Вечер вне дома

Джеймс Хэдли Чейз

Вечер вне дома

Не всякого тигра узнаешь по хвосту!

Часть первая

Глава 1

Последний вагон поезда, увозившего Энн, скрылся в утреннем тумане, и Кен Холанд остро почувствовал свое одиночество. Он медленно пошел к выходу из вокзала, пытаясь убедить себя, что поступил правильно. Действительно, не каждый день его мать предлагала Энн погостить в Лондоне, нельзя было упускать такой возможности.

Энн сначала хотела отказаться: она и подумать не могла оставить Кен дома одного, но Кен сказал, что в конце концов, уборщица-мулатка приходит каждый день, и если она даже забудет приготовить обед, ничего страшного не случится — можно пообедать и в ресторане. Но Энн очень переживала, представляя, как ее несчастный муж останется один и будет тянуть лямку в банке, в то время как она развлекается и бездельничает в Лондоне.

— Пойми, дорогая, — убеждал Кен жену, — такой случай представляется один раз в жизни. Может быть, тебе уже никогда больше не придется съездить в Лондон. Кроме того, я не собираюсь скучать без тебя: увижусь со старыми друзьями, схожу в какое-нибудь ночное кафе, и вернусь домой, когда захочу. Может быть, даже напьюсь!

Энн слушала мужа со снисходительной улыбкой: она прекрасно знала своего Кена. Он будет чувствовать себя несчастным. Мало того, что он ни разу не опоздает, и станет возвращаться домой в установленный час, а потом, поработав в саду, устроится перед телевизором, мало этого! Обед его, конечно, ограничится банкой консервов!

И все же Кен уговорил ее уехать, и теперь, когда она согласилась, чувствовал себя одиноким и никому ненужным.

Сев за руль старенького “линкольна”, Кен вздохнул и отправился на службу. Он задавал себе вопрос: что же делать сегодня вечером? Поль Вильсон и Бен Вайли, в компании которых он развлекался до женитьбы, вряд ли обрадуются встрече. Он не видел Вильсона четыре года, с Вайли они иногда сталкивались на улице, но ни один не испытывал от этого радости. Они кивали друг другу, этого было достаточно. Кен понимал, что ни Поль, ни Бен не станут прыгать от радости, если он предложит им отправиться куда-нибудь вечером в его компании. И потом, какой смысл возобновлять знакомство, если после возвращения Энн его все равно придется прекратить.

В этот вечер по телевизору не было ничего интересного, но Кен решил, что лучше вернуться домой. К чему менять свои привычки под предлогом, что нет жены?

Паркер, который работал за соседним окошком, приветствовал Холанда многозначительной улыбкой.

— Вы снова холостяк? — спросил он, открывая ключом ящик своей конторки. — Чего бы я ни отдал, лишь бы только моя жена уехала куда-нибудь на недельку! Вот уже четырнадцать лет она сидит на моей шее, не слезая.

Кен кисло улыбнулся тяжеловесной шутке Паркера, который в свои сорок пять лет начал полнеть и лысеть, но при каждом возможном случае вспоминал свое бурное и веселое прошлое.

— Если хотите немного переменить обстановку, — продолжал Паркер, открывая окошечко своей кассы, — советую вам провести вечер в “Сигнале”. Я, к сожалению, там никогда не был, но говорят — это то, что надо. Хорошая еда, отличная выпивка и хорошенькие курочки на любой вкус. Они, конечно, любят доллары, но с женщиной, за которую приходится платить, не заскучаешь. И потом — перемена всегда полезна. Все мы, верные мужья, губим себя. Я бы сказал, что поменять иногда женщину, очень хорошо для здоровья.

— Меняйте, если хотите, — хмуро отозвался Кен, — меня вполне устраивает моя жена.

И тем не менее, этим утром Кен Холанд чувствовал себя как-то по-особенному. Женившись, Кен никогда не изменял Энн и, возвращаясь вечером домой, предвкушал прелести семейной жизни. Теперь же, при мысли, что вечером нужно будет идти в пустой дом, Кену становилось не по себе. А если, действительно, отправиться куда-нибудь после работы?

Кен, безусловно, мог напроситься в гости к кому-нибудь из сослуживцев, но что за удовольствие идти в семейный дом одному? В таких компаниях он предпочитал появляться с женой. И, кроме того, если быть уж совсем откровенным, ему хотелось в этот вечер совершенно переменить обстановку. Вспомнились слова Паркера… “Сигнал”… Он часто проходил мимо этой ночной коробки на Майн-стрит, сверкающей хромом и неоновой рекламой, с цветными фотографиями полуобнаженных женщин в витрине. Конечно, это место не подходило для развлечения женатого мужчины, респектабельного служащего банка… Запирая ящик своей конторки, Холанд твердо решил даже не думать о “Сигнале”. Никаких историй! У него масса дел. И главное — он любит Энн больше всего на свете, поэтому вернется домой и займется садом. Он вошел в служебную комнату, чтобы забрать шляпу, и наткнулся на Паркера, который мыл руки.

— Ну, вот и вы, — сказал он, беря полотенце. — Итак, что вы решили насчет вечера: кино, любовь, виски, или только любовь?

— Я останусь дома. Мне нужно подстричь лужайку. Паркер скорчил презрительную гримасу.

— Вот как! Значит, вы погрязли во всем этом больше меня. Подстричь лужайку, и это когда жены нет дома! На вашем месте, я знал бы, что делать. Нет, Холанд, серьезно, есть же у вас обязанности по отношению к самому себе. То что не видит глаз, не ранит сердце. Это, может быть, ваша последняя возможность, еще несколько лет, и вы состаритесь.

— Я вполне доволен жизнью! — сказал Кен. — А вот вы меня удивляете: до сих пор сохранили мальчишеские замашки.

— И очень этим доволен, — возразил Паркер. — Когда занятия с лужайкой я предпочту всему остальному, знайте — Паркер состарился и скоро отбросит копыта!

Не дослушав, Холанд направился к лестнице служебного хода. Шуточки Паркера начали надоедать ему, и в то же время, где-то в глубине мозга теплилась мысль, что может быть сослуживец и прав. Действительно, старость не за горами, и тогда даже, если очень захочется, незачем будет идти куда-то свободным вечером. Да, такой возможности больше не будет: пройдут годы, прежде чем Энн уедет снова… Но хочется ли мне в самом деле поразвлечься? Он заспешил к ресторану, где перекусывал обычно в перерыв.

Впереди по тротуару шла высокая блондинка в белом платье, и Холанд почувствовал вдруг, что не может оторвать взгляда от ее плавно покачивающихся бедер. Он быстро отвел глаза. Женившись на Энн, Холанд ни разу не позволил себе посмотреть на женщину ТАК.

— Что со мной творится? — подумал Кен. — Я становлюсь похожим на Паркера. — И он снова уставился на блондинку, отгоняя мысль, что ночь с ней могла бы оказаться волшебной. Паркер сказал — то, что не видит глаз, не ранит сердце. Конечно, люди не страдают от того, чего не знают. Это так. Энн никогда не узнает, если даже он и позволит себе какую-нибудь вольность. И какой женатый мужчина, оставшись один, не позволит себе маленькое развлечение? Почему он должен быть святее Папы Римского? Решение было принято: он пойдет сегодня вечером в “Сигнал” и выпьет там стакан вина. И, может быть, какая-нибудь блондинка, вроде той, что идет сейчас впереди, уделит ему немного времени.

Нечего раздумывать. Последняя приятная прогулка. Кажется, это называется лебединой песней, не так ли?

* * *

День тянулся медленно. Впервые в жизни работа казалась пресной и даже неприятной. Холанд ловил себя на том, что без конца посматривает на настенные часы. Теплый воздух, просачивающийся сквозь оконные щели, шум проезжающих машин и красные лица клиентов раздражали его.

— Идеальный вечер, чтобы подстригать лужайку, — иронически усмехаясь, заметил Паркер, когда служащий закрывал двери банка. — Вы будете потеть, как сыр.

Кен ничего не ответил и стал проверять свою кассу.

— Вы не хотите проявить инициативу, — продолжал сослуживец. — Можно без труда найти человека, который займется этой лужайкой в то время как вы пойдете развлечься.

— Оставим это, — сухо сказал Кен. — Вы даже не оригинальны.

Паркер вздохнул и покачал головой.

— Упустить такой случай. Эх, если бы я был на вашем месте!

Они молчали до тех пор, пока не проверили свою наличность, а потом Паркер не выдержал:

— Если вы на машине, то могли бы подвезти меня до дома.

Паркер жил недалеко, перспектива везти его совсем не улыбалась Холанду, но отказать он не смог.

— Согласен! — сказал он, убирая книги и запирая кассу. — Только не копайтесь, а то мне надоело здесь болтаться.

В машине Паркер, просматривая газеты, стал обсуждать последние новости. Кен почти не слушал его. По дороге домой обычная осторожность взяла верх над желаниями. Надо быть идиотом, чтобы не ночевать дома! Один неверный шаг, и он рискует счастьем свой супружеской жизни, а может быть и карьерой.

— Пожалуй, не стоит везти меня до самого дома, — неожиданно сказал Паркер. — Высадите меня где-нибудь в вашем районе, и я пройдусь пешком: мне необходимо размяться.

— Мне совсем не трудно довезти вас.

— Нет, хочу пройтись. Или вот что, давайте заедем к вам. Если это не слишком вас обременит, я бы выпил у вас немного виски. Оно мне было бы сейчас очень кстати, а дома мы спиртного не держим.

Кену хотелось сказать, что он тоже не держит спиртного, но он сдержался. В конце концов, почему бы и нет?

Движение становилось все оживленней. Холанд сбросил скорость и остановился возле красивого дома, который, впрочем, почти не отличался от своих собратьев на этой улице.

— О, да ваша лужайка действительно нуждается в уходе! — воскликнул Паркер, выходя из машины. — Поздравляю. Вам предстоят очень приятные минуты.

— Здесь совсем немного работы, — возразил Кен, идя по дорожке к дому. Он открыл дверь и пропустил Паркера в маленький вестибюль с затхлым воздухом. Холанд кинулся в гостиную и широко раскрыл все окна.

— Пфф! Они были закрыты весь день, не так ли? — спросил Паркер.

— Весь день, — подтвердил Кен, снимая пиджак и падая в кресло. — Наша уборщица приходит только по утрам.

Ему не хватало Энн, шума ее шагов, милой болтовни… Дом казался мертвым и пустым. Он наполнил виски два стакана и достал сигареты.

— Нужно спешить, — проговорил Паркер, — жена удивится, что я так запаздываю. Чуть что не по ней — начинаются вопросы.

— Да, не повезло вам, — улыбнулся Кен.

— Могло быть и хуже! А то, чего не видит глаз… По правде говоря, у меня есть одна крошка, о которой я никому не говорю. Это довольно сложно, но все же я умудряюсь ходить к ней раз в месяц, когда жена отправляется навестить свою мать.

Кен изумленно посмотрел на него.

— Как это?

— Да очень просто. Нас познакомил один мой приятель. Все это происходит очень быстро и почти без всякого риска: они сами заботятся, чтобы никто ничего не знал. — Он вынул бумажник и, достав визитную карточку, что-то нацарапал на ней.

— Вот телефон. Ее зовут Фей Карсон. Позвоните и скажите, что хотите повидаться с ней, она сразу же назначит вам свидание. Берет она, правда, дорого, но стоит того.

— Я этим не интересуюсь, — сухо сказал Кен.

— Кто знает? — пожал плечами Паркер. Он допил свой стакан и встал. — Я обещал рекомендовать ее моим знакомым и стараюсь выполнять обещание.

Кен швырнул карточку на пол.

— Сохраните ее, — посоветовал Паркер. — Никогда ничего нельзя знать заранее. Малышка потрясающая! Иначе я не стал бы рекомендовать ее. Клянусь, девушка замечательная во всех отношениях.

— Не сомневаюсь, — резко сказал Кен. — Но меня такие вещи не интересуют.

— Тем хуже для вас. До завтра. Спасибо за виски.

— Заберите это, — показал Кен на карточку, лежащую на полу у камина. — Я не хочу, чтобы она лежала здесь. Приберегите ее для другого случая.

— Ну что вы! Не нужно меня обижать. До свидания. Не провожайте, я знаю дорогу, — и Паркер, пройдя через вестибюль, исчез за дверью.

Кен поднял карточку и невольно прочел номер телефона: “Риверсайд 33344” . Он подумал немного, разорвал карточку и бросил в корзину, потом взял пиджак и, пройдя по коридору, вошел в спальню, которая показалась ему необыкновенно чистой и уютной. Кен бросил пиджак на постель и стал раздеваться. Сквозь полуопущенные шторы было видно, как косые лучи солнца заливают лужайку. Для садовых работ было рановато, и Кен решил принять душ.

Надев домашнюю рубашку с откидным воротничком и старые брюки, он почувствовал себя совсем хорошо, вернулся в гостиную и осмотрелся.

Было начало седьмого: до того часа, когда можно лечь в постель еще далеко, и Кен снова почувствовал себя бесконечно одиноким. Он подошел к столу, налил виски, потом включил радио и стал смотреть в стенку.

Итак, у Паркера есть подружка. Как странно. Холанд всегда считал его простофилей. По радио говорили о конференции по атомным бомбам, Кен щелкнул выключателем, подошел к окну и выглянул наружу. Действительно, нужно было подстричь лужайку или хотя бы прополоть клумбу с розами, она совсем заросла сорняками, но Холанд почувствовал, что у него нет ни малейшего желания заниматься этим.

Он спустился в сад. Воздух был жарким и тяжелым. Кажется, собиралась гроза, после нее будет свежей, вот тогда он и займется газоном. Лучше всего — завтра. Приняв такое решение, Кен успокоился. Он вернулся в гостиную, допил виски, налил еще и со стаканом в руке отправился на кухню, чтобы поинтересоваться содержимым холодильника.

Энн оставила ему холодного цыпленка, но его нужно было нарезать. На средней полке лежала ветчина, которой Кену совсем не хотелось. Он закрыл холодильник и заглянул в ящик с консервами, которые Энн покупала специально для мужа. Открыв банку с семгой, он намазал хлеб маслом и сел за кухонный стол. Кену не хотелось есть, но нужно же было как-то убить время! Через десять минут, закончив трапезу, он положил в мойку грязную посуду и вышел на площадку перед домом, чтобы покурить, с надеждой посматривая на пустынную улицу. Ему вдруг захотелось, чтобы там кто-нибудь появился. Впервые после женитьбы, Холанд остался дома один. Пожав плечами, он вернулся в гостиную и включил телевизор. На экране появилась девушка, она расхаживала по сцене в юбке с воланами. Холанд вспомнил блондинку, которую видел на улице, когда ходил в ресторан, и почувствовал, что его охватывает желание. Тогда он выключил телевизор и стал расхаживать по гостиной взад-вперед. Банальная фраза Паркера: “Чего не видит глаз, не ранит сердце” не шла из головы. Он еще раз посмотрел на часы. Скоро будет совсем темно. В бутылке оставалось на донышке, и Холанд решил допить виски. Не оставлять же такую малость? Проглоченная порция сделала свое дело — настроение Кена улучшилось. Он посмотрел в зеркало, висевшее на стене, и увидел перед собой высокого, красивого мужчину, в глазах которого горел озорной огонек. Холанд улыбнулся своему отражению и приветственно поднял руку:

— Я ухожу, — сказал он самому себе. — Могу же я просто пойти прогуляться. Это все же лучше, чем киснуть здесь.

Он отошел от зеркала и быстро направился в спальню. Там он надел чистую рубашку и подумал вдруг, что может быть лучше позвонить подружке Паркера, чем быть замеченным в “Сигнале”, но тут же одернул себя. Затевать такое было опасно. Он застегнул пуговицы и вернулся в гостиную.

— А какой у нее телефон? — Он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и понял, что выпил больше, чем следовало.

— Кажется, “Риверсайд 33344” … Все зависит от того, какой у нее голос, — подумал Холанд. — Если противный — я сразу же брошу трубку, а если она вообще не ответит — займусь своей лужайкой.

Он набрал номер, прижал трубку к уху и с бьющимся сердцем стал слушать гудки.

— Ее нет дома, — подумал он через несколько секунд, испытывая облегчение и разочарование одновременно. Собираясь повесить трубку, он вдруг услышал щелчок, и на том конце провода сказали:

— Алло?

— Я говорю с мисс Карсон?

— Да. Кто у телефона?

Ее веселый, слегка вибрирующий голос понравился Холанду.

— Вы меня не знаете. Один из моих друзей… — он остановился, смутившись.

— А, хорошо! — засмеялась она. — Ну, не стесняйтесь. Вы хотите прийти ко мне?

— Мне бы хотелось, но может быть вы заняты?

— Нет, нет. Когда вы хотите прийти?

— Я не знаю, где вы живете. Девушка снова засмеялась.

— Лессингтон-авеню, 25. Знаете, где это?

— Недалеко от Грандбург-стрит, так?

— Вот, вот. Я живу на самом верху. Выше только небо. У вас есть машина?

— Да.

— Не ставьте ее перед дверью. В конце улицы есть стоянка.

Лессингтон-авеню находилась на другом конце города. Ему понадобится около двадцати минут, чтобы доехать туда. Часы на стене показывали восемь.

— Буду у вас в десять часов.

— Хорошо, жду. Парадная дверь будет открыта. Вам останется лишь подняться.

— Договорились!

— Итак, в девять. До встречи!

Холанд повесил трубку, достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо. Интересно, какая она: блондинка? Высокая или не очень? Голос очень молодой. Паркер сказал, что она потрясающая. Может быть, красавица, раз так сказал Паркер?

Кен надел пиджак и несколько раз прошелся по комнатам.

— Я ведь могу просто поехать и посмотреть. Если она мне не понравится, я даже не буду входить, — решил он.

Взяв бумажник, он проверил его содержимое, заметил, что руки немного дрожат, и усмехнулся. Проходя мимо фотографии Энн, стоящей на каминной полке, Кен постарался не смотреть на нее.

Глава 2

В большом парке обслуживания на Лессингтон-авеню было лишь четыре машины.

Старик-сторож в белой блузе вышел из служебного помещения и сделал Холанду знак поставить машину позади старого “бьюика”. Кен вышел из машины, и сторож спросил у него:

— Вы надолго, мистер?

— Не знаю. Это зависит от людей, с которыми я собираюсь встретиться. А разве здесь нельзя оставить машину надолго?

— О! Хоть на целую ночь, если хотите. Все эти машины остаются до утра. Наш квартал стоит того! — многозначительно улыбнулся сторож в то время, как несколько смущенный Холанд оплачивал стоянку.

Сторож вернулся к себе, а Кен устремился по Лессингтон-авеню. Было уже довольно темно, и он не боялся быть замеченным. Кроме того, вдоль каждого тротуара шла полоса деревьев, которые еще больше скрывали его от любопытных глаз. Район казался чистым и довольно респектабельным, на улицах не было ни собак, ни кошек.

Прежде, чем подняться по ступенькам двадцать пятого дома, Холанд несколько раз оглянулся, а потом повернул ручку и быстро вошел в вестибюль, где, как на параде, выстроились почтовые ящики, и на каждом была визитная карточка владельца. Холанд прочел: Мэри Кристи… Гай Ходерн… Глория Голд… Фей Карсон.

— Хорошая компания, — недовольно подумал Кен. — И куда это только меня занесло?

Поколебавшись — а не вернуться ли к машине? — Кен решил все же, что было бы глупо уйти, даже не взглянув на девицу. Виски делало его более решительным, и он направился вверх по лестнице. На третьем этаже через дверь, покрытую красным лаком, просачивалась тихая, приятная музыка. Холанд продолжал подниматься. Он достиг уже четвертого этажа, когда услышал, как наверху открылась, а потом захлопнулась дверь, раздались шаги, и на лестнице появился мужчина. В руке он держал шляпу с мягкими полями и, когда Кен проходил мимо, прижал ее к бедру. Мужчина был плешив, но Кен мимоходом ответил, что он приблизительно такого же возраста. У него были черные выпученные глаза с налитыми кровью белками, тонкие противные губы, маленький крючковатый нос и оттопыренные уши. При этом взгляд его был таким слащавым, что незнакомец напомнил Кену старый пирог с кремом. Одет этот пирог был в засаленный, потерявший форму костюм, даже галстук его, разрисованный синими и оранжевыми квадратами, был покрыт жирными пятнами. Левой рукой он прижимал к себе рыжую болонку, блестящая ухоженная шерсть которой выглядела гораздо приятней, чем запущенный костюм хозяина. Собака и человек настолько не подходили друг другу, что Кен внимательно посмотрел на них. Неопрятный незнакомец отступил.

— Проходите, мистер, — проговорил он тихим голосом. — Может быть, вы идете ко мне?

Черные глаза прошлись по Кену с головы до ног, словно мужчина пытался запомнить его до мельчайших деталей.

— Нет, я иду выше, — ответил Кен, поднимаясь сразу через несколько ступенек. Поддерживать разговор не входило в его планы.

— Мы погибаем без лифта, — продолжал “пирог с кремом”. — Эта лестница разрушает сердца. Он тоже ненавидит ее, — он погладил собаку по голове. — Замечательное животное, вы не находите? Он протянул Кену, который был вынужден задержаться, свою болонку. — Вы, конечно же, любите животных?

— О, да! — с энтузиазмом отозвался Кен, всем видом показывая, что торопится. — Прямо-таки обожаю. Замечательное животное.

— У него есть призы, — продолжал разговорчивый мужчина. — И в этом месяце он получил золотую медаль.

Болонка посмотрела на Кена такими же, как у хозяина, глазами: черными, навыкате и с налитыми кровью белками.

Кен, понимая, что разговор может длиться бесконечно, двинулся вверх по лестнице, стараясь услышать, как спускается его собеседник, но не слышал ни шороха. Тогда он осторожно подошел к перилам и посмотрел вниз: стоя неподвижно, незнакомец смотрел вверх, их взгляды встретились и “кремовый пирог” улыбнулся понимающей и неискренней улыбкой, которая напугала Кена. Болонка тоже задрала свою кудрявую мордочку. Холанд быстро отступил и повернулся к выкрашенной в зеленый цвет двери. Его сердце сильно билось, нервы были напряжены до предела.

Встреча с этим странным человеком взволновала Кена и, не будь он уверен, что тот все еще находится на своем посту на лестничной площадке, он, наверное, бросился бы бежать, но пройти мимо подозрительного типа казалось совершенно невозможным.

Сожалея о неосмотрительности, которая привела его сюда, Холанд легонько нажал кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу же, и на пороге показалась красивая девушка лет двадцати пяти с падавшими на плечи черными, словно вороново крыло, волосами. Ее синие глаза, большой чувственный рот и приветливая улыбка вернули Кену хорошее настроение. Девушка была одета в бледно-голубое платье, которое подчеркивало роскошные формы, заставившие сердце Кена биться еще быстрей.

— Добрый вечер, — промурлыкала она, делая шаг в сторону. — Проходите, прошу вас.

Холанд скорее почувствовал, чем увидел взгляд, который моментально охватил всю его фигуру. Кажется, гость понравился ей, потому что улыбка стала шире, и Кен прошел в большую и удобную гостиную.

Перед камином стоял обтянутый кожей диван, а у стен телевизор, три глубокие кресла, приемник и бар. Посреди гостиной был стол. Завершали обстановку вазы с цветами, которые стояли повсюду.

Девушка прикрыла дверь и, чуть покачивая бедрами, направилась к бару, при этом она поглядывала через плечо, чтобы видеть реакцию гостя.

Кен реагировал так, как надо, потому что находил ее просто сногсшибательной!

— Не волнуйтесь, — сказала она. — Я совершенно безобидна, и не понимаю, почему вы меня боитесь.

— Я не боюсь! — с жаром произнес Кен. — Может быть, я немного растерялся, но это потому, что впервые пришел к.., такой удивительной девушке.

Она рассмеялась.

— Как странно! Вы вполне симпатичный парень. Зачем вам понадобились мои услуги? Что произошло, Коко? А? Вас прогнала подружка?

Холанд покраснел.

— Не совсем…

Она налила в бокалы ликер и, усадив гостя на диван, села рядом.

— Простите, обычно я не задаю вопросов. Но вы не похожи на моих обычных клиентов. Обычно мне попадаются вышедшие в тираж старички или толстые увальни, которые жалуются на своих фригидных жен. А вот сегодня мне повезло, — девушка протянула Кену бокал. — За нашу любовь!

Холанд нашел питье восхитительным. Впрочем, все в этой квартире было просто божественным. Он никогда не видел ничего подобного. Гостиная была гораздо элегантней, чем у него дома, девушка казалась красавицей и напоминала кого угодно, но только не ту, кем была на самом деле.

— Вы хотите поскорей уйти? — закидывая ногу на ногу, она аккуратно одернула юбку на коленях.

— Совсем нет!

— Тем лучше. Меня раздражают люди, которые проносятся, словно дуновение ветерка. Они стараются поскорей лечь в постель, а потом срываются и бегут обратно. Жены, видимо, держат их на коротком поводке. Хотите провести здесь ночь?

Холанд хотел ответить “нет”, но мысль о пустом доме остановила его.

— А это удобно? — осторожно спросил он.

— Конечно, иначе я не предложила бы.

— Ну что ж, согласен! — Кен слегка поерзал на своем сиденье. — Есть еще один деликатный вопрос.., это.., ваш гонорар.

Девушка, улыбнувшись, похлопала его по коленке.

— Не беспокойтесь об этом. Двадцать долларов не слишком дорого?

Холанд нахмурился, но заставил себя пожать плечами.

— Наоборот.

Она протянула руку.

— Тогда не станем больше думать об этих мелочах. Покраснев, Холанд достал бумажник, отсчитал двадцать долларов и протянул их девушке.

— Спасибо, Коко, — сказала она, вставая, и вышла в соседнюю комнату, чтобы спрятать деньги. Через минуту девушка вернулась и встала перед гостем.

— Теперь я полностью в вашем распоряжении. Что вы предпочитаете: остаться здесь, пойти, где-нибудь развлечься, или перейти в соседнюю комнату? — спросила она.

Дверь соседней комнаты была приоткрыта, и Кен увидел там разобранную кровать.

— Сейчас еще рано, — он посмотрел на часы. — Я бы с удовольствием прогулялся с вами, но.., не хочу, чтобы меня видели.

— Не беспокойтесь. Я поведу вас в “Голубую розу”. Никто из ваших друзей там никогда не появится. Туда приходят лишь те, кто не боится отравиться фирменной выпивкой. Мне нужно переодеться. Хотите посмотреть, как я это делаю?

Холанд почувствовал себя смущенным.

— Нет, я лучше подожду здесь.

— Вы очень странный человек. Обычно мне приходится потрудиться, чтобы успокоить клиентов, а с вами, я вижу, будет иначе. Неужели я до такой степени смущаю вас?

— Все в порядке, — пробормотал Холанд, не глядя на девушку.

Она пожала плечами и прошла в комнату, дверь которой осталась открытой. Кен не двигался, борясь с угрызениями совести. Его беспокоило то, как развиваются события. Девица оказалась совсем не той маленькой шлюхой, которую он ожидал увидеть: это была личность, которая волновала и манила и поэтому Кену казалось, что он предает Энн. Одно дело легкая интрижка, о каких забывают на следующий день, но эта связь вряд ли забудется быстро.

Девушка появилась на пороге комнаты.

— О, ради бога, не нужно такого похоронного вида! Что с вами делается? Ноги мерзнут?

Холанд поднял глаза и замер. На девушке были надеты всего лишь маленькие трусики и очень откровенный лифчик. Угрызения совести почему-то сразу улетучились, а желание, преследовавшее его целый день, давило своей тяжестью.

— Так-то лучше, — сказала она, разглядывая Холанда. — Так гораздо лучше, — шептала она, приближаясь, потом взяла из его рук бокал и сказала чуть хрипло:

— У нас еще масса времени, мы можем отправиться позже. Поцелуй меня, Коко!

Холанд почувствовал как нежные руки обвили его шею и, не помня себя, вдавил свои губы в ее…

* * *

Было больше половины одиннадцатого, когда они, наконец, вышли из квартиры. На улице никого не было, и они сразу поймали такси.

— В “Голубую розу”! — приказала она шоферу и, прижавшись к Холанду, взяла его за руку.

— Вы мне понравились, Коко, — сказала она. — Вы даже не представляете, как не похожи на типов, которые приходят ко мне каждый день…

Холанд улыбнулся и ничего не ответил. Он чувствовал себя расслабленным и счастливым. Вечер был необыкновенным и нужно было благодарить судьбу, за то, что ему посчастливилось встретить такую девушку и пережить с ней несколько удивительных часов. Кен подумал, что завтра этот эпизод отойдет в прошлое, но забыть о нем он не сможет никогда. Он давал себе слово больше никогда не поступать так, но оказавшись в подобной ситуации, глупо было бы не получить от нее максимум удовольствия.

— Как же ее зовут? — мучительно вспоминал Холанд. — Кажется.., кажется. Фей. Да, совершенно верно:

Фей Карсон.

Он смотрел на девушку и находил ее удивительно прекрасной и соблазнительной: открытое платье цвета электрик удивительно шло ей, ожерелье из голубых камней гармонировало с глазами. Не хотелось думать, что за удовольствие быть рядом с этим чудесным существом он заплатил двадцать долларов. Казалось, время повернулось вспять, он еще не знает Энн, и просто едет развлечься с какой-нибудь подружкой.

— Вы умеете танцевать? — неожиданно спросила она.

— Конечно. А вы?

— Обожаю. Раньше я была танцовщицей и зарабатывала этим на жизнь. Но потом дела пошли плохо: мой партнер оставил меня, а найти другого я не сумела. Тогда я бросила танцы, а раньше танцевала здесь, в “Голубой розе”. Вы увидите: это красивый маленький клуб. Уверена, вам понравится.

— А что случилось с вашим партнером? — спросил Холанд, главным образом, чтобы поддержать разговор.

— Он уехал. Любил перемены… — ответила Фей несколько напряженно.

Холанд понял, что эта тема ей неприятна и перевел разговор на другое.

— А кто этот несимпатичный человек, который живет под вами? У него еще есть болонка. Фей повернула голову.

— Вы его видели?

— Встретил на лестнице. Она сделала легкую гримаску.

— Это настоящий нищий. Никто не знает, на что он живет. Его зовут, кажется, Рафаил Свитинг. Он всегда останавливает меня на лестнице и начинает рассказывать о своей собаке. Но это только предлог.

Такси замедлило ход и остановилось перед темным низким домом.

— Это здесь, — сказала Фей. — В конце аллеи. — Она взяла Холанда под руку. — Не беспокойтесь, туда пускают далеко не всех, и никого из своих знакомых вы здесь не встретите.

Завсегдатаи — не вашего круга.

Дойдя до конца аллеи, они оказались перед тяжелой дубовой дверью с глазком. Неоновые огни над ней изображали довольно красивую голубую розу, и металлические части двери, словно откликаясь, тоже сияли голубым.

Фей позвонила. Пока они стояли перед дверью, вдали послышались раскаты грома.

— Слышите? — спросила девушка. — Я весь день ждала грозы. Может быть, станет чуть прохладней.