Дэниэл повернулся, и кровать отозвалась на его движения громким скрипом. Он замер, немного подождал, а потом в притворном отчаянии покачал головой. Оказывается, поначалу он не обратил ни малейшего внимания на этот звук. Когда он был один, замечать его
не было причины.
– Твоя мать – предусмотрительная женщина, – проворчал он и снова проверил стойкость пружин таким радикальным способом, что у Нии перехватило дыхание от страха. Кровать в гостевой комнате скрипела, кряхтела и визжала при малейшем движении большого и сильного тела Дэниэла. Казалось, даже дубовый пол отзывался на колебания массивной рамы кровати низким, рокочущим эхом.
Нии ничего не оставалось делать, как расхохотаться, припав губами к его груди, чтобы приглушить смех.
– Слушай, а ведь мы можем перебраться в мою комнату?
– Ни за что, – прошептал Дэниэл, сердито прикусив губу. – Это, знаешь ли, вызов… Так сказать, проверка на нашу с тобой совместимость…
– Что значит – «проверка на совместимость»? Если у нас нет возможности двигаться, то…
– У нас есть много всяких возможностей. Тебе остается только за мной наблюдать и делать, как я…
Наблюдать было весьма затруднительно, поскольку она скоро закрыла глаза и полностью отдалась обуревавшим ее чувствам и ощущениям, которые Дэниэл возбуждал в ней своими действиями. Каждое его движение было медленным, но исполненным при этом удивительной чувственности – он проследил пальцами каждый ее изгиб, каждую выпуклость на теле, и его прикосновения обжигали Нию даже сквозь шелк рубашки. Этот жар помог раздуть иное, еще более жаркое пламя, которое бушевало теперь внутри ее. Это заставило ее немедленно откликнуться столь же бесшумными, но не менее обжигающими ласками.
Тишину ночи нарушали лишь их прерывистое дыхание и сдавленный шепот, не имея возможности отдаться страсти со всей силой, они обменивались возбужденными репликами. Что и говорить, это воистину было тестом не только на совместимость, но и на умение себя сдерживать и все равно получать удовольствие в любой ситуации.
Ния думала, что в ее жизни не встречалось никого более желанного и волнующего, нежели этот сильный человек, вытянувшийся во весь свой немалый рост с ней рядом на постели. Ее ладонь касалась его кожи, под которой перекатывались сильные мышцы, и чуть ли не рельефно выступали переплетения сухожилий. Она умело ласкала его тело и наконец дотронулась до крепкого, словно вырезанного из дерева, выпуклого бедра. На Дэниэле были маленькие плавки. Обыкновенно, когда они бывали вместе, и эта одежда оказывалась излишней. Очень может быть, что он вовсе не был так уж уверен, что этой ночью им удастся заняться любовью, оттого и не снял плавок. Она улыбнулась, зная, как доставить ему удовольствие, и потянулась к этому крошечному кусочку ткани у него на теле.
Дэниэл застонал, когда ее пальцы довольно ловко избавили его от этого последнего покрова.
– Ох, детка, до чего же ты понятливая, – прошептал он и потянулся к ней. Скинув с нее ночную рубашку и прихватив ладонями ее за ягодицы, он прижал Нию к себе еще сильнее. Его длинное, покрытое упругими волосками бедро скользнуло у нее между ногами, и она, поняв его намерения, с готовностью приподняла и изогнула аркой свое.
– Ния… – прошептал он, входя в ее тело и соединяя их земные оболочки воедино, одновременно приглушая поцелуем рвущийся из ее горла вскрик. – Не двигайся, детка. Просто лежи – и отдавай должное ощущениям. – Свое согласие она выразила неким подобием мурлыканья, поскольку его губы все еще зажимали ей рот. Прежде ей и в голову не приходило, что в момент близости можно лежать вот так тихо и обходиться одним только ощущением и сознанием того, что мужчина находится в ней. Что ж, прежде она многое понимала по-другому, но потом все оборачивалось таким образом, что предыдущий опыт требовалось пересматривать. Разве не то же самое произошло с ней, когда она познакомилась с Дэниэлом? Она рассматривала свою жизнь как нечто вполне устоявшееся и не ожидала от судьбы никаких сюрпризов. Но вот появился он и заставил ее взглянуть на мир по-иному.
Дэниэл медленно, очень осторожно, но настойчиво начал двигаться в определенном ритме – ее словно током пронзило. Потом затаившееся на время пламя снова ожило и с новой силой заполыхало у нее внутри. Оно жгло все сильнее и сильнее с каждым движением Дэниэла. И вот чаша терпения переполнилась, и Ния понеслась на гребне оргазма в страну чувственности и грез, где не пристало сдерживаться. Словно повинуясь ее мысленному приказу, Дэниэл удвоил свои усилия и, сам того не замечая, вознесся вслед за ней в горные выси, где в хрустальном воздухе витало чистое наслаждение и царил улыбающийся Эрот.
Риск того, что их уличат, не мог уже остановить могучей поступи их взаимной страсти, которой они продолжали предаваться все то время, пока Дэниэл жил в родительском доме. Как они ни старались, их ночные игры не остались не замеченными для матери Нии, которая не преминула переговорить с дочерью. Разговор состоялся в среду, буквально за минуту до того, как Ния забралась в чрево самолета.
– Скажи-ка, ты любишь его, Антония? – прошептала мать ей на ухо, когда они уже стояли на взлетном поле, наблюдая за тем, как брейкеры проходили цепочкой мимо них и один за другим исчезали в темном провале дверцы авиалайнера. Дэниэл уже поднялся на борт, и Ния собиралась присоединиться к нему.
Ния удивленно посмотрела в глаза матери. Но та вовсе не нуждалась в ее ответе. Она и так знала, что к чему, и этот вопрос был не более чем простой формальностью.
– Да, – произнесла Ния, помолчав немного. – Люблю. И очень сильно.
– И он тебя любит.
– Нет. – Ния принялась рассматривать носки своих туфель. Потом помотала головой и нахмурилась. – Вернее, я не знаю. У него своя жизнь… эта игра… Мы в принципе с ним отлично ладим. Но я не уверена, что он, как ты изволила выразиться, «меня любит». Как-то раз он сказал, что не хочет подпускать к себе женщину слишком близко. Из-за своего образа жизни. Думаю, что для семейной жизни он еще не созрел.
– Ты уверена? – осведомилась мать, имевшая возможность понаблюдать за Дэниэлом и сильно сомневавшаяся в словах дочери. – Мне показалось, что с нами он был вполне счастлив. Тому и Рэнди так и не удалось втянуть его в разговоры о баскетболе, а они-то думали, что он только об этом и станет говорить. Нет, его прежде всего интересовали сами мальчики, мы все – ну и в особенности ты.
Ния наморщила носик, выражая тем самым снедавшую ее неуверенность в завтрашнем дне.
– Ничего не выйдет, мамочка. Даже если он меня любит, с женитьбой он явно не торопится.
– Кто знает, как все сложится, Ния, – заметила ее мать с мудрой улыбкой. – По-моему, он очень даже близок к тому, чтобы сделать тебе предложение.
Таким образом, мать Нии, что называется, ткнула ее носом в проблему, которой Ния в своих мыслях – сознательно или нет – старалась не касаться. Но ей и впрямь было о чем подумать, когда она, поцеловав напоследок мать и обняв отца, двинулась к самолету, чтобы, усевшись в кресло рядом с Дэниэлом, подняться в воздух и лететь назад в Бостон.
Глава 10
Что-то неуловимое изменилось в их отношениях. Эти изменения, на первый взгляд ничтожные, тем не менее витали в воздухе и вызывали постоянное ощущение некоторой недоговоренности, вдруг возникшей между ними. Так дальше продолжаться не могло, ситуация настоятельно требовала разрешения. Если бы все это исходило только от нее, Нии, она бы с легкостью отнесла это новейшее атмосферное явление к тому волнению, которое вызвали у нее в душе прощальные слова матери. Но странное, никак не выраженное недоумение исходило и от Дэниэла, отчего у них обоих и появилось чувство, что какие-то важные слова так и не были произнесены.
Повторимся, что на первый взгляд все было столь же мило, как и прежде. И жизнь их текла как по писаному. Ния ходила на работу и в четверг, и в пятницу. Потом она приезжала в Вестон как раз вовремя, чтобы посмотреть по телевизору очередную игру. Затем готовила обед и сидела, дожидаясь возвращения Дэниэла. Однако их беседы сделались чуточку более острыми, а занятия любовью более напряженными, нервными и торопливыми. Было похоже на то, что каждый стремился достичь или завоевать нечто эфемерное. При этом никто из них двоих не знал, существует ли это нечто на самом деле. В глубине души Ния догадывалась, что не за горами решительное объяснение, а возможно, и ссора. Чувствуя горечь неизбежности и злясь на себя за излишнюю застенчивость в этом вопросе, Ния тем не менее была не в состоянии сама затевать этот опасный разговор. Если ее признания в любви способны были повредить настоящему положению дел – что ж, она готова была оставить их при себе… по крайней мере, еще какое-то время.
Как это ни странно, но решительному объяснению между любовниками способствовал Харлан Маккей. Его телефонные звонки часто прерывали их с Дэниэлом общение, причем в самые интимные моменты. Лицо президента клуба приобретало весьма кислое выражение всякий раз, когда Ния обращалась к нему. Изо всех сил стараясь следовать указаниям Дэниэла о сдержанности, Ния стоически переносила эту вполне очевидную неприязнь… до того злополучного воскресного дня, когда она уже просто не смогла делать вид, что не замечает очевидного.
Матч был относительно легким и последним в длинной череде матчей сезона. Брейкеры без труда выиграли у «Сан-Антонио». Ния очень хотела присутствовать на этой игре – и потому, что ей требовалось находиться рядом с Дэниэлом, и потому, что она собиралась подвергнуть испытанию собственную силу. Дело в том, что с командой из Сан-Антонио приехал Дэвид Филлипс, которого она не видела с тех самых пор, как познакомилась с Дэниэлом. Ния добилась желаемого. Когда Дэвид увидел ее сидящей неподалеку от скамейки брейкеров и направился, чтобы поздороваться, она не ощутила в душе и намека на прежнюю боль. Разговор между бывшими супругами представлял собой обыкновенный светский обмен любезностями с обеих сторон – и не более того. Это, однако, позволило Нии выяснить кое-что важное для себя, и об этом она и собиралась поведать Дэниэлу в его офисе после матча. Она ждала его, расположившись в кресле, полагая, что ожидание на этот раз затянется дольше обычного. Дэниэлу предстояло дать заключительные интервью, связанные с окончанием сезона, а также выпить по бокалу шампанского с представителями прессы, менеджмента и гостями в раздевалке команды. По этой причине она была немало удивлена, когда в офис вдруг заглянул Харлан Маккей.
– Мистер Маккей! – воскликнула она, вскакивая с кресла. Ния не осмеливалась называть хозяина брейкеров иначе, нежели вполне официально. Хотя Дэниэл никогда не упускал случая использовать более фамильярное «Харлан», Ния странным образом робела перед этим человеком. И, как выяснилось, не без оснований.
– Он самый, миссис Филлипс. – Интересно, он намеренно подчеркнул это самое «миссис»? – Я подумал, что наступил подходящий момент с вами переговорить.
Ния, овладев собой, изобразила на губах любезную улыбку.
– Странно. Мне казалось, что сейчас ваше место среди членов команды. Как-никак они стали чемпионами побережья. И у вас, и у них есть что отпраздновать.
– Они и празднуют. Я же собираюсь сделать все для того, чтобы они оставались чемпионами и впредь.
– Дэниэл согласился бы с вами целиком и полностью. – Ния продолжала приветливо улыбаться, но где-то в глубине ее сознания уже стала формироваться мысль, что за этими словами Маккея непременно стоит какая-то дьявольская затея. Харлан Маккей был, что называется, крупным мужчиной, но у Нии не повернулся бы язык назвать его «атлетически сложенным». В его внешности скорее преобладала значимость библейского патриарха, эдакого вершителя судеб. Это, собственно, и навело Нию на мысль о цели его прихода еще до того, как Харлан, начисто позабыв о правилах хорошего тона, приступил к ее изложению.
– Да знаю я, что сказал бы Дэниэл, миссис Филлипс. Я знаком с ним куда дольше, чем вы. – На это Ния не нашла что возразить, поскольку так оно и было. Ей оставалось только молчать и ждать продолжения, которое не замедлило последовать. – Я хочу, чтобы вы держались от него подальше, – заявил он хриплым, каркающим голосом, в котором слышались угрожающие нотки.
– Что такое? – Ния никак не ожидала такого откровенно враждебного выпада в свой адрес.
– Мне кажется, вы отлично меня поняли.
– Думаю, что поняла, – бросила она, чувствуя, как у нее внутри начинает закипать гнев. – Просто мне кажется, что я поняла вас неправильно.
– Это очень плохо, – холодно заметил Харлан. – Я-то думал, что вы куда понятливее. В таком случае я повторю…
Она нахмурилась:
– Сделайте одолжение.
Харлан встретился с ней глазами, одарив ее взглядом, полным самой неподдельной злобы.
– Я настоятельно требую, чтобы вы отказались от какого бы то ни было общения с Дэниэлом Стрэйхеном. Сезон закончился. Вам следует упаковать свои вещички и выметаться из его дома. Вы ему не нужны… ему вообще никто не нужен, кроме игры и игроков.
– Не могу поверить, что я не ослышалась.
– Придется поверить! – взорвался он криком, но потом стал снова говорить тихо: – Вы и так уже поставили всю его жизнь с ног на голову. А ведь впереди новая серия игр на выбывание, и я хочу, чтобы он был на высоте. Пока вы будете продолжать вешаться ему на шею, нужной формы он не наберет.
– Дэниэл знает о нашем с вами разговоре? – спросила Ния с негодованием в голосе. Дэниэл Стрэйхен привык сражаться до последнего, вот и она поступит точно так же! Ния не собиралась поднимать лапки вверх перед первым попавшимся самодуром.
– Я сам знаю, что лучше для Дэна, – ответил Харлан, избегая прямого ответа.
– Возможно, Дэниэл придерживается на этот счет иного мнения.
– Повторяю. Мне лучше знать, что хорошо, а что плохо для моей команды. А Дэниэл, кажется, пока все еще в нее входит. Мне приходилось наблюдать за вашими отношениями. Вечно он убегает со стадиона к вам. Или шляется с вами по ресторанам. Я отлично осведомлен о том, что вы с ним живете. Я уверен, что именно из-за вас он опоздал в Сан-Диего. Это, видите ли, его личное дело! Чушь собачья! Команда – вот что должно денно и нощно занимать его мысли, а не какая-то там разведенка! – Губы Харлана при этих словах покривились от отвращения.
– Какое отношение ко всему этому имеет мое прошлое?
Харлан даже головой покивал от удовольствия, до того ему понравился этот вопрос. Он был просто на седьмом небе от собственной предусмотрительности.
– Я видел, как вы сегодня беседовали с Дэвидом Филлипсом. Признаться, я наслушался историй о бедной маленькой женушке, которую бросил муж. Так вот, глядя на вас двоих, я пришел к выводу, что именно вы истинная виновница развода!
– Господи, ну и как вы это связываете с Дэниэлом? – воскликнула она, чувствуя, что он загоняет ее в угол.
– Непосредственно. Вы помешанная! Вы сдвинулись на баскетболе. Вы бы в жизни не заинтересовались Дэниэлом, не будь он…
– Это ложь! Вы не отдаете себе отчета в своих словах! – Ния почувствовала, что у нее похолодело под ложечкой, и упрямо вздернула подбородок.
Харлан неожиданно снова понизил голос и заговорил совсем другим тоном, проникновенным и вкрадчивым:
– О, я отлично понимаю, о чем говорю. И хочу добавить, что, если вы мне поможете, я помогу вам.
Ния уже с большим трудом улавливала, о чем толковал Харлан. Она нахмурилась и, чтобы просто потянуть время, бросила:
– Да вы с ума сошли!
– Скажите, миссис Филлипс, Джимми Мэхони тоже, по вашему мнению, сумасшедший? – Вот оно! Та самая мерзость, которую Ния подсознательно ожидала от Маккея. Это упоминание о Мэхони вызвало у нее спазм дыхания, и прошло не менее минуты, прежде чем она обрела способность говорить снова.
– Джимми Мэхони?
Глаза Харлана широко раскрылись – казалось, его несказанно радовало смятение Нии, которое он имел возможность наблюдать.
– Ну да, Мэхони… Мэр Бостона… если вы не в курсе…
– Я отлично знаю, кто такой Мэхони, мистер Маккей. Теперь объясните мне, какое он имеет отношение ко мне и Дэниэлу?
– Насколько я помню, у вас были кое-какие неприятности, связанные с именем мэра.
Ния напряглась.
– Ничего нового. Все это уже имеется в прессе.
– Что так, то так, – проворчал Харлан. – Целый ряд статей о судебном иске за клевету, надо сказать, что это характеризует вас не лучшим образом.
– В данном случае с моей стороны имело место недопонимание. Неправильное толкование фактов – вот и все, – сказала Ния, глядя ему прямо в глаза.
– Чем бы это ни было, – Харлан пожал плечами, словно ее слова не имели для него ни малейшего значения, – но опасность все еще над вами нависает. В случае же, если дело дойдет до федерального суда и вы проиграете, то…
– Если я проиграю.
– Проиграете! Это уж как пить дать! У Мэхони в руках вся власть в городе. А вас выгонят с работы без всякой надежды приобрести ее впоследствии.
Ния опустила голову, приложила пальцы ко лбу и замерла, рассматривая пол под ногами. Хотя значение слов Харлана еще не было до конца ею осознано, злость, горячей волной поднимавшаяся вверх, уже начала приносить свои плоды, затмевая страх перед этим человеком. Ния не сделала ни малейшей попытки эту злость скрыть. Когда она снова подняла голову, в ее глазах фиолетовым огнем подыхала ярость.
– От ваших слов на милю отдает шантажом, мистер Маккей. Но я еще не до конца уяснила все детали. Так что конкретно вы мне предлагаете?
– Хм, возможно, вы и не так глупы, как показались мне с самого начала. – Его улыбка была обманчивой и почти сразу же исчезла. – Подумаем, что можно сделать… В том, разумеется, случае, если вы примете мое предложение.
– А в чем, собственно, заключается ваше предложение? – с вызовом спросила Ния.
– Я уже говорил об этом раньше. Вы помогаете мне, а я – вам.
Ния положила руки на бедра.
– Что-то уж больно сложно. Боюсь, я все-таки не столь уж умна. Я хочу, чтобы вы досконально объяснили мне, что к чему, так, чтобы я разобралась во всем до мелочей.
Харлан прищурился:
– Вы поможете мне тем, что исчезнете навсегда с горизонта Дэниэла. Я помогу вам тем, что постараюсь оказать воздействие на Мэхони.
– Так вот в чем дело, – прошептала Ния, начиная догадываться. – Вы, стало быть, знаете Джимми Мэхони лично?
– И к тому же очень хорошо.
– И вы, значит, выступите на моей стороне, если я соглашусь с вами сотрудничать?
– Или просто вас… если вы откажетесь.
Ния вскинула вверх руки от волнения и быстрым шагом прошла в противоположный конец комнаты, после чего повернулась к Маккею:
– Так вы и в самом деле полагаете, что мое… скажем так, исчезновение… это лучшее, что вы можете сделать для Дэниэла?
– Уверен! Вы отнимаете у него слишком много времени. Прежде у него на первом месте стоял баскетбол. Он всегда находился под рукой, когда у меня появлялась потребность его увидеть. Он отвечал на мои телефонные звонки в любое время дня и ночи. А теперь он норовит от меня побыстрее отделаться… чтобы побыть с вами!
Покуда Ния широко открытыми глазами смотрела на Харлана, осознавая до конца смысл произнесенной им тирады, ей на ум пришли слова, сказанные когда-то Дэниэлом по поводу этого человека. Харлан и в самом деле ревновал ее к Дэниэлу. В его голосе проступила неподдельная обида на своего тренера за то, что он оказывал предпочтение Нии, отвергая его, Харлана. Но обладал ли этот человек в действительности той властью, которая, по его утверждению, давала ему возможность влиять на исход судебного процесса в ту или иную сторону, – вот в чем был вопрос. Ния вполне разделяла мнение Билла, что иск Мэхони вряд ли будет рассматриваться в суде. Но теперь необходимо было учитывать и характер Маккея. В данном случае Нии противостоял не какой-нибудь надутый юнец, но давно уже сложившийся делец от спорта, имевший связи в высших эшелонах власти. Ния, разумеется, не желала, чтобы этот человек всей мощью обрушился на нее. Но она не могла пожертвовать своей любовью к Дэниэлу и пойти на сделку, которую ей предлагал заключить Харлан.
– Прошу меня простить, мистер Маккей, – сказала она тихо, но твердо, старательно обуздывая свой гнев, – но я не могу согласиться на ваше предложение.
– Не могу? Что это значит?! Ведь не такая же вы, в самом деле, дура, чтобы жертвовать своей карьерой и спокойной, обеспеченной жизнью ради… ради каких-то иллюзий?
В голосе Нии окрепла уверенность в своей правоте:
– Это не иллюзии, а любовь, а ради любви я готова рискнуть!
– Пах-пах-пах! – передразнивая ее пылкость, произнес Маккей. – По-вашему, это ответ? Это просто-напросто абсурд и чистейшей воды бабий треп!
– А вот в этом вы как раз и ошибаетесь, Харлан, – произнес глубокий мужской голос, неожиданно вступивший в разговор. Обе головы разом повернулись в сторону говорившего.
Ния пришла в себя первой.
– Дэниэл! – прошептала она, сразу же задаваясь вопросом: что именно ему удалось услышать из их с Харланом беседы и каковы его мысли по этому поводу? Внешне, по крайней мере, Дэниэл был вне себя от гнева. Может быть, она поступила неправильно и ей вовсе не следовало разговаривать с Маккеем? Может быть, по его разумению, она взялась не за свое дело?
Дэниэл стоял в дверном проеме, согнувшись и касаясь головой притолоки. Оттолкнувшись от нее, он направился к Нии. В этот момент Ния поняла, что на кон поставлено ее будущее и сию минуту все решится. Он смотрел на нее не мигая темными, почти черными от переполнявших его противоречивых чувств глазами.
– Дэниэл? – прошептала она снова, вкладывая всю свою любовь в это имя.
– Все в порядке, детка, – сказал он и, улыбнувшись, приобнял ее за плечи. Потом он повернулся лицом к Харлану, который отчего-то занервничал.
– И сколько же времени вы простояли у двери? – спросил Маккей.
– Вполне достаточно, чтобы услышать, как вы ей угрожали.
Харлан поднял вверх руку, призывая к миру:
– Послушайте, что я скажу вам, Дэн…
– Нет, Харлан, это вам придется меня послушать! – разгневанно произнес Дэниэл. Он был настолько сердит, что Ния просто физически чувствовала, как по его телу прокатывались одна за другой волны ярости. Впрочем, Ния была зла на Харлана, пожалуй, не меньше Дэна.
– Итак, вам придется меня выслушать, поскольку дважды повторять то, что мне угодно вам сообщить, я не намерен. Если вы еще когда-нибудь, повторяю, когда-нибудь прибегнете к угрозам вроде тех, что я только что слышал, я немедленно привлеку вас к суду. Я люблю эту женщину и, если она даст на то согласие, готов на ней жениться. – Сердце Нии едва не выпрыгнуло из груди, но Дэниэл продолжал говорить: – Я отдал брейкерам четырнадцать лет своей жизни, и за это время вы ни разу не получили повода к неудовольствию. Если вы полагаете, что моя привязанность к Антонии дурно скажется на исполнении моих обязанностей тренера, можете меня уволить. Это просто, как дважды два! – Выражение его лица потеплело, как только он снова встретился глазами с Нией. – Пойдем, детка. Нам нужно о многом поговорить.
Харлан Маккей все еще стоял в дверях офиса Дэниэла с отвалившейся от удивления челюстью, но Ния уже выкинула и его, и его угрозы из головы. С ней рядом шествовал Дэниэл, раздвигая перед ней плечом толпу еще не угомонившихся болельщиков. Он вел ее прочь от спортивного комплекса, туда, где все еще золотилось вечернее солнце. Он молчал и лишь крепко прижимал к себе руку Нии, словно опасаясь, что его возлюбленная вдруг исчезнет. Дэниэл выпустил ее руку из своей ладони, лишь когда помогал усаживаться в «Датсун».
– Дэниэл? – начала было она, когда тренер брейкеров проскользнул на свое место за рулем автомобиля, но он жестом попросил ее замолчать.
– Давай-ка прежде доберемся до дома, детка. Мне требуется время, чтобы остыть.
Ния готова была молчать хоть целые сутки, лишь бы он после этого повторил то, что сказал в запальчивости Харлану. Неужели эти слова просто вырвались у него в припадке ярости? Не преувеличил ли он своих чувств намеренно, чтобы тем самым основательнее прижать Харлана?
Поездка продолжалась, казалось, целую вечность. И все это время Ния чувствовала себя так, словно ее подвесили на ниточке над пропастью. Когда машина наконец остановилась, Дэниэл снова завладел ее рукой, но повел ее не к дому, а в лес, что начинался за ним. И опять он долго молчал и заговорил снова, только когда они основательно углубились в заросли. Дэниэл хотел, чтобы густая листва скрыла от них все следы человеческой цивилизации. Там, среди деревьев, он отпустил ее руку на свободу, сунул ладони в карманы и повернулся, чтобы видеть перед собой ее лицо. Его глаза были переполнены невысказанными чувствами, но лицо – по контрасту с глазами – хранило мрачное и, пожалуй, напряженное выражение. В этот момент Ния была уверена, что он собирается с духом, чтобы покаяться перед ней. Сейчас он скажет, что там, в офисе, ему пришлось солгать. Поскольку Дэниэл никак не решался начать разговор, Ния не выдержала и произнесла:
– Ну, ты и в самом деле меня любишь… или, – тут она с фальшивым оживлением огляделась вокруг и цинично ухмыльнулась, – привез меня сюда, чтобы убить, разрезать на кусочки и закопать их в разных местах?
Дэниэл наконец позволил себе улыбнуться, и эта улыбка дала ему возможность как-то освободиться от собственной скованности.
– Думаешь, ты самая умная, да?
– Думаю… что не самая… Более того, я чувствую себя настоящей дурой…
– Что так?
– Мне уже давно следовало все рассказать тебе.
Судя по всему, Дэниэл раздумывал, как ему следует понимать ее слова, потому что продолжал смотреть на нее во все глаза, но ничего путного выдавить из себя так и не сумел. Нии же показалось, что он чего-то боится, а вернее, попросту жалеет о том, что так неосмотрительно разболтался в офисе. Но она была настолько взволнованна, что больше тянуть не могла.
– Я люблю тебя, Дэниэл. – Вот и завершилось объяснение, которое она так давно откладывала.
Глаза Дэниэла сначала расширились, а потом просветлели и засияли. Черты его лица тоже приобрели совсем иное выражение. Но говорить он по-прежнему отказывался.
– А ты? Ты меня любишь? – в полном отчаянии спросила она.
Медленно, очень медленно его губы, которые она так любила, сложились в несмелую улыбку. При этом он мотнул головой и наконец произнес:
– Ты же слышала, как я об этом говорил!
– А ты и в самом деле хотел сказать именно это? Или просто так наговорил невесть что в запальчивости?
– Да, конечно, это было сказано в запальчивости. Но я сказал то, что думал.
– Значит, ты не соврал и тогда, когда кричал Маккею, что хочешь на мне жениться?
– Нет, не соврал.
– Ох, Дэниэл…
Это было единственное, что она успела произнести, пока Дэн преодолевал те несколько шагов, которые их разделяли. Потом он принял ее в свои объятия и прижал к себе, как некий самый драгоценный для него выигранный кубок.
Его поцелуй был долгим и крепким. И еще любящим, другими словами, ничем не отличался от тех многочисленных поцелуев, которыми они обменивались прежде, до того, как набрались наконец смелости признаться друг другу в своих чувствах.
– Я люблю тебя, Ния, – прошептал он, – и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Ния не могла себе представить, чтобы на свете существовали другие слова, которые были бы в состоянии доставить ей большее счастье. Тем не менее ей хотелось до конца прояснить некоторые обстоятельства.
– Как-то раз ты сказал, что никогда не сможешь предложить женщине разделить с тобой ту жизнь, которую ты ведешь. Ты что же, передумал?
– Угу. – Его уверенная улыбка не оставляла никаких сомнений в искренности этого заявления.
– Но почему? Что заставило тебя изменить взгляды на жизнь?
Дэниэл размышлял о том, что с ним происходит в одиночестве, когда Нии по какой-либо причине не было рядом. Еще по ночам, когда Ния засыпала, а он лежал рядом, мучаясь бессонницей, оттого что боялся ее потерять. Теперь ему удалось окончательно сформулировать новые принципы своего существования, и он был готов и хотел говорить.
– Ты сама изменила меня, Ния. С самого начала я знал, что ты не такая, как все другие женщины. В тебе было все, что я когда-либо мечтал обнаружить в представительнице прекрасного пола. Все мои попытки приостановить наше сближение провалились. В один прекрасный день я понял, что уже не могу без тебя обходиться. С твоей помощью мне удалось себе уяснить, что баскетбол – всего-навсего работа. Я радовался, когда заканчивалась очередная игра, чего раньше со мной не случалось. Просто теперь мне было куда пойти. И был человек, который стал значить для меня больше, чем обожаемый мною прежде баскетбол.
– Но как же твоя докторская степень?
– Психология – это профессия, специальность, но не старость. Разумеется, она играла и играет в моей жизни важную роль, но ей отведено лишь второе место. Я всегда говорил себе, что наука может и подождать до того рокового дня, когда мой роман с баскетболом закончится.
– Надеюсь, он еще не завершился?
– Пока нет. Сомневаюсь, чтобы Харлан уволил меня после такого блистательного сезона. Но я и сам знаю, что мне пора уходить. Еще год или два – и с баскетболом будет покончено.
– И ты станешь психологом?
– Именно. А еще я стану мужем… и даже, возможно, больше, чем мужем… Отцом, к примеру…
У Нии перехватило дыхание.
– Ты думаешь, у нас получится?
– Должно получиться! Если мы поставим перед собой такую цель.
Разве ее мать не говорила что-то подобное? И разве она, Ния, не согласилась тогда с матерью? Но услышать это из уст Дэниэла дорогого стоило! Он продолжал говорить, а она слушала его, опасаясь упустить хотя бы слово.
– Когда ты осталась у меня в ночь после пожара, я решил отложить вылет на один день. Раньше мне такое и в голову бы не пришло, но знаешь, – тут он изобразил на губах ироническую улыбку, – мои ребята отлично без меня обошлись. А потом, когда ты была особенно мне нужна, ты оказалась со мной рядом, и мы отлично провели время в отеле.
