М. с.

      Может, стандартный страх юного бунтаря перед человеком, придерживающемся строгих правил? Не слишком похоже.
      Правил и М. С. придерживается, а к ней Дина словно щенок привязана.
      Всегда страшит непонятное. Какую бы энергию не излучало. И то, что доброе страшит гораздо больше. Сам зол. И зло поймёшь скорее, чем добро. У слишком многих чёрные сердца. У кого от природы, у кого так… Обугленные просто. Но тоже чёрные.
      А у неё светлое. И даже нисколько не обугленное.
      На следующий день с утра решили направиться на прогулку верхом в пригородный лес. Сегодня будний день, и народу должно быть мало. Инициатор прогулки Дина. Благо, каникулы ещё не кончились. А и не будь каникул вряд ли бы кто из преподавателей сильно огорчился из-за отсутствия этой хулиганки. Да и награды за отличную учёбу уже поднадоело выдавать одной и той же.
      М. С. — то что. Она ещё перед первой войной заглянула на высшие кавалерийские курсы… Полученные в детстве уроки да 'практика' в степи сыграли свою роль… Характеристика по окончании получена высшая, и гласит она: 'Может ездить на любой лошади' . Самое интересное, что данною характеристику, похоже, довели до сведения всех (включая неродившихся на тот момент) лошадей. И они это чётко уяснили. И вполне с ней согласились. Так что кони полка конной милиции на М. С. реагировали адекватно.
      А вот на Рэтерн… Характеристика напрашивалась сама собой. М. С. не зря приказала подобрать ей самого смирного коня. Проблемой было то, что у Дины длиннющий язык и столь же острый глаз. И характеристика тоже пришла ей на ум… Впрочем, за первую же попытку озвучить мысль на тему сидящей на заборе коровы, М. С. пригрозила ободрать ей уши. А Дину весьма волновала их судьба. Особенно если учесть как ей однажды отомстила Марина за какую-то из детских проказ. Дина знает — Марина куда умнее её. Она этим и воспользовалась, рассказав о том, что у детей-гибридов уши могут начать расти. И вырасти втрое длиннее кэртэрских. Дина поверила. Так и не поняв, что это была месть.
      Естественно, ей вовсе не хотелось, чтобы маленькие ушки резко увеличились в размерах. Пусть даже и с помощью любимой тётки. А та всегда выполняет обещанное. От претворения обещания в жизнь, дочь Софи спасла только резвость её лошадки. И разумные рассуждения на тему: а на сколько весело попадаться под горячую руку тётки, когда та не в духе?
      Марина единственная из них, кто пользуется дамским седлом. Из принципа, хотя умеет ездить и на обычном. И откуда столько аристократизма в манерах? В пику солдафонским шуточкам матери что ли? Да нет, в крови манеры эти. Поневоле начинаешь верить в породу.
      Так что она впереди скачет. И конь у неё красавец. Всадница сидит в седле, как влитая.
      За ней едут М. С. и Дина. Лично у генерала уже давно пропало желание демонстрировать кому-либо своё умение в джигитовке. А Дина, к счастью, о кавалерийских талантах родственницы не подозревает. А то устроила бы соревнование… Вопрос только, с каким результатом. В большом количестве синяков и шишек можно не сомневаться.
      Дина трещит без умолку. М. С., посмеиваясь, отвечает. Не часто подросток так откровенничает со взрослым. Такое доверие надо ценить, ибо его слишком легко разрушить. Марина как-то проскочила эту стадию развития, из ребёнка сразу став взрослой.
      Рэтерн молчит всё время. Есть у неё странная чёрточка — когда собеседник один способна разговаривать нормально. И даже горячо спорить может. Но если два или больше, и даже хорошо знакомых — в раз теряется. Молчит да поддакивает, или головой мотает. Ничего путного сказать не может.
      Конь Рэтерн плетётся позади. Привык уже, что хозяйка никогда и никуда не спешит. И почему-то у неё всегда находится сахар, которым угощает его. Хотя и побаивается. А конь словно не чувствует страха, а чувствует доброту.
      Она изрядная домоседка. И никуда ходить не любит. Не заставляй М. С. и Марина, ни к одной лошади она бы в жизни не подошла. А на прогулки верхом приходится выпроваживать. Она не спорит. Но чаще всего просто неторопливо идёт по лесу, ведя коня в поводу. Вечно погружена в свои мысли.
      Рэтерн словно в тени Марины. Кем бы там она не была, а представления о привлекательности у неё человеческие. И изрядно комплексует из-за довольно неординарной внешности. Хотя голова неплохая. И внутри, и снаружи. Да и обаяния ей не занимать… Интересно, полиция нравов в лице Дины пока только одного ухажёра отвадила или как? Хотя и самой 'полицейской' образцом нравственности не бывать. Можно не сомневаться. Тут следи не следи, а комок ртути в клетке не удержишь. Сквозь прутья утечёт.
      И всё-таки гложет М. С. предчувствие. Слишком уж хорошо она знает людей.
      Дина. Слишком уж она переполнена жизнью. И сгорают такие быстро. И зачастую, бессмысленно. Не оставив и следа.
      Но пока огонёк пылает в полную силу.
      Круг замыкается. Замыкается на тебе. Не зря так похожа ты на Первую Дину. Круг замыкается. Она первый Чёрный Еггт. Её дочь — первый Младший Еггт. А ты последний Младший. После тебя уже никто не возьмётся за Глаз Змеи. Может, это и к лучшему.
      Меч чуть не ушёл в другой мир. И не Еггт вовсе объявлен наследником. Ты тогда хотела умереть. А он не должен был пропасть. Никогда.
      Он и не пропал. Но нет больше наследницы… Что забрало её жизнь? Древнее проклятие? Вряд ли. Скорее уж последствия тяжёлых ранений. Не дома. Здесь. Дома ей изранили душу. Здесь — только тело.
      А твоей дочери никогда не бывать Младшим Еггтом. Наследника Младший Еггт объявляет единожды в жизнь.
      Марина просто Еггт. Прекрасная наследница древнего рода. Она может властвовать. Но не желает. И не нагнётся за трёхрогим венцом, даже он свалится к ногам. Ибо на венце всегда кровь. И много. Она может убивать. Защищаясь. А тут придётся карать. А подобным ей претит отнимать жизни. Даже худшие.
      Но не Чёрный Еггт она. Нет в ней стремления к власти, сжигавшего почти всех Еггтов. Не горит в ней этот огонь. Горит какой-то другой. Свой собственный. Слишком сильно подпитываемый морозной гордостью благородной по духу.
      Родятся иногда такие люди. Словно изо льда. Холодного льда, на котором не может появится никакая грязь. Всё грязное в этом мире органически боится таких людей. Боится напоминания, какими люди должны быть.
      И любой видит — она выше тебя.
      А на себя в зеркало глянь. Похож на таких? Что-то не очень.
      А ты сама из других. Не таких кристальных. Ты из огненных. Приходящих в мир, чтобы его от грязи чистить. А при этом нельзя не запачкаться.
      Только… Тому кто сражается с чудовищами, надо заботится о том, чтобы самому не стать чудовищем. А ты уже на грани. И идёшь по грани уже много лет. Пока вроде бы удачно. Но ничто в этом мире не может длиться вечно. Ибо многим ты кажешься именно чудовищем. А кому-то — недостижимым совершенством.
      Из четверых — трое принцессы. Да и четвертая, если уж начать разбираться, с точки зрения закона тоже. Но если кто о своём статусе и задумывается, то это Марина. И почему-то частенько в последнее время пользуется вторым именем — Елизавета. Бумаги подписывает Лиза. И монограмма на лацкане пиджака — Л. Именно Л по первой букве. Символ? Знак? Она ничего не делает просто так. А понять её всегда очень сложно. Похоже, она всех уже приучила называть себя вторым именем. Но только с М. С. этот номер не пройдёт. Даже если и удастся разобраться, зачем она так делает.
      Марина стремится быть безупречной во всём. В одежде, в манере держаться, в речах. Говорит идеально, никогда и не при каких обстоятельствах не ввернёт крепкого словечка, колкости или жаргонизма. Но она вовсе не мягкая и не раз слышали металл в голосе. Со стороны посмотри — и видишь. Такие родятся, чтобы повелевать. Столько уж в ней гордости и достоинства. В крови сидят эти качества. Правительница прирождённая. Надо — будет мила и ласкова, надо — сурова и жестока. Чутьё на ситуацию тоже в крови сидит.
      Но вовсе не желает быть наследницей. И не будет. Ибо она так решила. Ибо не для неё бремя власти. Слишком хорошо Марине Саргон известно во что власть превращает людей. И какими чудовищами делает. Пример матери слишком нагляден. Она не Дина. И вовсе не прельщает дочь М. С. подобная жизнь.
      Но и тихая мирная жизнь в уютном семейном гнёздышке тоже вовсе не для неё. Рядом с собой желает видеть только человека во всём подобного ей. А где таких дьявольских гордецов найдёшь? Они не умеют быть простыми. Ибо такие всегда и дьявольски сложны.
      И сгорают в сжигающем их сердца огне. Из них зачастую получаются лишние люди. Но и
      Дина I тоже когда-то была таким человеком.
      У Марины похоже только один настоящий друг. Не Рэтерн, которую она от многого оберегает. И относится к ней словно к младшей сестре.
      А она. Имя-кличка. Бестия. Но ведь ничем не схожи они. Однако, они дружат. Несмотря на колоссальную разницу в возрасте.
      Жизнь Кэрдин где-то на экваторе. Все вершины уже достигнуты. Выше не подняться. Судьба определена.
      А какая судьба ждёт тебя, Марина-Елизавета Саргон?
      — Тётя, возьми меня на войну — в очередной раз стала канючить Дина.
      — Вырасти сперва — с усмешкой отвечает М. С…
      — К тому времени война уже кончится — сказала Марина.
      Дина испепеляющее посмотрела на неё, уперла руки в бока и начала.
      — Исходя из темпов распространения влияния новой империи, в ближайшее время неизбежно вступление в контакт с псевдо государственными образованиями, возникшими на руинах бывшей мирренской империи. Так как мы не сможем принять наличия на наших южных рубежах наличия неподконтрольных нам, и более того, возможно агрессивно настроенных формирований, то при дальнейшем расширении осваиваемых территорий неизбежно столкновение. Исходя из прошлых контактов с подобными формированиями, возможности мирного разрешения конфликтов представляются недостаточно высокими. В любом случае, для более эффективной разведки лежащей в сфере наших интересах территории необходимо всемерное увеличение численности высокомобильных подвижных групп. А также улучшение их технического оснащения. В первую очередь, предлагается усиление личным составом за счёт великолепно подготовленных кадров из числа базирующихся в Центральном регионе частей и соединений. Так же предлагается…
      Кэрт сидит почти у неё за спиной. При первых словах 'доклада' вытащил записную книжку и принялся что-то писать. Примерно на середине развернул её и поднял так чтобы видели М. С. и Марина. Крупными буквами со множеством знаков восклицания написано следующее: 'Аплодисменты!!!
      Лицо Дины довольно сильно вытянулось когда она увидела откровенные усмешки на лицах тётки и двоюродной сестры. Сначала не поняла, и только замешкалась. Потом оборачивается…
      И чуть ли не плача убегает из комнаты.
      М. С. и Кэрт добродушно хохочут. Марине совсем не смешно. Девчонка и так бредит степными патрулями. И теперь из кожи вон лезть будет, что бы туда попасть. А ей там вовсе не место. И командиру степных патрулей следовало бы об этом помнить. Однако, у М. С. сейчас откровенно благодушное настроение, и разговаривать о чём-либо серьёзным с Мариной она не станет. А вопрос о будущем Дины весьма серьёзен.
      — Ну, девчонка! Великолепно подготовленный кадр из центрального региона! Юмористка!
      Усмехается и Кэрт.
      — Далеко девчонка пойдёт! Нас глядишь, обгонит!
      — Вы что, смерти её хотите? — кричит Марина.
      М. С. и Кэрт вопросительно переглядываются.
      — Есть мнение, что руководство колонии затевает крупномасштабную провокацию, дабы спровоцировать флот на проведение операции возмездия, и окончательно решить проблему существования нашего государства. Уточнение номер раз: руководство флота проблема существования нашего государства нисколько не волнует. Уточнение номер два: масштаб провокации будет чудовищным. Уточнение номер три: мы должны любой ценой предотвратить эту провокацию. А сейчас наша задача хотя бы приблизительно вычислить объект и характер операции.
      — Чудовищно это сколько? — поинтересовался император
      — К делу не относится.
      Встает Кэрдин:
      — Нападение на то самое Кэртерское подворье, и уничтожение всех находящихся там. Оставляются следы, однозначно указывающие на наше авторство.
      — Маловероятно. Проникновение в город крупной диверсионной группы весьма затруднительно, а успешный уход после операции практически нереален. Однако, совсем сбрасывать со счетов этот вариант не стоит. Ещё что.
      Саргон вставать не пожелал; криво выцедил сквозь зубы.
      — Вроде бы 'случайный' запуск баллистической ракеты. Куда-нибудь в приморский городок, что бы там баб с детишками было побольше. Грибок плюс хорошая пропагандистская кампания — и готово. Груда жаренных детишек действует безотказно. На месте колонистов, я бы остановился на этом варианте. Затраты на подготовку диверсантов, конечно, велики, но эффект превзойдёт все ожидания.
      — Неплохо, но усиление охраны атомных объектов может это предотвратить. Вариант хороший, но они не могут не подстраховаться.
      — Провокация с использованием сил флота. — сказал нынешний командующий флотом Сордар Саргон — угон линкора, и обстрел побережья. Корабль потом топиться частями береговой обороны, а мы не сможем доказать что были ни причем.
      — Ответьте, адмирал, сколько необходимо человек для угона линкора?
      — Приблизительно, 150, но при этом во время перехода корабль будет небоеспособен.
      — Вы готовы взяться за подобную операцию?
      — Покажите мне линкор, угон которого не вызовет крупных международных осложнений, и назовите сроки для проведения операции, тогда и поговорим.
      — А могут угнать наш линкор? Ведь уже были попытки проникновения диверсантов в базы.
      — Попытки были пресечены, к сожалению, никого из диверсантов не удалось захватить живыми. Вероятность захвата существует всегда, так как нет в этом мире ничего невероятного. Во время учений, всегда поблизости обнаруживается разведывательный экраноплан. Но захват корабля в море я исключаю. В базе же… Захватить корабль возможно, но вывести в открытое море — нет. Торпедные батареи, управляемое минное заграждение, патрули катеров, эсминцев и подлодок. Исключено.
      — Оборону ВМБ всё равно надо усилить. В сложившейся ситуации мы не можем позволить себе потери крупных кораблей.
      — Мы располагаем данными о судьбе крупных надводных кораблей других флотов?
      Сордар с усмешкой показал пальцем вниз.
      — Все там. Что не потоплено, то сидит на мели и ржавеет. Команды разбежались, прихватив с собой все сколько-нибудь ценное. Единственный боеспособный флот в мире — это наш.
      — У города вроде есть линкор…
      — Два, если быть точными, плюс авианосец три крейсера, эсминцы и подлодки. Плюс небоеспособные сидящие на грунте посудины. Остатки великого флота, так сказать.
      — Линкоры… Они же вооружены нашими пушками! Помните, миррены у демократов купили по дешевке орудия для второй серии 'принцесс' , и снаряды к ним. Этими орудиями вооружили свою последнюю серию линкоров. Как раз эти два.
      — И что это значит?
      — Ещё один сценарий провокации, вот что. Корабли уходят в набеговую операцию, и проводят варварский обстрел побережья. Даже если флот и пришлет комиссию, найдут только осколки от наших снарядов. Вояки люди нервные. Они решат, что это 'принцессы' . Последствия для нас будут грустными.
      — Предлагаю работать по двум направлениям. Первое — диверсия с целью вывода кораблей из строя. Второе — захват. При чрезвычайных обстоятельствах — набеговая операция. Нейтрализовать корабли авианосной авиацией, или огнем 'Владыки' . А пока — все наши крейсерские подлодки и их дойные коровы (лодки-танкеры) срочно нуждаются в дальнем плавании. Насколько я помню, кораблики не часто высовывают нос из залива. Лодкам — приказ: если они выйдут во второй район крейсерства — атаковать.
      — Есть ещё один вариант — сказал император
      — Какой же?
      — Наименее кровожадный. Миррены известные торгаши. Корабли можно просто купить. Кстати, на том берегу океана могут додуматься до того же.
      — Там ещё могут придумать взять корабли с экипажем в аренду. К нам уже обращались с подобным предложением.
      — И довольно давно, между прочим.
      Снова встает Кэрдин.
      — Судя по полученным данным, на территории базы за прошедшие годы не появилось никаких новых военных объектов, что позволяет предположить, что местоположение объектов, о которых было известно ранее, также не изменилось. Мне представляется более целесообразным для нейтрализации кораблей, предпринять действия против береговых объектов, как то склады боеприпасов и нефтехранилища на территории порта. Этим может заняться даже наличная агентура, все необходимое в её распоряжении имеется.
      — Пока не исключен ни один вариант. Работаем по всем направлениям.
      Я уже располагаю докладами патрулей о состоянии части бывших ВМБ. Теперь же следует очень тщательно следить за всеми брошенными кораблями. Некоторые в ближайшее время будут уничтожены.
      М. С., спускается к воде, стараясь не шуметь. Но все равно услышана. Марина повернула голову, а рука словно невзначай опустилась на рукоятку меча. Не угроза, просто привычка. Или игра своеобразная. М. С. прекрасно знает, с какой скоростью катана вылетает из ножен.
      А на лице дочери необычайно спокойное выражение.
      Влажные волосы распущены по спине.
      Со спины просто до невозможного красива. Но если подойти сбоку…
      Марина снова обхватила руками колени. Смотрит на воду. Заговорила первой.
      — Красиво здесь. Люблю это место.
      М. С. садится рядом.
      — Я знаю, кое-что в этом мире не меняется никогда. Тот островок. И как вон там поднимается солнце. И тишина на рассвете.
      — Ты здесь уже была? — даже не удивилась
      — Да. Последний раз — больше двадцати лет назад. И словно вчера.
      — Удивительное место. Здесь красиво в любое время года. И всегда очень тихо и спокойно.
      — Я тут бывала только летом. Случайно нашла это место. Здесь такая прозрачная вода. Я воображала себя почти взрослой, а на деле, мне просто нравилось здесь играть.
      — Здесь так тихо — зачем-то повторила Марина.
      — Не задумывалась об этом.
      — О чём?
      — О тишине.
      — Её надо просто уметь слушать.
      — Мне не дано.
      — Даже здесь что-то изменилось. Вон там, у островка, лежит истребитель. Почти у поверхности. Я иногда сижу на стабилизаторе.
      — Наш?
      — Их. Ныряла к кабине. Там пусто.
      Марина поднялась и пошла к воде. Нагая. М. С. невольно залюбовалась ей. И в самом деле, совершенство. Идеальны все линии тела. Грациозны движения. И кажется, к воде подходит осторожно. И только. Юная богиня. Только не радостная совсем. Легко вошла в воду и поплыла.
      На полдороге к островку из воды торчит нагретый солнцем валун. Выбралась. Сидит и улыбается чему-то. Может, своим мыслям, а может, просто хорошему дню. Плеснула рукой воду. Красавица. Марина-Елизавета.
      Взгляд М. С. снова натыкается на катану в чёрных лакированных ножнах, лежащую поверх одежды. Тоже старый меч. Но не Еггтовский. В клинке, рукояти и ножнах нет ни малейшей вычурности. Только совершенная красота. 'Самый прекрасный меч, изо всех какие я видел' — сказал про оружие Кэрт. Сколько-то лет назад, очень давно, жил этот мастер. Ковал только такие вот странные для грэдов мечи. Но они славились остротой и крепостью. И очень ценились. Мастер умер, никому не передав секретов. Ему пытались подражать, выходило достойно. Но не то. А форма мечей не оставляла сомнений, откуда родом был тот мастер. Ибо ковал он только катаны и виказиши. Да и слова эти пришли от него. Мечи очень ценились. Свой Марина взяла из личной коллекции императора.
      Снова взглянула на хозяйку меча. Как летит время… Совершенство юности. Она ещё долго будет прекрасной. Какое-то тепло и как будто свет её сейчас окружает. А на людях так холодна.
      ''Хочет казаться сильной, а на деле — такая беззащитная. Не ждущая зла от людей. Наивная и романтичная, несмотря на весь свой ум. И пережитое. Как говорят в том мире — 'Хороших знаю хуже я, у них должно быть крылья' . А она такая. Просто хорошая. И даже катана её — как в старину. Просто признак благородного. Не по рождению. По духу. Какое же ты всё-таки чудо, доченька' .
      — Мама, плыви сюда. Вода прелесть!
      — Нет. Я тут посижу. Стара я уже для таких забав.
      Марина рассмеялась.
      — Ты не состаришься никогда. Ты и сейчас молодая!
      — Угу. На пятом десятке.
      — Четвёртый ещё не кончился.
      Снова смеется. Встает в полный рост. Разводит руки в стороны. Некоторое время так и стоит, закрыв глаза, и подняв лицо к солнцу. Жаль, скульптора нет, запечатлеть подобную красоту. Ибо так мало красивого в мире. И прекрасное всегда очень хрупко. А крепкое — не прекрасно. Стоят каменные стены мёртвых крепостей. Но давно исчезли сады, бывшие за этими стенами. А мрачные стены так и возвышаются уже не первую тысячу лет. Уже забывшие и сами, для защиты чего их возводили. Прекрасного уже нет, а мрачные камни стоят.
      Место здесь всё-таки какое-то волшебное. Словно с картины Софи. Осталось несколько очень смелых её автопортретов. А М. С. давно не бывала в музеях, и не знает, висят они, или пылятся в запасниках. Всех ханжей как ни старайся, не выведешь. А книги о творчестве Софи, где почему-то замалчивались некоторые аспекты её многогранного таланта почему-то появляются. Её уже принялись классифицировать. И ряд пропитанных сказочным духом работ почему-то отнесли к раннему периоду творчества (Софи ставила подписи, но никогда не ставила дат на картинах). Что же, волшебные виденья и вправду плоховато сочетаются с яростными людьми со смертью во взглядах с её последних работ. Но одновременно создавались 966 год, и серия работ-видений. Это Софи почему-то их не захотела выставлять. 'В них есть моя душа. Но нет духа времени. А в 966 есть и то, и другое. И не нравится мне это' .
      Дух времени. А сейчас словно ожившую картину Софи видишь перед собой. Спокойную, прекрасную, но всё-таки немного холодную. И с тем самым чуть уловимым ощущением тревоги, которое так мастерски умела передавать она.
      Здесь тихо. И прекрасно. И прозрачна вода. И совершенна юная нагая богиня.
      Но там, у островка, вечным сном спит мертвое чудовище, лежит сбитый истребитель. И даже торчит чуть-чуть из воды, и блестит в солнечных лучах, стабилизатор.
      Словно и вправду застыл мир как на картине. Установилась в нем, наконец, гармония.
      И равновесие не нарушилась, когда Марина прыгнула, почти не подняв брызг, и поплыла.
      Картины Софи… Ведь и сейчас есть несколько, не виденных никем. М. С. знает про них. Они не устраивали сестру. И она запретила их выставлять.
      А одну работу признали бы шедевром. Если бы её кто-нибудь видел, кроме автора. Даже изображенная на ней только через много лет узнала, что картину Софи всё-таки закончила. Увидела. Сначала не поняла, кто это. Но потом… Копнула в прошлом.
      Обе они были очень юны тогда. Такие непохожие сестрички. Почти тепличные создания, с восторгом смотревшие на мир.
      ''Дух лесного ручья' — так хотела Софи назвать эту работу.
      Лукавое зеленоглазое существо. Необычного цвета глаза только подчеркивают загадочность облика. Играют в них живые и озонные огоньки. Рассыпаны по плечам длинные чёрные волосы.
      А тело юное, не до конца сформировавшееся. Не лишившееся ещё детских черт, но уже приобретающее черты будущей красавицы. Такое волнительно-прекрасное. Нереальное и переполненное жизнью одновременно. Играет солнце в волосах. Лукавство и озорные огоньки во взгляде. Её рисуют такой — и в этом тоже своеобразная проказа.
      Семнадцатилетняя Софи так изобразила младшую сестру. Милым, проказливым и всё-таки добродушным и таким безобидным и беззащитным по большому счёту существом.
      И тогда ещё Марине неоконченная картина очень нравилась. Её изобразили такой красивой! А как и большинство сверстниц она неравнодушна была к своему телу. Любила танцевать, вертеться перед зеркалом, писала стихи. И много смеялась… И как-то это все причудливо сочеталось с любовью к оружию и интересу к происходящему в мире. А потом… 'Мне даже показалось, что это не ты. Всегда казалось, что-то в тебе скрывается. Что-то… не злое, и не доброе. Странное' .
      От картины просто сквозит ощущением красоты, нежности и беззащитности.
      Но ведь это волшебное существо стало чудовищной М. С…
      День клонится к вечеру. Но ещё очень тепло.
      Голова Марины лежит на коленях М. С… Смотрит Марина на облака и говорит. А М. С. оглушает тишина. Оглушает почти до физической боли. Ощущение покоя… Но почему так тяжело на душе? Или просто нет привычки к тишине?
      — Наверное, первое мое осмысленное воспоминание детства. Года два мне было. Лето. Всё такое яркое. И ты. Почему-то помню твой запах, ты всегда пахла кожей и металлом. Я редко помню тебя весёлой. Не язвительной, а именно по-человечески веселой. Ты смеялась. Подхватила меня на руки, кружилась по комнате. Какой же большой, сильной и доброй ты мне казалась.
      И я точно знала, что больше ни у кого нет такой замечательной МАМЫ.
      Твой мотоцикл. Чёрный, но так блестел!
      Спросила — хочешь покататься. Я разумеется, сказала 'да' , хотя и не понимала, как на нем сидеть.
      Дорога. И ветер в лицо. Я только потом поняла — Марина добродушно улыбнулась. Любое мужское сердце растаяло бы от такой улыбки — насколько же ты бесшабашная. Касок ни себе, ни мне не надевала. А ветер был таким. И так хорошо и радостно было нам.
      — Мне в тот день исполнился двадцать один год. Совершеннолетие по старым законам. Повидала я к тому времени сама знаешь сколько. Но захотелось почувствовать обычной смешливой девчонкой. Пусть и с невыносимым характером. И день был красивый. И страшно хотелось танцевать. Мир снова казался чудесным. И мир ещё не успел научить тебя грустить. Мир казался добрым в тот день… Да может и был таким. В тот день.
      — Сейчас ты словно не М. С., а просто моя Мама. Добрая, заботливая, и как говорят, маленькие дети, самая лучшая в мире. Ты ведь могла быть такой всегда, а не время от времени.
      — Но тогда бы у нас не было страны. Да и вряд ли мы были живы.
      — За все в этом мире надо сражаться… Но почему надо драться за то, что дается человеку изначально. За тишину и покой?
      — Не знаю — просто ответила М. С. — машина во мне может выдать сейчас заумное рассуждение на данную тему. Но человек говорит 'Не знаю' .
      — Гармония. Ощущение гармонии. С самой собой. И с миром. Когда сидишь вот так. Ощущаешь всю красоту мира. И себя ощущаешь его частью. Нигде не испытывала подобного. Заколдованное место. Добрым кем-то к людям заколдованное. До него тяжело дойти. Но когда дошёл — обретаешь многое.
      Злые люди сторонятся таких мест, и никогда не придут сюда.
      — Меня называют злой. Но я здесь.
      — Ты не злая. И не добрая. Ты сама забыла, какая ты есть.
      М. С. молчит. Как очень часто бывало в подобных спорах, и здесь Марина оказалась права.
      — Добро в человеке. Оно внутри каждого. Только зла много снаружи. Очень много. И становятся дублёными шкуры. И всё глубже и глубже под ними таится добро. У некоторых и вовсе исчезает. Скрывается под слоями брони. Человек защищается от мира, стремясь защитить свою сущность. Защитить добро. Наращивает слои брони. И не замечает, как сущностью становится броня. Только броня. И ничего внутри. С лязгом столкнулись. Почуяли равного. И раскатились. Ничего внутри. Ничего. И пустота вокруг.
      М. С. гладит её волосы. Влажные немного. Проскальзывает несколько седых. Ещё с войны. Марина никогда не пользуется краской. Что есть, то есть. До чего же всё-таки она беззащитна перед этим миром. А хочет казаться сильной. Такая наивная и добрая. А хочет казаться циничной.
      — Тревога. Ощущение тревоги. Оно никогда не покидает меня. Всегда жду беды.
      — Говоришь, всегда… А какая беда может быть здесь и сейчас? Разве, что дождь пойдёт…
      — Не знаю. Но вот вернусь. А на столе доклад. А там…
      — Иногда думаю, почему так жесток мир? Почему люди не могут жить в мире? Ведь добра и красоты хватит на всех? И ищут-то все одного — покоя, спокойствия и гармонии.
      — Тоже думала об этом. И не придумала ничего. Вижу зло. И сражаюсь с ним. Побеждаю. Смотрю на мир — а зла словно не стало меньше. И как бы не прибыло.
      — Ты думаешь, что сражаешься со злом…
      — А ты так не думаешь?
      — Я просто не знаю. Зло порождает другое зло. Но поверженное зло не причинит больше зла. Зло будет творить победитель… Сложно это всё очень. Кто бы совершил большее зло. Я не возьмусь судить. Мир очень сложен. Но в основном плох. Я в какой-то степени вроде тебя. Тоже из тех людей, у кого принцип — Мы изменим мир, ибо он плох. Он и вправду плох. И тут разница. Я не знаю, как его менять. А ты думаешь, что знаешь. Хотя и обманываешь себя и других время от времени.
      — Мир плох. И злое всегда стремится истребить прекрасное. Ибо мерзость где-то в глубине понимает, что мерзость, и словно стремясь оправдать самое себя, всегда уничтожает прекрасное. Что бы не стало внешнего напоминания о том, насколько мерзок ты сам. А прекрасное почему-то рождается снова и снова. Хотя зачастую и уничтожается быстро.
      — Не думала, что ты когда-то скажешь подобное…
      — Я часто говорю неожиданные вещи…
      — Потому ты и М. С… И поэтому иногда не хочешь быть человеком.
      — А что такое человек?
      — Здесь как сказка. Только в ней нельзя жить вечно. Да и ты сама — многие ведь говорят — она словно из сказки. А люди частенько не любят тех, кто слишком уж лучше их.
      — Я знаю.
      — Я и не страшусь ничего, когда со мной Лунный цветок.
      — Лунный цветок. Так вот значит как его зовут.
      — Меч это часть твоей души, часть тебя. Это она. Как и твой Глаз Змеи. Словно подруга она мне. Как и Глаз Змеи твой самый верный соратник.
      — Лунный цветок. Её так уже звали, или имя дала ты?
      — Не знаю. Может, её так звали и раньше. Но увидела её, и поняла что это Лунный цветок. И она должна быть со мной.
      — Впереди ещё много времени. Я не ощущаю себя готовой, чтобы началась новая маленькая новая жизнь. Не уверена, что смогу вырастить достойного человека. И пока не появится уверенности…
      — Он ведь тебя любит…