Житейские истории - Спасительная ложь

Доктор Нонна

Спасительная ложь

Ложь не всегда грех!

Михаил Шнеерсон

Пролог

– Максим, не забудь покормить папу. Обед на столе... – фраза оборвалась, словно ее обрубила резко хлопнувшая дверь.

Артур лежал неподвижно, устремив взгляд в потолок. Все, что ему теперь осталось, – это думать. Мучительный недуг – рассеянный склероз, медленно убивающий его, сделал его тело неподвижным. Артур хорошо знал своего врага «в лицо»: изучил эту страшную болезнь по монографиям и Интернету. Впрочем, он сам был весьма неплохим врачом, хирургом, и понимал, что смерть придет, когда болезнь парализует диафрагму.

Так что оставалось одно: лежать, думать, вспоминать.

Он все время возвращался в прошлое, в свои молодые годы...

Глава 1

Мила с Ириной дружили с восьмого класса. Девочки были похожи друг на друга: высокие, статные, сероглазые. И волосы они завязывали одинаково – в незатейливый «хвостик». Обе любили носить блузки в клетку и юбки, чуть прикрывающие колени. Правда, если присмотреться, то и отличий тоже хватало. У Ирины было правильное, но несколько кукольное, «игрушечное» лицо. А у Милы нижняя челюсть была тяжеловата, да и зубы, пожалуй, были слишком крупными. Впрочем, когда она молчала, все это пряталось за пухленькими алыми губками.

Они росли в Калинине, по-старинному – в Твери, раскинувшейся на берегах Волги. Тверь – почтенный город со своей историей, со многими достопримечательностями и легендами, с основательным, неторопливым укладом.

Но вот как раз эта основательность и неторопливость безумно раздражали девочек. Им не хватало в сонной, на их взгляд, медлительной Твери современного стремительного ритма. Совсем недалеко, в столице, жизнь бьет ключом, переливаются разноцветные огни рекламы, несутся по улицам потоки машин, заманчиво сверкают витрины роскошных магазинов, загадочно светятся окна ресторанов. И кружится пестрый, безостановочно сменяющий узоры калейдоскоп лиц, среди которых вот-вот мелькнет лицо прекрасного незнакомого юноши, который посмотрит внимательным взглядом и шагнет навстречу...

Словом, к тому времени, когда прозвенел последний школьный звонок, девочки твердо решили: они будут поступать в московский институт.

Только Москва! И никаких компромиссов!

Обе хотели стать врачами, да и их родители тоже советовали им получить именно эту профессию. Они подали документы в Первый медицинский. А поскольку учились они хорошо, к тому же усердно готовились к вступительным экзаменам, подстегиваемые желанием жить в Москве, то поступили в институт с первой же попытки. Им дали общежитие, и они, как и все первокурсники, поначалу с головой погрузились в учебу, просиживая вечерами в библиотеке, питаясь пельменями, недорогой колбасой и картошкой.

Гарик и Артур были москвичами. И тоже были знакомы с детства, благо жили в одном дворе на проспекте Буденного. Их родители дружески общались между собой. Летом мальчиков отправляли на дачу, принадлежавшую деду Артура, который в прошлом был крупным чиновником в Совете министров. Впрочем, мальчишек это совсем не интересовало, на даче им было хорошо: совместные проказы, рыбалка, игры, костер на берегу речки...

Им хотелось стать врачами, летать в дальние страны, попадать во всякие приключения, спасать людей от эпидемий и всяких загадочных болезней. Поэтому, почти не сговариваясь, оба подали документы в медицинский. И тоже поступили с первой же попытки.

В конце первого семестра мальчики подружились с веселыми и общительными тверичанками, «тверичками», как они поддразнивали Иру и Милу. Вместе зубрили анатомию, гистологию, латынь, переписывали друг у друга конспекты, ходили в кино и на каток. Оба мальчика влюбились в Ирину, она же ничем не показывала, кто из них нравится ей больше, хотя предпочла бы Артура. Но Гарик всегда был напористее приятеля. Он взял инициативу в свои руки и в итоге стал встречаться с Ириной.

Соперничать с другом не совсем этично, – посчитал Артур и скрепя сердце перестал ухаживать за Ирой. Так получилось, что теперь они стали чаще общаться с Милой, которая ему тоже нравилась. Правда, не так сильно, как ее подруга.

Ирина всегда была активнее и предприимчивей Милы. Она твердо стояла на земле и трезво смотрела на жизнь. И сейчас она сразу же поняла, что Гарик – ее единственный шанс зацепиться в Москве. Она охотно принимала ухаживания юноши, исподволь подводя его к мысли о женитьбе. Дело дошло до того, что Гарик даже заговорил об этом с родителями. Но они были против раннего брака, хотели, чтобы сын закончил учебу, а уж потом выбрал себе невесту. Но даже это ничуть не остудило пыл Ирины. Она по-прежнему заводила речь о том, что им надо пожениться.

– Ирка, а зачем нам нужен штамп в паспорте? Разве это главное? Мы же с тобой современные люди... – вяло возражал Гарик, когда она его уж очень доставала.

– Ты прав, дорогой. Конечно, это не главное. Но мне надо подумать... Понимаешь, мама меня учила другому...

Ирина прекрасно знала, что Артур тоже влюблен в нее. Она даже подумывала, не попробовать ли ей охмурить этого мягкого парня. При этом она знала, что Мила и Артур начали встречаться. Но ее это особо не смущало.

– Мила, – как-то спросила она у подруги, – а вы с Артуром... ну, уже это?..

– Что – это? – изумилась Мила. – Да, мы с ним целовались. Ты знаешь – Артур сделал мне предложение.

Она радостно улыбнулась.

– Правда? – удивилась Ира.

– Да. Мы следующим летом хотим расписаться.

– Следующим летом... Но сегодня только второе марта! – язвительно усмехнулась Ира.

Она явно была огорчена успехом подруги. Ей свойственна была эта неприятная черта – зависть. Причем завидовала она всему: у подруги пятерка, а у нее четверка – зависть, родители прислали Миле подарки, а ей нет – зависть, Мила похудела за сессию на два килограмма, а она нет – зависть... И чем дальше, тем больше это низменное чувство овладевало девушкой, вытесняя другие человеческие эмоции – сострадание, радость за чужой успех, сочувствие и понимание.

Зависть делала ее изворотливой и деятельной, диктовала ей всяческие изощренные ходы.

Вот и сейчас у нее возникла идея: вместе отпраздновать Восьмое марта. К чему это приведет – она еще не знала, но какое-то смутное предчувствие вело ее.

– Давайте все вместе отпразднуем Восьмое марта!..

– А где?

– Ну-у-у... например, у Артура на даче.

На том они и порешили, даже не посоветовавшись с Артуром.

Когда он вечером зашел в общежитие за Милой, чтобы отправиться в кино, Ирина безапелляционно предложила:

– Восьмое марта встречаем вместе! У тебя на даче. Заметано?

Артур удивился и даже несколько опешил:

– Но ведь еще холодно. Там топить надо, привести все в порядок...

– Вот вы вместе с Гариком поедете туда пораньше и приведете все в порядок, уберете, натопите. Короче, все подготовите. Это же женский праздник. Или ты не согласен?

– Да нет, почему, – сдался Артур, – согласен. Надо с Гарькой поговорить.

Он не любил спорить и возражать.

Глава 2

В этот день девочки пребывали в радостном возбуждении. Они сделали прически, принарядились и были просто неотразимы. По крайней мере, обе так считали. Мила волновалась больше, чем Ирина, пытаясь скрыть это от подруги. Она понимала, что дело может не ограничиться одними поцелуями. Они уже взрослые. А в последнее время Артур стал очень настойчив. Мила и боялась, и в то же время ее манил «запретный плод».

Ирина никогда не поверяла подруге одну свою тайну. Она вообще не любила вспоминать про это. В пятнадцать лет она стала женщиной. Случилось это как-то неожиданно и буднично. Ира с десяти лет занималась спортивной гимнастикой. На одной из тренировок, тогда Ира училась уже в десятом классе, она растянула связки на ноге. Охая и потирая ногу, она сидела в раздевалке. Остальные девочки уже разошлись. Вошел их тренер Яша – молодой спортивный мужчина. Ему было двадцать семь лет, он был женат, и у него подрастали две дочки – Оля и Марина, одной два с половиной годика, второй – год. Яша никогда не спешил домой, его раздражал детский крик, пеленки, суета. Денег вечно не хватало. Жена махнула на себя рукой. Лучше прийти домой попозже, когда все уже спят. И сейчас он тоже никуда не торопился.

– Ну что, болит? – сочувственно спросил он.

– Даже наступить не могу, – пожаловалась Ирина.

– Дай я посмотрю... – Он бережно и умело начал ощупывать ее распухшую щиколотку. – Да-а, тебе самой, пожалуй, до дома не дойти. Я позвоню другу, у него машина, он тебя довезет до дома. Только надо подождать, он сейчас занят.

– Хорошо, – покорно согласилась Ира.

Яша вышел и вскоре вернулся. В руках у него была чуть початая бутылка коньяка и два бокала.

– Он приедет только часа через два. Надо обезболить процесс... – он тряхнул бутылкой, поставил бокалы и разлил коньяк.

До этого Ира в рот не брала спиртного, хотя одноклассники после уроков иногда пили пиво, но она никогда не делала этого. А тут не посмела ослушаться тренера. К тому же надеялась, что боль в ноге действительно стихнет. Выпив, она почувствовала, как боль и вправду отступила. Щеки ее порозовели, глаза стали бархатными, а язык непослушным.

– Ну что, полегчало? – с интересом спросил Яша.

– Да, – улыбнулась девочка, – уже не так больно.

Дальше Яша действовал по своей отработанной схеме. Он начал легонько массировать ногу Иры, потом стал ее поглаживать, поцеловал. Не чувствуя особого сопротивления, он совсем осмелел. У Иры в голове все плыло. Она вдруг почувствовала себя важной привлекательной дамой, которая вскружила голову мужчине. Он от нее без ума, он хочет ее. Она и не заметила, как оказалась абсолютно голой. Все как-то странно качалось в зыбком тумане. Внезапно ее пронзила острая боль в промежности, по ногам скользнула струйка крови... Потом Яков на руках отнес ее в душ и вымыл.

Вскоре подъехал его друг и отвез Иру домой.

С этого дня она перестала ходить на тренировки. Родителям ничего не пришлось объяснять: нога распухла и посинела, надо было делать компрессы, массаж... Ей повезло: она не забеременела. О случившемся она так никому и не рассказала.

Сейчас ее заботило другое: она решила, что сегодня отдастся Гарику. Но при этом надо разыграть из себя девственницу, убедить его, что он у нее первый, что именно он лишил ее невинности. В конце концов, представить ему убедительные доказательства этого.

Девочки приехали на дачу после обеда. Моросил легкий дождь, в доме пахло сыростью и дымом. Ребята топили печку в библиотеке деда, чтобы хоть в одной комнате просторной, промерзшей за зиму дачи было тепло. Комната была заполнена стеллажами с книгами, но нашлось место и для стола, и для двух диванов.

Пока накрывали стол, пока рассаживались, наступил вечер. Они подняли бокалы за праздник. Все пили красное вино, но на столе стояла и водка. Улучив момент, Ира подлила мальчишкам в вино водку. Они довольно быстро захмелели. Глаза у них заблестели, речь стала несвязной, и они заметно «раскрепостились» – обнимали девушек и лезли целоваться. Как же хотелось Ире поменяться местами с Милой, но та тесно прижалась к Артуру и крепко держала его за руку. Они заняли диван у окна, а Ира с Гариком устроились напротив.

Мила очень стеснялась, что им приходится целоваться с Артуром на виду у сидящей напротив парочки. К тому же ее смущала раскованность Иры: та была уже почти раздета, хохотала и все время поглядывала на Артура, который во все глаза рассматривал ее гибкое девичье тело. Это зрелище окончательно распалило его, он набросился на Милу и почти насильно раздел ее. Она уже не могла сопротивляться, ее охватило неведомое доселе лихорадочное возбуждение... Артур навалился на нее и сделал ей больно, она вскрикнула и закусила нижнюю губу. Ей было и больно, и в то же время она испытывала неведомое ей раньше удовольствие.

Скосив глаза, Мила увидела лицо Иры. Подруга явно испытывала наслаждение от близости с Гариком. А он смотрел на Милу, и было заметно, что он хочет ее больше, чем Иру. И от этого Миле тоже было и стыдно, и приятно.

«Неужели ей не больно?..» – как-то отстраненно подумала Мила. Она даже не догадывалась, что у подруги это не впервые. Она закрыла глаза. Слышались лишь приглушенные стоны Иры, да поскрипывали диваны.

Наконец все затихло. В комнате повисло сонное молчание. Парни, уставшие от вина и от близости с девушками, расслабленно уснули.

Ира привстала и тихонько окликнула Милу:

– Пойдем быстро помоемся, а то еще залетим...

Она дала Миле таблетку аспирина и рассказала, что надо делать.

– А ты откуда все это знаешь? – удивилась Мила.

– Ну, дорогая, мы же с тобой медики... Не красней. У вас с Артуром так классно все получилось, меня это прямо зажгло...

– А мне так стыдно, что Гарик видел меня голую... И вообще, стыдно, что он все видел... – она всхлипнула.

– Ну, ты и дура! Он меня видел, а не тебя... – Ира коротко хохотнула.

Потом она взяла бритву и надрезала палец. Показалась кровь.

– Это еще зачем? – изумленно спросила Мила.

– Ты что, не догадываешься? – насмешливо спросила Ира. – Сейчас пойду испачкаю простыню. Скажу Гарику, что именно с ним я стала женщиной.

– А ты разве... уже? – наконец-то догадалась неопытная и окончательно сбитая с толку Мила.

Она была просто поражена. Внезапно она обиделась на Иру. Подруга называется. Мила ей все рассказывает, ничего не утаивает, а эта помалкивает. Еще неизвестно, что она там скрывает. Ничего не надо ей больше говорить, так будет лучше.

Мила прислушивалась к себе. Теперь она женщина. Но она не почувствовала в себе никаких перемен. Боль стихла, и все было как и раньше.

Взгляд Гарика... Вот что она не могла забыть. Она все время вспоминала этот горящий, прямо-таки обжигающий взгляд. Блеск и возбуждение застыли у него в глазах. И хотя он был в этот момент вместе с Ирой, на самом деле он хотел ее – Милу, и мысленно был с ней. Она боялась этого воспоминания, гнала его прочь, но оно упорно возвращалось к ней.

Они давно уже вернулись в Москву, давно приступили к занятиям, а Мила все вспоминала этот взгляд. Из-за этого ей было стыдно перед Артуром, который с обожанием смотрел на нее. Мягкий по природе, он не любил спорить и настаивать на своем.

– Пойдем в кино, – порой предлагал он Миле, – классный боевичок. Все хвалят.

– Нет, – упрямилась она, – лучше пойдем в театр.

И они шли в театр.

В итоге, мучаясь виной перед Артуром, неясной до конца и ей самой, она решила ускорить события.

– Давай побыстрее поженимся, – предложила она.

И вскоре они подали заявление в загс.

Узнав об этом, Ира попросту захлебнулась от зависти. Даже на какое-то время перестала разговаривать с подругой. Потом, правда, смягчилась.

Тем более что Мила как-то невзначай спросила у Гарика:

– А что вы со свадьбой-то тянете? У нас уже вот-вот... – она мягко улыбалась, не разжимая губ. Она давно привыкла так улыбаться, стесняясь показывать свои чересчур крупные зубы.

– Мы... – смутился Гарик, – мы тоже последуем вашему примеру. – Скоро... – неуверенно добавил он.

Глава 3

И действительно, Гарик и Ира тоже вскоре сходили в загс и подали заявление. Они даже упросили работниц загса, чтобы их свадьба состоялась в тот же день, что и свадьба Артура и Милы. Родители немного поворчали, что они еще студенты и могли бы повременить со свадьбой. Но Мила и Артур, по совету все той же предприимчивой Иры, клятвенно заверили их, что обязательно окончат институт и с детьми торопиться пока не будут. Собственно, они так решили и сами, поэтому легко убедили родителей. Те, поворчав еще немного, дали свое «благословение».

Но до свадьбы было еще далеко, а сессия уже на носу. Они засели за учебники и в итоге без проблем сдали экзамены. А после поехали все вместе на летнюю практику в сельскую больницу.

В деревне они уже жили как молодожены, им досталось по маленькой комнате, и они впервые могли не оглядываться на родителей и общежитских комендантов. Было легко и весело. Время пролетело быстро.

Свадьбу тоже сыграли весело – в один день, в одном зале.

Папа Ирины сказал:

– Вы так похожи, как бы вас не перепутали!

Перед свадьбой Мила сходила к известному дантисту Семену Семеновичу Портнянскому. Он измучил девушку, так долго возился с ее зубами. Но результат оказался великолепным. Теперь улыбка Милы стала поистине неотразима. Ее немного портила тяжеловатая нижняя челюсть, как бы намекавшая, что характер обладательницы такой челюсти не из легких. Но пока это никак не проявлялось.

После свадьбы они стали жить у родителей. Летом ездили в Тверь, к родителям Иры и Милы, либо куда-нибудь на юг вместе с друзьями.

Учеба отнимала много сил и времени. И порой казалась прямо-таки бесконечной. Но и она наконец-то закончилась.

Гарика с Ириной распределили в Вильнюс, куда они охотно отправились. Им нравилась Прибалтика, нравился и этот спокойный старинный город. Ирина стала специализироваться на глазного хирурга, Гарик же вплотную занялся анестезиологией.

А Мила с Артуром остались в Москве (родители воспользовались старыми, еще дедовыми, связями). С работой у них все сложилось совсем неплохо: Артур стал специализироваться в области кардиохирургии, здесь перед ним открывались интересные перспективы, а Мила решила стать гинекологом.

Артур действительно подавал большие надежды. У него был спокойный, несколько педантичный характер и золотые руки. Кроме того, ему очень повезло с учителями. Он попал на стажировку в Институт сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева, а это великолепная школа для начинающего хирурга. Он много работал и быстро обретал настоящее мастерство.

Работа захлестнула их, и они теперь виделись только вечерами. Мила даже не знала: хорошо это или плохо. Она работала в роддоме №7, в том самом знаменитом «Грауэрмане», в котором родилось чуть ли не пол-Москвы. Работа увлекала ее, хотя она и сильно уставала.

Артур, похоже, уставал еще больше. Вечерами он буквально валился с ног и очень редко, как говорят в сериалах, «занимался любовью» с Милой.

«Неужели ему совсем не нужна близость?» – думала Мила, лежа рядом со спящим мужем. Он и раньше-то не был особенно инициативен и активен, а сейчас месяцами не дотрагивался до нее. Такая «семейная жизнь» ее беспокоила, было в этом нечто неправильное.

– Что-то у нас не ладится с Артуром. Какой-то он вялый... – пожаловалась она Ирине во время одного из их телефонных разговоров.

Та всерьез обеспокоилась:

– Может, ему отдохнуть надо? Знаешь что, приезжайте к нам! Хотя мы тоже по уши увязли в этой работе. Я теперь даже иногда самостоятельно оперирую. Гарик неплохой анестезиолог, но... Начал попивать... Правда, я устраиваю ему головомойки за это, и он пока держится. Но, боюсь, как бы он не покатился по этой дорожке... – Она вздохнула, но тут же переключилась на другое: – Слушай, а ты пробовала белье красивое надевать? Ну, свечи ароматные зажигать, музыку возбуждающую ставить?.. А еще говорят, – тут она коротко хохотнула, – чтобы обратить внимание мужа на себя, ему надо изменить! Они сразу же чувствуют это и набрасываются на тебя! Я тут с нашим заведующим отделением Аскольдом слегка флиртанула. Хорошо хоть без последствий... Теперь Гарик за мной как привязанный ходит.

– Что за чушь ты, Ирка, несешь! Я же люблю его. Как это я буду ему изменять? Нет, это невозможно...

– Ну, как знаешь, подруга. Ладно, ты лучше подумай, когда вы приедете.

– Может, возьмем отпуск и выберемся, – неуверенно сказала Мила. – Очень сложно взять отпуск одновременно, хотя мы постараемся.

– Отлично, мы тоже постараемся взять отпуск в это же время. Звони...

Хоть Мила и поругала Иру, но слова подруги заставили ее призадуматься. Они с Артуром давно перестали предохраняться, а она все не беременела. Как гинеколог, она была уверена, что у нее самой все в порядке. Неужели у Артура какие-то мужские проблемы? Неожиданно она вспомнила взгляд Гарика, там, на даче... Ее молодое тело предательски заныло – она хотела его. Мила тут же одернула себя: он муж ее лучшей подруги, об этом даже думать не надо. Она не замечала, что стала раздражительной и озлобленной. Ее раздражали медсестры – (наглые девки), раздражала заведующая отделением добрейшая Полина Захаровна (вредная старуха – так про себя называла ее Мила), раздражали родители Артура, которые, словно забыв, что в свое время не очень одобряли их брак, без конца интересовались, когда же у них появится внук или внучка.

Мила с Артуром жили в двухкомнатной квартире, которую им подарил дед Артура. Так что с его родителями она, слава богу, виделась редко. Но и этого ей хватало для глухого раздражения.

Сама Мила очень хотела дочку. Ей хотелось быть любящей, заботливой матерью, какой никогда не была ее вечно занятая мать. И вид пианино, стоящего в квартире, заставлял ее думать о тех мелодиях, которые будет играть на этом инструменте их дочурка.

В начале сентября им все-таки удалось оформить отпуск вместе, и они, недолго думая, отправились в Вильнюс.

Гарику с Ирой повезло: каким-то чудом им удалось получить квартиру – тоже двухкомнатную – почти в центре города. Квартира была в старом доме, и Ира все никак не могла привыкнуть к высоким потолкам. Она старалась навести здесь уют, но современная дешевая мебель не очень-то смотрелась в старинной квартире, как-то жалко жалась по углам. Только фикус в огромном керамическом горшке прижился и разросся. Гарик часто приходил домой навеселе и на ее упреки отшучивался, что надышался в операционной веселящего газа.

Ира, как и Мила, тоже не беременела, она боялась пьяного зачатия, боялась, что ребенок родится каким-нибудь уродом, поэтому тщательно предохранялась. Для себя она уже решила, что забеременеет только от трезвого, а так как на Гарика у нее больших надежд не было, то она присматривала себе подходящего любовника, но все никак не могла ни на ком остановиться.

Ничего, она может и подождать.

Глава 4

Наконец к ним приехали Артур и Мила. Все сразу словно помолодели, вспоминали свои студенческие похождения, подшучивали друг над другом, рассказывали о своей сегодняшней жизни. Женщины, уединившись, всплакнули: обе были бездетные, и это их очень беспокоило и огорчало.

Артур тоже пожаловался Гарику:

– Ты знаешь, что-то у меня со зрением. Один раз во время дежурства я задремал, потом проснулся – и ничего не вижу. Даже страшно стало. Постепенно, часа через четыре все восстановилось. Но с тех пор я боюсь...

– А Мила об этом знает?

– Нет, не хочу ее беспокоить, она и так много нервничает.

– Надо тебе посоветоваться с Иркой. Она работает в одном отделении со знаменитым глазным хирургом – Лёнгиносом Артурасом. У него даже фамилия похожа на твое имя. К нему трудно попасть, но Ирка тебе все устроит.

Через пару дней Ира, сидя за рулем «жигуленка», отвезла Артура на консультацию.

Клиника находилась почти за городом, в парке, переходящем в лесной массив.

Профессор долго осматривал Артура и в итоге не выявил со стороны зрения никакой патологии.

– Скорее всего, молодой человек, это нервный срыв, переутомление. Постарайтесь побольше отдыхать, не перегружайте себя чрезмерной работой.

Ира была счастлива, что у Артура не нашли ничего серьезного!

«Вот он – отец моего будущего ребенка», – внезапно осенило ее. Эта мысль пришлась ей по душе. Артур всегда нравился ей больше, чем Гарик, и она не виновата, что судьба распорядилась иначе. Что ж, надо попытаться исправить ошибку судьбы!

– Куда мы едем? – вдруг спохватился Артур, расслабившийся и успокоившийся после благоприятного заключения профессора.

– В лес, – засмеялась Ира. – Что, боишься?

Артур смутился, а она продолжала шутить и смеяться.

В лесу она нашла уединенную полянку, расстелила одеяло, которое достала из багажника, оттуда же извлекла сухую колбасу, бутылку коньяка.

– Это все подарки от родственников больных. Я просто забыла вытащить их, – пояснила она. – Выпьем на радостях.

Они сидели и беззаботно болтали.

– А как же ты поведешь машину? – спохватился Артур. – Ведь ты выпила...

– Придется мне чуть-чуть поспать, пока не протрезвею, – усмехнулась Ира, которая почти ничего не выпила, да и Артуру налила совсем капельку.

Она сбросила с себя одежду и предстала перед Артуром во всем великолепии своего молодого тела. Ирина всегда нравилась ему. И сейчас инстинкт самца сработал мгновенно.

Артур даже не успел ни о чем подумать, как они оказались в объятиях друг друга.

– Что-то они долго не возвращаются, – забеспокоилась Мила.

– Ну, наверно, профессор был занят. Да и консультация затянулась, он знаешь какой дотошный, – неуверенно сказал Гарик.

– Я накрою на стол? Что-то есть захотелось.

– Ну, накрой! Я тебе помогу, – они соприкоснулись руками, одновременно открывая холодильник.

Глаза Гарика зажглись, как тогда на даче. У Милы от желания подкосились ноги, она покраснела, стараясь скрыть вспыхнувшие чувства. Но Гарик развернул ее лицом к себе, обнял и начал жадно целовать. По телу Милы словно пробежал электрический ток. Такого у них с Артуром никогда не было. Она перестала сопротивляться. Гарик подхватил ее на руки и понес в спальню.

– Только не там... – слабым голосом запротестовала Мила.

Они занимались любовью прямо на полу в комнате с лепным потолком, где горела всего лишь одна лампочка без абажура.

Мила очень удивилась себе, она даже не почувствовала угрызений совести. Наоборот, теперь она поняла и узнала, что такое настоящая страсть.

– Одевайся, а то вдруг они приедут, – сказал бывалый, привыкший изменять Ире Гарик, протягивая ей одежду.

Мила быстро оделась, и даже не пошла мыться. Тайная надежда, что она забеременеет, исподволь направляла ее.

Ира с Артуром вернулись почти в полночь. Артур все время прятал глаза от Милы, но она этого даже не замечала.

– Вы с ума сошли! – начал наступление уже изрядно выпивший Гарик.

– Колесо прокололи, а запаски у меня не было. Туда-сюда, вот и задержались, – вяло оправдывалась Ирина, так как знала, что утром Гарик уже ничего не вспомнит.

– Слушай, Милка, у него со зрением все в порядке, – объявила Ира подруге, – профессор сказал, что он просто переутомился.

У Милы даже не было сил обрадоваться этому известию, так она устала и перенервничала.

– Пошли спать, а то у меня глаза прямо слипаются...

Они разошлись по комнатам.

Глава 5

Через два дня Артур с Милой уехали домой. И опять началась повседневная рутинная жизнь. Милу мучила совесть. Ведь она любила Артура, а с Гариком это была просто животная страсть. С Артуром она никогда ничего подобного не испытывала. Впервые она поняла, что такое безрассудный поступок, совершенный в порыве страсти, опрокидывающей все барьеры и запреты. Сколько молодых женщин калечат собственную жизнь из-за страсти, которую они не могут обуздать. Потом они раскаиваются, плачут, делают аборты и навсегда остаются бесплодными. Эта мысль повергла Милу в замешательство:

– А вдруг я забеременела от Гарика? Неужели придется делать аборт? Нет, будь что будет, но аборт я делать не буду...

У Милы была ярко выраженная черта характера: если она что-то решила, то это было окончательно. Самым ужасным было то, что она теперь все время вспоминала объятия Гарика, хотела его, а не мужа.

Иногда ночью она просыпалась в липком поту, ей на грани реального чудилось, что у нее всего несколько минут назад было страстное соитие с Гариком. Она вставала, смотрела на спящего мужа и босиком шла на кухню пить чай. Стакан обжигающего чая возвращал ее в реальную жизнь.

Жизнь, в которой она ничего не собиралась менять.

А вот Ирину никакие угрызения совести и бессмысленные грезы в связи с их с Артуром поступком не мучили. Это был просто эпизод, в котором она особо не копалась! И даже не вспоминала бы, если бы... через две недели, после задержки месячных, не посмотрела на свою грудь в ванной. Она явно увеличилась, набухла, стала тяжелой и болезненной при прикосновении.

«Господи, да я, кажется, залетела?» – с тревогой подумала она. А потом обрадовалась.

– Ну, Артур, ну самец!.. – радостная улыбка застыла на ее губах. – Теперь я точно уведу его от Милки! Давно пора развестись с этим алкашом! – Она быстро приняла душ, поела и побежала на работу.

– Аскольд, можно я сегодня уйду пораньше? – после близости с ним Ирина запросто манипулировала шефом.

Она была из таких женщин, переспав с которыми мужчины теряют голову и не могут забыть об этом, как бы попадают в некую физическую зависимость. Их как будто заколдовывают. Мужчины готовы на любое безрассудство ради того, чтобы хоть еще раз добиться близости с такой искусницей.

– Конечно, конечно, дорогая, – сразу же закивал Аскольд. – А может, я тебя подвезу?

– Нет, спасибо! Я в гинекологию! – загадочно ответила Ира, оставив бывшего любовника в растерянности и больших сомнениях.

В гинекологическом отделении Ирина нашла свою знакомую – Елену Андреевну – и попросила обследовать ее. Процедура гинекологического обследования, неприятная для большинства женщин, Ирину никогда особо не смущала. Раздеться, залезть на гинекологическое кресло, раздвинуть ноги перед знакомой – для нее это было просто. В ней окончательно укоренилась природная нахрапистость, частенько переходящая в наглость, она прижилась в ней, как приживается в теплом доме подобранная на улице кошка.

Елена Андреевна старалась все делать деликатно:

– Сейчас будет неприятно, потерпите... Так, так... Шейка матки беременной... Матка увеличена... Приблизительно уже шесть недель. Вы, Ирочка, беременны. Поздравляю!

Потом оформили карту беременной, и Ира получила целый список анализов, которые она должна была сделать. Она быстро подсчитала: срок зачатия подтвердил ее догадки. Это, без всяких сомнений, ребенок Артура.

– Ну и слава богу, хорошо хоть «не пьяное зачатие», – вздохнула она.

В последнее время она подумывала о разводе, но сейчас решила, что пока не время. Когда вечером она сообщила Гарику, что беременна, он искренне обрадовался.

– Любимая, наконец-то... А то я уже стал волноваться! Думал, что у нас несовместимость. – Он точно знал, что медицинская сестра из их отделения Вика родила от него сына, а значит, сам он не бесплодный!

Он начал усиленно заботиться о жене, что очень раздражало Ирину:

– Лучше б уж пил!

С алкоголем Гарик резко завязал. Купил абонемент в бассейн, начал плавать, похудел, подтянулся и стал неотразимым красавцем. Когда он шел по больнице, все медсестры заглядывались на молодого анестезиолога, но он и со своим донжуанством тоже прочно завязал.

Он решил начать новую жизнь, совершенно не подозревая, какие сюрпризы ждут его впереди.

Глава 6

Однажды выдался тихий, спокойный вечер, дежурства ни у Ирины, ни у Гарика не было, оба освободились пораньше, сидели дома и ужинали. По телевизору шел какой-то фильм. Вдруг в дверь позвонили.

– Кто это там? – удивился Гарик. – Вроде мы никого не ждем.

– Наверное, соседка. У нее глаукома, и я ее иногда консультирую дома, – предположила Ирина.

Но когда Гарик открыл дверь, то был неприятно поражен. Он увидел Татьяну, медицинскую сестру из их реанимации. У него была с ней короткая, но бурная интрижка, но уже два месяца он не встречался с ней. Даже на работе избегал оставаться наедине. Таня была высокой, черноволосой, статной девушкой, можно сказать, даже изысканной. Одевалась она с большим вкусом, выигрышно подчеркивая свою красивую грудь и тонкую талию.

Ира сразу догадалась, что между ней и ее мужем что-то было.

– Гарик, можно с тобой поговорить? – с вызовом сказала Татьяна.

– Нет, – сухо ответил он. – Здесь не время и не место. Поговорим на работе.

– Я беременна, – заявила красавица.

– Это твои проблемы! – Он грубо вытолкнул ее из прихожей и закрыл дверь. – Ну и наглые эти девицы! – смущенно заявил он, вернувшись.

Ира была мудрее и проницательнее своего мужа.

– Ну, ты и хорош! Доигрался до того, что девицы к тебе в дом заявляются. И это при живой-то жене! Тебе не стыдно?

Гарик смущенно молчал, ему нечего было возразить.

Ира вздохнула и заговорила уже гораздо спокойнее:

– Ты должен с ней встретиться и уговорить ее сделать аборт, а то она тебя ославит. А она, кстати, замужем?

– Нет.

– Значит, у нее первая беременность... Все равно, ты должен закрыть эту тему, а то будут проблемы, вот увидишь. Этого нам сейчас еще не хватало.

«Какая-то она холодная и рассудительная, – подумал Гарик. – Хотя она, конечно, права...»

Назавтра он уже пытался уговорить Татьяну сделать аборт, но молодая женщина была непреклонна:

– Тебя это уже не касается.

– Тогда зачем ты ко мне домой приходила?

– Думала, что тебя это обрадует. Твоя же Ирина бесплодна. Так, во всяком случае, все в больнице говорят.

– Нет, она тоже беременна, – сказал и тут же пожалел об этом Гарик.

– Тем хуже для тебя. Я никогда не прощу тебе этого. Ты еще пожалеешь...

Три месяца после этого случая Гарик держался, не пил и был примерным мужем. Но как-то в очередной раз столкнулся с Татьяной в коридоре и заметил ее округлившийся животик, а еще услышал разговоры медсестер в операционной:

– Вот кобель, все бабы от него беременеют.

Он почему-то подумал, – а вдруг и Мила...

Вечером он спросил Ирину:

– Ты с Милой разговаривала? Что-то от них давно ничего не слышно.

– Да! Совсем забыла тебе рассказать. Мила тоже беременна, и, похоже, рожать мы будем в одно время.

Гарик покрылся холодной испариной.

«Этот ребенок от меня, – не колеблясь, решил он. – Слава богу, Мила никогда меня не заложит». Потом решил «утешить» себя понадежнее и открыл бутылку водки. Так он сорвался снова и опять начал злоупотреблять «беленькой». Волей-неволей ему приходилось наблюдать, как у двух женщин рос животик... И у обеих от него!

На его счастье, третью женщину он не видел.

Мила, несмотря на то что была уже хорошим, довольно опытным гинекологом, долго не замечала, что в ней происходят кое-какие изменения. Видно, молодой женский организм легко справлялся с переменами, а так как у Милы не было вредных привычек, беременность вначале протекала бессимптомно. Тем более что Артур постоянно болел, и Мила, забывая про себя, полностью отдалась проблемам мужа: то его мучили простудные заболевания, то появилась слабость и боль в конечностях... Он постоянно жаловался на какие-нибудь недомогания, но коллеги все списывали на усталость, нервы или на элементарную простуду. В один из дней он вернулся домой, обессиленно сел на стул и глухо сказал:

– Во время операции я выронил карцанг, ну, ты знаешь – такая металлическая штуковина, прямо в грудную полость. Ты представляешь, не было сил удержать инструмент. А тут еще у пациента кровотечение началось, давление упало... Чуть не потеряли тридцатилетнего мужчину прямо на столе... – Он немного помолчал, а потом добавил: – Я чувствую, у меня что-то серьезное. А тебе тоже плохо? Ты какая-то бледная и вялая. Что с тобой, дорогая?

– Да вроде все нормально, только спать хочу все время. Сегодня пришла с работы и уснула, прямо как при... – она не договорила фразу.

«Неужели я беременна?» – У Милы радостно заколотилось сердце.

И только догадка, что, скорее всего, это ребенок Гарика, омрачила ее радость.

Глава 7

Наутро она побежала обследоваться к заведующему их отделением Павлу Петровичу.

Осмотрев ее, он вынес вердикт:

– Беременность! Уже десять недель. Разве ты не знала, что беременна?

– Да у меня цикл путаный, – смущенно залепетала Мила, – поэтому я и не обратила внимания.

Павел Петрович укоризненно покачал головой и потрепал ее по плечу:

– Ладно, главное, что все идет отлично, как и положено! Поздравляю, коллега! Рожать у нас будешь?

– Конечно! – взволнованно ответила она.

Мила шла по длинному коридору и про себя ликовала: «Беременна! Беременна!!!»

Она долго не решалась позвонить Ирине, а вдруг та вычислит, когда это ее подружка ухитрилась забеременеть? Но Ирка позвонила сама и сказала, что у нее будет ребенок. У Милы прямо камень с души свалился, и она тоже поделилась с подругой своей радостью. Постоянные жалобы мужа на здоровье теперь не омрачали ее жизнь, она просто была уверена, что все будет хорошо!

А через семь месяцев они с Артуром узнали, что Ирина и Гарик развелись. Эта новость повергла их в шок. Они ничего не могли понять.

– Не могу в это поверить... Может, мне съездить к ним в Вильнюс? Попробовать помирить их? – спросил Артур.

– Нет! Я не хочу оставаться одна! Знаешь, Ирина вот-вот пойдет в декрет. Надо ее забрать сюда, к нам. Рожать будем вместе! – решительно заявила Мила.

Гарик теперь пил практически каждый день. Но совсем не это привело их с Ириной к разводу...

– Доктор! Наркоз, она рожает!

– Кто? Кому нужен наркоз? Кто рожает? – нервно сглотнул Гарик.

– Да Танечка наша! Упала она неудачно, и у нее открылось кровотечение! Доктор из гинекологии решил кесарево сечение делать! У нее тазовое предлежание плода. Срочно готовьте препараты... Срочно!

Мысли Гарика лихорадочно метались в воспаленном после недавней дозы алкоголя мозгу:

«Вот он – шанс! Передозировку наркоза никто не заметит. Кровотечение от спазмолитиков увеличится...» Пока Гарик мыл руки, готовясь к операции, он обдумал все. Главное – решился на этот шаг.

«Я дам гексеналовый наркоз, – мозг опытного анестезиолога выдавал точные решения, – он проходит через плацентарный барьер и вызывает асфиксию плода...»

Гарик работал четко, как автомат.

– Больная готова! Оперируйте! – сказал он хирургам.

– Кровотечение усилилось... Пульс нитевидный... – словно сквозь туман слышал он.

– Ребенок? Что с ребенком? – кричала акушерка.

– Он мертв! Асфиксия! Мальчик...

– Реанимацию...

Придя домой, Гарик выпил еще и сознался Ирине:

– Я сегодня убил Татьяну и мальчика, своего сына! Дал передозировку наркоза...

– Боже мой! Да ты просто зверь! – крикнула Ирина, обхватив живот руками, как бы защищая своего ребенка.

Она действительно была потрясена. Но постаралась взять себя в руки и спокойно обдумать ситуацию. Ей совсем не хотелось расследования и связанных с ним треволнений и всяческих осложнений. Да и Гарик пропадет в тюрьме. Это точно... Вот он – сидит, рыдает пьяными слезами, развозя сопли по лицу.

Ирину даже передернуло...

– Иди спать. Поговорим завтра!

Утром она дала ему опохмелиться и совершенно хладнокровно и четко выдала план, который составила бессонной ночью:

– Я спасу тебя, свинья! И... убийца! – добавила она, с отвращением глядя, как ее муж «поправляет» здоровье водкой.

Он беспомощно молчал, уставившись на нее красными, похмельными глазами.

– Но ты выполнишь три моих условия.

– Какие еще условия? – захорохорился было он.

– Не перебивай! Первое... Нет, сначала ответь мне – кто-то мог тебя заподозрить?

– Нет, что ты! Я все чисто сделал, препараты потом убрал... А в морге дежурил Витас, он со мной пил в тот день. Составил протокол – кровотечения и асфиксия от...

– Ладно, помолчи! Значит, первое: мы разводимся, и ты завязываешь с алкоголем.

– Но я люблю...

– Любишь, любишь... Вот поэтому Таня уже на небесах! Второе: ты женишься на Лариске, она еврейка!

– Но она же жирная уродина!

– Да, она такая... Но тебе светит тюрьма! – напомнила Ирина и продолжила: – Третье: ты как можно быстрее уезжаешь с ней в Израиль. У нее там родня! И она давно хочет уехать туда. Все! – помолчав, подвела она черту.

Глава 8

Гарик выполнил все три пункта, продиктованные ему Ириной. Это было непросто, но деваться ему было некуда. Другого выхода, поразмыслив на трезвую голову, он не видел. Началась беготня по судам и всяческим инстанциям, но все в конце концов закончилось.

На восьмом месяце беременности Ирина приехала к друзьям в Москву.

Мила решила, что ей с подругой лучше будет провести дни перед родами на даче. Это было связано еще и с тем, что Артур стал совсем безразличен к сексу. Несколько раз у него просто ничего не получилось. Мила прочитала в книгах о сексопатологии, что у мужчин нередко бывают проблемы с эрекцией во время беременности жены. Поэтому она считала, что для них это даже хорошо – пожить врозь. А еще она заметила, как Ирина с завистью смотрит на них. Но Мила ошибалась, Ирина смотрела не с завистью, она вынашивала свой коварный план.

За это время произошло два трагических события: с интервалом в месяц умерли родители Артура. Это очень отразилось на его состоянии. В последнее время он работал на пределе. У него начали трястись руки, все плыло перед глазами. Пока он еще мог скрывать тремор от коллег, но это требовало особого напряжения и выматывало все его силы. Домой он возвращался совершенно выжатый, с единственным желанием рухнуть на диван. Решение Милы уехать с Ириной на дачу так его обрадовало, что он не мог скрыть этого.

– Что это он так радуется? Может, у него любовница? – шутливо спросила Ирина подругу.

– Не говори глупости! – резко сказала Мила. – Просто он хочет отдохнуть от нас.

– Ладно, пойду собираться. Как ты думаешь, это не рискованно для нас? Все-таки сроки уже близко, а мы уезжаем куда-то далеко.

– Ну, если и рискованно, то только для меня. Ведь если у тебя начнутся схватки, я знаю, что надо делать.

Ирина не стала возражать подруге, хотя этот отъезд был ей не по душе.

Подруги молча разбрелись по своим комнатам, а потом встретились на кухне как ни в чем не бывало.

Утром Артур отвез их на дачу и даже не остался обедать, поцеловав на прощание обеих женщин, которые уже хотели остаться, как в молодости, одни. Живот Ирины, когда она обняла Артура, плотно прижался к нему, и он ощутил какой-то толчок. Ему даже показалось, что ребенок поприветствовал его. Он ехал назад и думал об этом ощущении. Вдруг он вспомнил об их с Ириной «приключении». Его кинуло в жар: «А если она ждет тоже моего ребенка? Так или иначе, сегодня я один мужчина у обеих этих женщин».

Как ни странно, именно этот толчок малыша Ирины вернул ему силы. В тот день он почувствовал себя вполне здоровым и, приехав домой, впервые за долгое время не лег на диван, а сел смотреть телевизор, вникая в суть идущего фильма.

Утром Артур даже заехал в фирменный магазин и купил себе новый костюм, две рубашки, галстук и черные ботинки.

Он подумал, что, когда родятся дети, ему уже будет не до себя.

Глава 9

На даче им было хорошо. Они вполне справлялись самостоятельно. Правда, на выходные Артур, выбиваясь из сил, привозил им полные сумки продуктов, и они, уже с огромными животами, начинали есть все подряд. Артура удивляло, как они быстро увеличиваются в объемах, ведь он навещал их раз в неделю. Рост их животов напомнил ему, как его мама, когда он был маленьким, замешивала дрожжевое тесто для пирожков. Тесто лежало маленьким комочком на дне кастрюли, а когда он возвращался через час со двора, оно уже вываливалось наружу.

Ира и Мила решили вернуться за две недели до родов в Москву, но судьба распорядилась иначе...

Ира разбудила Милу посреди ночи:

– Мила, у меня, кажется, воды отошли, и живот сильно болит!

– Поспи пока... – спросонья пробормотала Мила и тут же широко раскрыла глаза. – Может, ты описалась?

– Но ты же гинеколог, а не я! Посмотри меня!

– Ложись на мою кровать! Вот так, родимая, – приговаривала Мила, понимая, что подруга рожает чуть раньше времени. Она прижалась ухом к животу и услышала сердцебиение ребенка. – Все у нас будет хорошо! – успокаивающе забормотала она, чувствуя, что начинает волноваться.

– Ой, ааааа!.. – вдруг истошно заорала Ирина. – Как больно! Я боюсь! Скажи, я рожаю?

– Ну и хорошо, что рожаешь! – Теперь перед Милой была роженица, а не подруга. Она понимала, что должна принять роды. И сделать это надо по всем правилам. Ничего, она справится! «Главное без паники! – скомандовала она себе. – Звонить в «Скорую» нет времени. Да они и не успеют...»

– Раздвинь ноги, милая моя! – начала объяснять Мила. – Не сжимай колени! Я вижу головку! – Черная крошечная головка начала свой путь.

Ирина орала, а Мила, успокоившись, хлопотала около нее и, как завороженная, смотрела на продвигающуюся детскую головку в промежности матери.

– Помоги! Помоги мне! – кричала Ирина.

Когда показалось личико младенца, Мила начала потихоньку помогать ребенку. Она была опытным гинекологом, но роды принимала не часто – это делали ее коллеги-акушеры.

Взяв младенца правильно – на руку, – еще не перерезав пуповину, она положила его на грудь Ирины. Ребенок громко заорал. Все правильно, так и надо...

– Это твоя доченька! – со слезами в голосе сказала она.

Через несколько минут Ирина вытолкнула из себя послед. Мила перевязала чистым шнурком пуповину и перерезала ее.

Потом осмотрела послед, разложив его на подушке.

– Края ровные, все чисто! Давай-ка я теперь тебя осмотрю!

Она проверила состояние матки Ирины и снова занялась малышкой: обтерла ее полотенцем, в чистое же полотенце завернула и дала Ирине.

– Теперь самое время вызывать «Скорую» и Артура, – сказала она счастливой подруге, которая с удивлением и восторгом смотрела на крошечное создание, лежащее на ее груди.

«Скорая» приехала почти одновременно с Артуром.

– Ну, вы даете, девчата! – суетился и всплескивал руками Артур.

Когда «Скорая» увезла Ирину с малышкой, Мила села на кровать, ее начал бить нервный озноб.

– Я даже испугаться не успела!

– Ты у меня умница, все хорошо сделала. А с ребенком все в порядке?

– Да! Вполне доношенная девочка! А не восьмимесячная, как я думала!

«Спасибо, господи! – подумал Артур. – Значит не моя!» Эта мысль его успокоила.

Мила успела приготовить все для ребенка еще до того, как Иру выписали из больницы.

Малышку назвали в честь бабушки – Ася.

А через три дня у самой Милы начались схватки. Ее привезли в тот же роддом, где еще лежала Ирина. Она промучилась шесть часов и родила тоже здоровую, вполне доношенную девочку.

Ее назвали – Аня.

Как и подтвердилось, обе подруги зачали именно в тот короткий отпуск Милы и Артура в Литве...

Дом наполнился детским плачем, везде висели пеленки и лежали детские вещи. Артур старался скрываться на работе от этого невыносимого шума и постоянной суеты. Мила боялась, а вдруг Ирина заметит, что ее дочь похожа на Гарика. Сначала она нерешительно мялась, не зная, как сказать подруге, что «пора и честь знать», но, когда Артур стал все чаще пропадать из-за бесконечного плача детей, она не выдержала:

– Иринка, может, помочь вам найти квартиру?

– Нет, что ты... Старики Гарика будут счастливы, если мы к ним переедем. – Она помолчала. – В субботу и переберемся.

Все это время Ира раздумывала, сказать ли Артуру, что Ася – это его дочка. Но потом поняла: максимум, на что она могла рассчитывать в этом случае, – это получить алименты. А ей хотелось большего.

«Нет, его надо влюбить в себя. А дочка еще маленькая, ее сходство с отцом вижу только я одна...»

Глава 10

Артур не мог понять, почему он совсем охладел к женщинам. Он не подозревал, что это следствие его неизлечимой болезни, которая, к счастью, протекала волнами, и ее симптомы в период ремиссии почти полностью исчезали. И еще он стыдился того, что совсем почему-то не испытывает никаких отцовских чувств к дочери. Анечка подрастала, была разумным послушным ребенком, Мила души в ней не чаяла, а он был сдержан, если не сказать – холоден. Он думал, что все это из-за его мучительных хворей, у него просто не оставалось сил на какие-либо яркие эмоции и желания.

Но произошло нечто неожиданное: из болезни его вырвала любовь...

К ним в отделение устроилась на работу молоденькая аспирантка, которую по какой-то ироничной случайности тоже звали Людмилой, Милой... Стройная, яркая брюнетка, с четкими чертами лица, с несколько даже орлиным носом, который ее ничуть не портил, а скорее придавал особую изюминку, с чувственным ртом, она сразу обратила на себя внимание Артура. Даже в операционной, когда они оперировали вместе, его взгляд порой задерживался на ее глазах над медицинской маской. Она его вдохновляла и как будто придавала сил. В те дни, когда они оперировали вместе, у него все ладилось, ему все удавалось, и после шести-восьми часов работы у операционного стола он почти не уставал.

Однажды они долго возились с мужчиной, кропотливо работая на его «открытом» сердце. Закончив наконец сложное шунтирование, Артур сказал:

– Иди, Людочка, ты совсем вымоталась. Я зашью сам!

– Спасибо! – коротко поблагодарила она и тут же вышла из операционной.

– Лучше бы вы себя пожалели, доктор! – в сердцах сказала медицинская сестра Наташа, которая давно работала с ним и хорошо знала, как он устает.

В этот вечер Артур хотел пригласить Людмилу в ресторан. Они, конечно, устали, но операция прошла успешно, настроение было хорошим, почему бы им, собственно, не расслабиться?

Он вошел в предоперационную, где врачи переодевались до и после операции, и замер от увиденного: Людмила была совершенно обнажена и, сидя на вращающемся стуле, закрыв глаза, ласкала себя... Она ведь наверняка знала, что он вскоре войдет сюда и они будут совсем одни... Он сразу возбудился и, закрыв дверь на ключ, молча подошел к ней. Она, почувствовав приближение Артура, улыбнулась ему и начала теперь ласкать его...

Он никогда не забывал этой первой их близости с Людмилой. Она была влажная и готовая его принять. То, что она делала с ним, в их с Милой отношениях было табу. Мила никогда не позволяла себе делать что-то, по ее мнению, выходящее за рамки приличий, хотя теоретически знала, хотя бы из опыта своей работы, как неистощимы люди на всяческие экзотические любовные утехи.

Наверное, в силу воспитания, глубоко упрятанных внутренних комплексов, но жена явно проигрывала перед любовницей, и не только в возрасте, а и в умении зажечь мужчину. Для него же это было особенно важно, потому что заболевание, о котором он пока не подозревал, медленно прогрессировало, неизбежно отражаясь на физиологии. Людмила была не замужем и, конечно, надеялась, что Артур разведется...

Несколько лет Артур буквально разрывался между ней и Милой. Минуты счастья с Людмилой, полной свободы и абсолютного раскрепощения были, конечно, куда приятнее домашних проблем, скучноватых ласк Милы, не сложившихся отношений с дочерью. Не раз он балансировал на грани развода. Но у него прочно сидела в голове услышанная как-то незамысловатая житейская мудрость, что «любовь при браке исчезает».

Мила, живя с ним, как будто терпела их совместное проживание. Дочь окончательно вытеснила ее интерес к мужу и вообще к мужчинам. Она могла подолгу обходиться без сексуальной близости и только радовалась, что у мужа проблемы с потенцией. Миле так было спокойнее. И она даже не подозревала, что с другой женщиной у него все может прекрасно получиться. Она до сих пор спала вместе с Анечкой, которой уже исполнилось десять лет, в одной кровати. Так получилось, что дочка была сильно привязана к матери и полностью зависела от нее. Последнюю попытку, чтобы ребенок спал в своей комнате и в своей кроватке, Мила предприняла, когда девочке исполнилось пять лет, но она оказалась совсем не готова остаться наедине со своими фантазиями и страхами. Артур протестовал, возмущался, но Мила утверждала, что Аня необычно хрупкая и легковозбудимая и что насильственное отчуждение приведет ребенка к нервному срыву. Мила не понимала, что она калечит не только их супружескую жизнь, но и не дает Ане взрослеть. Где-то в подсознании она хотела, чтобы Анечка всегда оставалась маленькой и зависимой от мамы.

В результате у Ани не было друзей ни в детском саду, ни в школе. Единственной ее подругой была мама.

Очень редко к ним заезжала Ирина с Асей. Их визит всегда заканчивался ссорой девочек. Поэтому Мила, ради спокойствия Ани, почти не приглашала их.

Ирина теперь работала в престижной глазной клинике Святослава Федорова. Она прекрасно зарабатывала и ни от кого не зависела. Жили они в квартире, оставшейся ей после родителей Гарика, с Асей и няней, которую Ирина наняла, когда дочке было шесть месяцев. В отличие от подруги, она посвятила свою жизнь карьере глазного хирурга. И это ей удалось, она стала весьма успешным врачом. Часто ездила в командировки по стране и за границу. Она обеспечивала дочь абсолютно всем. Девочка росла, не нуждаясь ни в чем, но, как ни странно, была не избалована, как Аня. Конечно, на ее воспитание оказала сильное влияние няня – Глафира Александровна. Простая деревенская женщина обучала девочку житейской мудрости и хозяйственным навыкам без всякого принуждения. Все получалось как-то само собой. Ася в восемь лет уже умела варить суп, картошку, разогревать себе обед. Свои вещи она тоже стирала сама, хотя дома была стиральная машина. Когда мама возвращалась домой поздним вечером, она самостоятельно разогревала ужин и ухаживала за ней. Ирина очень ценила Глафиру Александровну и полностью ей доверяла. Когда та спросила ее, почему отец девочки не платит им алименты, Ирина поведала ей свою тайну:

– Отец даже не знает, что у него есть дочь. Да и не буду я ему об этом говорить. Всему свое время... Асин отец – муж Милы. Артур...

– Господи! – изумленно всплеснула руками Глафира Александровна. – Я так люблю эту пару! Мила же твоя лучшая подруга?

– Была подругой до появления Асеньки. Мы сейчас так... даже почти не видимся

– Да, – пригорюнилась няня, – на все воля божья!

– Ну, если со мной что-нибудь случится, то у Асеньки есть родной отец, а не легкомысленный Гарик, который улетел в свой Израиль и пропал.

– Тьфу на тебя! Что может случиться! – в сердцах воскликнула пожилая женщина и ушла к себе в комнату.

Нельзя сказать, что Ирина, как святая, дожидалась Артура, то есть того момента, когда он заметит сходство Аси с собой, и тогда она поставит вопрос ребром... У нее почти всегда были любовники, а когда она чувствовала, что «прикипает» к кому-нибудь, – сразу разрывала отношения.

Глава 11

Мила сегодня решила проводить Артура на работу. Она сварила кофе, как он любил, поджарила гренки и села напротив мужа.

– У меня какое-то дурное предчувствие, – начала она, глядя, как он ест.

– Я думал, что у тебя и чувств-то не осталось, а тут целое предчувствие, – насмешливо сказал Артур.

– Я видела сон: две дороги пересекаются. Я еду на своей машине и не знаю, какую дорогу выбрать... Ой, что-то я боюсь, не к добру этот сон.

– С каких это пор ты в сны веришь?

– С тех самых, как мама умерла... Тогда мне приснилось, что я печь топила дома у нее. Печь – это печаль.

– Да глупости все это, выбрось из головы, – отмахнулся Артур, допивая кофе. – Спасибо за завтрак, я побежал!

Мила вдруг встала и поцеловала мужа.

– Не задерживайся, я буду ждать...

Она осталась на кухне одна. Быстро помыла посуду и пошла будить Анечку.

День был самым обычным, и Мила почти забыла про свой пугающий сон А к тому времени, когда Аня вернулась из школы, – ее тревога полностью улеглась. Артур позвонил, что тоже скоро будет.

И вдруг еще один телефонный звонок прервал обычный тихий вечер.

– Здравствуйте... Э-э-э... понимаете... Этот телефон мне дала Ирина перед смертью, – раздался в трубке незнакомый голос.

– Какая Ирина? Вы кто? Какой смертью? – Мила растерялась, она не знала, что и подумать, лишь про себя надеялась, что кто-то ошибся номером. Ей почему-то вспомнился ее нехороший сон.

– Я дежурный врач травматологического отделения Института Склифосовского. Ирину привезли после автомобильной аварии в тяжелом состоянии – черепно-мозговая травма. Она очнулась и сказала, вернее, прохрипела: «Позвоните Миле...», и все. В общем, спасти ее не удалось. Ваш телефон мы нашли в ее сотовом.

Мила без сил опустилась на стул.

– Что же делать? Может, подождать Артура? Нет, поеду сама и сейчас же! – Она выскочила из дома и села в свою любимую «Тойоту». Силой воли заставила себя не гнать.

Она и не помнила, как добралась до Склифа, кто ее там встретил, кто проводил в морг. Лишь запомнила мертвое бескровное лицо Ирины... Миле дали успокоительное. Она посидела в коридоре и кое-как взяла себя в руки, подтвердила, что знает погибшую и что при погибшей нашли именно ее документы.

Выйдя из института, она поехала домой к Ирине.

Глафира Александровна не сразу открыла ей дверь. Она посмотрела в глазок и потом долго ковырялась с замком.

– Мила, что случилось?

Она не скрывала своего беспокойства. Интуиция много видевшей в этой жизни женщины не подвела ее и в этот раз.

– Ира... Она погибла... – Мила в голос разрыдалась.

– Ой, господи, что же теперь будет? – горестно всплеснула руками Глафира Александровна. – Горе-то какое! Как же мы Асеньке-то скажем?

– А где она?

– У подружки. Уроки делают. Да ты проходи, милая. Жаль, что только черную новость ты принесла... – Няня разрыдалась.

Потом Глафира Александровна сходила к себе и, вернувшись, протянула Миле конверт.

– Вот, возьми... Это Ира написала, прямо как предчувствовала... Велела мне в случае чего отдать вам...

Мила сразу увидела, что письмо Ирины адресовано Артуру. Она вскрыла конверт и начала читать:

«Артур! Если ты читаешь это письмо, значит, меня нет на этом свете, а Асеньке не исполнилось восемнадцати лет. Она была зачата в тот единственный раз нашей с тобой близости, в Вильнюсе... Я сама выбрала тебя отцом своего ребенка. Гарик тогда уже сильно пил, и я не хотела «пьяного зачатия». Асенька про это ничего не знает. Все, что у меня есть (квартира, машина, дача и т.д.), – для нее, моей единственной радости в этой жизни, и право пользования вступит в силу в ее совершеннолетие. А пока, прошу тебя, будь ее опекуном...»

– Это письмо вроде бы Артуру... – робко заметила Глафира Александровна.

Мила, взяв себя в руки, «включила» все свое обаяние. Она через силу улыбнулась.

– Ничего страшного... – Она вздохнула. – Я думаю, что мы с мужем заберем Асеньку к себе. Ира в письме так и написала...

– Нет, – строго возразила Глафира Александровна. – Пусть девочка поживет пока дома. Дома и стены помогают. Ей надо справиться с горем. А уж потом... – Она вновь заплакала.

Мила тоже не смогла сдержать слез.

Глава 12

Похороны Ирины очень отразились на состоянье здоровья Артура. Он еле двигался. Еще его испугало то, что десятилетняя Ася будет теперь жить вместе с ними. Конечно, он не мог допустить, чтобы дочь их с Милой лучших друзей попала в детский дом. Хотя ее родители давно были в разводе, и он давным-давно потерял Гарика, еще с момента его переезда в Израиль. Предстоящие перемены в их жизни пугали его.

И с Людмилой он больше не мог тянуть и откладывать. Накануне случившегося он пообещал ей, что разведется с Милой. Правда, сейчас это было бы просто подлостью, что он и попытался объяснить ей.

Но Людмила категорически не приняла его отговорок и перестала с ним встречаться...

У Милы начался самый тяжелый период ее жизни. Она, конечно же, не показала Артуру письмо Ирины. Более того, она начала действовать.

После похорон Мила отправилась к Глафире Александровне, которая от пережитого очень разболелась: у нее опухли ноги, руки не слушались, и она жаловалась на сердце.

Это было настоящим спасением для Милы, она боялась, что няня знает о содержании письма Иры. Во всяком случае, сейчас беспомощная пожилая женщина не проговорится Артуру об этом.

– Здравствуйте, Глафирочка! – Она сама чувствовала фальшь в своем голосе.

В этот день у Глафиры Александровны случился тяжелый приступ стенокардии. Она уже принимала и валокордин, и нитроглицерин, но боль не утихала.

– Ложитесь, ложитесь. В таком состоянии нужен покой. Я сейчас вызову подругу, она хороший кардиолог.

Через час из больницы, где работала Мила, пришла Верочка. Она послушала сердце пожилой женщины, покачала головой и сказала:

– Я бы ее госпитализировала.

– Нет-нет... Я еще не все документы приготовила для оформления квартиры... – слабым голосом возразила Глафира Александровна.

– Тогда я выпишу лекарства. Ты, Мила, не оставляй ее. У нее нарушение сердечного ритма. Вот рецепт на метопролол и анаприлин. Следи за дозой, а то может быть урежение пульса...

Верочка быстро оделась и убежала.

– Я схожу в аптеку, – поднялась Мила.

– Возьми ключи на трюмо, а то мне тяжело вставать...

– Хорошо. Взяла...

Мила шла в аптеку, а в ее голове звучали слова, сказанные Верочкой, дающие ей освобождение от Глафиры. А квартира достанется ее Анечке, конечно, в будущем.

Урежение пульса! Урежение – освобождение! Урежение – освобождение...

У нее есть доказательства, что рецепт выписала не она, а значит, с нее и взятки гладки.

К окошку в аптеке выстроилась очередь. В городе свирепствовал грипп. Все чихали и сморкались. Мила нервничала: «Зачем мне это надо? Нет, бесприданницу растить нам ни к чему... Я своего решения менять не буду... А может, лучше отправить Глафиру в деревню? Вряд ли Артур захочет встречаться с ней. Нет, он может по просьбе Аси взять Глафиру к нам, а там все всплывет наружу...»

– Следующий! – раздался раздраженный голос аптекарши.

– Вот, пожалуйста! – Мила протянула рецепт.

– Анаприлина нет! Закончился.

Мила рассчиталась за метопролол и вышла из аптеки.

«Может, так и нужно сделать!» – уныло думала она, бредя к дому Ирины.

На поход в аптеку у нее ушло максимум сорок минут. Когда она подошла к дверям и достала ключи, они выскользнули из ее рук. Она присела, чтобы поднять их, и вдруг увидела щель. Дверь была не заперта.

– Я ведь точно запирала на ключ! – она боязливо вошла в квартиру.

– Глафира Александровна? Я вер... – Она испуганно замолчала. В комнатах все было перевернуто вверх дном, а Глафира Александровна неподвижно сидела на полу с открытым ртом. Мила подбежала к ней, взяла ее руку, чтобы пощупать пульс. Рука безвольно упала на пол.

Глафира Александровна умерла от сердечного приступа.

Глава 13

Грабители вынесли из дома все ценное. Как только успели!.. Ведь Мила отсутствовала меньше часа.

Милиция и «Скорая» приехали почти одновременно.

«Господи, спасибо тебе, что не пришлось взять грех на душу!» – с облегчением подумала Мила.

Асе сказали, что няня срочно уехала к себе в деревню, пощадили детскую психику.

На Милу очень подействовала смерть этой женщины. Она даже на какое-то время перестала спать ночами. В голову лезли всякие мысли... В эти бессонные ночи о чем только она не передумала.

Может, отдать Асю в детский дом? Нет, тогда Артур точно разведется с ней. У него ведь железные принципы по отношению к друзьям. Если другу было надо что-то, что надо было и самому Артуру, он всегда уступал другу. Как в юности с Ириной...

Для Милы давно не являлось секретом, что Артур в студенческие годы влюбился в Ирину, а когда Гарик начал с ней встречаться, безропотно уступил ее другу.

«Бедная моя Анечка. Теперь у нее даже отдельной комнаты нет», – сокрушенно думала Мила.

Артур в душе даже был рад, что у них теперь появилось двое детей. Он всегда мечтал о многодетной семье, и если бы Мила родила второго ребенка, он никогда бы даже и не подумал о разводе. А теперь он чувствовал себя многодетным отцом и очень заботился о девочках. Вот только Ася никак его не называла.

Мила даже предположить не могла, что именно Ася спасла их брак. Впервые она поняла, что, кроме Анечки и работы, у нее есть муж. За обычной будничной суетой она просто забывала об этом. А сейчас она как бы заново увидела его. Мила стала внимательнее к нему и вдруг в какой-то момент осознала, что с его здоровьем не совсем все в порядке. Она вставала теперь в шесть утра, чтобы покормить завтраком Артура. Как-то она замешкалась и не поставила ему чашку с горячим кофе на стол.

– Возьми сам, дорогой... – улыбнувшись, сказала Мила.

Артур взял дымящуюся чашку и выронил ее из ослабевшей руки. Он сильно ошпарился, стоял бледный и не шевелился.

– Ну, бывает! – успокаивающе сказала Мила, нанося противоожоговый крем на руку мужа. Она ощутила тремор, сотрясающий его, но подумала, что это у него от боли. Убрав в кухне, она пошла приготовить ему новую рубашку и обомлела: Артур неподвижно лежал на полу в спальне и невидящим взглядом смотрел в потолок.

– Тебе плохо? Что случилось? – испугалась Мила.

– Сейчас пройдет! Такое со мной бывает... – слабым голосом сказал Артур и неуверенно стал подниматься.

– Я позвоню тебе на работу, скажу, что ты заболел! – быстро сказала Мила, отгоняя страшные мысли. Она решила, что у мужа инсульт.

Мила позвонила и на свою работу, взяла отгул. Вызвала невропатолога, Александра Андреевича, их друга и бывшего однокурсника.

Он долго осматривал Артура: проверял рефлексы, колол в разные точки на теле иголкой, мерил давление. Потом начал его расспрашивать:

– Ты чувствуешь усталость после физической работы... Ну, после операций? Ты терял зрение? Как часто ты ходишь в туалет? Как ты чувствуешь себя после горячей ванны? Сколько эпизодов неврологических нарушений у тебя было?

Александр Андреевич спрашивал, а Мила понимала, что речь идет о серьезном прогрессирующем заболевании. Испарина предательски выступила у нее на лбу, ее бил нервный озноб.

– Сейчас надо сделать ядерно-магнитную томографию, для более точной постановки диагноза. Я подозреваю, что у тебя, Артур, рассеянный склероз... – он мрачно замолчал.

В комнате повисла мертвая тишина. Мила зажала рот руками и выбежала из комнаты. Она плохо знала симптоматику рассеянного склероза, но помнила, что это неизлечимое заболевание и что все лечение сводится лишь к приостановке прогрессии симптоматики.

Глава 14

В доме воцарилась гнетущая аура тяжелого заболевания. Мила все перечитала о рассеянном склерозе. Она узнала, что в Израиле, в больнице Тель-Хашомер, добились хороших результатов лечения этой страшной болезни. Мила надеялась, что ей удастся разыскать Гарика и устроить мужа в эту больницу. А пока она начала собирать деньги на лечение Артура, который пребывал в тяжелейшей депрессии: он почти ничего не ел и очень похудел. На работу он не ходил, сидел на больничном, и неизвестно было, когда он сможет теперь работать. От этого он совсем пал духом.

Плохое состояние Артура нагоняло на всех тоску и уныние. Ситуация в доме обострилась, все проблемы, которые раньше удавалось сглаживать, сейчас вылезли наружу. Может, из-за этого Ася и Аня начали настоящую войну между собой. Избалованная, изнеженная Аня, привыкшая, что мама всегда делает так, как она хочет, вдруг ощутила, что она теперь не занимает все мысли в жизни матери. Миле тоже было трудно смириться с тем, что Ася стала лидером, а ее дочь ведомой. Хотя в этом была виновата сама Мила, которая всегда все решала за дочь, мешая ей взрослеть и самостоятельно принимать решения. Сейчас она не могла уделять Ане столько времени, как раньше. На нее свалилась болезнь мужа и вдобавок чужая, непростая девочка, да и от работы ее никто не освобождал. Именно Мила не могла принять Асю и постоянно сталкивалась с чужой и чуждой ей ментальностью этого подростка. Ее раздражала самостоятельность девочки и ее бунтарская независимость. Но не это было главной причиной ее неприязни. Единственный человек, на которого реагировал Артур, была Ася. Он всегда ласково улыбался ей и охотно с ней разговаривал.

Мила даже как-то подслушала их разговор перед сном.

– Вы совсем ничего не кушаете? Хотите, я вам завтра сама что-нибудь приготовлю?

– Да, солнышко. А что ты умеешь готовить?

– Я? Все... Супы, борщ, каши, котлеты с пюре... – начала перечислять Ася.

Она перечисляла, а у Милы невольно раздражение поднималось к горлу.

– Ну и пронырливая тихоня! Экая втируша, через еду ищет дорогу к Артуру!

А еще она стала замечать, как девочка похожа на Артура: те же движения, голос, она даже морщила лоб совсем как он.

«Ну и сволочь же была Ирка! Видите ли, боялась «пьяного зачатия»... Позарилась на чужого мужа... – про себя сердилась Мила. – Хотя и я не лучше... Нет, все-таки надо побыстрей избавиться от Аси».

Девочке, неожиданно утратившей двух близких ей людей – маму и няню, нужно было найти родственную душу, за которую можно было бы зацепиться в этой жизни. Ася была ласковой, внимательной и очень доброй девочкой. Но главное, она была терпеливой и очень трудолюбивой. Аня же была полной ее противоположностью. У нее с детства не было подруг, и она просто не умела общаться с одногодками. К тому же мать выполняла любые ее капризы и сильно избаловала ее. Аня видела, что Ася умеет больше, чем она, что к ней тянутся сверстники, и страшно завидовала и ревновала. Эти ревность и зависть вылились прямо-таки в ненависть к Асе.

Началось все с соперничества: обе девочки боролись за внимание Милы, а особенно Артура. Эта борьба сейчас вылилась в настоящую войну: девочки постоянно ссорились. Зачинщицей ссор, как правило, была Аня.

– Это моя комната! Не командуй тут!

– Ну, ты хотя бы вещи свои собери! – урезонивала ее Ася.

– Ни за что! Пусть будет так!

– Тогда я их выкину! – Ася начала собирать раскиданные повсюду колготки, носки, трусы и... выбросила их.

– Зачем ты это сделала? Это мои вещи! Ты ничего своего не принесла в наш дом! – запальчиво крикнула Аня. – Живешь здесь на халяву!

Ася молча вышла из комнаты.

Артур сидел за письменным столом. Несмотря на тяжелейшее недомогание, он пытался закончить свою диссертацию, над которой работал уже несколько лет. Он понимал, что скоро сможет только преподавать. От операций он отказался сам, не дожидаясь замечаний коллег и опасаясь, что может навредить пациентам. Когда вечером он позвал девочек ужинать, Милы дома не было, она дежурила в больнице, к столу вышла только Аня.

– А где Ася? – удивился Артур.

– Не знаю...

У Артура неприятно засосало под ложечкой. Он знал, что девочки не ладят между собой, да и сам он частенько не находил общего языка с Аней.

– А поточнее нельзя узнать, что там у вас произошло?

– Ничего! Пусть она не лезет в мою жизнь! – зло выкрикнула Аня и заплакала, она и сама боялась исчезновения Аси.

– Ну и ладно! Садись, ужинай, пока не остыло. – Артур беспокойно начал ходить по комнате. Он почему-то вспомнил, как когда-то в детстве отец несправедливо отругал его, и он, обидевшись, ушел из дома. Его искали целые сутки.

– У Асеньки характер прямо как у меня! – Эта мысль поразила его. – А ведь действительно, у нас с ней много похожих черт.

И вдруг его осенило: «А может, Ирина тогда, в лесу, после консультации, зачала девочку от меня? Вот почему мне с Асей так спокойно... Кровиночка моя! А с Аней такого душевного родства у меня почему-то нет. К ней я отношусь как-то формально и ничего не могу с собой поделать...»

Артур разволновался. Он уже знал, что любые волнения грозят ухудшением его состояния. Он подошел к домашней аптечке, нашел валерьянку в таблетках, взял сразу две штуки. Но успокоения не наступало. Наконец с дежурства вернулась Мила.

– Что за похоронное настроение в доме? – строго спросила она, сразу уловив неладное. – Где Ася?

Когда муж и дочка, перебивая друг друга, рассказали ей, что произошло, она мгновенно оценила ситуацию и тут же позвонила в милицию.

Через двадцать минут пришел лейтенант, взял фотографию девочки и велел самим им ничего не предпринимать.

Глава 15

Нашли Асю только через сутки, к вечеру, когда девочка зашла в булочную купить себе хлеба. Сутки она просидела на последнем этаже их дома, на площадке за шахтой лифта.

Когда девочку привели домой, она угрюмо сказала:

– Я в комнате с Аней жить не буду!

– У тебя есть выбор: можно отправиться в детский дом, – раздраженно сказала Мила; она сильно переволновалась из-за строптивой девчонки.

– Пока я жив, девочка будет жить с нами! – Артур гневно посмотрел на жену и ласково обнял Асю за плечи. – А со мной, в моем кабинете, ты согласна жить?

– Согласна! – сквозь слезы кивнула Ася.

Так и получилось, что под одной крышей стали жить две семьи: Мила с Аней и Артур с Асей.

Чтобы девочка не стеснялась, Артур купил ширму и отгородил ее кресло-кровать в углу кабинета. Теперь они часто и много разговаривали, Артура поражал какой-то недетский подход девочки ко многим вещам.

– Почему Господь забрал у меня маму? Наверное, она ему нужней, чем мне... У меня теперь есть ты. – Она по-прежнему ни его, ни Милу никак не называла. – Ведь своего папу я совсем не знала, а мне так нужно было его мнение. Мне так хотелось, чтобы меня хоть кто-нибудь ценил и любил, – сказав это, девочка покраснела. Действительно, столько похвал, сколько она слышала от Артура, она ни от кого раньше не получала.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.