Чемеревский Евгений
Они придумают
Евгений Чемеревский
Они придумают...
- Туговато я сегодня соображаю, - пожаловался Главный. - Это как же прикажешь понимать?
К такого рода новостям надо давать привыкнуть. Я выдержал аккуратную паузу и повторил:
- Круглая, шеф. Им взбрело в голову, что она круглая.
Откинувшись в кресле. Главный обозрел меня с таким любопытством, будто я лично выдумал весь этот срам. Минуту-другую он что-то прикидывал, беззвучно шевеля губами, и наконец облегченно вздохнул:
- Дураки. Объясни им, что все, кто снизу, осыплются с нее как горох.
- Уже пробовал. У них на этот счет теория имеется, и, надо сказать, довольно складная. Дескать, не туда тянет, где низ, а вовсе наоборот: куда тебя тянет свалиться, там низ и есть. А поскольку...
Главный рывком выпрямился и проткнул меня неподвижным взглядом. Я послушно замолк.
- А поскольку... - повторил он, пытаясь зацепиться, - поскольку... Не маячь, сбиваешь. Значит, поскольку Земля круглая и все вещи притягивает к середине, то низ у всех разный, но обязательно под ногами? Так, что ли?
- Вы уловили самую суть, шеф. Именно так они, с позволения сказать, рассуждают.
Главный недоверчиво покачал головой, пытаясь нащупать логическую брешь. Потом восхищенно заерзал в кресле:
- Ну ты подумай! Все наизнанку вывернули, а комар носа не подточит. Хоть сейчас к исполнению.
- Так их ли в том заслуга? - восторженно пропел я, поспевая за хозяйским настроением.
За что и был пожалован презрительной гримасой:
- Сколько я вас учил - избегайте прямой лести. Трудно разве заметить: "Неплохая иллюстрация потенциальных возможностей мозга к приобретению навыков абстрактного мышления"? А уж я соображу, на чей счет это отнести. Ну-ка, потренируйся.
- В полной мере, - отбарабанил я, - проявляется специфическая видовая способность к сложному адаптивному поведению.
- Молодец. У тебя, кстати, тоже. Если научишься не слишком очевидно подлизываться, могу протерпеть тебя достаточно долго. А теперь ступай и растолкуй им насчет слонов и черепахи. Помечтали, и будет.
Я замешкался, выбирая, что легче: выложить все сразу или сбежать, отсрочив неминуемую нахлобучку.
- Не получится, шеф, - выдавил я наконец. - Они усматривают парадокс.
- Вот как? И кто же это изволит усматривать?
- Философы.
- Кто такие?
- Вроде мудрецов, только еще и нахалы. Ведь до чего додумались! "Ну хорошо, - говорят, - мир покоится на трех огромных слонах. Поверим. Слоны стоят на черепахе. Допустим. А на чем держится черепаха?"
- И на чем же она у нас держится?
- Вот и они хором заладили: на чем?
Тут мы оба замолчали. У меня не осталось сомнений, что добром это не кончится.
- Кто отвечает за материальную часть? - прохрипел Главный и, когда позвали Первого, незамедлительно перешел к делу:
- На чем у нас держится мир?
Это вместо "здрасьте". Первый был догадлив и мигом побледнел:
- В процессе реализации означенного объекта, учитывая ситуацию и личные указания...
- Меня не интересует история вопроса, - оборвал его Главный. - Будьте любезны отвечать по существу.
- Так вы же... то есть... На слонах.
- Вот так. Коротко и ясно. А слоны?
- На черепахе. - Первый судорожно глотнул, уловив направление начальнической мысли.
- А черепаха?
Первый молчал. Я бы на его месте тоже счел за благо молчать.
- Поторопитесь с ответом, - предложил Главный тем ледяным тоном, что скрывает самые мрачные глубины его ярости. И, посмотрев в упор на обомлевшего от страха Первого, приговорил:
- Боюсь, мне с вами придется расстаться.
И тут же расстался.
После чего долго и рассеянно глядел прямо перед собой, зябко кутаясь в просторную хламиду. Наконец, вспомнил про меня:
- Давно это у них - философия?
- Да лет уже, пожалуй, триста.
- Почему молчали?
- Не смели. Думали, пройдет.
- Пройдет, - вяло передразнил уже поостывший шеф. - В другой раз промолчишь, отправлю вслед за ним. И много их, твоих философов?
- Живых примерно с полсотни, - ответил я. Главный насупился, прикидывая, во что это станет. - Только если вы имеете в виду прямые методы, то они все уже успели разболтать.
- Поди прочь, - услышал я и несказанно этому обрадовался.
Явившись на другой день с докладом, я понял, что шеф всю ночь работал. Вид у него был измученный. Не поднимая головы и роясь в бумагах, он назначил меня Первым. Я поблагодарил за доверие, а про себя подумал: долго ли протяну?
- Теперь смотри сюда. - Главный придавил ладонью большой лист. На нем были нарисованы два круга с кривыми линиями и затейливыми картинками. Один из кругов мне что-то смутно напоминал. - Синее - это вода, все остальное суша. Это восток, здесь твои умники. Это, - он щелкнул пальцем по другому кругу, - запад. Здесь их пока нет, но со временем появятся. Запоминай, что тебе надо сделать. Берешь эти самые восток с западом и прилаживаешь друг к дружке вот по этим черточкам. Да повнимательней, горками наружу. Потом это хозяйство накачаешь, чтобы получился шар. По стыку нашлепай островков, как будто так и было, без нарочитости. И следи, чтобы тяжесть везде к середине, не то лови их потом охапками. Все понятно?
- Почти все, - сказал я, собирая бумаги. Оставался только один вопрос. - А куда черепаху?
Вместо ответа Главный так посмотрел на меня, что я попятился к двери, не завидуя ни себе, ни черепахе.
- Я что-то плохо расслышал, - проворчал Главный. - Что ты там плетешь?
- Теперь уже и вертится, - учтиво повторил я.
Шеф задумался. Скорее всего о том, каких еще ждать от них пакостей.
- Вот как. И что же - опять стройная теория?
- Это как водится. Компания там довольно пестрая, но из самых отчаянных - один итальянец. Вот с таким воротником. Он еще затеял как-то с башни железяками кидаться, полгорода перепугал.
- Так надо поучить манерам, - сухо посоветовал Главный. - Воротник, впрочем, можно оставить.
- Да если б он был один! А то выискался хитрый поляк: написал книжечку, да и помер. С него теперь без толку спрашивать, зато итальянец постарался, растрезвонил, где только мог.
- Словом, прошляпили, - заключил Главный.
- Простите, шеф. Мы все надеялись, что они сами это дело вот-вот уладят. Ведь судили воротника-то. Отрекся!
- То есть как это отрекся? Что же у него - семь пятниц на неделе?
И в глазах шефа мелькнула тень разочарования.
- Отрекся, шеф, уломали. А за порог вышел и говорит: мол, все-таки она вертится. Я так и сел.
- Ах, все-таки, значит, вертится! - подхватил Главный. - Что я в них ценю, так это постоянство. Стало быть, волчком?
- И вокруг Солнца.
- Что?
Выходит дело, я успел наябедничать только наполовину.
- Вокруг Солнца, - подтвердил я.
Шеф посерьезнел и, глядя в потолок, стал прикидывать детали:
- Ага. Круговые орбиты не подойдут, нужны эллиптические. И светило лучше не в центр, а в фокус. С эпициклами мы, выходит, перемудрили, они сами собой выписываются. Ты только подумай, все сходится! М-да... Жаль будет молодцов.
Я собрал все свое мужество и сказал, холодея:
- Там, шеф, вот что еще. Они зрительных труб понастроили и смотрят в них до тринадцатой сферы. А мы сроду дальше седьмой не крутили. Не доходили руки?
- Как это не крутили? - загремел Главный. - Что значит "не доходили"? Может быть, ты забыл своего предшественника?
Помню, подумал я. И еще с десяток других. А вслух сбивчиво залепетал:
- Так не поступало же указаний... То есть, конечно, и снизу, каждый на своем месте... Но ведь вечно напутают, и не хватает... Хотя не снимает ответственности.
- Уйди, - отрубил Главный. - Уйди с глаз долой.
Это было как раз то, что я надеялся услышать.
Наутро я не узнал кабинет шефа. Он походил одновременно на келью чернокнижника, часовую мастерскую и лавку детских игрушек. Всюду громоздилась хитроумная механика, все летало, сверкало и лязгало.
- Будем перестраиваться, - заявил шеф, вытирая руки о полы бархатного камзола. - Запоминай. Эти колеса уберешь, эти шпильки тоже долой. Планеты запустишь по эллипсам. Там на столе тетрадка с параметрами орбит. Другая для комет и астероидов. До них тоже скоро докопаются, так уж лучше одним махом. Можешь приступать. Впрочем, погоди...
Он направился в тот угол кабинета, где сияла сфера неподвижных звезд, единственно уцелевшая в его ночных космогониях. Немного постоял, задумчиво поглаживая сферу и прислушиваясь к доносящейся изнутри хрустальной мелодии, и вдруг одним ударом рассыпал ее в сверкающую пыль. Я только ахнул.
- Нам нельзя быть непоследовательными, - пояснил он, тщательно отряхиваясь. - Да иди же ты, работай. Пусть все летит и вертится. Повторяю: все.
- Куда? - спросил я. Не спросил даже, а закричал. Потому что бывают моменты, когда и нашему брату жизнь становится в копейку.
- Там разберемся, - честно сознался шеф. - Я в них верю.
- Повтори, - глухо процедил шеф. Таким свирепым я его прежде не видел.
- От... от... Не могу, шеф. Язык не поворачивается.
Шеф молча подался в мою сторону. У меня сразу получилось:
- От обезьяны, шеф. Только я...
- Помолчи.
Он как-то сразу обмяк и грузно обвис на подлокотниках кресла. Я бесшумно выдохнул, стараясь о себе не напоминать.
- Стыд-то какой, - вымолвил он наконец. - Чтобы из криворотой мартышки и вдруг - на тебе, венец творения! Я не говорю об элементарной благодарности, но где же их хваленая логика?
- Что касается исходного вида, шеф, то они предпочитают шимпанзе. И не вдруг, а постепенно. Они теперь помешались на эволюции.
- Эволюция? - оживился Главный. - Что-то новенькое.
- Французская выдумка. Я в этом пробовал разобраться. Если, к примеру, взять дождевого червя и вместо него сразу подсунуть африканского носорога, то все увидят, что их надули. Но если тот же фокус растянуть надолго, то никто не заметит. В этом вся штука: кто видел червяка - все давно вымерли, а кому встретился носорог - тому некогда рассуждать о всяких пустяках.
- И сколько же на эти фокусы надо времени?
- Они говорят, миллиарда лет должно хватить.
Шеф тихо присвистнул:
- Вот уж, действительно, нахалы. Где ж они возьмут миллиард? - Он что-то прикинул и сказал твердо: - Нет, столько не дам. Пусть не надеются.
- А если меньше, то они опять парадоксов навыдумывают. В этой их эволюции промежуточных звеньев не хватило, так они всю землю перерыли.
- Нашли что-нибудь?
- Найдут. Вы же в них верите.
- Найдут, - повторил шеф. - Докопаются.
Он вышел из-за стола. На нем оказались линялые джинсы, кроссовки и майка с картинками.
На следующий день я едва протиснулся в кабинет Главного, доверху забитый книгами. Сам он сидел за столом, скрытый горой рукописей.
- Прошлый раз, - сказал шеф, - мы с перигелием Меркурия промахнулись. Они сто лет головы ломали. Однако нашелся толковый малый, придумал, как вывернуться. Только тебе придется поработать.
По извиняющейся интонации, столь редкой в его голосе, я понял, что работы хватит.
- Вот здесь, - шеф раскрыл мудреный журнал, - сказано, как искривить пространство, а заодно и время. То есть сказано, что в конце концов должно получиться, а как это сделать, ты и сам сообразишь. Начало сдвинешь на десяток миллиардов лет назад. Чтобы не мучиться парадоксами, устроишь большой взрыв.
- Это из-за одного паршивого Меркурия?
- Дешевле не получается. - Шеф неожиданно притянул меня за лацкан и, зачем-то озираясь по сторонам, зашептал в самое ухо: - Вот еще за чем последи: если где у какого тела материи отнимется, то чтоб у другого столько же и прибыло. Не больше и не меньше. У них сейчас с этим строго.
Он властно отстранил меня и вернул лицу обычное выражение.
- У нас завтра что? пятница? Вот и прекрасно. Отсчитаешь миллиард лет назад и заквасишь жизнь. По этой статье научишься плести хромосомы. Можешь не церемониться: если что запутаешь, они распутают. И пусть эволюционируют, раз им это нравится.
Я чуть не заплакал от досады:
- Шеф, ну как же так можно! Только и делаем, что крутимся как нанятые. Где же наша профессиональная гордость?
- Кому из нас двоих положено рассуждать! - зарычал в ответ Главный и запустил мне в голову самодельный черной дырой.
Шуточки у него, пожалуй, грубоваты, - успел я подумать, закрываясь энциклопедией. Но до чего быстро осваивает новый материал!
На этот раз Главный понял с полуслова, но беспощадно выждал, пока я вконец не запутаюсь в намеках. Потом резко спросил:
- А если короче?
- Если короче, - ответил я, махнув на себя рукой, - то в этой гипотезе они больше не нуждаются.
- Занятно. А куда же мы в таком случае подевались?
- С этим у них никаких сложностей, шеф. Нас никогда не было, и точка.
Шеф слабо кивнул, словно не ожидал услышать ничего другого. Он надолго занялся старинным чернильным прибором, рассеянно водя пальцем по его мраморному рисунку.
- Надо же, а я и не знал. - Он вышел из-за стола и поглядел на опустевшее потертое кресло. - Значит, гипотеза.
Он направился к окну и так остервенело рванул створки, что вылетевший шпингалет звякнул у моих ног. За окном было по-прежнему. В густой траве гудели шмели и дрожала тонкая паутина, река плескалась на порогах - все своим чередом. Пестрая бабочка беззаботно разложила крылья прямо на стекле.
Главный затаился и ловко накрыл ее сложенной в совок ладонью.
- Интересно бы узнать, - сказал он, с любопытством заглядывая между пальцами, - откуда она взялась? И это все откуда? - Он требовательно указал в окно.
- Они твердят, шеф, что это было всегда. Или же по всяким там законам получилось из тех вещей, что были еще раньше.
- Допустим. А для чего там на горке торчит эта штука?
- Памятник архитектуры, шеф. Охраняется законом. С чего бы ей не торчать?
Возле реки надсадно нудил одолевающий бугор грузовик. На ближнюю сосну прилетела ворона, облюбовала самую хлипкую ветку и, примостившись, удовлетворенно каркнула.
- Принеси-ка мне отвертку, - скомандовал Главный.
Не нашел дела поважнее, чем ремонт покалеченного шпингалета. Я не сразу расслышал, что он бормочет себе под нос, так громко он колошматил чернильницей по согнутому штырю.
- Маешься из-за них, маешься, - приговаривал он в такт ударам. - Где я им наберу столько законов?
- Вот и я так думаю. А они еще капризничают - подавай им законов не так много, чтобы запутаться, но достаточно, чтобы обойтись...
- Без лишних гипотез? Без нашей компании? Без кого еще? Договаривай.
- Включая, - деликатно помог я.
- Однако, у них амбиции, - подытожил шеф, и, пока он крутил отверткой, я пытался понять, нравится ему это или нет. - Ну что ж. Как они любят говорить, клиент всегда прав. А технически, - он прицелился к последнему винту, - технически это возможно, здесь они угадали. Завтра зайдешь за указаниями.
Он несколько раз щелкнул, проверяя шпингалет. Окно было как новенькое.
- И нечего нюни распускать, - сказал шеф. - Не забывай о профессиональной гордости. Ступай, ступай. Поразвлекись. У них там сейчас весело.
В дверях я оглянулся. Шеф сидел на подоконнике, вполоборота к окну, в повисшей руке он сжимал обломок чернильницы. Взгляд его оторвался от пола, скользнул по стене, за окно и вернулся на пол. Мне казалось, что он меня не видит, но вдруг, едва заметно усмехнувшись, он проговорил:
- Помнишь, как мы строили им черепаху?
Я еще потоптался немного и аккуратно прикрыл за собою дверь.
