Карсингтоны (№4) - Не совсем леди

Нейтрализовать ее можно было, только прибегнув к методу семьи Литби: притвориться, что внимательно слушаешь, а затем поступить по-своему, поэтому Дариус вежливо сказал:

– Это очень ценные замечания, миссис Бэджли, и я обязательно приму их к сведению. Если вас это не слишком затруднит, может быть, вы подскажете мне наиболее удачную кандидатуру на должность прачки? Кроме вас, никто не знает досконально прихожан церкви. Миссис Эндикотт не знакома с местными семьями, и я уверен, что она будет признательна вам, если вы сможете дать ей совет.

– Вот-вот, – поддержала Дариуса Лиззи, – я и сама хотела попросить вас помочь нам в одном важном деле. Мы ломаем голову, что делать со старинными платьями леди Маргарет, которые совсем недавно нашлись. Думаю, мы можем оставить парочку для маскарада, но что делать с остальными – ума не приложу. К тому же сохранилось большое количество отрезов превосходных тканей, слишком изящных для слуг, не говоря уже о бедняках.

– Платья и отрезы тканей? Неужели? – Миссис Бэджли явно была заинтригована. – Леди Маргарет в свое время слыла в округе законодательницей мод.

Как бы ни была сварлива миссис Бэджли, она все равно оставалась женщиной, и Дариус видел, как загорелись ее глаза, когда зашла речь о платьях.

Через минуту обе женщины удалились, совершенно позабыв о прачечной, и Дариус, подождав, пока дамы уйдут достаточно далеко, быстро прикрыл дверь, а затем торопливо подошел к вороху грязного белья, лежащему в углу.

И тут же из дурно пахнущей кучи показалась голова Шарлотты: она запуталась в белье и энергично пыталась из него выбраться.

Наконец Шарлотта села поверх кучи.

– Вы… – с негодованием пробормотала она. – Вы…

Дариус закусил губу, пытаясь не рассмеяться, но в конце концов все же громко расхохотался. Шарлотта хмуро взглянула на него.

– Я боялась дышать, – сказала она, – и даже когда у меня начал чесаться нос, боялась шевельнуться, а потом… Впрочем, не важно. Теперь мне надо идти, иначе Молли может пойти меня разыскивать.

Шарлотта начала подниматься, но затем остановилась и озадаченно поглядела прямо перед собой. Затем она повернулась и, наклонявшись, начала ощупывать рукой белье.

– Ох, кажется, я потеряла туфлю… – В ее голосе звучала растерянность. Встав на четвереньки, она стала ползать по простыням и судорожно разгребать их, потом, внезапно повернув голову, раздраженно посмотрела на Дариуса. – Ну что вы стоите как истукан? Давайте, помогайте. Не могу же я идти домой в одной туфле!

Дариус опустился на колени и тоже начал перебирать белье; при этом он изо всех сил старался не смотреть на Шарлотту, хотя это и было очень нелегко.

– Поверить не могу, что я потеряла туфлю, – бормотала Шарлотта, и Дариус краем глаза увидел ее легкое муслиновое платье с пеной кружев и оборок. Он тут же отчетливо вспомнил, как в прошлую пятницу Шарлотта, сидя на письменном столе, задрала свои юбки до колен, желая, чтобы он ее ласкал.

– Вы сказали, что отсылаете белье в стирку, – раздраженно сказала Шарлотта. – Не могу поверить, что при этом все может валяться здесь вперемешку.

Дариус почти физически ощущал изящные щиколотки Шарлотты под своими руками.

– Послушайте, – поспешно сказал он. – Вам лучше встать и отойти от меня подальше, в другой конец прачечной.

Шарлотта удивленно взглянула на него:

– Это еще почему?

– Потому что миссис Бэджли была права: прачечные – средоточие греха.

Шарлотта начала подниматься, но тут же снова плюхнулась на кучу белья.

– Это миссис Бэджли навела вас на грешные мысли?

– Нет, вы. Так дело не пойдет. Я принял решение ухаживать за вами, как положено по правилам этикета, а значит, следующий раз, когда мы будем заниматься любовью, произойдет не раньше, чем мы поженимся. Тогда у нас будет уйма времени и нам не придется спешить. Я медленно раздену вас и не торопясь исследую каждый дюйм вашего тела.

Дариус услышал, как дыхание Шарлотты участилось. Она скрестила руки на груди, словно стараясь сдержать себя.

– Обожаю, когда вы ласкаете меня.

Дариус замер. Он тоже отлично помнил, как Шарлотта ласкала его, помнил ее нежные прикосновения.

– Нам нужно отыскать вашу туфлю, – хрипло сказал он.

– Да, – согласилась Шарлотта. – Вы правы.

Тем не менее она не двинулась с места и продолжала сидеть, пристально глядя на него, скрестив руки на груди.

И тут Дариус пополз к Шарлотте по скомканным простыням.

– Я все время думаю о вас, – снова заговорила она. – Прошлой ночью, лежа в постели, я никак не могла заснуть…

Дариус приложил палец к ее губам:

– Не надо, не говорите…

Однако Шарлотта решительно убрала его руку.

– Это дурно? Я законченная распутница? Я слишком бесстыдна?

– Конечно, нет! – воскликнул Дариус. – Мне совсем так не кажется.

– И хорошо, что не кажется. – Шарлотта взяла лицо Дариуса в ладони и приникла к его губам. Это был долгий и сладкий поцелуй.

Не в силах более сопротивляться, Дариус обнял ее. Шарлотта тут же прильнула к нему, и они оба повалились на груду белья, а когда она тихонько рассмеялась, он рассмеялся в ответ.

Руки Шарлотты скользнули под сюртук Дариуса, и везде, где они прикасались к нему, он чувствовал тепло. Постепенно в его груди стало рождаться непонятное чувство, которое накатывало на него волна за волной. Хотя Дариус не знал, что именно Шарлотта в нем пробуждала, и не мог найти этому подходящее название, ему это, похоже, вовсе не было нужно.

Дариус поцеловал ее шею и стал ласково гладить ее тело, а Шарлотта вздыхала и извивалась под его прикосновениями. Потом их тела переплелись. Они исступленно целовались, катаясь по грудам белья, пока Шарлотта не взгромоздилась на Дариуса верхом.

Его руки поползли под ее юбки, и она стала торопливо расстегивать пуговицы на его брюках; волосы Шарлотты распустились по плечам, глаза блестели, и вся она была похожа на прекрасную дикарку.

– Я хочу вас…

– И я…

Некоторое время они не могли оторвать взгляда друг от друга, а потом Шарлотта стала исступленно ласкать его.

– Так? – спрашивала она. – Правильно?

– Что бы вы ни делали, вы все делаете правильно, – шепнул Дариус, качаясь на горячих волнах наслаждения; затем он протянул руку к ее лону и коснулся теплого облака женского естества.

– Ваши руки! – воскликнула она. – Ваши руки! – Ее голос дрожал.

– Идите ко мне!

Шарлотта мгновенно поняла его, и когда она немного приподнялась, он вошел в нее.

– Ах! – выдохнула она. – Это так… хорошо!

– Да, очень… – Дариус потянулся к ней, привлек ее к себе, и их губы соединились в долгом сладостном поцелуе, тогда как тела двигались в простом и счастливом ритме.

Наконец по тому, как затрепетало ее тело, Дариус почувствовал, что она приближается к вершине. Не отрываясь от нее, он скатился вместе с ней на бок; с каждым движением ее тело пульсировало, без остатка отдаваясь ему и всей гамме охвативших их обоих ощущений.

Дариус прижался губами к ее шее, его тело пульсировало в унисон с ее телом. Он слышал ее приглушенные крики, когда Шарлотта вместе с ним двигалась к максимуму наслаждения, которое только в состоянии дать человеческое тело.

Когда наконец их страсть утихла, Дариус обнял Шарлотту и поцеловал ее, а потом засмеялся. Он был в восторге от нее, от них двоих, соединенных в единое целое. Теперь для него никакого труда не составляло понять то, что говорило ему сердце, и высказать это вслух.

– Я люблю вас. Люблю. Люблю.

Глава 13

Шарлотта с трудом верила своим ушам, но она отлично знала, что мудрая женщина не станет искать подтверждения этих слов: она придержит свой язык и не станет рисковать, боясь испортить волшебство момента и спугнуть сказку.

Но увы, Шарлотта не относилась к числу мудрых женщин.

– Скажите это еще раз, – попросила она. Дариус чуть отстранился от нее. – Что?

– То, что вы сказали.

– Но я ничего не говорил. – Его голос казался веселым и беззаботным.

– Нет, говорили, – настаивала Шарлотта.

– Да нет же, вам послышалось.

– Ничуть не послышалось. Вы точно говорили. Последовала долгая пауза, после которой Дариус мрачно спросил:

– Мне обязательно это повторять?

– Да.

– Я забыл, что сказал.

– Ну так вспомните.

Дариус вздохнул, затем тихо кашлянул и наконец, смущаясь, шепнул ей на ухо:

– Я люблю вас. Надеюсь, теперь вы довольны, несносная девчонка?

– Да. – Шарлотта хихикнула. – Очень довольна. То, как они занимались сегодня любовью, было еще лучше, чем в прошлый раз, и это казалось Шарлотте похожим на чудо. Она и предположить не могла, что можно быть такой счастливой. После того как Дариус произнес заветные слова, у нее словно камень с души свалился.

– А теперь ваша очередь.

– Очередь? – не поняла Шарлотта.

– Я знаю вас гораздо лучше, чем вы думаете. Вы живете, руководствуясь чувствами, и ни за что не стали бы заниматься любовью, если бы не испытывали ко мне никаких чувств.

– Может быть, мне признаться, что сегодня хорошая погода?

– Вы несносны: вам нравится меня дразнить.

– Да. – Она кивнула.

– Ну же, Шарлотта, – продолжал настаивать Дариус, – скажите мне что-нибудь.

Она тихо рассмеялась и слегка толкнула его кулаком в грудь, потом набрала в легкие воздуха и шумно выдохнула.

– Я люблю вас, – торжественно произнесла Шарлотта.

Дариус испытующе посмотрел на нее, и его золотистые глаза вспыхнули восторженным огнем.

– Правда любите?

– Ничего не могу с собой поделать: кажется, это сильнее меня. Вы стали моей дурной привычкой…

– Что ж, я не возражаю против того, чтобы стать одной из ваших привычек, – с облегчением сказал Дариус. – И я нахожу вас невероятно очаровательной. – Он крепко поцеловал ее. – Но сейчас нам нужно потихоньку разойтись: у нас слишком мало времени. Не уверен, что из моей идеи долгого ухаживания что-нибудь выйдет. – Дариус вздохнул. – Если мы и впредь будем продолжать в том же духе, дело может закончиться публичным скандалом. Удивительно, как нас с вами до сих пор еще не поймали с поличным.

– Боюсь, тут вы правы, – кивнула Шарлотта. – Так легко потерять голову и действовать неблагоразумно! Нет ничего удивительного в том, что длительные помолвки обычно не приветствуются. Если ты неравнодушен к человеку, очень трудно сохранять с ним дистанцию. К тому же миссис Бэджли была права, прачечные – это все равно что Содом и Гоморра: здесь столько соблазнов, а еще кипы мягкого белья, на которых можно лежать…

– Поэтому нам лучше забыть сюда дорогу, – заметил Дариус. – По крайней мере до свадьбы.

– Но сначала нам нужно найти прачек, – напомнила Шарлотта.

На лице Дариуса появилось страдальческое выражение.

– Не напоминайте мне о прачках. То прачки, то доярки. Впрочем, так и быть – я их найду.

Пока они говорили, Дариус привел в порядок свою одежду и помог одеться Шарлотте, проделав все без излишней суеты. Затем он помог Шарлотте подняться, что было нелишне, поскольку после бурных занятий любовью она чувствовала себя слабой и утомленной.

И тут в голове Шарлотты внезапно пронеслось: «Усадьба!» Как бы им не забыть о важном деле, из-за которого Дариус появился в Бичвуде!

– Послушайте, мистер Карсингтон, – официальным тоном сказала она.

– Дариус, – поправил он. – Учитывая ситуацию, думаю, мы можем обращаться друг к другу менее официально.

– Хорошо, пусть будет «Дариус», – произнесла Шарлотта, наслаждаясь звучанием его имени, и тут же покачала головой: – Боюсь, еще не время: я пока не готова, и так мне будет еще труднее сохранять с вами должную дистанцию. К тому же я обязательно попаду впросак и назову вас так на людях. Лучше не будем торопить события. Может быть, я стану вас так называть после того, как произойдет официальная помолвка, или даже после того, как мы поженимся. А что касается всех этих вещей – ухаживания, свадьбы…

– Что касается этих вещей – я не уверен, что мы сможем ждать целый год. С вами я с трудом сдерживаю себя.

– И возможно, я тоже виновата, потому что выступаю в качестве подстрекателя.

Дариус, не выдержав, снова улыбнулся:

– Мне очень нравится то, как вы меня подстрекаете…

– О Господи, моя туфля! – внезапно вспомнила Шарлотта. – Я о ней совсем забыла. Я не могу вернуться домой, обутая в одну туфлю. – Она опустилась на колени и стала ощупывать белье.

– Ну уж нет. Именно с этого все и началось в первый раз, когда вы искали вашу туфлю. Стойте на месте, а я буду ее искать. – Дариус наклонился и стал методично обшаривать белье, просматривая один предмет за другим и отбрасывая их в отдельную кучу.

Наконец туфелька нашлась; шнурок зацепился за пуговицу одной из его рубашек, лежащих в куче грязного белья, и Дариус быстро освободил его, после чего Шарлотта ухватилась за его плечо и сунула ногу в туфлю.

– Ну вот и отлично. – Дариус выпрямился. – Если бы эта туфля не потерялась, не случилось бы того, что случилось. – Он поднял глаза на Шарлотту. – Разумеется, это было крайне неосмотрительно, зато удивительно прекрасно.

С нежностью глядя Дариусу в глаза, Шарлотта ласково растрепала его густую, словно обласканную солнцем шевелюру.

– Да, это было чудесно.

– А теперь вам пора возвращаться. Нам придется найти время завтра, чтобы поговорить.

После занятий любовью Шарлотта постепенно возвращалась к реальности.

Дом. Ей нужно возвращаться.

Боже милостивый! Там же миссис Бэджли, и теперь она начнет куда подробнее, чем обычно, расспрашивать о том, где Шарлотта была и что делала.

– О Господи! Миссис Крокодил! – Шарлотта на прощание снова взъерошила волосы Дариуса, а затем прошмыгнула в дверь и по дороге стала обдумывать, как ей лучше объяснить свое отсутствие. Она даже не вспомнила о том, что не спросила Дариуса, куда ему нужно ехать и зачем.

К счастью для Шарлотты, великолепные старинные платья леди Маргарет настолько поразили воображение миссис Бэджли, что она даже не заметила столь длительного отсутствия дочери лорда Литби; однако Молли, которая не находила себе места в ожидании своей хозяйки, под каким-то предлогом увела Шарлотту в ту часть дома, где их никто не мог услышать.

– Ах, ваша светлость, что это с вашей прической? – воскликнула она и, усадив Шарлотту в кресло, принялась приводить ее волосы в порядок. – Я чуть в обморок не упала, когда увидела вас. Если бы миссис Бэджли подняла голову от этих старых платьев, я даже боюсь представить, что она могла подумать! У вас к тому же все платье измято. И что мне теперь прикажете с ним делать? Вид у вас хуже некуда, так что лучше уж вам срочно ехать домой.

– Но я не хочу беспокоить Лиззи, – упрямо сказала Шарлотта. – И… неужели я выгляжу настолько плохо?

– Просто ужасно. – Молли всплеснула руками. – Уверена, что леди Литби тоже это заметила, и подозреваю, что она скажет вам об этом позже. Тем более вам ни в коем случае нельзя возвращаться в комнату, где они сейчас находятся.

– Ну и ладно. Скажите Лиззи и миссис Бэджли, что у меня лопнула бретелька бюстгальтера, или придумайте какую-нибудь другую причину, требующую принятия срочных мер.

К счастью, Лиззи увлекла миссис Бэджли разговором о леди Маргарет, и Шарлотте удалось удалиться без лишних вопросов. Они с Молли вернулись в Литби-Холл, и, пока служанка снимала с Шарлотты мятое платье, она сообщила ей последнюю сплетню, которая ходит среди слуг: Пип ходит по дому с огромным фонарем под глазом.

Шарлотта замерла.

– Неужели его кто-то побил?

– Больше похоже на то, что он сам кого-то побил, – заявила Молли. – Я слыхала, что в Бичвуде мальчонка ввязался в драку с Робом Джоуэттом, сыном плотника. Хоть тот и крепче телосложением, но Пип его так отделал, что лицо у Роба вспухло, как воздушный шар. Все в один голос твердят, что Джоуэтт сам во всем виноват, потому что задирал Пипа, но Тайлеры решили, что с них хватит, и собираются вернуть мальчишку в работный дом.

– Но это невозможно, – с трудом проговорила Шарлотта, стараясь казаться спокойной. – Мистер Карсингтон этого не допустит. Он принимает участие в судьбе этого ребенка и уже один раз нашел для мальчика работу, когда строители проявляли недовольство из-за того, что он находится возле них.

– Ну, значит, мистеру Карсингтону придется снова забирать его из работного дома, – объяснила Молли. – Я не разбираюсь в этих делах, но говорят, мальчику сначала придется поехать обратно, а затем мистер Карсингтон должен сходить к адвокату и посоветоваться, как решить этот вопрос.

Шарлотта не была знакома с юридическими тонкостями, но она отлично понимала, что в любом случае все формальности должны быть улажены. Она вспомнила, с какой горечью Пип говорил о работном доме. Он не должен туда вернуться – ни надень, ни даже на час: ему и так немало досталось от жизни.

Когда Молли вынула из гардероба платье и предложила Шарлотте его надеть, она только покачала головой.

– Мне нужно срочно возвращаться в Бичвуд, – твердо заявила она. – Достань костюм для верховой езды и вели оседлать лошадь, да поживее!

К тому времени как Шарлотта оделась, лошадь уже была готова. Том Дженкинс, который теперь стал главным кучером, в ответ на ее вопросительный взгляд объяснил:

– Сейчас я свободен и готов сопровождать вас; заодно я бы хотел рассказать мистеру Карсингтону, как Джоуэтт и другие мальчишки все время обзывали и дразнили Пипа.

Шарлотта сомневалась, что Дариусу необходимы подобные показания, но она обрадовалась тому, что ей не придется ехать в Бичвуд в одиночестве.

Едва они миновали парк, как им повстречался полковник Морелл, и Шарлотте стоило немалых усилий держаться с ним приветливо.

– Извините, что не могу поговорить с вами подольше, – уже через минуту сказала она, – Но у меня есть дело в Бичвуде, которое не терпит отлагательства. К счастью, Лиззи сейчас дома, и она охотно примет вас.

– Но я хотел увидеться с вами, а не с ней, – сказал полковник. – Может быть, вы уделите мне немного времени и мы поговорим с глазу на глаз?

Шарлотта приуныла. «Господи, ну почему именно сейчас, в самый неподходящий момент?» – раздраженно подумала она. Разве нельзя было обойтись каким-нибудь намеком и избежать неприятного разговора? В конце концов она молча кивнула и выразительно посмотрела на Дженкинса, который хотя и недовольно нахмурился, но все же отстал на приличное расстояние, не позволяющее расслышать разговор.

– Не буду вас задерживать и перейду прямо к делу, – уверенно начал полковник. – По меркам общества я – простой неотесанный солдафон, лишенный лоска и утонченности, однако сердце простого солдата тоже способно на возвышенные чувства. Эти чувства живут во мне с той самой минуты, когда я впервые увидел вас…

Шарлотта молчала и слушала. Она сразу догадалась, что пылкая речь подготовлена заранее, и самым разумным в данной ситуации было сначала дать полковнику высказаться, а потом вежливо пообещать подумать. Тем не менее все это было довольно противно; ей вовсе не хотелось никого разочаровывать или обижать отказом.

– Я не умею произносить цветистые речи, – продолжал Морелл. – Было бы глупо с моей стороны делать вид, что я лучше, чем есть на самом деле. Не стану надоедать вам перечислением своих достоинств или строить планы на будущее. К этому моменту вы уже, как я догадываюсь, имеете обо мне представление и наверняка составили свое суждение. Вам известно, что в моих силах обеспечить вам тот уровень благосостояния, к которому вы привыкли: у меня неплохое материальное положение, которое со временем возрастет еще больше. Поэтому я просто хотел бы сказать вам, что бесконечно восхищаюсь вами, люблю вас и мечтаю лишь об одном – холить и лелеять вас всю оставшуюся жизнь. Надеюсь, вы предоставите мне эту возможность и окажете мне честь стать моей супругой.

Если бы полковник Морелл произнес напыщенную речь или начал хвастаться своими достижениями и блестящими видами на будущее, Шарлотте было бы намного легче, а сейчас у нее даже заныло под ложечкой – так ей не хотелось огорчать прямодушного солдата, только что так трогательно открывшего ей свое сердце, но, к несчастью, он не оставил ей другого выхода.

Шарлотта медлила с ответом: ей нужно было успокоиться, собраться с мыслями и подобрать верные слова. Наконец она глубоко вздохнула и проникновенно произнесла:

– Полковник, вы оказали мне большую честь. Я безмерно уважаю вас и признательна вам за вашу дружбу, но большего я не могу вам предложить, так как не могу принять ваше предложение.

К ее удивлению, Морелл ничуть не огорчился или по крайней мере не показал виду.

– Ну что ж, я так и думал. Мне не стоит больше вас задерживать и отвлекать от ваших дел, но, возможно, вы разрешите проводить вас хотя бы до ворот?

Шарлотта кивнула. Она поверить не могла, что полковник Морелл так легко принял ее отказ, и с легкой душой тронула лошадь.

– Как я полагаю, дело в Бичвуде и впрямь очень важное, раз вы снова решили туда поехать?

– Весьма важное, – подтвердила Шарлотта. – Понимаете, Пип – тот самый мальчик, который выгуливает собаку леди Литби, – подрался с другим мальчишкой, и за это его отсылают обратно в работный дом. Не знаю, в курсе ли мистер Карсингтон, но я хочу его предупредить.

– Ах да, тот мальчик-подмастерье, к которому мистер Карсингтон проявляет такое участие. – Полковник как-то странно усмехнулся. – И конечно, как я полагаю, ему уже известно, что Пип – ваш сын…

Сидя за письменным столом, Дариус, прищурившись, посмотрел на Тайлера.

– Не советую шутить со мной, – грозно сказал он. – Я не позволю, чтобы меня водили за нос!

– А я и не шучу, сэр. Пип действительно сбежал.

– Но это какая-то бессмыслица.

– Может, и так, но до полудня он отвел собаку в Литби-Холл, после чего должен был вернуться сюда; однако прошло два часа, а он так и не появлялся.

– Ну, – предположил Дариус, – может быть, его что-то отвлекло по пути… С чего вы решили, что он сбежал?

Тайлер переминался с ноги на ногу и прятал глаза.

– Да все из-за вчерашней драки с Джоуэттом. Моя хозяйка разошлась не на шутку из-за того, что ей пришлось стирать куртку Пипа и его брюки. Она ругала его на чем свет стоит и говорила, что он, неблагодарный, наверное, хочет, чтобы его отправили обратно в работный дом. Она же это в сердцах, сэр, а не то чтобы… Просто рассердилась на него, вот и все.

Но Дариусу по-прежнему не верилось, что Пип мог вот так просто взять и убежать. Мальчик не так глуп. Разве Дариус не говорил ему, что поможет, если он потеряет работу? Пип доверял ему и наверняка сделал бы так, как он ему велел. Что-то тут определенно не сходилось.

– Хорошо, я разыщу его, – сказал он после должной паузы. – Мальчик не мог далеко уйти.

«Ваш сын».

За долгие десять лет Шарлотта научилась скрывать свои чувства, поэтому ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она услышала слова, которые обрушились на нее как гром с ясного неба. И все же в этот момент ей показалось, что сердце у нее остановилось и она сейчас умрет.

– Ага, вижу, вы этого не знали, – усмехнулся полковник. – Видите ли, я и прежде не был в этом уверен. Извините, что расстроил вас, но скрывать это от вас было бы преступлением: как-никак другие ведь тоже могут узнать правду…

К этому моменту Шарлотта настолько овладела собой, что к ней вернулся дар речи.

– Должно быть, это какая-то злая шутка, – предположила она.

– Хотел бы я, чтобы все это оказалось шуткой, – Морелл вздохнул, – однако факты – вещь упрямая. Филипп Огден родился в 1812 году, двадцать четвертого мая, возле Галифакса, в Уэст-Райдинге, в графстве Йоркшир.

Галифакс. Двадцать четвертого мая. Родился в четыре часа утра. А через час он уже исчез из ее жизни.

– Его отцом был капитан Джордж Блейн, – спокойно продолжал полковник Морелл, – которого убили на дуэли в ноябре, за полгода до рождения мальчика. Считалось, что мать ребенка умерла при родах, однако на самом деле все обстояло не так. После родов эта женщина долго и серьезно болела, но ей удалось выжить. Имя матери ребенка – леди Шарлотта Хейуард.

О Боже! Пип, ее сын, сын, жив! Она знала. В тот же миг, едва увидев этого ребенка, она сразу поняла это. Все это время где-то в глубине души в ней жила уверенность, что ее сын жив.

С того момента, когда Шарлотта родила ребенка, главным содержанием ее жизни стало постоянное притворство: она все время пыталась следовать правилам и в любых ситуациях сохранять благоразумие, старалась быть хорошей девочкой.

Но она не хорошая девочка, никогда ею не была и теперь уже никогда не будет.

– Видите ли, я догадался обо всем, увидев его глаза, – не спеша принялся объяснять Морелл. – Брат отца ребенка, Фредерик Блейн, служил в моем полку и докладывал мне о сомнительной репутации Джорджа. За несколько месяцев до гибели Джорджа его полк был расквартирован где-то в этих краях; и как раз приблизительно в это же время, когда он был убит на дуэли, вы внезапно заболели и вас увезли в Йоркшир. Но вы тогда не были больны, вы были беременны – от Джорджа Блейна.

Полковник продолжал говорить, описывая ранние годы Пипа: смерть Огденов, жизнь мальчика у Уэлтона в течение двух последующих лет, кончину Уэлтона, за которой последовало помещение Пипа в работный дом.

– Фактов набралось достаточно, однако они были разрозненны. Оставалось только собрать их и связать одно с другим. – Морелл гордо выпятил грудь. – По странному стечению обстоятельств у меня в руках оказалось больше информации, чем у кого бы то ни было, благодаря чему мне удалось сравнительно легко сложить два и два и решить эту головоломку.

– И у вас нет никаких сомнений в том, что вы сложили ее правильно? – с замиранием сердца спросила Шарлотта.

– Никаких. На прошлой неделе я окончательно убедился в справедливости своих выводов, когда по пути в Олтринхем встретился с мистером Тайлером и его учеником. Тогда я увидел, что у мальчика – глаза Блейна. Ну а все остальное… – Он замолчал и улыбнулся. – Разве не заметно, что он – вылитая мать?

«"Вылитая мать", – пронеслось в голове у Шарлотты. – А ведь это я!»

– Возможно, мне не надо было все это вам говорить… – Морелл прищурился.

– Однако вы это сказали.

– Да, потому что в конце концов все тайное рано или поздно становится явным. Ваш бывший кучер распространяет туманные намеки о том, что в вашем благородном семействе не все ладно. Если мне удалось докопаться до правды, слушая его бессвязные бредни, другие могут сделать то же самое.

Фьюкс. Так вот оно что! Десять лет назад он тоже работал конюхом. Может быть, именно его и подкупил Джорди, чтобы подобраться поближе к юной дочери лорда Литби…

– Фьюкс находится сейчас на пути за границу, – продолжал полковник Морелл. – Это всего лишь одна из многих мер безопасности, которые необходимо было срочно предпринять. Я могу сделать для вас больше, намного больше. Конечно, и с мальчиком тоже нужно что-то решить. Разумеется, сперва необходимо выкупить договор об ученичестве, но при наличии денег в этом нет ничего сложного. Так как признать его официально невозможно, необходимо позаботиться о том, чтобы он воспитывался в хорошей семье, где ему дадут приличное образование, достойное джентльмена. Это лучше устроить без лишней огласки, чтобы защитить вашу честь и честь вашей семьи. Вашего отца тоже лучше в это не посвящать, и, конечно же, он не должен узнать о том, какую роль сыграла во всей этой истории ваша мачеха. Естественно, я сочту своим долгом позаботиться обо всем этом… ради моей жены. Шарлотта опустила голову.

– Что ж, понятно, – медленно проговорила она. Морелл широко улыбнулся:

– От вас требуется только одно: хорошенько подумать и пересмотреть ваш ответ на мое предложение руки и сердца, который выдали мне минуту назад. Всего лишь одно ваше слово, и я буду служить вам так же верно и преданно, как служу моему королю и моему отечеству, – не щадя живота своего.

«Всегда есть выход», – успела написать бедная леди Маргарет, до того как потеряла рассудок.

Однако теперь Шарлотта видела, что это было неправдой и выход существует отнюдь не всегда.

Глава 14

– Нет. – Шарлотта резко отвернулась от своего спутника.

Полковник Морелл был готов к любым неожиданностям: готовясь к встрече, он все рассчитал до мелочей; однако это короткое и твердое «нет» застало его врасплох. Он просто не мог поверить своим ушам.

– Извините, – удивленно проговорил он. – Мне показалось, вы только что сказали «нет»?

– Да, это именно так, – еще более твердо сказала Шарлотта. – Я готова снова и снова повторять вам то же самое. Просто поверить не могу, что вы способны шантажировать меня с помощью подобной тактики. Однако о чем это я? Разумеется, мужчины всегда неразборчивы в средствах, когда дело касается женщины.

Полковник нахмурился:

– Простите, леди Шарлотта, но мне кажется, сейчас вы позволяете своим эмоциям взять верх над здравым смыслом, однако позже…

– Поверьте, полковник, я так устала от этого вашего «здравого смысла»! – с жаром воскликнула Шарлотта. – За целых десять лет он не принес мне ничего, кроме горького разочарования.

Лицо полковника стало покрываться красными пятнами; он поверить не мог, что Шарлотта ускользает у него из рук. И это после стольких месяцев, которые он провел рядом с ней, стараясь сделать все, чтобы ей было с ним легко, чтобы она привыкла к мысли, что он – ее надежда и опора – всегда рядом! Он-то думал, что леди Шарлотта поймет и оценит его преданность. Узнав ее тайну, он не проронил ни слова упрека и был готов пойти на все, чтобы правда никогда не всплыла наружу. Он был ее рыцарем в сверкающих доспехах; так почему же теперь она этого не видит?

Ну конечно, конечно! Всему виной этот проклятый Карсингтон!