Стив Хармас (№1) - Двойная сдача

Джеймс Хэдли Чейз

Двойная сдача

Глава 1

– Хармас, ты мне нужен!

Резкий скрипучий голос Мэддакса рявкнул из переговорного устройства и разбудил меня, напугав так, что я чуть не сломал себе шею.

Я поспешно скинул ноги со стола и столкнул на пол телефон в отчаянной попытке нашарить кнопку селектора.

– Уже иду! – ответил я, постаравшись поменьше походить на полутруп, каковым я сейчас являлся. – Сейчас буду.

Ящик что-то пробурчал и отключился.

Мэддакс являлся не только начальником отдела претензий и моим шефом, но еще и умнейшим специалистом в своей профессии, а это кое-что значит в страховом деле, где человек человеку – волк. Я имел несчастье быть одним из его следователей. Мои обязанности заключались в том, чтобы проверять любого заявителя, показавшегося Мэддаксу подозрительным, а поскольку он относился с подозрением даже к собственной тени, работы мне хватало.

Три года назад я женился на лучшей из всех секретарш, которые когда-либо у него были, и он так и не смог мне этого простить. Если бы Элен продолжала работать на него после нашей свадьбы, то со временем он, вероятно, оправился бы от потрясения, вызванного моим нахальством, но она отнюдь не считала, что жена должна работать. Несмотря на мой намек, что две зарплаты лучше, чем одна, она уволилась сразу же, как только заполучила свидетельство о браке. Соответственно, Мэддакс любил меня не меньше, чем комар ДДТ.

Когда я вошел, Пэтти Шоу, белокурая секретарша Мэддакса, яростно молотила по клавишам пишущей машинки. Я остановился полюбоваться. Меня приводит в восхищение любой, кто может работать столь напряженно и при этом выглядеть столь привлекательно. Не переставая стучать, она подняла глаза и приветливо улыбнулась.

– Может быть, вы мне не поверите, – сказал я, перегнувшись через стол, чтобы посмотреть, что она печатает, – но он меня вызвал. Мне войти или подождать?

Она тут же выпрямилась и отмахнулась от меня.

– Держитесь подальше, – строго заявила она, – знаю я эти уловки. Из-за таких, как вы, девушки вынуждены носить бюстгальтеры!

– Что вы, мисс Шоу, у меня и в мыслях не было ничего подобного! Имейте в виду, что вы оскорбляете порядочного женатого человека! – с негодованием воскликнул я.

– Они-то как раз хуже всех, – мрачно заметила Пэтти. – Входите и будьте начеку: мне кажется, обед не пошел ему на пользу.

Я постучал в дверь кабинета Мэддакса. Он крикнул, чтобы я заходил.

Как обычно, его почти не было видно за грудой бумаг, наваленных на столе. Редеющие седые волосы были взъерошены, красное лицо сморщено в сердитой гримасе.

– Садись, – буркнул Мэддакс, указывая на кресло рукой в чернильных пятнах. – Для тебя имеется работенка. – Он отодвинул от себя бумаги.

Я сел.

– Что на сей раз?

Мэддакс сердито посмотрел на меня, открыл пачку сигарет, вынул одну и бросил пачку мне.

– Может, ты помнишь, месяца три назад я провел неделю в Нью-Йорке, – сказал он, дотянувшись до настольной зажигалки. – Может, ты также помнишь, что заменял меня сам старик.

Вряд ли я когда-нибудь забуду ту неделю. Это были самые тихие шесть дней за всю мою службу в «Нэшнл фиделити». Старик Берроуз, президент корпорации, не задумываясь утверждал все полисы, которые приносили ему агенты. Меня ни разу не вызвали, чтобы кого-нибудь проверить. Да, я прекрасно помнил ту неделю.

– Еще бы, – ответил я. – Я без вас скучал.

– Наплевать, – бросил Мэддакс, рассвирепев еще больше. – Мне известно, сколько ты тогда наработал.

– Любой машине нужен отдых, – мягко возразил я, – но к чему поминать старое?

– Пока меня не было, – пояснил Мэддакс, – эта компания приняла полис, к которому я бы не рискнул притронуться даже двадцатифутовой палкой. Старик не заметил ничего подозрительного, а кретин Гудьер, который продал этот полис, тоже ничего такого не подумал. Но этого и следовало ожидать. Все наши агенты думают только о комиссионных и ни о чем другом.

Это было несправедливо: Алан Гудьер был лучшим из наших агентов, но беда в том, что на одних комиссионных он зарабатывал почти столько же, сколько сам Мэддакс, и Мэддакса это бесило.

– Что за проблемы с этим полисом?

Мэддакс запустил пятерню в свои всклокоченные волосы и издал тяжелый вздох, сдунув на пол еще несколько бумаг.

– Это нестандартный полис. Это первое. Компания с такой репутацией, как наша, не имеет права выдавать нестандартные полисы. – Он ударил кулаком по столу. – Этот полис был составлен специально, чтобы удовлетворить требования страхователя. Ты когда-нибудь слышал о таком? Мы тратим тысячи долларов каждый год, чтобы платить юристам, которые составляют нам надежные типовые договоры, и вдруг ни с того ни с сего принимаемся писать договор сами!

– Нельзя ли с начала? – спросил я. – Если, конечно, вы хотите, чтобы я понял, о чем речь.

– Да, мы начнем с начала, – сказал он, – и, ради Бога, слушай внимательно. Перед уходом я должен сделать еще чертову уйму дел, и у меня нет времени вбивать подробности в твою башку.

Я и ухом не повел. Я привык к этой его манере выражаться. Это было верным признаком того, что он что-то задумал.

– В июне прошлого года, пока я был в Нью-Йорке, Гудьер ездил в Голливуд по поводу страховки Джойс Шерман от пожара и кражи: Джойс Шерман, киноактрисы. После того как Гудьер продлил страховку, он пошел в бар, видимо, чтобы это дело отпраздновать. Вот тебе пример того, как наши агенты тратят рабочее время, но это ерунда, пустяки. – Он стряхнул пепел на пачку непрочитанных полисов в лотке для входящих документов и продолжил:

– По его словам, он разговорился с парнем, который назвался Брэдом Денни, мелким театральным агентом. Разговор у них зашел о страховании от несчастных случаев, и Денни сообщил Гудьеру, что как раз такая страховка интересует актрису, которую он представляет. Одно только это должно было бы насторожить Гудьера: полисы на страхование от несчастных случаев клиентам приходится всучивать насильно, на них спроса нет, и когда кто-то заводит разговор о такой страховке для другого, то сигнал тревоги звенит вовсю! Но этот болван Гудьер подумал только о новом куске комиссионных, который ему пригодится, чтобы заплатить за свою распрекрасную машину. В тот же вечер он назначил встречу с этой девицей в отеле «Корт». И вот еще что. – Мэддакс погрозил мне толстым коротким пальцем. – Даже мне известно, что отель «Корт» – это такое место, где можно снять номер на час, и никаких вопросов, а ведь я только раз в жизни был в Голливуде и провел там всего лишь четыре часа!

Я посмотрел на него с восхищением:

– Вижу, вы не теряли ни минуты!

– Слушай внимательно! – проревел Мэддакс, свирепо глядя на меня. Агент, знающий свое дело, не будет иметь дело со страхователем, который живет в отеле «Корт»! Проблема с Гудьером в том, что он первым делом думает о своих комиссионных, но не о том, что потом мне придется разгребать то, что он натворил!

Я неодобрительно вздохнул. Гудьер был моим другом. Когда он приезжал в Сан-Франциско, мы с Элен ходили с ним обедать или в кино. Противно было слушать, как Мэддакс его поливает, но я знал, что мои протесты только усугубят ситуацию.

– Он встретился с этой девицей, – продолжал Мэддакс. – Ее зовут Сьюзен Джеллерт. Ее интересовало личное страхование от несчастного случая на сумму сто тысяч долларов. По-видимому, она занята в шоу-бизнесе и готовит новый номер. Частью этой подготовки является использование страховки в рекламных целях. Не понимаю, чего ради прессу должен потрясти тот факт, что какая-то актрисуля застраховалась от несчастного случая на сто тысяч долларов, а Гудьер и не подумал полюбопытствовать. – Он свирепо подергал себя за нос. – Если бы я там был, я бы тут же задал этот вопрос. По ее словам, полис нужен ей только для рекламы. Она заявила, что ни у Денни, ни у нее денег нет, и, если взносы не будут малы, им придется отказаться от этой мысли. Вот в этот момент Гудьеру и следовало бы оттуда убраться, но не тут-то было: он определил им взносы на полную страховку, и они немедленно смылись. Ну и как тебе это нравится?

– Пока что все нормально, – ответил я. – Лично я могу поверить, что стотысячедолларовый полис можно использовать для рекламы, местные газеты бы за это ухватились. Но, в конце концов, я не такой подозрительный, как вы.

– Да уж, – с горечью заметил Мэддакс, – ты такой же, как Гудьер. Никогда не видишь дальше своего носа.

Пропустив это замечание мимо ушей, я спросил:

– Ну и что же было дальше? – Эта девица и Денни внесли некое предложение. Они сказали, что пока не заинтересованы в страховании жизни этой девицы, полис им нужен был для того, чтобы ее имя попало в газеты. Они предложили сделать так, чтобы мы не несли ответственности за любые известные риски, и эти риски должны быть перечислены в страховке. Поэтому, по их словам, взносы можно было бы сделать чисто символическими, а у них все-таки будет документ, который они могли бы показать журналистам, если те усомнятся. – Он порылся в бумагах, еще не слетевших со стола, и наконец нашел то, что искал. – Вот он, этот полис, – сказал Мэддакс, хлопнув по листу бумаги. – Втроем они соорудили список известных рисков смерти, и эти риски здесь перечислены. – Он поднял голову и посмотрел на меня:

– Улавливаешь смысл? Если эта девица погибнет по одной из указанных здесь причин, мы не платим, но если она умрет по какой-нибудь другой причине, которая здесь отсутствует, то мы платим. Ты понял?

– Да. Список составлял Гудьер?

– Все втроем. Я сейчас тебе его зачитаю. Слушай внимательно, он довольно длинный. – Он начал читать:

– «Гражданин, застрахованный по этому полису, не имеет претензий к компании, если его смерть наступит вследствие выстрела, удара ножом, действия яда, пожара или утопления в воде, любого несчастного случая, связанного с общественным транспортом, воздушным транспортом или автомобилями, велосипедами, мотоциклами или любыми другими средствами передвижения, вследствие самоубийства или болезни, падения с большой высоты или ранения упавшими сверху предметами, вследствие удушения, асфиксации, ожогов или черепно-мозговых травм, в связи с нападением домашних или диких животных, насекомых или рептилий, в связи с неисправностью электропроводки или оборудования любого типа». – Он швырнул полис на стол и обтер платком красное, лоснящееся от пота лицо. – Ну и как это тебе?

– Нормально. Что вас не устраивает? Он отодвинулся вместе со стулом, чтобы свободнее размахивать руками.

– Перечислив эти риски, она получает страховку на сто тысяч при взносах пятнадцать долларов в год!

– Это просто грабеж, – улыбнулся я. – Гудьер предусмотрел все риски.

– Ты уверен? – Мэддакс подался вперед:

– Ладно, мы к этому еще вернемся. Дай мне закончить. Гудьер обсудил это предложение со стариком. Будь я здесь, я бы разобрался с ним так быстро, что Гудьер и не понял бы, что это его ударило. За пятнадцать долларов в год мы рискуем потерять сто тысяч. Это какой-то бред! Когда я сказал об этом старику, он заявил, что мы здесь для того, чтобы служить клиентам, и не всегда можем рассчитывать на выгоду! – Он яростно фыркнул. – Вот погоди, увидишь, что произойдет, если эта девица умрет и нам предъявят претензию: он будет орать как резаный и во всем обвинять меня. – Он схватил полис и потряс им передо мной. – Здесь черным по белому написано, что мы заплатим сто тысяч долларов, если девица умрет по любой причине, кроме тех, что указаны в полисе! По любой другой причине! Разве не чудная ситуация для какого-нибудь хитрого негодяя, который хочет нас надуть?

– Неужели? – с некоторым раздражением осведомился я. – По-моему, Гудьер предусмотрел все риски, и, кроме того, вы не забыли, что эта девушка сама договаривалась о страховке? Вы можете себе представить, чтобы она планировала умереть неким странным образом, чтобы увеличить свой доход на сто тысяч? Я в это не верю.

Мэддакс откинулся в кресле. Довольно долго он молчал, не сводя с меня глаз, потом, наконец, сказал:

– Понимаю. Вчера я думал точно так же. Но теперь я так не думаю. Я сегодня обедал.

– При чем здесь это?

– Очень даже при чем. Я обедал с Эндрюсом из «Дженерал лайабилити» и упомянул эту девицу Джеллерт. Он мне сказал, что его компания приняла полис на точно таких же условиях и для той же самой девицы!

Я попытался вставить слово, но он поднял руку:

– Минутку, я еще не закончил. Я пошел и поговорил еще кое с кем. – Он принялся рыться в бумагах и наконец нашел какой-то листок. – Мисс Джеллерт заключила такие же договоры на ту же сумму еще с девятью страховыми компаниями, что в итоге дает миллион долларов при ежегодных взносах в сто пятьдесят долларов. Ну и что ты теперь скажешь?

– Миллион! – присвистнул я. – Большая сумма, но это не доказывает, что сделка мошенническая.

– Еще какая мошенническая, – мрачно произнес Мэддакс. – Более того, это план убийства!

– Но постойте…

– Да, именно так! – заявил Мэддакс, треснув кулаком по столу. – За двадцать лет я в таких вещах ни разу еще не ошибся. Я чую убийство!

– Вы имеете в виду Денни?

– Не знаю, может быть. Я только знаю, что здесь воняет убийством. Взять хотя бы Денни: он мелкий театральный агент, возможно, разорен. Он придумывает остроумную идею убийства этой девушки, необычного убийства. Он готовит сцену. Для начала он наводит ее на мысль о миллионной страховке, расписывая, как это будет здорово для рекламы. Потом он втюхивает эту идею нам и девяти другим компаниям, выжидает несколько месяцев, приканчивает девицу и забирает деньги! Как это тебе?

– Звучит неплохо, только вот что: скажите мне, каким образом он собирается ее убить и предъявить нам претензию?

Мэддакс начал было говорить, но умолк, взял полис, перечитал список причин смерти, скорчил гримасу и бросил полис обратно на стол.

– Да, понимаю. Все это кажется вполне надежным, не так ли? Но я поставлю свой последний доллар на то, что этот парень знает, как обойти список.

– Хорошо, допустим, но это ничего не говорит о том, каким образом он мог бы ее убить. Если бы вы придумали хотя бы один способ, я бы больше поверил в то, что это мошенничество.

Немного поразмыслив, Мэддакс неуверенно предположил:

– Ну, она может умереть от страха. В полисе этого нет.

– Вы шутите? Да, люди умирают от страха, но судебный следователь называет это инфарктом, а инфаркт – это болезнь, и в полисе она предусмотрена. Нет, нужно что-нибудь более оригинальное.

Мэддакс пожал плечами:

– Кто бы ни стоял за всем этим, он придумал заковыристую идею, которую мы за пять минут не разгадаем. Меня это не волнует. Я хочу аннулировать этот полис, пока на нас не свалился какой-нибудь сюрприз. Здесь и начинается твоя работа. Я хочу знать все о Сьюзен Джеллерт и об этом парне, Денни. Я хочу знать, что ими руководит.

– Может, лучше поговорить с другими компаниями? – предложил я. – Если бы что-нибудь в самом деле с ней случилось и одна-две компании удовлетворили бы иск, то в суде нам не удалось бы выиграть дело.

– Этим я и занимаюсь, – сказал Мэддакс. – Я созвал совещание на завтрашнее утро и попытаюсь всех убедить доверить нам расследование. Нам ни к чему, чтобы в этом деле копались десять следователей.

– Я не вполне уверен, что сделка мошенническая, – сказал я. – Если бы та девчонка попросила у нас миллионную страховку от несчастного случая, чтобы создать себе рекламу, то даже старик бы ей отказал. Может быть, реклама для нее – это именно миллионная страховка, и у нее хватило сообразительности обойти десять компаний и получить то, что ей нужно.

Мэддакс оскалился в усмешке и стал похож на волка.

– Вот потому-то я и сижу в этом кабинете, а ты на меня работаешь, – заявил он. – У меня за спиной долгие годы опыта. Я за целую милю чую неприятности. – Он подтолкнул ко мне полис. – Говорю тебе, Хармас: эта проклятая бумажка – план убийства!

– Ну ладно, и что мы будем делать?

– Кроме перечисленных причин смерти, – продолжал Мэддакс, игнорируя мой вопрос, – которые вызвали бы подозрения у любого мало-мальски опытного человека, есть еще вот эта штучка внизу страницы. Взгляни-ка.

Он бросил мне полис. Под незамысловатой, словно нацарапанной детской рукой подписью Сьюзен Джеллерт я увидел чернильное пятно и четкий отпечаток большого пальца.

– Узнай у Гудьера, – сказал Мэддакс, – ее ли это отпечаток. Выясни, как он оказался на полисе. Мне кажется, его оставили намеренно, и причина может быть в их желании гарантировать, что мы не попытаемся увильнуть от оплаты, усомнившись в подлинности документа. Хармас, чем больше я гляжу на этот полис, тем умнее и отшлифованное мне кажется это дело, да еще отпечаток пальца! Иди и посмотри на эту девицу. Поройся там, порасспрашивай. Помни, это может быть очень хорошо продуманный обман, и разоблачить ты его не сможешь, если как следует во всем не разберешься. И вот еще что: постарайся выяснить, кому достанутся деньги, если девушка умрет. Узнай, не составила ли она завещание. Можно поспорить, что все это организовал тот, кто получит деньги. Выясни, кто это, и мы будем на полпути к успеху.

– Где мне ее искать?

– Она оставила адрес в Лос-Анджелесе, – он сверился с полисом, – Четвертая улица, дом 2567.

– Гудьер в городе? Мэддакс кивнул:

– Он перешел в голливудский филиал, но приехал сюда закончить какое-то дело.

– Вы знаете, где он?

– Откуда мне знать? Наверняка в каком-нибудь баре! А теперь ступай отсюда и дай мне заняться делом, да держи рот на замке. Я не хочу, чтобы старик узнал о том, что я расследую это дело. Если удастся доказать факт мошенничества, я хочу сам пойти и обрушить все это ему на голову!

Я пошел было к двери, но он меня остановил:

– Почему бы тебе не взять с собой жену? Она совсем не глупа, и я всегда предпочту мнение Элен твоему. Возьми ее, пусть развлечется.

– Осмелюсь полагать, что развлечется, – сказал я, берясь за ручку двери, – но мне это не по карману. Вы что, думаете, я из золота сделан?

Мэддакс подергал себя за нос.

– Ну ладно, можешь рассчитывать баксов на тридцать в неделю для нее, – щедро предложил он. – Внеси это в статью расходов на развлечения.

Лишь к семи часам вечера мне удалось наконец отыскать Алана Гудьера, и, что забавно, я нашел его в баре.

Алан был симпатичным, молодым, крепким парнем, высоким, длинноногим и энергичным, как циркулярная пила. Его общительность открывала ему двери даже в те дома, куда большинство агентов не пускали дальше порога. Он был лет на шесть младше меня и уже получал втрое больше. В страховом деле он работал всего лишь три года и за это время приобрел репутацию самого ловкого и удачливого агента. Год назад он завоевал вожделенный приз Вильямса, которым президент Гильдии страховщиков ежегодно награждает самого продуктивного страхового агента, и, насколько я слышал, у него были шансы получить его и в этом году.

Он призывно махнул мне рукой, и я пошел к нему.

– Привет, Стив, – сказал он, придвигая мне стул. – Что ты тут делаешь? Где Элен? – Он дал знак официанту, чтобы мне принесли пиво.

– Я разыскиваю тебя по самым грязным кабакам, – ответил я, усаживаясь рядом с ним. – Элен дома, ждет меня и думает, куда это я запропастился; по крайней мере, я на это надеюсь.

– Тебе повезло, что ты меня застал, – он принялся складывать бумаги в портфель, – я как раз собирался уходить. Завтра утром нужно лететь в Лос-Анджелес, а у меня еще даже вещи не собраны.

– Я тоже туда еду.

– Правда? Вот здорово! Давай вместе?

– Я на машине. Если ты не на колесах…

– Я лечу самолетом: не хочу терять времени на дорогу. Вы, следователи, можете себе позволить расслабиться, а нам, агентам, приходится вкалывать без передышки.

– Да, я знаю, зато не забывай, сколько ты зарабатываешь.

Подошел официант и поставил рядом со мной кружку пива. Алан заплатил.

– Будь здоров, – сказал я, сделал большой глоток, вздохнул и поставил кружку. – Вот что я хотел тебя спросить, Алан: по поводу этой девицы Джеллерт.

Он удивился:

– А что с ней такое? Неужели ты ею заинтересовался?

– Еще как, и Мэддакс тоже.

– С чего это? Полис подписан три месяца назад, она уже внесла три взноса. Дело сделано, отменить ничего нельзя. Что случилось?

– Мэддакс дал мне указания быстро этот полис аннулировать.

Алан побагровел. Он точно так же не любил Мэддакса, как тот его.

– Это невозможно! – горячо воскликнул он. – Старик лично одобрил эту страховку, и я не позволю, чтобы Мэддакс совал свой нос в это дело!

– Успокойся. Подожди, пока я тебе не расскажу о том, что произошло.

– Да наплевать мне, что там произошло! Если Мэддакс считает…

– Успокойся!

Он посмотрел на меня, поерзал на стуле, потом пожал плечами.

– Прости. Меня просто бесит, когда Мэддакс начинает лезть в мои полисы. Он вечно ко мне суется. Я знаю, что ему не дает покоя: он злится, потому что мои показатели выше, чем у старых бездельников, его приятелей. У меня из-за этого сукина сына давление подскакивает. Что ему не нравится в страховке Джеллерт?

Я рассказал ему о том, что обнаружил Мэддакс.

– Таким образом, Алан, у нее страховка на общую сумму в миллион долларов. Ты не можешь винить Мэддакса за то, что он хочет проверить дело, в котором фигурирует такая огромная сумма.

– Что там проверять? – спросил он. – Что неладно-то? Послушай, Стив, ты же не видел ни мисс Джеллерт, ни Денни, но я-то видел! – Он подался вперед:

– Ты считаешь, я бы оформил эту страховку, если бы не был убежден в их честных намерениях? С тех пор как я занимаюсь страхованием, у меня не было ни одной неудачной сделки, и я не намерен ее допустить. Я хочу снова получить тот приз, а если бы оказалось, что я напорол с этим полисом, то мне его не видать. Эти двое – честные люди, имей это в виду!

– Может быть, и да, но обычная проверка не повредит.

– Ну давай, проверяй, если хочешь, – сердито сказал он. – Мне плевать. Я-то знаю, откуда ветер дует. Твой жирный гад Мэддакс спрашивал, сколько я на этом заработал? Ладно, пусть узнает; может, тогда он не будет так чертовски уверен в том, что у меня в голове одни только комиссионные: от этой сделки я ничего не имею. Я потерял массу времени, но мне хотелось помочь этой парочке. Они честные ребята, и им нужно было помочь, и старик тоже это понял.

– Только представь, что я все это говорил Мэддаксу.

– К черту Мэддакса! Этим ребятам нужна реклама. Они еще на самой нижней ступеньке своей карьеры и пытаются пробиться повыше. У них мало денег. Они ездят по маленьким городкам, выступают в тесных, темных залах, не могут остановиться передохнуть и каждую неделю меняют место ночлега. В их деле жестокая конкуренция. Представляешь, как бы им помогло, если бы о них появилось что-нибудь в газетах? Поэтому им и пришла в голову эта идея со страховкой. Ладно, согласен, я не знал о том, что они заключают такие же договоры в других местах, и все равно, что тут такого? Почему бы ей не пойти в другие компании? Ведь не можешь же ты себе вообразить, чтобы мы застраховали ее на миллион?

– Да, я так и сказал Мэддаксу. Он говорит, что этот договор представляет собой план убийства.

– Убийства? – изумленно повторил Алан. – Да он рехнулся! Ему пора на пенсию. Это просто немыслимо! Ладно, давай поезжай и поговори с этой парочкой, мне все равно. Посмотри на них сам, и могу поспорить, что ты со мной согласишься: никакие они не жулики.

– Я уверен, что ты прав, – попытался я его успокоить. – Во всяком случае, у меня появилась возможность съездить в Голливуд. Где мне ее искать? По адресу, который указан в полисе?

– Нет, это адрес конторы Денни. Они сейчас в турне, колесят по разным городам. Не имею ни малейшего понятия, где они могут сейчас быть. Тебе предстоит как следует за ними поохотиться.

– Еще один вопрос, Алан. Откуда на полисе отпечаток пальца?

Он снова сел и раздраженно уставился на меня:

– Знаешь, ты становишься таким же, как Мэддакс. Отпечаток попал туда случайно. Ее ручка потекла, и она запачкала большой палец. Какое это может иметь значение? Но этот отпечаток меня беспокоил. Было не похоже, чтобы он попал на полис случайно: слишком уж четким он вышел.

– Ты уверен, что это вышло нечаянно? Она не нарочно его туда поставила?

– Ради Бога! – взорвался Алан, и я видел, что он теряет терпение. – К чему ты теперь клонишь? Конечно, это произошло случайно, я все видел. А даже если и нет, какая, к черту, разница?

– Может, ты и прав, – сказал я. – Не надо так горячиться. Мне приказано провести расследование, а ты единственный, кто может мне помочь.

– Извини, Стив, но это выведет из себя кого угодно. Мэддакс ведет себя так, что можно подумать, он не хочет, чтобы я продавал страховки.

– Ты не должен обращать на него внимания. Он просто делает свою работу, даже если доводит ее до крайностей. – Я зажег сигарету и как бы невзначай поинтересовался:

– Мисс Джеллерт не говорила, кому достанутся деньги, если с ней что-нибудь случится?

Он решительно застегнул портфель и потянулся за шляпой.

– О претензии нет речи, значит, нет речи и о наследнике. Если ты возьмешь на себя труд прочитать договор, то ты это ясно увидишь. Страховка лишь рекламный трюк, и ничего больше. – Он поднялся. – Ну ладно, пора бежать. Мне еще собирать барахло.

Вместе с ним я подошел к обочине, где стояли наши машины.

– Пока, Алан. Успокойся, все будет в порядке.

Мэддакс был прав, говоря, что предпочтет мнение Элен моему. Она пять лет пробыла его личной секретаршей и выработала тончайший нюх на мошеннические сделки. Она была очень умной девочкой, а от того, как она могла вычислить сумму взноса без помощи таблиц, у меня просто кружилась голова.

Я так до сих пор и не понял, почему Элен за меня вышла, но зато знаю, зачем я на ней женился: она изумительно готовила, экономно вела хозяйство, говорила о страховании, когда я хотел о нем говорить, советовала мне, как манипулировать Мэддаксом, когда в этом была нужда, а она бывала часто, выглядела как кинозвезда, сама шила себе одежду и втискивала наши расходы в рамки бюджета, не давая нам влезать в долги, чего мне самому никогда не удавалось.

У нас была собственная четырехкомнатная квартира в двадцати минутах езды от службы. Прислуги мы не держали, и Элен управлялась в доме сама. Сэкономленные таким образом средства мы тратили на выпивку и изредка – на кино. Не думайте, что страховой следователь много получает, ничего подобного, но мы вполне справлялись и дважды в год позволяли себе покутить, отмечая даты знакомства и свадьбы.

Я опоздал к ужину на целый час, но на это имелась веская причина. К тому же я привез с собой хороший рассказ, поэтому совесть у меня была чиста, как никогда. Элен немного злится, когда я опаздываю к столу; это почти единственный повод, по которому она сердится, плюс еще моя привычка стряхивать пепел на ковер, не обращая внимания на пепельницы, которые она расставляет вокруг меня плотным кольцом.

Я открыл переднюю дверь, вошел в маленькую прихожую и принюхался в предвкушении аромата готовящейся пищи.

Никакой аромат не достиг моих ноздрей. Удар был тяжел. Похоже, на ужин меня ждало что-то холодное, а желудок Хармаса равнодушен к холодным закускам.

– Милый, это ты? – позвала Элен из ванной.

– Нет, это не я! – крикнул я в ответ. – Это компания хорватских эмигрантов, которые несколько месяцев сидели впроголодь и ждут, что их как следует накормят!

Она возникла в дверях. Я смотрел на нее, потому что на нее всегда стоит посмотреть. Она чуть повыше среднего роста, смуглая, с прямыми плечами, волосы разделены на пробор и свободно спадают на плечи, кожа цвета слоновой кости, рот большой и не слишком яркий, а глаза голубые, как незабудки. Кроме того, что она выглядит как умная кинозвезда, если такие бывают, у нее фигура снизу как у Бетти Грэйбл, а сверху – как у Джейн-Рассел.

– Ты опоздал, – сказала она, подходя ко мне. – Я думала, ты ужинаешь где-нибудь в другом месте. Ты голоден?

Я поцеловал ее, потому что это приятное занятие, но отнюдь не потому, что она этого заслуживала.

– Голоден? Это слишком мягко сказано. Я просто умираю с голоду, а опоздал я потому, что вкалывал, как пять негров на плантации!

– Ладно, милый, я это чувствую. Я сейчас же тебе что-нибудь дам. Боюсь только, что ничего особенного приготовить не успею. Я была очень занята и совсем не подумала об ужине.

Поскольку за три года нашей совместной жизни такого еще не случалось, я ощутил справедливость своей обиды.

– Пойдем на кухню, и, пока ты как можно скорее приготовишь мне что-нибудь существенное, можешь поведать мне, чем это ты была настолько занята, что позабыла о моем желудке, – сказал я, решительно беря ее за руку. – Надеюсь, ты понимаешь, что это дает мне основания для развода?

– Прости меня, милый, – она погладила меня по руке, – но не могу же я все время думать о твоем желудке. Я укладывала твои веши.

– Укладывала вещи? Откуда ты знаешь, что я уезжаю?

– У меня есть свои источники информации, – ответила она, с поразительной ловкостью разбивая на сковородку одно за другим шесть яиц. – Не так уж много того, о чем я не знаю.

– Тебе звонила Пэтти Шоу?

– Ну, она действительно позвонила.

– Я так и думал. Эта женщина очень опасна. Положила бы ты еще два яйца. Может быть, мы и разоримся, но давай не будем скрягами.

– Шести вполне достаточно. В кладовке есть банка ветчины, может, откроешь?

– С превеликим удовольствием, – ответил я и пошел за банкой. Вернувшись, я сказал:

– Полагаю, Пэтти сообщила тебе, что я еду в Голливуд? Возможно, это мой шанс. Вдруг меня приметит какой-нибудь директор киностудии? Что бы ты сказала, если бы из меня получился второй Кларк Гейбл?

– Было бы очень мило, дорогой. Я помолчал, шаря в поисках консервного ножа, и с подозрением взглянул на нее:

– Но подумай о тех женщинах, которые будут лежать у моих ног!

– Если они будут просто лежать у твоих ног, я не против.

– Конечно, кто-то из них может пойти дальше. Это риск, которому приходится подвергаться кинозвездам; – Я выругался в адрес консервного ножа:

– Не понимаю, почему мы не можем купить себе приличный нож! Эта штука совершенно не работает!

– Пэтти сказала, что тебя не будет примерно неделю. Я положила твой вечерний костюм. Может быть, в свободное время тебе захочется сходить в ночной клуб, – сказала она, отбирая у меня банку и умело вскрывая ее.

– Вот это я и называю по-настоящему заботливой женой! Да, парочка ночных клубов – это мысль. – Внезапно я почувствовал себя виноватым. – Как ты думаешь, тебе будет одиноко? – спросил я. – Знаешь, что я сделаю? Я приведу собаку, чтобы ты не скучала. Тратиться на покупку смысла не имеет, поскольку через неделю я буду дома. На нашей улице живет один парень, который одолжит мне своего эрделя за доллар в день. Тебе ведь это будет приятно?

– Вряд ли мы сможем взять эрделя с собой в Голливуд, – подумав, сказала Элен. – В отелях, если это первоклассные отели, собак не привечают.

– Мы? С чего ты взяла это «мы»? Кто тебе сказал, что ты едешь?

– Во-первых, твой шеф, а во-вторых, я сама. Так что нас двое, и ты в меньшинстве, милый.

– Минуточку, – заволновался я, – у нас нет денег, и тебе это известно. Нам нужно оплатить счета. Осталось еще пятнадцать взносов за машину. Этот телевизор, на покупке которого ты так настаивала, еще не оплачен. Мы не можем себе этого позволить! Пойми, я с удовольствием взял бы тебя с собой, но давай рассуждать как разумные люди!

– Я знаю, будет трудно, потому что я так люблю поесть, – мечтательно сказала Элен, – но, может быть, ты будешь есть поменьше, и мы на этом сэкономим.

– Это змея Пэтти Шоу тебе сказала? Не верь ни единому ее слову! У нас в конторе всем известно, как она любит врать. Вот только на днях…

– А еще она жаловалась, что ты пытался заглянуть ей в вырез платья, – мягко добавила Элен, накладывая яичницу на тарелку. – Наверное, это тоже вранье?

– У этой женщины нет стыда! – гневно заявил я. – Допустим, я так и сделал, но у нее нет причин жаловаться и нечего прятать. А вот если бы это была ты…

– Ужин подан, мистер Хармас, – холодно оборвала меня Элен и отнесла тарелку в столовую.

Только съев почти все яйца и половину ветчины, я восстановил силы настолько, чтобы вновь броситься в атаку.

– Я знаю, что Мэддакс очень хочет, чтобы ты со мной поехала, – начал я, отодвинувшись от стола и потянувшись к сигарете, – но, поскольку он предлагает за твои услуги только тридцать баксов, а это меньше допустимого минимума, мы должны смотреть на вещи трезво. Если бы у меня были свободные деньги…

– Не волнуйся, – улыбнулась Элен. – Я еду с тобой, и это не будет стоить тебе ни цента. У меня есть собственная работа.

– Ты хочешь сказать, что едешь зарабатывать деньги?

– Да, милый. К счастью, у меня еще остается кое-какое влияние в страховом деле, и, хоть я и замужем за тобой, моя репутация все еще безупречна. Когда Пэтти рассказала мне о том, что затевается, я позвонила Тиму Эндрюсу и спросила, не желает ли он, чтобы я представляла его в этом расследовании. Моя идея привела его в восторг, и он дает мне сотню долларов по договору да еще оплатит расходы.

Я уставился на нее в изумлении:

– Ничего себе, вот здорово! Эндрюс что, тоже считает полис Джеллерт фальшивкой?

– Вначале он так не думал, но я его убедила, – бесстыдно заявила Элен.

Глава 2

Мы прибыли в Лос-Анджелес около трех часов дня, и, пока Элен отвозила наши вещи в отель «Кал-вер», где я забронировал номер на двоих, я доложился Тиму Фэншоу, начальнику нашего филиала.

Фэншоу был большой и толстый, с выбритым до синевы подбородком. Мои вопросы о страховке Джеллерт его позабавили: казалось, он в жизни не слышал ничего смешнее. Я его не винил: на него не давили.

– Мэддакс звонил мне примерно час назад, – сказал он после того, как мы обсудили детали страховки. – Он проверил тот отпечаток, но он чист. Мне кажется, Мэддакс надеялся, что девчонка где-то засветилась.

– Я так не думаю, – ответил я. – В этом случае она не оставила бы свой отпечаток на полисе. Я по-прежнему не верю, что это вышло случайно. Очень мило, что ты сидишь тут и улыбаешься, но тебе не придется отвечать в случае чего.

– По-моему, это несерьезно, – возразил он. – Проблема Мэддакса в том, что он слишком подозрительно ко всему относится. Почему бы не проявить немножко доверия к Гудьеру? И потом, ведь этот парень – чертовски хороший агент. Мне здорово повезло, что его сюда перевели. Не знаю, слышал ты или нет, но он устроил потрясающую сделку с Джойс Шерман. Это самая полная страховка из всех, которые я когда-либо видел. Взносы, которых он от нее добился, такие огромные, что просто волосы дыбом. А полис он продал потому, что позаботился сюда приехать и лично ей напомнить возобновить страховку от пожара и кражи. Большинство моих лодырей просто позвонили бы или послали уведомление по почте, а вот Гудьер приехал сам. Он заслуживает того, чтобы ему доверяли, а не пинали всю дорогу.

– Знаю, он лучший из лучших, но бесполезно ждать от Мэддакса, чтобы он кому-нибудь доверял. Во всяком случае, я не жалуюсь на судьбу: работа будет легкой, а благодаря ей я вырвался из конторы и из тисков Мэддакса.

Фэншоу просиял:

– Если хочешь в свободное время поразвлечься, только скажи. У меня целая книжка телефонов горячих и страстных красоток, которые с удовольствием скрасят тебе жизнь.

– Благодарю за предложение, но я привез с собой жену, – сказал я, вставая. – Она достаточно горячая и страстная. У меня есть время забежать в контору к Денни, так сказать, приступить к делу. Хочу произвести впечатление на супругу своими методами работы.

– Если тебе нечем будет заняться, приходи сегодня вечером в спортклуб. Я угощу тебя стаканчиком.

Я ответил, что посмотрю, как пойдут дела, пожал ему руку и вышел на улицу.

Ведя машину по бульвару Лонг-Бич, я подумал, что недурно было бы попытаться самому перевестись в филиал Фэншоу. Он вроде бы неплохой парень, и будет приятно избавиться от Мэддакса. Я знал, что обманываю себя: Мэддакс со мной не расстанется, да и сам старик не отпустит.

Я нашел Четвертую улицу, расспросив полицейского, который разглагольствовал, скорее, о том, где я могу поставить свою машину, чем о том, где находится нужный мне дом с конторой Денни, но в конце концов благодаря собственному упорству я это из него выудил. Стоянка, на которую он мне указал, находилась настолько далеко от Четвертой улицы, что я решил рискнуть и проехал мимо, но прямо у главного входа в здание обнаружил еще одного копа с таким угрюмым выражением лица, что передумал и поехал назад к месту стоянки.

Когда я вернулся пешком, то уже слегка вспотел.

Здание, приютившее контору Денни, было зажато между аптекой и китайским рестораном. Вход был оборудован двойными крутящимися дверями и отделан медью, которую, судя по всему, не чистили по меньшей мере пару лет. Я толкнул дверь и оказался в темном, душном помещении, в котором стояли самые разные запахи, от давнишних помоев до немытых тел.

Там был лифт, из тех, которые приводишь в движение сам, потянув за веревку. Веревка показалась мне такой протершейся и ненадежной, что я решил идти пешком. Кроме того, в нем кого-то стошнило и до сих пор никому не пришло в голову это убрать.

Табличка у лестницы сообщила мне, что контора Денни на шестом этаже. Это была маленькая записка, нацарапанная неровными печатными буквами на листе бумаги и наклеенная поверх имени предшественника. Она гласила: «Брэд Денни. Агент. Комната 10, 6-й этаж».

Не то объявление, какое могло бы привлечь клиенток-кинозвезд вроде Джойс Шерман, но, в конце концов, всякие агенты нужны.

Я не спеша поднимался по лестнице, не встретив никого на пути. Из пары кабинетов, попавшихся мне по дороге, доносился треск пишущих машинок.

Денни делил шестой этаж с пожарным выходом и мужской уборной. Дверь его конторы была напротив пожарного выхода. Эта дверь не впечатляла своим видом. Может, ее и красили, когда устанавливали, но с тех пор к ней не притрагивались. К двери была приклеена визитная карточка с тем же незатейливым текстом, что и на табличке внизу.

Без особой надежды я постучал и, выдержав достаточно долгую паузу, повернул ручку. Дверь не открывалась, и без особых умственных усилий я сделал вывод, что она заперта.

Я отошел, нащупал в кармане сигарету и уставился на дверь. На ней был цилиндрический замок, и мне бы удалось его открыть без особого труда, но я решил, что сейчас не время, и предпринял долгое, одинокое путешествие вниз по лестнице.

Задержавшись в вестибюле, я осмотрелся. Дверь у лифта показалась мне именно тем, что я искал. Я подошел к ней и постучал; тишина.

Я снова постучал, потом нажал на ручку и толкнул. Дверь открылась, в нос ударил запах несвежего пива и застойной воды, пополнив гамму ароматов вестибюля.

Впереди был коридор, в конце которого виднелись каменные ступени. Я подошел к ним и перегнулся через железные перила: подо мной было большое помещение с бетонным полом, заваленное ведрами, метлами, пустыми бочонками, коробками и деревянными ящиками и воняющее мышами и жирной, давно протухшей едой.

На одном из ящиков сидел пожилой мужчина без пиджака, в очках в оловянной оправе, в котелке и поношенных брюках. Он читал газету с результатами скачек и бормотал что-то себе под нос с таким видом, будто бы ему ни до чего на свете не было дела. В левой руке старик держал банку с пивом и, пока я за ним наблюдал, он отвел взгляд от газеты и отхлебнул из банки. Я подождал, когда он от нее оторвется, и спустился вниз. Старик внимательно посмотрел на меня, поправил очки, поставил банку на пол и моргнул. Он показался мне довольно безобидным, но на всякий случай я изобразил широкую дружескую улыбку. Он продолжал молча смотреть, никак на нее не отреагировав.

– Привет, – сказал я, подойдя. – Я ищу управляющего. Это вы?

Тяжелые веки над покрасневшими глазами снова моргнули.

– Управляющий, – терпеливо повторил я. – Человек, который заведует этим домом. Это вы?

Он не выказал уверенности, но, поразмыслив, ответил, что, по-видимому, это он.

Я уже изнывал от жары и обливался потом. Воздух в комнате был таким плотным, что его можно было резать ножом. Я дотянулся и подвинул к себе перевернутый бочонок, сдул с него пыль и сел.

– Я бы выпил баночку пива, если вы продадите, – сказал я.

– Лишней нету, – не колеблясь ответил он. Я вытащил свою пачку «Кэмел», достал две сигареты и одну предложил ему. Он схватил ее быстрее, чем ящерица хватает муху. Мы прикурили и некоторое время дымили друг другу в лицо, потом он проявил инициативу и спросил:

– Вы меня ищете?

– Точно, – подтвердил я и достал бумажник. Вынув из него свою визитку, я сунул ее ему. Он взял ее, посмотрел, подумал и вернул мне.

– Не хочу, – заявил он. – Не верю я в это страхование.

Я подумал: интересно, как бы с ним справился Алан Гудьер. Возможно, в конце концов он продал бы ему весь набор. Я порадовался, что не занимаюсь продажей полисов.

– Я ищу Брэда Денни, – объяснил я.

– Шестой этаж, комната десять, – ответил он.

– Знаю. Я там был. Его нет.

– Тогда ничем не могу помочь, – изрек он и зашуршал газетой. Он по-своему пытался отделаться от меня – расхлябанно и безвольно.

– Вы знаете, когда он вернется?

– Вряд ли.

– Вы знаете, где он?

– Нет.

– Я хочу с ним связаться. Это важно. Он взглянул на свою газету, хоть и не осмеливался открыто к ней вернуться.

– Я тут ни при чем, мистер.

– Может, и нет, – сказал я и вынул две долларовые купюры. По-моему, большего он не запросил бы. Я оказался прав. Он скосил глаза на деньги и принялся сверлить их взглядом. – Когда вы видели его в последний раз?

Однако он хотел быть уверенным, прежде чем начать говорить.

– Это мне? – спросил он.

– Возможно. Это цена, которую я плачу за банку пива и небольшую помощь.

Он подскочил так быстро, будто в него вонзился гвоздь, подошел к припрятанным запасам и вернулся с банкой пива, которую сунул мне в руку. Я дал ему два бакса.

– Начнем сначала, – предложил я, открывая крышку. – Где Денни?

– Не мое дело – говорить о съемщиках, – ответил он, – но я не против угодить…

– Ладно, пропустим это. Будем считать, что это мы проехали. – Я отхлебнул из банки: пиво было безвкусным, как чай у скряги. – Когда вы видели его в последний раз?

– В прошлом месяце. Он приходил заплатить за аренду.

– Вам известно, где он теперь?

Он попытался изобразить сожаление:

– Нет, не знаю. Он много ездит. Он мне говорил, что побывал везде – в Стоктоне, Окленде, Джексоне, во всех этих городишках.

– Вы не знаете, как бы мне с ним связаться?

– Нет, я уже говорил тому, другому парню… – Он умолк, посмотрел на меня искоса и цыкнул зубом.

– Какому другому парню?

– Это не мое дело… Я встал.

– Ладно, отдавайте деньги, и я исчезну, – сказал я, не собираясь позволять этой старой развалине заниматься вымогательством. – Ну, дедуля, давай их сюда, и поживее.

Грязные пальцы вцепились в купюры, словно медвежий капкан.

– Пару дней назад какой-то тип спрашивал мистера Денни, – торопливо произнес он. – Он приходил вчера, а потом сегодня утром. Он жутко хочет с ним поговорить.

– Он назвал свое имя?

– Нет, а я не спрашивал. Он настоящий бандит. Мне не хотелось тут с ним оставаться вдвоем. У меня появился интерес:

– Может, это какой-нибудь актер в образе? Денни ведь занимается актерами? Управляющий покачал головой.

– Этот парень не актер, – серьезно заявил он. – Он меня напугал. У него такие глаза, что у меня по спине мурашки забегали.

Меня не особенно интересовала реакция его спины, однако ему я этого не сказал.

– Он был здесь сегодня утром?

– Верно. Он меня не заметил, но я его видел. Он прошмыгнул вверх по лестнице, когда думал, что поблизости никого нет. В этом здании я почти все подмечаю.

– Что он там делал, ведь Денни не было? Безвольное лицо старика приняло озадаченное выражение.

– Откуда мне знать? Вы ведь не думаете, что я должен был бы его спросить, а? Он опасен, я знаю. Он преступник.

– Как он выглядел? – Я сделал еще глоток и решил, что хоть на банке и написано, что в ней пиво, содержимое слишком омерзительно, чтобы напрягаться и допивать. Передернувшись, я поставил банку на пол.

– Как выглядел? – Управляющий нахмурился. – Я же вам уже сказал, верно? Чего вы еще хотите?

– Во что он был одет? Он высокий или низкий, толстый или тощий, бритый или с бородой?

– Я плохо описываю людей, – наконец сказал он. Это меня не удивило: по его внешнему виду можно было судить, что вряд ли он способен хоть что-нибудь сделать хорошо. – По-моему, у него фигура как у вас, волосы темные, брови сросшиеся, поэтому кажется, что он хмурится. Насколько я помню, на нем была синяя с белым клетчатая куртка, светло-коричневые брюки и коричневая шляпа с широкими опущенными полями.

Для меня это прозвучало описанием актера, причем плохого.

– Ладно, черт с ним, – сказал я, прикуривая следующую сигарету. – Меня интересует Денни. Вы знаете, где он держит свои вещи? Неужели у него нет местечка, куда он складывает свое барахло, когда уезжает в турне?

– Если и есть, то я о нем не знаю.

– А его почта?

– Ждет его здесь. Ему мало пишут. Кажется, я никуда не продвигался.

– Мисс Джеллерт здесь когда-нибудь бывает? – без особой надежды поинтересовался я.

– Кто она?

– Одна девушка, с которой он ездит по городам.

– Ничего не знаю ни про каких девушек. Это меня опять же не удивило.

– Неужели у него нет друзей, которые его навещают? Вы кого-нибудь знаете?

– Я не сую нос в чужие дела. Меня не интересуют съемщики.

«Что же его интересует?» – подумал я.

– Похоже, этого типа найти непросто, – сказал я, поднимаясь. – Что ж, благодарю за помощь.

Клерк в отеле «Калвер», прилизанный и отглаженный тип лет около шестидесяти, сообщил мне, что Элен в баре. Очевидно, она, не теряя ни минуты, вознамерилась открыть свой счет на расходы. Я поспешил ей на помощь.

Она погладила меня по руке:

– Я очень рада, что ты пришел. Мне так нравится этот отель! Номер тоже великолепный, и меня уже дважды приняли за кинозвезду.

Я сделал знак бармену.

– Ерунда. Меня вот приняли за кинорежиссера, и имей в виду, что кинорежиссер в Голливуде – самая важная фигура.

Бармен подошел и вопросительно приподнял брови, сохраняя безразличное выражение лица. Я заказал большую порцию сухого мартини.

Пока он без малейших признаков энтузиазма ее готовил, Элен поинтересовалась:

– Ты ведь конечно же не выпивал все это время с Фэншоу?

– Не знаю насчет «конечно же», – парировал я. – Я бы мог провести с ним буйный вечерок. По его словам, у него есть длиннющий список телефонных номеров, и он с удовольствием ими со мной поделится.

– И что ты ответил?. – протянула Элен, разглядывая свой нос в карманное зеркальце, потом удовлетворилась увиденным и спрятала зеркальце в сумочку.

– Разумеется, искушение было велико, – беззаботно сказал я, – но, хорошо подумав, я решил, что птичка в руке лучше двух в телефонной книге. Не такой уж я активный.

Бармен поставил мой мартини на столик, забрал плату и вернулся к стойке.

– Я думал осмотреть контору Денни, – продолжал я. – Вот поработаешь со мной бок о бок и узнаешь, что у твоего мужа все в руках горит. Боюсь, нашего приятеля Денни будет нелегко отыскать. Управляющий домом ничего подсказать не смог, а поскольку нам важно как можно скорее найти мистера Денни, я предлагаю плотно поужинать, а потом я вернусь к его конторе: а вдруг в его личных бумагах я отыщу ключ к его нынешнему местопребыванию? Как по-твоему, хорошая мысль?

– Ты хочешь сказать, что намерен туда вломиться? – спросила Элен, удивленно распахнув глаза.

– Видимо, ты бы так это и назвала. Дверь показалась мне не слишком прочной.

– А вдруг тебя обнаружит полицейский?

– Я предусмотрел такую возможность. Я приложу все усилия, чтобы меня не заметили, но если он будет настаивать на том, чтобы на меня поглядеть, то я исчезну с максимально возможной скоростью.

– А вдруг он тебя поймает или подстрелит?

– В таком случае я проведу несколько месяцев в тюрьме или долгий срок в гробу, в зависимости от того, какой метод поведения он предпочтет. Все это пустяки. На риск такого рода я пускаюсь ежечасно, просто впервые тебе об этом говорю.

– Я пойду с тобой.

– Ни в коем случае, – твердо сказал я. – Эта работенка не для девушки. Ты сама только что сказала, что на сцене может появиться вооруженный коп. Не хочу, чтобы ты рисковала своей прелестной кожей. Ты останешься здесь, а я тебе подробно все расскажу, когда и если вернусь.

– Я иду с тобой, – с не меньшей твердостью заявила она. —, На самом деле было бы лучше, если бы ты остался здесь, а я бы сделала все сама. Девушке гораздо легче проделать такую штуку, чем мужчине, и шума будет значительно меньше. Полицейский и не подумает в меня стрелять, а вот в тебя непременно пальнет.

– Но послушай, – возразил я, – это работа для опытного следователя, а не для любителя. Ты не сможешь войти. Для этого нужно взламывать дверь, возиться с замками и тому подобное. Верю, что твоя принадлежность к женскому полу удержит полицейского от выстрела, но хотел бы я посмотреть, как женщина открывает запертую дверь.

– Тогда пойдем, и увидишь.

Мы вышли из отеля «Калвер» сразу после одиннадцати. Перед этим, начиная с восьми часов, мы выпили еще несколько коктейлей и съели великолепный ужин, обсуждая за трапезой страховку Джеллерт. Теперь, когда у нее было время подумать на эту тему, мне было интересно послушать, что она думает по поводу этой истории', но подгонять ее было нельзя.

– Я понимаю, что дело кажется подозрительным, – говорила она, – но это не обязательно означает, что оно и впрямь подозрительное. Страховка могла быть на самом деле оформлена для рекламы, в это можно поверить. Алан – хороший агент, и он может все потерять, если заключит неудачную сделку. Если он удовлетворен этой сделкой, а его нелегко обмануть, то, значит, эти двое – честные люди. Тим Эндрюс мне сказал, что, по его мнению, страховка в порядке. Он очень высокого мнения об Алане. Он сказал, что готов был принять полис без проверки только потому, что им занимался Алан. Конечно, Мэддакс Алана не любит. Мэддакс проверяет на свет любую страховку, но в то же время нельзя забывать о том, что у него отличный нюх на фальшивки. Он пока что не ошибался, и возможно, что Алана одурачили.

– Знаю, но вот что меня беспокоит: если это все-таки мошенничество, то каким образом убьют эту девушку? Пока что я вижу только одну возможность… – Я рассказал ей о неисправной электропроводке и как это можно отделить от казни на электрическом стуле.

На Элен моя идея впечатления не произвела.

– Разве часто казнят женщин? Если это обман, то, кто бы его ни затеял, этот человек обязательно должен позаботиться о том, чтобы получить деньги.

– Моя идея в том, что она уже совершила убийство, – объяснил я, – а теперь оформила эти страховки, чтобы обеспечить себе самую лучшую защиту в случае, если ее поймают. Я согласен, что шансы попасть на электрический стул у нее невелики, но пока суд да дело, мы и остальные компании могли бы организовать ее защиту, чтобы оградить себя от возможной претензии.

Но Элен моя мысль показалась слишком уж фантастичной.

– Если это мошенничество, – серьезно сказала она, – тогда его цель – деньги. В этом я уверена. Похоже на то, как ловкий иллюзионист организует сцену для волшебного фокуса: отвлекает тебя пассами правой руки, а сам делает трюк левой. Может, я ошибаюсь и мы вообще зря теряем время на догадки, пока не встретимся с ними обоими, но помни о том, что я сказала. Если это обман, нам нужно очень внимательно следить, чтобы они не подменили эту карту другой, которую сейчас прячут в рукаве.

– Ты что, ясновидящая? – поинтересовался я. – Или это твоя знаменитая интуиция? Элен рассмеялась:

– Не знаю, милый, просто думаю вслух. Может быть, я вовсе не права.

На этом мы закончили.

После ужина мы поднялись в номер переодеться. Из своего портфеля я достал отмычку и полицейский револьвер 38-го калибра, а Элен натянула брюки и темную куртку и заправила волосы под берет.

– Если ты думаешь, что похожа на мальчика, – сказал я, глядя, как она рассматривает себя в зеркало, – то я могу тебе подсказать, в каких местах у тебя это не получилось. Начнем сверху и пойдем ниже…

– Достаточно, – строго сказала она, – не надо переходить на личности.

Мы спустились в лифте в подземный гараж. При виде Элен служитель вскочил и заулыбался.

– Да, мисс, я сейчас ее вам подгоню! – радостно сказал он и умчался.

– Если бы я был один, он бы даже не пошевелился, – заметил я. – Ты с ним флиртовала?

– Я просто была вежлива, только и всего, – холодно ответила Элен.

– Жаль, что я этого не видел, – сказал я, глядя на «бьюик», приближавшийся к нам вдоль ряда машин. – Он ее даже вымыл.

– Я залил бак, леди, – сообщил служитель, выпрыгнув из машины и начиная протирать ветровое стекло, – и вымыл ее. – Он оглядел фигуру Элен, в этом наряде было на что посмотреть. – Вы заметили, что у вас был не в порядке клапан? Так вот, я его починил!

Она поблагодарила его радостной улыбкой, а я сунул ему в руку доллар, который он принял, не сводя глаз с Элен.

Выезжая из гаража, я сказал ей:

– Я чуть не двинул этому типу в морду. Ты видела, как он на тебя смотрел?

– Бывают времена, мистер Хармас, когда вы смотрите на меня точно так же, – парировала она, – и не помню, чтобы я хоть раз двинула вас в морду.

– И лучше не надо, а то репрессии будут весьма болезненными. И позволь заметить, что я-то имею право на тебя смотреть. Разве я не пожертвовал свободой, чтобы сделать тебя порядочной женщиной?

– Я была порядочной женщиной задолго до нашей встречи, – улыбнулась Элен. – Иногда я спрашиваю себя, сохранила ли я свою порядочность.

– Не думай об этом, душечка. Ты не могла придумать ничего умнее, как выйти за меня. Я буду тебя лепить.

– Надеюсь. Я бы не хотела, чтобы меня лепил кто-нибудь еще.

– Что это такое, миссис Хармас! Разве так разговаривают с порядочным женатым мужчиной?

– Это у тебя такие мысли, а я имела в виду…

– Не важно. Так, мы подъезжаем к Четвертой улице. На Бойл-авеню есть стоянка, машину лучше оставить там на случай, если какой-нибудь коп проявит любопытство. И не забывай, милая, если что-нибудь пойдет не так, беги отсюда прочь. Пусть здесь между нами не будет никаких неясностей. Выкручиваться Из неприятностей буду я, за это мне и платят. А ты работай своими прелестными ножками.

– А каких неприятностей ты ждешь?

– Понятия не имею, но лучше заранее продумать план действий. Если появятся копы или что-нибудь произойдет, быстро смывайся. Возвращайся в отель и жди меня.

– А если ты не вернешься?

– Тогда звони Фэншоу, и пусть он меня выручает.

До стоянки мы ехали молча. По дороге к Четвертой улице она сказала:

– Ты ведь будешь осторожен, Стив? Я не хочу заниматься поисками другого мужа.

– Если ты найдешь себе другого мужа, я стану призраком и буду ему являться. Давай заглянем во двор этого дома. Может быть, там есть открытое окно. Вот этот проход, наверное, ведет к черному ходу, туда, где управляющий.

Убедившись, что нас никто не видит, мы нырнули в темный вонючий проход и были уже на полпути к цели, когда из темноты раздался топот бегущих ног. Мы оба замерли, вглядываясь. Из полумрака возникла женщина, проскользнула мимо меня и выбежала по проходу на улицу. Было слишком темно, и я разглядел только, что на ней было темное длинное пальто, а на голове – шарф. Она появилась столь внезапно, что я даже испугался, а Элен от неожиданности вцепилась мне в руку.

– Черт, откуда она выскочила? – поразился я и двинулся дальше по проходу. Не успел я сделать и двух шагов, как услышал звук отъезжающей машины. Повернув назад, я добежал до конца прохода как раз вовремя, чтобы увидеть широкий капот автомобиля с выключенными фарами, резко стартовавшего от противоположного тротуара.

Элен догнала меня, и мы постояли, глядя вслед машине.

– Это еще что такое? – подумал я вслух. – Без фар, как летучая мышь из преисподней.

– Ты ее духи почувствовал? Это «Джой», самые дорогие духи на свете.

– Давай вернемся и посмотрим на этот проход, – предложил я, и мы пошли назад.

Через двадцать ярдов мы уткнулись в сплошную стену. Проход вел только к черному ходу в здание.

– Похоже, отсюда она и выскочила, – сделал я вывод, остановившись перед дверью, на которой белой краской было выведено: «Джо Мейсон. Управляющий зданием. Только для грузов».

– Разве что у нее лопнула резинка на чулке и она сюда нырнула, чтобы ее поправить, – предположила Элен.

– А что, в машине этого нельзя было сделать? – возразил я, вытащил фонарь и осветил дверь. – Так она же открыта. – Я толкнул двери, и она легко поддалась. – Мне кажется, эта женщина была здесь.

– Может быть, у не? здесь офис? – предположила Элен, понизив голос. – Войдем?

– Да. – Я шагнул в вестибюль. – Закрой за собой дверь.

Элен так и сделала и, наклонившись, подсунула под дверь деревянный клинышек.

– Это на случай, если полицейский попытается ее открыть, – сказала она. – Я об этом в книжке прочитала.

– Очень умная мысль. А теперь помолчи и держись рядом. Мы пойдем пешком. Этому лифту я не доверяю.

Мы стали молча подниматься по лестнице, она держалась на две ступеньки позади меня. Иногда я включал фонарь, но в основном мы продвигались в темноте.

В здании не было слышно ни звука, лишь с улицы доносился отдаленный шум машин да слабые звуки клаксона.

Мы добрались до четвертого этажа, и тут Элен схватила меня за рукав. Я остановился.

– Что такое? – тихо спросил я.

– По-моему, я что-то слышала, – шепнула она. – Такое ощущение, что в доме кто-то есть.

– Ради Бога, сейчас не время упражняться в интуиции.

Мы стояли рядом, прислушиваясь, но ничего не услышали.

– Забудь об этом, – сказал я наконец. – Ты просто нервничаешь. Давай пойдем наверх.

Мы пошли дальше. Добравшись до шестого этажа, мы уже еле дышали.

– Ну вот, посвети мне, и я тебе покажу, как надо открывать запертую дверь. Люди гораздо беднее тебя заплатили бы приличную сумму за то, чтобы это увидеть.

– Посветить-то можно, – ответила она дрожащим голосом, – но ведь в этом нет необходимости, правда?

Дверь была полуоткрыта. Мы посмотрели на нее, и, должен признаться, пушок на моей спине встал дыбом.

– Кто мог там побывать? – шепнул я. – Сегодня здесь было заперто.

– Почему ты думаешь, что его там уже нет? – спросила она, прячась за моей спиной.

Сунув руку за пазуху, я выдернул револьвер. Поскольку я был одним из самых худших стрелков в армии США, ощущение его холодной поверхности не прибавило мне бодрости.

– Давай посмотрим. – Я толкнул ногой дверь и осветил лучом фонаря маленькую пыльную комнату: мы увидели стол, два стула, потертый коврик и шкаф для документов. Там никого не было.

– Странно… – Я вошел в комнату. – Может, Денни приходил?

Элен закрыла дверь, подошла к окну, опустила шторы и включила свет.

– Не думаю, что это Денни. Здесь была та женщина, с которой мы столкнулись. Неужели ты не слышишь запаха духов?

Я принюхался, но ничего не почувствовал. Мой нюх не шел ни в какое сравнение с обонянием Элен.

– Ты уверена? Я ничего не замечаю.

– Я тебе точно говорю, Стив.

Я осмотрел кабинет: никакого беспорядка.

– Женщина, которая пользуется такими духами, не может быть клиенткой Денни, – продолжала Элен, – Эта штука стоит кучу денег.

– Тогда кто же она? Что она тут делала? Я подошел к покрытому пылью столу и выдвинул ящик. В нем было полным-полно всякого хлама: скрепки, клочки бумаги, грязные щетки для чистки трубки, несколько пустых банок из-под табака – ничего интересного. Я просмотрел содержимое других ящиков: в одном валялась грязная рубашка, в другом – полотенце, бритва, пена для бритья и зеркало.

– Да, мелкий агент с мелким имуществом, – прокомментировал я, вытаскивая из пачки сигарету и приклеивая ее к нижней губе.

Элен рылась в шкафу для документов, перебирая какие-то письма. Потом она закрыла шкаф и покачала головой:

– Ничего такого, чтобы можно было догадаться, где он теперь.

– Загляни в нижний ящик, – предложил я. Она послушалась: обвязанная красной ленточкой, там лежала аккуратная пачка страховых полисов.

– А вот и причина наших хлопот, – обрадовался я. – Давай-ка посмотрим.

Мы разложили полисы на столе и склонились над ними. Через пять минут внимательного осмотра стало понятно, что по содержанию все они – точные копии полиса, проданного Гудьером.

– Самое разумное, что они могли сделать, – сказал я. – Если наши коллеги сочли это дело рискованным, то им все равно не удалось бы лучше нас составить договор. Интересно, кто-нибудь ей отказал? – Я перевернул один из полисов, чтобы взглянуть на подпись. – Эй! Посмотри-ка! Чернильное пятно и отпечаток большого пальца!

– И на всех так, – сказала Элен, быстро проверив остальные полисы.

Мы посмотрели друг на друга.

– Алан клялся, что это получилось случайно. Значит, это не так. Кажется, мы что-то нашли, хотя я еще не вполне понимаю, что именно.

Элен нахмурясь смотрела на полисы.

– Возможно, первый отпечаток получился случайно, а потом, видимо, ей захотелось, чтобы ее отпечатки были на всех полисах, и она их поставила.

– Это твоя интуиция? Она, покачала головой.

– Нет. Нам придется выяснить у других агентов, считают ли они также, что отпечатки попали на полисы случайно, – сказала она, складывая документы. – Стив, я с тобой согласна. В этих отпечатках есть какая-то хитрость.

Я убрал полисы в ящик – Здесь больше нет ничего интересного. Пойдем отсюда. По крайней мере, мы не зря потратили время, хотя так и не выяснили, где их искать.

Мы оставили дверь в том же состоянии, в котором нашли, и вышли на лестничную площадку. Немного постояв, прислушиваясь к отдаленному шуму транспорта, мы стали молча и быстро спускаться. На площадке третьего этажа Элен остановилась и схватила меня за руку.

– Стой! – шепнула она. – Слушай! Я выключил фонарь и замер рядом с ней в темноте. Тут я услышал то, что испугало ее: тихий скребущий звук откуда-то снизу, будто по каменному полу очень медленно волокли мешок. Элен сжала мою руку.

– Что это? – выдохнула она.

Я шагнул к перилам и посмотрел вниз, в темную шахту: ничего, только тьма, черный пустой колодец. Шорох внизу продолжался.

– Там кто-то есть, – прошептал я, – кажется, он что-то тащит.

Мы подождали, перегнувшись через перила и прислушиваясь. Внизу опять что-то зашуршало, и вдруг мы чуть не подпрыгнули от внезапного лязга металла о металл.

– Лифт. Кто-то поднимается, – объяснил я Элен и оттащил ее от перил.

– Кто там может быть? – спросила она, дрожа всем телом.

– Не волнуйся. Давай отойдем.

Шагнув назад, мы услышали скрежет медленно поднимающегося лифта. Я попытался открыть дверь какой-то конторы, но она не поддалась.

– Лестница, – зашептала Элен, – мы можем пойти вниз, пока он поднимается.

Я взял ее за руку и повел к лестнице. Нащупав первую ступеньку, мы снова застыли, завороженные еще одним звуком: из шахты лифта раздался ужасный, задыхающийся стон, казалось заполнивший весь дом.

– Кто-то ранен, – сказала Элен. – Стив, я боюсь! Я прижал ее к себе, прислушиваясь. Лифт медленно поднимался, он уже был близко. Я разглядел его тень: она двигалась вверх, к нам, медленнее и медленнее и, наконец, остановилась в паре ярдов от нас. Из лифта опять донеслись странные звуки, и Элен затаила дыхание: мы услышали прерывистый вздох, шорох и звук падения. Я выхватил револьвер, толкнул Элен себе за спину и включил фонарь. Свет упал на решетку лифта. Элен тихо вскрикнула: из кабины в шахту стекала кровь. Фонарь дрогнул в моей руке, я шагнул вперед и заглянул внутрь.

Управляющий сидел, прислонясь к стене кабины. Очки в оловянной оправе свисали, зацепившись дужкой за ухо, лицо было в крови, взгляд застыл. Я шагнул было вперед, и тут его безжизненное тело внезапно дернулось, он откатился от стенки и сполз, бесформенной грудой привалившись к решетке.

Где-то далеко ночную тишину разорвал вой полицейской сирены.

Глава 3

– Кто это? – подойдя, спросила Элен дрожащим голосом.

– Управляющий зданием, – ответил я, прислушиваясь к приближающемуся вою сирены. – Подержи-ка фонарь.

Я сунул ей фонарь, вынул носовой платок и, обернув им руку, открыл решетчатую дверь лифта, наклонился над телом и перевернул его. Управляющего закололи ножом над ключицей. Я приподнял ему веко, хотя и без того знал, что он мертв.

Вопль сирены сделался оглушительным, за стеклом над входной дверью сверкнул красный огонек полицейской мигалки.

– Наверх! – выдохнула Элен, схватив меня за руку. – Мы выйдем прямо на них, если побежим по проходу. Давай быстрее!

В парадную дверь застучали. Я поспешно отошел от трупа, и мы с Элен стрелой помчались вверх по лестнице. Из комнаты управляющего раздался звонок, стук в дверь усилился.

Мы молча спешили вверх.

– Верхний этаж, – задыхаясь, шепнула Элен, – там есть пожарный выход.

Я мысленно поставил ей высший балл. В этой чрезвычайной ситуации она соображала быстрее меня. Пожарный выход был для нас единственным шансом на спасение.

Мы добрались до верхней площадки как раз тогда, когда, судя по шуму внизу, полиция уже ворвалась в здание. Я осветил дверь пожарного выхода; Элен уже вытаскивала засовы.

– Ты знаешь, куда она ведет? – спросила она.

– Скоро узнаем. Нам ее за собой не запереть, так что они поймут, куда мы подевались.

Открыв дверь, она выглянула наружу и посмотрела на ночное небо, тускло освещенное дальними огнями рекламы и залитыми светом крышами фешенебельных кинотеатров и ресторанов. Выбираясь следом за ней на крышу, я услышал крик снизу лестницы:

– Есть кто-нибудь наверху?

Я поспешно закрыл дверь. Быстрый взгляд на железную пожарную лестницу сказал мне, что она ведет в проход между зданиями. А еще я заметил патрульного полицейского, который стоял перед домом и оглядывал улицу.

Элен уже добралась до внутренней стены дома и махала мне рукой; я присоединился к ней.

– У парадного входа ждет полицейский, – предупредил я ее, – по пожарной лестнице слезать нельзя.

– Мы можем спуститься здесь, – она ткнула пальцем вниз, – тут довольно высоко, но спрыгнуть можно.

Ярдах в двадцати под нами была еще одна плоская крыша. По запаху, доносящемуся через полуоткрытый застекленный люк, я догадался, что это крыша китайского ресторана, который я заметил днем.

– Мы переломаем себе ноги, – с сомнением сказал я.

– Нет, если правильно упадем, – возразила она и, прежде чем я смог ее остановить, уселась на край крыши, схватилась за водосточный желоб и повисла в воздухе, потом отпустила трубу и упала, быстро перекатившись, как в борьбе джиу-джитсу. В следующее мгновение она уже была на ногах.

– Ничего страшного, – шепотом позвала она. – Давай, милый!

Я тихо выругался, садясь на край крыши. Я был значительно тяжелее ее и предсказывал себе, как минимум, сломанную лодыжку. Пытаясь повторить ее движения, я спрыгнул и грохнулся с такой силой, что из меня чуть не вышибло дух. Какое-то время я сидел оглушенный, потом с помощью Элен кое-как поднялся на ноги.

– Тут падать-то некуда, – заявила она. – Ты что, ушибся?

– Вероятно, я сломал себе позвоночник и обе ноги, – с чувством ответил я, – но пусть тебя это не беспокоит.

Очевидно, это ее и не беспокоило, поскольку она даже не слушала. Элен склонилась над стеклянным люком и уже открыла его, когда я подошел.

– Давай притворимся голодными, – сказала она улыбаясь. – По крайней мере, пахнет вкусно. – Она спустила ноги в люк и исчезла из виду.

Ситуация становится неуправляемой, подумал я, она проявляет слишком много инициативы. Тем не менее я последовал за ней вниз. Мы очутились в длинном и темном коридоре, в дальнем конце которого начинались ступени лестницы. Мы перегнулись через перила и увидели, как двумя пролетами ниже снуют официанты с подносами.

– Нам туда нельзя, – сказал я, – они поймут, откуда мы появились.

– Да им это и в голову не придет, – быстро возразила она. – Они слишком заняты, чтобы интересоваться, откуда мы пришли. Давай, милый, это единственный выход.

Она спустилась на один пролет; я пошел за ней. – Я зайду попудриться и снять берет, – она указала на дверь дамской уборной, – а ты ступай вниз и займи столик.

Прежде чем я успел возразить, она исчезла. Я немного постоял, глядя через Перила, и, дождавшись, когда площадка внизу опустеет, скользнул по ступеням, перескочил к следующему пролету, сбежал на десять ступенек вниз, быстро повернулся и стал неторопливо подниматься, и тут из-за бамбуковых занавесей входа в верхний ресторан появился высокий китаец в плохо сидящем смокинге.

– Добрый вечер, сэр, – приветствовал он меня с легким поклоном. – У вас заказан столик?

– Нет, – ответил я. – Нужно было заказать?

– Все в порядке, – снова поклонился он. – Сегодня много свободных столиков. – Он оглядел меня. – У соседей что-то неладно? По-моему, я слышал сирену.

Я достал пачку «Кэмел», вынул сигарету и прикурил и лишь потом с максимальной непринужденностью произнес:

– Полицейские и воры. Не знаю, что там за суета. Может, кто-то запер кошку?

Появилась Элен: руки в карманах, на лице – скучающая гримаса. Берет она сняла, и темные, шелковистые волосы красиво обрамляли лицо.

– Вас двое, сэр? – осведомился китаец, с восхищением уставившись на Элен.

– Да, шестерых детей и собаку мы оставили снаружи.

Он моргнул, снова посмотрел на Элен, повернулся и повел нас в ресторан.

– Тебе обязательно пороть чушь? – сердито спросила она, когда мы последовали за ним.

– Разговор о домашних делах – лучший способ усыпить подозрения, – улыбаясь шепнул я в ответ.

Помещение ресторана оказалось большим и аляповатым. На одной стене был изображен отвратительного вида красно-желтый дракон, изрыгавший пламя и серу. Несмотря на поздний час, несколько человек все еще ужинали; они подняли на нас глаза. Мужчины, все без исключения, пожирали глазами Элен; я с сожалением заметил, что ни одна из женщин не обратила на меня ни малейшего внимания: они были слишком заняты тем, что старались отвлечь своих спутников от Элен.

Мы присели за столик в углу и попытались сосредоточиться на невероятно длинном меню, которое выложил перед нами китаец. Наконец, придя в отчаяние, мы заказали острую закуску и виски со льдом и содовой. Китаец удалился, спина его застыла от страшного оскорбления.

Через пару минут публика за соседними столиками потеряла к нам интерес, и, почувствовав, что можно говорить, я негромко заметил:

– Не знаю, умно ли было бежать этим путем. Мы могли бы очутиться прямо в центре заварухи.

Элен покачала головой:

– Нам необходимо было скрыться. Остаться там было бы гораздо хуже. В конце концов, мы же вошли туда без разрешения. Расскажи мы полиции о том, зачем мы это сделали, и узнай об этом пресса, нам пришлось бы выложить всю историю.

– Вероятно, кто-нибудь позвонил в полицию, а иначе как бы это они так быстро приехали? Может быть, кто-то видел, как мы входили?

Элен поморщилась:

– Может быть. Нам лучше немного здесь посидеть. Если у них есть описание нашей внешности…

– Да уж…

Китаец вернулся и поставил перед нами тарелки. Я попросил принести мне через пять минут еще один хайбол. Мне страшно хотелось выпить.

Когда он ушел, Элен спросила:

– Ты уверен, что он мертв? Я кивнул и сделал большой глоток, который пришелся весьма кстати.

– Никаких сомнений. У него перерезана артерия. Видимо, он умер от потери крови.

– Как же он попал в лифт?

– Вероятно, заполз и попытался подняться наверх, чтобы позвонить, – предположил я. – В его комнате телефона нет.

Элен принялась за закуску.

– Ужасно, что я должна это есть, – пожаловалась она. – Как ты думаешь, его смерть как-то связана с Денни?

– Не знаю. Я думаю о том, имеет ли к этому делу отношение та женщина. На первый взгляд вроде бы да. Она была в панике. Может быть, она его и прикончила.

Я допил свой хайбол и сделал знак китайцу принести мне следующий; он наблюдал за нами с легкой усмешкой на желтом лице. Он подошел, поставил передо мной полный стакан, забрал пустой и удалился.

– Должен признать, ты очень хорошо себя вела. Я бы не удивился, если бы ты устроила визг при виде трупа.

– Оставим это без комментариев, – сухо сказала Элен. – Я не так глупа, как ты пытаешься изобразить.

Но я почти не слушал ее, поскольку всем моим вниманием завладел мужчина, появившийся из-за угла, где, не видные с нашего места, стояли другие столики. Он был высокого роста и сложен как чемпион по боксу. Густые брови сходились над широким носом, мрачное, угрюмое лицо было загорелым и холодно-безразличным, как у игрока в покер. Он был одет в сине-белую клетчатую куртку и желтовато-коричневые брюки, а в руке держал светло-коричневую шляпу с широкими полями.

С улицы в распахнутые окна ресторана ворвался вой сирен. Некоторые посетители подскочили к окнам посмотреть, что за суета.

– Не оборачивайся, – быстро сказал я Элен, – но наш приятель в клетчатой куртке здесь. Он как раз выходит. Я пойду за ним, а ты еще посиди. Встретимся в отеле. Идет?

Она открыла сумочку, достала ключ зажигания и сунула его мне:

– Тебе может понадобиться машина. Я возьму такси. – Мне вновь пришлось отдать должное скорости ее соображения.

Мужчина в клетчатой куртке направлялся к выходу. Я встал и подошел к кассе. Китаец бесстрастно посмотрел на меня.

– Пойду посмотрю, что там за шум, – сообщил я и бросил на прилавок пятидолларовую купюру. – Сдачу отдайте даме.

– Слушаюсь, сэр.

Раздвинув бамбуковую занавесь, я вышел на лестничную площадку. Человек, которого я преследовал, задержался между дверьми на улицу; я наблюдал за ним сверху. Когда он вышел и пошел прочь от здания, которое проверяла полиция, я сбежал вниз, прыгая через две ступеньки, и вылетел наружу как раз вовремя, чтобы увидеть его исчезающий во тьме силуэт.

Я кинул взгляд на «скорую помощь» и три патрульные машины. У входа полукругом выстроилась толпа людей, и два копа пытались не подпустить их ближе к зданию, слишком озабоченные этой задачей, чтобы обратить на меня внимание.

Я пристроился за мужчиной, только что покинувшим ресторан. Он шел быстро, направляясь к стоянке, на которой я оставил свой «бьюик».

Он шагал, засунув руки в карманы, сдвинув шляпу на затылок и ни разу не оглянувшись. Идя позади него, я думал: интересно, что он делал в том ресторане. Был ли он в офисе Денни? Может, это он убил управляющего? Может быть, он нас заметил, забежал в ресторан и позвонил в полицию, чтобы мы попались. Это были всего лишь догадки, но сама идея показалась мне правдоподобной. Но кто та женщина, которая выбежала из прохода? Была ли она каким-то образом замешана в убийстве?

Высокая, широкоплечая фигура впереди меня задержалась у входа на стоянку и оглянулась. Я еле успел прижаться к стене. С уверенностью могу сказать, что этот тип меня не заметил. Войдя в широкие ворота, он пропал из виду. Я пустился бежать и прыжков за десять достиг ворот. Стоянка представляла собой обширный пустырь, окруженный высоким деревянным забором, никак не освещенный и никем не охраняемый. За забором стояла кромешная тьма.

Тип в клетчатой куртке исчез, но я знал, что он здесь. Забор был слишком высок, и я бы услышал, вздумай он его перелезать. Я решил, что он либо ищет свою машину, либо знает, что я за ним иду, и выжидает, что я стану делать. Допуская с большой вероятностью, что он только что совершил убийство и не остановится перед другим, я чувствовал себя не очень здорово.

Я вытащил револьвер из кобуры и, сняв с предохранителя, сунул его в карман. Несколько минут я стоял во мраке, уверенный, что он меня не видит, и пытаясь увидеть его. Время шло, и во мне крепла уверенность в том, что он меня заметил и теперь где-то подстерегает. Я пошел вдоль забора, держась в тени и напрягая взгляд в поисках незнакомца.

Я разглядел лишь шесть машин, стоявших в ряд посреди пустыря, и какое-то время пристально смотрел на них, пытаясь уловить какое-нибудь движение, но безрезультатно. Я стал двигаться дальше и, завидев машину, каждый раз останавливался и наблюдал. Таким образом я развлекался уже минут пять и весь обливался потом, как вдруг вход на стоянку снаружи осветили фары, озарив пустырь, как новогоднюю елку. Я бросился на землю, озираясь по сторонам. Парня в клетчатой куртке нигде не было видно.

Машина подъехала, фары погасли. Из нее вышли парень с девушкой и поспешно направились назад к выходу. Я услышал, как девушка взволнованно говорит:

– Вот это да, убийство на Четвертой улице! Как ты думаешь, мы увидим тело?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.