Берег динозавров

      Мысли мои в корне переменились. Картинка группы отдыхающих, путешествующих по Карибскому морю на своем стилизованном пиратском корабле, испарилась - стреляли самые настоящие орудия, самыми настоящими снарядами, которые могли запросто проделать дыру на том самом месте, где я продолжал сидеть.
      Я поднялся на ноги и посмотрел на корму. Кучка людей сгрудилась вокруг маленькой палубной пушки, которую им никак не удалось поставить в нужное положение. Все они были одеты в костюмы шестнадцатого столетия, изрядно поношенные затертые и пропотевшие. У одного текла кровь из раны на лице. Все это выглядело слишком натуральным, чтобы быть игрой.
      Я упал за большую клетку, прикрепленную к палубе, в которой сидела живая черепаха с щербатым и поблекшим панцирем около ядра в поперечнике. Вид у нее был уставший и несчастный, как у меня.
      Снова раздались крики. Что-то трепещущее мягко опустилось на палубу возле меня. Это было знамя из грубой материи, старое, выцветшее, с изображением неестественно длинноногого зеленого цыпленка с загнутыми рогами. Геральдика никогда не была моим сильным местом, но и так уже было ясно, что я угодил в самый разгар морской битвы, да еще на корабль, который, похоже, терпит поражение.
      Галеон заметно увеличился в размерах. Вновь расцвели облачка дыма, послышался свист, и сразу же рвануло так, будто взорвался паровой котел. На меня дождем посыпались щепки. Около пушки рухнул моряк, извергнул алый фонтан крови и задергался, как вытащенный из воды карп. Кто-то пробежал мимо клетки, крича что-то на ходу - может быть, и мне. Но я не двигался с места, ожидая, пока на меня снизойдет мудрость и подскажет, что делать.
      Она явилась в виде приземистого круглого человека с босыми загорелыми ногами в обтрепанных розоватых гетрах и мешковатых желтовато-черных бриджах с широким кожаным ремнем, с которого свисала абордажная сабля, выглядевшая так, словно ее выковали из старой бочки. Он встал надо мной и заорал, размахивая короткой рукой. Я поднялся на ноги, он снова закричал, махнул в сторону кормы и сам бросился туда.
      Казалось, он не очень удивился, увидев меня, да и я почти понял, что он кричал: некий болван Гонзало оказался таким ослом, что позволил выпустить себе кишки, и теперь необходимо мое присутствие, чтобы зарядить пушку.
      - Идиот! - услышал я собственный голос. - Сбрось пушку за борт, чтобы облегчить корабль! Наш единственный шанс - бегство, даже если оно невозможно...
      Что-то с шумом рассекло воздух. Извиваясь, канат хлестнул меня по лицу, отшвырнул в сторону. Я попробовал подняться, но кто-то толкнул меня. Кусок рангоута размером с человеческую ногу шлепнулся рядом на палубу и, отскочив, вылетел за борт. Корабль вновь накренился. Паруса забились и обвисли. Над палубой пронесся порыв холодного, сладкого на вкус ветра. И снова грохот, треск, вопли, топот бегущих ног...
      Я отыскал укромное местечко у борта и, не привередничая, шлепнулся в розовевшие там отбросы. Сверху послышался треск, напоминавший пистолетные выстрелы, - это сломалась грот-мачта и рухнула на наветренную сторону. Парус надулся, лопнул и накрыл корму, но его тут же потянуло течением и он уполз в море, увлекая за собой несколько человек, которые оказались под ним. Сверху что-то сыпалось. Мелькнула неясная тень, надо мной проплыли рангоуты и паруса, а последовавший удар швырнул меня лицом вниз. Еще удар, еще... Доски раскалывались, веревки обрывались, палуба начала проваливаться...
      Я поскользнулся, но успел ухватиться за канат и замер, прижавшись к стенке. Галеон совсем приблизился и казался теперь просто огромным. Приготовившаяся к атаке команда выстроилась вдоль борта, возвышавшегося на десять футов над нашей палубой. Они кричали, размахивая кулаками и саблями. Я посмотрел в черные дула проплывавших мимо пушек, за которыми в темных квадратных окошках ухмылялись почерневшие от дыма лица. С корабля полетели абордажные крючья, цепляясь за изуродованное палубное покрытие. И тут же сверху посыпались люди. Моряк, который кричал на меня, бросился им навстречу. Над его головой опустилась сабля. Казалось, удар был совсем несильным, но человек, обливаясь кровью, рухнул под ноги нападавших, оглашавших воздух адскими воплями. Я прижался к палубе, делая вид, что совсем здесь ни при чем. Не сработало. Огромный детина рванулся в моем направлении, размахивая мачете с почти ровным лезвием. Я откатился и успел выхватить маузер. Двух выстрелов в волосатую грудь вполне хватило, и я отпихнул упавшее на меня тело. Звук выстрелов потонул в окружающем аду.
      Невысокий босой паренек с кривыми ногами попытался вскарабкаться на грот-мачту, но кто-то подпрыгнул, ухватил его за ноги и стащил вниз. Еще кто-то полетел за борт - не знаю, живой или мертвый. Затем победители стали просто носиться по палубе, по-прежнему издавая дикие вопли и размахивая саблями, но уже вхолостую. И только несколько человек из их команды, как разбитые игрушки, валялись на палубе, зажимая руками кровоточащие раны и молясь перед смертью Святой Деве.
      Затем я увидел карга.
      10
      Сомнений у меня не было.
      Для неопытного глаза карг первого класса (единственный тип, используемый в работе по Чистке Времени) ничем не отличается от всех остальных людей. Но у меня был опыт. И, кроме того, я знал его лично.
      Это был тот самый карг, которого я отключил в номере гостиницы в Буффало. И вот теперь он здесь, словно и не было той встречи, целый и невредимый, без дыры под глазом. Такой же опрятный и спокойный, он уверенно спускался на палубу, как будто все происходившее было всего лишь игрой. Судя по золоченым галунам на обшлагах и потускневшему медному эфесу сабли, он занимал важное место капитана или старшего офицера. Подчиняясь его командам, пираты понемногу утихомиривались.
      Я догадался, что сейчас последует распоряжение о полном разграблении побежденного корабля и приказ милостиво добить всех, кому не посчастливилось умереть в бою.
      Судя по тому, что мне было известно об условиях содержания пленников на испанских парусниках в те времена, быстрая смерть казалась намного предпочтительней длительного путешествия, в конце которого ждали каторжные работы на галерах.
      Я уже принялся составлять план дальнейших действий, надеясь спрятаться и дождаться удобного случая, когда дверь, возле которой я лежал, открылась. Точнее, ее попытались открыть, но я загораживал путь, так что она продвинулась дюйма на два и уперлась мне в бок. Кто-то яростно толкнул ее изнутри и попытался вылезть наружу. Я увидел ботинок и руку в голубом рукаве с золотыми пуговицами. Однако дальше ему протиснуться не удалось - как мне показалось, он зацепился за замок поясом.
      И тут карг повернулся. Он смотрел на него долго и пристально, затем достал красивый, украшенный жемчугом пистолет, неторопливо поднял его, прицелился...
      Грохот был таким, словно разорвалась бомба; из ствола вылетели пламя и дым. Я услышал, как пуля попала в цель, - тяжелый, сочный звук, как от ударившего по перчатке вратаря мяча. Парень вывалился наружу и тяжело упал лицом вниз. Потом дернулся пару раз, словно его ткнули чем-то острым, и затих.
      Карг повернулся к команде и отрывисто отдал приказ. Те потоптались на месте, разочарованно глядя на палубу, и отправились к борту.
      Я понял, что не будет ни осмотра, ни грабежа.
      Похоже, карг добился того, за чем явился.
      Через пять минут абордажная команда покинула галеон. Карг стоял на корме со спокойствием, присущим машине. Затем оглянулся и направился прямо ко мне. Я лежал тихо-тихо, стараясь выглядеть как можно более мертвым.
      Перешагнув через меня и через настоящий труп, он вошел в каюту. Послышались слабые звуки, словно кто-то рылся в ящиках и заглядывал под циновки. Потом он вышел. Я услышал удалявшиеся шаги и приоткрыл глаза.
      Он стоял у леерного заграждения и спокойно обрывал защитную фольгу с термической бомбы. Когда она зашипела, бросил ее в открытый люк у своих ног так же беспечно, как опускают оливку в мартини. После этого карг хладнокровно пересек палубу, ухватился за канат и с похвальным проворством взобрался на борт своего судна. Прокричал команду. Все пришло в действие: паруса задрожали и сдвинулись с места, часть команды принялась натягивать выбленки. Рангоуты галеона дрогнули и с сильным треском отошли от побежденного корабля, отрывая куски такелажа. Высокий борт испанского парусника отдалился, паруса глухо захлопали. Совершенно неожиданно оказавшись в одиночестве, я наблюдал, как уменьшается в размерах уходивший на всех парусах вражеский корабль.
      И тут под палубой со зловещим "чуф!" взорвалась термическая бомба. Из люка повалил дым, вслед за ним наружу взметнулись языки пламени. Вспомнив, что у меня есть ноги, я вскочил на них и заковылял к люку, но мне пришлось отвести глаза, не выдержавшие блеска адского пламени, бушевавшего внизу. Может быть, у этой посудины и стальная обшивка, но она ее не спасет: в таком пекле все сгорит, как сухой хворост.
      Несколько драгоценных секунд я стоял на месте, пытаясь сложить все происходившее в какую-то имеющую смысл картинку; огонь шипел и трещал, палуба вздымалась, а тень от обломка грот-мачты описывала по ней плавную дугу, словно гигантский палец грозил человеку, которого карг застрелил на моих глазах.
      Он лежал лицом вниз, уткнувшись в пропитанные кровью кружева. Одна рука подогнулась, другая откинулась в сторону. В ярде от пустой ладони валялся пистолет.
      Сделав три шага, я нагнулся и подобрал оружие. Это был микрореактивный пистолет производства Центра Некса; рукоятка легла мне в ладонь, словно специально подогнанная.
      Да так и должно было быть. Ведь это был мой пистолет. Я посмотрел на руку, из которой он выпал. Она была похожа на мою.
      Мне очень не хотелось этого делать, но я все же перевернул труп и взглянул на его лицо.
      Лицо было моим.
      11
      Стандартная обработка, последовавшая за выполнением того задания, утратила силу. Теперь я вспомнил все.
      Время: примерно десять лет назад, или тысяча пятьсот семьдесят восьмой год по местному.
      Место: Карибское море, около пятидесяти миль на юго-запад от острова Св.Томаса.
      Цель: поиск корабля под командованием карга, который орудовал в водах Новой Испании.
      Я вспомнил контакт, погоню и сражение, вспомнил, как ждал в каюте возможности сделать один-единственный, точно рассчитанный выстрел, который уничтожил бы источник вмешательства. Это было одно из моих первых дел, давно забытое, отчет о завершении которого хранился на главной ленте, став частичкой истории Чистки Времени.
      Теперь же все началось сначала. Дело пересмотрели в связи с появлением нового свидетельства. Я оказался продублирован в собственное прошлое.
      То, что это противоречило всем естественным законам, регулирующим путешествия во времени, было не самым главным в сложившейся ситуации. Я стал свидетелем того, что прошлое, столь мучительно восстанавливаемое Центром Некса с целью исправления разрушительных последствий темпорального вмешательства старой эры, разваливалось на куски.
      Вот что было страшно.
      Если отклеивался кусочек тщательно выкладываемой мозаики, все, что опиралось на него, могло, словно на полозьях, соскользнуть вниз, и весь комплекс сооружений превращался в груду темпоральных обломков, которую ни сам Центр, ни кто-либо другой не в силах был бы разобрать.
      Имея надлежащий рычаг, можно перевернуть мир, но для этого необходима точка опоры. Именно этим Центр Некса и занимался на протяжении последних шести десятилетий: создавал в далеких доисторических временах платформу, на которой будут построены дальнейшие вооружения.
      Теперь, похоже, эта затея провалилась.
      Из-за меня.
      Я помнил, как все произошло в первый раз: я дождался удобного момента, распахнул дверь, расставил ноги, прицелился и, прежде чем андроид понял, что в уравнение вошел новый фактор, трижды выстрелил ему в грудь. Он упал. Его подчиненные, вопя от ярости, кинулись на меня, но мое защитное поле отбросило их, и в ужасе от невидимой преграды они панически отступили на свой корабль, подняли паруса и скрылись в сумерках истории. Я же направил свое судно, которое на самом деле было замаскированным транспортным средством, к месту подбора грузов, к точке К-737, откуда его переправили в хранилище некс-станции.
      Но ничего этого не произошло.
      Я заблокировал дверь, помешав моему другому "я" выполнить задание, и разрушил тем самым целый сегмент перестроенной темпокарты, низвергая всю великую стратегию Центра в хаос. Карг ушел восвояси цел и невредим, а я остался лежать на палубе мертвее мертвого, со свинцовым шариком в горле.
      И в то же время я стоял над своим собственным трупом, начиная осознавать размеры ямы, в которую низвергли меня мои же ошибки.
      Оперативный агент Центра Некса - человек, от которого трудно отделаться: его трудно убить, атаковать, обезвредить, поскольку он защищен всеми достижениями весьма развитой науки.
      Но если его удастся завлечь в замкнутую петлю неосуществленной альтернативной реальности, псевдо-реальности, из которой нет выхода в несуществующее будущее, - тогда он выведен из строя навсегда.
      Даже если я и остался бы жив (что являлось довольно сомнительным предположением, если принять во внимание огонь, охватывавший корабль), выхода нет и никогда не будет - заряд для персонального скачка использован. Ни одно записывающее устройство не зарегистрировало мой путь, когда я прыгнул со станции-призрака, отправившись в никуда. И вот теперь тот, другой "я" убит, убит при выполнении задания, в то мгновение, когда он снял защитное поле, чтобы пристрелить карга. Данные о нем больше не будут поступать на центральный пульт, и его вычеркнут из списков, даже не пожалев об агенте, который был настолько неосторожен, что позволил убить себя. То же ожидает и двойника, сунувшего свой нос туда, куда не надо.
      Мысли заметались в поисках выхода. Нельзя сказать, чтобы мне нравилось найденное решение, но еще меньше меня привлекала альтернатива сгореть заживо или утонуть в теплых водах Карибского моря.
      Мой личный механизм скачка был внедрен в меня, настроен на меня, но не был сфокусирован на приемный конец. От него не будет пользы, пока я не перезаряжу его на базе. Но его дубликат находился в трупе, лежавшем у моих ног. Цепи этого устройства - от антенны до энергоблока - представляли собой главным образом нервную систему владельца.
      Необратимые изменения в мозгу наступают уже через пять минут после смерти из-за отсутствия кислорода. Прошло уже не меньше четырех, но прибор, находившийся в мертвеце, по идее, должен был быть еще в рабочем состоянии. Конечно, возникал вопрос, на что сейчас сфокусирован импульс, учитывая коренную перегруппировку причинной последовательности. В какой-то степени это зависело от того, что было у погибшего на уме в момент смерти.
      Палуба раскалилась так, что обувь уже не спасала. Дым окутал все судно. Пламя ревело, как водопад во время весеннего разлива.
      Я примостился рядом со своим мертвым двойником. Челюсти трупа были раскрыты. Я сунул палец ему в рот и набрал на устройстве, скрытом в коренном зубе, свой личный код. Пламя наступало на меня сзади.
      И тут невидимый великан хлопнул в ладоши, не заметив, что я оказался между ними.
      12
      Было темно. Я падал вниз. Но не успел осознать это и подумать, за что бы ухватиться, как плюхнулся в воду - теплую, зловонную, густую, как гороховый суп. Я ушел в нее с головой, но тут же выплыл, отплевываясь и с трудом сдерживая рвоту. Меня начало засасывать. Я сопротивлялся, пытался плыть и еле-еле придал своему телу более-менее устойчивое положение. Лежа на спине и приподняв голову над поверхностью, пытался отдышаться. Глаза залепило чем-то клейким.
      Вонь стала настолько густой, что ее можно было резать на куски и продавать, как линолеум. Я отплевывался, кашлял, шлепал по воде, пока рука, наконец, не зацепила поднимавшееся дно. Я стукнулся о него коленями и встал на четвереньки, отфыркиваясь и довольно безрезультатно пытаясь соскрести с глаз вонючую жижу. Потом попробовал выползти наверх, но поскользнулся, съехал назад и снова чуть не ушел с головой под воду.
      В следующий раз я действовал уже осторожнее: подался вперед (вязкая жижа поддерживала нижнюю часть моего тела) и выбрался на берег. Берег показался мне странным - твердая, гладкая, как унитаз, поверхность плавно изгибалась кверху. Я полз наощупь, соскальзывая, шлепая руками по грязи, задыхаясь от нестерпимой вони. Что-то губкообразное и гниющее развалилось на куски от моих прикосновений. Я снова попробовал выкарабкаться наверх, но, поднявшись на ярд, соскользнул вниз на два.
      Я уже начал уставать. Зацепиться было не за что, а отдых был необходим. Если бы я обессилел, то...
      Воображение услужливо нарисовало картинку: я погружаюсь в липкую грязь, пытаюсь вдохнуть, но набираю полные легкие этой неизвестной гадости и погибаю в ней, становлюсь такой же гнилью, как все вокруг.
      Мысль была ужасной. Я открыл рот и закричал.
      И на крик отозвались.
      - Эй, внизу! Перестаньте дергаться! Бросаю веревку!
      Голос доносился сверху, он был женский, если не сказать женственный, и прозвучал слаще ангельского хора. Я попытался весело и бодро крикнуть что-то в ответ, но изо рта вылетел лишь невнятный хрип. Прямо мне в лицо ударил луч яркого белого света, источник которого находился где-то в тридцати футах надо мной.
      - Лежите тихо! - приказал голос.
      Луч ушел, побродил вокруг и вернулся. Что-то со свистом рассекло воздух и плюхнулось в грязь в нескольких футах от меня. Я заработал конечностями и нащупал скользкий, как и все вокруг, канат в полдюйма толщиной.
      - На конце петля. Суньте ногу, я вас вытащу, - предложили сверху.
      Веревка выскользнула из рук; повозившись в грязи, я нашел узел погрузился с головой, пытаясь просунуть ногу в петлю и, в конце концов, просто ухватился за веревку обеими руками. Она натянулась, и я начал подниматься из трясины. Вцепившись в нее со всей силой отчаяния, я ехал вверх по склону. Поверхность все изгибалась. Дело шло медленнее медленного. Ярд. Еще один. Пол-ярда. Фут. Я двигался уже под углом в тридцать градусов. Еще одно усилие... Я услышал, как трется сверху веревка. Я уперся плечом в край, ухватился за него руками... Веревка дернулась в последний раз, я закинул ногу и вылез наверх, прополз некоторое расстояние по мягкому песку, но тут же упал ничком и лишился чувств.
      13
      Солнце бьет в глаза... Забыл опустить жалюзи... Матрас комками, песок в кровати... Слишком жарко... Зуд, боль...
      Я разлепил веки и посмотрел на белый песок, гребнями спускавшийся к берегу латунного моря. Свинцовое небо, но все равно слишком яркое... Ни птиц, ни парусов, ни детишек с ведерками, ни купающихся красавиц. Только я и вечное море.
      Пейзаж был мне отлично знаком - я снова оказался на Береге Динозавров. День только занимался. Все мое тело болело.
      Что-то затрещало и посыпалось с меня, когда я сел, опершись на переломанные руки, которые, слава богу, оставались при мне. Грязь на брюках засохла, все это приклеилось к моим ногам; то же самое произошло и с туфлями. Я согнул колено и чуть не завыл от боли. Зато корка потрескалась и стала разваливаться кусками. Эта гадость покрывала меня с ног до головы. Я соскребывал грязь, счищая ее, как скорлупу, освобождая от нее свои раны. Грязь залепила и глаза; я попробовал прочистить их пальцами, но сделал только хуже.
      - Я вижу, вы проснулись, - послышался откуда-то сзади резкий голос.
      Я выскреб грязь из уха и услышал скрип шагов по песку.
      - Не лезьте в глаза руками, - приказала она грубо. - Спуститесь лучше к воде и умойтесь.
      Скривившись, я встал. Твердая рука подхватила меня под правый локоть и направила вперед. Я побрел, спотыкаясь, по мягкому песку. Солнце жгло мои веки. Шорох прибоя усиливался. Я миновал полосу твердого песка, полого уходящего вниз, и почувствовал, что у ног плещется теплая вода. Женщина отпустила меня, я сделал еще несколько шагов и с головой погрузился в волны, предоставив себя их ласкам.
      Ссохшаяся грязь превратилась обратно в слизь, испускавшую тухлый запах. Я более или менее промыл волосы, опустил лицо в воду, обмыл его и вновь обрел зрение.
      Потом я стянул рубашку, тяжелую, разбухшую от грязи, поводил ею туда-сюда, оставляя в прозрачной бледно-зеленой воде темное облако. Многочисленные порезы на руках и плечах начали кровоточить. Костяшки пальцев воспалились. Соленая морская вода жгла, как кислота. Я заметил, что спины у рубашки больше нет - вместо нее зияла дыра с обгорелыми краями.
      Вдруг небо приобрело черный металлический оттенок, наполнилось блестящими круглыми точечками.
      Я услышал сзади плеск. Кто-то схватил меня и стал тащить из воды. Кажется, я начал тонуть, даже не сознавая этого. Я закашлялся и вытянулся, пока она тянула меня к берегу. Ноги не хотели подчиняться приказам моего мозга, поэтому мне пришлось стать на четвереньки; еще с минуту я тряс головой, пытаясь отогнать высокий, пронзительный звук, исходящий, казалось, откуда-то из глубины моих ушей.
      - Я не знала, что вы ранены... У вас же вся спина в ожогах... Что с вами случилось?
      Голос доносился откуда-то издали, то нарастая, то почти исчезая.
      - Ничего. Просто мальчик постоял на горящей палубе, - попытался беспечно ответить я, но услышал лишь собственное глухое бормотание.
      Передо мной возвышалась пара стройных женских ножек в облегающих кожаных сапожках, далее следовали красиво очерченные бедра под серым пояском, портупея с пистолетом и белая, наверное, некогда накрахмаленная рубашка. Я вновь скривился, просто так, чтобы она знала, что у меня все по-прежнему болит, и, опершись на ее руку, поднялся на ноги.
      - ...Оставила вас снаружи на всю ночь... первую помощь... идемте... здесь недалеко...
      Сержантский тон голоса смягчился, и он показался мне почти знакомым. Я обернулся, прищурился на солнце и посмотрел на ее лицо, хмурившееся в глубокой озабоченности.
      Сердце мое замерло посреди удара.
      Это была Лайза.
      14
      Я прохрипел что-то и прижался к ней, но она оттолкнула меня и окинула суровым взглядом ночной няни, которая не любит свою работу, но, тем не менее, выполняет положенные обязанности.
      - Лайза! Как ты сюда попала? - выдавил я, в конце концов, из себя.
      - Я не Лайза. И попала сюда тем же образом, каким, думается мне, и вы.
      Она вела меня к стандартной палатке, установленной на берегу в тени. - Полагаю, вы на самом деле оперативный агент? - Осмотрев меня с головы до ног, она цокнула языком. - Видик у вас, словно после воздушного налета.
      - Артобстрел и абордаж, - внес я ясность. - Но что делаешь здесь ты, Лайза? Как?..
      - Меня зовут Меллия Гейл, - оборвала она. - И отстаньте от меня. И без того забот хватает.
      - Лайза, разве ты не помнишь меня? Не узнаешь?
      - Я никогда не видела вас раньше, мистер. - Покачав головой, она втолкнула меня в прохладу и полумрак палатки. - Снимайте одежду.
      Я попытался было сделать это сам, но это оказалось совершенно невозможным. Попробовал опереться на нее, но свалился с ног и, словно сквозь сон, почувствовал, как с меня стащили брюки, туфли и носки. Я дрожал и горел. Я был маленьким мальчиком, и мама укладывала меня в постель. Я ощутил под собой прохладу и перевернулся лицом вниз, прочь от жгучей боли в спине, которая растворилась в мягкой, окутывающей темноте.
      15
      - Простите, что я оставила вас без внимания прошлой ночью, - сказала Лайза (или Меллия Гейл). - Но я ведь не знала, что вы ранены... и...
      - И вообще, я был слишком мокрый и тяжелый, чтобы вы могли перенести меня. Не говоря уже о запахе, - вставил я. - Забудем об этом. Ничего страшного не произошло.
      Это казалось блаженством - проснуться в чистой постели, в палатке с кондиционером, аккуратно перевязанным и по уши полным лекарств, не испытывая никакой боли, а одно только благополучие и приятную немоту в конечностях.
      Вот только Лайза по-прежнему настаивала, что не знает меня.
      Я наблюдал за ее лицом, пока она возилась с повязками, кормила меня с ложечки бульоном. Не оставалось ни малейшей тени сомнения - это была Лайза.
      Но не та Лайза, в которую я был влюблен. Меллия Гейл была бодрой, деловой, холодной, бесстрастной. Черты ее лица как бы заострились, фигура казалась более зрелой - эта Лайза была на несколько лет старше моей жены, которую я оставил всего лишь несколько относительных дней назад. Лайза, никогда не знавшая меня...
      Во всем этом крылось нечто, чего я еще не мог понять. Не мог понять сейчас.
      - А они мастера на сюрпризы, эти мальчики из Центра Некса, - произнес я. - Подумать только! Лайза, моя нежная молодая жена, оказалась агентом Чистки Времени! Не представляю. А я совсем потерял голову. Думал, что встретил ее случайно. Все оказалось лишь частью общего плана. Могли бы и предупредить. Какая-нибудь актриска...
      - Вы напрасно тратите силы, - холодно отозвалась Меллия. - Помолчите. Вы потеряли много крови, поберегите силы для выздоровления.
      "Иначе ты останешься с инвалидом или трупом на руках, а, малышка?" мелькнуло у меня в голове, но ложка попала в мой рот как раз в тот момент, когда я открыл его, чтобы произнести это вслух.
      - Я услышала всплеск, - рассказывала она, - и поняла, что внизу кто-то бьется. Решила, что туда свалился небольшой ящер. Они часто попадают в эту ловушку и не могут выбраться...
      Когда она говорила, голос ее звучал моложе, казался более уязвимым, чем она сама.
      - Но вы все равно пошли посмотреть, - заметил я. - Любите животных, наверное.
      - Я обрадовалась, когда вы закричали. - Она покраснела, словно ей было неловко говорить об этом. - Я уже, было, начала думать, что...
      - Но вы все еще не рассказали мне, как же все-таки получилось, что меня ожидала горячая встреча с бульоном и ледяными взглядами наготове?
      Она сжала губы, но все равно это были губки, созданные для поцелуев.
      - Я выполнила задание и прыгнула назад, на станцию, - объяснила она ровным голосом. - Но станции не было. Только яма в земле, полная грязи и костей. Я не знала, что и думать. Первым порывом было снова совершить переход, но я поняла, что этого нельзя делать. Ведь невозможно предугадать, где окажешься. И я решила, что лучше всего сидеть на месте, пока меня не вытащат отсюда.
      - И долго вы здесь сидите?
      - Почти... три недели.
      - Почти?
      - Двадцать четыре дня, тридцать часов и десять минут, - резко ответила она, засовывая мне в рот ложку.
      - А какое у вас было задание? - поинтересовался я, проглотив.
      - Ливия. Тысяча двухсотый год до новой эры.
      - А я и не знал, что жители древней Ливии пользовались пистолетами, невинно заметил я.
      - Контакт заданием не предусматривался. Я была одна в пустыне, снабженная всем необходимым для жизнеобеспечения. Надо было устранить вмешательство первой эры, связанное с одной добедуинской могилой и сложной цепью последствий, приведших к тому, что Ислам возник гораздо позже.
      Работа заключалась в том, чтобы подменить некоторые ключевые предметы, изъятые из музея второй эры. Я справилась отлично. Затем прыгнула назад... - запнулась она, и всего на одно короткое мгновение превратилась в испуганную девочку, изо всех сил старающуюся быть твердым и бесстрашным агентом.
      - Вы все сделали правильно, Меллия, - сказал я. - На вашем месте я, наверное, запаниковал бы и попробовал прыгнуть назад. И оказался бы в замкнутом цикле. - Сказал, и сразу понял, что говорить об этом не стоило сейчас. - Так или иначе, вы ждали - и вот я здесь. В общем, две головы и все такое...
      - Что же мы будем делать?
      Теперь и вправду голос ее звучал, как у испуганной девочки. Ну и утешитель из тебя, Рэвел, ничего не скажешь. Ведь у нее все было в порядке, пока ты не появился со своими объяснениями.
      - У нас есть несколько вариантов, - заверил я ее таким бодрым тоном, на какой только был способен, учитывая суп, стекавший по подбородку. Дайте мне только... - У меня не хватило дыхания, и я судорожно вздохнул. Мне бы еще немного выспаться, и тогда...
      - Простите, - сказала она. - Вам действительно нужно отдохнуть. Спите. Поговорим позже.
      Три дня я провалялся в постели, отращивая на спине новую кожу, чему очень способствовали целебные составы из полевой аптечки Меллии. Дважды за это время я слышал выстрелы - она отгоняла огромных тварей, когда они подбирались слишком близко.
      На четвертый день я, пошатываясь, побрел к той яме, из которой меня вытащила Меллия.
      Несомненно, дыра эта зияла на месте станции. Высокие приливы, дожди, песок, останки животных заполнили ее почти до краев. Стеклянная кромка над поверхностью потускнела. Для этого необходимо было время. Много времени.
      - Сколько? - спросила Меллия.
      - Не один век. Может, тысяча, а может - две.
      - Значит, станцию так и не отстроили, - погрустнела она.
      - По крайней мере, не в нынешнем отрезке времени. Все правильно. Если месторасположение известно, бессмысленно использовать его снова.
      - Здесь все не так просто. Я провела тут почти месяц. Если бы меня искали, то давно бы обнаружили.
      - Не обязательно. Так далеко в прошлом поиск занимает долгое время.
      - Не пытайтесь меня успокоить. Мы попали в беду. Это не просто темпоральное недоразумение. Все рушится.
      Мне не понравилось, что она использует буквально те же слова, что пришли на ум мне, когда я смотрел на свой труп.
      - Над этим работают лучшие умы Центра, - возразил я. - Уж они-то найдут выход.
      Но прозвучало это неубедительно даже для меня самого.
      - Каким было время по станционному отсчету, когда вы были там в последний раз? - спросила она.
      - Шестьдесят пятый год, - ответила я. - А что?
      Она через силу улыбнулась.
      - Мы не совсем современники. Меня направили работать на Берег Динозавров в тысяча двести тридцать первом году по локальному времени.