Легко приходят – легко уходят

Джеймс Хэдли Чейз

Легко приходят – легко уходят

ГЛАВА 1

Непредвиденный звонок раздался без пяти одиннадцать, когда я уже собрался уходить. Пятью минутами позже я мог бы смело его проигнорировать, но официально рабочее время мое еще не кончилось, и я был перед этим звонком беззащитен.

Ночные вызовы записывались на магнитофон, стоило лишь телефону зазвонить. Это была часть эффективно действующей системы наблюдения начальства за подчиненными.

Я безропотно снял трубку.

– «Лоуренс Сейф Корпорейшн» – ночное обслуживание.

– Это Генри Купер, – раздался один из тех хорошо поставленных голосов, принадлежащих очень состоятельным самоуверенным людям, живущим в пентхаузах экстра-люкс. – Как быстро ваш человек может приехать ко мне? У меня неприятности с сейфом.

«Пропал мой вечер с Джейн, – безрадостно подумал я. – И такое происходит уже третий раз за последний месяц».

– Где вы живете, сэр? – я старался сохранить вежливые нотки в голосе: магнитофон фиксировал все, а у меня уже был выговор за то, что однажды я повысил голос на клиента.

– Эшли-Армз. Я хочу, чтобы мистер прибыл немедленно.

Я посмотрел на часы. Без двух минут одиннадцать. Если я скажу, что ночная смена закончена, завтра меня немедленно выставят за дверь. Учитывая мое теперешнее финансовое положение, это было бы непозволительной роскошью.

– Вы не могли бы сказать более конкретно, что случилось с сейфом, сэр?

– Я потерял ключ. Пришлите мастера как можно скорее.

В трубке послышались короткие гудки.

Я обещал Джейн, что заеду за ней в 11.15, и мы оттянемся в только что открытом ночном клубе. Она, должно быть, уже оделась и ждет. Пока я съезжу в Эшли-Армз, открою этот проклятый сейф, вернусь, поставлю машину, дотащусь до ее дома на троллейбусе, будет уже за полночь. Надо знать Джейн: эта девочка никогда не будет ждать столько времени. Однажды она уже сказала, что если по моей милости проскучает хоть полчаса, то я могу забыть ее имя.

Я не мог позвонить Джейн из офиса, так как звонки по личным делам запрещались. Придется позвонить по дороге. Схватив сумку с инструментами, я запер дверь и помчался к машине. Черт, начался дождь, а я не взял плаща. Машин – прорва, и когда я подкатил к телефонной будке, выяснилось, что мне негде припарковаться. Десять минут пришлось колесить вокруг да около, пока какой-то парень не отъехал, и я моментально втиснулся на его место.

11.20. Я набрал номер Джейн. Она ответила немедленно, словно сидела у телефона и ждала, что я позвоню и отменю встречу.

Едва я открыл рот, как мне его на том конце провода закрыли без промедления.

– Если ты не можешь, то я знаю кое-кого, кто прилетит ко мне на крыльях, – сказала Джейн. – Я предупреждала тебя, Чет. Я устала, ты постоянно не приходишь на свидания. Все! Привет!

– Но, Джейн, я…

Слушать мои извинения было уже некому. Я снова набрал номер, но Джейн не отвечала. Я вслушивался в длинные гудки пару минут, затем вернулся к машине. Дождь перешел в ливень. Я ехал в направлении Эшли-Армз в состоянии черной меланхолии и проклинал «Лоуренс Сейф Корпорейшн». Я проклинал мистера Генри Купера, а заодно и себя за то, что забыл плащ: когда я поставлю машину в гараж и пойду домой пешком, дождь так поработает над моим костюмом, что он уже ни на что не будет годен.

Эшли-Армз – это большой жилой дом в самом лучшем квартале города.

Я вышел из машины и заглянул к привратнику. Он сказал мне, что я найду мистера Купера в квартире на четвертом этаже.

Генри Купер оказался человеком высоким, дородным, надменным. Пурпурный цвет лица выдавал любителя крепко выпить, а солидное брюшко – доброго едока. Он сам открыл дверь и, едва я вошел внутрь, стал ругать меня за долгие сборы.

Я сказал, что уличное движение было очень оживленным, и извинился. Он только отмахнулся. Продолжая ворчать, хозяин ввел меня в роскошно обставленную квартиру.

На одной из стен висел писанный маслом портрет толстой голой женщины. Полотно выглядело достаточно старым, чтобы быть подлинным Рубенсом, хотя я в этом слабо разбираюсь. Купер снял картину с крюка. Под ней оказался один из наших сейфов последней модели.

Я нагнулся над своей сумкой, выбирая инструмент, и только тут заметил девушку, полулежавшую на диване. Она была в белом вечернем платье, с низким декольте: обзор был прекрасным, я видел все, что хотел. Зажав сигарету полными яркими губами, она лениво листала журнал. Потом подняла голову и с любопытством уставилась на меня. Немного напоминает Джейн, подумал я: тот же цвет волос, те же длинные стройные ноги. Но на этом сходство кончалось. У Джейн, конечно, соблазнительные формы, мордашка и такая походка, что любой из нас обернется и посмотрит вслед. Но Джейн всегда пережимала. А здесь, на диване, лежала настоящая леди, девица экстра-класса.

– Так вы скоро его откроете? – спросил Купер. – Поторапливайтесь.

С некоторым усилием я перевел взгляд с девушки на сейф.

– Если вы дадите шифр…

Он написал на листке комбинацию. Потом подошел к бару и принялся смешивать виски с содовой.

Едва я начал работу, как где-то в квартире раздался телефонный звонок.

– Это, должно быть, Джек, – сказал Купер и вышел, оставив дверь открытой.

Девушка подала голос:

– Действительно, поторопись, приятель. Старый вонючка обещал мне жемчужное ожерелье. А он может передумать.

Она смотрела прямо мне в лицо, и глаза ее холодно блестели. Такой блеск я замечал в глазах Джейн, когда та чего-то хотела от меня и считала, что это будет трудно получить.

– Не волнуйтесь, я справлюсь за три минуты.

Я открыл куперовский шкаф даже быстрее.

– Ну и сейф, – фыркнула девушка. – Его и ребенок может взять.

Внутри на трех полках были разложены пачки стодолларовых банкнотов. Я никогда не видел такой уймы денег. Сколько их там было! Может, полмиллиона долларов.

Девушка соскользнула с дивана и подошла ко мне. Я почувствовал незнакомый аромат. Ее рука касалась моей – так близко мы стояли.

– Пещера Аладдина! О, парень! А было бы здорово прибрать все это?!

Тявкнул телефон, значит, Купер закончил разговор. Сейчас он войдет… Я резко захлопнул дверцу сейфа.

– Неужели вы не открыли? – разорался Купер еще у двери.

– Одну минутку, сэр, – сказал я и снова щелкнул замком. – Готово.

Господин поспешил к своему сейфу, приоткрыл дверцу на несколько дюймов, довольно хрюкнул.

– Вы сделаете мне дубликат ключа!

Я сказал, что непременно сделаю это, собрал все свои инструменты в сумку и двинулся к двери, предварительно пожелав девушке, сидевшей на диване, спокойной ночи. Она лишь кивнула.

Прощаясь, Купер весьма неохотно дал мне два доллара. При этом он сказал, что если я когда-либо буду снова работать на него, то должен это делать порасторопнее. И еще раз повторил, чтобы я не забыл про дубликат ключа.

Я ехал в гараж и не переставая думал о деньгах Купера. Мне вечно не хватало денег, хотя временами я неплохо зарабатывал. Эх, что бы я сделал с содержанием сейфа, будь он моим!.. В эту квартиру легко проникнуть, легко открыть набитый банкнотами шкаф… Я говорил себе, что вовсе не собираюсь этого делать, но порочная мысль уже укоренилась в мозгу. Она была со мной весь следующий день и вечер, когда Рой Трейси пришел меня сменить.

Я знал Роя почти всю свою жизнь. Мы вместе ходили в школу; его отец определил сына работать в «Лоуренс Сейф» в тот же день, когда и моего отца осенила точно такая же мысль. Внешне Рой тоже был похож на меня. Высокий, темноволосый, плотного телосложения. Он носил тоненькие усики, что делало его похожим на итальянца. Он так же нуждался в деньгах, как и я. Но в отличие от меня, женщины его не занимали: Рой женился девятнадцати лет, но неудачно – жена вскоре оставила его. Единственной страстью моего приятеля стали скачки. Конечно, он выигрывал, но чаще – продувался в пух и занимал деньги у меня.

Я рассказал Рою о сейфе Купера. Мы были одни в офисе. Шел сильный дождь, и его струи барабанили по стеклу. Я не торопился домой и вначале стал описывать девушку Купера, потом рассказал, как я открыл сейф.

– Да, там, должно быть, около полумиллиона долларов в стодолларовых банкнотах, – закончил я.

– Везет же некоторым!

Я расхаживал по комнате, а Рой сидел за письменным столом и курил.

Из окна виднелась мокрая улица.

– Ну что же, мне пора домой, пока!

– Подожди, – остановил меня Рой. – Полмиллиона? Действительно, столько?

– Не меньше. Три полки завалены.

– Сядь. Давай поговорим. – Мы переглянулись. – Я знаю, как поступить с такими деньгами, Чет.

Мое сердце тяжело бухало в груди.

– Я тоже.

– Мне позарез нужны пятьсот долларов, – сказал Рой. – А тут ты… А что, если мы вскроем этот сейф? Для нас это пара пустяков. Тебе нравится моя идея?

– Возможно.

Пауза. Мы оба смотрели в окно на струи дождя.

Рой начал первым:

– Я давно жду шанса, подобного этому. Мне так надоело прозябать в нищете, да и тебе тоже, насколько я знаю.

– Это уж точно!

– Ну, так как? Может, мы… проделаем эту работу?

– Вскрыть сейф проще простого. Однако…

Он улыбнулся.

– Чего ты испугался? Нужно лишь хорошенько обдумать все детали.

Я сел на край стола.

– Слушаю.

– Рассказывай все сначала.

Следующий час мы разрабатывали план. Чем больше увязал коготок, тем сильнее хотелось достичь цели.

– Нам нужно только выяснить, когда этот Купер уходит из дома. Это главное, – увлеченно говорил Рой. – А узнать это можно у консьержа. – Рой выпустил струю дыма. – Проникнуть в квартиру и забрать деньги не составит никаких проблем.

Предстоящая работа казалась нам самой простой в мире.

Уже следующим вечером я медленно прогуливался по Эшли-Армз. На мне была форма «Лоуренс Сейф Корпорейшн»: куртка из буйволовой кожи, бутылочно-зеленого цвета брюки и фуражка с кокардой.

Рой сказал, что подъедет, едва только закончит работу.

Было что-то около половины одиннадцатого.

Я заглянул к привратнику: со скучающим видом он листал книжку, узнал меня и кивнул головой.

– Снова вы? Если к мистеру Куперу, то вам не повезло. Его нет дома.

– Когда же он вернется? – спросил я, прислонившись к стойке и вытаскивая пачку сигарет.

Привратник посмотрел на часы.

– Через полчаса.

– Я подожду. Мне надо ему кое-что передать.

– Оставьте, я передам.

– Это невозможно. У меня ключ от его сейфа. Я должен вручить его лично мистеру Куперу и под расписку.

Служивый пожал плечами и взял предложенную мной сигарету.

– Ждите, пожалуйста.

– А вы уверены, что он будет через полчаса?

– Угу. Мистер Купер всегда уходит в восемь и возвращается в одиннадцать ночи.

– Есть же такие люди, – со вздохом сказал я. – По ним можно проверять часы.

– Вы верно заметили. У мистера Купера три ночных клуба. Он проверяет их каждую ночь и в воскресенье тоже. В одиннадцать приезжает поесть, потом возвращается, следит, как клубы закрываются, и считает выручку. Он никогда не нарушает распорядок.

– Вы дежурите всю ночь?

– Я заканчиваю через час. Дом запирается, и у каждого живущего здесь есть свои ключи. Хотя, – он скривился, – сколько раз мне приходится ночью вылезать из постели только из-за того, что некоторые остолопы забывают свои ключи!..

– Позавчера Купер потерял ключ от сейфа и испортил мне вечер.

– Это великий мастер терять ключи, – с горечью сказал привратник. – Только на этой неделе он потерял ключи от двери. Вытащил меня из постели в пять утра.

– Он возвращается так поздно?

– Да. Потом спит весь день.

Ну вот, теперь мне все известно. Я как бы случайно переменил тему, и мы еще болтали о разных пустяках. Купер появился без одной минуты одиннадцать. Я пересек холл и протянул ему ключ.

– От вашего сейфа, сэр.

Он узнал меня.

– А, вы, – и нахмурился.

– Я бы хотел посмотреть, все ли в порядке, если вы не возражаете, конечно…

– Да, да.

Мы зашли в лифт. Добравшись до четвертого этажа, Купер отпер дверь, я же прошел следом за ним в гостиную. Потом я вновь открывал и закрывал сейф, а он стоял рядом. Мне пришла в голову сумасшедшая идея: сейчас я поворачиваюсь к Куперу и бью по челюсти. И забираю деньги.

Но я не сделал этого. Я запер сейф и вручил ключ хозяину.

– Все в порядке, сэр.

– Отлично.

Он полез в карман, но рука застыла на полпути. Я читал его мысли. Вчера Купер уже дал мне два доллара и решил, что этого будет достаточно.

Скряга и не догадывался, какую роль сыграл этот малозначительный, как он думал, эпизод. Если раньше я еще колебался относительно кражи его денег, то теперь сомнения отпали, как последние листья. Мне нужен был толчок, и я его получил – от самого Купера.

Улица все так же была залита дождем. Рой сидел в фургончике: он давно уже поджидал меня.

– Я видел его, – сказал Рой. – Та толстомордая гниль – Купер?

– Он самый. Все в порядке. Можем сделать это в воскресенье.

В воскресенье мы были свободны, причем оба.

Ночь выдалась сырая, темная. Нам на руку. Дождь гнал людей с улицы в теплые квартиры, наше захолустье рано засыпало.

Рой взял машину напрокат, заехал за мной, и мы направились к Эшли-Армз.

Без пяти час.

На большой частной стоянке удалось втиснуть машину между «кадиллаком» и «паккардом». Машин сорок мокло здесь. Мы застыли на переднем сиденье плечом к плечу и наблюдали за входом в дом. Я слышал, как Рой сопит, и спрашивал себя: слышит ли он стук моего сердца.

Наконец, Купер вышел. В десяти ярдах от нашей машины белел его автомобиль. Пригнув голову, не оглядываясь по сторонам, он торопливо влез в машину и умчался в темноту.

– Так, первый пункт выполнен, – сказал Рой. Его голос звучал сипло и неуверенно.

Вскоре мы увидели, как привратник закрывает дверь главного входа. Вот он провернул ключ, вот пересек холл и исчез на лестнице, ведущей в его полуподвальную квартиру. Сквозь стекло мы видели все.

– Идем, – сказал Рой, открывая дверь машины, и от этого слова у меня перехватило дыхание.

Я взял сумку с инструментом и соскользнул с сиденья. Дождь дохнул в лицо холодом, стало легче, и я побежал к стеклянным дверям. Мы твердо знали, что собираемся делать. Я должен был открыть входную дверь, которая располагалась в нише – с улицы она была не видна. Рой страховал меня.

Пришлось повозиться с замком. В обычной ситуации я справился бы с ним в три-четыре минуты, но сейчас мои руки дрожали. В конце концов, я открыл дверь. Стараясь идти бесшумно, мы с Роем скользнули на лестницу. Лифтом пользоваться было опасно, так как привратник, видимо, еще не спал и мог заинтересоваться, кто пришел.

Мы добрались до четвертого этажа, никого не встретив. Оба тяжело дышали – то ли от ходьбы, то ли от волнения. На этот раз у меня не было трудностей с замком: подошел первый же ключ. Я открыл дверь и вступил в темный холл. Некоторое время мы стояли тихо и прислушивались. Тикали часы, пощелкивал холодильник на кухне…

– Чего мы ждем? – сказал Рой.

Я включил свет. Рой закрыл дверь.

– А он умеет жить, правда? – сказал мой дружок, осмотревшись. – Где сейф?

Я снял со стены картину и отставил в сторону. Потом повернул диск и набрал комбинацию. С помощью ключа, который я сделал себе, когда готовил дубликат Куперу, отпер сейф.

– Ну как?

Мы стояли рядом, бок о бок, и глазели на пачки стодолларовых купюр.

– Вот здорово! – Рой сжал мою руку. – Этого с лихвой хватит до конца наших дней.

И тут мы услышали звук, которого не ожидали, – характерный звук ключа, поворачиваемого в замке. Я был так испуган, что не смог сдвинуться с места. Мне лишь удалось повернуть голову, тело было парализовано. Другое дело – Рой. Он скользнул прочь от меня с быстротой ящерицы и выключил свет в тот миг, когда дверь открылась. Луч из коридора, высветил меня. Я по-прежнему стоял, как истукан.

В дверях была длинноногая блондинка. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Она отпрянула и истошно закричала:

– Там кто-то есть! Это вор!

За ее спиной выросла массивная фигура Купера. Он оттолкнул девицу и стремительно влетел в комнату. Все это произошло так быстро, что я все еще стоял около сейфа, ослабевший от страха и не способный двигаться.

Девушка помчалась по лестнице, вопя, как паровозный гудок.

Я видел темный силуэт Роя, прижавшегося к стене. Но главное: я видел то, о чем не догадывался Купер, – Рой поднял над головой лом, который мы захватили с собой на случай, если будут трудности в замке. Он опустил его на голову Купера.

Рой застал Купера врасплох, и тот упал на пол, как сноп, царапая ногтями по моему пальто.

– Быстро! – Рой задыхался. – Бежим!

В наступившей тишине слышался только отдаленный крик девушки.

– Чет! – прошипел у меня за спиной Рой. – Не вниз, а наверх!

Но я его не слышал. Наверное, мой разум помутился, и в висках стучала одна мысль: как можно скорее прочь отсюда.

– Чет!

Я слышал Роя, но продолжал бежать вниз. Я достиг третьего этажа и выскочил на площадку. Квартира напротив открылась, худой седовласый человек испуганно взглянул на меня и быстренько захлопнул дверь. В три прыжка я одолел следующий пролет, потерял равновесие и растянулся на площадке. Вскочив на ноги, я, как сумасшедший, рванулся на первый этаж. Блондинка припала к двери привратника и, неистово вопя, колотила по ней кулаками. Она в ужасе уставилась на меня, ее рот был перекошен от страха.

Привратник, полуодетый, со спутанными волосами, пулей вылетел из своей квартиры и бросился ко мне. Мы повалились на пол, нанося удары куда попало. Я рубанул его несколько раз по голове и лицу, прежде чем удалось вырваться. Но едва я достиг выхода, как привратник засвистел в полицейский свисток. Неистовые трели и безумный женский крик вышвырнули меня под дождь. Я поскользнулся, упал, бросился к машине. И тут все звуки перекрыл резкий вой полицейской сирены. Я кинулся вниз по улице. За мной уже бежали, мне что-то кричали в спину. Я припустил сильнее, потом услышал звук выстрела, что-то просвистело у самого уха. Я дернулся, рванул через улицу туда, где потемнее. И вдруг, словно рука гиганта остановила меня, и я со всего маху растянулся на дороге. Горячая боль… Я попытался повернуться… Последнее, что я запомнил перед тем, как потерять сознание, были приближающиеся тяжелые шаги.

ГЛАВА 2

Вначале появились звуки. Потом из небытия пришла тупая боль, которая росла по мере того, как я выбирался из темной бездны.

Я приоткрыл глаза.

Белые стены, какой-то человек наклонился… Он не попал в фокус моего зрения, я видел только размытый силуэт. Боль усилилась, и веки мои закрылись. Но я уже вспомнил сейф, Купера, борьбу с привратником, свистки, крики и свой слепой, глупый бег по улице. Моя опрометчивая попытка заполучить легкие деньги закончилась на больничной койке с дежурившим рядом полицейским.

Внезапно кто-то проскрипел над самым ухом:

– Его дела не так уж плохи, так почему я не могу потрясти этого мерзавца как следует?!

Грубый голос копа, который раньше я слышал только в фильмах. Трудно представить, что такое может относиться к тебе.

– А вот этого не надо, сержант. Он счастливо отделался: одним дюймом правее – и вы заполучили бы мертвое тело, – сказал кто-то другой.

– Да ну? Держу пари, он пожалеет, что не умер, когда я им займусь.

Я слегка разомкнул веки и увидел говоривших. Один из них был спокойный и толстый, в белом халате. Другой, высокий, плотный, с лицом типичного копа: маленькие злые глазки и рот, как лезвие бритвы. И тут я вспомнил Роя. Где-то он сейчас? Рой оказался не таким слюнтяем, как я, и нервы у него покрепче моих. Как правильно он сообразил и поднялся вверх по лестнице, в то время как я, сумасшедший, помчался вниз. Удалось ли ему удрать? Если его не заметили выходящим из здания, то с ним все в порядке. Схватили только меня. Я ездил к Куперу от фирмы. Именно я расспрашивал привратника о распорядке дня Купера. Именно меня видели бегущим. Рой тут как бы ни при чем. Потом я вспомнил звук, с которым Рой проломил голову Купера. Это был страшный удар… Я не ожидал от Роя подобного…

Внезапно на меня накатил приступ дурноты: что же стало с Купером? Неужели Рой его убил?

Я почувствовал запах несвежего дыхания и табака, не удержался и открыл глаза. Сержант сидел рядом с больничной койкой. Мы были одни. Я не слышал, как доктор вышел, наверное, мне было, действительно, очень плохо.

Коп улыбнулся, показав желтые от табака зубы.

– О'кей, мерзавец, – сказал он. – Давай-ка приступим!..

Так это началось.

У них было все же смутное подозрение, что эту работу не я один делал. Но им не за что было зацепиться. И они приставали ко мне, стараясь выведать подробности. Они говорили, что Купер умирает и меня вздернут как убийцу. Если кто-то работал со мной в паре, то сейчас самое время признаться. Я отвечал, что был один. В конце концов это им надоело. Мне сообщили: Купер выздоравливает. Казалось, они были очень разочарованы его выздоровлением.

– Но ты мог убить его, – сказал мне сержант с желтыми зубами. – И это существенно повлияет на твой приговор. Ты получишь десять лет. Каждый день ты будешь жалеть, что родился на свет.

Из госпиталя меня перевели в тюрьму. Я находился там три месяца – до тех пор, пока Купер не выздоровел настолько, что мог давать показания в суде.

Я навсегда запомнил этот суд. Когда меня туда ввели, первым человеком, кого я увидел среди публики, была Джейн. Это меня удивило. Джейн помахала мне рукой, я выдавил улыбку. Но уж кого я не ожидал здесь встретить, так это моего босса Франклина из «Лоуренс Сейф». Рядом с ним сидел… Рой. Мы мучительно долго смотрели друг другу в глаза. Рой выглядел бледным и худым. Я подумал, что ему все эти три месяца было хуже, чем мне: Рой гадал, выдам я его или нет.

Судьей был парень маленького роста с худым бесцветным лицом и суровым взглядом. Скала, одним словом. Купер, похудевший, с перевязанной головой, рассказал про сейф и про дубликат ключа. Свидетельницей выступала длинноногая блондинка. На ней было облегающее небесно-голубое платье, и все мужчины, включая самого судью, больше смотрели, чем слушали. Девица сказала, что поет в одном из клубов и время от времени заходит к Куперу на квартиру, чтобы обсудить свой репертуар. Каждый в зале понимал, для чего она пришла к шефу в час ночи, и, судя по всему, эти джентльмены Куперу завидовали.

Блондинка рассказала, как я открывал сейф, когда Купера не было в комнате, как заглядывал в него, а потом сделал вид, что не смотрел. Купер «вспомнил», как я ударил его ломиком по голове.

Но вот кто по-настоящему удивил меня, так это Франклин. Он вышел вперед и начал говорить о том, что я был у них лучшим работником и всегда пользовался полным доверием. Но он понапрасну тратил слова. Его слова не произвели на судью никакого впечатления.

Мой адвокат, по всему видать, оторва и пройда, казалось, едва удерживался от того, чтобы не уснуть прямо на процессе. Когда были заслушаны все свидетельские показания, он посмотрел на меня, скривился, встал и объявил, что его клиент, то есть я, полностью признает себя виновным и отдает себя на милость правосудия. Может быть, он и не мог ничего сделать, но интонация и мимика, черт побери, могли бы быть другими. Адвокат говорил так, что у всех присутствующих создалось впечатление: со мной он уже попрощался.

Настало время судьи. Он пристально посмотрел на меня и сказал, что я грубо злоупотребил доверием клиента, подорвал репутацию старинной фирмы, где честно и преданно служили мой дед и отец, именно это является моей основной виной, за которую меня нужно судить по всей строгости. Однако он не мог обмануть меня ни на йоту. Я видел в его маленьких сердитых глазках, как он упоен звуками своего собственного голоса. Разве мог я надеяться хотя бы на толику снисхождения? Он приговорил меня к десяти годам каторжных работ. Это была ссылка в Фарнвортский лагерь, где умели укрощать «подобных тварей».

И вот тогда, услышав приговор, я чуть не выдал Роя. И он понял это. Я повернулся, посмотрел на него. Рой сидел в страшном напряжении. Спина была неестественно прямой, лицо побелело. Он знал: укажи я сейчас на него, будет новый суд, а перед ним – новое следствие, два месяца, а потом меня могут избавить от каторги, и в Фарнворт пошлют его, Роя…

У Фарнворта была дурная слава. Лагерь служил предметом многочисленных газетных статей, его описывали как нечто близкое к концентрационным лагерям времен нацизма.

Я читал статьи и, подобно большинству людей, был потрясен прочитанным. Если газетчики говорили правду, то условия в Фарнворте были настолько же ужасные, насколько постыдные, унижающие человека.

Мысль о десяти годах, которые предстоит мне провести в Фарнворте, едва не разомкнула уста; но тут я вспомнил о множестве добрых дел и мелких услуг, которые мне оказывал Рой, когда мы еще учились в школе… И когда вместе работали. Я вспомнил его добродушные шутки и дружескую заботу, долгие разговоры, наши планы о том, как достать деньги… Я невольно улыбнулся. Возможно, усмешка у меня вышла и не очень удачной, но Рой вздохнул с облегчением.

На мою руку опустилась тяжелая ладонь одного из копов, караулившего меня во время суда.

– Идем! – выдохнул он.

Я посмотрел на Джейн, рыдающую в платок, потом еще раз на Роя, повернулся и начал спускаться вниз по лестнице – прочь из зала суда, прочь из свободного мира, в будущее, в котором для меня не было надежды. Зато я не предал Роя. Я не предатель! Эта мысль была единственной в воспаленном мозгу. Я цеплялся за нее, как за спасательный круг в бушующем море.

Ошибается тот, кто представляет Фарнворт каменной крепостью. Нет, это была довольно обычная гнусная тюрьма с метко стреляющими охранниками и свирепыми псами.

В конце каждого дня нас, 77 усталых немытых мужчин, загоняли, как скот, в барак пятидесяти футов в длину и десяти в ширину с одним маленьким зарешеченным окном и большой железной дверью. Каждый мужчина приковывался к цепи, проходящей через весь барак. Стоило одному двинуться, как цепь натягивалась и дергала остальных.

После дня, проведенного под палящим солнцем, малейшее раздражение становилось невыносимым. Когда кто-то дергался во сне, его сосед бросался на него с кулаками, и в душном бараке завязывалась борьба.

Ночью охранники не заглядывали в барак. Их не беспокоили драки, поножовщина; если каторжник погибал, это значило, что у них становилось меньше забот на одного человека.

Охранников было двенадцать. Ночью они все отдыхали, за исключением одного человека. Этот человек по имени Байфлит отвечал за собак. В нем было нечто такое дикое, такое первобытное, что его боялись даже четвероногие.

Никто, кроме Байфлита, не решался выйти на улицу до половины пятого утра. Только тогда, когда этот сукин сын загонял своих волкодавов в клетку, охрана приступала к обязанностям. Ночь за ночью я лежал без сна на своих нарах и слушал рычание собак, бегающих вокруг барака. Я понимал: если хочешь бежать из этого ада, нужно справиться с собаками. С первой же минуты, как я попал в тюрьму, я думал о побеге. Если бы не собаки, я сбежал бы в первую же ночь. Ни замок, ни цепи на моей лодыжке, ни замок на двери, ни риск быть убитым охраной – ничего бы меня не остановило. Еще на пересылке мне удалось отломить кусок проволоки от железного матраса. Это была мучительная работа, руки мои кровоточили, но зато теперь с помощью этой железки я мог справиться с любым фарнвортским замком.

Мысль о том, что я давно мог бы сбежать из этого вонючего дома, не будь собак, доводила меня до бешенства. Нужно было придумать способ, как отделаться от «братьев меньших». В первый же день я пришел к выводу, что бежать днем нет никакой возможности. Каждое утро мы отправлялись в поле в сопровождении шести охранников на лошадях. У охранников имелись автоматы. Дорога здесь была такая же гладкая, как и ладонь моей руки. Вдали манила река, но я не смог бы сделать и трех шагов к ней – меня уложил бы выстрел одного из охранников. Конвоиры скакали на лошадях.

Нет, если бежать, то только ночью.

Весь день я надрывался в поле, а потом полночи, лежа в вонючем бараке, ворочал мозгами в поисках выхода. Ничего путного мне в голову не приходило. Каждое утро, когда нас выстраивали на перекличку, я проходил мимо собачьего загона. В стальной клетке сидело десять животных: немецкие овчарки и волкодавы. Откормленные, свирепые, сильные. Они разорвали бы беглеца в клочья. Я едва не сошел с ума, пытаясь решить эту проблему.

Так прошел почти месяц. Однажды меня послали работать на кухню. Эту работу заключенные считали настоящей каторгой. Дело в том, что еда, которую готовили для нас, была совершенно несъедобной. Дежурным блюдом был картофельный суп, в котором плавали ошметки полусгнившего мяса. На кухне стояла такая вонь, что желудок тут же выворачивало наизнанку. Чтобы заглушить гнилой привкус мяса, повар использовал огромное количество перца, и именно этот перец натолкнул меня на мысль, как мне справиться с собаками. В течение трех дней я приносил с кухни полные карманы этого перца и прятал его в мешочке на нарах.

Итак, я знал, как открыть замки в тюрьме, и у меня было достаточно перца, чтобы сбить собак со следа, когда я побегу к реке. След они не возьмут, но ведь меня могут «засечь» гораздо раньше, увидят – и бросятся; тогда и перец не поможет…

Последующие четыре ночи я сосредоточил все свое внимание на звуках, доносившихся извне. Я должен был знать все о Байфлите. В семь часов вечера, когда еще было светло, он принимал дежурство от охранников. Заключенные загонялись в барак, один из охранников под наблюдением Байфлита шел к клетке и выпускал собак. Байфлит спокойно ложился спать: его работу выполняли десять свирепых тварей. Без четверти четыре утра он шел на кухню за двумя корзинами обрезков гнилого мяса для собак. Он тащил эти корзины в стальной загон, а овчарки бежали следом. Рычание, шум, взвизгивания… Я догадывался, что Байфлит стоит у клетки и следит, чтобы мясо досталось всем поровну. В полпятого он запирал клетку и двумя пронзительными свистками будил лагерь.