Эра возрождения (№1) - Район Змеи

Кэролайн ЧЕРРИ

РАЙОН ЗМЕИ

РАЙОН ГИДРЫ: ЗАКРЫТ НА КАРАНТИН. Приближаться только вдоль установленных коридоров. Смотри: ИСТРА.

Навигационный Справочник

* * *

РАЙОН ГИДРЫ: ДАННЫЕ ЗАСЕКРЕЧЕНЫ. 3а информацией обращаться к КсеноБюро.

Энциклопедия Ксенолога

* * *

СКОПЛЕНИЕ ГИДРЫ: Район, закрытый на карантин. Обязательные правила, смотри: Код. Юр. Гум. ХХХVII 91.2. Среди видов, живущих на Альфа Гидры III, имеется по крайней мере один разумный, маджат. Первый контакт произошел с командой зонда Делия в 2223 году. Взаимопонимание достигнуто только после прибытия следующего зонда, Делии, в 2229 году. Земли, принадлежащие маджат, предоставлены для крайне ограниченного исследования на основании Договора Гидры 2235 года. Определено единственное место для торговли — на Бета Гидры II, называемой обычно Истрой. В районе действует внутреннее законодательство, повсеместно воспринимаемое как результат сотрудничества людей и маджат, и таким образом район изъят из-под юрисдикции Союза. Предупреждаем граждан Союза, что договор не предусматривает защиты имущества и жизни в случае нарушения пространства, закрытого на карантин и что закон Союза запрещает перелет каких-либо особей или кораблей человеческих или иных цивилизаций из указанного пространства в пространство Союза, за исключением лицензионных торговых кораблей, имеющих право добираться до определенной точки на Истре вдоль наблюдаемых коридоров. Союз готов использовать силу, чтобы воспрепятствовать нарушению сферы карантина. Сведения о внутренних методах управления целиком находятся в области домыслов, но на основании некоторых данных можно предположить, что резиденцией правительства является альфа Гидры III, обычно называемая Цердин, а также, что орган управления оставался относительно стабильным на протяжении нескольких столетий, прошедших с момента его возникновения…

Согласно полученным сообщениям, маджат отвергли все попытки контактов с людьми, за исключением торговой компании, основанной командой зонда Делия. Компания Контрин признается ныне органом, управляющим живущими там людьми. Население миссии в начальный период было увеличено с помощью импорта человеческих яйцеклеток, и наружное наблюдение говорит об основании колонии людей еще на нескольких планетах в сфере карантина, не считая Цердина и Истры…

Основной экспорт: программы для биокомпьютеров, медицинские препараты, волокна и субстанции, известные как живые драгоценности. Все эти материалы производятся исключительно в указанной сфере и только маджат. Основной импорт: металлы, изысканные яства, строительные машины, электроника, произведения искусства.

КсеноБюро, Справочник 2301

* * *

Маджат: вся информация засекречена.

КсеноБюро, Справочник 2301

* * *

Это правда… что мы зависим от них, Мы не можем получить эти материалы где-либо еще, как и не можем производить их самостоятельно.

Секретный рапорт ЭконБюро

* * *

Рекомендуется использование всех доступных средств, включая тайные операции, для получения данных с Истры. Точная информация чрезвычайно важна.

Тайный документ Союза Безопасности

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Если где-то на свете можно быть ребенком в Семье, то наверняка в Кетиуй на Цердине. Чужих сюда прибывало немного, и потому прямой опасности почти не было. Поместье находилось возле города и Древнего Зала Альфы, но горы и занятия жителей позволяли изолироваться от политики Семьи. Здесь были поля и озеро, сад свечедеревьев, растущих, словно оперенные шпили, между четырнадцатью куполами, а вокруг долины возвышались курганы. Все маджат при контакте с людьми пользовались посредничеством Кетиуй, разделяющего курганы и поддерживающего мир благодаря специфическому таланту Мет-маренов, Клана Семьи, управляющего этой землей. Поля — как человеческие, так и маджат — тянулись с одной стороны, с другой стояли лаборатории, а сбоку — склады, где ази укладывали и охраняли богатства, полученные от торговли с курганами, продукты деятельности лабораторий и компьютеров, бывшие главным обменным товаром. Кетиуй было городом, а не просто Кланом: спокойным, самообеспеченным, почти не меняющимся для своих хозяев. Контрин измеряли свою жизнь в декадах, а не годах, и редкие дети, рожденные, чтобы сменить умерших, нимало не сомневались, кем должны стать и каков порядок в мире.

Раен развлекалась, отсекая листья дневоростов короткими, точными выстрелами. Дул ветер, делая задачу более трудной, и она старательно направляла тонкое, как игла, пламя. Ей было пятнадцать лет, и уже с двенадцати она носила на поясе небольшой излучатель. Контрин были потенциально бессмертны, и она родилась исключительно потому, что один из близких родственников погиб из-за собственной невнимательности, и не хотела, чтобы ее преемник появился слишком быстро. Раен хорошо стреляла, и одним из немногих ее развлечений были пари; сейчас как раз решалось одно из них с кем-то из дальних родичей, касающееся расстояния до цели.

Стрельба в цель, пари, бег среди живых изгородей на поля, чтобы посмотреть из работающих ази, глубокий транс гипноучебы в Кетиуй или работа с компьютерами в лабораториях — все это заполняло ее дни, неотличимо похожие друг на друга. Она не нуждалась в увеселениях: время для этого еще придет, когда надоест бессмертие и развлечения понадобятся, чтобы ускорить течение лет. Сейчас же следовало учиться, получать навыки, необходимые для защиты этой долгой жизни. Изысканные наслаждения взрослых были еще не для нее, хотя наблюдала она за ними с растущим интересом. Сейчас она сидела на склоне холма и быстрыми, точными выстрелами срезала листья с качающегося на ветру побега. Если сейчас пойти в лабораторию и провести обязательное время у компьютера, можно закончить до ужина и вечером поплавать в озере. Днем было слишком жарко. Вода отражала раскаленное добела небо и невозможно было просто взглянуть на нее без визира. Однако ночью все, жившее в ней, поднималось со дна, и лодки, как светлячки, двигались по черной поверхности, ловя рыб, бывших редким деликатесом на столах Кетиуй. В других долинах жили животные, там держали даже стада, но в Кетиуй не осталось ни одного живого существа, кроме людей. Не могло остаться.

Раен а Сул хант Мет-марен была высокой, худощавой пятнадцатилетней девицей, вероятно, уже достигшей своего полного роста. Смешанное происхождение — Иллит и Мет-марен — дало ей длинные руки и ноги, узкое лицо. На правой руке она носила хитиновый сверкающий узор, живший в ее теле: свой идентификатор, опознавательный символ всех Контрин, гарантию безопасности со стороны курганов. Это был знак для маджат, которые не различали черт лица. Бета не обозначали никак, ази носили небольшую татуировку, а знаком Контрин были эти живые драгоценности, которые носила и она.

Ветка наконец упала, прожженная насквозь, Раен сунула излучатель в кобуру и встала. Надвинув на голову капюшон солскафа — солнечного комбинезона — она, прежде чем выйти из тени, установила визир так, чтобы защитить глаза. Ее ждала учеба, поэтому особо спешить было нечего, и Раен пошла кружным путем по краю леса, где было прохладней и не так круто.

Внимание ее привлек монотонный, назойливый звук, девушка огляделась и посмотрела в небо. Пролетающие геликоптеры не представляли особой редкости: озеро Кетиуй являлось заметным издалека ориентиром для всех, кто летал на ручном управлении и направлялся в северные владения. Но эти два шли слишком низко и приближались. Гости. Раен обрадовалась: ей не придется сегодня сидеть за компьютером. Свернув с тропы к лаборатории, она побежала вниз через камни и кусты, с детской беззаботностью лавируя на крутом склоне, радуясь предвкушаемому веселью и отмене занятий.

Что-то шевельнулось между деревьями, Раен тут же остановилась и положила ладонь на рукоять излучателя. Она боялась не зверей, а людей и всего того, что скрывалось и пряталось.

Маджат.

С удивлением заметила она среди листьев темную фигуру, замершую в защитной позе и в полтора раза превосходящую ее ростом. Фасеточные глаза мерцали при малейшем движении головы. Раен хотела окликнуть, уверенная, что это какая-нибудь Работница, потерявшая дорогу из лаборатории — порой их подводило зрение и, оглушенные химикалиями, они теряли ориентацию. Хотя она не должна была зайти так далеко…

Голова повернулась в ее сторону — это была не Работница. Сейчас отчетливо были видны массивные челюсти и панцирь.

Раен не могла разглядеть эмблему кургана, а глаза людей не различали окраски маджат. Этот замер среди пятен света, пробивающегося сквозь листья, и выглядел как набор торчащих суставов и кожистых конечностей — Воин, к которому не следовало подходить. Воины появлялись иногда, чтобы посмотреть на Кетиуй, на то, что смогут увидеть их слепые глаза, после чего уходили, не выдавая своих тайн. Девушка жалела, что не видит его эмблему: он мог быть воином любого из четырех курганов, тогда как только миролюбивые голубые и зеленые контактировали с Кетиуй. Торговля с красными и золотистыми совершалась при посредничестве зеленых. Красный или золотистый Воин был бы очень опасен.

Кстати, он был не один, рядом медленно поднимались другие: трое, четверо. Страх стиснул ее горло — иррациональный страх — ведь еще никогда в истории Кетиуй маджат никому не причинили вреда в пределах долины.

— Вы на земле Кетиуй, — произнесла Раен, подняв руку, по которой они могли ее опознать. — Возвращайтесь. Возвращайтесь.

Маджат какое-то время смотрел на нее, потом отступил. У него нет эмблемы, с удивлением заметила она. Чужак чуть снизил свое положение в знак согласия; во всяком случае она надеялась, что он хотел выразить именно это. Она стояла неподвижно, ожидая какой-либо перемены, может, атаки. Сердце лихорадочно колотилось. В лабораториях она никогда не оставалась с ними одна, и сейчас вид мощного Воина и его товарищей, пятящихся по ее приказу, казался слишком фантастическим.

— Хозяин кургана, — прошипел маджат и неожиданно с ошеломляющей скоростью бросился бежать сквозь кусты. Остальные побежали следом.

ХОЗЯИН КУРГАНА… — Горечь сквозила в ровном голосе Воина. ДРУЗЬЯ КУРГАНА, — предпочитали говорить маджат в лабораториях, осторожно касаясь людей и склоняя головы с мнимой искренностью.

Рев двигателей геликоптеров стал оглушительным; Раен ждала, внимательно поглядывая по сторонам. НИКОГДА НЕ ПОВОРАЧИВАЙСЯ К НИМ СПИНОЙ, — слышала она с самого рождения даже от людей, связи которых с курганами были самыми тесными. Маджат двигались слишком быстро, а обычная царапина, нанесенная хотя бы Работницей, была смертельно опасной.

Она попятилась, решила, что можно уже повернуться и бежать дальше, но все еще продолжала оглядываться через плечо.

Вертолеты уже стояли на земле, и струи воздуха из-под винтов пригибали траву под воротами у самого берега озера.

Колокольный звон возвестил Клану, что прибыли чужие. Раен еще раз оглянулась, проверяя, что маджат окончательно исчезли, и легкой рысцой побежала к геликоптерам. Машины были красные с зелеными полосами: цвета Клана Тон, друзей септа Сул Мет-маренов. Двигатели смолкли, и из геликоптеров начали выходить мужчины и женщины. Ворота открылись, и Мет-марены вышли приветствовать гостей, большинство без солскафов: настолько неожиданным был визит и велика радость от прибытия Тонов.

Первые гости носили плащи Тонов, среди них виднелась белизна и желтизна Ялтов, тоже принимаемых сердечно. Однако за ними из геликоптеров вышли люди в черном с красной оторочкой — Холды и другие, в голубизне Мет-маренов, но с черной оторочкой вместо белой септа Сул.

Септ Руил Мет-маренов и Холды. Раен остановилась как вкопанная, остальные тоже. Приветствие перестало быть сердечным. Если бы не защита дружественных Тонов, ни один Руил или Холд не осмелился бы ступить на эту землю.

Однако затем ее родственники расступились и позволили им войти. Геликоптеры выплюнули еще несколько Тонов и Ялтов, но никто уже не приветствовал их. И еще кое-кто вышел из машин — два десятка ази, в солскафах, с опущенными визирами, анонимных.

Вооруженные ази. Раен смотрела на них с недоверием, нервно огибая посадочное поле. То и дело оглядываясь, она добралась до ворот. Происшедшее потрясло ее до глубины души; она злилась на Руилов, вторую ветвь Мет-маренов. Появление Руилов означало неприятности, а ази-охранники были доказательством их наглости. В этом она не сомневалась, ведь Тонам охрана не требовалась.

С деланным равнодушием прошла она сквозь ворота. Ази септа Сул плотно закрыли их, оставив ази пришельцев на солнце, и Раен пожелала им удара. Понуро поплелась она к дому — весь день насмарку.

2

Она по-прежнему испытывала удивление, видя черноту септа Руил среди бело-голубых плащей Сулов и тем более красные и черные цвета Холдов; шокировал тот факт, что их впустили в столовую, где проходили собрания Клана.

Раен сидела рядом с матерью и чувствовала себя в безопасности. Ее мать, Морел, зачала ее с одним из Иллитов, который сам был в родстве с Тонами. Возможно, кто-то из присутствующих приходился ей дальним родственником. Но даже если так оно и было, мать, которая должна была это знать, молчала, а гипнозанятия не дали никаких указаний.

Во главе стола сел дедушка… даже больше, чем дедушка, но так было просто — самый старый из Мет-маренов, седоволосый и сгорбившийся под тяжестью прожитых десятилетий — пятистам оборотов Цердина вокруг своего солнца. Он был старейшим из септа Сул, да и Руил тоже, поэтому они должны были его уважать. Раен всегда смотрела на него со страхом, встречаясь с ним в последнее время довольно редко, ибо он лишь изредка покидал свою комнату в западном крыле, не вмешиваясь в домашние дела. Если он куда и отправлялся, то в Древний Зал Альфы, чтобы принять участие в Совете, где располагал большим блоком голосов. Мет-марены в отличие от других Кланов, члены которых рассеялись по всем мирам района, держались вблизи от дома, от Кетиуй. Из всех двадцати семи Кланов и пятидесяти восьми септов, образующих Семью, Мет-марен Сул были единственными, обязанности которых лишь изредка позволяли выезжать куда-то дальше от Цердина и курганов. Здесь располагалось представительство Семьи, связующее звено между курганами и людьми, тогда как Мет-марен Руил, бездомные с момента распада, перебирались с места на место по всей планете и гостили, где только могли.

Холды помнили день, когда Мет-марены сражались с Мет-маренами. Они заплатили кровью за предоставление убежища убийцам — Руилам, поэтому веским и должны были быть причины, приведшие к встрече Холдов и обоих септов Мет-маренов под одной крышей.

Ялтам и Тонам пришлось использовать все свое влияние, чтобы заставить деда согласиться на это собрание. Холды и расколовшиеся Мет-марены сидели за одним столом, старательно разделенные Ялтами и Тонами. Холды и Руилы демонстрировали отвагу, граничащую с бравадой, принимая все, что подавали на стол Сулы.

У Раен были небольшие нелады с желудком и потому она отказалась, когда официант-ази подал очередное блюдо.

— Кофе, — сказала она, и ази Мев шепотом передал ее просьбу другим. Чашка оказалась перед ней очень быстро: ведь Раен была дочерью правнучки старейшего, потомком по прямой линии, а в Клане была принята наследственная иерархия. С одной стороны, это ей льстило, однако с другой, создавало проблемы. Это позволяло сидеть сегодня за столом среди старших, большинство из которых чувствовали себя оскорбленными этим. Раен старалась вести себя как мать, с заученным пренебрежением ко всему происходящему. Увы! Напротив сидел Руил, кузен Брин, дерзкий и вызывающий, и Раен избегала его взгляда, как только могла.

— Мы прибыли с надеждой на примирение, — говорил старший Тонов с другого конца стола. — Мет-марены, позволите ли вы говорить в этом месте Руилу или по-прежнему предпочитаете посредников?

— Ты хочешь сказать, — торжественно начал дедушка, — что мы должны принять к себе нашу неправую ветвь? Они оторвали ее по собственной воле, став нежеланными гостями в Кетиуй. Курганы стараются избегать Руилов, потому что они оскорбили их, и в этом не наша вина. Это земля курганов, и те, кто не способен мириться с этим, не могут здесь жить.

— Наши способности, — вставил Тел Руил Мет-марен, — ведут нас к другим курганам, недоступным для Сул.

— К золотистым и красным, — подбородок деда дрожал от гнева. — Ты сам себя обманываешь, Тел: они не любят людей, а уж Руилов и подавно. Я знаю, у вас есть связи среди красных, — слухи об этом дошли уже до всех. Мне известно, что вас интересует и почему вы постарались втянуть в дело Тонов и Ялтов. Ваши планы строительства на озере Кетиуй неприемлемы.

— Ты глава Клана, — ответил Тел неприятным стонущим голосом, — и должен быть беспристрастным в делах септов. Однако, ты закоренел в ненависти, начавшейся до того, как большинство здесь присутствующих появились на свет. Возможно, септ Сул испытывает зависть, потому что Руилы договорились с двумя курганами, куда сами Сулы не могут даже подойти. Это маджат пришли к нам — не мы к ним. Нас выбрали. Тоны видели это и могут подтвердить: все соответствует Договору. Красный курган обещал нам сотрудничество при условии, что мы обзаведемся имением вблизи их территории на озере. Мы явились просить, Старейший. Это все. Просить.

— Мы поддерживаем их просьбу, — заметил Тон.

— Ялты согласны, — сказал старший другого Клана. — Разум подсказывает Мет-маренам окончить споры и извлечь выгоды из этого решения.

— Холды просят о том же?

Воцарилась тишина. Раен сидела неподвижно, чувствуя, как сильно бьется ее сердце.

Встал старший Холдов.

— Мы некоторым образом замешаны в данной ситуации, Мет-марен. Эта ссора длится уже слишком долго. Если есть возможность сейчас закончить, мы обязаны вмешаться. Не сделай мы этого, Мет-марены получат мир, а мы нет. Мы хотим забыть прошлое, поймите это.

— Вы явились, чтобы подержать Руилов.

— Старые долги, Мет-марен.

Они не говорили о дружбе, даже Раен это заметила. Некоторое время было неприятно тихо.

— У нас есть такие возможности, — продолжал Холд, — которыми нельзя пренебрегать.

— Ближе к делу, — вставил Ялт. — Мы просим тебя об этом.

— Нет, — послышались голоса Сулов. Однако старейший не возразил, он медленно обвел взглядом лица присутствующих и кивнул.

Мать Раен тихо выругалась.

— Выйди, — сказала она, а когда Раен обиженно посмотрела на нее, добавила: — Ну, иди же.

Другие, даже взрослые, тоже покидали то, что становилось советом старейших. Никто не спорил. Раен поцеловала мать в щеку, пожала ей руку и угрюмо вышла вместе с молодежью до тридцати лет и старшими третьего и четвертого уровня, не имеющими голоса в совете.

Все собрались в зале рядом. Родственники Раен тоже не пришли в восторг от того, что должно было произойти.

НЕ БУДЕТ МИРА, — слышала она со всех сторон. — ТОЛЬКО НЕ С РУИЛАМИ.

Говорили еще о красных и золотистых, что напомнило ей о странной встрече на холме. Раен никому не говорила о ней, слишком гордая, чтобы добавить ко всеобщему замешательству еще и эту ничего не стоящую, на ее взгляд, информацию. Разгневанная, она миновала своих кузенов и кузин, не обращая внимания на услужливых ази и пошла по коридору. Озеро Кетиуй, девственное и прекрасное, принадлежало септу Сул. Сулы старались поддерживать берега в естественном виде, маскировать причалы для лодок, укрывать все следы человеческого присутствия. Руилы хотели построить там имение, которое будет постоянно на глазах, хотели занять место там, где Сулам приходилось бы постоянно смотреть на них, мириться с их присутствием. Эти дела с красными и золотистыми наверняка придумали Руилы, чтобы добиться поддержки других Кланов. Невозможно поверить, что они сумели установить контакт с дикими курганами.

Ложь, наглая ложь.

Она почти пробежала мимо ази, стоявших на посту у дверей, и выбежала во двор, на свежий воздух. Вздохнула всей грудью, взглянула в темноту, между свечедеревьями на берегу озера Кетиуй, и сразу заметила Сияющий Огнями, мерзкий геликоптер.

Услышав шаги, Раен обернулась и заметила троих мужчин, ближайший из которых носил темный цвет Холдов. Она замерла, поскольку, придя сюда прямо от стола, была без оружия, но детская гордость удержала ее от бегства, к которому призывал разум.

Перед ней остановился высокий мужчина, и Раен разглядывала его, стоя спиной к двери так, чтобы свет из оконных щелей падал на его лицо. Ему было за тридцать, если считать года, как делали это бета; у Контрин это означало, что возраст его мог колебаться от тридцати до трехсот лет. Худощавое, угрюмое лицо. «Пол Холд», — поняла вдруг она, с типичным для гипнознаний deja vu. Двоих, стоявших за ним, она не знала.

Присутствие Пола означало неприятности: он потерял одного из родственников в борьбе с Мет-маренами. Кроме того, он пользовался репутацией человека аморального, вольнодумца, шутника и шута. Качества эти не очень-то вязались с его худощавым лицом, пока он вдруг не улыбнулся сразу став выглядеть моложе.

— Добрый вечер, маленькая Мет-марен.

— Пусть и для тебя он будет добрым, Пол Холд.

— Может, и я должен знать твое имя?

Она подняла голову повыше.

— Меня нет на твоих гипнолентах, сэр Холд. ПОКА нет. Меня зовут Раен.

— Это Танд и Морн, — кивнул он на стоявших за ним соплеменников, одного молодого, похожего на мальчишку, второго настолько похожего на самого Пола, что он явно был ем родственником и по отцу и по матери одновременно. Не переставая улыбаться, Пол вытянул руку и с ошеломившей ее дерзостью приподнял лицо девушки за подбородок. — Раен. Я запомню.

Она отступила на шаг, чувствуя заливающий щеки румянец. Раен не знала, как вести себя в такой ситуации, и смущение ее превратилось в ярость.

— А кто послал вас бродить под окнами?

— Мы охраняем вертолет, маленькая Мет-марен. Хотим быть уверенными, что гостеприимство Мет-маренов именно таково, каким должно быть.

Это ей не понравилось, она повернулась на пятке, на мгновенье испугавшись, что они попытаются ее остановить. Однако они не шевельнулись, и она еще раз презрительно обернулась, чтобы они не подумали, что это от них бежит она с собственной веранды.

— Кажется, я оставила дома оружие, — заявила Раен. — Обычно я ношу излучатель для защиты от вредителей.

Лицо Пола сразу посерьезнело.

— Спокойной ночи, Мет-марен.

Она открыла дверь и вошла в светлый, безопасный дом, к своим соплеменникам.

3

Перед рассветом раздался шум мотора. «СТАРТУЕТ ГЕЛИКОПТЕР», — подумала Раен, поворачиваясь на бок и пряча голову под подушку. Разговор в столовой продолжался страшно долго, иногда настолько громкий, что слышно было через дверь. Собравшиеся в зале наконец разошлись, чтобы вернуться к обязанностям или развлечениям. В Клане воцарилась некоторая расслабленность; молодежь и менее важные старшие, обиженные удалением с совещания, искали способ продемонстрировать эту обиду. Несколько человек напились, несколько нашли более экстравагантные развлечения, так что одна из горничных-ази, перепуганная, прибежала в комнату Раен и легла там спать.

Ее впустила Лия, личная ази Раен, женщина, приближающаяся к своему последнему, сороковому году жизни. Раен взглянула на нее, щуря глаза. Лия спала на стуле у дверей, а беглянка устроилась на кушетке у стены. Добрая старая Лия, обеспокоенная суматохой, наверняка заняла это неудобное место, заботясь о безопасности Раен.

Любовь — вот чем была Лия, руки которой обнимали девушку все пятнадцать лет ее жизни. Мать означала авторитет, красоту, привязанность и безопасность, но любовь давала Лия, искусственно созданная для материнства, хотя ази были бесплодны.

Мимо такого часового невозможно было проскользнуть незаметно. Раен пыталась встать и одеться по возможности тихо, но Лия проснулась и закружилась по комнате, подбирая одежду, потом разбудила спящую горничную, приготовила ванну и застелила кровать. Она сама проверяла каждую мелочь. Раен терпеливо сносила это, хоть и хотела как можно скорее посмотреть, что творится внизу. Однако для Лии у нее имелись неограниченные запасы терпения; отказ мог бы обидеть ее. Ей исполнилось уже тридцать девять лет, и оставался всего год до того, как проявится и убьет ее дефект, который ей привили. Раен знала об этом и очень жалела, хоть и не была уверена, что Лие известен свой возраст. Ни за что на свете не согласилась бы она сделать ее несчастной хотя бы на мгновенье, как не могла позволить, чтобы Лия узнала причины такого ее поведения.

ЭТО ЧАСТЬ ВЗРОСЛЕНИЯ, — объяснила ей как-то мать. — ЦЕНА БЕССМЕРТИЯ. АЗИ И БЕТА ПОЯВЛЯЮТСЯ И ИСЧЕЗАЮТ, АЗИ БЫСТРЕЕ ВСЕХ. И ВСЕ МЫ ЛЮБИМ ИХ, ПОКА НЕ ВЫРАСТЕМ. ТЕРЯЯ НЯНЮ, НАЧИНАЕШЬ ПОНИМАТЬ: КТО ОНИ, А КТО МЫ. ЭТО ЦЕННЫЙ УРОК, РАЕН. УЧИСЬ РАДОВАТЬСЯ МГНОВЕНИЮ, УЧИСЬ ПРОЩАТЬСЯ.

Лия подала плащ цвета Клана, и Раен решила, что он будет вполне уместен. Застегнув пряжку, она позволила ази поправить его на плечах, потом подошла к окну и взглянула на посадочную площадку, освещенную первыми лучами Солнца.

Один вертолет еще оставался, и значит, совещание не закончилось. Выйдя в коридор, она сбежала вниз, к залу совета, где по-прежнему угрюмо прогуливались несколько человек, явно не настроенных делиться информацией с пятнадцатилетней девчонкой, хотя бы и родственницей старейшего. Она сразу почувствовала это и услышала голоса, по-прежнему доносящиеся изнутри.

Покачав головой, Раен прошла дальше, думая о завтраке, хотя обычно не ела его. Занятий не будет, по крайней мере это было ясно. Впрочем, она охотно отдала бы неделю каникул, чтобы только удалить Руилов и их друзей из поместья Сулов.

Ей вдруг вспомнилась троица Холдов — интересно, все ли еще они на веранде?

Их там не оказалось. Уперев руки в бедра, она прижалась спиной к стене и глубоко вздохнула. Ази шли на поля так же, как делали это каждое утро. Лучи солнца коснулись свечедеревьев и живой изгороди: наступало лучшее время дня, до том как солнце Гидры покажет свое истинное лицо и зальет жаром небо и землю.

И только одинокий вертолет портил красоту пейзажа.

За углом здания Раен заметила какое-то движение — чужой ази, в солскафе, несмотря на такое раннее время.

— Что ты здесь делаешь? — крикнула она и тут увидела тени, живой волной скользящие по газону: высокие, как на ходулях фигуры, движущиеся так быстро, что глаз не успевал следить за ними.

Девушка повернулась, оказалась лицом к лицу с вооруженным ази и закричала.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Раен споткнулась, поскользнулась и остановилась, опершись о торчащий камень. Острая боль пронзила бедро. Одежда липла к коже: рана открылась, и материал пропитался кровью. Она коснулась его, взглянула на покрасневшие сразу пальцы и вытерла их о камень. Затем снова двинулась вверх. Дышать и удерживать равновесие становилось все труднее.

Время от времени она оглядывалась назад, на поля, лес, озеро, на весь мнимый покой долины Кетиуй. Все погибли, все без исключения. Септ Руил завладел Кетиуй, и повсюду лежали тела членов септа Сул. Не хватало только ее трупа, но хвалиться тут было нечем — она просто упала, раненая, и ее скрыли кусты, растущие у веранды.

Все были мертвы, и она тоже умирала.

Солнце не давало ей отдохнуть, пылая на белом от жара небе, оно покрывало волдырями открытую кожу, грозило слепотой, несмотря на обернутый вокруг лица плащ. Камни обжигали руки и разогревали тонкие подошвы ботинок. Из глаз текли слезы, сразу же испарявшиеся в сухом, раскаленном воздухе. Уже давно утратила она шанс найти укрытие — с тех пор, как начала карабкаться по скалам. Если Руилы решат ее искать — наверняка найдут. Она оставила достаточно следов, чтобы погоня без труда могла идти по пятнам крови, текущей из обожженных ладоней и раны на бедре. У Руилов наверняка есть термодатчики, и они легко могут выследить ее ночью с воздуха. Если они решат схватить ее, надежды скрыться нет.

И все-таки Раен бежала и карабкалась, потому что не могла вернуться, потому что больше, чем своих кузенов из септа Руил, боялась она красного кургана, той живой волны, которая залила Кетиуй, шипастых ног, топтавшихся по ней в кустах, и смертельно опасных челюстей. Можно было умереть разными способами, и за последние часы она видела их множество, но смерть, которую несли маджат, была наиболее жестока. Именно воинов маджат боялась она больше всего, а их стремительность отнимала всякую надежду на спасение.

Еще одно падение. Она лежала, вытянувшись на земле и медленно пыталась подняться. Руки дрожали как в лихорадке, Раен содрала кожу с ладоней, колен и локтей, порвала плащ. Жажда и чудовищный жар скал причиняли большие страдания, чем ссадины, но даже их затмевали волны боли, шедшей от раны на боку. Она с трудом вздохнула, на ощупь ища ладонью какую-нибудь опору.

Потом она снова бежала и каким-то образом сумела добраться до склона. Опираясь на руки так же часто, как на ноги, она медленно карабкалась вверх, дрожа, оскальзываясь и поднимаясь еще выше. Можно было бежать в лес или по дороге в сторону Города, но она выбрала это. Мать, дядя, да вообще любой, поступили бы иначе, старались бы добраться до Города, она же выбирала путь в панике и решилась на игру в прятки между камнями, в труднодоступном районе, где не проедут их машины. Но прежде всего холмы принадлежали голубому кургану, их старым соседям. Красные вряд ли нарушат их границу, как бы ни уговаривали их Руилы.

Паническое, ошибочное решение. Здесь не было помощи, не было людей, не было возврата. Раен знала, что ее ждет, и слезы, катившиеся по лицу, были результатом не только боли, но и ярости.

В сознании возник очередной провал, а затем она увидела голый пригорок — последнюю границу, которую запрещалось пересекать людям. В этом месте сходились тропы маджат. Раен затаила дыхание и наугад принялась искать среди камней дорогу вниз, в тень. Наконец она почувствовала под ногами утоптанную тропу, остановилась. Скалы перед ее глазами качались, наклоняясь в разные стороны.