Королева эльфов Шаннары (Шаннара - 6)

      Наступал вечер. Перед ними как бы опускались темные занавеси, постепенно закрывающие свет. Беглецы находились в пути с середины утра, но все еще не было ни малейших признаков Блэкледжа, даже намека на конец болота. Филин начал искать место, где можно было бы провести ночь. Он призывал всех быть особенно осторожными теперь, когда сумерки укрывали землю, обманывая зрение. Тишина дня постепенно уступила место ночным звукам, их резкому и нестройному хору, доносящемуся из болотных колодцев и эхом отдающемуся в темноте. Искалеченная листва излучала серебристый свет, а насекомые мерцали и блекли, пролетая и прыгая вокруг.
      Худощавая фигура Орина Страйта неизменно маячила впереди, горбясь под тяжестью навалившейся темноты. Рен заметила, что Элленрох, проскользнув мимо Трисса, приблизилась к Филину и что-то прошептала ему.
      Группа проходила участок, поросший доходившей до пояса темной травой, и болото, по контрасту с ней, казалось при меркнувшем свете вечера светлым серебряным оконцем. И вдруг вода забурлила, на поверхность всплыло что-то огромное, чтобы схватить зазевавшуюся жертву. Чудовище вынырнуло и снова исчезло. Рен увидела, как Филин, полуобернувшись, предостерегая их, замахал руками. И еще что-то, прячась во мраке, мелькнуло впереди. Какое-то движение.
      И тут же Рен услышала знакомый шипящий звук.
      Гарт не мог слышать его, но что-то все же предупредило его об опасности, и он, бросившись к Рен и Эовен, пригнул их к земле. Позади них, повинуясь инстинкту, бросился на землю Дал. Впереди Филин, обняв Элленрох Элессдил, оттолкнул ее к Триссу и Гавилану. Послышался звенящий звук, словно град иголок вонзился в траву и листья. Лежа ничком на сырой траве, вжавшись в ненадежный клочок земли, Рен услышала тревожный шепот: "Дартер!"
      Это слово прозвучало, как резкий лай, точно больно царапнули обнаженную кожу. Это то, что чуть не убило ее по дороге в город. Рука Гарта ослабла у нее на поясе, и она вновь прошептала это слово. Суровое бородатое лицо ее опекуна вплотную приблизилось к ее лицу. Где-то впереди зарыдала бабушка. Забыв обо всем, Рен рванулась вперед, перепрыгивая через высокую траву, остальные быстро поползли за ней. Она пронеслась мимо Гавилана, так и не понявшего, что происходит, и догнала Трисса как раз в ту минуту, когда капитан Придворной Гвардии уже был рядом с королевой.
      Элленрох, склонившись над Филином, поддерживала его полусогнутой рукой, второй рукой обтирая его лицо, покрытое росинками пота. Фигура Филина напоминала пугало, из которого враз выдернули все палки и подпорки, - жалкая охапка тряпья. Глаза его были широко открыты, а губы кривились от боли.
      Десятки ядовитых иголок дартера торчали из его тела. Он принял на себя весь удар.
      - Орин, - прошептала королева. Затуманенные страданием глаза Орина Страйта блуждали по сторонам, пытаясь найти ее. - Все в порядке, Филин, мы все здесь.
      Королева посмотрела на Рен, растерянная и беспомощная, еще не веря тому, что произошло.
      - Филин, - прошептала Рен, вытягивая вперед руки, чтобы коснуться его лица. Дыхание Орина Страйта участилось.
      - Я не могу... ничего не чувствую, - прошептал он одними губами.
      Дыхание его пресеклось - смерть взяла над ним верх.
      Рен не спала всю ночь. Наверное, и остальные тоже не спали, но она ушла от всех, ища одиночества. Села в сторонке, привалившись спиной к стволу шероховатого кедра, поросшего лишайником и увитого виноградной лозой. Фаун свернулась у нее на коленях. Группа находилась более чем в ста ярдах от того места, где произошло нападение; болото звучало голосами каких-то невидимых существ, опасность исходила от каждой кочки, от каждого куста, от самой ночи, но, опустошенные происшедшим, они не имели сил даже волноваться о том, что будет дальше, что ждет их утром.
      Перед глазами Рен стояло лицо умирающего Филина.
      Это была случайность, она это знала, просто несчастный случай. Они ничего не могли предпринять, чтобы избежать этого. Рен уже натолкнулась на дартера, единственного на ее пути в Арборлон. И вот еще один - от которого погиб Филин. Надо же было случиться, что из всех он выберет Орина Страйта!..
      Она не видела вокруг твердой земли, в которой можно было похоронить Филина, - лишь болото, болото и болото, где покойник легко может стать добычей животных. Им все же удалось отыскать островок зыбучего песка и засыпать тело там, где до него никто не мог бы добраться.
      Скудно поужинав тем, что удалось найти, они отвлекали себя пустыми разговорами, не в силах даже осознать, что значила для них потеря Филина. Запив еду элем, они исчезли в темноте.
      "Просто несчастный случай", - повторила Рен сокрушенно.
      У нее осталось много добрых воспоминаний о Филине, хотя она знала его так недолго, и за каждым из них девушка пыталась укрыться от своего горя. Филин был очень добр к ней. Он был честен, настолько, насколько мог позволить себе быть таковым, чтобы не обмануть доверие королевы. Он повторял ей каждое утро, что ему удалось выжить все эти годы за стенами Арборлона потому, что он раз и навсегда смирился с неизбежностью своей смерти, это делало его сильным перед ней. "Пойми, если ты все время боишься за себя, ты не сможешь действовать и тогда потеряешь цель в жизни. Когда ты встретишься со смертью, ты должна сказать себе, что это не имеет большого значения".
      Теперь она поняла, что Филин значил для нее больше, чем кто бы то ни было. Вспомнила, как Элленрох горько оплакивала смерть Орина Страйта, снова превратившись в маленькую девочку, оплакивала того, кто был для нее не просто преданным охранником трона, но больше чем товарищем, больше чем другом. Она не поняла сразу глубины того чувства, которое ее бабушка испытывала к Филину, и это тоже заставило ее заплакать. Гавилан и вовсе не нашел слов, чтобы утешить Элленрох, он просто держал ее руки в своих, безмолвно и крепко обнимая ее. Он долго тогда оставался рядом с ней. Лица Гарта и Эльфийских Охотников застыли, но глаза красноречиво говорили об их чувствах. Все переживали невосполнимую потерю.
      Но подлинные масштабы ее они ощутят с рассветом. Филин был единственным, кто сталкивался с опасностями на Морровинде за стенами Арборлона. У них не было другого проводника. Отныне они должны будут полагаться на свои собственные силы, чутье и опыт, если намерены выжить сами и спасти всех, кто заключен в Лодене. Им придется найти выход из Иденс Мерка, спуститься с Блэкледжа, пройти через Ин Джу и в срок добраться до берега океана, чтобы встретиться там с Тигром Тэем. Им придется сделать все это, хотя никто из них не знает ни дороги, ни опасностей, которых надо остерегаться.
      Чем больше Рен думала об этом, тем менее вероятным казался ей успех. Кроме Гарта и ее самой, ни у кого не было опыта, необходимого, чтобы выжить в дикой местности. Но и для скитальцев это была чужая страна - земля, через которую они прошли лишь раз, и то не без посторонней помощи, земля, усеянная ловушками и полная опасностей, с которыми они никогда прежде не встречались. Смогут ли они помочь остальным? Какова их участь после смерти Филина?
      Эти размышления рождали пустоту и горечь. Многое зависело от их стойкости, но правил всем случай.
      Гарт подошел к ней - темная тень на земле и почти мертвенное спокойствие. Его поведение озадачивало ее, собственно, с тех пор, как они прибыли на Морровинд. Она не могла определить, в чем тут дело. Какая-то необъяснимая перемена. Гарт, всегда загадочный, все больше отдалялся от нее, постепенно сводил на нет свои отношения с ней, словно чувствовал, что он ей больше не нужен в качестве наставника. Это проявлялось не очень явно - в каких-то особых словах или поступках. Нет, и все-таки это было очевидно - понемногу и незаметно он отстранялся от нее. Помогая ей в каких-то серьезных вещах как прежде, защищая ее, остерегая и советуя, он в то же время уходил, чаще оставлял ее наедине с собой, и это удивляло девушку, казалось ей непривычным. Она была достаточно сильна, чтобы полагаться на себя, в чем убедилась за последние годы. Но она думала о Гарте и о том, что когда-то ей придется распрощаться с ним.
      Возможно, все это обострила, резко обозначила потеря Филина. Она скорее догадывалась, чем понимала: чувства сбивают с толку, смущают, в конце концов могут привести к гибели. Сейчас, когда в короткий срок они должны, покинув Морровинд, вернуться в Западную Землю, она не может тратить время на себя: на свои желания и потребности, колебания, воспоминания и сожаления.
      Она почувствовала, как у нее перехватило горло, слезы брызнули из глаз. Она одинока, одинока, несмотря на то что верная Фаун спала у нее на коленях, несмотря на то что Гарт находился рядом, в нескольких шагах и вопреки тому, что она нашла бабушку и узнала наконец, кто она на самом деле.
      После полуночи, когда Трисс передал дежурство Далу, Гавилан подошел к ней, не говоря ни слова, укутал ее одеялом и расположился рядом. В сырости и холоде ночи она быстро почувствовала тепло его тела, и это успокоило ее. Через некоторое время она прислонилась к нему. Он взял ее на руки, прижал к груди и баюкал до самого утра.
      С рассветом переход через Иденс Мерк возобновился. Теперь впереди шел Гарт, наиболее опытный в науке выживания. Поступить так предложила Рен, и Элленрох одобрила ее решение. Никто из Охотников не мог сравниться с Гартом в искусстве проводника.
      Но даже Гарту оказалось не под силу раскрыть тайну Иденс Мерка. Облака вулканического пепла закрывали небо, плотно окутывая все вокруг; на расстоянии пятидесяти футов ничего нельзя было рассмотреть. Серый, рассеянный в клубах тумана свет исходил как бы ниоткуда. И никаких ориентиров - ни лишайника, ни мха; вся растительность, покрывавшая болото, пробивалась из него пучками - пасынки растительного мира защищались от наступающей ночи, такие же робкие и потерянные, как и участники похода. Гарт наметил маршрут и вроде бы придерживался его, но Рен догадалась: надежных ориентиров он не находит. Они шли, не зная толком, в каком направлении движутся и насколько продвинулись вперед. Гарт не высказывал своих мыслей вслух, но Рен все читала в его глазах.
      Они продолжали двигаться, но медленно, отчасти потому, что болото было почти непроходимо, отчасти же из-за недомогания Элленрох Элессдил. Ночью королеву стало лихорадить. Болезнь разыгралась так бурно, что утром резкая головная боль перешла в мучительное головокружение и озноб, приступы кашля не проходили в течение долгих часов. К полудню, когда вся группа остановилась, чтобы перекусить, силы почти покинули Элленрох. Она передвигалась лишь с посторонней помощью. Трисс и Дал заботились о ней. Они поддерживали королеву, которая мужественно продолжала переход. Уж не ранена ли она, не задета ли отравленными иглами дартера? Но нет, ни ран, ни царапин, которые бы объяснили причину болезни, они не нашли, как не нашли и способа лечения.
      - Я скверно себя чувствую, - призналась она Рен, черты ее лица болезненно заострились, кожа блестела от пота.
      Они присели рядом на бревно, поели немного сыра и масла, что составляло их рацион, и, отдыхая, завернулись в свои просторные плащи.
      - Тебе станет лучше после сна, - заверила ее Рен. - Мы все очень утомлены.
      Но Элленрох не просто устала, ее самочувствие все ухудшалось. К ночи Эльфийские Охотники уже несли ее на руках. Вся группа провела тяжелый день, двигаясь по участку болота, который казался скопищем холода, островом стужи среди вулканической жары; испарения превращались тут в кристаллики колючего льда. Элленрох слабела на глазах. Ее силы были уже на исходе, и, когда путники наконец остановились на ночлег, она потеряла сознание.
      Гарт не отходил от девушки, его темное лицо излучало невозмутимость, но глаза таили сомнение. Встретившись с ним взглядом, она прочитала в них все то же: "Я не могу найти дороги". Этот безмолвный разговор он подкрепил едва заметным кивком.
      Какое горькое откровение. Гарт был гордым человеком, нелегко ему было признаваться в поражении. Не отводя глаз, она коснулась его рукой, как бы говоря: "Ты найдешь дорогу".
      Они поели не столько потому, что испытывали голод, сколько в силу необходимости, устроившись на более или менее сухом клочке земли. Элленрох, закутанная в два одеяла, дрожала от озноба, во сне она что-то бормотала, беспокойно металась, пугаясь своих сновидений. Рен восхищалась силой воли своей бабушки. Ни разу она не выпустила жезл Рукха, прижимая его к себе, словно могла своим телом защитить город и его обитателей, которых укрывала от невзгод волшебная сила Лодена. Гавилан не раз предлагал ей освободиться от обязанности нести жезл, но она упорно отказывалась отдать его, твердо решив взять на себя это бремя. Рен размышляла о том, как дорого, должно быть, заплатила ее бабушка за такую силу духа. Да, она пожертвовала почти всем, утратив родителей, мужа, дочь, друзей, многих из тех, кто был ей близок. Вся жизнь ее круто изменилась после того, как пришли демоны и Арборлон был обнесен стеной. Минуло все, что она помнила о беззаботном детстве на Морровинде. Ничего не осталось от надежд на будущее, исключая, пожалуй, надежды, что благодаря ее решимости и вере город эльфов будет возрожден.
      "В мире под властью Федерации, полном страха перед порождениями Тьмы, в мире, где, как и на Морровинде, искусство волшебства приняло какие-то извращенные формы".
      Рен улыбнулась мучительной и ироничной улыбкой. Она была изумлена неожиданным сходством между Морровиндом и Четырьмя Землями, такими различными, но пораженными все тем же безумием. Оба мира были измучены существами, которые пытались их разрушить, оба страдают болезнью, превратившей землю в место мучений для ее обитателей. Что же такое Морровинд, как не Четыре Земли, только на иной ступени разрушения? Она вдруг подумала, что, может быть, эти миры каким-то образом связаны друг с другом и что демоны, вервульфы и порождения Тьмы имеют общее происхождение. Она снова вспомнила о тех секретах, которые эльфы утаивали от нее, умалчивая о случившемся на Морровинде много лет назад.
      И снова спросила себя: "Зачем я здесь? Почему Алланон послал меня привести эльфов в Четыре Земли? Что они смогут сделать, какой в этом смысл?"
      Подкрепившись едой, она присела к бабушке и вгляделась в ее лицо, пытаясь уловить в искаженных недугом чертах какое-то сходство со своей матерью и образами того сна, который она видела когда-то, давнего сна, когда мать умоляла ее: "Помни меня, помни меня". Как недолговечна память; это все, что сохранила она от облика родителей, все, что помнила о детстве. Бабушка положила голову ей на колени, и Рен подумала, что непременно попросит Гарта еще раз рассказать ей, что же произошло, хотя у нее не оставалось почти никакой надежды услышать недосказанное. А ей, опустошенной и одинокой, так нужна была эта ниточка из прошлого, чтобы удержаться в настоящем. Но Гарт стоял в карауле, и его нельзя было позвать. Вот где ее надежда, ее спокойствие, и Рен прикоснулась к лежащим в кожаном мешочке эльфийским камням, водя кончиками пальцев по их твердой и гладкой поверхности. Это единственное наследство, оставшееся после матери, их ей доверила бабушка. И хотя она не знала точно, какую роль сыграют камни в ее жизни, отказаться от них она не могла. Во всяком случае сейчас, пока не освободилась от того кошмара, в который сама так стремилась попасть.
      "Я сама выбрала этот путь, - прошептала она. Эти слова прозвучали горько, но твердо. - Я пришла, потому что хотела этого".
      Да, она хотела узнать правду о себе, раз и навсегда соединив прошлое и настоящее.
      "А что я вообще знаю? Что я поняла?"
      Эовен подошла, села рядом. Рен поручила бабушку заботам рыжеволосой провидицы и молча отправилась к своей постели - она так устала. Завернувшись в одеяла, она прилегла, пристально глядя в непроглядную темь. Она вспомнила о том времени, когда ее воспитывал Гарт, вспомнила его уроки и наставления. Ей потребуется много сил, опыта, мастерства и решимости, чтобы оправдать надежды своего народа, ей понадобится больше чем везение.
      "И еще кое-что".
      Ее пальцы еще раз коснулись эльфинитов и вздрогнули, как от ожога. Их сила принадлежит ей, и она может призвать ее, когда это понадобится.
      ГЛАВА 17
      Рен спала и видела сны - вихрь образов, вырвавшийся из глубин памяти. Они хлынули, как лавина, безудержно мчащаяся со склона горы и сметающая все на своем пути. Безмолвная свидетельница, она следила за разворачивающейся перед ней историей ее предков, видела события, которые считала легендами, пришедшими из далекого прошлого, рассказанными ей Паром и Коллом Омсвордами.
      Пробуждение ее было резким и внезапным, какая-то сила разбудила ее и заставила сесть. Фаун, дремавшая у нее на груди, стремительно убежала прочь. Рен вглядывалась в темноту, прислушиваясь к биению сердца и учащенному дыханию. Все спали, за исключением тех, кто стоял в карауле, темные силуэты, фигуры без лиц.
      "Что это было? - подумала она. - Что я почувствовала?"
      Произошло нечто такое, что заставило ее вскочить, настолько неожиданное и важное, что сон мгновенно отступил. "Что? Что же так поразило меня в снах?"
      Ее руки вдруг сами потянулись к кожаному мешочку.
      Эльфийские камни!
      Коротким эпизодом снов-хроник из истории Омсвордов было появление Шиа и Флика. Что же за история связывалась с их именами? Да, это поиски Меча Шаннары. Братья в начале их путешествия затерялись с Менионом Ли в Низинах Клета. Ни их ловкость, ни умение ориентироваться в лесу не могли помочь им. Им всем грозила бы верная смерть, если бы не Шиа, - в порыве отчаяния он случайно обнаружил, что обладает способностью вызывать магию эльфийских камней, данных ему друидом Алланоном. Это те же эльфиниты, которые были сейчас при ней! Вот она, та правда, которая всплыла во сне из хранилищ памяти, - волшебная сила может не только защищать, но и вести поиск. Она показывает своему владельцу выход из любого лабиринта, помогает заблудившимся и потерявшимся.
      Рен закусила губу, чтобы вытолкнуть вдох, застрявший у нее в горле. Когда-то, как и все потомки Омсвордов, она, конечно, знала это предание, Пар рассказывал ей эту историю, когда она была маленькой. Но как давно это было!
      Эльфийские камни.
      Ее била дрожь. Теперь она знает тайну. У нее в руках есть сила, способная освободить их из плена Иденс Мерка. Эльфиниты, если она решится призвать волшебную силу, покажут им путь. Как она могла об этом забыть? Или она намеренно вычеркнула правду из своей памяти, убежденная, что ей не придется обращаться к волшебной силе?
      Так что же делать?
      Страх и сомнения парализовали ее волю. Закутавшись в одеяло, она искала решение, перебирая в уме возможности, которые неожиданно представились ей.
      Что-то заставило ее отбросить одеяло и вскочить на ноги с твердой уверенностью - надо действовать. А как бабушка? Дыхание Элленрох Элессдил было хриплым и коротким. Волосы влажно вились вокруг лица, кожа плотно обтянула лоб, руки похолодели. Она лежала под одеялами, которые покрывали ее, как саван.
      "Она умирает", - поняла Рен.
      Последние сомнения отпали сами собой. Рен направилась к спящему Гарту, поколебавшись, прошла мимо Трисса к тому месту, где лежал Гавилан.
      Слегка коснулась его плеча - веки его задрожали, и глаза открылись.
      - Просыпайся, - прошептала она, пытаясь скрыть страх, от которого дрожал голос.
      "Скажу ему, - подумала она, вспомнив доброту, которую он проявил к ней предыдущей ночью. - Он поможет".
      - Гавилан, проснись. Мы сейчас выберемся отсюда.
      - Рен, подожди, что ты?.. - недоумевал он, но девушка уже торопилась разбудить остальных.
      Она замерла на месте, наблюдая за пробудившимся лагерем. Сначала поднялись Трисс и Эовен, затем Дал, вернувшийся после несения караула, а уж потом Гарт, громадная фигура которого выделялась в темноте. Королева не двигалась.
      - Ты понимаешь, что делаешь? - нервно спросил Гавилан. Его слова хлестнули ее, как пощечина: в них слышался гнев.
      Они встали лицом к лицу. Гавилан покраснел, его глаза недобро сверкнули, но Рен спокойно встретила его взгляд, во всей ее фигурке было столько решимости, что он отступил.
      - Посмотри на нее, Гавилан, - взмолилась Рен, схватив его за руку и повернув к Элленрох. "Почему он не хочет меня понять? Почему не верит?" Если мы останемся тут, мы потеряем ее.
      Повисла напряженная тишина. Эовен встала на колени, с тревогой глядя на королеву.
      - Рен права, - прошептала она. - Королева очень больна.
      Рен продолжала смотреть прямо в глаза Гавилану, пытаясь прочитать его мысли и заставить его понять ее.
      - Нам нужно вынести ее отсюда как можно скорее.
      Трисс быстро вышел вперед.
      - Ты знаешь как? - спросил он, и его тонкие черты омрачила тень беспокойства.
      - Да, - ответила Рен. Она быстро взглянула на капитана Придворной Гвардии, затем снова на Гавилана. - У меня нет времени спорить. Нет времени обсуждать. Вы должны довериться мне, обязаны.
      Но Гавилан, похоже, не сдавался.
      - А что если ты ошибаешься? Если мы побеспокоим ее и она умрет...
      Но Трисс уже собирал пожитки, приглашая Дала помочь ему.
      - Выбор сделан за нас, - сказал он тихо. - Королеве не выжить, если мы не вынесем ее из болота. Делай, что можешь, Рен.
      Они собрали остатки продовольствия и уцелевшее снаряжение и, быстро соорудив из шестов и одеял носилки, поместили на них королеву. Когда сборы были закончены, они выжидательно повернулись к Рен. Она понимала, что жребий брошен, что она должна забыть обо всех своих страхах, сомнениях и зароках, не прибегать к магической силе. Теперь она спасает жизнь бабушки.
      Рен высвободила кожаный мешочек, быстро распустила веревки, и эльфийские камни выпали на ладонь, резко полыхнув синим светом.
      Чувствуя себя маленькой и беззащитной, она бросилась к краю лагеря и остановилась на границе тьмы и тумана. Фаун попыталась вскарабкаться по ее ноге, но она, осторожно шевельнув ногой, прогнала зверька прочь. Облако тумана и испарений поднималось от зловонной жижи болота. Вот он, край гибели. Заброшенная сюда силой обстоятельств и судьбой, она знала: что бы ни случилось потом, она никогда не станет прежней Рен. Тоска по былому сжала сердце, тоска по той мечте, от которой она сейчас отказывалась.
      У нее еще было время изменить свое решение, если бы она могла подумать, но, увы, она уже вынула эльфиниты, вернула их к жизни.
      Но ничего не случилось.
      О духи!
      Она попыталась снова сосредоточиться и заставила себя внятно произносить слова, тщательно обдумывая каждое из них, рисуя в своем воображении силу, которая возникает в камнях. "Ведь в ней кровь эльфов", думала она с отчаянием.
      И тут синий огонь вырвался из камней. Огонь обвил ее руку, ослепительно-синее сияние осветило болото, будто дневной свет хлынул в мглистую трясину. Беглецы отшатнулись, пригнувшись к земле и защищая глаза. Рен встала прямо, ощущая, как сила камней проходит через нее. Затем свет упал на правую сторону ее тела, наискось прорезал мглу, гибнущие деревья, кустарники и сорняки, полоснул сотни ярдов пустынной глади болота, уносясь все дальше и дальше, куда только проникал взгляд, и остановился на скалистой стене, которая поднималась ввысь и исчезала во мраке.
      Блэкледж!
      Свет вдруг исчез так же мгновенно, как появился, сила эльфинитов иссякла, вернувшись туда, откуда пришла. Рен зажала камни в ладони, обессилевшая и счастливая, опустошенная волшебной силой и ободренная ею. Дрожащими руками она опустила свой талисман в мешочек. Путники онемели, уставившись на Рен.
      - Там, - сказала она, указывая в направлении, куда светил луч.
      Возбужденная сделанным, Рен все еще чувствовала себя обессиленной, ее тело хранило следы стремительного натиска волшебной силы. Но ведь выбора не было, напомнила она себе, она сделала лишь необходимое. Не могла же она позволить бабушке умереть, бабушке, без которой не мыслила своей жизни.
      Мягкий голос Эовен рассеял ее грустные мысли.
      - Скорее, Рен, - торопила она, - пока у нас еще есть время.
      Они тотчас же отправились в путь. Рен шла во главе группы, пока Гарт не догнал ее и она не пропустила его вперед, довольная тем, что кто-то еще может взять на себя заботу о других. Фаун выпрыгнула из темноты, девушка сгребла крошечное существо и устроила у себя на плече. Дал и Трисс несли носилки с королевой, и Рен пристроилась рядом с ними. Нагнувшись, взяла руку, подержала ее мгновение и слегка пожала. Ответа не последовало. Осторожно опустив руку бабушки, Рен снова прошла вперед. Эовен обогнала ее, белое лицо предсказательницы выглядело во тьме потерянным и испуганным, рыжие волосы тускло светились в ночи. Эовен знала, насколько серьезно больна Элленрох. Рен шла одна, пока Гавилан не догнал ее.
      - Прошу прощения, Рен, - сказал он ласково и немного смущенно. - Мне хотелось бы думать, что впредь ты не станешь поступать безрассудно, полагаясь лишь на свое решение. - Он ждал ответа, но его не последовало, и тогда Гавилан продолжил: - Это болото затуманило мой ум. Я, кажется, не могу сосредоточиться, как следовало бы... - Он отошел чуть в сторону.
      Рен тихо вздохнула.
      - Все в порядке, в этом месте действительно невозможно ясно мыслить. Она пыталась оправдать его. - Этот остров, кажется, вызывает общее безумие. Я подхватила лихорадку, когда шла сюда, и некоторое время находилась без сознания. Возможно, эта лихорадка передалась и тебе.
      Он рассеянно кивнул, будто не слыша ее.
      - По крайней мере, ты знаешь правду. Волшебство создало Морровинд и его демонов, и оно же спасет нас от них. Я имею в виду твои камни и жезл Рукха. Подожди. Ты скоро поймешь.
      И он снова отошел, причем так резко, что Рен снова не успела задать ему тех вопросов, которые возникли у нее при упоминании о демонах и волшебной силе, допустившей все эти события. Девушка сделала движение, чтобы догнать его, но передумала. Она слишком устала, чтобы задавать вопросы, слишком измучена, чтобы слушать ответы на них.
      Им потребовалась целая ночь, чтобы выйти наконец из Иденс Мерка. Рен пришлось еще дважды обращаться к силе эльфинитов. Терзаемая противоречивыми желаниями, стремясь то избежать воздействия волшебной силы, то снова испытать его, она почувствовала, как эта сила, бурля, прошла сквозь нее живительным эликсиром. Синий свет прожег тьму, рассеял туман, показал им путь в Блэкледж, и к рассвету они выбрались из трясины и ступили наконец на твердую почву. Перед ними поднимался Блэкледж, уходя вдаль массивом скал, поднимаясь в небо из буйных зарослей. Они выбрали поляну у основания горы и в середине ее осторожно поставили носилки с Элленрох. Эовен умыла королеве лицо и руки и подала ей пить.
      Элленрох шевельнулась, открыла глаза. Окинув пристальным взглядом лица окружающих, она посмотрела на жезл Рукха, который по-прежнему сжимала в руке, и сказала:
      - Помогите мне сесть.
      Эовен осторожно приподняла ее и подала ей чашку. Элленрох медленно пила воду, часто прерываясь, чтобы отдышаться. Ее грудь вздымалась, лицо пылало в лихорадке.
      - Рен, - сказала она тихо, - ты прибегла к силе камней?
      Рен встала на колени рядом с ней, остальные окружили их.
      - Как ты узнала? - спросила она. Элленрох Элессдил улыбнулась:
      - Прочитала по твоим глазам. Волшебная сила всегда оставляет свои отметины. Я знаю.
      - Я бы достала их раньше, но я забыла, на что они способны. Прости.
      - Дитя, не надо извиняться. - Ее синие глаза лучились добротой. - Я так любила тебя, Рен, всегда, даже до того, как ты пришла ко мне. С тех пор как узнала от Эовен, что ты родилась...
      - Тебе нужно поспать, Элленрох, - прошептала провидица.
      Королева закрыла глаза и покачала головой:
      - Нет, Эовен. Мне нужно поговорить с тобой. И со всеми вами.
      Ее глаза открылись, их взгляд был усталым и отстраненным.
      - Я умираю, - прошептала она. - Нет, не говорите ничего. Выслушайте меня. - Она приковала всех своим взглядом. - Прости, Рен, что я не могу больше оставаться с тобой. Мне бы этого очень хотелось. У нас с тобой было так мало времени. Эовен, ты всю жизнь была моим другом, и я бы осталась здесь, чтобы не причинять тебе боль, если бы могла, я знаю, что означает моя смерть для тебя; Гавилан, Трисс, Дал, вы сделали для меня все, что могли. Но пришел мой конец. Лихорадка сильнее меня, я пыталась побороть ее, но не смогла. Орин Страйт ждет меня, и я ухожу, чтобы встретиться с ним. с Рен медленно покачала головой:
      - Нет, бабушка, не говори так. Ласковая ладонь нащупала ее руку и пожала ее.
      - Мы не можем спрятаться от правды, Рен. Ты прежде всех должна узнать об этом. Я совсем ослабела. Лихорадка уничтожила меня изнутри, и не осталось сил, способных поддержать меня. Боюсь, что этого не сможет даже магия. Наберись терпения, Рен. Помни, что мы одной с тобой плоти и крови. Помни, как мы похожи, мы... почти как Аллин...
      - Бабушка! - сквозь слезы проговорила Рен.
      - Лекарство! - прошептал Гавилан. - Должно же быть какое-то лекарство. Скажи нам!
      - Никакого. - Взгляд королевы, блуждая по лицам, казалось, пытался что-то найти. Она закашлялась и вдруг посуровела. - Я еще ваша королева? спросила она.
      - Да, - смущенно пробормотали ее подданные.
      - Тогда я должна отдать вам последние приказания. Если вы любите меня, если заботитесь о будущем эльфийского народа, вы не станете обсуждать их. Скажите, что вы повинуетесь мне.
      Такое обещание, разумеется, было дано, но лица подданных выражали недоумение.
      - Рен, - позвала Элленрох. - Теперь это твое. Возьми.
      Она протянула ей жезл Рукха с Лоденом. Рен изумленно посмотрела на нее, не в силах сделать ни одного движения.
      - Возьми их! - повторила королева, и на этот раз Рен сделала, как ей велели. - Теперь слушай меня. Я вверяю волшебную силу тебе, дитя. Унеси жезл и камень из Морровинда и верни их в Западную Землю. Возроди эльфов и восстанови их город. Верни нашему народу жизнь. Сделай все возможное, чтобы выполнить обещание, данное друиду, но помни и о своем обещании мне. Позаботься, чтобы эльфы выжили. Дай им возможность начать все заново.
      Рен не могла говорить, пытаясь осознать то, что услышала. Она почувствовала тяжесть жезла Рукха, который ей передала бабушка, ощутила его гладкую, отполированную и холодную поверхность. "Нет, - подумала она. Нет, я не хочу этого".