Apocalypse Return, или О пробуждении национального самосознания

      - Без перемен. С тавро-татарами и неофеодорийскими готами живем мирно. А вот хохлосы... Дикари! Чудовища! Шестнадцать раз пытались пробиться на Полуостров - и все мало. Ладно, хоть берут не уменьем, а числом. Взвода гоплитов морской пехоты довольно, чтобы разогнать сотню-другую этих их... э-э... "сичевиков". Экзарх Перекополиса - опытный стратег, снарядов хватает, федераты дерутся стойко - благодарение богам, Перешеек все еще в наших руках.
      - Да хранит вас Афина Паллада! - воскликнул Сфенелай, метко плеснув вином в треножник перед иконой "Агиа Афина". - Кому сейчас хорошо? Вам плохо, нам не легче. Вот ты говоришь - "апельсины", "Гефра". А знаешь, чего стоят эти апельсины? Конвои прорываются в Понт едва не с боем османы совсем закрыли Пропонтиду. Падишах ломит такие пошлины... Сфенелай прижмурился и покрутил курчавой головой. - Впору топить товар в Геллеспонте, право, это будет дешевле, чем везти его дальше!
      Он повертел в пальцах опустевший килик и вопросительно глянул на базилея. Тот, спохватившись, снова щелкнул пальцами, и массандра забулькала из дюралевого носика.
      - Теперь житье одним евреям, - печально сказал Сфенелай, пригубив вина. - Кстати, что у вас с Одессой?
      Темнокожий раб, наполнявший свежим вином ойнохойю, подпрыгнул от ужаса и с плеском утопил эмалированный киаф [столовая посуда, род черпака; служил для переливания вина из кратера в ойнохойю] в огромном фаянсовом кратере [кратер - столовая посуда, крупный глубокий сосуд с широким горлом; служил для смешивания вина с водой перед подачей на стол (греки традиционно пили вино разбавленным)]. Базилей Фемистокл с каменным лицом в два глотка опустошил килик.
      - Иудеи!.. - только и сказал он. - Вот разберемся с хохлосами, тогда...
      6
      ...В Синайском панчаяте наместник халифа
      Абд-эль-Муслим бен Гурион принял нас очень радушно и дал
      верблюдов и проводников до границы. Перейдя вброд
      пограничную речушку Нил, мы покинули владения
      Хуссейнитского халифата и вступили в пределы империи
      Инката-Зулу. Хотя между императором и халифом продолжается
      война, губернатор Эль-Аламейна, движимый традиционным
      зулусским гостеприимством, не чинил нам препятствий, и мы
      благополучно достигли границы Великого Леса...
      Стэнли Ливингстон, "В джунглях Сахары"
      [Стэнли Ливингстон (119-162 гг.) - новоанглийский
      журналист, путешественник и авантюрист. Родился в 119 г.
      на о.Новая Южная Георгия в семье священника.
      Систематического образования не получил. Работал
      репортером в различных газетах Новой Британии. Получил
      известность благодаря своим репортажам с фронтов
      араукано-аргентинской войны (см. "Folkland Harald Tribun"
      за 145 г.). Со 150 г. - специальный корреспондент "Jersey
      Political Magazine" на Ближнем Востоке. После начала
      испано-зулусской войны предпринял путешествие к театру
      военных действий через Северную Сахару. Т.к. война
      закончилась до его приезда, Ливингстон написал книгу
      путевых заметок "В джунглях Сахары", вышедшую в 156 г.
      Книга подверглась жестокой критике специалистов (см.,
      например: Кривоцкий М.А. Об одном "новом" виде
      жесткокрылых, "открытом" С.Ливингстоном // Вопросы
      энтомологии, 201, N 2), но пользовалась большой
      популярностью у массового читателя.
      После выхода книги С.Ливингстон отошел от
      публицистики и занялся бизнесом. В 159 г. основал
      скандально известную "Транспиренейскую концессию по
      строительству канала Бильбао - Барселона". Был похищен
      зулусской разведкой и казнен в 162 г. в Гибралтаре по
      обвинению в шпионаже в пользу Хуссейнитского халифата,
      сотрудничестве с моисельманскими экстремистами-сионнитами,
      организации ряда террористических акций в Андалузии и
      подрыве экономических интересов Империи Инката-Зулу в
      регионе (см.: Сундъята Ван-Леттов-Форбек. Заговор мирового
      сионизма против Объединенной Африки. Найроби, 348.
      с.112-131).]
      Дон Мигель Гарсиабал мрачно глядел на волны лазурного Средиземного моря, разрезаемые железным форштевнем миноносца. Раздавался мерный бой барабана, черные рабы, пыхтя, вращали огромный маховик. Орали чайки. Плескались дельфины. Но дон Мигель не замечал ничего. Его мысли блуждали далеко. Он вспоминал...
      Он вспоминал родную Картахену, бои в Гибралтарском проливе с армадой лузитанских ренегадос - корабль дона Мигеля еще хранил заметные следы тех событий. "Да, славно потрудился мой "Ганнибал"!" - дон Мигель дружески похлопал по планширю мостика. Тут его отвлек хохот солдат, пьющих на полубаке текилу. "Они ведь тоже пережили немало", - подумал дон Мигель, щурясь на солнечные блики, пляшущие на помятых солдатских морионах [морион - шлем с высоким металлическим гребнем и загнутыми спереди и сзади полями]. - "И ничего. Как будто ничего и не было... Может, так и надо? Жить одним днем, радоваться тому, что есть сейчас... Но нет, я не смогу забыть..."
      Он снова и снова вспоминал кошмар последних шести лет. Приплывших из-за Океана испанцев-гечуапинов, жалкую горстку беглецов, уцелевших в кровопролитных боях с Индейским Всеплеменным Союзом. Им пришлось бежать из Месоиспании, бросив все, даже сомбреро. До Кадиса добрались немногие. То, что они рассказывали, казалось небылицами. Многие им не верили и считали паразитирующими элементами.
      Ну, а потом началось самое страшное. С юга, через Гибралтар хлынули орды мавританских зулусов, белокурых бронзовых от загара дикарей, вооруженных страшными ассегаями и древними винтовками "Росс-Энфилд", убивающими за три километра. С Пиренеев спустились свирепые баски и дикие иберы-кахетинцы. Мадрид держался в осаде три месяца. Солдаты и милисианос [ополченец] в синих моно [комбинезон] и кожаных колетах бросались на ассегаи с криком: "NO PASARAN!" - и сотнями гибли под колесами мавританских бронетранспортеров. Потом был страшный марш на Барселону, пожар Валенсии, резня в Малаге...
      Теперь те, кто выжил, уплывали на возвращенную древнюю родину - в Старую Картахену. "Да-а, Сеньор Президент - воистину, мудрейший человек, - думал дон Мигель. - Он навеки войдет в историю как основатель Карфагенской республики. А с ним - с Господней помощью - может, и мы, грешные..."
      К реальности кабальеро вернул крик сигнальщика: "TERRA!.." Дон Мигель посмотрел в дальномер. Сквозь отпотевшие линзы, как в дымке, виднелись каменистые холмы и белоснежные строения Бизерты. "Вот она, новая родина, новая жизнь!" - радостно подумал дон Мигель Гарсиабал, конкистадор Его Величества Сеньора Президента Фердинанда III Игнасиобала Великого...
      7
      ...В тринадцатый год Дракона от Падения Владыка
      Поднебесной Товарищ Император Сяо направил меня, чиновника
      третьего ранга VI департамента Министерства иностранных
      дел Китайской Народной Империи Ляо Боцзы, в Западные
      Страны вторым помощником начальника каравана. Караван вез
      шелк, рис, специи и большое количество патронов,
      изготовленных на личных мануфактурах Товарища Императора
      Сяо. Миновав Младший Китайский Жуз, жителям которого
      недавно даровано звание "почетных ханьцев", караван прибыл
      в пределы бо-ляо. Среди бо-ляо живут различные купцы,
      охотно приобретающие товары из Поднебесной, особенно
      патроны. Здесь встретились нам странные люди, не похожие
      ни на бо-ляо, ни на су-мао, ни даже на диких варваров
      хэ-хо. Они велики и воинственны и называются ви-хэнго.
      Ляо Боцзы, "Записки об удивительном
      путешествии в Западные Страны"
      [Лао Боцзы (?-?) - китайский чиновник. Сведений о нем
      практически нет. Известен по составленному им отчету о
      торговой поездке на Северный Кавказ, хранящемуся в 16
      отделе Сычуаньского филиала архива 6 департамента
      Министерства иностранных дел Китайской Народной Империи
      (дело N 5162320, док. N8661). Процитированный в эпиграфе
      отрывок является единственным связным текстом в отчете Лао
      Боцзы. Остальная часть его "Записок" представляет собой
      сплошную приходно-расходную таблицу.]
      Жил человек по имени Снеколль по прозванию Хрюм. Он был сыном Офейга Мясистые Ляжки, сына Асмунда Бычья Сила, брата Рогнхильд, дочери Торкеля Лысого, второй жены конунга Ингъяльда Кривозубого. Он был женат на Асню Красавице, дочери Торбьерга, сына Скафти, сына Кетиля Покорителя Островов. Он был могущественный человек и владел многими землями. Но о нем не будет речи в нашей саге.
      У Снеколля и Асню были сыновья - Атли, которого позже назвали Черная Рожа, Вигбьод Клюв, Греттир Ревун и Торвальд. Они жили вместе с отцом на острове Майн, каждый в своем хуторе.
      Одним летом приплыли к хутору Вигбьода фоморы [ирландские морские разбойники; в дохристианское время - выходцы из потустороннего мира и одновременно - один из "народов", заселивших Ирландию (ср. Фир Болг в "Битве при Маг Туиред")] на трех кораблях. Вигбьод тогда как раз был дома. Он сидел в горнице и пил пиво. Вот заходит со двора его жена Тордис и говорит:
      - Неплохо было бы тебе выйти и посмотреть, кто к нам приплыл.
      На это он отвечал, что, мол, если кто-то хочет его видеть, пусть идет в дом, а он будет пить свое пиво. Тордис говорит:
      - Сдается мне, что пиво тебе дороже всего на свете, потому что ты не можешь с ним расстаться, хотя скоро лишишься не только пива, но и всего, что имеешь.
      Он ответил, что, мол, поживем - увидим, однако встал и вышел во двор. Он был очень сердит. Вот он посмотрел на берег и видит, что его люди бегут к хутору, а фоморы гонятся за ними и многих уже убили. Тут он велит своим работникам Торду и Хьяллю выкатывать из сарая пушку, а своего воспитанника Тьяцци посылает запереть ворота. Торд и Хьялль выкатили пушку и стали стрелять по кораблям. Однако оба стреляли очень плохо, и ни один снаряд не попал в цель. Глядя на их стрельбу, Тордис сказала:
      - Сдается мне, что кое-кто здесь даром ест свой хлеб.
      У фоморов на одном корабле была ракетная установка. Когда Торд и Хьялль начали стрелять, они навели ее на хутор и пустили ракету. Вигбьод и Тьяцци в это время зашли в дом. Они вытаскивали пулемет. Тордис увидела след ракеты и закричала Вигбьоду, чтобы он выходил, и поскорее. Тот ответил, что, мол, если ей что-то нужно, пусть сама зайдет в дом, а ему недосуг. Тут ракета попала в дом. Дом загорелся и сгорел дотла. Вигбьод и Тьяцци сгорели тоже, а с ними еще три человека. Фоморы захватили усадьбу и всех, кто не сбежал, взяли в плен. Однако Торд и Хьялль спрятались под амбаром и, пока фоморы грабили усадьбу, выбрались за ограду и помчались на хутор Атли. По дороге им встретились пастухи, и они взяли у них велосипеды. Так что добрались они быстро.
      Атли был дома. Он перекладывал патроны в сундуках. Его брат Греттир тоже был там и пил пиво. Вот входят Вигбьодовы работники в дом, и Хьялль говорит:
      - Ты, Атли, верно, провидец, если взялся за патроны. Скоро они тебе понадобятся, и в большом числе.
      Тут они рассказывают о том, что случилось на хуторе Вигбьода, и всячески превозносят свою доблесть и расписывают свирепость фоморов. Атли очень рассердился. Он собирает своих людей и велит им вооружаться. Вот они садятся в грузовик и едут к хутору Вигбьода, и Греттир с ними. У всех у них автоматы, а на головах каски. У Атли еще был красный бронежилет. Он опоясался пулеметными лентами, а в руках держал гранатомет. Вид у него был грозный. Вот едут они, а Хьялль показывает дорогу. Фоморы издалека увидели грузовик, но не могли пустить в него ракету, так как корабли стояли внизу, и между ними и дорогой находился хутор. Тогда они поворачивают пушку Вигбьода и начинают стрелять. Атли говорит:
      - Знакомы мне эти звуки. Это, верно, пушка Вигбьода. Лучше бы нам слезть с машины и идти врассыпную.
      Вот они слезают с грузовика и бегут к хутору. Едва они слезли, в грузовик попал снаряд, и он загорелся. Хьялль посмотрел на горящий грузовик и сказал:
      - Велика твоя удача, Атли. Хорошо бы, чтобы она и дальше была такой. Фоморы свирепы.
      Тут они добежали до ограды и стали прыгать во двор. У фоморов не осталось патронов, потому что они истратили их, когда забивали скотину Вигбьода. Они бросили и мясо, и пушку и пустились бежать, уводя пленных. Атли увидел, что они уводят Тордис, и стал подбадривать своих людей. Он сулит им золотые горы, только бы они догнали фоморов и отбили пленных. Люди у Атли были, как на подбор, храбрые и неустрашимые. Вот гонятся они за фоморами вниз по склону и стреляют в них, а те бегут к кораблям и бросают за собой дымовые шашки. Тут поднялся такой дым, что нельзя было ничего рассмотреть. Люди Атли остановились, а он сам бросается вперед и стреляет из гранатомета по фоморам. Но из-за дыма он не попал. Он выбегает на берег и видит, что фоморы уже отплывают. Тут он скидывает бронежилет и бросается вплавь за кораблями. Он вцепился в борт одного из них прямо под гнездом зенитного пулемета. Фомор, сидевший за пулеметом, высунулся из-за щитка поглядеть, кто это так плещется. У Атли был тесак. Вот он достает его и рубит фомора по голове. Тесак соскользнул по шлему фомора и отрубил ему ухо. Фомор закричал. Тут второй фомор, который сидел за пулеметом, и которого Атли сначала не заметил, схватил огнетушитель и что есть силы ударил Атли в лицо, так, что тот взлетел в воздух и упал в воду уже около берега. От этого удара у него выпали все зубы спереди.
      Тем временем Греттир всячески поносил людей Атли за трусость и велел идти с ним на берег выручать Атли. Вот вышли они на берег и видят, как Атли летит по воздуху и падает в воду. Некоторые из них бросились в воду и вытащили Атли, а другие стреляли по фоморам из автоматов, и Греттир с ними. Когда Атли пришел в себя, Греттир сказал такую вису:
      - Сигурд схватки *1 смело
      Стиснул скалы весел *2.
      Сеть речей *3 - _как видно_
      Снес врагу достатка *4.
      Сам же стражу клети
      _Славы будет мало_
      Языка *5 оставил
      _В этом_ - волку смерти
      Стада древ *6 - _полете_.
      На это Атли сказал другую вису:
      - Смерть сорочки Серли
      Скакуна стремнины *7
      Не нужна - _как видно_
      Клену качки касок *8.
      Огнь опоры шлема *9
      _Славы будет много_
      Рагнар распри *10 рушит
      _В этом_ - дубу драки *11
      На чело - _полете_.
      [1 - Сигурд схватки - кеннинг (букв. - "обозначение" (исл.)) специфический прием скальдической поэзии, когда существительное заменяется двумя или более другими, "обозначающими" его. В данном случае - кеннинг воина (Атли); 2 - Скалы весел - борт корабля (пережиток тех времен, когда, согласно преданиям, корабли ходили на веслах); 3 - Сеть речей - ухо; 4 - Враг достатка - разбойник (здесь - фомор); 5 - Стража клети... языка - зубы (клеть языка - рот, стража рта - зубы); 6 - Волк смерти стада древ - огнетушитель (стадо древ - лес, смерть леса - огонь, волк огня огнетушитель); 7 - Смерть сорочки Серли скакуна стремнины - гранатомет (скакун стремнины - корабль, сорочка Серли - кольчуга (Серли - легендарный герой), кольчуга корабля - броня, смерть брони - гранатомет); 8 - Клен качки касок - воин (качка касок - битва, клен битвы - воин) (здесь - Атли); 9 - Огнь опоры шлема - меч (опора шлема - голова, огонь головы - меч) (здесь - тесак); 10 - Рагнар распри - воин (здесь - Атли), есть расхождения в вопросе о том, кто имелся в виду в данном кеннинге под именем "Рагнар" - Рагнар Кожаные Штаны, полулегендарный герой древности, или ярл Рагнар Сивая Плешь, прославившийся своей местью родичам собственной жены, а также тем, что шесть раз оставался жив при прямых попаданиях ракеты в его корабль (см. "Сага о Хуннгильд Изменщице"); 11 - Дуб драки - воин (здесь - фомор). Обе висы составлены с применением своеобразного "переплетающегося" синтаксиса - так.наз. "тмесиса", когда внутрь одного предложения "втискивается" другое, часто не имеющее отношения к основному. Висы "Саги об Атли" являются также классическим образцом "островного дроткветта", отличающегося от "материкового" или "канонического дроткветта" наличием дополнительной, девятой строки, причем обязательно вставной. Для "материкового дроткветта" характерны вставки в полторы и полстроки, но никогда - в целую строку, как в "островном" (подробнее см. М.И.Приклов-Песчинский. Скальдическое стихосложение Островов // Nordisk Skaldika. Hf.316, Kobenhavn, 370.)]
      После этого случая лицо у Атли почернело, поэтому его стали звать Атли Черная Рожа. Называли его также Атли Птица - за то, что он летел по воздуху, и Атли Утопленник - потому, что, когда его вытащили, его пришлось долго откачивать. Вскоре он погиб в бою с англами, но об этом не будет речи в нашей саге.
      Здесь кончается сага об Атли, сыне Снеколля.
      8
      В лето от Падения 153-е, а от Рождества Христова
      неведомо которыя, прииде к Царю, Государю и Великому князю
      Николаю Николаевичу, всея Великия, и Малыя, и Белыя, и
      прочая самодержцу во стольный град Киев от князя
      Тьмукенигсбергского Мстислава посол. И бил посол челом и
      крест целовал, что князь Мстислав Царю, Государю слуга
      верный, и за державу стоит всечасно, и, живота не жалеючи
      с безбожной сумью и емью бьется. И просил князь Мстислав у
      Царя, Государя мазута, и соляра, и патронов, а сам
      кланялся ему янтарем, и сельдью, и холопами сумьскими. И
      Царь, Государь и Великий князь князя Мстислава пожаловал,
      послал ему мазута, и соляра, и боевого припасу всякаго...
      Нестор Иванович Петлюра, "Киево-Печерский летописец"
      [Петлюра, Нестор Иванович (?-273 г.) - крупнейший
      летописец Киевской Руси, иеромонах Киево-Печерского
      монастыря. Происхождение неизвестно. Основатель школы
      "достоверного писания лет". Практически единоличный автор
      "Киево-Печерского летописца" (за исключением глав,
      посвященных 270-286 гг., дописанных, предположительно,
      Аминодавом Афиногеновичем Урусгалеевым, учеником и
      последователем Н.И.Петлюры (см.: Кожух Л.З. "Киево
      Печерский летописец" как исторический источник. Киев,
      "Наукова думка", 491. - с.202 и далее)). Всю жизнь провел
      в Киево-Печерской лавре безвыездно, поэтому главы
      "Летописца", повествующие о событиях за рубежами Киевской
      Руси, несмотря на декларацию "достоверного писания",
      отличаются некоторой фантастичностью. После смерти
      канонизирован; рака с мощами выставлена в Владимирском
      соборе в Киеве.]
      ...Путь на юг великий князь Николай VIII вспоминал как кошмарный сон. Колонна продиралась по развороченным дорогам, бросая опустевшие бензовозы, хоронясь в заброшенных заводских корпусах от финских "хиликоптеров". Последний танк пришлось сжечь под Белгородом - дизель окончательно рассыпался. Ближний стольник Никифор нанял за два целковых прохожего мужика бросить в люк гранату - башня и сам мужик взлетели выше трубы соседней котельной. В пустынном, как запущенное кладбище, Харькове царский обоз нагнали уцелевшие в московских боях бояре. Их сизые от щетины морды, обмотанные окровавленными тряпками, надоели государю к концу пути хуже голландской консервированной редьки.
      В Полтаве градоначальник Мазепа сначала испугался нашествия москалей, но потом, быстро смекнув, куда дует ветер, за пол-КамАЗа серебра сообщил интересные вещи. Оказалось, что гетман Подхмельницкий из Киева уехал в Запорожье, куда собирались "лыцари" со всей Украйны - гетман затевал шестнадцатый поход на Крым. Пятнадцать его предшественников остались лежать вместе с войсками в степи под Перекополисом, перемолотые 305-миллиметровыми снарядами киммерийской крепостной артиллерии. Гетман божился, что, если Крым не сдастся на этот раз, он сделает его островом "нехай тоди Кiммерiйска Конхведерацiя помiрае з голоду!"
      Великий князь сразу ожил. Он поднял обоз, не дав людям даже поесть. Градоначальник Мазепа еще за пол-КамАЗа денег выделил три сотни гайдамаков из личной охраны, их в три слоя нагрузили на машины, и государь бросился в Киев, не жалея колес и людей. Столица Украины поняла, что власть сменилась, только тогда, когда на всех въездах в город появились наспех намалеванные огромные щиты с надписью: "Добро пожаловать в Киев - мать городов русских!", причем на некоторых щитах слово "городов" по торопливости было пропущено.
      ...Теперь же царь, государь и великий князь, всея Великия, и Белыя, и особенно Малыя, и прочая самодержец привычно возлежал на диване и, потягивая "Amaretto", наблюдал из окна, как рабочие приклепывают бронзовому Богдану Хмельницкому окладистую бороду и обтачивают гетманскую булаву под скипетр с двуглавым орлом...
      9
      ...Таким образом, вся страна болгар была завоевана и
      приведена к покорности. Упорствующие в неповиновении
      болгары бежали за Меотиду. Легионы были отведены в
      Цизданубскую Дакию в зимние лагеря, когда несметные толпы
      османов - варваров, обитающих на обоих берегах Пропонтиды,
      - перешли горы Старой Планины и атаковали две когорты VIII
      Дакийского легиона, стоявшие в лагере близ Плевена.
      Проконсул Цизданубской Дакии спешно собрал легионы и,
      вызвав из Иллирика латинские бронированные алы, направился
      навстречу османам...
      Прокопий Бухарестский, "О войне с
      болгарами, османами и киммерийцами"
      [Прокопий Бухарестский - автор хроники "О войне с
      болгарами, османами и киммерийцами". Личность не
      установлена. По одной версии, являлся личным секретарем и
      биографом проконсула Цизданубской Дакии Марка Ульпия
      Марчеллини, участвовал вместе с ним во всех трех войнах за
      Понт и погиб во время Евпаторийского десанта 161 г. (см.:
      Servius Albanus Medici. Prokopius ex Bucurestium: persona
      et opera // Acta Historica Romanorum, fol.21, Roma, 462).
      По другой версии, Прокопий Бухарестский - псевдоним
      самого проконсула Марчеллини (см.: Claudius Antonius
      Marcellini. De bello Pontica. Capua, 426).
      Третья версия, совершенно безосновательная,
      приписывает авторство хроники легату Гугуцэ Траянэску
      (см.: Георгиу Цезаряну. Забытые герои. Бухарест, 470.
      с.29-40), что совершенно невозможно, т.к., согласно
      документам из архива Военного министерства Империи, легат
      Траянэску не только не писал по-новоримски, но и
      изъяснялся со словарем (см.: Acta Magistraturae militum,
      fol.69, act.26).]
      ...Из опоясывающих Шипку траншей поднимались столбики дыма и пронзительные вопли муэдзинов. Османские стрелки отставляли набитые марихуаной кальяны и шли на молитву. Легат Гугуцэ Траянэску опустил бинокль и задумчиво почесал затылок под высокой белой шапкой. "Без поддержки не прорваться", - подумал он.
      - Латинцы подошли? - спросил он переминавшегося за спиной центуриона.
      - С минуты на минуту будут, господарь! - откликнулся тот.
      В долине послышался лязг, топот, скрежет. На вершину, дребезжа надетой поверх черного комбинезона лорикой, вскарабкался проконсул Марк Ульпий Марчеллини. Он стащил с головы танковый шлем с высоким пурпурным гребнем и вытер взмокший лоб.
      - Бонджорно, синьори! - отдуваясь, произнес он и достал бинокль. Легат Траянэску, скользя ко камням надетыми поверх золоченых калиг постолами, отступил, освобождая место, и указал рукой на позиции османов. Марк Ульпий долго водил биноклем, всматривался.
      - Porka Junona! - сказал он, наконец. - Эти farabutti [подонки (ит.)] здорово окопались.
      - Сейчас у них намаз, - Гугуцэ одернул надетый поверх меховой кацавейки пурпурный плащ. - Можно рискнуть...
      - Букцинарий [букв. "трубач" (лат.) - солдат-связист, передающий команды в подразделения с помощью рупора], ко мне! - рявкнул проконсул. Он вырвал у подбежавшего солдата мегафон и заорал вниз:
      - Ала [танковый батальон в бронетанковых войсках Новоримской Империи; состоял из трех декурий], по декуриям [декурия - рота (10 машин) в бронетанковых войсках и механизированных частях Корпуса карабинеров Новоримской Империи] в тестуду [тестуда (букв. - "черепаха" (лат.)) - в бронетанковых войсках Новоримской Империи - боевое построение танков в колонну по пять (по десять), при котором интервал (дистанция) между машинами не превышает ширины (длины) машины; применяется обычно для прорыва глубоко эшелонированной обороны противника] стройсь! Декурионы [декурион - младший офицер бронетанковых или механизированных частей вооруженных сил Новоримской Империи, командир декурии] - на правый фланг! Аквилифер [букв. - "орлоносец" (лат.) - солдат (в легионах) или машина (в бронетанковых войсках), несущий(ая) орла - знак легиона (алы) в вооруженных силах Новоримской Империи], вперед!.. Avanti, camarada! [Вперед, товарищи! (ит.)]
      Из ущелья, дымя солярным выхлопом, выполз бронетранспортер с привинченным к люку бронзовым орлом. Следом плотной колонной двинулись запряженные четверками волов легкие танки "FIAT". Декурионы, блестя касками, высовывались из командирских люков правофланговых машин, салютуя проконсулу. Танки, гремя железом, скрипя дышлами, поползли в гору, изредка постреливая поверх рогов из пушек. Из долины, отстав на уставные пятнадцать шагов от замыкающих машин, сомкнутым строем поднимались когорты VIII Дакийского легиона. Бренчали скутумы [скутум - большой прямоугольный или овальный щит легионера; был принят на вооружение в ряде легионов (в том числе V и VIII Дакийских, XIII Счастливом) в связи с острой нехваткой бронежилетов в период Первой и Второй войн за Понт], колыхался над овчинными шапками лес пилумов [пилум - метательное копье с очень длинным утяжеленным наконечником, предназначенное для поражения живой силы и легкобронированной техники противника на ближних дистанциях; был принят на вооружение в ряде легионов в связи с острой нехваткой боеприпасов для стрелкового оружия в начальный период Второй войны за Понт], надрывно свистели в задних рядах свирели... [Подробнее см.: Боевой устав Имперских Вооруженных Сил. Часть I. Опция, декурия, манипула. (любое издание); Боевой устав Имперских Вооруженных Сил. Часть II. Ала, когорта, легион (любое издание); Дополнение к наставлению по стрелковому делу. Бухарест, 153. - с.48 и далее (более доступны подробные цитаты в: Ион Помпеяну. Дакия в огне // На страже Империи. Сборник статей к 200-летнему юбилею VIII Дакийского легиона. Плоешти, 347. - с.137 и далее).]
      - Хорошо пошли! - сказал легат Траянэску, поудобнее устраиваясь с биноклем за камнями...
      10
      ...Внизу, в подвале, было тепло и безветренно. В
      конце коридора плясали отсветы пламени, разило горящей
      резиной. Фергюс тронул Патрика за плечо и предостерегающе
      поднял револьвер.
      - Тсс! - сказал он.
      Странный звук нарушил тишину. Он повторился несколько
      раз, прежде чем они догадались, что он означает. Это
      откашливался какой-то человек, должно быть, только что
      снявший противогаз. Затем хриплый, фальшивый голос запел:
      Спросил король ирландский веселых молодцов:
      "Зачем же вы живете среди пустых домов?"
      И Джонатан бесстрашный ему ответил сам:
      "Кому опасны фермы, тот верит городам!"
      Льюис Кэрол Стивенсон младший, "Бурая стрела"
      [Льюис Кэрол Стивенсон (мл.) (302-333 гг.)
      новоанглийский писатель. Классик "Неоромантической
      британской литературы" (один из основателей течения,
      вместе с Чарльзом Гордоном Скоттом и Ивлином Диккенсом).
      Написал около 20 романов, гл.обр. историко-романтического
      содержания. Певец англо-саксонского Сопротивления в Новой
      Ирландии. Постоянно проживал на о. Джерси, где и умер от
      туберкулеза в возрасте 31 года.]
      - Донг-дон-дилиндон!.. - заливались колокола. Ясное сверкающее солнце стояло как раз между никелированными шпилями Кентерберийского собора. Майский полдень был сияющ и светел.
      - Донг-дон-дилиндон!.. - казалось, звенит листва старых вязов, осеняющих своими кронами Elm street. Шон О'Райли сощурился на солнце, перекрестился и старательно приладил метелку омелы в кольцо слева от двери.
      - Донг-дон!.. - доносилось от собора.
      - Динь-динь-динь!.. - тонко вплеталось в гул больших колоколов. Из-за поворота, с Connor street, показалась голова праздничной процессии. Шестнадцать мальчиков в белых стихарях, расшитых золотыми клеверными листочками, звоня в колокольчики, двигались по середине улицы. За ними под белоснежным балдахином шествовал сам архиепископ Кентерберийский, Дублинский и Обеих Ирландий. Следом несли на шесте огромную метелку омелы - О'Райли читал в газетах, что по всей Старой Ирландии три месяца искали самую большую омелу. За омелой густо валили священники, архидиаконы, друиды и отшельники, блистая разнообразием одеяний или полным отсутствием оных. Над толпой раскачивались великолепные старинные фигуры Святого Патрика, Святого Ку-Кулайна, поражающего пса, и, наконец, Господа Луга все тонкой древней работы, литое из пластика.
      - In nomine Patricus, et Cu-Culainus, et Deus Lugus!.. - тянул медовыми голосами хор.
      Шествие приближалось. Сзади напирала толпа мирян, возглавляемая мэром Кентербери. Шон опустился на колени, часто крестясь. Мимо прозвякали колокольчики, проплыл белый балдахин...
      - Динь-динь-динь!.. - доносилось издали.
      - Донг-дон-дилиндон!.. - пели вслед процессии колокола. Последние миряне - хромые, слепые, увечные - бренча костылями и каталками, скрылись за вязами.
      - Донг-дон-дилин... - Бу-у-ум! - врезалось в праздничный перезвон.
      - А-а-а! - донесся многоголосый вой.
      - Трах! Трах-тах-тах! Та-та-та-та-та! - загремело за поворотом, там, где скрылась процессия.
      "ИРА! [E.R.A. - English Republic Army - Английская республиканская армия, террористическая организация англо-саксонского меньшинства в Южной Британии (Новая Ирландия)] - с ужасом подумал О'Райли. - Совсем террористы озверели. Ничего святого не осталось у сволочей!" Он, не вставая с колен, плюхнулся животом на ступени и быстро сполз на газон под вязами. "И ведь ни дождя, ни тумана. Среди бела дня нападают!" - думал Шон, устраиваясь за деревом поудобнее.
      Из-за поворота, визжа, стремглав выбежали несколько хромых и, теряя костыли, юркнули в переулок.