Пикник на обочине - Принуждение к контакту

И, повернувшись к Гурееву, быстро спросил, прищурившись:

– Где готовят самую лучшую солянку в городе?

– В «Радианте»! – отчеканил Василий.

– Замечательно! – щелкнул пальцами гость. – Беру! Заверните!

5

Руслан Громов, пилот спасательного вертолета

Новосибирская аномальная Зона

11 июля 2016 года

День катился к закату. На часах стрелки пробежали отметку в девять часов, солнце почти касалось верхушек деревьев. Потянуло прохладой.

Громов прошелся вдоль кромки воды, разминая закоченевшее от лежания на земле тело. В который уже раз поправил знак, так и норовивший скособочится и развалиться. Без особой надежды поднял глаза к небу.

За день не пролетело ни одного вертолета. Как они ни вслушивались, не услышали ни шума винтов, ни характерного свиста гравитационных подушек мимо вешек. Если их и искали, то явно в другом месте.

Руслан бросил взгляд на Илью. Тот спал, уткнувшись лицом в руки и закутавшись по самые глаза в синее солдатское одеяло. Его сон нельзя было назвать спокойным, ученый то и дело начинал стонать и метаться. Но больше пилота беспокоил лихорадочный румянец на щеках друга, очень похожий на симптомы воспаления. Еще и с ногами непонятно что, неужели действительно перелом позвоночника?

Ладно. Продержаться бы ночь, а уж завтра точно спасатели прилетят. Не могут не прилететь.

А тихо-то как вокруг! Лишь деревья скрипят да ветер кронами шелестит. Ни голосов птиц, ни кряканья лягушек, ни звуков далекого города. Словно всю Зону поместили под стеклянный колпак, создали непроницаемый заповедник инопланетных сюрпризов. Еще хорошо, что погода неизменно июльская. Интересно, научаться ли люди когда-нибудь подобному контролю погоды? Было бы очень удобно. Удачно, что пришельцы не выбрали для прилета в гости новогодние праздники.

– А лучше бы вообще не прилетали, – пробурчал Громов, разворачиваясь и шагая в обратную сторону.

«Может, и не хотели прилетать», – тут же подумал он. Очень уж Посещение на катастрофу похоже, а не на визит вежливости. Сколько он ни читал воспоминаний очевидцев, так и не увидел никакой логики в произошедшем.

Впрочем, как ему когда-то сказал Ткачев: «Не натягивай свою логику на Зону. Там даже законы физики не работают, а ты пытаешься отыскать в ее природе понятный тебе смысл».

«Вот и не буду, – согласился Громов. – Лучше спички поищу».

Он в очередной раз прошел весь путь от болота до вершины холма, ковыряя носком ботинка подсохшую землю. В сторону останков вертолета старался не смотреть, словно это могло каким-то образом стереть память о гибели Олега.

На холме внимание пилота вновь привлекла охотничья вышка. Интересно, в ней могли хранить припасы на всякий случай? Повыше от зверья, от воды. Спички или, быть может, консервы.

При мысли о еде под ложечкой протяжно засосало. Все же для здорового мужика диета из шести печений в день не дело. Нужно будет по возвращении закатить пир в «Радианте» и в «Супчике». И заказать там…

Сглотнув заполнившую рот слюну, Руслан вздохнул и постарался переключиться на что-нибудь другое.

И тут его взгляд упал на что-то небольшое и белое, лежащее в траве между деревьев. Как раз под осиной со снесенной верхушкой. До этого предмета было не больше десяти шагов, нужно было лишь чуть углубиться в лес.

Громов напряженно прошелся вдоль вершины холма, стараясь рассмотреть находку. Что-то объемное, округлое.

Из того, что могло быть в составе спасательно-реанимационного комплекта вертолета, больше всего это «что-то» походило на инъекционный набор или на индивидуальный медпакет. В любом случае, там может оказаться нечто полезное для Ильи. Как он его раньше не заметил?

Руслан сделал шаг в сторону леса. Но вовремя спохватился – забыл, где находишься?

Пилот, прищурившись, осмотрелся. До первых деревьев растет высокая, по колено, трава. Дальше стоит стройная, похожая на корабельную мачту ель. За ней – неглубокий, судя по всему, лог или канавка. А вот еще чуть дальше, через три-четыре дерева, как раз между сухой елкой и осиной без макушки, лежит эта коробочка, слега присыпанная ветками. И вроде бы ничего подозрительного.

А как должно выглядеть подозрительное? Мужики из «полевых» следопытов говорили, что, прежде чем увидишь, обычно и так понимаешь где ловушка. Но так на то они и «полевые», у каждого за плечами под сотню выходов и подшивка некрологов на напарников. Надо думать, без подготовки они тоже в Зону в одиночку не лезут.

Здравый смысл говорил, что крайней необходимости лезть за коробкой нет, – даже в случае заражения крови у Ильи есть минимум трое суток. С другой стороны, Громовым овладел какой-то глупый азарт, зудящая жажда деятельности. Он почти полдня провалялся под деревом, разглядывая неподвижную муть болота.

Руслан сделал еще шаг, стараясь наступать как можно мягче и, почему-то, тише. Словно его мог кто-то услышать.

Ничего не случилось, кроме того, что он стал чуть ближе к вожделенной коробке. И сладкий голосок в голове запел: «Вот видишь, ничего не произошло. Еще несколько шагов – и ты на месте. Вдруг там аптечка? Или еще фляга с водой? Или даже, чем черт не шутит, сигнальные ракеты?»

Последний аргумент поставил точку во внутреннем споре Громова с самим собой. Пилот еще раз осмотрелся и, не заметив ничего опасного, медленно двинулся к лесу.

Шаг за шагом, не так уж и страшно. Трава безразлично шуршала под ботинками, сухо похрустывали мелкие веточки. Вот и ель, можно рассмотреть чешуйки коры на стволе и засохшие капли смолы.

Громов пошел быстрее, увереннее.

Трава закончилась, на плечи легла прохладная лесная тень. Руслан коснулся теплого, шершавого ствола дерева, похлопал по нему, будто подбадривая сам себя. Занес ногу, чтобы переступить канаву.

В канаве лежал труп человека. Точнее, то, что от него осталось. Беднягу словно разорвали пополам, от паха до шеи. Торс с задранной в неестественном шпагате ногой, с почерневшими костями таза и ребер, был разложен «в струнку» по дну этой неглубокой впадинки.

И все веточки-палочки, лежащие в канаве, отчего-то тоже лежали исключительно вдоль.

Руслан, холодея, медленно вернул занесенную ногу назад, почти не дыша, попятился. Потом не выдержал, развернулся и стремглав бросился назад, к спасительному болоту.

* * *

Илья не спал, задумчиво бросал в лениво покачивающуюся воду мелкие камушки. Завидев приближающегося быстрым шагом Руслана, он помахал ему рукой.

Громов сбавил шаг, попытался напустить на себя скучающий вид. Но, видимо, вышло не очень хорошо.

– Что-то случилось? – нахмурился Ткачев. – На тебе лица нет.

– Нормально, – отмахнулся Громов, усаживаясь рядом. – Неудачно прогулялся.

– К вертолету ходил? – предположил Ткачев, кивая головой в сторону места падения.

– Типа того, – Руслан не хотел развивать тему увиденного, подергал торчащие из подстилки друга еловые ветки. – Не жестко?

– Нет, удобно. Спасибо за заботу, – с теплотой откликнулся Ткачев.

– Ерунда, – пилот оторвал небольшой сучок. Принялся затачивать его о лезвие топора.

– Там, с холма, вешек не видно? – как бы между делом поинтересовался ученый.

Руслан покачал головой.

– Судя по всему, нас отнесло севернее, километра на три от пятого пути. Насколько я помню, на карте как раз были указаны небольшие лесополосы и заболоченные низины.

– То есть до места, где мы видели «калошу», не очень далеко?

Руслан понял, к чему клонит Ткачев, поэтому попросту проигнорировал вопрос. Он отложил топор, попробовал пальцем остроту заточенной палочки.

– Пока не стемнело, давай посмотрим, что у тебя с ногами, – сказал он и начал расстегивать правый ботинок на ноге Ильи.

– Ты хочешь проверить рефлексию? – догадался ученый.

– Да, – Громов осторожно стащил тяжелый башмак с толстой тракторной подошвой, поставил рядом. – Скажи, если почувствуешь что-нибудь.

И принялся неторопливо колоть палочкой пальцы на ноге Ильи, стараясь не проткнуть кожу.

Ткачев даже нахмурился, пытаясь уловить хотя бы отголоски ощущений.

– Ну? – спустя время спросил Громов. – Хоть что-то?

Илья вздохнул и сокрушенно покачал головой.

– Нет, совсем ничего не чувствую.

Руслан повторил подобную процедуру с левой ногой. Здесь обнаружилась призрачная чувствительность на мизинце.

– Ты уверен или тебе показалось? – переспросил Громов.

– Уверен. Но очень слабый сигнал, как при заморозке.

– И то хорошо, – Громов с кряхтеньем поднялся, размял колени. – Значит, не все потеряно. Травма серьезная, но не перелом. Трещина в диске или компрессия позвонков, я думаю. Может быть, нерв зажало. Так или иначе, валяться тебе в госпитале долго.

– А само не пройдет?

– Само не пройдет, – усмехнулся Руслан. – Это тебе не насморк.

Он собрал ботинки, отставил в сторону. Пояснил:

– Ботинки надевать не буду, чтобы ступни не прели.

– Да, конечно, – согласился Ткачев. – Что теперь?

– Теперь-то? А что нам теперь делать? Сидим, ждем. В нашем положении дергаться вредно.

Руслан завалился тут же, под дерево, принялся очищать лезвие топора пучком травы.

Илья закрыл глаза и вроде бы задремал.

Солнце полностью скрылось за лесом, озаряя верхушки последними лучами. С востока наступала темнота, превращая мир в черно-серую монохромную картинку. Вечерний ветер зашелестел в лиственницах.

– Жалко спичек нет, – сказал вдруг Илья, открывая глаза и поворачиваясь к задумчивому Громову. – Костер бы развели.

– Боишься замерзнуть? Не бойся, ночи теплые. Здесь же вечный июль.

– Да нет, не в этом дело, – возразил ученый. – Костер ночью далеко видно, нас могли бы заметить.

– Кто? – удивился Руслан. – Ночью полеты над Зоной запрещены.

– Ну нас могли бы увидеть не только наши.

Громов повернулся на бок, подперев голову рукой, с любопытством спросил:

– Ну-ка, ну-ка, кого это ты еще здесь собрался встретить?

Ученый смутился, отвел взгляд. Произнес, улыбаясь:

– Ну не знаю. Сталкеров.

– Дружище, – рассмеялся Руслан. – Да, если сталкер увидит в Зоне костер, он по широкой дуге обойдет это место и сделает вид, что ничего не видел.

– Это почему же?

– Да потому, что не бывает в Зоне костров. Некому тут их разводить ночами. А если быть не должно, но есть, значит, жуть как опасно. И лучше не любопытствовать, а обойти стороной.

– Ты-то откуда знаешь? Прямо знаток сталкерского быта.

– А ты в «Радианте» с мое попей, – пошутил Громов. – Там и не такое услышишь.

– Фу, в «Радианте»? – поморщился Илья. – Рыгаловка ведь.

– Нормальное заведение, – уверил друга Руслан. – Я тебя как-нибудь свожу.

– Заметано. Слушай, а помнишь, как ты нас тогда в Зону возил?

– Когда?

– Ну как же! У меня это единственный выход «в поле» был за всю карьеру. Я же, сам знаешь, кабинетный боец невидимого фронта.

– Ага. Такого невидимого, что я до сих пор не понимаю, чем ты там занимаешься.

– Топологией, Рус. Вычислительной топологией.

– Ой, только не нужно объяснять. Мне потом твои ленты Мебиуса сниться всю ночь будут.

Илья рассмеялся. Его лицо в полумраке было практически неразличимо, лишь белели зубы и глаза.

Зону практически накрыла ночь.

– Так вот, – продолжил Илья. – Я же тогда первый и последний раз в Зоне был, хотя и изучаю проблему Посещения уже почти одиннадцать лет. Ну помнишь?

Громов подергал себя за нижнюю губу, пытаясь сообразить о какой поездке говорит друг. Их столько было за его практику, что все и не упомнишь.

– Ну елки-палки, Рус. Как ты не помнишь? Тогда еще Жан Каста приезжал, профессор из африканского отделения института. Мы опыты проводили возле водокачки. Пытались определить влияние направленного магнитного поля на гравиконцентрат.

Громов выпучил глаза и непонимающе покачал головой.

– Ты еще к Таньке Максимовой из лаборатории клинья подбивал, – подкинул фактов Илья.

– А-а-а, – протянул Руслан, звонко хлопая себя по колену. – Конечно помню! Танюху разве забудешь? Только все равно продинамила она меня в конечном итоге. А что, говорят, замуж вышла?

– Да давно. Ушла из института, переехала жить куда-то.

– И правильно сделала. Нечего нормальной девке тут ловить.

– Я как раз после того похода Полине предложение сделал, – уже другим голосом сказал Илья. – У нас же тогда Котляров чуть не погиб, когда гравиконцентрат вспенился и аппаратуру начал разносить.

– Да, я помню, – больше не улыбаясь, ответил Громов. Он откинулся на спину и уставился в темноту.

– Я тогда еще не знал, что меня переведут в сектор вычислений. Думал, что на полигоне придется работать. А это значит, что в любой момент, в любой день может… вот как сегодня. Тогда-то к Полине и побежал. Купил какой-то букет и побежал…

– Ильюха, не надо, – перебил друга Громов. – Не накручивай себя. Ты видел, что головного вагона у «калоши» не было? Значит, вся группа спаслась, ушла в сторону дома. Их, вполне возможно, уже спасли.

– Да, может быть, – без особого энтузиазма произнес Ткачев. – Я очень хочу в это верить.

– Илья, – Громов сел, серьезным голосом продолжил: – С Полиной все будет хорошо. Она – опытный практик, у нее за спиной больше двадцати выходов «в поле». Она знает о свойствах этой земли больше, чем мы с тобой вместе взятые…

– Ты не понимаешь…

– Все я понимаю, – перебил друга Руслан. – Не понимал бы, так не бросился бы по первому твоему зову. Вы с Полиной – самые близкие для меня люди. Сколько мы уже с ней знакомы? Десять лет?

– Двенадцать.

– Двенадцать лет, Илья. И не было случая, чтобы я начал сомневаться в Полинке. Она сильная, она умная, она осторожная. И ты это знаешь лучше, чем я.

Он не видел в темноте лицо Ткачева, но мог поклясться, что тот скорчил свою любимую мину из серии «так-то оно так, но все же».

– Она выходила в Зону последний раз полгода назад. И вот еще – позавчера, – тихо сказал Илья.

– И что?

– Все ее двадцать выходов за периметр были до Расширения Зоны.

Громов промолчал. Он и сам это прекрасно знал. Знал, но упорно не хотел думать об этом. Потому что, в противном случае, пришлось бы признать, что их вылет за группой Сидоренко изначально был обречен.

Руслан повернулся на другой бок и закрыл глаза. Лишь бросил через плечо:

– Давай спать, Илья. Этот разговор все равно ни к чему не приведет. Утро вечера мудренее.

6

Василий Гуреев, боец отряда особого назначения

База миротворческих сил ООН, г. Искитим, Новосибирская область

14 июля 2016 года

Гуреев быстро переоделся в гражданку, лишь пожимая плечами и невнятно отвечая на вопросы сослуживцев. Подхватил сумку и выскочил из корпуса, в котором располагался отряд, на улицу.

Корпус оперативного штаба и казармы отрядов быстрого реагирования находились немного в стороне от основных зданий искитимского спецконтингента ООН. Здесь располагались два сводных отряда особого назначения, призванные наводить порядок и бороться с криминалом на подведомственной территории. Рядом стояли ангары механизированной колонны, отвечающей за весь автопарк оперативного штаба, в том числе и за два вертолета. Тут же, за небольшим плацем, стояло одноэтажное здание дежурных врачей экстренной помощи, впритык к нему – маленький домик пилотов. Сам оперативный штаб умещался в двухэтажной блочной коробке с длиннющей антенной и значился как объект особой важности – под самую крышу забитый сверхценной аппаратурой, архивами и картотеками.

Руслан сбежал по ступенькам и увидел машину, возле которой стоял Сан Саныч. В старенькой иномарке пыльного серого цвета сидели еще двое человек, возрастом чуть старше Гуреева, а может, даже и ровесники. Один, с волосами ярко-рыжего цвета, колотил пальцами по рулю, второй, огромный здоровяк, откинувшись, дремал на заднем кресле. Одеты они были под стать своему командиру – в простые неброские футболки и свободного кроя штаны, не стесняющие движения.

Сан Саныч увидел Василия, махнул ему рукой. Гуреев не заставил себя ждать, быстрым шагом протопал по бетонке к машине. Сан Саныч хлопнул ладонью по крыше, улыбнулся:

– Это наш мул, наша рабочая лошадка. Залезай в седло, познакомлю с командой.

Василий улыбнулся столь неофициальному приему, чуть расслабился, хотя в голове крутилось масса вопросов. Но, будучи человек военным, он знал, что всему свое время. Поэтому открыл заднюю дверь и залез в салон, бросив сумку в ноги.

Сидящий рядом с ним парень открыл правый глаз, посмотрел на новенького и немного подвинулся к окну, после чего вновь потерял интерес к происходящему и задремал. Сидящий за рулем, рыжий и конопатый, наоборот, повернул голову широко улыбнулся и подмигнул Василию.

– Ну теперь с нами?

– Наверное… – не нашел что ответить Гуреев, но за него все сказал севший на переднее кресло Сан Саныч.

– Василий, – начал он. – Этот жизнерадостный огневолосый рахит с внешностью истинного ирландца зовется Ватсоном. Тот, который дрыхнет рядом с тобой, Аскет. Меня ты уже знаешь. А это Василий, господа головорезы, наш гид по местным достопримечательностям.

Аскет вновь открыл глаз и промычал что-то приветственное, Ватсон подал для рукопожатия руку.

– А почему Ватсон? – со смешком спросил Гуреев. Ему нравилась создавшаяся атмосфера. Если так и дальше пойдет, то это, скажем прямо, странное назначение пройдет быстро и не напряжно.

– Потому что не Шерлок Холмс, – ответил с улыбкой рыжий.

– И чтобы сразу определиться на берегу, – перевел внимание на себя Сан Саныч. – Василий, ты человек для нас новый, незнакомый, потому я должен озвучить тебе ряд правил. Во-первых, я здесь главный. Я командир группы, я ответственное лицо, я милую и караю. Мои указания всегда обязательны, мои приказы не обсуждаются. На этом задании нет власти, кроме моей. Второе – наша работа – наш распорядок. Мы работаем быстро, продуктивно и без соплей. Потому сейчас мы заедем к тебе, ты бросишь вещи, сходишь в сортир, поцелуешь маму, жену, детей, собаку и после этого переходишь полностью под наше крыло. Ясно? Хорошо. Третье – никаких лишних вопросов. Ты показываешь нам город, ты объясняешь нам, что к чему, ты помогаешь нам по мере необходимости. Без вопросов, без сомнений, без сантиментов. Это понятно?

Василий снова кивнул.

– Отлично, – похвалил его Сан Саныч. – Ну и четвертое, самое простое правило – не облажайся. Если кто-то ошибается, тем самым он подводит группу и ставит под удар задание. Если кто-то ошибается, он недостаточно подготовлен и не способен работать в нужном мне объеме. А если мы не выполняем возложенных на нас задач, то это значит, что мы занимаемся не своим делом. А я, поверь мне, привык заниматься именно этим и менять профессию не собираюсь. Скидок никому я не делаю, в отличие от выводов. Но ты не пугайся, ничего сверхсложного от тебя я требовать не стану, все в пределах твоей квалификации, которую мне представил ваш командир отряда. Это правило тоже понятно?

Сан Саныч улыбнулся, его улыбке вторил Ватсон, наблюдая за Гуреевым в зеркальце заднего вида.

– Вижу, что ты парень что надо, – продолжил командир группы. – Но так, чисто на всякий случай… Пока мы стоим возле твоей казармы, у тебя есть шанс выйти из машины и вернуться к своим делам. Я пойму и не буду думать плохо, честное пионерское. В противном случае наш рыжий друг сейчас заведет машину, и ты на несколько дней выпадешь из своей привычной жизни. И это без вариантов. А то мы тебя убьем.

И широко улыбнулся.

Василий хмыкнул, посмотрел сквозь стекло на окна казармы, на далекий периметр, за которым начиналась опостылое предзонье.

– Меня все устраивает, – твердо ответил он.

– Заметано, – хлопнул по приборной доске Сан Саныч. – Тебя куда везти?

– На Суворова, – и, поймав взгляд рыжего, уточнил: – Я там дальше покажу.

Сыто заурчал мотор, машина плавно покатилась в сторону КПП.

– Пока едем до твоего дома, можешь задавать вопросы, – разрешил командир группы. – Если смогу, отвечу.

– Вы откуда? – сразу же выпалил Гуреев.

– Из родственных структур, как и сказал тебе Владимир Евгеньевич. Подробности неважны.

– Я так понял, вам нужно найти кого-то или чего среди местных бандюков. Почему не обратились за специалистом в полицию или ФСБ? Почему именно к нам?

Сан Саныч рассмеялся, хлопнул рыжего по плечу. Ватсон заулыбался.

– Слыхал, рыжий? Прямо в корень зрит, а? Василий, в вопросах отношений с криминалом вашей полиции я верю меньше, чем телевидению. А телевидению я вообще не верю. С чекистами вопрос открытый, но у нас с ними разные интересы. Не буду скрывать, информационное обеспечение у нас и без того на высоте, но нужен смышленый и подготовленный человек из местных, знакомый с реалиями Искитима. Нам порекомендовали обратиться к миротворцам. Ты, кстати, как в ооновцы попал? Олисов сказал, но мне интересно из твоих уст услышать.

Гуреев не стал мяться, да и нечего там скрывать.

– Я местный, но учился в Рязани, в воздушно-десантном. После выпуска должны были под Псков перекинуть, но так сложилось, что мне предложили сюда. Тут же, несмотря на хорошую зарплату, желающих по Зоне прыгать немного. А я все равно местный, работа почти рядом с домом.

– То есть был шанс слинять отсюда? – уточнил Сан Саныч.

– Был.

– А чего ж не слинял? Место, прямо скажем, не самое лучшее.

Василий пожал плечами.

– Ладно, не мое дело, – согласился с молчанием командир. – Еще вопросы есть?

– Вы так и не сказали, что именно я должен делать.

– Все просто. Сейчас мы пообедаем в этом вашем «Радианте», а потом ты мне покажешь, где у вас торгуют артефактами. Мне сувенир нужен.

7

Руслан Громов, пилот спасательного вертолета

Новосибирская аномальная Зона

11—12 июля 2016 года

Руслан вернулся в родной Новосибирск в двухтысячном. Бывший военный инструктор, как и многие сослуживцы, остался не у дел в период тотальных сокращений и расформирований. Но без работы сидеть не пришлось – друг детства Илья Ткачев, с которым он все это время поддерживал связь, пригласил в спасательный отряд при Институте внеземных культур.

В те годы Зона была намного меньше, ее границы еле дотягивали до Обского моря. Новосибирское отделение МИВК располагалось в Академгородке, красивом и чистом наукограде. Оттуда чаще всего приходилось летать в мертвый Бердск, в сердце аномальных земель. Громов до сих пор помнил те маршруты.

И, несмотря на все ожидания, ничего сложного в работе не находил. Не видел он пугающих ловушек, ни разу не держал в руках всяких непонятных инопланетных вещичек, ради которых иные сорвиголовы лезли под пули патрулей. И очень веселился, наблюдая очередную попытку киношников нагнать жути на зрителей путем показа «монстров из космоса», которых якобы скрывают ото всех за высоким периметром военные.

Как объяснил Ткачев, в разгаре был «нижний порог волновой активности» Зоны. В просторечье – Отлив Чудес. Вся аномальная активность внутри периметра поутихла, практически пропали «космические сувениры», которые в былые годы с фанатичным ажиотажем выуживали ради звонкой монеты все кому не лень.

Такое уже случалось и ранее, в конце восьмидесятых. Тогда как раз грянул первый Отлив Чудес. Руслан помнил, какой шел стон по всему миру, когда привычные и донельзя полезные инопланетные артефакты стали терять свои волшебные свойства. Как грянул финансовый кризис в ряде стран, строящих свою экономику на экспорте внеземных объектов из находящихся на их территории Зон Посещения.

Курица перестала нести золотые яйца.

А потом вернулся «прилив». Зоны незначительно увеличились, скромно передвинув границы на несколько сот метров. Вновь «запустились» уже изъятые артефакты, появились новые. Ловушек стало значительно больше, они появлялись в самых неожиданных местах и вели себя агрессивнее. Все стало как в первый день Посещения.

Словно кто-то перезагрузил затухшую систему.

Примерно та же ситуация сложилась и в середине «нулевых». Зона в очередной раз «поблекла», перестала быть центром внимания. Тягу к ней продолжали испытывать лишь верные науке исследователи да нелегальные туристы. И все, естественно, ждали очередной «перезагрузки».

Но, что в 1991 ограничилось «незначительным увеличением», в «нулевых» обернулось катастрофой.

19 сентября 2015 года творения неизвестных цивилизаций решили заявить о себе более агрессивно. Яростным прыжком Зоны отхватили себе десятки километров, проглотили города и поселки.

Канул в Лету Академгородок с местными жителями, гарнизоном и институтом. Осталось «по ту сторону» Обское море.

Это стало настоящим потрясением. По всему миру объявили траур.

Зато киношники и мошенники всех мастей вновь уселись на любимого конька.

Благодаря великой случайности, Божественному промыслу или слепой удаче, в тот день Руслан, Илья, Полина и еще несколько десятков сотрудников находились в Новосибирске, на свадьбе товарища. И узнали о случившемся из новостей.

Институт частично восстановили, создали отделение в Искитиме, который в одночасье стал пограничным с Зоной. Учли горький опыт – вместо полноценного научно-исследовательского монстра оставили лишь те отделы, которые занимались практическими изысканиями. Плюс семь отделов прикладных теорий и вычислений. Плюс спасательный отряд и ремонтную бригаду. А все высокое начальство, финансисты и хозяйственники перебрались в Новосибирск, от греха подальше.

И оказалось, что до Расширения были цветочки. Ягодки посыпались только сейчас.

Горькие, кровавые ягодки.

* * *

Руслан не сразу понял, от чего проснулся. Вот он спал – а вот уже открыл глаза и беспомощно пялится в ночь, стараясь сообразить, что не так.

Вокруг абсолютно непроглядная темнота. Ни одной звезды, ни одного светлячка или далекого зарева городов и дорог. Лишь неуютная, густая темнота.

Громов скосил глаза, тщетно пытаясь разглядеть светлый циферблат наручных часов.

Единственное, что позволяло хоть как-то ориентировать себя в пространстве, так это звуки и запахи. И если с уже привычной вонью болота все было в порядке, то вот звуки Громова насторожили.

Он понял, что именно его разбудило.

Шаги. Тяжелые, неторопливые. Странные.

Вот веточки захрустели, ломаясь под ногой. Вот снова. Вот зашуршали кусты, словно кто-то ветки в сторону отвел. Вот посыпалась сухая кора с дерева.

После каждого шага невидимый гость на долю секунды останавливался, словно размышляя. И почему-то у Громова сложилось ощущение, что такой способ перемещения ему непривычен.

Руслан застыл, напряженно вслушиваясь. Он даже старался тише дышать, судорожно вспоминая, куда вечером положил топор.

Шаги приближались.

Пилот мысленно представил себе как этот «кто-то» выходит из леса. Как ступает по высокой траве, нещадно продираясь сквозь спутанные зеленые стебли. Как входит в воду, почти без всплеска погружая ноги в топкую болотину.

Громов похолодел, все еще не решаясь двинуться с места. Им овладел первобытный ужас, с каким далекие предки пережидали в своих пещерах ночи, время царствования хищников.

Где же топор? Куда он его мог положить? Ведь был где-то рядом.

Кто-то протяжно и жалобно застонал рядом, и Руслана аж подбросило.

Илья!

Громов повернулся, навалился на товарища, зажимая ему рот ладонью. Ученый испуганно задергался, вцепившись худыми пальцами, попытался оторвать от своего лица руку Руслана.

– Тихо, – на легком выдохе, еле слышно прошептал ему на ухо пилот, прижимая сильнее к земле. – Замри.

Надо отдать должное Ткачеву, он перестал сопротивляться и замер, схватившись за рукав Громова.

Руслан убрал с его лица ладонь и приподнял голову, напряженно вслушиваясь. Услышал ли их возню незнакомец?

Шагов слышно не было. Ветер лениво перебирал листву, скрипели старые деревья, но и только.

Громов осторожно стащил в сторону одеяло, медленно поднялся.

Этот неизвестный где-то здесь, рядом. Пилот буквально кожей чувствовал его. Должно быть, затаился и ждет, вот здесь, в пяти метрах от лагеря.

Что же так темно-то! Хоть силуэт бы различить.

Так и подмывало крикнуть: «Кто здесь?» Руслан даже сцепил зубы, чтобы не вырвалось ни звука. И молился, чтобы молчал Ткачев.

Человек не может ходить ночью по Зоне без света. На такое безумство вряд ли решится даже самый конченый наркоман. Тем более не где-то возле периметра, а здесь, почти в самом центре аномальной активности.

Шли минуты, а странный ходок ничем себя не проявлял. Руслан даже решил, а не почудилось ли ему?

Осторожно, но все равно чересчур громко завозился Илья. Громов досадливо поморщился, когда услышал его потерянный шепот:

– Рус, ты здесь?

– Здесь, – прошипел пилот.

– Что хоть было-то?

– Помолчи.

И вновь повернулся в сторону болота, словно мог что-то увидеть.

Так он простоял около десяти минут, напряженно пружиня на полусогнутых ногах и сжимая кулаки. Слушал, вбирал ноздрями воздух, силясь различить новые запахи.

В конце концов ему надоело.

Что толку играть в прятки в эдакой темноте? Кто бы там ни был, он уже все равно узнал о присутствии людей. И если не проявил себя, значит, встречи не желает.

Руслан расслабился и опустился обратно на жесткую лежанку.

– Что случилось, Рус? – встревоженно спросил Илья.

– Ты ничего не слышал?

– Нет.

– Показалось, – не стал пуще прежнего пугать друга Громов. – Давай спать.

– Точно все в порядке? – засомневался Ткачев. – У тебя голос напряженный.

– Это нервы. Все, спокойной ночи.

– Ну как скажешь, – просто согласился Илья и затих.

Через какое-то время заснул и Громов, хотя ему казалось, что пролежит с открытыми глазами до самого утра. Но незаметно сморило, глубоко и без сновидений.

* * *

Руслан стоял, засунув руки в карманы и тупо глядя перед собой. Яркий солнечный свет придавал всему окружающему пасторальный вид, серебрил воду на болоте в прорехах ряски, сочной зеленью выделял деревья на фоне светло-голубого неба.