Арес - Герои умирают дважды

Даниил Аксенов

Арес. Герои умирают дважды

Глава 1

В просторном светлом зале, где белые стены были увешаны гобеленами с изображением дуэлей и жестоких сражений, стоял огромный серый каменный алтарь. На нем не приносились жертвы, а дымились безобидные благовония, дым от которых шел к потолку, расписанному еще более жестокими сражениями.

Виктор, одетый в серебристую хламиду, с задумчивым и многозначительным выражением лица слегка опирался на этот алтарь. Его взор, наполненный благочестием, был устремлен наверх, туда, где какой-то герой самым изуверским образом с помощью тупого трезубца убивал страшного змея. Кровь лилась рекой. Она даже иногда мелкими крупинками падала с потолка и вызывала бурю эмоций в смиренной душе верховного жреца.

«Этот пакостник Рикста опять чем-то разбавил краску, когда дорисовывал ручьи крови, – с негодованием думал Виктор. – Мне-то, допустим, все равно, пусть кровь хоть совсем облезет, но тогда обнажатся лютики, которые там были намалеваны прежде… И что будет, если Арес заметит? Он же, наоборот, просил побольше крови. Вон на всех гобеленах воины стоят в ней по колено. Рикста – молодец, натурально испортил картины, но что, ему краски не хватило? Или он опять все проиграл трактирщику? А я ведь говорил: никогда не играй честно с жуликами, да и вообще не играй честно. Нужно будет его научить. Правда, не знаю, в какую именно игру он проигрывает, но не беда. Даже в шахматах можно жульничать. Ведь придумал же кто-то ход «через битое поле»! Представляю, что сказал его соперник, когда увидел этот ход в первый раз…»

Такими мыслями Виктор старательно отвлекал себя от происходящего в зале действа. А оно было прелюбопытным для всех, с ним не знакомых.

Чуть сбоку от алтаря в небольшом углублении располагалась гипсовая статуя бородатого могучего мужчины с обнаженным торсом. Ее окутывало легкое золотистое сияние, подрагивающее и мерцающее. Перед статуей на коленях стоял десятник Ереа. Его и без того небольшое морщинистое лицо как-то сжалось, скукожилось, а в глазах застыла тоска, которой не могли скрыть пряди седоватых волос, свисающих со лба. Десятник был одним из защитников замка, недавно завоеванного бароном ан-Орреантом. Ереа сдался на милость победителя и сейчас приводился к присяге новому и истинному хозяину этих мест.

Десятник внимал глубокому, хорошо поставленному голосу, доносящемуся от статуи и способному напугать всех, кто мог его слышать, кроме тех, кто слышал подобные речи уже столько раз, что теперь думал о краске, шахматах и прочей ерунде, чтобы не упасть прямо перед алтарем в приступе богатырского сна.

– И твоя участь была бы незавидной, не пойди ты под руку ан-Орреанта и не прими истинной веры! – громыхал голос. – Я вижу будущее! Твое будущее! Оно плачевно, и только правильные поступки смогут что-то изменить!

В этом месте Виктор спохватился и подал десятнику заранее оговоренный знак. Дескать, уже можно спрашивать. На этом знаке настоял Арес.

– Общение с народом должно проходить в форме диалога, – говорил он. – Так легче запоминается и производится впечатление того, что человек сам кует свою судьбу, сам принимает решения. Конечно, самостоятельность – недостаток для воина, но на первое время нужно потакать и недостаткам. Мы им потом все припомним.

Виктор пока ничего и никому не хотел припоминать, но как подневольный человек ослушаться не мог. Зато он был способен произвести благоприятное впечатление на суровых воинов, приносящих клятву, тем, что говорил им так: «Конечно, Арес – жесток и скор на расправу, но я на вашей стороне. Следите за мной – если я подам знак, то дело не так плохо, как кажется. Можно обращаться с вопросами и просьбами! Ловите момент!» – И после этого обряда количество искренних и благодарных друзей у отзывчивого жреца ожидаемо возрастало.

– О великий господин! – Десятник правильно понял наставления Виктора и сейчас говорил глухим скрипучим голосом. – Нельзя ли мне… в милосердии своем… поведати… о моем будущем…

Верховный жрец подавил вздох. Они все, абсолютно все спрашивали о будущем! Почему-то считали, что прошлое им известно. А ведь это не так! Вот взять хотя бы Ереа. У него есть жена, пышная дебелая тетка, которая изменяла ему с покойным сотником, о чем бедный рогоносец даже не подозревал. Ереа в присутствии Виктора хвалил эту самую жену и жаловался на то, что, несмотря на ее экономию, в доме нет денег, а ведь нужно кормить многочисленных детей. Верховный жрец удивлялся наивности десятника. Конечно, в доме не будет денег, если жена почти каждый год снаряжает из семейных средств какого-нибудь своего дальнего родственника, покупает ему доспехи, оружие и хлопочет, чтобы покойный барон принял его в дружину. Родственники появлялись внезапно, неожиданно для жены десятника и для них самих. И были все как на подбор молодыми красивыми парнями со светлыми волосами. Наверное, только по этим признакам женщина узнавала в них родственников. Потом парень зачислялся в дружину, жена рожала очередного ребенка – и все начиналось сначала. Виктор не мог взять в толк – почему такое замечательное и увлекательное прошлое нисколько не интересует Ереа?

Верховный жрец навел справки по поводу всех кандидатов на то, чтобы принести присягу Аресу. Тут был обычный расчет – об Аресе никто из посторонних не должен знать, иначе Зентел и компания сметут бога, начавшего только-только обустраиваться в этом мире. Если человек не внушал доверия, Виктор говорил об этом барону ан-Орреанту или магу. Те принимали меры.

– У тебя нет будущего! – громыхал голос. – Нет, если ты отвернешься от барона ан-Орреанта! Твоя жизнь станет ничтожной, и только после смерти ты принесешь пользу людям!

Виктор наконец почувствовал интерес. В своих угрозах Арес никогда не повторялся. Казалось бы, что может испугать повидавших виды закаленных в боях пленных воинов? Но поди-ка – Арес находил нужные слова. Вот что значит опыт тысячелетий.

– Принесу пользу после смерти? – робко спросил десятник, зашарив мозолистыми руками по гладкому полу.

– Да! – Грохот стал почти нестерпимым. – Ты умрешь зимой, в лютый мороз! Тебе распорют брюхо и выпустят все кишки. Но добрые люди не пройдут мимо. Они воткнут тебя, еще живого, вниз головой в сугроб на перекрестке дорог, и твои задубевшие ноги до самого конца зимы будут указывать правильный путь. Послужишь человечеству.

Виктору оставалось лишь восхищаться. Такого даже он не смог бы придумать. В отношении смертей Арес выказывал невероятные знания.

– Но… как же… ведь… – забормотал Ереа, глядя на статую остекленевшими глазами.

Возможно, он хотел сказать, что здесь снег бывает редко, а лютые зимы вообще не встречаются, что он, десятник, совсем не собирается ехать на север, что теперь-то он никогда… что уже ни за какие деньги… да вообще и в мыслях…

– А если ты останешься верным, то умрешь в старости и почете. Дети проводят твое тело (по мнению Виктора, тут Арес явно загнул: ведь если из количества детей вычесть число снаряженных «родственников», то выходило, что у десятника лишь одна родная дочь), а я приму душу.

Ереа захрипел еще что-то, но статуя вдруг полыхнула яркой вспышкой.

– Жрец, мы тут не одни! – Неопытному человеку показалось бы, что голос Ареса не изменился, но Виктор четко уловил раздражение.

– Десятник, тебе пора. – Роскошная мантия зацепилась за алтарь, и Антипов поправил ее привычным движением.

– Но… как же…

– В другой раз, десятник, в другой раз… – Виктор поднял Ереа с пола и начал легонько подталкивать к двери. – Поторопись.

Растерянный воин был настолько деморализован, что покорно вышел.

– Почему не одни, Арес?

Антипов плотно захлопнул тяжелую дверь и обернулся к статуе.

Но бог войны не стал отвечать. Вместо этого от дальней стены, как раз от того места, где висел гобелен с изображением огромного рогатого чудовища, насмерть проткнутого булавкой, принадлежащей карлику-герою, отделилась полупрозрачная фигура.

Она тоже была золотистой и тоже мерцала. Казалось, что обе сияющие сферы появились из одного инкубатора, но когда Арес вышел из статуи, то стала ясна разница. Бог войны был бородат, крепок и вообще походил на свое изображение. Зато другой выглядел худощавым, с острым хитрым лицом и крючковатым носом. Его губы вроде бы не улыбались, но тем не менее создавалось впечатление вечной потаенной усмешки. Это был Кеаль, бог вреда и обмана, которого Виктор в свое время окрестил Локи.

Антипов был даже рад гостю, в отличие от недовольного Ареса. Кеаль шел к своей цели извилистым и безопасным путем, что так хорошо соответствовало устремлениям молодого человека. Однако по прихоти судьбы Виктор стал воином, верховным жрецом прямолинейного и безжалостного бога войны. Судьба часто дает людям не то, чего они хотят, а то, что могут взять.

– Возлюбленный брат мой, – начал Кеаль, глядя на Ареса с нежной и печальной улыбкой, – как я счастлив, что могу лицезреть твою мужественную стать, обнаженный торс, словно случайно выставленный напоказ, могучие руки, призванные крушить, ломать, рубить и…

– Душить, – подсказал Арес.

– Душить?.. Да! Душить наших общих врагов! – с воодушевлением подхватил Кеаль. – Нас ведь в этом мире только двое, возлюбленный брат. Двое истинных богов. И я так рад, что ты, такой великий и сильный, с таким горящим пламенем взглядом, проникнутым ненавистью к кому-то (кстати, к кому?), на моей стороне.

– Что тебя сюда принесло? – Арес сдвинул брови и прищурил глаза так, словно прикидывал, в какое место нанести удар по разговорчивому гостю. – Я ведь уже сказал, чтобы ты держался подальше. Хочешь быть возлюбленным братом? Будь! Ты им станешь в тот момент, когда никто, ни одна живая душа, ни один предмет не напомнят мне о тебе. Погрузись в пучину вод, залезь в мелкую ракушку на дне морском – и я сразу назову тебя братом. Но с условием, если ты там останешься навечно.

Светлая печаль на лице Кеаля усилилась. Он повернулся к Виктору с видом мученика, страдающего за правое дело.

– Брат мой отрекается от меня, добрый Ролт. – В голосе бога обмана прорезалась скорбь. – А я ведь ежедневно тружусь аки пчела, чтобы поправить наш скудный быт. Улаживаю неприятности, пресекаю слухи, подсматриваю, подслушиваю, вешаю кошек, ловлю дезертиров…

– Каких еще кошек? – с подозрением осведомился Арес.

– Каких кошек, возлюбленный брат? – Кеаль начал качать головой с явным укором. – А кто позволил сбежать из плена сотнику? Кто не допросил его и даже не посмотрел на него? А ведь он прихватил с собой золото своего барона, которое заранее спрятал в укромном месте. Но это еще ничего. А главное – сотник что-то заподозрил о тебе. Да если бы он вырвался, то уже через неделю здесь были бы жрецы Зентела и, возможно, других лжебогов во главе армии. Скажешь, что отбился бы, возлюбленный брат? Рановато тебе еще с армиями демонов тягаться.

– Этот сотник умер, мы выследили его и нашли только тело. Разбойники постарались.

– Разбойники? – Кеаль расхохотался. – Да если бы не кошка, которую я повесил, не было бы никаких разбойников.

– Ты бредишь. – Арес демонстративно отвернулся.

– Брежу? Он говорит, что брежу, добрый Ролт! Этот сотник пробирался через лес и уже на третий день был бы в парреанском храме Зентела, если бы не решил переночевать на дереве около дороги. Он удачно забрался – его даже вблизи не было видно, и так бы ушел, если бы я не достал из его мешка золотую статуэтку кошки и не повесил ее на тесемке так, что она была заметна со стороны тракта. Конечно, ее блеск увидели. Конечно, смекнули, что если из мешка выпала кошка, то там еще есть кое-что. Конечно, сотник проснулся, вступил в бой, но тех было больше.

Арес медленно повернулся к говорящему и смерил его пренебрежительным взглядом с головы до ног. Бог войны не стал спрашивать, почему Кеаль пошел таким сложным путем и просто сам не прикончил сотника. Бог вреда и обмана не мог этого сделать никак. Вот если бы убийство сотника было частью шутки или виртуозной интриги – тогда да. Ведь Кеаль фактически не может выйти за рамки отведенной ему функции. Как и сам Арес. Демоны могут делать что угодно, а боги только то, что обязаны.

– Избавился от сотника – и хорошо. – Тон Ареса нисколько не изменился. – Ты это не только для меня сделал, но и для себя. Так чего хочешь? Зачем пришел?

– Хе-хе, – Кеаль изобразил то ли смешок, то ли усмешку. – Попрощаться пришел, возлюбленный брат мой. Несмотря на мои труды, скоро тебе, а потом и мне придет конец. Предполагаю, что в течение двух месяцев Зентел узнает о нас. И наведается сначала сюда, а потом и в Равану, которую ты почему-то называешь Олимпом.

Виктор тут же встревожился. Ему было слегка неуютно рядом с двумя полупрозрачными фигурами, но слова Кеаля заставили забыть об этом. Антипов прибыл в этот мир, где правят демоны, стараниями Ареса. Зентел, якобы бог виноделия, контролирующий это королевство, узнал о чужаках, но пока не сумел их выследить. Арес же, заручившись поддержкой местного барона ан-Орреанта, развернул активную деятельность. Барон по приказу нового бога взял штурмом два соседних замка, и сражения придали Аресу сил. Но он был все еще далек от того, чтобы противостоять Зентелу в открытом бою. Поэтому бог войны находился на полуподпольном положении. О нем были осведомлены лишь избранные. Раскрытие тайны вело бы к неминуемой смерти всех участников.

– Почему два месяца? – спросил Арес. – Я рассчитывал на большее.

Кеаль дотронулся до своего золотистого носа. Виктор знал, что бог на земле может быть в двух формах. Либо в этой, безобидной, незаконченной, либо в телесной. Но последняя отнимала больше сил и времени: ведь тело нужно было изготовить. Это Зентел с приспешниками беззастенчиво пользовались чужими, а Кеаль и Арес трудились, используя глину или землю.

– Возлюбленный брат мой, ты серьезно полагаешь, что, нападая на замки соседей, останешься в тени? Это же вопрос времени. Или хочешь ограничиться тремя баронствами? Тогда конечно. У тебя будет полгода, но закончится приток сил! Тебя ведь питают бои, не так ли? Или колодцы, как, например, наш добрый Ролт. Но он у тебя один. У меня, кстати, тоже один, такое вот совпадение. И я бы им не стал рисковать без срочной нужды. Итак, два месяца. Я знаю, ты готовишь еще нападение. Поэтому – два месяца.

Виктор был очень рад, что хоть кто-то здесь решил позаботиться о его здоровье. Дома, конечно, этим занимались родственники, передовая медицина, отважные органы правопорядка или хотя бы телевизор, льстиво рассказывающий о передовой медицине или доблестной полиции, если ни одно, ни другое реально не работало. А здесь, получается, был лишь один сочувствующий, да и тот бог обмана. Звучит весьма иронично.

Зато лицо Ареса осталось спокойным. Виктор давно проникся его философией – долг важнее жизни бога и гораздо важнее жизней людей, даже если люди так не считают.

– Ты пришел с предложениями? – спросил Арес. – Я знаю твою породу. Ты сгущаешь краски, чтобы продать свою картину подороже. Говори, чего надо.

– Хе-хе… Мой возлюбленный брат, как обычно, проницателен. Конечно, все можно отсрочить. Для этого нужен пустяк… даже пустячок… безделица…

Кеаль сделал драматическую паузу, но бог войны не выказал нетерпения. Он взирал на собеседника с видимым недоверием, словно говоря: «Я понимаю, что мы в одной лодке, но я гребу, а ты забрался мне на плечи и утверждаешь, что стал парусом».

– Нужно убить Зентела! – выпалил Кеаль, так и не дождавшись никакой реакции.

– Продолжай, – медленно произнес Арес.

Черты его лицо слегка смягчились. Виктор уже давно заметил, что любое упоминание смертоубийства улучшает настроение бога войны.

– Если Зентел умрет так, как надо, то я смогу внести смуту в ряды демонов. – Глаза Кеаля засверкали в предвкушении столь замечательного происшествия. – У него ведь есть и противники, и союзники. Я свалю убийство кое на кого – и не пройдет и пары недель, как вся эта свора вцепится друг другу в глотки. И тогда-то ничто не остановит ни тебя, ни меня! Это будет легко, если все сделать правильно. В среде демонов, тех, кто ничего не получил при переделе могущества после гибели богов, у меня еще осталось немало друзей. Смерть Зентела позволит использовать даже их.

Арес заскользил по шлифованному каменному полу. Его фигура отбрасывала скудную тень на серые с черными прожилками плиты. Хотя полуденное солнце старалось вовсю: лучи проникали через узкое окно крепости и играли в пятнашки, перескакивая от пола к блестящей мантии Виктора и обратно.

Бог войны подошел к Кеалю почти вплотную. Борода на грозном лице слегка встопорщилась, а глаза смотрели цепко.

– И как его нужно убить, чтобы все получилось? – Вопрос был задан подчеркнуто неспешно.

– С помощью нашего друга – доброго Ролта, – широко улыбнулся Кеаль.

Виктор поперхнулся. Он покраснел, его глаза выпучились, грудь скрутил кашель, и было непонятно, чем все это вызвано – случаем или возмущением вкупе с разочарованием от жестокого обмана Кеаля.

– Да я… я не смогу! Разве я смогу убить бога?! – Антипов заговорил с трудом, запинаясь, пытаясь изо всех сил избавиться от новой и самоубийственной работенки. – Ну, не бога, а полубога! Тьфу, что я говорю… Даже демона не смогу убить!

Арес смерил внимательным взглядом своего жреца и вновь обернулся к Кеалю.

– Он не сможет, – вынес вердикт бог войны. – Из людей только герой, маг или праведник могут убить демона. Героем Ролту не стать – им нужно родиться, магических способностей у Ролта нет, а праведника из него не выйдет при всем старании. Он слишком хитер, чтобы отказывать себе в удовольствиях и укрощать плоть. Наверняка попытается найти лазейку в какой-нибудь догме. На этом все хитрецы погорели. Нет, хитрость и праведность – несовместимы.

Виктор, затаив дыхание, слушал речь Ареса, решающего его судьбу.

– Да кто же говорит, что Ролт должен убивать? – Кеаль улыбнулся еще шире, хотя прежде казалось, что это невозможно. – Ты убьешь, ты. А Ролт поможет. Проведет тебя.

В глазах Ареса мелькнуло понимание. Боги, конечно, могли почти мгновенно перемещаться на большие расстояния, но с некоторыми ограничениями. Во-первых, строго по энергетическим каналам, которых было множество у поверхности планеты, но все же не настолько много, чтобы охватывать все пространство. Во-вторых, с помощью собственных статуй. И если последний способ был самым быстрым, то перемещение по каналам требовало создания хоть какого-то тела. Бог моментально оказывался в нужной точке, но был совершенно беспомощен, а потому строил свою плоть из подручных материалов, если под рукой не было статуи, которую можно оживить.

Никто не знал, где находится Зентел и сколько пробудет там. Чтобы нанести толковый удар, требовался осведомленный проводник. И на роль этого проводника Кеаль предлагал Виктора.

– Но… я что, должен идти к Зентелу?! Сам?! Добровольно?! – Антипов был не согласен и с такой постановкой вопроса.

Но Арес решительным жестом прервал возражения:

– Подожди. Кеаль, а как я убью Зентела? Быстро ведь не получится, я сейчас не так силен, как прежде. Все сбегутся, вести разлетятся повсюду… нет, это плохой план.

– Хе-хе… Ты все-таки не ценишь меня, возлюбленный брат. Мои планы идеальны. Они срабатывают всегда, если касаются той самой свиньи, которая подкладывается ближнему, как однажды высказался Ролт. Конечно, ты не пойдешь на Зентела с голыми руками. Битва затянется, он еще улизнуть может… Нет! Ты возьмешь меч! Меч героя, с которым тот в свое время пошел против богов. Вот выход!

Виктор едва поверил своим глазам: Арес улыбнулся. Улыбнулся словам Кеаля!

– Я все понял. – Голос бога войны обрел невиданную глубину. – Мой жрец подбирается к Зентелу поближе, втирается в доверие к его жрецам… он это может, я знаю, хотя и не одобряю… но какая война без шпионов? Потом ждет удобного момента, дает мне знать, где находится Зентел, и… ты уже достал меч, Кеаль? Даже если тебе не удастся затеять свару, я буду спокоен – хоть один выскочка получит сполна.

– Еще не достал, – с сожалением вздохнул бог обмана. – Меч находится у графини Ласаны ан-Мереа. Отлично охраняется, выкрасть его тяжело, к тому же там полно магов. Но есть и хорошие новости. Графиня скоро устраивает турнир. Неофициально – ищет себе жениха, но официальный приз – этот меч. И вот что думаю: если послать туда ловкого малого, который одинаково хорошо владеет как оружием, так и острым словом, который быстр в своих мыслях, чужд ненужных колебаний, хитер без меры, – то он сумеет добыть меч. Честно или нечестно – все равно.

Виктор закрыл лицо руками. Он уже понял, что будет дальше. И – угадал. Оба бога медленно повернули головы и уставились на жреца в серебристой мантии. Если бы Антипов подсматривал в щель между пальцами, то увидел бы, как на лицах богов расцветают улыбки. Подходящий человек у них был, несмотря на «скудный быт» и недостаток сил. Положение ухудшалось тем, что барон ан-Орреант, хозяин замка, весь извелся, мечтая наложить руку на графство, и тоже всерьез рассматривал кандидатуру Ролта для отправки на тот турнир. А это значит, что честный способ получения меча предпочтительнее нечестного. Судьба явно поворачивалась к Виктору спиной, показывая прореху на штанах, спереди роскошных.

Однако Антипов был не таков, чтобы позволить чужой воле влиять на него безнаказанно или, по крайней мере, без достойной оплаты. Он всегда считал, что его труд – вещь очень ценная. Кому-то нужно, чтобы он поработал? Пожалуйста. Но придется раскошелиться. Виктор уже не видел особой разницы между, допустим, Аресом и обыкновенным руководителем из прежнего мира. Антипов полагал, что могущественное начальство всех времен и народов – близнецы-братья. Министры, цари, короли, боги – отличие лишь в названиях и именах. Достаточно прочитать одну историю о руководителе, идущем к еще большей власти, – и можно считать, что прочитал их все.

– Мне понадобится помощь, – сказал он, переводя взгляд с Ареса на Кеаля. – И лучше, если эта помощь будет исходить от меня.

Боги молчали, ожидая объяснения.

– Я предлагаю сделать меня магом! – произнес Виктор без всякого стеснения. – А что? Это отличная мысль! Больше уважения на турнире, проще попасть в храмовую стражу… Я не знаю, могут ли маги принимать участие в самом турнире, но ведь можно что-нибудь придумать! В конце концов, нужен лишь меч.

Антипов давно уже мечтал о Длани и новых связанных с нею ощущениях. Кто он? Жрец одного из двух настоящих богов, доверенное лицо барона, источник энергии для Кеаля… короче говоря, никто, если убрать могущественных покровителей. Пришло время проявить здоровое честолюбие и превратиться в самостоятельную единицу.

– Возможно, – задумчиво произнес Арес.

– Маги имеют право принимать участие в состязаниях, но для этого им нужно носить ресстр, чтобы загнать собственную Длань внутрь тела. Приятного в этом мало. Выдержишь ли, Ролт? – поинтересовался Кеаль с хитрой улыбкой.

– Конечно, – уверенно ответил Виктор. – Я привык к неприятностям.

Глава 2

Утро вызывает разные желания, в отличие от ночи, когда желаний всего два: заснуть или побороться со сном. Виктор проснулся в самом радужном настроении. Энергия в сочетании с нетерпением бурлили полноводной рекой в его молодом теле. Антипову хотелось вскочить, прыгать, бежать, делать хоть что-то – все равно что. Его даже не пугали зловещие намеки на необходимость вытерпеть чего-то там, переждать или выдержать. Виктор теперь был почти уверен, что вытерпит, переждет и выдержит, а если будет совсем невыносимо, то схитрит. Будущие возможные неприятности казались мелочью по сравнению с главным: он станет магом!

Наш герой открыл глаза и почувствовал, как его захватывает ожидание свежих событий. Это было невыносимо приятное ощущение, такое же, какое он испытывал в возрасте лет шести. Тогда Виктор впервые в своей жизни собирался на рыбалку. Отец обещал ему реку, удочку и даже лодку с мотором! Антипов все утро был на подъеме. А когда он выскочил из машины рядом с причалом и речной свежий ветер бросился навстречу, заключая в объятия, Виктор чуть не умер от предвкушения счастья.

Кандидат в маги вскочил с кровати и бросил взгляд в окно комнаты замка. Солнце сияло вовсю, освещая даже закутки между дубовыми ножками стола и серой стеной. Виктор сначала не понял, что его насторожило в этом буйстве лучей и света, но потом спохватился, и счастливое выражение вмиг сменилось тревожным.

Не далее как два дня назад Арес и Кеаль окончательно решили помочь своему верному последователю и одарить его Дланью мага, чтобы облегчить карьерный рост у Зентела (как сказал Кеаль, карьерист с Дланью – это совсем не то же самое, что карьерист без Длани). Боги посовещались и назначили встречу на сегодня. Сразу после восхода.

«Я проспал. Господин Обломов! – с ужасом подумал Виктор. – Что же будет?! Они меня наверняка ждали! Кеаль – ладно, он выглядит добродушным, но Арес-то, Арес! Где Рикста? Почему он не разбудил?!»

Слуги в комнате не было, и Антипов принялся лихорадочно натягивать на себя одежду, включая модную черную куртку, такую узкую, что она налезала с трудом. Подпрыгивая на одной ноге, силясь надеть новые кожаные башмаки (по скорости надевания они были предпочтительнее сапог), Виктор устремился к двери. Он уже ухватился за железную ручку, как вдруг раздался осторожный стук.

«Рикста! – подумал Антипов. – Ну, сейчас я ему задам! Где он шлялся?!»

Дверь распахнулась, и в проеме, к удивлению незадачливого будущего мага, возник Кушарь, отец погибшего лесоруба Ролта, телом которого Виктор столь беззастенчиво пользовался.

– Что случилось? – быстро спросил молодой человек, глядя на встревоженное бородатое лицо. – Где Рикста? Отец, прости, но я очень спешу.

Виктор, задавая оба вопроса, не собирался получать на них ответов. Он обогнул фигуру Кушаря и уже бросился было бежать по коридору, даже сделал два прыжка, как был остановлен убийственной фразой:

– Рикста в тюрьме, Ролт. Он просил меня прийти, чтобы сказать тебе, что господин барон вот-вот собирается его прибить.

– Что? – Антипов мгновенно остановился, едва не потеряв равновесие. – Почему?

Кушарь развел руками, словно пытаясь выразить свое отношение к истории:

– Рикста мне сказал, что крепко выпил прошлым вечером. Пьяным… он пошел к дочери барона, чтобы… гм… поговорить. Мареса подумала, что он хочет сообщить что-то важное, и впустила его. Рикста этого не понял… или так набрался, что решил, будто он в своей комнате… короче, твой слуга, Ролт, снял с себя штаны в присутствии баронской дочки. Мареса закричала и принялась его выталкивать наружу пинками. Барон прибежал на шум и увидел Риксту без штанов валяющимся в дверном проеме и цепляющимся за ночную рубашку дочери.

– Ешкин кот! – емко выразился Виктор на непонятном Кушарю диалекте.

Однако Антипов недооценил догадливости отца Ролта:

– Да! – подтвердил тот. – Теперь Рикста умоляет тебя спасти его. Придумать что-то!

– Да что тут можно придумать?! – вскричал Антипов, который разрывался между желанием бежать на встречу с Аресом и Кеалем и долгом по отношению к слуге. – Это ведь ужасно! Что говорит барон?

– Что сначала вздернет Риксту на дыбу, а потом сбросит со стены замка. Если Рикста выживет, то так тому и быть, – философски ответил Кушарь. – Господин барон собирается начать вскоре. Рикста отчаялся, он не может ничего объяснить.

Виктор с тоской понял, что и без того припозднившаяся встреча с начальством откладывается. Верного, но беспутного Рискту было жаль, следовало что-то сделать. Но что? Ситуация говорила сама за себя. Хуже всего, что барон лично видел живописную сцену. Если бы ему кто-нибудь рассказал, тогда оставалась бы еще надежда опровергнуть, а так… Антипов подумал было, что Риксте конец, хотя, конечно, можно обратиться за помощью к Кеалю, чтобы тот облегчил полет со стены. Но Кеаль с его странным чувством юмора – фактор непредсказуемый. Арес же пальцем о палец не ударит ради такого позорного происшествия. Виктор взял себя в руки и сосредоточился.

– Барон говорил сегодня с Маресой? – быстро спросил он.

– Не знаю… зачем? – удивился Кушарь.

– Допустим, не говорил. Понадеемся на лучшее, – ответил Виктор. – Я тогда сам с ней поговорю. А ты пойди к Риксте и забери у него пояс.

– Пояс? Для чего? – Отец Ролта вытаращил глаза, отчего стали видны красные бессонные прожилки.

– Дело было так… – Виктор набрал в легкие побольше воздуха. – Рикста вчера действительно напился, да настолько сильно, что потерял пояс. Возвращаясь домой, он пару раз чуть не упал с лестницы и решил снять спадающие штаны, чтобы не покалечиться. Оперся о какую-то дверь и почти успел снять эти проклятые штаны, как внезапно дверь распахнулась, и Рикста ввалился в комнату Маресы. Мареса в крик, барон прибежал одним из первых и увидел моего слугу без штанов, вцепившегося в ночную сорочку баронской дочери. А ведь Рикста ничего не хотел плохого! Он просто упал!

– О! – только и успел сказать Кушарь, как Виктор понесся по коридору замка.

План нашего героя был прост: он забегает к Маресе, по-быстрому упрашивает ее пересмотреть мнение о ночном происшествии, а потом прибывает в точку рандеву с разгневанным Аресом и саркастичным Кеалем. Они, конечно, повозмущаются, но сильно наказывать верного адепта не станут – в крайнем случае перенесут ритуал. Все обойдется, и Рикста будет спасен.

Полный таких оптимистичных размышлений и все еще надеясь на возможность стать магом, неунывающий Виктор даже слегка улыбнулся на бегу, вписываясь в крутой поворот. Улыбнулся и, к своему удивлению, едва не врезался в неожиданную преграду – старика в серой мантии.

– Простите. – Антипов гордился своей вежливостью, несмотря на то, что стараниями барона стал полноценным дворянином. – Я…

– Вот ты где, Ролт. – Маг ун-Катор всплеснул тонкими морщинистыми руками. – Скорее, скорее, иди за мной!

– Но… – Голова Виктора непроизвольно повернулась совсем в другую сторону, туда, где находилась дверь в комнату Маресы.

– Скорее, Ролт! Кеаль тебя еще ждет, а Арес сказал, что его нужно позвать, когда ты придешь. И помни о том, что я тебе объяснял вчера.