Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Схороните мое сердце у Вундед-Ни

ModernLib.Net / История / Ди Браун / Схороните мое сердце у Вундед-Ни - Чтение (стр. 16)
Автор: Ди Браун
Жанр: История

 

 


Если бы комиссар увидел меня три месяца назад, он увидел бы во мне начальника. Тогда у меня было много людей, но большинство из них жестоко убито. Теперь у меня мало людей; с тех пор как я покинул это место, я находился поблизости. Я знал, что у меня здесь есть друзья, но я боялся возвращаться. Я немногословен, но одно я могу сказать: мне здесь нравится. Я сказал все, что мне следовало сказать, ибо у меня мало людей, от имени которых я мог бы говорить. Если бы не эта резня, сейчас здесь было бы гораздо больше людей, но кто в силах пережить такую резню? Когда я заключал мир с лейтенантом Уитменом, мое сердце было большим и счастливым. Должно быть, люди из Таксона и Сан-Ксавье - безумцы. Они поступают так, словно у них нет ни головы, ни сердца... Должно быть, они жаждут нашей крови... Эти люди из Таксона пишут в газеты и рассказывают все по-своему. У апачей некому рассказать свою повесть".
      Колье обещал рассказать о том, что произошло с апачами, Великому Отцу и тем белым людям, которые еще не слышали об этом.
      "Должно быть, это бог дал тебе доброе сердце, и ты пришел повидаться с нами, или у тебя были добрые отец и мать, и они сделали тебя великодушным".
      "Бог", - ответил Колье.
      "Бог", - сказал Эскиминзин, но присутствовавшие белые не указали в переводе, сказал он это утвердительно или задал вопрос8.
      Следующим вождем, с которым встретился Колье, в соответствии со своими планами, был Дельшай из апачей-тонто. Дельшай был коренастым, широкоплечим человеком тридцати пяти лет. В одном Ухе он носил серебряную серьгу, выражение лица его было свирепым, и обычно он двигался скорым шагом, как будто постоянно куда-то спешил. К 1868 г. Дельшай согласился поддерживать мир среди индейцев тонто и использовать Камп-Мак-Доуэл на западном берегу реки Рио-Верде в качестве своего агентства. Однако Дельшай обнаружил, что "синие мундиры" становятся с каждым днем все вероломнее. Как-то один офицер без всякой на то причины выстрелил крупной дробью в спину Дельшаю, и, кроме того, Дельшай был уверен, что гарнизонный хирург пытался отравить его. После этих происшествий Дельшай держался подальше от Камп-Мак-Доуэла.
      Член комиссии Колье прибыл в Камп-Мак-Доуэл в конце сентября, имея полномочия использовать солдат для установления контактов с Дельшаем. Хотя отряды кавалерии и пехоты широко использовали белые флаги, сигнальные дымы и ночные костры, Дельшай не откликался на их сигналы, пока не проверил намерений "синих мундиров". К тому времени, как Дельшай согласился встретиться с капитаном У. Н. Неттервилем в Сан-Флауэр-Вэлли (31 октября 1871 г.), член комиссии Колье уже вернулся в Вашингтон с отчетом. Копия протокола с замечаниями Дельшая была отправлена к Колье.
      "Я не хочу более скитаться в горах, - говорил Дельшай. - Я хочу заключить великий договор... Я буду верен миру, пока он будет длиться; я буду верен своему слову, пока эти камни не растают..." Однако он не хотел вести своих тонтов назад в Камп-Мак-Доуэл. Это нехорошее место (как-никак там в него стреляли и пытались отравить). Индейцы тонто предпочитали жить в долине Сан-Флауэр-Вэлли, вблизи от гор, где. можно было собирать фрукты и охотиться на крупную дичь. "Если большой начальник в Камп-Мак-Доуэле не устроит поста там, где я скажу, - настаивал Дельшай, - я ничего больше не смогу сделать, ибо бог сотворил белого человека, бог сотворил апача и у апачей не меньше прав на эту страну, чем у белых людей. Я хочу заключить договор надолго, чтобы и те и другие могли ездить по всей стране и не попадать в беду; после заключения этого договора я хотел бы получить лист бумаги, с которым мог бы ездить по стране, подобно белому человеку. Я положу здесь этот камень, чтобы все видели: когда он растает, договор будет нарушен... Если я заключаю договор, я жду, что большой начальник придет увидеть меня, когда бы я ни позвал его, и я поступлю так же, когда бы он ни послал за мной. Если договор будет заключен, а большой начальник не выполнит обещанного мне, я положу его слова в яму к забросаю их грязью. Я обещаю, что, когда договор будет заключен, белые люди и солдаты смогут выгонять всех своих лошадей и мулов и оставлять их на пастбище без всякого присмотра, и, если индейцы апачи украдут хотя бы одну лошадь или одного мула, я перережу себе горло. Я хочу заключить великий договор, и, если американцы нарушат этот договор, я не хочу, чтобы вновь начались неприятности; белый человек может пойти одной тропой, я - другой... Скажите большому начальнику в Камп-Мак-Доуэле, что я приду увидеться с ним через двенадцать дней".
      Ближе всего Колье подошел к местопребыванию Кочиза, когда достиг Канада-Аламозы, агентства, основанного Бюро по делам индейцев в сорока двух милях к юго-западу от форта Крейг, штат Нью-Мексико. Там он имел беседу с двумя членами отряда Кочиза. Они рассказали ему, что индейцы чирикахуа были в Мексике, но мексиканское правительство пообещало триста долларов за скальп каждого апача, и потому отряды разведчиков стали нападать на них в горах Сонора. Апачи рассеялись и теперь возвращаются в свою старую цитадель в Аризоне. Кочиз находится где-то в горах Драгун-Маунтинс.
      На поиски Кочиза был послан курьер, но, когда этот человек пересек границу территории Аризона, он неожиданно встретил генерала Крука, который отказался признать его полномочия на посещение лагеря Кочиза. Крук приказал курьеру немедленно вернуться в Нью-Мексико.
      Крук хотел взять Кочиза сам, он приказал пяти ротам кавалерии прочесать горы Чирикахуа-Маунтинс и найти Кочиза живого или мертвого. Апачи дали генералу Круку имя Серый Волк. Кочиз ускользнул от Серого Волка, перейдя в Нью-Мексико. Он послал гонца к Звездному Вождю Санта-Фе, генералу Гордону Гранье, сообщив ему, что готов встретиться с ним в Канада-Аламозе, чтобы говорить о мире. Гранье прибыл в агентство на запряженной шестеркой мулов санитарной повозке с небольшим эскортом, и Кочиз уже ждал его. Предварительные переговоры были краткими. Оба были довольны, что на чем-то порешили. Генералу Гранье представлялся случай прославиться в качестве человека, которому сдался великий Кочиз. Для Кочиза это было завершением пути. Ему было почти шестьдесят лет, и он очень устал. Его достигавшие плеч волосы стали почти серебряными.
      Гранье объяснил, что мир возможен лишь в том случае, если индейцы чирикахуа согласятся поселиться в какой-нибудь из резерваций. "Ни одному апачу не будет разрешено покидать резервацию без пропуска, выданного агентом, - сказал генерал, - кроме того, апачам никогда ни под каким видом не будет разрешено пересекать границу Мексики".
      Кочиз отвечал ровным голосом, почти не жестикулируя: "Жаркое солнце напекло мне голову, и я был как в огне; моя кровь полыхала, но вот я пришел в эту долину, и пил здешние воды, и омыл себя в них, и они освежили меня. Теперь, когда я хладнокровен, я пришел к вам без оружия, чтобы жить с вами в мире. Я говорю прямо, я не хочу обманывать или быть обманутым. Я хочу доброго, крепкого и долгого мира. Когда бог сотворил мир, он дал одну часть белым людям, а другую - апачам. Отчего так случилось? Отчего они должны жить вместе? Теперь, когда я говорю, солнце, луна, земля, воздух, воды, птицы и звери, даже неродившиеся дети должны радоваться моим словам. Белые люди долго искали меня. Вот я! Чего они хотят? Они искали меня долго; отчего мной так дорожат? Если я стою так дорого, почему бы не отметить место, куда ступила моя нога, и не разглядывать мой плевок? Койоты рыщут в ночи, чтобы грабить и убивать; мне их не видно - я не бог. Теперь я более не вождь апачей Я более не богат; я всего лишь бедный человек. Мир не всегда был таков. Бог сотворил нас не такими, какими он сотворил вас. Мы рождаемся, подобно животным, в сухой траве, а не на постелях, подобно вам. Вот почему мы поступаем, подобно животным, - рыщем в ночи, грабим и крадем. Если бы у меня были такие вещи, как у вас, я бы не поступал так, как я поступаю, ибо в этом не было бы нужды. Есть индейцы, которые рыщут в ночи, убивая и грабя. Я не предводительствую ими. Если бы я предводительствовал ими, они бы не поступали так. Мои воины убиты в горах Сонора. Я пришел сюда, ибо бог сказал мне, чтобы я шел. Он сказал, что это хорошо - жить в мире. И вот я пришел! Я кружил по свету вместе с облаками и воздухом, когда бог вторгся в мои мысли и сказал мне, чтобы я пришел сюда и помирился со всеми. Он сказал, что этот мир принадлежит всем нам, не так ли?
      В юности я обошел весь этот край, был на западе, был на востоке и не видел нигде никого, кроме апачей. Через много лет я обошел его вновь и обнаружил, что люди другой расы пришли и захватили этот край. Как это случилось? Как случилось, что апачи ждут смерти, что они влачат свои дни на грани смерти? Они скитаются по холмам и равнинам и хотят, чтобы небесный свод обрушился на них. Некогда апачи были великим народом; теперь их совсем мало, и, желая умереть, они влачат свои дни на грани смерти. Многие убиты в бою. Вы должны говорить прямо, чтобы ваши слова, подобно солнечному свету, проникали в наши сердца. Скажите мне, если дева Мария обошла всю землю, почему она никогда не входила в викиапы апачей? Отчего мы никогда не видели и не слышали ее?
      У меня нет ни отца, ни матери, я один на свете. Никому нет дела до Кочиза; вот почему я не люблю жизнь и хотел бы, чтобы скалы обрушились на меня и покрыли меня. Если бы у меня были отец и мать, как у вас, я был бы с ними и они были бы со мной. Когда я бродил по свету, все искали Кочиза. Теперь он здесь - вы видите и слышите его, - довольны ли вы? Если вы довольны, так и скажите. Говорите, американцы, говорите, мексиканцы, я не хочу ничего скрывать от вас, и вы ничего не скрывайте от меня. Я не буду вам лгать, и вы не лгите мне".
      Когда стали обсуждать, где будет расположена резервация индейцев чирикахуа, Гранье сказал, что правительство желает перенести агентство из Канада-Аламозы в форт Тулароза в горах Моголлонс. (Возле Канада-Аламозы поселилось триста мексиканцев, требовавших земли.)
      "Я хочу жить в здешних горах, - воспротивился Кочиз. - Я не хочу идти к Туларозе. Это далеко. Мухи в тамошних горах выедают глаза лошадям. Там живут дурные духи. Я пил здешние воды, и они освежили меня; я не хочу уходить отсюда".
      Генерал Гранье сказал, что сделает все, что в его силах, для того чтобы убедить правительство разрешить индейцам чирикахуа жить в Канада-Аламозе, где вода в ручьях чиста и прохладна. Кочиз пообещал, что его народ будет жить в мире с мексиканскими соседями, и сдержал свое обещание. Однако через несколько месяцев правительство приказало переместить всех апачей из Канада-Аламозы в форт Тулароза. Едва услышав об этом приказе, Кочиз ускользнул со своими воинами. Они разделились на небольшие группы, вновь спасаясь бегством в безводные и скалистые горы на юго-востоке Аризоны. На этот раз Кочиз решил остаться здесь. Пусть Серый Волк Крук, если ему нужно, идет вслед за ним; Кочиз будет сражаться с Серым Волком, если потребуется, вооружившись камнями, а там, если бог этого захочет, камни обрушатся на Кочиза и погребут его под собой.
      В Пору Уборки Зерна (сентябрь 1872 г.) Кочизу стали приходить сообщения о том, что небольшая группа белых людей приближается к его убежищу. Они ехали на одной из небольших армейских повозок, предназначенных для перевозки раненых. Наблюдатели сообщили, что Таглито Рыжая Борода Том Джеффордс едет с ними. Кочиз давно не видел Таглито.
      В былые дни, когда Кочиз и Мангас вступили в войну с "синими мундирами", Том Джеффордс подрядился возить почту между фортом Бауи и Таксоном. Воины апачей так часто устраивали засады на Джеффордса и его всадников, что тот едва не отказался от своего подряда. И вот однажды рыжебородый белый человек приехал один в лагерь Кочиза. Он спешился, отстегнул свой ремень с патронташем и отдал его вместе с оружием одной из женщин чирикахуа. Не выказав никакого страха, Таглито прошел туда, где сидел Кочиз, и сел рядом с ним. После подобающей случаю паузы Таглито Джеффордс сказал Кочизу, что он лично хочет заключить с Кочизом договор, с тем чтобы он мог зарабатывать на жизнь, перевозя почту. Кочиз был озадачен. Он никогда не встречал такого белого человека. Кочизу ничего не оставалось, как отдать должное отваге Таглито, разрешив ему беспрепятственно ездить по почтовому тракту. Джеффордс и его всадники больше не попадали в засады, и много раз впоследствии высокий рыжебородый человек вновь приходил в лагерь Кочиза, где они беседовали и пили местное вино.
      Кочиз понимал, что, раз Таглито со своими людьми пришел в эти горы, стало быть, они ищут его. Он послал своего брата Хуана навстречу белым людям, а сам остался вместе со своей семьей в укрытии, пока не уверился в том, что все в порядке. Затем он спустился вниз вместе со своим сыном Найче. Спешившись, он обнял Джеффордса, а тот сказал по-английски человеку с белой бородой и в пыльной одежде: "Это Кочиз". Правый рукав у бородатого человека был пуст; он походил на старого воина; и Кочиз не удивился, когда Таглито назвал его генералом. Это был Оливер Отис Говард. "Добрый день, сеньор", - сказал Кочиз, и они пожали друг другу Руки.
      Один за другим подъехали воины охраны Кочиза и образовали полукруг, усевшись на одеялах, для совета с этим одноруким седобородым человеком.
      "Не объяснит ли генерал цель своего визита?" - спросил Кочиз на языке апачей. Таглито перевел его вопрос.
      "Великий Отец президент Грант прислал меня заключить мир между вами и белыми людьми", - сказал генерал Говард.
      "Никто не желает мира сильнее, чем я", - заверил его Кочиз.
      "Значит, - сказал Говард, - мы сможем заключить мир".
      Кочиз сказал, что индейцы чирикахуа не атаковали ни одного белого человека с тех пор, как бежали из Канада-Аламозы. "Мои лошади истощены, и их мало, - добавил он. - Я мог бы добыть больше, совершив набег на таксонскую дорогу, но я не сделал этого".
      Говард предположил, что индейцы чирикахуа смогут жить лучше, если согласятся перейти в большую резервацию на Рио-Гранде.
      "Я бывал там, - сказал Кочиз, - и мне понравилась эта страна. Чтобы не нарушить мира, я пойду туда и возьму с собой тех из людей, кого мне удастся уговорить, однако этот переезд расколет мое племя. Почему бы не дать мне Ущелье Апачей? Дайте мне его, и я буду охранять все тамошние дороги. Я присмотрю за тем, чтобы индейцы ни у кого не отнимали имущества".
      Говард удивился. "Возможно, нам удастся это сделать", - сказал он и вновь стал перечислять преимущества жизни на Рио-Гранде.
      Но Кочиз потерял всякий интерес к Рио-Гранде. "Зачем запирать меня в резервацию? - спросил он. - Мы заключим мир. Мы будем честно соблюдать его. Но дайте нам возможность свободно передвигаться, подобно всем прочим американцам. Дайте нам возможность идти, куда нам хочется".
      Говард пытался объяснить, что земля индейцев чирикахуа не принадлежит им более, что все американцы заинтересованы в ней. "Чтобы сохранить мир, сказал он, - мы должны установить пограничные знаки и границы".
      Кочиз не мог понять, почему нельзя с тем же успехом установить границы вокруг гор Драгун-Маунтинс, как вокруг земель на Рио-Гранде. "Как долго, генерал, вы пробудете у нас? - спросил он. - Подождете ли вы, пока мои начальники придут принять участие в беседе?"
      "Я пришел из Вашингтона, чтобы встретиться с вашими людьми и заключить мир, - отвечал Говард, - и пробуду здесь столько, сколько будет необходимо".
      Генерал Оливер Отис Говард, пуританин из Новой Англии, окончивший военное училище Вест-Пойнт, герой битвы под Геттисбергом, потерявший руку в битве при Файр-Окс, штат Вирджиния, в течение одиннадцати дней оставался в лагере апачей и был совершенно покорен учтивостью и прямодушной простотой Кочиза. Он был очарован женщинами и детьми чирикахуа.
      "Я был вынужден отказаться от плана, выработанного в Аламозе, - писал он впоследствии, - и предоставить апачам, согласно предложению Кочиза, резервацию, которая включала в себя часть гор Чирикахуа-Маунтинс и часть прилегающей к ним на западе долины, включавшей в себя Биг-Сальфе-Спринг и ранчо Роджерса". Был решен и еще один вопрос. По закону белого человека, в новую резервацию нужно было назначить агента. Для Кочиза это не представляло трудностей: единственным белым человеком, которому верили чирикахуа, был Таглито, рыжебородый Том Джеффордс. Сначала Джеффордс возражал. У него нет опыта в таком деле и, кроме того, жалованье невелико. Кочиз настаивал до тех пор, пока Джеффордс не уступил. В конце концов, он был обязан индейцам чирикахуа своей жизнью и благосостоянием.
      Менее удачливы были апачи-тонто Дельшая и араваипы Эскиминзина. Дельшай предложил большому начальнику из Камп-Мак-Доуэла заключить договор в том случае, если агентство индейцев тонто будет основано в долине Сан-Флауэр-Вэлли, но никакого ответа не получил. Дельшай воспринял это как отказ. "Бог сотворил белого человека, бог сотворил апача, - сказал он, - и у апачей не меньше прав на эту страну, чем у белых людей". Он не заключил никакого договора и не получил бумаги, с которой он мог бы передвигаться по этой стране, подобно белому человеку; потому он и его воины передвигались по этой стране, подобно апачам. Это не нравилось белым людям, и в конце 1872 г. Серый Волк послал солдат в район Тонто-Бэйзин охотиться на Дельшая и его воинов. Только к началу Поры Больших Листьев (апрель 1873 г.) в Тонто-Бэйзин пришло достаточно солдат, чтобы заманить в ловушку Дельшая и индейцев тонто. Их окружили, пули свистели рядом с их женщинами и детьми, и им пришлось поднять белый флаг.
      Чернобородый солдатский вождь майор Джордж Рэндалл привел тонтов в форт Апаче, в резервацию возле Уайт-Маунтинс. В те дни Серый Волк предпочитал использовать своих солдатских вождей, а не гражданских лиц в качестве агентов резерваций. Солдатские вожди заставляли апачей носить металлические жетоны, как собак, и на этих жетонах были номера, так что теперь никто не мог ускользнуть в Тонто-Бэйзин хотя бы на несколько дней. Дельшай и остальные индейцы все больше тосковали по своим поросшим лесами и увенчанным снегом горам. В резервации всего не хватало - еды, орудий труда. Кроме того, они не ладили с индейцами койотеро, так как последние считали, что апачи вторглись в их резервацию. Но более всего тонтов удручала невозможность передвижения по стране.
      Наконец в Пору Созревания (июль 1873 г.) Дельшай решил, что он больше не может выносить заключения в горах Уайт-Маунтинс, и однажды ночью бежал вместе со своими людьми. Чтобы избежать нового преследования "синих мундиров", он решил пойти в резервацию на Рио-Верде. Ответственным за эту резервацию был некий гражданский агент, и он пообещал Дельшаю, что индейцы тонто смогут жить на Рио-Верде, если не будут причинять ему неприятностей. А если они вновь убегут, их будут ловить и убивать. Вот так Дельшай и его люди стали трудиться на строительстве ранчерии на реке неподалеку от Камп-Верде.
      Этим летом в агентстве возле Сан-Карлоса произошло восстание, во время которого небольшой солдатский вождь (лейтенант Джакоб Алми) был убит. Предводители тамошних апачей бежали, некоторые из них на Рио-Верде, где разбили лагерь неподалеку от ранчерии Дельшая. Узнав об этом, Серый Волк обвинил Дельшая в содействии беглецам и отправил в Камп-Верде приказ об аресте вождя индейцев тонто. Заранее предупрежденный Дельшай решил, что ему вновь следует бежать. Он не хотел потерять той последней свободы, которая у него оставалась, он не хотел, чтобы его заковали в кандалы и посадили в яму глубиной шестнадцать футов, которую солдаты вырыли в склоне каньона для заключенных индейцев. С несколькими верными сторонниками он бежал в Тонто-Бэйзин.
      Он знал, что на него вскоре начнется охота. Серый Волк не успокоится, пока не выследит и не поймает Дельшая. В течение нескольких месяцев Дельшай и его люди избегали преследователей. Наконец генерал Крук решил, что не может заставлять свои войска вечно рыскать взад-вперед по Тонто-Бэйзин; только индеец из апачей сможет отыскать Дельшая. И вот генерал объявил, что заплатит вознаграждение за голову Дельшая. В июле 1874 г. два наемника-апача явились, каждый сам по себе, в штаб Крука. Каждый представил отрезанную голову, опознанную в качестве головы Дельшая. "Удовлетворившись тем, что оба верят в свою удачу, - сказал Крук, - и считая, что лишняя голова не помеха, я заплатил и тому и другому". Эти головы вместе с головами других убитых апачей были выставлены на плацах в Рио-Верде и Сан-Карлосе.
      Эскиминзину и араваипам тоже нелегко далась мирная жизнь. После посещения члена комиссии Колье в 1871 г. Эскиминзин и его люди начали новую жизнь возле Камп-Гранта. Они вновь построили свои викиапы и вновь посеяли зерно. И хотя казалось, что все идет хорошо, правительство все же решило передвинуть Камп-Грант на шестьдесят миль к юго-востоку. Используя эту передислокацию как оправдание своего желания очистить долину реки Сан-Педро от индейцев, армия переместила араваипов к Сан-Карлосу, в новое агентство на реке Джиле.
      Передислокация была произведена в феврале 1873 г., и араваипы начали строить новую ранчерию и засевать новые поля возле Сан-Карлоса, когда произошло восстание, в котором был убит лейтенант Алми. Ни Эскиминзин и никто из араваипов не имели никакого отношения к этому убийству, но, поскольку Эскиминзин был вождем, Серый Волк приказал арестовать и заключить его под стражу в порядке "военной предосторожности".
      Эскиминзин находился в заключении до 4 января 1874 г., когда он бежал и увел своих людей из резервации. В течение четырех холодных месяцев они скитались по незнакомым горам в поисках пищи и крова. К апрелю почти все араваипы были больны и голодали. Чтобы не дать им умереть, Эскиминзин вернулся в Сан-Карлос и разыскал тамошнего агента.
      "Мы не сделали ничего дурного, - сказал он. - Но мы боялись, вот почему мы бежали. Теперь мы вернулись. Если бы мы остались в горах, мы умерли бы от голода и холода. Если американские солдаты убьют нас здесь, мы ничего не потеряем. Мы больше не убежим".
      Как только агент сообщил о возвращении араваипов, армейские власти приказали арестовать Эскиминзина и подчиненных ему вождей, сковать их одной цепью, чтобы они не могли бежать, и доставить как военнопленных в новое расположение Камп-Гранта.
      "Что я сделал?" - спросил Эскиминзин солдатского вождя, пришедшего арестовать его.
      Вождь солдат не знал, что ответить - арест был "военной предосторожностью".
      В новом Камп-Гранте Эскиминзина и его младших вождей держали скованными одной цепью, пока они делали кирпичи для новых гарнизонных построек. Ночью они спали в цепях на земле, а пища, которой их кормили, была признана непригодной для солдат.
      В один из дней этого лета некий молодой человек приехал увидеться с Эскиминзином и сообщил ему, что он новый агент из Сан-Карлоса. Это был Джон Клам. Он сказал, что араваипам в Сан-Карлосе необходим вождь, чтобы руководить ими. "Почему вы под стражей?" - спросил Клам.
      "Я ничего не сделал, - ответил Эскиминзин. - Возможно, белые люди оговорили меня. Я всегда старался поступать как следует".
      Клам сказал, что он договорится о его освобождении, если Эскиминзин пообещает ему помочь в улучшении состояния дел в Сан-Карлосе.
      Через два месяца Эскиминзин вернулся к своему народу. Вновь будущее представлялось светлым, но вождь араваипов был достаточно умен, чтобы не питать слишком больших надежд. С тех пор как пришли белые люди, он никогда не был уверен, найдет ли он место, где постелить себе одеяло; будущее араваипов было весьма неопределенным.
      Весной 1874 г. Кочиз тяжело заболел вследствие истощения. Том Джеффордс, агент чирикахуа, привез из форта Бауи хирурга, чтобы тот обследовал его старого друга, но хирург не смог поставить диагноз. Его предписания не помогли, и мускулистое тело великого предводителя апачей таяло на глазах.
      В это время правительство решило, что удастся сэкономить деньги, объединив агентство индейцев чирикахуа с новым агентством возле Хот-Спрингса в Нью-Мексико. Когда чиновники прибыли обсудить этот вопрос с Кочизом, он сказал им, что ему нет дела до этого перемещения, ибо он будет мертв прежде, чем двинется с места. Подчиненные ему вожди и его сыновья, однако, резко протестовали, заявив, что, если агентство и будет перемещено, они туда не пойдут. Они сказали, что даже у Соединенных Штатов не достанет войск, чтобы переместить их, ибо они скорее умрут в своих горах, чем согласятся жить в Хот-Спрингсе.
      После того как чиновники уехали, Кочиз настолько ослаб и так страдал от сильных болей внутри, что Джеффордс решил скакать в форт Бауи за хирургом. Когда он готовился к отъезду, Кочиз спросил: "Думаешь ли ты, что еще раз увидишь меня живым?" Джеффордс ответил с прямотой брата: "Нет, не думаю". "Мне кажется, я умру около десяти часов завтра утром. Думаешь ли ты, что мы еще раз увидимся?"
      Джеффордс с минуту помолчал. "Не знаю. Что ты сам думаешь?" "Не знаю, - ответил Кочиз. - Мне это не совсем ясно, но я думаю, мы увидимся где-нибудь там, наверху".
      Кочиз умер до того, как Джеффордс вернулся из форта Бауи. Через несколько дней Джеффордс объявил индейцам чирикахуа, что, по его мнению, ему пора покинуть их. Они не хотели и слышать об этом. Сыновья Кочиза, Таза и Найче, особенно настаивали на том, чтобы Джеффордс остался. Они говорили, что, если Таглито покинет их, договор и соглашение между Кочизом и правительством ничего не будут стоить. Джеффордс обещал остаться.
      К весне 1875 г. большинство групп апачей было или заключено в резервации, или бежало в Мексику. В марте армейское командование перевело генерала Крука из Аризоны на реку Платт. Индейцы сиу и шайены, которые выносили тяготы жизни в резервации дольше, чем апачи, все чаще бунтовали.
      Вынужденный мир воцарился среди пустынь, горных пиков и плоскогорий страны апачей. Как это ни странно, но продолжительность этого мира в основном зависела от терпеливых усилий двух белых людей, завоевавших уважение апачей, всего лишь признав в них людей, а не кровожадных дикарей. Агностик Том Джеффордс и Джон Клам, принадлежавший к голландской реформатской церкви, были, однако, настроены оптимистически, но, будучи достаточно умными людьми, они не ожидали слишком многого. Для всякого белого человека на Юго-западе, защищавшего права апачей, будущее было весьма неопределенным.
      Х. ТЯЖКИЕ ИСПЫТАНИЯ КАПИТАНА ДЖЕКА
      Я всего лишь один человек. Я лишь глас моего народа. Я говорю то, что в сердцах моих людей. Я больше не хочу войны. Я хочу быть человеком. Вы отказали мне в правах белого человека. Моя кожа красна; мое сердце бело, как сердце белого человека; но я - модок. Я не боюсь умереть. Я не рухну на камни. Когда я умру, я обрушусь на моих врагов. Ваши солдаты набросились на меня, когда я спал у Лост-Ривер. Они гнали нас до этих скал подобно тому, как гонят раненого оленя... Я и прежде говорил белому человеку, чтобы он приходил и селился в моей стране; это его страна и страна Капитана Джека. Я говорил, что белые могут прийти и жить здесь рядом со мной и что я не сержусь на них. Я никогда ничего не получал ни от кого из них - только то, что купил, за что заплатил сам. Я жил, подобно белому человеку, и хотел такой жизни. Я всегда старался жить мирно и никогда никого ни о чем не просил. Я всегда жил тем, что мне удавалось убить из своего ружья или поймать в свои капканы.
      Кинтпуаш (Капитан Джек), из модоков
      Калифорнийские индейцы были мягки, как мягок климат, в котором они жили. Испанцы давали им имена, присылали к ним миссионеров, обращали в христианство и развращали их. Племенная организация у калифорнийских индейцев была неразвита; в каждом селении были свои предводители, но у этого невоинственного народа никогда не было великих боевых вождей После того как в 1848 г. в Калифорнии обнаружили золото, белые люди со всего света хлынули туда тысячами, забирая все, что им хотелось, у покорных индейцев, унижая тех, кого испанцы еще не успели унизить, а затем систематически истребляя все население, о котором теперь никто не помнит Никто не помнит теперь чилулов, чимариков, уребуров, нипевайев, алонов и сотни других племен, чьи кости лежат под миллионами миль автострад, автомобильными стоянками и участками массовых застроек.
      Единственной надеждой неспособных к сопротивлению индейцев Калифорнии были модоки, жившие в более суровых климатических условиях на озере Туле, на границе штата Орегон До 1850 г. модоки почти не знали белых людей; когда белые люди стали приходить толпами и захватывать лучшие земли, они ожидали от модоков кроткого подчинения Но модоки оказали вооруженное сопротивление, и захватчики попытались истребить их. Модоки в ответ стали мстить, устраивать засады
      В это время молодой модок по имени Кинтпуаш вступил в пору зрелости, он не понимал, отчего модоки и белые люди не могут жить вместе, не пытаясь убить друг друга. Земля вокруг озера Туле безгранична, как небо, на ней довольно для всех оленей, антилоп, уток, гусей, рыбы и съедобных луковиц лилии камес Кинтпуаш бранил своего отца за то, что тот не заключает мира с белыми людьми Отец, который был вождем модоков, говорил Кинтпуашу, что белые люди вероломны и что, лишь изгнав их, можно рассчитывать на мир с ними. Вскоре отец был убит в схватке с белыми поселенцами, и Кинтпуаш стал вождем модоков.
      Кинтпуаш отправился в поселение, чтобы найти белых людей, которым он мог бы довериться, с тем чтобы заключить с ними мир В Иреке он встретился с несколькими хорошими людьми, и вскоре все модоки стали приходить туда торговать "Я всегда говорил белым людям, когда они приходили в мою страну, - рассказывает Кинтпуаш, - что, если они хотят иметь дом, чтобы жить здесь, они могут его получить, и я никогда не спрашивал с них никакой платы за то, что они живут здесь, подобно моим людям. Я был рад их приходу и соседству Мне нравилось жить рядом с белыми людьми". Молодому вождю также нравилась одежда, которую носили белые, их дома, фургоны и прекрасные домашние животные
      Белые люди, жившие вокруг Иреки, давали посещавшим их индейцам имена, которые казались модокам забавными, и они часто употребляли их между собой Так, Кинтпуаш назывался Капитаном Джеком Были еще Лодка Джим, Пароход Франк, Чарли Со Шрамом, Чарли Бостонец, Курчавый Доктор, Бездельник Джим, Джим Из Шончина. Муж Эллин.
      Во время Гражданской войны белых людей между модоками и поселенцами начались неприятности. Если модоку не удавалось найти оленя, чтобы убить его для своей семьи, он иногда убивал корову, принадлежавшую фермеру, или, если ему нужна была лошадь, он мог позаимствовать ее на пастбище поселенца Белые друзья модоков оправдывали такие действия индейцев, считая их своего рода "налогом", которым те облагают поселенцев, пользующихся их землей, но большинству поселенцев это не нравилось, и через своих политических представителей они добивались заключения такого договора, по которому модоки будут перемещены из окрестностей озера Туле

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30