Военная авиация XX века - Воздушная битва за город на Неве. Защитники Ленинграда против асов люфтваффе. 1941–1944 гг.

Обученные на скорую руку, они должны были заткнуть дыры в разваливающемся фронте. Из личного состава кораблей, военно-морских частей и училищ спешно формировались бригады морской пехоты численностью 80 тысяч человек. Одновременно с этим почти полмиллиона ленинградцев отправились на строительство оборонительных рубежей на подступах к городу. На заводах круглые сутки изготовлялись сборные железобетонные орудийные и пулеметные точки, броневые артиллерийские доты, железобетонные пирамидные надолбы, которые густой сетью устанавливались в укрепленных районах[17].

Между тем к середине июля наступление вермахта на всех фронтах замедлилось. Танки оторвались далеко вперед от пехоты, а коммуникации непомерно растянулись. Кроме того, если в полосе группы армий «Митте» все более-менее шло согласно плану «Барбаросса», то на северном и южном направлениях из-за нехватки сил не удавалось равномерно продвигаться вперед. У группы армий «Норд» застрял правый фланг, а у группы армий «Зюд», наоборот, левый. В результате Гитлер решил приостановить наступление на Москву и передать часть войск с центрального направления на север и юг. Согласно подписанной им директиве № 34 от 30 июля, 41-й танковый корпус генерала Райнхарда и, главное, 8-й авиакорпус генерал-майора Рихтхофена временно передавались группе армий «Норд». Последней ставилась задача в течение полутора месяцев окружить Ленинград, соединиться с финнами и уничтожить советский Балтийский флот.

После отдыха и перегруппировки 8 августа 18-я немецкая армия перешла в решающее наступление. Не выдержав мощных ударов штурмовиков из StG2 «Иммельман», советские войска дрогнули и снова не смогли удержать линию фронта. И хотя настоящего блицкрига уже не было, немцы продолжали методично, со скоростью около 2–2,5 километра в сутки продвигаться к своей цели. Уже вскоре гарь от пожарищ, возникающих после постоянных бомбардировок, стала доноситься до предместий Ленинграда, а в город стекалось все больше и больше беженцев. Скрывать от населения истинное положение вещей больше было невозможно.

20 августа Ворошилов и Жданов выступили с речами на партийном активе Ленинграда, в которых честно признали, что положение критическое и скоро, возможно, предстоят уличные бои в городе. В связи с этим все население следовало привлечь к оборонительным работам, в том числе молодежь и подростков. «Враг у ворот. Вопрос стоит о жизни и смерти», – сказал Андрей Жданов. Одновременно с этим был образован Военный совет обороны Ленинграда, которому было поручено руководство работами по строительству укреплений вокруг и внутри города, обучение населения приемам боя и увеличение выпуска вооружения и боеприпасов. Забегая вперед, следует отметить, что просуществовал сей орган всего шесть дней. Уже на следующий день Сталин, узнав об образовании «городского совета», вызвал Ворошилова и Жданова в Москву, где отчитал их. Вождь был, во-первых, возмущен тем, что это решение было принято без согласования с Госкомитетом обороны, а во-вторых, что сами Ворошилов и Жданов в Военный совет обороны Ленинграда почему-то не вошли. Ну а 30-го числа фронты были реорганизованы. Непосредственная оборона Ленинграда была возложена на Ленинградский же фронт, Военный совет которого, в свою очередь, возглавили эти же два сталинских соратника[18].

Тем временем утром 21 августа было напечатано в газетах, а также расклеено по всему городу воззвание Военного совета фронта, горкома партии и Ленинградского совета. Если до этого общественность успокаивали тем, что врага к городу не подпустят, наша оборона крепка и несокрушима, то теперь власти честно признались ленинградцам в том, что ситуация катастрофическая: «Над нашим родным и любимым городом нависла непосредственная угроза нападения немецко-фашистских войск. Враг пытается проникнуть к Ленинграду. Он хочет разрушить наши жилища, захватить фабрики и заводы, разграбить народное достояние, залить улицы и площади кровью невинных жертв, надругаться над мирным населением, поработить свободных сыновей нашей Родины… Встанем, как один, на защиту своего города, своих очагов, своих семей, своей чести и свободы».

Тем временем немцы с двух сторон обошли сильно укрепленную Лугу и наступали сразу по двум направлениям: непосредственно на Ленинград, а также на северо-восток к Ладожскому озеру. 21 августа была занята станция Чудово и перерезана железная дорога Москва– Ленинград. А 30 августа при непрерывной поддержке с воздуха 39-й моторизованный корпус генерала Шмидта достиг крупного железнодорожного узла Мга. С этого момента была потеряна последняя связь Ленинграда со страной по железной дороге. В этот же день передовые немецкие части вышли к Неве у села Ивановское.

«30 августа в Смольном, в кабинете заместителя командующего фронтом адмирала И.С. Исакова, раздался телефонный звонок по обычному городскому телефону, – вспоминал инженер-капитан 3-го ранга З. Г. Русаков. – Отчаянный женский голос сообщил, что немцы в районе Ивановских порогов вышли к Неве. «Я – комсомолка», – уверяла незнакомка в доказательство своих слов и просила подтверждения, что она соединилась действительно со Смольным и, стало быть, докладывает куда нужно.

Село Ивановское, Ивановские пороги находятся в среднем течении реки Невы, в ее излучине, почти у самого города. И все было настолько неожиданно для командования фронта, что, когда об этом сразу же доложили генералу М. М. Попову, присутствовавшему на заседании Военного совета, он с недоверием отнесся к сообщению, считая его проявлением паники или плодом обыкновенной досужей фантазии».

Чтобы проверить полученную информацию из Шлиссельбурга, на разведку были высланы два катера Ладожской военной флотилии – «морские охотники» МО-202 и МО-174. При этом на головном катере находился начальник оперативного отдела штаба флотилии капитан 3-го ранга А.Г. Лопухин. А из Ленинграда навстречу «морским охотникам» отправили только что отремонтированный бронекатер БК-97.

При подходе катеров к району устья реки Тосны с левого берега Невы по ним был внезапно открыт огонь из орудий, минометов и пулеметов. Расстрелянные в упор, катера затонули почти со всем личным составом[19].

А на следующий день корабли Ладожской флотилии впервые вступили в бой с немцами, когда канонерская лодка «Селемджа», бронекатера БК-99 и БК-100 открыли огонь по берегу в районе Ивановского. Их пальба была такой интенсивной, что к исходу дня закончились снаряды. Тогда тральщик ТЩ-122 старшего лейтенанта Ф.Л. Ходова начал доставлять на корабли боезапас. В тот же день корабли флотилии получили приказ уничтожить все технические средства на левом берегу Невы, которые нельзя переправить на другой берег, удерживать разведенным Кузьминский мост (сводить его только для наших частей) и создать дозоры на Неве для противодействия попыткам противника форсировать реку.

Тем временем в ночь на 2 сентября «Хейнкели» из KG4 «Генерал Вефер» совершили налет на Шлиссельбург. Основной удар наносился по Угольной пристани и рейду, где стояло множество различных судов. При этом часть самолетов сбрасывала на парашютах мины донные LMB. Поскольку советские моряки были уже давно знакомы с этими «адскими машинами», их падение было сразу замечено. Тральщики ТЩ-63, ТЩ-100, «антимагнитные» катерные тральщики «Коммунист» и «Комсомолец» получили приказ немедленно начать траление. Однако обнаружить мины не удалось. А уже в 8.37 2 сентября у правого берега реки напротив Угольной пристани под катером Р-34 прогремел мощнейший взрыв. В результате он быстро затонул вместе со всем экипажем. В этот же день в районе Прохоровской дачи в результате авиаудара была потоплена баржа с эвакуированными из Карелии.

3 сентября около причала в городке Новая Ладога, расположенном в устье реки Волхов, в ходе очередного налета был сильно поврежден пароход «Симферополь». При этом произошел вопиющий случай, говоривший о том, что отнюдь не все граждане в этот роковой час думали о спасении страны и Ленинграда. Среди тяжело раненных пассажиров судна оказался и известный советский государственный деятель, публицист и шахматист Александр Федорович Ильин-Женевский. Не приходя в сознание, он умер в госпитале, при этом местные героические санитары обокрали покойного, вынув у него из карманов именной револьвер, золотые часы и бумажник. Пораженная столь откровенным мародерством, жена Ильина-Женевского, известная балерина, покончила с собой.

4—5 сентября корабли Ладожской военной флотилии вместе с эсминцами и канонерскими лодками Отряда кораблей реки Невы под командованием капитана 1-го ранга В.С. Черокова, стоявшими у станции Понтонная, вели огонь по противнику в районе села Ивановского. При этом корабли подвергались постоянным ударам авиации. 5-го числа немецким летчикам удалось повредить канонерскую лодку «Селемджа». От близкого взрыва бомбы пострадали левый борт и палуба, вышла из строя часть оборудования.

Фюрер ликовал и уже готовился праздновать победу. Вечером 5 сентября он провел совещание в «Волчьем логове», своей секретной гауптквартире в Восточной Пруссии, после которого начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-оберст Франц Гальдер записал в своем дневнике: «Ленинград. Цель достигнута. Отныне район Ленинграда будет «второстепенным театром военных действий». Исключительно важное значение Шлиссельбурга. Для полного окружения Ленинграда по внешнему кольцу (до Невы) потребуется 6–7 дивизий. Сильные пехотные части сосредоточить по возможности за Невой. Окружение с востока; соединение с финнами. Танки (корпус Райнхарда) и авиация (части 1-го воздушного флота) возвращаются в прежнее подчинение. Необходимо очистить от противника побережье. Соединение с финскими войсками следует пытаться осуществить в районе Лодейного Поля»[20].

Ну а в самой «достигнутой цели», то есть в Ленинграде, маршал К.Е. Ворошилов в это время отдавал всевозможные грозные распоряжения, требовал согласованных действий, стойкости, «биться, как подобает честным воинам нашей Красной Армии», но достичь перелома к лучшему так и не смог.

6 сентября 8-й авиакорпус Рихтхофена был наиболее активен. 36 Ju-88A совершили налет на Шлиссельбург. В городе было разрушено много домов, а также здание штаба Ладожской флотилии, не обошлось без многочисленных жертв. А во время эвакуации раненых красноармейцев и населения из Шлиссельбурга немецкие бомбардировщики атаковали караван из семи барж и отправили на дно три из них. При этом погибли сотни людей.

В то же время «Штуки» из StG2 наносили удары по советским войскам в районах 8-й ГЭС, Отрадного и на подступах к Шлиссельбургу. Do-17 из I./KG2 и III./KG3 поддерживали части 20-й моторизованной дивизии, а также бомбили Невскую Дубровку, Кекколово, Аннино и другие объекты на обоих берегах Невы. Всего 1-й воздушный флот выполнил в этот день свыше тысячи самолето-вылетов, из которых 600 пришлись на бомбардировщики и штурмовики[21]. При этом советская авиация ответила врагу всего 339 вылетами, из которых лишь 36 были выполнены бомбардировщиками…

Подступы к Шлиссельбургу обороняла 1-я дивизия НКВД. 6 сентября ее позиции беспрерывно подвергались авиаударам с раннего утра до позднего вечера. В результате дивизия понесла большие потери в личном составе и материальной части. На следующее утро бомбардировки возобновились с неослабевающей силой. К 11:00 8 сентября выжившие бойцы НКВД уже беспорядочно отходили. Одна группа переправилась на правый берег Невы, вторая отступила на восток. В результате к вечеру германские войска захватили Шлиссельбург. Немецкие пехотинцы и вылезшие из своих машин танкисты увидели уходящее за горизонт огромное холодное озеро. Многим это тогда показалось победной точкой в наступлении группы армий «Норд», длившемся без перерыва два с половиной месяца. Ленинград был отрезан от остальной части Советского Союза и вскоре должен был, несомненно, пасть к сапогам солдат вермахта.

Незадолго до падения Шлиссельбурга на рассвете 8 сентября гавань покинули транспорты, буксиры и баржи, которые под охраной боевых кораблей Ладожской флотилии отправились к новому месту базирования в Новую Ладогу. Штаб эвакуировался на специальном корабле «Связист» и оставался на нем до тех пор, пока не было оборудовано помещение на берегу. Одновременно в районе мыса Осиновец на западном берегу Ладоги была развернута оперативная группа штаба флотилии во главе с заместителем начальника штаба капитаном 2-го ранга Г. А. Визелем.

Несмотря на окружение, Ленинград, в силу своих специфических особенностей, был хорошо приспособлен для обороны. Рельеф дельты Невы идеально подходил для постройки полевых укреплений. А в черте города насчитывалось свыше 65 рек и каналов, которые в сочетании с гранитными набережными, массивными зданиями, превращенными в укрепленные опорные пункты, являлись мощными рубежами обороны. В городе имелась широкая сеть подземных и канализационных ходов, которые могли бы быть использованы для поддержания устойчивой связи и доставки необходимого снаряжения. Жданов и Ворошилов планировали использовать для обороны все боеспособное население. Причем в случае нехватки винтовок и пулеметов было приказано формировать рабочие батальоны, вооруженные охотничьими ружьями, гранатами, бутылками с горючей смесью, а также… саблями, кинжалами и копьями.

Глава 2. «На огонь. На Ленинград!»

В Ленинграде с самого начала войны ждали воздушных бомбардировок. В городе было сразу же введено полное затемнение, все окна зданий вскоре украсили бумажные полоски, а во дворах, скверах и на предприятиях были отрыты километры щелей для укрытия. Бойцы местной противовоздушной обороны (МПВО), которые должны были следить за всеми защитными мероприятиями, а также устранять последствия налетов, круглосуточно несли дежурства на своих постах. Население неустанно учили, как прятаться в убежища и тушить зажигательные бомбы. Однако шла неделя за неделей, а никаких бомбежек все не было. Даже когда враг уже стоял у стен города.

По мнению Дмитрия Павлова, который с сентября 1941 до января 1942 года занимал должность уполномоченного ГКО по продовольственному снабжению войск Ленинградского фронта и населения Ленинграда, отсутствие воздушных налетов сыграло весьма негативную роль: «Большинство ленинградцев в июне – первой половине августа не знали, где точно находятся вражеские войска. Город тогда еще не подвергался бомбардировкам, и это создавало успокоительное настроение. Нужны были крутые административные меры, чтобы люди покинули город, как поведал ход развивающихся событий. Однако к таким мерам прибегали весьма осторожно. В результате в блокированном городе оказалось 2 миллиона 544 тысячи человек гражданского населения, в том числе около 400 тысяч детей. Кроме того, в пригородных районах (в кольце блокады) осталось 343 тысячи человек. В сентябре, когда начались систематические бомбардировки, обстрелы и пожары, многие тысячи семей хотели бы выехать, но пути были отрезаны»[22].

Таким образом, до начала сентября город жил, по сути, мирной жизнью и многим жителям и беженцам, несмотря ни на что, казался тыловым.

Но вот 4 сентября беда пришла оттуда, откуда не ждали. Вечером Ленинград сотрясли мощные взрывы артиллерийских снарядов. Они стали полной неожиданностью для населения. Все знали, что фронт близко, но, чтобы немцы могли стрелять по городу, как-то не верилось. Тем более, в отличие от авиационных налетов, о скором падении снарядов никакие гудки предупредить не смогли.

Как оказалось, огонь велся 240-мм фугасными снарядами с юго-востока со стороны станции Тосно. При этом стреляли не по площадям, а по военным объектам: 5-й ГЭС, станции Витебская-Сортировочная, заводам «Большевик», «Красный нефтяник» и «Салолин». На последнем в результате прямого попадания произошел пожар в водородном цехе. В течение 4–6 сентября дальнобойная артиллерия выпустила 82 снаряда преимущественно по Володарскому, Фрунзенскому и Московскому районам. При этом погибло 53 человека, еще 101 получил ранения. Авиация получила приказ обнаружить батарею, однако из-за плохой погоды сделать это оказалось невозможно.

Ну а 8 сентября настала очередь люфтваффе. Командир KG2 «Хольцхаммер» оберст Херберт Рикхофф получил приказ нанести первый удар непосредственно по Ленинграду. В 18:55 по московскому времени над городом появились 23 Do-17Z, которые сбросили на город контейнеры с зажигательными бомбами.

В результате возникло сразу 178 пожаров. Самый крупный из них полыхал на продовольственных складах имени Бадаева, которые в народе называли просто Бадаевскими, где огонь полыхал на площади 4 гектара. По воспоминаниям очевидцев, пламя поднималось на сотни метров, озаряя все вокруг.

Деревянные склады были построены в 1914 году купцом Растеряевым, а затем были названы Бадаевскими в честь большевика А.Е. Бадаева, который в 1917–1920 годах руководил продовольственной кооперацией в Петрограде. После попаданий термитных «зажигалок» постройки быстро воспламенились, а поскольку разрывы между зданиями составляли всего 10 метров, огонь от одного перекидывался на соседние, превращая склады в один большой костер. На складах хранились продовольственные товары, инвентарь, запчасти и другое имущество торговых организаций Ленинграда. В результате пожара, длившегося около пяти часов, сгорело 3 тысячи тонн муки и 2500 тонн сахара-рафинада.

Ну а поздним вечером эстафету бомбардировок приняла бомбардировочная эскадра KG4 «Генерал Вефер» под командованием оберста Ханса Йоахима Рата.

Волей судьбы именно этому подразделению выпала «честь» первой начать боевые действия против Советского Союза в ночь на 22 июня 1941 года. «Хейнкели» поднялись в воздух, чтобы сбросить мины в районе Севастополя – главной базы советского Черноморского флота. К лету 1941 года эскадра была в основном вооружена самолетами «Хейнкель» Не-111 модификаций Н-4 и Н-5. Первая отличалась более мощными двигателями Jumo 211F-2 мощностью по 1350 л. с. (у обычных Не-111H – 1200 л. с.), а также замками наружной подвески бомб весом до 2 тонн. Внутренний бомбоотсек был занят дополнительным бензобаком для увеличения дальности полета. А Не-111H-5 был создан специально для несения фугасной бомбы особой мощности SC2500. В штабном звене еще эксплуатировались более старые He-111P. Использование малосерийных модификаций самолетов было не случайным. KG4 была не обычной строевой частью, она специализировалась на поражении особо важных объектов бомбами крупного калибра, а также минных постановках. По сути дела, KG4 была эскадрой стратегических бомбардировщиков.

Основная часть соединения, а именно штаб, 1-я и 3-я группы, прибыли на Восточный фронт только 19 июля. Они разместились на аэродроме Проверен в Восточной Пруссии. А уже через два дня «Хейнкели» участвовали в первом массированном налете на Москву. Экипажи имели приказ сбросить бомбы большой мощности, в том числе несколько весом 2,5 тонны, на мосты в западной и северной частях города и другие военные объекты. Противовоздушная оборона советской столицы оказалась по своей мощи сопоставимой с Лондоном, который многие летчики эскадры атаковали совсем недавно. Особенно большое впечатление произвели многочисленные аэростаты заграждения, из-за которых бомбометание возможно было производить с высоты не менее 4 тысяч метров, а также большое количество прожекторов (насчитали не менее 500 штук в радиусе 30–40 километров). В результате не всем самолетам удалось точно идентифицировать и поразить свои цели. Тем не менее в целом налет прошел успешно. В Москве возникло 1166 пожаров, многие из которых полыхали до утра. При этом все «Хейнкели» благополучно вернулись на базу.

22 и 26 июля KG4 участвовала еще в двух налетах на советскую столицу. Во время последнего 65 Не-111 сбросили на Москву тяжелые фугасные бомбы и порядка 150 «зажигалок» разной конструкции. Ими были полностью или частично разрушены обувная фабрика, электромашиностроительный завод «Динамо», заводы № 93, 239, ремонтная база Наркомата обороны № 1 и 10 жилых домов. 31 человек погиб, почти 300 получили ранения и контузии. Несмотря на сильный заградительный огонь, экипажи самолетов сбрасывали «груз» не по площадям, а на конкретные цели в черте города. Вылет снова прошел без потерь.

В конце июля для минирования фарватеров на Балтийском была подключена уже зарекомендовавшая себя на Северном, Средиземном и Черном морях II./KG4 майора Готтлиба Вольфа. Ее экипажи имели богатый опыт минных постановок у восточного побережья Англии, портов Александрии, Тобрука, в Суэцком канале и возле Севастополя.

Согласно первоначальным планам вскоре после этих операций вся KG4 должна была уже в августе вернуться обратно во Францию. Ее переброска на Восток считалась временной. Однако в этот период стало ясно, что операция «Барбаросса» развивается не совсем по плану. Германское командование решило сконцентрировать против Советского Союза максимум сил. Поэтому «командировка» эскадры оберста Рата затянулась на неопределенный срок, и 6 августа она была переброшена поближе к линии фронта на аэродром Коровье Село. При этом подразделение, которое первоначально выделялось только для выполнения специальных задач (налеты на Москву и минирование), стало привлекаться и к «обычным» операциям. То есть «Хейнкели» оказывали непосредственную поддержку наступающим частям группы армий «Норд», в основном сбрасывая осколочные бомбы большого калибра на позиции советских войск, транспортные колонны и линии обороны. Следует напомнить, что Не-111H-4/H-5, которыми была оснащена эскадра, не имели внутренних бомбоотсеков, почему подвеска мелких бомб SC50 и SD70 была невозможна. Кроме того, «Хейнкели», совместно с пикирующими бомбардировщиками Ju-88A из KG77, наносили авиаудары по железной дороге Москва – Ленинград.

29 августа девятка He-111H из I./KG4 во главе с командиром группы гауптманом Клаусом Нёске участвовала в атаке советских транспортов, прорывавшихся из Таллина в Кронштадт. «Хейнкели» появились над Финским заливом после полудня. Они обнаружили группу из примерно 30 судов, после чего один за другим начали снижаться и заходить на цели, атакуя их с малой высоты. Лейтенант Зигфрид Рётке сбросил бомбы на уже поврежденный пароход «Вторая пятилетка». Над кормой транспорта водоизмещением 4 тысячи брт взметнулся огромный столб огня. Вода хлынула в машинное отделение, ломая переборки. Через несколько минут он на ровном киле ушел под воду в 4 милях от островка Родшер. Всего же, по немецким данным, пилоты I./KG4 потопили три судна общим тоннажем 6 тысяч брт и еще три повредили. При этом один Не-111H-5 из 1-й эскадрильи получил повреждения от огня зенитной артиллерии и совершил вынужденную посадку на брюхо на аэродроме Коровье Село.

И вот в ночь на 9 сентября «Хейнкели» сбросили на Красногвардейский, Московский и Дзержинский районы Ленинграда 48 тяжелых фугасных бомб. Были разрушены главная водопроводная станция и двенадцать жилых домов, серьезно пострадали Московский вокзал и Торговый порт. Потери среди гражданского населения, по официальным данным, составили 24 человека убитыми и 122 ранеными. Одной из целей KG4 были административные здания в центральной части города.

«В вечерний налет крепко досталось району Смольного, – вспоминал генерал A. A. Новиков. – Я ехал на заседание Военного совета фронта среди дыма и горевших зданий. Кругом грохотало от взрывов бомб и стрельбы зенитных орудий, в небе лихорадочно метались лучи прожекторов. В свете их вырисовывались темные силуэты домов и дымные шапки артиллерийских разрывов. Картина была фантастическая и угнетающая. На заседание я опоздал. Когда вошел, уже шло обсуждение дел. Все были угрюмы, говорили мало и скупо – в город только что пришла тяжелая весть – гитлеровцы… захватили Шлиссельбург. Ленинград оказался в блокаде». Опытные летчики KG4 в очередной раз проявили меткость. Был разрушен Дом крестьянина, находившийся всего в 100 метрах от Смольного, из которого Жданов и Ворошилов осуществляли руководство городом и обороной[23].

В результате первых двух налетов в Ленинграде возникли перебои с подачей воды и электроэнергии, перестали ходить трамваи, началась паника среди части населения.

Хотя в составе 2-го корпуса ПВО генерал-майора Процветкина, защищавшего «город Ленина», в общей сложности имелись 543 зенитки разных калибров, их расчеты оказались не готовы к отражению авиаударов люфтваффе. Кроме того, значительная часть батарей была переброшена на линию фронта для борьбы с немецкими танками. Система ВНОС в ходе отступления практически развалилась, а имевшиеся шесть РЛС РУС-2 еще не были полностью освоены расчетами и использовались неэффективно. Из них лишь одна контролировала юго-западный сектор, откуда обычно появлялись «чужие». При этом станция находилась на равнинной местности и могла засекать только самолеты, летевшие на высотах не менее 1500 метров.

Большую часть парка полков 7-го ИАК ПВО составляли устаревшие и выработавшие свой ресурс И-16 и И-153 «Чайка», причем многие прошли уже четыре-пять капремонтов. Лишь в 124-м ИАП на тот момент насчитывалось девять исправных высотных перехватчиков МиГ-3, а 44-й ИАП был только что перевооружен истребителями ЛаГГ-3.

Все это позволило самолетам люфтваффе практически безнаказанно бомбить городские кварталы. С этого дня Северная столица почти непрерывно подвергалась авиаударам, причем как днем, так и ночью. В течение 9 сентября в Ленинграде восемь раз выли сирены воздушной тревоги, а затем в ночь на 10 сентября последовал новый налет силами 20 бомбардировщиков. На этот раз в городе возникли 80 очагов пожаров, были разрушены кондитерская фабрика и Ждановская судоверфь, одна мина ВМ1000, чей взрыватель был установлен с замедлением, взорвалась на Кировском заводе.

В течение 10 сентября на город, по данным службы МПВО, было сброшено 69 тяжелых фугасных бомб и около 1800 зажигательных. При этом впервые были применены «зажигалки» крупного калибра Brand C50A, начиненные смесью нефти, бензина, чистого каучука (или полистирена) и фосфора. Данная горючая смесь имела огромную температуру горения и в то же время не поддавалась тушению водой. Часть мелких килограммовых бомб была оснащена гранатками, дававшими взрыв в конце горения, что приводило к потерям среди бойцов МПВО и граждан, которые, согласно распространенным инструкциям брали их клещами и опускали в бочки с водой или песок. На сей раз в городе возникло 28 пожаров и 55 мелких загораний. Много зажигательных бомб снова упали на уцелевшие склады имени Бадаева, где сгорело три корпуса, один с запчастями для машин и два пустых. За два дня погибло 84 человека, еще 622 получили ранения и контузии[24].

Всего с 8 по 15 сентября на Ленинград, по советским данным, были сброшены 418 фугасных и 11,5 тысячи зажигательных бомб. За это же время немецкая дальнобойная артиллерия выпустила по городу 550 снарядов, в основном калибром 210 и 240 миллиметров[25].

Бомбардировщики прикрывали истребители Bf-109F из JG54 «Грюнхерц» майора Ханнеса Траутлофта, известного аса, одержавшего к тому моменту 58 воздушных побед, в том числе пять еще в небе Испании. С 5 сентября эскадра в полном составе действовала с аэродрома около станции Сиверская, расположенной всего в 67 километрах к югу от центра Ленинграда. Кроме того, с 6 сентября на аэродроме Любань, в 85 километрах юго-восточнее города, базировались «Мессершмитты» из III./JG27 гауптмана Макса Добислава.

Командование 7-го ИАК ПВО и ВВС КБФ бросало в бой все, что было под рукой, чтобы хоть как-то помешать бомбардировкам города. Как над самим Ленинградом, так и над его окрестностями шли ожесточенные бои между истребителями, в ходе которых обе стороны теряли своих лучших летчиков.

Так, 9 сентября в бою с ЛаГГ-3 из 44-го ИАП в районе поселка Красное Село был подбит Bf-109F-2 командира 5-й эскадрильи JG54 гауптмана Хуберта Мютериха. Немецкий пилот попытался совершить вынужденную посадку, но, вероятно, не справился с управлением. «Мессершмитт» разбился, и Мютерих, на чьем счету к этому моменту числилось 43 победы, погиб. В то же время «Мессершмиттами» был сбит ЛаГГ-3 командира звена 5-го ИАП ВВС КБФ старшего лейтенанта М.И. Багрянцева. До своей гибели советский летчик успел одержать несколько побед, в том числе 19 июля он на истребителе И-16 протаранил Ju-88A, после чего благополучно совершил вынужденную посадку. На следующий день жертвой кого-то из пилотов JG54 стал старший лейтенант Алексей Сторожаков из 154-го ИАП, один из лучших советских асов, действовавших в районе Ленинграда. На его счету на тот момент числилось восемь личных и три групповые победы.

17 сентября командир JG54 майор Траутлофт решил перейти от вылетов на непосредственное сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков к активным действиям по поиску и уничтожению советских истребителей в районе Ленинграда. Новая тактика немедленно дала результаты: 1-й эскадрилья сбила два И-16, а 7-я эскадрилья и штабное звено 3-й группы – восемь МиГ-3 и ЛаГГ-3. Отличился фельдфебель Карл Хайнц Кемпф, который в ходе двух вылетов одержал пять побед[26]. В тот день среди погибших советских летчиков был двадцатипятилетний младший лейтенант Е.П. Новиков из 197-го ИАП 7-го ИАК ПВО, чей И-16 был сбит в районе Красного Села. К этому времени на его счету числилось восемь личных и две групповые победы. И затем ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Советская авиация несла тяжелые потери и к середине сентября находилась в плачевном состоянии. «Мною принято на Ленинградском фронте всего 268 самолетов, из них исправных только 163, – сообщал в Москву новый командующий Ленинградским фронтом генерал Жуков. – Очень плохо с бомбардировщиками и штурмовиками. Имеется шесть Пе-2, два Ил-2, два Ар-2, одиннадцать СБ. Такое количество не обеспечит выполнения задачи. Очень прошу товарища Сталина дать хотя бы один полк Пе-2, один полк Ил-2».

Немцы довольно хорошо знали о результатах воздушных налетов на Ленинград. В донесении разведывательного отдела 18-й армии, составленном 16 сентября, говорилось, что наиболее сильно пострадали от бомбардировок восточная и юго-восточная части города: «В Володарском районе расположено большое количество военных предприятий, одно крупное нефте– и бензохранилище, большие автопредприятия, мыловаренные и бумагоделательные фабрики.