился. Последний год вообще плохой был, у него опухоль нашли, злокачественную.

– Я не знал.

– А никто не знал, – перебил меня Егор, – с Семеном люди давно общаться перестали, я на него случайно наткнулся, в метро.

– Ты? В подземке?

Дружинин кивнул.

– Я тогда в пробку попал, почти час простоял, понял – опоздаю на важную встречу, ну и спустился в метро, гляжу: на скамейке Сенька сидит. Поговорили мы. Он, как про болячку узнал, бухать бросил, да поздно. Денег нет, а бесплатная медицина сам знаешь какая. В общем, я его в клинику устроил, где он и умер в хороших условиях. Как человек ушел, и не под табличкой с номером лежит, а честь по чести, в личной могиле, с памятником.

Я воззрился на Егора, ей-богу, он не устает меня поражать! Он не подумал о десятках людей, которые схватятся за сердце при виде ожившего покойника, и пожалел Белкина, абсолютно маргинального субъекта, которому никто бы руки не подал!

– А после его смерти выяснилось, – слегка запыхавшись, сообщил Егор, – что Сенька мне квартирку завещал, так сказать, в благодарность. Че с ней делать, ума не приложу. Продать? Так она две копейки стоит, и вообще, чтобы продать, жилище в порядок привести следует, а мне недосуг ерундой заниматься. И вот сейчас халупа пригодилась, о ней никто не знает. Входи, Ваньша!

Егор остановился у обшарпанной двери.

– Она заперта, – сказал я.

Приятель пожал плечами:

– Вышибем, если ключа нет.

С этими словами он поднял руку и легко оторвал наличник, за ним открылась полость, я увидел гвоздик, а на нем колечко с ключом.

– Во, – констатировал Дружинин, – пожалуйста, висит себе. Семен придумал захоронку, потому что терял постоянно по пьяни ключи.

Очутившись в небольшой комнатенке, Егор плюхнулся на продавленный диван и велел:

– Значит, так, Ваня! Слушай внимательно! Я все обдумал и решил! Поживу тут!

– В этой грязной норе?! Но это невозможно!

– Почему?

– Ну… потому!

– Замечательный аргумент, – усмехнулся Егор, – сделай одолжение, не перебивай. Мне нужно во что бы то ни стало выяснить, кто задумал похоронить живьем господина Дружинина. Кто у нас такой кровожадный, а? Но для того, чтобы ты, Ваня, мог спокойно работать, я должен считаться покойником. Пусть организатор преступления чувствует себя в полнейшей безопасности: Егор на том свете, все получилось шоколадно. Квартира Белкина – лучшее место в подобной ситуации. Во-первых, о ней никто не знает, во-вторых, район непрестижный, сюда наши общие знакомые не заруливают, в-третьих, соседи всегда пьяные, им наплевать на окружающих. Продукты я куплю… Кстати, Ваньша, насчет денег! Съездишь в одну контору, назовешь пароль – и тебе выдадут конверт. Не бойся, вопросов задавать не станут, ребята специализируются на выполнении деликатных просьб. Гонорар тебе заплачу отличный.