Кровь ангелов

Владыка Империума с наслаждением впился в женский сосок, разгрыз его, как орех.

– Нет, нет… это бред… – прошептала Унцала.

«Теперь понятно, для чего ему столько «избранных» с разных планет, – подумал Ларс, вспоминая свои мысли в космопорту. – Такое жертвоприношение раз в неделю… Плоть и кровь народа… Надо бежать отсюда…»

Но едва повернул голову, как увидел, что преторианец стоит рядом и следит во все глаза, чтобы будущий деликатес не взбрыкнул.

Нет, с этим здоровяком ему не справиться, а значит… остается только умирать.

Рати попытался вырваться из рук жрецов, но его оглушили, затем привели в себя и только после этого убили.

– Сердце народа бьется в моем сердце! – прокричал хозяин Мерцающего трона, вскидывая обагренные руки.

Толпа отозвалась даже не криком, а полувоем-полустоном экстаза, и Ларсу вновь стало дурно, перед глазами все поплыло, захотелось немедленно проснуться на Аллювии, у себя дома…

Дома, который он больше не увидит, куда он не вернется.

Не выполнит обещание.

– Аве, Кесарь! – пронзительно завопили рядом, и Ларса схватили под руки, подняли на ноги.

Он сжал зубы – только не закричать, не показать своего страха…

Треск ткани, влажный воздух коснулся обнаженного тела, последовал толчок, и шершавый песок оказался под спиной. Взлетела худая, перевитая венами старческая рука с виброножом, и теперь нужно не закрыть глаза, смотреть до последнего, до момента встречи с Обратной Стороной…

– Стойте! – Прозвучавший голос был женским, он перекрыл рев сотен глоток.

Вскинутый клинок замер, Ларс поднял глаза.

Очень высокая женщина с седыми волосами, облаченная в алое, вступила на песок и пошла к ним.

– Как ты смеешь, ведьма! – взвизгнул пожилой жрец, и лицо его исказила ярость. – Здесь, в жертвенном круге, власть понтификов, моя власть, и ты не смеешь вмешиваться в ритуал!

– Опасные слова, Луций, – сказала женщина. – В Империуме один источник власти.

– Что там у вас? – недовольно поинтересовался владыка Мерцающего трона.

Ларс замечал десятки обращенных на него взглядов, любопытных и равнодушных, полных алчной кровожадности и благоговения, но лица всех сидевших на скамьях сливались для него в одно.

Тупое, самодовольное и злое.

– Мой государь, я вынуждена была вмешаться, – произнесла женщина, склоняя голову. – Здесь чуть не пролили самое ценное, что только можно себе представить, – кровь ангелов.

Луций вытаращил глаза, челюсть его отвисла, кто-то удивленно ахнул.

– Точно? – спросил хозяин Империума. – Хотя да, в таких делах ты, Альенда, не ошибаешься… Отпустите его. Карелус, отведи парня куда-нибудь и позаботься о нем, позже разберемся…

Хватка на руках и ногах Ларса исчезла, затем его подняли.

Он увидел полные ярости и ненависти глаза изящного мужчины с бритой головой, бородкой и взглядом хищника. В следующий момент рядом оказался горбатый карлик, и стало не до того, чтобы глазеть по сторонам – его повели прочь, и пришлось уделить внимание ногам, они заплетались и подкашивались.

Выйдя из жертвенного круга, Ларс оглянулся.

Обнаженная Унцала лежала там, где он находился всего минуту назад, рыжие волосы ее казались сделанными из медной проволоки, а в обращенном ему в спину взгляде читалась обреченность…

Боль пронзила сердце, подобно ножу для жертвоприношений.

Запах пыли, обволакивающий, подобно надетому на голову мешку из плотной ткани, приглушенные шаги где-то вдалеке и тупое оцепенение, при котором нет сил даже поднять голову. Неудобный, колючий плащ, шнурком обхваченный вокруг горла, небольшая комната, тусклый светильник на стене, скамьи вдоль стен, широкие и очень жесткие.

Ларс сидел на одной из них, тупо глядя перед собой.

Он выжил, не стал жертвенным мясом во славу Божественной Плоти… но почему, что это за «кровь ангелов», позволившая ему остаться в живых, хотя там, в круге из песка, погибли и Рати, и Унцала?

Они умерли, а он почему-то остался.

Может быть, теперь он сможет вернуться на Аллювию, если, конечно, не выяснится, что все это хитрый трюк, утонченное издевательство, и его не поволокут обратно, лишь подразнив иллюзией спасения…

Мысли ворочались с трудом.

Шаги прозвучали ближе, и в комнату заглянул горбатый карлик, названный Карелусом: тонкие губы, острый нос, желтые, птичьи глаза разного разреза, один круглый, другой обычный, и в них светится острый ум.

– Сидишь? – спросил он, пошевеливая пальцами в ипсе-перстнях и глядя на уроженца Аллювии со странным, почти враждебным интересом. – Но ничего, скоро уже.

Горбун не ушел, так и остался стоять в дверном проеме, и вскоре Ларс уловил новые шаги – тяжелые, уверенные. Подняв голову, увидел, что Карелус согнулся в поклоне, а в комнату входит мужчина, не так давно сошедший с Мерцающего трона, чтобы пить кровь и есть сырое мясо.

Одежда владыки Империума была забрызгана алым, рыжая борода от уха до уха местами слиплась, а маленькие темные глазки угрожающе смотрели из-под тяжелых надбровных дуг.

Следом за ним шагали двое мужчин в облегающих комбинезонах из разноцветных клиньев, в белых улыбающихся масках, в шапках с раздвоенным верхом, напоминавшим два изогнутых толстых рога, и при взгляде на этих людей по спине Ларса побежал холодок, ему захотелось спрятаться.

Поспешно вскочив, он согнулся в поклоне, только чтобы не видеть жутких улыбок.

– Почтительность – это хорошо, – сказал рыжебородый, Нервейг Девятый, Божественная Плоть, хозяин Мерцающего трона, повелитель разбросанного по тысячам планет человечества.

– Альенда, подойди, – велел он.

Мягкое шуршание возвестило, что приблизилась седая женщина в багряном, как уже сообразил Ларс, сивилла, воспитанница таинственной Антрум Ноктурна с планеты Арканус. Рискнув приподнять голову, он обнаружил, что в комнату вошел жрец Луций с седой бородкой, запачканной в крови, огромный преторианец в золотом панцире и еще одна женщина, изящная и хрупкая, в белом одеянии.

– Так ты утверждаешь, что в жилах этого жилистого говнюка течет кровь ангелов? – спросил владыка Империума.

– Да, мой государь, – сказала Альенда.

– Точно?

– Вы же знаете, что мой дар не дает мне возможности ошибаться.

Сивиллами могли быть только женщины, и что именно с ними делали, как готовили в Антрум Ноктурна, за его пределами не знал никто. Но прошедшие многолетнее и суровое обучение обретали необычные способности – они видели сокрытое, разбирались в тайнах, могли заглядывать в грядущее и изменять настоящее.

Они никогда не стремились к власти и все же ею обладали.

В столице Аллювии имелась миссия Антрум Ноктурна, и услуги тамошней сивиллы стоили непомерно дорого, хотя порой она отказывалась от громадных денег, а иногда помогала людям просто так. Среди болотных фермеров не зря ходила пословица «темный, как замыслы сивиллы».

– Но откуда, чтоб мне провалиться в задницу первопредка? – Нервейг хмыкнул и почесал в затылке.

– Это невозможно, мой государь, – сварливым голосом произнес жрец. – Он с Аллювии…

– Луций Каелум, – голос владыки Империума звучал спокойно, но в нем чувствовался гнев. – Если ты еще раз заговоришь без позволения, то распростишься с местом верховного понтифика, а возможно, и с жизнью.

Служитель Божественной Плоти поклонился, лицо его стало белым, точно маска одного из телохранителей, а третий глаз поблек, слился с кожей.

– С Аллювии? – Нервейг хмыкнул еще раз. – Не помню, чтобы там была родня… Надо разобраться. Овиго?

– Мой государь, в инсуле АХ-27 сейчас беспокойно, корабль послать невозможно, – почтительно сказал огромный преторианец.

– Ну ничего, мы подождем. Пусть парень живет во дворце. – Владыка Империума глянул на горбуна: – Карелус, устрой его, а ты, Альенда, выясни все, что получится, а когда появится возможность, немедленно требуй у доблестного префекта претория самый скоростной из целеров.

– Да, мой государь, – это было сказано на три голоса: горбуна, сивиллы и огромного воина.

Раздался шорох удаляющихся шагов, и Ларс с облегчением распрямился.

Изящная женщина в белом на миг задержалась у двери, разглядывая его, ее узкое лицо озарила улыбка.

– Пойдем, устроим тебя куда-нибудь, – сказал горбун, когда они остались вдвоем. – Как тебя звать?

– Ларс. А кто это был?

– О, ничего себе, а ты глазаст… – Карелус задумчиво почесал подбородок. – Фемина, супруга Божественной Плоти.

– Нет, тот, который стоял рядом с вами во время жертвоприношения, бритый, с бородкой и косичками на затылке. – Перед внутренним взором Ларса встал невысокий мужчина с повадками хищника, что смотрел на него с такой ненавистью.

– А это Вальгорн, принцепс крови, – сказал Карелус с некоторым удивлением. – Ничего, со временем ты всех узнаешь. Вот я, например, дворцовый управитель, и от меня зависит, где ты будешь жить, что есть, на чем спать… сам понимаешь, что это вещи важные.

– Понимаю, – кивнул Ларс.

– И называть ты меня должен, как положено, – это прозвучало уже раздраженно. – А именно – мой господин.

На это уроженец Аллювии только засопел – раз уж он не погиб, надо приспосабливаться, как-то выживать дальше… чтобы в конечном итоге вернуться домой. Но даже для этого он не будет называть «господином» горбатого урода, по крайней мере пока.

* * *

Корабельный храм на «Аспере» выглядел, честно говоря, уныло.

Но Энхо здесь нравилось, особенно во время больших служб, когда отец Тит надевал парадную сутану, а из ниши выкатывали изваяние Божественной Плоти высотой под потолок.

Хозяин Империума стоял, вскинув правую руку, точно благословляя своих воинов, и от его сурового, но в то же время ободряющего взгляда теплело на душе.

Сегодня служба была обычной.

– …истинная Плоть претворится в Кровь, текущую в наших телах, наполнит храбростью сердца верных, позволит отогнать замыслы темные и одолеть врага, – шептал Энхо знакомые с детства слова, и то же самое делали стоявшие рядом офицеры и столпившиеся у задней стены навты.

Он знал, что многие ходят сюда по обязанности, но сам посещал храм с удовольствием – здесь он чувствовал свою причастность к огромной мощи, что объединяет все человечество и способна двигать звездами, ощущал, что живет не просто так.

– Аве, Кесарь! – воскликнул, заканчивая службу, отец Тит, и его возглас повторили все.

Энхо подошел за благословением, поклонился изваянию Превознесенного, чувствуя, что оно смотрит именно на него, и заспешил к выходу: до вахты два часа, надо хотя бы немного отдохнуть, а то накопившаяся за время боя усталость пока никуда не делась, да и тупая боль, поселившаяся в затылке после глотка «вакуума», еще не прошла.

Узким тоннелем – к лифтовой площадке, и на два уровня вниз, к кубрику для младших офицеров.

– А, вот и ты, – сказал Арвинд, стоявший около своей койки.

Он сменился с вахты только что, выглядел заторможенным и вялым.

– Могу сказать то же про тебя. – Энхо улыбнулся. – Как все прошло?

Он присел на корточки и открыл дверцу тумбочки, на которой рядом стояли портрет улыбающейся Летиции и парадное изображение владыки Империума в броне штурмовика Второго легиона.

Эру Венц держал его здесь, несмотря на шуточки других офицеров – он ощущал, что служит Божественной Плоти, что является исполнителем ее воли и готов отдать жизнь ради хозяина Мерцающего трона.

– Нормально, хотя и тяжко, – ответил навигатор. – Новый курс с частотной перлаборацией рассчитывали.

Под носом у него виднелись потеки запекшейся крови – признак того, что во время нахождения в карталлусе офицер пережил перегрузку и даже тренированный, усиленный имплантами организм с ней не справился.

– Неужели уходим? – Энхо вытащил полотенце, надо для начала сполоснуться.

– Всем легионом.

– Так что, мы оставляем Аллювию без прикрытия? – Эру Венц глянул на друга удивленно.

– Мне не доложили, – пожал плечами Арвинд, и видно было, что и он озадачен.

– Кто-то должен явиться нам на смену, – сказал Энхо. – Обязательно, ведь урги рядом.

Он собирался добавить, что враг хоть и потрепан, но не разбит и наверняка попробует захватить инсулу АХ-27 еще раз, но не успел – в ушах тонко запищало, а сигнальная лампочка у изголовья замигала зеленым.

– Это что, тебя к гортатору? – недоуменно спросил Арвинд, он-то переданный через ушные импланты вызов слышать не мог.

– Похоже на то, – пробормотал Энхо, швыряя полотенце на койку. – Я побежал.

– Давай! И удачи! – бросил навигатор уже в спину поспешившему к выходу из кубрика другу.

Тот лишь махнул в ответ.

Вновь к лифтовой площадке, дальше на самый верх, туда, где находятся помещения для старших офицеров… отсюда коротким коридором, что разветвляется на два, и остановиться у обычной для турригера двери – низкой, с закругленными углами… наскоро пригладить волосы, проверить, все ли в порядке с обмундированием, и только после этого постучать.

За неаккуратность можно и наряд схлопотать.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.