Вовка в Троеклятом

      - Видел, видел. Молодец. Наимудрейший высоко ценит преданных исполнителей...
      - Где моя коза?!! - Неожиданно рявкнула левая голова, находящаяся ближе всех к визирю.
      - К-к-какая коза? - промямлил царедворец и пятясь, поспешил ретироваться, хлопнув дверью.
      - А на самом деле, что за коза? - Спросил я у Горыныча, после того, как стало ясно, что опасаться больше нечего, и в ближайшее время нас никто не побеспокоит.
      - Я бы сам хотел узнать, посетовала все та же левая голова, пытаясь скрыть ехидные искорки в глазах. - Но ведь я с сегодняшнего дня, все-таки Сидор. И мне положена персональная коза.
      - Когда полетишь?
      - А прям сейчас, - ответил хор, - только водочки стебану пару бочек... на каждого.
      - А далеко лететь-то?
      - Вообще, пару дней. Но сейчас домчусь за сутки!
      Мы попрощались со змеем, пожелав ему удачи, долгой и счастливой семейной жизни.
      И было непонятно, кого мы лишаемся, как минимум, на два дня. То ли грозного союзника, то ли страшного врага. В первом случае мы могли бы иметь весьма веский аргумент в спорах с Емелей. Что же касается второго варианта, то думать о нем даже не хотелось.
      На площадь выходить мы не стали. Задними улочками, сделав порядочный крюк, мы наконец, попали в пункт назначения.
      * * *
      После того, как Горыныч взмыл в небо, унося с собой Пятачка и непонятных друзей Серенького, Вини Пух еще некоторое время стоял не в силах отойти от отповеди поросенка.
      Все было неправильно. Медвежонок не собирался обижать Пятачка. Все делалось в шутку, и, судя по всему, нравилось окружающим.
      Вини тяжело вздохнул. Делать нечего. Нужно идти искать друга и попытаться все объяснить. Новый вздох. Медведей в Городе отлавливают совсем не на шутку. А на полном серьезе.
      В конце концов Пух решился. Обреченно махнул лапой, прихватил спрятанный в кустах небольшой мешочек с провизией и начал спускаться по склону холма по направлению к Городу.
      * * *
      Яна и Серенький прилетели в Город еще затемно. Приземлились в том же месте, что и прошлый раз, во дворике радушного по принуждению казачка.
      Летать на метле - для ведьмы дело привычное, чего не скажешь о медведе, впервые осваивающем данный способ перемещения. Однако, по сравнению с взлетом, в навыках управления колдовским транспортным средством у Серенького наметился заметный прогресс. Когда они стартовали с поляны, задача перед медведем стояла, проще не бывает: попасть в чистое небо. Это ему удалось, но не без огрехов. Неожиданно на пути возникла сосна с явным намерением проверить медвежье плечо на прочность. Плечо оказалось крепче.
      Теперь же, при посадке, требовалось попасть на площадь, несоизмеримо меньшую, чем площадь неба. Серенький достойно справился с задачей. Почти. У самой земли все-таки шибанулся, теперь уже другим плечом о стену. В отличие от сосны, домик выдержал. Слегка тряхнулся и все.
      Яна поставила обе метлы в уголок, накрыв их предусмотрительно прихваченной шапкой-невидимкой. Летательные заметалки исчезли.
      - Шапочку может с собой возьмем? Как будем во дворец попадать? Озаботился косолапый.
      - Не знаю как будем проникать во дворец, но уж точно без невидимки. С ней все равно что пойти, и самим сдаться. Другое волнует: вдруг кто-нибудь нечаянно заденет метлы, они упадут, шапка слетит...
      Проблема решилась сама собой. Разбуженный локальным домотрясением во дворике показался заспанный хозяин. Завидев медведя, он хотел тихонько вернуться в теплую постель, но был вовремя замечен Сереньким.
      - Ты-то мне и нужен, - "обрадовал" медведь казачка.
      - Ни сном, ни духом, все было исполнено, как было велено. Бесовскую летающую штуковину сдал с рук на руки в целости и сохранности. Вот, и панночка подтвердить может!
      - Я знаю. Благодарю за службу!
      - Рад стараться! - Вытянулся по стойке "смирно" хозяин.
      - У меня к тебе новое поручение. Проследи, чтобы вон в тот угол ни кто не совался. Иначе...
      - Помню, помню. Не надо повторять. Все будет исполнено в наилучшем виде. Сейчас только за оружием сбегаю.
      Через пару минут. Сменив ночную сорочку и колпак на кольчугу и шлем, вооруженный все тем же проржавленным мечом, казачок принялся расхаживать взад-вперед вдоль основания треугольника, вершиной которого являлся вверенный ему для охраны и обороны угол.
      Яна попыталась урезонить служебное рвение хозяина, сказав, что это лишнее, достаточно лишь самому не лезть в угол, да домашних предупредить. Но часовой был непреклонен:
      - Так надежней.
      Больше ведьма, а тем более медведь, не стали тратить время на бессмысленные уговоры и, попрощавшись, направились к дворцу.
      Для столь раннего часа (небо едва заметно начало сереть в преддверии рассвета) на площади творилось что-то невероятное. Слишком много народа даже для светлого времени суток. Потолкавшись немного в толпе, Яна и Серенький выяснили причину такого необыденного явления. Можно сказать, что этой причиной были они сами. Вернее, составной ее частью.
      Все собравшиеся на площади явились во дворец по вчерашнему объявлению глашатаев. Движимые жаждой наживы и исполнения любых желаний жители Города вели и несли кто что мог. Конечно. Были и те кто пришел с голословным доносом, надеясь получить сто монет. Но подавляющая масса рассчитывала на большее. И поэтому, на закланье вели всех, кто хоть в первом приближении мог бы сойти за разыскиваемых.
      Больше всего было Васькиных сородичей. Коты и кошки всех мастей и размеров, жалобно мяукая или злобно матерясь, выражали свое неудовольствие. На втором месте - всякие разные птицы, по воле хозяев, вдруг, ставшие пеликанами. Затем, связанные и скованные, в порядке убывания следовали: девчонки (разных возрастных и весовых категорий), молодые (и не очень) парни, низкие толстые мужички и медведи.
      Ближе к дворцу толпа распадалась на некое подобие очередей: медведи отдельно, коты отдельно, люди отдельно. Кое-где между конкурентами вспыхивали локальные потасовки. При помощи кулаков и других подручных средств стороны доказывали подлинность именно своего пленника.
      По причине раннего времени "прием" подозреваемых и свидетелей еще не начался. Было совершенно неизвестно, как быстро пойдет процесс.
      Яна и медведь отвергли свой первоначальный план проникновения в логово Емели. Предполагалось, что один из них (еще не решили кто) поведет другого в качестве пленника, а попав внутрь - действовать по обстоятельствам. Но такое количество желающих переносило осуществление плана на неопределенный срок, да и не гарантировало успеха.
      - Будем прорываться на хохряк! - Заявил Серенький.
      - Это как?
      - В наглую попрем.
      - А что скажем?
      - По наитию. Что в голову взбредет.
      Яна решила, что отсутствие плана - тоже план, и согласно кивнула.
      Они с трудом пробились в первые ряды. Это бы им вряд ли удалось, если бы не огромные габариты и соответствующая им физическая сила медведя.
      Между первой ступенью лестницы центрального входа и толпой была пятиметровая полоса чистого пространства площади, ограниченная со стороны дворца густой цепью темнокожих воинов, с другой - невысоким временным ограждением.
      Серенький легко переставил Яну за барьер, после чего перелез сам. Тут же черная охрана ощетинилась копьями и ятаганами.
      Медведь и ведьма остановились в метре от смертоносных наконечников. Косолапый строго потребовал главного.
      - Чего надо? - показалась сонная, взъерошенная, полупьяная физиономия. - Сказано же было, за ограду не соваться. Самые умные что ль?
      Военачальник оказался не очень высокой пробы. Десятник или сотник. Не более.
      - Нам пройти надо! - Тоном, не терпящим возражений заявил медведь.
      - Да, ты... Да я сейчас... - от возмущения старший караула не находил слов.
      - Зовут как?! - Еще более требовательно спросил Серенький.
      Десятник или сотник, с детства привык к тому, что если кто-то чего-то требует, то имеет на это полное право. Гонору в нем заметно поубавилось.
      - Зачем?
      - А чтоб потом когда-нибудь друганам сказать кто меня сегодня к ним на встречу не пустил. Так как зовут?
      - А кто твои друганы?
      - Хоттабыч, Али Баба и Емеля, естественно. Ну так как, пустишь или представишься?
      Старший охранник, заслышав имена первых лиц Города, произнесенные обыденным тоном, совсем обалдел. Из головы напрочь вылетело, что сейчас не самое подходящее время для визитов, и что именно такой большой серый медведь разыскивается, и за него обещано не много, не мало, а сто монет и исполнение любого желания. А может вновь сработал стереотип: те кого ищут подобным образом прячутся и скрываются, а не лезут на рожон в лапы своих преследователей. Так или иначе, но горе-стражник раздвинул молчаливых арапов и приглашающим жестом предложил медведю пройти.
      Хозяйской поступью Серенький начал подниматься по лестнице.
      - А девка? - Охранник не знал как поступить с последовавшей за медведем Яной.
      - Она со мной, - Серый даже не удосужился повернуться.
      - Может быть провожатого кликнуть?
      - Не надо. Я в первый раз тут что ли? И, вообще, отвали, надоел, бесцеремонно отшил косолапый назойливого служаку.
      Миновав несколько залов и пару лестниц непрошеные лесные гости остановились.
      - Что делать будем? Командуй, - Серенький передал бразды правления ведьме.
      - Конечно, первым делом пленники, но пока все спят не мешало бы осмотреться, вдруг, что разузнаем о намерениях Емели. А в случае чего... Яна огляделась кругом, - да тут и не надо прятаться. Только замереть.
      Среди нагромождения всевозможных статуй, предметов мебели и прочих излишеств запросто можно было затеряться.
      - Предлагаешь побродить, осмотреться? Тут можно плутать до скончания века.
      - Есть другие предложения?
      Серый развел лапы.
      - Тогда пошли.
      * * *
      Примерно через полчаса сумбурного блуждания медведь и Яна, заглянув за одну из бесчисленных дверей. Наткнулись на апартаменты Маньки. Увидев в каком Виде подружка Емели возлежит на своем ложе, Яна попросила Серенького подождать за дверью. Тот недоуменно пожал плечами, мол, и не такое видел, но ведьму послушал, присел между двумя мраморными львами, находящимися справа от дверей и тут же, звякнув котомкой, достал бутылку водки.
      Яна подошла к ложу. Манька спала. Постояв над ней минуту, лесная ведьма решилась. Махнув рукой на риск быть обнаруженной из-за применения колдовства, она произвела несколько загадочных пассов над спящей, тихонько шепча антизаклинание. Манька не проснулась. Однако, едва уловимые перемены произошли: счастливая, полудебильная улыбка сменилась легкой тенью озабоченности.
      Только Яна закончила расколдовывать зачарованную Мэри, дверь распахнулась, и юная колдунья едва успела спрятаться за изголовьем. В комнату вошел Али Баба, неся высокий тонкий стакан, наполненный розовым напитком.
      Визирь неумолимо приближался, и за секунду до того, как он наткнулся бы на притаившуюся гостью, Яна резко выпрямилась, оказавшись нос к носу с министром. Физиономия опытного царедворца мгновенно расплылась заискивающей улыбкой. Но не весь организм Али Бабы был столь адаптирован ко всяческим неожиданностям. И та часть тела, расположенная где-то сзади, то ли в самом низу спины, то ли в верхней части ног громогласно известила о том, что визирь не на шутку перепугался.
      - Ну, не стоит так бурно выказывать свои эмоции, девушку разбудишь. Ведьма кивнула на Маньку. - Я надеюсь ты не станешь делать никаких глупостей?
      Али Баба отрицательно покачал головой.
      - Правильно. Всякая несдержанность говорит о плохом воспитании. Я бы даже сказала, о дурно пахнущем воспитании.
      Визирь согласно кивнул (запах, действительно был не из приятных).
      - А что это у нас тут? - Ведьма указала на стакан. - Отвечай, только тихо.
      - Это, так... Утренний сок. Напиток. Манька любит.
      Яна взяла хрустальную емкость и осторожно понюхала.
      - Ясненько. Приворотное зелье.
      Аккуратно, ноготками (с претензией называться коготками) большого и среднего пальцев она оттянула толстую нижнюю губу Али Бабы и вылила содержимое стакана в рот царедворцу. Под пристальным взглядом колдуньи, ему ничего не оставалось, кроме как проглотить привораживающий напиток.
      - Теперь свободен. И помни - без глупостей.
      Пятясь и кланяясь, Али Баба с трудом попал в створ дверей и покинул покои Маньки.
      "Чертова ведьма! Как она пробралась во дворец? И уж точно не одна. Наверное, вся шайка здесь. В любой момент из-за любого угла может подстерегать опасность! Нужно срочно что-то предпринять! Вот, только, что? Как что?! Уж кому как не мне знать что делать... Лицезреть единственного и неповторимого! Я спешу к тебе, любимый! Лечу на крыльях всеобъемлющей страсти! Вот, только заскочу на минутку к себе, нарумянить щеки..."
      * * *
      Как только Яна прикрыла за собой двери, медведь одним махом хлобыстнул половину содержимого бутылки, довольно крякнул и устроился поудобней, стараясь как можно меньше шевелиться, чтобы сойти за одну из статуй на случай появления неожиданных прохожих. Один из которых вскорости не преминул объявиться.
      Солдат Иван неторопливо шел сквозь анфиладу залов. Ему очень не нравилось все происходящее в последнее время. Раньше все было гораздо проще. Служба сильно не напрягала. Сутки отдежурил - трое дома. Теперь же приходится постоянно находиться во дворце на казарменном положении. Как при осаде!
      Причем опаснейшими врагами хозяина объявлены хорошие знакомые. Лесные соседи. Добродушный Серенький, смешной и безобидный Соловушка. Судя по описаниям, большой черный кот - это скорей всего Васька, любимчик Яги. Из всех разыскиваемых незнакомыми являются только парнишка, которого именуют злым и страшным Сантехником, да ни кому неведомая сопливая девчонка. Хотя, если кот - действительно Васька, то сразу же напрашивается вывод, что малолетка - это или преобразившаяся Яга, или кто-то, имеющий к ней непосредственное отношение.
      - Здорово, Иван.
      - Привет, Серенький.
      Погруженный в собственные мысли солдат не сразу понял, что произошло. Сделав по инерции еще несколько шагов, и, сообразив, с кем только что поздоровался, замер, как вкопанный. Тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение. Вернулся. Встал напротив медведя.
      - Орать будешь? - Спокойно поинтересовался Серенький.
      - Нет.
      - Правильно, а то задеру. Хоть и неохота.
      - Нечего меня драть. И мысли нету сдавать тебя.
      Как по заказу, тут же представилась возможность проверить искренность слов солдата: вдали замаячила фигура Али Бабы.
      - Замри, - шепнул Иван медведю и, делая вид, что не замечает приближение визиря, подошел к дверям Манькиных покоев.
      - Какого хрена ты тут потерял, быдло?! - С подчиненными министр не выбирал выражений.
      - Дык, я просто так, одним глазком хотел, - солдат прикинулся любителем подглядывать, застигнутым на месте преступления. В чем и преуспел.
      - Ну и как она тебе? - Али Баба сменил гнев на милость. Знать чужие тайны, было его хобби. Очень полезное.
      - Не успел я...
      - Ладно. Я никому не скажу. А теперь пшел вон.
      Иван сделал вид, что уходит, а визирь вошел в апартаменты.
      Солдат вернулся к Серенькому.
      - Там Яна, - признался медведь, указывая на дверь, за которой только что скрылся царедворец.
      - И что? Этот пентюх ни воевать, ни колдовать не умеет. Он опасен только своими нашептываниями. В нужное время, в нужное ухо. А сейчас самое страшное, что он может сделать - так это завизжать. И если при виде девчонки он еще этого не сделал, то может все и обойдется. А, вот если ты туда вопрешься...
      - Тоже верно.
      Али Баба не завизжал. Он вышел из опочивальни кормой вперед. И напрасно Серенький замер в нелепой позе, а Иван стал быстро сочинять объяснение, почему он до сих пор здесь.
      Ничего и никого не замечая вокруг, с перепугано озабоченной харей, Али Баба прошел мимо солдата и медведя.
      - Дела! - Удивленно протянул Иван.
      - А-то.
      Не успел еще силуэт министра скрыться из вида, как из опочивальни вышла ведьма.
      - Здравствуй, Ваня.
      - Яга?
      - Теперь Яна.
      - Так и подумал, что это ты.
      - Мы ж не встречались после того, как я омолодилась. По описанию что ли догадался?
      - По описанию. Кота. Ваську я признал и сделал соответствующий вывод.
      - Какой соображучий.
      - Тем и кормимся.
      - А сейчас, нас ловишь?
      - Ну, не то чтобы...
      - Но, все-таки. - Закончила за солдата Яна. - Как я поняла, мешать ты нам не намерен, давно бы уж тревогу поднял. А помочь, слабо?
      - С ним тут поднимешь тревогу, - Иван показал на Серенького, - задрать грозился, если что. А насчет помощи, не знаю. Вам-то что? Набедокурите здесь и в лес к себе подадитесь. А я службы лишусь.
      - Тебя ж никто не заставляет, меч наголо и с негритосами воевать. Нам только кое-что узнать надо. Мы не местные, заплутать легко можем.
      - Это без вопросов.
      - Где держат Клару и деда с бабкой?
      - Внизу, в лабиринте. Попозже смогу проводить. А сейчас не могу, служба.
      - Ты нам расскажи, как туда попасть.
      - Сейчас.
      Иван, как и подобает военному, быстро и четко объяснил, как попасть в лабиринт, описал основные ориентиры, возможные пути отступления, потенциально опасные места. Под конец, договорившись о встрече через три часа, добавил:
      - Если меня не дождетесь, Кларе привет передавайте. Что-то давненько она ко мне не захаживала. А то бывалоча... Э-эх!
      Овеваемый ностальгическими воспоминаниями Иван отправился по служебным делам.
      - Ну, что идем спасать эту дуру? - Спросила Яна, когда они с медведем остались одни.
      - И этих сволочей. - Согласился Серенький.
      * * *
      Они не успели далеко отдалиться от покоев пассии Наимудрейшего. От неминуемого провала, спасло то, что они передвигались не по центральному проходу каждого помещения, а старались держаться в труднопроходимой глубине.
      Около дюжины мавров-телохранителей волной растеклись по залу, выискивая возможную засаду. Один из них даже проскользнул между Яной и медведем, прикинувшимися изваяниями. Так же молниеносно, как появились, гвардейцы исчезли за следующими дверьми.
      Лазутчики едва успели принять более удобные позы, как выяснилась причина внезапного появления чернокожих: шкрябая по полу шлепанцами, в зал вошел сам Наимудрейший и Высокочтимый, Благоухающий Емеля. Следом. На почтительном расстоянии, продвигались лица, его сопровождающие: воевода Федот и колдун Хоттабыч.
      - Вот, здеся! - Хозяин выцепил взглядом софу, расположенную метрах в десяти от затаившихся лесных гостей, и плюхнул свой зад на приглянувшееся место.
      Тут же стараниями следовавшей в арьергарде обслуги перед ним возник столик, как обычно уставленный всевозможными сосудами со спиртным и легкими закусками.
      Емеля жестом предложил своим спутникам присаживаться напортив. Давно усвоив различные варианты поведения хозяина, колдун и воевода заняли указанные места, уже не дожидаясь дальнейших приглашений, принялись наполнять бокалы и присоединились к завтраку.
      - А где Али Баба?
      Хоттабыч и Федот синхронно пожали плечами. И в этот же миг глаза воеводы удивленно округлились, а колдун спрятал улыбку в пышную бороду. Придворные сидели лицом к проходу, из которого сами появились несколько минут назад. Емеля же был обращен к той стороне спиной и не видел появившегося визиря. Неоднозначную реакцию Хоттабыча и Федота вызвал внешний вид Али Бабы. Закрученные чуть ли не в спираль носы туфель, яркие шелковые шаровары, в каждую штанину которых поместилось бы по три визиря. Распахнутый халат павлиньей расцветки. И раза в два больше обычной, белая чалма. Все это, от ступней до верхушки тюрбана было густо расшито золотом и драгоценными камнями. Завершал картину невообразимый макияж. Контрастирующие белила и румяна, ярко напомаженные губы, зеленые тени на веках, касающиеся висков наведенные стрелки и выглядывающий из-под чалмы кокетливый локон.
      - Прости меня, о луноликий, за мое дерзкое опоздание. - Визирь бухнулся в ноги обожаемого повелителя, молитвенно сложив наманикюренные ладони. - Но я руководствовался, о ясноокий, благородным поры...
      - Заткнись, жопа, и садись, - Емеля прервал на полуслове любвеобильное извинение визиря. - Ох, и ни хрена себе!
      Наимудрейший только сейчас узрел разительные перемены, произошедшие во внешности министра.
      - Надергай у павлина перьев и вставь, сам знаешь куда.
      - Будет исполнено, о наипрекраснейший из всех когда-либо существовавших, ныне живущих...
      - Я же сказал, заткнись.
      - ... и когда-нибудь родящихся...
      Емеля не поленился оторвать зад и заставить замолчать льстеца при помощи увесистой затрещины. На что Али Баба томно закусил нижнюю губу и ласково шепнул: "Шалунишка", - после чего молча пожирал глазами своего кумира, так как голова после оплеухи соображала туговато и не могла вовремя подобрать эпитеты, достойные обожаемого.
      - Итак, что мы имеем? Кто-нибудь схвачен? Узнали где они находятся?
      - Скорей всего в лесу.
      - Может все-таки сожжем?
      - Не думаю, что это будет правильно. - Хоттабыч понимал, что Емеля сегодня настроен более демократично и поэтому смело возразил. - Хотя чуть-чуть пугнуть лесных жителей не помешает.
      - Как?
      - Послать Горыныча, пусть немножко подпалит лес со всех сторон. А один выход оставит. Обитатели леса кинутся спасаться. На опушке будет ждать наша стража и схватит тех, кто нам нужен, как говорится, тепленькими.
      - Хорошо задумано. Согласен. Али Баба, выполняй.
      Кланяясь, подмигивая и посылая воздушные поцелуи, визирь удалился.
      - Неужели обещание награды не подействовало?
      - Если бы. Ты не видел, что у главных ворот творится.
      - А что там?
      - Народ с ночи очередь занимал. Кто кого привел. Кто Сантехника, кто медведя, кто кота. Всех. Площадь битком.
      - Ну, и?
      - Брешут все.
      - Точно?
      - Точно. Кого там только нет все что угодно. Кроме тех, кто нам нужен. Не из тех они, кто легко позволит себя в плен захватить.
      - Может, тогда, кто-нибудь указал точное место пребывание банды?
      - Сколько угодно.
      - Ну?!
      - Каждый настучал на своих соседей. Так что, теперь почти на каждый двор имеется донос. Причем, не в одном экземпляре, а по количеству "добрых" соседей.
      - Ладно. Потом придумаю, как повыгодней использовать эти доносы. А с площади всех гнать!
      - Не стоит. Все продумано. Можешь не волноваться. Федот, пойди проверь охрану.
      Воевода вопросительно взглянул на Емелю. Тот утвердительно кивнул. Толстяк, крякнув, с двойственным чувством покинул утренний совет. С одной стороны он был доволен, что так быстро и без всяческих эксцессов закончилось сегодняшнее официальное общение с непредсказуемым самодуром. Не исключено, что позже воевода еще может потребоваться. Но более вероятно было то, что Высокочтимый нажрется, как свин, и забудет о государственных заботах.
      С другой стороны, было обидно, что его выставили посреди завтрака, и скорей всего будут секретничать.
      - Так, вот, - продолжил Хоттабыч, когда Федот ушел, - насчет этих пятерых не волнуйся. Словлю я их. Только для достижения полного успеха мне придется отлучаться из дворца, а иногда и из Города.
      - Ни в коем разе. Пока не увижу всех этих ублюдков за решеткой никаких отлучек.
      - Для дела надо. Для того, нашего.
      - Подождет это дело. Моя безопасность прежде всего. И не затевай больше этот разговор.
      Колдун все-таки хотел попытаться настоять на своем. Но не успел. В залу вихрем ворвался сияющий от счастья Али Баба. Его чалму украшало не менее полусотни павлиньих перьев. По-видимому, ни одна птичка лишилась своего хвоста. Подлетев к столику, визирь отрапортовал томным голосом:
      - Я исполнил твое пожелание, о цветок моей души, о лучезарный светоч мудрости!
      Он тряхнул головой, и массивный плюмаж колыхнулся, подчиняясь этому движению.
      - Я не понял, ты за перышками бегал или Горыныча с отрядом отправлять?
      - Окрыленный твоим вниманием, о сладкоустый, я все успел!
      - Последний раз предупреждаю, еще услышу твое "сюсю-мусю" - не поленюсь, отмордую. Подзатыльником не отделаешься.
      Али Баба обиженно надул губы, уселся и принялся молча строить глазки Наимудрейшему.
      Осушенный бокал водки настроил Емелю на более миролюбивый тон:
      - А перья ты не туда воткнул.
      - А куда бы следовало, о... - вид огромного кулака, поднесенного к самому носу, заставил визиря проглотить очередную порцию обольстительной лести.
      - Сам догадайся, куда, - посоветовал Емеля, медленно убирая кулак. Лучше расскажи, что разнюхали твои шпионы.
      - Это информация сугубо конфиденциальная, о... о...об этом я могу сообщить только тет-а-тет. Предлагаю уединиться в укромном уголке, где нас не побеспокоят лишние уши и глаза... - Вовремя заметив зарождающийся гнев хозяина, Али Баба пошел на попятную. - Хотя бы позволь прошептать тебе на ушко самую главную новость.
      Заинтригованный Емеля не возражал. Он даже приподнялся с софы, упершись руками в стол и наклонившись к визирю. Однако, пылающий страстью царедворец не мог терпеть барьера в виде столика, уставленного опошляющими чистые чувства напитками и снедью. Он вспорхнул со своего места и, мгновение спустя, был рядом с предметом своего обожания. Пару секунд он тяжело дышал в ухо Наимудрейшего и, на нетерпеливое: "Ну?" - прошептал вдруг осипшим голосом: "Любимый", - после чего чмокнул хозяина в щеку, успев дважды погладить откляченную задницу.
      Затем ему пришлось пролететь около трех метров, потому как удар озверевшего Емели пришелся прямо в лоб. Визирь мог бы покрыть по воздуху и большее расстояние, но помешала мраморная обнаженная богиня, не кстати оказавшаяся на пути и, ценой собственной целостности, прервавшая, траекторию полета.
      - Во, блин, - только и смог выдавить из себя Емеля, усаживаясь на место. Он до краев наполнил бокал, тремя жадными глотками опустошил его.
      - Что за хренотень-то творится?
      - Просто сегодня не твой день, - спокойно сказал колдун.
      - Не, на сегодня - хватит.
      - Вряд ли.
      - Что ты имеешь ввиду? - С легким испугом спросил Наимудрейший, так как, небезосновательно, верил Хоттабычу больше, чем остальным приближенным.
      Но колдун не ответил. Да и не потребовалось. К ним приближалась Манька. В отличие от привычной плавной поступи, сейчас ее походку можно было назвать нервной и стремительной. Девушка подошла вплотную к Емеле и остановилась, нависая над ним.
      Вначале Наимудрейший как всегда при виде своей пассии широко улыбнулся. Но что-то было не так, а неизвестности он не любил. Улыбка медленно сползла с лица.
      - Так, значит, я - Жопина?
      - Ага! - Вновь ощерился самодовольной ухмылкой хозяин.
      - Манька?
      - Ну!
      - Запомни, козел, я - Мэри. Мэри Поппинс. И впредь называй меня только так. И холуям своим закажи... Ох, да ты в конец оборзел!!! Вся морда в помаде! - Мэри узрела отпечаток толстых губ визиря.
      Реакция последовала незамедлительно. Три звонких пощечины. Правой, левой, правой. Как только отзвучала последняя, заиграла музыка, и в зал в эротическом танце вплыли обнаженные красавицы (находящиеся в постоянной готовности танцовщицы и музыканты приняли удары по физиономии хозяина за условные хлопки в ладоши).
      Далее события развивались молниеносно и абсолютно непредсказуемо. Появление восточных красавиц для Мэри было последней каплей. Она кинулась на своего бойфренда. Если бы не короткая стрижка, ошарашенный Емеля за считанные секунды лишился бы скальпа. Поняв. Что за волосы ухватить не получится, Манька впилась острыми ногтями в лицо. Парализованный удивлением и страхом Емеля не сопротивлялся и был уже готов подтвердить свой новый титул - Благоухающий. Спасла подоспевшая вовремя подмога.
      До сего момента лежащий без каких-либо признаков жизни нокаутированный Али Баба, громыхая мраморными осколками, с диким нечеловеческим визгом кинулся на выручку любимого. Прическа Мэри кардинально отличалась от Емелиной, и поэтому имелось за что вцепиться и оттащить.
      Девушка и визирь превратились в визжащий и рычащий (причем, рычала Мэри) клубок тел, катающийся по полу, над которым, словно осенние листья кружились павлиньи перья. Картину завершал хоровод девиц, плавно вытанцовывающий вокруг места действия.
      Вся эта кутерьма длилась около трех минут. Потом Емеля все-таки частично пришел в себя. По крайней мере обрел дар речи. Несколько команд дрожащим и срывающимся голосом, и музыка смолкла, танцовщицы исчезли, не без труда телохранители оторвали друг от друга исцарапанного визиря и покусанную и оплеванную Мэри.
      - В темницу ее! - Приказал хозяин. - И, вообще, пошли все вон!
      Маньку увели. Сохраняющий все время спокойствие сфинкса Хоттабыч чинно удалился. Мавры вытолкали упирающегося визиря. Только Яна и Серенький, боясь быть неправильно понятыми, остались изображать из себя статуи.
      Емеля принял полный бокал успокаивающего, затем такую же дозу обезболивающего. Немного погодя, повторил процесс самолечения. Он понял, что колдун был прав, и день действительно не его. И самое лучшее - переждать. Поэтому напоследок он принял еще и бокал снотворного. Голова, еще недавно переполненная непонятными заботами и проблемами, приятно опустела. Как и опустела литровая бутылка "Смирновской", из которой Высокочтимый черпал все три вида лекарств. Емеля устроился поудобней и погрузился в прострацию. Тишину, воцарившуюся в зале нарушал лишь громкий храп.
      Появился лекарь-чародей, присланный Хоттабычем. Он осторожно обработал глубокие царапины, густо покрывающие голову и лицо, после чего бесшумно удалился.
      * * *
      Прошел не один час, прежде чем Емеля соизволил проснуться. Он сел, приложился к горлышку первой попавшейся бутылки, тяжело поднялся и, не выпуская из рук пузыря, медленно побрел из зала.
      Как только он вышел, из противоположных дверей показался "обоз" хозяина: сначала телохранители, которые быстро миновали зал и заняли позицию у прохода, за ними - музыканты. Танцовщицы, официантки, так же сконцентрировавшиеся у дверей в смежное помещение. Потом появились уборщики.