Кинтарский марафон (№3) - Девяносто триллионов Фаустов

– Если б знать, как управляется эта система, – вздохнул Джозеф при виде многочисленных входов.

– Капитан бы разобрался, но его нет с нами, – вставила Криша. – У него талант на такие вещи, даже если это обычная дедукция.

Джимми немного подумал, ощущая, как Кинтара дышат им в спину, и зная, что враги могут появиться в любой момент, из любого кристалла.

– На вид они все одинаковые, – наконец сказал он. – Давайте выберем какой-нибудь один и пойдем через него.

– Капитан считал, что нас остановили частично из-за снаряжения, а частично из-за отсутствия знака, – напомнила Криша. – Мне кажется, он подозревал, что они и впрямь все одинаковые. Что кристаллы – это нечто вроде переключателей измерений. Манья еще называла их тессерактами.

Тобруш рискнула передать свои мысли всем вокруг:

– Если это на самом деле тессеракты, то они могут касаться многих – а возможно, и всех существующих – точек, сами не находясь при этом в пространстве между ними. В этом случае, каждый кристалл одновременно связан с каждым другим кристаллом в сети. Это настолько заумная область математики, что здесь может быть и не такое.

Джимми нахмурился.

– Интересно… Идея не хуже прочих. Предлагаю выбрать один из кристаллов и в уме представить себе место назначения, общее для всех.

– То есть нам просто надо пожелать оказаться дома? – скептически переспросила Модра.

– Нет. Там должна быть станция, а станций мы знаем всего несколько. Пещера кристаллов, водный мир и огненный мир отпадают. Пустой мир был бы неплох, но возможно, тех двоих демонов до сих пор еще не освободили. Остается станция, с которой мы входили. По крайней мере, мы можем быть уверены, что демонов там нет.

– Интересно, как можно быть уверенными в том, что мы не встретим демонов, куда бы мы ни пошли, – пробормотала Модра. Джимми пожал плечами.

– Какого черта? Если мы ошибаемся насчет знака, нас все равно наверняка прикончат на той стороне. Я…

И тут из кристального портала в пяти метрах от них появился демон. Они замерли. Демон был чересчур близко, чтобы можно было надеяться убежать и спрятаться, а он, задумавшись, тоже немного помедлил, затем обернулся и заметил их.

Жутко было видеть ухмылку демона, тем более что она казалась весьма довольной.

– О, да вы отмечены знаком, как я погляжу! Вы пометили и себя, так же, как метите свой скот!

Не было смысла пытаться обмануть его; как и все демоны, он обладал многочисленными способностями и владел ими на уровне, недостижимом для обычных рас.

И все же Джозеф попробовал, просто на всякий случай.

– Мы под защитой ваших князей, – сказал он.

– Можно и так сказать, – согласилась тварь. – Но отвечаю перед ними я, и я теперь – ваш хозяин. Преклонитесь передо мной сейчас же, добровольно и без принуждения, и я открою портал, дабы отправить вас далеко отсюда, где вы будете служить мне вечно, как рабы.

– Ни за что! – прокричала Криша.

– Или же я отправлю вас в другое место, где царит боль, не сравнимая ни с чем из испытанного вами, а смерть не приходит никогда. – Он поднял левую лапу и медленно опустил. Как только он это сделал, терране ощутили, как будто невидимый гигант положил свои руки им на плечи, прижимая к земле, и повалились на колени.

Но Джимми Маккрей не хотел сдаваться:

– Силой Господа моего, Иисуса Христа, я отрицаю твою власть над собой! Именем Христовым заклинаю тебя! Силой Христа…

Криша, осознав, что делает Маккрей, тут же присоединилась:

– Сила Владыки Ясура, властного над злом превыше всех богов, да будет над тобой! Изыди во имя Ясура, и Мадиг, Его Святой Помощницы, защитницы Святых…

Они застали демона врасплох. Давление на их плечи на мгновение ослабело, и он замотал головой, как будто пытаясь стряхнуть с нее что-то. Но победа не продлилась долго. Внезапно оба заклинателя ощутили невероятное давление, на этот раз не физическое, а на сознание. Оно казалось материальным – черной, непроницаемой, давящей тьмой, накрывшей огонь их веры.

– Довольно! – заорал демон. – Если бы хоть один из вас поменьше болтал, или же в глубине души действительно верил в ваших жалких доморощенных божков, то, возможно, вам бы и удалось собрать достаточно энергии, чтобы слегка расстроить меня. Но оба вы в душе сомневаетесь, и этого достаточно! Вы молитесь богам, в существовании которых сомневаетесь, а это значит, что вы молитесь пустому месту!

Чернота затопила их сознание, вселяя в них ужас холодным злом, которым от нее веяло, и одновременно разыскивая, выявляя и усиливая их сомнения, углубляя их духовный колодец, который был таким пустым, пустым, пустым!…

Станция, их спутники – все перестало существовать. Каждый из них оказался в водовороте тьмы, зла, разрушения, были раскрыты темнейшие уголки их душ, перед ними мелькали картины всего того, что страшило и ужасало их больше всего на свете.

Они тонули, тонули в море собственных кошмаров, и, подобно морякам в шторм, каждый видел спасательный трос, – спасительную нить, – единственную возможность выплыть из затягивающего ужаса, таящегося в их сознании, скрытого от дневного света…

– Держитесь за нить, – воззвал демон. – Придите ко мне, отдайтесь мне; предайте мне ваши тело, разум и душу, назовите меня своим Господином, и я спасу вас! Ваши боги не спасут вас. Ваши друзья не спасут вас. Ваш разум не спасет вас. Теперь лишь я могу спасти вас!

Ужас, чувство безысходности бушевали в них все с большей яростью, охватывая их целиком, оставляя им лишь тонкую спасительную нить. И было невозможно сосредоточиться, невозможно противостоять им, они могли лишь дотянуться до этой пылающей нити…

И вдруг все кончилось – полностью, словно между сознанием демона и их сознаниями встала стена. И Джимми, и Криша выглядели дико – глаза выпучены, рты раскрыты, как у помешанных, – но они выбрались оттуда, и совсем не по той нити…

Они услышали, как демон, вне себя от удивления, пробормотал: «Какого…?», но силы в его голосе было куда меньше, чем несколько мгновений тому назад.

– Быстрее! – закричала Тобруш. – Не знаю, насколько это задержит его, но других привлечет наверняка! Джозеф! Модра! Тащите этих двоих хоть волоком, пока у них в мозгах не просветлеет! Сюда, в этот вход – он ничем не хуже любого другого!

На мгновение компаньоны растерялись, как и демон. Ментально атакуя Джимми и Кришу, демон почти не принимал в расчет других – у него вполне хватило бы сил не дать им сбежать, пока он расправляется с молящимися. Теперь же они вдруг поняли, что Тобруш, вместо того, чтобы изо всех сил пытаться убежать от демона, напротив, подползла к нему – на достаточное расстояние, чтобы дотянуться своими усиками. Демон, занятый своей атакой, даже не заметил, как оказался окружен аккуратно нарисованной черной пентаграммой.

Демон наконец сообразил, что происходит, и попытался успокоиться.

– Неужели ты думаешь, что эти ничтожные каракули смогут долго меня сдерживать? Набросок, ерунда! Для того, чтобы удержать подобных мне, требуется куда как больше! И ты, джулки, убедишься в этом первой!

Демон, сосредоточившись, уставился на Тобруш. Даже ослабленный пентаграммой, он все еще был чудовищно силен, и вся его сконцентрированная сила была направлена теперь на джулки.

Но Тобруш, еще недавно казавшаяся слабой по сравнению с остальными, теперь, похоже, даже не заметила ментальной атаки на свое сознание.

– Полагаю, ты прав, – ответила джулки. – Думаю, сейчас самое время проверить одну мою теорию.

Несколько усиков молниеносно протянулись из спины джулки, внутрь пентаграммы с беснующимся внутри демоном, и ткнулись ему прямо в пасть.

Демон, клацнув зубами, откусил и проглотил их. Издав жуткий рев удовлетворения, смеясь над ошибкой, которую сделала Тобруш, демон шагнул через границу пентаграммы.

– Ваши мучения продлятся десять тысяч лет! – объявил он. Но тут он встал как вкопанный – и принялся судорожно извиваться, как будто все мускулы его тела охватили спазмы.

Потрясенные, они смотрели, как демон, сотрясаемый судорогой, раздирает когтями собственное тело, нанося себе ужасные раны.

Потом его шкура, настолько прочная, что могла, казалось, защитить от чего угодно, словно бы ожила; было впечатление, что огромные волны живой плоти под ней пробивали себе дорогу наружу. Его морда исказилась в агонии, от былой надменности и холодности не осталось и следа.

– Внутрь! Живо! – приказала Тобруш тоном командира, больше похожим на голос Кинтара, чем на ее обычный. – Полагаю, эта тварь сейчас взорвется, и поверьте мне, вам не понравится, если вас коснется хоть одна капля! Вперед!

Они шагнули в ближайшую нишу с кристаллом, и Тобруш поспешила за ними.

* * *

Джимми Маккрей начал понемногу приходить в себя, но он не был уверен, что то, чему он только что был свидетелем, не галлюцинация. Зато Джозеф был потрясен до глубины души.

– Ты убила демона! – восклицал он снова и снова. – Неужели ты убила демона?

– Думаю, что нет, увы, хотя я и разрушила его телесную оболочку, – ответила джулки. – Когда я вошла в него, я увидела – нет, ощутила, – что в его глубине скрывалось нечто большее, нечто не являющееся живым с нашей точки зрения, а скорее подобное тем тварям из иного мира. К счастью, без тела они могут появиться здесь лишь под защитой геометрических фигур, так что нашего друга затянуло сейчас в ту самую дрянь, что его породила.

– Хорошо, хорошо, говори загадками, если тебе так хочется, но по всем внешним признакам ты его убила, – ответил Джозеф. – Чем же? Что ты такое синтезировала и впрыснула ему в пасть?

– Я ничего не синтезировала.

– Тогда как же ты это сделала?

Джимми Маккрей вырвался из объятий Гристы и, отдышавшись, произнес:

– Неужто ты до сих пор не понял, верзила? Когда твоей подружке понадобилось стать такой же сильной, как Кинтара, она стала. Я ни черта не понимаю в вашем обществе, но, насколько я помню, вы обычно не утруждали себя докладами вашим повелителям.

Джозеф был ошеломлен. Он вгляделся в Тобруш и, наконец, сказал:

– Ты… ты одна из Сокрытых?

– Да, это правда, я – Миколь, – ответило существо. – Не смотри на меня так! Я та же, с кем ты впервые встретился на празднестве у Лорда Скуазоса. Та же Тобруш, которая была с тобой с самого начала. Что поделать, нам особенно нравится форма джулки.

Тайные повелители Миколя, одна из трех правивших Высших Рас, всегда считались чем-то вроде колонии микробных паразитов. Действительно, джулки, с их тысячами игловидных усиков, как нельзя лучше подходили для того, чтобы обеспечить им успешное размножение и выживание.

– Ты… ввела демону часть себя? – утвердительно спросил Джозеф.

– Да. Согласно моей теории, это должно было сработать, хотя не могу сказать, что полученное доказательство меня радует.

Джимми кивнул, поднимаясь на ноги.

– Понимаю. Часть тебя погибла, чтобы убить его.

– Нет, ты не понимаешь. Мне очень жаль, что пришлось так поступить, но другого выхода не было, а потерянное так или иначе восстановится. Меня беспокоит другое. Ваше представление обо мне – твое и жрицы – оказалось сейчас поколеблено; для вас обоих это шок, но не настолько сильный, нежели для меня – мой успех. Миколь – это мы. Одна из трех, теперь уже четырех, высших форм разумной жизни! Мы – повелители сотен миров, триллионы трепещут перед нами! И ты даже представить себе не можешь, насколько неприятно обнаружить, что ты – болезнь, способная смертельно заразить демонов. Ты не можешь понять, как расстраивает подобное знание.

– О чем это ты? – требовательно спросил Джозеф.

Джимми махнул рукой в сторону джулки:

– Похоже, капитан опять оказался прав. Все три Высшие Расы действительно были предназначены для того, чтобы остановить Кинтара. У каждой из них – Миколей, Хранителей, Святых Ангелов – есть свое предназначение, свой способ атаковать, уничтожать или, по меньшей мере, сдерживать Кинтара.

– Но кем они были предназначены? – спросила Модра.

– Этого мы пока не знаем, разве что ответ известен нашему новому другу, – ответил Маккрей.

– Боюсь, что мои знания на этот счет немногим превосходят ваши, – сказала Тобруш. – Я делала все открытия вместе с вами. У нас есть много преданий, многое сокрыто в памяти наших предков, но эта память обрывочна и неполна, по крайней мере, у тех единиц, что составляют меня.

– Но у тебя ведь столько же могущества и Талантов, что и у них! – взмолилась Модра. – Хоть что-то ты можешь вспомнить, особенно сейчас!

– До сегодняшнего дня я зарекалась использовать любые силы, кроме тех, что можно было ожидать от джулки Тобруш, разве что у меня не будет другого выхода. Впрочем, я несколько раз уже незначительно отступила от этого правила, защищая себя или усиливая блокировку нашего отряда, когда мы объединились. Но открыть себя до тех пор, пока я не выяснила достаточно, до тех пор, пока меня не вынудили действовать, значило для меня подвергнуть себя величайшей опасности. Вы же не думаете, будто Кинтара позволили бы мне жить хотя бы секунду, если бы заподозрили, кто я на самом деле? Я легко справлюсь с любым из них поодиночке, но если их будет много…

Джимми, вздохнув, кивнул.

– Что ж, по крайней мере, мы прибили хоть одну из этих тварей! Точнее, конечно, это сделала ты, но… Господи! Как же хорошо!

– Это решение было непрактичным, как бы ни было оно утешительно, – возразила Тобруш. – Что мы можем? Вселиться в каждого носителя, по всей Империи? Сделать это означает уничтожить Империю, а опасность все равно останется. Мы можем нападать исподтишка, пугать их, заставить их остановиться, но, если нам придется убивать каждого в поединке, наше будущее абсурдно и предопределено. Мы – лишь один из эшелонов защиты, и его одного недостаточно. В прошлый раз их победили все три Высшие Расы вместе, и все три должны противостоять им теперь. Факт существования этой темной, иномировой сущности внутри демона также настораживает меня. Он означает, что их тела, их материальные сущности – лишь мобильные оболочки, предохраняющие нашего истинного врага от свойств нашей Вселенной и позволяющие демону действовать в ней, точно так же, как те использовали идолов. Может быть, именно поэтому их заточили, а не уничтожили. Возможно, их вообще нельзя уничтожить.

– Весьма ободряющая мысль, – ответил Джимми Маккрей.

* * *

– Джимми! Посмотри-ка на Кришу! – перебила Модра. – С ней что-то не то.

Маккрей подошел к мицлапланке и опустился на колени. Криша была в сознании, но она сидела неподвижно, уставившись пустым взглядом в никуда. Он попробовал просканировать ее разум, но тут же отшатнулся.

В ее сознании царил полный беспорядок, пропитанные отчаянием мысли неслись по замкнутому кругу:

Я поддалась абсолютному злу и должна убить себя, но если я убью себя, то предам всех жителей Вселенной, но я поддалась абсолютному злу и должна….

Он взглянул на джулки.

– Тобруш, что делать? Она в ступоре. Что-то заставляет ее совершить самоубийство, потому что ее сломили – хотя сломить можно любого. Внушение очень сильное, но ее рациональное сознание сопротивляется, потому что, поступив так, она отрежет единственную нить, по которой послание сможет дойти до Ангелов.

– Гипнокодирование, – кивнул Джозеф. – Я уже с таким сталкивался. Гипноз Ангела мицликов слишком силен, чтобы ему сопротивляться или пытаться самостоятельно убрать его. Если она придет в себя, то умрет. Но, поскольку у нее есть равное по силе моральное обязательство оставаться в живых, она вошла в ступор. Здесь нужен специалист, психократ, способный снять внушение.

– Она нужна нам, – заметила Тобруш. – Но нам нельзя оставаться в этой нише слишком долго. Нас могут хватиться – либо демоны обнаружат следы нашей битвы, либо та тварь свяжется со своими из иного мира. Маккрей, отойди в сторонку и помоги Модре и Джозефу хорошенько заблокироваться. Если это внушение – дело рук одного Ангела, то, возможно, у меня хватит сил его снять, но мне бы не хотелось, чтобы вас задело рикошетом.

Тобруш скользнула к застывшей жрице, в то время как остальные, включая Гристу, отошли подальше, к противоположной стене, и приготовились к отражению возможных последствий.

Тем не менее, ударная волна сознания Тобруш чуть не лишила их чувств. Когда им уже начало казаться, что они вот-вот упадут в обморок, давление внезапно прекратилось.

– М-да. Ты был прав, Джозеф. Я не психократ и не обладаю и долей тех знаний, которые вы мне приписываете. Внушение убрать я могу, оно сильно, но не настолько, чтобы я с ним не справилась. Но проблема еще и в ее культуре. И это нельзя решить, просто убрав внушение, потому что его дублируют жесткие принципы, на которых ее воспитали. В данном случае, проще попробовать уничтожить ее память о допущенной ошибке.

– Разумеется! – воскликнул Джозеф, щелкнув пальцами. – Сотри у нее память о том, что она поддалась этой твари!

– Это не балаганный фокус, – возразила Тобруш. – Я не могу просто приказать ей забыть о случившемся. Ее психика глубоко повреждена. Ее не спасет, если я заставлю ее забыть лишь воспоминания, лежащие на поверхности. Кроме того, сложность еще и в том, что психика человека для меня не совсем понятна. Многое придется угадывать. Может быть, у меня получится, а может, и нет; возможны также непредсказуемые эффекты, которые проявятся сразу же или позднее.

– Сделай все, что сможешь, – попросил Джимми. – Чем скорее, тем лучше.

– Разумеется. Блокируйтесь.

На этот раз волна была слабее, но зато они поняли большую часть того, что делала Тобруш. Стержнем проблемы было собственно рукоположение Криши – исходный набор внушений, сделанных Ангелом Мицлапланом годы тому назад. Перед ними промелькнула память об ужасе, охватившем ее, когда ее привели в огромный зал. Тобруш начала работу именно с этого места, с момента, когда все началось, когда испуганную девушку рукоположили в сан. Она понемногу убирала необратимость этого действия, заменяя ее другим внушением:

– Срок рукоположения истек. Он истек, и когда ты вновь предстала перед Высочайшими, не был продлен, а повторить рукоположение нельзя. Теперь ты все понимаешь. В процессе обучения и повторных инквизиторских проверок тебя обработали, приучив не вспоминать об этом, создав тебе ложную личность. Оболочку, защищавшую тебя убеждением, будто рукоположение все еще действует и обязывает тебя…

Удовлетворенная, Тобруш перешла к недавнему прошлому, распутывая нити, заставившие девушку сломаться. Та бездна, те кошмары, что одолевали ее, были кошмарами Святой Криши, и когда оболочка жрицы стала поддаваться, проявилось ее истинное я, всегда присутствовавшее под ней. Личность жрицы, ранее доминировавшая, ослабла, сдалась и была уничтожена согласно Священным Законам Рукоположения. Святая Криша погибла, но истинная Криша осталась. Теперь она была свободна – свободна признать изначально существовавшую в ней другую, свободна от своих священных обетов…

Они молча наблюдали, как ее тело возвращается к жизни. Сначала дрогнули веки, затем она помотала головой и часто, глубоко задышала. Потом ее голова откинулась назад, рот раскрылся, как от удара, руки начали ощупывать тело, в том числе и те его части, трогать которые считалось неприличным. На ее лице было выражение ребенка, восхищенного новой игрушкой; так продолжалось несколько минут. Внезапно она остановилась, замерла и перевела взгляд на них. Ее мимика, жестикуляция, весь ее облик выглядели настолько иными, что им на мгновение показалось, будто она одержима, как была одержима Молли. Она не успела еще произнести ни слова, но они уже видели, что это совершенно другая личность в теле Криши. Ее блокировка исчезла, и разум открылся, как будто она никогда не обладала Талантом. Впрочем, сейчас ее сознание было слишком мутным и рассеянным, чтобы можно было сказать наверняка.

Она ткнула пальцем:

– Ты. Ты… Модра. Так? А ты – Джимми, ты – Тобруш, а ты… ты – Джозеф.

Модра подбежала к ней. Криша казалась такой изменившейся, почти… ребенком.

– Верно, – мягко ответила она. – А помнишь ли ты, кто ты такая?

Какое-то мгновение казалось, что Криша не поняла вопроса. Наконец, она произнесла:

– Я Криша. Криша Мендоро. – Потом нахмурилась. – Разве нет?

– Мы на это надеемся, – ответила женщина. – М-м-м… ты что-нибудь помнишь из прошлого, помнишь, как ты сюда попала?

Криша нахмурилась еще сильнее.

– Я сохранила почти всю ее память. Я знаю, где я. – Она взглянула на них. – А капитан…

Модра покачала головой.

– Пока не появлялся. Идем, нам надо убираться отсюда. Мы еще слишком далеко от дома, что бы мы себе ни воображали.

Криша с помощью Модры поднялась на ноги, но все еще была не в себе. Она говорила и думала на одном из диалектов своего родного мира. Модра, как опытная телепатка, могла найти в ее разуме необходимые слова для разговора, но, разумеется, ее произношение и грамматика сильно хромали. Поэтому Криша не сразу понимала, что говорит Модра.

– Используй свой Талант, – бросила ей Модра. – Изучи необходимое заново.

В разуме Криши не отразилось и намека на то, что она что-либо услышала.

– Она потеряла свой Талант! – воскликнул Джимми Маккрей.

– Она потеряла все, и новое, и старое, – согласилась Модра. – Я думала, что такого не может быть. У нее же врожденные способности!

– Возможно, это из-за психосоматической травмы, – предположила Тобруш. – Она может привести к непредсказуемым последствиям. Мне, например, приходилось видеть людей с абсолютно здоровыми глазами, которые тем не менее не могли видеть. Она ненавидела свой дар за то, что он определил ее судьбу. Пока она не телепатка, ее не могут принудить заново принести обеты. Это-то понятно, но странно, что я не могу добиться от нее буквально никакого отклика! Мне известны случаи, когда в результате травмы головы происходила утеря Таланта, или, что чаще, нарушение его функций. Но больше повредить эту область никак нельзя. Остается только гадать, не сожгла ли я ее дар, пока работала над ней?

– Вы так притихли, – заметила Криша. – Вы общаетесь мысленно, верно? Я раньше тоже так умела. А почему я теперь не могу?

– Мы, собственно, об этом и размышляем, – ответила Модра. – Возможно, твой Талант еще вернется. Ты ведь хочешь, чтобы он вернулся?

– Конечно! Стало так… тихо. Как-то… одиноко. Мне это совсем не нравится! Каждый из вас теперь может читать мои мысли, да? И глубокие тоже? А я отрезана!

– Нам надо идти, – сочувственно произнес Маккрей. Будучи сам телепатом от рождения, он испытывал тягостные ощущения при мысли о том, что можно внезапно перестать слышать все мысли, кроме собственных, и вдобавок потерять способности блокироваться. – Держись поближе к нам, посмотрим, можно ли отсюда выбраться. Если нет, то будет уже все равно, верно?

Она чуть не споткнулась.

– Да уж. Об этом я не подумала.

* * *

Станция оказалась спланирована так же, как и остальные, с сужавшимся входом-туннелем, открывавшимся в центральную часть. Наверняка и тут были демоны-стражи, пребывавшие в стазисе, но сейчас их не осталось – вероятно, они помогали другим благоустраивать Город.

– Внимание всем! – сказала Модра вслух, чтобы и Криша тоже услышала. – Мы собираемся вернуться туда, откуда впервые вошли в это ужасное место! Очистите свое сознание! Вообразите, что посылаете мысли в этот кристалл, концентрируясь на той первой станции, где были демоны. Представьте ее в своем сознании и провозгласите, что это и есть то место, куда вы хотите попасть! – Она нарочно не стала делать дополнительных предупреждений, чтобы никакие другие мысли не крутились у них в мозгах.

– Думайте о первой станции… Думайте, как выглядел тот мир, кристалл, снаружи и внутри… Думайте о том месте…

Стены начали странно меняться; на отшлифованных гранях кристалла начали проступать детали, выглядевшие почти как… как плоть живого существа. Проявлялись вены, артерии, по ним текла жидкость. Зрелище было захватывающим, но и нервирующим одновременно.

– Проходим! – коротко проговорила Модра, готовая ко всему.

Они пошли вперед, через большой зал, вышли в узкий длинный коридор и наконец оказались в желанном вестибюле.

– Стены исчезли, – заметил Джимми.

– Занятно, – сказала Тобруш. – Не являются ли кристаллы на самом деле формой жизни? Мы видели их немало, но не могли и ожидать такого.

– Ну его, это научное обоснование, – буркнул Джозеф. – Проверим лучше, все ли на месте?

Они осмотрелись. Прошли все, даже Гриста.

– Очень хорошо, – удовлетворенно сказал он. – Теперь давайте посмотрим, куда нас занесло. Мне все кажется, что мы вышли на той же самой проклятой станции!

– Не вижу ни кабеля, ни дорожки, – сказал Джимми. – Хотя, кажется, это не то место, куда мы собирались попасть. – Он вздохнул. – Что ж, вон выход. Пойдем, разочаруемся все вместе.

Они прошли через энергощит у входа и с облегчением увидели перед собой светлый, зеленый пейзаж. Терранам, по крайней мере, он показался райским, однако никто не заметил ни строений, ни признаков того, что они здесь когда-либо стояли.

Джимми Маккрей вздохнул.

– Говорят, такой же прелестной была древняя Ирландия. Правда, слава Богу, здесь теплее, чем было там.

– Но это не то место, – заметила Модра.

Джимми развел руками.

– Не то. То ли мы не настроили эту штуку как надо, то ли не сказали какого-нибудь пароля, то ли еще что-то, но на этот раз капитан определенно ошибся. Мы выбрались из ада, и это уже замечательно само по себе, но до дома нам еще далеко. Очень далеко.

ВЫХОД, ЛЕСТНИЦА НАПРАВО

Это была их третья ночь в новом мире… это было время для размышлений.

Воздух – свежий, обычный, со значительно большим содержанием кислорода, чем им было необходимо – принес всем ощущение легкого головокружения, которое уже проходило. Хотя дождя не было, очень высокая влажность, почти туман, гарантировала, что они не обгорят на солнце.

Вода имела сильный минеральный привкус, однако ее вполне можно было пить. Тобруш рекомендовала им некоторые растения – оказалось, что джулки может не только синтезировать, но и анализировать природные компоненты. Всасывая микроскопические дозы органического вещества через два хоботка и проводя их куда-то внутрь своего тела, она могла дать базовый анализ его составляющих и предположить, пригодно ли оно в пищу. Деликатесом это нельзя было назвать, но большинство из предложенного ею было съедобным для терран, и в итоге позволило им наполнить свои желудки.

Что касается самой Тобруш, она тоже нашла для себя какие-то уродливые ползучие растения синевато-металлической окраски, похожие на цветную капусту и со множеством усиков; они ковром застилали подножия деревьев, кое-где всползая на стволы. Обнаружилось, что они вполне приемлемы для организма джулки, хотя она предупредила терран, чтобы они не пытались пробовать их – как будто у кого-то могло появиться такое желание после одного взгляда на эти штуки!

Тем не менее, еда, вода или что-то еще поначалу вызвало у терран боли в животе и понос, что не казалось серьезной проблемой и не угрожало их жизни, но на время исключило из обсуждения другие вопросы. Через некоторое время, однако, им стало легче, поскольку их организмы приспособились к неизвестной, но химически подходящей для них пище.

Джозеф старался держаться на расстоянии от своей старой партнерши и товарища. Тот факт, что Тобруш оказалась одним из Скрытых Повелителей, не так-то легко было принять. Джозеф, как и все миколианцы, испытывал ужас перед фактом, что Сокрытый может в любой момент ввести любому существу, независимо от расы, свою микробиологическую сущность и захватить его тело. То, что Тобруш по-прежнему говорила и действовала как Тобруш, не могло его успокоить. Никто из них не сомневался, что они видят лишь актерскую игру, маску, которую Миколь хочет им показать, – маску, под которой скрыта недоступная для таких, как они, совершенно иная, незнакомая им сущность.

Джимми тоже это чувствовал. Он уже видел вполне привлекательного парня Триса Ланкура, обычного пилота, под маской которого оказалось что-то совершенно непостижимое и нечеловеческое. Он не имел никакого желания заглядывать под маску Миколь; у него не было иллюзий насчет того, как эта абсолютно чуждая паразитическая форма жизни на самом деле относится к нему. Конечно, не как к равному; скорее – и это наиболее правдоподобно, – как разумный человек относится к полезным зверушкам, как охотник относится к своим собакам.

Это был типичный представитель формы жизни столь же древней и могущественной, как Кинтара, и империя, порожденная такими, как он, для других империй сама выглядела демоноподобной.

Джимми Маккрею нравилось главным образом лежать на траве, чувствуя себя в безопасности, и просто думать о разном, желательно подальше от остальных. Странно, но его беспокоило именно отсутствие опасности. Каждый чувствовал, словно вся тяжесть того мира и угроза мгновенной смерти или бесконечных мучений внезапно исчезла, исчезла вместе со всеми их обязанностями и заботами. Криша, Модра и, как ни странно, даже Джозеф казались счастливыми, просто находясь здесь. Немного позже они даже признались друг другу, что их пищеварительные системы перестали бунтовать. Им нужен был отдых, они заслужили его после всего того, что они пережили.

Когда Гриста приблизилась к сидящему Маккрею, разглядывавшему неисчислимую звездную россыпь на ночном небе здешнего мира, тот даже не повернул головы.

К этому времени он был уже вполне уверен, что Гриста – это на самом деле Гриста, каким-то образом сосуществующая в одном мозгу с несчастной маленькой Молли. Если этот иной мир – в самом деле духовный, то кто сказал, что требования Гристы несправедливы? Согласно воззрениям его Церкви, синт являлась машиной, а у машин нет души. В таком случае там, конечно, было свободное местечко, и, может быть, благодаря этому перемещению Молли обрела даже своего рода бессмертие, хотя цена и оказалась слишком, слишком высока.