Конкуренты

      Она помахала рукой, бесстрашно перегибаясь через перила.
      Мужчина резко повернулся. Вскинул руку, будто приветствуя Лену.
      Над головой у меня прошел тугой порыв ветра, я покачнулся, в ушах загудело.
      – Твою мать! – вдруг завопила Лена. Отскочила от перил, дернула меня за плечо. Я не удержался, упал – и над головой снова ударило ветром. Перила, за которыми я только что стоял, завибрировали и загудели, будто по ним ударили металлическим ломом. – Беги! – крикнула мне Лена. – Нет, не назад! Беги по балкону! Не вставай, сквозь пол тебя не заденут!
      Упрашивать меня не пришлось. Сквозь решетчатый пол я видел мужчину, который явно целился в нас из какого-то ручного оружия. Если бы проводились мировые соревнования по бегу на четвереньках, то сегодня я показал бы достойный результат.
      Несмотря на уверения Лены, мужчина продолжал стрелять – теперь уже только в меня, видимо, бегущие мишени привлекали его больше. По балкончику колотила невидимая кувалда, ударяя то впереди, то за спиной. Как ни странно, но в голове болталась лишь одна мысль – как нелепо я выгляжу, мчась на четвереньках по решетчатому балкону в исполинском ангаре, среди немыслимых звездных кораблей…
      Сзади, где стояла Лена, вдруг тоже забухало. Мужчина, которого я пытался удерживать в поле зрения, вдруг раскинул руки, отлетел метров на пять и распластался по полу. Я остановился. Встал – руки болели и были содраны в кровь. Решетчатый пол явно не предназначался для беготни на четвереньках.
      Лена стояла, все еще нацеливая на неподвижно лежащего стрелка пистолет. Или как тут у них полагается говорить? Бластер?
      – Молодец! – крикнула Лена. – Ты его хорошо отвлек!
      До меня начало доходить.
      – Ты уверена, что сквозь пол он не мог меня подстрелить? – крикнул я.
      Лена спрятала пистолет в кобуре на поясе и неторопливо пошла ко мне.
      – Если серьезно, то все-таки мог. При удачном попадании. Но стальная решетка неплохо экранирует вибробластер. – Она виновато улыбнулась. – Пятьдесят на пятьдесят. Все зависит от точки попадания и фазы, в которой пришла волна… Короче – от твоей удачи.
      Я еще раз посмотрел на стрелка. Вокруг него растекалась лужа крови, хотя никаких повреждения я с балкончика не видел.
      – Ну, спасибо, – сказал я.
      – Не сердись, – ответила Лена таким тоном, будто случайно наступила мне на ногу. – Все же хорошо кончилось.
      Я хотел ответить, что думаю по ее поводу. Но не успел.
      – А ты уверена, что кончилось? – окликнули Лену.
      В дверях, откуда мы только что вышли, стояли двое. Рядышком, поскольку держали между собой здоровенный черный контейнер. Но по одной свободной руке у них оставалось, и они не преминули этим воспользоваться. Один, невысокий, очкастый, нацеливал на нас пистолет, вроде того, что был у Лены. Другой – здоровенную бандуру, по-хорошему явно не предназначенную для стрельбы с одной руки. Однако мужик и сам был такой здоровый, что видимых неудобств ему это не доставляло.
      Эти тоже не любили комбинезонов и были одеты по-человечески: джинсы, рубашки. Но, пожалуй, это было единственное, что вызывало мою симпатию.
      – Не знаю, кто вы, – не делая попыток достать оружие, сказала Лена, – но стрелять в ангаре из плазмомета – самоубийство.
      – Это если мой друг промажет, – пояснил очкастый. – Но он редко промахивается. Руки за голову и медленно, неспешно, к нам. Ну?
      Лена помедлила секунду. Потом сказала:
      – Пошли, Валентин.
      – Они убили Костю, – сказал верзила, когда мы приблизились. – Ты видишь? Они его размазали.
      – Ваш товарищ первый открыл огонь, – сказала Лена. – Мы оборонялись. Честная дуэль.
      – Вас было двое, он один, – заметил очкарик. Он спрятал свой пистолет, но зато вытащил оружие у Лены из кобуры. У него был очень интеллигентный вид, он напоминал не то шахматиста, не то молодого амбициозного политика. И говорил рассудительно, спокойно, без тени эмоций.
      – Оружие только у меня… было, – сказала Лена. – Этот… – кивок в мою сторону, – новичок. Акула пера, виртуоз пишущей машинки. Одна беда – всего пару часов, как на Плюшке. Ни корабля, ни бластера.
      – Значит, это ты убила нашего друга? – спросил очкарик.
      – Да, – твердо сказала Лена, и мое отношение к ней резко улучшилось.
      – Костя был очень нервный. И, как мы убедились, плохой стрелок. – Очкарик кивнул, будто принимая все объяснения. Похоже, к смерти здесь относились очень философски. – Честная дуэль, принимается. Но у нас возникла проблема. Дело в том, что нам надо покинуть платформу.
      – И хорошо бы быстренько, – вставил здоровяк.
      – Да, и хорошо бы быстренько, – снисходительно согласился очкарик. – А Костя был пилотом. Нас его корабль не примет. Незадача!
      – Сочувствую, – кивнула Лена.
      – Ты ведь пилот? Не хочешь подработать?
      Тон очкарика был деловым и спокойным.
      – А в качестве платы жизнь? – Лена ухмыльнулась.
      – Зачем же так. Мы готовы и заплатить. Ну?
      Лена пожала плечами.
      – Все зависит от сроков, ребята. У меня «Мурена». Стоит пятой отсюда.
      – Нас вполне устроит, – оживился очкарик.
      – Она в цикле заправки.
      – Как давно?
      – Шесть часов. Подождете три часа? – Лена была само дружелюбие.
      Очкарик улыбнулся и не ответил. Посмотрел на меня и спросил:
      – А ты, акула? Хочешь подзаработать?
      Это походило на театр абсурда. Я посмотрел на лежащего в луже крови Костю. И сказал:
      – Нет, чего-то не хочется.
      – Неверный ответ, – сказал очкарик.
      Верзила прижал свою пушку к поясу, широкому, увешанному сумочками и какими-то устройствами – и пушка с клацаньем прилипла. Верзила неспешно помахал рукой в воздухе, будто разминаясь.
      Я как дурак наблюдал за ним.
      Ровно до того момента, как кулак верзилы стукнул мне в челюсть. Во рту будто петарда взорвалась и стало солоно. В глазах на миг потемнело.
      – Зубы ему не выбил? – спросил очкарик.
      – Да не, я аккуратненько, слегонца, – добродушно сказал верзила.
      – Хочешь подзаработать, акула? – повторил свой вопрос очкарик.
      Я потрогал зубы. Вроде бы не шатаются…
      – Почему бы и нет?
      – Умница. – Очкарик улыбнулся. – Ты и впрямь акула. Только мелкая. Катран называется. Спускайтесь!
      Мы с Леной пошли по балкону к ближайшей лестнице. Сзади волокли свой контейнер очкарик с верзилой.
      – Вот и прозвище заработал, – сказала Лена негромко.
      Очкарик за спиной весело засмеялся и сказал:
      – А у меня язык удачливый. Как скажу, так сразу прилипает. Направо, к терминалу!
      Мы прошли мимо корабля, похожего на пассажирский самолет, мимо «Саламандры» – только теперь я окончательно понял, насколько они были огромны. Ближе к углу ангара стоял столбик, увенчанный маленьким экраном – видимо, тот самый терминал.
      – Ну давай покупай корабль, – любезно сказал очкарик. Контейнер они опустили – очень бережно. Похоже было, что там что-то нетяжелое, но хрупкое.
      – Как?
      – Поднеси комм к терминалу.
      Я поднес руку к терминалу. Браслет пискнул и экран комма засветился. Дисплей на столбике тоже – его покрыли столбцы пиктограмм, говорящих мне не более, чем китайские иероглифы.
      – Машина тебя опознала, – пояснил очкарик. – Если у тебя и впрямь нет корабля… – Он бесцеремонно отпихнул меня и посмотрел на экран. – Увы, и впрямь нет… Нажми левую кнопку.
      Я нажал. Пиктограммы сменились.
      – Тебе предложили купить корабль. К сожалению, выбора нет, кредитов у тебя только на один-единственный вариант. Нажимай кнопку снова.
      – Выбора у меня нет, – согласился я. Но прежде чем нажать, глянул на Лену – та улыбнулась и спросила:
      – А далеко собрались лететь?
      – Увидишь. – Очкарик подозрительно посмотрел на нее. – Ты о чем?
      – Давно не летали на «Сильване», я вижу?
      Судя по лицу очкарика, до него стало что-то доходить. Что-то очень малоприятное.
      – Это же корабль ближнего радиуса, – сказал здоровяк. – Туда гипердвижок просто не влезает.
      – Ну да, – любезно подтвердила Лена, – вокруг станции покружитесь, конечно… А купить корабль уровнем выше Валентин не имеет права.
      Очкарик нахмурился:
      – Хочешь сказать, не повезло?
      Лена пожала плечами.
      Очкарик некоторое время изучал экран терминала. Потом коснулся пальцем одного символа – тот погас. Другого… третьего… Пояснил:
      – Я снял оружие и щиты. Если оставить один лишь корпус и кабину, то гипердвижок влезает. Вот только деньги…
      С видимой неохотой он посмотрел на свой комм. Коснулся кнопок.
      – Считай это своей платой, Катран. Нажми кнопку, прими деньги.
      Я подчинился.
      – С ума сошли, – пробормотала Лена. – Лететь в другую систему без оружия и защиты, с неопытным пилотом?
      – Другого выхода нет. – Очкарик оставался спокойным. – Надеюсь, на складе найдется «Сильвана» нужной конфигурации.
      – А вдруг не найдется? – спросила Лена. – Конфигурация-то… для самоубийцы.
      – Тогда мы влипли, – весело сказал очкарик. – Вряд ли у нас есть три часа, дожидаться, пока твой корабль заправится… Рома, будь человеком, сходи к Косте, принеси его сюда. Нехорошо будет бросить здесь парня.
      Здоровяк молча пошел к «Саламандре». Мы ждали.
      – Надеюсь, после этого вы нас отпустите? – спросила Лена.
      – С чего бы это? Корабль будет слушаться только Катрана. Он нам нужен.
      – Хорошо. – Лена не сделала и попытки заступиться за меня. – А я вам зачем? Свяжите и оставьте здесь.
      – Мысль хорошая, – кивнул очкарик. – Вот только я не слишком опытный пилот. И совсем плохой учитель – нервный и нетерпеливый. Мой крупный друг – тоже. Ты будешь объяснять своему подопечному, что делать – чтобы он нас не угробил. Тебя ведь назначили его инструктором? Вот и займешься своими делами.
      – Парни, я не одиночка. Я из клана Сайлент Стар. За меня вступятся.
      – Кто?
      – Да кто угодно. Грестер вступится. Кош, Антибиотик. Весь второй альянс вступится.
      – Ты сама кто?
      – Водила.
      – Да, слышал. – Очкарик кивнул. – Говорят, ты хорошо натаскиваешь новичков. Так что я рискну поссориться со вторым альянсом точно так же, как поссорился с хозяевами Плюшки.
      – Ты идиот, – брезгливо сказала Лена. – Вы что, ограбили платформу? Утащили что-то из лабораторий?
      – Угадала. И это лишний повод взять тебя с собой.
      Вернулся Роман, неся на плече тело убитого Леной пилота. Мрачно сказал:
      – Скорей бы, Мастер…
      – Надо уметь ждать, – наставительно сказал очкарик. – Заказ сделан, от нас теперь… А вот и корабль! Нашелся.
      Недалеко от нас на полу ангара вдруг засветился овал красных огоньков. Послышался тревожный звук вроде громкого зуммера. Пол в центре овала стал раздвигаться, как диафрагма в пленочном фотоаппарате.
      – Вот и твой первый корабль, Катран, – весело сказал очкарик. – Будешь себя хорошо вести – так и не последний…
      В полу уже открылся люк десятиметрового диаметра. И из него медленно поднималась платформа, на которой стояла «Сильвана» – угловатый вытянутый корпус с двумя двигателями на консолях по бокам. От корабля шел белый пар.
      – С консервации подняли, – задумчиво сказала Лена. – Полчаса будет разогреваться.
      Очкарик посмотрел на свой коммуникатор. И великодушно кивнул:
      – Ничего. Полчаса у нас есть. Даже сорок минут есть. А потом придет новая смена, обнаружит тела – и начнется…
      – Вы балбесы, – презрительно сказала Лена. – Только полные кретины нападают на Плюшку. Без захода на платформу вам долго не продержаться… никому не продержаться.
      – Может, нам долго и не надо? – хихикнул очкарик. – Эй, Катран, чего таращишься на железяку?
      Я действительно неотрывно смотрел на корабль, даже их перепалку слушая краем уха.
      – Ты чего, Валентин? – спросила Лена.
      – А он красивый, – сказал я, глядя на корабль. – Ведь правда?
      – Мало того, что он журналист, он еще и романтик. – Очкарик покачал головой.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой Валентин берется за журналистское расследование

      Витя Матросов, бывший однокурсник Валентина, к тридцати годам имел должность заведующего отделом в крупной газете, свой собственный, пусть и маленький, кабинет, солидный животик и вполне благодушный вид. От студенческих лет у него сохранилось только общее благодушие, которое сам Виктор называл «позитивным мировосприятием», и нетривиальное прозвище Малибу, происхождение которого уже все прочно забыли.
      – Растешь, – сказал Валентин, усаживаясь напротив Виктора. – Так скоро в главреды выбьешься.
      Витя улыбнулся так благожелательно, что стало ясно: где-нибудь в органайзере у него уже стоит пометка «стать главным редактором». Спросил:
      – Ну а ты как? Сколько мы не виделись-то… два года? Три? Все с места на место прыгаешь?
      – Ты же знаешь. – Валентин закурил, поискал глазами пепельницу. – Я по натуре фрилансер… Слушай, Малибу, где у тебя пепельница?
      Виктор поморщился, но полез в ящик стола и выдал пепельницу оранжевого стекла с логотипом «Комсомольской правды».
      – А я-то думаю, что ты так расплылся? Курить бросил, что ли? – спросил Валентин. – Так это ненадолго, поверь… О, пользуешься рекламной продукцией конкурентов!
      Виктор слегка смутился.
      – Да это так… от прежнего осталось. Он раньше в «комсе» работал. Ну так как ты? Не женился?
      – Бог миловал, – с чувством сказал Валентин.
      – А я – да. – Виктор сделал паузу, явно ожидая расспросов.
      – На ком? – лениво спросил Валентин.
      – На Ольге.
      – На Паненковой, что ли? – оживился Валентин. – Ну да, помню… а она же… Ну да. Поздравляю.
      – У всех бывают ошибки. – Виктор пожал плечами. – И у меня второй брак, пробный не удался. Гляди!
      К Валентину были повернуты две фоторамочки, стоящие на столе. На одной наблюдался сам Виктор в черном костюме и при галстуке, рядом с сияющей невестой в бледно-розовом платье. На фотографии Виктор был заметно стройнее.
      – А, так это она тебя раскормила, – хмыкнул Валентин. – В фитнес тебе надо ходить. Или в бассейн…
      На второй фотографии обнаружился лысый голопузый младенец, лежа на спине задирающий вверх ножки, с невинно-бездумной улыбкой на сморщенном личике. Улыбка явно вышла случайно – просто младенец готовился долго и пронзительно заорать и при этом удачно раскрыл рот.
      – О, уже и сыном обзавелся?
      – Дочкой, – обиделся Виктор. – Разве не видишь?
      – Оно же в подгузнике.
      – Да ну тебя, – фыркнул Виктор. – По лицу же сразу видно – девочка! Красавица будет.
      – И впрямь, – милосердно согласился Валентин. – Ну, поздравляю. Это большое дело. Говорит уже?
      – Слушай, Валя, у тебя что, младших братьев-сестер не было?
      – Не было, я сам младшенький.
      – Понятно… Какой «говорит»? Ей полгода… через три недели будет.
      – Ходит?
      Виктор вздохнул и повернул фотографии к себе. Пробормотал:
      – Бегает.
      – Ну не злись, Малибу, – примирительно сказал Валентин. – Как назвали?
      – Настенька.
      – Красивое имя. Да не дуйся, я за тебя очень рад.
      Виктор для порядка еще несколько секунд поджимал нижнюю губу, потом спросил:
      – Может… по пятьдесят?
      Валентин отследил движение руки сокурсника к нижнему ящику стола, вздохнул:
      – Я за рулем. А овес у гайцов нынче дорог… Слушай, Малибу, вопрос у меня к тебе…
      Виктор чуть поскучнел. Но ответил твердо:
      – Валька, ты парень талантливый, я это всегда говорил. Только злой немножко. Все в черном свете видишь. А у нас газета для семейного чтения, позитивная, радостная. Если не будешь чернушничать – с удовольствием тебя в штат возьмем.
      – Малибу, да ты не понял! – возмутился Валентин. – Я к тебе в газету не прошусь. Совсем другой вопрос. Ты вроде как всякой культурой-мультурой занимаешься?
      – Культура, наука и техника…
      – То, что мне надо. Компьютерные игры?
      – Ну да… – Виктор поморщился. – И это тоже. Но тут в основном Олежка пишет, системщик наш. Он парень молодой, журналистского образования нет, зато тему знает. Кстати, не только нам пишет. Еще для пары журналов, для сайтов каких-то…
      – Мне бы с ним поговорить.
      Виктор с любопытством смотрел на Валентина. Потом снял трубку телефона.
      – Алло… Олежка? Это Виктор. Будь добр, загляни ко мне? Нет, нет. Все работает. Вопрос по игрушкам… Ага.
      Опустив трубку на рычаг, он мрачно добавил:
      – Вот когда «винды» падают или интернет пропадает – его не дозовешься. А стоило сказать, что разговор про игры – «щас буду!».
      – Молодежь, – согласился Валентин. – Нам, Малибу, их не понять.
      – Слушай, – Виктор поморщился, – ты меня при нем не зови Малибу. Ладно?
      – Ноблес оближе? – Валентин усмехнулся. – Лады. А мы тебе не помешаем, Витя, если у тебя побеседуем?
      – Беседуйте, мне самому интересно, – честно признался Виктор.
      Олег и впрямь появился быстро, не прошло и пяти минут. Для компьютерщика это было близко к рекорду. Внешне парень ничуть не походил на человека, работающего с компьютерами и увлекающегося играми – спортивный, высокий, мускулистый, с физиономией типа «бабам нравится». Валентин, считающий, что и сам обладает этими качествами, ощутил легкое раздражение, которое попытался задавить в зародыше.
      – Валентин! – Он поднялся и протянул системщику руку.
      – Олег, – тот стрельнул глазами на Виктора.
      – Олежка, – ничуть не комплексуя по поводу внешности программиста, сказал Виктор, – помощь твоя нужна. Это Валя, мой старинный друг и прекрасный журналист. У него вопросы по играм.
      – По игре, – уточнил Валентин.
      – Понятно. – Виктор сделал такой жест, будто хотел поправить несуществующие очки. – Где застряли?
      – Чего?
      – В какой игре застряли? – дружелюбно спросил Олег. – Сейчас три четверти вопросов – это…
      – Да нигде я не застрял. – Валентин досадливо махнул рукой. – Вопрос дурацкий, если честно. Есть такая игрушка – «Старквэйк»…
      – Ага, – сказал Олег. В глазах у него появилось любопытство.
      – Слыхали?
      – Слыхал. – Олег подтянул свободный стул, уселся. – Ну так?
      Валентин с сомнением посмотрел на Виктора. Вообще-то упускать интересную тему на сторону не хотелось. Но вряд ли Виктор подложит ему такую свинью…
      – Со мной вчера случилась странная история. Точнее, вчера вечером и сегодня ночью…
      Он достал из кармана листок объявления и принялся рассказывать. Все: от удивительной негорючести и непачкучести бумажки (Виктор тут же завладел листком и принялся жечь его зажигалкой, потом – пачкать сигаретным пеплом и маркером… точнее, пытался жечь и пытался пачкать) и кончая безумным ночным разговором с девушкой по имени Инна и своим выдворением из агентства «Звездный час» через задний ход.
      – Я вот и хочу понять, – закончил Валентин, – что это за глупости такие? Рекламная кампания игры?
      – Похоже, – без особой уверенности сказал Олег. – Ну а что ж это еще может быть?
      – Ты не крути, не елозь, – изучая чистенький листок, сказал Виктор. – Я же тебя знаю. Ты что-то такое слышал уже. Верно?
      – Ну… слухи какие-то дурацкие ходят…
      – Выкладывай, – велел Виктор.
      – Игр онлайновых – вагон и тележка. – Олег задумчиво уставился на пепельницу, Валентин пододвинул ее в его сторону, компьютерщик благодарно кивнул и закурил. Виктор вздохнул, встал и приоткрыл окно. – Хочешь – сражайся с силами тьмы, хочешь – с силами света. Средневековье, магия, космос, бластеры…
      – Да я в курсе, – сказал Валентин.
      – Ну и «Старквэйк» – одна из таких игр. Висит где-то в пустоте орбитальная база. Ты получаешь корабль, начинаешь летать, сражаться, торговать, руду всякую собирать. Временами прилетают какие-нибудь инопланетные бяки и ты сражаешься с ними. Иногда объявляют спецзадания – чего-нибудь найти или кого-нибудь победить. На заработанные деньги покупаешь себе лазер помощнее, двигатель побыстрее…
      – Слухи-то какие? – нетерпеливо спросил Валентин.
      – У игры сменился владелец. Дело обычное, между нами говоря. Девяносто процентов игр своих владельцев меняют регулярно. Ну, началась рекламная кампания. И в ее рамках были такие объявления, и в Сети, и в игровых журналах, и даже просто на столбах… только я раньше не слышал, что их пытались проверять на огнеустойчивость. Якобы нужны пилоты… Нужны инженеры и программисты для работы в космосе… Почему бы и нет? Хороший рекламный ход, я считаю. Ведь каждая игра подразумевает, что игрок согласен обманываться. Притворяться, что он Актимель, эльф ушастый или какой-нибудь там Джон Кровавое Сопло, гроза Сириуса и Ориона…
      Судя по тону программиста, сам он в такие игры не играл и обманываться не собирался.
      – Я, помнится, даже заметку на «Абсолют гэймс» писал, – мечтательно продолжил Олег. – Что, мол, новый ход в привлечении игроков…
      – А чего они так стараются их привлекать? – удивился Виктор. – Такой серьезный бизнес?
      – Вполне серьезный, – кивнул Олег. – Сравнимо с киноиндустрией.
      – Во дают, – фыркнул Виктор. – Слушайте, ребята, да не травите вы… душу. Дайте сигарету!
      Валентин, злорадно улыбаясь, протянул ему пачку.
      – Я только изредка, когда в компании… – неловко сказал Виктор.
      – Или когда выпьешь, или когда нервничаешь… – без всякого снисхождения сказал Валентин. – Рассказывай, Олег.
      – А дальше странности, – сказал Олег. – Некоторые игроки стали уходить из игры. И ругать ее за то… внимание!.. что она жестокая. Что их персонажа убили и им это не нравится.
      – Что тут странного? – удивился Валентин.
      – Да кто из игроков переживает по поводу смерти своего персонажа? Ну, переживают маленько, но только потому, что теряют на этом заработанные деньги, хиты, перки… это характеристики персонажа. А тут один мой приятель начинает мне рассказывать, как его подло убили в бою. Аж трясется весь! Я ему говорю – так восстановись в игре и отомсти обидчикам. Это же обычное дело, кто ухитрялся пройти игру, не погибнув десяток-другой раз! А он вдруг мне выдает: «Не хочу, пусто все стало, скучно. Раньше все по правде было, я играл как безумный, все забросил, а теперь игра и игра…» Потом я еще несколько таких отзывов встречал. И самое главное – это всегда были те, кто лично приходил к ним в офис наниматься пилотом. Те, кто не ходил – играли и играют себе, и вовсе их не тревожит, что их убивали… И я сделал такой вот вывод… – Олег замолчал.
      – Давай говори, – не выдержал Виктор.
      – Визит в офис – это не просто рекламный ход. Их зомбируют!
      – Чего? – тут уже удивился Валентин.
      – Для игрока что важно? Правдоподобие. Уверенность в том, что все – взаправду. Никто, конечно, вслух такого не скажет, но все хотят обманываться. Убежать от скучной жизни. Знаменитой становится та игра, которая сильнее всех создает атмосферу правдоподобия. Но ведь есть же всякие там установки у спецслужб… психотронные генераторы…
      Валентин хмыкнул.
      – Есть, есть! – уверенно сказал Олег. – Ну наверняка! Видимо, кто-то из владельцев игры такой обзавелся. Или им дали ее… на испытание. И вот когда игрок приходит в офис наняться пилотом, вместо того, чтобы просто зайти в игру через интернет, его там облучают. У человека сразу крыша едет. Он начинает относиться к игре всерьез. Играет, играет… Но если его убивают, то тут зомбирование слетает. И он сразу утрачивает к игре интерес.
      Наступило молчание. Потом Виктор откашлялся, затушил наполовину скуренную сигарету и спросил:
      – А про это ты тоже статью писал?
      – Нет, конечно! – возмутился программист. – Если тут и впрямь замешаны спецслужбы… или такие люди, что у спецслужб психотронные генераторы могут позаимствовать – то я в такие игры не играю.
      – Спасибо, Олег, – вежливо сказал Валентин. – Интересная гипотеза. Надо будет обдумать.
      – Да не за что. – Парень встал. – Я вам больше не нужен, Виктор Романович?
      – Нет, нет. – Виктор замотал головой.
      – Визитку возьмите. – Олег протянул Валентину карточку, явно собственноручно распечатанную на принтере. – Понадобится консультация – обращайтесь!
      – Спасибо. – Валентин вежливо спрятал визитку в бумажник, в то отделение, где вечно накапливались и раз в неделю выкидывались в мусорку визитные карточки. – Обязательно свяжусь.
      – Тогда я пошел. – В дверях Олег задержался и наставительно произнес: – Вот увидите, Валентин, уже сегодня вас потянет играть. Сядете и будете днями и ночами гонять по космосу. Мой совет – возьмите, да и убейтесь сразу же.
      – Зачем?
      – Чтобы раззомбироваться, конечно! Снять с себя психокод.
      Дверь за программистом закрылась.
      – Он вообще… как? – спросил Валентин. – Не того?
      – Ну, маленько… – неуверенно ответил Виктор. – Сам знаешь, люди обожают теорию заговора. Марсианская станция накрылась – это пришельцы. Альпинисты на Гималаях пропали – в Шамбалу забрели. Газовый баллон взорвался – нет, это бомба. А во всех трех случаях, быть может, виноват один и тот же слесарь дядя Петя, большой специалист по газовым редукторам, но человек ленивый и пьющий. Вначале на космодроме редуктор недокрутил, станция и… того. Выгнали – ушел альпинистское снаряжение делать, опять болт недотянул, вот альпинисты и… Ну а окончил он свою карьеру, заполняя бабулькам газовые баллоны. И опять же – недотянул редуктор.
      Валентин хмыкнул:
      – Но это же скучно.
      – Вот именно! Поэтому проще верить в марсиан, махатм и террористов. Вот и наш Олег – предпочитает сложные объяснения простым.
      – А давай я покопаюсь с этой игрушкой и ее нестандартной рекламой? – спросил Валентин. – Сделаю тебе статейку…
      – Давай, – легко согласился Виктор. – Если не в мои рубрики, так в бизнес пристроим. Только, ради Бога, без чернухи! Вот не надо нам: «бессердечные бизнесмены», «ограниченная молодежь», «когда-то мы были культурной страной, а теперь только в игры играем…»
      – Ну так ведь были же? – вздохнул Валентин. – Ладно, буду позитивен. Напишу «Раньше мы только книжки читали, а теперь стали развитой страной и в игры играем».
      Виктор махнул рукой.
      – Иди пиши. А то, хочешь… – он полез в стол, – на презентацию вечером надо сходить. Новая молодежная поп-группа «Дети кармин».
      – Кармен? – не понял Валентин.
      – Нет, кармин. Это знаешь, есть такие дети индиго. Очень умные, развитые, все такие своеобразные, нестандартные… – Виктор поморщился.
      – Про индиго слышал.
      – Ну так это уже немодно. Все эти индиго, вечно себе на уме, не поймешь, чего хотят. Сейчас модно, когда ребенок – кармин. Они трудолюбивые, послушные, спортивные, аккуратные, упорные. Может, звезд с неба и не хватают, но зато для родителей радость.
      – Ага, – сказал Валентин. – Оригинально. Кармин – потому что краска такая?
      – Какая краска?
      – Ну, индиго – это же синяя краска. А есть еще красная, кармин.
      – Нет. – Виктор зашуршал бумажками, извлек красочный буклет. – Тут вот чего написано… это их продюсер пишет, он из Израиля: «В иврите у многих слов – двойные смыслы, в современном разговорном понимании и в высоком Библейском, так как большинство слов родом именно из ТАНАХА. Так вот, есть слова ?? – Кар (холодный) разговорное, а в Библии – расчётливый, трезвый, взвешенный (ум, поведение), и ??? – секс, половой, а в Библии – вид, род (человеческий). Правильное написание группы – „Кар-Мин“, или „???-??“, и происходит от Библейского – трезвомыслящий вид человеческий».
      – Или, по-разговорному, «Холодный секс», – кивнул Валентин. – Думаешь, будет популярна?
      – Раскрутят! – уверенно сказал Виктор. – Девочка черненькая, девочка беленькая, мальчик мужественный, мальчик женственный. На все вкусы! Да и спонсоры у них сильные. На презентации, кстати, обещали хороший фуршет и пресс-пакет журналистам: футболка с бейсболкой, одеколон «Кармин», бутыль израильского джина. И будет конкурс на лучший слоган группы, приз – поездка в Иерусалим, на святую землю.
      – Слоган? Да запросто. Могу сразу выдать.
      – А ну? – заинтересовался Виктор.
      – Про индиго говорят:
      Умная головка!
      А зато кармины в ряд.
      Ходят очень ловко! – с чувством произнес Валентин.
      – Да ну тебя! – Виктор махнул рукой. – Не хочешь, как хочешь. Стажеру отдам, он просил. Или сам схожу. Иди… пиши про своих рекламщиков…
      Загадочно улыбаясь, Валентин вышел из кабинета. Но через минуту приоткрыл дверь и засунул обратно голову:
      – Слушай, Малибу, я еще один слоган придумал. Прям для тебя! Пошли стажера в пень, иди сам, поездка в Израиль твоя!
      – Ну? – подозрительно спросил завотделом культуры.
 
– Пусть у нашего соседа
Сын-индиго – непоседа.
Моя доченька – кармин,
Мы, кармины, победим!
 
      – Вот если бы ты у меня работал, я бы тебя сейчас уволил! – пригрозил Виктор.
      С победной ухмылкой Валентин выскочил в коридор. Сбежал вниз по лестнице, поздоровавшись на ходу с парой знакомых ребят. Выбежал на улицу, радостно убедился, что припаркованную в неположенном месте машину не увез эвакуатор, двинулся к «рено», на ходу доставая из кармана ключи.
      У него звякнул телефон.
      – Валентин Сафонов, – деловым тоном представился он, не глядя на экран.
      – Валька, это я, Ма… тьфу, Виктор.
      – Ага. Я чего-то забыл?
      – Слушай, а повтори-ка второй стишок, – попросил Виктор. – Чем черт не шутит, оно вроде как забавно звучит и к имиджу группы подходит… «Пусть у моего соседа…» Что там дальше?
 
      Домой Валентин пришел только к вечеру. Собирался двигаться сразу от Виктора, но по пути заглянул в один полуживой глянец, где наконец-то пообещали расплатиться за давнюю статью об остромодном певце. За прошедшие полгода певец перестал быть модным и, кажется, вообще исчез со сцены. Но с Валентином действительно расплатились, причем выдали ровно столько, сколько обещали.
      Причины такой обязательности стали понятны, когда замглавного попросил срочно – вот прямо сейчас, на месте, написать статью на тему какой-то политической свары между двумя политиками, бывшими очень долго в коалиции и выдвигавшими друг друга на первые роли, а потом разругавшимися вдрызг. Причем хотелось заму странного – чтобы статья была критической, при этом позитивной, в меру патриотичной, но при этом либерально-демократического толка. И еще – смешной.