Дракон и джин (Дракон и Джордж V)

      - Будет прекрасно, если я добьюсь чего-то самостоятельно, - сказал Джим. Но если ты предоставляешь мне такую возможность, а мне вдруг понадобится помощь, могу ли я обратиться к тебе, чтобы получить ответ на какой-то вопрос или какие-то нужные мне сведения?
      - Не обязательно все, чего ты попросишь, - сказал Каролинус. - У меня гораздо больше знаний, чем ты думаешь. Многие из них ты не сможешь использовать, даже если и разберешься в их сути. Но я всегда передам тебе те знания, которыми, как я сочту, ты сумеешь воспользоваться.
      - Но если я, как пришелец из другого века, стану решать какую-то проблему путем, который ты не практикуешь и не можешь практиковать, ты не сможешь определить, какие знания я не смогу использовать или понять.
      - Это возможно, хотя и маловероятно, - сказал Каролинус. - Но кто-то из нас двоих должен решать, какими знаниями тебе пользоваться. Это мои знания. И я один из всего лишь трех магов ранга ААА
      В мире, а ты пока только маг ранга С и мой ученик, так что решать буду я.
      - Другими словами, - резюмировал Джим, - у меня нет выбора. Насколько я понял, ты твердо стоишь на том, чтобы делиться со мной лишь теми знаниями, которые сочтешь для меня нужными.
      - Ты все схватываешь на лету, Джим, - сказал Каролинус. - Я обратил на это внимание еще при нашей первой встрече.
      - Но в пределах тех границ, о которых ты говорил, ты не откажешь мне в помощи?
      - Конечно, нет, - ответил Каролинус. - Запомни, Джим, я на тебя очень рассчитываю, иначе не стал бы выделять тебя среди своих учеников. Я буду радоваться твоим успехам и переживать за тебя в трудную минуту. Надеюсь, что и ты доверяешь мне.
      - В полной мере. Я никогда не сомневался в твоем расположении ко мне, заверил мага Джим. Он опасался, что Каролинус скоропалительно сделает неверный вывод исходя из реалий своего четырнадцатого века. Джим и сам грешил этим. Какое-то время на праздновании Рождества у графа он даже подумывал, не использует ли его Каролинус в собственных целях. Но оказалось, что это не так. - Конечно, я доверяю тебе, Каролинус. И Энджи тоже.
      - Я ценю это, мой мальчик, - сказал Каролинус. - Никогда не забуду, как ты спас мне жизнь, когда те недоброй памяти знахарки чуть не залечили меня до смерти своими снадобьями и скверным уходом.
      Действительно, однажды Каролинус оказался совершенно беспомощным. И не подоспей в последний момент Джим и Энджи со своими людьми да вовремя подвернувшийся Джон Чендос, дни мага могли быть сочтены. А так обессилевшего Каролинуса доставили в Маленконтри, где сумели выходить. Нахлынувшие воспоминания заставили Джима еще раз горько упрекнуть себя за былое недоверие к магу.
      - Я доверяю тебе, Каролинус, - сказал Джим. - Ты можешь рассчитывать на меня.
      - А ты - на меня, мой мальчик, - откликнулся Каролинус. - Ну что ж, раз мы скрепили наш союз, мне бы хотелось кое-что сказать тебе, прежде чем ты начнешь пробовать свои силы в, скажем так, новой области магии. Ты, конечно, знаешь, что имеешь неограниченный магический кредит благодаря своему необычному статусу, а это вызывает недовольство части других магов и их учеников, считающих, что ты находишься в привилегированном положении.
      - Знаю, - угрюмо проговорил Джим.
      - Их недовольство не распространяется на меня, - сказал Каролинус. - Им придется свыкнуться с мыслью, что ты сам являешься источником магической энергии. Но вспомни, как неразумно ты использовал ее на праздновании Рождества у графа. Что ты себе позволял. Ты был слишком расточителен в своих действиях.
      - Ты так думаешь? - спросил Джим.
      - Я в этом уверен. Мне все равно, что говорят о тебе другие маги, но меня беспокоит, что ты не видишь того, что не имеешь права не замечать, когда работаешь один.
      - Даже так? - проговорил Джим. Он не помнил, чтобы Каролинус был когда-нибудь так серьезен. Джим помрачнел. Другие маги ропщут на него, и оказывается, ему и Энджи уже грозила опасность.
      - Мне хотелось бы напомнить тебе кое о чем, - продолжал Каролинус. - Не имеет значения, как мало магической энергии ты можешь потратить, чтобы свершить действо. Не имеет значения, как велики твои запасы энергии. Важно другое - не расточать эти запасы понапрасну. Другими словами, не прибегай к магии, если существует обычный способ достичь желаемого. Ты, наверное, обратил внимание - я ведь иногда брал тебя с собой, - что я перемещаюсь в пространстве с помощью магии. Но я намного старше тебя, да тому бывают и другие причины, о которых ты узнаешь позже, когда обретешь большие знания. Правило же гласит: не пользуйся магией, пока в том нет необходимости. - Каролинус строго взглянул на Джима:
      - Может наступить время, когда тебе неожиданно понадобится пустить в ход всю свою энергию, но ты не можешь предугадать, когда это время наступит. Поэтому не трать энергию зря, а наоборот, накапливай ее, насколько возможно. Это очень важно, Джеймс.
      По спине Джима пробежал холодок. Каролинус был, как никогда, серьезен.
      - А ты не назовешь ту опасность, которая может меня подстерегать и потребовать максимальных затрат энергии? - спросил Джим.
      - Нет, - категорично отрезал Каролинус. - Я сформулировал тебе правило в общем виде. Но подчеркиваю, оно имеет первостепенное значение при любых обстоятельствах, особенно в тех случаях, когда ты будешь практиковать магию на свой страх и риск.
      - Я непременно запомню это правило, - рассудительно ответил Джим.
      - Хорошо, - сказал Каролинус. - Вспомни о своем столкновении с Темными Силами в Презренной Башне или о том, как мне пришлось совершить целое путешествие, чтобы достать магический жезл. Большая магия - это целая наука, и нет такой магии, которая выручала бы во всех случаях жизни. Прежде всего надо рассчитывать на самого себя, на свои волю и разум. - Каролинус внезапно замолчал и закашлялся. - Ну да ладно, - заговорил он снова, но уже в своей обычной манере. - Ты хочешь еще что-нибудь сказать?
      - Пока нет, - ответил Джим, неожиданно почувствовав облегчение, когда разговор перешел в дружескую беседу после чуть ли не зловещего тона, в котором Каролинус изрекал свои назидания. - В замке все благополучно. Мы встретимся с тобой, как только улучшится погода.
      - Рад это слышать, - сказал Каролинус. - Я думаю, ты не станешь прибегать к магии, чтобы перенестись в замок, а просто полетишь?
      - Можно и так, - согласился Джим. - Я люблю летать. Но к слову говоря, разве мои превращения в дракона и обратно в человека не есть магия?
      - По сути дела, в твоем необычном, относящемся только к тебе случае - нет, - ответил Каролинус. - Ты, как самородок, ни на кого не похож. Ты явился в этот мир драконом, и как только ты перестанешь им быть, вся заключенная в тебе энергия исчезнет.
      - Хорошо, - сказал Джим. - Как только выйду из домика, превращусь в дракона.
      - Так и сделай, - сказал Каролинус. - Так будет лучше.
      ***
      Минут через двадцать Джим опустился на башню замка, на флагштоке которой развевался по ветру стяг с гербом барона Маленконтри. Караульный встретил своего господина ритуальным возгласом вроде того легкого крика, который издала, завидев его, вдова Теббитс. Джим кивнул караульному, обернулся человеком, спустился по лестнице, открыл дверь и вошел в комнату.
      За столом с разложенными перед ней бумагами сидела Энджи и занималась делом, за которое не взялась бы ни одна находящаяся в здравом уме леди в четырнадцатом веке. Энджи подсчитывала хозяйственные расходы.
      Конечно это было делом управляющего Джона. Но Энджи как-то обнаружила, что Джон всецело следует установившемуся обычаю и, распоряжаясь хозяйскими деньгами, изымает в свою пользу суммы, которые оказались бы не лишними и в хозяйстве. Возмущенная Энджи обратилась к Геронде, но та, просмотрев бухгалтерские книги, сочла, что Джон не так уж и злоупотребляет своим положением. Действительно, его аппетиты были вполне умеренными, и Геронда настоятельно посоветовала Энджи оставить все как есть.
      И все-таки Энджи решила поставить дело по-новому, так, как оно велось бы в прагматичном двадцатом веке. Она взялась за бухгалтерские книги сама, а Джону вдвое увеличила годовое жалованье, что с лихвой окупило его неожиданные потери. Теперь Энджи не только держала хозяйство в своих руках, но и превосходила хваткой своего управляющего, - - Джим! - воскликнула она, отрывая взгляд от бумаг. - Где ты пропадал?
      - Пришлось задержаться у вдовы Теббитс, у нее не было дров, - ответил Джим. - У сэра Губерта провалилась в яму корова. Ну а там уж было рукой подать до домика Каролинуса, и я не мог не зайти к нему. Надо налаживать отношения. Ты помнишь, я в нем усомнился, когда мы были у графа.
      - И все это заняло столько времени? - спросила Энджи. - Уже за полдень.
      - Пришлось пробыть у Каролинуса дольше, чем я рассчитывал, - сказал Джим. - Знаешь, с чего он начал разговор? Спросил, готов ли я к следующему приключению. Ну а я ответил: "Конечно, нет. Мы с Энджи хотим несколько лет пожить обычной жизнью".
      - Ты так и сказал?
      - Слово в слово. Так и сказал, без обиняков.
      - Тогда ничто не разлучит нас в обозримом будущем.
      - Конечно. Можешь быть уверена.
      - Ну что ж, я верю тебе. Брайен ждет внизу.
      - Брайен? Каким ветром его занесло?
      - Он хочет что-то сообщить и непременно нам обоим сразу, поэтому и ждет тебя. - Энджи встала из-за стола. - Спустимся в зал. Брайен там наверху блаженства, разговаривает с твоим оруженосцем.
      Оруженосцем Джима был Теолаф, начальник стражи, произведенный сэром Эккертом в новое достоинство за неимением другого выбора, но безусловно за долгие годы службы поднаторевший в ратном деле, которому решил посвятить свою жизнь Брайен. Оставайся Теолаф простым стражником или даже начальником стражи, в ранге которого он пребывал некоторое время, Брайен вряд ли снизошел бы до разговора с ним. Став же оруженосцем, Теолаф достиг положения человека, с которым не стыдно поговорить, хотя Джим готов был держать пари, что Брайен все еще сидит за высоким столом, а Теолаф ответствует ему стоя.
      Сам Джим так и не сумел побороть приобретенную в двадцатом веке привычку предлагать собеседнику сесть. Зато в этом преуспела Энджи, которая спокойно взирала на низших по положению, которым приходилось стоя выслушивать ее или обращаться к ней. И теперь Энджи вместе с Брайеном и Герондой де Шане, его нареченной, взялась за Джима, пытаясь отвратить и его от дурной привычки.
      Джим делал успехи, но и только. Его собственные слуги, проинструктированные по указанию Энджи управляющим Джоном, просто не обращали внимания на предложение Джима сесть при разговоре с ним. Теперь у них были развязаны руки, а до того, сидя в присутствии Джима, они чувствовали себя явно не в своей тарелке. Так спустя пятьсот лет можно было оказаться в неловком положении на великосветском приеме, не зная, какую вилку выбрать в нужный момент.
      Когда Энджи и Джим, пройдя через буфетную, вошли в большой зал, Теолаф, как и предполагал Джим, стоял перед возвышавшимся на помосте столом, за которым в своей обычной позе - выпрямившись, словно в седле, - сидел Брайен, уперев локоть в стол и сверля воздух указательным пальцем. Брайен вдалбливал очередную мысль в голову своего собеседника:
      - Ты должен постоянно втолковывать им, что поверженный наземь человек не есть человек убитый.
      - Я так и поступаю, - вторил Брайену Теолаф. - Но одно дело втолковывать им эту мысль, чтобы ее приняли на веру, и совсем другое - после того, как они едва унесли ноги от человека, которого посчитали мертвым. В замке Уорик один из моих парней пытался обшарить, как ему казалось, труп одного молодца, только что сражавшегося, как дьявол. Ну и...
      Теолаф прервал свой рассказ и поклонился, заметив вошедших в зал Джима и Энджи. Поклон его был вполне непринужденным и, как отметил Джим, ничем не напоминал то неловкое телодвижение, в котором Теолаф изогнулся, когда его, выделив из толпы, произвели в оруженосцы. Шляпу Теолафу снимать не пришлось, он держал ее в руке еще с начала разговора с сэром Брайеном.
      - Теолаф, - обратилась к оруженосцу Энджи, как только они с Джимом заняли свои места за высоким столом, побеспокойся о еде для своего господина. Что тебе принести, Джим?
      - Сыра, хлеба, немного холодного мяса и немного светлого пива, - ответил Джим. Он уже почти привык к светлому пиву. Вино выглядело заманчивее, но Джим упорно боролся с укоренившейся в четырнадцатом веке привычкой пить вино по любому, даже малейшему поводу.
      - Слушаюсь, миледи. - Теолаф, с извиняющейся улыбкой поклонившись сэру Брайену, отправился через буфетную на поиски слуг.
      - Брайен, - сказал Джим, - рад тебя видеть. Не ожидал, что ты приедешь в такую погоду. Ты хорошо выглядишь. А как Геронда?
      Брайен и его невеста Геронда де Шане держали домашних голубей, которые при необходимости или в плохую погоду, как сейчас, осуществляли связь между замками Смит и Малверн. В замке Малверн был священник, а у Брайена среди слуг нашелся бывший монах, который умел немного писать и читать по-латыни. На этом языке и велась переписка.
      - Как нельзя лучше, - сказал Брайен. - Произошли удивительные события, но, прежде чем перейти к ним, я должен сказать тебе, Джим, пока не забыл, что сэр Жиль выразил крайнее сожаление, что не сумел встретиться с тобой после турнира.
      - Мне и самому жаль, - проговорил Джим. - Чтобы добраться до графа, он проделал путь чуть ли не от шотландской границы, а нам так и не удалось поговорить. Я думал, он заглянет ненадолго к нам, но так и не сумел его найти. Мне сказали, что он уже уехал. Надеюсь, я не обидел его ни словом, ни поступком.
      - Конечно, нет, - сказал сэр Брайен. - Ты, наверное, помнишь, сэр Жиль не смог участвовать в турнире, и он одолжил своего оруженосца другому нортумбрийскому рыцарю, сэру Реджинальду Бургу, который выступал в третьей паре против Мнрогара.
      - Да, мне сказали об этом, - ответил Джим. - Поэтому я не искал Жиля до конца турнира. Но почему он так рано уехал?
      - Из-за сэра Реджинальда, - сказал Брайен. - У того были какие-то дела на границе, требовавшие его немедленного возвращения. Но, сражаясь с Мнрогаром на копьях, он получил небольшие увечья - ничего страшного, несколько треснутых ребер и вывих плеча, которое ему тут же и вправили, - и все-таки сэр Реджинальд не смог бы драться в полную силу, наткнись он со своими людьми на разбойников вроде тех, с которыми столкнулся Жиль на пути к графу. И тогда Жиль, такой же нортумбриец, как и сэр Реджинальд, счел своим долгом сопровождать его. Жиль едва нашел время передать тебе через меня свои сожаления.
      - Может быть, он еще найдет время побывать у нас, - предположил Джим.
      - Возможно, на будущий год... - начал было Брайен.
      Появившиеся слуги помешали ему. И хотя они быстро сделали свое дело расстелили чистую скатерть, поставили тарелку, положили салфетку и расставили заказанные хозяином сыр, мясо и пиво и так же быстро удалились, нить разговора была потеряна.
      - Будем надеяться, - сказал Джим, на минуту задумавшись, так ли уж ему трудно долететь в обличье дракона до фамильного гнезда Жиля, замка де Мер, ведь путешествие заняло бы всего несколько дней. - Но ты сказал, что случилось нечто удивительное?
      - Как я сказал, так оно и есть, - ответил Брайен. - Вы не поверите, но произошли два события, совпавших самым счастливым для меня образом. Сначала случилось то, чего никто из нас не ожидал, - король Эдвард прислал с принцем полную шапку золота победителю турнира. Никто и не помышлял о такой награде.
      Что верно, то верно, подумал Джим. Король Англии обычно жаловал лишь победителей королевских турниров.
      - А как вы знаете, - продолжал Брайен, - турнир выиграл я. Я рассчитывал получить лишь коней и вооружение моих соперников, и надо сказать, оба животных и все вооружение оказались превосходными, особенно сэра Гаримора. Но он решил выкупить и то и другое. Его конь ему так же дорог, как Бланшар де Тур мне, а вооружение такой искусной работы, что он не надеялся приобрести взамен что-нибудь равноценное. Я не мог отказать ему и разрешил выплатить возмещение, что, конечно, не по-рыцарски. Но вы знаете, в каком состоянии находится мой замок.
      Джим и Энджи знали. Замок Смит вот-вот превратится в руины, а все деньги, которые Брайен время от времени выигрывал на турнирах, шли слугам, не покидавшим его исключительно из-за крыши над головой и куска хлеба. Но даже эти скромные затраты поглощали почти все, что Брайен добывал с оружием в руках, и на хотя бы первоочередной ремонт его маленького замка - обнесенной крепостной стеной постройки чуть больше обыкновенной башни с примыкающими к ней сооружениями - обычно оставались лишь крохи.
      - Рождество сложилось для меня так удачно, - продолжал Брайен, - что я всерьез намеревался залатать крышу большого зала, а на оставшиеся деньги дожить со своей челядью до первого урожая и приплода моего стада. Насчитывавшего, как знал Джим, всего шесть голов. - И тут на меня пролился прямо-таки золотой дождь. Когда я дома пересчитал все, что получил, то не поверил своим глазам. - Брайен перевел дыхание, чтобы Джим с Энджи успели разделить его удивление по поводу случившегося. - Теперь денег уже хватало, чтобы поставить на ноги все поместье, - продолжил свой рассказ Брайен, - да еще осталось бы более чем на год жизни, а за год я выиграл бы не один турнир. Я собирался вложить деньги в хозяйство, и кто знает, какой доход я получил бы со своих земель. Выкорчевал бы кустарник на юго-западных землях поместья и превратил его в пастбище. Так или иначе, дар короля явился даром Господним. Я уже было собрался в Виндомский монастырь - испросить совета у благочестивых отцов церкви, как лучше возблагодарить Господа. Но мне пришло в голову, что с них станется посоветовать пожертвовать все или почти все, что я получил, на церковные нужды. А я достаточно грешен, чтобы оценить такой совет по достоинству. Думаю, будет лучше, если я сделаю им пристойное подношение, а уж какое, решу сам.
      - Тем более что ты заработал все своими руками, - вставила Энджи.
      - Да нет же, - покачал головой Брайен, - мне просто благоволила фортуна. Но как оказалось, мои намерения были напрасными, а свалившееся на меня богатство ждало другое, гораздо лучшее предназначение. - Брайен откинулся на спинку стула и засиял. - Гораздо лучшее! - воскликнул он. - Через несколько дней после моего возвращения голубиная , почта доставила послание от Геронды. Она просила меня приехать, и я сразу же отправился в путь. Увидев меня, она бросилась мне на шею с лучшей из новостей. Эту новость привез из Святой Земли некий престарелый рыцарь, который сообщил ее королевскому судье, вершащему суд в Девоне, а тот передал ее другому достопочтенному рыцарю, сэру Мэтью Холмсу, который по пути в Глостершир любезно заехал в Малверн и преподнес это известие Геронде. Суть же в том, что ее отца видели в Пальмире, в Святой Земле, где он живет в добром здравии в свои почти пятьдесят лет. Но его только узнали, так что других сведений о нем у нас нет.
      - Значит, вы не знаете, собирается ли он вернуться домой? - спросила Энджи.
      - В том-то и дело. И тогда мы с Герондой сочли королевский приз знамением, - ответил Брайен. - С такими деньгами я могу, не откладывая, отправиться в Пальмиру, найти рыцаря и привезти сюда. Именно привезти, даже насильно, если понадобится. Он должен дать согласие на наш с Герондой брак. - Брайен закончил свой рассказ и повернулся к Джиму:
      - Ты поедешь со мной, Джеймс? В Святой Земле есть на что посмотреть. Но, что более важно, я бы окончательно поверил в успех, если бы ты был рядом.
      Джим уже в течение нескольких секунд ждал этого вопроса, и все-таки просьба Брайена застала его врасплох. Джим чувствовал, что Энджи смотрит на него.
      - Брайен, - медленно начал он, - как бы мне ни хотелось поехать с тобой, я не могу сейчас покинуть замок. Сэр Джон Чендос любезно обещал узнать при дворе, нельзя ли ускорить официальное оформление опеки над молодым Робертом Фалоном. А поскольку разрешение дает король, я должен быть здесь, чтобы в любой момент выехать в Лондон, если понадобится. Ты понимаешь?
      - Но, Джеймс, - возразил Брайен, - с помощью достопочтенного сэра Джона оформление опеки не займет много времени. Я планировал отправиться в путь как можно скорее, чтобы добраться до Пальмиры, застать отца Геронды и вернуться назад до наступления там изнуряющей жары. Но я могу и подождать несколько недель, ты только скажи...
      - Нет, - сказал Джим, чувствуя, как Энджи сверлит его взглядом. - Все дело случая. Тебе же нужно поторапливаться. Кроме того, у меня есть и другие дела, Брайен. Думаю, тебе лучше отправиться одному.
      Глаза Брайена, светившиеся ярким огнем с момента его появления в замке, потухли. Брайен сразу сник, но потом выпрямился, приняв обычную позу.
      - Конечно, - сказал он, - ты, как всегда, совершенно прав, Джеймс. Тебе нельзя рисковать. Ты действительно должен быть наготове, чтобы решить дело об опеке Фалона. Не будем больше говорить о моем предложении.
      - Может быть, я могу помочь тебе чем-нибудь другим, Брайен? - Джим старался смягчить отказ. - Правда, не знаю как. Ты имеешь представление о моих возможностях в магии. Быть может, придумаем вместе, что я могу для тебя сделать, пока я еще не уехал.
      - Нет-нет. Никакой необходимости, - сказал Брайен. - Я же сказал, не будем больше говорить об этом. Кстати, мне давно следовало спросить, как вы и ваши люди перенесли снежную бурю. Я со своими слугами переждал непогоду в своих стенах, так что мы не бедствовали. А у вас есть крепостные и арендаторы, живущие за пределами замка, да к тому же, если я не ошибаюсь, и скот на выгоне. Есть какой-нибудь урон от снега, ветра и резкого похолодания?
      - К моему удивлению, нет. - ответил Джим. - Я только что облетел свои земли и не обнаружил ничего страшного. Пришлось помочь кое-кому вроде вдовы Теббитс, у которой кончились дрова, но и только.
      - Рад слышать это, - сказал Брайен, поднимаясь из-за стола. - Хочу еще засветло вернуться в замок. Ветер, правда, не стих, зато снег кончился. Я много раз путешествовал и не в такую погоду. Так что мне, пожалуй, пора. Мне еще многое нужно сделать, чтобы в замке ни в чем не нуждались в мое отсутствие, тем более что я, по-видимому, никого не возьму с собой, даже Джона Честера.
      Джон Честер был оруженосцем Брайена, и если бы Брайену пришлось выбирать, кого оставить в свое отсутствие в замке. Честер оказался бы последним в списке. Непринужденность в разговоре пропала. Было ясно, что никакие уговоры остаться не возымеют действия на Брайена, а только усугубят положение. Джим с Энджи встали вслед за своим гостем.
      - Удачи тебе, - сказал Джим.
      - Береги себя, Брайен, - сказала Энджи. - Ради Геронды, себя самого, да и нас тоже.
      - Благоразумный рыцарь не приемлет ненужного риска, - ответил Брайен. - То же можно сказать и о благоразумном путешественнике. А я буду и тем и другим. Прощайте. Если мне удастся послать весточку из Пальмиры, ее получит Геронда. А уж она поделится новостями с вами.
      День угасал, а тепло, поначалу согревавшее беседу в большом зале, успело улетучиться. Джим с Энджи проводили Брайена до конца зала, где слуги помогли ему облачиться в доспехи и надеть плащ. Привели коня... Брайен пересек двор, выехал за ворота, а Джим с Энджи все еще стояли в дверях замка и смотрели ему вслед, пока он совсем не исчез из виду.
      Глава 4
      В течение почти пяти недель Джим с Энджи в разговорах между собой даже не вспоминали о Брайене и Геронде. Это было достаточно странно - обычно хозяева Маленконтри говорили обо всем, что их волновало. Джим опять чувствовал за собой вину, на этот раз перед Брайеном, и догадывался, что Энджи разделяет его чувства, так что, заведи они разговор о Брайене и его невесте, он мог бы , и не получиться.
      Подспудное недовольство собой было сродни неизжитой до конца заботе, напоминавшей о себе лишь в тех случаях, когда голова свободна от других мыслей. Но со временем чувство вины притупилось, и, должно быть, Джим с Энджи совсем забыли о нем к тому дню, когда неожиданно для себя услышали донесшийся из-за ворот замка переливчатый звук рога - не гортанный призыв пастушьего рожка и не трубный глас охотничьего рога, а звук, который может породить только настоящий музыкальный инструмент. Энджи и Джим еще переступали порог большого зала, а им навстречу от ворот замка уже бежал стражник.
      - Милорд! Миледи! - - запыхавшись, проговорил стражник, совсем еще юноша с копной рыжеватых волос и ярко-голубыми глазами, которые были у многих по всей округе. - Ив Морген послал сказать, что показался сэр Джон Чендос с дюжиной вооруженных всадников.
      - Хорошо, - сказал Джим. - Приветствуйте его! Приветствуйте! Беги обратно и скажи страже, чтобы его встретили со всей учтивостью.
      Стражник развернулся и стремглав бросился к воротам.
      - Надеюсь, они сообразят, что к чему, - проворчал Джим. - Сэр Джон теперь желанный гость здесь.
      - Сообразят, да не обязательно, - вторила Джиму Энджи. - Они делают, что им предписано. Откуда им знать, что после последнего посещения Маленконтри, сэр Джон больше не враг нам. Всякое бывает, ты их знаешь.
      - Да уж знаю, - обеспокоенно сказал Джим. - Чего бы я сейчас не дал за переговорную линию между большим залом и воротами замка.
      Он поежился, хотя день был ясным, а крепостные стены защищали двор замка от ветра. Из относительно теплого помещения они с Энджи вышли во двор в чем были. И хотя день стоял ясный, а ветра почти не чувствовалось, все-таки был еще февраль.
      - Ив Морген просто делает свое дело, - сказала Энджи.
      - Ты права.
      Ив Морген был назначен начальником стражи после того, как Теолафа произвели в оруженосцы. Ив хорошо знал свои обязанности и, подозревал Джим, куда больше его понимал в обороне замка и несении караульной службы.
      Через открытые ворота послышался стук копыт по перекинутому через ров мосту, и первая пара всадников во главе с сэром Джоном вступила во двор замка. Сэр Джон, человек средних лет, выглядел не старше своего возраста и был, как всегда, элегантен; крупный вороной жеребец под ним величественно помахивал хвостом, будто только собирался в путь, а не уже проделал его. Всадники остановились.
      - Сэр Джон! - радушно приветствовал рыцаря Джим. - Рады тебя видеть.
      Сэр Джон с показной церемонностью снял шлем:
      - Сэр Джеймс! Леди Анджела! Я приехал с новостями и первым хочу сообщить их вам. Я только что из Лондона. Может быть, пройдем в замок?
      - Конечно, - сказал Джим и поискал глазами оруженосца.
      Теолаф, который к тому времени успел дать указания стражникам, чтобы те развели лошадей по стойлам и предоставили кров людям сэра Джона, - конечно же, с едой и непременной выпивкой, - тут же подбежал к вороному жеребцу и взял его под уздцы. Сэр Джон спешился.
      - С разрешения сэра Джона, - сказал Теолаф, - я хочу поставить его в третье стойло от центрального входа. О коне позаботятся наилучшим образом. Могу я узнать его имя?
      - Тоннер де Бодри, - ответил сэр Джон.
      - Пожалуйста, сюда, если ты позволишь, Тоннер де Бодри. - Теолаф обратился к боевому коню со всей учтивостью, которой тот безусловно заслуживал, уводя его в сторону.
      Сэр Джон повернулся к Джиму с Энджи, и все трое отправились к входу в большой зал.
      Основательно продрогший Джим чуть было не ускорил шаг, но вовремя спохватился - этикет требовал идти к входной двери не спеша.
      - Я останусь только на ночь, - сказал сэр Джон. - У меня много дел на западе. По пути к вам я заезжал в замок Малверн, где надеялся застать сэра Брайена, чтобы не делать крюк, - замок Смит был мне не по пути. Я хотел передать сэру Брайену личное поздравление его величества по случаю победы в рождественском турнире у графа Сомерсетского. Его величество просто очарован рассказом о турнире Ричарда де Бисби, епископа Бата и Уэльса. Но сэра Брайена я, к сожалению, не застал, он уехал в Святую Землю. Меня приютила на одну ночь Геронда де Шане. Но раз уж я здесь, то должен сказать, что был просто поражен, как графский тролль, не без твоего вмешательства, конечно, обошелся с пятью моими дюжими рыцарями. Воистину, это выдающийся тролль - как габаритами, так и, я бы сказал, осанкой.
      - Что верно, то верно, - согласился Джим. - Но я не видел тебя на трибуне. Я искал тебя в окружении графа.
      Джим осекся, чуть не прикусив язык, но, как известно, слово-то не воробей. По своему положению и рангу сэр Джон должен был сидеть в непосредственной близости от графа, но его там не было.
      - Ах, это... - непринужденно сказал сэр Джон. - Я сидел несколькими рядами ниже со своим старым другом, товарищем по оружию. Но я ничего не пропустил. Он повернулся к Энджи:
      - И был воистину восхищен тем представлением, которое дала нам в последний вечер миледи.
      - Благодарю, - ответила Энджи. - Я получила не меньшее удовольствие от его постановки.
      Продолжая беседовать, они вошли в зал, где было все-таки теплее, чем во дворе. Казалось, сэр Джон не торопится сообщать о цели своего визита. Возможно, плохие новости, подумал Джим. Скорее всего, какие-то препоны в деле об опеке над Робертом Фалоном, и сэр Джон, проявляя деликатность, хочет начать свой рассказ позже, возможно, после обеда.
      Но Джим ошибся. Едва все разместились за высоким столом и начали легкую беседу, попивая вино и отправляя в рот ореоли - маленькие пышки, выпеченные в самой разнообразной форме, только с фруктовой начинкой и без дырки посередине, - как к столу приблизился оруженосец сэра Джона и остановился, терпеливо дожидаясь, когда его господин обратит на него внимание.
      - А, принес, - сказал сэр Джон. - Я вижу, пакет не пострадал. Давай его сюда.
      Оруженосец передал ему пакет, оказавшийся сложенным вдвое листом пергамента со сшитыми краями.
      - Можешь идти, - отпустил оруженосца сэр Джон и повернулся к Джиму с Энджи:
      - Думаю, не стоит слишком тянуть с развязкой. Чувствую, вам не терпится узнать, что заключено в этом пакете. Поэтому... - И сэр Джон передал пакет сидящему рядом с ним Джиму.
      Джим едва преодолел желание переадресовать пакет Энджи, к которой тот имел большее отношение, если только догадка Джима о его содержимом верна. Но этикет требовал, чтобы пакет принял именно Джим, являющийся ответственным получателем.