Серые муравьи

      - Нет, спасибо.
      Нерст еще раз прочел сообщение корреспондента. "Что еще за "серые муравьи"? - подумал он. - Да еще "огромные"! Удивительно безграмотный народ эти газетчики. В наших местах нет ни одного вида крупных серых муравьев... Хорошо бы в самом деле поехать отдохнуть... Только, конечно, не во Флориду. Можно было бы пожить недельки две в лесной хижине, где-нибудь на берегу озера... Ловить рыбу... - Нерст очень ясно представил себе холодную свежесть раннего утра, когда над водою слоится туман, и солнце освещает лишь самые верхушки деревьев, и темные ели отражаются в неподвижной воде, такой спокойной, что жалко пошевелить веслом и нарушить величественную тишину наступающего дня... - Но Мэдж и этого не понимает и не любит. Ей нужен усеянный телами пляж с яркими зонтиками и киосками, где продают всякую дребедень. Ей нужны прогулки на катерах с ревущими моторами, гогочущая толпа бездельников... Откуда там могли появиться "огромные серые муравьи"? Корреспондент специально упоминает о них, вряд ли это может быть случайной ошибкой..." Такие же серьги с рубинами он подарил Мэджи два года назад, когда они ездили в Чикаго. Точно такие же. Она тогда очень радовалась этому подарку... Она сама их выбирала..."
      За дверью послышались уверенные и сердитые шаги Мэджи. Когда люди долго живут вместе, они привыкают узнавать настроение близкого человека по мельчайшим деталям его поведения, по едва заметным признакам.
      - Тебе не понадобится автомобиль? - спросила Мэджи. - Мне нужно съездить в город за покупками.
      - Мэджи, Клайв говорит, что в июле вы уезжаете отдыхать во Флориду! сказала миссис Бидл.
      - Очень рада. Я могу взять машину?
      - Конечно, Мэджи, ты же знаешь, я всегда хожу в университет пешком.
      - Спасибо, я скоро вернусь. - Мэджи подставила щеку для поцелуя.
      - До свидания, Мэджи.
      - До свидания, Клайви.
      Мэджи ушла. "Она сердится, - подумал Нерст, - сердится на себя. Она недовольна своими поступками и ищет оправдания в осуждении других. Ей стало бы легче, если бы я дал ей повод для ссоры".
      Нерст поднялся на второй этаж. Он поднимался нарочно очень медленно, для того чтобы растянуть время, отведенное себе на обдумывание. Впрочем, он обманывал себя, полагая, что хочет что-то обдумать. Все было уже решено. Он знал, что сейчас, прежде чем войти в свой кабинет, он повернет налево и зайдет в комнату Мэджи. Он знал также и то, в чем ему предстояло убедиться, и это было так неприятно, что он старался идти как можно медленнее, чтобы подольше оттянуть неизбежный момент наступления полной ясности.
      Через открытое окно на верхней площадке лестницы он слышал, как Мэджи закрывает ворота гаража, как она хлопнула дверцей машины и дала газ, выезжая на улицу.
      Нерст постоял несколько секунд на площадке и открыл дверь спальни.
      Перед зеркалом на туалетном столике стояла шкатулка, в которой Мэджи хранила свои украшения.
      Нерст подошел к зеркалу. "Бедная Мэджи... Почему она не может найти в себе силы поговорить со мной откровенно. Ведь она же знает, что я ее люблю. Насколько все стало бы проще... Или, наоборот, сложнее... Сейчас, пока еще ничего не сказано, она одна со своими мыслями... Рассказав, она переложила бы все на мои плечи. Почему она этого не делает? Не доверяет мне? Или думает, что я не понимаю ее обмана? Ложь - это линия наименьшего сопротивления, это легче всего... А может быть, и в самом деле все это только мои пустые домыслы? Ревнивый муж! - Нерст усмехнулся, и его отражение в зеркале тоже криво ухмыльнулось. - Глупости. Сейчас я открою шкатулку, и там будут лежать обе серьги, и все снова станет на свое место. У Мэджи часто бывает такое настроение. Она часто сердится на меня, сама не зная за что, а потом об этом жалеет.. Милая Мэджи..."
      Нерст открыл шкатулку. С методичностью ученого он перебрал безделушки, составляющие счастье женщины.
      На дне пустой шкатулки осталась погнутая шпилька и только одна серьга с рубином.
      7
      25 июня.
      9 часов 01 минута.
      Когда следователь спустился в гараж полицейского управления, там все уже было подготовлено к осмотру машины Роберта Грига. Она стояла на отдельной площадке, куда был подведен дополнительный свет. Механик и радиотехник ждали со своими инструментами.
      Следователь молча обошел машину, внимательно вглядываясь в малейшие царапины на бортах. Машина оставалась в том самом виде, как ее нашли в лесу. Кузов и стекла были слегка матовыми от пыли, кроме тех мест, где снимались отпечатки пальцев. Никаких внешних повреждений не было.
      - Откройте капот, - сказал следователь.
      Механик поднял капот мотора. На первый взгляд здесь все было в порядке.
      - Проверьте аккумулятор.
      Механик проверил.
      - Норма.
      - Бензоподача?
      - Работает.
      - Попробуйте завести.
      Механик включил зажигание.
      - Машина обесточена. Обрыв в цепи.
      Провод, идущий от реле стартера к замку зажигания, оказался перерезан у самой клеммы.
      - Парень, который обрезал провод, наверно, очень торопился. Неужели трудно было взять отвертку? - сказал механик. Он был очень опытный мастер, любил свое дело, и его искренне возмущало всякое проявление небрежности и грубости в обращении с машиной, словно это был живой организм. - Он очень торопился, повторил механик, - или он просто дурак. На кой черт ему понадобилось обрезать провод, когда можно просто отвернуть клемму?
      - Вы не скажете, каким инструментом обрезан провод?
      Механик освободил второй конец, присоединенный к реле, и сложил оба куска провода.
      - Очень странно, впечатление такое, что он разрезал каждую жилку в отдельности. Посмотрите - изоляция срезана удивительно точно, словно он спиливал ее тоненькой пилкой, а сам провод расправлен на отдельные жилки, и каждая проволочка перекушена в отдельности. Для того чтобы так разрезать провод, нужно потратить минут пятнадцать, а то и больше.
      - А для того, чтобы отвернуть клемму?
      Механик засмеялся.
      - Если нет под рукой отвертки, это можно сделать пятицентовой монетой за десять секунд!
      - Значит, он совсем не торопился? Замените провод, а этот отложите к вещественным доказательствам
      После того как провод был заменен, машина по-прежнему не заводилась. Стартер нормально проворачивал мотор, но вспышек не было.
      - Надо осмотреть прерыватель.
      В пластмассовой крышке распределителя зажигания было вырезано круглое отверстие диаметром около четверти дюйма. В прерывателе отсутствовали вольфрамовые контакты. Они были аккуратно отрезаны или отпилены от стальных пластинок, к которым крепились. Механик снял прерыватель и перенес его на стол, чтобы удобнее рассмотреть. Официальная обстановка следствия мешала ему выразить свое негодование по поводу такого обращения с машиной.
      - Чем, вы думаете, было просверлено это отверстие? - спросил следователь.
      - Во всяком случае, не сверлом. Дрель сделала бы точное цилиндрическое отверстие, а здесь, вы видите, дыра хоть и круглая, но неправильной формы. Похоже, как будто ее выскабливали ножом или растачивали зубной бормашиной. Да, именно чем-то вроде бормашины.
      На деталях распределителя остались мелкие крупинки раздробленной пластмассы, а в тех местах, где были вольфрамовые контакты, осела тончайшая стальная пыль. Разглядеть ее удалось только в сильную лупу.
      - Знаете, сэр, я уже восемнадцать лет работаю по ремонту машин в нашей фирме, но мне никогда не приходилось видеть ничего подобного! Для того чтобы так чисто вырезать контакты прерывателя, нужно иметь специальный инструмент.
      - Зачем понадобилась дыра в корпусе?
      Механик пожал плечами.
      - Может быть, для того, чтобы пропустить дополнительный провод? Она как раз подходящего размера. Но в этом нет никакого смысла... Все это смахивает на поступки сумасшедшего.
      - Мы имеем дело с очень ловким и хитрым преступником... - задумчиво сказал следователь. - Ну ладно, посмотрим теперь, что с телефоном и радио.
      Включенный приемник молчал, хотя сигнальные лампочки горели. Телефон был обесточен. Корпус рации не имел внешних повреждений, за исключением того, что в боковой стенке отсутствовала пылезащитная сетка. Она была аккуратно вырезана по форме отверстия так, что снаружи ничего нельзя было заметить. Головки винтов, которыми крепились крышки приборов, остались неповрежденными, и на них сохранилась фиксирующая фабричная окраска. Это, казалось бы, доказывало, что ни приемник, ни рация не разбирались. Но когда техник вскрыл корпус приемника, он обнаружил, что из него исчезли все германиевые триоды. Концы проводников, на которых они крепились, были так же аккуратно отрезаны, как и детали крепления вольфрамовых контактов прерывателя.
      - Что вы об этом думаете? - спросил следователь.
      - Ничего не думаю, - ответил техник. - Здесь хозяйничал сумасшедший или человек, затеявший какую-то непонятную мистификацию. Он снимает приемник с машины, вскрывает его, достает из него транзисторы, которые можно купить в любом радиомагазине, снова собирает приемник и очень искусно подделывает заливку крепежных винтов. Нормальный человек этого сделать не мог.
      Следователь помолчал, придав своему лицу значительное выражение. Так часто делают чиновники, желая показать, что им доступно некоторое высшее понимание связи событий. Потом он сухо распорядился:
      - Соберите поврежденные детали и отнесите ко мне.
      В кабинете было тихо, чисто и прохладно. Мягко шелестел вентилятор.
      Следователь уселся за свой рабочий стол, на котором были разложены документы по делу Грига и вещественные доказательства, упакованные в аккуратные пластмассовые мешочки.
      - Итак... - Он произнес это сакраментальное слово и задумался.
      Сыщикам вообще полагается задумываться - такая у них работа. Почти как у настоящих ученых - те тоже все время думают. Сегодня следователю предстоял длинный, напряженный, трудный день. К вечеру из столицы штата должен был приехать старший инспектор, курирующий их район. Следователю очень хотелось составить к этому времени хотя бы предварительную версию преступления. В том, что это было именно преступление, он старался не сомневаться.
      - Итак... - сказал он и занялся просматриванием документов.
      "Протокол судебно-медицинского исследования трупа.
      Смерть наступила от паралича сердца, за двадцать-тридцать часов до момента обнаружения трупа... Анализы позволяют высказать предположение, что причиной смерти могло послужить введение в организм небольшой дозы яда, сходного по своему действию с ядом кураре, которым пользуются бразильские индейцы. Однако это нельзя утверждать с полной достоверностью. В результате патологоанатомического исследования сердечно-сосудистой системы не было найдено изменений, могущих привести к смертельному исходу, тем не менее возможность естественной смерти не исключена..."
      "Анализ виски.
      Виски, марки "Олд Бенджамин". Цвет, запах и крепость соответствуют контрольному образцу. На вкус испытание не проводилось. ("Конечно, - подумал следователь, - на вкус они проверяли только контрольную бутылку".) При химическом анализе обнаружено присутствие в растворе алкалоидов группы кураринов - декаметилен-бис-триметиламмония, пиролаксона и некоторых других. Инъекция кролику не вызвала паралича: возможно, была малая концентрация яда".
      "Справка.
      По данным спецслужбы, неизвестный мужчина, сообщивший о находке трупа, звонил из дорожной закусочной на шестидесятой миле..."
      Из числа вещественных доказательств, собранных на столе, наибольший интерес следователя вызвала сломанная оправа серьги... Это было довольно сложное и претенциозное произведение ювелирного мастерства, одно из тех, которые фирмы выпускают небольшими партиями и рассылают по всей стране. "Удивительно, что не нашли камня, - подумал следователь. - Если он просто выпал из оправы, он должен бы остаться на земле..." Следователь достал карманную лупу и принялся внимательно рассматривать сломанную оправу. Не могло быть сомнения: в местах, где должен крепиться камень, оправа не погнута и не сломана, а была разрезана, точно так же, как разрезаны крепления транзисторов в приемнике и крепления вольфрамовых контактов прерывателя. Это наблюдение снова заставило следователя надолго задуматься. Исчезновение камня и транзисторов из приемника никак не укладывалось в привычные схемы судебной практики. Следователь повертел в руках сломанную оправу и отложил в сторону. Он мог бы еще долго сидеть за столом, раздумывая о всех обстоятельствах дела, но время шло, а у него еще не было сделано никаких наметок. Первым делом он сразу отбросил, как не заслуживающие внимания, версии случайного отравления или естественной смерти от паралича сердца. В подобных случаях дело прекращалось, и его шансы на продвижение по службе соответственно уменьшались. Последнее обстоятельство играло едва ли не первенствующую роль в выборе той или иной следственной версии. С точки зрения карьеры, самым выгодным было бы умышленное отравление с последующим скандальным процессом. Еще раз взвесив все "за" и "против", следователь принял решение разрабатывать именно эту версию.
      Постепенно в его мозгу сложилась примерно такая картина: Григ отправляется с неизвестной женщиной на пикник. Она отравляет виски и дает ему выпить. Затем уничтожает отпечатки пальцев и скрывается. Возможная причина убийства ревность. Детали из машины и камень из серьги вынимаются с единственной целью запутать следствие, направить его на ложный путь... "Все было бы так, подумал следователь, - если бы не слишком слабая концентрация яда в виски..."
      Следователь откинулся на спинку стула. В Нью-Карфагене редко случались убийства. Это был тихий провинциальный город, где люди жили спокойной, размеренной жизнью. Сенсации приходили сюда извне, из большого, шумного, тревожного мира. Сейчас маленький серый человечек, страшный своей убогой посредственностью, был поставлен в трудное положение: он должен был делать то, чего делать не умел, проявлять способности, которых у него не было. Он умел расследовать мелкие кражи, дорожные происшествия, умел собирать секретные материалы о тех жителях города, которыми интересовалось ФБР, но ему не приходилось иметь дела с убийствами, ограблениями банков и другими подобными происшествиями, способными вызвать сенсацию, привлечь к себе общее внимание. Он был достаточно сообразителен, для того чтобы понимать всю шаткость и необоснованность своих рассуждений, но, не умея придумать ничего другого, старался идти протоптанными дорожками стандартных мыслей, подчиняясь простой логике: если есть убитый, то должен быть и убийца. Это была его работа, которую он должен был выполнять для того, чтобы прокормить себя и свою семью.
      Следователь придвинул бутылку. Там еще оставалось виски, и в нем плавало несколько мертвых муравьев. "Очень странно, что содержание яда недостаточно для отравления. Если бы было иначе, все оказалось бы очень простым. Это самое слабое место в моей версии, и его нужно распутать... - Следователь встряхнул бутылку. - Какие крупные муравьи... Никогда я таких не видел... Может быть, все дело в них?.." В сознании следователя начали ворочаться обрывки мыслей, еще не связанных в логическую последовательность. Он подумал о том, что открытое виски постепенно теряет крепость - спирт испаряется; он вспомнил о том, что ломтик лимона, брошенный в чай, обесцвечивает его; он знал о том, что в противогазе активированный уголь поглощает ядовитые вещества... Так следователь постепенно пришел к догадке, что муравьи, находящиеся в бутылке, могли как-то повлиять на концентрацию яда в растворе. "Вроде как бы настойка на перце, только наоборот... - Эта мысль так понравилась следователю, что он решил возможно скорее проверить ее. - Итак, - заключил он свои размышления, первое: разыскать женщину; второе: установить личность неизвестного, звонившего по телефону; третье: выяснить все относительно муравьев. Для этого проконсультироваться со специалистом. Розыск женщины, конечно, следует начать с ювелира, где она могла покупать серьги"...
      Если все даже самые нелепые и противоречивые факты аккуратно разложить по полочкам сознания, определить каждому его место и назначение, то все покажется простым и ясным, хотя может вовсе не соответствовать истине.
      8
      25 июня.
      11 часов 25 минут.
      Говорят, в каждом американском городе, даже в самом скромном, обязательно есть главная улица - Мэйн-стрит. Была такая улица и в Нью-Карфагене.
      Так вот, доктор Нерст медленно шел по главной улице, поглядывая на рекламы, витрины и вывески, отыскивая нужный магазин. Пустое небо затягивала легкая, прозрачная туманная дымка, едва разбеливающая ослепительную синеву неба. Солнце светило прямо в глаза. Нерст машинально достал из кармана темные очки, но, едва надев их, снял и сунул обратно в карман. "Во всех детективных историях преступники обязательно ходят в темных очках, - подумал Нерст. Какая мерзость, я уже начинаю чувствовать себя преступником... Интересно, те, кто сочиняет детективы, действительно являются специалистами в этой области или они всего лишь спекулируют на нездоровых инстинктах? В какой мере применим на практике опыт, почерпнутый в приключенческих романах? Сумели бы, например, Конан-Дойль или Агата Кристи так запутать следы настоящего, невыдуманного преступления, чтобы оно не могло быть раскрыто? Или, наоборот, сумели бы они, опираясь на свой литературный опыт, раскрыть убийство, совершенное ловким, умелым преступником? Кажется, Конан-Дойлю удавалось что-то в этом роде..."
      Нерст шел по главной улице. Яркие витрины, яркие рекламы, яркие вывески изо всех сил соревновались между собой, стараясь привлечь внимание прохожих: "Покупайте у Вулворта!"... "Спагетти! Только у нас лучшие итальянские спагетти!"... "Победа в джунглях" - два часа сплошных ужасов на большом экране!"... "Фильмы ужасов, романы ужасов... Не слишком ли много насилия в нашей Америке?" - подумал Нерст. "Пейте пиво - оно освежает!"... На витрине светлое пиво лилось бесконечной струёй в стакан, так никогда и не наполняя его.
      Прошла навстречу молодая женщина. Нерст встретился с ней взглядом. Женщина посмотрела на него и отвернулась. Чем-то она напомнила его ассистентку мисс Брукс. Нерст посмотрел ей вслед.
      "Подумайте, не купить ли вам новый "бьюик"?"... "Силиконовый клей склеивает все, даже железо!"... "Киндл - ювелир".
      Доктор Нерст открыл дверь.
      - Я хотел бы купить небольшой подарок своей родственнице...
      - Кольцо? Серьги? Браслет? - Продавец смотрел на доктора Нерста с неотразимой приветливостью.
      - Да, что-нибудь в этом роде... Не очень дорогое. Около двухсот долларов.
      Продавец понимающе кивнул головой.
      - Посмотрите эти кольца. Какой размер вам нужен?
      - Размер? Разве их нужно покупать по размеру?
      - Это не обязательно, конечно, всегда можно кольцо немного растянуть, но все-таки лучше знать размер...
      - К сожалению, я не знаю...
      - Тогда, может быть, браслет?
      - Пожалуй, я предпочел бы кольцо или серьги с каким-нибудь камнем.
      Нерст искал глазами на витрине нужные ему серьги с рубином, но их не было.
      - Посмотрите из этих? Настоящий изумруд кабошон. Не правда ли, великолепны? - Продавец надел кольцо на свой холеный палец и продемонстрировал, как будет сверкать камень на руке неизвестной дамы. - Ваша родственница... блондинка?
      - Брюнетка.
      - Тогда ей лучше с рубином. Вот такое.
      Доктор Нерст чувствовал себя очень неловко, доставляя этому любезному продавцу столько хлопот, но он считал нужным создать впечатление случайности своего выбора. Оставаясь и здесь прежде всего ученым, он невольно использовал обычную методику биологического эксперимента, требующую чистоты постановки опыта, свободы от посторонних влияний и предвзятых решений. В то же время Нерст не мог не волноваться, так как он обладал достаточным житейским опытом, для того чтобы понимать, что если человек приходит в магазин и просит продать ему точную копию вещественного доказательства, потерянного на месте преступления, копию главной улики обвинения в предстоящем судебном процессе, то это не может не вызвать подозрения. Особенно у ювелира, который почти наверняка связан с полицией.
      - Может быть, вы покажете мне еще что-нибудь в этом роде?
      - Конечно, конечно, у нас огромный выбор!
      Продавец одну за другой доставал с полок маленькие витринки, в которых, как бабочки в коллекциях Нерста, были разложены почти такие же пестрые, но куда менее совершенные по форме драгоценности. Рассматривая их, доктор Нерст не мог освободиться от смутного чувства неловкости, вызванного фальшивостью ситуации, слишком напоминавшей детективный роман. "Камушки, камушки... Сколько таких ярких камушков прошло через руки моего деда... Мы, голландцы, всегда славились умением гранить алмазы. Теперь совсем утрачено это старинное мастерство, бывшее почти искусством. Огранка алмазов так же стандартизирована, как и всякая другая область промышленности. Странно, что понадобилось такое нелепое стечение обстоятельств для того, чтобы я вспомнил о своем деде гранильщике алмазов..."
      Наконец, на одной из витринок среди сережек, похожих на стрекоз, и брошек, напоминающих жуков, Нерст увидел то, что искал. "Надо постараться, чтобы он сам предложил мне эти серьги, - подумал Нерст. - До чего же неприятно чувствовать себя преступником!"
      Продавец с профессиональной ловкостью перехватил взгляд доктора Нерста.
      - Если ваша дама брюнетка, ей могут подойти эти серьги.
      Нерст мучительно старался изобразить равнодушие. Он неторопливо рассматривал выставленные перед ним камушки, рассеянно постукивал по стеклу витрины дужкой своих темных очков и напряженно думал, чем бы еще отвлечь внимание продавца, но, так ничего и не придумав, спросил:
      - Так вы думаете, моя родственница будет довольна?
      - Я в этом не сомневаюсь. Это роскошный подарок, рассчитанный на очень изысканный вкус. Это редкая вещь для знатоков! Единственный экземпляр. Разрешите завернуть?
      - Пожалуйста.
      - Сто девяносто три доллара. Можно чеком.
      - Я заплачу наличными.
      - Благодарю вас. Отослать по адресу?
      - Нет, я возьму с собой. До свидания.
      - До свидания. Заходите к нам, пожалуйста, всегда, когда вам захочется сделать подарок.
      Мистер Киндл, ювелир, проводил Нерста до двери и даже выглянул наружу, чтобы посмотреть на машину, но доктор Нерст пошел пешком.
      Ювелир вернулся в магазин, подошел к телефону и набрал номер:
      - Это говорит Киндл, ювелир Киндл... Да... Только что от меня вышел еще один покупатель рубиновых серег... Да, точно такие же... О женщине я вам уже сообщал... Нет, он себя не назвал, но мне кажется, это кто-то из нашего колледжа... Да, конечно, у меня еще много таких же... Будет исполнено.
      Мистер Киндл осторожно положил трубку, достал из ящичка точно такие же серьги, как и те, что купил Нерст, н выложил их на витрину.
      9
      25 июня.
      12 часов 30 минут.
      Ган Фишер остановил свою машину у закусочной на шестидесятой миле.
      На шоссе, как всегда в это время, было большое движение, но на автомобильной стоянке других машин не было. Ган не спеша прошел к закусочной. Будка телефона-автомата стояла снаружи, недалеко от входа. "Интересно, можно ли ее видеть из-за стойки?" - подумал Ган.
      В закусочной было пусто. Ган подошел к стойке и постучал ключами от машины, которые все еще вертел в руках. Вышел бармен.
      - Приготовить что-нибудь поесть? Бифштекс?
      - Пожалуй. И пиво.
      Бармен открыл бутылку и придвинул стакан.
      Ган Фишер налил пива и следил за тем, как бармен достает из холодильника мясо.
      - Не очень-то бойкая у вас торговля...
      - Сейчас еще рано, - ответил бармен. - Посетители будут позднее.
      Ган отпил пива.
      - Где у вас телефон?
      - Направо у входа, - не оборачиваясь, ответил бармен. - Вы успеете позвонить, пока жарится бифштекс.
      Ган повернулся. Через стекло витрины был виден угол телефонной будки.
      - Нет, я позвоню потом. Сперва поем.
      Бармен бросил кусок мяса на горячую сковородку.
      - Как хотите.
      Ган медленно тянул пиво.
      - Вы здесь один работаете?
      - Когда много народа, помогает жена.
      Ган поставил стакан.
      - Скажите, а вы не помните... Вчера, примерно в это же время...
      Бармен резко обернулся.
      - Вы из полиции? Ваши только что уехали.
      - Нет, я из газеты.
      - А-а... - Бармен опять занялся бифштексом. - А я сперва подумал, вы тоже из них...
      - Нет, я из газеты, - повторил Ган. - О чем они спрашивали?
      - Вы же сами знаете, если сюда приехали.
      Ган кивнул.
      - Ну и что же... Вы им сказали, кто звонил от вас по телефону?
      - Я не запомнил. Мало ли тут бывает проезжих.
      - Например, как сейчас? Это было приблизительно в половине четвертого, вчера...
      - Я не помню... А что он натворил, тот, кого разыскивают?
      - Вероятнее всего - ничего. Он может дать очень ценные свидетельские показания, но, так же как и вы, не хочет иметь дела с полицией. Он ваш родственник или просто приятель?
      - Я его никогда раньше в глаза не видел!
      - Это связано с убийством Грига. Он первым увидел труп и сообщил по вашему телефону в полицию.
      Бармен свистнул.
      - Почему об этом ничего не было в газете и по радио?
      - Полиция не разрешила давать сообщение. Понимаете, мне тоже нельзя портить отношения с ними. Ведь это мой хлеб.
      Бармен понимающе кивнул головой и перевернул бифштекс.
      - Тогда чего же вы у меня выспрашиваете?.. С картофелем?
      - Ага. И побольше лука... В нашем деле всегда нужно знать новости раньше других.
      - Я им ничего не сказал. Я действительно не видел, кто звонил отсюда по телефону. - Бармен поставил перед Ганом тарелку с едой: - Пожалуйста.
      - Спасибо. Как он выглядел?
      - Кто?
      - Ну, тот, кто был у вас вчера в половине четвертого пополудни.
      - Я не смотрю на часы, когда ко мне приходят посетители.
      Некоторое время Ган молча жевал.
      - Горчицы? - спросил бармен.
      - Спасибо. А вы не думаете, что упоминание в газетах о вашей закусочной, хотя бы и по такому поводу, сделает вам бесплатную рекламу?
      - Думаю.
      - Ну?
      - Был тут у меня вчера днем один метис... Лицо у него такое, знаете, конопатое, должно быть, после оспы... Но я не видел, что он звонил по телефону.
      - Номер машины не заметили?
      - Нет. У него была очень старая машина, года сорок девятого, наверно...
      - И он ничего не спрашивал?
      - Нет. Выпил стакан сока, взял сосиски и сразу уехал.
      - В половине четвертого?
      - Примерно в это время... Кофе?
      - Охотно. И нет ли у вас персикового джема?
      - Могу предложить сливовый. Персиков у меня оставалась только одна банка, да ее пришлось выбросить. Наползли муравьи.
      - Ничего, давайте сливовый. А что за муравьи?
      - Обыкновенные муравьи. Противные, серые, как мокрицы. Я оставил банку неплотно закрытой, так вы бы видели, сколько их набралось! Прямо облепили всю банку!
      - Очень интересно... - рассеянно заметил Ган Фишер, допивая кофе. - Ну что же, спасибо за вкусный завтрак и за то, что вы рассказали... Сколько с меня?
      - Доллар двадцать. Когда будете писать, не забудьте упомянуть, что у нас можно перекусить в любое время...
      10
      25 июня.
      16 часов 47 минут.
      К середине дня стало пасмурно. Над землей повисло пустое бесцветное небо, унылое и серое, как застиранные простыни бедняка.
      По восточной федеральной дороге со свистом проносились блистающие лаком и хромом легковые машины, ревущие грузовики, красивые автобусы и тяжелые, высокие, как дома, фургоны, отсвечивающие алюминиевым блеском.
      Васко Мораес держался на своей машине ближе к обочине. Его старый "плимут" выпуска пятидесятого года был таким ветхим и обшарпанным, что уже давно перестал вызывать насмешки мальчишек на улицах городов. Теперь прохожие смотрели на него чаще с удивлением, как на музейную редкость, поражаясь тому, как может самостоятельно двигаться такая развалина. Васко Мораес купил эту машину несколько лет назад на свалке за восемьдесят семь долларов, и она уже хорошо послужила ему. Для его профессии возможность передвижения была едва ли не основной гарантией заработка. Профессия Мораеса состояла в том, что у него не было вообще никакой профессии. Он брался за любое дело, если оно не требовало специальных знаний и квалификации. А такие работы обычно носили случайный, сезонный характер. Чаще всего он нанимался на уборку фруктов или овощей. Сбор всегда нужно производить быстро и в определенное время. Поэтому фермеры охотно нанимают поденщиков. Но уборка заканчивалась, а вместе с ней кончалась и работа. Нужно было откочевывать севернее, где фрукты поспевают позже. Таким образом Васко Мораес начинал свой трудовой путь с весны в самых южных районах и, постепенно передвигаясь на север, доходил до границы с Канадой. Зиму он кое-как перебивался случайными заработками, а к весне снова оказывался на юге. Поэтому машина была для него единственным постоянным жилищем. Это был довольно распространенный тип кочевника двадцатого века порождение стихийной погони за выгодой, порождение эпохи техницизма, когда человек, если он не успел вовремя закрепиться и приобрести необходимые знания и связи, оказывается навсегда выброшенным на обочины жизни.
      Слева, обгоняя, с глухим нарастающим шумом промчался тяжелый грузовик. В открытое окно ударила упругая теплая волна рассеченного воздуха. Мораес почувствовал, как машина откачнулась вправо и снова выровнялась, когда грузовик его обогнал. Он привык к этим воздушным ударам, к плавному нарастанию и резкому спаду шума обгоняющих машин. Когда это бывал сверкающий лимузин, удар получался сухим и жестким, как пощечина. И звук нарастал внезапно почти до свиста и резко обрывался. Когда обгонял грузовик или автобус, гудящий рев нарастал постепенно, удар воздушной волны походил на приятельский толчок в мальчишеской свалке. Если машина работала на солярке, к этому добавлялся едкий дым, от которого слезились глаза и который не сразу выветривался.