Атласная куколка

Окна спальни были распахнуты настежь, и из полумрака долгой парижской ночи в комнату влетал легкий ветерок из садов Тюильри, дышащий ощущением приближающегося лета: землей, травой, листьями и распускающимися цветами, — смешиваясь с едким запахом автомобильных выхлопов и городской пыли. В сумрачном свете Чип всматривался в прекрасное лицо, прижавшееся к его широкой груди. На щеке Саманты слегка размазалась тушь, пухлые губы выдавали детскую незащищенность и в то же время были безумно привлекательны. Осторожно, сказал он себе, подавив тяжелый вздох. Ну с какой стати это должно было случиться с ним теперь? И все-таки с того самого момента, когда он впервые обратил на нее внимание, Чип понял, что в этой истории беззащитной окажется не только Сэмми.

Заняться с ней любовью, продолжал рассуждать он, возможно, и верно стратегически. Но пробудить ее чувственность, разжечь в этом теле утонченную, до сих пор никем не открытую страсть — это нельзя назвать самым мудрым поступком в его жизни. Откуда же ему было знать, что под маской многоопытной самоуверенности, профессиональной красоты скрывалась такая невинность? Его стратегический ход провалился. Он обнаружил, что и сам не в силах отказаться от нее.

«Сам себе вырыл яму», — оценил ситуацию Чип, глядя в потолок.

Но хуже всего было то, что он ничего не смог придумать с проклятой дверью на склад. Она бы в любом случае не успокоилась. Даже хорошо, что он сам сломал замок и показал, как вернуть его в прежнее положение.

Но то, что они сделали, сильно тревожило Чипа.

Часть II

ПОШИВ

Я, как ангел со взором суровым,

Под твоим буду снова альковом

Я смутить не хочу тишину,

С тенью ночи к тебе я скользну.

Бодлер. Привидение[35]

13

Жиль Васс постарался спрятаться в нише, образованной свисающими с потолка панелями из темно-коричневого стекла и рядами сверкающих электрических лампочек. Нервно куря одну за другой сигареты «Галуаз», он с мрачным видом рассматривал занимающих передние ряды зрителей, вернее сказать, потенциальных клиентов.

На дневной показ в Доме моды Мортесье собралась самая разношерстная публика. В первом ряду устроилась компания богатых американок из Техаса, которые явно хотели увидеть Париж поздней весной и проводили здесь отпуск, жена какого-то арабского нефтяного шейха в безумно дорогом наряде и два аккуратненьких японских бизнесмена в очках. Пока стояло затишье, предшествующее моменту, когда весь мир сосредоточит внимание на Париже и начнутся сумасшедшие июльские показы коллекций следующего сезона, манекенщицы Мортесье предлагали вниманию публики промежуточные варианты весенних «бестселлеров» и кое-какие лучшие летние модели прошлых лет, уже вчерашнее слово моды. Как обычно, суперсовременный демонстрационный зал — showroom — сверкал огнями и содрогался от оглушительной музыки. Сегодня в стереофонических усилителях громыхали мелодии английской рок-группы «Дайе Огрейте». В глазах рябило от электрических вспышек.

Саманта уселась с Брукси Гудман в последнем ряду и несколько минут разглядывала молодого дизайнера, спрятавшегося за панелями. Она толкнула Брукси локтем в бок и спросила:

— Что он делает?

Журналистка сняла огромные, похожие на летчицкие, солнечные очки и наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть.

— Да просто оглядывает зал! Боже ж мой! Какой красавчик! — прошептала она. — Если, конечно, молоденькие худощавые парни с повадками хищников в твоем вкусе.

«Он похож на ребенка». — подумала Саманта. Она всего второй раз видела это юное парижское дарование, но красивое тонкое лицо, высокие скулы и жесткую складку чувственного рта забыть было невозможно. Жиль Васс снова оделся в черное: обтягивающий кашемировый свитер с высоким воротом и узенькие брюки подчеркивали сухопарую фигуру. Сэмми заметила, что он хмурится, с силой вжимая окурок в серебряную пепельницу, которую изящно держит длинными пальцами. Его поведение выдавало… нервозность? Или нетерпение?.. Она вспомнила красавицу модель, которую видела вместе с молодым человеком на Центральном рынке, ее блестящие, ниспадающие на плечи каштановые волосы, совершенные классические черты лица, бархатистые карие глаза и задумчивый, несколько меланхоличный вид. Ромео и Джульетта — прекрасные, юные влюбленные, само совершенство! Но как к этому относится Руди Мортесье, босс Жиля, знаменитый кутюрье? Эта мысль не давала Саманте покоя.

Сэмми вытянула ноги под стоящим впереди креслом, устраиваясь поудобнее. Из того, что она успела узнать, следовало, что все в парижском мире высокой моды обожают Руди Мортесье. Только великий Ив Сен-Лоран, пожалуй, внушал окружающим такое же чувство восхищения и всеобщей любви. По словам Брукси, Руди Мортесье был «душкой», «настоящим джентльменом». Но при этом он состоял в любовной связи с Жилем Вассом, что очень все осложняло. И если появление талантливейшего дизайнера, восхождение новой звезды в мире высокой моды, стало сенсацией, то слухи вокруг отношений Жиля, Руди и великолепной Лизиан оказались новостью куда более горячей. Поговаривали, что в некоторых домах моды на авеню Монтень даже заключались пари: Руди — Жиль или Жиль — Лизиан. Причем шансы оценивались как равные.

— О чем ты думаешь? — прошептала Брукси, почти не разжимая губ.

Саманта очнулась.

— Я думаю, кое-кто меня узнал, — ответила она. — Продавщица напротив не сводит с нас глаз.

Отправляясь на этот просмотр, Сэмми повязала голову шелковым шарфом и спрятала лицо за огромными солнечными очками. Утонув в одном из шикарных, в стиле Мортесье, кресел — хромированные трубки и обтянутые коричневым бархатом подушечки, — она постаралась, чтобы ее рост почти под метр девяносто не слишком бросался в глаза. Правда, видимо, не существовало способа спрятать жакет и джинсы «Сэм Ларедо».

Даже Брукси в панковском прикиде, состоящем из узкой красной юбки и нелепой кофточки из розового атласа, увешанная, как елка, дешевыми украшениями, приобретенными на блошином рынке, почти не привлекла внимания. Дежурный секретарь в приемной салона Мортесье на авеню Монтень лишь мельком взглянул на карточку прессы и довольно безразличным жестом махнул в сторону зала, разрешая им войти. Однако продавщица, работающая в самом демонстрационном зале, долго и внимательно рассматривала Саманту, когда та постаралась быстренько проскользнуть вслед за журналисткой.

— Я имею в виду одежду, — прошептала Брукси. — Коллекцию… Ведь мы пришли посмотреть на нее, ты не забыла?

Да, Сэмми не могла не признать, что наряды великолепны. В то время как остальные парижские кутюрье, казалось, решили выжать возможное и невозможное из силуэта сороковых, в изобилии используя накладные плечики, узкие юбки и различные варианты драпировок, Жиль Васс подходил к моделям по-своему, сочетая безупречные линии кроя с необыкновенными тканями, которые всегда были слабостью Сэм.

В начале шоу манекенщицы танцующей походкой вышли на подиум, сделанный из зеркального, выкрашенного в золотой цвет плексигласа, под душераздирающие ритмы «Прогулки по жизни». От воздушных нарядов, демонстрируемых молодыми моделями, захватывало дух. Показ продолжили костюмы, сшитые из бледно-лилового и темно-фиолетового твида и бук-лированной шерсти. Некоторые юбки имели спереди высокий разрез, другие прикрывали лодыжки и были сильно расклешены внизу. Вслед за костюмами на подиуме появились повседневные платья ошеломляющих геометрических форм, четкие, косого покроя силуэты которых вызывали совершенно определенные ассоциации с понятием «высокие технологии». Для большей наглядности каждая манекенщица держала в руках длинную ленту компьютерной распечатки, а традиционные шляпки заменили наушники.

Как дизайнер молодой Жиль Васс давно не ребенок, благоговейно думала Сэмми. Боже! Как же она ему завидовала! Вот он стоит прямо перед ней, разглядывая клиентов Мортесье из-за дымчатых стеклянных панелей, сигарета небрежно торчит из красивых, твердо сжатых губ. Если бы она, Саманта Уитфилд, находилась на его месте и показывала собственные работы у знаменитого Мортесье, она была бы на седьмом небе от счастья!

Она не могла удержаться и то и дело украдкой бросала взгляды на хмурого молодого человека, притаившегося в своем укрытии и зажигающего одну сигарету от другой. На «седьмом небе» Жиля Васса оказалось несколько многолюдно, не удержалась от иронии Сэмми. Если Васс любит свою изысканную Лизиан, значит, Руди Мортесье остается ни с чем. Если только, конечно, юный модельер не состоит в любовной связи сразу с обоими. Разглядывая стройную фигуру в облегающей черной одежде, Саманта никак не могла прийти к какому-то выводу. Она не была сильна в решении подобных вопросов, но сама мысль показалась ей весьма забавной. К тому же нельзя утверждать, что подобного рода любовные треугольники не были известны в нью-йоркском мире моды. А здесь, в конце концов, Париж!

— Продавщица наблюдает за тобой, — прикрыв ладонью рот, сообщила Брукси, — на всякий случай, если ты надумаешь что-нибудь купить. Ты ведь сказала, что хочешь увидеть настоящий Дом высокой моды, правда? Так что расслабься.

Пока манекенщицы Мортесье, пританцовывая, демонстрировали последние платья коллекции, Саманта быстро огляделась по сторонам. Она высоко ценила возможность увидеть шоу Мортесье и понимала, что не попала бы сюда без помощи Брукси. Оказаться в салоне крупного дома «от кутюр» — величайшее событие в жизни человека, который только и имеет за спиной скромную школу дизайнеров в далеком Денвере, поэтому, прежде чем покинуть Париж, Сэмми мечтала увидеть хотя бы одну знаменитую коллекцию. Однако она понимала, что должна соблюдать осторожность. Нельзя, чтобы ее случайно узнали и связали ее появление с империей Джексона Сторма. Индустрия моды, особенно высокой моды, настолько чувствительна, что это может породить такое количество дополнительных проблем, слухов и сплетен, каких не стоит никакое посещение подобного шоу.

Доверительным шепотом продавщица сообщила, что далее следует показ летних пальто по эскизам Жиля Васса, разработанным для коллекции Руди Мортесье.

«Пальто», — промелькнуло в голове Саманты. Она не привезла с собой ни пальто, ни куртки, а весенние ночи в Париже весьма прохладны.

— Следует чем-нибудь разнообразить свой гардероб, — пробормотала Сэмми, заглядывая в предложенный им перед началом шоу каталог моделей, которые можно заказать. Она собиралась пробыть в Париже не больше недели и взяла совсем немного одежды из коллекции «Сэм Ларедо». Этого оказалось явно недостаточно и часто становилось помехой, поскольку сразу выдавало в ней принадлежность к империи Джексона Сторма. К тому же в бессменных джинсах Сэмми порой ощущала себя марсианкой среди элегантно одетых парижанок, как, например, сегодня.

Две манекенщицы, одна — долговязая красавица шведка, другая — темнокожая с прекрасной фигурой, горделивой походкой прошествовали по подиуму в пальто. Крупные накладные детали из ярких шерстяных тканей отдаленно напоминали работы наиболее сумасбродных кутюрье — японцев Кензо и Тоджи Яммамото, — которые просто заворачивали своих манекенщиц в рулоны ткани.

Позабыв обо всем на свете, Сэм выпрямилась в кресле, чтобы получше видеть происходящее. Пальто Жиля Васса отличались вызывающей экстравагантностью, но были по-настоящему прекрасны. Правда, для того, чтобы надеть на себя вещь такой расцветки и такого объема, необходимо иметь рост под два метра и быть тощей, словно жердь. И все-таки даже Сэмми не представляла себя обернутой в кусок кроваво-красного войлока со стоячим воротником, который, казалось, не должен был произвести никакого впечатления, но, правду сказать, смотрелся великолепно!

— Тебе что-нибудь понравилось? — поинтересовалась Брукси.

Понравилось ли ей? Да Сэмми пришла в неописуемый восторг! Она все-таки была дизайнером, и в голове у нее уже засели некоторые идеи, воплощенные в эти фантастически смелые творения Жилем Вассом. Саманта-модельер чувствовала, что, вернувшись в Дом моды Лувель, она должна сделать несколько набросков. Саманта-женщина была ужасно разочарована тем, что не может позволить себе что-нибудь купить у Мортесье; цены начинались с пяти тысяч долларов и уходили в заоблачные выси.

Парад чудесных пальто закончился, и салон вдруг погрузился в полную драматизма темноту. Все лампы погасли, остались только яркие пятна света, плавающие по подиуму. Грохочущая музыка сменилась очаровательной оркестровой мелодией и французской песенкой «Любовь в тени». Появились манекенщицы в вечерних туалетах с обнаженными плечами. Облегающие фигуру платья переливались оранжевыми и красными блестками и стеклянными бусинками, в которых то и дело отражались многочисленными лучиками блуждающие по залу огни. Прически девушек украшали золотистые проволочки с нанизанными на них многоцветными камушками, которые подрагивающими сверкающими фонтанами спускались из-под расшитых бисером высоких шляп-шлемов. По залу прокатилось легкое, восхищенное «А-ах!».

Однако Сэмми почему-то ощутила неприятный холодок. По спине пробежали мурашки дурного предчувствия. Может, виной тому звуки страстной песни «Любовь в тени» из кинофильма «Похититель сердец», шедшего несколько лет назад? Или воспоминание о таком опасном, таком сексуальном воришке-взломщике, которого сыграл в фильме Стивен Бауэр? Как бы там ни было, но, как только зазвучала ненавязчивая мелодия любви, перед глазами Сэмми возникло совершенно другое лицо, другое мужское тело, которое она хотела забыть.

«Выбрось Чипа из головы, — быстро приказала она себе. — Нашла место размышлять о подобных проблемах». Сэмми закусила нижнюю губу, пульсирующая мелодия отдавалась в ушах. Больше история с Чипом никогда не повторится, твердо пообещала она. Саманта отчаянно пыталась сосредоточиться на одежде: на подиуме появились еще две манекенщицы, обе в закрытых, расшитых черными блестками вечерних платьях с длинными рукавами. Каждая держала в руке черную атласную маску, полностью скрывающую лицо. Когда девушки опустили руки, оказалось, что и их лица раскрашены, словно маски: глаза обведены черной краской, сверкающие черные блестки наклеены на скулы и губы.

У Сэмми скопилось немного денег. Свои весьма скромные расходы она оплачивала чеками, для чего на ее имя корпорацией Джексона Сторма в Парижском банке был открыт депозитный счет, куда перевели весьма крупную сумму. Теперь, ожидая от Джека ответа на свое предложение, она имеет возможность начать понемногу действовать, не оставаясь больше сторонним наблюдателем и ни во что не вмешиваясь. К тому же она могла воспользоваться шансом, который представляется, может быть, один раз в жизни, и купить в Париже что-нибудь из одежды.

Какое искушение, размышляла Сэмми, наблюдая за тем, как манекенщицы в черном покидают подиум, а им на смену выходят еще более причудливо наряженные модели, обе в переливающемся белом. И все-таки, если уж она решилась сделать кое-какие покупки, не следует терять голову: у нее не так много денег, а одежда в Париже фантастически дорогая. В Нью-Йорке все было бы гораздо проще благодаря ее личным связям с владельцами магазинов. Здесь же нельзя афишировать свое присутствие, чтобы никто не догадался о появлении представителя Джексона Сторма. Задача сильно усложнялась.

Взглянув на сидящую рядом с ней журналистку, Сэмми подумала, что Брукси могла бы ей помочь и показать бутики, где она чувствовала бы себя спокойно. Однако еще лучше с этим справится человек, знающий французский язык, хорошо ориентирующийся в городе и имеющий машину.

К счастью, она знала такого человека.

Алан де Бо заехал за ней на элегантном золотистого цвета «Мерседесе».

— Это автомобиль компании, — объяснил молодой человек. — К тому же он вместительнее «Ламборджини»; это удобно для покупок. Их будет много? — В вопросе сквозило добродушное ехидство.

— Только француз способен добровольно отправиться с женщиной покупать наряды, — ответила Сэм в том же тоне. — Поэтому я вам и позвонила. Я рада, что вы услышали мое сообщение на автоответчике. Когда вы вернулись?

— Сегодня утром. — Он посмотрел на нее тепло и ласково. — Вы по мне скучали? — тихо спросил молодой человек.

От взгляда золотистых глаз у Сэмми прервалось дыхание.

— Послушайте, я, наверное, отрываю вас от работы? Вы уверены, что у вас есть время?

— Неужели вы думаете, что я способен заниматься чем-нибудь другим, если есть возможность находиться рядом с вами? — так же тихо спросил Алан.

Сердце ее учащенно забилось.

— У меня не так уж много денег. Говорят, даже в универмагах, где торгуют готовой одеждой, все ужасно дорого.

— Доверьтесь мне, — уверенно предложил Алан. — Сопровождать красивую женщину, когда она покупает себе платья, — вторая по значимости обязанность в жизни любого француза.

— А первая? — не задумываясь, поинтересовалась Сэмми.

Алан де Бо заулыбался еще шире и завел двигатель.

— Вы шутите?

Брукси подготовила для Сэмми небольшой список парижских бутиков, включив туда «Плак» на Центральном рынке, два магазина на площади Победы — «Жозеф Трико» и «Виктуар» — и парочку маленьких, не злоупотребляющих рекламой магазинчиков в 16-м округе Парижа, где обожают бывать представители парижского высшего света — «BCBG — bon chic, bon genre».

— Это хорошие магазины, — согласился Алан. — Но я предлагаю нечто другое: очень французское, весьма разумное по ценам и немного необычное. Они делают копии моделей крупных Домов моды, как и бутики Центрального рынка, но продают по ценам, которые все-таки могут себе позволить парижане, истинные «охотники за скидками». Ну так что, готовы к небольшому приключению?

Готова, решила Сэм. Она не расстроилась, обнаружив, что магазинчик расположен на первом этаже дома, построенного в начале века в жилом районе, где обитали в основном представители среднего класса. Хозяйка, высокая дама в черном, окинула Сэмми понимающим взглядом и приветственно улыбнулась Алану де Бо.

Из быстрого разговора по-франиузски Саманта поняла, что владелица магазина прекрасно знакома с ее спутником. Что бы он сейчас ни говорил, у худощавой черноволосой женщины явно был свой взгляд на происходящее. Ее темные глаза оценивающе оглядели Сэмми с головы до ног.

Саманта пыталась убедить себя, что в этом магазине покупает туалеты сестра Алана и именно поэтому он знаком с подобными заведениями, так что неважно, о чем сейчас думает хозяйка.

Эти мысли не давали ей покоя, даже когда они уселись в небольшие плетеные кресла напротив зеркальной стены. Пол магазинчика устилал ковер из искусственного меха, стены были покрашены розовой краской, зеркала отражали свет огромной хрустальной люстры с пожелтевшими подвесками, которые давно следовало помыть. Девушка-продавщица, срочно вызванная откуда-то из подсобки, вынесла на всеобщее обозрение целый ворох платьев.

Сэмми едва не потеряла сознание, увидев то, что предлагал этот магазин: жакеты с пышными рукавами, глубокими вырезами на спине и неровными басками, удлиненные юбки, вечерние облегающие платья из черного крепа с претензией на смелость — одно плечо обнажено, повседневное платье из бежевого джерси с широкой юбкой и огромным количеством оборочек, подчеркивающих грудь, — все это отдаленно напоминало наряды Живанши для Одри Хэпберн в пору ее расцвета. Возвращение пятидесятых — в этом отношении бутик оказался на высоте положения. Никаких узеньких брючек, никакой спортивной одежды, никаких джинсов. Модели оказались симпатичными, но в них чувствовался какой-то вычурный изыск.

— Очень красиво, — вежливо оценила Сэмми.

— Пожалуйста, не спешите, — попросил Алан, потянувшись через ее плечо и дотронувшись до рукава шелкового бежевого платья, перекинутого через руку продавщицы. — Мне очень хотелось бы увидеть некоторые из вещей Лауры на вас.

— Вы шутите?

— Отнюдь. Вы не поверите, но с того момента, как я услышал ваше послание, я думаю только об этом. — Алан очаровательно улыбнулся, откинулся на спинку плетеного кресла и вытянул длинные ноги. Сам он был невероятно элегантен в иссиня-черном шелковистом костюме от Кардена, шелковой рубашке и галстуке. Слегка выгоревшие на солнце, растрепанные ветром волосы имели такой вид, словно он действительно бросил все, ради того чтобы повезти ее за покупками.

— Примерьте вот это. — Он поднял руку в повелительном жесте, и хозяйка магазина Лаура быстро отобрала несколько платьев, переброшенных через спинку кресла.

— Да, и это, из оранжевого крепа, — распорядился он, потянув за рукав. — Я вас очень прошу, наденьте это для меня, очень хочется увидеть, как это смотрится! — тихо, но настойчиво попросил Алан.

Сэмми взглянула на него, не скрывая удивления. Золотистые искорки в его глазах доказали Сэмми, что он говорит вполне серьезно. Ну разве можно ему отказать, даже если речь идет о платьях, которые она никогда в жизни не носила!

— Вы увидите, какое получится безобразие, — с милой гримаской предупредила Сэмми.

И действительно, когда она неохотно вышла из примерочной в ярко-оранжевом платье, летящий подол которого заканчивался сантиметрах в десяти от ее грубых ковбойских ботинок, Алан, откинув светловолосую голову, громко засмеялся.

— Очень мило с вашей стороны, — возмутилась Саманта, уперев руки в бока. — Разве это не ваша идея?

— Нет… нет… извините. — Алан постарался сдержать смех. — Просто нужно кое-что подогнать. Лаура займется этим.

Хозяйка магазина стояла в дверях салона с только что появившимся молодым человеком в фирменном парикмахерском халате. Он с интересом рассматривал Саманту.

— Лаура хотела бы кое-что изменить, начиная с ваших ботинок. Пожалуйста, — быстро попросил Алан, — доставьте мне удовольствие. Если хотите, называйте это маленьким экспериментом.

У Саманты появилось ощущение, что все было подстроено заранее, причем Алан получает явное наслаждение от всего происходящего. Она натянуто улыбнулась своему спутнику.

— Опять одна из ваших шуточек, а? Ведь эти люди надеются, что мы что-нибудь купим.

— Они будут заниматься нами столько, сколько мы захотим, — беззаботно ответил де Бо, — стоит мне только сказать. К тому же это идея Лауры, — он повернулся и посмотрел через зал, — пригласить парикмахера. Конечно, с моего разрешения.

— Алан, — обеспокоенно начала Сэмми, но выражение его лица остановило ее. Она и раньше замечала этот взгляд, как бы говорящий: перед тобой человек, не привыкший, чтобы ему перечили. Саманта сдалась. — Только пусть не делает короткую стрижку, ладно? — Она еще не забыла последний эксперимент с прической Сэм Ларедо.

Похоже, молодой парикмахер, усаживая ее в неустойчивое маленькое кресло перед зеркалом, чувствовал себя приблизительно так же.

— Нью-Йорк, — разочарованно бормотал он, беря в охапку неровные пряди ее соломенных волос и внимательно изучая их. — Нью-Йорк, Беверли-Хилз — c'est incroyable[36].

— Не обрезайте, — предупредила Сэмми. — Алан, скажите ему…

Ей не следовало беспокоиться. Совершенно очевидно, Алан распорядился придерживаться консервативного стиля. Однако молодой француз, набрав полный рот шпилек и приступив к работе, продолжал ворчать. Лаура принесла из обувного отдела босоножки кремового цвета, прекрасно подошедшие к оранжевому платью.

— Послушайте, — начала было Саманта, недовольная тем, какой оборот принимает поездка за покупками. — Я собиралась приобрести всего несколько вещиц…

— Потерпите… — успокоил ее Алан. — С вами не случится ничего ужасного. Лаура знает, чего я хочу.

«Чего хочет он?» — удивилась Сэмми, глядя в зеркало, в то время как парикмахер собрал ее волосы наверху и принялся слегка подрезать кончики. Стены главного зала магазина были розовыми, ковер из искусственного меха напоминал дохлого кролика, вход в примерочную закрывал ярко-розовый бархатный занавес, стянутый золотыми лентами с кистями. «Кончится все тем, что я буду выглядеть под стать», — подумала Сэмми, упрямо закусив нижнюю губу.

Саманте пришлось стоять на полу в одних чулках, пока парикмахер, все еще что-то бормоча себе под нос, при помощи электрощипцов придавал — прядь за прядью — нужную форму ее волосам, закручивая их в небольшой пучок на затылке. Более короткие пряди он волнами уложил так, что они обрамляли лицо и легкой челкой спускались на один глаз. Тем временем молодая продавщица булавками подколола подол платья, а Лаура, опустившись на колени, помогла надеть босоножки на высоких каблуках.

Сэмми, до сих пор стоявшая зажмурившись, чуть-чуть приоткрыла один глаз. На первый взгляд все получилось не так уж плохо. Если так можно выразиться, когда тебя превращают в нечто неузнаваемое. В зеркале отражалась совершенно новая, незнакомая женщина. Длинноногая, порывистая, игривая Сэм исчезла, ну, или временно отошла на задний план. Шикарная и более естественная прическа сменила экстравагантную стрижку — творение Реджеди Энн, — подчеркнув красиво очерченные скулы и прекрасной формы носик, внезапно открыв классические линии подбородка и шеи. Но самое большое чудо пышная шапка блестящих волос сотворила с ее огромными серыми глазами: довольно бесхитростный прямой взгляд неожиданно стал более холодным и искушенным, слегка загадочным. Удивленная Сэмми подумала, что превратилась в элегантную блондинку, стройную, яркую и — что, видимо, было неизбежно — очень «французскую».

«Боже правый!» — только и подумала она, взглянув в зеркало.

Саманта все еще рассматривала свое отражение, когда Алан поднялся и широкими шагами направился прямо к ней. Положив обе руки ей на плечи и глядя на нее в зеркало, он тихо сказал:

— А теперь скажи, что ты не выглядишь восхитительно! — От добродушного ехидства не осталось и следа, он был весьма серьезен. — Взгляни на себя, дорогая. Ты прелестна, по-настоящему красива!

«Восхитительно? Прелестно? Нет. Совершенно иначе — да». Сэмми чувствовала некоторую неловкость, рассматривая незнакомку в зеркале. Глаза Алана горели таким откровенным желанием, что Саманта невольно удивилась.

— Это не я, — прошептала она изумленно. — Это кто-то другой.

— Да нет, ты. И гораздо более настоящая, чем прежде.

В зеркале Саманта видела отражение мужчины, обхватившего ее шею ладонями, склонившего к ней голову и вдыхающего запах ее волос.

— Саманта, — услышала она шепот, — я тебя обожаю. Я хочу, чтобы ты была моей. — Он поднял голову и посмотрел на нее, его необыкновенные глаза сверкали. — У меня есть дом в Фонтенбло, где мы будем совершенно одни. Скажи, что позволишь мне увезти тебя туда на несколько дней. Прямо сейчас.

Сэмми не знала, что ответить. Это предложение прозвучало как гром среди ясного неба. Она была потрясена, хотя давно ждала от Алана этих слов. Неужели я действительно так ему нравлюсь, смущенно думала Саманта. Невозможно отрицать, что ее теперешняя внешность гораздо больше соответствует общепринятому понятию красивой женщины. И Алан де Бо хочет, чтобы она поехала с ним. Что же ее смущает?

Их взгляды, отразившись в зеркале, встретились. «Сделай что-нибудь, — подсказывал ей разум. — Ведь это то, чего ты хотела, разве не так?» По выражению ее лица Алан, видимо, решил, что она согласна. Скорее всего он ни минуты и не сомневался в этом.

— Я не могу поцеловать тебя сейчас, — прошептал он, прижавшись к ее волосам: Лаура и парикмахер стояли у них за спиной. — Но я очень тебя хочу, моя дорогая, поверь.

Саманта смотрела, как он легко коснулся губами блестящей волны ее волос. До тех пор, пока она желанна, она может ждать, подумала Саманта, закрывая глаза. Мир вокруг внезапно окрасился в розово-золотистые тона.

Наконец-то.

Телефон надрывался от звонков, когда она ворвалась в квартиру со своими сумками и пакетиками. Покупок оказалось так много, что самые большие коробки пришлось оставить внизу. Их позже принесет ночной сторож.

Саманта все еще не могла поверить. Алан де Бо наконец признался, что хочет ее, повторяла она, швыряя на пол пакеты и коробки из бутика Лауры и бросаясь в спальню к телефону. Алан лишь быстро поцеловал ее после того, как помог занести в дом бесчисленные свертки, легонько коснулся щеки теплыми губами, но его прекрасные глаза сказали ей все. Сэмми схватила трубку.

— Сэмми? — раздался очень знакомый голос, явно американца. — Сэмми? Это Питер Фрэнк. Я уже часа два пытаюсь дозвониться.

— Пит?

Питер Фрэнк — вице-президент Джексона Сторма, ответственный за развитие производства и хозяйственную деятельность. Она не очень хорошо его знала, но несколько раз они встречались на совещаниях.

— Как дела в Нью-Йорке? — Сэмми не сомневалась, что этот звонок — хороший знак. Но почему Питер Фрэнк, а не Минди Феррагамо или Джек? — Как там все? — Она решила, что лучше спросить напрямую. — Джек вернулся?

— Сэмми, детка, я не в Нью-Йорке. — Молодцеватый голос Пита гудел ей прямо в ухо. — Я звоню из аэропорта Шарля де Голля, торчу в телефонной будке и жду рейс на Нью-Йорк. Сэмми, — продолжал он, — я неделю просидел на фабрике в Лионе, пытаясь разобраться с их производственными проблемами, но мне очень хотелось поговорить с тобой перед отлетом. Ты ведь хорошо проводишь время в Париже, правда?

Питер Фрэнк в аэропорту Шарля де Голля? Вице-президент Сторма, ответственный за развитие производства, неделю провел во Франции, дважды был проездом в Париже, но не нашел времени, чтобы встретиться с ней? Единственное, чего она удостоилась: телефонный звонок в последнюю минуту.

Саманту охватило отвратительное ощущение, что что-то происходит не так. Все пережитое за последние недели снова железными тисками сжало ее душу.

— Пит, что ты слышал… — Говорить и думать одновременно — последнее дело. — Пит, ты слышал о моем докладе? Я отправила его Минди неделю назад и надеялась получить ответ из Нью-Йорка в ближайшие дни.

— Замечательный доклад, радость моя. Всем он нравится. Не переживай. Сэмми, объявили мой рейс, придется закончить разговор. Всем… — начал Пит, но голос его затих, словно он отвернулся от трубки, пытаясь что-то рассмотреть. — Продолжай присылать доклады, Сэмми. Извини, что не позвонил раньше. Джек был… — в голосе прозвучала некоторая неуверенность, — очень занят с тех пор, как вернулся.

Неужели это Джек приказал Питеру Фрэнку позвонить? Если ей необходимы доказательства того, как обстоят дела, телефонный звонок Пита перед самым отлетом из Парижа все расставил на свои места.