Человек ниоткуда

Она вздрогнула.

— Теперь уже поздно. От Лиги одно спасение: смерть. Когда они пришли ко мне и сказали, что вы еще живы, я пошла, не раздумывая; я надеялась отомстить за отца. Затем ночью, на Парк-Лэйн, я впервые поняла, что заблуждалась. С тех пор я стала их обманывать и лгать,

Если бы даже я рассказала им всю правду, это ни к чему не привело бы: они все равно не поверят. А теперь они, кажется, подозревают даже меня…

Ее бессвязная речь впервые пролила некоторый свет на это темное дело.

— Мерчиа, — спросил я, — кто я, по-вашему?

Она посмотрела на меня, ошеломленная моим вопросом.

— Вы — Игнац Прадо, — произнесла она медленно.

— Клянусь вам, что нет!

Последовала минута глубокого молчания. Потом она резким, почти машинальным движением положила свою руку на мою.

— Кто же вы? Говорите же! Кажется, я сойду с ума. Я поймал ее руки и прижал их к своей груди.

— Мерчиа, душа моя, — шептал я, сжимая ее в своих объятиях, — подарите мне ваше доверие так, как я подарил вам свою любовь. Мы с вами запутались в какой-то паутине, сотканной самим дьяволом, и еще неизвестно, как все это кончится. Выслушайте меня. Я клянусь вам своей любовью, что я не Игнац Прадо и что я ничего не знаю о смерти вашего отца. Сейчас я вам ничего больше сказать не могу, но вы должны мне верить. Мерчиа, вы поверите мне?

Она вырвалась из моих объятий и, бледная, как статуя, прислонилась к стене.

— Я чувствую, что вы говорите правду, — еле слышно проронила она. — Но, боже! В какой вы ужасной опасности! Гуарец со своими товарищами убьет вас. Это так же верно, как то, что завтра будет день; вам остается только бежать отсюда и исчезнуть. Во всяком случае они убеждены, что вы Игнац, а ваш двоюродный брат Мориц Фернивелл — он-то вас и выдал — первый сообщил Лиге о том, что вы находитесь в Лондоне.

— Так оно и есть, — сказал я угрюмо, — я был уверен, что этой любезностью обязан мистеру Морицу.

— А теперь вы уедете? Немедленно?..

— Я уеду, Мерчиа, только тогда, когда уедете вы. Если вы воображаете, что я оставлю вас одну с этой шайкой разбойников, вы жестоко ошибаетесь. Если я уеду, вы поедете со мной. Я ни на шаг не удалюсь из Вудфорда, разве только для того, чтобы привезти вас в Лондон.

Она в отчаянии взглянула на меня.

— Это бесполезно! Тогда они нас убьют обоих, вот и все!

— Едва ли! — настаивал я. — Они пока еще слишком заняты тем, чтобы убить меня.

Она покачала головой.

— Лига всегда приводит в исполнение то, что она себе наметила. Здесь вопрос может идти только о времени. Через неделю вы будете убиты и ваш друг вместе с вами. О! Вы сами не знаете, в какой опасности находится ваша жизнь! Послушайте: кроме Прадо и Лопеца, было еще четверо, и все четверо убиты. А вы знаете, что случилось с Лопецом?

— Я вообще ничего не знаю про весь этот адский замысел, кроме того, что они три раза промахнулись, целясь в меня, и что в конце концов им удалось похитить моего несчастного Мильфорда. Но теперь я начну борьбу с ними, хотя бы только для того, чтобы отомстить за Мильфорда.

— Мильфорд? — повторила она в ужасе. — Это тот, кого они пробовали отравить?

— Да. Он исчез три дня назад, и я не знаю, что с ним теперь!

Глубокий вздох вырвался из ее груди, и еле слышно она прошептала:

— Ах! Вот что! Потому, должно быть, исчез и Да-Коста. Он остался сторожить дом и должен был ежедневно писать Гуарецу. Вы об этом больше ничего не слыхали?

В это время послышались чьи-то приближающиеся голоса, и мы замолкли. Послышались шаги, несколько слов, произнесенных мужским голосом, и звонкий женский смех, Я сейчас же узнал этот смех.

— Идемте, Мерчиа. Сюда идут двое из нашей аштонской компании, — сказал я тихо. — Нам надо как-нибудь вывернуться. Предоставьте это мне; я все объясню.

Она не ответила, и мы вышли из двери прямо на солнечный свет.

В десяти шагах поднимались по дороге, по направлении к нам, Йорк и леди Бараделль. Когда мы вышли в открытую дверь, они остановились, и мы, все четверо, смущенно смотрели друг на друга. Воцарилось неловкое молчание.

Йорк заговорил первый:

— Значит, это были вы, Норскотт? Леди Бараделль утверждала, что там стоял ваш автомобиль.

— И леди Бараделль не ошиблась, — ответил я уже смело. — Позвольте мне вас всех представить друг другу Мисс де-Розен, леди Бараделль, капитан Йорк.

Леди Бараделль, окинув Мерчию быстрым и острым взглядом, сказала со сладкой улыбкой:

— Мы шли к Кутбертам и заметили ваш автомобиль внизу, на траве. Я никогда не подозревала, что вы любитель древностей, мистер Норскотт.

— Да, — сказал я холодно. — У меня много скрытых талантов.

Йорк, чувствуя, что атмосфера сгущается, любезно спросил:

— Ну, как? Теперь автомобиль в порядке?

— Я как раз пустил его для пробы, и при этом чуть не задавил мисс де-Розен.

Мерчиа улыбнулась с поразительной выдержкой:

— Я всегда говорила мистеру Норскотту, что он ездит слишком быстро.

— Вы здесь живете? — спросила леди Бараделль.

— Совсем близко отсюда, у друзей, — ответила небрежно Мерчиа. — Кстати, вы напомнили мне, что нужно торопиться домой, иначе там начнут беспокоиться. До свидания, мистер Норскотт.. Большое вам спасибо за катанье. Вам, право, следовало бы заглянуть к нам до вашего отъезда. До свидания!

Она грациозно улыбнулась вновь прибывшим и, махнув мне рукой, спустилась быстрым шагом по холму.

Леди Бараделль, смотревшая на меня все время с лукавым любопытством, насмешливо улыбнулась.

— Какой же вы популярный человек, мистер Норскотт, — заметила она. — Даже здесь, в Суффольке, вам никак не удается скрыться от ваших друзей.

— По-видимому, нет, — сказал я. — Вся окрестность как будто усеяна ими. Впредь, если захочу уединиться, останусь в Лондоне.

И, чтобы не слышать дальнейших излияний, я предложил:

— Хотите, я довезу вас до Кутбертов? Обещаю ехать осторожно.

— Превосходная мысль! — согласился Йорк.

Мы спустились с холма и через две минуты уже сидели в автомобиле. Йорк рядом со мной, леди Бараделль позади; я осторожно правил машиной. Мы миновали Бергамский мост и покатили по Суффолькской дороге, извивавшейся среди сочных лугов и невысоких кустарников. Йорк знал дорогу, и я правил по его указаниям. Вскоре мы очутились среди чудного леса, за которым издалека виднелся старый дом.

— Как вы вернетесь домой? — спросил я.

— Фернивелл с сестрой приедут в экипаже, — сказал Йорк, — а там будет достаточно места для нас всех.

— В таком случае, я предательски вас покину у дверей. Леди Бараделль грациозно вышла из автомобиля. Минуту спустя я уже несся обратно в Вудфорд.

Я сгорал от нетерпения увидеть Билли и рассказать ему про мои последние открытия. Но, когда я приехал в «Плау», оказалось, что Билли еще не вернулся со своего болота. Я поставил автомобиль в гараж, написал ему короткую записку и передал ее кельнерше. Я сообщал ему, что могу прибавить еще одно новое и в высшей степени интересное сведение к имеющемуся у нас запасу и просил его непременно заехать в «Аштон» на следующее утро. Затем, считая, что такое долгое отсутствие могло вызвать подозрения Морица, я поехал домой.

Я приехал в «Аштон» в одно время с коляской.

Мы стояли на подъезде и весело болтали, когда появился слуга с телеграммой на серебряном подносе.

— Виноват, сэр, — сказал он, подавая телеграмму Морицу, — она пришла днем, как только вы уехали…

Мориц взял телеграмму, и, пока он ее вскрывал, мы продолжали разговаривать. Мисс Йорк шутливо требовала, чтобы я рассказал ей, как я провел день.

Отвечая на ее вопросы, я случайно взглянул на Морица.

Его глаза, поднятые над телеграммой, были устремлены на меня, и в этом взгляде я уловил выражение ненависти, торжества и недоверия. Но это длилось не больше секунды. Как только наши взгляды встретились, это выражение исчезло, словно стертое губкой, и, порывисто смеясь, он стал мять телеграмму в руке.

— Вот так неприятность! — сказал он.

— В чем дело? — раздался общий хор.

— Боюсь, что мне придется поехать в Лондон сегодня вечером. Тут… произошло какое-то недоразумение по поводу одной доверенности, или что-то в этом роде — я не могу ясно понять из телеграммы. Но требуют, чтобы я как можно скорее приехал для переговоров.

Все, за исключением меня, поспешили выразить свое сочувствие.

Тетя Мэри вышла к нам из вестибюля, и ей тут же сообщили новость.

— Неужели вам придется уехать, дорогой Мориц? — огорчилась она. — Как это неприятно! Вам нужно успеть на поезд, отходящий из Вудфорда в девять пятьдесят. Конечно, я и слышать не хочу, чтобы кто-нибудь из гостей уезжал. Стюарт будет заменять вас в качестве хозяина, и мы постараемся не очень скучать.

— Именно так, — подтвердил Мориц, дружески мне улыбаясь. — Вы уж обо всем позаботитесь, правда, старина? Я сейчас пойду к себе, уложу чемодан…

В это время раздался удар гонга — сигнал для переодевания к обеду.

Я поднялся в свою комнату, сел на кровать и закурил.

— Что же, черт возьми, было в этой телеграмме?

ГЛАВА XVIII

Если я не принял участия в крикетном матче, то отнюдь не по вине Йорка. Его настойчивые просьбы были достойны лучшей участи.

— Да оставь же мистера Норскотта в покое, Берти, — вмешалась, наконец, его сестра. — Играют уже десять человек, этого вполне достаточно для такой глупой игры.

Но Йорк этим не утешился; у него было подавленное настроение, когда он после завтрака расставлял своих партнеров на прекрасно устроенной крикетной площадке в конце сада.

Пока шли приготовления, я прогуливался с мисс Йорк, все время поджидая прихода Билли. Не знаю, было ли заметно мое внутреннее волнение, но после вчерашней встречи с Мерчией я чувствовал тяжесть на душе и с нетерпением ждал Билли, думая узнать у него какие-нибудь новые подробности. Кроме того, я был убежден, что поспешный отъезд Морица в Лондон находится в несомненной связи с моим делом. Я никак не мог понять, от кого он мог получить телеграмму. Разве что от отсутствующего Да-Коста? Да-Коста, наверное, был ни кем иным, как моим старым приятелем «Френсисом».

Леди Бараделль, тетя Мэри и сэр Джордж вышли перед началом матча. Энергичному Йорку удалось убедить даже самого Бараделля надеть фланелевый спортивный костюм, хотя тот торжественно объявил, что он целых двенадцать лет не дотрагивался до крикета. Остальные гости разместились на стульях в тени двух вязов, приготовившись следить за ходом игры.

— Кто это пришел? — спросила вдруг тетя Мэри, и мы увидели фигуру в сером фланелевом костюме. Это был Билли.

— Этого человека зовут Логан, — поспешил пояснить я. — Живет он в «Плау». Мы встретили его на охоте, и Мориц просил его пригласить на крикет.

Добродушная тетя Мэри просияла: она была олицетворением гостеприимства. Билли, как человек не робкого десятка, прямо подошел к нам и снял шляпу. Несколькими словами я представил его всему обществу.

Матч, между тем, начался, и в течение следующего получаса наш разговор главным образом состоял из хвалебных восклицаний, вроде: «Хороший удар, сэр! Отлично! Вот прекрасный ход!» Под шум восклицаний я слегка толкнул Билли локтем, поднялся с места и предложил ему пройтись.

Мы тихо, делая вид, что прогуливаемся, направились к одинокой скамейке, стоявшей на другой стороне поля.

— Билли, вы не принесли мне дурных вестей? — спросил я с некоторым опасением.

— Боюсь, что да. Кажется, ваша девица попала в затруднительное положение. Пока ничего серьезного, но эти молодцы в «Холли» каким-то путем пронюхали, что она вчера с вами виделась, и хорошо ее упрятали.

— Как вы это узнали? — спросил я.

— Через окно, — ответил Билли. — Если бы оно было пошире открыто, я мог бы узнать куда больше: я сидел на водосточной трубе.

— Вы славный малый, Билли, — вырвалось у меня от всего сердца. — О чем же они говорили?

— Насколько я мог расслышать, кто-то сообщил им, будто днем вас видели с Мерчией. Они были чертовски злы и, кажется, обсуждали вопрос о том, как с ней поступить. Парень, пырнувший вас ножом, был особенно взбешен. Если бы пришлось держать пари, я бы и двух пенни не поставил за Мерчию, но, к счастью, их заправила объявил, что теперь надо избегать всякого насилия, и в конце концов остальные с ним согласились.

— Ему повезло, — сказал я угрюмо.

— Можно сказать, чертовски повезло, — согласился Билли. — Если бы они пришли к другому выводу, я всех их перестрелял бы через окно. Ружье-то было при мне. Но так как обстоятельства переменились, я решил отложить удовольствие до другого раза.

— Не надолго, — ответил я. — Что бы ни случилось, мы должны этой же ночью забрать оттуда Мерчию.

В нескольких словах я ему передал наш разговор с Мерчией и сказал про таинственную телеграмму, полученную Морицом.

— Черт побери! — воскликнул он, взглянув задумчиво на меня. — Это бросает некоторый свет на наше дело. А вдруг Норскотт ни кто иной, как гнусный подлец Прадо? Мне всегда говорили, что Прадо — англичанин, но я этому не верил. Хотел бы я знать, как он удрал и что это за дьявольская Лига, которая преследует его! Верно, у нее имеются серьезные основания, чтобы так упорно гоняться за ним по белу свету.

— Каковы бы ни были эти основания, — сказал я, — а Мерчию я сегодня же ночью заберу из этого дома и отвезу в Лондон. Я не успокоюсь до тех пор, пока не буду знать, что она находится в безопасности у Трэгстоков.

Мы живо выработали план действий. Билли сию же минуту должен был поехать в Вудфорд и к пяти часам послать мне телеграмму, в которой будет сказано, что меня немедленно вызывают в Лондон. Это послужит поводом к моему отъезду. Я скажу в «Аштоне», что поеду в Лондон на автомобиле, и таким образом встречусь с Билли в «Плау».

— Ну, сутки нам бояться нечего, — сказал Билли с улыбкой. — Кажется, мне придется собрать свои пожитки и временно перекочевать на Парк-Лэйн.

— Конечно, — подтвердил я. — Вы прекрасно понимаете, что я вас из виду не выпущу, пока вся эта история не закончится. Вы будете моей правой рукой.

— К вашим услугам!

Билли в этот день присутствовал в «Аштоне» за завтраком, и лишь около половины четвертого встал и начал прощаться. Он всем пожал руку, задержав слегка рукопожатие, когда очередь дошла до леди Бараделль, и удалился, напутствуемый просьбами тети Мэри «заглянуть опять»…

Телеграмма прибыла как раз в то время, когда мы медленно возвращались по саду домой. Я увидел, как лакей Морица вышел из дома с неизменным серебряным подносом в руках, и все мои мускулы невольно напряглись. Мне было приятно, что наконец настала пора действовать. Я вскрыл телеграмму и усмехнулся хорошо рассчитанным смехом, в котором даже звучала досада.

— Одно за другим, — сказал я с горечью. — Сначала Морица вызвали в город, а теперь необходимо ехать мне.

— Как так? Сегодня же вечером? — воскликнули тетя Мэри и мисс Йорк в один голос.

— К сожалению, да, — ответил я, — этого требует дело.

— Ах, какая досада! — заохала тетя Мэри. — Но ведь поезд будет только в половине десятого!..

— Это не беда! Если меня довезут до Вудфорда, я поеду на автомобиле.

— Но ведь надо же вам что-нибудь поесть! — сказала тетя Мэри в отчаянии. — Пусть по крайней мере кухарка приготовит вам несколько бутербродов и фляжку. Все будет готово, когда вы закончите укладываться.

Не дожидаясь моих протестов, добрая женщина поспешила в дом. Я последовал за ней, поднялся наверх и стал запихивать свои пожитки в прекрасный чемодан и дорожный несессер, унаследованные от Норскотта. Только успел я покончить с этим делом, как послышался шум колес пролетки, поданной к подъезду. Вся компания собралась у подъезда меня провожать.

— Стюарт, возвращайтесь к нам, если только сможете, — сказала тетя Мэри.

— Непременно, — ответил я ласково, — мисс Йорк обещала научить меня играть в теннис. Разве я могу упустить такой случай!

Я пожал руку всем, кроме леди Бараделль; она стояла около лошади, похлопывая ее по шее. Пока лакей устанавливал мои чемоданы, она подошла ко мне.

— Прощайте, Стюарт, — сказала она. — Можно вам дать одно поручение, — и, передав мне быстрым движением клочок бумаги, шепнула, — здесь вы найдете все…

Лишь выехав далеко на большую дорогу, я вынул из кармана поручение леди Бараделль. Оно состояло из нескольких слов, нацарапанных второпях:

»Вчерашняя телеграмма Морицу касалась вас. Мне кажется, что вы в большой опасности, но в чем дело, не знаю».

И после этого находятся мужчины, смеющие утверждать, что они понимают женщин!

ГЛАВА XIX

— Мне нужен хороший гаечный ключ!

Билли порылся в ящике с инструментами, выбрал отвертку и передал ее мне.

— Если вы умеете с этим обращаться, то мы обойдемся и без оружия.

Стрелки больших часов на конском дворе показывали половину восьмого. Мы уплатили по счету в гостинице, второпях закусили, а затем прикрепили ремнями вещи к кузову автомобиля и запустили мотор. Затем медленным ходом выехали со двора и свернули на улицу.

Старинный» городок весь утопал в мягких лучах заходящего солнца. От него веяло каким-то особенным миром и спокойствием. Какое восхитительное несоответствие между красивыми, тихими, залитыми солнцем улицами и дикой затеей, в которую мы пускались, очертя голову! Билли, который вел машину, затормозил в маленьком еловом леске, на расстоянии ста ярдов от «Холли». Я вылез из автомобиля и достал из кузова несколько кусков толстой веревки, которую мы уже заранее припасли, а Билли вооружился гаечным ключом.

— Мы пройдем через кустарник, — сказал он шепотом, сжимая ключ. — Таким образом мы очутимся как раз против задней двери. Я пройду вперед и посмотрю, что там делается.

Бесшумно пробираясь сквозь кусты, он удалился по направлению к большой сосне, от которой падала тень на поляну. Не спуская глаз с дома, я смело ждал первого тревожного сигнала. В задней стене было четыре окна: два в первом этаже и два повыше. Во всех четырех было темно и все они были наглухо закрыты. Я снова заметил фигуру Билли. Он стоял у задних дверей, потом снова исчез, и минут пять я простоял в напряженном ожидании, не спуская глаз с дома. Вдруг еле слышно донесся крик совы. Пробравшись сквозь кустарник по следам Билли, я нашел его сидящим на корточках под левым окном. Среди густого плюща его почти не было видно.

— Я кое-что нашел, — прошептал он мне в самое ухо. — Здесь сбоку есть открытое окно, мы в него и влезем.

Прокрадываясь, как пантера, Билли повел меня кругом, и я следовал за ним, сжимая в руке отвертку. До окна было не больше двенадцати ярдов, но я никогда еще так горячо не благодарил судьбу за благополучное прибытие к месту назначения.

Мы очутились перед маленьким окном в двух футах от земли. Верхняя раздвижная рама была слегка приподнята, и через это отверстие виднелась слабая полоса света, пробивавшаяся из-под противоположной двери.

— Я пойду первым, — шепнул Билли. — Вы такой большой, что, наверное, застрянете.

Он встал ко мне на спину, сунул ноги в отверстие и постепенно начал пролезать в окно, пока его ноги не коснулись пола. На секунду мы замерли, прислушиваясь, нет ли кого в коридоре. Все было спокойно. Билли высунулся из окна и тихо посоветовал:

— Головой вперед, Джек, — для вас это единственный способ!

Я послушался, энергичным толчком снизу вскарабкался в окно; Билли вовремя потянул меня изнутри к себе и благодаря нашим совместным усилиям трудная затея удалась; я очутился рядом с ним в темноте. Я перевел дух, и мы оба тихими шагами подошли к двери. В темноте мне удалось нащупать щеколду двери, я слегка нажал ее и убедился, что путь свободен.

— Билли, вы готовы? — шепнул я, вынимая револьвер из кармана.

— Готов! — послышался ответ.

Я открыл дверь, и мы очутились в длинном низком проходе, освещенном газовым рожком, пламя которого тускло мигало над боковой дверью в конце коридора. Дверь эта, как оказалось, вела в вестибюль: квадратное, плохо освещенное и плохо обставленное помещение, откуда поднималась лестница в верхний этаж и где находились две двери, обе закрытые. За одной слышались голоса, звук игральных костей и циничные испанские ругательства.

Дверь с грохотом распахнулась, брызнул сноп света, и мы оба ворвались в комнату. У меня в памяти осталось только смутное представление о том, что произошло дальше. Помнится, передо мной стоял человек — крупный черномазый детина. Лицо его выражало изумление и ужас, а рука судорожно хваталась за спинку стула. Потом, по всей вероятности, я ударил его тяжелой отверткой, так как лицо его вдруг как будто раздвоилось, и он с диким ревом бросился к столу. Билли в это время колотил чью-то голову о стенку, а затем я почувствовал, что сам стою на коленях в дикой схватке с каким-то стонущим, извивающимся телом. Несколько быстрых оборотов веревки, которую я вытащил из кармана, и я снова на ногах, запыхавшийся, но торжествующий.

Билли находился в другом углу комнаты. Он спокойно восседал на дико колыхающейся человеческой массе, из которой вырывались непонятные испанские и английские ругательства. Еще одна короткая схватка, и наш второй пленник лежал связанный, как и первый.

— Я вас здесь оставлю, Билли, — сказал я, — а сам пойду искать Мерчию.

Одну секунду я колебался, не зная, идти ли мне наверх или искать Мерчию в задней части дома. Последнее мне казалось более вероятным. Пройдя весь вестибюль и открыв маленькую дверь, я вышел в коридор, по которому мы ползли с Билли. За первой дверью, направо, где тикали часы, находилась кухня. В ней не было ни души, только кошка мирно спала на подоконнике. Я вышел обратно в коридор.

— Мерчиа! — звал я. — Мерчиа!

Из конца коридора донесся слабый сдавленный звук, похожий на стон. В два прыжка я был там. В полу имелся люк, изъеденный червями, он был задвинут балкой. Я с силой сдвинул ее с места, ухватился обеими руками за кольцо и сорвал крышку люка. Несколько каменных ступенек вели вниз; не задумываясь, одним прыжком я перескочил через них, и минуту спустя Мерчиа уже была в моих объятиях в этой темной узкой коробке.

— Это вы, это вы! — повторяла она, как безумная, а я нашел ее губы и страстно припал к ним. С этим первым поцелуем рухнули все преграды, до сих пор разделявшие нас. Я понес ее в коридор, окидывая жадным и тревожным взглядом. Она вся дрожала от волнения, а мои руки трястись, как листья в бурю.

Я позвал Билли. Он вышел в вестибюль, захлопнув за собою дверь.

— Мерчиа, — сказал я, — это Билли, мы ему многим обязаны.

— Как мне вас отблагодарить? — спросила она, с нежной грацией протягивая моему другу руку.

Билли наклонился и поцеловал кончики ее пальцев.

— Мне не надо благодарности, — сказал он, выпрямившись, и улыбнулся ей своей открытой улыбкой. — Борьба — мое любимое занятие.

Мы вышли. Автомобиль стоял на том же месте. Его большие передние фары освещали безлюдную дорогу двумя широкими струями золотистого света. Подойдя к нему, Мерчиа, все время шедшая между нами, вдруг пошатнулась.

— Мне кажется, я очень слаба, — сказала она дрожащим голосом, — со вчерашнего дня я еще ничего не ела.

Я энергично выругался, затем, нежно взяв ее на руки, усадил на заднее сиденье.

— Мы это дело сейчас же поправим. Какой же я идиот, что не подумал об этом раньше!

Я поспешил открыть чемодан и вынул бутерброды и фляжку с виски, которыми меня снабдила трижды благословенная тетя Мэри. Мерчиа поблагодарила улыбкой. При первом же глотке нежная краска показалась на ее бледных щеках.

Билли сел на свое место за руль, я устроился рядом с Мерчией, хорошенько укутав ее пледом, и, обвеянные свежим ночным воздухом, мы покатили по дороге в Лондон.

— Мерчиа, когда вас ждут Трэгстоки? — спросил я уже совершенно оправившуюся девушку.

— Я им сказала, что поеду на несколько дней, но точно не знаю, на сколько.

— Тогда лучше всего по приезде в Лондон оставить вас в каком-нибудь отеле, и вы явитесь к ним завтра, как будто прямо из Вудфорда.

— А вы? — спросила она с беспокойством.

— Я должен вернуться к себе на квартиру. Что бы ни случилось, я обязан прожить там еще две недели.

— Но ведь это безумие!.. Неужели вы думаете, что они не будут мстить?

— Это все равно, — перебил я решительно. — Я не намерен бежать. Билли будет со мной, а мы вдвоем представляем некоторую силу. Но вот что мне хочется спросить вас, Мерчиа, — я посмотрел ей прямо в глаза. — Зачем вы ездили в Вудфорд?

— Это Гуарец послал за мной, — сказала она просто. — Он сказал, что вы должны умереть на следующий день, и я подумала, что, может быть, мне удастся вас спасти.

— А на что вы ему понадобились?

— Мне кажется… Да-Коста нас с вами видел в тот вечер на Парк-Лэйн. С тех пор Гуарец стал подозревать, что вы ко мне неравнодушны. Он хотел мною воспользоваться как приманкой.

— Как он узнал про нашу теперешнюю встречу?

— Ваш двоюродный брат предупредил его.

— Мориц?! — воскликнул я. — Да он-то откуда знал? Но тут меня осенила внезапная мысль.

— Да, черт возьми!.. Это, конечно, леди Бараделль ему сказала. Хотелось бы мне знать, — с досадой прибавил я, — зачем Мориц поехал в Лондон, что он замышляет?

— В Лондон? — переспросила Мерчиа. — Разве ваш двоюродный брат поехал в Лондон?

В нескольких словах я сообщил ей о полученной телеграмме.

— Не могу догадаться, кто ее послал, — разве только ваш исчезнувший Да-Коста?..

Она покачала головой:

— Нет, это не Да-Коста. Если бы у него было важное сообщение, он дал бы знать Гуарецу. Вернее всего, что телеграмма была от Сангетта.

— От Сангетта? — повторил я с удивлением. — А какое отношение имеет к этому делу Сангетт?

Мерчиа смутилась.

— Точно не знаю, но боюсь, что ваш кузен ему что-то сказал. Они говорили о нем вчера вечером. Они… они… — Мерчиа запиналась. — Мне кажется, он соглашался им помочь с условием, чтобы они передали меня ему в руки. Вот почему Гуарец не позволил Роджасу меня убить.

— В таком случае, — сказал я тихо, — мне придется иметь беседу с Сангеттом.

Последовало короткое молчание.

— Мерчиа! — спросил я опять, — почему вы называете себя мисс де-Розен? Почему вы скрыли свое настоящее имя?

— Я не желала, чтобы убийца моего отца знал, что я нахожусь в Англии, — ответила Мерчиа. Затем в страстном порыве она вдруг повернулась ко мне. — Ведь я доверилась вам, Стюарт! Я верю вам всем сердцем, всем существом! Так скажите же мне, скажите мне наконец, кто вы? Вы так похожи на Прадо, что даже Гуарец был введен в заблуждение.

Я многое бы дал, чтобы иметь право ответить на ее вопросы, но слово, данное мною Прадо, встало между нами. Я прекрасно знал, что ее жажда отомстить за смерть отца была глубже и сильнее ее любви ко мне. Но каким бы негодяем ни был Прадо, все же я дал слово не выдать его секрета в течение трех недель.

— Еще несколько дней, Мерчиа, — умолял я. — Я все открыл бы вам сейчас, если бы только было можно. Но я дал слово и не могу его нарушить.

Она долго молчала. Затем медленно и шепотом произнесла, не глядя на меня:

— Пусть будет так, как вы хотите. Я вам всегда верю, потому что… потому что люблю…

Неожиданный сильный гудок Билли, крутой поворот автомобиля, и мы въехали в предместья Лондона.

— Как вы относитесь к «Дворцовой гостинице»? — предложил нам Билли. — Прошлый месяц я там жил две недели и хорошо знаком с директором.

Мерчиа, которая, видимо, очень устала, кивнула в знак согласия головой.

Мы миновали городскую ратушу, повернули на Чипсайд и остановились у входа в гостиницу.

— Я только пойду сговориться с директором, — сказал Билли, сойдя на тротуар и исчезая в подъезде.

Мерчиа осталась со мной в автомобиле. На широкой улице, освещенной фонарями, не было ни души. Я взял ее руку и нежно поднес к губам.

— До завтра, дорогая!.. Завтра с утра я позвоню вам перед вашим отъездом к Трэгстокам. Мы тогда сговоримся относительно встречи.

Она погладила меня по руке:

— А вы обещаете быть осторожным? Ради меня? — настойчиво попросила она.

Я успокоил ее улыбкой. Теперь ведь у меня есть для кого жить.

— Все в порядке, — возвестил Билли, выходя из отеля в сопровождении управляющего. — Мистер Поллан сам позаботится о том, чтобы удобно устроить мисс де-Розен.

Управляющий поклонился.

Открыв дверцу автомобиля, я помог Мерчии выйти. Ее глаза слипались, и я настаивал, чтобы она сейчас же пошла к себе и легла спать. Мы простились в коридоре. Мерчиа поднялась на лифте, а мы с Билли вышли и снова уселись в автомобиль.

— Боюсь, что мы найдем дом запертым со всех сторон, — сказал я. — Напрасно я не дал телеграммы, чтобы предупредить о нашем приезде.

— Ну, теперь уж ничего не поделаешь, — ответил Билли. — Нам придется стучать, пока мы их не разбудим, вот и все. Где вы держите автомобиль?

— Сам не знаю, — признался я, смеясь, — мне не приходило в голову спросить об этом у Симсона.

Билли ловко завернул за угол Парк-Лэйн.

— Ну, ничего. — На Пиккадилли имеется большой гараж, я довезу вас, и отгоню автомобиль на ночь туда.

Мы быстро покатили и остановились перед домом. Через стеклянную дверь я с удивлением увидел в вестибюле свет.

— Во всяком случае там кто-то есть!

— Они, вероятно, пригласили к себе на ужин полицейского, — пошутил Билли. — Мы сейчас устроим им приятный сюрпризец своим появлением, не так ли? Вы пойдите и постучите, а я тут подожду и покараулю…

Я поднялся по ступенькам и сунул ключ в дверь. Дверь распахнулась, и я очутился лицом к лицу с человеком, стоявшим у самого порога. За ним виднелось испуганное личико моей хорошенькой горничной. Мужчина был широкоплечий, с короткими седеющими усами и проницательным взглядом.

— Если мой вопрос не покажется чересчур дерзким, — сказал я учтиво, — позвольте узнать, кто вы такой?

— Я следователь Нейль из Скотланд-Ярда, — ответил он отчетливо. — Я, кажется, имею удовольствие говорить с мистером Джеком Бертоном?