Сварог (№1) - Рыцарь из ниоткуда

Тот медленно приходил в себя, но дара речи никак не мог обрести.

– Я пошутил, – сказал Сварог, всерьез опасаясь, как бы милого молодого человека не хватил удар у него на глазах. – Успокойтесь, что вы, в самом деле…

– В-вот ваша вимана, – еле выговорил юнец. – Честь имею откланяться, милорд…

Он неловко дернул головой и заторопился прочь. Раза два казалось, что он вот-вот оглянется, но юнец превозмог себя и скрылся за плавно изгибавшейся стеной дома.

Сварог посмотрел в указанном направлении. Там стоял на изумрудно-зеленой лужайке маленький двухэтажный домик – прямоугольный, плавно-обтекаемых очертаний, без выступающих деталей, если не считать галерейки на торце, над дверью. На этаже – по восемь окон на длинной стороне и по четыре – на короткой. Сам домик светло-серый, а полукруглая крыша – алая. Цвета лорда Сварога, графа Гэйра, надо понимать. Дверь была распахнута, и возле нее навытяжку стоял благообразный старик самого чопорного облика, в одеянии серого цвета с алыми обшлагами и пелериной, неисчислимым множеством золотых пуговиц. Сварог никогда не видел наяву настоящих ливрей, но это могла быть только ливрея. Он никогда не видел наяву и настоящих, старого закала английских дворецких, но твердо уверен был, что его собственный заткнет за пояс всех бриттов – по всем параметрам. Такой уж у него вид. Одни бакенбарды чего стоят.

Дворецкий склонил голову, ухитрившись в сем незамысловатом жесте совместить величественность и готовность служить сюзерену:

– Прошу пожаловать, милорд.

Сварог вошел в дверь, тут же затворенную за ним дворецким. Посмотрел в окно. Ну разумеется, домик бесшумно оторвался от лужайки и поплыл ввысь.

Замок быстро исчез, вимана перешла в горизонтальный полет, скользя над облаками и видневшейся далеко внизу землей. Пару раз там мелькнули скопления крохотных домиков, переплетение ниточек-дорог, участки, выделявшиеся четкими очертаниями и цветом, – поля.

Сварог огляделся, присел в мягкое кресло, отметив при этом, что сумел привычно ловко расположить меч самым удобным образом. Спросил:

– Как вас зовут?

– Макред Двадцать Второй, – склонившись вперед всем корпусом, ответил дворецкий.

– А цифры здесь при чем?

– Двадцать одно поколение Макредов имело честь служить вашим предкам, милорд.

– Ну да? – с любопытством сказал Сварог, впервые узнавший такое о своих предках. Что ж, ясно: вместе с прочими благами ему достался и полный набор благородных предков. Мечта любого нувориша, не стоившая Сварогу ни гроша.

– Именно так и обстояло, милорд. Позволю себе заметить, что ни один из Макредов никогда не обманул доверия графов Гэйров.

– Рад слышать, – сказал Сварог. – Надеюсь, вы не нарушите семейную традицию. Мы летим на землю?

– Нет, милорд. Благородные лары и их особо доверенные слуги обитают в небесах.

– Лары? – спросил Сварог. – Что-то мне напоминает… Ах да, Талар.

– Совершенно верно, милорд. «Талар» на древнем языке как раз и означает «обитель ларов».

– Только ларов? Там, внизу, виднеются какие-то города…

– Милорд, населяющие их варвары недостойны давать планете свое, иное название…

– Ну, вам виднее, – сказал Сварог. – Вы, может, присядете? Ах да, понимаю, этикет… Скажите, а чем мне предстоит заниматься?

– Всем, чем пожелаете, милорд.

– Чем же обычно занимаются лары?

– Они бывают при дворе ее величества, охотятся, развлекаются, иногда посещают другие миры. Порой занимаются науками. Впрочем, науки – как правило, удел младших сыновей.

– Они что же, не получают наследства?

– Отчего же, милорд, получают. Но, видите ли, традиционно считается, что занятия науками – участь, не вполне достойная старших сыновей.

– А я – который?

– Вы – единственный. Следовательно, старший. Более того, вы – последний из рода Гэйров и оттого имеете право на титул «майорат».

– Значит, мои батюшка, матушка…

На лице Макреда не дрогнул ни один мускул.

– Ваши отец и мать давно покинули этот мир. Близких родственников у вас нет.

– Прискорбно, – сказал Сварог. – Значит, я одинок? Мне же будет скучно.

На самом деле он только радовался: могли еще, чего доброго, и супругой снабдить…

– У вас есть домоправительница, милорд.

– Да? Ну, это меняет дело, – изрек Сварог, откровенно забавляясь. – Совершенно меняет… Пушки палить будут?

– Простите?

– В честь моего прибытия.

– Нет, милорд. Будет торжественное построение вашей дружины… и на этом, боюсь, церемонии закончатся.

– Так… – Сварог встал и вплотную подошел к дворецкому. – Любезный мой, а думать вам при вашей должности позволяется?

– Не возбраняется, милорд.

– А высказывать свое мнение?

– Если прикажете, милорд…

– Отлично. Приказываю, – сказал Сварог. – Приказываю вам немедленно признаться: что бы вы мне посоветовали? В данной ситуации. Только без лишней дипломатии. Ну? Увертюры можете опустить.

Если в сознании его собеседника и происходила внутренняя борьба, на обрамленном седыми бакенбардами благообразно-непроницаемом лице это никак не отражалось. Макред сказал:

– Сам я предпочитаю не обсуждать решения и мотивы особ, стоящих неизмеримо выше. Думаю, вам следует избрать такую же линию поведения. И просто жить – не нарушая установлений и традиций, с которыми у вас будет время ознакомиться и усвоить их. Библиотека в замке имеется.

– Вы сущий светоч мудрости, – сказал Сварог. – Постараюсь почаще обращаться к вам за советами. А теперь я хочу посмотреть, как эта штука управляется. Установлений и традиций это не нарушает?

– Ровным счетом никаких, милорд.

Они вошли в маленькую комнатку с двумя окнами. Из кресла, обращенного к простенку, вскочил человек в костюме цветов Сварога:

– Милорд, ваш пилот Дагоар Восемнадцатый…

– Вольно, – сказал Сварог и осмотрелся.

Пульт управления поражал спартанской простотой. Из стены перед креслом торчали два рычага, больше всего напоминавшие растопыренные восьмипалые птичьи лапы, – и каждый палец, судя по всему, обладал свободой перемещения нескольких степеней. Из стены выступали две прозрачные полусферы размером с футбольные мячи. Правая была заполнена мешаниной находившихся в непрестанном, на первый взгляд хаотичном, движении крошечных шариков – белых, синих, желтых и черных. Вторая – налита непроницаемой чернотой, в которой вспыхивали и гасли, перемещались и кружили золотистые искорки. И ничего более.

– Трудно научиться со всем этим обращаться? – спросил Сварог.

Пилот, не обладавший выправкой дворецкого, посмотрел удивленно:

– Двухминутный сеанс соответствующей магии, милорд. Конечно, необходима и короткая практика…

– Понятно, – сказал Сварог, чуточку ошарашенный упоминанием о магии.

– Хм… Благодарю за службу. Она что же, летит сама?

– Штурман включен, милорд.

– Понятно, – сказал Сварог. И на сей раз ему действительно все было понятно.

Дворецкий кашлянул:

– Милорд, на горизонте – манор Гэйр. Прошу проследовать на галерею…

Глава 3

…И ОХОТНИК ВЕРНУЛСЯ С ХОЛМОВ

Сварог стоял у перил узенькой галерейки. Судя по мельканию облаков и земли, вимана шла на приличной скорости, не уступая истребителю, и в первый миг Сварогу даже страшно стало выходить – ждал тугого потока воздуха, бьющего в лицо. Но, странное дело, на галерейке царило полное безветрие. Что, это и называется – соответствующая магия?

Вимана гасила скорость. Она неслась бесшумно, не ревели моторы, не вертелись винты, не стелился сзади инверсионный след – и потому казалось, будто это она неподвижно застыла в воздухе, а манор наплывает снизу навстречу ей. Четко очерченный квадрат со стороной примерно в две лиги, кусок зеленого леса, неведомой силой сорванный с земли, словно скальп, и подвешенный в небе. Замок из темно-вишневого кирпича с черной крышей, поодаль разбросаны еще строения, побольше и поменьше, тоже довольно красивые. На главной башне развевается знамя – на жемчужно-сером поле алый бегущий конь.

– Странная архитектура, – сказал Сварог.

Она и в самом деле была странной. Ни одной прямой линии, стены выгибаются дугами и параболами, повсюду плавные кривые, крыши напоминают китайские – чуть вогнутые, с загнутыми вверх краями. Все остальные здания исполнены в том же стиле.

– Простите?

– Странно все построено, – сказал Сварог. – Ни одной прямой линии.

Признайтесь честно: никто из моих предков… – Он сделал многозначительную паузу. – На почве архитектуры?

– Архитектура самая обычная, милорд. Старинная, призванная обезопасить жильцов от вторжения злых духов. Видите ли, многие злые духи способны двигаться только по прямой…

Сварог быстро повернулся к нему. Дворецкий был в своем обычном состоянии – непроницаем и серьезен.

– Только этого не хватало, – сказал Сварог. – Злые духи? И много их здесь шляется? Вы-то сами хоть одного видели?

– Разве непременно надо видеть что-то существующее, чтобы поверить в него, милорд?

– Логично, – сказал Сварог, тяжко вздохнув про себя.

Вимана опустилась на лужайку перед стоявшими в безукоризненном строю дружинниками – десять шеренг по десять человек в каждой. Светло-серые с алым кафтаны, блестящие черные кирасы с золотым силуэтом бегущего коня.

Стоявший на два шага впереди командир – шлем его в знак отличия был украшен белым пером – щелкнул каблуками, и Сварог форменным образом умилился, услышав донельзя знакомое:

– На кр-ра…ул!

Бравое воинство, как один, воздело вверх блестящие предметы, напоминавшие то ли дубинки, то ли эфесы, – и брызнула сотня золотых вспышек, у каждого в руках оказался меч с блиставшим, ярко-оранжевым лезвием, напоминавшим застывшее бездымное пламя.

– Что рубит? – не поворачивая головы, тихонько спросил Сварог.

– Все что угодно, – прошептал Макред.

Воинство замерло. Никакой подсказки от дворецкого так и не последовало, и Сварог, чувствуя себя в родной стихии, набрал побольше воздуха в грудь, рявкнул:

– Благодарю за службу, орлы!

Солдаты без промедления ответили бравым нечленораздельным ревом, в котором легко угадывался вариант извечного: «р-рады стараться, вашество!»

Командир, багровея от усердия, проорал приказы, золотистые лезвия погасли, дружинники слаженно сделали «кругом» и замаршировали прочь, посрамляя выправкой караул у Мавзолея.

– Орлы, – сказал Сварог. – Мы что, воюем с кем-нибудь? Старые счеты, родовая вражда?

Только этого не хватало – получить в наследство еще и родовую вражду с кем-то абсолютно ему неизвестным и не сделавшим ничего плохого.

– Ну что вы, милорд, – сказал дворецкий. – Одна из традиций. У благородного лара должна быть боевая дружина. В незапамятные времена дружины, правда, были конными…

– Одним словом, это доказывает, что лары произошли оттуда? – Сварог показал пальцем себе под ноги.

– Да, милорд. Однако с тех пор, как предки благородных ларов ушли в заоблачные выси, пошла шестая тысяча лет…

– Ну, это уже детали, – сказал Сварог. – Что ж, направим стопы свои к родовому гнезду…

Они направились к замку. Вечерело, от деревьев и зданий потянулись длинные тени, но обычной вечерней прохлады не чувствовалось. Переводя на привычные Сварогу мерки, он сказал бы, что сейчас стоит сентябрь, – а ведь на такой высоте независимо от времени года должно быть холодновато…

«Соответствующая магия», – пробормотал он с видом знатока. А что же еще?

Над главным входом красовался гербовый щит – пятиугольный, острым концом вверх. Вдруг всплыло странное слово – «дегоар». Сварог откуда-то знал, что именно так называется гербовый щит такой формы. Светло-серый дегоар с алым конем.

В огромной прихожей с каменным полом, покрытым великолепной резьбой, их встретили трое слуг – двое помоложе, один почти ровесник дворецкого.

Неизбежные низкие поклоны, конечно. Сварог уставился вверх – под потолком сходились черные балки, с них свисали пестрые вымпелы, знамена, засмотрелся даже, опомнился, повернулся к Макреду:

– Это что, весь штатный расчет? Всего трое слуг на этакую громадину?

– Слуги великолепно владеют соответствующей магией, милорд. И вполне справляются.

– Хорошо, скажите, чтобы шли по местам, – сказал Сварог, уже заинтригованный постоянными упоминаниями о магии. – Что у нас еще? Где моя домоправительница?

Раздался шелест платья, мягкий шелковый шорох подола по каменным плитам.

– Меони, ваша домоправительница, милорд.

«Ей-богу, это уж слишком», – подумал Сварог, разглядывая склонившую голову и присевшую в низком поклоне девушку и особенное внимание уделив низкому вырезу ее желтого платья в синюю и красную полоску, щедро украшенного оборочками, кружевами и прочими фестончиками.

Она подняла голову – светлые волосы упали на плечи, – с некоторой робостью улыбнулась Сварогу, не отводя зеленых глаз. Она была такая миленькая, что Сварогу нестерпимо захотелось облизнуться. Он панически искал слова, и дворецкий выручил его:

– Меони, милорд голоден, начинайте готовиться к ужину…

Девушка гибко выпрямилась, улыбнулась уже смелее и ушла. Сварог огромным усилием воли сделал лицо непроницаемым.

– Ну-ну, – сказал он живо. – М-да. И, разумеется, многие поколения ее предков служили верой и правдой…

– Ах, милорд, – философски, с ноткой фривольности сказал Макред. – Это так естественно – домоправительница в замке неженатого благородного лорда…

– Знаете, я с вами согласен, – сказал Сварог и задумчиво покрутил пальцами левой руки в воздухе. – Но что, вот так вот… как само собой разумеющееся?

– Вы полный хозяин в своем замке, милорд. Традиции многих поколений…

– А могу я, простите, повесить вас всех на воротах замка? Там, правда, нет ворот, но сучьев в парке достаточно…

– Как вы, должно быть, понимаете, мне самому это не доставило бы никакого удовольствия, милорд. Но вы, разумеется, в своем праве. Однако должен заметить, что подобные прецеденты случались крайне редко, и слуги благородных графов Гэйров никогда не давали повода…

Кажется, он в глубине души опасался, не собирается ли Сварог зайти в нововведениях чересчур далеко. Сварог же в задумчивости озирал резной каменный пол, широкую лестницу, штандарты на черных балках, гобелены, доспехи на стенах.

Как-то кошка предложила мышке: «Дорогая, пробеги-ка из одного угла кухни в другой, и я тебе отвалю целый кувшин масла». Мышка подумала и отказалась, заподозрив неладное, потому что работа предстояла чересчур легкая, а плата за нее чересчур высокая. В том-то и дело. Чересчур щедро его осыпали подарками. И ничего не требовали взамен – разве что держать язык за зубами и соблюдать правила игры. Прав был товарищ Сталин, неустанно твердивший о бдительности, или ошибался?

– Нужно решить очень важный вопрос, милорд, – сказал Макред. – Завтра вам предстоит ознакомиться с фамильной книгой заклинаний. В силу… гм, вполне понятных и простительных причин вам должен помочь в этом маг.

Прикажете вызвать мага из Мистериора, или… – Он явственно запнулся, выражая голосом легкое презрение, как солидный человек, которому пришлось говорить о неприличном. – Или из Магистериума? Разумеется, право окончательного выбора за вами, и молодое поколение имеет свои вкусы и пристрастия… но я осмелился бы рекомендовать Мистериор.

– А какая разница? – спросил Сварог.

– Милорд, Мистериор освящен установлениями и традициями, а Магистериум… Эти новомодные заведения… Он отнимет у вас гораздо больше времени, не в пример больше, и в итоге…

– Хорошо, на ваше усмотрение, – сказал Сварог. – Ужин скоро будет готов?

– Милорд, ужин будет готов в любую минуту, когда вам угодно. Меони прекрасно владеет нужными заклинаниями.

– Что-что? – сказал Сварог и понял. – Что же, никаких поваров?

– Именно так, милорд. Вот уже тысячи лет благородные лары не употребляют пищу, приготовленную варварским, то есть естественным, образом. Исключение делается лишь для охотничьей добычи.

– А это…

– Не тревожьтесь, милорд. Все сотворенное при помощи магии делится на иллюзорное и реальное, но могу вас заверить: еда таковая совершенно реальна.

– Прекрасно, – сказал Сварог.

– Насколько я понимаю, вы вряд ли захотите ужинать в главной трапезной?

– Догадываюсь по вашему тону, что это нечто просторное и крайне церемониальное… Сделайте что-нибудь попроще. Найдется у меня в замке комната, где не нужно пускаться на другой конец стола за горчицей верхом?

– Прошу вас, милорд.

Он деликатно притворил за Сварогом дверь, оставшись снаружи. Комната оказалась небольшая по здешним меркам, с камином, столом и массивными креслами. Стол был девственно пуст. Меони, напряженно ожидавшая у камина, встрепенулась:

– Прикажете подавать, милорд?

– Конечно, – сказал Сварог, сел за стол и вопреки этикету водрузил на него локти.

– Фамильное серебро? Малый сервиз?

– На твое усмотрение, – сказал Сварог. – Есть хочется, и вовсе неважно на чем.

Он огляделся: ни люстры, ни свечей – ничего. И все равно в комнате светло, и все предметы отбрасывают тени, словно светильники все же есть, только они невидимы.

Отшатнулся – прямо меж его лежащими на столе руками возникло большое серебряное блюдо. То, что на нем лежало, имело весьма привлекательный вид и распространяло крайне аппетитные ароматы жареного мяса, грибов и неизвестных приправ. Следом появились блюда и тарелочки, массивные золотые вилки, графины с разноцветными жидкостями, бокалы из игравшего сотнями разноцветных искорок хрусталя, тонкого, как мыльный пузырь. Меони стояла, подняв глаза к потолку, беззвучно шевеля губами.

– Хватит! – взмолился Сварог. – Я же столько не сожру, а попробовать всего хочется!

Меони послушно замерла.

– Прошу. – Сварог показал ей на кресло напротив.

Она робко присела. В некоторой растерянности Сварог оглядел яства, которых хватило бы на изголодавшийся взвод, и в голову ему пришла совершенно великолепная мысль:

– А начнем мы с вина!

Он нацелился на графин с содержимым благородно-вишневого цвета, но руку протянуть не успел: графин воспарил над столом, накренился, струя вина полилась в тончайший бокал, украшенный разноцветными стеклянными медальонами. Вслед за тем бокал неспешно проплыл над блюдами, не расплескав ни капли, ловко скользнул в руку Сварогу. Сварог растерянно стиснул витую ножку и осушил бокал до дна. Посидел, прислушиваясь к глубинам организма. Организм свидетельствовал, что ничего лучшего в жизни пробовать не приходилось. Сварог только глянул на графин с нежно-зеленым вином – и тот поплыл к бокалу.

После нежно-зеленого, черно-багрового и светло-янтарного вина Сварог откинулся на спинку кресла и сказал:

– Сказка…

– Вам следовало бы сначала поесть, милорд, – тихо промолвила Меони.

– Конечно, – ответил Сварог, сцапал золотую массивную вилку прежде, чем она успела скользнуть в руку, и остался горд этой маленькой победой.

– Прикажете разжечь камин?

– Разжигай. А музыку можешь?

– Какую вам угодно?

– Что-нибудь… романтичное. Скрипки-клавесины. Если только ты знаешь, что такое клавесин.

В комнате стало темнее, дрова в камине вспыхнули ровным, не коптящим пламенем, и по стенам сразу же заколыхались тени. Тихо зазвучала музыка.

Почувствовав, что утолил первый голод, Сварог поднял глаза на Меони. Она едва прикоснулась губами к краю своего бокала и ответила чуточку испуганным взглядом. Сварог беспомощно ругнулся про себя. Он никогда не страдал робостью в обращении с прекрасным полом, но трудно было свыкнуться с мыслью, что эта красоточка – его вещь. С обычной доступностью это имело мало общего.

Он вышел из положения наипростейшим способом – придвинул бокал, налил до краев особенно полюбившегося черно-багрового и отправил его по назначению. Спросил:

– Слушай, а почему посуда больше сама не прыгает?

– Я заметила, что вам это не особенно нравится. Я не правильно сделала?

– Ну что ты, все правильно, – сказал Сварог. – А то руками шевелить разучишься. Должен тебе сказать, ты идеальная домоправительница.

Он старался не особенно нагло таращиться на низкий квадратный вырез ее платья, обшитый синим кружевом, но глаза поневоле работали в автономном режиме, тем более что музыка лилась, отдаваясь в висках горячей волной, и на юном личике девушки играли тени. Сварог решительно взял ее за руку. Она чуть заметно вздрогнула и показалась ужасно беззащитной. «Аристократ, бля», – не без самокритики подумал Сварог.

И спросил:

– Ты откуда?

– Из Антлана, – сказала она чуть удивленно. – Как все ваши слуги…

Как все слуги здесь.

– И где же этот Антлан? Внизу?

– Нет. На другой планете. На Сильване.

– Это город?

– Континент, принадлежащий ларам. – Она напряженно ждала. – Милорд, что вам еще угодно приказать?

«Нет, это будет даже похуже изнасилования», – подумал Сварог растерянно. Встал, продолжая держать ее за руку, и они оказались лицом к лицу. Глаза у нее стали совсем испуганные.

– А ты-то сама что хочешь делать? – спросил Сварог, взяв ее за локотки. – Что ты хочешь?

Она прошептала что-то, отворачивая лицо.

– Громче, – сказал Сварог.

– Я хочу… чтобы вы больше были человеком, чем господином, милорд, – выпалила она на одном дыхании и вновь вознамерилась отвернуться, но Сварог не позволил. Как это случается с подвыпившими, его бросило из одной крайности в другую – от жуткого нетерпения в заботливую нежность.

– Пойми ты, я все ж не скотина, – сказал он, как ему представлялось, чертовски веско и убедительно, погладил ее по щеке. – Не бойся…

– Я не боюсь. Установившиеся традиции и вассальный долг…

– Плюнь, – великодушно сказал Сварог. – Освоимся, привыкнем, перебедуем… Ты думаешь, мне легко? Зашвырнуло куда-то…

Меони решительно, без тени ласки зажала ему рот ладошкой. Шепнула на ухо:

– Тише… Не надо… Вы же еще не прошли обряда, вас могут слышать, видеть… Милорд, умоляю вас…

– Думаешь? – спросил он шепотом.

– За вами могут наблюдать. Вполне возможно, хотя и не обязательно.

– И все равно готова была…

– Я же обязана вам повиноваться…

– Глупости, – сказал Сварог погромче. – Никому ты ничего не обязана, понятно? Только не надо мне говорить, какой я добрый. Я вообще-то злой. Но я в жизни никого не насиловал. И не привык, чтобы у меня в собственности были люди. А ты мне жутко нравишься вдобавок, и это, оказывается, обезоруживает… Ты когда-нибудь научишься говорить мне «ты»?

– Я попробую. – Она чуть отстранилась, умоляюще заглянула ему в глаза:

– Пожалуйста… Я заслоняю комнату, но долго не смогу. Вы должны быть осторожнее, милорд.

– Мне что-нибудь грозит?

– Не знаю. Милорд, я простая девушка из Антлана, где тысячелетиями живут вассалы благородных ларов. И знаю одно: ничто не происходит случайно. Вам следует быть осторожнее и побыстрее овладеть заклинаниями.

– Постараюсь, – сказал Сварог и отпустил ее. Меони вздохнула с неприкрытым облегчением, опустилась в кресло. Сварог сел рядом, чуя, что некая преграда меж ними рухнула.

– Послушай, а зачем мне заклинания? – спросил он деловым тоном, давая ей понять, что их отношения, каких пока что и не было, на сегодня переходят в другую плоскость. – Звать магов, чему-то там учиться…

– Лары – властители магии. Владение магией – качество, отличающее цивилизованного человека, властителя небес, от земного варвара, – заученно продекламировала Меони.

– Ну, если по уставу положено… – сказал Сварог. – К тому же это, должно быть, интересно.

– Не особенно.

– Почему это? – Сварог даже обиделся чуточку. – Можно делать всякие штуки, пошептав в потолок…

– Конечно, – грустно улыбнулась Меони. – Сначала так и кажется. А потом начинаешь понимать – ничего в этом нет…

– Ну почему? – никак не мог понять Сварог. – Можно ведь делать что-то такое… значительное. Ну я не знаю, вызывать бурю или, наоборот, прекращать…

– А зачем? – тихо сказала Меони. – Если посмотреть в самую суть – зачем вам насылать бури?

– Действительно, – сказал Сварог. – Маленький зеленый крокодильчик…

– Что?

– Ты знаешь, что такое крокодил?

– Конечно.

– Так вот. Есть огромный остров. Посреди острова – огромный лес.

Посреди леса – огромное болото. А посреди болота сидит на крохотной кочке маленький зеленый крокодильчик и печально думает: «Ну и зачем мне все это нужно?»

Меони звонко рассмеялась, и Сварог подумал, что со своим громадным запасом наверняка неизвестных здесь анекдотов он без труда завоюет себе репутацию записного остряка. Хмель у него почти выветрился – тут угощали отнюдь не советской сивухой из старых автопокрышек.

– Вообще-то мне чертовски нужен хороший советчик… – сказал он.

– Я не гожусь, милорд. Что я знаю? В замке есть библиотека и все остальное…

– Библиотека – это прекрасно, – сказал Сварог. – Но мне нужен и доверенный друг…

– А почему вы думаете, что их у вас никогда не будет? – Меони вдруг схватилась за щеки. – Ой! Сегодня же полнолуние, и скоро полночь…

– Ну и что?

– Идите в портретную галерею, милорд. Можно посоветоваться с вашими предками.

Сварог хотел понимающе рассмеяться, но обнаружил, что она говорит серьезно, глядя испуганно и решительно.

– Пойдемте, – сказала она. – Скоро полночь. Если они захотят вам помочь…

– Нет, ты серьезно? Они что… приходят?

– Боитесь?

– Чтобы я боялся собственных предков? – сказал Сварог браво, хотя по спине и пробежал этакий холодок, предчувствие загадочного. – А ну-ка, пошли!

В коридорах царил таинственный синий полумрак, явно имевший своей природой не естественные вечерние сумерки. Сварог не задавал вопросов.

Стараясь ступать потише, он шел за державшей его руку Меони по высоким извилистым коридорам, широким лестницам, сводчатым залам, мимо окон, за которыми стояла покойная звездная ночь, мимо рыцарских доспехов, батальных полотен во всю стену, мозаичных картин от пола до потолка, громадных ваз, чучел тигров, драпировок и ваз. Это было как во сне, про который к тому же неизвестно наперед, страшным он окажется или приятным. Наверняка можно было зажечь свет, но Меони отчего-то этого не делала, и Сварог не стал спрашивать почему. Он покорно шел, шарахаясь поначалу от чучел, застывших в крайне натуральных позах, держа теплую ладошку, чувствуя себя отчего-то совсем юным, не отягощенным воспоминаниями и житейским опытом, которые следовало бы выжечь каленым железом.

Ладошка Меони вдруг дрогнула, трепыхнулась в его пальцах. Девушка обернулась, приложила палец к губам, потянула его в полукруглую нишу – быстро, испуганно. Сварог автоматически крутнулся на каблуках, прижался к стене так, словно из коридора навстречу им должен был заработать пулемет.

Рука пошарила у пояса, и он не сразу сообразил, что тело отреагировало, как встарь, и пальцы ищут гранату…

– Что такое? – прошептал он.

– Тс-с! – вовсе уж беззвучно шепнула Меони. – Домовой!

Сварог осторожно выглянул. Поперек коридора протянулись прямоугольники проникавшего в окна звездного сияния, озарявшего синий полумрак. Далеко впереди что-то шевельнулось, пересекло коридор поперек – маленькое, сгорбленное, косматое, без четких очертаний, оно скользнуло меж двух высоких ваз на круглых постаментах и пропало куда-то, больше Сварог его не видел, как ни вглядывался.

– Ушел, кажется, – прошептал он, чуточку уязвленный тем, что приходится прятаться в собственном замке от какой-то твари. – Он что, сердитый?

– Нет, но все равно… Не принято его замечать, пусть себе идет…

Ее теплое дыхание коснулось щеки. Сварог повернулся к ней, взял за плечи, оцарапав костяшки пальцев о жесткий ковер на стене, и наконец-то поцеловал по-настоящему. Меони закинула голову, не сопротивлялась, отвечала, потом ее пальцы скользнули по плечам Сварога, ладони уперлись в грудь. Сварог неохотно отвернулся, превозмогая откровенно пещерные желания.

– Скоро полночь, – будто извиняясь, сказала Меони. – Вам пора…

Перед высокой двустворчатой дверью она остановилась, тронула витую ручку:

– Идите. Нет, я подожду здесь, мне нельзя…

Высоченная массивная дверь неожиданно мягко и бесшумно закрылась за Сварогом. Он оказался в длинном прямоугольном зале, заканчивавшемся высоким витражным окном. Справа и слева – нескончаемые шеренги портретов в полный рост, в натуральную величину. Массивные золоченые рамы, пылающие факелы на стенах. Факелы? Сварог стоял совсем рядом с ближайшим, воткнутым в затейливую кованую подставку, но не чувствовал жара и не слышал треска пламени. Это была полная иллюзия факела – и только. Но света давала даже больше настоящего.

Изменчивые тени колыхались на потемневших от времени портретах, и неподвижно застывшему у двери Сварогу стало казаться, что портреты шевелятся, явственно меняют позы, двигаются, оживают…

Багровое сияние проникло сквозь витражи, поползло от окна к Сварогу, и он едва справился с желанием заорать и пуститься наутек – портреты действительно оживали. Туманное свечение словно бы вспыхивало в глубине обретших трехмерность картин и медленно распространялось на все пространство, заключенное в золоченую раму. Фигуры шевелились, выступали за рамы, призрачно полупрозрачные, меж ними и плоскостью картин явственно обозначалось пустое пространство, лица медленно, слепо оборачивались к Сварогу, отыскав его взглядом, замирали. Он поймал себя на том, что тихонько пятится к двери, и застыл – все-таки они не отдалялись от рам, они стояли и смотрели, словно ожидая что-то от него…

«Конечно, – вспомнил он, – призраки не могут заговорить первыми».

– Простите, – сказал он негромко. – Мне посоветовали к вам… с вами… Но разве такое возможно?

– Это Фатероль, – прозвучал в ответ столь же негромкий голос. – Он был великим живописцем и великим магом…

– Великим…

– Говорят даже, что он продал душу дьяволу, взяв в уплату волшебные кисти…

– Говорят…

– Никто не знает всего – но его полотна стали дверью, способной порой приоткрываться в тот мир, что терпеливо вдет всех, обитающих по другую сторону…