Сны Симоны Машар

      Мэр. Да! Уж эти мне хозяева и знать! Из-за них у меня седина в волосах. Знать против короля. Это ведь написано и в твоей книжке. А за тобой стоит народ. Особенно Морис. Не можем ли мы заключить пакт, Жанна? Ты и я.
      Симона. Почему бы нет, король Карл? (Нерешительно.) Но только вы должны вмешаться в коммерческие дела, чтобы котлы всегда наполнялись доверху.
      Мэр. Я посмотрю, что можно сделать. Правда, я должен остерегаться, иначе они лишат меня королевского жалованья. Ведь я человек, который на все смотрит сквозь пальцы. Поэтому никто меня не слушается. Все неприятное должен делать я. Взять, например, саперов. Вместо того чтобы силой забрать себе довольствие из ресторана, они приходят ко мне: "Чините сами свои мосты. Мы будем дожидаться своей походной кухни". Ничего удивительного, что герцог Бургундский перебежал к англичанам.
      Хозяин (стоя в дверях). Я слышу, король Карл, вы недовольны? Может быть, вы все-таки подумаете о гражданском населении? Оно истекло кровью. Никто больше меня не болеет душой за Францию, но... (Жест беспомощности, уходит.)
      Мэр (покорно). Ну как при таких условиях победить англичан?
      Симона. Тогда я должна бить в барабан. (Садится на землю, бьет в невидимый барабан, каждый удар отзывается гулом, словно гудит сама земля.) Выходите, лодочники Сены! Выходите, котельщики Сен-Дени! Плотники Лиона, выходите! Враг приближается!
      Мэр. Что ты видишь, Жанна?
      Симона. Враги идут! Держитесь! Впереди - барабанщик с волчьим голосом, его барабан обтянут еврейской кожей. На его плече - коршун с лицом банкира Фоша из Лиона. За ним по пятам идет фельдмаршал Поджигатель. Он идет пешком, толстый паяц в семи мундирах, и ни в одном из них не похож на человека. Над обоими дьяволами колышется балдахин из газетной бумаги. Я сразу узнала их. За ними едут палачи и маршалы. На их низких лбах выжжена свастика. А за ними - необозримым потоком танки, пушки, поезда и автомобили с алтарями и застенками. Все это на колесах и быстро движется. Впереди идут боевые машины, а позади машины с награбленным добром. Всех людей косят, а хлеб собирают. Поэтому там, куда они приходят, рушатся города, а откуда они уходят, остается голая пустыня. Но теперь им конец, потому что здесь король Карл и я, служанка господня.
      Появляются все французы, которые действовали или будут действовать в пьесе.
      Они со средневековым оружием и с отдельными частями доспехов.
      (Сияя.) Вот видишь, король Карл, они все пришли.
      Мэр. Не все, Жанна. Моей матери, королевы Изабо, я, например, не вижу. И коннетабль ушел в гневе.
      Симона. Не бойся. Я сейчас должна короновать тебя, чтобы между французами царило единение. Твою корону я уже принесла. (Вынимает из бельевой корзины корону.)
      Мэр. Но с кем же я буду играть в карты, если коннетабля нет?
      Симона. Эне-бене-риче-раче. (Надевает на голову мэра корону.)
      В глубине сцены появляются саперы, они колотят в котлы разливательными
      ложками, получается оглушительный звон.
      Мэр. Что это за звон?
      Симона. Это колокола Реймского собора.
      Мэр. Но разве это не саперы, которых я послал за обедом в отель?
      Симона. Они там ничего не получили, поэтому котлы пустые. Пустые котлы - это твои коронационные колокола, король Карл!
      Мэр. Спа-ка-си-ки-бо-ко, Жа-ка-на-ка!
      Все. Да здравствует король и Орлеанская дева, которая его короновала!
      Мэр. Большое спасибо, Жанна. Ты спасла Францию.
      Сцена темнеет. В путаную музыку врывается голос радиодиктора.
      II
      Рукопожатие
      Раннее утро. Шоферы Морис и Робер, дядюшка Густав и солдат Жорж сидят за завтраком. Из ресторана слышен голос радиодиктора: "Повторяем сообщение военного министерства, переданное сегодня ночью в три часа тридцать минут. В результате внезапного перехода немецких танковых соединений через Луару сегодня ночью на стратегически важные дороги центральных департаментов Франции хлынули новые потоки беженцев. Категорически предлагается гражданскому населению оставаться на месте, чтобы обеспечить свободное
      передвижение войск подкрепления".
      Морис. Самое время смываться.
      Жорж. Метрдотель и официанты удрали уже в пять часов утра. Они всю ночь укладывали в ящики фарфор. Хозяин грозил им полицией. Но ничего не помогло.
      Робер (Жоржу). Почему ты нас тоже не разбудил?
      Жорж молчит.
      Морис. Тебе хозяин запретил, а? (Смеется.) Робер. А разве ты не собираешься удирать, Жорж? Жорж. Нет. Сниму форму и останусь. Здесь меня кормят. Я уже не верю, что моя рука будет действовать.
      Из отеля торопливо выходит хозяин. Он тщательно одет. За ним семенит
      Симона, таща его чемоданы.
      Хозяин (хлопая в ладоши). Морис, Робер, Густав, давайте! Давайте! Надо грузить фарфор! И все продовольствие со склада укладывайте на грузовики. Окорока засыпьте солью. Но сначала погрузите дорогие вина. Потом допьете кофе. Сейчас война. Мы едем в Бордо.
      Никто не трогается с места, все продолжают завтракать. Морис смеется.
      Вы что, не слышали? Надо все сложить и грузиться.
      Морис (лениво). Грузовики реквизированы.
      Хозяин. Реквизированы? Глупости! (С широким жестом.) Это вчерашнее распоряжение. Немецкие танки подходят к Сен-Мартену. Это меняет все. Что годилось вчера, сегодня не годится.
      Дядюшка Густав (вполголоса). Это верно.
      Хозяин. Перестань хлебать, когда я с тобой разговариваю.
      Симона поставила чемоданы и во время последней реплики украдкой скрылась
      в отеле.
      Морис. Выпьем еще кофейку, Робер.
      Робер. Правильно. Неизвестно, когда еще придется поесть.
      Хозяин (подавляя гнев). Будьте благоразумны. Помогите своему хозяину перетащить пожитки. За чаевыми я не постою.
      Никто не поднимает глаз.
      Дядюшка Густав, ты сейчас же пойдешь и займешься фарфором. Слышишь?
      Дядюшка Густав (нерешительно встает). Я еще не доел. Не глядите на меня так. Это вам сегодня не поможет. (Со злостью.) Подите вы знаете куда с вашим фарфором. (Снова садится.)
      Хозяин. Ты что, тоже взбесился? В твоем-то возрасте! (Переводит взгляд с одного на другого, потом смотрит на мотоцикл, говорит с горечью.) Ах так? Вы уже ждете немцев? Ваш хозяин для вас уже пустое место? Вот ваша любовь и уважение к человеку, который давал вам кусок хлеба! (Шоферам.) Я трижды подписывал вам свидетельство, что вы незаменимы для моих перевозок, иначе вы были бы давно на фронте. И это ваша благодарность! Вот что получается, когда думаешь, что ты с твоими служащими - одна дружная семья. (Через плечо.) Симона, дай коньяку! Мне что-то нехорошо... (Не получив ответа.) Симона, куда ты девалась? Теперь и она удрала.
      Симона выходит из отеля. Она в жакете. Пытается прошмыгнуть мимо хозяина.
      Симона!
      Симона идет дальше.
      Ты что, с ума сошла? Ты почему не отвечаешь?
      Симона убегает. Хозяин пожимает плечами, показывает на лоб.
      Жорж. Что случилось с Симоной?
      Хозяин (опять поворачиваясь к шоферам). Значит, вы отказываетесь выполнять мои приказания? Да?
      Морис. Ничего подобного. Вот позавтракаем и поедем.
      Хозяин. А фарфор?
      Морис. Захватим. Если вы его погрузите.
      Хозяин. Я?!
      Морис. Да, вы. Ведь он ваш как будто?
      Робер. Но только, Морис, мы не ручаемся, что доберемся до Бордо.
      Морис. За что теперь можно ручаться?
      Хозяин. Но ведь это же чудовищно! Вы знаете, что с вами случится, если вы здесь, перед лицом врага, откажетесь подчиниться? Я прикажу расстрелять вас на месте! Вот у этой стены.
      С улицы входят родители Симоны.
      Вам еще чего здесь надо?
      Мадам Машар. Мсье Анри, мы пришли насчет нашей Симоны. Говорят, немцы скоро будут здесь, а вы уезжаете. Симона - еще девочка, и мсье Машар беспокоится насчет ее двадцати франков.
      Хозяин. Она куда-то удрала. Должно быть, к дьяволу.
      Жорж. Разве она не у вас, мадам Машар?
      Мадам Машар. Нет, мсье Жорж.
      Жорж. Странно.
      Входит мэр с двумя полицейскими, за ними прячется Симона.
      Хозяин. Ты очень кстати, Филипп! (С широким жестом.) Филипп, у меня тут бунт. Вмешайся.
      Мэр. Анри, мадемуазель Машар сообщила мне, что ты хочешь угнать свои грузовики. Я намерен всеми средствами помешать этому беззаконию. Даже с помощью полиции. (Указывает на полицейских.)
      Хозяин. Симона, ты позволила себе такую дерзость? Господа, я принял в свое заведение эту девчонку из жалости к ее семье!
      Мадам Машар (трясет Симону). Что ты опять натворила?
      Симона молчит.
      Морис. Это я ее послал.
      Хозяин. Ах так? И ты послушалась Мориса?
      Мадам Машар. Симона! Как ты могла?
      Симона. Я хотела помочь господину мэру, мама. Наши грузовики нужны людям.
      Хозяин. Наши!
      Симона (начинает сбиваться). Дороги к нашему Андре забиты... (Не может продолжать.) Пожалуйста, объясните вы, господин мэр.
      Мэр. Анри, попытайся же наконец положить предел своему эгоизму! Девочка правильно сделала, что вызвала меня. В такое время, как сейчас, все наше достояние принадлежит Франции. Мои сыновья на фронте. Ее брат тоже. Ты видишь, даже наши сыновья не принадлежат нам!
      Хозяин (вне себя). Значит, порядка больше нет! Собственность уже не существует, а? Почему ты не подаришь мой отель Машарам? Может быть, господа шоферы желают опустошить мой несгораемый шкаф? Но это же анархия! Я позволю себе напомнить вам, господин Шавэ, что моя мать училась в институте с женой префекта и телефон еще работает.
      Мэр (сдаваясь). Анри! Я только исполняю свой долг.
      Хозяин. Филипп, будь логичен. Ты говоришь о достоянии Франции. Разве мои запасы, мой ценный фарфоровый сервиз, мое столовое серебро - это не достояние Франции? Разве оно должно попасть в руки немцев? Ни одна кофейная чашка не должна попасть в руки врага. Ни один окорок. Ни одна коробка сардин. Куда приходит враг, должна быть пустыня, разве ты забыл об этом? Ты, наш мэр, сам должен был прийти ко мне и сказать: "Анри, твой долг - спасти свое имущество от немцев". На что я тебе, конечно, ответил бы: "Филипп, для этого мне нужны мои грузовики".
      С улицы проникает шум толпы. С парадного хода слышны звонок и удары в дверь.
      Что там такое? Жорж, пойди посмотри!
      Жорж идет в отель.
      А моему персоналу, который настолько забыл свой долг, что бросает мое имущество, ты должен сказать (шоферам): "Господа! Я обращаюсь к вам как к французам. Укладывайте сервиз".
      Жорж (возвращаясь). Там целая толпа из спортивного клуба, мсье Анри. Они услышали, что грузовики отправляются. Они очень взволнованы и хотят говорить с господином мэром.
      Хозяин (побледнев). Ну вот тебе, Филипп. Это все Симона! Жорж, скорей! Запирай ворота!
      Жорж идет к воротам.
      Живо-живо! Беги же! Это результат агитации против моих продовольственных пакетов. Чернь... (Полицейским.) Делайте что-нибудь! Немедленно! Филипп, ты должен вызвать по телефону подкрепление. Ты обязан для меня это сделать! Они меня изобьют! Филипп! Помоги мне, прошу тебя, Филипп!
      Мэр (полицейским). Станьте у ворот! (Хозяину.) Глупости, ничего с тобой не случится. Ты не слышал - они хотят поговорить со мной. (Так как уже стучат в ворота.) Впустите делегацию, не больше трех человек.
      Полицейские приоткрывают ворота, через щелку разговаривают с толпой, затем
      впускают делегацию - двух мужчин и женщину с грудным ребенком.
      В чем дело?
      Один из беженцев (взволнованно). Господин мэр, мы требуем, чтобы нам дали грузовики!
      Хозяин. Разве вы не слышали, что дороги должны оставаться свободными?
      Женщина. Для вас? А мы должны здесь дожидаться немецких бомбардировщиков?
      Мэр (беженцам). Медам, месье, без паники! Грузовики уже приготовлены. Отелю нужно только спасти кое-какое имущество от угрозы вражеского захвата.
      Женщина (возмущенная). Вы слышите? Вот вам! Они хотят увезти ящики вместо людей!
      Слышен гул самолетов. Голос снаружи: "Бомбардировщики!"
      Хозяин. Они снижаются!
      Гул усиливается. Самолеты пикируют. Все бросаются на землю.
      (Когда самолеты удалились.) Это опасно для жизни! Надо уезжать!
      Голоса снаружи: "Выводите грузовики!", "Что же нам, подыхать здесь, что ли?"
      А мы еще не погрузились! Филипп!
      Симона (с гневом). Вы не должны сейчас думать о ваших припасах!
      Хозяин (пораженный). Как ты смеешь, Симона?
      Симона. Продовольствие мы можем отдать людям!
      Беженец. Ах, так это продовольствие? Это вы продовольствие хотите увезти?!
      Морис. Вот именно.
      Женщина. А мы сегодня утром даже похлебки не могли добиться!
      Морис. Он хочет спасти свои припасы не от немцев, а от французов...
      Женщина (бежит к воротам). Откройте, вы! (Так как полицейские ее удерживают, кричит через забор.) Они собираются грузить на машины припасы своей гостиницы!
      Хозяин. Филипп, не позволяй ей кричать об этом!
      Голоса снаружи: "Они увозят припасы!", "Вышибайте ворота!", "Мужчины вы или нет?", "Они спасают продовольствие, а нас оставляют на расправу немецким
      танкам!"
      Беженцы выламывают ворота.
      Мэр (идет им навстречу). Месье, медам, прошу без насилия! Все будет в порядке.
      Пока мэр ведет переговоры у ворот, во дворе возникает яростная словесная перепалка. Образуются две группы. На одной стороне двора стоят хозяин, один из беженцев, женщина с ребенком и родители Симоны, на другой - Симона, шоферы, второй беженец, дядюшка Густав. Жорж не участвует в споре, продолжая завтракать. Никто из них не замечает, что из гостиницы выходит
      мадам Супо. Она очень стара, одета в черное.
      Женщина. Еще по Симона. Вы же знаете крайней мере восемьдесят дороги и можете ехать человек не могут выехать! окольным путем, чтобы шоссе
      номер двадцать оставалось
      свободным для войск!
      Хозяин. Но ведь вы Робер. Мы вовсе и тоже захватите с собой не собираемся тащить его свои узлы, мадам, почему продукты через этот всемирный же я должен бросить все потоп! свое имущество? Ведь это же мои грузовики?
      Мэр. Сколько места Симона. Но больных вам нужно, мсье Супо? и детей вы возьмете с собой?
      Хозяин. По меньшей Робер. Ну, беженцы - мере для шестидесяти это другое дело. ящиков. На второй грузовик можно будет посадить тридцать беженцев.
      Женщина. Значит, Дядюшка Густав. Держись-ка пятьдесят человек вы ты в сторонке, Симона, я тебе хотите бросить здесь, а? от души советую.
      Мэр. Ну, может Симона. Но ведь быть, ты удовлетворишься наша прекрасная Франция в половиной одной машины, страшной опасности, дядюшка чтобы увезти по крайней Густав! мере больных и детей?
      Женщина. Вы хотите Дядюшка Густав. Это разлучить семьи? Бес- она вычитала в своей проклятой совестный вы человек! книжке! "Наша прекрасная Франция
      в опасности!"
      Хозяин. Восемь или Робер. Мадам Супо сошла десять человек могли бы вниз. Она подзывает тебя. еще сесть на ящики. (Maдам Машар.) Всем этим я обязан вашей дочери.
      Симона идет к мадам Супо.
      Женщина. У девочки больше души, чем у всех вас, вместе взятых!
      Мадам Машар. Извините нашу Симону, мсье Анри. Она нахваталась этих мыслей у своего брата. Просто ужас!
      Женщина (толпе у ворот). Почему бы нам не забрать и грузовики и продовольствие?
      Мадам Супо. Вот тебе ключ, Симона. Выдай людям из запасов все, что они хотят. Дядюшка Густав, Жорж, вы ей поможете!
      Мэр (громко). Браво, мадам Супо!
      Хозяин. Мама, что ты делаешь? Зачем ты вообще спустилась? Ты же насмерть простудишься, здесь дует! А в погребе у нас вина высоких марок и запасов на семьдесят тысяч франков.
      Мадам Супо (мэру). Все это отдается в распоряжение общины Сен-Мартен. (Хозяину, холодно.) Может быть, ты предпочитаешь, чтобы склад разграбили?
      Симона (женщине с ребенком). Вы получите продовольствие!
      Мадам Супо. Симона, мой сын по твоей просьбе только что отдал общине все продовольственные запасы гостиницы. Теперь речь идет только о фарфоре и серебре, они займут очень мало места. Погрузят нам это?
      Женщина. А как насчет места для нас?
      Мадам Супо. Мы погрузим столько человек, сколько будет возможно, и отель будет считать за честь кормить оставшихся.
      Первый беженец (кричит в ворота). Гастон! Может быть, старики Креве или семья Менье захотят остаться, если их будут кормить?
      Голос снаружи: "Вполне возможно, Жан".
      Женщина. Стойте! Если меня будут кормить, я тоже хочу остаться.
      Мадам Супо. Милости просим.
      Мэр (в воротах). Месье, медам. Пожалуйте! Запасы отеля в вашем распоряжении.
      Несколько беженцев неуверенно заходят в помещение склада.
      Мадам Супо. И принеси нам несколько бутылок коньяку, Симона. "Мартель" восемьдесят четвертого года.
      Симона. Сейчас, мадам! (Делает знак беженцам, вместе с ними, дядюшкой Густавом и Жоржем идет на склад.)
      Хозяин. Это смерть для меня, мама.
      Первый беженец (вытаскивает вместе с Жоржем ящик с продовольствием и, очень довольный, изображает разносчика). Фрукты, ветчина, шоколад! Продукты на дорогу! Сегодня - бесплатно!
      Хозяин (с негодованием рассматривает консервные банки, которые первый беженец и Жорж тащат через весь двор к воротам). Но это же деликатес! Паштет!
      Мадам Супо (вполголоса). Молчи! (Любезно, беженцу.) Надеюсь, вам это будет по вкусу, мсье.
      Второй беженец тащит с помощью дядюшки Густава корзины с продуктами
      через двор.
      Хозяин. Мой "поммар" тысяча девятьсот пятнадцатого года! А это икра... А это...
      Мэр. Наше время требует жертв, Анри. (Подавленно.) Приходится проявлять сердечность.
      Морис (передразнивая хозяина). "Мой "поммар"! (Под взрывы хохота хлопает Симону по плечу.) За это зрелище, Симона, я согласен погрузить твои ящики с фарфором!
      Хозяин (обиженно). Я не понимаю, что тут смешного? (Указывая на исчезающие корзины.) Это же грабеж!
      Робер (добродушно, неся корзину). Не расстраивайтесь, мсье Анри. За это погрузят ваш фарфор.
      Мадам Супо. Договорились. (Берет несколько банок и бутылок и подносит их родителям Симоны.) Берите. Берите и вы тоже. И дай твоим родителям стаканы, Симона.
      Симона исполняет приказание, потом берет табуретку, ставит ее около стены и
      передает из корзины через стену продукты беженцам.
      Морис, Робер, дядюшка Густав, возьмите и вы стаканы. (Указывая на полицейских.) Я вижу, вооруженные силы уже о себе позаботились. (Женщине с ребенком.) Выпейте и вы глоточек с нами, мадам. (Всем.) Мадам, месье, давайте подымем стаканы за будущее нашей прекрасной Франции.
      Хозяин (стоит один в стороне). А я? Вы хотите без меня выпить за благо Франции? (Наливает себе стакан и подходит к группе.)
      Мэр (мадам Супо). Мадам! От имени общины Сен-Мартен я благодарю вашу гостиницу за ее великодушный дар. (Поднимает стакан.) За Францию! За будущее!
      Жорж. Но где же Симона?
      Симона продолжает передавать через стену продукты беженцам.
      Мэр. Симона!
      Симона, разгоряченная работой, нерешительно приближается.
      Мадам Супо. Да возьми и ты стакан, Симона! Здесь все должны благодарить тебя.
      Все пьют.
      Хозяин (шоферам). Ну, значит, мы опять друзья? Вы думаете, я сам не собирался посадить беженцев на мои машины? Морис, Робер, я своенравный человек, но я способен оценить высокие побуждения. Я могу признать свою ошибку. Мне это ничего не стоит. Давайте и вы также. Отбросим наши мелкие личные разногласия. Будем вместе несокрушимо стоять против общего врага. Давайте руку!
      Хозяин начинает с Робера, который, глупо улыбаясь, трясет его руку, затем Жорж протягивает ему левую руку, потом хозяин обнимает женщину с ребенком; дядюшка Густав, ворча, все еще сердитый, подает ему руку; затем хозяин
      оборачивается к Морису, но тот не выражает желания подать руку.
      Хозяин. О-ля-ля! Что же мы, французы или нет?
      Симона (с упреком). Морис!
      Морис (неохотно подает хозяину руку, говорит иронически). Да здравствует наша новая Жанна д'Арк, объединительница всех французов!
      Мсье Машар дает Симоне оплеуху.
      Мадам Машар (наставительно). Это тебе за своеволие по отношению к хозяину.
      Хозяин (мсье Машару). Не надо, мсье! (Обнимает Симону, утешая.) Симона - моя любимица, мадам. Я питаю к ней слабость. (Шоферам.) Но давайте же займемся погрузкой, ребята! Я уверен, что и мсье Машар нам поможет.
      Мэр (полицейским). Помогите же и вы мсье Супо.
      Хозяин (отвешивая поклон женщине с ребенком). Мадам!
      Все расходятся, толпа снаружи тоже разошлась. На сцене остаются только
      хозяин, мэр, мадам Супо, Симона, оба шофера и Жорж.
      Хозяин. Дети мои, я рад, что пережил такой торжественный момент. К черту икру и "поммар"! Я люблю единение.
      Морис. А как насчет кирпичного завода?
      Мэр (осторожно). Да, Анри, с кирпичным заводом тоже надо что-то делать.
      Хозяин (неприятно задетый). А что именно? Что еще? Посылай, если хочешь, грузовики, у которых нет горючего, на кирпичный завод. Пускай заправляются. Теперь вы довольны?
      Робер. В Абвиле немецкие танки заправлялись прямо на шоссе у наших колонок. Понятно, почему они так быстро продвигаются.
      Жорж. В нашей сто тридцать второй танки зашли в тыл, так что мы и оглянуться не успели. Два полка превратились в кашу.
      Симона (испуганно). Но не седьмой?
      Жорж. Нет, не седьмой.
      Мэр. Запасы бензина надо уничтожить, Анри.
      Хозяин. Не слишком ли вы торопитесь? Нельзя же сразу все уничтожить! Быть может, мы еще отбросим врага. А, Симона? Скажи ты мсье Шавэ, что Франция еще далеко не погибла. (Мадам Супо.) А теперь прощай, мама. Меня очень тревожит, что ты остаешься. (Целует ее.) Но Симона будет тебе надежной опорой. Прощай, Симона. Я не стыжусь благодарить тебя. Ты хорошая француженка! (Целует ее.) Пока ты здесь, ничего не попадет в руки немцам, в этом я уверен. В гостинице все должно быть опустошено. Ты согласна со чмной? Я знаю, что ты сделаешь все, как мне хотелось бы. Прощай, Филипп, старина. (Обнимает мэра, берет свои чемоданы.)
      Симона хочет ему помочь, но он не дает.
      Оставь. Посоветуйся с мамой, что делать дальше с нашими запасами. (Выходит на шоссе.)
      Симона (бежит вслед за обоими шоферами). Морис! Робер! (Целует их обоих в щеки.)
      Морис и Робер тоже уходят. Голос диктора по радио: "Внимание! Внимание! Немецкие танковые соединения продвинулись до Тура". (Это сообщение несколько раз повторяется до конца
      сцены.)
      Мэр (бледный, растерянный). Значит, они могут быть здесь сегодня ночью.
      Мадам Супо. Не будь старой бабой, Филипп.
      Симона. Мадам, я побегу с дядюшкой Густавом и Жоржем на кирпичный завод. Мы уничтожим запасы бензина.
      Мадам Супо. Ты же слышала, что приказал хозяин. Он просил нас ничего не предпринимать слишком поспешно. И кое-что, моя милая, ты могла бы предоставить нам.
      Симона. Но, мадам, Морис говорит, что немцы продвигаются быстро...
      Мадам Супо. Довольно, Симона. (Поворачивается, чтобы уйти.) Здесь страшно дует. (Мэру.) Спасибо вам, Филипп, за все, что вы сделали сегодня для отеля. (В дверях.) Между прочим, Симона, так как теперь все уехали, я, вероятно, закрою гостиницу. Верни мне ключ от склада.
      Симона, глубоко пораженная, отдает мадам Супо ключ.
      Я думаю, лучше всего тебе пойти домой к твоим родителям. Я была довольна тобой.
      Симона (не понимая). Разве я не могу вам помочь, когда из общины придут за припасами?
      Мадам Супо молча уходит в гостиницу.
      (После паузы, запинаясь.) Что же, значит, я уволена, господин мэр?
      Мэр (ласково). Боюсь, что да. Но ты не должна обижаться. Ты слышала она была довольна тобой. Это много значит в ее устах, Симона!
      Симона (беззвучно). Да, господин мэр.
      Мэр смущенно уходит. Симона смотрит ему вслед.
      ВТОРОЙ СОН СИМОНЫ МАШАР
      (Ночь с 15 на 16 июня)
      Нестройная праздничная музыка. Из темноты возникает группа ожидающих; мэр в королевской мантии, хозяин и полковник, оба в доспехах и с
      фельдмаршальскими жезлами. У полковника поверх доспехов пыльник.
      Полковник. Наша Жанна теперь взяла Орлеан и Реймс, после того как она полностью освободила шоссе номер двадцать для продвижения войск. Ей нужно воздать большие почести, это ясно.
      Мэр. Это, мсье, мое королевское дело. Французские вельможи и знатнейшие семьи, которые соберутся здесь сегодня, склонятся перед ней до земли.
      С этой минуты и до конца сцены за кулисами время от времени выкликаются
      имена и титулы собирающихся представителей французской знати.
      Между прочим, я слышал, что ее уволили? (Понизив голос.) Говорят, по желанию матери короля - гордой королевы Изабо.
      Хозяин. Этого я не знаю. Меня там не было. По-моему, это просто неприлично. Симона - моя любимица. Разумеется, она должна остаться.
      Мэр говорит что-то непонятное на "сонном" языке, по-видимому, что-то
      уклончивое.
      Полковник. Она идет.
      Входит Симона в шлеме, с мечом, в сопровождении своих телохранителей шоферов Мориса и Робера и солдата Жоржа. Все трое в латах. Из темноты появляется народ: родители Симоны и все служащие гостиницы. Телохранители
      отгоняют "народ" длинными пиками.
      Робер. Дорогу Орлеанской деве!
      Мадам Машар (отчаянно вытягивая шею). Вот она! А ведь шлем ей очень идет.
      Мэр (выступая вперед). Дорогая Жанна, что мы можем сделать для тебя? Говори скорей, чего бы ты хотела?
      Симона (отвешивая поклон). Во-первых, король Карл, я прошу тебя, чтобы и впредь мой родной город получал провизию из гостиницы. Вы все знаете, что я послана, чтоб помочь всем бедным и нуждающимся. Надо отменить налоги.
      Мэр. Это само собой понятно. Что еще?
      Симона. Во-вторых, надо взять Париж. Надо немедленно начинать второй поход, король Карл.
      Мэр (пораженный). Второй поход?
      Полковник. Что скажет на это мадам Супо, гордая королева Изабо?
      Симона. Прошу дать мне войско, с которым я окончательно уничтожу врага, и притом еще в этом году, король Карл.
      Мэр (улыбаясь). Милая Жанна, мы очень тобой довольны. Это много значит в наших устах. Но - хватит. Предоставь кое-что и нам. Теперь я закрываю отель, и ты можешь идти домой. Но перед тем ты будешь, конечно, возведена в дворянское достоинство... Дай мне твой меч - свой я куда-то засунул, - и я посвящу тебя в знатные дамы Франции.
      Симона (отдает мэру свой меч и становится на колени). Вот ключ.
      Звуки органа и хора, изображающие церковную музыку. Мэр торжественно
      опускает меч на плечо Симоны.
      Телохранители и народ. Да здравствует Орлеанская дева!
      - Да здравствует знатная дама Франции!
      Симона (видя, что мэр хочет уйти). Одну минуточку, король Карл. Не забудь вернуть мне мой меч. (Настойчиво.) Англичане еще не побеждены, герцог Бургундский собирает новое войско, еще более грозное, чем первое. Самое трудное еще только начинается.
      Мэр. Большое спасибо за предложение. И большое спасибо за все остальное, Жанна. (Отдает меч Симоны хозяину.) Отвези это в полной сохранности в Бордо, Анри. А теперь мы должны переговорить с глазу на глаз со старой мадам Супо, с гордой королевой Изабо. Будь здорова, Жанна, для нас это было истинное удовольствие. (Уходит с хозяином и полковником.)
      Симона (в страшном испуге). Но послушайте, вы! Враг наступает!
      Музыка переходит в еле слышный рокот. Свет тускнеет, "народ" исчезает в
      темноте.
      (Стоит неподвижно, потом зовет.) Андре! Помоги! Спустись ко мне, архангел! Говори со мной! Англичане собирают войско. А герцог Бургундский изменил, и наши разбегаются.
      Ангел (появляется на крыше гаража, с упреком). Где твой меч, Жанна?
      Симона (смущенная, оправдываясь). Меня им ударили, чтобы произвести в знатные дамы, а потом мне его не вернули. (Тихо, пристыженная.) Меня уволили.
      Ангел. Понимаю. (После паузы.) Дочь Франции, не позволяй им отсылать тебя прочь! Будь тверда! Франция хочет этого. Подожди возвращаться к твоим родителям. Они умрут с горя, узнав, что тебя уволили. Кроме того, ты обещала своему брату сохранить его место в гараже. Ведь когда-нибудь он вернется. Оставайся, Жанна! Как можешь ты уйти с поста теперь, когда с часу на час может ворваться враг?
      Симона. Должны ли мы еще сражаться, когда враг уже победил?
      Ангел. А ночь сегодня ветреная?
      Симона. Да.
      Ангел. А дерево стоит во дворе?
      Симона. Да. Тополь.
      Ангел. А листья шумят под ветром?
      Симона. Да. Их шум ясно слышен.
      Ангел. Значит, надо сражаться, даже если враг победил.
      Симона. Но как же я могу сражаться, если у меня нет меча?
      Ангел. Слушай:
      Когда победитель ворвется в ваш город,
      Встречайте его молчаливым отпором.
      Никто пусть не даст ему в руки ключа:
      Ведь этот пришелец не гость - саранча.
      Пускай не найдет он ни платья, ни пищи,
      Напрасно пусть крова и отдыха ищет.
      Что сжечь вы не сможете, то зарывайте,
      Хлеб прячьте в подвал, молоко выливайте.
      Чудовищем пусть он слывет между вами,
      Он должен есть землю, он должен пить пламя!
      Куда ни шагнет, к милосердью взывая,
      Край будет враждебен и неузнаваем
      Не будет пощады ему никогда!
      Пустынями лягут вокруг города.
      Так сделай же так, чтобы выжжен был край.
      Не бойся. Не думай.
      Иди! Разрушай!
      Сцена темнеет. В нестройную музыку несколько раз вторгаются тихие, настойчивые слова ангела: "Иди! Разрушай!" - и внятный гул тяжелых танков.
      III
      Огонь
      A
      Старая мадам Супо, вся в черном, позади нее - горничная Тереза и дядюшка Густав, в своем воскресном костюме, ждут в воротах капитана немецкой армии. Жорж, теперь одетый в штатское, прислонился к двери гаража, где Симона прячется от мадам Супо. Снаружи доносится шум проходящих мимо
      танков.
      Симона. Она бледная как мел и боится.
      Жорж. Она думает, что ее схватят как заложницу и расстреляют. У нее всю ночь были прлпадки, и Тереза слышала, как она громко кричала: "Эти мясники всех убьют!" И все-таки она осталась, из жадности, и ждет теперь немецкого капитана. Я никак не пойму, почему ты не хочешь ей показаться? Что-нибудь случилось?