ЛЧК (Записки старого человека)

.. Но прошли мгновения - и торт чудесным образом рассосался, исчез, вызвав недоумение языка, который только что изнемогал от напора... И тут же новая порция заполняла рот, снова происходило сладостное сражение, и непобедимый торт исчезал, торжествуя, падал и падал в бездонную яму желудка...
      Все замолчали, торт требовал полного внимания. Даже Крылов не копался, не ковырял еду, как обычно делал, его зубы щелкали не хуже волчьих. Свои у него выпали давно, а эти ему вырезал якут-косторез из настоящего моржового клыка. Зубы были всем хороши, но имели один малоприятный недостаток - они впитывали запахи и сохраняли их много лет. Крылову иногда казалось, что он ест мясо дохлой лошади, которую зэки нашли и тут же растащили на куски... это было очень давно... В такие минуты он страдальчески морщился и говорил: "Опять эта лошадь..." В житейском смысле, конечно, ничего хорошего, но, с другой стороны, не исключено, что зубы эти подогревали в историке интерес к быстро забывающимся событиям прошлого, и стоит, наверное, многим историкам пожелать вот такие зубы... А вот Бляс и Аугуст посмеивались над Крыловым. Мария называла его "Моржовый клык", а мужчины говорили - "клык моржовый..." - и перемигивались... "Наполеон" победил лошадь - Крылов на этот раз не вспомнил о ней и ел с большим увлечением. Наконец первый порыв ослаб, и стали понемногу обмениваться впечатлениями.
      - Торт, Лариса, - чудо,- первой сказала Мария.
      - Прэ-э-лесть... - проблеял Антон. Лариса покраснела:
      - Вы, наверное, льстите мне, Антоний, коварный вы человек...
      - Не-е-е... -довольно решительно возразил Антон.
      - Тогда отрежьте себе как следует, вы, невозможный человек...
      - Я возможный, хотя и не действительный...
      - Действительный - это академик, - изрек Крылов.
      - Я слышал, Сахаров еще жив, - сообщил Антон, победив второй кусок могучего торта.
      - Сахаров - тоже Весы, - заявила Лариса. Она разливала чай.
      - Как вы? - Антон всегда спрашивал это.
      - Как вы и как я... потому мы с вами - лучшая пара.
      Антон кивнул, он давно знал ответ. Крылов уже еле клевал торт, задумчиво уставясь в стену.
      - Вы ученый человек, объясните мне, - обратилась к нему Мария,- почему мы так живем?..
      - Как так? - не понял историк.
      - Ну... где молодые у нас... и что дальше будет?..
      - Собственно, я специалист по прошлому... Лет двадцать, думаю, будет также, а дальше, по моей теории, резкий скачок.
      - Куда же мы будем скакать? - несмело спросил Аугуст.
      - Трудно сказать, случайность выше всякой нормы, это фазовый переход третьего рода...
      Все почтительно помолчали.
      - А что легче - устанавливать прошлое или будущее? - спросил Антон.
      - И то и другое трудно. Причем далекое прошлое и будущее установить легче, чем близкое, - это закон Твена.
      - А кто такой Твен?
      - Видимо, историк... это давно было...
      - Антоша, почитай поэму, - попросила Анна. Антон стал читать. Поэму давно знали наизусть, но слушали внимательно.
      - Может, и в истории палиндромы есть? - кончив читать, спросил Антон у Крылова.
      - Я думаю, есть куски, которые повторяются, а может, даже вставлены наоборот... Вообще-то наша жизнь - тоже палиндром: читай в оба конца, все равно смысла не видно.
      - Цель непонятна, - робко согласился Антон.
      - Почему же палиндром, если смысла нет? - спросила Лариса.
      - Отсутствие смысла в оба конца - в каком-то роде одинаковый смысл... - Крылов казался себе остроумным.
      - Так сказать, нулевой палиндром, - поддакнул Антон.
      - А цели уж точно нет, - авторитетно заявил историк.
      Аугуст как будто проснулся:
      - Почему нет смысл?
      - В том, что происходит, нет заранее определенного смысла, поставленной цели, - вежливо объяснил Крылов, - некий закон реализует себя, наталкиваясь на случайности...
      - Вот я здесь, и Мария, и Анна, и все мы - разве в этом нет смысла? Аугуст не понимал.
      - Аугуст, вы хотите сказать - все, что было с вами, с Марией, - для этого?.. Чтобы все было так, как оно есть?
      - А разве нет?
      Крылов изумленно развел руками. Разговор явно зашел в тупик. Женщины ушли на кухню, мужчины отяжелели от съеденного, теперь говорили о природе, о том, что все уничтожается, разграбляется... Лариса внесла огромный кувшин с барбарисовым соком, снова пили, ели и около двух совершенно выбились из сил, не причинив торту значительного ущерба. Лариса стала собирать посуду, Антон - мыть тарелки, и гости, преодолевая одышку, расползлись по квартирам.
      Проверка документов
      Лариса уверяла нас, что теперь шансы на спокойную жизнь как никогда высоки. А что такое покой? Отсутствие перемен. Может, и бывают в жизни перемены к лучшему, но я давно о них не слышал и привык лучшим считать такое будущее, в котором все плохое из прошлого, по крайней мере, привычное... Но прошло совсем немного времени - и оказалось, что мы недостаточно прилежно трудились над "Наполеоном" и хвалили его: наметились-таки в нашей жизни перемены. А все они, как говаривал мудрый Аугуст, начинаются с проверки документов. Ведь прежде чем менять что-то одно, надо убедиться, что все остальное на местах, иначе начнется такой беспорядок, что уже ничего изменить будет невозможно, или, не дай Бог, все начнет изменяться само по себе...
      Слухи всегда опережают события, вот иду печальный и встревоженный - и вижу - что-то белое мелькает в почтовом ящике. Вроде бы некому мне писать... В бумажке напечатано лично мне - "Уважаемый... предлагаю явиться для проверки документов двадцатого сего месяца..." Как мне нравится, когда предлагают! До чего приятно - предложили, а дальше дело твое. Но по своему опыту я знал, что выбирать не приходится, раз предложили - надо исполнять... Оказывается, такие бумажки получили все, это нас, конечно, обрадовало и немного успокоило.
      Утром двадцатого взял паспорт, разрешение на жительство, еще какие-то бумажки, свое запрещение, зашел к Антону и пошли. У входа в кабинет собрались все жители, весь подъезд. Первым вызвали Бляса. Он вышел минут через десять, ухмыляясь, - разрешили вместо двух свиней держать пять, а главное - не утвердили свиной налог в пользу Гертруды - председателя... плати овощами, как все... Гертруда, по его словам, стал синим от бешенства, но сказать ничего не посмел - решил важный чиновник, спорить с которым он побоялся.
      - Ой, смотри, Рома, - покачала головой Мария, - припомнит он тебе...
      Бляс дернул плечом - "испугался рыжего, как же..."
      Затем вызвали Ларису, мучили долго, все допытывались, кому продает картины, не допытавшись,- продавать запретили, предупреждали о котах и отпустили наконец. Следующего, Антона, ругали за подвалы - "в ужасном состоянии", обязали еженедельно сообщать о динамике закотированности и обещали премию за каждый процент снижения. Проект тотальной борьбы с котами путем накачивания в подземные коридоры речной воды был давным-давно утвержден, но потом вдруг выяснилось, что сначала будет заполняться подземное озеро, которое ниже, а для его восстановления понадобится вся речная вода в течение десяти лет... и мероприятие пока отложили, хотя и признали грандиозным и соответствующим духу времени...
      Мария с Анной прошли легко, Гертруда молчал как убитый, да и не к чему было придраться. А вот с Аугустом кропотливо разбирались - не совсем ведь наш человек, правда, заключенный-то он наш и ссыльный - тоже наш, так что все-таки больше наш, чем чужой... Крылова тоже держали долго, и вышел он, бледен как мел, руки тряслись и ничего толком сказать не мог. Оказывается, раскусили его временное разрешение и выдали взамен такое постоянное запрещение, которое никаких лазеек не оставляло. Какой-то историк изложил новейшую историю в столь уничтожающем свете, что всю историю запретили до полного разбирательства этого дела... Потом вызвали меня.
      В кабинете сидел Анемподист, Гертруда и какой-то малый с усиками, в темных очках - приезжий начальник, он и вел заседание. Гертруда взял мои бумажки, протянул приезжему:
      - Лечили товарища, теперь на поселении, писать запрещено, но в остальном права имеет...
      - А вы что скажете? - важный чиновник повернулся к Анемподисту.
      - Правила выполняет, здоровье поправил свое, пенсионер, - тот отвечает и очень доброжелательно смотрит на меня... - ждем постановления - кто-то должен за погодой следить, хорошо бы его пристроить...
      - Записи о погоде?.. Что ж, у нас большие перемены, думаю, это возможно. Вот пленум в октябре, он и решит.
      Разрешение писать начиналось с первой ступени - записей об изменениях погоды и климата, вторая ступень - рассказы о домашних животных - давалась после первой.
      - Значит, так и решим, - говорит тип с усиками, - в октябре... А с остальными документами сами разберитесь, теперь у нас самостоятельность на местах.
      На этом проверка кончилась. Нет, был еще один момент.
      - А как у вас отношения с котами? - спросил меня добродушный приезжий человек.
      - У него нет котов, - быстро ответил Анемподист. Гертруда что-то хотел сказать, но передумал.
      По дороге обратно мы встретили Колю - он мчался в жэк, штанины развевались как флаги. Вернулся он только на следующее утро, летел с четвертого до второго и так врезался в дверь квартиры Бляса, что серьезно повредил ее.
      - Отработаешь, - коротко сказал Бляс, и Коля притих - отработать придется.
      Чайные разговоры
      На следующий день заглянул Аугуст - "приглашаем к нам в субботу". Он побежал в подвал - дела, но тут же пришел Антон. Мы сели пить чай и говорили, как ужасно для нашего историка это запрещение, ведь для него, кроме истории, никакой другой жизни нет...
      - И он так верил, что кошкисты заняты котами... - Антон вздохнул.
      - Хотел верить.
      Антон спросил:
      - Лариса расстраивается из-за Васи, что вы об этом думаете?
      Я подумал - "не довольно ли Ларисе вас?.." - и ответил:
      - Кот - вольный зверь, и жизнь у него своя...
      Он кивнул:
      - Представляете, иногда я завидую им. Все не получилось; сначала наука - пустое, совершенно фантастическое занятие... перевертыши, как сухой зуд чужие слова... и люди - мелькали, мелькали, все отбивался, отбивался... Потом это ранение... за что?.. что я им сделал...
      Он ушел, а мы с Феликсом вышли на балкон. Желтизна пошла на убыль просвечивают ветки четким рисунком на слабо-голубом фоне. Больше в поля никто не ходит, в саду какое-то движение, наверное, Бляс собирает листья в большие мешки. Вот он всегда знает, что делать. Овраг кажется черней, чем летом, и перечеркивает ломаной линией небо... Да, вот скоро конец, а что было, зачем было - ничего не понял, не знаешь... Уже прохладно. Мы вернулись в дом, зажгли свет. Может, снова чайку, друг Филя? Жаль, что коты не пьют чай, им бы очень это шло. Рыбки бы тебе, да где ее взять, странный "дядя" снова куда-то исчез. Мария защищает его - помнит с детства, а это очень сильный аргумент, не так ли? Многих ли мы помним с детства... и где они?.. Будет ли Крылов у Марии? Историка не интересует ни день, ни ночь, ни люди, ни звери, ни травы, ни небо - так, чуть-чуть, в меру необходимости. Он поглощен странной игрой - создает свой вариант того, что было, но забыто, ищет решения уравнений для прошлого, подставив в них какие-то знаки из настоящего. Знаешь, Филя, в этом что-то есть, может быть, не хуже перевертышей...
      Я оставил кота и пошел к соседу. Он был дома и пил чай. С медом. Похоже, не так уж он плох... Он говорит:
      - Не понимают, дураки, какое страшное влияние на прошлое может оказать это запрещение...
      Я удивился сначала, а потом понял, что все логично, - если он создает прошлое, то запрещение может самым губительным образом сказаться на всей истории.
      - Надеюсь, это временно, - говорю ему. Он наливает мне чай. Я пробую мед, давно не пил чай с медом.
      - Создавайте пока историю в голове, если получится, то записать недолго.
      - Можно забыть... - он вздыхает. - Ведь нужно, чтобы концы сошлись с концами: при проверке должно получиться то, что есть сейчас. Я в прошлое иду от настоящего, я же вам объяснял.
      - Помню, помню, как-то за грибами. А по-моему, если уж создавать, то отчего только прошлое - давайте и настоящее, и у вас всегда концы сойдутся.
      Он смеется, помахивает пальцем:
      - Вы меня толкаете в пропасть, ведь единственное несомненно-то, что происходит сейчас... дорогой вы мой писатель...
      * * *
      Вечером захожу к Антону и застаю его за странным занятием- мастерит какую-то упряжку из тонких полосок кожи.
      - Что вы делаете?..
      - Лариса сказала, что будет теперь гулять с Васей, - он кивает на упряжку, - это такой поводок...
      - Разве Вася станет ходить на поводке?
      - Лариса решила приучить... - он вздыхает. Мне становится жаль его.
      - Котов вредно привязывать - у них стресс развивается.
      - О-о-о, - он обрадовался, - скажите Ларисе.
      - Что, что сказать... - она тут как тут, - ничего не вредно, пусть привыкает, дикий и невоспитанный кот...
      - Вы лишите его самостоятельности, и он легко попадет в лапы к кошкистам.
      Кажется, это подействовало, и поводка я больше не видел. Вася пришел, рассеянно похватал из мисочки - и снова скрылся.
      * * *
      В субботу вечером я поднялся на пятый. Мария и Анна сидели на диване и читали старую книгу.
      - Если к вам пришли гости, а в доме ничего нет, то спуститесь в подвал... - прочитала Анна.
      - А в подвале Блясик жарит свининку, - улыбнулась Мария.
      - Его не будет?
      - Рома вечно занят своими хрюшками.
      - Ладно уж тебе, - насмешливо заметила Анна, - Аугуст ревнует, вот Роман и не ходит к нам.
      - Аугуст ревнует к Гертруде, - поправила Мария. Ей все еще нравилось это. Как хорошо, что Мария теперь никому не нужна и Аугуст может жить спокойно.
      - Гертруда подонок, - сказала Анна и встала. - Анемподист пригрел змею, а сам ничего не видит, не слышит, день и ночь пробивает проект своего Бима.
      Вошел Аугуст, он нес какой-то сверток, и как цветы преподнес его Марии, и ручку поцеловал. А руки все еще красивые у нее... В пакете были пирожные.
      - Ну и роскошь, - ахнули женщины.- Аугуст молодец, всегда что-нибудь придумает.
      - Выбросили, я случайно рядом оказался, - скромно объяснил Аугуст. Вот скоро будут кальмары, бесплатно, тогда все пойдем, - сказал он, обращаясь ко мне.
      Кальмаров давали по потребности, сколько кто может унести, и поход этот был развлечением и испытанием сил одновременно.
      - Рома будет? - Аугуст хозяйским глазом оглядел стол.
      - Сказал, что занят.
      - Бляс не любит тихие вечера, - Аугуст всегда защищал своего друга.
      - И постные тоже, - добавила Анна, наливая воду в чайник. - В прошлый раз взял у меня за мясо - что бы вы думали? - бюстгальтер, шелковый, старых времен... говорит, пригодится в хозяйстве...
      - Но пойми, это коммерц... - Аугуст почувствовал себя неловко, - и сколько он дает просто так, забыла?..
      - Нет, Блясик совсем неплох, только... он так живет, как будто здесь двадцать тысяч народу и базар, - засмеялась Анна.
      - Он всегда здесь жил, всегда, понимаешь? - волновался Аугуст.- Его дед здесь землю пахал...
      Дверь приоткрылась, и в щель просунулся широкий разбитый нос, маленькие глазки под толстыми захватанными стеклами оглядели всех.
      - Весь народ? - несмело спросил Коля и просунул в щель ногу в шерстяном носке. Ко мне он приходил гораздо смелей.
      - Привет алкашу, заходи, заходи, - насмешливо сказал Аугуст.
      - ...Аугуст... - укоризненно посмотрела на него Мария, - входи, Николай.
      - Я не алкаш, совсем не алкаш, - оправдывался Коля. - Любитель - и только. Разве так пьют, что вы знаете...
      - Ладно, Коля... - Аугусту стало неловко. - Я пошутил...
      - А Бляс-то будет? - Коля уважал Бляса и побаивался, рассказывал небылицы о его силе и удали.
      - Когда-то они были друзьями, - сказала Мария с улыбкой, - а потом черная кошка пробежала.
      - Может быть, кот?.. - Аугуст взглянул на Колю.
      - Я с ним не ругался... Бляс всегда был первый здесь, что говорить.
      Кроме пирожных к чаю было овсяное печенье - сердечками, и пресные лепешки, тонкие, хрустящие, напомнившие мне детство.
      - Хорошо, что мало продажной еды... - Аугуста, видно, беспокоило, что я подумаю о них.
      - Магазинной, - поправила его Мария. - Говорят, теперь и масло, и молоко, и мясо - все отравлено? - спросила она у меня.
      - Тебе-то что? - усмехнулся Коля. - Разве ты в магазин ходишь?
      - А этот суп - благодать, нам повезло, - продолжала она.
      Аугуст кивнул: "Да, суп... и картошки хватает, слава Богу, без удобрений..." Он смотрел, как Мария разливает чай.
      Вошла Лариса, ведя за собой мужа. Она была в просторном балахоне, сшитом специально для выходов. Антон в большом сером свитере, связанном женой, топтался у порога.
      - Садитесь, мы уже пьем чай, - пригласила их Мария.
      - Гертруда снова написал донос на Анемподиета, - сказал Антон тихим тонким голосом.
      - Гертруда - скорпион, - заявила Лариса, - пока жив, он должен жалить.
      - Скорпион, кажется, помирает от этого? - спросила Анна.
      - Гертруда не помрет... - Лариса давно знала по гороскопу все о жителях города. Мой гороскоп она изучила в первые же дни и нашла, что мое прошлое совершенно соответствует ему.
      - А вы - Весы? - спросил ее в сотый раз Антон.
      - Я, как и вы, - Весы, а значит, лучшая пара вам.
      Антон, как всегда, кивнул.
      - А у Бляса был пустырник... - заметил Коля вопросительным голосом.
      Все поняли, что он хотел сказать. "Пустырник - лекарство,- строго заметила Анна. Потом смягчилась: "Ну, разве что чуть-чуть..." Она принесла от себя полстакана пустырника и разлила по рюмкам. Все смаковали, только Коля выпил залпом.
      - Бери, -Аугуст отдал ему свою долю, и Коля выпил второй раз.
      - Раньше была валериана, на спирту, - Антон обращался ко мне, - и мы пили ликер... разбавляли сахарным сиропом, апельсиновым, кубинским.
      - Он называл ликер "Спокойной ночи, малыши", - засмеялась Лариса.
      Коля пренебрежительно хмыкнул - так портить "продукт"...
      - Анна, сыграй нам что-нибудь, - попросила Мария.
      - Я уже все забыла, - вздохнула Анна и села за рояль.
      - Есть одна музыка, прекрасная, ты знаешь... - Аугуст стал напевать.
      - Турецкий марш?.. - Анна заиграла. Стемнело, но света никому не хотелось.
      - Этот Моцарт был гений... - Аугуст часто моргал, чтобы незаметно высушить слезы.
      - И у него была ясная голова, - добавила Анна.
      Коля долго сопел и наконец решился. Он бесшумно исчез и через несколько минут так же бесшумно возник. В руках он держал стаканчик с густой жидкостью.
      - Вот что у меня есть...
      - Неужели мед, Коля? - спросила с восхищением Анна.
      Каждому досталось пол-ложечки.
      - Говорят, теперь и мед продают поддельный, - сказал Антон, - а этот самый настоящий...
      - Этот непродажный, - с гордостью заявил Коля, - из нашей деревни.
      - Сразу видно, что не магазинный, - подтвердила Мария.
      Аугуст кивнул: "Да, мед как у нас на Чудском, на другом стороне".
      - На другой стороне,- поправила Мария.
      - Аугуст, ты совсем стал русский, а ошибаешься, - заметил Коля.
      - Нет, я не русский, я в командировке... - Аугуст захохотал.
      Все засмеялись, потому что знали его историю. Вошел Крис, посмотрел на Сержа и уселся около Марии. Вид у него был довольный.
      - Видно, мышь поймал, - ласково сказала Мария и погладила его.
      Крис выгнул спину и заурчал.
      - А мой Вася опять в бегах, - вздохнула Лариса. Я представил себе Васю на подоконнике, в том доме - и промолчал.
      - Говорят, теперь Феликс часто нас навещает? - Анна посмотрела на меня.
      - Приходит иногда.
      - А правда, что Феликс - кот художника? - спросила Мария.
      - Тот кот не может быть живой... никак не может... - Коля так разволновался, что очки упали. Он стал неловко возить руками по полу и все повторял: - "Никак, никак не может..."
      Мария махнула рукой на него - дурак - и ждала моего ответа.
      - Не знаю,- сказал я,- вообще-то коты не живут так долго... но если очень нужно, то, может быть, и живут...
      Аугуст кивнул, ему понравился ответ: "Да, если очень нужно..." Он наклонился и поднял очки: "Держи, "дядя"...
      - Сердечки надо съесть, - сказала Анна. Все вспомнили про печенье с чаем, про лепешки... Я выпил еще стакан и пошел к себе.
      Я шел и думал о Коле: "Почему это Феликс ему покоя не дает?.." При случае спросил у Бляса:
      - Я слышал, Феликс жил у художника. Хозяина увели, а кот ушел... Говорили, что без Николая дело не обошлось.
      - Может, выдумки?
      - Кто знает... А зачем он в жэк бегает? И Гертруда к нему со вниманием, так что остерегайся.
      Он наливает мне чай, и не какой-нибудь, а цейлонский. Неужели есть еще на свете такая страна?.. Я тяну чай и думаю...
      У Гертруды
      О Коле я думал недолго, потому что некогда стало - другие мысли появились. События стали развиваться прямо-таки молниеносно, и мне пришлось признать, что перемены не всегда ведут нас от плохого к худшему. Историю, правда, не разрешили еще, зато повезло тем, кто обожает природу и домашних животных. И почти своевременно узнав об этом - не так уж мы были оторваны от настоящей жизни - я взял газету и направился в жэк, с просьбой предоставить мне право... согласно постановлению от такого-то... Гертруда копался в бумажках. Скоро конец года - трудное время для всех, особенно если на ответственном посту. Он рассеянно выслушал. "Дай заявление". Прочел, отложил:
      - Не торчи, садись, у нас демократия... Отчеты замучили... Вот, - он ткнул пальцем в какие-то бумаги, - нас призывают к откровенному разговору?.. Пожалуйста, даем откровенный - "закотированность населения высока, снижается медленно..." Так и пишем! Вот таблицы, цифры, статистика...
      - По статистике здесь двадцать тысяч народу...
      - Ух, эти приписки, жить не дают... - он грозит кому-то огромным кулаком. - Да-а, что поделаешь, бывают и грубые ошибки. Вот, к примеру... список цельночерных котов... Где это?.. - он листает пухлый список. Я смотрю с удивлением - в нем несколько сот котов, не меньше... Наконец он находит: - Вот! Кот Феликс, 240 года рождения... Это что?! Такой кот не может существовать - явная липа. И с этими списочками нам работать!..
      Я молчу. Хорошо, что Феликса быть не может, хорошо...
      - Берем чернопятенных... и сразу - липа... - Он копается в другом списке. Хоть и ругается, а настроение хорошее у него. Я спрашиваю:
      - А что вы будете делать, когда всех котов перебьете?
      Он поднял голову, усмехнулся:
      - Будь спок, всех не перебьем и на завтра оставим себе... - И тут же посерьезнел: - Что за разговорчики! У нас план есть, порядок во всем должон быть... - Сложил аккуратно толстенные папки, прихлопнул мощной ладонью: Думаешь, мне приятно за ними всю жизнь гоняться! Хоть и зверь, а живое существо. Надо же - откуда такая вредность в нем!.. Ничего, дай срок подвалы вычистим, воздух легким будет по всей земле... и никакого этого, понимаешь, поля... вони этой!.. А потом посадим сады, будем жить-поживать... вот так, дорогой...
      Я смотрел на него с изумлением - до чего открытая душа... Но больше каверзных вопросов решил не задавать - все же гражданин начальник... Он задумчиво смотрел в окно. Я воспользовался минутой молчания:
      - Мне нужно разрешение на... вот - заметки о погоде - разрешено.
      - Было не разрешено, значит, не полагается.
      - Было - нельзя, а теперь - можно...
      - Можно новым - кто хочет, а тем, кому было нельзя, - не можно: закон обратной силы не имеет.
      - Значит, нельзя?
      - Снова не понял... - Он смеется, добродушный такой мужик. - Вот если б тебе не было нельзя, то стало бы - можно.
      - Так ведь закон - он для всех...
      - Для всех законных... а ты ведь - кто?.. "Пойду туда, где нет закона". - Он смеется. Сегодня он в ударе.
      - Я же не уголовник, я ненормальный.
      - Ну, брат... ненормальные тоже разные... есть за нас, а есть и против...
      - Так что, нельзя?..
      Он хитро смеется:
      - Вот если б я не знал, что тебе было нельзя...
      - А что для этого нужно?
      - Пиши о черных котах... для меня...
      - Так ведь нельзя же...
      - Чудак, мне - можно... Если ты - мне... ясно?..
      - Ясно...
      - Ну как, договорились?
      - А если я по списку?.. Начну вот с этих... - я киваю на список мертвых кошачьих душ.
      Он смеется, показывает золотые зубы:
      - Э-э-э, нет, это ты оставь... статистика статистикой... Подумай лучше - я тебе личного кота разрешу, пусть цельно-черного даже, а?..
      - А как же поле?
      Он ухмыльнулся:
      - Да что тебе поле, если ты живой до сих пор... так думай-думай...
      - ...Я лучше о погоде, ведь пишут - тоже важно.
      - Погоды-то нет без котов, они погоду делают.
      - А-а-а... А я думал, что вы...
      Он нахмурился:
      - Мы ее исправляем, переделываем - плохую на хорошую, и сами должны погодой овладеть.
      Теперь он задумался, важен, деловит:
      - Ладно, надумаешь про котов-сам явишься. А погода действительно в центре внимания - там,- он показывает пальцем на потолок... - Пиши!.. Но искажений действительности не допускай - нам нужна хорошая погода... От нас зависит, верно?..
      Смотрю на него - государственный муж, весь дышит мудростью...
      - А если погода плоха?
      - Что значит "плоха"... Ты же знаешь - "у природы нет плохой погоды", - он смеется, - только хорошая... и взять ее у нее - наша задача. Понял?..
      Он подписывает бумажку и отдает мне: "Дерзай!"
      Теперь я могу писать о погоде.
      Книга о погоде, котах и всем прочем
      Вот так, друг Филя, мне разрешили писать о погоде, это чудесно, ведь, в конечном счете, от нее зависит все наше будущее. Я напишу о сияющих желтых и красных листьях, о небе, о полях и лесах, об оврагах... Об оврагах?.. Пожалуй, это ни к чему... Но я смогу писать о солнце, о закатах и восходах, о тепле,- о котором мечтаю, о свете, который льётся с неба, и как он проходит через зеленый листок - летний, и через прозрачный осенний, и что с этим светом делается в стаканах и графинах, в комнатах и подвалах... Подвалах?.. Нет, лучше не надо о них. Мне достаточно погоды, она так разнообразна и изменчива. Ты слышал, Филя, говорят, она зависит от котов... Нет, нет, это другая ступень - коты. Дались они тебе!.. Да и как о них писать? Разве можно рассказать о прыжке, который не улавливает глаз? Я бы сравнил его, пожалуй, с твердым знаком в слове; на согласном мгновенная задержка-собираем силы... молниеносный перекат-и мы уже на гласной... А как рассказать о богатстве звучания согласных - "м", "с" и "р", запертых в зубастом рту за коричневой полоской плотно сжатых губ... И даже о бешенстве летящих гласных - "э", "я" и "у" - таких простых, казалось бы,- ведь тоже не расскажешь... А взгляд?.. Один только мимолетный взгляд Феликса, обративший в бегство смельчака Криса, - какой он? Можно сказать, что был он желтый, а что еще?.. И ведь они такие разные - эти коты! Вася - тонкий, стремительный и таинственный, ускользающий от нас в свою страну, в тишину домика на окраине... Крис - могучий, быстрый, простой, добрый, с тяжелым детством, не уверен в себе и хвост не держит как надо... но нагловат иногда, что поделаешь... А вот мой Феликс, обросший густой шерстью, суровый, решительный старый кот... Вот Серж - красавец, но простоватый малый, флегматик и домосед... А Люська? ...Привлекательная, между нами говоря, кошка, но совершенно невозможная стерва... И этот несчастный серый котик, жертва эволюции и собственной слабости, побитый Феликсом, слезы льющий на подоконник... И другие, и другие... А Пушок? Тут не знаешь даже, как подступиться... с его головой, со всей этой печальной историей, так напоминающей нам о людях... А Бим? Ведь обещал! Но хоть взглянуть бы разик на него, не бронзового и стального, а обычного пса... Люди и коты населяют наше убегающее вниз кривое пространство - холм, спускающийся к реке. А собаки? Разве Артист не фигура? И этот мимолетный Кузя, который не дает ему спуску нигде и никогда...
      Удивительна, в сущности, эта жажда писать слова. Что они могут? А ничего... Всегда, всегда рядом с людьми, уничтожающими друг друга с поразительной последовательностью, существовал ясный ум и прозрачный язык. Всегда какой-нибудь Монтень во время чумы скитался по дорогам. И все уживается как-то - тут же мыслят и говорят - и мычат, скрипят и воют... Впрочем, не слишком ли я разговорился? Так приятно вдруг стать разрешенным, что не сразу чувствуешь на плече тяжелую ласковую руку и начинаешь фантазировать: вот это напишу, вот это... и напечатают?.. - немыслимое дело... про погоду! вот удача!.. Про погоду...
      Я кинулся просматривать свои тайные записи, вдруг что-то удастся выудить для печати, мучился, разрывался - и разрывал живое... а потом понял - нет, пусть молодые бегут за поездом. Погода неотделима от котов, коты от погоды... а что говорить обо всем остальном...
      Покой и воля
      Я понемногу писал, о чем хотел, и не думал больше про разрешение. По вечерам ко мне заходили люди. Как-то собрались Антон, Бляс и Крылов. Мы зажгли свет в мастерской, а сами сидели в задней комнате, в полутьме, и разговаривали. С чего началось?.. Пожалуй, со счастья. Антон прочитал:
      - На свете счастья нет, но есть покой и воля...
      Бляс встрепенулся:
      - Вот! Нет его... тогда зачем все это-неурядицы, кошкисты?..
      Историк рассмеялся:
      - Счастье?.. При чем тут счастье...
      Я спросил у Бляса:
      - Представь себе, все спокойны, сыты - счастье будет?
      Он подумал, вздохнул:
      - Маловато, пожалуй... нужно еще, чтобы дорога была. Хочу - сижу, хочу - пойду куда глаза глядят...
      - Вы говорите о свободе, без которой счастья быть не может, - вмешался историк.- А свобода - это осознанная необходимость. Без понимания законов жизни мы не можем быть свободны.