Военные тайны XX века - Серп и молот против самурайского меча

18 августа Ямада на встрече с советским командованием в Шеньяне (Мукден) огласил приказ о прекращении военных действий и разоружении Квантунской армии. А 19 августа в Чанчуне он подписал акт о капитуляции. Однако из-за плохой связи и отсутствия надлежащего контроля соответствующих ответных мер советские войска в целом ряде случаев, по мнению японской стороны, не предприняли. При этом, несмотря на разгром к 15 августа первого эшелона японских войск, составляющих 300 тыс. человек, или четверть списочного состава Квантунской армии до начала военных действий (к моменту их начала ее состав фактически был, как уже отмечалось, значительно меньше), в том числе потерь 70 тыс. убитыми, некоторые японские историки, споря между собой[578], утверждают, что это были не главные силы Квантунской армии, которые оставались еще вполне боеспособными, и капитулировали, только подчиняясь рескрипту императора[579].

Эти факты позволяют критически отнестись к попытке Б.Н. Славинского и опровергнуть точку зрения советской историографии о том, что A.M. Василевский не согласился на немедленное подписание акта о капитуляции Квантунской армии из-за ее продолжающегося сопротивления[580].

Главная же причина, очевидно, была в другом – в стремлении, насколько это возможно, фактически расширить зону, которая оказалась бы под контролем СССР к моменту подписания акта о капитуляции Квантунской армии, используя в качестве предлога действительно продолжавшееся сопротивление японских войск.

Получив 17 августа радиограмму с заявлением Ямада о готовности немедленно прекратить военные действия и разоружиться, Василевский направил ему по радио ответ, в котором приказал Квантунской армии прекратить военные действия не немедленно, а в 12.00 20 августа, ссылаясь на то, что «японские войска перешли в контрнаступление на ряде участков фронта»[581].

За это время советские войска успели значительно расширить территории, входившие в зону, где они должны были принять капитуляцию японских вооруженных сил, в соответствии с приказом № 1 Верховного главнокомандующего вооруженными силами союзных держав на Тихом океане генерала Д. Макартура от 14 августа. (На следующий день после этого он издал директиву о прекращении военных действий против Японии и как Верховный главнокомандующий вооруженными силами союзных держав передал на исполнение начальнику штаба Красной армии генералу А.И.

Антонову, но получил ответ, что тот может предпринять предлагаемые действия, только если получит на этот счет приказ Верховного главнокомандующего вооруженными силами СССР.)

С целью максимального расширения зоны, которая бы к моменту капитуляции вооруженных сил Японии оказалась под контролем советских войск, 18—19 августа они высадили воздушные десанты в Харбине, Гирине и Шеньяне (с захватом императора Маньчжоу-го Пу-и), Чанчуне и в ряде других городов Маньчжурии, а также существенно продвинулись в других районах, в частности 19 августа заняли г. Чэндэ и вышли к Ляодунскому полуострову, а 22—23 августа заняли Порт-Артур и Дальний[582] вопреки первоначальным намерениям американцев направить сюда свои войска, опередив русских, под тем предлогом, что Квантунский полуостров якобы не входит в Маньчжурию как советскую зону принятия капитуляции вооруженных сил Японии[583].

Численность каждого из высаженных десантов составляла несколько сот человек.

В Северной Корее до 38 градуса с. ш., войска в которой, как и в Южной Корее, были подчинены командованию Квантунской армии, совместными действиями войск 1-го Дальневосточного фронта и краснофлотцев Тихоокеанского флота были высажены десанты: морские 11 и 12 августа в портах Юки (Унги) и Расин (Нанчжин), 16 августа – в порте Сейсин (Чжончжин) и воздушные 24 августа – в Пхеньяне и Канко (Хамхин), где они приняли капитуляцию японских войск.

Этот этап можно считать начавшимся с 19 августа 1945 г. К 23 августа постепенно завершаются боевые операции.

К 19 августа советские войска уничтожили 8674 японских военнослужащих и взяли в плен 41 199 японских солдат и офицеров[584].

В соответствии с приказом № 106 командующего Квантунской армией генерала Ямада от 16 августа подчиненным ему войскам в Маньчжурии и Корее, а также войскам Маньчжоу-го предписывалось немедленно прекратить военные действия, сконцентрироваться в местах их дислокации в данный момент, а в крупных городах – на окраинах и при появлении советских войск через советских парламентеров сдавать позиции, заблаговременно собранное для прекращения сопротивления оружие, не допуская порчи военного имущества и оружия, продовольствия и фуража, сосредоточенных в других местах, контролировать капитуляцию войск Маньчжоу-го[585].

Однако в тот же день штаб сухопутных войск Японии распространил приказ, согласно которому войскам разрешалось «вести необходимые боевые действия с целью самозащиты, если противник попытается продолжить наступление»[586].

Для того чтобы не допустить резкого падения морального духа японских военнослужащих, тяжело переживавших поражение в войне, в которой они готовы были погибнуть за своего императора, но не сдаться в плен, в части японской армии 18 августа был спущен специальный приказ. В этом документе утверждалось, что военнослужащие и гражданские лица, оказывающиеся под контролем противника на основании рескрипта императора о прекращении военных действий на условиях Потсдамской декларации, рассматриваются японскими властями не как военнопленные (хорё), а только как интернированные (ёкурюся). При этом сдача оружия и подчинение противнику не являются с их точки зрения капитуляцией[587].

Однако это определение указанных действий японской стороной, хотя и заслуживает положительной оценки, так как оно уменьшило кровопролитие, не получило международно-правового признания.

Важно отметить также то обстоятельство, что в результате переговоров 18 августа в селе Духовное о фактической капитуляции с 20 августа японских войск, упомянутых выше, начальник штаба Квантунской армии генерал X. Хата добился от командования Красной армии согласия на обеспечение безопасности японского гражданского населения[588]. Однако позднее обязательство было нарушено, и эти лица были депортированы в трудовые лагеря вслед за японскими военнослужащими.

В эти дни по отношению к японцам в районах, занятых Красной армией, предлагалось поступать в соответствии с телеграммой Берии, Булганина и Антонова № 72929 Василевскому от 16 августа, в которой в соответствии с Потсдамской декларацией указывалось: «Военнопленные японо-маньчжурской армии на территорию СССР вывозиться не будут. Лагери военнопленных необходимо организовать по возможности в местах разоружения японских войск… Питание военнопленных производить по нормам, существующим в японской армии, находящейся в Маньчжурии за счет местных ресурсов»[589].

В соответствии с приказом командующего 1-м Дальневосточным фронтом маршала Мерецкова во исполнение этой телеграммы X. Хата показал на карте с изображением лагерей для японских военнослужащих и складов японского оружия следующие три зоны – основную у границы Маньчжоу-го с СССР, центральную и западную в Маньчжурии, причем в последние две зоны советские войска, продолжавшие продвижение, должны были прибыть позднее[590].

Хотя японцы нередко, пусть без энтузиазма, но подчинялись в основном приказам своего начальства о капитуляции, бои с мелкими группами японцев, игнорировавших эти приказы, велись в самых различных районах Маньчжурии, в особенности в сопках. В их обнаружении и уничтожении или пленении активно помогало советским войскам местное китайское население, ненавидевшее своих поработителей. Отбившиеся от японских частей голодные солдаты и офицеры, как сообщил автору неоднократный чемпион Москвы по шахматам мастер спорта Ю.С. Гусев, ссылаясь на собственный опыт боев в Маньчжурии, также представляли серьезную опасность для советских военнослужащих.

Капитуляция японских войск на всех фронтах в целом была закончена к 10 сентября, но последние из японцев, известные по фамилиям и именам, были взяты в плен войсками 1-го Дальневосточного фронта между 15 и 20 октября, а общее число всех капитулировавших японских военнослужащих к 7 ноября достигло 640 094 человек, а к концу ноября 641 253 человек[591].

Всего в ходе боевых операций советские войска захватили в плен 41 199 японских военнослужащих и приняли капитуляцию 600 тыс. японских солдат и лиц командного состава[592].

Что касается их судьбы, то 23 августа на заседании ГКО СССР она была решена окончательно.

«Да, этот вопрос решен, – заявил на этом историческом заседании Сталин… – Они достаточно похозяйничали на советском Дальнем Востоке в годы Гражданской войны. Теперь их милитаристским устремлениям положен конец. Пора отдавать долги. Вот они их и отдадут». И подписав постановление ГКО № 9898сс о приеме, размещении и трудовой повинности, вопреки условиям Потсдамской декларации, первоначально полумиллиона японских военнослужащих, устно приказал т. Воробьеву из наркомата обороны через секретаря ГКО, «чтобы он непременно и в сжатые сроки передал НКВД 800 тонн колючей проволоки», а присутствующего на заседании Берия обязал взять выполнение этого решения под свой контроль[593].

Хотя в окончательные данные о распределении этих военнослужащих по районам СССР и отраслям промышленности были позднее внесены изменения, приводимые ниже сведения дают общее представление по этому вопросу:

1. Распределение по территориям (в тыс. чел.): Казахская ССР – 50, Узбекская ССР – 20, Бурят-Монгольская АССР – 16, Приморский край – 75, Хабаровский край – 65, Красноярский край – 20, Алтайский край – 14, Читинская обл. – 40, Иркутская обл. – 50, проходящий по нескольким областям БАМ – 150.

2. Распределение по отраслям промышленности: на железнодорожном строительстве (БАМ) – 150, на предприятия действующего железнодорожного транспорта – 27, на добычу угля —86,5, на строительстве портов и заводов – 69, на лесозаготовках – 59, добыче руд – 46, строительстве казарм – 36, на военные заводы – 4, на гражданские заводы – 16,5 и добыче нефти – 6,5[594].

Этот противоправный с точки зрения Потсдамской декларации шаг, правда, может быть объяснен и нападением Японии на Россию в 1904 г., и японской интервенцией в России в 1918—1925 гг., и активной позицией Японии в вооруженных пограничных конфликтах 30-х гг. Исходя из тяжелого внутреннего экономического положения СССР после войны, ролью его Дальнего Востока и Восточной Сибири, с учетом значения того, как будут использоваться трудовые ресурсы Японии в наступившем противостоянии с США в эпоху ядерной дипломатии и при дефиците собственной рабочей силы, резко сократившейся в годы Великой Отечественной войны, идеологической обработке японцев в духе дружбы с СССР отводилась особая роль.

Утром 9 августа советская артиллерия начала обстрел японской пограничной заставы Хандэндзава (Хандаса), расположенной у 50 градуса с. ш. Японцы отчаянно сопротивлялись в течение трех дней, укрывшись в долговременных сооружениях, до тех пор пока не были окружены и уничтожены двумя батальонами атаковавших их советских войск[595].

11 августа советские войска начали наступление на Южном Сахалине против укрепленного района Котон (Победино) вблизи советско-японской границы. Японские войска оказали упорное сопротивление. Бои продолжались до 19 августа, когда японская сторона официально полностью прекратила сопротивление и была принята капитуляция 3300 японских военнослужащих[596].

В боях за Маока (Холмск), занятый 20 августа, японцы потеряли 300 человек убитыми и ранеными взято 600 пленных, а советские воины – 77 убитыми и ранеными. Отомари же был взят сравнительно легко с пленением 3400 японских военнослужащих. В японской литературе содержится утверждение, что в ответ на предложение японской стороны прекратить военные действия на Южном Сахалине, сделанное 17 августа после получения приказа из Токио о рескрипте императора о безоговорочной капитуляции на условиях Потсдамской декларации, советские войска в этом районе, выполняя первоначальный приказ о принятии капитуляции японских войск с 12.00 20 августа, отказались от их предложения под тем предлогом, что оно якобы сопровождалось определенными условиями, т. е. не было безоговорочным[597].

Кроме того, советской стороне было известно, что в предшествующие дни японцы, для того чтобы перегруппировать силы с целью более успешного сопротивления, трижды пытались добиться прекращения боев, используя для этого фальшивых парламентеров.

Это, по утверждению японской стороны, привело к гибели некоторых из «подлинных» парламентеров в ходе перестрелки[598].

К 25 августа после занятия городов Маока (Холмск), Хонто (Невельск) и Отомари (Корсаков) оккупация Южного Сахалина советскими войсками во взаимодействии с советским Тихоокеанским флотом была завершена.

12 августа ВМС США начали боевые операции в своей зоне боевых действий южнее Четвертого Курильского пролива, подвергнув ожесточенному артиллерийскому обстрелу не только острова Матуа, но и остров Парамушир в нарушение договоренности, достигнутой с СССР на Потсдамской конференции.

В тот же день государственный секретарь США Бирнс приказал их ВМС подготовиться к оккупации зоны боевых операций «в соответствующее время»[599]. 14 августа первоначальный вариант общего приказа союзным войскам № 1 без упоминания Курил был направлен Сталину.

14 августа, в соответствии с договоренностью, достигнутой между военными представителями СССР и США на Потсдамской конференции, Объединенный комитет начальников штабов США —направил государственному координационному комитету по морской войне меморандум о подготовке к принятию капитуляции японских войск в зоне Курильских островов южнее Четвертого Курильского (Онекотанского) пролива, именно поэтому Курильские острова и не упоминались в первоначальном варианте общего приказа № 1 Верховного главнокомандующего вооруженными силами союзных держав генерала Макартура.

Однако отсутствие упоминания Курил в этом приказе[600], полученном Сталиным, насторожило его, и он предположил, что тем самым американская сторона пытается уйти от своего обязательства передать все Курильские острова СССР, в соответствии с договоренностью, достигнутой в Крыму. Вот почему рано утром 15 августа (по владивостокскому времени) Сталин приказал Василевскому вместе с ТОФ подготовиться к высадке на Курильских островах.

16 августа по получении телеграммы Трумэна от 15 августа Сталин поставил перед ним вопрос о включении всех Курил, а не только Северных, в зону, где капитуляцию японских войск принимают советские войска. 17 августа был получен положительный ответ на это предложение, и Василевский тотчас отдал приказ о высадке войск на Северных Курилах[601].

В своем ответе Сталин подчеркнул, что Ляодунский полуостров входит в состав Маньчжурии, т. е. советскую зону капитуляции Квантунской армии, и предложил, чтобы Корея была разделена по 38 градусу с. ш. на советскую и американскую зоны оккупации. Кроме того, Сталин предложил, чтобы в советскую зону оккупации была включена северная часть Хоккайдо от г. Румои до г. Кусиро. Соответствующий приказ № 10 о подготовке к оккупации этого района с 19 августа по 1 сентября войсками 1-го Дальневосточного фронта и ТОФ от 18 августа был направлен советскому командованию[602]. По мнению японского историка X. Вада, согласие Трумэна на советскую оккупацию всех Курил объяснялось тем, что Сталин пошел на то, чтобы не претендовать на оккупацию Южной Кореи[603].

Вопрос об оккупации Хоккайдо обсуждался еще на заседании членов Политбюро ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР с участием советских военачальников 26—27 июня 1945 г. в ходе рассмотрения подготовки к войне с Японией. Предложение маршала Мерецкова о занятии этого острова его поддержал Хрущев, а против выступили Вознесенский, Молотов и Жуков.

Первый из них обосновал свое мнение утверждением, что нельзя «подставлять» нашу армию под удар мошной японской обороны, второй заявил, что десант на этот остров – грубое нарушение Ялтинского соглашения, а третий счел сделанное предложение просто авантюрой.

На вопрос же Сталина, какое количество войск потребуется для данной операции, Жуков ответил, что четыре армии полного состава с артиллерией, танками и другой техникой. Ограничившись общей констатацией факта готовности СССР к войне с Японией, Сталин вернулся к этому вопросу уже после обозначившегося успеха советских войск в боях на полях Маньчжурии.

Соответствующий приказ – № 10 о подготовке к оккупации Хоккайдо с 19 по 1 сентября войсками 1-го Дальневосточного фронта и ТОФ СССР от 18 августа был направлен Василевскому[604].

Согласившись на советскую оккупацию всех Курил, при условии раздела Кореи с США на зоны оккупации по 38 градусу с. ш.[605], предложение Сталина об оккупации советской стороной Северного Хоккайдо Трумэн категорически отверг. В результате упомянутый приказ № 10 после ответа Сталина от 22 августа Трумэну на его телеграмму от 18 августа Василевским был отменен[606].

Отказ США в оккупации советскими войсками северной части острова Хоккайдо, куда Сталин, для того чтобы формально не нарушать положения Потсдамской декларации о возвращении японских военнопленных на родину, собирался их переместить для принудительного труда в специальных лагерях, привел к тому, что он дал новое распоряжение. Приказ Василевского от 18 августа 1945 г.[607] (во изменение первоначального упомянутого выше распоряжения Берия и др. от 16 августа об их отправке в метрополию) имел еще одно трагическое последствие, пагубно сказавшееся на послевоенных советско-японских отношениях, – сложивших оружие японских военнослужащих и интернированных гражданских лиц из районов, оккупированных советскими войсками, на основании приказа ГКО СССР №9898сс от 23 августа (первоначально 0,5 млн. чел.) направили в специальные лагеря в Сибири и на Дальнем Востоке[608]. Там они занимались принудительным трудом в условиях непривычного для японцев сурового климата.

16 августа советские десантные суда с войсками 2-й Дальневосточной армии и народным ополчением вышли из Петропавловска – Камчатского и 18 августа утром начали высадку на сильно укрепленных островах Шумшу (Северные Курилы) и Парамушир. Противник встретил их ураганным огнем, причем он полагал, что отражает атаку не советских, а американских войск, так как японские гарнизоны не знали о вступлении СССР в войну с Японией, а густой туман затруднял определение противника.

В боях за Шумшу сражалось 8800 советских бойцов, из которых погибло 1567 чел. против 23 тыс. японцев, из которых погибло 1018 чел. До 24 августа продолжались бои и за остров Парамушир[609] .

Сражение за Северные Курилы началось после принятия Японией Потсдамской декларации и направления в японские войска приказа о прекращении военных действий, за исключением продолжения активных боевых действий со стороны противника, и безоговорочной капитуляции японских войск на условиях упомянутой декларации[610].

Больших потерь с обеих сторон, на наш взгляд, можно было бы избежать, если бы через несколько дней советская сторона вступила в переговоры с японскими гарнизонами Курильских островов, которые к тому времени в дополнение к рескрипту императора о капитуляции получили такой же приказ от своего командования. В результате 23 августа утром началась сдача в плен всех японцев, общее число которых на о. Шумшу достигло, судя только по личному составу 73-й и 91-й пехотных дивизий, 13 673 чел.[611]. В пользу этой точки зрения свидетельствует бескровное занятие советскими войсками 25 августа острова Онекотан, 28 августа – островов Матуа, Уруп и Итуруп и их высадка 1 сентября на островах Кунашир и Шикотан с пленением без боев 63 840 японских военнослужащих[612].

Одновременно с отменой приказа о высадке на Хоккайдо Василевский направил командующему Военно-морским флотом СССР адмиралу Кузнецову и командующему СТОФ Юмашеву телеграмму, в которой, ссылаясь на рескрипт императора о капитуляции, предложил последним рассмотреть вопрос о возможности транспортировки основных сил 87-го стрелкового корпуса с Сахалина на Южные Курилы (острова Кунашир и Итуруп), минуя остров Хоккайдо, с докладом об их мнении не позднее чем утром 23 августа[613].

Из этой телеграммы видно, что в связи с отменой советского десанта на Хоккайдо советское командование, гибко отреагировав на изменение обстановки, решило попытаться использовать этот десант для занятия Южных Курил, после того как Кузнецов и Юмашев положительно отнеслись к запросу Василевского, начав здесь высадку войск до официального подписания Акта о капитуляции.

В результате этого 26 августа началась, по сути дела, отдельная боевая операция без участия войск, кораблей и авиации, предназначенных для занятия Северных и Средних Курил до острова Уруп включительно[614].

Капитан В. Леонов, получив в г. Корсаков в этот день приказ № 12146 о занятии к 3 сентября островов Кунашир и Итуруп, из-за недостатка горючего 28 августа в 21.50 ограничился сначала направлением на Итуруп только двух траулеров. 28 августа передовой отряд советских войск высадился на этом острове. Японский гарнизон острова выразил готовность к капитуляции.

1 сентября, опасаясь малочисленности советского десанта, капитан Г.И. Брунштейн высадил на острове Кунашир сначала передовой отряд с первого траулера, а затем в подкрепление ему второй отряд. И хотя эти отряды не встречали сопротивления японцев, занятие Кунашира завершилось только к 4 сентября. Остров Шикотан из Малой Курильской гряды был также без боя занят советскими войсками 1 сентября[615].

Операция же по занятию островов Хабомаи (Плоские) – эти названия они получили позднее, а тогда назывались Суйсё – началась 2 сентября, когда капитан Леонов получил от своего командования приказ подготовить оперативный план занятия этих островов и поручил капитану третьего ранга Чичерину возглавить соответствующую группу войск на случай их занятия. Из-за плохой связи в сложных погодных условиях Леонов не смог, по его словам, точно разъяснить Чичерину, что требуется только план высадки, а не его выполнение к 3 сентября.

Прибыв на Кунашир в 6.00 того же дня, Чичерин организовал две группы для десанта на острова Хабомаи: первую для занятия островов Сибоцу (о. Зеленый), Суйсё (о. Танфильева), Ври, или Юру (о. Юрий) и Акиюри, или Акиюру (о. Анучина), а вторую – для занятия островов Тараку (о. Полонского) и Хаукарумошир (о-ва Дёмина).

3 сентября эти группы отправились без санкции более высокого советского командования на указанные острова и, не встретив никакого сопротивления со стороны японцев, завершили их занятие 5 сентября; после подписания японской стороной официального Акта о капитуляции. При этом штаб Дальневосточного округа назвал их «исконными русскими территориями» (но только с японскими наименованиями), хотя эти о-ва можно было отторгать у Японии лишь как меру наказания за агрессию, а не как «исконные русские территории», каковыми они не являлись[616].

Располагая политико-административной картой Японии, советское командование могло знать, что эти острова в административном отношении не входят в состав Курильских островов (Тисима), а относятся к уезду Ханасаки префектуры Хоккайдо. Но с точки зрения обычного употребления и в ряде официальных изданий, в том числе в толковых словарях и лекциях, острова Хабомаи включались в Японии в состав Курильских островов. Но если бы американцы, делая акцент на политико-административном делении Японии, заняли их как часть своей зоны оккупации – префектуры Хоккайдо, то советская сторона, очевидно, не стала бы настаивать на ином, обычном и, следовательно, юридически правомерном толковании пределов Курильских островов[617], чтобы не конфликтовать с США. А поскольку советские войска так или иначе опередили здесь американские, последние, зная, что Курилы (Тисима) в обычном словоупотреблении включали в себя и острова Хабомаи, учитывая их небольшое стратегическое значение[618], не стали в свою очередь конфликтовать с СССР и настаивать на том, что при распределении зон принятия капитуляции японских войск США брали за основу политико-административное деление страны, отложив этот вопрос до переговоров о мирном урегулировании с Японией.

В связи с высказанными соображениями любопытен тот факт, что по прибытии на Хабомаи бойцы отряда Чичерина в первую очередь поинтересовались, не высадились ли здесь американские войска, и успокоились только получив отрицательный ответ.

Не имеет значения с юридической точки зрения, на наш взгляд, и упрек в адрес нашей страны, что занятие островов Хабомаи советской стороной произошло после подписания Акта о капитуляции, претворявшего в правовом отношении заключительный вариант общего приказа Макартура № 1 о распределении зон капитуляции японских войск, так как в этих документах не определен конечный срок выполнения упомянутого приказа.

2 сентября 1945 г. на борту американского линкора «Миссури» в Токийском заливе состоялась официальная церемония подписания Акта о капитуляции.

С японской стороны этот документ от имени императора и правительства Японии подписали министр иностранных дел М. Сигэмицу и представитель имперской Главной ставки вооруженных сил Японии начальник Генерального штаба Е. Умэдзу, от союзных держав – генерал Д. Макартур, от США – адмирал Ч. Нимиц, от Китайской Республики – Су Юнчан, от Великобритании – Б. Фрезер, от СССР – генерал-майор К.Н. Деревянко, затем представители Австралии, Канады, Франции, Нидерландов и Новой Зеландии.

В этом документе провозглашалось принятие Японией условий Потсдамской декларации союзных держав – США, Китая и Великобритании, к которым присоединился Советский Союз, согласие на безоговорочную капитуляцию всех вооруженных сил Японии и вооруженных сил под ее контролем и немедленное прекращение военных действий, а также обязательство выполнять все распоряжения Верховного главнокомандующего вооруженными силами союзных держав, необходимые для осуществления данной капитуляции и условий Потсдамской декларации, или любого другого назначенного союзными державами представителя.

При этом соотношение противостоящих группировок войск СССР и Японии было представлено следующим образом:

Таблица № 11

Состав и соотношение сил советских и японских войск на Дальнем Востоке к началу советско-японской войны 1945 г.

На ЗабФ сосредоточилось на направлении главного удара 70% стрелковых войск и до 90% танков и артиллерии. Это позволило создать превосходство над противником: по пехоте – в 1,7 раза, орудиях – 0,45 раза, минометах – 9,6 раза, танках и САУ – 5,1 раза и самолетам – в 2,6 раза. На 28-километровом участке прорыва 1-го ДФ соотношение сил и средств было: в людях – 1,5:1, в орудиях – 4: 1, танках и САУ – 8:1[619].

Однако, поданным, выявленным недавно в Российском государственном военном архиве (РГВА), в списке, представленном в конце августа 1945 г. штабом Квантунской армии советскому командованию, к моменту объявления 15 августа императором Хирохито о капитуляции японских вооруженных сил советским войскам противостояли в Маньчжурии и Корее японские войска численностью 712 966 чел., причем непосредственное ведение боевых действий было предписано только 357 541 чел. Даже если учесть, что в этом списке отсутствуют сведения о 4,2% (289 из 1223) частей японских вооруженных сил, разница по сравнению с официальными данными получается огромной. Скорее всего, она была вызвана вынужденной переброской перед самым началом войны с СССР значительной части личного состава этих войск в другие, более «горячие» районы, с точки зрения обороны Японской империи.

В представленном списке почти нет сведений о японской военной авиации, так как к началу войны ее практически не было (хотя в число советских трофеев был включен 861 самолет, не способный к боевым вылетам), а упоминание о войсках Маньчжоу-го и Внутренней Монголии вообще отсутствует[620], так как перед самым началом войны между СССР и Японией они были расформированы, а их вооружение было передано Квантунской армии[621] (см. таблицу 12).

* Включая 68 пехотных полков и отдельных батальонов, 2 кавалерийских, 2 смешанных и 2 мотомеханических полка.

** Включая 6 прожекторных частей (2328 чел.).