Звездный лабиринт: коллекция - Звездный табор, серебряный клинок

      С Лялей я и поделился своими соображениями. Тогда она, со свойственной ей мудростью простоты, указала мне еще на целые две причины, обусловившие мою легкую метаморфозу.
      Вот одна.
      - Кто ты был там и кто ты здесь? - сказала она, чем заставила меня покраснеть от пяток до кончиков ушей (где это, интересно, я видел такую часть тела у человека?) Как все-таки трудно признавать свое, пусть даже и былое, ничтожество. Оказывается, подсознательно я избегал и мысли, что для меня так важно хоть кем-то командовать... Хотя зачем же это я сам себе вру? Я же ведь и раньше замечал в себе карьеристские наклонности. Например, когда в университете меня назначили старостой группы. Вроде бы автоматически: в группе было всего четверо парней, из них в армии служил только я. И ничего это мне не давало, никаких привилегий, только дополнительные обязанности... Но и сейчас помню, как билось мое сердечко, когда объявили о назначении...
      А вот и вторая названная Лялей причина.
      - Ты - другой, Роман Михайлович. Это джипси заметили сразу. Когда ты украл корабль, когда позвал в свой новый джуз, пошел не каждый. Пошли те, кому ты понравился. Кто почище, кто поумней. Кто хочет жить как-то по-новому. Вот тебе и легко с ними, яхонтовый мой.
      - Ты у меня - золото, - искренне восхитился я остротой ее ума.
      - И золота у тебя все больше и больше, - усмехнувшись, сообщила она и похлопала себя по уже отчетливо обрисовавшемуся животу.
      Нашей ближайшей остановкой должна была стать планета под неактуальным пока, но все-таки близким названием "Рожай резче!" Да-а, уж что-что, а названия обжитого человеком космоса совсем не похожи на те, которые представлялись фантастам двадцатого века. И ничего удивительного. Первопроходцы вкладывали в названия то, что им было по-настоящему близко. Случались, конечно, и более или менее стандартные названия, но значительно чаще на звездной карте встречались такие оправданно унылые, как "Надоели Консервы" или "Устал", такие романтические, как "Подарок Матильде" и "Рай Котам", или такие агрессивные, как "Пшел вон!"
      В одной из обжитых звездных систем я заметил две планетки, одна из которых являлась спутником другой. Та, что крупнее, называлась "Тут-то я ее и трахну", спутник же назывался "Не вышло"... Но потом, наверное, все-таки вышло, потому что планета "Рожай резче" находилась от этой парочки как раз примерно в семи-девяти месяцах движения на поглотителях.
      Правда, было довольно много названий и земного географического происхождения - названия городов, а изредка и стран с приставкой "новый" или без нее: Париж, Болонья, Екатеринбург, Новая Саломанка, Новый Томск, Новые Холмогоры, Новая Кастория и даже Новая Новая Гвинея...
      Я выбрал для привала именно "Рожай резче!" прежде всего, чтобы повеселить Лялю названием, Зельвинда же был не против. При условии, что мой корабль сядет первый - на разведку. Всякое ведь бывает.
      Сев, мы увидели то, о существовании чего я уже давным-давно забыл. Но чего, как выяснилось, мне отчаянно не хватало. Мы увидели снег.
      Мои цыгане были прекрасно знакомы с этим природным явлением, но относились к нему совсем не так, как я. Сразу после приземления ко мне подошел Гойка:
      - Чечигла Рома, летим отсюда, а?
      - Почему же?
      - Там, где даже вода стала холодной и твердой, люди не бывают добрыми и приветливыми.
      - Не спеши, рома, - возразил я. - Было дело, я жил в мире, где снег регулярно покрывал землю и не таял по нескольку месяцев. Однако люди там были не хуже, а может, и лучше других. А как мы справляли Новый год! Как раз снег делает этот праздник особенным, а осталось до него всего несколько дней. Возможно, и тут его отмечают так же весело...
      - Не думаю, - пожал плечами Гойка. - Может там, откуда ты родом, Новый год и праздник. А тут - нет. Весело в России отмечается Рождество Христово.
      * * *
      Жаль. Новый год я любил безумно. С его украшенной елкой и морковоносой снежной бабой, с разноцветными лампочками и пощипывающим язык шампанским, со смесью запахов хвои и апельсина, с бенгальскими огнями и катанием с горки...
      Хотя, возможно, именно так тут празднуют Рождество.
      Больше всего мне, кстати, нравилось быть Дедом Морозом. Два года подряд я подрабатывал этим в детском клубе. Реальное подспорье - дополнение к стипендии. Именно на детских "елках" Новый год ощущается особенно остро: костюмы, хороводы, подарки... А главное - наполненные ожиданием чуда глаза маленьких людей.
      Ну и я, конечно же, был бы не я, если бы при этом со мной не приключались всякие нелепости. Так, однажды, когда дети уже хором скандировали: "Дедушка Мороз, выходи!..", а я, одетый, сидел в гримерке, выяснилось, что у меня куда-то запропастилась шапка с пришитым к ней париком. Поднимаюсь, беру мешок, посох... А шапки нет.
      Тут влетает в гримерку парнишка по имени Марат, который обеспечивал празднику музыкальное сопровождение, и кричит:
      - Давай быстрее! Сколько можно тебя ждать?!!
      Я ему - так, мол, и так: ни шапки, ни парика...
      И давай мы с ним по гримерке метаться, искать. А комнатка маленькая, вся завалена игрушками, костюмами, всякой ерундой...
      Дети уже раз двадцать "Дедушка Мороз, выходи!.." прокричали, а мы шапку все еще не нашли. Тут Марат схватил верх от валявшегося костюма зайца, напялил на меня и говорит: "Нормально, иди!"
      Я глянул на себя в зеркало... Боже мой! Это что за Дед Мороз? Это какой-то пожилой заяц! Борода, усы и уши сантиметров по тридцать длиной...
      Вбегает в гримерку девушка, режиссер праздника, увидела меня в таком виде и чуть в обморок не грохнулась. Я ей все объяснил, она за голову схватилась... А потом вытащила откуда-то черную бейсболку с надписью "New York" и натянула ее мне на голову, прямо на заячий верх. Якобы белые краешки имитируют седину. А уши под бейсболку спрятала. И выпихнула меня в зал:
      - Иди, филолог! Дети ждут!
      Снегурочка, едва увидела меня, так и обомлела... Но не растерялась, говорит:
      - Ну вот и Дедушка Мороз. Видно, издалека к нам пришел. Из Австралии.
      Почему не из Америки, я не знаю/
      Дети тоже как-то не сразу это нововведение приняли. Сначала относились ко мне довольно подозрительно. Но что делать? Стал я свою роль играть, конкурсы устраивать, хороводы водить, конфеты раздавать, они потихоньку и оттаяли. Эдакий суперсовременный Дед Мороз - в бейсболке... Я потом уже и забыл про это. Наплясываю с детьми. Как вдруг шапочка слетает, уши распрямляются... Дети от такого превращения - в полном восторге: был Дед Мороз, стал пожилой заяц!!!
      И пришлось мне до конца первого отделения весь утренник одному вести. Потому что все работники ДК во главе с Маратом - и Снегурочка, и Волк, и Лиса, и Снежная Королева - забились в гримерку и подыхали там со смеху. Выйти просто не могли.
      А нашелся парик только ко второму отделению...
      Вот такое милое воспоминание. Кажется, все это было лет сто назад... Хотя каких сто? Пятьсот!
      ... Из прошлого меня выдернуло событие, которое так и не позволило мне выяснить, празднуют ли жители планеты "Рожай резче!" Новый год или только Рождество. Событие неожиданное и небезопасное.
      Сели мы на заснеженном плато космодрома, отстоящем от города на несколько километров, и минут пятнадцать ждали, когда появится хоть кто-нибудь из официальных лиц. Никаких документов мы оформлять, само собой, не собирались, а хотели дать взятку. Но дать ее было некому. Это было неестественно. Обычно в надежде на наживу мелкие чиновники, как стервятники, слетаются к прибывшему на планету кораблю.
      Так никого и не дождавшись, я решил выйти на разведку хотя бы для того, чтобы походить по снегу, послушать под ногами его гипнотический скрип. Гойка увязался за мной. Хотела пойти и Ляля, но я не разрешил: в ее положении не до разведки.
      Одевшись потеплее, мы с Гойкой спустились по трапу вниз. И именно в тот миг, когда подошвы наших сапог коснулись снега, на горизонте показалась черная движущаяся точка.
      Сперва я подумал, что это что-то вроде аэросаней, но, когда объект приблизился, я с удивлением обнаружил, что эта машина передвигается на мощных, по колени проваливающихся в снег ногах. Она сильно походила на гигантского страуса, но без шеи и без головы.
      Мой интерес почти не имел примеси опасения. Вряд ли местные жители настроены к нам агрессивно. Кому мы, нищие цыгане, нужны? Что с нас взять? Самое плохое, что нам могут сделать, - это потребовать покинуть планету. Время от времени такое случалось.
      Мчался "страус" с невероятной скоростью, высоко задирая колени, и снег, клубами взметаемый толстыми ногами, казалось, не был для него помехой. Меня посетила глупая мысль: "Бедняге даже нечего сунуть от страха в песок..." Я усмехнулся. Но Гойка глянул на меня с беспокойством. Похоже, он не разделял моей уверенности в нашей безопасности.
      В тот момент, когда "страус" поравнялся с нашим звездолетом, из-за горизонта показалось еще несколько таких же фигур. Их было штук десять.
      Остановившаяся перед нами громадина согнула ноги и присела на корточки, словно собираясь помочиться. Передняя дверца с тонированным лобовым стеклом откинулась вверх, и на снег соскочил невысокий лысоватый человечек. Я не поверил своим глазам. Это был Семецкий. Убитый Семецкий! Он стоял передо мной в нерешительности, видно, сомневаясь, тот ли я, кого он ищет. Ведь внешность моя основательно изменилась.
      - Семецкий! Вы живы?! - шагнул я навстречу ему, сам удивляясь, как рад я видеть этого человека в здравии.
      - Приветствую вас, государь! - чуть отступив, обрадованно воскликнул он на русском языке двадцатого века и поклонился.
      - А дядюшка Сэм сказал мне...
      - Я был серьезно ранен, но я выжил, - прервал он меня. - Товарищи по борьбе подобрали мне кое-какие б/ушные органы на подпольном биоразборе и поставили меня на ноги. Простите, что перебил вас, но я должен немедленно вам сообщить...
      Но тут уже его прервал громкий посторонний звук - шум с напором текущей воды. Одновременно повернув головы, мы уставились на его "страуса". Тот и в самом деле писал. Специфический запах мочи на морозе, знакомый мне по деревянным дачным сортирам, не оставлял места для сомнения. Булькающий звук длился минуты две, и за "страусом" образовалась обширная проталина, от которой поднимались клубы пара. Чистоплотный "страус" сделал шажочек в сторону и замер вновь.
      - Беда, - сказал Семецкий. - Эти биороботы отвратительны, но другого транспорта тут не нашлось. А как эти уроды спариваются... - его лицо исказила гримаса брезгливости. - Впрочем, я тут вовсе не для того, чтобы описывать вам это. Времени у нас в обрез. За мной погоня. Я должен немедленно сообщить вам...
      - Они уже близко! - снова перебил я его. - Расскажете в корабле! Гойка, улетаем! - крикнул я по-цыгански.
      Мы бросились к трапу. Первым по вертикальной лестнице торопливо полез Гойка. Вторым был я.
      Резко затормозив, "страусы" встали полукругом и одновременно, словно по команде, присели. Гойка полез еще быстрее, опасаясь то ли их пассажиров, то ли предстоящей вони. Дверцы откинулись, и в тот же миг морозную тишину нарушило характерное шипение, с которым воздух рассекает плазма бластеров. В нас стреляли.
      - Скорее! - заорал Гойка. - Они пробьют обшивку!
      Позднее я понял, что преследователи не решились бы поставить бластеры на столь мощный режим, ведь, случись им повредить реактор, они бы погибли сами. Но в тот момент слова штурмана подстегнули нас, как хорошая плеть.
      Мы стремглав взлетели к дверной диафрагме шлюзового отсека, Гойка рухнул на пол и, откатившись подальше, вскочил на ноги. Так же поступил и я.
      В проеме показалась фигура Семецкого... Но именно тут ему в спину угодил плазменный заряд, предназначенный, скорее всего, мне.
      Я кинулся к нему, протянул руки к его вытянутым рукам... Но схватить его не успел.
      - Спасайтесь! - выдохнул Семецкий и рухнул назад. Но еще до этого какой-то серый комочек, сорвавшись с его ладони, упал передо мной. Не обращая на это внимания, я, несмотря на опасность, хотел высунуться из люка, но, видно, Гойка уже нажал клавишу замка, и диафрагма моментально задраила выход.
      Обессиленный, я повалился на пол, и тут же серый комочек взбежал мне на плечо.
      Сволочь! Милая Сволочь! Как же я, оказывается, скучал по тебе!
      Я сгреб ее в ладонь и поднес к лицу. Уж ты-то знаешь, что хотел сообщить мне бедняга Семецкий. Но нет, ты не сможешь мне этого рассказать... Я глянул в глубь коридора, Гойка уже исчез. Раздался нарастающий гул, и корабль охватила предстартовая вибрация. Поднявшись и вернув Сволочь на плечо, я побрел в рубку.
      Гойка готовился к взлету. Я забрался в кресло второго пилота. Непоседливая Сволочь сбежала вниз и пропала из виду. Заснеженный пустырь космодрома на штурманском экране был, как на ладони, только клубы густого пара несколько усложняли видимость. Двое наших преследователей волокли тело Семецкого к одному из переминавшихся с ноги на ногу "страусов". Его же машина так и оставалась неподвижной. Участь ее была решена: она будет сожжена огнем наших дюз.
      Корабль рванулся ввысь, и перегрузка распластала меня по креслу.
      Идиот! Трус! Я ведь строго-настрого запретил на период Лялиной беременности брать с места слишком резко! Я с трудом повернул голову к Гойке, но он уже и сам осознал свою ошибку:
      - Прости, Чечигла, - простонал он, снижая мощность двигателей. Запамятовал.
      - Если с ней что-нибудь случится, ты сам будешь рожать мне сына, пообещал я осипшим голосом. Я переключил экран модуля связи на интерком и глянул на верхнюю палубу. Там, слабо шевелясь, вповалку лежали врасплох захваченные перегрузкой цыгане.
      - Ляля! - позвал я.
      Одно из тел пошевелилось. Ляля приподнялась и глянула прямо в камеру. Ее глаза на бледном, как у манекена лице, казалось, смотрят сквозь меня. Мое сердце сжалось от жалости и страха.
      - Что случилось? - еле слышно проговорила она.
      - В нас стреляли, - ответил я, оправдываясь за этого идиота Гойку. - Нам нужно уносить ноги. Как ты себя чувствуешь?
      - Нормально, милый, - она вымученно улыбнулась.
      Тем временем и остальные джипси начали садиться, потягиваясь и разминая плечи.
      - А как... Как ребенок? - не унимался я.
      - Посмотрим... Но я ведь - джипси. Не бойся, Роман Михайлович. Вряд ли с ним случится что-то худое.
      Я вздохнул почти облегченно. Будем надеяться, что она права. Почему все-таки она так упорно величает меня по отчеству? Даже в такой ситуации. Возможно для того, чтобы я не забывал, кто я для этого мира? Но не скрою, это приятно.
      - Я скоро буду с тобой, - пообещал я, отключил связь и закрыл глаза.
      - Извини, Рома... - опять затянул Гойка.
      - Молчи! - огрызнулся я. - Не мешай мне думать.
      Так что же хотел передать мне Семецкий? Теперь мне это не откроет никто. Ясно лишь одно. Моя спокойная жизнь главы цыганского джуза закончилась. На меня объявлена охота. А это значит, что, скорее всего, дядюшка Сэм все-таки попал в руки врагов, а не друзей. И они сумели выпытать у него правду о моем происхождении. И теперь каким-то образом следят за мной. Так что же я должен делать? Да понятия не имею!.. И тут до меня дошло. Нас будут преследовать. Я обернулся к Гойке:
      - Немедленно отключи все наши навигационные маяки! - приказал я, а затем вызвал корабль Зельвинды.
      - Хай, Рома, - хмурясь отозвался атаман. - Что стряслось? Кто вам на хвост наступил?
      - За нами погоня, - пропустил я мимо ушей его вопрос. - Прикажи звездолетам отключить все маяки.
      - Ты понимаешь, что говоришь?! - выпучил глаза Зельвинда. - Мы исчезнем со всех карт, и кто-нибудь выйдет из гиперпространства прямо у нас перед носом! Свобода дорога, но она бывает только у живых.
      - Не время спорить! - заорал я сердито. - Вероятность столкновения невелика, а если мы останемся видимыми, нас уничтожат точно!
      - Ай-ай-ай-ай-ай! - состроил Зельвинда свирепую гримасу. - Во что ты нас втягиваешь, Чечигла Рома?
      - Уже втянул. Но давай обсудим это потом, - взмолился я. - Отключите маяки, а я сейчас же переберусь к тебе в шлюпке.
      - А знаешь ли ты, что, если нас застукают на этом жандармы, нам раз и навсегда запретят пилотировать звездолеты?
      Ах ты какой законопослушный гражданин... Я молчал, не зная, какой еще довод привести для убедительности. Но неожиданно Зельвинда сдался сам:
      - Ладно, - сказал он. - И на какой срок?
      Если б я знал. Больше всего мне хотелось ответить, навсегда, ведь, когда целый табор вновь включит навигационные маяки, нас обнаружат мгновенно. Из гиперпространства звездолеты толпой не выходят. Но я не мог позволить дискуссии затягиваться.
      - Убери маяки и встречай шлюпку, - ответил я уклончиво. - Мы все решим вместе, атаман. "Голова - хорошо, а два сапога пара"...
      * * *
      Пристыковавшись с горем пополам к кораблю Зельвинды, благо пилотируется шлюпка автоматически, я направился в рубку. Давненько же я тут не бывал. Все-таки мой и этот корабли - небо и земля. Ляля, конечно же, права, говоря, что в мой джуз перешли самые дисциплинированные и чистоплотные джипси табора. А тут... Грязь, вонь и вечная атмосфера вялотекущего пьяного дебоша. Пробираясь в рубку и здороваясь с соплеменниками, я не на шутку беспокоился о том, чтобы не нахватать в бороду вшей.
      И вот я предстал перед сердитым ликом кольценосого Зельвинды Барабаша. Я уже почти решил признаться ему во всем и получить по заслугам. Пристав к табору, я подверг опасности всех его людей. Хотя осознал это я только сейчас... Зельвинда может решить купить покой своему племени, выдав меня властям. Да, у него достаточно твердые понятия о чести, и мы почти друзья. Но я обманул его, и когда он узнает, что я не джипси, что я - чужак...
      К счастью, Зельвинда сам подсказал мне, как обманывать его дальше. Едва завидев меня, он взревел:
      - Говорил я тебе, Рома, что воровать корабль мытаря опасно! Видно, рано дал я тебе имя Чечигла!
      Итак, он уверен, что преследуют нас только из-за корабля. Моя голова моментально стала работать в этом направлении.
      - Я должен отвести опасность от табора, - заявил я. - Придется вам еще некоторое время оставаться невидимыми для жандармских навигационных систем. Я же включу все маяки и поиграю с ними в кошки-мышки, пользуясь гиперпространственным приводом. Пусть попробуют поймают.
      Зельвинда моментально оттаял.
      - Ха! - воскликнул он и щелкнул ногтем по кольцу в носу. "Дзин-нь-нь" отозвалось оно. - Ты хитер. И ты справедлив. Но есть загвоздка. Ни один штурман нашего табора не умеет протыкать пространство. У нас никогда не было таких кораблей. - Сказав это, он сунул в рот трубку, пустил клуб дыма прямо мне в лицо и прищурился, ожидая ответа.
      - Мы доберемся до ближайшего порта и выкрадем себе штурмана, - продолжал я гнать напропалую.
      - Смелый и глупый, - сообщил мне Зельвинда сведения обо мне.
      - Зельвинда, - решил я применить иную тактику, - не надо корчить из себя ангела. Я, между прочим, знаю, что перед самым моим появлением в таборе вы не просто угнали корабль, а захватили и продали его вместе с капитаном. А двух его помощников - прикончили.
      - Девка разболтала?! - нахмурился атаман. - Нет юбкам веры ни в чем!
      - Муж и жена одна сатана, - парировал я. - Что это за секрет, о котором знает весь табор? Что, только мне знать не положено? Она моя жена, и она должна рассказывать мне все, что знает.
      - Ладно, ты прав, - смирился Зельвинда. - Ну, прикончили. И что с того? Табор голодал, а тут подвернулся случай. Не тебе меня учить, что можно, а чего нельзя! Так и так было помирать. Но появился шанс выжить, и все получилось. Как раз потому, что жандармы никогда не заподозрили бы в грабеже мирных джипси. А сейчас ты предлагаешь играть с законом в открытую.
      - Да. Но я один. Все наши корабли без маяков разлетятся в разные стороны, а потом по очереди включат их, как будто бы выныривая из гиперпространства. Это не вызовет подозрений. Ты был прав, не стоило связываться с налоговой инспекцией. Когда я уведу погоню подальше, я постараюсь украсть обычный грузовик и пересяду в него. И все мы встретимся вновь.
      - А люди твоего джуза?
      - Ты заберешь их на свои корабли. Мы все провернем вдвоем с Гойкой.
      - Не выйдет, - Зельвинда покачал головой. - Тебя воспитывал странный табор. Наши люди не покидают своего капитана в беде.
      - Но это нужно. Я прикажу.
      - Даже не пытайся. Джипси - народ вольный. Они скорее убьют тебя, нежели выполнят такой приказ.
      Вот, блин, логика! Они не покинут меня в беде, они скорее убьют меня...
      - Но табор таким образом мы спасем, - продолжал он. - Что же касается тебя и твоего джуза... План слишком сложный, чтобы сработать. Но это - дело твое и твоих людей. Что ж, рискуй. Если пропадешь, про тебя сложат новую песню, - он ударил меня по плечу.
      Наверное, последнему его высказыванию я должен был безмерно обрадоваться. Но я подумал совсем о другом.
      - А потом, когда я украду грузовик, они опять не захотят пересесть в другой корабль?
      - Смелый, но глупый, - чуть изменил формулировку Зельвинда. - Почему не захотят? Капитана они никогда не бросят, а паленый корабль - сколько угодно.
      И Зельвинда не был бы собой, если бы в его руках откуда ни возьмись не появился объемистый кувшин вина.
      - За риск! За свободу! За доблесть! - провозгласил он, наполнив чаши.
      ... Действительно, в моем плане было слишком много тонких мест, готовых лопнуть в любой момент. Вот первое. Пока на моем борту не появится штурман, умеющий прыгать через гиперпространство, я не мог включить навигационные маяки. Но как без них садиться в космопорту?
      Приходилось выкручиваться. И данную проблему мы с Гойкой решили следующим образом. Мы спустимся на планету в шлюпке, а невидимый для навигаторов корабль с людьми оставим болтаться на орбите вокруг нее. Если учитывать, что из гиперпространства звездолеты выныривают в некотором отдалении от планет, риска столкнуться с ними нет. А если к планете кто-то будет подлетать в пониженном режиме поглощения пространства, он не сможет не заметить наш корабль.
      - И он не станет никому сообщать о нас, - подмигнул мне Гойка. - Мало ли почему звездолет мытаря, отключив маяки, затаился на орбите? А?
      Хотя я и был уверен, что все будет именно так, как предсказывал атаман, я все-таки собрал своих людей на сход. Я рассказал им о том, что за кораблем охотятся власти, о нашем плане, а закончил свою речь тем, что считаю, им безопаснее было бы на некоторое время перебраться на другие корабли табора.
      Освещение палубы имитировало сумерки, блики костра выдергивали из толпы непроницаемые лица моих цыган. Они молчали.
      - Ну?! - не выдержал я тишины. - Чего притихли? Разве я не прав?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.