Дракон и Джордж (№1) - Дракон и Джордж

 – раскатисто воскликнул прародственник. – Возможно, мы изловили принцессу. По мне, так наша дичь тянет на принцессу. Как меняются времена! Новое поколение драконов и знать ничего не знает о принцессах. А в былые дни отряды джорджей частенько бросались в погоню за драконом только из-за того, что тот, в пылу азарта, захватывал в плен принцессу. Я сражался с огром из Башни Гормли, так в его темницах среди джорджей женского пола затесались аж две принцессы. Эх, видели бы вы, что от радости вытворяли джорджи, заполучив их обратно! Использовать принцессу Брайагха как приманку слишком рискованно. Джорджи вышлют регулярную армию и сделают все, чтобы освободить ее. Исключено! Так что, несмотря на потенциальные убытки, ее лучше съесть.

– Но, – быстро вклинился Джим, – если прилично обращаться с ней и держать Эн… то есть джорджа, как заложника, мы сможем диктовать свои условия…

– НЕТ! – яростно взревел Брайагх. – Это мой джордж. И я не позволю…

– В хвост и в крылья! – исполинская мощь легких Смргола осадила Брайагха. – Мы коммуна или стадо драконов-одиночек? Если джордж – действительно принцесса и благодаря ей панцирные джорджи не будут охотиться на нас, тогда он – общественная собственность. Жажда золота открыто читается в ваших глазах, но, вдумайтесь, жажда жизни стоит куда большего. Кто из вас захочет повстречаться один на один с джорджем в панцире, нацелившим на вас рог? А? Паренек выдал толковую идею, удивлен, как я сам не догадался! Видимо, у него в носу зачесалось чуть раньше, чем у меня. Так что я голосую за то, чтобы объявить джорджа заложником, а молодого Горбаша командировать выяснить следующее: насколько джордж-принцесса ценен для коммуны. Слово за вами, что скажете?

Поначалу медленно, но затем с нарастающим энтузиазмом собрание драконов проголосовало за предложение Смргола. Брайагх окончательно распоясался и ругался, не щадя ушей собравшихся, сорок секунд без остановки в полный драконий голос, после чего демонстративно покинул пещеру голосований. Убедившись, что представление закончилось, члены коммуны начали расходиться.

– Пойдем, мой мальчик, – пропыхтел Смргол, протиснулся к клетке и набросил гобелен. – Неси. Осторожно! Не так быстро и не тряси! Ты переломаешь джорджу кости. Следуй за мной. Затащим клетку в отверстие верхней части утеса. Джорджи не летают, поэтому место там надежное. Можно даже выпустить его из клетки. Пусть подышит воздухом да погреется на солнышке. Джорджам крайне необходимо временами прогреваться на солнце.

Джим, не выпуская клетки, следовал за старым драконом через многочисленные наклонные петляющие переходы и коридоры.

Наконец они добрались до маленькой пещеры с узким, по стандартам драконов, вентиляционным отверстием. Джим аккуратно опустил клетку. Смргол завалил вход в пещеру огромным камнем. Джим подошел к проему и выглянул наружу. При виде стофутовой, а то, может, и больше, вертикальной стены обрыва и острых скал на дне у него перехватило дыхание.

– Что ж, Горбаш, – Смргол подошел сзади и отечески положил хвост на пластинчатые плечи молодого дракона. – Ты сам себе придумал лишнюю работу. Не обижайся на мои слова, мой мальчик, но…

Он откашлялся.

– …Откровенно говоря, – продолжал Смргол, – так, между нами, не слишком уж ты и смышлен, чихающий юноша. А твои длительные отлучки на поверхность, дружба с лисами, волками да и прочим зверьем, хм… не лучшее образование для подрастающего дракона. Тебя, верно, следовало придавить лапой еще в младенчестве, но ты, к сожалению, последний отпрыск нашего рода, вот я и… хм, решил: пусть дитя порезвится всласть. Я всегда защищал тебя от нападок других драконов, ведь кровь родная – не вода. Но мозги – не самое большое твое достоинство…

– Кто знает, может, я куда смышленей, чем ты считаешь, – серьезно ответил Джим.

– Не надо. Не надо обижаться. Нас ведь никто не слышит. Отсутствие ума никогда не считалось позором для дракона. Просто так тяжелее выжить в современном мире, особенно сегодня, когда джорджи навострились отращивать панцири и высовывать из себя длинные острые рога и жала. Я хочу поделиться с тобой мыслью, которую не открою больше никому. Если мы, драконы, хотим выжить, то рано или поздно нам придется вступить в переговоры с джорджами. Постоянная война не слишком вредит им, а вот наши потери в количественно-пропорциональном соотношении с племенной численностью десятикратны… О, прости, ты не знаком с этим термином…

– Напротив, я понял все, что ты сказал, и все, что ты хотел сказать.

– Ты удивляешь меня, мой мальчик! – Смргол настороженно взглянул на Джима. – Так что я хотел сказать? Говори!

– Уничтожение значительной части популяции биологического вида, вот что!

– Клянусь первородным яйцом! Возможно, для тебя еще не все потеряно. Я хотел подчеркнуть важность твоей миссии и напомнить о подстерегающих тебя опасностях. Не рискуй понапрасну, праплемянник. Ты мой единственный родственник. Но ради красного словца скажу, что твои крепкие мускулы не всегда смогут помочь тебе, любой панцирный джордж, обладая небольшим опытом сражений, через час изрубит тебя в лапшу.

– Ты так считаешь? Так, может, мне лучше вообще хвоста не высовывать?

– Уймись. Перестань обижаться. Разговори джорджа. Вот что надо вытянуть из него: откуда он родом и какого енота явился к нам. Мне пора. Ни к чему лишний раз пугать его. Если он будет молчать, не мучайся: оставь его в пещере. Отсюда ему не выбраться, а ты слетай к волшебнику, живущему у Звенящей Воды. Ты знаешь, это к северу от нас. Начни переговоры через него. Скажешь, что пойман джордж, дашь его описание и добавишь, что мы хотим обсудить условия перемирия с джорджами. Волшебник лично подготовит встречу. Но, что бы ни случилось, – Смргол сделал паузу и строго посмотрел в глаза Джима, – даже не вздумай спускаться в нижнюю пещеру за советом. Я контролирую ситуацию на личном престиже, да и то с неимоверным трудом. Я хочу, чтобы драконы решили, будто ты способен сам справиться с миссией. Ясно?

– Понятно, – кивнул Джим.

– Отлично, – Смргол вперевалку дотопал до наружного проема. – Удачи, мой мальчик, – бросил он напоследок и спикировал в пропасть.

Джим услышал, как захлопали его огромные кожистые крылья; понемногу шум затих вдали. Он повернулся к клетке, стянул накидку и увидел в дальнем углу сжавшуюся в комочек Энджи.

– Все в порядке, – торопливо успокоил он. – Это же я, Джим.

Он осмотрел клетку, чтобы разобраться, как она открывается. Ничего сверхъестественного – обычный висячий замок. Ключа не прилагалось. Джим, как по наитию, одной лапой схватил за дверь клетки, другой уперся в прутья и со всей силы рванул. Дужка замка с хрустом переломилась, а дверь распахнулась, однако Энджи закричала от ужаса.

– Энджи, это я, – раздраженно повторил Джим. – Выходи!

Но Энджи, вместо того чтобы откликнуться на его просьбу, схватила сломанный прут и зажала его в руках как кинжал, направив острый расщепленный край на Джима.

– Держись подальше от меня, дракон! – предостерегла она. – Иначе я выколю твои мерзкие глаза!

– Энджи, ты спятила! – завопил Джим. – Это же я! Неужели я похож на дракона?

– Еще как! – заверила Энджи.

– Правду? Но ведь Гроттволд обещал…

Тут на голову Джима обрушился потолок.

…Первое, что он увидел, придя в себя, было склонившееся над ним озабоченное лицо Энджи.

– Что стряслось? – спросил Джим.

– Не знаю, – ответила девушка. – Ты вдруг как-то обмяк и рухнул без чувств. Джим… неужели это ты, Джим?

– Да, – тупо констатировал он.

Энджи что-то пробормотала.

Джим не ухватил смысла фразы. В голове творилось нечто несусветное. Как бы ментальный эквивалент двойного видения при тяжелом сотрясении мозга. Джим будто обладал двумя самостоятельными сознаниями. Он попытался переключить поток мыслей, и в итоге ментальная фокусировка удалась. Скорее всего, постепенно удастся преодолеть и раздвоенность личности.

– Меня будто огрели по голове дубиной, – выдавил он.

– Да? Но на самом деле ничего подобного не произошло, – с откровенной тревогой сообщила Энджи. – Ты упал, потеряв сознание. Надеюсь, сейчас тебе лучше?

– Шампур в голове, – признался Джим. – Брр, вернее, сумбур.

Он практически перекрыл поток импульсов постороннего сознания, неожиданно вторгшегося в его мозг. И все же Джим продолжал ощущать, что где-то на задворках, в неведомых глубинах скопления «умных» клеток, трепещется бодрствующая и незнакомая часть чужого сознания. Джим постарался сосредоточиться и забыть о пришельце в собственной голове. Возможно, если он проигнорирует чужака, неприятное чувство постепенно уйдет. Джим должен сконцентрировать все мысли на спасении Энджи.

– Почему ты поверила только сейчас? – спросил Джим, усаживаясь на задние лапы.

– Была слишком возбуждена и напугана. Но потом заметила, что ты обращаешься ко мне по имени, – объяснила Энджи. – А когда ты назвал свое имя и упомянул Гроттволда, я внезапно осознала, что передо мной именно ты. Выходит, он додумался послать тебя мне на помощь?

– Додумался?! Как бы не так! Я прижал этого кретина к стенке и пригрозил ему как следует. И тогда он пообещал, что спровоцирует, нет, спроецирует меня и я стану невидим для всех, кроме тебя.

– Но тебя видят все! И, похоже, видят дракона. Правильно, тебя спроецировали, но твою астральную сущность спроецировали в тело дракона.

– Не понимаю… Обожди, – задумался Джим. – Кажется, до сих пор я говорил на драконьем языке. Тогда почему ты понимаешь меня? Ты же должна говорить на английском.

– Не знаю, – Энджи пожала плечами. – Я и остальных драконов понимаю. Может, они все говорят на чистейшем английском?

– Нет. Ты прислушайся как следует. Прислушайся к тем звукам, которые произносишь.

– Но я говорю на обычном разговорном, – Энджи осеклась. Ее лицо приняло какое-то странное выражение. – Нет. Ты прав. Это не английский. Я говорю на том же языке, что и ты. Думаю, что так. Скажи: «Думаю».

– Думаю.

– Хренотень какая-то, – задумчиво произнесла Энджи. – Но звуки абсолютно идентичны. Разве что твой голос октавы на четыре ниже моего, тем не менее мы оба говорим на местном диалекте. И люди, и драконы изъясняются на одном языке. Дикость какая-то…

– Дикость не то слово, – подхватил Джим. – Невероятно! Как мы в одночасье умудрились выучить новый язык?

– Не знаю, – ответила Энджи. – Очевидно, лингвистическое смешение возможно в случае субъективного переноса, благодаря которому мы сюда и попали. Если предположить, что в этом мире царят иные законы мироздания, то вероятно и существование единого лингвистического поля. Иными словами, когда ты разговариваешь в этом проекционном, как я его называю, мире, твои мысли перелагаются прямо на единый универсальный язык.

– Ничего не понимаю, – подытожил Джим и нахмурился.

– Я тоже. Но это не важно. Главное, что мы понимаем друг друга. А как тебя называл… тот, второй дракон?

– Горбаш. Это имя его внучатого племянника, в чьем теле я и застрял. А его самого зовут Смрголом. Ему, похоже, лет двести, и драконы его весьма уважают. Ладно, нечего забивать себе голову всякой ерундой. Сейчас я отправлю тебя назад, значит, прежде всего необходимо тебя загипнотизировать.

– Но ты же сам заставил меня поклясться, что я никому не позволю себя гипнотизировать.

– Это экстренный случай. Подойди к камню и подготовься к сеансу.

Он указал на камень высотой в пол-Энджи. Она послушно подошла к валуну.

– Теперь, – продолжал Джим, – положи на него руку, как на стол. Вот так. Сконцентрируйся на мыслях о лаборатории Гроттволда. Твоя рука становится все легче и легче. Она медленно поднимается, поднимается…

– Зачем тебе это?

– Энджи, сосредоточься, ну пожалуйста! Рука становится невесомой… Она поднимается… Она невесома и поднимается… поднимается. Рука все невесомей и поднимается все выше.

– Нет, – отрезала Энджи, убрав руку с камня. – С меня хватит. Объясни для начала, что происходит. И что будет, когда ты загипнотизируешь меня?

– Как только ты полностью сконцентрируешься на возвращении в лабораторию Гроттволда, ты тотчас окажешься там…

– А ты?

– Мое тело осталось в лаборатории. Как только мне надоест торчать в этом мире, я автоматически окажусь в собственном теле.

– Будь ты бестелесным духом, я бы ни на секунду не усомнилась, что все так и будет. Но сам-то ты уверен, что вот так запросто сможешь выскочить из чужого тела, хотя бы этой драконьей туши?

– Ну… – замялся Джим, – в общем, да!

– В общем, нет! – воскликнула Энджи. Она вдруг помрачнела и севшим голосом сообщила: – Это я во всем виновата!

– Да в чем ты виновата? Не наговаривай на себя! Если кого и винить, так только Гроттволда.

– Нет, – возразила Энджи, – только меня!

– Я тебе говорю, ты тут ни при чем! Может, и Гроттволд ни при чем! Я не сомневаюсь, что все дело в том, что оборудование было неисправно, вот тебя и перебросило сюда вместе с телом, а меня зашвырнуло в тушу Горбаша.

– Оборудование было в полном порядке, – настаивала Энджи. – Просто Гроттволд сначала делает, а потом думает, что из этого может получиться. Потому-то я и виновата. Я ведь знала, что он совсем чокнулся со своими экспериментами, но тебе этого не говорила, ведь лишние деньги нам совсем не мешали, а то, что ты скажешь по этому поводу, я и так знала.

– Знала? – мрачно переспросил Джим. – Так что же?

– Ты бы злился, суетился, беспокоился, что произойдет непоправимое, и был бы абсолютно прав. Гроттволд играется со своим оборудованием, как ребенок с яркой заводной машинкой, и плевать ему на последствия. Но все разрешилось…

– Как нельзя более удачно, – облегченно вздохнув, закончил Джим. – А теперь положи руку на камень и расслабься!

– Да я не о том, – заартачилась Энджи. – Без тебя я и с места не сдвинусь!

– Но ведь я могу вернуться сразу же, как только захочу этого!

– Попробуй. Потом поговорим.

Джим попробовал. Он закрыл глаза и, как заклинание, прошептал, что желает вернуться из драконьего тела в свое. Он сделал все в точности так, как завещал ему великий Гроттволд, и открыл глаза… за ним хитро наблюдал джордж по имени Энджи. Декорации те же – каменные стены пещеры, сломанная клетка.

– Убедился? – поинтересовалась Энджи.

– Ну, а как я могу вернуться в начальную точку, пока ты остаешься здесь? – спросил Джим. – Вернись обратно и спокойно жди меня дома. По крайней мере, ты будешь в безопасности.

– Бросить тебя здесь? И посмотреть, что получится? Твой великий Гроттволд не имеет ни малейшего представления о том, какие силы были задействованы, чтобы перебросить нас в этот мир. Значит, он не сможет в случае чего вернуть меня сюда. Так что я остаюсь.

– Ладно! Тогда скажи, что делать!

– Я думаю, – грустно отозвалась Энджи.

– О чем?

– Твой дальний родственник говорил о волшебнике, с которым ты должен вступить в предварительные переговоры и сообщить о джордже.

– А, вспомнил!

– Ты, надеюсь, уже понял, что джорджами драконы называют здешних людей, но они-то обо мне никогда не слышали. Когда волшебник сообщит им о пленнице, они первым делом бросятся выяснять: кто пропал? А когда узнают, что все свои на месте, то зачем им искать лишних неприятностей на свою голову и вытаскивать меня из плена? Вряд ли они пойдут на уступки твоему прадядюшке ради спасения безымянного джорджа!

– Энджи, – взмолился Джим, – мне-то он не родственник! Он прадядюшка ТЕЛА, в котором я нахожусь.

– Какая разница? Важно другое: если джорджи узнают, что я не принадлежу к их народу, они и пальцем о палец не ударят, чтобы спасти меня. Так что когда ты отправишься к волшебнику…

– Подожди ка! Кто это сказал, что я брошу тебя здесь?

– Никто не сказал! Но ты и сам понимаешь, что иначе нам не выкрутиться, – ответила Энджи. – Другого пути я не вижу. Только волшебник может вернуть нас домой. Расскажешь ему о гипнозе, объяснишь, что это такое, и попросишь загипнотизировать нас обоих. Уговори его. Больше нам не на кого надеяться.

Джим открыл было рот, намереваясь поспорить, но тут же закрыл его. В который уже раз ловким приемом словесного дзюдо Энджи положила его на обе лопатки.

– А что, если волшебник откажется? – слабо запротестовал Джим. – Что ему, делать больше нечего, кроме как помогать всяким?..

– Откажется – попробуй убедить, – отрезала Энджи. – Придумай что-нибудь.

Джим вновь захлопал челюстями. И вновь молча.

– Дуй на поиски волшебника. Найдешь его, будь с ним откровенен. Расскажи ему о нас, о Гроттволде. Спроси, как нам вернуться назад, как отблагодарить его за услуги. Жизнь и так повернулась к нам не тем местом, так что, если ты ему все расскажешь, хуже не будет.

По прикидкам Джима, шансы на то, что волшебник встретит его с распростертыми объятиями, были минимальны…

– Я не имею права оставить тебя здесь! – только так Джим и смог возразить девушке.

– Я остаюсь здесь. За меня не волнуйся, – заверила Энджи. – Я слышала всю речь в большой пещере. Я заложник. Меня невыгодно убивать. К тому же, если верить старому дракону. Звенящая Вода где-то неподалеку. Отправляйся туда, договорись с волшебником и возвращайся через час-другой. Сейчас, если ты еще не сориентировался, примерно середина дня. Если потребуется – потреплешься со стариком. Все равно до темноты обернешься.

– Нет, – Джим покачал головой. – Если я загипнотизирую тебя, то, по крайней мере, хоть ты вернешься домой. А если мы начнем играть в колдовство, то, может статься, так здесь оба и застрянем. Я отказываюсь.

– Я не дам загипнотизировать себя, – твердо повторила Энджи. – И не оставлю тебя одного, ведь ты не можешь вернуться, какие бы сказки ни придумывал. И вообще – всякое может случиться. Да, кстати, что ты собираешься делать, если останешься в теле дракона навсегда?

У Энджи, думал Джим, редкая способность замуровывать все ходы лабиринта, за исключением того, который выберет она сама.

– Прощай, – грустно и обреченно произнес Джим.

Он потопал к краю обрыва, но, спохватившись, замер у самого пролома.

– Что произошло? – спросила Энджи. – Что-то опять не так?

– Я тут как раз вспомнил, – напряженно произнес Джим, – что Горбаш умел летать… А я?

– Чего проще? – Энджи пожала плечами. – Рискни. Скорее всего, навык вернется сам собой, как только ты окажешься в воздухе.

Джим уставился вниз на острые зазубренные скалы.

– Вряд ли, – с сожалением вздохнул Джим. – Ничего не получится. Лучше я отодвину камень и спущусь вниз по тоннелю…

– А разве старый дракон… Забыла имя?!

– Смргол…

– Разве старик Смргол не предупреждал тебя, чтобы ты и не думал спускаться в нижние пещеры? Если ты повстречаешь его внизу, он скажет все, что думает о тебе и о том, стоит ли дракону ходить пешком. Звенящая Вода находится где-то поблизости. Так что придется тебе полететь.

– Ладно, – глухо согласился Джим, не видя альтернативы полету. – Он весь напрягся и закрыл глаза: – Смертельный номер!

Джим изо всех сил оттолкнулся, прыгнул вперед и начал бешено размахивать крыльями. Ветер жутко свистел. «Падаю или лечу?» – подумал Джим, хотя был уверен, что падает, причем камнем, вниз. Неожиданная вспышка – крылья резко распрямились, и Джим ощутил сопротивление воздуха. Скорость падения вниз явно замедлилась. Джим зафиксировал давление воздуха на нижнюю поверхность крыльев – так гребец чувствует, как давит вода на весла.

Засверкала слабая искорка надежды. Сколько прошло времени? Более чем достаточно, чтобы рухнуть вниз и разбиться. Возможно, он лишь отсрочил падение и скользил сейчас с обрыва под острым углом прямо на камни?

Неопределенность стала невыносимой: Джим открыл глаза и осмотрелся.

4

В пещере, увидев Энджи в клетке, Джим закричал, не слишком хорошо представляя себе, на что способны голосовые связки дракона. На сей раз он совсем забыл о мощных крыльях. Он не падал, вопреки его ожиданиям, земля осталась далеко-далеко внизу; неровные островки леса перемежались пустошами. Крылья подняли его на две тысячи футов, и он продолжал набирать высоту.

Потом прекратил взмахи, и крылья автоматически расправились: наступил парящий полет. Джима не тянуло вниз, он вдруг понял, что планирует, естественным образом поднимаясь на термале – восходящем потоке теплого воздуха, как воздушный шар, дельтаплан или птица с большим размахом крыльев в его прежнем мире. «Конечно! Как я раньше не догадался!» – обругал себя Джим. Крупные птицы парят, сохраняя силы. Тут же вспомнилось, что орлы и ястребы не поднимаются в небо в безветренную погоду.

Это же положение более или менее справедливо для огромных, тяжеловесных драконов. Ведь львы, например, способны развивать невероятную скорость, но лишь на коротких дистанциях; вот и с драконами то же самое – чудовищная мускульная сила мгновенно поднимает тело на значительную высоту, но затем приходится искать попутный ветер или термал.

Похоже, в теле Горбаша был заложен инстинкт к полету. Исподволь Джим заметил, что летит теперь ровнее; солнце оказалось справа, а он направлялся на северо-запад от той скалы, с которой давеча спрыгнул. Она превратилась в еле заметную точку. Ближе к горизонту, прямо по курсу, виднелся широкий темно-зеленый пояс леса. Джим приближался к лесному массиву, не прилагая особых усилий, и вскоре почувствовал неведомое человеку головокружительное упоение полета.

Вряд ли сей момент подходил для знакомства с неведомым инстинктом; Энджи до сих пор пленница пещеры! Но, как ни боролся с собой Джим, он не смог подавить чувства легкости и радости, расслабился и позволил ощущениям заполнить тело.

Время только что перевалило за полдень. День был чудесен – то ли начало весны, то ли поздняя осень. Небо было ясно-голубым, редкие барашки облаков не портили, а искусно подчеркивали безукоризненное совершенство дня. Даже с высоты двух тысяч футов (драконы, очевидно, используя способ полета крупных хищных птиц, были наделены и телескопическим зрением) пустоши, покрытые куртинами утесника, сосновыми и дубовыми рощицами, поражали свежестью и чистотой. Утренняя роса умыла землю своими прозрачными каплями.

Обладая острым обонянием Горбаша, Джим уловил слабые, калейдоскопические разнообразные запахи луговых трав. Их аромат слегка пьянил Джима, создавая иллюзию, что полет дракона – некое величественное действо.

Джим ощущал беспредельность силы, решимость и легкую безрассудность. Он был готов повернуть обратно к пещере и сразиться со всеми драконами одновременно ради спасения Энджи. Постороннее сознание, засевшее в мозгу, уверенно подсказывало, что в воздухе его новому телу нет равных среди драконов. Джим проанализировал ситуацию с долей скепсиса, но потом вспомнил, что и Смргол, и Брайагх упоминали, что Горбаш проводил наверху времени больше, чем это принято у драконов, и потому находился в лучшей, чем остальные, физической форме. Он часто выбирался из пещер и постоянно летал, исподволь тренируя крылья.

Размышления вернули Джима к перипетиям его невероятного путешествия. Мир, куда он попал, оказался фантастичнее любой сказки. Драконы, даже если забыть на время, что они умеют разговаривать, были просто невероятны. Бог знает, какая перетасовка физических и биологических законов понадобилась, чтобы они могли существовать. Но Джим был уверен: человек с докторской степенью по истории средневековья, и к тому же прослушавший курсы естественных и точных наук, сможет постичь принципы существования этого мира, а стало быть, использовать свои знания для спасения Энджи и себя.

Вопреки всем его ожиданиям, главная проблема заключалась не в языковом барьере. Чем дольше Джим размышлял, тем сильнее убеждался, что, попав в тело Горбаша, он говорил не на современном английском и не на каком-либо диалекте английского.

Как специалист по средневековью, Джим свободно владел староанглийским, а после защиты диссертации читал и сносно объяснялся на современном французском и немецком. Кроме того, он немного знал испанский, итальянский и хорошо понимал средневековые формы всех языков романской ветви. Наконец, он легко читал на классической и церковной латыни, а со словарем мог разобраться и в классическом греческом.

Словом, подспорье у него было – для путешественника по европейскому средневековью он подготовлен прекрасно. К сожалению, сейчас его богатые знания лежали мертвым грузом. И все же любая окружающая среда руководствуется какой-то логикой, так что существовать можно в любых условиях, надо только держать глаза открытыми, навострить уши и шевелить мозгами…

Он продолжал планировать и напряженно размышлял. Но мысли его неслись по кругу безрезультатно. Для выводов Джиму не хватало информации. Оставив бессмысленные парения в небесах, он вернулся к делам земным – и внимательно осмотрел простиравшуюся внизу местность.

Лес оказался дальше, чем он предполагал. И хотя скорость полета была значительной – пятьдесят-семьдесят миль в час, по прикидкам Джима, – зеленый пояс деревьев не придвинулся ни на дюйм. Удивительно, но Джим совершенно не чувствовал усталости. Ему казалось, что он может до бесконечности витать в солнечной голубизне.

Однако вскоре Джим на слух определил признаки разыгрывающегося аппетита и всерьез призадумался над вопросом, а чем питаются драконы? Оставалось надеяться, – он даже содрогнулся при этой мысли, – что не джорджами. В противном случае Джиму предстоит некоторое время провести на голодной диете. Вероятно, волшебник сможет подсказать не только способ возвращения Энджи и Джима домой, но и составить меню для лжедракона.

Когда Джим подлетел достаточно близко к лесу, он смог различить отдельно стоящие деревья: сосны, ели, пихты. Тревожные сомнения заскреблись в душе: если ему придется продолжить поиски в лесу, сможет ли он передвигаться на лапах так же легко, как и по воздуху?

Но затем он успокоил себя.

Он должен приблизительно знать местонахождение Звенящей Воды, иначе Смргол не стал бы напоминать, что лететь надо на северо-запад. Будь Звенящая Вода труднодоступна, старый дракон, будучи невысокого мнения об умственных способностях Горбаша, дал бы подробные инструкции и дважды заставил бы внучатого племянника повторить их.

Вероятно, место можно увидеть и узнать с воздуха, заключил Джим и начал снижаться по дуге, стараясь пролететь над самыми верхушками деревьев.

Внезапно среди крон открылся просвет: ручей, петляя среди стволов, обрывался небольшим водопадом. Близ ручья находился бассейн с фонтаном и маленький, узкий дом с остроконечной крышей; вокруг него были разбиты клумбы, а от самого края леса до входной двери тянулась дорожка, посыпанная гравием. Рядом с домом стоял столб с табличкой.

Джим шумно опустился на дорожку.

Вслед за тем воцарилась тишина, и он отчетливо расслышал журчание воды, струившейся из фонтана в бассейн. Вода, и правда, звенела, но не так, как звенят колокольчики, а скорее каким-то далеким хрустальным перезвоном. Этот звук убаюкивал Джима, а от тягучего, густого аромата раскрывшихся цветов кружилась голова и еще более тяжелели веки. Неожиданно для себя Джим окунулся в мир грез, где реальность сплетается с иллюзией, а обыденные понятия утрачивают свою незыблемость.

Медленно протопал он по дорожке и остановился у столба. Вокруг росли астры, тюльпаны, цинтии, розы, ландыши. Они цвели удивительно буйно, явно не обращая никакого внимания на время года. Джим взглянул на табличку, прибитую к столбу. Черными буквами на ней было выведено: С.Каролинус.

Джим подошел к входной двери, выкрашенной в зеленый цвет, и осторожно уселся на единственную ступеньку приступка. Она была красной.

Джим гулко постучал в дверь.

Ответа не последовало.

Спокойствие, воцарившееся было в душе Джима, улетучилось. У него засосало под ложечкой. Какая досада – он сломя голову летит к С.Каролинусу, и для чего?! Чтобы стучаться в запертую дверь пустого дома?

Джим предпринял еще попытку.

Чьи-то шаги торопливо зашаркали за дверью, она резко распахнулась, и на пороге показался узколицый старик в красном плаще и черном колпаке, его реденькая борода была седа до перекисной белизны. Он равнодушно уставился на Джима.

– Прости, но драконов я сегодня не принимаю! – отрезал он. – До следующего вторника!

Он кивнул и захлопнул дверь.

Джим пару мгновений ошарашенно разглядывал крашенное зеленой краской дерево, потом его осенило:

– Эй! – рявкнул он и забарабанил в дверь, забыв о мощи драконьих мускулов.

На сей раз ему открыли гораздо быстрее.

– Дракон! – зловеще произнес волшебник. – Тебе надоело маячить у всех на виду, и ты мечтаешь превратиться в жука?

– Выслушай меня! – взмолился Джим.

– Я же ясно сказал: сегодня приема драконов нет, – повторил Каролинус. – К тому же зверски болит желудок. Ты понял? Сегодня неприемный день для драконов!

– Но я не дракон.

Каролинус внимательно посмотрел на Джима, а затем в отчаянии обеими руками подбросил бороду в воздух. Седые пряди медленно опускались вниз, иные из них застревали в зубах волшебника, и он с остервенением обкусывал волосины.

– Где, скажите мне, – воскликнул Каролинус, – дракон наковырял мозгов, как развил воображение, сумел внушить себе, что он – не дракон?! Ответьте мне. Всемогущие Силы!

– Информация корректна физически, но не психологически, – ответил густой бас прямо из пустоты. Приблизительно футах в пяти от земли…

Голос насторожил Джима, считавшего вопрос излишне риторическим, чтобы с него стоило начинать разговор.

– Выходит, я должен воспринять его как факт! – констатировал Каролинус, разглядывая Джима с новым интересом. Он выплюнул изо рта обкусанные волосинки, шагнул в глубь дома и распахнул дверь:

– Проходи, Аномалиус, или у тебя в заначке есть имя позаковыристее?

Джим протиснулся сквозь дверной проем и оказался в большой загроможденной комнате, которая, похоже, занимала весь первый этаж дома. Интерьер состоял из разрозненной мебели и алхимического оборудования, беспорядочно разбросанного и расставленного по всем возможным горизонтальным поверхностям. С.Каролинус закрыл дверь, а Джим уселся на задние лапы, пригнув голову, чтобы не стукаться ею о потолок.