Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Зов Лиры [Руки Лира]

ModernLib.Net / Нортон Андрэ / Зов Лиры [Руки Лира] - Чтение (Весь текст)
Автор: Нортон Андрэ
Жанр:

 

 


Андре Нортон
Зов Лиры

1

      Рифт лежал в развалинах. Эта страна была опустошена не только огнём и мечами захватчиков, но и мощью чёрного колдовства. Над ней непрестанно клубились серые тучи, и прорывавшийся изредка солнечный луч не мог подарить бесплодной земле достаточно тепла и света, чтобы здесь снова возродилась жизнь. Угрюмая, бурная река рассекала Рифт на две почти равные части. Шелестящие остовы мёртвого тростника скрывали очертания её берегов. Испепелённый, разрушенный край.
      Но кое-что сохранилось до сих пор — полуразваленный каменный фундамент некогда процветавшего, хотя и небольшого поместья. Фруктовые сады превратились в ровные площадки, утыканные обугленными, выгоревшими изнутри стволами деревьев.
      К северу виднелись обе Высоты Аскада — казалось, что горная гряда когда-то была разрублена напополам неким чудовищным мечом. В давние времена там проходил Великий Высотный путь, но во время последней битвы неизвестно по чьему повелению горы сдвинулись, погребая под лавиной камней людей и животных, и древняя дорога перестала существовать.
      С запада громоздились скалы, утёсы, обрывы, ущелья и пики — дикая и неприветливая местность, которую человеку, может быть, никогда не суждено покорить и освоить. На востоке возвышалась ещё одна гряда Высот, когда-то легко проходимая, но сейчас превратившаяся в неприступную каменную твердыню, стерегущую подходы к Рифту. К югу… Вышло так, что разлом на Высотном пути отвёл поток из русла реки. Вода устремилась в провал, и все земли, лежащие дальше к югу, оказались без животворной влаги и стали пустыней — смертельной ловушкой для путешественников.
      Она ждала с самого рассвета. Сухая, костлявая женщина в штопаном-перештопанном платье, посеревшем от грязи и от времени. Выстирать его дочиста было невозможно, как нельзя добела отмыть серые камни, среди которых пряталась хозяйка этого ветхого одеяния.
      Над Рифтом прошелестел лёгкий ветерок, не принеся с собой даже слабого запаха зелени и жизни, — только застарелую вонь смерти и давно угасшего пламени. Ветер захлопал отброшенным на плечи женщины капюшоном, разметал её седые волосы, небрежно подрезанные ножом. Волосы упали на запылённое, бронзовое от загара лицо, и женщина нетерпеливо отвела их рукой.
      Красотой она не отличалась — не нос, а клюв хищной птицы, глубоко посаженные глаза и узкая щель рта с тонкими, строго поджатыми губами. И всё же в этом истощённом теле теплились целеустремлённость и сильная воля — последняя искра жизни во всём Рифте.
      С самых первых лучей солнца женщина, не отводя пристального взгляда, смотрела на север, изучая местность не только глазами, но и внутренним зрением. Её губы сжались ещё крепче. Да! Она ждала долго, очень долго и наконец дождалась!
      Минуту спустя из чёрного зева бывшего Высотного пути, за которым начинался перевал Аскад, вынырнули чёрные точки. На солдат не похоже…
      Та, которая в давние времена, когда Рифт кипел жизнью, звалась Дрин, впилась побелевшими пальцами в плетёную тесьму, служившую ей поясом. Потом провела языком по сухим губам. Пора…
      Когда процессия подошла ближе, спускаясь по склону горы, Дрин быстро втиснулась в щель между двумя вертикальными валунами. Набросив капюшон на голову, она прижалась к серым камням и замерла. Никто не смог бы заметить на фоне камней невзрачную фигурку в запылённой одежде, разве что самый зоркий и внимательный наблюдатель.
 
      Нош устало пошатывалась при каждом шаге. Она равнодушно подумала, что скоро упадёт. А Илды уже не было рядом, и никто не протянет ей руку, никто не поможет подняться. Нош всхлипнула, но на слезы не хватило сил. Она смотрела прямо перед собой, но не видела двоих детей, уныло бредущих впереди. У девушки перед глазами стояло видение, которое потрясло её этим утром, — грязные, окровавленные клочья волос.
      Должно быть, Илда высвободилась из сонных объятий Нош, выскользнула из-под их общего одеяла и вышла за пределы стоянки, чтобы облегчиться. Во время последнего перехода её постоянно мучили колики в животе. А потом, когда Нош очнулась под вздохи и стоны просыпающегося лагеря… Болотные волки обнаружили, что жалкая горстка путников может быть лёгкой добычей, и этой ночью устроили кровавый пир.
      Они были детьми, все до одного, в этой безнадёжно шагающей в никуда шеренге. Когда-то, Нош уже не помнила, как давно это случилось, их собрали всех вместе, дали еду и кров… её желудок сжался при воспоминании о еде… Так Нош повстречалась с Илдой и, как рано или поздно происходит с детьми, они подружились.
      А потом пришли солдаты. У них были копья и мечи, и те, кто пытался защитить детей, упали мёртвыми. Солдаты набросились на детей, собрали в кучу, как стадо домашних животных, — и погнали, убивая тех, кто отставал. Нош с Илдой не раз задавались вопросом: почему их не уничтожили сразу, как Хагина, или Фаркера, или тех, кто пытался их защитить? Но так и не поняли, почему всадники на тощих лошадях и в ржавых доспехах гнали их на юг.
      Второй вопрос, который мучил девочек, состоял в том, почему погонщики выдавали несчастным совсем мало еды. И детям приходилось охотиться на ящериц и выискивать под камнями личинок и червей. Многие предпочли умереть, чем терпеть постоянные муки непреходящего голода.
      Три дня назад их отряд добрался до места, где Высотный путь был перегорожен огромным обломком упавшей скалы. Погонщики помедлили, а потом заставили детей взбираться наверх. Деваться было некуда — и весь отряд начал карабкаться по каменистому склону.
      С каждым днём их оставалось все меньше, Нош не считала выживших. Ей было всё равно. Илда погибла, и скоро она, как и её подруга, почувствует, как смыкаются на горле безжалостные волчьи зубы. Её тоже ждёт горькая участь беспомощной жертвы.
      Постепенно девушка сообразила, что ей, как и всем, уже не приходится то подниматься вверх, то спускаться вниз. Дорога стала ровнее и пошла под уклон. Нош даже удалось догнать идущих впереди, хотя ничего хорошего в этом и не было. Она не знала, почему продолжает идти, но что-то в глубине души поддерживало последние силы и заставляло перебирать ногами.
      Девушка споткнулась об острый угол камня. Её сандалии давно износились, и она постоянно сбивала ноги в кровь. Впереди виднелась вода — какая-то река. Авангард их небольшого отряда уже достиг берега.
      Нош опустилась в пыль и потёрла раненую ногу, не сводя глаз с манящих прохладных вод. Ей хотелось пить.
      — Алноша!
      Девушка вскинула голову. Её действительно кто-то позвал или просто почудилось? Как давно она не слышала своего имени! Так давно, что даже не могла вспомнить, когда именно.
      — Алноша!
      Так, зов определённо донёсся вон от тех камней. Но никто, даже Илда, не знал, что Нош — это сокращение от более длинного имени.
      — Я… — начала девушка, но природная осторожность, свойственная слабым, заставила её произнести: — Меня зовут Нош.
      Высокий камень двинулся с места. Нет, это был не камень, а человек — женщина в длинном балахоне цвета пыли.
      — Ты — Алноша, — промолвила женщина и присела рядом с ней. Она достала из поясного кошеля небольшой зеленоватый хлебец, поймала руку Нош и сжала слабые пальцы девушки.
      — Ешь, дитя.
      Хлебец пах как-то странно, но девушка, недолго думая, впилась зубами в лепёшку. Она набила полный рот, словно опасаясь, что кто-то может наброситься и вырвать из рук её сокровище. Тем временем женщина приподняла ногу Нош и начала ощупывать синяк на ступне.
      — Кожа не повреждена, хорошо. Здесь вся земля отравлена, умереть можно от чего угодно, даже от пыли. Но оставаться тут мы не будем, Алноша. Для тебя уже готово гнёздышко.
      Не успела Нош пошевелиться, как незнакомка подхватила её и понесла. Кто бы мог подумать, глядя на эту тощую, как скелет, женщину, что у неё хватит сил поднять девушку?
      — Они… остальные… мы поможем им? — спросила Нош. Теперь, когда опасности безнадёжного путешествия больше не касались её, девушка вспомнила о своих несчастных товарищах.
      — Лира плетёт нити многих судеб, малышка. Мне известна лишь одна. Я могу приходить на помощь, выполняя Её наставления. Остальные окончат свои жизни так, как лягут нити на прялку Лиры. А тебя, Алноша, ждёт особая судьба.
      Она шла, петляя между камней, пока не выбралась к обломкам стен — в большинстве своём оставшихся на месте, хотя и закопчённых давним пожаром. Среди развалин обнаружились две вполне уцелевшие комнаты — со стенами и даже под крышей.
      На стенах сохранилась витиеватая резьба с остатками краски в самых глубоких завитках. Под одной из стен с поблёскивающими вкраплениями горного хрусталя оказалось убогое ложе из тростниковых циновок. Женщина устроила Нош на этом ложе.
      Затем Дрин метнулась в угол, где стоял каменный сундук, откинула крышку и извлекла ворох сухих листьев.
      Нош успела расправиться с хлебцем и теперь слизывала с грязных пальцев прилипшие крошки. Она не просила ещё: в прошлом бедняжке никогда не перепадало еды больше одной порции за раз.
      Женщина растёрла лист на ладони, двигая пальцами размеренно, как мельничными жерновами. Сухой листик превратился в пыль. Потом Дрин плеснула на ладонь немного воды из высушенной тыквы, отчего пыль стала больше похожа на пасту. Результат, видимо, удовлетворил женщину. Она подошла к Нош.
      — Давай-ка полечим тебя, дитя.
      И потёрла полученной массой синяк на ноге девушки. Не поднимаясь с корточек, женщина поглядела прямо в глаза Нош.
      — Я — Дрин, — негромко представилась она. — Моё имя — это всё, что у меня осталось от прошлой жизни.
      — Ты здесь живёшь? — спросила Нош с любопытством, впервые пробудившимся в ней за это тяжёлое утро.
      — Здесь и повсюду, — уклончиво ответила Дрин. — Теперь это и твой дом, малышка. Такова Её воля.
      — Кого? — не поняла Нош.
      Суровые губы Дрин дёрнулись, словно она собиралась улыбнуться, да вот только позабыла, как это делается.
      — Наша Госпожа Лира, маленькая Алноша. В свой срок ты узнаешь обо всём. А пока хорошо бы подкрепиться. Что ты думаешь о добром куске тушёного мяса?
      В углу комнаты пылал очаг. Из низко подвешенного котелка по комнате разливался такой аппетитный аромат, что у Нош заурчало в животе. Дрин взяла черпак и наполнила до краёв каменную чашу, вырезанную с большим искусством. Стенки её были такими же тонкими, как и у глиняной посуды. По краю чаши тянулся сверкающий серебряный ободок, а всю поверхность диковинной вещицы покрывала причудливая резьба.
      Нош бережно приняла чашу двумя руками. От неё шло успокаивающее тепло. Девушка понимала, что варево слишком горячее, потому принялась вертеть чашу в руках, чтобы содержимое поскорее остыло.
      Бедняжка отхлёбывала густую ароматную жидкость. От горла до желудка прокатилась тёплая волна. Нош не могла бы описать свои ощущения — словно в зябкий зимний вечер кто-то набросил ей на плечи пушистое одеяло.
      Она выпила всю чашу до дна, тем более что порция была небольшой. А затем, позабыв обо всех хороших манерах, вылизала посуду, собирая языком остатки соуса.
      Дрин не мешала девушке наслаждаться кушаньем. Она положила ворох сухих листьев обратно в каменный сундук, закрыла крышку и двинулась к противоположной стене. Там стоял странный стол. Он был вытесан из камня и частично уходил прямо в стену, опираясь только на две каменные ножки. На столе громоздились стопки толстых книг, да таких старых, что их кожаные переплёты во многих местах повытерлись и обтрепались.
      Нош знала, что это были настоящие книги. Когда-то… да, когда-то она видела такие книги. Они… их бросали в большой костёр. А вокруг стояли солдаты… и кто-то в чёрно-красном…
      Девушка затаила дыхание, погрузившись в воспоминания. Книги… пришли солдаты и ещё кто-то… и они… убивали.
      Сперва убили книги, а потом круглолицего человека в зелёном балахоне, испачканном чернилами. Обычно его лицо лучилось добротой и смехом, а сейчас застыло ужасной маской. Они… толкнули его в костёр. Она попыталась закричать, но её рот запечатала чья-то рука, не давая издать ни звука. И Нош провалилась в темноту.
      Когда мрак рассеялся, она оказалась в полуразрушенной хижине вместе с Илдой. И тогда Нош отринула воспоминания и начала жить настоящим днём, не пытаясь ни заглянуть в прошлое, ни предугадать будущее.
      — Они жгут книги, — произнесла девушка. Нужно предупредить Дрин, ведь эта женщина так добра к ней. Может, она не знает, какой кошмар поджидает тех, кто прячет книги.
      Дрин подошла к столу и протянула руку к одному из фолиантов. Услышав слова Нош, она оглянулась через плечо.
      — Да. Книги — это знания, собранные мудрыми людьми всех времён и народов. Если их уничтожить, дитя, то сколько нужных знаний будет утеряно! Теми, кто бросает книги в огонь.
      — Они могут прийти сюда… — пробормотала Нош, стараясь объяснить свою тревогу.
      — Зачем? Все, кто жил здесь, уже мертвы. Думаю, что поджигатели больше не заявятся сюда. Тот, кто посылает их, уже сделал все самое худшее, на что только хватило его колдовства. Остались эти книги, и ты, Алноша, будешь учиться по ним… и этого не изменить. Мне приснился вещий сон, я увидела во сне тебя. И вот ты здесь.
      Так в судьбу Нош вплелась новая нить, а в Рифте затеплилась ещё одна искра жизни. Приходилось тянуться изо всех сил, но девушка росла и училась и постепенно достигала совершенства.

2

      Несмотря на светильники в стенных нишах и факелы, большой зал тонул в полумраке. В воздухе висело плотное, удушающее облако курящегося фимиама. Крин сжимал в левой руке мокрый лоскут и все чаще подносил его к лицу, прикрывая нос и рот. Это был единственный способ побороть подступающее чихание, которое может привлечь внимание всех собравшихся у алтаря.
      Два часа назад юноша взобрался на поперечный брус под крышей Храма, улучив минуту, когда служители удалились на ужин и молельный зал остался практически без охраны. Да и кто осмелится навлечь на себя гнев Голоса Зеллона, вторгшись в святая святых местного Храма?
      Крин приник к балке, пустив в ход все умение маскировки, которому его обучали лесные охотники. Тяжёлая ряса послушника плотно облегала тело. Жара стояла невыносимая, но юноша боялся шелохнуться и расправить затёкшие конечности. Глядя вниз с высоты, он чувствовал сильное головокружение, его подташнивало, и желудок стремился взлететь к самому горлу.
      Ох, как ему было плохо — от одуряющего запаха фимиама, от жары и высоты, с которой он наблюдал за позором своего Дома. Его Дом… юноша ощерил белые зубы в угрожающем волчьем оскале.
      Когда они уже прекратят терзать слух своими воплями? Конечно, ради такого случая они решили провести все церемонии, какие только могли вспомнить! Не каждый день втаптывают в грязь один из Высших Домов. Это был звёздный час Валкара, и он собрался сполна насладиться своим триумфом. Молельный зал плотными рядами заполняли те, кто повиновался его воле. Они не сводили глаз с алтаря.
      Крин заметил голубые плащи Зайнов, чёрно-зелёные — Горанов, и красные — Джаспаров. Пусть смотрят, если они так слепы, что не понимают: пройдёт совсем немного времени, и их Дома последуют за Домом Кунионов.
      Там… там… Крин заставил себя взглянуть на группу людей в одеждах коричневых тонов — это были родовые цвета его Дома. Он быстро сглотнул и потёр мокрым лоскутом глаза и чешущийся нос. И отвёл взгляд, он больше не хотел видеть этихлюдей.
      Выкрики умолкли на самой высокой ноте. К алтарю шагнул человек в богатом храмовом одеянии и митре, похожей больше на корону. Он повернулся и величественно поклонился алтарю, на котором не было ни статуи, ни какого-либо изображения божества. Всемогущий и Вездесущий не опускался до того, чтобы являть себя взорам собственных рабов.
      Валкар снова торжественно повернулся, на этот раз уже к притихшей толпе. Слева от него стоял человек в унылой серой одежде, которую носят рабы. Красный шнур через плечо выдавал в нём надсмотрщика. Справа от Валкара возвышался начальник храмовой стражи. Юный шпион, примостившийся под куполом здания, так и не смог разглядеть его лица под глубоко сидящим шлемом.
      Зловеще загудела труба, вырезанная из рога варга. Так надсмотрщики созывают рабов на работу. Наступила полная тишина, словно все, собравшиеся под куполом Храма, затаили дыхание.
      Затем из группы людей в коричневом выступил мужчина в кольчуге. В одной руке он держал боевой шлем, а второй сжимал рукоять меча, висящего в ножнах.
      Крин снова прижал тряпку к глазам. С его губ готовы были сорваться все ругательства, какие он только знал, но юноша усилием воли совладал с собой. Во рту скопилась горькая слюна.
      Валкар ждал, когда воин в кольчуге подойдёт ближе. Он был спокоен и не сомневался, что сумеет справиться с жертвой, попавшей в его умело расставленные сети. Всё пройдёт гладко, как было уже три раза за последние четыре года. И ещё один Дом будет вычеркнут из Свитка Высокорожденных.
      Воин остановился у подножия лестницы, ведущей к алтарю. Вскинул голову и устремил взгляд на Голос Зеллона. В гробовой тишине зазвенел покатившийся по каменным плитам пола шлем, который мужчина выронил из рук. Не сводя глаз со жреца, он расстегнул пояс, и родовой меч упал на пол…
      Крин задохнулся и впился зубами в запястье, чтобы не закричать от стыда и отчаяния.
      Мужчина у подножия алтаря отрешённо принялся стягивать кольчугу. Коротко звякнув, она упала рядом с мечом. Человек остался не в одеждах родового коричневого цвета, а в серой рабской хламиде.
      Валкар, не оборачиваясь, протянул руку к стоявшему позади надсмотрщику. Жрец знал, что все его слуги не сводят с него глаз и готовы повиноваться малейшему жесту. Надсмотрщик вложил в ладонь хозяина верёвку с петлёй на конце. Валкар сделал шаг вперёд и легко набросил петлю на шею бывшего воина. Когда верёвка охватила плечи, мужчина покорно опустился на колени. Из группы людей за его спиной вырвался приглушённый стон — им всем предстояло разделить участь своего господина.
      — Хафнер, тяжесть твоих грехов перед Единым и Его слугами превысила меру терпения. Тебя призывают поклясться в том, что предаёшь в рабство телом, разумом и душой не только себя самого, но и всех единокровных своих отныне и во веки веков. Будет ли на то твоя воля?
      Крин закрыл глаза, но не мог заткнуть уши. Голос, зазвучавший в ответ, был ровным и бесстрастным. Голос человека, душа которого уже мертва.
      — Я клянусь, что я, и мой Дом, и единокровные мои искупим все свои грехи тяжким трудом в течение жизни моей и моих детей, и детей их детей… отныне и во веки веков.
      — Назови единокровных своих, раб, — приказал Валкар. — Они обязаны выйти на твой зов…
      Человек, стоящий на коленях, слегка сгорбился. Его голова поникла, так что мужественный подбородок коснулся широкой груди.
      — Шаресса, — тем же ровным, разве что более глухим голосом произнёс он. — Илла, Ранор, Сонон…
      В кучке людей, одетых в коричневое, раздался вскрик, и вперёд шагнула женщина, прижимающая к груди младенца. За нею вышли двое мальчиков с печатью страха на лицах. Один из них сжимал рукоять длинного охотничьего ножа. Когда мальчик с ножом встал рядом с отцом, начальник стражи молча вырвал оружие у него из рук.
      Вперёд выступил надсмотрщик, в его руке болталось несколько верёвок с петлёй на конце. Он взмахнул раз, другой, и в конце концов все подошедшие к алтарю оказались символически порабощены. Но Валкар, заметив, что одна верёвка осталась в руках надсмотрщика, сдвинул брови.
      — Есть ещё один твой кровный родич, раб, — с угрозой в голосе произнёс жрец. — Где он?
      — Он предал наш Дом, и теперь он не один из нас, — угрюмо ответил Хафнер. — За свою дерзость и непослушание он заслужил смерти и был бы мёртв, если бы не прорубил себе мечом путь к бегству. Уже пять дней, как он отвергнут Домом, и больше никогда его имя не будет среди нас упомянуто.
      — Он объявляется вне закона, — промолвил Валкар довольным голосом. — Единый благословит каждого, кто прольёт его кровь. Да будет так! А ты, раб, знай, что твои грехи будут прощены после твоей кончины, поскольку ты оплатишь их своею кровью…
      Глава стражи поднял обронённый Хафнером меч. Крин отметил, что он передал оружие младшему стражнику, который подобрал кольчугу и шлем. Надсмотрщик дёрнул за верёвку, наброшенную на шею Хафнера, заставляя его встать. Затем он взял свободные концы остальных верёвок и повёл бывших господ к новой, незавидной жизни рабов.
      Валкар пальцем подозвал начальника стражи и, склонив голову, о чём-то тихо посовещался с ним. Крин медленно разжал зубы, освобождая запястье. Во рту остался привкус крови. Теперь пора уходить. Мудрый человек уже давным-давно был бы далеко отсюда.
      Но против мудрости восстала честь. Её воплощением был меч, именуемый «Дарующий Надежду», меч, который эти ублюдки уносили сейчас из зала. Крин знал, что нельзя оставлять Дарующего Надежду в их руках… Он до последнего надеялся, что отец стряхнёт кошмарное оцепенение, но за последние десять дней Хафнер превратился в совершенно чужого человека.
      Ему были ведомы обычные человеческие ошибки и слабости, но никогда прежде он не болтал ерунды о смертных грехах и необходимости искупить их кровью Дома. Когда Крин вернулся с объезда пастбищ домой, его страшно поразили перемены в отце, особенно в его речах. Сперва юноше даже померещилось, что он ошибся и попал в чужой дом. И мачеха, правда с отблеском ужаса в глазах, всё время поддакивала бесконечным и странным сетованиям отца о своих грехах. Сводные братья были так напуганы, что Крину не удалось добиться от мальчиков никаких внятных объяснений. Но охвативший семью леденящий страх — если это действительно был страх — не коснулся Крина. Он знал, чем это все закончится… Сцена, которая только что прошла перед его глазами, не раз виделась ему в кошмарных снах. Потому у него было время, чтобы составить план.
      Дом Кунионов не исчезнет, пусть даже и будет объявлен вне закона. Он, Крин, часть этого Дома, хотя отец в безумии и отрёкся от него. Чтобы выжить, ему придётся употребить все свои знания и опыт, всю хитрость и смекалку. И надеяться на всю отпущенную на его долю удачу. Но сначала нужно добыть меч.
      Когда церемония окончилась, толпа начала расходиться. Крин знал, что три оставшиеся Дома хорошенько запомнили сегодняшний урок. Валкар и его невидимый бог так крепко взяли высокорожденных за глотки, что те готовы были бросаться жертвенными ягнятами на алтари, как это сделал Хафнер.
      Крин медленно начал отползать по балке назад. Он верил и надеялся, что Голос уже зачислил его в беглецы и не будет искать на собственной территории. Спустившись с балки, юноша поднялся.
      Он никогда не был горячим приверженцем Единого, так что внутреннее расположение Храма оставалось для него загадкой. Совершенно случайно Крин обнаружил тайный путь внутрь, но рано или поздно удача может и изменить ему. Сейчас юноше предстояло пробраться в оружейную храмовой стражи. О родовых мечах слагались легенды. Если в тебе нет родовой крови, ты не можешь взять в руки этот меч. Каждый воин знал, что подобный проступок повлечёт за собой гнев Ушедших. Наверняка Дарующего Надежду повесят рядом с мечами тех Домов, которые Валкар уничтожил за последние несколько лет. Нужно только найти оружейную… если его не схватят раньше. Обычно на верхние уровни Храма забирались только плотники, которые следили за сохранностью крыши.
      На улице начало смеркаться, когда Крин рискнул выбраться из своего укрытия. Запахнув поплотнее рясу послушника, он спустился по винтовой лестнице, потом по узким ступенькам, вырезанным внутри полой стены, и наконец добрался до неприметной двери. Эта дверь выходила во внутренний дворик Храма.
      Крин чуть приоткрыл дверь и выглянул наружу через образовавшуюся щель. Оружейная находилась слева. Но чтобы добраться до неё, юноше предстояло преодолеть довольно широкую площадку. Стражники возвращались с дежурства. Прежде чем они показались в поле зрения Крина, он услышал их грубые голоса и бряцание копий о камни. На отдыхе стража не слишком церемонилась со своим оружием.
      Странно, что Валкар превратил храмовый дворик в казарму для своей личной армии. Или личной армии своего бога, какая разница. Считалось, что Единый справедлив. Крин снова ощерился. Почему тогда Его Храм окружён стражниками? Находятся те, кто не доволен этой справедливостью? С другой стороны, именно эти стражники, под присмотром одного из жрецов, каждый четвёртый месяц собирают налоги в пользу Храма. А ещё Валкару действительно необходима армия, чтобы справляться с толпой, которая сегодня заполняла молельный зал.
      Крин выждал. Чадящие факелы не могли разогнать сгустившийся сумрак. Повсюду плясали тени, в которых легко затеряться человеку в неброской рясе.
      Крин ничего не знал про обязанности послушников. А вдруг им нельзя бродить где попало? Поручение… но могут ли старшие жрецы отправлять новичков туда-сюда с поручениями? Ведь это единственное оправдание, которое пришло в голову Крину на случай, если его остановят.
      Поскольку по дворику ходили довольно редко, юноша решился. Тем более медлить было опасно — сейчас время работало на врагов. Чем скорее он окажется подальше от Храма и от этого города, тем лучше.
      Юноша выскользнул за дверь и остановился, оглядываясь. Впервые за несколько часов он вдыхал чистый свежий воздух, без запахов пыли и фимиама. Небо тёмное, безлунное, а в воздухе опытный нос охотника уловил предчувствие дождя. Дождь будет только на руку.
      Крину хотелось пронестись по двору как стрела, чтобы поскорее добраться до цели. Но он сдержался. Надвинул капюшон на лицо, спрятал руки в рукава — и неспешно засеменил через дворик. Со стороны казалось, что послушник идёт по заданию, притом не особо важному, поскольку не слишком торопится.
      Дважды его дыхание на миг прерывалось — когда он проходил совсем рядом с местными обитателями. Сперва прошагали двое сменившихся с дежурства стражников, которые сами спешили окунуться в городские развлечения. А потом был настоящий жрец Храма. Но последний даже не поднял головы, уткнувшись носом в раскрытую книгу. Странно, что в такой темнотище он ещё разбирал буквы. «Повторяет храмовую службу», — подумал Крин.
      Оружейная находилась между караулкой и казармами, из дверей которых лился свет. Внутри звучали голоса, но наружу никто не показывался. Крин добрался до заветной двери. Слабый свет пробивался из маленького окошка над притолокой. Не исключено, что там кто-то есть.
      Но Крин не мог дольше ждать. Есть разные способы и приёмы, которые может пустить в ход безоружный человек для защиты и нападения. Среди вассалов его Дома были и такие, кто владел этим неблагородным искусством в совершенстве. Хотя юноша только начал изучать эти приёмы, но две декады тому назад сумел справиться с чудовищным громилой. Здоровяк решил побраконьерствовать. Столкнувшись с Крином, он бросился на него с ножом. И получил по заслугам.
      Эти воспоминания придали Крину храбрости. Он слегка толкнул дверь оружейной. Если бы дверь оказалась заперта, у него наготове была ещё пара способов проникнуть внутрь. Юноша давно свёл тесную дружбу с охранниками караванов и перенял у них много всего, о чём отец даже не догадывался. Отец… у него нет больше отца!
      Дверь приоткрылась, и беглец прошмыгнул внутрь оружейной. Там уже находился начальник стражи, который на церемонии подобрал брошенные отцом доспехи и оружие. Как Крин и думал, он вешал на крюк, торчащий из дальней стены, ножны с отцовским мечом.
      Слева вдоль стены громоздился ряд копий, и Крин присел за этим островерхим забором. Начальник стражи поднял фонарь, который, видимо, принёс с собой, и направился к выходу. Крин не сдвинулся с места, хотя от всего сердца ненавидел этого человека и всё, что он защищал. Нет, месть придётся отложить. Сейчас главное — убраться отсюда тихо и незаметно.
      Скрипнула дверь — стражник ушёл. Поскольку фонарь он унёс с собой, Крин остался в кромешной темноте. Он начал медленно и осторожно пробираться вперёд, стараясь держаться ориентиров, которые приметил при свете лампы.
      Затем вытянутая рука юноши наткнулась на противоположную стену, и, пошарив, он нащупал меч. Он не стал снимать с крюка пояс с ножнами. Нет, чем позже враги хватятся, тем лучше. Заметать следы Крин научился у тех же браконьеров с Высот. Так что он взялся за рукоять и вынул меч из ножен. Проведя пальцами по клинку, он нащупал знакомое клеймо. А затем взял один из обычных мечей и вложил его в ножны Дарующего Надежду. Вся операция заняла не больше минуты.
      Прижав обнажённый клинок к боку, юноша вернулся к двери. Как он и ожидал, она оказалась заперта. Но эту проблему Крин мигом разрешил с помощью острого шила — единственного оружия, которое он рискнул взять с собой. И он снова нырнул в ночь.
      К воротам идти было опасно, но Крин знал другой, более спокойный путь. Он перемахнул через стену в том месте, где не так давно забирался в храмовый двор. Оказавшись на полутёмной улице, стащил рясу, скатал её клубком и швырнул в грязную канаву. Затем перебежками, стараясь держаться в тени, добрался до небольшого трактира. Поднимался ветер, на скрипящей деревянной вывеске трактира виднелся герб Дома Кунионов — корона на чёрном поле. Нужно сказать Смарлу, чтобы поскорее сменил вывеску. С сегодняшнего дня небезопасно выставлять на люди осквернённый и свергнутый родовой знак.
      Дверь была заперта, но окна слабо светились. Крин тихо отстучал условный сигнал, как и было договорено.
      Дверь приоткрылась, и его впустили внутрь.
      — Получилось? — хрипло спросил мужчина с уродливым шрамом через щеку.
      — Получилось, — ответил Крин, показывая ему обнажённый меч.
      Мужчина смерил юношу взглядом.
      — Ты такой юный, совсем ребёнок… — медленно произнёс он. — Сколько тебе вёсен?
      — Пятнадцать, — отрезал Крин. — Сегодня я перестал быть ребёнком!
      Смарл склонился над Крином и заглянул ему в глаза.
      — Да, — ровным голосом согласился трактирщик. — Ты уже не ребёнок, милорд.
      — Пока предатели не получат своё, я остаюсь, как они и сказали, вне закона. Я поеду в горы, туда, где кое-чему научился в своей жизни. Хорошо, что в последние годы у меня были суровые наставники. Я отправлюсь сегодня ночью, если путь свободен.
      — Свободен, — кивнул трактирщик. — За тобой могут послать погоню. Эти храмовые ищейки постараются переловить всех нас и загнать в рабство.
      — Поскорее смени вывеску, Смарл. — Крин натянул приготовленную специально для него куртку. Наготове лежали и пустые ножны, словно трактирщик ни мгновения не сомневался в его успехе. Юноша вложил Дарующего Надежду в потёртые ножны. Смарл откатил в сторону бочку с элем и принялся шарить по полу. Наконец он нащупал потайную выемку и поднял люк. Крин повис на руках, а потом спрыгнул вниз. Трактирщик подробно описал ему расположение подвала.
      — Удачи, надежда нашего Дома, — прохрипел Смарл в чёрный провал люка.
      — Береги себя, Смарл, — раздалось из темноты. Крышка люка опустилась, и юноша остался один на один с неизвестностью.

3

      В этом бесплодном краю под серым, затянутым хмурыми тучами небом сезоны года сменяли друг друга незаметно. Здесь не было новой листвы, которая знаменует приход весны и созревающего винограда, который отмечает макушку лета. Да, зимой наступали холода, и все горные твари, включая зарков, прятались по норам. Но снег так и не выпадал, а речка не покрывалась льдом.
      Нош знала, что растёт и взрослеет, превращаясь в девушку. Она вытянулась и стала такой же высокой, как и Дрин. А ещё она научилась многим интересным штукам, которые скрашивали её тяжёлую жизнь. Нош даже превзошла в мастерстве свою наставницу! Она копалась в погибшем саду, вокруг обугленных стволов деревьев. На первый взгляд казалось, что отщепить кусок от любого из них не легче, чем от скалы. Но девушка прилежно тёрла окаменевшие стволы крепкой речной галькой, а затем придала отломанным кускам форму своих ступнёй. Для удобства положила сверху тростниковые волокна, а завязки смастерила из перекрученных змеиных шкурок. Получились сандалии. Ещё из змеиных шкурок можно было плести кошельки и мешочки, куда помещались некрупные предметы.
      Её обветренные руки жили своей собственной жизнью. Они схватывали на лету и сооружали всё что угодно из старых лохмотьев и хлама прежде, чем Нош успевала придумать, что с этим делать. Именно её умные руки первыми откликнулись на волшебный дар, дремлющий в Нош, когда девушка собирала речную гальку для обработки сгоревших деревьев.
      Выбирая подходящую для работы гальку, Нош вдруг заметила, что её пальцы тянутся к одному из камней. Солнце пряталось за тучами, но когда девушка дотронулась до камешка, то он оказался тёплым на ощупь. Она отложила найденные до этого камни в сторонку и выбрала из них тот, что с виду ничем не отличался от тёплого кругляша. Но он оставался мёртвым обломком гальки, обычным, обточенным водой камнем. Нош снова дотронулась до странной находки, и под пальцами задрожало тепло.
      Она знала, что в прежние времена здесь встречались волшебные вещи. Но теперь, после войны и пожаров, разрушений и минувших лет, они ушли в легенду. А вдруг этот кусочек камня когда-то был частью волшебного амулета? Нужно спросить у Дрин, она знает. Высыпав остальные камешки на землю, девушка бросилась в дом, который прятался между скал. Задыхаясь от бега, она влетела в комнату и положила находку на каменный стол. За столом сидела Дрин и ткала кусок грубого полотна из высушенных волокон тростника. Потом из этого полотна можно будет сшить одежду.
      — Оно… оно живое! Ожило в руках! — завопила Нош, разводя в сторону руки и растопыривая пальцы. — Из речки. Я дотронулась, а оно такое…
      Дрин замерла, переводя взгляд с Нош на обломок гальки. Затем взяла его, взвесила на ладони, подбросила несколько раз и наконец поднесла поближе к глазам. Потом потянулась за ножом. О, этот нож считался настоящим сокровищем, поскольку был сделан из металла. В Рифте ничего подобного больше найти не удавалось.
      Внимательно приглядевшись, Дрин поскребла камешек лезвием ножа. Она орудовала драгоценным инструментом очень осторожно и ухитрилась отковырнуть небольшую каменную крошку. Под ней открылась гладкая поверхность, размером с ноготь большого пальца. Причём не серая, а красная. Но не кроваво-алая и не медная, цвета заходящего солнца, а какого-то смешанного оттенка. Даже при слабом освещении комнаты Нош разглядела этот цвет.
      — Око солнца, — промолвила Дрин и выронила камешек на стол. Затем быстро поднялась и направилась к одному из каменных сундуков, которые никогда не открывала в присутствии Нош. Она достала оттуда старую, потрёпанную и запылённую сумку. И высыпала на столешницу кучку разноцветных камней. Одни сверкали яркими красками, другие были тусклыми и невзрачными, как стены этого дома.
      — Бери по одному, — приказала она Нош. — И называй.
      Девушка зачарованно повиновалась. И неожиданно начала произносить названия, сама этого не осознавая. Притом Нош знала, что произносит имена камней правильно, словно выучила их давным-давно и теперь просто вспоминает.
      — Солнечное око… Лунная слеза… Небесная кожа, — говорила она, выстраивая их в ряд. — Ещё одна небесная кожа, две ночные капли. Лунная слеза, только треснувшая. — (Откуда она это взяла?) — Солнечное око дневное, а вот это — вечернее.
      Так она поименовала все камни, до единого.
      Дрин слушала, не сводя с неё глаз. Потом выудила из-за пазухи небольшую вязаную сеточку на шнурке из змеиной кожи. Сквозь нити сеточки что-то сверкало и ярко вспыхивало в полумраке комнаты.
      Женщина поколебалась, после чего сняла с шеи амулет и протянула Нош это блистающее сокровище.
      — Коснись! — громким шёпотом промолвила она.
      Нош протянула руку. И тоненько вскрикнула. В амулете оказалось заключено настоящее пламя, которое обожгло девушке палец. Нош сунула ноющий палец в рот.
      — Я… у него нет названия…
      — Он редко встречается в этом мире, дитя, — кивнула Дрин. — Можно собирать драгоценные камни всю свою жизнь и ни разу не встретить такое чудо. Это звёздный свет, он сродни кое-чему большему, давно утерянному. Но довольно того, что у тебя дар Рук. Он сослужит тебе хорошую службу. Этот дар такой разносторонний… и тебе нужно будет изучить все его проявления. Ты сможешь отличать настоящие камни от поддельных, целые от треснувших. И, возможно, ты сумеешь читать их прошлое, что само по себе — великая сила.
      — А что… а что я могу прямо сейчас? — задумчиво спросила Нош. Она больше не боялась и принялась строить планы, как этот дар может улучшить их суровую жизнь.
      — Прямо сейчас ты должна направить все силы на поиск. Точно так же, как ты приучала глаза к чтению, руки к письму, а язык к речи, ты обязана привыкнуть к своему дару.
      С тех пор Нош постоянно копалась в гальке. Недолго, но каждый день. И вскоре завела собственную сумочку с настоящими драгоценными камнями. Девушка любила перебирать камешки, особенно когда Дрин отлучалась из дому.
      Жизнь в Рифте продолжала течь в привычном русле суровых будней. Но девушка и прежде не видела ничего хорошего, так что настоящее выглядело гораздо привлекательнее по сравнению с жестоким прошлым. Она научилась переворачивать плоские камни на илистом дне реки и вылавливать юркие водяные создания, которые прятались под ними.
      Они с Дрин собирали один из видов речного камыша, промывали и высушивали, разложив на плоском камне. Затем отрезали корешки острым каменным осколком. Эти корешки перемалывали между двух камней, как жерновами. В результате получался порошок, из которого можно было печь хлеб. А стебли камыша трепали, разминали и разделяли на волокна, которые годились для самодельного ткацкого станка.
      Здесь попадались и другие растения. На следующий день после того, как Нош обосновалась в Рифте, Дрин показала девушке небольшой участок чёрной почвы. Из земли тянулись листочки нескольких уцелевших растений, которые Дрин оберегала как зеницу ока.
      В камнях водились разнообразные ящерицы и змеи, и каждая тварь требовала своего подхода. Например, жирную многоножку в жёлтых пятнышках можно было смело глушить камнем и свежевать. А небольшую змейку с серебристой чешуёй лучше было оставить в покое. Красную рогатую жабу ловить было можно, а ящерицу, которая при малейшей опасности поднимается на задние лапки, нужно было обходить дальней дорогой.
      Сперва Нош думала, что эти запреты касаются пресмыкающихся с ядовитой кожей или мясом. Но вскоре она узнала, что все гораздо сложней и серьёзней. Как-то Нош увидела, что Дрин сидит, прислонившись спиной к скале, а перед ней раскачивается серебристая змейка. Девушка схватила окаменевшую ветку, к которой был прикреплён при помощи тростниковой верёвки камень, заострённый с двух концов. Это было собственное оружие Нош, сделанное её руками. Девушка страшно гордилась результатом своих трудов. Эта грубая острога служила как инструментом, так и оружием.
      — Не нужно, — успокоила Дрин девушку. — Она не годится для еды. Смотри! — Она протянула руку, и Нош показалось, что змейка лизнула пальцы женщины гибким язычком. — Как и зарк, — продолжила Дрин и указала направо. Там стояли три ящерицы, поднявшись на задние лапки. Притом они отклонили тельца немного назад, опираясь на хвост, как на длинную гибкую тросточку. Ящерки дёрнулись вперёд, выказывая явное намерение напасть на женщину.
      Дрин зашипела. Для неискушённого уха Нош это шипение ничем не отличалось от звуков, издаваемых серебристой змеёй. Затем женщина чуть повернулась и защёлкала языком. И наконец заговорила человеческим языком, хотя и очень тихо:
      — Сиди не двигаясь, дитя. Позволь им изучить тебя, чтобы впоследствии они могли стать тебе помощниками и защитниками.
      Нош страшно хотелось убежать куда глаза глядят. Но она медленно положила на землю свою каменную острогу и села, не сводя глаз со змеи. Тварь повернула к девушке треугольную голову и посмотрела прямо в лицо странными глазами с вертикальными зрачками. Змея легко расплела кольца и заскользила к Нош. Затем встала на хвост так, как будто вновь собиралась начать свой странный танец.
      — Дотронься до неё, Нош, — приказала Дрин по-прежнему тихим голосом, но в нём зазвучали металлические нотки.
      Нош через силу повиновалась. Змея вскинула головку. Девушка заметила острые зубы во рту у серебристой твари и подумала, что едва ли эти клыки — простое украшение. А потом… её ладони легонько коснулся раздвоенный язычок.
      — Так, тебя признали, — тихим напевным голосом промолвила Дрин. — Теперь тебе придётся выучить свои обязанности и права, но это знание придёт изнутри.
      Женщина поглядела на ожидающих ящериц и щёлкнула языком. Три зверька тотчас же сорвались с места. Как только змея отползла, перед девушкой очутилась одна из ящериц.
      — Снова протяни руку, — приказала Дрин.
      На этот раз Нош не боялась. Зарк (как, по словам Дрин, называлась эта зверушка) пробудил в девушке любопытство и интерес, так что она позабыла про страх.
      Нош поднесла руку к ящерице, и та склонила голову, будто принюхиваясь к костяшкам пальцев.
      Дрин с видимым облегчением качнула головой, словно нашла ответ на некий незаданный вопрос. Вероятно, она подала какой-то знак, потому что ящерицы неожиданно куда-то юркнули.
      С тех пор, уходя на охоту, Нош постоянно ловила на себе чей-то взгляд и, оглядываясь, замечала неподалёку чешуйчатую голову одного из своих новых знакомых. Обычно зверьки прятались под камнями или за полуобгоревшими стволами деревьев.
      Но не поиски еды занимали у Нош и Дрин большую часть времени, хотя, несомненно, это было жизненно важное занятие. Но земля в округе была мёртвой и бесплодной, здесь часто случались ураганы и бури. Сильный ветер поднимал в воздух тучи пыли с давно заброшенных полей, и в разгар дня словно спускались сумерки. Нечего было и думать, чтобы выйти из дома в такую погоду. Тогда Дрин затепливала светильники — плошки с рыбьим жиром, в котором плавали фитильки из высушенного тростникового волокна.
      Они вынимали книги, и начинался урок. Сперва Нош не понимала, зачем это. К ней вернулись прежние страхи — девушка боялась, что умение читать рано или поздно приведёт её к катастрофе. Но время шло, и какая-то ранее дремавшая часть её мозга встряхнулась и принялась жадно впитывать новые знания и навыки. Поскольку её учили не только читать, но и писать. Причём на разных языках. Дрин объяснила, как здорово будет уметь, если выпадет такой случай, приветствовать чужеземцев на их родных языках. Правда, она не объяснила, откуда здесь возьмутся чужеземцы.
      С тех пор как Дрин забрала Нош к себе, она, бывало, прихватывала с собой суточный запас еды и уходила куда-то на целый день. На расспросы девушки она отвечала, что уходит по делам, которые её, Нош, не касаются. Сперва девушка страшно боялась, что Дрин бросит её и она останется одна-одинёшенька, бедная и беззащитная. Но женщина неизменно возвращалась утром следующего дня, и вскоре Нош успокоилась и начала принимать её отлучки как часть заведённого в Рифте порядка. По возвращении Дрин всегда приносила с собой кое-какую еду, а иногда и небольшой мешочек с солью и тростниковую корзину плодородного чернозёма. Потому несколько последующих дней жительницы Рифта занимались своим крошечным огородиком. Всякий раз Дрин неустанно объясняла девушке особенности и полезные свойства каждого растения, так что после многократных повторений и уточнений Нош уже неплохо разбиралась в травах. Девушка давно перестала удивляться тому, что в этом садике продолжают цвести и плодоносить растения, которые давно погибли во всей остальной части Рифта.
      Каждый раз Дрин уходила на запад, в каменный лабиринт скал, который с первого взгляда отбивал всякую охоту к путешествиям. Но женщина, казалось, прекрасно знала, куда и зачем идёт.
      Оставшись одна, Нош проводила эти дни по своему разумению. Её особой гордостью была подготовка сюрприза для вернувшейся Дрин — то новая низка сушёной рыбы, то несколько прочитанных страниц учебника, то небольшой отрез полотна. Одежды у них было мало. Платье Дрин состояло не только из кусочков полотна, но и из жабьих шкурок. Когда Нош только появилась здесь, её одеждой служили жалкие лохмотья. Вскоре у девушки появились короткая юбка из камышового полотна и накидка из полос змеиной кожи. Такой наряд ничуть не стеснял движений и соответствовал погоде.
      Теперь Нош проводила большую часть времени на берегу реки, особенно когда Дрин отлучалась. Девушка не только собирала камыш, но и перебирала голыши, тренируя свой новообретенный дар. Иногда, поднеся к глазам найденный камешек, она чувствовала, что это не грубый и безжизненный обломок, а сверкающий драгоценный камень. Нош несколько раз пыталась шлифовать свои находки, но ничего не вышло.
      Время от времени девушка задумывалась, что происходит в остальном мире — там, за границей Рифта. Она никогда не пыталась вспомнить своё прошлое. Иногда ей казалось, что весь мир погиб и они с Дрин остались единственными живыми людьми на всём белом свете.
      Когда девушкой овладевали мрачные думы, она уходила к скалам и щёлкала языком, как её научила Дрин. Непросто отличить одного зарка от другого, но через некоторое время Нош начала узнавать двух зверьков — обычно они первыми откликались на её зов. Первый был чуть выше своего товарища, и на его воротнике виднелась неровная морщина, словно там когда-то была рана, которая плохо заросла. А второй всегда звонко щёлкал в ответ, словно радуясь встрече. Девушка дала им имена: тот, который повыше, получил прозвище Тарм, а второй — Вазин. Что-то царапнуло её в глубине души; возможно, когда-то эти имена что-то значили для неё. А ещё Нош была уверена, что ящерки откликаются на свои прозвища.
      Именно во время очередной встречи с ящерицами судьба Нош резко изменилась во второй раз. Тарм стоял на вершине высокого валуна и смотрел на север, на заброшенную дорогу. Он яростно защёлкал, привлекая внимание Нош. Девушка вскочила и тут же спряталась за выступ.
      По дороге, вдоль которой когда-то гнали детей, двигалась какая-то процессия. Неужели новые беженцы? Осторожность уже давно стала второй натурой Нош. Она соскользнула с валуна и, стараясь держаться под прикрытием тени, пошла к месту, откуда лучше видно дорогу.

4

      Налетел порыв ветра — предвестник холодной зимы. Крин поплотнее запахнул нескладную кожаную курточку. Она оказалась на пару размеров больше, чем нужно, так что юноша приспособил к поясу пару верёвочных подтяжек с перехлёстом на спине. От этой хламиды здорово несло лоршогами — видимо, прежний хозяин долго работал в их загоне. Крин нашёл её висящей на крюку в пустом стойле, где она успела на славу пропитаться крепкими запахами скота.
      Пустое стойло… На сколько он опоздал? На час? На день? Стража и жрецы подчистую вымели небольшое поместье. Оно было самым маленьким и удалённым от основных владений Дома, и юноша надеялся, что враги доберутся туда в последнюю очередь. Рассчитывал, что раздобудет здесь провизию и верховое животное, приученное к горным тропам и перевалам.
      Крин, морщась, жевал подгнившее яблоко, которое сорвал в заброшенном саду. Гадость, но хоть какое-то облегчение для голодного желудка. Вчера он доел всё, что Смарл приготовил ему в дорогу.
      Юноша брёл по пустынным взгорьям Высоких Небес, ни на минуту не забывая об осторожности. Итак, теперь он преступник. Плевать, сейчас главное — выжить любой ценой.
      Ни один крестьянин, ни один помещик не поможет ему и не даст укрытия. То, что провинция Высоких Небес опустела, означало, что слух о падении Дома Кунионов разлетелся во все края его бывших владений. Впереди оставались лишь Высоты, где царили смерть и разорение. А всё началось с тех самых пор, как Высший король Тристан пал в битве под Рогатинами и оставил на троне слабовольного сына. Новый правитель подчинялся всем требованиям Храма — добровольный раб, хотя и без рабского ошейника.
      Страну наводнили бывшие оруженосцы, вассалы сокрушённых Валкаром лордов, землевладельцы, которые были вынуждены смотреть, как пылают их хлеба и дома, и обычные преступники разного пошиба.
      Крин обшарил все поместье, но так и не нашёл ни щенка, ни цыплёнка — пусто. Конечно, мерзавцы все уволокли, ничего не оставили. И едва ли где-то поблизости прячется стража. А может, Валкар не предполагал, что Крин заберётся так далеко? Все знали о его предпочтениях и часто отпускали смешки о глупцах, которые бродят в холмах, вместо того чтобы посетить оружейную или повеселиться в пиршественных залах.
      Ловушка — или нет? Крин вытащил из поясного кошеля медный таргин, подбросил в воздух и поймал. На него уставилась физиономия Высшего короля Банко. Что ж, почему бы не испытать удачу ещё раз? Отправляться в дальнюю дорогу с тем минимумом запасов, что был у него с собой, равнозначно гибели. Уж лучше приставить шило к груди и сразу покончить с собой.
      Но юноша выждал, пока солнце закатится за горы, а затем прокрался к дому, перебегая из одного затенённого места к другому. Тишина, царящая в поместье, оглушала.
      Всего одна декада прошла с той поры, как он оставил этот дом полным жизни и веселья. Двери всегда стояли распахнутыми, гостеприимно встречая любого путника. Конечно, отсюда всех уже увели — бывших слуг бывшего господина, а ныне — рабов. Недавно собранный урожай перевезли в закрома Храма, всех домашних животных угнали. Все ценности пересчитали, переписали и спрятали в храмовые тайники.
      Крин добрался до дорожки, ведущей к парадной двери. Как он и ожидал, дорожка оказалась разбита и разворочена множеством тележных колёс. Юноша замер, стараясь уловить опытным ухом охотника малейший шорох в тёмном доме.
      Ветер сорвал несколько осенних листьев с пожелтевших деревьев, которые росли вокруг поместья. Крин подался вперёд, но тут заметил, что входную дверь крест-накрест пересекает красная лента, скреплённая посредине большой восковой пломбой с оттиском храмовой печати. Предупреждение для случайных прохожих — чтобы знали, чья это теперь собственность.
      Сорвать печать — значит показать Валкару, что здесь остались те, кто не желает склонять пред ним головы. Но тогда Храмовники посчитают, что плохо вычистили эту местность, и вернутся довершить своё чёрное дело.
      Крин обошёл вокруг дома. Окна тоже были запечатаны. Но каждое поместье, со времён Бланкантерского сражения, таило свои секреты, о которых не знали Храмовники.
      Крин встал на четвереньки и пополз вдоль фундамента дома. Подсчитал камни, потом толкнул один из них. Открылась чёрная дыра, куда юноша быстро заполз. В нос ударил густой аромат свежесваренного эля и молодого вина, такой крепкий, что можно было опьянеть от одного запаха. Под ногами Крина плескались хмельные лужи — кто-то посбивал краны со всех бочек.
      И явно не Храмовники, уж они-то предпочли бы сберечь драгоценный напиток. Зато это вполне в стиле Хаквана, который готов уничтожить добро, лишь бы оно не досталось грабителям.
      Крин побрёл вперёд, по щиколотку в вине и пиве, пока не наткнулся на грубую деревянную лестницу, ведущую из подвала в дом. Сверху сочился слабый свет, потому что крышка люка оказалась приоткрыта, её что-то удерживало…
      Крин вцепился в лестницу и гулко сглотнул.
      Сверху свисала безжизненная рука. А к щели между люком и полом прижалось мёртвое лицо, залитое засохшей кровью. Крин узнал этого человека, невзирая на тёмные потёки. Хакван!
      Юноша полез наверх, оттолкнул труп и выбрался в вымощенную плиткой кухню. У входной двери темнела ещё одна лужа крови и лежало скрюченное мёртвое тело. Крин заставил себя подойти. Это оказался Васвер, отличный знаток лошадей. Он лучше всех умел объезжать и тренировать верховых животных. Поперёк его живота тянулась страшная рана, из которой выплеснулась кровь и вывалились внутренности. Запах крови смешивался с хмельными парами.
      Крин с трудом вспомнил, зачем сюда пришёл. Хакван был мёртв, как и его товарищ. Смерть исказила их лица гримасами боли и ярости.
      Хакван не пожелал покорно надевать рабский ошейник. Кто угодно, но не он! Крин вытер рукавом мокрые глаза. Как ему хотелось в эту минуту, чтобы в его жилах текла кровь Хаквана!
      Юноша занялся поисками необходимых вещей, без которых в дорогу лучше не отправляться.
      Зная обычаи старого управляющего, он заглянул в потайной уголок, скрытый кухонным шкафом. И обнаружил там то, о чём даже и не мечтал, — добрый лук, запасные тетивы и колчан со стрелами, искусно сработанные умелыми руками самого Хаквана. Ещё там был меч в простых кожаных ножнах. Не такой длинный и тяжёлый, как Дарующий Надежду, а больше смахивающий на кинжал-переросток.
      Побродив по дому, Крин собрал целый мешок добра. Сумка получилась побольше той, что вручил ему Смарл. А на забранной в стенной шкаф кровати нашлись одеяла из верблюжьей шерсти, тёплые и мягкие, как зимняя мантия Высших королей.
      На полках в чулане отыскалась и еда. Сюда Храмовники не заглянули — видимо, яростный отпор бывшего управляющего и его слуг помешал тщательным поискам.
      Крин давно привык к такой пище — полосы тонко нарезанного вяленого мяса, присыпанного сверху сухофруктами. Обычный рацион для сторожей отдалённых уголков обжитой местности, которые следят, чтобы к поместью не пробрались нежеланные гости — воры или дикие животные.
      Он сбросил вонючую куртку и соорудил из одного одеяла достойную замену. Проделал посредине дыру для головы, подрезал с двух сторон, чтобы был простор рукам, и подпоясался.
      Расхаживая по кухне, Крин старался не смотреть на трупы. Как следует снарядившись, он решил отдать последний долг погибшим слугам.
      Из спальни он принёс оставшееся постельное бельё и накрыл тела. Затем откопал где-то два светильника, открыл и расплескал по полу масло, предварительно стащив в кухню все горючие материалы, какие только удалось собрать. Когда он закончил приготовления, окончательно стемнело.
      Крин спустился по лестнице в подвал на пару ступеней вниз, поджёг небольшой промасленный лоскут кресалом, которое выдал ему Смарл, и швырнул тряпку в кухню. Пламя с рёвом рванулось к потолку, и он спрыгнул с лестницы.
      Выбравшись из подвала, Крин забросил за плечи мешок, поправил ножны с мечом и со всех ног бросился прочь. Он ни разу не оглянулся, пока не добрался до холмов, за которыми заканчивался участок, принадлежавший поместью. За спиной ночь осветилась огромным факелом, зарево которого отражалось в окнах всех окрестных домов. Юноша постоял, глядя на бушующий пожар. Пусть Валкар роется на пепелище — авось найдёт что-нибудь полезное!
      С мешком за плечами Крин потрусил прочь. Позади пылало поместье, и длинная тень юноши бежала впереди, перетекая с холма на холм.
      Эти места он знал. Правда, дальше водопада Умбра Крин никогда не бывал. Да и местность была такой, что любая ищейка мигом возьмёт его след. Но времени запутывать следы явно не было. Наверняка Храмовники бросятся в погоню, едва узнают о поджоге поместья. Валкар не дурак, его слуги тоже не слабоумные. Им мигом станет ясна связь между беглым наследником поверженного Дома и пожаром в последнем поместье этого самого Дома, которое находилось на западной окраине провинции. А Храм не умеет ни забывать, ни прощать.
      Потому беглец спешил убраться подальше, быстрым шагом взбираясь на очередной холм и спускаясь в ложбину. Идти становилось всё труднее. К утру, остановившись на вершине холма и с трудом переведя дух, он понял, что должен передохнуть. Крин заозирался, ища взглядом какое-нибудь подходящее укрытие.
      На противоположном склоне он приметил несколько хвойных деревьев. Других вариантов не было, и он устало потащился вниз по склону. Его грязные, пропитавшиеся вином сапоги мигом обросли ворсом из опавшей хвои.
      С первыми лучами рассвета Крин увидел, что в центре небольшого леска растёт высокое и крепкое дерево. Привязав один конец верёвки к мешку, а второй перебросив через ветку, он взобрался на дерево и устроился на удобной развилке. У него едва хватило сил, чтобы поднять наверх мешок. Но спрятаться было больше негде, а ведь ищейки уже могли напасть на его след.
      Через два дня Крин миновал водопад Умбра и вступил на неизведанные земли. Ему удалось поймать иноходку, разжиревшую на орешках. Он побоялся разжигать костёр, поэтому заставил себя съесть птицу сырой, нарезая мясо тонкими полосками. Морщился от отвращения, но ел.
      В горах легко потерять счёт времени. Юноша уже не мог с точностью сказать, сколько дней прошло с тех пор, как он покинул поместье. Это была не страна, а мечта охотника. Лёжа на вершине скалы, он наблюдал за стадом высокогорных оленей, впереди которого вышагивал гордый вожак с рогами в рост человека. Животные двигались смело и открыто. Неудивительно, что даже горные коты уступают дорогу оленям, когда те вооружены полным набором рогов.
      Крин расходовал стрелы экономно, не всегда вскидывая лук, даже когда замечал удобную на первый взгляд мишень. Поскольку он шёл без остановок, то не мог долго возиться с тушей крупного зверя, мясо которого нельзя съесть в два присеста. Предпочитал охотиться на более мелкую дичь, водившуюся здесь в изобилии.
      Стояли последние тёплые деньки, и животные спешили как следует набить желудки перед зимней спячкой. Ведь большинство зверей, кроме больших лобачей и хищников, спали до самой весны.
      Ему самому нужно было искать укрытие, где можно пересидеть холодный сезон года. Крин забирался все выше, держась возле звериных троп, поскольку решил найти удобную пещеру.
      Некоторые оказались слишком узкими, а одна — довольно просторная и удобная — была устлана белыми костями и засохшим дерьмом горного кота. Крин вовсе не горел желанием отбивать дом у этой твари.
      Он прошёл через две горные долины и, выбиваясь из сил, перевалил через Высоты. Маячившие впереди горы выглядели многообещающе, оттуда доносился неумолкающий шум быстрой горной реки. Возможно, именно из-за этого шума к Крину подобрались совершенно незаметно.
      Что-то сильно толкнуло его, и Крин неуклюже растянулся на земле, хватая ртом воздух. Сверху кто-то навалился и прижал коленями к земле его растопыренные руки. Юноша попытался встать, но перед глазами мелькнуло обнажённое лезвие, и что-то острое упёрлось в горло.
      — Дёрнешься — сдохнешь!
      Эти слова были произнесены обычным ровным тоном, отчего казались ещё более ужасными. Его захлестнул страх пополам с досадой из-за того, что он попался так легко. За эти дни он так привык к тишине и безлюдью, что потерял бдительность.
      Храмовники? Да, видимо, Валкар действительно пришёл в бешенство, раз погоня нагнала его так далеко.
      — Ну, и что это за птица? — раздался другой голос.
      — Переверни-ка его, Джаспрон, поглядим, — приказал первый.
      Со спины Крина отвалилась тяжесть, но хватка на запястьях стала ещё крепче. Его рывком перевернули, но подняться с земли не дали. Хорошо, хоть от холодных камней его спину защищал мешок за плечами.
      Нападающих оказалось четверо, но это были не Храмовники. Все они носили кожаную одежду, расписанную блеклыми красками, видимо, чтобы маскироваться среди травы и листьев. Двое из них оказались зрелыми мужчинами вполне узнаваемого типа — натренированные оруженосцы какого-нибудь лорда. Остальные двое были помладше и явно высокородны.
      — Ты кто, сопляк, и почему забрался на Высоты?
      Старший парень ткнул Крина в бок носком сапога, словно напоминая жертве, кто здесь главный.
      — Что изображено на твоём знамени? — хрипло спросил Крин.
      — Шпион! Прирезать — и все дела! — скривился один из оруженосцев.
      Младший из высокородных покачался с носков на пятки, внимательно разглядывая Крина. А потом спросил:
      — А на твоём знамени справа нарисована корона, да?
      — Откуда… — начал Крин.
      — Оттуда! Две весны тому назад Кунион клялся в дружбе Гарну. Что же случилось там, внизу?
      Гарн… Крин не знал этого молодого человека, но ведь он, как и любой обычный воин, сидел на пиру далеко от почётного центрального стола.
      Гарн… Гарны первыми рухнули под напором Храма. Но ходили слухи о том, что Глава Дома был отравлен своим двоюродным братом, который метил на его место. Храм на расправу скор, так что этот брат недолго праздновал победу. Его взяли под стражу, быстро судили и казнили. А поскольку последний властитель себя не оправдал, земли Гарнов отошли Храму.
      — Нет больше Куниона, — промолвил Крин. — Не знаю как, но эти сволочи заставили Главу признать себя рабом…
      Все четверо слегка присвистнули.
      — Валкар зашёл слишком далеко, — заметил старший. — Значит, Кунион… — Он нагнулся. Крин, руки которого до сих пор держали двое вассалов, не успел шевельнуться, как незнакомый парень коснулся рукояти Дарующего Надежду. — Думаю, что Кунион до сих пор жив, как и Гарн. Здравствуй, брат по несчастью.
      Так Крин вступил в Горное Братство.

5

      Нош сжалась, когда увидела группу всадников, — солдаты! Её худенькое тело содрогнулось от ужаса. Книги… Дрин… Огонь… Воспоминания ворвались в её сознание, руки мелко затряслись, а ноги стали ватными. Девушка попятилась.
      Они не смогут найти её по следу, потому что на камнях следов не остаётся. Уставшие кони трусили медленной рысью, быстрее на такой дороге не поскачешь. Нош отогнала воспоминания, сосредоточившись на настоящем. Книги…
      Девушка прибежала домой и лихорадочно принялась за работу. Она вытащила из сундука все книги, переложила на стол, сложила в стопку и перевязала верёвкой из змеиных шкурок. Теперь еда… Нош набила полотняные сумки корешками, вяленой рыбой и мясом рептилий.
      Нужно было сделать ещё многое, но не хватало времени. Возможно, когда солдаты найдут пустое жилище, то не захотят задерживаться и искать беглецов по всем горным отрогам.
      Нош сделала две ходки в нагромождение скал, куда обычно уходила Дрин во время своих регулярных отлучек. Сперва она отнесла книги, затем сумки с едой. Теперь нужно оставить Дрин какой-нибудь знак, чтобы предупредить её. Нельзя допустить, чтобы старшая подруга попала в лапы врагов.
      Девушка никогда не следила, куда уходит Дрин. В голосе женщины начинали звучать стальные нотки, когда Нош заводила разговор об этих прогулках. Но общее направление она знала.
      Для начала девушка нашла удобное местечко для всего, что вынесла из дома. Почти под каждым каменным столбом можно было отыскать небольшую пещерку или трещину, но сперва нужно отойти подальше от дома.
      Её внимание привлекло тихое пощёлкивание. Откуда-то вынырнул Вазин. Определённо это был Вазин. Кажется, он пытался куда-то позвать её. В ту же минуту у самых её ног возник Тарм. Ящерка раздула воротник и принялась метаться взад-вперёд.
      Неужели они что-то понимают? Но их поведение говорило само за себя. Может, зарки пытаются показать ей дорогу?
      Согнувшись под тяжестью книг, Нош поспешила следом за ящерками. Впереди показалась щель меж камнями — тёмная, широкая и как будто уходящая в глубь земли. Тарм остановился у входа в пещеру и замер, склонив голову набок. Он словно с волнением ждал, когда же девушка войдёт внутрь. Нош опустила в пасть пещеры первую партию вещей и поспешила за следующей.
      И тут она услышала какой-то звук, отражающийся и даже усиливающийся среди каменных глыб. Девушка прижала ладонь ко рту, чтобы подавить готовый вырваться крик ужаса.
      В воздухе звучал не только топот копыт и металлический лязг доспехов. Что-то ещё. Нош затрясло. Чары… Это было колдовство! Ей хватило и беглого взгляда, чтобы заметить, что половина всадников отряда были обычными мародёрами и бандитами, но среди них ехал верховой в чёрно-красных одеждах. Это наряд тех, кто поджигает книги и уводит в рабство людей.
      Она бросилась во тьму пещеры, как в воду, рассыпав стопку книг и содрав колени в кровь. Темнота была такой густой, что Нош окончательно убедилась: впереди действительно большая пещера. Пошарив рукой по сторонам на уровне пояса, она нащупала какой-то гладкий шар. В нос ударил запах рыбьего жира. Кто-то проходил здесь и оставил заправку для светильника или простого факела. Ну конечно, Дрин! Кто же ещё?
      Нош уже начала кое-что различать в том слабом свете, который проникал через вход. Это была не пещера, как она сперва решила. По крайней мере, не пещера в обычном понимании — углубление в скале с одним входом-выходом. Мрак впереди только сгущался. Но путь был виден чётко, отмеченный дорожкой масляных пятен.
      Девушка сложила книги у стены. Двойной груз ей не унести, а на обрывках древних знаний далеко не уйдёшь. Еда точно пригодится, а вот книги едва ли.
      Поскольку вокруг стояла тьма кромешная, то левой рукой Нош касалась стены, а правой придерживала тяжёлые сумки с провизией, которые висели на плече. Щёлканье утихло, вероятно, ящерицы остались снаружи.
      Хотя двигалась она медленно и постоянно шарила по стене рукой, но всё же дважды приложилась лбом о стену на резких поворотах. Когда она ударилась в третий раз, впереди забрезжил слабый свет. Неужели это возвращается Дрин и несёт факел?
      Нет, это был не спокойный красноватый отблеск факела, а скорее мерцающее зеленоватое сияние, как залитая солнцем трава. Видимо, никакая это не пещера, а самый настоящий туннель, выводящий куда-то наружу.
      Свернув на следующем повороте, Нош не удержалась от возгласа изумления. Свет стал ярче и насыщеннее. Место, где она оказалась, словно сошло со страниц старой книги Дрин, где шла речь о каком-то знаменитом путешественнике.
      Сперва Нош не могла разглядеть, откуда идёт это ослепительное сияние. Поняла только, что откуда-то сверху. Но стены и вкрапления в полу отражали, усиливали этот яростный блеск. Кристаллы… Алые, горящие каким-то затаённым пламенем, холодные волны зелёного моря, голубые, золотистые — все возможные цвета и оттенки переливались и искрились в воздухе…
      Нош потёрла глаза и выронила сумки. Приглядевшись, она заметила, что камни размещены в каком-то определённом порядке, а не как попало. Девушка задрала голову. Сверху лился почти нестерпимый свет. И всё же, невзирая на зачарованность открывшимся зрелищем, она заметила источник этого сияния.
      Это был подвешенный наверху тускло светящийся, мутный шар. Но этого света оказалось достаточно, чтобы пробудить к жизни хрустальное великолепие чудесной пещеры. Вот только при взгляде на этот шар девушку охватил страх. Не тот, из воспоминаний, а новый, незнакомый.
      Она сразу почувствовала, что шар — лишняя деталь. Он был чужеродным, хотя его свет создавал величественное и радостное зрелище.
      Этот странный светильник был подвешен на цепь прямо над пьедесталом, стоящим посреди сверкающей пещеры. А на пьедестале…
      Нош позабыла о своих страхах. Она сделала шаг, потом ещё один, потом поспешно засеменила вперёд, пока не оказалась на расстоянии вытянутой руки… Нет, некий строгий голос в глубине души остановил её, и девушка опустила руку.
      Зато она могла хорошенько рассмотреть находку. Казалось, что ослепительное сияние кристаллов чуть померкло, словно оно уже сыграло свою роль — подманило девушку к главному сокровищу. Это были… Нош прижала руки к груди, сдвинув запястья и разведя ладони с полураскрытыми пальцами — словно держа в руках круглую чашу или кубок.
      На постаменте были руки, сделанные из радужного кристалла. Создавалось впечатление, что эти руки принадлежали неземному существу, оставившему таким образом свидетельство своего существования.
      Но пальцы… кто-то отломал пальцы, оставив одни обрубки. Серебряные нити, торчащие из них, отмечали бывшее расположение исчезнувших пальцев.
      Нош закусила губу и тяжело вздохнула. Минуту назад ею владел страх, а теперь нахлынуло щемящее, горестное чувство утраты. Качнувшись, девушка опустилась на израненные колени и залилась слезами. Недавно ей казалось, что она разучилась плакать, а вот сидит и вытирает мокрые щеки грязными кулачками.
      Нош поняла, что столкнулась с чем-то худшим, чем печаль и горе. Это было зло. Оно исходило не от обломанного кристалла, нет. От шара, висящего наверху. Старое, коварное зло. Если бы здесь было копьё, она бы сбила эту гадость с цепи и растоптала в клочки, в осколки, в пыль.
      Копья нет… но, может, достаточно бросить кусок кристалла? Нош вскочила, позабыв о голоде и усталости. Её словно поддерживала чья-то сильная и ласковая рука.
      Рыская по пещере, Нош наткнулась на горку кристаллов, ухватила первый попавшийся и взвесила его в руке. Острые края порезали её ладонь, но девушка даже не почувствовала боли. Её переполняло одно желание — разрушить то, что висело сверху.
      Её пальцы сомкнулись, обхватывая кристалл. И она едва не выронила находку. Увлечённая поисками подходящего оружия, она не обращала ни малейшего внимания на сигналы, исходящие от её волшебного дара. Но эту вспышку, этот выброс силы трудно не заметить. Нош держала в руках продолговатый радужный кристалл. Она повертела камень, чтобы получше разглядеть… Но ведь это!.. Нош вскочила на ноги и пригляделась повнимательней к беспалым рукам на постаменте. Так и есть, она нашла один палец!
      Пальцы… нужно отыскать все пальцы… Девушка бережно уложила найденную часть на пьедестал и принялась судорожно шарить руками по полу. Наверняка здесь спрятана ещё какая-нибудь кучка камней, их просто не видно за этим блеском.
      — Не здесь…
      Эти слова прозвучали как гром с ясного неба. Нош резко повернулась, машинально облизывая израненные, окровавленные руки. Рядом стояла Дрин.
      — Их нужно искать не здесь, дитя моё. Да, — сказала она, проследив за взглядом Нош, которая посмотрела на только что найденный палец, — один попал к тебе. Алноша, оставь его себе. Он поведёт тебя и поможет отделить дурное от хорошего. Как и остальные, когда ты их встретишь. Лира избрала тебя, наделила божественным даром и призвала тебя на помощь.
      — Что? — робко спросила Нош.
      — Перед тобой самое большое злодеяние Раскана. — Последнее слово Дрин произнесла, как плюнула. — Рифт был цветником Лиры, и Её благодать простиралась над ним. Здесь все дышало жизнью. Когда солнечные лучи касались башни Лиры, они скользили вниз по специальным каменным колодцам. Внизу их ловили Руки Лиры и направляли снова вверх, на землю. Потому все живое плодилось и процветало. Так было когда-то.
      Дрин посмотрела на тусклый шар, висевший под сводом пещеры. От него исходили тяжесть и мгла, которые нельзя увидеть, но можно почувствовать. В этом круглом предмете воплотилось все порочное и тёмное, пытающееся загасить прекрасные кристаллы.
      — Всему на свете когда-то приходит конец, — продолжила женщина. — Высший король, правивший в то время, был человеком честолюбивым, но не из тех, кто развязывает войны, чтобы подчинить себе все на свете. Нет, он сделал по-другому. Можно ведь мучить и убивать не только тело, но и душу, которая пребывает в нём. Высший король неустанно искал знания, подобные этому, и черпал их из любого источника. Но дело в том, дитя, что здесь вступает в силу извечный закон: тьма тянет во тьму, как и свет — к свету. Когда новая сила начала распространяться по миру и изменять его, первым делом она попыталась склонить на свою сторону тех, кто сам жаждал силы. Высшему королю она явилась в образе чужеземца, искателя потусторонних знаний. — Дрин гневно перевела дыхание. — Чужака и вора! Вора — потому что он успел украсть у праведных Стражей знания, которые они хранили от людей. Хранили в тайне, потому что эти знания были слишком опасны для мира. Сперва Раскан играл роль послушного ученика, сидящего у колен короля. Он был терпелив, потому что на кон было поставлено слишком многое, а он не собирался открывать все карты сразу. Боялся выдать себя тем, что уже владеет тайным знанием. Мало-помалу он принялся преподносить ворованные секреты, бережно хранимые в памяти, делая вид, что открыл эти знания сам. Король был в восторге. К этому времени государь уже избавился от тех вассалов, которые начали подозревать, что он затеял недоброе. А на их места поставил слабых, подвластных Раскану людей.
      Дрин вздохнула.
      — Те, кто сохранил в своей душе свет и свободную волю, узнали обо всём слишком поздно. Начались мятежи… Жестоко расправляясь с мятежниками, Высший король пристрастился к войне и решил подчинить своей воле весь мир. Тьма тянется ко тьме, чтобы умножить свою силу, и стремится уничтожить свет, видя в нём своего изначального врага. Раскан вскоре узнал о Лире и измыслил такое преступление, которое превзошло все его прежние чёрные деяния. С помощью тёмного колдовства он создал… вот это! — Дрин указала на шар. — Он появился внезапно, в день большого празднования. От страшного удара тёмной силы Руки Лиры разлетелись на осколки, так что Её служители были повергнуты в отчаяние. Но они знали, что Лиру убить невозможно. Её благодать останется навечно в божественных знаниях и дарах — больших и малых. А ещё служители понимали, что сражение только начинается. Выжившие — ведь многие погибли от взрыва — взяли себе по осколку и поклялись, что будут хранить их вечно. Пока не явится в мир человек, которому предначертано отыскать их и вновь собрать воедино. И тогда Руки снова разнесут по стране солнечный свет и тепло и возродят Рифт. Но Раскан прекрасно понимал, что даже если все его враги и погибли при магической атаке, то дело их продолжает жить. Он прошёл по Рифту огнём и мечом, и прекрасная земля Лиры превратилась в мёртвую пустыню. Сколько воды утекло с тех пор… Минуло больше лет, чем ты, Алноша, живёшь на свете. И я ждала. Я — последняя из тех, кто воочию видел Руки Лиры. Я ждала тебя, Алноша. Тебя и ниспосланного Ею дара, которым ты владеешь. Настало время действовать. Тебя ждёт дорога трудная и опасная, этот путь вымощен не розами. Возьми, дитя!
      С этими словами она указала на обломок пальца. Нош робко протянула руку. Против её ожиданий камень не обжёг огнём. Напротив, девушке показалось, что она словно коснулась себя, собственного тела.
      — Видимо, Раскан тоже всполошился. Высший король, которым он управлял, как куклой, давно умер. Но оставил двух сыновей — законного наследника и бастарда. Наследник стал править, а незаконный сын основал Дом в одном из приграничных городов. Что касается Раскана, он был объявлен Богом, которому должны поклоняться все. Он загоняет людей в рабство, а его помощники — жрецы и стражники…
      — В чёрно-красном, — едва слышно промолвила Нош.
      — Кровопийцы, сжигатели книг, поработители, фальшивые дети фальшивого бога… — Голос Дрин звенел под сводами пещеры. Казалось, она изрекает проклятие, от которого врагам не будет спасения. — Ему много лет, человеку не дано жить так долго. Но Раскан нашёл способ продлевать себе жизнь. Гаснущие ветры страшной войны принесли на своих крыльях тебя… как и обещала Она. Ты должна отыскать все Пальцы до единого, Алноша. Твой дар укажет путь. И когда все они окажутся в твоих руках, возвращайся в Рифт. Тогда случится то, что должно случиться.
      — В Рифт приехали солдаты, — вспомнила Нош. — Я пришла, чтобы предупредить тебя…
      — Наверное, Раскан догадывался. Или же, — Дрин взглянула на шар, — у него остался здесь соглядатай… Нужно уходить, Алноша.
      — Из Рифта?
      Девушка давно привыкла к мёртвой долине, привыкла ощущать себя в безопасности. И хотя жизнь здесь была непростой, мысль об уходе её испугала. Драгоценный Палец в её ладони потеплел, словно пытался защитить, укрыть от всего плохого.
      — Да, из Рифта. Мы пойдём к диким западным землям. Возможно, там найдётся человек, который поможет нашему делу.
      Так для Алноши опять началась новая жизнь. Но на этот раз девушка, пусть отчасти, но выбрала её сама.

6

      Высоты сурово обходились со своими обитателями. Отряд под предводительством бывшего наследника Гарна боролся за жизнь изо всех сил. Они жили в небольшой пещере, подобной той, которую так упорно искал Крин в начале своего путешествия по горам. Тем не менее в укрытии было довольно места не только людям, но и шестерым приземистым, крепконогим лошадкам. Правда, нрава они были дикого, так что приходилось держать ухо востро, садясь в седло или взваливая на них поклажу.
      Прежде чем снег загнал отряд на зимовку, мятежники успели совершить два налёта на Храмовников. Карт не было, дороги из гор в долину искали по памяти. Потом их ряды пополнились кузнецом и плотником, которых удалось освободить от рабских цепей. Тогда Крин впервые обагрил руки кровью и согласился с общим мнением: хороший Храмовник — мёртвый Храмовник. Отряд избегал поместий и ферм, чтобы не навлечь месть Храма на невинных людей. Обычно мятежники нападали из засады на стражников конвоя. Ярт из Гарнов на поверку оказался прекрасным стратегом, он составлял блестящие планы атак и умел устраивать хитроумные засады.
      А когда лёг снег, один из оруженосцев — уроженец северных земель — соорудил диковинные приспособления. Овальные решётки, которые пристёгивались к ногам и позволяли ходить по насту, не проваливаясь в сугробы. Разбойники припомнили все ругательства, какие знали, пока научились обращаться с ними. Зато обрели свободу передвижения, до которой врагам было далеко… если только среди них не найдётся такой же умелец из Варсланда.
      На горе, с которой просматривалась вся горная тропа до самого поворота, устроили наблюдательный пост. Дежурные сменялись каждый день. После первого снегопада отряд снова начал пополняться. Свора Храмовников-мародёров выгребла из конфискованных поместий остатки урожая — все, до последнего зёрнышка. В горы потянулись измождённые, голодные жители, которые осмелились бежать из неволи.
      В тот день Крин стоял на страже с Рольфом. Тем самым мастеровитым оруженосцем, который соорудил снегоступы. Крин первым заметил вдалеке одинокого всадника. Мятежники сразу увидели, что незнакомец едва держится в седле, а лошадь, выбиваясь из сил, спотыкается на каждом шагу. Измученное животное добрело до подножия скалы, на которой прятались наблюдатели, и замерло, широко расставив ноги. Видимо, лошадь уже не могла идти, она и стояла-то с трудом. Затем несчастное создание покачнулось и рухнуло. Всадник вскрикнул — упавшая лошадь придавила ему ногу.
      Незнакомец завозился, стараясь освободиться. Капюшон его плаща сполз, открывая лицо. Рольф привстал на одно колено и уже вскинул лук, целясь в едва шевелящегося чужака.
      — Это не Храмовник!
      — Он верхом… и без родового плаща какого-нибудь Дома.
      — У него все на лице написано, — бросил Крин и начал спускаться к дороге, прежде чем товарищ успел его остановить.
      Лошадь забилась на снегу и тонко вскрикнула, когда её глаз пронзила длинная стрела. Крин склонился над лежащим. Его плащ сбился за спиной, открыв спёкшуюся рану на груди. Вокруг расплылось чёрное пятно подсохшей крови. Видимо, из-за падения рана снова открылась, потому что пятно начало расти, рубашка подмокла и стала бурой. Подбежал Рольф, и вдвоём они вытащили незнакомца из-под лошадиной туши.
      Ресницы мужчины дрогнули, и он со стоном открыл глаза. Он посмотрел на Крина, и в его взгляде отразилось узнавание.
      — Наследник Дома…
      — Да, Эвин… Значит, до тебя они тоже не добрались!
      Крин устроил раненого поудобнее и потянулся к ране…
      — Не нужно, Надежда Дома… — с трудом вымолвил Эвин, схватив юношу за руку. — Мне конец. Они догнали меня возле… — Он запнулся, словно его сознание на мгновение помутилось. — Не помню. У них был нюхач… выдал меня. Бози. Запомни, Наследник, меня… меня предал Бози!
      Лицо лежащего исказилось от ненависти. С осторожностью, которой трудно ожидать от человека с такими большими и крепкими руками, Рольф расстегнул камзол раненого. Из страшной раны кровь лилась уже ручьём. Рольф взглянул на Крина и безнадёжно покачал головой.
      От Эвина не ускользнуло это движение, но он и так все понимал. Его глаза впились в лицо Крина, и было заметно, что каждое слово даётся умирающему с трудом.
      — Наследник, лорда… Хаверна околдовали… это чары! Сражайся… за него… за свой Дом. Но… везде зло… — В уголках его рта запузырилась кровь и потянулась тёмной лентой по подбородку. — Громис… сказал… скачи… предупреди…
      — Громис! Но ведь он мёртв!
      — Нет… у него есть магия… небольшая. Он послал тебе видение. Сон. Потом… меня… вот… — Его рука отпустила запястье Крина и потянулась к кошельку на поясе. — Ради… меня… прикончи Бози, Наследник… Я ведь твой вассал.
      Взгляд Крина стал твёрже.
      — Ты — кровь от крови Дома Кунионов, Эвин. Оруженосец и герольд. — Старинное название само собой слетело с его губ. — Да, Бози заплатит за все…
      Голова Эвина упала на плечо юноши. Несчастный содрогнулся всем телом и затих. Не выпуская из объятий обмякшее тело слуги, Крин поднял глаза на Рольфа.
      — Ещё одна душа взывает к мести.
      Рольф кивнул. И добавил так рассудительно, что юноша воздержался от проявления чувств:
      — Лучше унести его с дороги, Крин. Слышишь?
      Над горами поплыл мятущийся, пронзительный вой — словно рок обрёл голос и заговорил на понятном каждому живому существу языке. К первому завыванию присоединились другие. Волчаки… они издалека почуяли запах крови. Возможно, лошадиная туша отвлечёт их на некоторое время. Крин с Рольфом подняли труп Эвина и перенесли в свою маленькую пещеру, откуда и велось наблюдение. Чуть выше они отыскали ещё не засыпанную снегом и не смёрзшуюся груду камней. Там они и похоронили бывшего оруженосца, завалив самыми большими камнями, которые только удалось найти. А внизу, на дороге, голодные твари уже дрались из-за лошадиной туши. Прихватив луки, часовые вернулись на свой наблюдательный пост. Зимой сумерки наступают рано, но света пока хватало, чтобы разглядеть кровавое пиршество у подножия горы. Лучники легко различали цель, к тому же стая была небольшой — пара матёрых волков и несколько волчат-первогодков. Видимо, одна семья. С лёгкостью, которая приходит только после долгой практики, товарищи перестреляли зверей. Умирая, те корчились, пытаясь зубами вырвать стрелы.
      — Далеко же они забрались, — заметил Рольф.
      — Видно, Храмовники плохо подчистили поместья. В предгорьях остался домашний скот, который быстро одичал. И стал отменной добычей для хищников. Всё же лучше, чем бросаться на рога горным оленям.
      Крин вернулся к захоронению. Снег уже припорошил камни, скоро могила превратится в белый пушистый сугроб.
      — Вот это человек… скакал верхом с такой раной, — хрипло произнёс за его спиной Рольф.
      — Он научил меня обращаться с мечом и луком. Для меня он был ближе, чем отец.
      «Отец», — подумал Крин и тут же эхом повторил слова Эвина:
      — Околдовали… Выходит, кое-кто пускает в ход иную силу, а не только мускулы и сталь.
      — Магия, — проворчал Рольф и сплюнул. — Чёрное колдовство.
      И попятился от могилы, как будто боялся, что эта самая магия может просочиться оттуда и убить его.
      Крин пристегнул к поясу кошелёк, который передал ему Эвин.
      — А этот Громис, про которого он сказал… — с вопросом в голосе начал Рольф.
      — Учёный… за что его и ненавидят. С Храмом он на ножах. Иногда он приходил к нам в гости. Мой… мой отец тогда разделял его мнение относительно Валкара и его прислужников. Летом он уехал. Сказал, что отправляется в поисковую экспедицию. А потом сообщили, что караванщики нашли его мёртвым…
      — Мёртвый или живой, только он как-то ухитрился поговорить с вашим оруженосцем, — заметил Рольф. — Не нравится мне все это. Мёртвые должны лежать в земле, а не тревожить живых.
      — Его смерть… это могло оказаться простым слухом, не больше, — возразил Крин. — Эвин не умел призывать дух мёртвых.
      — Хватит болтать о чародейских штучках. Пошли! Снега навалило достаточно, этой ночью смена не понадобится.
      Они надели снегоступы и отправились в обратный путь. Но всю дорогу память не давала Крину покоя. Он уже много повидал, и с каждым новым преступлением Валкара гнев в его груди разгорался всё сильнее.
      Вернувшись в пещеру, которая стала для юноши единственным приютом, он рассказал о случившемся Ярту, лорду Гарнов, и его младшему брату Хасперу. Они втроём сгрудились у очага, единственного источника света в пещере, и Крин развязал кошелёк Эвина.
      Увидев то, что лежало внутри, все опешили. В мешочке не оказалось никакой рукописи или записки, там была лишь горстка камней, овальных и плоских, похожих на поддельные монеты, которые часто прячут в пояс путешественники. Если нападают грабители, эти пояса путники отдают со спокойной душой.
      — Это же образные камни! — первым спохватился Хаспер. — Дай!
      Он протянул руку, и Крин машинально высыпал ему в ладонь содержимое кошелька.
      — Нужно нагреть! — воскликнул юный лорд. Свободной рукой он пододвинул поближе обломок стального щита, который теперь заменял кочергу. Расположил на нём камни в ряд и сунул в языки пламени. На поверхности камней начали проступать огненные знаки, словно их чертила невидимая рука. И чем дольше камешки лежали в очаге, тем явственнее становились письмена. Хаспер осторожно, чтобы не стряхнуть волшебные кругляши в костёр, извлёк полосу металла из пламени.
      Символы теперь виднелись очень отчётливо, но Крин сумел распознать всего два из них.
      Первый — алый Храм, но рисунок наискось пересекала чёрная черта. А второй — изображение обнажённого меча. Здесь всё ясно — война…
      — Это символ Высшего короля, — пояснил лорд Гарнов, показывая на третий камень. — Смотрите, что с ним.
      Такая же чёрная полоса перечёркивала корону с двумя рядами зубцов.
      — Угроза Храму? — встревожился Крин. — И Высшему королю? Восстание?
      Лорд Ярт внимательно изучал два оставшихся камня. В одном из них сверкала цепочка огоньков, будто от огня на поверхности выросло несколько крошечных кристаллов. Ободок камня мягко светился приятным зелёным светом.
      — Это же… это… — забормотал Ярт, что-то припоминая. И наконец выпалил: — Нянюшка Онна!
      — Онна? Но она давным-давно умерла, — возразил его брат, — и никогда не имела отношения к важным делам. Разве крестьянка может разбираться в серьёзных вопросах?
      — Она была не только няней, ты просто не помнишь, потому что тогда ещё под стол пешком ходил. Когда-то она была не крестьянкой, а жрицей!
      — Жрицей! — воскликнул Крин, окончательно сбитый с толку. Все знали, что Храмовники не принимали женщин в свои ряды. Валкар все больше настраивал своих служителей против женщин в целом.
      — Но не Храма. Чего-то другого, причём давно. Она многое умела и дружила с нашей мамой, хотя и была порядком её старше. Когда мать вышла замуж, Онна уже была под её покровительством. И никто не мог слова дурного сказать про неё. Умирая, она призвала к себе одну из служанок, которая родилась далеко за горами. Мама скончалась незадолго до этого — их обеих унесла в могилу чахотка. Няня дала служанке какую-то вещь и приказала уезжать. Я знаю, потому что прятался за гобеленом — хотел быть поближе к Онне после того, как умерла мама. Не знаю, что именно она вручила служанке, разве что оно смахивало на этот камень и светилось в её ладони. А когда служанка взяла эту штуку, она погасла и стала похожа на простой обломок. Умирая, Онна призывала какую-то силу. Когда мама думала, что остаётся одна, она тоже обращалась к ней… Лира… Об этой силе не знали в землях Храма. За нами шпионили. Прислали жреца, от которого на милю разило подлостью. Он все облазил, но так и не нашёл, к чему Храм мог бы прицепиться.
      — Лира — это символ поднимающейся силы? — пробормотал Крин. — Остался ещё один. Что ты можешь сказать о нём, лорд Ярт?
      Последний камень оказался тусклым, лишь во впадинке в самой середине теплилось пламя. Он походил на глаз. Этот камешек погас первым.
      — Нет, — промолвил Ярт, глядя на остывающие камни. — Похоже, дело не в восстании. Что-то другое — не решение проблемы, а скорее новые трудности. Сила превыше Валкара, превыше короля. Но не сила Храма — если я правильно все понял. Хорошо, если предупреждение от твоего Громиса будет попроще, чем значение этой коллекции. Ходили слухи о войне… Что Высший король сидит в Твердыне за столом, а перед ним макет наших гор и долин. Он сидит и играет в солдатики, пробует применять то одну тактику, то другую… Потому что считает себя прирождённым полководцем и был бы рад повоевать по-настоящему.
      Крин поёрзал на месте.
      — Но если существует сила превыше короля и Храма, может, её он и боится?
      Юноша никогда не бывал в кулуарах и не слышал сплетен о высокопоставленных лицах. Он предпочитал знакомиться лично, не прислушиваясь к тому, что болтают о людях у них за спиной.
      — Нет. Король нацелился на юг… по крайней мере, он изучает все древние хроники. Он не понимает, что земли, которые он собрался покорять, уже давно сожжены дотла. Но жажда славы застит правителю глаза, к тому же его умело подталкивают в нужном направлении. Возможно, именно Валкар уговаривает короля воплотить грёзы в жизнь, но… помнишь Раскана?
      — Но он пропал давным-давно! — возразил Хаспер. — Уплыл за моря, и больше о нём никто не слыхал. Об этом Раскане ходят такие дикие слухи… Будто он мог одним пальцем стереть горы в порошок и уничтожить целый город.
      — Когда-то он так и сделал, — тихо промолвил лорд Ярт.
      Крин кивнул. О Раскане ему рассказывал тот самый человек, которого он сегодня похоронил. И эти истории, похоже, содержали зерно истины. Родной дед Эвина своими глазами видел проявление чёрной силы во время последней долгой войны. С неба сошёл Огонь и испепелил врагов на месте. Это сделал слуга Раскана. А если ученик способен сотворить такое, то что можно сказать об учителе?
      — И всё же… там была война, — сказал он Ярту.
      Камни ещё не остыли, но юноша уже мог взять их в руки и сложить в мешочек.
      — Мне тоже так показалось. Но послание слишком уж туманное. Всё, что мы можем сделать, — это приготовиться и не пропустить следующее.
      С последним утверждением Крин был совершенно согласен.

7

      Перед тем как покинуть тайное святилище Лиры, им предстояло сделать немало. Они спрятали книги в небольшую трещину перед входом в хрустальную пещеру, а продукты разделили на две части. Дрин и Нош съели несколько лепёшек, муку для которых делали из молотых корешков, и запили водой из бурдючка.
      Когда все дела были завершены, Дрин вернулась в волшебную пещеру и встала перед изуродованными Руками. Она начала произносить заклинание, слов которого Нош не понимала — видимо, этот древний язык возник на самой заре времён.
      Девушке привиделось, что зловещее полыхание шара под сводами исчезло, растворилось и благородные кристаллы в пещере засверкали в первозданной чистоте и величии. Затем Дрин кивнула Нош, и девушка послушно подошла. Женщина держала в руках старый стальной нож, единственное оружие, остававшееся в Рифте.
      Дрин распустила одну косу Нош и срезала длинную прядь волос. Умелыми пальцами опытной прядильщицы Дрин быстро сплела из волос маленький мешочек.
      — Всё, что ты сюда положишь, будет в сохранности, пока ты носишь его на теле.
      Нош наскоро сплела из своих волос длинный шнурок, привязала его к мешочку и опустила внутрь бесценный серебристый кристалл. А сам мешочек повесила на шею. Он уютно лёг между её маленьких грудок. Потом девушка выжидающе посмотрела на Дрин.
      Женщина обвела круговым движением руки пол пещеры, на котором сверкали груды драгоценных камней.
      — Ищи, Алноша! В прежние времена к алтарю свозили сокровища со всего мира. Многие кристаллы только кажутся с виду обычными камнями, на самом деле это не так.
      Нош потёрла пальцы. В Рифте она не так уж часто использовала их чудесную способность, а ведь может случиться, что от её дара будет зависеть успех всего дела, жизнь и смерть.
      Девушка опустилась на колени, пошарила вокруг и нашла. Эти камни были совсем не похожи на тусклые, невзрачные речные голыши. Они сияли и переливались чистым светом, и обнаружить их было трудно лишь потому, что они лежали в грудах других кристаллов. Наконец Нош протянула старшей подруге две пригоршни сокровищ. Все камни различались по величине — от крошечного зёрнышка до крупных, размером с голубиное яйцо. Дрин отхватила ножом лоскут от своего платья, завязала в него собранные кристаллы и привесила к поясу.
      — Неплохо. Но помни, дитя! Люди — и мужчины, и женщины — готовы убить любого ради такого богатства. Мы должны быть осторожными, а если тебе придётся остаться одной…
      — Почему одной? А куда ты собираешься? — испуганно спросила Нош.
      — Не мы выбираем себе судьбу, а она выбирает нас. Мы можем разве что сделать первый шаг по намеченной дороге, а уж там дорога поведёт нас. Мне много лет, Алноша, а ты так молода. Может статься, что я не доживу до окончания нашего дела, и тебе придётся завершать все самой. Если так и случится, не забудь взять это, — закончила Дрин и похлопала по мешочку на поясе. — Но обращайся с ними поосторожней. А теперь пора уходить. Если мои сны вещие, то солдаты не успокоятся, убедившись, что мы пропали. Их хозяин, — она кивнула на страшный шар, — встревожен не на шутку.
      Из хрустальной пещеры был ещё один выход, куда и направилась Дрин. Нош пошла следом. Проход в скале оказался узким, пробираться по нему было нелегко. Нош ободрала все руки. Правда, её обветренная кожа постоянно была исцарапана: то острыми листьями сухого камыша, то чешуйками на шкурках ящериц.
      Впереди вновь забрезжил слабый свет, и Дрин замедлила шаг.
      — Побудем здесь до ночи, — промолвила она. — Неподалёку есть ручей, там мы наберём воды. Нам придётся идти по засушливой местности. Я разведала дорогу примерно на два дня ходу, а дальше не забиралась, так что придётся полагаться на удачу.
      На небольшой зелёной полянке журчал ручеёк, впадая в круглую каменную чашу — не больше котла, который Дрин вешала над очагом. Нош тут же ловко поймала двух рыбок-ползунков. Конечно, они пришлись буквально на один зубок, но любое разнообразие в меню безмерно радовало двух женщин. Вот только есть рыбок пришлось сырыми: Потому что солнце ещё не село, небо было чистым, и жечь костёр означало подавать врагам сигналы о своём местопребывании.
      Они улеглись спать у входа в туннель, ведущий к пещере Лиры. Уже наступила глубокая ночь, а Дрин сидела, прижав к груди камешек, который она носила на шее. Её глаза были закрыты. Но девушка понимала, что её старшая подруга не спит.
      Нош многое узнала от бывшей жрицы, но кое-что Дрин успела позабыть, а кое-чего не знала и сама. Вероятно, она взывала сейчас к силам, которые будут направлять их в пути. Девушка постаралась прилечь подальше, чтобы невзначай не прервать этот магический транс. Её собственный талисман излучал приятное и успокаивающее тепло, и постепенно страхи и опасения улеглись. Нош внезапно захотелось уйти подальше от разрушенного Рифта, вернуться в мир, где есть растения и другие люди. Хотя память шепнула ей, что людей следует опасаться сильнее любых природных явлений.
      Небо золотили первые лучи рассвета, когда Нош пробудилась ото сна. Дрин тронула её за плечо.
      — Пора.
      — Они уже здесь? — встрепенулась Нош и села.
      — Пока нет. Но они ищут нас, к тому же один из них — не простой солдат. Я не знаю, какую силу он может призвать. Но этой ночью он искал нас, и только защита Госпожи отвела опасность.
      Рука Дрин вновь коснулась платья на груди, под которым скрывался амулет.
      Они наскоро позавтракали, напились от души и наполнили бурдюки. Дрин повела девушку на юг, вдоль одного из узких ответвлений ручья. Похолодало, небо стало серым и угрюмо нависло над землёй. Дрин и Нош шли бок о бок, словно сама окружающая их местность таила угрозу.
      Увы, вскоре ручеёк, вдоль которого они шли, канул в каменную трещину. Затем дорогу преградила гора. Дрин двинулась вдоль подножия, внимательно разглядывая преграду. Наконец она указала на более или менее пологий подъем, по которому можно было взобраться наверх.
      Дрин проверила, надёжно ли пристёгнута сумка с едой, и начала подниматься. Нош последовала её примеру. Удивительно, но подъём оказался вовсе не таким суровым испытанием, как казалось девушке, пока она стояла внизу. В скале обнаружились выступы и впадины, словно нарочно вырубленные для удобства путешественников. Затем они выбрались на уступ, который забирал чуть влево, но предоставлял беглянкам удобный, пологий путь наверх. Нош улучила момент и оглянулась. Её не убедило предупреждение Дрин о необычном человеке. Разве может противник учуять их по запаху, как волчак? Или отыскать следы их ног на голых камнях?
      Когда они взобрались на вершину горы, по ту сторону открылась незнакомая страна. Как и в Рифте, там виднелись высокие макушки каменных глыб, но за ними раскинулась зелёная низина, по которой двигались чёрные точки. Они шли не цепью, как делают стражники, прочёсывающие территорию. Эти чёрные точки, довольно разбросанные, перемещались медленно и размеренно.
      — Солдаты?
      — Нет… олени на пастбище. Если они так ходят, значит, поблизости нет чужаков и все спокойно. На открытой местности их не так легко застать врасплох.
      За горным пастбищем начинался густой лес. Деревья взбирались все выше и выше, покрывая зелёным ковром самую огромную гору изо всех, что Нош доводилось видеть. Пышная растительность в очередной раз подтверждала, что окрестные земли не разделили печальную судьбу Рифта.
      Они спускались медленно и осторожно, ведь сделаешь один неверный шаг — и неустойчивые камешки выскользнут из-под ног. А там — поминай как звали. У подножия скалы росли кусты. И впервые за много дней женщина и девушка услышали птичий щебет. Крылатые создания азартно дрались за привядшие ягоды. Они так давно не видели людей, что спохватились и с шумом взмыли в воздух, лишь когда Нош подошла к кусту вплотную и отщипнула с ветки ягодку.
      Живые птицы поразили Нош. Она видела только их изображения в одной из книг, где рассказывалось о чудесном прошлом Рифта и его природе. Некоторые крылатые обжоры были невзрачного серого цвета, но большинство красовалось в пёстром оперении. Их расцветка блистала яркими переливами от красного к оранжевому и жёлтому, от зелёного к голубому.
      Дрин срывала ягоды с веток, горстями отправляя поочерёдно то в сумку, то в рот. Нош взглянула на старшую подругу и начала делать так же.
      Но кусты оказались такими густыми и непроходимыми, что им пришлось обирать ягоды по краям, огибая заросли с юга.
      Сквозь щебет птиц откуда-то долетел низкий трубный звук. Нош могла поклясться, что источник его находился по ту сторону зелёных зарослей.
      — Стадо почуяло нас, — ответила Дрин на безмолвный вопрос девушки. — А раз они встревожились, значит, знают, что такое охотники. Им уже доводилось встречаться с людьми.
      Наконец кусты закончились и начался лес. Нош полной грудью вдыхала свежий, пропахший зеленью ветер. Она словно очутилась в другой, прекрасной стране.
      Дрин приостановилась и подобрала тоненькое юное деревцо, которое сломалось, когда на него рухнуло одно из старых деревьев. На ровном зелёном стволе лишь у верхушки топорщились веточки. Дрин потыкала в траву толстым концом деревца, затем взяла его наперевес, словно копьё.
      С самого первого взгляда на этот живой чудесный мир Нош задумалась об опасностях, которые могут повстречаться им на пути. Волчаки… От этой мысли её передёрнуло. Разве такая деревяшка спасёт от волчака? Но все знают, что болотные волки выходят на охоту ночью, так что просто придётся к вечеру подыскать какое-нибудь укрытие. Девушка начала присматривать ветку и себе, их великое множество валялось на зелёном ковре прошлогодней хвои. Но ничего подходящего, хотя бы более или менее похожего на оружие она так и не нашла.
      Беглянки прошли небольшую рощу насквозь и очутились на краю луга. Нош поискала глазами оленей, но не увидела ни одного. Здесь долина резко сужалась, постепенно открываясь к югу. Нош поняла, что окаймляющие низину горы находятся не так уж и близко, судя по лёгкой туманной дымке, которая вилась у их подножия.
      Дрин храбро двинулась через луг, сжимая в руке зелёное копьецо. Пожелтевшая к осени трава закачалась, снизу раздались чириканье и щебет. Нош замерла. Дрин обернулась через плечо и чуть улыбнулась.
      — В траве тоже есть свои обитатели, дитя. Они не причинят нам вреда, и мы постараемся не потревожить их.
      Нош понятия не имела о тех, кто может проживать в траве, но вскоре заметила двух птиц, которые неуклюже вспорхнули из разнотравья, отлетели в сторону и вновь нырнули в заросли.
      В небе кружились другие птицы, одна из которых висела над лугом, распластав крылья. Из травы высунулась небольшая зверушка и тут же поплатилась за любопытство — парящая птица сложила крылья и камнем упала вниз. Подхватила когтями неосторожную жертву и полетела в сторону гор. Всё это произошло так быстро, что Нош не успела и глазом моргнуть.
      — Соколок, утренняя пташка, — объяснила Дрин. — Почти никогда не упускает добычу. Это была самка, наверное, её ждут птенцы. Хотя уже несколько поздновато, они сами уже должны искать себе пропитание.
      Нош наконец решилась высказать то, что её тревожило в глубине души. Одного вида хищной птицы было достаточно, чтобы вспомнить, что им могут повстречаться и более опасные существа, для которых люди — тоже добыча.
      — Болотные волки… — начала девушка полувопросительным тоном.
      — Возможно. Но здесь так много дичи, что их можно не бояться. Волчаки охотятся на людей только в самые голодные времена. На ваш лагерь они напали, потому что в той местности не было ничего съестного, кроме зарков и змей. А волчаку это — на один зубок.
      Нош вздохнула с облегчением. Они вышли на оленье пастбище — с выщипанной травой и кучками свежего навоза, над которыми жужжали насекомые. И вскоре путешественницы добрались до опушки леса, который покрывал склоны первой горы. Там протекал ручей, да такой чистый, что Нош разглядела стайки рыбёшек, играющих в глубине. Девушка тут же занялась рыбной ловлей, ловко выуживая рыбок из воды и раскладывая на берегу. В это время Дрин положила свою сумку у ручья, а сама вернулась к лугу и принялась шарить в траве, выдёргивая какие-то ей одной известные стебельки и коренья. Когда она возвратилась, Нош уже могла похвастаться знатным уловом.
      Из-за облачка, которое прильнуло к окоёму огромной серой тучи, застившей небо над Рифтом, выглянуло солнце. Тёплые ласковые лучи легли на плечи.
      Дрин достала нож и очистила корешки собранных трав. Затем она растёрла их двумя камнями в порошок и разожгла небольшой костерок. Нош замешала тесто, не забыв перед этим бросить в огонь полную пригоршню порошка — общепринятый знак благоговения перед высшими силами.
      Костёр почти не дымил, потому что дерево было сухим и горело хорошо. Правда, Нош все равно заволновалась. Они остановились на берегу ручья, вокруг — деревья и кусты. Хотя ветви деревьев задерживали и рассеивали лёгкий дымок, Нош никак не могла успокоиться. Дрин ведь упоминала, что один из солдат, которые идут по следу, владеет какой-то магической силой. Кто знает, может, он только и ждёт, чтобы они проявили себя?
      Но к их костру вышли совершенно неожиданные гости. Девушка вгрызалась в печёный клубень, слегка обугленный, но вкусный и сочный внутри, когда Дрин насторожённо вскинула голову. С губ женщины слетел звук, которого Нош никогда не слышала от неё прежде, — посвист, переходящий в птичью трель. Одновременно она положила руку на плечо девушки, вероятно, чтобы удержать на месте и успокоить её.
      Из-за деревьев, растущих у ручья, вышли несколько мужчин. Рука Нош сама метнулась к талисману Лиры, хотя девушка понимала, что вряд ли он способен чем-нибудь помочь. Дрин даже не посмотрела в сторону своего копья. Она спокойно сидела и ждала, пока предводитель отряда переходил ручей вброд и приближался к обеим беглянкам.

8

      Весь холодный зимний сезон мятежники просидели на голодном пайке. Как они ни старались запастись провизией заранее и строго экономить продукты, их едва хватало. К тому же караваны Храмовников перестали колесить по дорогам, поскольку вывезли весь урожай с отдалённых поместий, расположенных в предгорьях Высот. Но разбойникам было не привыкать потуже затягивать пояса и трудиться в поте лица. Крин же быстро привык к новой жизни и к весне успел стать полноправным членом Братства.
      Когда нужно было браться за работу, разница между лордами и вассалами исчезала. Осенью им удалось вывести с опустевшего подворья пару варгов. Всю зиму за ними ухаживали и берегли их как зеницу ока. С первыми тёплыми деньками Крин брал тягловых животных, отправлялся на небольшое поле и шёл за плугом, как обычный крестьянин. А затем разбивал слишком крупные комья земли и засевал поле просом.
      Воины копались в чернозёме, не гнушаясь тяжкого, изматывающего труда. Лорд Ярт доступно объяснил всем, что если они хотят выжить, то придётся работать на земле. Поскольку набегов на караваны и охоты на диких животных явно недостаточно. Снег замёл перевал и горные тропы, и оставалось только догадываться, что происходит в долине. А во всех своих предположениях мятежники исходили только из худшего.
      Но никто — ни высокорожденные, ни простые вассалы — не собирался уходить из убогого жилища и возвращаться в родные края. Если на западе и происходило что-то из предсказанного Громисом, узнать об этом у них не было никакой возможности. Хотя, сидя вечером у очага, они часто обсуждали, что может предпринять Высший король и какие хитрости способен измыслить Голос. Угроза, нависшая над правителем и жрецом, не упоминалась вслух и не обсуждалась — слишком мало они знали. С приходом весны часть разбойников начали выезжать на разведку, часть — шли работать в поле, по очереди. Конечно, все рвались повоевать, но очерёдность соблюдалась строго. К тому же создавалось впечатление, что предгорья Высот неожиданно вымерли.
      Осторожно осмотрев удалённые поместья, изгнанники убедились, что в них давно уже никто не живёт. Они собирали все сельскохозяйственные инструменты, которые можно было перековать на оружие, и дважды находили исхудавших за зиму — кожа да кости — варгов.
      По пути мятежникам попадалось множество следов болотных волков и прочего зверья, хотя обычно дикие животные не забирались так далеко в долину. На горной тропе вновь выставили часовых. Но эта пустынная земля и неестественная тишина всё время держали людей в напряжении, не давая расслабиться ни на минуту.
      Все ждали, что, как только сойдёт снег, Храмовники отправят рабов трудиться в горы, и тогда можно будет устроить налёт на конвой и освободить невольников. Но время шло, а караваны все не появлялись.
      Трижды Ярт вместе с Крином и Хаспером нагревали образные камни, но символы не менялись, и послание не становилось, понятней.
      — Что-то происходит, — промолвил Хаспер. — Я чувствую это…
      Он мгновение помолчал, и Крина окатило волной холода, словно юноша внезапно ухнул в ледяную горную речку.
      — Если бы у нас был Сновидец! — воскликнул Ярт и ударил себя кулаком по колену.
      Крин сжал губы. Сновидец… Разве Валкар не провозглашал, что все сны исходят от Единого? Играть в эти игры — всё равно что подставляться под удар жрецов.
      Видимо, Хаспер заметил недоумение Крина.
      — Думаешь, что Сновидец подведёт нас?
      — Мне кажется, что Сновидец — это ключ от пекла, уготованного нам тем самым Единым. Колдовство — занятие для тёмных сил и жрецов.
      — Не все силы тёмные, — заметил Ярт. — До того как Валкар заставил поклоняться всех и каждого своему Единому, Сновидцев ценили и уважали. Они спасли множество жизней. Но, братец, ты прав. В наших краях это умение запятнано злом. Может, где-то в других местах…
      Он умолк и уставился в огонь. Затем резко сменил тему.
      — У нас есть соль и семена из поместья Росклар. Сдаётся мне, пора нам узнать, что происходит внизу.
      Он ничего больше не сказал. А наутро никто не удивился, когда оказалось, что Ярт и Рольф куда-то ушли. Пропали и их заплечные мешки. Крина снедало любопытство: какое отношение имеют семена и соль к новостям из долины? Может, лорд Гарнов отправился к потаённому алтарю какого-то божества, которое принимает только такие подношения? Но остальные молчали, и Крин справился с собой и задавать лишних вопросов не стал.
      Ярт с Рольфом пропадали где-то четыре дня, а потом вернулись под вечер — спокойно вошли в пещеру, словно никуда и не уходили. Они с жадностью набросились на мясо оленя, забитого этим утром. Когда путешественники наелись, весь отряд расположился вокруг них и приготовился слушать.
      Ярт расстелил на полу перед собой чистую тряпицу и вытряхнул на неё четыре пакетика из своего мешочка, висевшего на шее.
      — Ивовая кора, понижает жар, — промолвил он, сдвигая в сторону один из пакетиков.
      Крин знал о целительных свойствах некоторых растений. Ему самому приходилось собирать лекарственные травы, ещё в бытность наследником рода, да и потом, когда он оказался среди изгнанников.
      — Лечебная плесень, — отодвинул Ярт второй пакет и сразу назвал содержимое третьего: — Языколист.
      А четвёртый пакет он повертел в руках молча. Потом распустил завязки и высыпал на тряпицу содержимое. Там оказались образные камни, которые так и не помогли им прояснить ситуацию. Но теперь среди них блеснул тоненький серебристый кристалл длиной в полпальца. Так вышло, что камни легли вокруг этого кристалла. Если бы Крин не видел этого своими глазами, то никогда бы не поверил тому, что случилось потом.
      Ярт отодвинулся, уперев руки в колени. Все, кто находился в пещере, наблюдали за происходящим, боясь пошевелиться. Кристалл закрутился, подпрыгнул, и тоненький сверкающий лучик, идущий от него, по очереди коснулся каждого образного камня.
      Огонь горел далеко от тряпки, но все камни начали светиться, как разогретые, и на них проступили знаки. Вспыхнул ненавистный символ Храма, а черта поперёк него стала ещё чернее и слегка извивалась, словно живой червяк. То же самое происходило и со знаком короля. Камешек с цепочкой огоньков внутри ярко запылал, будто охваченный огнём.
      Чудесный лучик приблизился к последнему камню, тусклому, с уродливой ямкой в середине, но касаться его не стал. Кристалл замер, покачиваясь направо-налево, словно воин, выбирающий, с какой стороны лучше напасть на опасного и хорошо вооружённого противника.
      — Вот так, — медленно промолвил Ярт. — Храм и король противостоят какой-то силе. Мы стоим у истоков страшной войны, друзья. Мы либо победим, либо умрём… нет, нас ждёт кое-что похуже смерти, когда мы встретимся с… этим!
      Он указал на тусклый камень.
      Серебристый кристалл перестал раскачиваться и упал на тряпицу. Все камни потускнели, символы стёрлись. Образные камни превратились в кучку обычных серых камешков.
      — Что ещё? — поинтересовался Хаспер. — Она разгадывает… что ей снилось?
      — Она не рискует сновидеть. Говорит, что там что-то есть. Что-то злобное. Оно может почувствовать любое использование магии. Мы должны ждать и надеяться только на самих себя. Зато теперь у неё появилась сила, которую она искала много лет. Та сила, которая может повлиять на исход сражения.
      — А какова природа этой силы? — спросил Хаспер.
      «Интересно, „она“ — это кто?» — недоумевал Крин. Сновидица? Но, судя по всему, Ярт и остальные считают её союзником в борьбе с Храмом. Жрецы рыщут по стране в поисках тех, кто владеет древними знаниями, чтобы привлечь таких людей на свою сторону. Говорят, что нюхач способен учуять даже слабый выброс магической силы на большом расстоянии. Конечно, способный нюхач, вроде Бози.

* * *

      Крин хорошо знал Бози. Он происходил из дальней ветви Дома Кунионов. Будучи совсем мальчишкой, младше, чем Крин сейчас, Бози стал храмовым послушником. Он был не жрецом, а охотником. Одним из тех безжалостных мерзавцев, которые готовы положить весь род людской под железную пяту Храма — загнать или в рабство, или на костёр. Юноша не сомневался, что Бози успел приложить руку и к падению Дома Кунионов, потому что его зависть и ненависть никогда не знали границ. А если он кого-то не любил или завидовал кому-то, он строил далеко идущие планы и рано или поздно побеждал.
      Но кто эта «она»? Наверняка целебные травы от неё, значит, она — лекарка. Тогда эта женщина обузой не будет, даже наоборот. Но Крин обрадовался, услышав, что она не стала сновидеть по просьбе Ярта. Чем меньше о них знают враги, тем лучше.
      Весенний сезон был в самом разгаре, а фермы в предгорьях оставались пустыми и безжизненными. В каменоломни за это время прибыло два каравана с рабами. Один из них слишком хорошо охранялся, чтобы захватить его такими малыми силами. А на второй они напали ночью, перерезав конвой и увеличив отряд чуть ли не вдвое. Поскольку на такую ораву не хватало ни места, ни еды, освобождённых рабов отправили на запад. Крин узнал, что там, за опустошёнными землями, начинаются дикие прерии, куда война так и не докатилась. Там спасённые беглецы пристали к одному из торговых караванов, направлявшихся в вольный город Казгар.
      А ещё их разведчики, рискнувшие забраться на восток подальше, рассказывали об огромных караванах и армиях на марше. Видимо, большая война действительно была не за горами.
      — И нацелились они определённо не на нас, — заметил Ярт. — Крупные формирования не предназначены для войны в горах, где нам известны все тропинки и укромные пещеры. Маленькая группа свободно может противостоять здесь большой армии. Тем более эти караваны и отряды направляются на юг. Видимо, король вместе с Голосом наконец решили вплотную заняться созданием империи, о которой давно мечтали. Пойдут они через Рифт, от которого ничего не осталось. Там река ушла под землю, и вся долина превратилась в пустыню. Им придётся тащить с собой запас продуктов чуть ли не на целый год. Мы должны попробовать задержать их, если сможем.
      И вот Горное Братство разделилось на несколько небольших отрядов, которые спустились на равнину, заходя все дальше и дальше. Наконец изгнанники достигли населённых мест. Все эти земли принадлежали Храму и обрабатывались невольниками. Маленькие группы мятежников вредили, как могли, — поджигали поля с начинающим созревать урожаем. Большинство поместий и усадеб слишком хорошо охранялись, чтобы можно было взять их с налёту. Зато стоило Храмовникам или надзирателям зазеваться, как им перерезали глотки, а рабов освобождали и отпускали восвояси.
      Воины Храма понятия не имели, откуда может быть нанесён следующий удар, потому отправили патрулировать дороги два конных отряда, чтобы устроить засаду на неуловимых бандитов. Один из них едва не поймал группу Крина.
      За время, проведённое в горах, юноша подрос и возмужал. Он стал изворотливым и опасным, как волчаки, из шкур которых был сшит его зимний плащ. Но он не брал с собой Дарующего Надежду, хотя за зиму много тренировался с оруженосцами, опытными бойцами, и как следует научился обращаться с мечом. Прославленный клинок был создан для настоящих битв, а не для разбойничьих набегов.
      Отряд оказался отрезанным от Высот, мятежникам пришлось петлять, чтобы оторваться от погони. Двое из группы были ранены и держались на ногах лишь потому, что их гнала идущая по пятам смерть. Командовал отрядом воин, который верой и правдой служил Гарнам на севере, а вернувшись домой, помог Ярту и Хасперу ускользнуть из рук Храмовников.
      Ларе был человеком суровым и мрачным, с угрюмым лицом. Он примечал малейшие ошибки других и язвительно комментировал их. Но даже Крин разглядел под этой непривлекательной маской человека, который, будь он высокородным, стал бы блестящим полководцем. Сейчас рука Ларса была крепко примотана к его же собственному луку, чтобы скрепить сломанные кости.
      Крин шёл в арьергарде. Глаз у него был острый, так что юноша быстро научился следить за происходящим вокруг. Он выбирал какой-нибудь подлесок или груду камней, прятался и следил, чтобы всё было спокойно, пока мимо проходили его товарищи.
      Потому Крин первым заметил соколка. Птица описывала в небе широкие круги. Но соколки не водились в этих местах! Крин всегда был внимательным к подозрительным мелочам, потому сразу насторожился. И чем дольше он следил за птицей, тем больше убеждался, что крылатый горный хищник не случайно залетел в незнакомые края.
      Судя по всему, соколок охотился. Но он не нападал, не нырял к земле, а лишь расширял круги над территорией, через которую шёл отряд мятежников. Кружил, парил, но не нападал. Это было тем более странно, потому что Крин, устраиваясь на своём наблюдательном посту, спугнул двух жирных диких поросят. Соколок наверняка заметил лёгкую добычу, но почему-то не спешил атаковать.
      Вот птица зависла прямо над Крином, так что юноше пришлось задрать голову, чтобы не потерять её из виду. Когда крылатый охотник спустился ниже, Крин заметил ещё одну странность.
      Оперение соколков обычно было невзрачного серого цвета, лишь чернели кончики маховых перьев в крыльях, отчего окрас иногда казался пёстрым. Мощный клюв способен разодрать в клочья спину телёнка, а лапы с острыми когтями легко могли насмерть задавить дичь помельче. Кружащийся над Крином соколок чем-то отличался от своих собратьев. Среди перьев его широкой груди сверкало что-то красное. А когда птица пошла на очередной круг, странный огонёк качнулся, и Крин понял, что на шее соколка висит какой-то предмет.
      Любая странность всегда подозрительна. Юноша никогда не слышал, чтобы соколков приручали, но Храмовники проделывали и не такие фокусы, чтобы заполучить новых шпионов. И если эту птицу послал Храм, то у мятежников появился грозный враг.
      В рощице, где прятался Крин, росло несколько высоких и обхватистых деревьев. Он притаился в корнях самого большого, стараясь держаться в тени ветвей, чтобы его не заметил крылатый шпион. А он не сомневался, что эта птица — шпион. Сбросив заплечный мешок, отстегнув меч и всё, что могло бы помешать, он начал карабкаться на дерево.
      Хотя колышущиеся ветви могли насторожить соколка, птице не удалось бы разглядеть Крина сквозь густую листву. По крайней мере пока. Юноша забрался повыше, отпустил руки и прижался плечами к шершавой коре. То, что он задумал, исполнить практически невозможно, но он должен хотя бы попытаться.
      Левой рукой Крин дотянулся до небольшой ветки и принялся раскачивать её изо всех сил. Обычно соколки охотятся только на открытой местности, но есть одна добыча, за которой они последуют даже в лесную чащу. Удастся ли? Не заметит ли птица обман?
      Сложив губы особым образом, Крин издал крик — хриплый и в то же время пронзительный. В правой руке он держал наготове нож, прижимая его к груди.
      Сверху раздался ответный крик… уже ближе. Юноша закричал снова. Он отвёл ветви и взглянул наверх. Дерево, на котором он сидел, тяжело качнулось. На землю посыпались листья. Соколок поступил так, как велели ему природа и призыв «самки», прятавшейся среди листвы.
      Верхние ветки пригнулись и затрещали. Крылатый охотник сел на дерево и принялся продираться сквозь густую листву навстречу подруге. Крин дождался, пока в просвете не покажется серое оперение, и тогда, собрав все силы и отточенное за последние месяцы мастерство, нанёс удар.
      Птица с криком рухнула вниз, обваливаясь с ветки на ветку, пока не очутилась перед Крином. Из одного крыла торчала рукоятка ножа. Но страшный изогнутый клюв был поднят высоко, и острые когти готовы вонзиться в живую плоть.
      Противостоять такому натиску трудно, даже учитывая разницу в размерах.
      Крин ударил противника ногой. Когти и клюв пробили кожу ботинка. Но внезапная атака удалась. Соколок полетел вниз, ломая крылья. Качнулись ветки, дождём посыпались листья, и птица пропала из виду.
      Крин тотчас же бросился следом. Не теряя ни секунды, он выхватил приготовленный меч и ударил бьющегося на земле хищника. Птица распласталась и замерла, её голова была почти отделена от шеи. Юноша стоял и разглядывал поверженного врага. Затем перевернул тушку носком ботинка и убедился, что глаза не солгали ему.
      Птичью шею обвивал шнур, на конце которого болтался мерцающий красный диск. Крин наклонился, потянулся было за ним, но тут же отпрянул. Поднял с земли палку, подцепил ею шнурок и стащил подвеску с шеи соколка. Диск свободно закачался, свисая с палки. Что это — выслеживающее устройство или прибор для управления самой птицей? Непонятно, но одно совершенно ясно: эту штуку лучше не трогать. В этой стране все непонятное — заведомо опасно.
      Крин повесил диск на ближайший куст, а сам бросился нагонять свою группу.
      К вечеру выяснилось ещё одно обстоятельство. Отряд, который следовал за ними по пятам, не сворачивая, двигался прямо к Рифту. Судя по темпу марша, их целью были разорённые земли на юге, а вовсе не маленькая кучка мятежников.
      Воины Горного Братства свернули в сторону — и верно! Отряд врагов проследовал мимо, не собираясь пускаться в погоню. Тогда разбойники двинулись обратно, на соединение с остальными группами. Крин рассказал товарищам о соколке, который следил за ними с небес, его молча выслушали.
      Ярт снова разложил образные камни. На этот раз кристалл, привезённый из путешествия, коснулся лучом камня с множеством ярких огоньков внутри, и тот загорелся ярче, сильнее, словно переговариваясь с кристаллом.
      — Так, — заключил Ярт. — Это что-то новенькое. Она зовёт нас, и нужно откликнуться на зов.
      На рассвете из лагеря вышел новый отряд. Он состоял из лорда Ярта, Рольфа, Крина и ещё троих опытных и надёжных бойцов. К полудню они попали в незнакомые места, куда Крина прежде не заводило преследование ни за дичью, ни за врагом. По каменистому руслу струился ручей, заросший по берегам густыми кустами и травой.
      Крин уловил лёгкий запах дыма, хотя костра нигде не было видно. Зато по другую сторону ручья он заметил две фигуры, замершие в ожидании. Пыльные одежды превращали их в невидимок, если только не подходить близко к яркой зелени. Та, что повыше, спокойно стояла и ждала. У её ног сжалась фигурка поменьше. Ярт с плеском двинулся через ручей вброд, остальные последовали за предводителем.

9

      Идущие к ним люди не носили ненавистных одежд жрецов или стражников. Да, оружие у них было, но мечи так и остались в ножнах. Они вышли на берег и встали перед Дрин, так и не коснувшись рукоятей оружия. Женщина ни капли их не боялась. Может, потому, что видела уже не в первый раз.
      Тот, кто выбрался на берег прямо перед Нош, оказался на удивление молод и, в отличие от большинства своих товарищей, чисто выбрит. К тому же он отвесил Дрин поклон, достойный лорда. «Откуда ты это взяла?» — поразилась какая-то частичка Нош. Она ничего не знала о лордах кроме того, что они похожи на хищных животных — сами палец о палец не ударят, зато рады пользоваться чужим трудом. В группе чужаков был ещё один аристократ, с такой же гордой осанкой, как и у предводителя, — совсем юный парнишка, с горькой складкой у рта. Он переводил горящий взгляд с Дрин на Нош, словно волчак, выбирающий первую жертву. Дружелюбия от него ждать было нечего. И всё же главарь шайки положил юноше руку на плечо и подтолкнул вперёд.
      — Наследник Кунионов, Сновидица, — представил он младшего товарища. Остальные мужчины, видимо, простые оруженосцы — перейдя ручей, остались у берега.
      Дрин склонила голову. Какое-то мгновение юноша стоял недвижно и неодобрительно смотрел на женщину. Затем он резко дёрнул подбородком. В его поклоне не было и капли того изящества, которое проявил старший лорд.
      — Это Алноша, — промолвила Дрин и чуть кивнула девушке, подзывая её. Нош неохотно подступила ближе. Было в младшем высокородном что-то такое, от чего девушке хотелось держаться подальше, как от чёрно-красных охотников.
      — Алноша, — повторил старший незнакомец. Улыбнулся и поклонился. Младший снова помедлил и кивнул. Судя по всему, ему претили соблюдение формальностей и светская галантность старшего товарища.
      — Они приехали в Рифт и повсюду рыщут, — сообщила Дрин. — Тени сгущаются.
      — Мы знаем. Но у тех, которых мы видели, слишком мало времени, чтобы выследить тебя.
      — Значит, их кто-то навёл, лорд Ярт. Я не могу предвидеть, потому что боюсь уходить в грёзы. Сдаётся мне, время наше вышло, нас просто гонят. Мы не можем долго здесь задерживаться, у нас своя миссия.
      — Можешь укрыться пока у нас, Сновидица, — быстро предложил Ярт. — Ты собираешься на запад?
      Женщина чуть улыбнулась.
      — Судя по всему, у нас нет другого выхода, лорд Ярт, — промолвила она, разглядывая юношу за спиной у предводителя. А затем обратилась прямо к нему: — В тебе таится ненависть.
      Это был вопрос и утверждение одновременно. Юноша скривился.
      — Я терпеть не могу жрецов и всяких богов, — сказал он с вызовом. Лорд Ярт взглянул на парня и нахмурился, но прежде, чем он начал говорить, вмешалась Дрин.
      — Это твоё личное дело, — отметила она, пожав плечами. — Если ты считаешь, что я служу Голосу, то это не так. Но я не буду убеждать тебя. Мы не служим никаким Храмам, не слушаем никаких голосов…
      Её руки замерли у груди — запястья сомкнуты, а пальцы разведены в стороны, словно поддерживают невидимую чашу. Руки Лиры.
      Нош заметила, как двое воинов у ручья склонили головы и беззвучно что-то зашептали. Губы их шевелились в едином ритме, будто повторяли давно заученные слова.
      Дрин продолжала говорить спокойно и просто, словно объясняя что-то маленькому ребёнку. Нош видела, как на щеках юноши вспыхнул румянец, но он не сводил горящих глаз с усталого морщинистого лица Дрин.
      — Храм взял мой Дом, — с трудом вымолвил он. — И погубил Главу рода, моего отца, заковал его в рабские цепи. Они свели его с ума, околдовали — и он пошёл в неволю, как варг, стоило Храмовникам только дёрнуть за узду. Не знаю, как они творят свою чёрную волю. Но то, что они способны превратить сильного человека в раба одним словом, я видел своими глазами!
      — Тебя они не взяли, — сказала Дрин, опуская руки.
      — Нет… И не возьмут! Я — Крин Кунион, и пока я остаюсь Крином, свободным человеком, сердце Дома Кунионов живо!
      — Тебе не нужно бояться моей Госпожи, — успокоила его Дрин. — Твои враги — её враги.
      Лорд Ярт сделал шаг вперёд, становясь между женщиной и юношей.
      — У нас нет времени обсуждать преимущества одной силы перед другой, Сновидица. Ты просила о помощи. Мы всегда рады помочь. Но лучше вернуться в наше укрытие.
      — Хорошо.
      Дрин наклонилась и взяла свой мешок. Но лорд Ярт спокойно отобрал сумку у женщины и забросил себе за спину. Нош потянулась к своей сумке, но Крин опередил девушку и взял её ношу.
      Дрин приподняла подол платья и ступила в ручей. Ярт поддерживал женщину под локоть, помогая перебраться на другой берег. Если Крин и намеревался последовать примеру старшего товарища, Нош не стала дожидаться его помощи. Она бросилась в воду, которая оказалась просто ледяной.
      Отряд путешественников вытянулся цепочкой. Каждый шёл в шаге позади товарища. Впереди двое оруженосцев проверяли, безопасен ли путь, за ними шёл Крин, за его спиной семенила Нош. Девушка не спускала глаз с сумки, в которой хранились их последние скудные пожитки. За девушкой шагал Ярт, за ним — Дрин. Остальные воины следили, чтобы сзади всё было спокойно. Отряд двигался по одной из звериных троп, на земле виднелись отпечатки копыт. Неизвестно, насколько крупными были животные, ходившие здесь обычно, но они проложили в лесу дорожку, достаточно широкую и удобную для человека.
      Начался подъем, и тропинка затерялась в густых зарослях, так что путешественники почти потеряли друг друга из виду. Нош едва не наступала на пятки Крина, поскольку страшно боялась отстать от группы и потеряться в этой глуши. Юноша ни разу не оглянулся, и девушка решила, что он напрочь позабыл о ней. Но тут она споткнулась о выступающий корень и упала бы, если бы парень резко не подхватил её под руку и не поддержал.
      — Ты тоже Сновидица? — внезапно спросил он.
      — Я не владею силой, — покачала головой девушка. — Дрин говорит, что даже она боится использовать свои способности… она думает, что за нами следят.
      — Как? Через людей? Сны? Или… птиц?
      Его вопросы были отрывисты, словно стрелы, пущенные с тетивы.
      — Птиц? — опешила Нош. Разве можно следить через птиц?
      Юноша почувствовал её удивление, наверное, оно отразилось на её лице.
      — Да, соколков… — тихо промолвил он. В этих зарослях он старался говорить почти шёпотом.
      — Соколки… — непонимающе повторила девушка.
      — Да, соколки, они же летают высоко!
      Крин взмахнул рукой, указывая наверх, хотя небо сейчас было скрыто пышной зелёной листвой.
      Девушка помедлила с ответом, и он снова что-то забормотал себе под нос. Затем резко повысил голос:
      — Я видел соколка, который следил… Наверное, он разведывал путь для того отряда, который искал вас в Рифте. Он заметил меня… Но обратно уже не улетел.
      Крин усмехнулся, но в этом смехе не было ни капли веселья. Он вкратце объяснил Нош, каким образом добыча вдруг сама стала охотником и чем все это закончилось.
      — На нём была такая странная штука…
      Новая мысль осенила юношу. Может, для девчонки эта вещь — всё равно что образные камни, по которым можно читать? И если она возьмёт диск в руки, то сумеет опознать природу соколка и тех, кто его послал?
      — А на что она была похожа?
      Крин замедлил шаг, и Нош легко нагнала юношу как раз в ту минуту, когда он повернулся к ней.
      — Что ты знаешь о силе камней? — требовательно спросил он, а в его горящих глазах светилась неприязнь.
      — Только то, — осторожно ответила девушка, — что можно прочитать в старых книгах. У Дрин было несколько… мы не могли взять их с собой… пришлось спрятать.
      А вдруг этот парень — один из тех, кто лишь радуется, когда гибнут древние знания? Может, он и на ножах с верховным жрецом, но это не значит, что он готов принять другую точку зрения.
      Но, кажется, упоминание о книгах не усугубило неприязнь Крина, а наоборот, развеяло её.
      — А в них не говорилось о диске, который позволяет управлять соколком?
      Нош покачала головой. Несколько минут собеседники молчали, пробираясь через кусты. Девушка слышала треск веток с той стороны, где шли остальные из группы. Она радовалась возможности перевести дыхание. Крин был высоким парнем и выглядел как взрослый мужчина, но девушка не сомневалась, что едва ли ему намного больше лет, чем ей. Он шёл, не замедляя шага, и Нош приходилось выбиваться из сил, чтобы успеть за ним.
      — Красный круг, примерно вот такой, — сказал юноша и развёл пальцы, показывая, какого размера был диск. — Я не хотел его трогать… кто знает, какая сила в нём была? Он смахивал на обычный камень, только посредине сделана дырка, через которую и протянут шнурок. А ещё я никогда не видел камни такого красного цвета, разве что специально раскрашенные.
      — В Рифте не осталось ни одной птицы, — медленно промолвила Нош. — Но я слышала о корсо, они родственны волчакам, которых натаскивают на охоту за сбежавшими рабами. И они всегда исполняют волю своих хозяев. Дрин могла подзывать змей, но, кажется, она не использовала их для какой-то цели. А ещё зарки… они такие любопытные и забавные. Спокойно идут на зов, если вот так щёлкнуть языком. Нужно только не делать резких движений. — Девушка вспомнила Тарма и Вазина. — Они первыми предупредили меня о том, что к нам приехали солдаты… Наверное, заметили их с верхушки камня. Да, они спасли меня. Но не по приказу, а по своей воле.
      Крин пожал плечами и уставился куда-то перед собой.
      — Ну, что удастся узнать — заранее неизвестно. Наше дело — наблюдать.
      До лагеря Горного Братства путешественники добирались два дня. Но после того, как они поспешно ушли подальше от ручья, отряд перешёл на более спокойный шаг. Ярт много разговаривал с Дрин, шагая рядом с женщиной. До остальных их голоса долетали лишь в виде неразборчивого бормотания, поскольку на узкой тропе могли поместиться одновременно не больше двух человек.
      Прочие из отряда сторонились Дрин, словно она внушала им благоговейный страх. Крин же открыто избегал её. И держался поближе к Нош. Когда вечером первого дня сандалии девушки, промокшие в ручье, расползлись на клочки, именно Крин достал из заплечного мешка кожаные сапоги и вручил ей. Такие сапоги носили все в отряде мятежников. Обувь оказалась смазана каким-то неприятным на ощупь и вонючим жиром, к тому же она была большего размера, чем требовалось. Нош напихала внутрь то, что осталось от её многострадальных сандалий, и лишь после этого смогла нормально ходить. Но эти сапоги были самой удобной обувью, которую девушке приходилось носить в своей жизни. На её благодарность Крин ответил только небрежным пожатием плеч. А потом набрал целый ворох палой хвои и устроил ей просто царское ложе рядом с Дрин. И тут же сбежал на другую сторону их временного лагеря.
      Когда отряд добрался до череды пещер, которые отверженные называли своим домом, Нош не могла сдержать изумления. Девушка так долго сидела на голодном пайке, что теперь не сводила глаз с оленьего окорока, подвешенного над костром. Горячий жир капал на угли очага, который был в несколько раз больше, чем очаг в домике Дрин.
      Нош обнаружила, что даже ей — новичку в горах — найдётся дело по плечу. Она перемалывала зерна орехов, как когда-то корни камышей, в порошок, из которого потом пекли хлеб. А две половинки хлебцев, оказывается, можно склеить жиром из жаркого. Нош заметила, как один из оруженосцев делает наконечники для стрел — искусно и осторожно, как иные женщины прядут. Девушка усаживалась рядом и принималась помогать ему. Вскоре лорд Ярт был вынужден признать, что её стрелы не отличаются от стрел воина, который мастерил их всю свою жизнь.
      Дрин пришлось выбросить своё изношенное старое платье, которое Нош так часто доводилось штопать и латать. Теперь они носили наряд из оленьих шкур, соединённых Нош так же искусно, как и одежда из змеиных шкурок. Бриджи не стесняли движений, а куртки согревали холодными вечерами.
      У мятежников были собственные огороды, которые требовали ухода. Нош собирала корни и клубни некоторых овощей. Часть сразу шла в пищу, а часть она прятала в глубокой пещере, в которой постоянно, даже летом, было холодно.
      Нош очаровали горы, они так были не похожи на вечно серый, умирающий Рифт. Иногда ей хотелось петь в голос от переполняющей её радости бытия и ярких красок вокруг, но девушка сдерживалась. А потом навалилось новое несчастье.
      Дрин, которая никогда не поддавалась недугам, пока они жили в опустошённом Рифте, начала сдавать. Ходила с трудом, всё время сутулилась и держалась за спину. Теперь она постоянно была рядом с Нош, рассказывая всё, что знала о целебных растениях, правильной их дозировке и о рецептах. Она даже заставила Нош повторять вслух все заклятия, какие только помнила, пока девушка не выучила их наизусть. Правда, Нош была уверена, что они никогда ей не пригодятся. Иногда Дрин умолкала на полуслове и хмурилась, потирая указательным пальцем складку между бровей, словно не могла вспомнить, о чём говорила только что. Женщина шевелила тонкими губами, будто пережёвывая слова, которые никак не могли вырваться из горла. Она печально вздыхала и сутулилась ещё больше. Тогда Нош брала её за руку и гладила, успокаивающе приговаривая:
      — Не расстраивайся… каждый может что-то позабыть. Это пройдёт. Помнишь сказку про Сновидца с тремя глазами?
      И начинала пересказывать какую-нибудь историю, вычитанную в старых книгах. Таким образом девушка пыталась доказать наставнице, что она остаётся её ревностной ученицей и что ей так не хватает знаний Дрин.
      Она прекрасно понимала то, что волновало всех мятежников. Хотя припасов на зиму было сделано достаточно, все чаще охотники отправлялись на восток, а поток тех, кто стремился в сторону Рифта, все увеличивался. Люди напряжённо ждали, когда все силы двинутся на запад, навстречу смерти. Потому что Рифт пуст, а за ним лежит бесплодная пустыня. Они не могли больше вслепую двигаться на юг.
      Однажды ночью Крин, лорд Ярт, его брат и их верный оруженосец по имени Рольф устроились в том закутке пещеры, который обычно занимали Дрин с Нош.
      Лорд Ярт был чем-то крайне озабочен, а на лицах его брата и оруженосца, напротив, светилось оживлённое нетерпение. Только Крину, мрачному и хмурому, явно не нравилось то, что задумал их предводитель.
      Ярт достал из-под курточки маленький мешочек и заговорил, подбрасывая его в ладони:
      — Госпожа, ситуация меняется, а мы не знаем, что происходит. Вчера Грофф заметил неподалёку, к западу, группу разведчиков. А несколько дней назад мы видели двоих нюхачей, видимо, из этой группы. Мы не просили вас заглянуть в сны, потому что это может быть опасно. Но, может, вы сумеете прочесть это для нас? Это предупреждение от человека, который владеет волшебной силой, но никто из нас не смог разгадать послание. Я просто покажу вам камни, а вы попробуете прочесть это предупреждение. Ничего больше.
      Дрин взглянула на молодого лорда, её лицо было бесстрастным. Затем женщина кивнула, и четверо мужчин опустились рядом, скрестив ноги. Лорд Ярт больше ничего не спрашивал, а просто высыпал перед шкурами, на которых спали женщины, содержимое мешочка. Камешки глухо застучали по каменному полу, но не раскатились.
      Нош перегнулась через плечо Дрин, чтобы получше видеть.
      — Я уже говорила вам, лорд Ярт, — устало промолвила Дрин, — что чтение тайных знаков — не моя стихия. В Рифте мы делали это по-другому, и ваши знаки отличаются от тех, которые прежде использовали мы. Но…
      Она уставилась на камешек, в котором светилась цепочка зелёных огоньков.
      — Дитя, — повернулась Дрин к Нош. Её голос был прежним, каким она часто давала девушке поручения. — Используй дар Лиры… это единственное, что мы можем сделать.
      Глаза лорда Ярта расширились от изумления. Нош осторожно протянула руку и дотронулась до ближайшего камешка. На нём знак Храма перечёркивала жирная чёрная полоса.
      Девушка взяла камешек в одну руку, а второй прикрыла сверху. Внутри сомкнутых рук полыхнуло жаром. Это было не простое тепло, исходящее от драгоценных камней, найденных на берегу. Гораздо сильнее. Девушка машинально прикрыла веки.
      И она увидела! Увидела огромный зал, заполненный людьми. А один человек возвышался над толпой, стоя на помосте. Его лицо под высокой тиарой было измождённым, кости, обтянутые кожей. А глаза… это были глаза пойманного в угол зверя, который уже видит приближающегося охотника и чует свою смерть.
      Наконец Нош нашла подходящие слова и принялась описывать видение. Но тут жар от камня стал совсем нестерпимым. Она вскрикнула и выронила его. Но в ней пробудилась уже иная воля — не её, не Дрин, а кого-то выше… Нош взяла другой, королевский камень и прикрыла глаза.
      И ещё один человек с загнанным лицом. Он сидел и резко выкрикивал приказы тем, кто пробегал мимо. В его глазах тоже светилось предчувствие близкой гибели.
      — Жрец… Король… — зачарованно промолвил Ярт, когда второй камешек выпал из её рук. — Но ты, разгадчица, сказала, что они испуганы?
      — Они в панике, — согласилась Нош, наклоняясь за третьим камнем. Не за сияющим огоньками, а за тем, с тусклым жаром посредине.
      Ей сразу же захотелось отбросить его, но девушка не смогла. Её окружил мрак. Но не ночная темнота, а полное ничто, извивающееся от боли, как издыхающая змея. Затем из самого средоточия этого мрака протянулся луч света, воспаленно мерцающий каким-то ядовитым, смертельным огнём. Этот луч был красным, как открытая рана, выжженная ядом. Никого — только огненный глаз. Но…
      Он искал! Нош закричала. Кто-то из собравшихся выбил камень из её рук.
      Дрин смотрела куда-то за спины мужчин, в стену. Нош прижала обожжённые руки к груди. Из её глаз полились слезы. Но…
      Он искал! Нош заметила, что Крин почему-то стоит — видимо, это его удар выбил страшный камень из её ладоней. В противном случае этот глаз искал бы её, пока не увидел. Девушка знала это наверняка. Она сжалась в комок, коснувшись лбом коленей. И закричала изо всех сил:
      — Он ищет!
      С губ Дрин сорвались слова, которые Нош едва смогла узнать. Сила против силы… Ей хотелось прижать к ушам горящие ладони, чтобы не слышать этих слов, этого голоса…
      А потом…
      Потом заклятие Дрин переросло в грохот. Нош тряхнуло — не от страха, хотя она никогда ещё так не боялась. Сама скала под ногами задрожала, будто какой-то великан встряхнул её, словно старый плащ.

10

      Когда мир вокруг начал рушиться, в голове Крина мелькнула горькая мысль — вот что бывает, когда играешь с колдовством! Сквозь грохот обвала донёсся отчаянный крик. Огонь костра угас, и навалилась темнота, которая подхлестнула безумие происходящего, потому что каменный пол под ногами заходил ходуном.
      Голова Крина раскалывалась. Юноша поднял руку и, коснувшись лба, ощутил под пальцами влагу. А запах свежей крови он не спутал бы ни с чем.
      Неподалёку блеснул огонёк, ослепив его на несколько мгновений. Послышались вскрики и стоны. Крин осторожно пошевелил ногами. На них навалилась какая-то тяжесть, но когда юноша задвигался, тяжесть пропала. Новый огонёк. Крин сразу же отвернулся, спрятав лицо в сгибе локтя.
      Тишина — полная и устрашающая. А затем снова — взрыв ругательств, воплей и стонов… Каменный пол опять стал неподвижным, так что Крин осмелился подняться на ноги.
      Мрак посветлел и перешёл, скорее, в густые сумерки. Крин поморгал, чтобы согнать с ресниц слезы, и огляделся. Самая обширная пещера их укрытия превратилась в беспорядочное нагромождение камней. Над головой раскинулось вечернее небо. Света ещё хватало, чтобы разглядеть слабое движение среди камней.
      Многие оказались пойманы в страшную каменную ловушку, но некоторым удача улыбнулась, и теперь они поднимались на колени и вставали на ноги, пошатываясь. И бросались откапывать своих менее удачливых товарищей. У Крина закружилась голова, он сел и, сцепив зубы, призвал на помощь все свои силы. А затем огляделся, пытаясь различить тех, кто находился в закутке рядом с ним.
      — Ярт! Ярт! — надрывался кто-то неподалёку. Крин повернул голову и увидел неясную фигуру, отчаянно разбрасывающую обломки камней в сторону. Хаспер — а это был он — нимало не заботился о том, куда могут угодить эти камни. Крин не рискнул вставать на ноги. Он подполз к юноше и принялся помогать ему откапывать старшего брата.
      Отвалив несколько камней, Крин наткнулся на окровавленное лицо. Рольф больше никогда не откликнется на зов своего господина.
      — Помоги! Дрин…
      Маленькая рука ухватила юношу за плечо и потянула в сторону. Проклятая колдунья! Крин не сомневался, что именно она накликала на всех этот кошмар. А в том, что землетрясение не было обычным природным явлением, он был уверен с самого начала.
      Девчонка тащила его в сторону от братьев, к другой груде камней, откуда торчала тонкая рука с длинными пальцами и словно манила их. Вторая рука безжизненно лежала на камнях. Тело Дрин было так сильно истерзано, что если она ещё не умерла, то жить ей явно оставалось недолго. От яростной, тяжёлой пощёчины Крин пошатнулся и сел на землю.
      — Ты! Помоги!
      В этом голосе звучал отчаянный приказ, и он, сам того не ожидая, повиновался.
      Кому-то удалось зажечь факел. Вокруг заплясали тени, когда человек с огнём подошёл поближе.
      — Лорд Ярт? — спросил чей-то голос, хриплый от набившейся в горло каменной пыли.
      — Здесь… — выкрикнул Хаспер, продолжая ворочать тяжёлые камни.
      Теперь Крин мог хорошо разглядеть девушку. Она разгребала обломки, пытаясь высвободить распростёртое тело наставницы. Лицо Нош заливала кровь из множества порезов и ссадин.
      Крин позабыл о своей ненависти к этим двоим за то, что они натворили. Он пододвинулся ближе и начал помогать ей.
      Женщина не подавала признаков жизни. Как только из-под камней показалось лицо Дрин, девушка попыталась нащупать пульс на её горле. Юноше часто приходилось видеть страх на лицах людей, но то, что отразилось на лице Нош, заставило его работать ещё быстрее. Наконец тело женщины полностью освободилось от давящего груза.
      — Дрин!
      Нош почти лежала на жрице, то прижимаясь губами к её рту, то толчками разгоняя её сердце. Она пыталась вдохнуть хотя бы немного воздуха в её лёгкие, но борьба за жизнь Дрин была уже проиграна. Крин пожал плечами и посмотрел в сторону Хаспера.
      Предводителя уже освободили из каменного плена. Он лежал на спине, а его голова покоилась на коленях младшего брата. Ярт застонал и попытался встать, но Хаспер удержал его. Юноша посмотрел на Крина.
      — Лайон! Где Лайон?
      Лайон был единственным в Братстве, кто умел врачевать различные недуги — как у людей, так и у животных. Неимоверным усилием воли Крину удалось подняться на ноги, его поддержал человек с факелом. Крин налёг на его плечо и только потому не упал.
      По счастливой случайности — а в их положении любая удача была на вес золота — это и оказался Лайон. Он вручил факел Крину и склонился к предводителю. И принялся медленно ощупывать тело Ярта, стараясь касаться его как можно бережнее.
      — Сломанные ребра, — сообщил он наконец. — И нога. О внутренних повреждениях ничего сказать не могу.
      Хорошо, что Ярт сразу потерял сознание и не страдал от боли, поскольку его товарищи ничем не могли ему помочь.
      — Дрин! — зазвенел отчаянный крик позади группы мужчин.
      Крин непроизвольно обернулся. Нош сидела, прижав голову жрицы к груди. Она не плакала, но её лицо полыхало безумием и стало похожим на маски, которыми служители Единого обычно пугают своих прихожан.
      — Дрин! — звала девушка, но ответа не было. Лайон перестал ощупывать Ярта. Он внимательно пригляделся к безжизненному телу, которое Нош сжимала в объятиях, покачал головой и вернулся к работе.
      Нош положила голову наставницы на колени, полезла за пазуху и извлекла какой-то предмет на шнурке. Девушка принялась мять странный мешочек, пока ей в ладонь не выпал кристалл. Как только камень уловил свет факела, он превратился в сгусток живого огня. Нош прижала кристалл к голове Дрин. Губы девушки зашевелились, словно беззвучно повторяли какое-то заклятие.
      Нет! Он не позволит ей погубить всех своей проклятой силой! Крин схватил девчонку за руку и попытался вывернуть, чтобы она бросила то, что держала в кулаке.
      Нош дёрнула головой, ощерилась и вцепилась зубами в его руку, раздирая её до крови. Юноша инстинктивно отдёрнул руку. Нош уставилась на него из-под копны спутанных грязных волос. Её глаза горели неистовым огнём, как у волчаков, которых они с Рольфом перестреляли в день смерти Эвина.
      — Только попробуй! — выкрикнула она. — Только попробуй, убийца! Ты, для тебя нет ни богов, ни богинь! Это дар Лиры, и он разнесёт тебя в клочья.
      Теперь юноша разглядел, что кристалл, который держала Нош, имел форму пальца. Разве что был чуть длиннее обычного человеческого пальца. Девушка снова приложила кристалл ко лбу Дрин.
      Крин изумился, когда женщина открыла глаза, потому что был уверен, что она умерла. Нош склонилась к наставнице, их взгляды встретились.
      — Милая… доченька… дитя света…
      Хотя её голос был не громче шёпота, Крин без труда различал слова.
      — Иди… продолжай поиск…
      Женщина помолчала, в уголке её рта выступила кровавая пена. Нош нежно вытерла её губы.
      — Время… уходит… так мало… сделай, что должна.
      Дрин хватило сил вымолвить последние слова громко и отчётливо. Затем её ресницы затрепетали, но сила воли удерживала её дух в умирающем теле.
      — Милая… доченька… Она послала меня… не грусти… Её руки ждут…
      Кровь заструилась сильнее из уголка её рта, и Дрин издала последний долгий вздох.
      Нош склонилась и поцеловала окровавленные губы. Лицо девушки застыло, превратилось в неподвижную маску. Она осторожно вернула кристалл в мешочек и спрятала на груди. Бережно, будто жрица ещё дышала, девушка опустила голову женщины на камни и сложила ей руки на груди. А потом посмотрела на Крина.
      — Её тело нужно предать огню… — спокойным и решительным голосом промолвила она. — Оказать ей последнюю честь, потому что она была последней… — Её голос задрожал, но девушка сразу же взяла себя в руки. — Отдать ей последнюю честь!
      Она вздёрнула подбородок, и юноша понял, что эта маленькая соплячка настоит на своём, невзирая ни на что.
      Так и случилось. Но в эту ночь пламя приняло не только тело Дрин. Под обвалом погибла примерно треть их отряда. Те, кто оказался во время катастрофы снаружи, встретили более страшную смерть — скала разломилась и извергла огненный поток, в котором их товарищи сгорели заживо. Такой огромный выброс магической силы никак не укладывался в голове Крина. Теперь выжившим предстояло спасти всё, что осталось, из предательских пещер. Большая часть животных погибла в огне. Исследование глубоких пещер пришлось отложить, потому что там до сих пор падали камни и лезть туда было очень опасно.
      Ярт лежал в возведённом на скорую руку шатре. Он ещё не пришёл в себя, чему его брат и Крин были только рады. Лекарь долго соединял кости лорда Ярта, так что выздоровление обещало быть очень болезненным и длительным. В том же шатре лежали ещё пятеро, причём в гораздо худшем состоянии. К следующему вечеру один из них скончался.
      После смерти Дрин Нош взялась помогать оставшимся в живых. Жрица многому научила девушку. Она умела изготавливать лекарства, которые унимали боль и насылали сон. И даже ловко помогала Лайону совмещать сломанные кости и бинтовать раны.
      Опасаясь, что землетрясение было всего лишь началом бед и к лагерю движется вооружённый отряд, все, кто держался на ногах, не дожидаясь приказа, разделились на группы и отправились в патрулирование.
      Крин постоянно натыкался на Нош. Девчонка, кажется, больше не горевала. И не приходила в ужас от содеянного. Ему не терпелось указать ей на это, но здесь распоряжался Ярт. Крин решил подождать, пока лорд оправится и сможет снова взять управление в свои руки, а уже потом выдвигать обвинения.
      Тем не менее юноша не спускал с девчонки глаз, опасаясь, что она может ещё что-то вытворить. Например, подать сигнал врагам. Правда, подземный огонь, уничтоживший их дом, разрушил и дорогу, так что к лагерю никто не смог бы подобраться незаметно. Разве что… Крина внезапно осенила новая мысль, и он поднял голову к небу. День был сумрачным, но дождь, к счастью, так и не пошёл. Опускался вечер. Юноша вспомнил соколка со странным диском на шее. Может, такая же птица сейчас парит над горами и сообщает врагам о потерях, которые понесли мятежники.
      Соколки… А ведь ночью, под покровом темноты, они могут подлететь почти вплотную. А все костры погасить нельзя — необходимо ухаживать за ранеными и спасать припасы и снаряжение, какие ещё можно спасти. И что они могут противопоставить птицам, если крылатые твари спустятся с небес?
      Те, кто уверенно держался на ногах, оттащили обугленные туши животных подальше от лагеря. Сжечь их было нельзя, все топливо использовали в погребальном костре для погибших товарищей. Рольф умер. Это был настоящий удар. Крин знал, что Ярт привык безоговорочно полагаться на верного оруженосца, который неоднократно приходил на помощь молодому лорду в прежние дни. Рольф в совершенстве владел военным ремеслом, знал все его тонкости и хитрости, что делало его поистине бесценным помощником для любого военачальника. Хаспер всегда был на подхвате, но он выступал скорее левой рукой брата, в то время как Рольф полноправно считался его правой рукой с первых дней возникновения Братства.
      Когда стало ясно, что лорд Ярт не может руководить отрядом, а Рольф погиб, власть взял в свои руки младший брат. Крин считал это правильным. Хаспер был истинным сыном своего Дома и получил все необходимые знания и умения, но Крин не знал, удастся ли юному лорду справиться с командованием над людьми намного старше и опытнее его.
      А время не стояло на месте, и оставалось совсем немного до первых зимних заморозков. Припасы, которые мятежники копили так долго и упорно, иссякали. Видимо, местонахождение Братства было известно врагам, слишком точен и смертоносен был удар. В недобрый час Ярт предложил укрытие этим двум беглянкам из Рифта, владеющим странной силой. И вот чем это всё закончилось!
      Хотя от разведчиков не поступало тревожных сведений о перемещениях вражеских отрядов, успокаиваться было рано. Новая группа отправилась дальше на запад, чтобы подыскать надёжное укрытие для Братства, пока не ударили морозы.
      Тягловые варги, которые помогали обрабатывать поля и перевозить грузы, уцелели, потому что в ту роковую ночь оставались на удалённом пастбище по другую сторону склона. Хаспер, Лайон и Крин рассчитывали использовать скотину для перевозки оставшихся припасов в лучшее место, если таковое отыщется. Все эти дни Крин нет-нет да и поглядывал на небо: не покажется ли какой соколок?
      К несчастью, Ярта свалила горячка, так что он не мог принимать участие в советах и влиять на их решения. Ясно, что оставаться на прежнем месте опасно. Особенно сейчас, когда отряд так ослаблен. И забираться в пещеры после всего случившегося тоже никто не хотел. Наконец Хаспер созвал на совет всех, кто не отправился в разведку, и попросил высказать своё мнение.
      Самый разумный совет дал воин, который часто бывал в западных краях.
      — Неплохо было бы переселиться в Даст, — неуверенно начал он, словно опасался, что его перебьют, не дослушав. — Там много долин. И лорд Ярт даже задумывался, не устроить ли там форпост, но решил, что слишком далеко от нашего основного лагеря. Там можно укрыться гораздо надёжней, чем в горах. И варги могут пастись где угодно. Да и нашим охотникам будет легче искать дичь, а то здесь приходится долго лазить вверх-вниз по склонам, пока поймаешь зверушку. Мы ещё успеем накоптить мяса до первого снега.
      — Даст, — задумчиво повторил Хаспер. Наверное, перед его мысленным взором разворачивались картины этого далёкого посёлка. И впервые за последнее время его лицо немного посветлело. — Даст! Да, неподалёку проходит торговый путь. Если возникнет необходимость, мы сможем что-то купить или продать. Южане не слишком любят Храм. И разве туда не отправлялись спасённые нами рабы, чтобы прибиться к какому-нибудь каравану? А если мы направимся туда не по кратчайшему пути, раненые лучше перенесут дорогу.
      И он взглянул в сторону шатра, где лежали пострадавшие товарищи.
      Крин сразу же согласился с предложением Трискора отправиться в Даст, когда Хаспер вынес этот вопрос на голосование. Было решено направить Трискора вперёд, чтобы он нашёл самый удобный путь и разметил дорогу. Он ушёл на закате.
      Хаспер отправился искать Лайона, чтобы посоветоваться с лекарем — смогут ли раненые перенести дорогу. Крин пошёл с ним. У входа в шатёр кто-то сидел. Когда они приблизились, оказалось, что это Нош. Девушка подняла голову, услышав шаги. Крин презрительно скривился. Хотя она и помогала ухаживать за больными, мнение Крина о жрице-недоучке ни капли не изменилось с тех пор, как она навлекла на их головы подземный огонь.
      Девчонка сшивала куски волчьего меха, в будущем это станет тёплым зимним плащом. Она посмотрела на молодых воинов отсутствующим взглядом. Такое же выражение лица было у Нош в тот час, когда она смотрела на пламя, поглощающее её наставницу.
      Не говоря ни слова, девушка отодвинулась, давая дорогу Хасперу. Шатёр был очень мал, и для Крина места внутри уже не оставалось, так что юноше пришлось ждать снаружи.
      Девушка первой нарушила молчание.
      — А где находится этот Даст?
      Сперва Крин не собирался отвечать. Для чего ей это нужно? Чтобы навести на их след тех, кто разрушил пещеры? Если Хаспер понимает всю опасность создавшейся ситуации, он бросит эту колдунью здесь. Ярт открыто потворствовал этим женщинам, а Крин невзлюбил их с первого взгляда. Девчонка не сводила глаз с юноши, словно могла сломить его молчание одним взглядом, и он наконец выговорил:
      — Даст находится на западном склоне Высот. Там проходит южный торговый путь. Сейчас вряд ли мы встретим караван, не тот сезон года. Обычно они не задерживаются так долго, это слишком опасно. Но мы не будем приближаться к торговому пути; может быть, лишь иногда, потому что хотим осесть на границе. По крайней мере, мы так решили.
      — Мы? Значит, и ты тоже? — спросила Нош, не прекращая заниматься шитьём. — Раньше там не принимали людей Храма… сражались с ними… а сейчас? Но… — Она замерла, дотронувшись рукой до груди. И, помолчав, закончила: — Если то, что ищет нас…
      — По твоему вызову? — требовательно спросил он.
      Девушка снова умолкла. И провела кончиком языка по губам, словно пробуя готовые вырваться слова на вкус.
      — Я владею даром Лиры. Его нельзя исказить или обратить во зло, иначе эта же сила сокрушит меня. Такова природа волшебной силы… силы света. Я служила Дрин, а через неё — Лире Вечно-живущей. Это мой долг. И он несколько иной, чем ваш. Вы сражаетесь за свободу и справедливость. Умирая, Дрин сказала, что время работает против нас. Поэтому я должна идти своим путём. Возможно, он ведёт в Даст или ещё дальше на юг. Силу, которая взорвала землю под нашими ногами, необходимо победить. И чем скорее мы отправимся, тем лучше, потому что время уходит. Его почти не осталось.
      — Ты права, дочь Дрин, — сказал Хаспер, выходя из шатра. — У нас мало времени. Первая же снежная буря — и нам конец. Немногие переживут эту зиму.
      Нош кивнула и вернулась к работе. А Крин рассерженно подумал, что Хаспер кое-чего недопонимает. Если он решил взять с собой это отродье, они точно не переживут зиму. Если вообще дотянут до неё. И юноша пошёл разбирать снаряжение и запасы, которые удалось вытащить из нижних уровней пещеры.

11

      Несколько дней спустя Нош думала, что уже второй раз ей приходится покидать привычное убежище. Она иногда вспоминала о поспешном бегстве из Рифта. Но в прошлый раз с ней была Дрин. И уверенность в своих силах, которую давали полученные знания, опыт и упорный труд. Девушка осталась с лекарем, чтобы быть всегда на подхвате, если ему понадобится помощь. Они шли вместе с неповоротливыми варгами, к спинам которых крепились носилки с ранеными.
      Горное Братство разделилось на две группы — первая была передвижным лазаретом, а вторая двигалась с тыла и прикрывала отступление. К вящей радости Нош, несносный и хмурый Крин находился во второй группе, а их отрядом командовал Хаспер. Девушка впервые сталкивалась с такой неприкрытой неприязнью и подозрительностью на свой счёт, по крайней мере ничего подобного она не могла припомнить. Возможно, с таким отношением она встречалась в те далёкие года, которые память милосердно скрывала от неё.
      Юноша был прав, когда говорил, что ту страшную катастрофу навлёк на мятежников её талант. Дрин когда-то сказала, что сила притягивает силу. И если та, другая сила, уже искала их, Нош просто стала для неё удобной мишенью, в которую и был направлен удар. Неизвестно, что сталось с образными камнями. Видимо, они остались лежать под рухнувшим сводом пещеры. Ну и пусть себе лежат, так будет лучше для всех.
      Сейчас небольшой караван взбирался по крутой звериной тропе, по которой с грехом пополам могли пройти варги. В горах не было лучшей дороги, которую могли бы перенести люди с множественными переломами и ранами. Нош с Лайоном постоянно следили, чтобы ремни, которые удерживали больных на носилках, не сползали. У лекарей всё время были наготове напитки из дурманящих трав, чтобы хоть как-то облегчить страдания несчастных.
      По крайней мере одной тревогой стало меньше — жестокая горячка наконец отпустила лорда Ярта. Он был ещё очень слабым, но узнавал окружающих и понимал, что происходит. Предводитель сразу же одобрил решение, принятое на совете.
      Погода окончательно испортилась, пошёл дождь вперемешку со снегом. Раненых укутали всеми плащами и одеялами, какие только нашлись. Путешественники же остались в лёгкой одежде и дрожали под леденящими струями проливного дождя.
      В придачу ко всем несчастьям дождь размыл тропу, превратил её в скользкое месиво. Люди оскальзывались и падали в грязь на каждом шагу, зато неторопливые варги спокойно и твёрдо продвигались вперёд. Постепенно все приноровились придерживаться за более устойчивых животных. Легконогих лошадей пришлось бы вести в поводу по такой дороге. Но даже упорные варги с трудом преодолевали предательские спуски и подъёмы. Караван двигался медленно и часто останавливался, чтобы дать передохнуть уставшим животным.
      Во время одной из таких остановок Нош отошла в сторонку, чтобы немного посидеть и отдохнуть, решив, что её помощь пока не требуется. Девушка подошла к растущему неподалёку дереву и обнаружила у самых его корней большое дупло, в котором с лёгкостью смогла спрятаться от дождя. Со стороны это дерево не казалось большим, поскольку его ветви низко склонялись над землёй, переплетаясь с ветками соседнего дерева. Нош отправила в рот несколько полос вяленой оленины и принялась медленно и сосредоточенно жевать твёрдое мясо. Но тут голод заглушило новое ощущение.
      Девушка сильно замёрзла, но в груди неожиданно начала подниматься волна тепла. Она извлекла из-под курточки мешочек, сплетённый из собственных волос, в котором хранился Палец. Да, он был тёплым, но кроме того он начал светиться!
      Сперва девушка отвела руку подальше. А вдруг опять произойдёт что-то ужасное? Новое землетрясение или взрыв? Девушка вскочила и бросилась прочь, стараясь отбежать подальше от скорбной процессии. Она не хотела снова навлечь на них беду.
      Споткнувшись, Нош упала и осталась лежать, опасаясь, что её заметят товарищи и поймут, в чём дело. Неожиданно влажная земля подалась под её рукой и начала проваливаться. Вскрикнув, девушка бросилась вниз, дальше по склону горы, и провалилась в овраг, который не был виден с дороги. Нош полетела на дно оврага. От удара о камни из глаз брызнули слёзы. Но кристалл, который она так и не выпустила из рук, засиял, как маленький факел. И этот свет не остался без ответа!
      Каким-то образом Нош оказалась по другую сторону горы. Попытавшись встать, девушка облокотилась о что-то твёрдое, но хрупкое. Это что-то сломалось с громким треском. В руку уткнулся острый обломок.
      Кость! Она упала прямо на кость. А вот ещё одна. В Рифте девушка привыкла к виду скелетов, старая смерть витала там повсюду. Оглядевшись, она поняла, что эти кости принадлежали одному остову. А небольшой кругляш, который она сперва приняла за камень, был почерневшим от грязи черепом.
      Но то, что лежало среди костей, заставило её на миг забыть о погибшем здесь когда-то человеке. Это был брат-близнец её кристалла — второй Палец!
      Девушка быстро схватила находку и спрятала в мешочек, к его собрату. Второй кристалл оказался чуть длиннее предыдущего. Но это и неудивительно, ведь все пальцы на руке разной длины.
      Осторожно, чтобы не порвать сплетённый Дрин мешочек, она спрятала его за пазуху. Сверху, из-за края оврага, раздались голоса. Видимо, остальные услышали её крик и отправились на поиски. Но находка была только её тайной, и девушка не собиралась ничего рассказывать другим. Лишь убедившись, что мешочек надёжно спрятан, Нош откликнулась на зов. Наконец на краю обрыва показался человек, которого ей меньше всего хотелось видеть, — этот невыносимый Крин. На его лице отразилось крайнее отвращение, по крайней мере, так показалось Нош. Через минуту к нему подбежал ещё один воин. Они бросили ей верёвку и вместе вытащили Нош наверх.
      То, что вооружённая группа нагнала караван, сильно обеспокоило мятежников. Все понимали, что воинам придётся идти медленнее, приноравливаясь к уставшим варгам, и всё время держать связь с передвижным лазаретом.
      Нош не стала рассказывать о своей находке. Она объяснила, что увидела иноходку и погналась за ней. Но неудачно. Перед тем как увести вооружённый отряд, Крин что-то недовольно проворчал себе под нос. Караван двинулся в путь.
      Находка Пальца навеяла воспоминания, которые Нош старалась похоронить в самой глубине сердца, — как она нашла первый кристалл. Девушка не думала о Дрин с тех пор, как та вознеслась в небо вместе с дымом погребального костра. Нош начали одолевать печальные мысли, пока она брела рядом с одним из варгов, чтобы следить за раненым на носилках, которые висели между двумя животными. Едва ей удалось обрести верного друга в этом жестоком мире, как она снова осталась одна.
      Девушка заставила себя встряхнуться и думать о другом. Как Палец мог оказаться в этом овраге? Дрин говорила, что после осквернения алтаря служители Лиры взяли Пальцы и разошлись в разные стороны. Они хотели укрыть сокровища до лучших времён. Видимо, этот жрец — или жрица — шёл по горной тропе и сорвался с обрыва. Если Палец и хранился в каком-то кошельке, его вместилище давно истлело и превратилось в прах. Но теперь Нош точно знала — чудесные кристаллы приведут её к своим собратьям. Если только она не погибнет в пути.
      Почти двадцать дней потребовались Братству, чтобы пересечь горы и увидеть с горного уступа раскинувшиеся внизу западные равнины. Последняя ночь была невыносимо холодной. Отряд потерял ещё одного больного, несчастный не дожил до утра.
      Лорд Ярт остался в живых, но в последние два дня впал в странное состояние, которое не было ни глубоким сном, ни обычной потерей сознания. Его глаза всё время оставались открытыми. Но когда кто-то пытался привлечь внимание лорда, он не отвечал, продолжая безучастно глядеть куда-то вдаль. Лайон призвал на помощь все своё мастерство, а Нош вспомнила все наставления Дрин. Наконец совместными усилиями им удалось вернуть к жизни молодого предводителя и ещё троих больных.
      На закате к ним присоединился разведчик из ушедшей ранее группы, которая размечала наиболее подходящую дорогу. Наконец мятежники прибыли в Даст.
      Здесь дома строили примитивно — стены складывали из камней, скрепляя их между собой глиной и землёй. Крышу устилали снопами соломы, а сверху замазывали глиной пополам с длинными стеблями степной травы. Но эти убогие жилища казались беженцам роскошными королевскими палатами.
      Ярта и прочих больных разместили в самом большом доме, который к их прибытию разведчики уже успели вычистить от хлама, оставленного проходившими мимо торговыми караванами. Судя по надписям на стенах, здесь останавливались четыре каравана, притом последние два предупреждали о частых набегах разбойников.
      — Преступники, — сделал вывод Хаспер. — Но кто? Мы никого не видели в этих краях. И сами никогда не нападали на караваны.
      — Храм и королевские солдаты остались по ту сторону гор. Сейчас они больше интересуются не западом, а югом, — заметил Крин. Он и его группа принесли хорошую весть — отступление отряда удалось, никто не шёл по их следу.
      — Посмотри, — сказал Хаспер, проводя пальцем по надписям на стене. — Предупреждение… сразу под записями последнего каравана. Все предыдущие оставили общие расчёты — расход воды, продуктов и корма для животных. А вот этому, похоже, не повезло. Двое охранников застрелены из кустов. И ночная атака, которую караванщикам удалось отбить. — Молодой лорд помолчал. — Летом мы связывались с Басилаем, вот его подпись под вторым столбиком чисел. Тогда всё было в порядке. А вот следующий караван уже оставил своё предупреждение. Дело шло к зиме, и ни один разумный караванщик не станет задерживаться дольше, даже если барыши превзошли его самые смелые ожидания. Эти последние торговцы ходили между Дастом и Занди, на северо-западе. Меха, янтарь… И обычно туда шли более тяжело гружённые, везли на продажу оружие, соль и ткани. А если был ещё пятый караван? Что могло с ним случиться? Перевалы в Занди уже занесены снегом.
      Но у беженцев нашлось множество занятий, кроме заботы о судьбе неизвестных торговцев. До первого снегопада они, как сумели, починили и утеплили свои жилища. Варги день-деньской находились на пастбище, лакомясь осенней травой. Они быстро нагуливали жир, готовясь к суровой зиме.
      Шестеро воинов собирали эту же траву, чтобы перестелить крыши домов. В колодце, расположенном в центре посёлка, вода была перемешана с грязью. Её приходилось процеживать через охапки травы. Крин взял двух варгов и вместе с двумя воинами вернулся на место прежней стоянки. Они вернулись и привезли целую гору сухих дров, едва не уморив несчастную скотину. Потом несколько человек из отряда часто отправлялись за топливом, но каждый раз брали свежих, отдохнувших животных.
      Да, они много потеряли. Зато здесь нашлось много работы для охотников. Шкуры убитых животных растягивали на колышках, чтобы очистить и размягчить. Нош внимательно рассматривала собранные пучки травы и откладывала в сторону стебли определённой длины. Её плащ из змеиных шкурок давно истрепался, превратившись в лохмотья. И девушка принялась плести новый, на этот раз из травы.
      Она готовила еду, ухаживала за ранеными и даже месила ногами глину. Здесь работа не делилась на мужскую и женскую. Мужчины скребками чистили шкуры, а в свободное время жарили добытое мясо. Нош бралась за любую работу, какая подворачивалась под руку.
      Тем не менее, когда выдавалась свободная минутка, девушка принималась за свой травяной плащ. Ряд, ещё ряд — и наконец у неё получилось странное одеяние. Прямоугольный балахон с дырой для головы посредине. Короткие стороны полотнища позволяли свободно действовать руками, а длинные она просто перехватывала поясом. По меньшей мере, этот плащ защищал грудь и спину от холода. Он оказался теплее, чем меховые одежды, которые девушка носила в горах. Когда Лайон увидел её новый наряд, он захотел себе такой же. В результате Нош освободили от всех забот и усадили плести плащи для всех воинов.
      Забираясь в поисках подходящей травы все дальше от посёлка, девушка открыла, что равнина не такая уже и ровная. В ней попадались овражки и рвы, а однажды она обнаружила русло пересохшего ручья.
      Присев на корточки, Нош вытерла о траву мокрые от пота ладони и присмотрелась к камням в пересохшем русле. Её руки обветрились и огрубели, покрылись царапинами и порезами, но… Дар всегда оставался при ней. Кристаллы на груди молчали, но девушка безошибочно выбрала один из покрытых засохшей грязью камешков. Когда она перевернула камень, он блеснул зелёными искрами. Нефрит… Дрин научила её разбираться в камнях. Откуда его принесли воды бывшего ручья — неизвестно. Но девушка знала, что такие камни встречаются только на северо-западе.
      В конце концов Нош отыскала четыре осколка нефрита. Следующие три уступали по размерам первому камню, но всё же эти обкатанные водой кругляши стоили затраченных на поиски усилий. Девушка уже собралась отправиться вверх по ручью, когда услышала голос…
      Не зов, а скорее стон. Нош долго не могла определить, откуда он доносится, но наконец наткнулась на убитую лошадь. Из шеи животного торчала стрела. Рядом с тушей лошади ничком лежала женщина. Нош перевернула её и отметила, что незнакомка совсем юная. В её плече тоже виднелась стрела, вернее, обломок древка. Одежда была залита кровью.
      Когда Нош склонилась над ней, чтобы осмотреть рану, девушка открыла глаза. Увидев Нош, она задрожала от страха и попыталась вырваться.
      — Ворзы… Ворзы… — выкрикнула она.
      — Я помогу тебе, — принялась успокаивать её Нош. — Ты потеряла много крови. Мне нужно перевязать рану, а потом, в Дасте…
      Она расстегнула пояс и стащила свой травяной плащ. Придётся останавливать кровь тем, что есть под рукой. Другого перевязочного материала всё равно нет.
      Незнакомка завизжала и попыталась ударить Нош. Затем она потеряла сознание, и Нош быстро сделала перевязку. Девушка не смогла бы одна дотащить бедняжку в Даст, потому она со всех ног бросилась за подмогой. Вскоре она вернулась вместе с Лайоном, который прихватил с собой материал для перевязки.
      Раненая лежала на том месте, где её оставила Нош. Лайон сразу же приступил к делу, а девушка помогала ему при необходимости. Вскоре подбежали трое из отряда, чтобы посмотреть, что случилось. Лайон отправил двоих обратно в Даст за носилками.
      — Она из каравана, — заметил лекарь, не отрываясь от работы. — Такую одежду носят на юге. Так что, думаю, вот это лучше вытащить, пока она не пришла в себя. — Он коснулся обломанного древка. — А рана-то свежая, — добавил он.
      — Солдаты? — воскликнула Нош, вскакивая на ноги. Устье ручья было довольно глубоким, и отсюда невозможно было разглядеть, что происходит наверху. А вдруг те, кто ранил девушку, идут по её следу и готовы растерзать не только ускользнувшую добычу, но и её спасителей?
      Но оставшийся воин, вероятно, предусмотрел такую возможность, потому что в то же мгновение издал долгий пронзительный свист, понятный любому из отряда мятежников.
      Нош сообразила, что в высокой траве легко спрячется всякий, кто догадается пригнуться. Но шевелящаяся трава выдавала хитрецов, и это заметил их часовой, который привык постоянно быть настороже. Если кто-то и шёл по следу раненой девушки, то сейчас он замер и притаился.
      Наконец прибыли их вооружённые товарищи и помогли перенести девушку в лагерь. Если бедняжка и пришла в себя по пути, она не стала открывать глаз. Оглянувшись, Нош увидела, что один из воинов снимает с мёртвой лошади седло и сбрую.
      Как только раненую уложили в одном из домов, туда вбежал Хаспер. Лицо девушки было повёрнуто к стене — Лайону так было удобней бинтовать рану. Хаспер присел на корточки рядом. Он некоторое время переводил взгляд с незнакомки на лекаря, пока не повернулся к Нош.
      — Где вы нашли её? — спросил молодой лорд.
      Нош рассказала о пересохшем ручье. И добавила:
      — Она была очень напугана и всё время повторяла: «Ворзы».
      — Ворзы… — задумчиво повторил Хаспер. — Не может быть. Так далеко на севере они не бывают… Если только не произошло что-то, чего мы пока не знаем. И этот народ не враждует с купцами… Они ни с кем особо не дружат, разве что с мимайнами… но нападать на караваны… Давно её ранили? — внезапно спросил он у Лайона.
      — Недавно… Она не успела далеко уехать, да и лошадь у неё сдыхала… так что недавно.
      Хаспер закусил губу.
      — Так. Те, кто грабит караваны, не могут быть нашими друзьями.
      Он вышел, и через минуту Нош услышала другой условный свист, созывающий на совещание. Но не успел он отзвучать, как раздался чей-то крик. Лорд Ярт сел на своей постели и дёрнулся было встать, но девушка успела удержать его.
      — Нет, лорд Ярт. Вам нельзя двигаться…
      Впервые за несколько дней его глаза обрели осмысленное выражение, словно он наконец вернулся из дальних, известных только ему воображаемых мест.
      — Что случилось? — спросил он слабым, но вполне различимым голосом.
      Нош вкратце пересказала ему последние события — как нашли раненую женщину, о которой Лайон сказал, что она из каравана. Девушке пришлось говорить громче, потому что отдалённый шум начал приближаться. Теперь она уже различала в общем гуле рёв варгов, топот их копыт и вскрики, которые могли вырваться только из человеческого горла.
      Лорд Ярт сжал её руку с неожиданной силой.
      — Посмотри… посмотри, что там!
      Она послушалась и открыла дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как к колодцу несётся фургон, запряжённый двумя варгами. Она и не думала, что эти неповоротливые животные способны двигаться так быстро. За первым фургоном появился второй, затем третий.
      За ними вздымались клубы пыли. Степную траву, которую изрядно обглодали их варги, теперь вбивали в землю копыта множества лошадей. На некоторых скакали люди в зелёных одеждах, но остальные всадники были одеты как солдаты, хотя страшных чёрно-красных цветов Нош так и не увидела. Всё было почти скрыто облаками пыли, а всадники мчались слишком быстро, так что сперва девушка ничего не могла понять. А затем, когда вся кавалькада подскакала поближе, Нош увидела, как её товарищи из Братства выхватили луки и принялись стрелять. Но не во вновь прибывших, а в тех, кто за ними гнался. В Даст прибыл последний в этом году караван.

12

      — Это не ворз.
      Тувер, который стал помощником Хаспера вместо погибшего Рольфа, носком сапога перевернул безжизненное тело.
      — Но у него же рожа размалёвана! — запротестовал один из немногих охранников, которым удалось целыми и невредимыми добраться до Даста.
      — Может, кто-то хотел выдать себя за одного из ворзов, — заметил Тувер. — Но этот парень на голову выше любого ворза. А я их повидал, потому что этим летом дважды забирался на юга. И где же его головная повязка? К тому же вы когда-нибудь видели ворза с волосами цвета сухой травы? Когда они на вас напали?
      Охранник потёр виски, словно пытаясь припомнить то, что напрочь вылетело из головы.
      Крин посмотрел на мёртвого человека. На его одежде не было никаких знаков Храма, цвета тоже не соответствовали обычной форме королевских солдат. Как и говорил охранник каравана, его лицо покрывала витиеватая раскраска, превратившая лицо в какую-то жуткую маску. Волосы были светло-русые, а широко распахнутые глаза — бледно-голубые, почти серые. Ростом убитый не отличался от мужчин, которые сейчас стояли над ним. А на длинную кожаную курточку были нашиты круглые металлические пластины. Притом она выглядела такой же изношенной, как и одежда мятежников.
      — Да дня три назад, — наконец вспомнил охранник. — Да, Гампер как раз подстрелил соколка…
      Крин вздрогнул и бросил быстрый взгляд вверх. Соколок!
      — У него ещё такая дрянь на шее болталась, — продолжал охранник. — Гампер отдал её хозяину. Я никогда не видел такой штуки, да и кто видел? Потом мы уже выстроились в походном порядке, а Гампер возьми и рухни со стрелой в брюхе. Понятия не имею, чего они не постреляли нас издалека, как цыплят иноходки, а попёрли в ближний бой. Да ещё глотки рвали, орали что-то про мясо… наверное, нас имели в виду. Хозяин Дан знал все про такие фокусы, так что, пока мы сдерживали этих дикарей, он согнал фуры в круг.
      Рассказчик помолчал, потом продолжил:
      — Уж мы их повыкосили! Но из них ни один спину не показал… как сдурели, все лезли на мечи, даже не пробовали защищаться. Чистая бойня, прямо как волчаков, забравшихся в загон, в капусту рубать. Так ведь мы-то не в загоне были… а они и не волчаки. Падали, как трава скошенная, вот тут и вылезли эти ребята.
      Он снова помолчал.
      — Банда, человек двадцать. По крайней мере, потом столько дохляков насчитали. Мы потеряли двоих, не считая Гампера. Один из них — племянник хозяина Дана. Вот тут мы и озверели. Поначалу мы сидели по фургонам. Но местность открытая, и если бы они опять полезли, мы у них оказались бы как на ладони и долго бы не продержались. Вот хозяин и решил, что нужно пробиваться к Дасту. Вотар вызвался проверить дорогу. Вернулся и сказал, что все чисто, видать, мы всех повыбили. Тогда хозяин Дан решился рискнуть и по-быстрому добраться сюда… Варги, я вам скажу, такую скорость могут выдать, если знать, как обращаться с бичом. Погонщики им так хвосты накрутили, что зверюги летели, копыт под собой не чуя. Главное, чтобы впереди кто-то скакал, а уж они погонятся за ним, как пить дать.
      Он прокашлялся.
      — Ну, тут они снова навалились. Будто из-под земли выскочили и сразу отсекли последнюю фуру. Райан сказал, что видел, как одного бандюгу сразу стоптали, а второй свалил переднего варга. А там была молодая жена хозяина Дана. С севера. Ну, она-то не городская девица. На коня — и ходу. Правда, куда-то вбок, а мы не могли за ней гнаться. Не до того было. Говорят, вы её подобрали.
      — Её достали стрелой, — ответил Тувер. — Ваш хозяин сейчас у неё. Видимо, нам нужно как следует укрепить посёлок, если эти… — он снова ткнул носком сапога в тело, — ещё раз полезут. Говоришь, его жена была с севера?..
      Охранник кивнул.
      — Дней тридцать, как они поженились. Заключили с её народом неплохую сделку, вот папаша и отдал в придачу ещё и дочку.
      — А может, на вас напали люди из её народа, — впервые подал голос Крин, — потому что им это не понравилось? А подстрелили её по ошибке. Может, она хотела отъехать подальше, а потом присоединиться к нападающим?
      — Не похожи они на колоссиан. Это её народ так называется. По крайней мере, на тех, кого я видел. Они не красят рожи, а волосы заплетают в косу, прямо на темечке… Специально. Говорят, что богу войны удобнее будет забирать их после боя. Да она и не возражала против свадьбы. Нам вообще показалось, что ей даже не терпелось убраться оттуда. Всё время спрашивала про город, про то, как мы там живём. Будто всю жизнь только и мечтала, как бы туда попасть.
      Тувер оглядел истоптанную копытами землю. Троих охранников и двоих воинов из Братства, убитых в стычке, уже убрали. В лазарет поступило несколько раненых, так что работы Лайону прибавилось.
      — Мы положили примерно двадцать бандитов. Часовые выставлены, все готовы к бою, — доложил Тувер.
      Три фургона, оставшихся от каравана, расположили между домами. Крин знал, что на крышах притаились лучники, которые будут стрелять, не раздумывая. Трое бойцов и двое охранников сейчас обыскивали трупы разбойников. Крин понимал, что они не только искали оружие, но и пытались определить, кем были эти люди.
      — Мы думали, что труднее всего будет на севере, — продолжал рассказывать охранник. — И совсем не ждали нападения так скоро, прямо возле Даста. Последние торги мы провели давно. И чего эта банда налетела на нас?
      — Соколок, — ответил Крин. И тут же принялся осматривать лагерь. А вдруг этот хозяин Дан до сих пор хранит диск? Может, он похож на ту штуку, которую Крин побоялся даже взять в руки? Если она до сих пор у Дана, не повлечёт ли это следующую сумасшедшую атаку? Но юноша мог поклясться, что эти люди — не его крестьяне и не купцы на службе у Высшего короля… Храм не нанимает свободных торговцев, считая, что все его слуги должны быть ревностными приверженцами Единого.
      Но Крин хотел узнать, куда же делся диск, висевший на шее соколка. Потому он направился к лазарету. Откинув полог, заменявший дверь, он оказался в полутёмной комнате. Глаза юноши не сразу приспособились к сумраку, так что поначалу он ничего не смог разглядеть.
      Потом он увидел Ярта, который лежал на травяном тюфяке. Крин застыл, как громом поражённый, когда сообразил, что лорд Гарна смотрит на него ясным взором и, видимо, прекрасно воспринимает окружающее. И хотя юноша пришёл в лазарет по другому поводу, он первым делом поговорил с Яртом.
      — Они ворзы? — потребовал ответа предводитель. — Купец клянётся, что ворзы.
      — А Тувер говорит — нет. Они не похожи на ворзов ни внешностью, ни одеждой. Охранник сказал, что это и не колоссиане, — ради справедливости добавил он. — Хотя у них раскраска…
      — Раскрасить можно любого, — отрезал Ярт.
      Лорда выводила из себя вынужденная несвобода, ему явно не терпелось выбраться из постели.
      — Это ещё не все, — быстро сказал Крин. — У меня вопрос к караванщику. Один из его охранников подстрелил соколка. На шее у птицы была какая-то штука. Охранник отдал её хозяину. А потом его убили первым.
      — Соколок? — переспросил Ярт, прищуриваясь. — Да, помню. Ты тоже встречался с одним, правда уцелел.
      — Я не трогал то, что было на нём.
      — Та-а-ак, — протянул Ярт. — А тот охранник трогал. И передал хозяину. А потом на них напали.
      Лорд повернул голову и позвал, чуть повысив голос:
      — Дочь Дрин, кажется, нам требуется твоя помощь.
      Когда с какого-то тюфяка поднялась Нош, Крин с трудом сдержал раздражённые слова, готовые сорваться с языка. И сдержал лишь потому, что лорд Ярт метнул на него недовольный взгляд. Естественно, никто не собирается проводить новый эксперимент вроде того, что разрушил их пещеру и погубил столько собратьев. Только сумасшедший позволит этой девчонке проявлять свою колдовскую силу. Но командовал здесь Ярт, а у Крина не было никаких доказательств вредоносности её дара, одни подозрения.
      Потом Ярт повернулся к Крину.
      — Позови купца, это касается и его тоже.
      Крин подошёл к одеялу, отгораживающему угол комнаты. Лекари хотели, чтобы раненая женщина хотя бы не видела остальных больных.
      — Господин Дан! — позвал Крин, не коснувшись одеяла.
      — Да?
      Занавеску приподнял мужчина средних лет с бронзовым от загара лицом. Видно, ему доводилось немало странствовать по свету. В отличие от многих знакомых Крина он носил аккуратно подстриженную бородку. В чёрных волосах блестели серебряные нити. Хотя он был невысок и довольно тщедушен, но держался как человек, привыкший повелевать.
      — Лорд Ярт желает поговорить с вами, господин.
      Крин так давно не бывал в светском обществе, что решил ограничиться простой констатацией факта. Но господин Дан, судя по всему, не обиделся и сразу же поспешил к постели Ярта. Он сел рядом, скрестив ноги, чтобы не слишком возвышаться над лежащим лордом. Нош пристроилась сбоку. За последние дни её лицо, казалось, стало ещё более непроницаемым. И Крин впервые вспомнил, что умирающая жрица назвала её дочерью, а значит, между ними существовала глубокая связь. Хотя едва ли эта связь — кровное родство. И что значило для этой девочки — Крин был вынужден признать, что она почти ребёнок, — остаться одной среди мужчин, с которыми она была едва знакома? Да… она владеет магической силой… Ну, и что эта сила сотворила с ними!
      Лорд Ярт чуть подался вперёд, и Нош поспешила поправить подушку, чтобы ему было удобнее сидеть на постели.
      — Господин Дан. Крин, Наследник Дома, услышал от вашего охранника странную историю. О том, что один из них подстрелил соколка и нашёл у него на шее удивительный камень… Это правда?
      Несколько мгновений купец смотрел в глаза Ярта, но наконец решил признаться.
      — Да, правда.
      Он полез в поясной кошель и выудил что-то, завёрнутое в тряпицу. Расправил лоскут ткани и показал Ярту круглый камень тёмно-красного цвета с дырой посредине. Без сомнения, через это отверстие и был пропущен шнурок.
      — Дочь Дрин, — промолвил Ярт, не касаясь камня, — что это?
      Купец изумлённо уставился на девушку. Она протянула было руку, но тут же отдёрнула её. Привычная маска сползла с её лица.
      — Вспомните, лорд! — воскликнула Нош.
      — Это может спасти нашу жизнь… — начал Ярт.
      — Или погубить! — с жаром закончила девушка.
      Купец непонимающе переводил взгляд от Нош к Ярту, он был сбит с толку. Тогда Ярт решил объясниться.
      — Это Алноша, наречённая дочь жрицы Лиры. У неё зрячие руки — дар Лиры.
      Дан, затаив дыхание, посмотрел на девушку широко открытыми глазами.
      — Госпожа! — Он отвесил ей лёгкий поклон. — Я много слышал о таких, как вы, но никогда не встречал. Вы можете это распознать? — Он протянул раскрытую ладонь, на которой лежал камень, к Нош. — Правда ли, что он каким-то образом накликал на нас несчастье?
      Девушка закусила губу и в отчаянии посмотрела на Ярта.
      — Дочь Дрин, — медленно произнёс он, — скажи нам, если эта вещь действительно опасна. Я не прошу тебя узнать о ней все… только понять, велика ли опасность.
      Крину больше всего хотелось выбросить проклятый камень куда подальше, но он понимал, как важно узнать, что за сила в нём заключена.
      Быстро, словно боясь передумать, Нош схватила камень. Она взяла его в левую руку, правой чуть прикрыла ладонь и зажмурилась. Кажется, она даже дышать перестала. А потом…
      Нош заглядывала через окно в странную комнату, полную шевелящихся теней. В полумраке чердака виднелись ряды насестов. На них сидели соколки. Одни чистили клювом перья, другие не двигались, сунув голову под крыло. Глаза птиц были полуприкрыты, словно они спали.
      Посреди чердака возвышался шест из тёмного металла, который поддерживал тусклый шар — отвратительный, покрытый чёрными и алыми полосками, словно раздувшаяся змеиная шкурка. Нош узнала этот шар, такой же она видела в пещере Лиры! Она тотчас же прервала видение. Если этого не сделать, то на них неминуемо обрушится новый удар.
      — Это зло, — сказала девушка. — Часть прежнего зла… Дрин знала об этом больше, потому что сражалась с ним много лет. Соколки подчиняются той же силе, что была заключена в образном камне с глазом. Да, скорее всего, эта штука напрямую связана с тёмной силой и может погубить того, кто хранит её. Даже если он не будет настроен на неё, как птицы.
      Услышав её слова, купец тихо ахнул. Он выхватил из рук Нош тряпицу с камнем. Крин заметил, что торговец сделал это очень осторожно, стараясь не коснуться страшного предмета. Вскочив на ноги, он в два прыжка вылетел из хижины. На улице он свистом подозвал одного из слуг и приказал:
      — Возьми это и растолки в пыль. Здесь и сейчас!
      Крин едва не закричал от восторга, но сдержался. Он бросил взгляд на девчонку: не станет ли она возражать? Вдруг этого недостаточно, чтобы прервать связь с тёмной силой? Но та задумчиво молчала, вероятно, взвешивая «за» и «против».
      Слуга подобрал у разрушенной стены два подходящих камня. Все присутствующие следили, как он установил один из камней на земле и положил сверху зловещий диск. Он повернулся, мельком оглядел напряжённые лица господ и взял второй камень, направляя его острой гранью вниз. Затем опустился на колени, поднял камень над головой и обрушил его на завёрнутый в тряпку амулет. Когда слуга снова вознёс над головой каменный молот, все увидели, что тряпица опала, стала плоской. Слуга глянул на хозяина, тот резко кивнул, приказывая продолжать.
      Затем Дан подошёл и развернул тряпку.
      — В пыль, — сообщил он.
      Напряжение слегка отпустило Крина. Он-то думал, что уничтожение камня повлечёт за собой какие-нибудь ужасные последствия. Хотя может статься, это подстерегает их в будущем.
      Первой заговорила Нош:
      — Лучше вынести это из Даста и зарыть.
      — Иначе аукнется? — спросил Ярт.
      — Не знаю, — покачала головой девушка. — Я видела совсем немного.
      И она рассказала о странном чердаке, который явился ей в видении.
      — Соколков так не содержат! — поразился купец. Он успел отослать слугу, который понёс тряпку с отвратительной пылью за пределы поселения. Судя по лицу, ему не терпелось избавиться от неё.
      — Да, — согласился Ярт. — Но этот край такой огромный, что мы можем не знать всех обычаев. Вот вы — караванщик, но разве вы можете похвастаться, что исходили эту землю вдоль и поперёк?
      — Нет, — ответил Дан. — Но почему за нами шпионят таким способом? Соколки живут высоко в горах, а здесь встречаются редко. Прежде чем мои ребята сбили птицу, она долго парила над нашим караваном, хотя какая из нас добыча?
      Неожиданно Нош посмотрела в сторону занавески, за которой лежала раненая жена Дана. Караванщик поймал её взгляд и нахмурился.
      — Народ Софины… она… они ни при чём! — прорычал он, хватаясь за рукоятку кинжала.
      Нош, не обращая на него внимания, вскочила. Одну руку она прижала к груди, а второй, как слепая, пыталась что-то нашарить перед собой. Нет, дело было не в юной жене караванщика. Просто девушка явственно ощутила тепло Пальца на груди, хотя прежде не придала этому значения. Видимо, его заглушал камень, снятый с соколка. Дан подскочил к ней. Ярт качнул головой, и Крин встал между девушкой и купцом.
      Нош опустилась на колени перед одним из мешков, которые Дан сложил в хижине — на случай, если жене понадобятся какие-нибудь вещи. Нош засунула обе руки в мешок, растущее в пальцах тепло направляло её поиски. Наконец она ухватила продолговатый предмет, который на ощупь показался ей сделанным из металла.
      Достав его из мешка, Нош увидела, что это золотой обруч, да такой невесомый и изящный, что золотое кружево даже слегка прогнулось под её пальцами. В центре, словно хрустальное перо, торчал один из Пальцев Лиры.
      — Эй, ты что творишь? Это же свадебный венец Софины!
      За спиной Нош послышалась какая-то возня, видимо, Крин удерживал Дана на месте.
      Нош даже не оглянулась. Ей пришлось напрячь все силы, чтобы освободить кристалл из золотого плена. В руках девушки он вспыхнул живым пламенем. А его собратья, спрятанные на груди Нош, отозвались волной тепла.
      — Что… — изумлённо начал Дан.
      Нош положила обруч. Как и прежде, она никого не собиралась посвящать в свою тайную миссию. Лихорадочно перебрав в уме несколько вариантов ответа, она выдала, по её мнению, самый подходящий:
      — Эта штука, господин купец, тоже средоточие силы. Но не злой силы, потому что это амулет Лиры. Но… — Девушка запнулась, потому что её осенила новая мысль. И продолжила: — Может, соколок охотился именно за этим. Потому и кружил над вашим караваном. Понимаете… сила притягивает силу… Светлая может притягивать тёмную, так уж повелось. Это принадлежит Лире, а я служу Ей… Ради всего святого, господин Дан, отдайте это мне.
      — Это не драгоценный камень, — сказал купец, потирая подбородок. — Так, простой хрусталь. Но Софина дорожит своим венцом. Ладно, раз уж ты нашла мою жену и спасла её…
      Сжимая Палец одной рукой, Нош второй пошарила в поясном кошельке и извлекла самый крупный камень из найденных в пересохшем ручье.
      — Нефрит! Да какой большой! Где вам посчастливилось его раздобыть, леди?
      — Не согласится ли ваша Софина поменять камень из своего обруча на этот? Его просто нужно немного отполировать, а цвет хорош сам по себе. А где я его взяла… На дне ручьёв много камней, среди них попадаются и драгоценные.
      — У тебя умные пальцы! — воскликнул караванщик и недоверчиво смерил девушку взглядом. — Хорошо, госпожа… Хрусталь в обмен на нефрит. А если этот хрусталь и вправду приманивает соколков, лучше держаться от него подальше.
      Крин сильно сомневался, что неведомый враг охотится за этим обломком. И в течение последующих дней эти сомнения только возросли. Разбойники больше не показывались. Возможно, когда соколиный камень разбили, их некому стало направлять. Но будущее всё ещё оставалось туманным.
      Дан был бы рад немедленно отправиться в путь, но сперва нужно было проверить, что осталось из груза, и все перепаковать. Да и охранников было слишком мало. У Братства хватало своих проблем. Наконец Дан, Ярт, Хаспер и Ту вер сели обсудить ситуацию.
      Хотя мятежники, пострадавшие после землетрясения, чувствовали себя гораздо лучше, но сломанные руки и ноги ещё не срослись. Купец предложил отряду беглецов присоединиться к каравану, рассчитывая на помощь всех воинов, способных удержать оружие. Вот только раненых необходимо транспортировать очень осторожно, а это, несомненно, снизит скорость передвижения всего обоза.
      Было решено остановиться на чём-то среднем. Дан оставил Братству несколько связок меха, кое-какую провизию и оружие погибших охранников. Взамен Крин и двое оруженосцев Ярта отправятся с караваном и по прибытии в Казгар получат достаточно денег, чтобы накупить всего, чего не хватает отряду сейчас. Зима уже была на носу, но первые метели ещё не тревожили степь. Оставшиеся воины отряда собирались обживать и укреплять Даст.
      Когда стало известно о решении, принятом на совете, Нош подошла к Ярту.
      — Лорд Ярт, вы были так добры ко мне! Несмотря на то что я, сама того не желая, навлекла на вас беду и едва не погубила всех. Пришло время исполнять долг, который возложила на меня Дрин. Я должна идти с караваном, если мне позволят.
      Крин услышал её слова и призадумался. С одной стороны, если зло следует за этой девчонкой по пятам, лучше будет, если оно поразит караван, а не товарищей из Братства. А с другой стороны, когда обоз прибудет в город, они больше никогда не увидят это ходячее несчастье. Дан с радостью согласился. За это время он неоднократно просил Нош взглянуть на камни, купленные на севере, и каждый раз поражался её оценке. Девушка с готовностью бралась за роль оценщика, справедливо полагая, что караванщик проникнется к ней уважением и позволит отправиться вместе с обозом.
      И вот ранним утром из Даста выкатились фургоны — намного медленнее, чем в тот день, когда они прибыли в посёлок. Софина поправилась настолько, что смогла править передней фурой. Она поглядывала на Нош с подозрением и не спешила завязывать знакомство, что вполне устраивало девушку. По крайней мере, Софина не жаловалась на то, что у неё отобрали кристалл, который покоился вместе с остальными собратьями в волосяном мешочке за пазухой Нош.

13

      Поскольку верховых животных не хватало на всех, Нош решила, что её ждёт пешая прогулка. Ничего, дело привычное. Ей уже приходилось шагать сперва от Рифта к горам, а потом от пещер Братства к Дасту. Варги, тянувшие фургоны, отличались от тяжеловесных, неповоротливых животных, которых обычно использовали для перевозки грузов или для полевых работ. Их даже не отпускали свободно пастись, поскольку двигались они намного быстрее своих местных собратьев.
      На оставшихся лошадях скакала охрана, держась по обе стороны дороги. Воины следили, чтобы впереди и с тылу отряду не угрожала опасность. Но пока разбойники не давали о себе знать.
      Нош держалась вместе с внутренней охраной, которая шагала рядом с фургонами. А сумку с собственным небогатым скарбом она оставила в повозке самого караванщика. Вскоре купец подозвал её, глядя сверху вниз с места возницы.
      — Залезай, госпожа! А то к ночи собьёшь все ноги в кровь. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!
      Поскольку в этом фургоне находилась Софина, Нош заколебалась. В Дасте спасённая женщина относилась к ней холодно и отстраненно, потому Нош не хотела навязывать ей своё общество. Хотя Софина как-то терпела Нош, пока девушка врачевала её рану. Тем более повозку тащили не один, а два варга, так что лишней тяжестью отговориться не удалось бы.
      Она ожидала, что Дан велит забраться в фургон, но купец отодвинулся и приглашающе похлопал по сиденью.
      Оценивая его драгоценные камни, Нош успела немного лучше познакомиться с хозяином обоза. Она знала, что Дан до сих пор не может поверить в её чудесный дар, но относилась спокойно к его недоверчивости. Купец постоянно забрасывал её вопросами, а Нош отделывалась скупыми ответами. Она ни словом не упомянула хрустальную пещеру Лиры, а свой талант объясняла обучением у Дрин.
      Девушка даже не показала ему кучку самородков, найденных когда-то в Рифте. Но внимательно слушала всё, что Дан рассказывал о своих методах оценки камней. Её осенила идея, что лучший способ начать охоту за Пальцами в Казгаре — если они там — это отыскать торговцев и оценщиков драгоценных камней и научиться их приёмам.
      Судя по рассказам Дана, это не так просто. В Казгаре торговцы драгоценными камнями объединились в гильдию, куда новичку было трудно пробиться. И делами обычно заправляли несколько семей, которые передавали свои секреты и власть из поколения в поколение. Нынешним главой гильдии была женщина, Леция д'Арси. Несколько поколений назад её клан пробился к управлению всей организацией.
      — Поговаривали, — рассказывал Дан, решивший заодно похвастаться тем, как он прекрасно осведомлён о внутренних делах гильдии, пускай он и был путешествующим торговцем и стоял на нижней ступени сложной иерархии, — поговаривали, что это место не для женщины. Но если уж Леция чего-то хочет, она добьётся своего. Тем более у неё железные права. Она получила основной капитал от покойного отца — главы клана, и от мужа, который приходился ей двоюродным братом. Муженёк отправился в какое-то предприятие на запад да и не вернулся. А поскольку перед отъездом он держал рот на замке, то никто не знает, что там могло случиться.
      Дан умолк, припоминая события тех лет.
      — Так она и стала главой гильдии, поскольку в её руках оказался весь унаследованный капитал — от отца и от мужа, — а это большая часть средств всей организации. И значит, право решающего голоса — за Лецией. А за год она доказала всем, что женщина не женщина, а глава гильдии она отменный. У неё дом — настоящая крепость… И она — единственная, кто не платит трясунам…
      — Трясунам? — перебила его Нош.
      Дан замялся.
      — Понимаете, госпожа, если у кого-то заводятся денежки, всегда найдутся те, кто желает оттяпать их себе. Хотя бы часть. Трясуны ходят ночью, никто их в глаза не видел, и вытрясают у богатых долю для себя. Говорят, они сбились в банду и у них есть главарь, который придумывает всякие уловки и хитрые способы добыть деньги. Но в Казгаре о таком помалкивают. Лучше не лезть в дела людей, которые умеют обращаться с ножом и появляться из ниоткуда.
      — Неужели там нет стражи? — поразилась Нош.
      Ей и в голову не приходило, что в городе воры и убийцы так распоясались. Хотя сама она в городе сроду не бывала, а в отряде никто особенно не вспоминал подробностей городской жизни. Правда, один из мятежников был раньше стражником, до того, как ему пришлось спасаться и убегать в горы.
      — Есть стража, есть, — кивнул Дан. — А кто может себе это позволить, нанимает охрану. Вот как я, когда отправляюсь в путешествие. Но трясуны — люди ушлые и хитрые. Говорят, они так ловко могут обчистить богатого человека, что тот опомнится, только когда их и след простыл. А ещё… — Он поколебался, но всё-таки продолжил: — Болтают, что они даже платят налоги, как все честные торговцы…
      Дан вздохнул и покачал головой.
      — Что об этом говорить, госпожа… Всякий народ живёт за городскими стенами. И ни в ком нельзя быть уверенным, кроме старых проверенных друзей и своего клана. А если у тебя их нет, то в Казгар лучше не соваться…
      — У меня нет, — сказала Нош.
      — Вот я и предупреждаю тебя, госпожа. У ворот тебя обязательно приметят и вызнают, что ты делаешь да где остановилась. У тебя есть дар, который может помочь мне в деле. Оставайся служить мне, и все заботы я возьму на себя.
      Нош поразмыслила над этим предложением. Что она знает об этом человеке? Она и видела его всего несколько последних дней, пока он жил в Дасте. Нош познакомилась с ним, когда разбирали дело с соколиным камнем. Теперь-то девушка точно знала, что если бы амулет остался у купца, тому угрожала бы опасность.
      Для Нош город был страшнее любых необитаемых, диких мест. Она чувствовала себя как дома в опустошённом Рифте и горной глуши Высот. А здесь странные люди живут своей странной, незнакомой жизнью. Они ютятся в тесных домах за каменными стенами. Девушка не могла даже представить, какой он — город. И всё же она была уверена, что правильно поступила, отправившись вместе с караваном. Остаться в Дасте — значило прекратить поиски. И когда ещё выпадет такая возможность?
      — И долго мне придётся служить вам? — спросила Нош.
      Из разговоров в Братстве она знала, что некоторые иногда нанимаются на несколько лет, а такой долгий срок не входил в её планы.
      — Столько, сколько ты пожелаешь, госпожа. Я приготовил кое-что для зимней ярмарки… Если ты поможешь мне оценить и рассортировать камни, то получишь процент с продажи. Приглашаю разделить со мной кров. И должен заметить… — гордо добавил купец, вскинув голову, — это далеко не худший дом в городе! Софина тоже никогда не бывала прежде за городскими стенами. Вы можете гулять вдвоём, если ей захочется, например, посетить храм, базар или центральный парк.
      — Кажется, ты предлагаешь мне честную сделку, господин Дан, — согласилась Нош. — А этот храм… в Казгаре тоже поклоняются Единому?
      — Нет, госпожа, — замотал головой Дан. — Мы наслышаны о том, как живут в подвластных Его Храму землях. Покровители нашего города — Трое Благословенных: мудрец Армиш, воин Кошон и госпожа Паула, которая ведает сердечными делами и врачеванием. Мы молимся одному из Трёх и просим успеха в каком-нибудь деле. Прежде в городе поклонялись и другим богам. И… — Он замялся, покосившись на Нош. Но всё-таки продолжил: — Говорят, был один человек, который рассказывал о Лире. Кое-кто прислушивался к нему. Даже храм начали строить… но жрец куда-то пропал, и здание осталось недостроенным. Потом Варлард устроил в нём кожевенный склад. Прости, госпожа, что непочтительно отзываюсь о том, что для тебя так важно. Но ведь так всё и было.
      — Лучше знать правду, господин Дан, — заметила Нош, хотя все её мысли сейчас были заняты другим. Значит, в Казгаре есть святилище Лиры. А откуда лучше всего начинать поиски сокровища, если не из её храма? Дрин рассказывала, что служители Госпожи разбрелись в разные стороны, унося с собой драгоценные Пальцы. Возможно, в этом святилище, о котором упомянул Дан, и находится один из утерянных обломков.
      — А ты можешь говорить со своей богиней? — поинтересовался купец.
      — Нет. Я не посвящённая жрица, хотя меня многому научили. Моя причастность к Лире дарит мне тепло и уверенность в своих силах, но я никого не собираюсь обращать в свою веру.
      Караванщик облегчённо вздохнул.
      — Трое наших покровителей вовсе не завистливы, как тот же Единый, заставляющий всех слушать только Его Голос. И всё-таки Казгару довольно своих богов. Вмешиваться в божественные дела — опасное занятие.
      Скрип тележных колёс на мгновение перекрыл голос из глубины фургона.
      — Дан! — требовательно звала Софина.
      Купец положил сбоку длинный бич и махнул рукой на варгов.
      — Они будут идти себе за передней фурой. Но если вздумают свернуть, зови меня.
      Нош кивнула. Торговец перелез через сиденье и забрался под тент. Его слова заставили девушку крепко задуматься о будущем. Хотя она считала, что строить планы ещё рано, нужно сперва поглядеть на этот Казгар. За спиной послышались голоса. Купец с женой говорили на незнакомом языке, так что Нош не понимала ни слова. Зато интонации говорили сами за себя. Голос Софины резко взлетал и опадал, в нём явственно звучал гнев. Дан глухо бубнил, судя по всему, он пытался утихомирить супругу, задобрить и успокоить.
      Девушка не оглядывалась, чтобы говорящие не решили, что она подслушивает. Нош принялась разглядывать всадников, скакавших рядом. Это были двое охранников каравана и Крин, который только что подъехал к переднему фургону. Он соскочил с лошади и взял предложенный возницей мех с освежающим напитком. Рядом с возницей сидел и ждал своей очереди отправляться в дозор ещё один мятежник из Братства. Они перебросились с Крином парой фраз и поменялись местами. Юноша забрался на сиденье передней фуры и скрылся из виду. Нош радовалась, что почти не сталкивается с этим парнем.
      Он ясно дал понять, что считает её опасной. И всем видом показывал, что её отъезд вместе с караваном только к лучшему — мятежники избавятся от постоянной угрозы. Зато Ярт очень жалел, что она уезжает. Он сперва опечалился, а затем настоял, чтобы девушка прихватила с собой оружие. Так что сейчас на её поясе висел нож, не источенный временем, требующий постоянного ухода. Молодой лорд всё же с пониманием отнёсся к её стремлению исполнить обещание, данное Дрин.
      Нош уже знала историю Крина — как Дом отрёкся от него, а Голос объявил вне закона. Теперь девушка не возмущалась оттого, что он терпеть не мог всех богов и ненавидел их волшебную силу. Только добраться бы до Казгара, а там их дороги разойдутся. Чего о нём думать?
      И всё-таки девушка не могла выбросить Крина из головы. В отряде он был ближе всех к ней по возрасту, хотя тяжёлая жизнь уже превратила паренька в зрелого мужчину. Ему, как и ей, были знакомы тяготы, лишения и смерть. Неожиданно Нош пожалела, что юноша так ожесточился.
      Потом она вспомнила Дрин и их долгую дружбу. Девушка привыкла чувствовать себя рядом со жрицей как за каменной стеной. Дрин защищала её от всех несчастий и бед. Как много дала она Нош, начиная с того дня, когда внезапно возникла среди скал и увела её в Рифт! Нахлынувшее чувство пустоты и одиночества Нош быстро заглушила мыслью о городе и о том, что ей предстоит там сделать.
      Она не жалела о сделке с Даном. Ей казалось, что все честно — услуга за услугу. А судя по его рассказам о гильдии, такого новичка, как она, туда и близко не подпустят. Особенно учитывая, что выглядит Нош как самая настоящая бродяжка. А Леция д'Арси… та даже не взглянет в её сторону. В городе должна состояться ярмарка, на которой все караванщики выложат товары, привезённые из дальних странствий. Конечно, она поможет Дану разобраться в купленных камнях и по достоинству оценить каждый. Несколько раз во время проверок, которые устраивал купец, она легко отличала настоящую драгоценность от блестящих подделок. А если вспомнить соколиный камень… ей не составит труда заметить что-то, таящее опасность.
      Дрин учила девушку, что встречаются камни, которые приносят своим обладателям несчастье. Правда, Нош не знала, поможет ли её дар отличить такие камни. Но с каждым днём она все больше верила в свой талант и не упускала возможности попрактиковаться.
      Дрин рассказывала, что в прежние времена встречались одарённые люди, которые могли прочесть всю историю камня — «увидеть» всех его владельцев, определить, был ли камень украден или приобретён честным путём.
      Возможно, когда она будет разбирать коллекцию Дана, приготовленную для ярмарки, то попробует исследовать свои возможности и в этом направлении. А ещё девушку заинтересовал его рассказ о святилище Лиры. Нужно будет узнать об этом поподробнее. Её рука коснулась груди. Нош пришлось срезать несколько длинных прядей волос и сплести мешочек побольше, чтобы спрятать там все Пальцы. Она знала, что стоит оказаться неподалёку от остальных частей сокровища, как имеющиеся кристаллы подтолкнут её в нужном направлении.
      Позади послышалась возня, и на сиденье взобрался Дан. Его щеки горели, а рот сжался в тонкую полоску. Он заговорил, не глядя на девушку:
      — Госпожа, мой дом — твой дом. Буду рад, если ты поможешь мне своим даром. Софина… — запнулся Дан и продолжил, осторожно подбирая слова: — Софина никогда не бывала за пределами своей маленькой страны. Чужие обычаи для неё в диковинку. Будь снисходительна и не принимай близко к сердцу слова, которые могут вырваться у неё только по невежеству, а не из желания оскорбить…
      Он окончательно запутался и смолк.
      — Хотите, я поговорю с ней? — спросила Нош, хотя не горела желанием беседовать с особой, которая терпеть её не может. — Наверное, Софина думает, что это я причинила ей боль, хотя я просто лечила её рану. Ради её же блага.
      — Правда, святая правда! — воскликнул Дан.
      Некоторое время он молчал из боязни прикусить язык, потому что фургон немилосердно затрясло на выбоинах.
      — Да, госпожа. Может, если Софина познакомится с тобой поближе…
      Только тогда Нош догадалась, что северная невеста, видимо, приревновала к ней своего супруга.
      Сама Нош ничего не знала об отношениях мужчин и женщин — как всё это происходит и какие существуют условности на этот счёт. Да, пожалуй, ей не следовало долго находиться наедине с Даном, когда они разбирали драгоценные камни.
      Но купец был ей нужен! Чем больше девушка размышляла о Казгаре, тем сильнее убеждалась, что пытаться самой освоиться в незнакомом месте — чистое безумие. Но если в семье Дана назреет скандал из-за неё, караванщик наверняка возьмёт своё слово обратно, и Нош придётся убираться восвояси. Она ведь так и не научилась ладить даже с особами женского пола. В детстве у неё была подруга — Илда, а потом — только Дрин.
      Конечно, когда Нош вступила в пору девичества, Дрин объяснила ей, что происходит с её телом. Девушка знала, что случается, когда мужчина разделяет ложе с женщиной. Но Дрин рассказывала обо всём просто, сухо излагая факты, — всё равно что читала по книге. В Братстве мятежники воспринимали её равнодушно, словно Нош была очередным парнем, который присоединился к отряду. Видимо, думали так: она, конечно, не воин, но право голоса у неё есть. После землетрясения все, кроме Лайона и раненых, старались избегать девушку, так что она оказалась предоставленной самой себе.
      Нош подозревала, что Дан проникся к ней благоговейным страхом после случая с соколиным камнем. Но купец, без сомнения, уважал её талант. Видимо, он рассказывал о ней Софине, и женщина решила, что дело не только в благоговении и уважении.
      Значит, пора объясниться… если проблему долго откладывать, решать её будет намного труднее. Девушка бросила взгляд внутрь повозки.
      — Что бы ни думала ваша супруга, я — ee друг, — сказала Нош. — Может, если я поговорю с ней, то смогу убедить её в этом.
      Она откинула кожаный лоскут, прикрывающий внутреннюю часть фургона от посторонних глаз, и скользнула туда. Дан промолчал.
      Внутри было светло — задний полог был сдвинут, и дневной свет легко проникал в повозку. Хотя по обеим сторонам фуры громоздились ящики и тюки, посредине оставалось свободное пространство. Разложенные меха покрывали дощатый пол, повсюду были разбросаны подушки с яркой, причудливой вышивкой. Некоторые нити отливали золотом — видимо, чтобы украсить шитьё и повысить его ценность. Такое богатство и великолепие ослепили Нош. Девушка сразу осознала, что одета в изношенное тряпьё, что её руки грубы и обветренны от тяжёлой работы, а кожа стала бронзовой от солнца. Чтобы волосы не растрёпывались, она всегда заплетала их в косы. Глядя на Софину, девушка особенно отчётливо поняла, какая она замарашка.
      Хотя рука женщины до сих пор оставалась на перевязи, чтобы уберечь раненое плечо, Софина каким-то образом ухитрилась облачиться в платье. Да, по сравнению с этим нарядом платье, которое носила Дрин, — обычная половая тряпка.
      Оно было голубого цвета, с блёстками. И чудесно переливалось, когда на него падал свет. К тому же по плечам и подолу вилась изящная вышивка. В отличие от платья Дрин, которое доходило до щиколоток, это чудо от талии разлеталось роскошной юбкой и оканчивалось у колен. На ногах Софины были штанишки — свободные сверху и собранные на лодыжках тесьмой с зеленоватым отливом. Вот и весь наряд. А ещё на узких щиколотках Софины мелодично позвякивали серебряные ножные браслеты с бубенцами. На голове женщины была накручена зелёная чалма, из-под которой на плечи ниспадали золотистые волосы.
      Прежде Софина так не одевалась. Когда она лежала в хижине, отведённой под лазарет, её просто укутывали в одеяло. А волосы свободно лежали на подушке, а затем Нош расчесала их и заплела в длинную косу.
      Пока девушка ошеломлённо таращилась на преображённую Софину, та разглядывала Нош из-под полуопущенных ресниц, словно ей не хватало сил разомкнуть веки. А может, дело было в хлопьях чёрной туши, нанесённой на ресницы, — их цвет соответствовал тоненьким подведённым бровям. Косметика подчёркивала природные черты Софины — широкий нос и большой, яркий рот. На высоких скулах двумя круглыми пятнами горел румянец, явно искусственного происхождения. Новый облик женщины привёл Нош в некоторое замешательство, отчего она, вопреки правилам приличия, заговорила первой:
      — Госпожа, я рада, что вам уже лучше.
      Софина слегка поджала пухлые губы и заговорила с непривычным акцентом.
      — Я должна поблагодарить тебя… жрица. — Её голос прозвучал досадливо, будто Нош удостоилась почести, которую не заслужила. — Ты нашла меня, по крайней мере, так мне сказали… — Снова неприятная интонация в голосе. — Ты лечила меня. Мой господин говорит, что ты помогаешь ему. У тебя какая-то странность с руками. Ничего подобного раньше не слыхала. Это обычное явление в вашей варварской стране?
      — Я не жрица, — ответила Нош ровным голосом, не потрудившись вложить в него и капельку тепла. — Насколько мне известно, дар Лиры, которым я владею, довольно редкий. Я рада, что услужила вам и помогла господину Дану разобраться с камнями. Поклоняющиеся Лире стараются жить в мире со всеми, ведь эта богиня желает только добра.
      Софина вновь оглядела Нош из-под чёрных полуопущенных ресниц. Накрашенные губы брезгливо искривились.
      — В порядочном доме мир просто необходим, — сказала она. — Хорошо, что наши взгляды совпадают. Если ты не жрица, то как должны к тебе обращаться в нашем клане?
      Нош отметила, что Софина избегает называть её «госпожой» в отличие от Дана. Но девушка не собиралась заострять конфликт, требуя, чтобы так её называли все.
      — Моё имя Алноша, — ответила она, вспомнив, что так обратилась к ней Дрин, увидев в первый раз. — Можете называть меня так, если пожелаете.
      — Алноша… — повторила Софина. — Хорошо. Поскольку мой господин предложил тебе работать с ним и жить в нашем доме, я тоже присоединяюсь к его приглашению.
      Нош понимала, что она говорит не от чистого сердца. И будь воля Софины — Нош и близко не подпустили бы к дому караванщика.

14

      Поскольку караван Дана был последним в этом году, то по дороге в город им редко встречались путники. Даже на подъезде к самому Казгару. Крин представлял себе этот город довольно смутно. После смерти Высшего короля Тристана Великое Королевство распалось, и его столица, как и центральные районы, оказалась отрезанной от всего остального мира. Юноша без устали расспрашивал о Казгаре оставшихся охранников и даже погонщиков варгов. Ему хотелось узнать об этом месте побольше.
      По крайней мере, Храм здесь не правил, и Храмовники не стояли у власти. Насколько Крин понял, местная религия казалась довольно миролюбивой. Основной проблемой горожан были столкновения различных гильдий, да и те обычно разрешались в суде. И ещё нападения воров, которых в городе называли трясунами. Эти вылазки отличались хорошей организованностью. А последние несколько лет трясуны повадились взимать свои налоги со всех богатых граждан Казгара.
      Большинство управляющих гильдиями превратили свои дома — которые одновременно являлись центральными конторами их организаций — в настоящие крепости. Ходили слухи, что они даже содержали Сновидцев и всяких магов, пытаясь обезопасить себя с помощью колдовства.
      Все приезжие старались раздобыть хоть какие-то рекомендации для доказательства, что они не бродяги или разбойники. Но Крину и двоим мятежникам можно не беспокоиться — их нанял караванщик Дан для сопровождения. Этого достаточно. Им предстоит купить снаряжение и припасы для оставшихся в Дасте. Во время землетрясения многое не удалось спасти. Три человека вместе с тремя верховыми животными, пусть даже тяжело нагруженными, проделают обратный путь намного быстрее, чем шёл караван.
      Крину не хотелось задерживаться в городе, холода уже не за горами. Юноше не приходилось зимовать к западу от Высот, и он не горел желанием попасть в снежную бурю. Груз, который они должны закупить в городе, слишком важен для Братства.
      Расспросив охрану, Крин узнал имена торговцев, которые могли предложить нужные товары. Пока всё шло своим чередом, мятежники дежурили и разведывали путь попеременно с охранниками каравана. Но разбойники так и не появились.
      Караван добрался до плодородной местности, им дважды пришлось перебираться через реки. Попадались зажиточные усадьбы, на которые Крин завистливо косился, вспоминая поместья своего Дома. Урожай давно собрали, и сейчас поля боронили, подготавливая к новым посевам.
      Караван петлял по небольшим деревням и сёлам, которые принадлежали местным лордам. На постоялых дворах Дан ночевать не стал. Правда, дважды, когда обоз останавливался у деревень, свободные охранники наведывались в поселения. И угощались там кисловатым элем, неизменным сельским напитком. Крин составил компанию тем, кто ходил во вторую деревню, но не потому, что ему хотелось выпить. Втайне юноша полагал, что одного глотка местного пойла вполне достаточно, чтобы больше не захотелось, а потом придётся сидеть над полной кружкой весь вечер. Нет, Крин пошёл в деревню, чтобы послушать, о чём тут болтают. И самому поспрашивать. Слишком много необъяснённых событий недавно произошло. Нападение разбойников… Слова девчонки, что за караваном Дана охотились из-за кристалла в свадебном венце его молодой жены… И, что хуже всего, несчастья, которые обрушивались на того, кто хватался за соколиный камень. Одно хорошо — из Казгара они возвратятся без Нош.
      Вот только Крин не знал, кого и о чём расспрашивать в деревне. Кто держит соколков? В его родном краю этих хищных птиц никто даже не пытался приручить. И юноше не верилось, что Храм, подчиняя себе всех, добрался и до животных. Если бы они попытались провернуть что-то подобное, об этом стало бы известно — вся страна следит за действиями Храмовников.
      Высший король? Нет, слухи уже разнеслись бы во все концы его владений. И Валкару не под силу было смести с лица земли горное убежище мятежников. Если бы он владел такой мощью, все восточные земли уже лежали бы под властью Храма.
      Нет, что-то стояло за спиной короля и Храма. Может, именно эта сила неизвестно почему гонит сейчас войска на юг? Понятно, что армия будет маршировать, пока не доберётся до обжитых земель, куда не докатилась прошлая война.
      Крин вспомнил историю Раскана — мага, который обратил мир в пепел. Но это было давным-давно. Он наверняка умер много лет назад. Легенда гласила, что Раскан исчез. Но разве это не одно и то же? А если… рука юноши коснулась рукояти Дарующего Надежду… если кто-то принял силу Раскана? Вот как он, Крин, взял себе отцовский меч. И теперь этот некто решил, что настало время действовать? Не исключено. Вот только ни один меч не смог бы устроить землетрясение. Крин затруднился представить, какое оружие мог оставить Раскан своему последователю. И вздрогнул, услышав рядом фразу, соответствующую теме его раздумий.
      — Ну и штучка! — сказал один из охранников и потянулся к миске с солёными крендельками, которую поставил перед гостями трактирщик.
      — Да, девица с характером, — согласился его товарищ. — Хочет стать важной госпожой и рассчитывает, что Дан преподнесёт ей все на блюдечке. Я бы не рискнул заступать дорогу колоссианкам. Помнишь, как они распоряжаются у себя дома?
      — Но ведь та, другая, жрица! Софина не станет с ней связываться.
      Крин сообразил, что они говорят о Нош. Значит, у неё проблемы с женой караванщика? Ну, его это не касается, семейные дела пусть улаживают в семье.
      — Ты подпишешь контракт снова? — спросил первый охранник, сменив тему разговора.
      — Дан слово держит. Да, наверное, на следующий год снова подпишу, — кивнул второй.
      — А ты, Наследник? — спросили у Крина.
      — Вернусь в Даст к своему лорду, — коротко ответил юноша.
      — Тяжело жить… вне закона, — сочувственно вздохнул первый охранник.
      — Живём, как умеем. А тяжёлую жизнь мы устраиваем Храму и Валкару.
      — Этот Валкар… его ведь ещё называют Голосом? — спросил второй страж. — Говорили, что весной в Казгар приходили послы от него. Но если этот Валкар надеялся завязать с нами торговлю, то шиш у него получился. Они убрались из города, как псы, которым дали пинка под зад.
      И довольно ухмыльнулся.
      — Не все, Сальсер, — возразил его приятель. — Как раз перед тем, как хозяин повёл караван, я видал одного. Стоял на базаре, одетый, как будто всю жизнь прожил в городе. Рядом — табличка, что он продаёт всякие там чародейские штуки на удачу…
      Крин насторожился.
      — Какие чародейские штуки? — спросил он таким голосом, что оба собеседника изумлённо вытаращились на него.
      — Да я близко не подходил. Я-то… Я ношу стрелу Кошона. — Охранник вытащил из-за пазухи кожаный шнурок, на котором висела крошечная, изрядно потемневшая серебряная стрела. — Кошон… Каждый раз, когда я возвращаюсь в Казгар, я сжигаю в его честь щепотку благовоний. Он — покровитель воинов. Нет, там не было никаких стрел, не было свитков Армиша… да и голубых цветов Паулы тоже не было. А ведь странно, если подумать! Всё, что у него было, — это простые красные камешки, с пятном посередине. Только я их особо не разглядывал.
      — Красные, говоришь? — прищурился Крин. — Как тот, что нашли на соколке?
      Охранник пожевал губу, напряжённо размышляя.
      — Вот когда ты, Наследник, сказал, так я и вспомнил, что ведь они были одинаковыми. Никто у него не покупал… по крайней мере, пока я шёл мимо. А он и не зазывал. Стоял себе спокойно со своим лотком, будто ему всё равно — купят его товар или нет. Но я готов поклясться, что этот торгаш — один из послов Голоса!
      Человек Валкара продаёт талисманы. Красные. Крин призадумался. Необходимо предупредить — но вот кого? Наверное, можно рассказать Дану о своих подозрениях, а караванщик уже передаст это тем, кто управляет Казгаром.
      На следующий день дорога, уже запруженная повозками и путниками, привела караван к городским воротам. Необходимости в верховом дозоре больше не было, потому охрана и троица мятежников спешились и шагали рядом с обозом. У самых ворот движение застопорилось, проход оказался слишком узким. Желающим попасть в город пришлось ждать, выстроившись в очередь. Все спешили и волновались. Дан сел на одну из лошадей и отправился в голову колонны, чтобы поглядеть, что там происходит.
      Вернулся он не скоро. Охрана каравана, которая было разбрелась в стороны, подтянулась к обозу. Скука на лицах сменилась напряжённым ожиданием и тревогой. Крин заметил Нош, которая сидела на козлах фургона самого Дана. Потрёпанная и грубая — как и у него — одежда девушки резко выделялась на фоне разукрашенных нарядов путешественников, которые уже перестали соблюдать порядок очерёдности и начали сбиваться в толпу.
      Крин задумался о том, что она может делать в городе. Все знали, что у девчонки действительно ценный дар и что она уже успела сговориться с Даном о работе. Но неизвестно, что она думает о Казгаре. Юноша никогда по-настоящему не говорил с Нош, поскольку подозрительно относился к ней — колдунья всё-таки. Но был уверен, что она никогда прежде не бывала ни в одном городе. Умения и навыки, которые проявили Дрин и Нош, когда присоединились к отряду, свидетельствовали о том, что женщины долго жили в глуши. Значит, для девушки отправиться в город, который у Крина прочно ассоциировался с интригами и разными неизвестными опасностями, всё равно что для иноходки — забраться в гнездо соколков.
      А ещё этот продавец талисманов… Что там говорили Дрин и Нош? Сила притягивает силу. Девчонка ведь может почуять, если Бози или кто-то вроде него нападёт на её след. Поразмыслив, Крин решился. Юноша направился к Нош. По крайней мере, он предупредит её.
      — Сновидица, — позвал он, вспомнив типичное для восточных земель обращение.
      Девушка оглянулась, на её лице отразилось изумление. Затем между ровными чёрными бровями пролегла складочка.
      — Наследник Дома, — произнесла Нош, хотя этот титул уже не относился к юноше.
      Наверное, решил Крин, следует выложить все сразу, без обиняков.
      — В городе находится человек, который весной пришёл вместе с послами Валкара. Рон сказал, что послов выпроводили, а этот остался. Он потом видел этого человека на базаре. Рон говорит, он продавал талисманы. Красного цвета, со странным пятном в середине.
      Она широко распахнула глаза и прижала левую руку к груди.
      — Красные камни… — прошептала Нош. — Спасибо, Наследник, что предупредил. Ты очень помог мне.
      — Мы сражаемся против общего врага, — пожал он плечами. А мысленно добавил: «Только способы борьбы у нас разные».
      — Неизвестного врага, потому что я не верю, что ваш Валкар творит это все только по своей воле, — сказала девушка, словно подслушала его недавние размышления. — Но я буду осторожна, когда попаду туда.
      И она кивнула на городские стены, которые раскинулись в обе стороны от запруженного народом прохода у ворот.
      Вернулся Дан. Его лошадь рассекала толпу, которая все продолжала прибывать. Рон поспешил помочь нахмуренному хозяину спешиться.
      — Понятия не имею, что они ищут, — раздражённо бросил Дан. — Но у ворот полно стражи, и допрашивают буквально каждого. Видно, что-то стряслось… Яннер! — позвал он, и один из охранников подбежал к купцу. — Яннер, потолкайся в толпе и узнай, чего это стража взбесилась. Можно подумать, что они проверяют посетителей перед входом в дом главы гильдии!
      Охранник кивнул и затерялся в толпе. Дан достал из сумочки, притороченной к козлам, какие-то исписанные бумаги и принялся их просматривать.
      — Всё в порядке, — проворчал он, когда закончил проверку. — И чего им надо?
      Крина разбирало любопытство. Раз такого прежде не было, значит, дело нечисто. Может, ищут бандитов? Ну, их отряд недавно спустился с гор, здесь они ни на кого не нападали. Да и дома мятежники воевали только с Храмовниками, а не со стражниками Высшего короля или простыми людьми. Послы Валкара наверняка здесь что-то натворили, но вот что? Рон говорил, что из Казгара их выпроводили.
      — Господин Дан…
      Купец, который как раз укладывал обратно подорожные грамоты, взглянул на Крина.
      — Мы не воевали в этих краях, только на востоке.
      — Знаю. Разве я стал бы заключать с твоим лордом договор? Я не слыхал, чтобы на востоке грабили караваны… А, вот и Яннер! Что слышно?
      Охранник пробился поближе к фургону.
      — Странные дела, хозяин Дан. Говорят, что в городе мрут люди, никто не знает отчего. Но решили, что один из караванов привёз в Казгар чуму…
      — Чуму! — воскликнул Дан и зажал ладонью рот, словно пытаясь остановить это зловещее слово. — Но ведь в город пускают всех желающих. Если бы там была чума, ворота бы закрыли и никого не впускали и не выпускали.
      — Ну, это первый слух, господин. Вот другие. Говорят, что болеют только определённые люди… кто служит Трём Благословенным… кто был в святилище… кто поклоняется им. У ворот стоит наблюдатель, которого направил сюда жрец Армиша, а служители Паулы прислали целителя. Пока ничего не нашли, но они хотят убедиться, что всё в порядке.
      Крин заметил, что Нош прижала руки к груди. Наверное, она боится, что у неё найдут её драгоценные кристаллы и отнимут. Толпа чуть продвинулась вперёд. Крин шагал рядом с повозкой Дана. Он посмотрел на Нош. На её лице застыло выражение, появляющееся у человека, который предчувствует смертельную опасность.
      — Ты боишься… — вырвалось у юноши.
      Дан забрался внутрь фургона, поскольку его окликнула жена, а Рон ушёл чуть вперёд, так что никто не мог их подслушать.
      — Я не прячу ничего дурного, — вскинула подбородок Нош. — Хотя ты и считаешь, что я служу силам зла. Но здесь не обитель Лиры, и я одна… И я не умею защищаться магией, как это делала Дрин. Я только знаю, что должна сохранить то, что храню, даже ценой собственной жизни. Это во-первых. А во-вторых, я не должна рисковать жизнью впустую, потому что слишком много предстоит сделать. Трое богов-покровителей Казгара, о которых рассказывал мне Дан, не похожи на Единого. Может, их служители спокойно отнесутся к тому, что принадлежит Лире.
      Крин, сам не зная почему, продолжал шагать рядом с девчонкой. Она сжалась в комочек, словно пыталась закрыть телом то, что ей поручено было хранить. И глаза зажмурила. Колдовство… Крин не хотел иметь с этим ничего общего. Но продолжал идти рядом — что это на него нашло?
      Наконец их обоз оказался у ворот. Дан шёл впереди своего каравана, размахивая подорожными перед носом стражников. Охрана выстроилась в две шеренги, и путешественникам приходилось идти между ними. Городская стража была прекрасно вооружена. Крин завистливо поглядывал на них и размышлял, удастся ли привезти в Даст такие же отличные мечи и кольчуги.
      Во главе колонны стоял воин в шлеме с гребнем, видимо, командир городской стражи. Рядом с ним виднелась коренастая фигурка в сером балахоне. Полы этой хламиды были расписаны фразами, каждая строчка — разных оттенков зелёного цвета. Жрец был лысым как колено, но над его проницательными глазами нависали густые, кустистые брови. Перед собой он держал длинную металлическую пластину, похожую на узкое зеркало. От неё во все стороны разбегались солнечные зайчики, а проезжающие путешественники отражались в виде странных маленьких фигурок.
      Справа от командира стражей стояла высокая и тощая женщина. Её серебристые волосы были тщательно завиты и уложены под сетку. На лице женщины застыло сосредоточенное и напряжённое выражение. Она тоже держала перед собой зеркало, только круглое, как полная луна. Платье её было голубым, оно мерцало льдистыми искорками при каждом движении.
      Первая повозка из каравана Дана миновала ворота, и стражники рядом с офицером стали особенно внимательными. Сам купец стоял рядом с командиром, который уже просмотрел подорожные и теперь ставил на бумагах свою подпись. За первым фургоном сперва прошли несколько охранников, а затем покатила вторая повозка. Крин продолжал идти рядом, время от времени поглядывая на Нош. Девчонка, наверное, призвала на помощь всю силу воли, чтобы сохранить спокойствие, когда фургон поравнялся со жрецами. Он увидел в зеркалах уменьшенные отражения — себя и Нош.
      Крин напрягся. Без сомнения, сейчас её силу обнаружат. Что потом? Девчонку могут упрятать в какую-нибудь храмовую темницу, а она так и не сможет доказать, что не сделала ничего плохого.
      Но ничего не произошло. Крин ожидал, что сейчас зеркала вспыхнут или подадут ещё какой сигнал, но их беспрепятственно пропустили. Только тогда юноша перевёл дух и обнаружил, что его пальцы судорожно сжимают рукоять меча. И чего он так разволновался из-за этой девчонки? Пока она только приносила несчастья его товарищам.
      За воротами была небольшая площадь, от которой расходились три улицы — широкая дорога к центру Казгара и две поуже, вдоль внутренней стороны городских стен. Караван Дана направился по центральной улице, ни разу не свернув, пока не достиг густо заселённых кварталов.
      Казгар и вправду был богатым городом. По обе стороны дороги стояли дома в три, а иногда и в четыре этажа. На балкончиках красовались вазоны с яркими цветами. На первых этажах чаще всего располагались лавки и магазины, через стеклянные витрины можно было разглядеть разнообразные товары, разложенные по полкам, и продавца, ожидающего за прилавком покупателей. Мостовая была чистой. По обе стороны от дороги тянулись две сточные канавы, куда сбрасывали мусор и навоз. В нос сразу же ударила неповторимая волна запахов — вот перец, вот свежеиспечённый хлеб, а это что за вонь? Улица была запружена, так что охранникам приходилось расталкивать прохожих, чтобы освободить путь перед обозом.
      Наконец караван свернул направо и очутился на такой узкой улочке, что фургоны едва не царапали бортами стены. Охране пришлось перестраиваться — шагать либо между повозками, либо позади. Эта улица упиралась в стену, где приветливо распахнула ворота полукруглая арка. У ворот толпились охрана и домашние слуги Дана, которые вышли поздравить хозяина и его спутников со счастливым возвращением.
      Крин и двое его товарищей растерялись, когда вокруг поднялась радостная суматоха. Но их окликнул Рон и повёл к зданию, которое одновременно служило и оружейной, и казармой. Ворота оставались открытыми, пока варгов выпрягали и уводили со двора. Животных перегоняли за город, на общее пастбище. Пока не потребуются в следующий раз.
      Хотя дом Дана был пониже и попроще зданий, стоящих вдоль главной улицы, но по удобству и достатку он едва ли отличался от роскошных особняков.
      Крин, сам того не ожидая, очень разволновался. Ему впервые захотелось пренебречь своими обязанностями и отправиться исследовать этот чудесный город.
      Пышностью и богатством Казгар затмил даже столицу его страны, где находился двор Высшего короля.

ИНТЕРЛЮДИЯ

      В комнате царил полумрак. Длинные узкие окна были предусмотрительно задёрнуты шторами. Колдун сидел в огромном кресле, больше похожем на трон, и, постепенно закипая, глядел в зеркало. Это было необычное зеркало. Его гладкая и блестящая поверхность не просто отражала всё, что находилось перед ней, но ещё служила для других, зловещих целей. Но сейчас по магическому прибору расплывалось смутное зеленоватое пятно. Оно расползалось, оплетая зеркальную поверхность зелёной паутиной.
      Он потянулся за бокалом, стоявшим слева на небольшой подставке, и отхлебнул питьё — приятное на вкус, чуть горчащее и очень полезное для желудка. С некоторых пор он стал настоящим аскетом, променяв плотские радости на иные, не менее соблазнительные.
      Маг не сводил глаз с зеркала, которое больше ничего не отображало. Приподняв правую руку, он начал пристально изучать её — ладонь, пальцы, кисть, — словно она принадлежала другому человеку. Возраст… возраст сказывается даже на нём! Пальцы Лиры, которые так долго были сокрыты, теперь появились вновь, чтобы отбросить его обратно к обычным, жалким людям! Нет!
      Он расправил плечи и небрежно поставил бокал на стойку. Промахнулся, и кубок покатился по ковру, остатки напитка расплескались.
      Нет…
      Ещё столько предстояло сделать, но от только что пережитого потрясения ноги стали ватными, а мысли пошли совершенно в ином направлении.
      Очнувшись от долгого транса, маг почувствовал смертельную усталость, и это его встревожило. Потому и пришёл сюда. И в результате столкнулся с неприятным открытием.
      Со временем, которое властвует над остальным миром. Люди рождаются, созревают, словно урожай в поле, а затем приходит мрачный жнец и уносит срезанные колосья… куда? На мгновение его мысли потекли в другом направлении. А что лежит за гранью смерти? Конечно, ответ на этот вопрос вовсе не был целью его столь долгой жизни.
      Они, эти саженцы на поле бытия, поклоняются богам и богиням, вымаливают милости у придуманных существ. Бога создать так легко! Кривая усмешка обезобразила лицо, которое можно было назвать приятным лицом человека средних лет, богато одарённого талантами и страстями.
      О, да. Ничего не стоило вознести из пыли и праха бога — им стал Единый. Весьма полезный и правильный персонаж. Он быстро подмял под себя всех, кто мог стать инструментом его воли. И каким инструментом! Взять, например, Валкара…
      Валкар… Чёрные глаза мага сузились. Оружие может поменять хозяина или затупиться. В Казгаре Валкар впервые потерпел поражение, хотя и оставил там человечка, который не даст горожанам спать спокойно.
      А эти Трое, которым там поклоняются… Он стиснул пальцы, будто душил кого-то. Людям свойственно мечтать. У людей всегда должно быть что-то выше их понимания — источник внутреннего спокойствия и лекарство от страха. Он задумался о Троих из Казгара, полностью отвлекшись от позеленевшего зеркала.
      Когда им только начали поклоняться, он решил проверить, не лежит ли за этим истинная сила. Так, ерунда. Этого не хватило бы, чтобы расстроить его планы. И он не стал вмешиваться, оставил Казгару этих Троих — до тех времён, когда наступит час признать истинную веру.
      Но была ещё одна… Он ухмыльнулся. Красивое лицо мага на мгновение исказилось волчьим оскалом. Она бессильна. Бессильна, но если…
      Его спокойствие испарилось окончательно. Маг ударил кулаком по колену. Сильно, чтобы почувствовать отрезвляющую боль.
      Затем встал и повернулся к зеркалу спиной. Но тут же глухо замычал и схватился за поясницу, словно она тоже заныла. Ругательство, слетевшее с его губ, было похлеще любого колдовства.
      Больше тянуть нельзя, необходимо навестить птичника. И на всякий случай придумать план действий, если произойдёт худшее и Лира всё-таки вернёт свои Руки.
      Невесело усмехнувшись, колдун подумал, что похож сейчас на повара, который должен готовить несколько разных блюд одновременно. А ведь всё начиналось так удачно, он был уверен в успехе…
      Но играя с магическими силами, нельзя быть ни в чём уверенным. Каждый день, каждый час, каждую минуту следовало помнить об этом. Так, что там дальше?
      В два шага маг оказался у стола. На нём лежала карта, которую безошибочно узнал бы каждый гвардеец Высшего короля.
      Столица и территория Храма были обозначены золотыми точками. Золотистый пунктир расползался в разные стороны, иногда следуя вдоль рек и дорог. Больше всего линий тянулось от Томана, королевской резиденции, на юг. Вокруг столицы раскинулись деревни и поместья. А на юге располагалось серо-чёрное пятно. За горами тоже сияли золотые метки, которые сходились в Казгаре. Маг коснулся серого пятна, которое растеклось сразу за Высотами Аскада. Мёртвая, выжженная земля. Он надеялся, что покончил с той, что обитала там когда-то.
      Колдун изо всех сил ударил кулаком по серому пятну. Затем взял себя в руки и… Нет, нельзя поддаваться страху, который обуял его при взгляде на Всевидящее зеркало. Бояться нечего. Сила оставалась с ним столько лет, что не сосчитать, и лишь возросла…
      Если только… Он зашипел, как разъярённый кот. Если только они не узнают о его тайне. Но та отвратительная женщина умерла, пытаясь остановить его удар. А кто заменил её? Ребёнок. Девчонка, напуганная ночными кошмарами. Она ничегошеньки не знает о мире, в котором пытается выжить. Конечно, её можно схватить, отобрать Пальцы и растолочь их в пыль. Тогда никто не сможет восстановить Руки. Никто и никогда.
      Он задумчиво покивал в ответ своим мыслям. Затем резко развернулся на каблуках, так что дорогой плащ взлетел за спиной и опал мягкими складками. Маг вышел из комнаты и спустился по винтовой лестнице в другой зал, в котором шторы тоже были задёрнуты.
      Тот, кто находился в этой комнате, неловко повернулся к нему. Высокий мужчина, совершенно голый, если не считать кожаного фартука. Мучнистого цвета кожа так обтягивала кости, что он казался ожившим скелетом. Остроконечные уши примостились почти на макушке лысой головы. Лицом он неприятно напоминал какое-то животное — выдвинутая вперёд челюсть усиливала сходство со звериной мордой. Жёлтые глаза со странными зрачками и приплюснутый нос только дополняли первое впечатление.
      Колдун вышел на середину зала и щёлкнул пальцами. Необычное существо пало ниц перед ним. В комнате сильно попахивало мертвечиной. Вдоль стен пронёсся шорох. Маг подошёл к высокой стойке, на которой лежал шар. На противоположной стене был закреплён ряд насестов. Сидящие на них соколки угрожающе растопырили крылья, их красные глаза засверкали. Маг ещё раз щёлкнул пальцами. Странное существо поднялось с пола. Птичник принёс из угла миску и прошёл вдоль насестов, скармливая соколкам куски кровоточащего мяса.
      Но маг не стал наблюдать за ним. Он повернулся к шару, и его пристальный взгляд устремился сквозь чёрно-красную поверхность — дальше, ещё дальше… Он медленно развёл руки, так что ладони с растопыренными пальцами оказались над противоположными сторонами шара. И замерли, не касаясь поверхности. От напряжения колдун свёл брови.
      Полосы, покрывающие шар, задвигались, поплыли, складываясь причудливым узором. Со стороны могло показаться, что на поверхности магического предмета то появляются, то исчезают руны.
      Один из соколков пронзительно закричал, словно увидел врага. Пальцы мага погрузились в глубь шара и сцепились в мёртвой хватке. Широкие рукава его одеяния почти скрыли кисти рук.
      Пока он в безопасности, и рядом верные помощники, которые служат ему не за страх и даже не за совесть. Магия, господа! Некоторых его слуг никто никогда не заподозрит. Все думают, что он давным-давно сгинул за морем. А он устроил себе надёжное укрытие и окружил его чарами. Так что любой путешественник, случайно попавший в эту местность, пройдёт мимо, ничего не заметив.
      Да, он в полной безопасности. Дом неприступен. А кто его враг? Глупый ребёнок, с которым справиться проще простого. Что ж, начнём.
      Колдун снова щёлкнул пальцами, призывая странного слугу, и указал на одного из соколков. Человеко-зверь отстегнул от лапки птицы цепочку. Соколок вспорхнул на плечо птичника. Маг двинулся в противоположный угол. Нащупав нужный камень в стене, он надавил на него. Послышался скрежет, и в стене открылось окно. На улице стоял ясный, морозный день. Соколок снова закричал. На его шее висел красный диск, который подчинял птицу воле хозяина. Пернатый хищник пропрыгал вдоль руки птичника, соскочил на подоконник, расправил крылья и взмыл в небо. Окно закрылось. Маг, не глядя на слугу, вышел и поднялся в свою комнату.
      Взяв какой-то лоскут, колдун начал протирать зеркало. Он трудился, как прилежная служанка. Очистив гладкую поверхность, он швырнул позеленевшую тряпку в металлическую вазу. Через миг она вспыхнула и рассыпалась невесомым пеплом.
      Колдун вновь опустился в кресло и уставился на своё отражение. Да, признаки старения, которые он заметил ранее, никуда не исчезли. Но он хотел убедиться, что не проявились новые. Раскан пребывал в расцвете лет и должен остаться таким навсегда. Время властвует над дураками и неучами. А он победил время.

15

      Даже прожив несколько дней в стенах этого дома, Нош никак не могла освоиться и привыкнуть к местным обычаям. За свою недолгую жизнь девушка научилась с лёгкостью приспосабливаться к любой убогой обстановке, но королевская роскошь купеческого дома ошеломила её.
      Жилище Дана было выстроено квадратом, посредине располагался внутренний дворик, куда обычно приводили гружёные фургоны. Сейчас повозки стояли в сарае, который находился в правом крыле здания. Обычно ворота были закрыты и распахивались настежь только для того, чтобы впустить фургоны. В остальное время в одной из створок открывалась небольшая калитка. Неподалёку от кухни был колодец, рядом с ним — насос для воды.
      Передний фасад дома выходил на неширокую чистенькую улочку. На первом этаже Дан устроил лавку, а со знатными покупателями он предпочитал встречаться в собственной гостиной.
      В левом крыле здания размещались хозяйственные службы. Склад — на нижних этажах, и жилые комнаты для служанок — на верхних. В правом крыле, над сараем, жили слуги. Сбоку от конюшен пристроилась казарма для охраны, она же — оружейная.
      Хотя Дан обычно нанимал воинов для защиты каравана в дороге, ядро отряда составляли слуги, которые обычно охраняли его дом. Товары купца хранились на складе, который примыкал к лавке. Торговец постарался оградить их от воров как обычными способами — охраной, так и необычными. Последние немало поразили Нош.
      Девушка наконец показала Дану камни, которые отыскала ещё в Рифте, и он согласился обменять их на одежду и всё, что могло понадобиться Нош. Еду и кров она получила в счёт предыдущей договорённости. Она прекрасно понимала, как купец нажился на ней, но другого выхода не оставалось. В самом деле, не ходить же по городу в тех странных лохмотьях, которые верой и правдой служили ей ещё в горах и долгом путешествии в Даст, а потом в Казгар? К тому же Нош понимала, что Дан продаст камни с большей выгодой, чем это удалось бы ей самой.
      Пока девушке нужно было узнать, где находится заброшенное святилище Лиры. Расспросив прислугу и охрану, девушка вскоре составила приблизительную карту Казгара, чтобы не потеряться в лабиринте городских улиц.
      Как любое крупное поселение, город постепенно разделялся на районы. Поскольку Казгар возник на перекрёстке торговых путей — с севера на юг и с запада на восток, то центральную часть занимали похожие на маленькие крепости усадьбы старинных купеческих родов.
      Дан и не стремился к роскоши, которой отличались дома на главной улице Казгара. То, что могли позволить себе выборные управители гильдий, стоявшие у власти десять и более лет, если их правление способствовало процветанию гильдии, человеку его положения было недоступно.
      В городе значилось около двенадцати влиятельных семейств. И судьи обычно избирались из них.
      Из сплетен и разговоров Нош узнала, что жадность судей ограничивали они же сами, поскольку находились в постоянной борьбе друг с другом. То и дело возникали и распадались временные союзы и альянсы. Среди этих влиятельных домов был и возглавляемый Лецией д'Арси, хотя хитрая и богатая владелица гильдии никогда не устраивала выборов, сразу поставив себя во главе организации.
      Следующий класс горожан составляли такие, как Дан. В Казгаре жили пятьдесят зажиточных купеческих семей. Сам Дан нанимал прислугу — её количество казалось Нош просто невообразимым — на определённые периоды времени. Некоторые слуги работали на складе и в лавке, другие управлялись с домом и обширным хозяйством, третьи охраняли все имущество караванщика. Нош иногда казалось, что вокруг неё мельтешит огромная масса народа, причём всегда незнакомого.
      Вопреки первоначальным ожиданиям, ей предоставили комнату вовсе не в крыле прислуги. Девушку провели в небольшую комнатку на хозяйской половине и оставили там осваиваться. Такой кровати ей прежде никогда видеть не доводилось — похожее на короб сооружение, заваленное кипой шерстяных одеял. У одной из стен приютился маленький столик, на котором стоял тазик для умывания и кувшин с водой. Рядом — стопка чистых полотенец и несколько флаконов. После осторожного осмотра Нош обнаружила, что один из флаконов наполнен душистым мылом, а второй — какими-то маслами для притирания. Чем-то подобным пользовалась Софина.
      В противоположной стене был дверной проём, ничем не завешенный, что побудило Нош заглянуть в соседнюю комнату. Она оказалась гораздо просторней спальни. Там находились обычный широкий стол, простой стул и полка. На полке были сложены стопками куски выделанной кожи, да такие тонкие, что прямо просвечивали. Судя по всему, здесь ей предстояло работать. На столе лежал поднос, покрытый черным бархатом и разделённый на множество небольших ячеек. Видимо, для осмотра и сортировки драгоценных камней.
      Вернувшись в спальню, девушка обнаружила в углу деревянный сундук. Ему было уже немало лет, если судить по истёршимся и отполированным краям. Внутри лежала одежда — довольно непривычного покроя, но подобранная, видимо, специально для неё.
      Нош разложила вещи на постели, умылась (вода в кувшине оказалась восхитительно тёплой в отличие от ледяной воды горных ручьёв) и сбросила с себя грязные, изорванные лохмотья. Придирчиво оглядев груду тряпок на полу, девушка решила, что из прежней одежды, кроме пояса из змеиной кожи, ничего приличного-то и не осталось.
      Мгновение она помедлила, рассматривая новый наряд. Штанишки были красивого серебристо-серого цвета, но тёплого оттенка, отливающего приятным розоватым перламутром. К ним прилагалось платьице, как у Софины, — облегающий корсаж, зашнурованный от пояса до горла, и пышная юбка до колен. Нашлись и изящные сапожки, доходящие до середины голени. Цвет платья был более насыщенно розовым. Правда, оно оказалось великовато по размеру. А грудь Нош ещё не оформилась настолько, чтобы лиф плотно её облегал, так что девушка легко спрятала за пазуху мешочек с сокровищем. Когда она повесила на пояс из змеиной кожи нож, который ей вручил Ярт, то ощутила, что полностью преобразилась.
      В комнате было зеркало, но слишком маленькое, чтобы увидеть себя в полный рост — только до плеч. Нош сняла его со стены и принялась вертеть так и эдак. В конце концов она убедилась, что из зеркала смотрит странная, незнакомая девушка.
      В Рифте и горном убежище мятежников Нош отрастила волосы чуть длиннее плеч, а потом решительно обрезала, поскольку на мытьё головы тратилось слишком много драгоценной воды. Теперь она держала зеркало обеими руками и внимательно изучала своё лицо, которое раньше видела только в зыбкой водной глади.
      Неровно остриженные пряди были коричневатого цвета, как кора деревьев, зато блестящими и густыми. Они обрамляли тонкое бронзово-загорелое личико с широкими скулами и заострённым подбородком. Изгиб чёрных бровей был совсем другим, чем у Дрин или Софины. Густые ресницы оттеняли странные, необычные глаза серо-зелёного цвета, как нежный нефрит.
      Губы показались Нош слишком узкими, а кожа грубой и обветренной. Да, вряд ли на такую кто посмотрит во второй раз, но это не имеет значения. Она нашла за тазиком костяной гребешок и принялась приводить волосы в порядок. Глядя в зеркало, девушка следила, чтобы косички получились ровными и гладкими. Она не хотела предстать перед домочадцами господина Дана эдакой нищенкой и замарашкой.
      В течение двух дней ей приносили еду на подносе в комнату, но на третье утро в дверь постучали. Нош была очень рада, обнаружив, что дверь в её жилище запирается изнутри. Поскольку вокруг неё были только незнакомые люди, она стремилась к одиночеству. Выглянув, девушка обнаружила за порогом служанку.
      — Госпожа, обед подан. Я провожу вас.
      Нош думала, что её поведут вниз по лестнице, на кухню, но ожидания не оправдались. Служанка направилась наверх. Поднявшись за ней, девушка поражённо застыла — открывшийся вид оказался для неё полной неожиданностью. Её глазам предстал зимний сад, заставленный кадками и подпорками, по которым взбирались вверх цветущие вьюнки и виноградные лозы. Тут и там висели клетки. Среди их обитателей — разноцветных птиц — внезапно в глаза бросилась ящерица с изумительной сверкающей чешуёй. Ящерка взглянула на Нош круглыми глазами, которые живо напомнили девушке Тарма. Нош подошла к клетке с животным и, как могла, прощёлкала приветствие на языке пресмыкающихся с Высот.
      Ящерица встала на задние лапки, обхватила передними прутья клетки и раздула шею великолепным алым капюшоном. Нош протянула палец, и зверёк поздоровался с ней лёгким, невесомым касанием язычка.
      — Госпожа! — вскрикнула служанка, хватая девушку за руку и отдёргивая от клетки. — Она ядовитая! Не подходите к ней.
      — Мы подружились, — ответила Нош. Но послушно дала увести себя от несчастной ящерицы, заточенной в клетку. Зверёк бешено защёлкал, и этот отчаянный стрекот эхом прокатился под крышей сада.
      Нош сперва решила, что увидит большой обеденный стол, как в одной из таверн, куда она заходила во время путешествия с караваном. И снова ошиблась. Перед каждым из трёх невысоких, обложенных подушками кресел располагался маленький столик. На этих столиках с трудом помещались блюда, которые все продолжали подносить слуги. Дан привстал со своего кресла и слегка поклонился Нош. Софина холодно кивнула. Она явственно давала понять, что происходящее ей не нравится и, будь её воля, Нош и духу здесь не было бы.
      Девушка не привыкла к такому множеству кушаний. И смутилась, заметив, что хозяин дома или его супруга лишь смотрят на некоторые блюда и тут же взмахом руки отправляют их обратно на кухню. Её собственная порция оказалась предусмотрительно маленькой, так что справиться с едой не составило особого труда. Нош понадеялась, что отвергнутые блюда не выбросят. Наверное, ими пообедают слуги.
      — Так, — отдуваясь и вытирая остатки жира с подбородка, произнёс Дан. — Тебе уже показали дом… Не заблудишься?
      Нош помотала головой, хотя была далеко не уверена. Её провели по дому слишком быстро, просто показывая одну комнату за другой, так что заблудиться и немудрёно.
      — Тебе понравились твои комнаты, госпожа?
      На этот раз она кивнула от чистого сердца.
      — Тогда приступим к делу. Меня не было почти полгода, а я — не единственный торговец в этом городе. Ещё тебе предстоит познакомиться с моим племянником Гюнтером, который оценивал камни и делал закупки во время моего отсутствия. Ты не возражаешь, Софина, если мы тебя покинем?
      Софина с готовностью склонила головку, давая понять, что вовсе не возражает, если её покинут — особенно вот эта девчонка.
      Они спустились к складу, и Дан подвёл девушку к узкой двери, за которой хранились драгоценности.
      В руках купца появился квадратный кусочек металла, из которого донёсся слабый щелчок. Дверь открылась. Нош спокойно последовала за Даном в небольшое помещение, но тот резко обернулся и испуганно произнёс:
      — Но… Я ещё не снял защиту.
      — Дверь была открыта… — начала озадаченная Нош.
      — Ради всего святого, — перебил её хозяин, — вернись и зайди снова. Можешь?
      Она не стала удивляться вслух, почему это она не может войти в комнату, а просто вышла. И оказалась права. Когда она вновь переступила порог, то заметила, как Дан ударил кулаком в стену, тут же издалека донёсся звон колокола. А через минуту вниз по лестнице сбежал незнакомый человек. Подскочив к двери, он занёс было ногу, но резко замер, будто налетел на невидимую преграду. На его лице проступило замешательство. Дан направил на дверь свой квадратный амулет и щёлкнул уже дважды. Незнакомец ввалился в комнату, и удивление на его лице сменилось гневной гримасой.
      — Что это за штучки, родственничек? — возмутился он.
      Незнакомец был молод, всего на несколько лет старше Крина. Примерно такого возраста, как Ярт. Парень был мускулист и хорошо сложен, но ему не хватало того аристократического величия, которое отличало предводителя мятежников Горного Братства.
      — Никаких штучек, — возразил Дан, бросив предостерегающий взгляд на Нош.
      Девушка сразу сообразила, что её беспрепятственное проникновение в тайник лучше держать в секрете от всех остальных обитателей дома. Видимо, магическая защита не сработала в случае с Нош. А ведь девушке говорили, что это отличная охрана и выдержит любой натиск.
      — Гюнтер, мне невероятно повезло найти девушку с видящими руками и уговорить пойти ко мне на службу… до зимней ярмарки.
      Уперев руки в бока и задрав подбородок выше носа, молодой человек с вызовом уставился на Нош.
      — Сказки… Тебя, глава рода, задурили сказками!
      — Дану? — рассмеялся Дан. — Доставай, чего напокупал, пока меня не было, и мы проверим, какими сказками меня задурили.
      Стены хранилища состояли сплошь из ячеек и потайных ящичков, которые запирались аккуратными врезными замками. Дневной свет сюда не проникал, но над головой висела лампа, которая постепенно разгоралась. Видимо, амулет Дана мог управлять и освещением. Посреди находился стол, похожий на тот, что был в рабочем кабинете Нош, выложенный черным бархатом и разделённый на секции. Вокруг — четыре стула. По кивку Дана Нош присела на один из них. Дан устроился справа от неё. Гюнтер, настроение которого так и не улучшилось, подошёл к ближней стене и принялся возиться с замком. Он специально встал так, чтобы загородить замок спиной. Наверное, чтобы Нош не разглядела, что он там делает.
      Молодой человек вернулся к столу с узким подносом, на котором сверкали драгоценные камни. В основном мелкие, крупных было всего несколько. Небрежно бросив поднос на стол, он сказал, намеренно не глядя на девушку:
      — Это часть того, что привёз с юга Хамел. Лучшие камни сейчас шлифуют.
      Дан пошевелил камешки пальцем, выбрал несколько покрупнее и выложил на свет. Лишь после этого он обратился к Нош:
      — Ну, госпожа, что скажешь?
      Девушка отодвинула указательным пальцем один из камней в сторонку.
      — Солнечное око… почти высшего сорта… только вот солнце не по центру расположено.
      Гюнтер вскинулся, но ничего сказать не успел, потому что Дан взял камень и принялся осматривать его через стёклышко, которое всегда вставлял в глазницу при оценке камней.
      — Так и есть, — согласился купец. — Этот дефект можно сгладить подходящей оправой и выручить за него хорошие деньги.
      Нош не были знакомы тонкости торговли, она просто разбиралась в сущности камней.
      Девушка внимательней пригляделась к кучке отобранных камней. Один из них… камень такого цвета ей ещё не встречался — чёрный, чернее ночи, но словно сожжённый, подёрнутый серебристым пеплом. Она взяла удивительный камень, не уверенная, что знает его название, поскольку видела впервые. Взяла — и тут же выронила.
      — Что такое? — спросил Дан и потянулся за странным камешком. Нош поспешно ухватила купца за руку, не позволив ему коснуться чёрной капли.
      — Это смерть! — с уверенностью, поскольку дар ещё ни разу не подводил её, воскликнула Нош. И подняла взгляд на Гюнтера. — У кого вы это купили?
      Презрительно усмехнувшись, он начал:
      — Это с юга. Хамел…
      Нош медленно покачала головой, отметая его объяснение.
      — За ним следуют кровь и смерть. Когда-то он был частью силы… чёрной силы… и на нём остался её отпечаток. Хранить этот камень, — продолжала Нош, глядя уже на Дана, — всё равно что хранить пирог, пропитанный ядом. Если вы дорожите своим ремеслом, никогда не пускайте его в продажу.
      — Что за чушь! — Голос Гюнтера взлетел до крика. — Он уникален! Лорд Марк выложит все на свете, чтобы заполучить его в свою коллекцию. За него дадут столько, сколько за все остальные вместе взятые! Или больше.
      Дан отдёрнул руку от странного камня. Он нерешительно переводил взгляд с Нош на племянника. И наконец обратился к девушке:
      — Ты уверена, что это дурной камень, госпожа? Можешь «прочитать» его?
      Она поняла, что купец вспомнил её опыт с соколиным камнем.
      — Нет, господин торговец. Он очень древний и прошёл через множество рук… — Она вновь повернулась к Гюнтеру. — Он ведь попал к вам таким, как есть, — уже отшлифованным, не так ли?
      Он неохотно кивнул.
      — А этот Хамел не рассказывал, где достал его?
      — Он что-то упомянул, будто купил его у чужака, прибывшего из-за моря. Хамел разбирается в камнях и сразу увидел, что этот необычный и…
      — Вы сказали, что он с юга, — продолжала девушка. — Но это же северная работа, притом очень древняя. Я повторяю, господин Дан, что, продав этот камень, вы навлечёте беду на покупателя.
      Дан боязливо отодвинул камень, словно опасался, что таящееся в нём зло перекинется на него самого.
      — Ты что, веришь этому? — отшатнулся Гюнтер.
      Купец даже не взглянул на него.
      — Я уже видел подтверждения её таланта. Её слова всегда истинны, они несут спасение или смерть. Что там с остальными, госпожа?
      Девушка обрадовалась, заметив, что караванщик отодвинул страшный камень в сторонку, и принялась исследовать оставшиеся драгоценности. Они оказались без изъяна. Дан расплылся в довольной улыбке и поздравил племянника с удачной покупкой. Правда, Нош сомневалась, что после оценки его собственных приобретений Гюнтер проникнется к ней большим уважением.
      Дан ни словом не обмолвился о том, что гостье удалось спокойно миновать магическую защиту, так что к окончанию оценки девушка почти позабыла об этом случае. А потом решила, что, если будет необходимо, хозяин дома заговорит об этом сам.
      Что ей хотелось больше всего — так это отыскать заброшенное святилище Лиры. Нош не терпелось продолжить поиски.

16

      — Вот такие дела, Наследник, — промолвил Дан, хлопнув ладонями по прилавку и наклоняясь поближе к Крину. На его обычно спокойном лице застыла горечь.
      — Господин купец, вы заключили договор с лордом Яртом… Надеюсь, вы не забыли, что сидите здесь только потому, что его люди спасли вас и ваш караван?
      Крин с трудом сдерживал себя, его терпение готово было вот-вот лопнуть.
      — Лорд Крин, когда полгода назад я покидал город, дело обстояло одним образом. Сейчас ситуация изменилась. Я не мог предугадать ничего подобного. В Казгаре неспокойно… Вчера вечером на собрании гильдий об этом много говорилось. Совет принял это решение почти два месяца назад, когда три вооружённых чужака ворвались в Храм. Один из них зарубил жреца. И хотя их сразу же растерзали, после выяснилось, что эти люди были приезжими. Правда, никто не знал, откуда они явились. Торговцы передают оружие горожанам, обученным сражаться. Я не могу грабить свой народ и продавать чужеземцу оружие, которое может понадобиться для защиты города. — Он на мгновение умолк, а потом закончил: — Я прекрасно помню о том, что обещал лорду Ярту, тебе и всем остальным. Но если возникнет хоть малейшее подозрение, что я выполнил твою просьбу, я немедленно окажусь в тюрьме!
      Крин понимал, что купец говорит правду. Он долго пробыл рядом с Даном, чтобы не сомневаться в его честности. И только слухи, которые сообщили юноше охранники, заставили его серьёзно встревожиться. Этим утром Рон предупредил Крина, чтобы тот оставил надежду закупить оружие в Казгаре.
      — Я верну свой долг деньгами, — промолвил Дан, вынимая из широкого рукава толстый кошелёк. — Здесь ровно столько, на сколько мы договаривались.
      Купец положил кошель на стол перед парнем. Крин не взял.
      — Что толку в деньгах? — хриплым от злости голосом промолвил он. — Не наденешь вместо кольчуги, не натянешь на лук, не выхватишь из ножен. Если я не могу раздобыть то, что нужно моему лорду, в этой проклятой дыре, куда мне идти, купец?
      — Весной я бы посоветовал поехать в Пути-порт. Но туда добираться долго, а зимой перевалы завалены снегом. Положа руку на сердце, я не могу помочь тебе даже советом.
      — Провизия, тёплая одежда? — спросил Крин, памятуя о следующем пункте в длинном списке необходимого Братству.
      — Да, на это запрета не было. Я с радостью предоставлю тебе все, включая даже лошадей, но только не оружие. Все караваны вернулись, до весеннего сезона животные не понадобятся, а пастбище не безграничное. Многие захотят продать лошадей.
      Крин перестал сверлить караванщика пронзительным взглядом и наконец посмотрел на кошель. Едва ли все торговцы такие честные и откажутся продать оружие чужакам. Если бы дело происходило в северных землях, Крин быстро бы нашёл способы раздобыть желаемое. Всегда найдётся купец, который не устоит перед выгодной сделкой, законна она или нет. Деньги решают все. Но на это уйдёт время… к тому же неизвестно, где найти человечка, который подскажет сговорчивых торговцев. Эх, Смарла бы сюда! Но Смарла не было.
      — Лорд Крин, ты и твои люди — желанные гости в моём доме. Я буду рад нанять вас на службу… временно, если вы пожелаете.
      Крин метнул на караванщика быстрый взгляд.
      — Ждёшь беспорядков, господин купец? — полуутвердительно спросил он.
      — Слухи ходят, а дыма без огня не бывает. За последний месяц померло пять человек — трое мужчин и две женщины. Жрецы сказали: чума. Но что это за чума, когда мрут от неё не бедняки, как бывало раньше, а люди определённого положения и ранга? Разборчивая чума, а? В городе правят судьи, которые, в свою очередь, назначают троих управляющих. Ты, наверное, слышал об этом. У нас нет дворянства и короля, как в ваших краях. Так вот. Этих троих чума обошла стороной, зато сразила их самых горячих сторонников в Совете.
      — Чума… или убийство? — вырвалось у Крина. В воздухе запахло интригой, которая уже однажды разрушила его жизнь. И после которой верные друзья превратились в заклятых врагов. Дан печально вздохнул.
      — Следи за речами, лорд. — Он оглянулся вправо-влево, убеждаясь, что никто не подслушивает. Они беседовали в рабочем кабинете Дана, примыкающем к лавке, в которой суетились продавцы и покупатели. — Нет, это и вправду чума, хотя и поразила она немногих. Пока лекарям удалось остановить расползание болезни и предотвратить мор.
      — И всё же, — заметил Крин, — есть и такие, кто сразу заподозрил мор совсем другого характера.
      Юноша не спрашивал, он был уверен, что прав.
      Дан медленно провёл рукой по столешнице. И не поднимал глаз, чтобы не встречаться взглядом с Крином.
      — Вчера вечером у Пофера, главы ткачей, который, насколько известно, был в самых что ни на есть добрых отношениях со всем светом, пропали три рулона тройной парчи. А его охранника нашли мёртвым. А ведь он заплатил налог трясунам…
      — Налог трясунам? — озадаченно переспросил Крин.
      — Лорд, в любом обществе есть люди, которые вершат добрые дела, а есть — совсем наоборот. Среди тех, кто «наоборот», всегда отыщутся бандиты, желающие нажиться за счёт других. Несколько лет назад купеческие дома, которые не могли себе позволить постоянно держать охрану — кормить и платить жалованье, были разграблены дочиста. Каково это — трудиться всю жизнь и за одну ночь остаться без гроша! — Он вздохнул. — А потом появился человек… так часто бывает, когда жизнь становится особенно тяжёлой. Говорят, он не казгарец, а пришлый. Но он знал этот город и его жителей как свои пять пальцев. Ему удалось согнать всех бандитов и воров в кучу и сбить из них что-то вроде наших гильдий. Я слыхал, у них даже есть свои мастера и подмастерья, свои экзамены и критерии искусности… Никто не восставал против вожака, а те, кто пытался, — как в воду канули. Полностью подчинив себе городское дно, он осмелел до того, что явился в Совет — не лично, конечно, с предложением. Чтобы каждый состоятельный торговец выплачивал налог этой тайной гильдии, и тогда его не тронут…
      — То есть платишь — и тебя, можно сказать, охраняют? — уточнил Крин.
      — Да, но на этом дело не закончилось, — вздохнул Дан. — Жизнь — вообще несовершенная штука. Оказалось, что можно запросто нанять трясунов для личных целей за отдельно оговорённую плату. Вплоть до убийства. Если эта плата превышает сумму налога, который обычно отдаёт заказанная жертва, ей предлагают заплатить больше, чтобы откупиться от новой напасти. И так, пока кто-то первый не сдастся. Вот и выходит, что хотя торговец и не ссорится с трясунами, а защиты у него все равно никакой нет.
      — А что, ваш Совет не может поднять городскую стражу? — спросил Крин, обескураженный странностью таких чуждых обычаев.
      — Они защищают людей в целом. Если непорядки происходят в людном месте, стража тут как тут. Но дома и склады купца, — Дан обвёл взглядом кабинет и лавку, — это собственность самого купца и его клана. Никто не станет лезть в частные дела без разрешения.
      Этот аргумент вовсе не показался Крину убедительным. Впрочем, это порядки Казгара, а он чужак. И вообще это не его дело.
      — Так, я заключу с вами краткосрочный договор, — вернулся Дан к первоначальной теме разговора. — Пока вы не определитесь, что будет лучше для лорда Ярта, пока в городе действует запрет на продажу оружия. Покидающим Казгар разрешено иметь при себе только доспехи для одного и личное оружие.
      Крин стоял, теребя в руках дорожную сумку, и хмуро смотрел на кошель. Дан, конечно, отдал долг сполна, но на что теперь эти деньги? Разумнее принять предложение и со временем убедиться, действительно ли в Казгаре никак не достать того, что необходимо Ярту.
      Вернувшись в казарму, юноша подозвал двоих товарищей из Братства и кратко обрисовал ситуацию.
      — Бармрам, из первой пятёрки, все намекал, что дело нечисто, — нахмурился один из них. — Говорил, дрянь дело, воняет за версту. А у городских-то ворот народищу, и все таращатся, вынюхивают…
      — Лорд Ярт… — оборвал его второй. — Ему нужна помощь.
      Крин взвесил в руке кошелёк.
      — Дан сказал, что мы можем взять провиант и тёплую одежду. И запасных лошадей. Вы с Вентро, — обратился он к старшему, — упакуете всё, что они выдадут. Когда брюхо набито и спина прикрыта, зиму пережить уже можно.
      — А ты, Наследник?
      — Дан тут ещё кое-что рассказал… — ответил Крин и объяснил про гильдию трясунов. — Судя по всему, Совет им не указ… на самом деле этот Совет им платит дань. Может, они согласятся на сделку, которая пугает законопослушных купцов? Выяснить этот вопрос всяко стоит. Но потребуется время. Конечно, затея может провалиться, но я всё-таки останусь. Это наш шанс.
      — Ты говоришь точно как лорд Ярт, — отметил Вентро. — А мы с Ханселем вернёмся. Поздновато для поездки, но если нам дадут хороших лошадей, то доедем быстро.
      Дан принял их решение с радостью. Он лично помог купить привыкших к путешествиям лошадей, которые теперь находились на дальнем пастбище. Владельцы с готовностью избавились от животных, чтобы не тратиться на дорогой по холодным временам корм.
      Прошло две декады с тех пор, как караван прибыл в Казгар, и вот Вентро и Хансель отправлялись обратно. Крин проводил товарищей до самых ворот. Он заставил Вентро несколько раз повторить его устное донесение лорду Ярту. В последнюю минуту ему пришло в голову, что, возможно, необходимо упомянуть и о торговце амулетами, но потом он решил, что Дасту ничего не угрожает.
      Юноша несколько раз наведался на базар и своими глазами видел этого торговца. Красных камней на лотке было немного, к тому же у него и вправду никто ничего не покупал. Он стоял молча, товар не расхваливал, народ не зазывал. Крин пустил в ход все своё мастерство становиться неприметным и был уверен, что торговец его не увидел. В свою очередь, парень заметил, что лоточник постоянно шарит глазами по окружающей толпе — то ли ищет кого, то ли боится чего-то. Почему-то Крину показалось, что скорее первое, чем второе.
      Во время своего третьего похода на базар юноша впервые увидел, что кто-то подошёл к лотку с непривлекательным товаром. Это была женщина, с ног до головы закутанная в тяжёлый складчатый плащ, в который обычно обряжаются высокопоставленные дамы, когда выходят в город. За ней шагал юноша с родовой эмблемой на плече, видимо, простой слуга, который носил за госпожой покупки.
      Крин стоял слишком далеко, чтобы разглядеть эмблему, а подойти поближе не рискнул. Женщина переговорила с лоточником и пошла дальше. Крин уже успел посчитать камни. Раньше их было десять, а когда женщина отошла, стало девять. Хотя парень не видел, чтобы торговец что-то передавал даме или она сама брала камень с лотка. Повинуясь внезапному порыву, Крин поднырнул под заваленный продуктами прилавок и бросился вдогонку. Женщина больше нигде не останавливалась, пробиваясь через густую толпу, которая вскоре поредела. Наконец Крин дошёл вслед за незнакомкой до богатого района, где стояли дома управляющих гильдиями, а неподалёку возносился в небо тройной шпиль главного святилища. Юноша заметил у некоторых дверей стражей с прекрасным — и таким недоступным — оружием. Они стояли, словно привратники, встречающие гостей.
      Но женщина и её спутник резко свернули в один из проулков, похожий на улочку, по которой Дан вёл свой караван до дома. В проулке как раз стоял пустой фургон, за которым Крин спрятался и продолжал следить за незнакомкой. Она проскользнула через калитку в воротах одного из домов. Над аркой ворот шла затейливая роспись. Юноша запомнил узор, собираясь после узнать, кто является хозяином или хозяйкой этого дома…
      «А с другой стороны, — думал Крин, шагая обратно, — что мне за дело, кому продаёт лоточник свои зловещие камни?» Тайные интриги, о которых намекал Дан, не имеют никакого отношения к делам чужака, который только и мечтает, как выполнить приказ своего лорда и вернуться к товарищам. Правда, Даст не был его родиной…
      Пока Крин ни на шаг не приблизился к исполнению мечты — не нашёл людей, согласных продать ему оружие за щедрое вознаграждение, хотя он внимательно прислушивался к разговорам охранников и постоянно наведывался вместе с ними во все возможные кабаки. Его терзала мысль, что, возможно, он каждый день сталкивается с этими людьми, просто не знает, что именно они ему и нужны.
      Но наконец он освоился в городе и досконально изучил самый грязный и бедный квартал. Почему-то юноша был уверен, что именно здесь проще всего отыскать ниточки к так называемым трясунам. Если эти всемогущие трясуны прежде набирались из воров и бедняков, то этот район для них был и остаётся родным домом.
      К счастью, большинство встреченных им стражников и охранников были не коренными казгарцами, а пришлыми наёмниками. Горожане предпочитали заниматься торговлей, нанимая на службу более воинственных северян или горцев.
      Дан вручил парню нарукавную повязку, которая означала, что он находится на службе у купеческого клана. Поэтому Крин мог свободно расхаживать по городу, не вызывая никаких вопросов, хотя его меч сильно отличался от местного оружия. Свои обноски он давно сменил на выданную караванщиком одежду. Конечно, опытный глаз профессионала сразу же зацепится за Дарующего Надежду, но Крин ни за какие деньги не расстался бы с верным мечом. Днём он носил оружие на поясе, ночью клинок лежал у него под рукой. И так будет продолжаться, пока он с почётом не повесит родовой меч в главном зале свободного Дома Кунионов.
      Гуляя по Казгару, юноша держался так же осторожно, как и на перевалах Высот: примечал каждый поворот и перекрёсток, запоминал основные ориентиры. Оказалось, что навыки разведчика могут быть полезными и здесь. Как-то, шагая по узкой, извилистой улочке, он искал глазами очередной ориентир, и взгляд его наткнулся на здание, преграждающее дорогу впереди. Очевидно, его давно забросили либо же использовали не для жилья. Это был простой одноэтажный дом без окон, а над дверным проёмом виднелся каменный барельеф. Видимо, предпринимались попытки усилить значительность здания.
      Барельеф представлял собой гротескное изображение головы — не человеческой, не звериной, а какой-то невообразимой помеси. У неё были странные, искажённые, но вовсе не отталкивающие черты лица. Заинтересовавшись, юноша решил разглядеть её поближе.
      Он пересёк улицу и остановился перед зданием, рассматривая непонятную каменную маску. И заметил то, чего не было видно издалека. Пониже лица мастер изваял руки, причём они были врезаны глубже маски и сразу же привлекали внимание, уводя взгляд от нечеловеческого обличья. Эти руки были сложены так, как когда-то сделала Дрин, приветствуя лорда Ярта при их первой встрече у ручья. Запястья касаются друг друга, а ладони и полусогнутые пальцы разведены, будто придерживают невидимую чашу. Так ведь это Лира!
      Крин шагнул на порог и заглянул внутрь дома. Там витали обычные запахи давно заброшенного помещения. И было так темно, что он не смог разглядеть стен.
      Это святилище Лиры… И он сразу вспомнил Нош. Интересно, знает ли она об этом месте? Стоит ли ей рассказывать? Но храм давно покинут, и она не найдёт здесь никого из своих единоверцев.
      В полдень парень отправился обратно, к усадьбе купца Дана. Обычно Крин заходил в дом через задний дворик, но на этот раз проще было пройти через лавку. Не успел он переступить порог, как стал свидетелем яростной ссоры. Дан стоял в дверях маленькой комнаты, где хранились и тщательно охранялись самые ценные товары. Его лицо пылало таким гневом, что Крин поражённо замер на месте. Купец никогда не выходил из себя настолько, даже когда на караван напали разбойники.
      Перед Даном стоял высокий нескладный парень, который доводился хозяину племянником.
      Хотя он был всего года на два старше Крина, но караванщик доверял ему вести дела во время своих путешествий.
      — Выгодная сделка! — кричал парень визгливым голосом. — Лорд Марк выложил за него кучу денег. А ты развесил уши на бредни этой шлюхи и чуть не проворонил… Зло в камне, как же! Или она что-то задумала, или просто пытается использовать тебя в своих целях.
      — Этот камень нельзя было продавать. Ты нарушил мой приказ! Прочь с глаз моих, глупец! Если что-то случится, то во всём будешь виноват ты. Сегодня не попадайся мне на глаза… пока я не разберусь с этим делом!
      Дан сжал кулаки и шагнул вперёд, хотя племянник был его выше. Лицо купца горело такой решимостью, что Гюнтер сорвался с места и пустился наутёк, едва не сбив с ног Крина. Лицо молодого человека было мрачнее тучи. Дан развернулся и с грохотом захлопнул дверь в хранилище.
      Преисполнившись любопытства, Крин обратился к одной из служанок, которая стояла за прилавком.
      — А что случилось?
      — Гюнтер продал лорду Марку один камень, — встревожено ответила она, — про который госпожа сказала, что он плохой и полон зла. Она нашла его среди камней, которые Гюнтер купил, пока хозяина не было дома. Теперь, если случится что-то дурное, Совет заставит хозяина отвечать за это… Что сегодня за день такой!
      Девушка взмахнула руками, словно пыталась изобразить свалившиеся на дом несчастья.
      — А что ещё произошло? — спросил Крин, хотя все его мысли были поглощены случаем с камнем. Если Нош сказала, что в этом камне — зло… он прекрасно помнил, из-за чего началось землетрясение, разрушившее их горное укрытие. А вдруг этот камень навлечёт то же самое на Казгар? Знает ли Дан о землетрясении?
      — Зарк, — продолжала служанка, передёрнув плечами. — Его ищут по всему дому с десяти утра. Говорят, он плюётся ядом… Госпожа Софина приказала перевернуть вверх дном каждую комнату. Разве можно держать дома такую тварь, пусть даже и в клетке? Они же опасные!
      Зарк? Эти ящерицы водились в горах, и Крин никогда не слышал, что они могут причинить человеку какой-то вред. Возможно, существовали какие-то другие разновидности зарков, о которых он не знал. Если он ядовит, то поднявшаяся суматоха вполне понятна — эта зверушка бегает невероятно быстро и легко спрячется в любую щёлку. Да, у Дана сегодня тяжёлый день. Возможно, он отчасти изливал на племянника накопившийся гнев, отчего остальные домочадцы притихли и ходили по струночке. Правда, все, кто знал Гюнтера, втайне ликовали, что молодой нахал наконец получил взбучку.

17

      Хотя Нош несколько раз ходила на базар вместе с Даном, чтобы прицениться к товару, выставленному другими купцами, ей ещё не представлялось случая погулять по городу самостоятельно. Увы, местные обычаи требовали, чтобы молодая девушка выходила из дома только с сопровождающим. Нош злилась, но пока не хотела ссориться с купцом.
      Дан не стал представлять свою спутницу знакомым из гильдии, что немало озадачило девушку. Видимо, он хотел, чтобы о её таланте никто не знал. По крайней мере до зимней ярмарки.
      Нош сердечно попрощалась с Вентро и Ханселем, которые возвращались в Даст, прихватив все снаряжение, какое только могли увезти. Девушка понимала, как расстроился Крин из-за того, что не может купить оружие для своего лорда. Несколько раз она видела, как он отправлялся в город, но не могла осмелиться и попросить взять её с собой. А ведь ей так необходимо было отыскать святилище Лиры!
      Всё, что оставалось, — сидеть сложа руки. Нош не спускалась в лавку, если Дан её не звал, особенно когда там находился Гюнтер. Девушка знала, что он терпеть её не может. А ещё она сторонилась зимнего сада, который облюбовала Софина. В погожие дни молодая жена Дана находилась там до самого вечера, окружённая служанками.
      Наконец терпение Нош истощилось, и она решила отправиться на переговоры с Крином. По крайней мере, невзирая на свою нелюбовь к колдовству в целом и к ней в частности, парень должен понимать, что её миссия так же важна для неё, как его поиски оружия. И ждать она уже не может. Следующим утром Нош завтракала у себя в комнате бутербродом с сыром, прихваченным на кухне. Она больше не рисковала сидеть за одним столом с хозяевами и навлекать на себя гнев Софины. Внезапно откуда-то сверху донеслись душераздирающие крики. Схватив нож, девушка выбежала из комнаты.
      Кричали явно от страха, а Нош, прожив всю жизнь на грани жизни и смерти, привыкла бросаться на помощь не раздумывая. Она взбежала по лестнице и столкнулась с одной из служанок Софины. Девушка стояла столбом, широко распахнув глаза, и вопила без остановки. Нош схватила служанку за плечи и сильно встряхнула, хотя та была повыше ростом и покрупнее.
      — Что… — начала Нош, но её вопрос потонул в новой пронзительной руладе.
      На лестничную площадку выбежала Софина собственной персоной. Распущенные волосы, корсаж платья расшнурован, словно женщина только встала с постели и не успела привести себя в порядок.
      — Яд… — пробормотала она. — Убить… убить эту тварь!
      Снизу донеслись крики мужчин и топот множества ног. Нош отпустила плечи служанки и повернулась к госпоже.
      — Кого убить?
      — Зарка… — сказала Софина, немного приходя в себя. — Вот… вот дрянь!
      Она развернула служанку лицом к себе и залепила ей такую пощёчину, что девушка отлетела к стене, ударилась спиной и сползла на пол.
      — Эта безмозглая дура уронила клетку. Зарк убежал. Нужно убить его! — Софина повернулась к охраннику, который первым появился на лестнице. — Найдите и прикончите его! Зачем Дан вообще его притащил в дом?!
      — Но зарки не ядовиты, — удивилась Нош. Она помнила ящериц, с которыми дружила в горах. Каждое утро они приветствовали её радостным щёлканьем. Правда, этот зверёк отличался от её приятелей окраской — сверкающей чешуёй и алым капюшоном, но в остальном был обычным зарком.
      — Дура! — напустилась на девушку Софина. — Вот и тащи его за хвост голыми руками… если смелости хватит. Все знают, что они ядовитые. Обыщите, — обратилась она к охранникам, — каждый угол, каждую щель, каждый ящик. Найдите и убейте его!
      Все домочадцы тут же прониклись её уверенностью в смертельной опасности, которая может подстерегать на каждом углу. Охрана и слуги, вооружившись палками и ножами, принялись прочёсывать верхние этажи здания.
      Нош вернулась к себе. Какой смысл присоединяться к поисковой партии? Во-первых, если эта ящерица повадками не отличается от своих горных собратьев, то бегает она намного быстрее человека. Едва ли охота увенчается успехом. А во-вторых, Нош сильно сомневалась, что этот зверёк действительно ядовит. Если да — то как он может впрыснуть яд, ведь у него нет ни ядовитых зубов, как у мафиты, ни иглы на конце хвоста, как у клешенога. Последние обычно прячутся под камнями и нападают на любого, кто потревожит их покой.
      Девушка села у окна, прислушиваясь к крикам и шуму, которые подняли охотники. Судя по всему, успокоятся они не скоро. Нош увидела группу слуг, которые обшаривали внутренний дворик. Один из них внезапно завопил и взмахнул палкой. Увы, его добычей оказалась обыкновенная крыса, каких видимо-невидимо на улицах любого города.
      Сверху послышался скрежет и грохот — это передвигали мебель. Девушка окинула взглядом собственные покои. Рано или поздно эти горе-охотники доберутся и сюда. Они выпотрошат сундук, опрокинут кровать и перевернут все вверх дном. Может, стоит поискать самой, чтобы спасти комнату от разрушений?
      Насколько ей знакомы повадки зарков… Нош легла на пол посреди комнаты, приложила ухо к полу и пощёлкала языком так, как прежде подзывала Тарма и Вазина. Нужного звука девушка добилась лишь с третьей попытки, к тому же её отвлекал гам, поднятый охотниками. Тем не менее она не отказалась от своей затеи. Под самым носом Нош мелькнуло яркое размытое пятно. Зарк замер, стоя на задних лапках. Девушка протянула руку, выставив вперёд указательный палец. Ящерица тут же вцепилась в палец передними лапками. Зверёк запрокинул голову и застрекотал. Нош видела, как бешено колотится его сердечко — зарк был охвачен страхом.
      Она медленно протянула вторую руку. На мгновение зверушка дёрнула головой, словно приготовилась сорваться с места и броситься наутёк. Но позволила девушке коснуться мордочки. Нош нежно погладила голову зарка. Ящерка молниеносно вспрыгнула на колено девушки, заглянула ей в лицо и обиженно защёлкала.
      Какие же они ядовитые? Эти горожане боятся даже собственной тени. Нет, она не отдаст малыша на растерзание этим живодёрам, которые хотят забить зверька до смерти только потому, что он освободился из плена. Поскольку рано или поздно они обыщут и эту комнату, нужно придумать для зарка какое-нибудь убежище.
      Нош протянула к зверьку руку, и он послушно запрыгнул на открытую ладонь. Придерживая ящерицу второй рукой, девушка выглянула в окно. Она не сомневалась, что, если спустить зарка с подоконника, тот легко слезет вниз по стене. Но в этом случае зверёк окажется на виду у слуг, которые обыскивают дворик.
      Нет. Зарк тонко щёлкнул, вновь поднялся на задние лапки и, словно умоляя, ухватился передними за рукав её платья. Корсаж казгарского наряда был слишком тесным, чтобы туда поместилась ящерица, а вот юбка… Девушка расправила широкий подол, когда зарк перепрыгнул ей на плечо. Юбка была двухслойной и расходилась от талии частыми пышными складками. Так, теперь нож. Нош нашла изнутри, в подкладке, шов и сделала вдоль него вертикальный разрез. Поймёт ли зверёк, что она собирается сделать? С другой стороны, девушку всегда интересовало, насколько зарки сообразительны. Она склонила плечо, на котором восседал беглец, и подставила надрез в подоле юбки как горловину мешочка. Зверёк прыгнул вниз и тотчас юркнул в прорезанный карман.
      Нош принялась сдвигать вещи, чтобы придать комнате такой вид, будто здесь велись лихорадочные поиски. И вовремя. В дверь постучали. Нош открыла и оказалась лицом к лицу с охранниками. Бдительные стражи сжимали в руках мечи, а за их спинами топтался один из прислужников, торгующих в лавке.
      — Его здесь нет, — сообщила Нош, обводя рукой разбросанные вещи. — Я знаю повадки зарков, потому что они водятся в моих родных краях. Рано или поздно он захочет пить… и есть… тогда его можно будет поймать.
      — Правильно, госпожа, — кивнул охранник. — Мы уже с ног сбились. Нужно сказать капитану.
      Он поклонился и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Нош порадовалась, что вовремя догадалась упомянуть о своём знании повадок зарков. Теперь ей точно нужно выбраться из дома и отыскать пустынное местечко, где можно будет выпустить бедняжку на волю. Она встретится с Крином сегодня же. Утром он ушёл в город, но обычно возвращался к полудню. Так что до вечера ещё будет время погулять по Казгару.
      Девушка достала из сундука широкий плащ, под которым обычно прячутся местные женщины, когда выходят в город. Придётся потерпеть, хотя она не понимала, зачем так закутываться. Но отправляться без него — значит, привлекать к себе нежелательное внимание. Всё равно что кричать на каждом перекрёстке, что ты чужачка.
      Капюшон у плаща был просто необъятен. Водружаешь его на макушку, и на плечах пузырятся две круглые складки, похожие на капюшон у ящериц. И всё-таки он лучше подходит для её цели, чем подол юбки, пусть даже и такой пышной.
      Но девушку прервали раньше, чем она успела придумать какой-нибудь подходящий план. Постучался один из продавцов и сказал, что господин Дан желает её видеть. Нош покорно спустилась к купцу, который ждал её в сокровищнице. Между его бровями пролегла хмурая складочка. На столе лежало множество маленьких мешочков. Дан быстро вытряхивал их содержимое на поднос, осматривал и ссыпал обратно.
      — Не хватает одного камня, — бросил купец, когда Нош вошла в комнату. — Про который ты говорила, что в нём — зло. Я собирался сегодня утром отнести его в Святыню и попросить, чтобы эту гадость уничтожили. Там умеют работать с силой. Пришёл — а камень пропал!
      — Вы везде посмотрели? — спросила Нош, оглядывая бесконечные ячейки в стенах.
      — Да… его здесь нет!
      Неожиданно Дан вскочил со стула, выбежал в холл и подозвал к себе старшего охранника.
      — Гюнтер заходил сюда сегодня утром?
      — Да, господин. Очень рано. Сказал, что вы дали ему особое задание… кажется, отнести что-то лорду Марку… какая-то выгодная сделка… вот и все.
      Охранник говорил нерешительно, словно сомневался в словах Гюнтера.
      — Идиот! — взревел Дан. — Значит, он нарушил мой прямой приказ.
      Последнюю фразу он произнёс, обращаясь скорее к себе самому, чем к Нош или стражнику. Затем он вновь сорвался с места и ринулся в другую комнату, бросив через плечо:
      — Нужна твоя помощь, госпожа.
      Купец сначала плотно прикрыл дверь и только затем повернулся к девушке.
      — На следующий день после того, как ты увидела этот камень, Гюнтер пришёл ко мне и предложил продать его лорду Марку. Марк — бывший глава гильдии ювелиров, очень богатый человек. Но его основная страсть — собирать необычные драгоценные камни. Этот камень наверняка ему приглянется. Если они уже заключили сделку, дело худо. Потому что лорд Марк никогда не согласится отдать что-нибудь из своей любимой коллекции. И… — он замялся, но договорил: — Твоё предупреждение только раззадорит его. Говорят, у Марка уже есть некоторые экспонаты, о которых ходила дурная слава. Свою коллекцию он не показывает никому. Насколько этот камень опасен?
      — Я не могу ответить на ваш вопрос, господин Дан, — пожала плечами Нош. — Предмет, настроенный на зло, может использовать человек, который чувствует силу и желает пустить её в ход. Возможно, если этот господин просто положит камень в коллекцию, ничего плохого не случится. Но если он попадёт в руки кого-то из чёрного братства… мы даже представить себе не можем, какое зло вырвется наружу.
      Купец как-то сразу осунулся и постарел.
      — Говорят, — начал он и запнулся. — Нет, обычно слухи — это одно, а правда — другое. Что ж, будем надеяться, что этот камень будет спокойно храниться в коллекции и никому не принесёт вреда. Но Гюнтер… — Нош никогда не видела прежде, чтобы Дан так выходил из себя. — Гюнтер ответит мне за это!
      Все утро хозяин дома внутренне клокотал от ярости, которая временами прорывалась наружу в резких приказаниях. Никто не мог угодить Дану. Он усадил Нош разбирать новую партию камней, на этот раз все они были Лунными слезами. Когда девушка отобрала самые качественные и ценные, торговец сперва поворчал, но потом согласился с её выбором.
      В кабинет, где сидели Нош с Даном, время от времени долетали шум и вопли слуг, занимавшихся безнадёжными поисками. Но купец оставался безучастным — то ли не считал сбежавшего зарка опасным, то ли был уверен, что слуги быстро справятся с проблемой. Присаживаясь, Нош осторожно расправила юбку, и ящерица не выдала себя ни малейшим движением. Девушка пришла к выводу, что зверёк прекрасно понимал: ради спасения жизни нужно сидеть тихо. Что было вовсе не похоже на обычное поведение домашних любимцев. Но нельзя же носить его постоянно при себе! Нужно поскорее найти способ, как выпустить зарка на волю.
      Гюнтер появился в лавке ближе к обеду. Дан заметил племянника. Лицо купца мгновенно налилось кровью. Он рванулся из-за стола так резко, что разложенные на подносе камни слетели бы на пол, если бы Нош не поймала поднос у самого края стола.
      — Гюнтер! — проревел Дан, направляясь к племяннику. — Какую сделку ты заключил с лордом Марком?
      На широком и плоском лице Гюнтера появилась лукавая ухмылка.
      — Очень выгодную для нашего клана, Дан. При нём как раз был эксперт, который все проверил. И вот… посмотри, сколько я заработал для родовой казны!
      Молодой человек достал мешочек и высыпал из него на ладонь золотые монеты. Сияющие кружочки лились потоком. Гюнтер поднял глаза на хозяина, ожидая заслуженной, как он полагал, похвалы.
      — Ты продал чёрный камень…
      — Конечно, откуда бы я взял это? — пожал плечами Гюнтер, ссыпая золото обратно в мешочек. — Здесь больше, чем мы выручаем за декаду, Дан.
      Он широко усмехнулся и закивал головой.
      — Этот камень нельзя продавать, идиот! Ты что, хочешь, чтобы нас выперли из гильдии? Никто не станет связываться с купцом, который продал испорченный товар…
      — Испорченный? — взвился Гюнтер. — Это редкий камень из дальних земель! Лорд Марк будет рад взглянуть на камни, которые мы привезём в следующий раз. Даже у Леции не было такого необычного камня!
      — Ещё бы! Потому что у неё хватает ума не нарушать законы гильдии! Этот камень приносит несчастье, и все узнают, что его продали именно мы.
      — Я не идиот! Это выгодная сделка! — Взгляд Гюнтера метнулся за спину дяди, к столу, за которым сидела притихшая Нош. — Лорд Марк выложил за него кучу денег. А ты развесил уши на бредни этой шлюхи и чуть не проворонил… Зло в камне, как же! Или она что-то задумала, или просто пытается использовать тебя в своих целях.
      Дан сплюнул в сторону, но на его лице явственно читалось желание плюнуть прямо в лицо своему племяннику.
      — Этот камень нельзя было продавать. Ты нарушил мой приказ! Прочь с глаз моих, глупец! Если что-то случится, во всём будешь виноват ты. Сегодня не попадайся мне на глаза… пока я не разберусь с этим делом!
      Купец сжал кулаки и, казалось, вот-вот набросится на Гюнтера. Тот швырнул мешочек в дядю, развернулся и вылетел на улицу. Дан захлопнул дверь хранилища и привалился к ней спиной, тяжело дыша, словно после долгого бега. Потом наподдал ногой по мешочку с деньгами, так что тот отлетел к стулу Нош. Девушка подняла мешочек и положила на стол. Тяжёлый — видимо, в нём и вправду много денег.
      Дан упал на свой стул и потерянно уставился на злосчастный мешочек. Затем гадливо ухватил двумя пальцами и спрятал в одной из стенных ячеек.
      — Придурок! — прорычал Дан наконец, возвращаясь на место. — Теперь мне придётся отчитаться перед Советом гильдий… А они посчитают меня безответственным, и будут правы. Позор на всю семью! Госпожа, — обратился он к Нош. — Я не в настроении продолжать оценку камней. Мне нужно подготовиться к тому, что я буду говорить своим товарищам по гильдии.
      Девушка была рада, что он отпустил её. Вставая, она пробормотала что-то утешающее, хотя была уверена, что Дан её не слышал. Купец сидел, опустошённо глядя в стену перед собой. Видимо, от будущего он не ждал ничего хорошего. Но магический замок открыл, позволив Нош выйти из хранилища.
      Продавцы в лавке сбились в кучку и перешёптывались. Гюнтер куда-то делся, что несказанно обрадовало девушку. Ей не хотелось встречаться с человеком, который ни в грош её не ставил.
      Зато в коридоре, ведущем к службам, она увидела второго такого же. Догнав юношу, девушка коснулась его руки.
      — Наследник!
      Крин бросил взгляд через плечо и повернулся к Нош. Она ещё не придумала, как лучше изложить свою просьбу, разве что попросту сказать, что ей надо.
      — Наследник, — повторила она, — ты часто бывал в городе… Я видела, что ты ходишь туда почти каждый день.
      — Ну и что? — опасливо поинтересовался он, словно приготовившись к защите.
      — Ты не видел святилища Лиры? — прямо спросила Нош.
      Он помолчал, видимо, думая о чём-то своём. Потом ответил:
      — Сегодня я видел что-то подобное. Этот дом расположен в самой худшей части города и, судя по всему, давно заброшен.
      — А он точно был посвящён Лире?
      Она должна знать наверняка.
      — Над входом из камня были вырезаны поднятые руки, — пожал плечами юноша. — Я видел, что твоя наставница так приветствовала лорда Ярта.
      — Ты можешь отвести меня туда?
      Одной рукой Нош коснулась мешочка, спрятанного на груди. Если сокровище, которое она ищет, скрыто в святилище, остальные кристаллы укажут ей верный путь.
      Крин раздражённо посмотрел на неё, очевидно не горя желанием ввязываться в её проблемы.
      — Наследник, — спокойно продолжала Нош, кивая на его меч, — вот это значит для тебя больше, чем жизнь. То, что я ищу, не менее важно для меня. И путь к нему начинается в святилище Той, кому я служу…
      — Ладно. Бери свой плащ, и пойдём туда прямо сейчас.
      Крин не скрывал, что вся эта затея ему откровенно не нравится. Девушка не могла понять, почему он тогда берётся помогать, если испытывает к ней в лучшем случае презрение.
      Нош вихрем взлетела по лестнице. Охота на зарка до сих пор продолжалась — сверху слышались нетерпеливые покрикивания Софины. Оказавшись в своей комнате, девушка набросила плащ и скрепила его под горлом застёжкой. Затем она вытащила зарка из его прежнего укрытия. Зверёк вновь прекрасно понял, что от него ждут. Он запрыгнул на руку девушки, нырнул в складку капюшона и притаился у неё на плечах. Нош почти не ощущала веса маленького тельца.
      Завершив приготовления, Нош спустилась вниз. Она нашла Крина у ворот. Юноша ждал её, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

18

      Нош с трудом поспевала за своим проводником. Крин размашисто шагал по улице, будто спешил поскорее покончить с этим делом. Они пошли не по широкой аллее, по которой Дан ходил вместе с ней на базар, а сразу же свернули в какой-то проулок.
      Навстречу попадались прохожие, но никого из них не сопровождал телохранитель, и никто не красовался яркими одеждами зажиточных торговцев. Нош заметила, что Крин не смотрит прямо перед собой, а напряжённо следит за всем происходящим. Можно подумать, он вышел на разведку или на охоту. За всё время пути он не проронил ни слова. Они постоянно петляли по незнакомым улочкам, и Нош обеспокоилась, поскольку поняла, что сама ни за что не найдёт сюда дорогу. Дома стали меньше, роскошные особняки остались на главной улице. В изредка попадающихся лавочках торговали, насколько Нош могла бегло определить, второсортным товаром.
      Но…
      Девушка нащупала под платьем драгоценные кристаллы. Нет, она не ошиблась. Они потеплели, как в тот раз, когда она наткнулась на скелет в ущелье. Значит, где-то неподалёку хранится ещё один Палец.
      — За нами следят… — неожиданно произнёс Крин. В его голосе прозвучала тревога, так что Нош сразу же подобралась. Юноша остановился и оглянулся. — Наверное, одному из так называемых трясунов мы показались лёгкой добычей…
      Нош тоже обернулась, но не увидела никого, кроме старухи, согнувшейся в три погибели под вязанкой хвороста, и шатающегося из стороны в сторону пьяницы.
      — А кто? — спросила она, не заметив ничего подозрительного в этих двоих прохожих.
      — Спрятался, — нахмурился Крин. — Такой, невысокий… наверное, мальчишка… они лучше всего подходят для слежки.
      — Слежки… — эхом отозвалась Нош.
      Крин схватил её за руку.
      — Пошли, пока мы не привлекли ещё большего внимания, — отрезал он.
      Крин свернул в проулок, заваленный грудами мусора. Под ногами зачавкала грязь. Вскоре они добрались до пустого, полуразрушенного святилища. Кристаллы наверняка засветились, но их сияние скрывала одежда. Зарк, который всю дорогу оставался неподвижным и молчаливым, что-то застрекотал в правое ухо Нош. Чешуйчатое тело коснулось щеки девушки, когда зверёк высунул головку из-под капюшона.
      Внутри… действительно ли то, что она ищет, находится внутри? Девушка поднялась на единственную ступеньку храма, на ходу доставая мешочек с кристаллами. Они сияли, а значит, искомое рядом. Но… не внутри… Выше. Не впереди, а вверху.
      Нош сдёрнула капюшон с головы и посмотрела наверх. Там… изо рта каменной маски разливалось свечение, которое она ни с чем не спутала бы. Но как достать его источник…
      — Что это?
      Крин встал рядом с девушкой и подозрительно посмотрел на неё.
      — То, что я ищу… оно вон там, во рту! — ответила Нош и показала на барельеф.
      Словно специально для Крина, сияние усилилось. Теперь он легко мог его увидеть и, судя по сдвинувшимся бровям, увидел-таки. Но вот как достать Палец оттуда?
      Неизвестно, насколько прочно кристалл врезан в камень. Поскольку его до сих пор никто не нашёл, то вытащить его будет наверняка нелегко. Его даже могли зацементировать. Но скорее всего нет, судя по чистому и яркому свечению.
      Девушка обернулась и оглядела пустынную улицу. На первый взгляд рядом не было ничего, похожего на лестницу. Если бы найти какую-нибудь палку и потыкать в Палец, чтобы понять, насколько надёжно он застрял в каменной пасти…
      Чешуйки царапнули щеку Нош, когда зарк поднял мордочку вверх, будто знал, почему его новая хозяйка пришла к этому дому. Крин резко повернулся на каблуках и пошёл вниз по проулку. Нош понимала, что парень просто не желает иметь ничего общего с проявлением волшебной силы. Но она не собиралась уходить отсюда, пока не добудет заветный кристалл.
      Вот только она ошиблась, думая, что Крин решил уйти. Он быстро вернулся, держа в руках длинный обломанный шест.
      Когда юноша подошёл к Нош, зарк выбрался из укрытия и одним прыжком взлетел на каменный постамент барельефа. Зверёк лазал по стене с той же скоростью, с какой бегал по земле. Он висел, вцепившись в неровный камень одной передней лапой и обеими задними, а второй передней потянулся ко рту маски.
      Затем зарк повернул голову и что-то разочарованно прочирикал.
      — Отзови его! — приказал Крин. — Посмотрим, нельзя ли выбить твой бриллиант палкой…
      Нош подняла руку и поманила зарка. Она ещё не оправилась от удивления, которое вызвало у неё поведение зверька. Зарк повиновался, будто знал, что задумали люди. Нош прежде не приходило в голову испытывать Тарма или Вазина на разумность — возможно, все зарки отличаются невероятной сообразительностью.
      Девушка издала повелительный щелчок, чтобы привлечь внимание ящерицы, и снова поманила её. К вящей радости Нош, зверушка отодвинулась в сторонку и повисла на цепких лапках. Крин поднял палку и потыкал ею в рот каменной головы.
      Юноша приналёг. Палка слегка согнулась. Тогда Крин стукнул по толстому концу палки кулаком. Дерево не выдержало и сломалось. Но зарк уже метнулся к маске и потянулся лапкой в каменный рот. Последовала яркая, ослепляющая вспышка, и остальные Пальцы откликнулись нарастающим теплом.
      Но ящерица не удержала кристалл. Зверёк издал отчаянный писк и выронил камень из лапы. Быстрым движением опытного воина Крин поймал Палец прежде, чем он ударился о каменный фундамент здания. Несколько мгновений юноша держал драгоценность в руке, разглядывая находку со странным выражением на лице, а потом протянул камень Нош.
      — Снова это колдовство. Вот соберёшь ты их, а что потом?
      — Не знаю, — честно ответила девушка. — Моя задача — собрать их и хранить. Спасибо за помощь. Я-то знаю, как ты ко всему этому относишься.
      — Все это, — со злостью отрезал Крин, — не для людей. Такая сила искушает хранителя использовать её для своих целей. И защититься от неё невозможно. Ты будешь использовать её. Но как? Отвечай, Сновидица, читающая камни!
      — Не во зло, — резко ответила Нош, тоже выходя из себя. — Лира не служит тьме.
      Девушка помолчала, потом добавила:
      — Лорд Крин, тебе отвратительно все это. Но ты носишь меч, а это — тоже сила. Не магическая, но всё же сила. И настанет время, когда тебе в руки попадёт — вот как сейчас упал камень Лиры — большая мощь, сильнее твоего меча. Как ты будешь её использовать?
      Лицо Крина потемнело, но он ничего не ответил Нош. Девушка подозвала зарка, который легко вспрыгнул ей на плечо, а потом снова юркнул под капюшон.
      День клонился к вечеру, и в узких аллеях уже сгустился сумрак. Начал накрапывать дождик. Нош и Крин пошли медленнее, потому что мостовая стала скользкой. Приходилось внимательно смотреть, куда ставишь ногу, чтобы не угодить в лужу.
      Не успели они добраться до следующей улицы, как Нош сдавленно вскрикнула и рухнула на землю. Крин ухватился за рукоять меча, но не успел вытащить оружие из ножен. Словно невидимая рука сжала горло юноши, прекращая доступ воздуха. Крин упал на мокрые камни, так и не поняв, кто на него напал. Теряя сознание, последним усилием он потянул меч на себя.
 
      Первое, что услышала Нош, приходя в себя, — это тихий звук, похожий на стрекотание зарка. Она глотнула воздуха, вновь задохнулась, но в это мгновение невидимая рука отпустила её горло, и лёгкие наполнились чистым, свежим воздухом. Девушка пошевелилась и обнаружила, что кто-то спеленал её собственным плащом. Не выберешься. Зато можно открыть глаза.
      Ящерица гладила её лицо передними лапками, испуганно чирикая. Когда их глаза встретились, зверёк откинулся и присел на свой хвост, словно на стул. Он быстро замахал лапками, видимо, пытаясь что-то донести до девушки. Нош обнаружила, что лежит уже не на улице. Неведомые враги перенесли её куда-то под крышу. Крин! Неужели они схватили и его?
      Нош посмотрела через голову ящерицы. Стена, задрапированная красивой блестящей тканью, вдоль которой висело несколько витых шнуров. Подняв взгляд, девушка увидела потолок, поперёк которого тянулись массивные деревянные балки. Где-то она уже такое видела. Справа была ещё одна стена, на которой висела картина с фантастическими цветами… если эти разноцветные шары действительно были цветами.
      Определённо это не дом господина Дана. По крайней мере, ни одна комната из тех, которые она успела исследовать в его жилище, не походила на эту.
      Нош попыталась приподнять голову, но застёжка над горлом предупреждающе врезалась в кожу.
      Пальцы! Её руки были плотно примотаны к телу, но на груди что-то затеплилось. Значит, их не отобрали. Но зачем кому-то в Казгаре понадобилось брать её в плен?
      — А, вы уже пришли в себя, госпожа? — спросил воркующий, ласковый и — как сразу же почувствовала Нош — смертельно опасный голос.
      Над нею навис незнакомый мужчина. Он был одет в багряный балахон с длинными рукавами. На талии переливался пояс из красиво огранённых драгоценных камней. Узкое лицо незнакомца обрамляла густая грива ярко-рыжих волос. Такие же огненные брови были высоко подняты над чудесными глазами цвета морской волны. Длинный нос портила лёгкая горбинка, словно он был когда-то сломан, а потом неправильно сросся. Губы мужчины чуть изгибались. Это можно было принять за улыбку, если бы не холодные глаза.
      Он склонился над девушкой, обхватил её тонкими костлявыми руками и без видимого усилия поднял. Затем опустил в кресло, но развязывать, судя по всему, не собирался. Зарк защёлкал и, промелькнув по полу, нырнул в своё привычное укрытие под капюшоном.
      Теперь Нош могла рассмотреть комнату как следует. В отличие от обстановки в доме Дана, мебели почти не было, ковров на стенах тоже. Притом это помещение было сложено не из камня или дерева, а из чего-то вроде перекалённого на огне металла, по крайней мере, стены и пол тускло светились красным. Пол был устелен шкурами болотных волков.
      — Конечно, у вас имеется масса вопросов, — продолжил мужчина, усаживаясь в кресло напротив. — Вопросы есть у всех. — Он небрежно взмахнул рукой. — Можете спрашивать. И я, разумеется, отвечу, если посчитаю необходимым. Но не ждите ответа на все ваши вопросы.
      — Кто вы? — произнесла девушка, когда к ней вернулся дар речи.
      Ей никогда не приходилось встречаться с людьми, похожими на этого незнакомца. Наверное, он маг… он держится так уверенно и властно, что наверняка владеет силой.
      — Кто я? Хороший вопрос. Видите ли, разные люди воспринимают меня по-разному. Для вас я — ваш наниматель.
      — И как я должна вам служить? — спросила Нош, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Она не хотела выказывать свою беспомощность.
      — Как и остальным, моя госпожа, даром ваших умелых рук. Одна из моих страстей — драгоценные камни. Я достаточно опытен, чтобы отличить настоящий камень от подделки. Но понимаю, что ваш талант этим не ограничивается, — вы можете читать прошлое и даже видеть настоящее. В Казгаре у меня много ушей и глаз. И верных слуг — у вас будет возможность в этом убедиться лично. И мне сообщили о некоторых ваших подвигах.
      Он откинулся на спинку кресла, сложил пальцы домиком и одарил Нош сухой, неприятной усмешкой.
      — Человеку в моём положении очень просто нажить себе врагов… Ну, как нищему набраться вшей, если вы простите мне такое неаппетитное сравнение. Некоторые из них настроены очень недружелюбно и решительно. Потому мне нужна охрана — вы!
      Последнее слово ударило Нош, как камень из пращи.
      — А если я откажусь от вашего предложения? — поинтересовалась в ответ девушка. Ей стало страшно, словно она дотронулась до одного из зловещих чёрных камней.
      — О, думаю, что не откажетесь. Разве вы не делали ту же работу для Дана? Причём слишком хорошо, что насторожило некоторых его домочадцев. Благодаря им вы находитесь здесь и, кстати, можете оставить надежду выбраться отсюда. Кроме того, я ведь прошу от вас светлого, а не чёрного деяния — защищать меня и мою организацию. Уверяю, я буду щедрым хозяином. Просите всё, что вам угодно, в пределах разумного — и вы получите это.
      — Отпустите меня!
      Его усмешка сделалась шире.
      — Я же сказал: в пределах разумного, Алноша. Ваша просьба неприемлема для меня.
      — Крин… что вы сделали с Крином? — Она решила зайти с другой стороны.
      — Ваш юный охранник? Ну, в настоящее время он тоже гостит у меня, правда, в менее уютной комнате. Но условия его… гм, пребывания здесь могут перемениться по одному вашему слову. Хотя он заинтересовал меня — он может оказаться не пешкой, а королём в моей маленькой игре.
      Крин попал в плен из-за неё. Нош прекрасно это понимала. Наверное, сейчас лучше согласиться на предложение этого человека, чтобы выгадать время.
      — Вы хотите заключить договор? — спросила она. — Но я уже договорилась с Даном.
      — Мои дела поважнее торговли какого-то мелкого купчишки, — махнул он рукой. — Ты уже помогла ему, с него хватит. Нет, Дан узнает только, что вы и один из его чужеземных охранников пропали… Наверняка он решит, что вы вернулись в Даст к вашим оборванным товарищам. Если потребуется, найдутся свидетели вашего отъезда. А пока… вы наверняка хотите освободиться из этого свёртка? Вы согласны служить мне?
      — Если у меня есть выбор, — заметила Нош, — то очень небольшой. Потому я вынуждена принять ваше предложение, лорд.
      Девушка постаралась вложить в голос побольше почтительности, поскольку его поведение подразумевало, что он — птица высокого полёта. Правда, Нош не знала, какие титулы и ранги приняты в Казгаре.
      Незнакомец подался вперёд, на мгновение поймал глазами её взгляд, словно скрепляя незримой печатью их соглашение.
      — Поклянись, — потребовал он. — Руками Лиры!
      Что ему известно о Руках? По крайней мере, осколки до сих пор при ней, потому что во время разговора они напоминали о себе приятным теплом на груди.
      — Клянусь Руками, — наконец произнесла Нош. — Но ведь вы не служите Ей.
      — Да. Но в мире существует множество сил, и люди клянутся теми, в которые верят. А поскольку ты искала то заброшенное и осквернённое святилище, значит, ты считаешь Её своей госпожой. Хотя все силы когда-то вышли из одного источника.
      Палец! Значит, тот, кто взял их в плен, ничего не видел… наверное, опоздал. Нош собрала в кулак всю свою смелость и спросила:
      — А чем будете клясться вы, лорд? Такой договор нужно скреплять с обеих сторон, иначе он не имеет силы.
      — Правильно замечено, дитя Лиры, — хохотнул он. — Хорошо. Я клянусь, что тебя с уважением примут в этом доме. И, если ты желаешь, твоему охраннику не причинят вреда. К тому же его дело очень заинтересовало меня. А сейчас…
      Он встал, подошёл и потянулся ей за спину, где, как уже успела почувствовать Нош, находился узел, сдерживающий плащ. Новый хозяин развязал девушку, и плащ упал на кресло свободными складками.
      Хозяин дома подошёл к стене и дёрнул за один из шнуров. Откуда-то донёсся звон колокольчика. Затем он вернулся в кресло и снова заговорил:
      — Теперь зарк. Ты держишь его не в клетке. А он ядовит. Если ты не можешь управлять этим зверем, его придётся убить.
      — Я могу им управлять, — поспешила возразить Нош. — Он не будет нападать.
      — Конечно не будет, — согласился он. — К тому же мне нравятся диковинки. Возможно, он тоже сумеет пригодиться.
      В противоположной стене открылась дверь, и в комнату вошла высокая женщина.
      Она поклонилась хозяину и посмотрела на Нош. На её лице не отразилось ни капли удивления. Видимо, это была служанка, ожидающая распоряжений.
      — Сахсан, это госпожа Алноша. Она будет жить в верхних комнатах.
      Женщина молча поманила Нош за собой. Девушка поднялась. У неё закружилась голова, так что пришлось ухватиться за высокую спинку кресла, на котором она сидела.
      И снова мужчина злорадно усмехнулся.
      — Мне очень жаль, Алноша. Те, кто вдыхает пыльцу, не скоро приходят в себя. Но Сахсан приготовит напиток, который быстро устранит последствия.
      Нош продолжала держаться за спинку кресла, хотя головокружение уже прошло.
      — Поскольку я уже на службе, могу я узнать имя хозяина этого дома?
      — Да, — кивнул он. — Я совершенно позабыл о приличиях. Видите ли, у меня много имён, я их меняю в зависимости от того, с кем общаюсь. Но вы можете называть меня Марком. А, вы уже слышали это имя?
      Видимо, её лицо слегка переменилось, что позволило ему задать последний вопрос.
      — Я слышала о лорде Марке, который коллекционирует камни, — ответила девушка.
      — Всё верно. Под этим именем я известен как коллекционер драгоценностей… вы в этом вскоре убедитесь. Но довольно на сегодня. Считайте себя моей гостьей.
      Женщина подошла и положила руку на плечо Нош. Она была очень высокой, выше многих мужчин, которых Нош встречала в своей жизни. На поясе она носила кожаный ремень, к которому был подвешен длинный нож. Сахсан производила впечатление скорее доверенного телохранителя, чем обычной служанки. Её волосы были подстрижены пышной шапочкой, а на лбу и скулах синел странный рисунок. Наверняка она не из Казгара, решила Нош. Девушка пошла следом за женщиной, за их спинами дверь захлопнулась с громким щелчком.
      Узкий коридор, без окон и дверей, вёл прямо к лестнице. Они поднялись, миновав две лестничные площадки, на которые выходили двери. На последней площадке Сахсан повернула вправо и хлопнула по каменной стене ладонью. Странно, но в этой стене не было ни намёка на дверной проём. Нет, оказалось, был. Довольно низкий, так что служанке пришлось пригнуться, а невысокая Нош прошла свободно.
      Ещё один коридор, на этот раз с дверями, правда, все они были закрыты. Сахсан подвела Нош к самой крайней двери и снова приложила ладонь к стене, видимо, отпирая невидимый замок. Комната, в которой они оказались, несильно отличалась от той, где Нош жила в доме Дана, — разве что цветом. Стены, пол, мебель — всё пестрело и искрилось яркими красками. Нош даже зажмурилась на мгновение. Она так привыкла жить среди тусклых, серых тонов Рифта, зелёных и коричневых оттенков Высот, что её глаза оказались непривычными к такому разноцветью. Девушка быстро моргала, не в силах остановиться.
      На противоположной стене находилось окно, за которым виднелось вечернее небо. Правда, на окне оказалась решётка, которая металлически поблёскивала, хотя солнце давно село за горизонт.
      У правой стены стояла узкая кровать с ворохом разноцветных стёганых одеял, которые, однако, соответствовали раскраске стен. У окна стояли маленький столик и единственное в комнате кресло. Стол у левой стены был предназначен для ухода за лицом и телом. Над ним висело зеркало. На столешнице стройными рядами выстроились флаконы и бутылочки. Сахсан прошла через комнату и вновь хлопнула ладонью по стене. Невидимая прежде панель скользнула в сторону, и глазам Нош предстала крохотная комнатка, не больше шкафа, где помещались неглубокая ванна и сиденьице для естественных нужд. Такого она не видела даже в усадьбе Дана — там была просторная баня, где мылись все обитатели дома.
      — Спасибо, — сказала Нош, впервые нарушив молчание, которое установилось между ними с той минуты, как они покинули апартаменты лорда Марка.
      Сахсан только хмыкнула в ответ. Она определённо не проявляла интереса к новой служанке, а просто выполняла приказ лорда показать Нош её комнату. Женщина повернулась и вышла, словно задание отвлекло её от какого-то интересного занятия, к которому она спешила вернуться.
      Нош сбросила надоевший плащ. Зарк тут же перелетел на подоконник. Зверёк был небольшой и достаточно гибкий, чтобы проскользнуть сквозь прутья решётки и выбраться на свободу. Но почему-то он не сделал этого.
      Девушка умылась, чтобы избавиться от вонючей грязи, которая осталась после её падения в лужу. Почистив одежду, Нош устроилась у окна, извлекла из-за пазухи мешочек с Пальцами и принялась разглядывать кристаллы. Как случилось, что она оказалась у этого Марка?
      Он намекал, что в доме Дана есть предатель. Поскольку дурной камень продал лорду Марку Гюнтер, он и мог быть его шпионом. Хотя этот человек силой заставил её принести клятву, она обязана предупредить его о несчастливом камне, если он покажет его. Гюнтер терпеть её не мог. Софина терпела только из-за приказа супруга. Любой из них мог пустить слух о её удивительных способностях.
      Девушка вернула Пальцы в мешочек и выглянула из окна. Этот дом был выше здания, стоящего напротив, на целый этаж. Внизу располагался зимний сад под стеклянной крышей, совсем как у Дана. Правда, это был определённо другой дом.
      Итак, она — пленница… Но девушка прекрасно понимала, что её всё равно не отпустили бы, даже если бы она не поклялась служить хозяину. Вот только её заключение могло закончиться в гораздо худших условиях, чем эта комната. Усевшись в кресло, она принялась разглядывать стены. На первый взгляд их цвет ошеломлял, и выделить какой-нибудь оттенок не представлялось возможным. Но когда девушка дотронулась до мешочка на груди, яркое сверкание распалось на множество линий и пятен.
      Художник, который расписывал стены, явно преследовал какую-то неведомую цель, хотя Нош затруднилась бы сказать, какую именно. Но пока она изучала витиеватый рисунок разноцветных линий, в ней крепло странное чувство. Наконец, когда это чувство разрослось, но так и осталось непонятным, девушка резко отвела взгляд от стен, выхватила из мешочка один из Пальцев и впилась в него взглядом. Если эта комната пыталась воздействовать на неё, кристалл должен разрушить её чары.
      И камень откликнулся на её неясную просьбу, жарко засветившись. Перед её глазами возникла радужная завеса, причём цвета этой радуги не смешивались с яркими полосами, покрывающими стены. Девушка рискнула снова поглядеть на ближайшую стену. На этот раз её цвет не резал глаза. Собственно, он стал тусклее. И тогда она узнала этот рисунок, потому что видела похожий орнамент в книгах, которые хранила Дрин.
      Стены расписывал тот, кто владел черным знанием. Он стремился подавить волю любого, кто попадёт в эту комнату. Но кристалл победил злые чары. Правда, ей придётся теперь делать вид, что колдовство подействовало на неё. Вдруг Крина заперли в такой же комнате? А у него нет способа разрушить наваждение… Тогда Марк заставит его принести присягу и выполнять свою волю.

19

      Крин постепенно приходил в себя. Открыв глаза, он обнаружил над головой не небо, а каменный свод. Пещера? Мысли ворочались медленно, неохотно. Нет, пещера давно провалилась под землю. Может, это какая-то крепость, выстроенная из камня — добротно, на века?
      Во рту пересохло. Юноша попытался сглотнуть, но слюны не было. Зато эта слабая попытка хоть что-то сделать вернула ему память. Они возвращались из этого, будь оно трижды неладно, святилища… И чего его понесло туда во второй раз? Эти чародейские силы до добра не доводят. Говорят, что они делятся на хорошие и плохие, но Крин предпочитал избегать и тех и других.
      Они возвращались из святилища… потом пыль… странная пыль забила нос, запорошила лёгкие… С таким оружием он прежде никогда не сталкивался. И вот он очнулся здесь — голова раскалывается, руки и ноги как ватные, и двигаться не хочется.
      Крин не мог поднять голову, зато мог повернуть. Под ухом зашуршало, и юноша понял, что лежит на соломенной подстилке. Притом далеко не свежей. Стоило шевельнуться, как в воздух взметнулось облачко пыли и мелких соломинок. В горле запершило, и Крин закашлялся.
      Совсем рядом начиналась серая каменная стена, сложенная из больших валунов. Здесь царил полумрак, и юноше пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть посредине стены покрытое ржавчиной железное кольцо. Оно висело на штыре, вмурованном в камень. С кольца спускалась цепь. Она слегка покачивалась, не доставая до пола.
      Голова перестала болеть, и Крин попытался приподнять её над пыльной соломенной подстилкой. Неизвестно откуда возникла костлявая рука с сероватой кожей. Рука нежно коснулась его лба.
      — Осторожно, молодой человек… — проскрипел голос, такой же ржавый, как кольцо на стене.
      Крин поднял глаза на склонившегося над ним незнакомца. Это был старик в лохмотьях вместо одежды, истощённый настолько, что ребра можно пересчитать, нижнюю часть лица скрывала длинная седая борода, а сверху нависали такие же седые лохмы. И только глаза были ясными и молодыми. От одного взгляда в эти глаза Крин ощутил прилив сил. Он приподнялся на локте и оглядел помещение, хотя уже догадался, что находится в чём-то вроде тюрьмы.
      — Где…
      Неповоротливый язык с трудом шевельнулся в пересохшем рту.
      — Где? В доме главаря трясунов. А точнее, в месте, где он держит тех, кого считает полезными, — ответил старый заключённый. Затем повернулся, чем-то пошуршал и возник снова, держа в дрожащих руках кружку с выщербленными краями.
      — Пей! — повелительно молвил он.
      У воды оказался такой отвратительный вкус, что Крин едва не выплюнул её обратно, но по крайней мере жидкость слегка утолила невыносимую жажду. Протянув кружку своему странному собеседнику, юноша наконец смог сесть. Незнакомец, двигаясь на четвереньках, пересёк камеру и поставил кружку в стенную нишу, над которой расплылось зелёное пятно слизи. В кружку по капле начала набираться вода.
      Только сейчас Крин разглядел как следует своего собрата по несчастью. Увидел — и вздрогнул. Он ползал на четвереньках, потому что ступнёй у него попросту не было. Ноги заканчивались у щиколотки страшными культяпками. Юноша мгновенно перевёл взгляд на собственное тело.
      Ноги на месте, даже в сапогах. А вот одежда пропала, остались только исподняя рубашка и бриджи. Ни пояса, ни кольчуги… ни меча!
      Мысль о том, что Дарующий Надежду потерян, помогла парню окончательно стряхнуть с себя дурман, охвативший его после вдыхания сонной пыли.
      Нет, цепь, свисающая с кольца, не заканчивалась у пола; а тянулась до железного ошейника на горле странного узника. Видимо, он сидел тут очень давно, поскольку ошейник успел натереть у него на шее незаживающую рану. Крин схватился за собственную шею. Так и есть, железо. Он повернул голову направо и увидел другую цепь, соединяющую его ошейник ещё с одним металлическим кольцом в стене. Почему он здесь? Тюрьма главаря трясунов… Но ведь он же искал этого главаря или кого-то из его подручных. Оружие… Рука юноши метнулась к потаённому поясу, в котором он прятал деньги. Естественно, этот пояс тоже исчез.
      Старый узник подполз и сел рядом.
      — Что, ощипали тебя, мальчик? Да, этим палец в рот не клади. — И старик закаркал, что, видимо, должно было означать смех. — Наверное, ты птица высокого полёта, иначе тебе просто перерезали бы глотку и бросили, а не волокли бы сюда. Охранник, да? Наверное, твой хозяин не бедствует. Теперь твоя жизнь зависит от того, много ли ты сможешь порассказать им о тайниках и привычках хозяина. И если тебе дороги руки, ноги и голова, то язык развяжется быстро.
      Крин содрогнулся, но не от холода. В камере было небольшое окошко — высоко, не дотянуться. Через него поступал воздух и немного света. Юноша не удержался и опустил взгляд на изуродованные ноги собеседника. Старик поймал его взгляд и охотно придвинул культю для осмотра.
      — Ты был охранником? — медленно спросил Крин. Наверняка его бросили в камеру с калекой специально — для наглядности.
      — Нет, я кое-что знал, — снова скрипуче рассмеялся старик. — Марк мог убить меня уже давно, но зачем-то оставил в живых. Хотя святилище разрушено и никто в Казгаре больше не возносит молитв Лире.
      — Лире?!
      Калека повернулся к юноше всем телом. Его глаза под нависшими бровями неожиданно загорелись. Его костлявые руки на мгновение вспорхнули к груди и замерли в знакомом уже знаке. Старик помедлил, словно ожидал ответного знака от парня, затем его руки бессильно упали на колени. Правда, каркающий голос дрожал от радости, когда он спросил:
      — Что ты знаешь о Лире?
      Крин заколебался. Но он не видел причины, чтобы скрывать то немногое, что успел узнать.
      — Я встречался со жрицей Лиры… на Высотах. Её названная дочь приехала в Казгар, чтобы исполнить какую-то миссию. Мы вместе пошли в заброшенное святилище, где меня и схватили…
      Хотя Нош в камере не было, но, пожалуй, её тоже поймали. Юноша вновь содрогнулся — от мысли, что могло статься с девушкой. Где они её держат? И зачем?
      — Это совсем девчонка… Нош… Алноша… названная дочка Дрин. Схватили ли они и её тоже? Куда её могли посадить?
      И мысленно добавил: «Зачем?» Глаза его собеседника сверкнули, будто он взглядом хотел проникнуть в память юноши.
      — Дрин… — промолвил старик. — А где ты встретился со жрицей Рук?
      — Далеко… на Высотах. В той части, где начинается Аскад. Они с девчонкой пришли в наше укрытие, потому что в Рифт приехали солдаты.
      — Рифт! — воскликнул калека. — Она из Рифта! Значит… — Он поёжился, словно от озноба. — Значит, это конец. А эта Нош, она была с тобой, когда тебя схватили, да? Но почему она ходила в заброшенное святилище? Это была её идея?
      Не предаст ли он Нош, если все расскажет? Может, этот искалеченный узник сидит здесь не только для наглядного примера, но и для того, чтобы вытянуть из доверчивых заключённых нужные сведения? Которые погубят их обоих — и Крина, и Нош.
      Юноша заговорил, осторожно подбирая слова:
      — Она служит Лире. Гуляя по городу, я заметил заброшенное святилище и рассказал ей. Она захотела посмотреть на него. Мы пошли — и попали в ловушку.
      Безногий внимательно выслушал Крина, а затем пополз в угол, где была свалена ещё одна кучка соломы. Юноша заметил, что его ладони и колени покрыты мозолями.
      Служитель Лиры раскидал гнилую солому в стороны, докапываясь до камня. Костлявые пальцы надавили на край одного из камней, так что тот встал торчком. Из образовавшейся дыры узник вытащил маленький клубок тряпья. Затем он повернулся к юноше спиной — видимо, чтобы тот не увидел, что спрятано в клубке.
      Но в следующую минуту из груди старика вырвался изумлённый вздох. Он через плечо бросил на Крина испытующий взгляд.
      — У неё дар Рук!
      Потом снова завозился с тряпками, запихивая их в дыру. Положил камень на место и припорошил сверху соломкой. И подполз к Крину.
      — Если они узнают… — тихо пробормотал он. Сквозь густую бороду трудно было прочесть выражение на его лице, но впервые в его глазах мелькнула тревога. — Скажи мне правду, воин, владеет ли эта Нош даром Рук? Умеет ли она читать камни?
      — Да.
      «И даже слишком хорошо», — с горечью подумал Крин, вспомнив её первый опыт чтения образных камней.
      — Наконец-то… — прошептал старик, но так тихо, что Крин едва сумел разобрать.
      Юноша решил, что настал его черёд задавать вопросы, правда, неизвестно, можно ли полагаться на полученные ответы.
      — Ты сказал, что они хотят что-то узнать от меня. Они уже проделывали такое прежде… с другими?
      — Не знаю. Но со мной проделывали. Правда, я ничего не мог предложить им… Святилище было небольшим, и ценностей в нём — никаких. Понятия не имею, почему они до сих пор не убили меня.
      Калека говорил ровным, будничным тоном. Он давно принял всё, что стряслось с ним, как данность и больше ни на что не надеялся.
      — Но! — добавил он взволнованно. — Если ты связан с Одарённой, они не выпустят тебя из рук. Марк метит высоко, в Казгаре он забрал немыслимую власть. Совет и Судьи управляют городом при свете дня, а Марк — владыка ночного Казгара. Человек с его амбициями готов воспользоваться любым оружием, которое попадёт в его руки. О Руках Лиры было известно давно… до того, как Раскан выжил нас с восточных земель. Марк ухватится за любой талант, который может пойти ему на пользу. Эта девушка… он найдёт её и… — Старик покачал гривой грязных волос — Она — то, что она есть. И Марку непросто будет справиться с этим оружием.
      Крин встревожился. Прежде он считал, что его ничто не связывает с Нош. Ему казалось, что больше всего на свете он мечтает распрощаться с девчонкой навсегда. Но теперь, глядя на этот человеческий обрубок, он осознал, что всегда воспринимал Нош так же, как товарищей из Братства, как лорда Ярта, — соратником и единомышленником. Но ведь она владеет силой… Достаточно вспомнить, что эта сила сотворила с их горным убежищем! Если ей здесь грозит опасность, она наверняка сумеет освободиться без особого труда.
      Из-под потолка донёсся скрежещущий звук, который сразу же вернул Крина к действительности. Часть стены дрогнула и отъехала в сторону, открывая проход.
      Юноша вскочил. Цепь натянулась, ошейник врезался в горло. Но он не желал встретить свою судьбу, стоя на коленях.
      Вошедший ничем не отличался от обычных городских охранников. Хотя на квадратном лице его лежала печать жестокости, а доспехи и одежда были грязны и потрёпаны. Что позволяло сделать вывод — слуги Марка, по крайней мере тюремщики, набирались из разного отребья.
      С минуту он помаячил в проходе, стискивая рукоять меча и оглядывая Крина с головы до ног. На второго узника он не обращал ни малейшего внимания. Затем толстые губы растянулись в ухмылке.
      — Значит, ты был бойцом, ага? Хаживал в строю и таскал меч своего господина? Не дёргайся, малыш. Мы знаем, что нужно делать с такими, как ты.
      — Заткни пасть, Краг! Здесь тебе не зубодерня, чтобы скалиться во все стороны.
      На плечо неряхи опустилась огромная рука, больше похожая на кусок мяса, и оттолкнула в сторону. В дверях показался второй стражник.
      Он швырнул в камеру помятую корзинку с двумя заплесневелыми ломтями хлеба.
      Крин не стал наклоняться к еде. На самом деле он опасался, что длины цепи не хватит. Калека тоже сидел неподвижно. Но тут к нему обратился второй надзиратель:
      — А ты, старикашка, скоро будешь петь птичкой. У лорда Марка к тебе есть пара вопросиков. Он тут кое о чём подумал. А когда лорд Марк думает, у нас находится куча работы. У тебя ведь ещё две руки, да? Может, тебе хочется остаться без одной… или без обеих?
      Его приятель захохотал. И пнул корзинку ногой, так что она покатилась по полу и остановилась, ударившись о правый сапог Крина.
      — Жрите! — рявкнул стражник.
      Они развернулись и ушли. Дверь со скрипом встала на место.
      Крин нагнулся к сломанной корзинке. Ясно, что утолить голод этим невозможно, но живот уже урчал, требуя пищи.
      Юноша взял один из кусков, а второй протянул собрату по камере. Хлеб оказался твёрже камня, запросто можно было сломать зубы. Крин попытался разломить его руками, надеясь, что внутри он будет помягче.
      — Постой.
      Старик подполз к кружке, в которой уже скопилось немного зеленоватой воды. Он опустил свой кусок в кружку и поболтал. Затем передал воду Крину.
      Неизвестно, что воняло больше — вода или сам хлеб, но желудок юноши подступил к горлу. Крин макнул свой кусок в кружку, подождал немного, а затем ухитрился-таки откусить кусочек. Внутри хлеб оказался ничуть не мягче. Эту еду приходилось вкушать медленно и осторожно, ежесекундно рискуя остаться без зуба. На вкус она была так же отвратительна, как и на запах. Даже в самые голодные дни Братства ему и в голову не пришло бы взять в рот подобную мерзость.
      Но еда волновала Крина сейчас в последнюю очередь. Тщательно пережёвывая хлеб, он задумался о словах надзирателя, обращённых к его товарищу по камере.
      Юноша прожевал, проглотил и сказал:
      — Тебе угрожали…
      Старик впился зубами в свой кусок и кивнул. Прожевав, он ответил:
      — Ты заметил мёртвый камень? У второго… если я правильно разглядел.
      — Мёртвый камень? — переспросил Крин, припоминая внешность обоих стражников. И сразу же напрягся. Точно! На груди охранника, который угрожал старику, поверх кольчуги висел тот самый красный диск. По крайней мере, похожий на те, которые продавал на базаре лоточник.
      — Как в старых преданиях, — заметил калека, опуская новый кусочек в кружку. — В них говорится, что такие штуки, наполненные тьмой, Раскан давал тем, кого связывал своей волей. Они открывают носителя чёрной силе, поэтому хозяин может видеть сквозь него и даже передавать приказы. У меня нет Рук. Но я служил Лире, а все, кто остался Ей верен, способны почувствовать зло даже на расстоянии.
      Крин почувствовал, что начинает верить этому человеку.
      — На базаре какой-то человек продавал такие камни, — сказал он. — Правда, я заметил, что ему удалось продать только один. Его купила женщина.
      — Это способ взять приступом любую крепость, не теряя ни одного бойца, — проворчал старик. — Значит, они открыто продают их в Казгаре. Интересно, имеет ли Марк к этому какое-то отношение? Хотя все, кто играет подобными вещами, законченные дураки.
      — Они похожи на диски, которые были на соколках, — заметил Крин, размягчая следующий кусочек каменного хлеба.
      Его сокамерник замер, не донеся свой кусок до рта.
      — А это что за история, юноша? — спросил он таким требовательным тоном, словно был знатным господином, отдающим распоряжения.
      Крин решил, что здесь скрывать точно нечего. Когда он закончил рассказ, калека задумчиво уставился в стену, за которой скрывался проход, будто ждал, что оттуда вот-вот выскочит что-то ужасное.
      Исхудавшими руками старик отбросил со лба спутанные волосы и принялся тереть веки. Казалось, он пытается вспомнить что-то давным-давно позабытое.
      — Плохо, — медленно начал он. — Когда-то, хотя сейчас в это довольно трудно поверить, я был хранителем древнего знания. Потому Марк и засадил меня сюда. Но то, что я рассказывал ему, его не интересовало. Он посчитал, что дело в моём упрямстве, поэтому…
      Старик жестом показал на свои изуродованные ноги.
      — А что Марк хотел узнать? — спросил Крин, разминая хлебец в надежде сделать его мягче.
      — В основном о древних умениях. Я рассказал всё, что мог, поскольку не видел смысла скрывать то, что написано во многих старинных рукописях. Полагаю, что на самом деле он искал Сновидца.
      — Нош! — вырвалось у Крина. Если Марк узнает о её способностях, то постарается сломать, как этот кусок хлеба.
      — Она сновидит? — резко спросил старик.
      — Она берётся за камень и видит… — осторожно промолвил Крин. — Её наставница умела сновидеть… она могла во сне соприкоснуться с другими. Но я ничего не знаю об этих способностях…
      «И не желаю знать», — мысленно добавил он.
      — Пусть Лира направит на неё силу своих Рук! Марк вцепится в девушку, даже если она и не Сновидица. Его люди носят мёртвые камни…
      — Она это знает, — сказал Крин. — Она уже работала с одним, я же рассказывал.
      — Но сейчас камни в руках врага, — напомнил старик. — Марк владеет многими тайными знаниями… и некоторыми даже делится со своими доверенными слугами. Я боюсь за эту Нош… — Он замолчал, опустив взгляд на оставшийся кусочек хлеба. — Юноша, Марк возложит на тебя страшную миссию… если девушка откажется служить ему. Я был не один…
      Его голова склонилась ещё ниже, он явно избегал встречаться взглядом с Крином.
      — Я не был Сновидцем. С детства я стремился служить Лире, но силы во мне не было. — Он снова помолчал. — Я родился в Рифте, который уже давно лежит в развалинах. Мой Дом был знаменит… Я — Гудельф из Дальних Гартов. А та, что ушла со мной, была из Внутреннего Круга. Её имя… запомни его, воин! — выкрикнул старик с неожиданным жаром. — Потому что настанет день, когда оно восславится перед Великими Руками. Когда нас схватили, она оказалась быстрее, чем я, и покончила с собой мечом одного из тех, кто хотел изнасиловать её. Так Марк потерял Сновидицу. Тот, у кого моя жрица выхватила оружие, был убит — медленно и страшно. Запомни это имя, её звали Дарция.
      Крина охватила ярость. Он знал, какая участь ожидала женщин, захваченных в качестве трофея. Нош… неужели это случится с Нош?
      Видимо, Гудельф понял, о чём он думает, потому что сказал:
      — Нош не следует опасаться такого, её дар слишком много значит для Марка. И пока девушка нужна ему, она в безопасности.
      — А когда он решит, что взял уже всё, что можно?
      — Тогда… хорошо, если ей подвернётся меч под руку, как Дарции.
      Крин вскочил на ноги и направился к стене, к которой тянулась его цепь. Если бы у него остался нож в сапоге, с оковами можно было бы сладить. Кольцо покрывала ржавчина. Но когда юноша ухватился за цепь и потянул изо всех сил, то понял, что попытка оборвать её обречена на провал.
      Гудельф наблюдал за ним. И когда парень повернулся, старик покачал головой.
      — Здесь даже варг не помог бы.
      — Возможно. Но я не варг. Я — человек, а не глупое животное.
      — Для Марка ты станешь орудием. Лучше смерть…
      Он оборвал себя на середине фразы и склонил голову к плечу, словно прислушивался к чему-то. А затем подполз к юноше поближе.
      — Идут. Если они за мной… Да, если они за мной, то этот допрос станет для меня последним. Слушай, воин. Ты видел камень, который я перевернул… — Он указал костлявым пальцем на груду соломы. — Если я не вернусь, а у тебя будет шанс вырваться, возьми то, что там спрятано, и храни как зеницу ока. Благослови тебя Лира, это сокровище не должно попасть в чёрные руки. А здесь властвует тьма. Поэтому я вынужден его прятать. Но ты должен потом передать его Одарённой, твоей Нош. Поклянись!
      Старик вцепился в руку Крина мёртвой хваткой.
      — Ведь меня тоже могут увести, — напомнил юноша.
      — Но… судьба может подарить тебе шанс… и ты не безногий калека. Клянись!
      Решительность, звучавшая в голосе старика, вынудила Крина произнести:
      — Клянусь.
      Раздался скрежет, и дверь вновь открылась. В камеру ввалились двое давешних стражников. Один из них держал в руке обнажённый клинок и, тыкая Крину куда-то в область живота, заставил юношу отступить на пару шагов к стене. Второй снял со старика цепь и поволок его к выходу.
      — Отдыхай, сопляк, — посоветовал тот, кто нацелил острие меча на Крина. — Твоё время ещё не пришло. Сперва господин Марк желает поговорить со старикашкой.
      Его сотоварищ тащил калеку за шкирку, словно провинившегося пса. Выволок в коридор и свернул в левый проход.
      Крин стоял молча, борясь с нахлынувшим гневом. Он не чувствовал себя таким беспомощным даже в Храме — один против… какого количества врагов? Гудельф никакой не боец, а у него самого нет оружия. Тогда почему они оттеснили его в угол и угрожают мечом? Неужели боятся его, безоружного и прикованного к стене цепью?

20

      К удивлению Нош, о ней словно позабыли. Шли часы, за окном сгущалась ночная тьма, а к ней никто не приходил. Хотя Сахсан не дала девушке снадобья, обещанного Марком, дурнота прошла сама собой. Нош решила, что, видимо, ей помог кристалл. Постепенно она проголодалась. Да и зарк временами начинал стрекотать и теребить её рукав, требуя, чтобы его накормили.
      Нош уже успела подёргать ручку двери и обнаружила, что она заперта. Но ничего иного девушка не ожидала. Через некоторое время её начала одолевать скука. И вскоре Нош осознала, что давно уже вглядывается в раскраску стен. Когда в комнате начало темнеть, некоторые линии засветились словно изнутри. Да, это определённо какая-то ловушка.
      Наконец, не в силах выносить чириканье голодного зарка, девушка взяла зверька и поднесла к окну. Внизу раскинулся крытый стеклом зимний сад. Тут и там сквозь листву растений пробивался мягкий свет ламп. Нош указала ящерице вниз и ободряюще пощёлкала языком, приглашая поохотиться. И вновь зарк понял девушку без слов. По крайней мере, он проскользнул между прутьями решётки и пропал из виду.
      Может, он больше не вернётся, но зато одно важное дело на сегодня выполнено — зверёк не погибнет под палками и мечами прислуги Дана. Дан… Наверное, он сейчас гадает, куда она подевалась. Если верить Марку, купец решил, что договор расторгнут, и они с Крином поспешили вернуться в Даст.
      Крин… Марк сказал, что он тоже пленник, причём находится в гораздо худшем положении. Теперь Наследник имеет полное право окончательно возненавидеть её. Он попал в плен только потому, что согласился оказать ей услугу. Получается, она — должница перед этим угрюмым юношей, который всегда слишком сурово относился к её дару.
      Девушка опустилась в кресло перед окном. Она многое почерпнула из книг Дрин. Но в её знании было немало пробелов, которые не могла заполнить даже сама жрица. Лорд Марк купил тот гадкий камень, который она нашла у Дана. И девушка не знала, насколько опасным оружием он может стать в руках того, кто владеет чёрной силой. Неужели лорд Марк хочет, чтобы она искала для него такие же зловещие камни, с тем чтобы потом создать с их помощью какое-то страшное оружие? Скорее всего, так и есть.
      И защититься нечем, кроме знания. Да и его нельзя считать истинным, поскольку оно неполное. Ещё у неё есть Пальцы. Четыре, осталось найти шесть. Притом они могут храниться где угодно — от гор до далёких равнин. И найти их можно, лишь подобравшись достаточно близко, чтобы уже найденные Пальцы почувствовали собрата и засветились.
      Девушка повернула голову на звук открывающейся двери. В комнату вошла крепкая Сахсан, держа на раскрытой ладони поднос. Вторая рука была свободна. Видимо, женщина приготовилась отразить любую атаку Нош. Интересно только, с чего она взяла, что Нош решит напасть? Её нож забрали, ещё когда девушка лежала без сознания, а ничего похожего на оружие в комнате не было.
      Сахсан поставила поднос на кровать, которая, видимо, служила и столом в этой убого обставленной комнатке.
      — Ешь, — приказала она, встав у стены и прислонившись к ней спиной. Пожалуй, она собралась ждать, пока Нош поест, чтобы унести поднос.
      Девушка повиновалась, причём с радостью. Видимо, лорд Марк высоко ценил свою гостью, потому что еда была лучше той, что подавали в доме Дана. Нош быстро расправилась с кушаньями. Прежняя полуголодная жизнь давно приучила её до крошки съедать всё, что предложат.
      Правда, есть, когда на тебя пристально смотрит Сахсан, оказалось не очень приятно. Что-то в этом взгляде удержало девушку от попытки завязать разговор. Потому она поспешила справиться с последним блюдом, чтобы поскорее избавиться от пугающего надзора.
      — Спасибо, — наконец сказала она, когда молчание стало поистине тягостным. Сахсан повела себя неожиданно: подошла к девушке лишь на расстояние вытянутой руки. Потом сложила пальцы, оставив вытянутыми по направлению к Нош указательный и мизинец.
      Этот жест девушке доводилось видеть дважды — у охранников каравана, когда они прибыли в Даст. Считалось, что этот знак должен отгонять зло. Сахсан молча принялась поводить рожками перед носом Нош, едва не задевая лицо девушки. На лице женщины застыло странное выражение, судя по которому она едва не помирала от страха.
      Обезопасившись — как она считала, — Сахсан подхватила опустевший поднос и вышла. Ну, зато теперь понятно, что о ней думает прислуга. По крайней мере, одна из служанок.
      Послышался восторженный стрекот, и в окне показался зарк. Ящерка одним прыжком перелетела на плечо Нош. Девушка пощекотала раздувшийся воротник зверька, в ответ её лапкой погладили по щеке. Вот у неё и появился верный дружок. Но о Крине забывать тоже нельзя.
      Рассудив, что ночью больше никто не явится, девушка начала готовиться ко сну. Перед тем как ложиться, она засунула мешочек с кристаллами под подушку. Всё-таки какой-то шанс — она погрузится во тьму, но, возможно, милостью Лиры ей всё же удастся осуществить её замысел.
      Нош вытянулась на кровати. Зарк свернулся клубочком у подушки. Она закрыла глаза и постаралась расслабиться, как когда-то научилась у Дрин. Причём это было собственное изобретение жрицы.
      Сперва ступни, колени, бедра, руки, все тело… затем голова. Трудное занятие. Она дважды начинала заново, пока наконец не ощутила себя лёгкой, бесплотной и умиротворённой.
      Крин… она сосредоточилась на его образе. Крин?
      На девушку нахлынуло странное ощущение растерянности, но затем пришло освобождение. Нош была уже не в разукрашенной комнате и даже не в собственном теле. Крин!
      Каменные стены расступились коридором. Капли влаги, как будто в… подземелье! Да, она находилась под землёй. Крин… В стене — дверь. На ней не было никаких магических печатей.
      Каким-то образом, не входя в чёрную, мрачную камеру за дверью, Нош увидела Крина с железным ошейником, прикованного к стене.
      Где же находятся этот коридор и эта камера? Как их отыскать? Нош понеслась по коридору. Это был сон, видение, но подвластное её воле. Так, ступеньки, скупо освещённые неровно мерцающей лампой в нише у верхнего пролёта. Ещё одна дверь, за которой открывался другой коридор, пошире прежнего. В него выходило множество дверей, прикрытых занавесками. Нош сразу почувствовала, какой проход выведет её к средоточию силы — туда! Она полетела вперёд. Вот комната, в которой они разговаривали с Марком, за ней — лестница наверх, в её спальню. Итак, Крина прячут под землёй, а её разместили под облаками. Видимо, так и задумано, чтобы их разделял весь замок.
      Нош глубоко вздохнула и открыла глаза. Светящиеся разноцветные стены. Сунув руку под подушку, девушка нащупала мешочек с камнями. Уже четыре, и с каждым новым кристаллом её собственная сила ощутимо растёт. Снова поискать? Но ей нужно на кого-то настроиться. На этот раз Крин не подойдёт. Остаётся Марк. Нош неохотно отпустила мешочек и вновь растянулась на кровати. Марк… она постаралась припомнить его как можно отчётливее.
      Она вновь выпорхнула из тела. Спустившись по знакомой лестнице, она не стала залетать в комнату, где они впервые встретились. Её путь лежал дальше и был закрыт магической преградой, гораздо сильнее той, что защищала хранилище Дана. Причём преграда эта была отмечена присутствием чёрной силы.
      Вперёд… Нош призвала на помощь всю силу, не собираясь отступать перед преградой. Её ведь не остановил заслон в дверях комнаты, где купец прятал свои сокровища. Не остановит и сейчас.
      С трудом она преодолела защиту и оказалась в одной комнате с Марком. Он сидел за столом, похожим на рабочий стол Дана, и перебирал драгоценные камни. Правда, хозяин замка раскладывал камешки просто так, не применяя чародейства. Он скорее был похож на мастера, который задумал создать какую-то вещь, но обнаружил, что ему чего-то не хватает для исполнения замысла. Нош перевела взгляд на камни, которыми он играл, и отшатнулась, словно ей в лицо полыхнул огонь. В этих камнях силы было хоть отбавляй, но чуждой силы. Нош поняла, что оставаться слишком опасно, и прервала связь.
      Она вновь очнулась на кровати. Одна рука закинута за голову, под подушку, и с такой силой сжимает мешочек, что грани камней до крови впились в ладонь. Девушка вновь ощутила, как её сила отступает, слабеет. Хватит на сегодня.
      Нош заставила себя заснуть, окунуться в забытьё без сновидений. Даже если ей что-то и приснилось, то к утру она уже ничего не помнила. По стене рядом с кроватью скользили ослепительные солнечные зайчики.
      Зарк исчез, но когда Нош откинула одеяло и села на постели, зверёк появился в окне. Он весело зачирикал и принялся прыгать по кровати. Когда она потянулась, чтобы погладить маленького друга, ящерица увернулась и отбежала в сторону. Странно, её хвост сегодня был какой-то другой… на самом конце поблёскивало ярко-красное острие. Казалось, что кончик хвоста был мокрый.
      Зарки в Рифте были не такими. Что…
      Далёкий крик, полный ужаса, бросил Нош к окну. Она выглянула, осматривая крышу зимнего сада. Там лежала ничком какая-то девушка в одежде служанки, а над ней склонилась женщина постарше. После её второго вопля на крыше появился мужчина, по пятам которого спешили двое охранников.
      — Она умерла! — визжала женщина. Мужчина перевернул девушку, пощупал пульс у неё на шее и громко сказал, заглушая рыдания женщины:
      — Нет, не умерла. Пока жива. Перенесите её вниз!
      Последняя фраза относилась к охране.
      Он распрямился и поднял голову. Нош тут же отшатнулась от окна, подошла к кровати и села. Её взгляд наткнулся на радостного зарка.
      Яд! Неужели прислуга Дана боялась не напрасно? Причём зверёк держался от неё подальше, когда мог быть опасен. Нош протянула к нему палец. Шип на конце его хвоста пропал (видимо, втянулся под чешую), и ящерица подбежала и с готовностью обхватила палец девушки, словно пытаясь успокоить её. Нош погладила зарка по голове, а потом отправилась умываться и приводить себя в порядок. Выходит, судьба всё-таки снабдила её своеобразным оружием? Возможно… Задумавшись о самозащите, она вспомнила о Марке. Нош была уверена, что вчера он был расстроен из-за камней. А значит, ему вскоре понадобится её помощь.
      Словно в подтверждение дверь распахнулась, и на пороге появилась Сахсан, но входить не спешила.
      — Лорд Марк желает видеть тебя.
      — Я ещё не завтракала, — ответила Нош, желая узнать, насколько упорна эта женщина.
      — Лорд Марк желает видеть тебя!
      Сахсан ухватила Нош за плечо и вытолкнула в коридор.
      Они прошли прежним путём, который ночью Нош втайне повторила, и оказались у комнаты, где девушка впервые встретила хозяина замка. Но входить не стали. Сахсан, не отпуская плеча Нош, толкнула её к другой двери, перед которой женщина остановилась.
      Так, защита. Можно ли преодолеть заклятие так же легко, как в хранилище Дана? Нет, нужно сделать вид, что оно равно действует и на неё.
      — Девчонка, — громко произнесла Сахсан, обращаясь к дверному проёму. По лицу прошёл ветерок, будто в сторону скользнула невидимая завеса, и Нош втолкнули в комнату. Сахсан входить не стала.
      Марк сидел за столом, отхлёбывая какой-то напиток из чаши, украшенной драгоценными камнями. Рядом лежал предмет, который она узнала с первого взгляда. Нош сразу же отвела глаза, стараясь сохранять каменное лицо и не выдать себя. На столе лежал Дарующий Надежду, родовой меч Крина. Но Марк оказался проницательным человеком.
      — Да, меч… родовой меч, принадлежащий преступнику. И оружие, и его хозяин сейчас в плену. Пойдём, Одарённая, для тебя нашлось занятие.
      Из угла Марк выдвинул стул, перед которым была закреплена узкая доска — слишком узкая для стола, скорее поднос на ножках.
      Когда Нош опустилась на стул, хозяин замка извлёк из обширных складок своего одеяния мешочек и бросил его на поднос.
      — Я наслышан о твоих талантах. Докажи, что это чистая правда. Рассортируй эти камни…
      Он снова приложился к чаше, пока Нош развязывала мешочек и осторожно высыпала его содержимое на подставку. У девушки захватило дух. Никогда ещё ей не приходилось видеть такой богатой коллекции камней. Дан по сравнению с Марком мог считаться последним нищим.
      — Какое же это испытание, лорд Марк? — сказала девушка. — Вам уже известна ценность этих камней… зачем вы просите меня оценить их?
      Он усмехнулся своей обычной неприятной ухмылкой.
      — Камни могут обладать скрытой ценностью… разве ты не нашла один такой для Дана? Постарайся оценивать их не только по цвету и огранке.
      Нош окинула груду камней беглым взглядом и убедилась, что среди них нет ни одного похожего на тот чёрный страшный камень, который просто дышал злом. Но, может быть, здесь найдутся другие, прячущие свою сущность?
      — Солнечное око, — начала она, сдвигая в сторону сразу три крупных, прекрасно отшлифованных камня. — Снежник.
      Бледно-серый камень с белоснежными вкраплениями оказался безвредным, как и первые три.
      — Морское дыхание…
      Едва коснувшись сине-зелёного кабошона, Нош резко отдёрнула руку.
      Лорд Марк подался вперёд.
      — Так… Похоже, тебе есть что мне рассказать, Одарённая? Что там с этим морским дыханием?
      — Кровь, — сдавленно ответила Нош. — Он мечен кровью. Несчастья будут преследовать того, кто держит у себя этот камень.
      — Продолжай, — оборвал её колдун и кивнул на оставшиеся драгоценности.
      — Огненные искры… — Девушка отложила два обычных камешка. — Туманные слезы… — В сторону легли ещё три.
      Осталось два последних камня, притом разных. Один был ярко-жёлтым, с лёгкой прозеленью — в отличие от Солнечного ока, отливающего красным. Нош не приходилось ещё видеть таких камней, потому она не знала, как он называется. Рядом с ним лежала яркая капелька, переливающаяся пастельными цветами — от бледно-сиреневого до нежного персикового. Такое девушка тоже видела впервые.
      — Эти мне незнакомы, лорд, — сказала она. — Пожалуй, их привезли из дальних краёв.
      Она коснулась жёлтого, и в лицо ей ударил отвратительный смрад. В камне таилась древняя сила, разлагающая души.
      — Зло!
      Притом Нош была уверена, что это совсем другое зло, чем то, что было заключено в чёрном камне, найденном у Дана. Лорд Марк кивнул, и его усмешка стала шире.
      — Следующий?
      Капелька была так красива! Но девушка помедлила, прежде чем коснуться её, опасаясь новой мерзости. Ничего подобного ей ещё не встречалось — из камня полилась глубокая печаль пополам с горючими слезами. Видимо, этот камень омрачал жизнь хранителя разнообразными способами.
      — Это… это печаль. Не зло, но она несёт за собой слезы. — Она попыталась выразить свои чувства как можно понятней.
      — Великолепно! — воскликнул хозяин замка и откинулся на спинку кресла. — Твой талант поистине бесценен. Отобранные камни станут ключами… ну, для некоторых вещей. Вот…
      Он достал мешочек поменьше и протянул ей.
      — Сложи опасные камни сюда.
      Когда девушка выполнила его приказ, он и не взглянул на сумочки. Пододвинув кресло, Марк сел напротив Нош, чем вызвал смутное беспокойство в её сердце.
      — Редко кому попадало в руки такое совершенное орудие, как ты, — начал он. — Мне сказочно повезло, что ты оказалась у меня как раз вовремя. В Казгаре происходит что-то странное. А странности обычно связаны с проявлениями силы. Выигрывает тот, у кого оружие лучше. Я буду беречь тебя, моя Одарённая. Вскоре тебе представится возможность оценить настоящие сокровища. — Он хищно ухмыльнулся. — Да, сокровища! Ты ведь совсем недавно приехала в Казгар?
      — Да, — кивнула девушка, не понимая, к чему он клонит.
      — Гильдия ювелиров — самая могущественная в городе. И правит этой гильдией дама, которую я больше всего хочу победить. Давно уже Леция д'Арси мешает моим планам. Да что там мешает… представляет непосредственную угрозу. Её охрана и защитные чары невозможно преодолеть. Но… — Он сделал паузу и впился глазами в Нош. Затем протянул руку и коснулся рукояти Дарующего Надежду. — О родовых мечах ходят удивительные слухи. Будто бы ими может владеть лишь кровный родич этого Дома. Очень редко такое оружие попадает в руки отверженных, вот этот — первый. Крин… Он приехал в Казгар вместе с тобой и остался, отправив двоих товарищей вместе с грузом. Он сделал это из-за тебя? — быстро спросил Марк, не сводя взгляда с девушки.
      — Нет, — честно ответила она. — Его лорд послал Крина за оружием, и оказалось, что вышел запрет на продажу оружия чужеземцам. Но…
      — Понятно, но он продолжал надеяться, — перебил её Марк. — Он принялся искать тех, кто, по его мнению, мог бы тайком помочь ему раздобыть оружие. Собственно, он уже их нашёл. К несчастью, оружие необходимо и нам самим. Тем более мы не намерены делиться с оборванцем, изгнанным из собственной страны. Вообще-то, — потёр он подбородок, обращаясь не столько к девушке, сколько к самому себе, — за его голову назначена награда. Получается… у меня есть ещё один инструмент. Пользы, правда, немного. Ты — гораздо ценнее. А этот преступник Крин может закончить свою жизнь очень прискорбно, погибнув от собственного клинка. Его Дом будет только рад.
      Нош наконец нашла подходящие слова:
      — Он ничего не значит для меня, лорд. Если вы решили использовать его таким образом…
      — О, способов гораздо больше, как ты вскоре убедишься, Одарённая. А пока… — Он не договорил, подняв руку, в которой Нош заметила такой же магический ключ, как и у Дана. — Сахсан проводит тебя и проследит, чтобы ты позавтракала. Можешь идти.
      Девушка встала и направилась к двери. По её лицу вновь пронёсся ветерок, и она вышла в коридор, где уже ждала служанка.
      Сахсан повела её не в комнату, а в просторное помещение, где стояли три длинных стола с лавками по обе стороны. За одним столом сидели двое охранников, которые ели какое-то рагу и жадно запивали из высоких глиняных кружек.
      Стражи глянули на Нош и её спутницу и сразу же отвернулись, будто не хотели связываться с Сахсан. Женщина указала Нош на лавку и, когда девушка присела, громко ударила по столу крепким кулаком. Тут же появился тощий сгорбленный человечек в грязном фартуке и принялся поочерёдно скалиться на обеих женщин.
      — Еды, — приказала Сахсан.
      Нош поняла, что нечего надеяться на великолепный обед, который ей достался вчера. Но когда повар вернулся и брякнул на стол две миски с тушёным мясом и овощами, две кружки и две деревянные ложки, оказалось, что варево пахнет весьма аппетитно.
      Прислугу и стражников Марка кормили неплохо. Нош и не заметила, как её ложка уже заскребла по дну миски. Зато питьё в кружках ей не понравилось. Это было густое пиво, похожее на обычный эль, который варили в Казгаре. После первого же глотка девушка отставила свою кружку.
      Двое охранников отодвинули пустые миски и встали. Один из них громко рыгнул.
      Нош быстро оглядела их. Обычные стражники, таких полно в каждом богатом доме, разве что эти были не слишком опрятными и подтянутыми. Неспешно подступив к Сахсан и Нош, один из них широко осклабился, показывая кривые, изрядно прореженные зубы.
      — Неплохая работёнка, а? Если захочешь расслабиться, только свистни.
      Он повернулся к Нош и тоже одарил её гнило-зубым оскалом. Девушка сразу же поняла, что он предлагал её спутнице.
      — Имущество лорда. Руки прочь! — рявкнула Сахсан.
      Нош увидела то, что болталось на шее охранника, раскачиваясь при каждом его движении. Красный камень! Как тот, что был на соколке.
      Неужели лорд Марк связан со всеми своими охранниками? Но на втором стражнике не было зловещего камня, если только он не спрятал его под рубашку. Девушка вспомнила рассказы о лоточнике, который продавал такие камни на базаре. Какой же силой обладают эти красные диски? Может, они привязывают людей, как и птиц, к хозяину? Если так, то выходит… что этот хозяин — Марк? Правда, Крин видел соколка по ту сторону гор. Едва ли интересы этого ночного властелина Казгара простираются так далеко. Значит… если красные камни распространяет кто-то другой и открыто продаёт их на базаре… Девушка задохнулась. Перед ней открылся совсем иной путь, который она пока не была готова исследовать. И едва ли когда-нибудь будет готова.
      Она задумалась о том, что Марк сказал о Леции, которую, судя по всему, сильно недолюбливал. Он задумал уничтожить её с помощью Нош. Всё, что девушка слышала о главе гильдии, подтверждало, что эта женщина является прямой противоположностью Марка. Леция д'Арси — влиятельная особа. Дан отзывался о ней с уважением.
      Если им с Крином удастся сбежать от лорда Марка, он не успокоится, пока не поймает их снова или не отомстит. А если прийти к этой Леции и предупредить её, возможно, она защитит их? Эта мысль обнадёжила Нош.
      — Пошли вон! — зарычала Сахсан, поднимая деревянную ложку как оружие.
      Стражники захохотали, а один сделал вид, что уворачивается от удара.
      — Горячая штучка, а? — фыркнул второй. — Работка у неё не пыльная, вот она и хорохорится. Радуйся, Сахсан, пока можешь. Смотри, когда-нибудь станешь такой же, как и все мы.
      — Вот тогда и поглядим, — огрызнулась она.
      Когда охранники повернулись к ней спиной, Сахсан скривила рот так, словно собиралась плюнуть им вослед. Но передумала и одним махом осушила свою кружку. Затем схватила кружку Нош и двумя глотками допила её пиво.

21

      Нош полагала, что сейчас её отведут обратно в спальню. Там оставался зарк, закутанный в простыни, — девушка боялась, что, если зверёк куда-нибудь выберется, его могут убить. Неизвестно, умерла ли та девушка из зимнего сада или просто ранена. Нош твёрдо знала, что ящерка не стала бы нападать ни с того ни с сего. И не собиралась подвергать зарка опасности.
      Но на выходе из столовой их поджидал новый страж. Он ткнул в Сахсан пальцем и сказал:
      — Лорд велел доставить её в комнату для дознаний.
      Он развернулся на каблуках, а Сахсан кивнула девушке, приказывая идти следом.
      Какое новое задание измыслил для неё Марк? Нош терялась в догадках. Но виду не подала — сделала каменное лицо и пошла за охранником. Следующая дверь была закрыта не магической завесой, а обычной деревянной дверью.
      Проводник распахнул дверь и пропустил обеих женщин вперёд. Они оказались в большой комнате.
      Каждый вздох давался Нош с трудом. Спрятанные на груди кристаллы отозвались волной тепла. Неужели её ждёт противоборство с каким-нибудь проявлением чёрной силы?
      Когда девушка огляделась, ей пришлось собрать в кулак всю свою силу воли, чтобы и дальше казаться безучастной. В углу стояла конструкция, похожая на дверной проём, на которой висел изуродованный человек. Желудок Нош взбунтовался, только что съеденное рагу подкатило к горлу.
      Стражник медленно подошёл к распятому пленнику. Седая голова узника, с мокрыми от пота волосами, безжизненно упиралась подбородком в грудь. Кончиком меча охранник приподнял его голову, являя взорам пришедших распухшее лицо, превращённое в сплошной кровоподтёк. Узник явно умирал долго и мучительно, и над ним работали непревзойдённые мастера пыточного дела. Правда, насколько Нош сумела разглядеть, она никогда прежде не встречала этого человека.
      — Лорд Марк, — вкрадчиво заметил страж, — просил, чтобы ты хорошенько его рассмотрела. Вот этот мешок с костями хотел обмануть нашего хозяина. Когда-то он называл себя жрецом, но ему не хватило ума, чтобы сделать то, что хотел от него лорд. Смотри и запоминай на будущее, так сказал лорд Марк.
      Потрясённая Нош инстинктивно попятилась. Сахсан ухватила её железными пальцами за плечо и заставила остановиться.
      — Лорд Марк, — продолжил охранник, — сказал, что у него есть наготове ещё один пленник, с которым нужно поработать. Подумай над этим хорошенько.
      Крин! Они имеют в виду Крина. Но что они хотят от неё, если решили пойти на угрозы? Хотя трогать эти проклятые камни противно, но она не отказывалась. И не собирается отказываться в дальнейшем, если прикажут. Какую цену они заломят за жизнь Крина?
      — Лорд Марк предполагает, что ты владеешь какой-то силой. Вот эта развалина тоже молилась какой-то силе, и видишь, чем это обернулось для него?
      — Лира… — выдохнула девушка, не заметив, что говорит вслух.
      — Вот именно! — захохотал стражник. — Он хвастался, что его хранит сила. Вот только мы поймали его запросто, как нарта в норке. Он даже не сопротивлялся… старый дурак!
      Охранник пожал плечами и убрал меч. Голова мёртвого узника вновь упала на грудь.
      — Лорд Марк велел показать его тебе. Ну, ты все видела. И не забывай, если не хочешь ссориться с лордом Марком.
      Сахсан развернула девушку и вытолкнула в коридор. За свою недолгую жизнь Нош успела вдоволь наглядеться на тёмные дела. Даже в последние дни она запретила себе вспоминать давние ужасы, год за годом строя мысленную преграду между собой и далёким прошлым.
      Они сказали, что покойный старик был жрецом Лиры… что ж, вполне может быть, если вспомнить разрушенное святилище. И лорд Марк наверняка противостоит всему, что несут в мир Руки. Но какую игру он задумал вести с нею? Хуже всего, что она может обнаружить это слишком поздно. Сахсан дотащила девушку до самого верха замка, толкнула в комнату с такой силой, что Нош едва не отлетела к противоположной стене, и быстро захлопнула дверь.
      Когда дверь закрылась, покрывало на кровати зашевелилось, и оттуда выбрался зарк. Он привстал на задние лапки и спрыгнул на пол. Зверёк метнулся к двери, высоко задрав хвост, на котором показался небольшой острый шип. Ящерица определённо считала Сахсан врагом и собиралась расправиться с ней по-своему.
      Некоторое время зарк бесился и прыгал вверх-вниз у закрытой двери. Затем он успокоился и медленно попятился обратно к кровати, не спуская глаз с двери — готовый напасть, если женщина появится вновь.
      Нош рухнула на постель, как подкошенная, обеими руками прижимая кристаллы к груди. С каждым найденным Пальцем её сила укреплялась и росла. И хотя на улице был ясный день, она решила не ждать до вечера, а попробовать прорваться в камеру Крина сейчас.
      Истерзанное тело старика… Как Нош ни гнала от себя страшную картину, она не исчезала. Неожиданно девушка вспомнила, что у несчастного не было ступнёй ног. Ноги… неужели таким образом Марк поступает с теми, кто может убежать от него?
      Крин… Её охватил страх, смешанный с яростью. Нош закрыла глаза и хладнокровно заглушила эмоции, подчинив чувства одной задаче. Задаче, которую нельзя откладывать.
      Расслабиться! Тело сопротивлялось её воле. Ей хотелось вскочить и что-то делать. Что угодно, только чтобы спастись от этого страшного Марка. Расслабиться! Нош достала из-за пазухи мешочек с кристаллами, сняла с шеи шнурок и прижала сумочку к переносице. Когда-то так делала Дрин, прижимая ко лбу камень, который носила на груди, когда хотела войти в транс.
      Перед мысленным взором качнулась серая туманная завеса. Нош прорвалась сквозь неё. И вновь освободилась из тела, но на этот раз она сразу же оказалась за дверью, которую Сахсан так немилосердно захлопнула. Телохранительница стояла, привалившись к стене, у лестницы — единственного пути вниз, в главные помещения замка.
      Нош так ясно видела Сахсан, что невольно сжалась в ожидании оклика. Но когда она, собрав все мужество, двинулась вперёд, то пронеслась мимо Сахсан, незаметная, как тень.
      Спустившись по лестнице, девушка не сразу бросилась в подвал к знакомой камере, а остановилась, чтобы продумать маршрут. У коридора, ведущего к камерам, стоял ещё один охранник. К счастью, кроме него и Сахсан, Нош больше никого не встретила.
      Все двери, мимо которых она скользила, были заперты. Причём некоторые защищало заклятие. Наконец она добралась до камеры, за которой томился Крин. Так, здесь тоже магия. Но воля Нош раздвинула чары, словно занавес, и она вновь оказалась в тёмной клетушке.
      Крин лежал, растянувшись на кипе гнилой соломы, и согнутой в локте рукой прикрывал глаза от света, льющегося в узенькие оконца. Если бы он владел силой Дрин! Если бы они могли встретиться в этом призрачном мире, который лишь отчасти соприкасался с реальностью.
      По крайней мере, он был жив и здоров — никаких следов побоев и пыток, которые остаются после работы опытного палача. Крин отвёл руку от лица. Его глаза открылись и обратились к тому месту, где стояла Нош.
      В груди девушки шевельнулась надежда. Может, он почувствовал, что уже не один в камере? Нош никогда прежде так долго не бродила бесплотной тенью, да ещё при магическом сопротивлении. Силы её иссякли. На этот раз ей не пришлось проделывать обратный путь по замку. Её сознание мгновенно перенеслось обратно, словно лучик света, скользнувший по стене. Вот она лежит на кровати, а руку, прижимающую кристаллы ко лбу, кто-то лижет. Нош открыла глаза и увидела мордочку зарка, который тыкался носиком ей в щеку. Потом девушка долго не могла избавиться от ощущения, что в глазах зарка светились разум и понимание.
 
      Крин лежал на спине и смотрел перед собой. Свет в камеру проникал из двух узких окошек под потолком, в которые не пролезла бы и рука взрослого мужчины. Гудельф не вернулся. Видимо, жрец умер. Когда попадёшь в плен к Марку, это самый лучший выход.
      Он продолжал думать о печальной судьбе узников хозяина замка, пока у него не разболелась голова. Естественно, Марк знал, что он пытался найти его, и знал почему…
      Хватит! Деньги, которые достались Крину с таким трудом, пропали. Марк уже получил мзду и едва ли собирается выкладывать товар. А ещё Нош… Марк охотился за нею. Они оба оказались в ловушке из-за её неповторимого дара. Но вот как Марк собирается использовать её талант?
      Смертельные камни, которые открыто продаются на базаре… Один из них носит охранник. Крин был уверен, что Марк здесь ни при чём. А значит, за ним стоит какая-то другая сила, враждебная ко всем, кого преследует сам Марк. А ещё та история с посольством от Валкара… Крин посмотрел на свои руки. Что-то происходит, и Дан почувствовал это. В городе что-то неладно.
      Проклятие! А он заперт здесь и даже не может посмотреть в глаза неведомой опасности! За последний год Крин научился терпению, но теперь оно истончилось и вот-вот лопнет. Столько догадок, и ни одного ответа.
      Нош… Он задумался о девчонке. Вещь, которую она нашла в пасти каменной маски над входом в заброшенное святилище… Юноша поймал себя на том, что машинально потирает руки. Он расшатал кристалл, зарк вытащил его, а потом пришлось ловить осколок, чтобы тот не разбился о камни. Этот эпизод почти забылся. Крин вспомнил только, что на ощупь кристалл был тёплым и в тот краткий миг, пока он держал его в руке, камень отозвался покалыванием в ладони и в пальцах. Магическая штука… Крин потряс головой от отвращения. Нет, такие вещи не для него…
      Чтобы прогнать это ощущение, юноша пустился в воспоминания. Прежде он часто слышал о разнообразных тайных интригах между Домами. Существовали длинные легенды и предания, которые рассказывали о коварных и подчас страшных происках лордов, возжелавших большей власти или богатства.
      Недавняя напасть — Храм и его глава Валкар — истребила прежних властителей страны и извела могущественные и древние Дома. Возможно, здесь происходит то же самое. Обмолвки Дана о смерти влиятельных персон… открыто продающиеся чародейские камни… Да, на Казгар наваливается знакомая беда. Крин вновь потёр ладони, на которых рукоять меча давно оставила обычные для воина мозоли. Он будто увяз в болоте, по которому проложены тропинки, не отмеченные вешками.
      Больше всего Крин тревожился о товарищах, оставшихся в Дасте… А он сидит тут, как жадная муха в банке с сиропом!
      Неизвестно, сколько прошло времени. Ему приходилось ориентироваться по тому, как гас или разгорался день за узкими оконцами камеры. Ночью из-под потолка продолжал сочиться слабый свет, словно у окошек кто-то специально оставил лампу. Но Крину казалось, что Гудельфа увели слишком давно, чтобы надеяться на его возвращение. Служитель Лиры погиб.
      Юноша внимательно рассмотрел свои оковы. Ошейник сломать не удастся, он даже не согнулся, когда Крин приложил всю силу, чтобы разомкнуть его. Проржавевшее кольцо на стене тоже не поддавалось, он только содрал ржавчину с металла. Под рукой — никакого подходящего инструмента.
      Крин сжал кулаки и бессильно стукнул себя по коленям. Сидеть и покорно ждать… Чего? Незавидной участи Гудельфа? В помощь каких-то сил юноша не верил, они не откликнутся на мольбу такого, как он.
      Чем помогла Лира своему жрецу?
      Взгляд Крина обратился к куче гнилой соломы в противоположном углу камеры. Что же там спрятано, в этом тайнике? Если Гудельф хранил там какой-то могущественный талисман, почему он не сбежал? Вот и всё, что могут дать эти «боги», — побрякушку, которая обещает все и не приносит ничего!
      Тем не менее юноша подошёл к соломенной подстилке своего бывшего сокамерника. Длины цепи как раз хватало, чтобы достать до потайного места вытянутыми руками. Крин разгрёб солому, поднял камень и, двигаясь осторожно, чтобы ошейник не задушил его, извлёк из ямки клубок тряпья. Под лохмотьями оказался ещё один свиток, судя по запаху, залитый сургучом. Для оружия — маловат. Но старый жрец почему-то прятал эту вещь. Крин взвесил свёрток на ладони и поковырял сургуч, пытаясь добраться до содержимого пакета. Безуспешно.
      Наконец он успокоился и спрятал свёрток под рубашку. И вернулся на свою подстилку. Тело не хотело расслабляться, оно требовало немедленных действий. И только терпение, которое так пригодилось ему в Храме Единого, не давало юноше вскочить и сделать хоть что-то!
 
      Нош медленно повела руками, сцепив пальцы, из стороны в сторону. Должно быть, так воины тренируются наносить удары своим любимым оружием. Зарк свернулся калачиком на кровати. Его глаза были закрыты, и девушка решила, что зверёк заснул. Бежать… но как?
      И когда? Конечно, не днём, когда её легко могут заметить. И… И не в одиночку! Она не могла оставить Крина на растерзание этим мучителям. Теперь-то она знает, что происходит с местными пленниками.
      В зарешечённом окне небо начало наливаться вечерней синевой. Девушка давно уже попробовала расшатать прутья решётки и обнаружила, что это невозможно.
      Неужели остаётся сидеть и ждать, пока Марк высосет всю её силу и волю к жизни? Нет, но что тогда делать?
      Зарк проснулся и тихо защёлкал. Он приподнял лапку и коснулся её руки.
      — Малыш, — прошептала Нош, погладив его по голове. — Я не знаю, насколько смертоносно твоё оружие, но это всё, что у нас есть. Если бы только ты понимал меня…
      Заскрипела дверь. Девушка быстро придвинула к себе маленькое тельце зарка и, отыскав распоротый шов, пригласила его забраться в юбку. Ящерица сразу всё поняла и нырнула в предоставленный тайник. Нош посильнее затянула пояс, чтобы складок было побольше и зверька не заметили.
      Вошла телохранительница и махнула рукой.
      — Идём.
      Её тон был холодным и презрительным. Нош мельком подумала, что могло разгневать Сахсан и чем это может повредить ей.
      Они вновь спустились по лестнице и направились к комнате, где утром она рассортировывала камни для Марка. Повелитель трясунов уже ждал её. На столе были разложены зловещие камни, которые, казалось, пульсировали от переполнявшей их чёрной силы.
      — Срочная работа, — кивнул он и усмехнулся обычной отталкивающей улыбкой. — Я узнал кое-что новое о твоём таланте, он гораздо сильнее, чем я полагал. Ты прочла для Дана камень, чем спасла его и весь караван… Сейчас ты сделаешь для меня кое-что получше. Садись!
      Нош опустилась на стул. Камни, спрятанные на груди, затеплились, предупреждая… Девушка ещё не знала, что Марк попросит её сделать, но твёрдо была уверена, что это будет что-то недоброе.
      — Каждый из этих камней, как ты уже знаешь, обладает силой, — начал он, показывая на драгоценности. — А нельзя ли их силу объединить и тем самым увеличить? А потом и направить?
      Он подался вперёд и облизнул кончиком языка нижнюю губу, словно предвкушая, как отведает какое-то лакомство.
      — Я не знаю, лорд, — ответила Нош, стараясь, чтобы её голос звучал ровно. Она прекрасно помнила, чем закончилась её попытка прочесть образные камни в пещере Братства. Хорошо бы наслать землетрясение на этот страшный замок.
      — Ты не знаешь, — промурлыкал Марк. — Значит… сейчас узнаешь. Объедини эти камни, Одарённая, свяжи их друг с другом. Этой ночью я работал над оружием. — Он встал. — Поговаривают, что такие эксперименты чреваты магической отдачей. В таком случае тебе лучше поработать в одиночку. Но ты должна это сделать! — Он склонился над девушкой, как хищный соколок, и впился тонкими пальцами в её плечо. — Сегодня тебе показали, что бывает с теми, кто не слушается меня…
      Губы лорда Марка разомкнулись в недобром оскале.
      — Ты объединишь их силу и направишь… — не договорив, он выхватил из широкого рукава своего балахона узкую пластинку и шлёпнул её на стол рядом с камнями, — на неё! На Лецию!
      Это оказался портрет женщины. Но не стилизованный, как картинки в книгах Дрин, а дышащий жизнью. Казалось, художнику удалось поймать кистью саму душу этой женщины и отобразить на портрете.
      Он повернулся к двери и щёлкнул магическим ключом. В комнату вошла Сахсан.
      — Она, — кивнул Марк на девушку, — выполняет задание. Следи, чтобы она занималась делом.
      «Интересно, — подумала Нош, — как служанка может понять, чем я занимаюсь? У неё ведь никаких магических способностей». Но Марк ещё не закончил. Он поставил на стол небольшой шар, внутри которого клубился серый туман. И посмотрел на Нош.
      — Это штука из дальних земель, Одарённая. Наверняка ты никогда такой не видела. Она будет следить за тем, что ты здесь делаешь. Смотри… — Он подкатил к шару один из опасных камней, и шар изнутри налился красноватым светом. — Леция… — проговорил Марк и вновь по-волчьи оскалился. — Я хочу ослабить её, сделать доступной для моих чар. И ты поможешь мне в этом!
      Он вышел. Даже не оглядываясь, Нош чувствовала, что Сахсан стоит за её спиной и наблюдает.
      И наверняка готова скрутить её при малейшем подозрении.
      Это же глупо… она понятия не имеет, как направить эти камни. Марк требует от неё проявить силу, о которой она не могла и мечтать. Даже Дрин не владела такой мощью.
      Итак, ей представился шанс вырваться. Если только можно передать своё желание другому существу… Юбка на коленях пошевелилась, оттуда вынырнула мордочка зарка. Нош тут же склонилась над столом, словно для того, чтобы получше рассмотреть камни.
      Понял ли зверёк, что она хочет от него? Неизвестно, остаётся только надеяться. За последние дни они, казалось, понимали друг друга без слов. Нош взяла портрет. Она почувствовала, как зарк начал выбираться из-под юбки. Девушка начала произносить какую-то бессмыслицу, делая вид, что читает заклятие. Лёгкое тельце исчезло с её колен.
      Сахсан отшатнулась от стула, и Нош обернулась. Кожа телохранительницы посерела, глаза закатились под лоб. А зарк, на хвосте которого теперь виднелся шип, вцепился передними лапками в юбку Нош.
      Девушка вскочила, но не успела подхватить Сахсан. Женщина упала. Нош замерла, ожидая, что в комнату сейчас ворвутся охранники. Но всё было тихо. Она повернулась и схватила Дарующего Надежду — Крин никогда не оставил бы меч врагам.
      Зарк спрятал своё оружие и взлетел на плечо Нош. Тяжёлый меч оттягивал руку. Девушка выбежала через магическую завесу. Снова тишина.
      Видимо, Марк решил, что принятых мер предосторожности достаточно.
      Она прокралась через следующие пустые комнаты и выглянула в коридор. Там стоял стражник — один из тех, кого она видела в столовой. Нош попятилась обратно. Она протянула руку к плечу, и зарк перескочил к ней на ладонь. Зверёк спрыгнул на пол и метнулся вперёд с такой скоростью, что уследить за ним было невозможно.
      Стражник вздрогнул и нагнулся, будто хотел почесать укус на ноге, но тут же рухнул ничком.
      Нош бросилась к двери. Снова чары… Она подняла меч двумя руками и ударила, ощутив, как под клинком прорвался невидимый барьер, освобождая путь к двери. Девушка выдвинула из пазов простой деревянный брус и ворвалась в камеру. Навстречу поднялся Крин. Юноша замер на месте, приоткрыв рот и широко распахнув глаза.

22

      — Что… — наконец смог вымолвить Крин, но девушка уже стояла рядом и разглядывала цепь. Схватила одной рукой и дёрнула.
      — Нет… Меч!
      Крин выхватил свой меч из её рук. Когда парень высвободил клинок из ножен, она поняла, что он задумал. И засомневалась, удастся ли перерубить такую крепкую цепь.
      — Стой здесь, — приказал он, указывая на соломенную подстилку. — Натяни цепь так, чтобы кольцо отошло от стены, и не выпускай.
      Она сделала, как он велел. Юноша прищурился, смерил цепь и железное кольцо взглядом и поднял Дарующего Надежду. Последовал сокрушительный рубящий удар. Металл зазвенел о металл, и цепь распалась. Нош не удержалась и упала на колени, когда цепь отлетела от кольца. Крин перерубил проржавевшее кольцо, а цепь так и осталась прикованной к его ошейнику.
      — Идём! — позвала Нош, понимая, что теперь её черёд отдавать приказы. Удача пока не отвернулась от них, но кто знает, что ждёт впереди? Она-то с лёгкостью пройдёт через магическую завесу, а Крин?
      Девушка могла только надеяться, что сила Пальцев поможет им.
      Дверь в камеру она оставила открытой, так что путь преграждали только чары.
      — Руку! — скомандовала Нош и ухватила юношу за локоть. Он перебросил меч в другую руку.
      Она прошла, прошла! Но что-то сильно дёрнуло Нош за руку — Крин остался в камере. Девушка не ослабила хватки, стараясь изо всех сил вырвать друга из-под завесы. Юноша направил меч на волшебную преграду и нанёс удар. Оружие легко прорвало чары, но Крин всем телом налетел на неподдающуюся завесу. Но тут защита наконец исчезла, и он оказался в коридоре вместе с девушкой.
      Рядом лежал поражённый зарком стражник. Из-под неподвижного тела вынырнула ящерица, ухватилась передними лапками за подол юбки Нош и быстро вскарабкалась, словно по дереву, на её плечо.
      Крин посмотрел на лежащего стража, потом на Нош. Когда он увидел зарка, то переменился в лице.
      — Он не тронет нас, — поспешно заверила его девушка.
      Но теперь перед ними встала новая проблема. Да, они вырвались из своих камер. Крин подхватил болтающийся кусок цепи и обмотал вокруг пояса, чтобы она не звенела о каменный пол. Но вот как выбраться из замка?
      Крин склонился над охранником.
      — Он не умер, — заключил юноша. Оглядевшись, он кивнул на ближайшую дверь, прямо у лестницы. — Она зачарована?
      Нош подбежала к двери, проверила и отрицательно покачала головой, надеясь, что юноша заметит её движение даже при таком скудном освещении. Он кивнул в ответ.
      — Затащим его туда.
      Крин ограничивался краткими фразами, словно берег силы.
      Поднявшись, он подхватил стражника под мышки, а подоспевшая Нош подняла его за ноги. Охранник весил изрядно. Когда они наконец дотащили его до дверей, Нош успела запыхаться. Крин поднял простой засов, и они заволокли стражника в тёмную комнату.
      Крин не спешил уходить. Он распахнул дверь пошире, пытаясь разглядеть помещение, куда они попали. Затем нагнулся куда-то влево и поднял походный фонарь. Что-то щёлкнуло, вспыхнула искра, и комнату залил приглушённый свет. Тогда Нош прикрыла дверь и огляделась.
      Это оказалась не камера для заключённых, а что-то вроде просторного склада. Свет фонаря не доставал до стен, выхватывая из темноты длинные ряды ящиков и коробов.
      Крин завозился с охранником, стягивая с него кольчугу и пояс с кинжалом. В свете фонаря блеснуло что-то красное, висевшее на шее стража.
      Нош заметила, что Наследник замер. Она протянула руку, чтобы дотронуться до его плеча, и тут же отдёрнула. Крин извлёк из ножен кинжал и перерезал шнурок, на котором висел зловещий камень. С минуту он мрачно смотрел на красный диск, затем кивнул каким-то своим мыслям и повернулся к Нош.
      — Ты умеешь справляться с чарами, — сказал он, не спрашивая, а утверждая. — Можешь отнести это в камеру и оставить там?
      — Зачем? — удивилась она, не понимая, к чему тратить драгоценное время.
      — Чтобы запылить следы, — ответил он, как настоящий разведчик. Нош вспомнила, что на подходах к пещерам идущий последним всегда посыпал следы группы пылью. — Это ведь не принадлежит Марку. В Казгаре не только он один служит тьме…
      Нош сразу поняла, что он имеет в виду. Если на месте побега найдут неизвестную штуку, Марк подумает, что чьи-то интересы пересеклись с его собственными. Да, действительно это поможет запылить следы.
      Девушка подхватила амулет за шнурок и, с трудом открыв дверь, вышла в коридор. Она добежала до бывшей камеры Крина, преодолела чары и швырнула амулет в центр комнаты, где он сразу бросится в глаза.
      Вернувшись, она увидела, что Крин зря времени не терял. Рядом с фонарём лежали кольчуга, пояс с кинжалом и два ножа. Он перевернул стражника на живот и стянул верёвкой его запястья и локти. Затем затолкал охраннику в рот кляп, который соорудил из обрывка его нижней рубашки. Страж не открывал глаз и не шевелился, хотя был жив. Нош догадалась, что яд зарка не убивает, а парализует.
      Крин протянул девушке один из ножей, и она сунула его за пояс. Оружие немного приободрило её. Затем юноша поднял кольчугу и замер, ощупывая ошейник.
      — Нечего было и ждать, что у него окажется ключ от этого… — пробормотал он. Нош озарила неожиданная мысль. Она коснулась мешочка на груди. На ошейнике не было никакого замка, но и шва не было. Наверняка он не цельнокованый, а значит…
      Она подскочила к юноше, который ещё не успел подняться с колен.
      — Я только попробую… — сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к Крину.
      Её руки скользнули по металлу. Она призвала на помощь свой талант, хотя никогда прежде не ставила перед ним таких задач. Крин сжался, но голову держал высоко, чтобы не мешать ей исследовать ошейник.
      Вот! Здесь! Она нажала пальцами на один из участков, пуская в ход всю дарованную ей силу. Нет, не так… не напрямую… нужно просто повернуть… Раздался громкий щелчок, эхом отразившийся от стен. Ошейник распался. Крин отбросил его в угол вместе с опостылевшей цепью. Затем он облачился в кольчугу и принялся подгонять пояс.
      Нош уставилась на свои руки. Впервые она направила свой талант не только на чтение и распознавание камней. Наверное, с каждым новым Пальцем её силы действительно укрепляются, растут.
      Но что-то её тревожило. Странное чувство возникло, когда она прорвала невидимую завесу. Казалось, что каким-то образом Крин помог ей.
      — Давай сюда его!
      Юноша подхватил стражника под руки и потащил за груду ящиков. Нош поспешила помочь. Затем она вернулась к фонарю, взяла его и подняла повыше.
      И тут её осенила новая мысль. Дверь, через которую они попали на склад, была обычного размера. Но некоторые большие сундуки и ящики, сложенные вдоль стен, определённо не прошли бы в дверной проём. Она припомнила склад Дана — там был ещё один выход, который вёл прямо во двор, где обычно разгружались фургоны. Если этот замок, каким бы большим он ни был, по строению не отличается от дома купца, значит, отсюда есть ещё один выход. И беглецам лучше поискать его, чем возвращаться в коридор и подниматься по лестнице, где может быть ещё один стражник. Нош поделилась своими соображениями с Крином, и тот согласился.
      Потому они двинулись в противоположную сторону от двери, по узкому проходу между ящиками. Неожиданно зарк защебетал, вспрыгнул на груду ящиков и исчез во мраке. Девушка схватилась за нож, а Крин — за рукоять меча.
      Они замерли, прислушиваясь, но единственным звуком, доносившимся оттуда, было щёлканье ящерицы. Когда зверёк готовится нападать, он свистит по-другому. Беглецы двинулись к ящикам, их нервы были натянуты до предела.
      Свет фонаря выхватил из темноты каменную стену. Там оказался наклонный проход, достаточно просторный, чтобы через него можно было внести самые большие ящики. У стены стояла тележка на колёсах, на которой, вероятно, перевозили грузы. Но приподняв фонарь повыше, Нош увидела зарка, который гладил передней лапкой дверь, перекрывающую этот проход.
      — Заперта… или заколдована? — задумчиво спросил Крин.
      Ну, это легко проверить. Они быстро перебрались через груду ящиков и присоединились к зарку. Крин провёл рукой по двери — ни засовов, ни замков. Нош посветила ему фонарём и сама приложила руку к двери, призвав свой дар. Возможно, замок здесь хитро спрятан, как это было с ошейником. Она почувствовала незнакомую магическую защиту.
      Девушка закусила нижнюю губу и сосредоточилась на решении задачи. Крин подступил ближе, коснувшись плечом её плеча.
      Когда их руки сблизились, Нош ощутила, что чары начали поддаваться. Она собрала все силы и направила на дверь. Под её руками дерево заколебалось, задрожало.
      Крин тоже приналёг, словно понял, что нужно делать. Преграда скользнула в стену, но оставались ещё чары.
      — Давай руку! — приказала она и уверенно шагнула вперёд. Снова пришлось приложить усилия, чтобы протащить Крина, но на этот раз всё вышло гораздо быстрее.
      Они оказались на ночной улице. Сверху нависал тёмный замок Марка.
      — К Дану? — тихо спросил Крин.
      — Нельзя, — возразила Нош. — Первым делом Марк будет искать нас там. Выход есть… хотя не знаю, насколько удачный.
      Её рука коснулась корсажа, за которым она прятала портрет, данный ей Марком. Неизвестно, как их примут, но больше ничего не оставалось.
      — Ты часто гулял по городу, — сказала Нош. — Не знаешь, где находится дом Леции д'Арси?
      — Леция… глава гильдии ювелиров? А зачем она тебе?
      В нескольких словах Нош рассказала ему о планах Марка.
      — Где ещё в Казгаре, — закончила она, — мы можем надеяться на помощь? Если она примет наше предупреждение, то выйдет, что она нам обязана.
      — Леция… — повторил он, задумчиво наморщив лоб. — Да… но придётся начать с базара. Как туда выбраться?
      — У нас всего два пути: направо и налево, — махнула рукой Нош. — На этот раз можно пойти налево… Постой!
      Она нагнулась и, поймав зарка, запустила его в юбку. И вспомнила, что плаща-то у неё нет. Если её увидят, то запомнят — если вообще не попытаются задержать.
      Эта улочка казалась тихой. Нош порадовалась обычаям этого города: каждый вечер жители скрывались на крышах домов, в зимних садах. После захода солнца немногие респектабельные горожане выходили на улицы Казгара.
      — У меня нет плаща, — сказала Нош. Крин уже свернул направо и размашисто шагал по пустой аллее. Девушка бросилась вдогонку. Он нахмурился и оглянулся через плечо.
      — Держись в стороне, — сказал он, ткнув пальцем в ближайший дом. — Встань у двери и жди, пока я не проверю, что там впереди.
      Да, ненадёжное укрытие, но что делать?
      Нош поёжилась. Вечером без плаща было не только неприлично, а попросту зябко. Её казгарские наряды не были предназначены для защиты от холода. Особенно для этого сезона года.
      Они дошли до перекрёстка. Там, в стенных нишах зданий, стояли фонари, похожие на тот, который сейчас несла Нош. Их свет падал на мостовую круглыми озёрцами, остальное скрывалось во тьме.
      На этой улице уже встречались прохожие, потому Крин и Нош остановились у перекрёстка. Нош поспешно задула фонарь. Беглецы притаились у стены замка Марка и принялись ждать. Двое пешеходов подошли к дому напротив. Дверь распахнулась, и раздался гул приветливых голосов. Один из подошедших вошёл в здание, а второй двинулся в проулок, где затаились двое беглецов.
      — Нам везёт, — прошептал Крин. — Сидим тихо!
      Мужчина, который шёл в их сторону, был одет в широкий балахон. Такой наряд Дан обычно надевал, когда отправлялся на собрания своей гильдии. Мужчину шатало из стороны в сторону, и Нош поняла, что он крепко пьян. Видимо, сегодня вечерам какая-то гильдия устраивала собрание, где этот купец изрядно напировался.
      Крин пропустил его, а потом прыгнул — молниеносно и бесшумно, как зарк. Одной рукой он обхватил купца за шею, так что тот и пискнуть не успел. И рукоятью ножа ударил задёргавшегося незнакомца по голове, только хрустнуло. Жертва обмякла, и Крин опустил тело на землю. Юноша принялся сдирать с мужчины балахон, бесцеремонно поворачивая для удобства в разные стороны. Затем он подтащил тело к стене, в самый тёмный уголок, и, перебросив балахон через руку, вернулся к Нош.
      — Будешь членом гильдии… Например, сыном какого-нибудь богатого представителя Дома. Можем идти открыто. Ты — Наследник Дома, а я — его телохранитель.
      Удачная идея. Нош встряхнула балахон и завернулась в него. Он оказался длинноват, но девушка перехватила его поясом, так смотрелось неплохо.
      Крин вновь засветил фонарь и кивнул Нош, чтобы смело выходила на перекрёсток. Они оставили за спиной незадачливого благодетеля и быстро двинулись вдоль по улице, свернув в первый же попавшийся проулок. По пути им навстречу попался ещё один господин в сопровождении охранника. Затем ещё одна пара. Так что Крин придумал самую лучшую маскировку. Правда, неизвестно почему человек, которого они раздели, ходил без охраны. То, что они идут в верном направлении, подтвердилось через несколько минут. Впереди раздался шум и гул голосов, как обычно бывает, когда собирается толпа. Хотя уже спустилась ночь, многие упорные торговцы не расходились, спеша распродать дневной товар. Зазывалы хриплыми голосами продолжали расхваливать хозяйское добро.
      Беглецы пересекли базарную площадь, держась ближе к лавкам, которые уже закрылись на ночь. Нош отметила, что Крин никогда не задерживал на них взгляда. Затем они свернули на менее оживлённую улочку, которая привела на следующую… Наконец они вышли к огромному дому, который занимал почти весь квартал.
      Окна на первом этаже уже были закрыты ставнями. Посетителей могли не пустить, но это был их единственный шанс. Нош вышла вперёд. Теперь она узнала знаки на здании, похожие на те, что украшали дом Дана. Лавки уже закрылись. Оставалась одна маленькая дверь, для посетителей, решивших навестить хозяев после захода солнца. Нош подошла к двери, на ходу высвобождая руки из широких рукавов балахона.
      Нужно было знать определённый сигнал. Это она выяснила, когда ходила вместе с Даном в гости к другим купцам в неурочные часы, чтобы оценить товар, который они предлагали на продажу. Пришедший по делу должен постучать особым образом. Вытащив из-за корсажа злосчастный портрет Леции, Нош громко постучала условным стуком.
      Раздался щелчок, и в двери распахнулось небольшое зарешечённое оконце.
      — Кто там? — спросил невидимый стражник.
      — По важному делу, — ответила Нош, на ходу придумывая подходящее объяснение для привратника. Естественно, что в доме Леции хозяйка никогда не выходит к посетителям сразу же.
      — Завтра приходите, госпожа не разговаривает с ночными гостями.
      И окошко захлопнулось.
      Нош растерянно уставилась на дверь. Говорят, что у Леции самая сильная магическая защита. Возможно, эта дверь не только заперта на замок и охраняется, а тоже под чарами. Можно проверить.
      Сунув портрет за корсаж, девушка провела рукой по двери. Она надеялась, что, разобравшись с магической защитой Марка, справится и с этим препятствием.
      Под рукой качнулась невидимая завеса — так и есть, чары! Девушка сосредоточилась, направляя всю свою силу на раскрытие тайны этой двери. Это были не простые чары, а с ключом. Нош услышала лёгкий щелчок: разрушились первые преграды, затем вторые… Да, отличная защита, но не против Рук Лиры!
      Дверь резко распахнулась. Крин успел придержать её Дарующим Надежду, чтобы она вновь не закрылась. Нош бросилась вперёд. Юноша заскочил следом, почти толкнув её в спину.
      — Стоять!
      Перед ними оказался лучник, уже готовый спустить стрелу с тетивы.
      — Мы пришли с миром, — опомнившись, сказала Нош. — Нам срочно необходимо встретиться с вашей госпожой.
      Откинув рукава балахона, она достала портрет Леции и повернула так, чтобы лучник мог его хорошо рассмотреть.
      — Это было у Марка. Спросите леди, что он собирался с ним сделать?
      — Паргер! — позвал лучник, и рядом с ним возник ещё один охранник. — Возьми у неё… Нет, брось это нам! — приказал он Нош.
      Ей оставалось только подчиниться. Девушка бросила портрет, который тут же подхватил второй страж и куда-то унёс. Но лучник и не думал опускать оружие. Ждать пришлось долго. Они сделали всё, что могли, оставалось только надеяться, что леди Леция захочет встретиться с ними.
      Нош уже начало казаться, что миновали все ночные стражи, когда Паргер наконец вернулся.
      — Она примет их… в приёмном зале, — доложил он.
      Паргер повёл беглецов по коридору. Шествие замыкал лучник, так и не снявший стрелы с тетивы. Нош заметила, что Крин вложил меч в ножны и старается даже не касаться его.
      Они прошли мимо задней части лавки, оказались в небольшом коридоре и направились к двери в его дальнем конце. В комнате, куда их провели, стоял большой стол, за которым сидела женщина. Одета она была в богатый купеческий наряд высшего круга гильдии.
      Женщина была не юна, но поражала своей зрелой красотой. Её волосы, уложенные в высокую причёску, скреплялись шпильками с блестящими драгоценными камнями. Её руки, спокойно лежащие на скатерти, украшали дорогие перстни, величиной во всю фалангу. В одном переливался всеми цветами радуги неизвестный камень, а во втором сияло чистым золотом великолепное солнечное око. Перед ней лежал злосчастный портрет.
      — Кто вы? — Её властный тон выдавал привычку распоряжаться людьми и не допускал возражений или промедлений в ответе.
      — Меня зовут Алноша, — ответила Нош, на мгновение растерявшись. Она не нашлась, что ещё можно добавить.
      Женщина окинула девушку пристальным взглядом и кивнула.
      — Я слышала о твоём невероятном таланте. Ты приехала с севера вместе с Даном, но неожиданно пропала из его дома…
      — Меня похитил Марк, — сказала она, обрадовавшись, что наконец можно перейти к главному.
      — Марк! — воскликнула Леция. — Ты сказала Амгару, что взяла это у него. — Она подтолкнула портрет к середине стола. — И что это значит?
      — Он собирался устроить вам ловушку, леди. Хотел напасть… подготовить нападение.
      Леция д'Арси понимающе кивнула.
      — Этот негодяй спит и видит, как бы уничтожить меня. Может быть, он уже начал исполнять свой план? Может, он решил сперва подослать ко мне вас? Ты прорвала защиту… а это может привести тебя, милочка, на суд Совета.
      — Он собрал определённые камни, — сообщила Нош. — Они все отмечены чёрной силой. Он приказал направить эту силу против вас и дал ваш портрет. Чтобы я использовала его в качестве мишени.
      Леция вновь оглядела девушку с головы до ног, а потом щёлкнула пальцами. Нош сжалась, ожидая, что сейчас её схватят цепкие руки стражников, но вместо этого все охранники вышли из комнаты. Девушка облегчённо вздохнула.
      — Алноша, о тебе в Казгаре ходят самые разнообразные слухи. И многие к ним прислушиваются. А ещё болтают о подобном использовании чёрного колдовства, — сказала глава гильдии и постучала указательным пальцем по портрету. — Ты говоришь, что у Марка есть чёрные камни… как он их собрал?
      — Думаю, что посредством обычного торга, леди. Один такой попал в руки Дана, когда я у него служила. В Казгаре этих камней может быть много. В том числе и у вас.
      Леция поджала губы. Затем она чуть подалась вперёд, схватившись за горло. На её шее висела золотая цепочка. Женщина потащила цепочку к себе, и все озарилось ясным светом показавшегося кристалла. Нош не замедлила с ответом. Она выхватила из-за пазухи мешочек, который полыхал огнём, окрашивая её пальцы нежно-розовым светом. Кристаллы в мешочке и камень в руке Леции пульсировали в унисон.
      Женщина встала, переводя горящие глаза с мешочка на лицо Нош и обратно. А потом сложила руки у груди — запястья вместе, ладони разведены, пальцы полусогнуты.
      — Давно ждала тебя, — сказала она. — Ты не можешь лгать. Потому расскажи мне то, что я могу знать.

23

      — Испорченные, — заключила Нош.
      Она сидела за столиком, похожим на сортировочные подставки у Дана и Марка, и разглядывала наспех сваленные в кучку драгоценные камни.
      — Не знаю, леди, притягиваются ли они друг к другу, как Пальцы… — Она бросила взгляд на свой волосяной мешочек, лежащий на столе, и кристалл Леции. — Не владеющий знанием не смог бы отличить их от обычных камней.
      Девушка отыскала пять чёрных камней в коллекции драгоценностей, которую предоставила ей для осмотра Леция. Сейчас она отдыхала, подперев рукой голову. Позади завозился Крин. Нош настояла, чтобы юноша остался при разговоре. Он кашлянул, и глава гильдии недовольно взглянула на парня.
      — Леди, ещё один момент.
      — Что такое? — спросила она.
      Он рассказал о продавце чародейских камней на базаре. И закончил:
      — Я видел его, леди, несколько дней назад. Один из камней купила женщина из вашего дома. По крайней мере, она вошла в ту же дверь, в которую сегодня ворвались мы. Она поговорила с лоточником, а когда отошла, я недосчитался одного камня. Мы думаем, что зло в Казгаре исходит не только от Марка…
      Крин вкратце пересказал историю с соколком. И напоследок сообщил, что один из тех дисков был на охраннике в доме Марка.
      Леция принялась расхаживать по комнате, затем остановилась и повернулась к Крину.
      — Значит, вы считаете, что кто-то из моих домочадцев купил тот мёртвый камень?
      — Я готов поклясться в этом, леди. Я шёл за ней от самого базара, и она вошла в ваш дом.
      — Ах так!
      Леция подошла к двери и нажала какой-то выступ на стене. Вдалеке послышался звон колокольчика. Появилась служанка. Она была в летах и, видимо, служила Леции очень давно, поскольку сразу же заворчала:
      — Уже за полночь, леди. Все добрые люди давно в постелях.
      — Согласна, Варса. Слушай меня внимательно. Это наши почётные гости, но никто не должен знать, что они здесь. Проводишь их в тайный коридор и проследишь, чтобы они устроились со всеми удобствами. Затем вернёшься сюда, у меня есть ещё одно задание для тебя.
      Крин и Нош пошли следом за служанкой по пустынным переходам. Нош едва держалась на ногах от усталости. Крину пришлось дважды поддерживать девушку, чтобы она не упала. Она прижимала руки к груди, надеясь, что кристаллы, которых теперь стало пять, — придадут ей сил. Пять… У неё уже пять Пальцев! Лишь эта радостная мысль не давала ей уснуть на ходу.
      Они остановились перед зачарованной дверью, но у Варсы был магический ключ. За дверью оказались покои из нескольких уютных комнат. Служанка исчезла и вскоре появилась с подносом, на котором были расставлены холодные закуски. Увидев еду, Нош поняла, как сильно проголодалась. Крин отправился исследовать доставшиеся ему комнаты.
      Затем Нош упала в мягкую постель, положила у головы мешочек с драгоценными Пальцами и мгновенно уснула.
      Но сновидение перешло в леденящий кровь кошмар. Она вновь оказалась в замке Марка, перед распятым старым жрецом. Калека поднял голову, и его распухшее лицо оказалось прямо перед Нош. За спиной старика заклубился мрак и начал надвигаться на девушку. Она закричала изо всех сил.
      Кто-то схватил её и принялся трясти. Нош открыла глаза и увидела, что уже светло. Перед ней на постели на коленях стоял Крин и держал её за плечи.
      — Жрец… жрец Лиры… Они запытали его до смерти!
      — Он не сомневался, что идёт на смерть, — сказал Крин. — Я сидел с ним в одной камере. Перед тем как его забрали, он предупредил меня, что больше не вернётся. Он… — Крин усадил девушку и пошарил у себя под рубашкой. Наконец он извлёк запечатанный свёрток, который нашёл в тайнике. — Вот! Он оставил мне это!
      Нош коснулась засветившейся изнутри руки Крина. Она уже поняла, что спрятано в свёртке.
      Юноша испуганно вскрикнул и хотел было отбросить пакет, но девушка остановила его.
      — Открой, — попросила она. — Скорее!
      Крину пришлось пустить в ход нож, чтобы расковырять сургуч. Вероятно, свёрток залили сургучом, чтобы скрыть волшебную силу содержимого. Из свёртка выпал ещё один камень — меньше по размеру, чем остальные, но сомнений быть не могло.
      — Шесть! — возликовала Нош. — Одна рука и один палец второй руки.
      Она тихо запела, поднимая мизинец с руки Лиры. А затем, повинуясь внутреннему порыву, схватила руку Крина, в которой до сих пор лежали обрывки пакета. Смахнув их, Нош вложила кристалл в его ладонь.
      — Что ты делаешь! — возмутился юноша. — Мне не нужна эта колдовская сила…
      Он вскочил и быстро вышел из спальни. Нош вздохнула. «Жрец доверился ему», — подумала она. И вспомнила волну силы, которая нахлынула, когда их плечи соприкоснулись, и помогла выбраться из подвала Марка. Сила Лиры растёт. Есть Леция д'Арси, хранительница и жрица. А ещё кто-то оставил кристалл в святилище. Сколько Пальцев ещё хранится в Казгаре? Неизвестно.
      Но город продолжали преследовать неудачи. В этом молодые люди убедились утром, когда в их тайный приют, о котором не слышали даже слуги, пришла Леция. Беглецы уже позавтракали. Им вновь принесли холодные закуски, но свежие и прекрасно приготовленные. Их начало уже томить бездействие, хотя оба прекрасно понимали, что на некоторое время придётся затаиться, чтобы их не обнаружили соглядатаи Марка.
      Они уже начали потихоньку строить планы, которые рухнули при появлении Леции. Нетерпеливым жестом подозвав обоих поближе, словно сами стены могли подслушать разговор, женщина швырнула на стол какой-то предмет.
      — Смотрите!
      Это оказался пепельно-серый камень на шнурке, с отверстием, окаймлённым розовым, в середине. Нош уже потянулась за камнем, но отшатнулась, словно кто-то ударил её. Девушке пришлось ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть. Какая-то часть её существа неудержимо стремилась коснуться его, хотя она понимала, что это — зло.
      Крин смерил взглядом камень так, словно перед ним было незнакомое оружие. Затем тихо спросил:
      — Это мёртвый камень?
      — Но те были красными! — возразила Нош, которая уже полностью овладела собой. Правда, она заложила руки за спину, чтобы невзначай не поддаться искушению.
      — Мы нашли это утром на шее моей двоюродной сестры Инди. Она превратилась… — Леция запнулась, глядя потемневшими глазами на проклятый камень. — Она стала пускающей слюни идиоткой, хотя ложилась спать опытной и умной женщиной. Это коснулось не только её. Казгар бурлит. Подобное случилось со многими, от мастеров до охраны, вплоть до среднего состава Совета. Мёртвые камни? Но то, что случилось с Инди, хуже смерти. У этих бедняг словно кто-то высосал разум, как высасывают сок из плода янса через трубочку. То, что от них остаётся… это нельзя назвать человеком! А трое умерли в тот же час, когда их нашли. Мы не знаем, сколько горожан попались на этот крючок.
      — Лоточник… — произнёс Крин.
      — Не нашли, — отрезала Леция. — Я сразу же послала стражу на базар. Его и след простыл. И никто из торговцев не представляет, кто он и куда делся. Мы только знаем, что он прибыл вместе с посольством, которое Совет не принял.
      — Марк… — начала Нош, но Леция и Крин одновременно покачали головами.
      — Ты сказал, воин, — Леция кивнула Крину, — что эти кошмарные камни находили в тех краях, где о Марке и не слыхали. Да, Марк любит затевать грязные игры. Он завистлив и готов на все ради власти. Но это не его рук дело. Вы же сами рассказывали, что оставили амулет одного из стражников в камере, чтобы замести следы. Нет, это кто-то гораздо могущественней Марка, и он — наш общий враг.
      Она помолчала, потом обратилась к Нош.
      — Злые камни, которые ты обнаружила в моей сокровищнице, сегодня раздробили и сожгли. Оставшийся пепел глубоко закопали. Но этот, — она указала на амулет, — слишком опасен. Едва ли его можно уничтожить подобным образом.
      Нош собрала все своё мужество. Девушка взглянула в лицо главы гильдии и, одной рукой сжав мешочек с Пальцами, протянула вторую к амулету. Она не стала трогать его, а просто накрыла ладошкой и зажмурилась.
      Чувство, которое охватило её при первом взгляде на камень, никуда не делось, хотя заметно ослабло. Вероятно, её хранили Пальцы Лиры. Нош не увидела картинки — вероятно, потому, что не взяла камень в руки. Но она узнала, что произошло. Кто-то где-то, обладающий силой, какую девушке даже трудно было представить, вобрал в себя разум и жизненную силу носителей амулетов. Видимо, неизвестный маг чего-то боялся. Либо готовился нанести удар. Он копил силу, словно Высший король, собирающий войска для решающего удара.
      Выходит, мёртвые камни используются не только для передачи сведений, они сами — опасное оружие. На тех, кто по незнанию надел амулеты коварного лоточника, уже не спасти.
      — Что-то почувствовала? — спросила Леция.
      — Только в общих чертах. Кто-то выжал из носителей всю силу, и даже жизни, и забрал себе.
      Внезапно Леция выпрямилась, не сводя глаз с амулета.
      — Неизвестно, сколько человек подпали под его удар. Возможно, мы лишились некоторых глав гильдий. Это заговор. Притом враг наш неизвестен. Мы… некоторые из нас… давно подозревали Марка. За последний год он приобрёл немалую власть. Но всё, к чему он стремится, это править Казгаром. Непохоже, чтобы в происходящем был виновен именно он. Тогда кто?
      Крин решился. Он заговорил, положив руку на рукоять верного меча.
      — Леди, на востоке служители фальшивого бога уничтожили всех, кто мог противостоять им. Высший король, который никогда не мог похвастаться полководческими талантами, направил армию на юг, где нет ничего, что оправдало бы потерю солдат и животных. Может, у вас происходит нечто подобное? Кому-то выгодно сломить всех, кто стоит у власти, перед грядущим вторжением?
      — Какому вторжению? — спросила Леция. — Варвары с западных равнин не способны выставить против нас войско. Они привыкли нападать небольшими отрядами и совершенно не подготовлены к долгой осаде и войне с регулярной армией. Ваш Высший король… неужели он рискнёт переправляться через Высоты и атаковать Казгар? В это время года перевалы уже под снегом. А жрецы вашего фальшивого Единого уже побывали в городе и получили от ворот поворот. Кто ещё?
      С минуту Леция сидела прямо, а затем облокотилась на стол и уронила голову на руки.
      — Неужели, — медленно начала она, тщательно подбирая слова, — легенды станут явью?
      — Раскан! — вырвалось у Нош.
      — Ведь он давным-давно мёртв, — возразила Леция. — С тех пор как он исчез, этот мир покинули четыре… нет, пять поколений. Ты служишь Лире… Велика Её сила, но в те дни Раскан победил.
      — А если кто-нибудь нашёл источник силы, из которого черпал Раскан? — предположил Крин.
      — Возможно. Но… — покачала она головой. — Для чего ему насылать напасти на Казгар, укреплять жрецов Единого и направлять Высшего короля в самоубийственный поход? Или его цель — только разрушение?
      Нош сжала мешочек обеими руками.
      — Кто бы он ни был, он боится Лиры! — уверенно сказала девушка. — Леди, у меня уже шесть Пальцев, осталось всего четыре. Я не знаю, что произойдёт, когда у меня окажутся все Пальцы Лиры. Дрин ничего не сказала мне об этом. Но она была последней истинной жрицей Лиры, и она говорила, что мой дар предназначен для какого-то великого деяния.
      Леция подняла голову и посмотрела на девушку. Затем медленно кивнула.
      — Хорошо. Но чем раньше, Одарённая, ты соберёшь остальные Пальцы, тем лучше.
      — Я не могу выходить в город… — начала Нош.
      — И не нужно, — отрезала глава гильдии. — Я получила свой кристалл от матери. Её отец по прямой линии происходил от жреца, хранившего этот осколок после уничтожения святилища. В Казгаре оставались только двое служителей Лиры — жрец и жрица. Но они знали слишком мало — только то, что удалось сокрыть и потому сохранить.
      — Они умерли, — сказал Крин. — Марк позаботился об этом.
      — Я подозревала, но не было доказательств, а Совет не выносит решений лишь из-за чьих-то подозрений. Получается, Одарённая, что ты нашла все сокровища, которые были в Казгаре. Тебе придётся искать остальные в другом месте, и поскорее.
      — Как мы выберемся из города? — перешёл к Делу Крин. — Марк сразу же пустит по нашему следу своих трясунов. Возможно, он уже знает, где мы прячемся.
      Леция встала.
      — Это можно организовать. Я не могу дать вам сопровождающих, зато обеспечу самым лучшим снаряжением.
      И она выполнила своё обещание. Вскоре старая служанка и встретивший беглецов лучник, но уже без лука, вдвоём принесли в комнаты Крина и Нош большую корзину. Там лежала дорожная одежда из великолепно выделанной кожи и смена нижних рубашек. Всё было новым, но выглядело изрядно потрёпанным. У Леции оказался намётанный глаз, потому что одежда сидела отлично, как специально на них сшитая. К радости Крина, там нашлась замечательная кольчуга, которую он немедленно надел взамен ржавой рухляди, позаимствованной у охранника Марка. Вторая, поменьше размером, досталась Нош.
      Оба беглеца, как бывалые путешественники, сразу же рассортировали предоставленные Лецией снаряжение и припасы, и упаковали два заплечных мешка. Крин выбрал гладкий шлем, а Нош ограничилась капюшоном с пелериной, под которым можно было легко спрятать лицо. Там оказался даже особый кармашек для зарка, на которого всё это время с опаской поглядывали Леция и её слуги. Она сообщила Нош, что эти ящерицы действительно ядовиты, но их яд не смертелен. Он вызывает долгий обморок, после которого жертва приходит в себя с сильной головной болью.
      Крин затянул последний ремень на своём мешке и повернулся к Нош.
      — И что теперь? Мы же не можем просто выйти из дома и направиться к воротам.
      Но девушка верила хозяйке гильдии ювелиров.
      — Леция сказала, что знает способ. Разве ты ей не доверяешь?
      Крин скатал дорожный плащ и закрепил сверху мешка. Ему не хотелось путаться в его складках, по крайней мере, пока держится хорошая погода.
      — Приходится, — ответил он. Но на его лице все явственней проступала тревога.
      Подали обед. Они наелись до отвала, помня, что, хотя заплечные мешки и набиты под завязку продовольствием, походный рацион не может сравниться с обычным обедом за столом.
      В окошке под потолком уже померк свет, когда наконец пришла Леция. Её брови сошлись на переносице. Сразу стало ясно, что план побега её чем-то не устраивает.
      Нош тут же вспомнила Марка. Но прежде чем она успела задать вопрос, хозяйка дома достала из широкого рукава сложенный платок. Когда она разложила его на столе, оказалось, что это карта, на которой Казгар был помечен крестиком в левом нижнем углу.
      — Я настоятельно рекомендую вам идти на северо-запад, — сказала она, разглядывая городские улицы. — Жрецы Лиры пришли из-за гор, так гласит семейное предание. Но далеко не все повернули на юг. На вашем месте я продолжила бы поиски на западе, а потом отправилась бы на север. У тебя есть свой проводник, — кивнула она Нош.
      — Да. Они начинают светиться, когда рядом оказывается другой Палец. Только раз этого не произошло, — девушка бросила взгляд на Крина, — но камень оказался специально запечатан сургучом, чтобы света не было видно.
      — Держитесь подальше от караванных путей. Да, уже поздно для путешествий, но ещё попадаются путники. Те, кто бросится за вами в погоню, решат, что вы пойдёте по дорогам. Но когда вы выберетесь из города, сразу поверните на запад и только через день пути сверните на север. Таким образом вы окажетесь вдали or привычных для горожан дорог.
      — Когда мы выберемся из города… — заметил Крин. — Каким же образом, леди?
      Леция сложила карту в небольшой треугольничек и передала Крину. Юноша спрятал её в пояс.
      — У древних домов наших гильдий есть свои тайны. Казгар не всегда был мирным городом, правда, в последнее время миром здесь и не пахнет. Я открою вам один из секретов клана, но попрошу выполнить одно условие. Если я прикажу вам закрыть глаза, вы их закроете и не будете открывать, пока я не разрешу.
      Молодые люди кивнули. Глава гильдии направилась к двери. Нош с Крином, забросив за спину мешки, последовали за ней. Они прошли по коридору и вышли в большой зал, посреди которого располагался длинный стол, окружённый стульями с высокими спинками. Затем они попали во внутренний дворик, где плескался фонтан. Вместо растений в кадках, которые Нош привыкла видеть в местных зимних садиках, здесь были расставлены и разложены камни. Но не обычные серые глыбы, а украшенные кристаллическими щётками или вкраплениями. Свет фонаря, который несла Леция, заставил драгоценные камни искриться и сиять, разбрасывая в разные стороны удивительные отблески. В темноте казалось, что эти камни растут прямо из земли.
      Такого великолепия Нош не видела с тех пор, как покинула алтарь Лиры. У неё невольно вырвался вздох восхищения.
      — Теперь, — сказала Леция, — я попрошу вас на некоторое время закрыть глаза.
      Оба покорно зажмурились. Через несколько мгновений послышался непонятный скрежещущий звук.
      — Можете открыть глаза. Перед вами — выход.
      Один из камней, едва ли не самый крупный из всего каменного сада, был слегка сдвинут, открывая чёрный провал в земле. Леция присела и посветила фонарём, чтобы они увидели начало лестницы.
      — Вниз, — сказала хозяйка. — Там найдёте факел, а рядом — трут и кресало. Зажжёте его. Туннель не прямой, но ответвлений в нём нет. Идите, Одарённая и ты, воин, и да хранит вас Лира. Удачи.
      — Как мы можем отблагодарить вас? — смущённо спросила Нош.
      Эта женщина, увидев их в первый раз, так много сделала для их спасения!
      — Ты уже отблагодарила меня, сестра по Лире, своими видящими руками. Теперь мой дом свободен от зла. Я знаю о планах Марка, если только новые напасти не заставили его передумать. Когда Руки вновь оживут, вспомни обо мне, Одарённая.
      — Обязательно! — с жаром воскликнула Нош.
      Крин уже начал спускаться вниз. Девушка последовала за ним, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу под тяжестью заплечного мешка. Затем она оказалась на ровной поверхности. Вверху вновь что-то зашуршало, и свежий ветерок, долетавший в подземелье, иссяк.
      В темноте неожиданно громко щёлкнуло кресало. Крин зажёг факел, и Нош увидела, что они находятся в небольшом закутке под лестницей, а впереди начинается тёмный проход. Крин пошёл первым, подняв факел над головой, хотя толку от него было мало. Стены туннеля состояли из камня, в некоторых местах путникам приходилось пригибаться, чтобы не задеть макушкой низкий потолок. Этим ходом пользовались нечасто. Тут и там по стенам сочилась вода. Рядом камень покрывала какая-то белесая плесень.
      Как Леция и обещала, боковых ходов не было, так что заблудиться они не могли. Когда возник этот туннель? Вероятно, его проложили ещё в те времена, когда Казгар только начинал превращаться в знаменитый торговый центр.
      Наконец подземный туннель постепенно пошёл вверх, видимо, скоро выход. Крин передал факел Нош, не имея ни малейшего желания выбираться в ночь с огнём, который могут увидеть издалека. Они не знали, на каком расстоянии от городских стен их выведет тайный ход и не попадутся ли поблизости бдительные стражники. Поскольку весь город взбудоражен случаем с мёртвыми камнями, их могут сгоряча зарубить на месте.
      Наконец они упёрлись в тупик. Крин посветил факелом — никакого намёка на дверь. И тут Нош сообразила.
      — Защита!
      Она встала у плеча Крина и приложила руки к каменной стене.
      Оказалось, что дело не в чарах, а в потайном замке. Девушка быстро нащупала рычаг.
      — Нашла!
      Крин погасил факел и приналёг на рычаг. Видимо, стена открылась, потому что вместо затхлого воздуха подземелья в лицо беглецам пахнул свежий ветер. Они выбрались наружу и подождали, пока дверь закроется.

ИНТЕРЛЮДИЯ

      Зажёгся свет. Мужчина, сидящий в кресле, разглядывал результат своих трудов. Перед ним стояло предательское зеркало. Он уставился на гладкую поверхность с таким видом, словно изображение могло измениться по его приказу.
      На его лице наконец пропали проклятые морщины — кожа была чистой, гладкой. Волосы, вьющиеся из-под чёрной шапочки, почернели. Ни единого седого волоска. И какие густые!
      Он перевёл взгляд на свои руки. Молодые и крепкие. Куда девались вздувшиеся вены и старческие пятна? Итак… пока всё благополучно. Пока. Его довольную усмешку словно ветром сдуло. Холёное лицо исказила гримаса, и на мгновение оно вновь стало похоже на ту кошмарную личину, которую он с таким трудом сбросил. Ему дорого это обошлось. Скольких ему пришлось выпить до дна, чтобы снова вернуть молодость!
      Слуги постарались на славу. Сила и разум тех, кого он выпил этой ночью, бодрили, как старое вино. Кое-что осталось, можно будет посмаковать позже.
      Но…
      Его взгляд потяжелел. Потери… Пора с этим заканчивать. Настало время возвести на трон нового Высшего короля, старый маразматик не удержится у власти. Хорошо, что у него есть наследник…
      Он побарабанил пальцами по столу, словно подсчитывая потери, и замер. Колдун никогда бы не признался даже самому себе, что совершил глупость. Ведь тогда казалось очень мудрым, что наследник тоже подпадёт под влияние мёртвых камней. Что ж, значит, наследника нет. Тоже неплохо — в стране начнётся хаос. Поскольку нет прямого наследника, разгорится борьба за престол. К сожалению, несколько подходящих кандидатур можно вычеркнуть после сегодняшней ночи.
      Его плечи поникли, словно на них легло невидимое, но тяжкое бремя. Ни Высший король, ни его наследник или эти сумасшедшие лорды не нужны человеку, победившему смерть. Он снова в силе и легко отыщет укромный уголок, где переждёт смутные времена. Сколько копий будет сломано… Победитель уничтожит слабых, воссядет на трон и только тогда поймёт, что получил совсем не то, о чём мечтал. Колдун подумал, что как ни велики его потери, но все поправимо. Можно начинать раскидывать сеть на восток.
      Голос…
      Его губы растянулись в досадливом оскале. Да, это настоящая потеря. Этот Валкар был очень ценным инструментом, с уже свёрнутыми набок мозгами. Он с готовностью ринулся в нужном направлении, не понимая, что лишь выполняет чужую волю. Раскану редко попадались такие послушные орудия. Жаль, что нельзя было спасти жреца от высасывания… в будущем по этому поводу нужно будет что-то предпринять. Правда, он сомневался, что эту проблему можно решить. Высвобожденная сила не разбирает, кто чужие, кто свои. Она бьёт в намеченную цель без промаха. Не исключено, что это можно поправить… он займётся этим на досуге, когда будет время.
      А пока Валкара и его ближайших помощников можно вычеркнуть из списка. Маг призадумался о том, что сейчас творится в Храме. Вдруг все, кого Валкар покорил и отправил в рабство, получат свободу? Снова хаос.
      Правая рука колдуна сжалась в кулак и с силой ударила по крышке стола. Эти… эти…
      Губы беззвучно шевельнулись, а в глазах полыхнул гнев. Какая отвратительная промашка! И из-за кого?
      Ещё вчера он мог наслать на них смерть. Не нашлось бы щели, куда могли бы спрятаться эти жалкие черви! Но либо собрать все, либо ничего. И до поры до времени ни один из его слуг не может коснуться этих негодяев.
      Если бы он был в состоянии отыскать эти осколки сам! Но в этом Лира оказалась сильнее. И если бы прямо перед ним оказался один из кристаллов, он не увидел бы его.
      Нужно подождать. А он уже отвык ждать. Кроме того… слишком много сил уходит на поддержание собственной плоти. А вдруг он снова начнёт стареть? И тогда… Кулак вновь с грохотом опустился на стол. Колдун склонился к зеркалу и принялся пристально рассматривать отражение.
      Юноша. На него смотрел молодой человек. Конечно, он может постареть, но у него в запасе будет много лет. За это время можно что-то предпринять. А когда они вернутся туда, где он легко достанет их… Они — прах, ничто! Животные, которых он давно изучил, — глупые, жадные, не видящие ничего дальше своего носа. Исход последней схватки предрешён, к тому же у него есть время, чтобы подготовиться к сражению. А им ещё нужно завершить миссию.
      Так, по поводу Высшего короля… Есть герцог Инграм. Пожалуй, у него больше шансов захватить трон, чем у остальных. Инграм…
      Он мгновенно вспомнил всё, что знал об этом человеке. Неприступный аристократ, но у каждого есть свои слабости. И у него тоже. Валкар… Колдун понадеялся, что сможет найти настолько же податливый инструмент и сделать его Голосом. Большинство жрецов сгинули вместе со своим начальником… Власть Единого была великолепной затеей, которая превратила страну в огромную тюрьму. Он скривился. Потери этой ночи грозили обернуться сплошными заботами.
      Большая часть накопленной энергии и жизненных сил пойдёт на то, чтобы создать мощное оружие, которое раз и навсегда уничтожит Лиру.

24

      Наконец они выбрались из города! Крин дёрнул плечом, поудобнее устраивая мешок. Чем скорее они уберутся подальше от Казгара, тем лучше.
      Перед ними расстилались поля, где гильдия фермеров выращивала зерно и овощи, и обширные пастбища, на которых зимовали тягловые животные караванщиков. Варги и лошади дожидались следующего тёплого сезона, когда во все концы потянутся караваны за новым товаром. Крин призадумался, не обзавестись ли лошадьми. Но кража животных может направить по их следу погоню. Хотя до Даста путь неблизкий, он предпочёл бы измерить его неспешными шагами, зная, что в спину не дышат разгневанные сторожа.
      Глава гильдии ювелиров дала им мудрый совет. Им действительно лучше держаться подальше от дорог. Юноша поднял голову и принялся рассматривать звезды, чтобы сориентироваться. Вот Варг-в-Облаках, Две Стрелы, Скакун. Он знал эти созвездия с детства, к тому же умение ориентироваться по звёздам было необходимым для любого странника. А Крин немало успел побродить за свою жизнь.
      Беглецы незаметно пересекли одну из дорог, прячась за живой изгородью, которой были обсажены все поля. Нужно поскорее выбраться из заселённой местности.
      Юноша приноровился к шагу Нош и показал в сторону рукой, хотя не был уверен, что в безлунную ночь она заметит его движение:
      — Туда.
      Днём девушка сплела более просторный мешочек, в котором легко поместились все кристаллы, заботливо завёрнутые в лоскутки ткани. Теперь Нош прижала руку к груди. Неужели она думает, что камни подскажут нужную дорогу? За последние дни он всего насмотрелся, так что не спешил лезть с вопросами.
      — Как далеко на восток? — спросила она.
      Крин озадаченно закусил губу. Ночью, конечно, можно идти по звёздам, но это далеко не самый лучший путеводитель. Ему не улыбалось забраться на равнины, где живут варвары и ворзы. Поскорее бы вернуться в Даст, а лучший проводник к нему — дороги.
      — Мы должны держаться возле караванного пути, — сказал он. — На равнине легко потеряться.
      — Ты хочешь вернуться в Даст? — спросила Нош со странной ноткой в голосе.
      — Даже если я не смог выполнить поручение лорда Ярта, он должен узнать об этом.
      Девушка промолчала, словно не могла найти подходящих слов.
      — Мы идём в Даст вместе! — добавил он твёрдо. Какой же мужчина позволит женщине, пусть даже Одарённой, отправиться в неведомые края одной?
      — У меня только шесть Пальцев, Крин. Нужно найти ещё четыре. Мои камни направят меня. — Она приподняла мешочек и продолжила: — Я знаю, что должна идти. Если они приведут меня к Дасту, так тому и быть. Но если они позовут меня в другую сторону, я пойду туда.
      Юноша сдержался и решил не отвечать, пока не уляжется гнев. Какая глупость — бродить по свету с какими-то осколками в качестве проводника! Кто её отпустит? Но лорд Ярт ждёт, когда Крин исполнит обещание и привезёт оружие. Нужно поскорее дать ему знать, что затея провалилась.
      С Высот накатывалась зима. И мятежникам предстоит встретить холодное время в грубых хижинах, а не в тёплых пещерах. А припасы… Если охотникам не повезёт настрелять дичи, то к весне им придётся изрядно затянуть пояса. Едва ли провизии, которую они увезли из Казгара, хватит надолго. Хорошо, если они вообще благополучно доберутся до Даста. А что будет, если зимняя буря застанет их с Нош в степи, когда они будут искать эти проклятые камни? Те, кто не успел укрыться, не выживают и часа. Лучше переждать зиму в Дасте, чем шляться по заснеженным холмам. Какое-никакое, а убежище.
      Крин решил, что пока они идут в одном направлении, спорить бессмысленно. Для начала им необходимо до рассвета отойти подальше от города, а утром где-нибудь спрятаться и отдохнуть.
      В этой местности как будто не водились хищники вроде болотных волчаков. За несколько поколений горожане и жители окрестных сёл истребили опасных животных. Против ожиданий оказалось, что поля и пастбища тянутся на восток довольно далеко. Дважды беглецам приходилось прятаться от пастухов. Хорошо, что варгов трудно потревожить. Потому что эти крупные животные с рогами и острыми копытами в ярости делались опасны и остановить их могли только опытный лучник либо стая волчаков.
      Пастухи, разъезжающие по пастбищу верхом, следили в первую очередь не за возможными хищниками, а за тем, чтобы варги не забредали на чужие участки. Если какой варг и учуял двоих путников, тайком пробирающихся вдоль кустарника, то не обратил на них внимания.
      Когда они наконец добрались до последнего поля, ночь близилась к рассвету. Беглецы перешли на быстрый и равномерный шаг. Так привыкли передвигаться на большие расстояния мятежники, а Нош научилась ходить походным шагом во время их перехода в Даст. Но Крин понимал, что скоро придётся искать какое-нибудь укрытие. Хотя они хорошо отдохнули в доме Леции, но такой темп долго выдержать не смогут.
      В ушах свистел холодный ветер, который заставил путников завернуться в дорожные плащи, как только они выбрались из туннеля. Из высокой травы время от времени доносился писк какой-нибудь мелкой живности. Нош почувствовала, как под плащом завозился зарк. Она сказала Крину, что скоро нужно будет выпустить зверька поохотиться.
      Наконец они наткнулись на овражек. Вокруг него поднималась густая трава, а сам овражек порос кустарником, так что в темноте они едва не прошли мимо. Крин сбросил свой мешок и плащ и скользнул вниз по склону. Но до дна не добрался, наткнувшись впотьмах на колючий куст. Он оцарапался и невольно выругался.
      Юноша достал кинжал и начал прорубаться сквозь заросли, откладывая срезанные ветки в сторонку. Нош принялась ему помогать, хотя ей было велено оставаться на месте. «С ней спорить невозможно, — с горечью подумал Крин. — Вот и прекрасно, пускай получит свою порцию синяков и царапин!»
      Его ожидания оправдались. Когда они прорубились к самому дну овражка, там оказался небольшой прудик. Когда-то, давным-давно, варги ходили сюда на водопой. Теперь пруд, который многие годы поил животных, почти высох и зарос. Когда наступало лето, варги приходили сюда, зарывались в грязь и спасались от невыносимой жары и безжалостных слепней.
      Когда пруд высох, овраг зарос не только травой, но и густыми колючими кустами, необычными для открытой степи. Беглецы обрезали некоторые ветви и соорудили у самого водоёма удобное убежище. Они поостереглись использовать воду из пруда. После дождей в низину стекались все ручьи, и едва ли эту воду можно было пить, не опасаясь за своё здоровье. Крин решил, что лучше утолять жажду водой из прихваченных бурдючков, и Нош одобрила его осторожность.
      Они устроились на ночлег, почти бок о бок. Среди зарослей было слишком темно, чтобы видеть друг друга. Юноша услышал восторженный стрекот зарка. Видимо, Нош выпустила зверька из кармашка в плаще. Затем раздался шорох в траве — зарк отправился на охоту.
      Вытянуться в полный рост не получалось, нужно было вырубить в зарослях больше свободного места. Но Крин вылез из укрытия и вскоре вернулся с охапкой травы, которую расстелил на земле. Лежать стало мягче — ни корни, ни веточки не давили в бок. Они быстро обнаружили, что теплее всего лежать, прижавшись друг к другу. Крин подгрёб девушку к себе. Нош повозилась, устраиваясь поудобнее в изгибе его тела. Сверху они накрылись плащами.
      Видимо, девчонка заснула, как только закрыла глаза. Он слышал её ровное дыхание. Но к юноше сон все не шёл. У входа в убежище он оставил несколько сухих веток, так что подобраться к спящим незаметно будет нелегко. К тому же Крин почему-то был уверен, что часовые тут не нужны. Нош вздохнула и чуть пошевелилась. Юноша потянулся поправить сползший плащ и наткнулся на что-то, отозвавшееся в пальцах лёгким покалыванием. Он осторожно ощупал предмет. Мешочек… Да это проклятые Пальцы!
      Эти обломки делали Нош непонятной и чужой. Ладно, он мог понять, что она искренне верит в свою Лиру. Тем более что до настоящего времени служители Лиры выгодно отличались от прислужников Единого. Но это не для него. Стараясь не разбудить девушку, Крин убрал руку.
      И чем закончится её миссия? Даже если она отыщет все Пальцы, разбросанные по свету, что она будет с ними делать? Говорит, что не знает. Даже если Дрин поделилась своими планами с лордом Яртом, он никому не рассказывал об этом.
      Крина посетила неуютная мысль, что эту девчонку, одарённую необычной силой, в конце пути может ждать очень сильное разочарование. Но юноша понимал, что никто не убедит её свернуть с намеченного пути.
      И чего он беспокоится? Ему плевать на её миссию! До того, как тлетворная вера в Единого расползлась по его родной земле, соотечественники не особо спешили одарить богов и прочие силы своим вниманием.
      А может, так всё и было, когда Тьма охватила весь мир? Что в его роду знали о благом волшебстве? Крин не мог припомнить ни одной легенды о добрых богах. В его Доме все, кроме подпавших под влияние Единого, привыкли верить только в себя и свои силы. Он сомкнул пальцы на рукояти Дарующего Надежду. Воин должен полагаться только на себя и своё оружие. Иначе не выжить.
      Девушка вздохнула и перевернулась, оказавшись к нему лицом.
      Когда Крин ещё жил в доме своего отца, его считали слишком юным, чтобы брать в город на развлечения. А когда он сделался мятежником, то женщин вообще близко не видел. Не считая Нош. Но юноша никогда не воспринимал её как настоящую женщину, которую может возжелать мужчина. Даже сейчас, когда он чувствует её дыхание на своей щеке… Нет, ни малейшего желания… Но юноша внезапно осознал, что точно так же, как он связан с лордом Яртом, он привязался к этой девчонке. Правда, это ненадолго — их пути скоро разойдутся.
      Какая-то часть его существа воспротивилась этой мысли… и Крин безжалостно заглушил этот отголосок протеста. Видимо, последнее усилие утомило юношу окончательно, потому что он наконец заснул. Сквозь сон он почувствовал, как по плечу пробежались маленькие лапки, а затем он провалился в чёрное забытьё, без сновидений.
      Крин проснулся от холода. Сквозь ветви кустарника серело вечернее небо. Хмурое, неприветливое, нагоняющее уныние и непонятный страх. По степи гулял ветер. Когда юноша сел, то заметил, что на севере собираются тучи. Буря!
      Нош не было. Но через минуту она спустилась в укрытие. Она уже успела закутаться в плащ, хотя её заплечный мешок ещё лежал рядом с травяной постелью. Лицо девушки пылало счастьем.
      — Крин! — воскликнула она, хватая юношу за руку. — Мы должны идти…
      Вторая рука её скользнула под плащ, и Крин догадался, что Нош касается мешочка с Пальцами.
      — Где-то рядом ещё один! Он зовёт!
      Она махнула рукой на север.
      Крин попытался собраться с мыслями. Он прежде не бывал в степи, но начиная с похода к Дасту успел повыспросить всех, живших на равнинах, о возможных опасностях в этих краях. Если те тучи на севере действительно несут с собой бурю, то попасть в неё на открытой местности — верная смерть. Оставаться в этом овражке тоже нельзя, его мгновенно затопит потоками воды.
      Стряхнув руку Нош и не слушая её глупого бормотания, Крин встал и полез наверх. Ветер с севера крепчал. Идти навстречу грозе — это… это сущая глупость! Это…
      Сзади зашуршали кусты — Нош выбралась за ним следом. На этот раз она не забыла свой мешок. Даже не взглянув на Крина, она направилась на север.
      Крин закричал. Его гневный окрик остался без ответа. Юноша бросился в укрытие и поспешно собрал свои вещи. Какая идиотка! Но ему позарез нужно остановить Нош и заставить прислушаться к голосу разума.
      Его задержка позволила Нош отойти на некоторое расстояние. Она шла, наклонившись, преодолевая сильные порывы ветра, норовящего сбить её с ног. Плотно запахнув плащ, девушка шла навстречу буре. Как же заставить её остановиться? Но сперва нужно догнать.
      Крину казалось прежде, что он знаком с худшими природными явлениями, какие только могут подстерегать род человеческий. Но этот ледяной ветер, не дающий сделать и шагу, был страшнее всего, с чем ему приходилось сталкиваться на Высотах. Он словно оказался игрушкой в руках невиданного великана, который щелчком сбивал крошечного человечка с ног, а под конец решил вогнать в стылую землю по самую макушку.
      Глаз не открыть, сразу начинают слезиться. Нельзя потерять Нош. А девчонка как-то ухитрилась увеличить разделяющее их расстояние. Придётся поспешить.
      Нош тоже с трудом противостояла буре, но шла уверенно, словно видела перед собой некую невидимую для юноши цель. Под неистовую песню ветра Крин успел проклясть Лиру, Руки и каждый Палец по отдельности. Затем ему пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.
      Как только он наконец приблизился к девушке, случилось то, чего он и боялся. Началась настоящая буря. Небесные хляби разверзлись и обрушили на степь плотную пелену дождя. Плащи моментально покрылись ледяной коркой. Юноша до сих пор не мог подойти к Нош так близко, чтобы схватить её за руку и остановить. Хотя что это даст? Укрытия здесь не найти. Может, стоит лечь на землю и укрыться плащами? Вряд ли это поможет. Холод проберёт их до костей, и они насмерть замёрзнут.
      Прибитая к земле трава заледенела. Путники оскальзывались и теряли равновесие. А серое небо хмурилось все больше, быстро наливаясь чернотой. Нош продолжала упрямо стремиться вперёд, словно ей светила путеводная звезда.
      Крин начал задыхаться. Он поражался, как эта девчонка до сих пор держится на ногах. Он сам уже выбился из сил. Неужели её поддерживают эти проклятые Пальцы? И гонят вперёд… но куда?
      Внезапно юноша осознал, что земля под ногами уже не покрыта травой. Её совсем недавно перепахали под озимые. Значит, поблизости есть люди! Он едва не закричал от радости.
      И в это мгновение Нош поскользнулась и упала на колени. Крин настиг девчонку, перебросил её руку себе через плечо, подхватил и потащил вперёд.
      Навалилась тьма, хоть глаз выколи. Путники заметили препятствие, только когда наткнулись на него. Каменная стена немного сдерживала безумные порывы ветра, так что Крину хватило сил пойти вдоль неё, шаря по камню онемевшими пальцами.
      Вскоре он нащупал деревянную створку. Юноша провёл по ней рукой вверх-вниз и быстро обнаружил простой засов на крючке. Он поднял крюк и распахнул дверь. Затолкав Нош внутрь, Крин ввалился следом. Пронзительный свист ветра сменился ровным гулом.
      Извернувшись, он захлопнул дверь. Затем, придерживая её бедром, пошарил вокруг. Нащупав сноп сена, он подпёр им дверь — благо, ветер дул с противоположной стороны.
      Судя по запахам, они нашли спасение в хлеву. Через минуту Крин услышал низкое мычание варга. Лучше всего держаться от животного подальше, незваные гости могут ему не понравиться. Оставалось надеяться, что он в стойле, но лучше не проверять.
      Они в укрытии — уже хорошо. Но этого мало. Необходимо согреться, выпить и съесть чего-нибудь горячего и, конечно, сбросить промокшую одежду. Вот тогда можно считать, что они спасены. Крин поднялся и, пошатываясь, сделал несколько шагов, пока не споткнулся о недвижимое тело Нош. Не удержавшись, он рухнул на неё, едва успев немного извернуться, чтобы не зашибить девчонку.
      Нужно встать, двигаться, греться. Ни в коем случае нельзя поддаваться сонливости. Тогда точно конец!
      Раздался скрип, и в глаза Крину ударил яркий свет, на миг ослепивший его. Проморгавшись, он смог разглядеть руку, держащую фонарь. Неизвестный прошёл через незамеченную юношей дверь и поставил фонарь на высокий ящик.
      К парню подошла женщина, одетая как крестьянка, которых он видел на казгарском базаре, в грубую сорочку и штаны. Её волосы были спрятаны под чепцом, а морщинистое лицо выдавало преклонный возраст. Женщина поглядела на несчастных путников и заговорила.
      Её напевная речь отличалась от обычного говора неизвестным акцентом, но каким-то образом Крин сумел разобрать, что она говорит.
      — Идти сможешь?
      Он начал подниматься, опираясь о ближайший сноп сена, потому не стал тратить силы на ответ. Лучше умереть, но встать и дойти самостоятельно. Женщина, ничего больше не спрашивая, подхватила Нош под мышки и поволокла в дом. Крин подковылял к ней и даже поднял девчонку за ноги, чтобы помочь занести её в дом.
      Они сразу же окунулись в тепло и свет. На столе горела лампа, а в углу жарко пылал очаг, распространяя по комнате волны тепла. Рядом стояло кресло с высокой спинкой, в него хозяйка дома и усадила Нош. Крин присел рядом, следя, чтобы девчонка не свалилась на пол.
      Женщина ушла в хлев за фонарём. Вернувшись, она встала над Крином и, уперев натруженные руки в бока, принялась разглядывать обоих потерпевших. Затем поманила юношу. Он устроил Нош поудобней и встал, хотя ноги ещё дрожали и подгибались.
      Хозяйка подошла к противоположной стене, где стоял видавший виды деревянный сундук. Она подняла потемневшую от времени крышку, покопалась внутри и извлекла на свет кипу поношенной одежды. Захлопнув сундук, женщина свалила ворох одежды сверху, добавив к нему длинный грубый лоскут — видимо, полотенце. Затем она обратилась к юноше с краткой речью. Пожалуй, ей нечасто доводилось разговаривать с кем-то в этой глуши.
      — Раздевайся, вытирайся, одевайся… потом к огню. Там суп.
      Ни одного лишнего слова. Крин послушно исполнил её приказание.
      За его спиной женщина занялась Нош, и вскоре он услышал, что девушка разговаривает. Сознание того, что она жива, согрело его не меньше, чем мысль о супе, аппетитно булькающем в котле над огнём.

25

      Тепло. Нош уже не надеялась когда-нибудь согреться. Было светло… горел огонь. Кто-то заслонил очаг и принялся черпать из котла, который висел над огнём. Затем этот кто-то подошёл к Нош. Над девушкой склонилось морщинистое женское лицо с живыми яркими глазами.
      — Горячо… но ты пей… ешь… поскорее.
      В руки сунули миску. Нош опустила взгляд на ароматное, исходящее паром варево и только сейчас ощутила, как сильно ей хочется есть. Старушка куда-то пропала. Девушка была ещё слишком слаба, чтобы повернуть голову и посмотреть, куда та делась.
      Нош сидела в кресле, завёрнутая в залатанное, но чистое покрывало. Оно пахло травами. Нижнюю часть её тела скрывала длинная юбка.
      Оторвав взгляд от миски, она заметила у очага недвижное маленькое тельце зарка. Неужели он умер? Кармашек в плаще был ненадёжным укрытием в такую непогоду, а зарки Рифта отличались крайней теплолюбивостью. В холода они становились вялыми и спешили забиться в самые глубокие норы.
      Слёзы брызнули из глаз Нош. Она до крови прикусила нижнюю губу, чтобы не разрыдаться. Руки задрожали, и горячее варево в миске пошло волнами, едва не выплёскиваясь ей на колени. Из-за высокой спинки кресла вышел её недавний спутник.
      Нош узнала его с трудом. Вместо кожаных одежд и кольчуги на Крине была грубая рубаха с множеством заплат. Правда, у прежнего хозяина этой рубашки руки были покороче, а плечи поуже. Крепкие запястья Крина выглядывали из рукавов, и ворот был распахнут на груди. А штаны не доходили до лодыжек босых ног.
      Он подошёл к Нош. Девушка показала пальцем на зарка, для чего ей пришлось поставить миску.
      — Он… он умер?
      Крин опустился на колени и нежно погладил маленького зверька. Он тоже успел привязаться к существу, которое помогло им вырваться из плена.
      — Дышит! Он отогреется.
      Вновь подошла незнакомая женщина. Она подала Крину миску с варевом. Девушка поднесла край своей миски к губам и отхлебнула. Да, горячо, но язык не обжигает. Она проглотила. Суп был густым, он приятно прокатился к желудку, согревая Нош изнутри.
      Откуда-то появилась деревянная ложка. Видимо, её подала хозяйка, но девушка с такой жадностью набросилась на суп, что ничего вокруг не замечала. Она выпила бульон, а потом, уже неспешно, вычерпала гущу. Но когда показалось донышко миски, веки Нош налились свинцом, движения стали вялыми и замедленными. С огромным трудом она заставила себя не смыкать ресницы. Девушка попыталась вспомнить, как она попала в эту комнату, но так и не смогла.
      Подошла женщина и с неожиданной для её возраста силой помогла Нош подняться и добрести до тёмного чуланчика, где на широком сундуке была разложена постель. Девушка легла, и усталость взяла своё. Хозяйка вышла и прикрыла за собой дверь, оставив узенькую щёлочку.
      Отсюда завывание бури казалось тихой, умиротворяющей песней. Сквозь сон Нош услышала, как зарк вскоре пробрался в постель и свернулся клубочком у изголовья.
      Нош проснулась, внезапно охваченная страхом. Ей почудилось, что её замуровали. Правда, на одеяле лежала тонкая полоска света. Неужели Марк снова их поймал? Затем девушка начала что-то припоминать. Зов, который едва не заглушила страшная буря… И этот зов привёл её сюда. Но куда?
      Встревожившись, она села, протянула руку к светящейся щели и толкнула деревянную преграду. Дверь распахнулась, за ней открылась ещё одна комната. В очаге горел огонь. Да, она вспомнила эту комнату, только прежде над очагом висел котёл. Теперь посреди комнаты был стол, уставленный разными баночками и горшками. У стола какая-то женщина увлечённо и сосредоточенно месила тесто.
      У самого очага лежал ворох одеял. Неожиданно одеяла зашевелились, из-под них вынырнул Крин. Он потряс головой, словно отгоняя какое-то неприятное видение или сон.
      Нош выпуталась из своих одеял и привстала на кровати, которая на самом деле оказалась сундуком. Вместо привычной одежды на девушке была просторная сорочка из грубого полотна. Она ниспадала многочисленными складками — вероятно, её шили для более крупной женщины.
      Хорошенько размесив тесто, хозяйка свернула его калачом и положила на широкую деревянную лопату. В три шага она очутилась у очага. Открыв дверцу в каменной стене, женщина лёгким движением сунула тесто в духовку.
      — Встали? — хрипло спросила она, обращаясь к обоим путешественникам сразу.
      Нош слезла с сундука и задрожала, коснувшись босыми ступнями холодного каменного пола. Её руки вспорхнули к груди. Да, мешочек с Пальцами на месте. Зарк выбрался из-под одеяла и вспрыгнул к ней на плечо. Девушка быстрым шагом направилась к огню.
      Сорочка, в которую Нош нарядили, была слишком просторной, а вот у Крина наоборот. Его рубашка плотно обтягивала плечи и широкую грудь юноши. Он подобрал поближе разбросанные одеяла, чтобы Нош могла подойти к очагу. Но девушка сперва обратилась к хозяйке:
      — Госпожа, мы в неоплатном долгу перед тобой. Этой ночью рука об руку с бурей шла смерть.
      Женщина села на скамью и принялась нарезать какой-то корень огромным ножом, который уместней смотрелся бы в ножнах воина, чем на кухне.
      — Да, — подтвердил Крин. — Мы чуть не погибли… этой ночью.
      Или это был день? Чёрные тучи закрывали небо, превращая день в ночь.
      Искрошив корень, женщина сгребла ножом кусочки в миску, которая стояла у неё на коленях. Она продолжала работать, словно на кухне кроме неё никого больше не было.
      Нош заметила, что вдоль противоположной стены протянута верёвка, на которой сушится одежда — и её собственная, и Крина. Видимо, это жилище состояло всего из одной комнаты. А в углу лежала кольчуга и стоял, прислонённый к стене, Дарующий Надежду.
      — Здесь чтят законы гостеприимства, — произнесла женщина, впервые выговорив не короткую, обрубленную фразу. — Для нуждающегося путника моя дверь всегда открыта.
      Нош потрогала свой мешочек. Она не ошиблась — кристаллы нагрелись. Значит, где-то рядом ещё один Палец. Девушка медленно оглядела комнату, но нигде не заметила ответного сияния.
      — Ты ездишь на охоту со степняками? — спросила женщина, обращаясь к Крину. — Здесь ты не найдёшь ценной добычи. Но ветер разносит слухи о том, что за вами остаются кровь и пожары…
      — Госпожа, — оборвал её Крин. — Мы не из этой породы. И едва ли мы придёмся им по вкусу.
      — Для караванов не сезон, — заметила хозяйка, принявшись чистить другой корешок — красный и продолговатый. — Да и далеко отсюда до дороги. Так что вы за странники такие?
      Нош встала напротив женщины и сказала:
      — Госпожа, я хожу и ищу, а Наследнику пока со мною по пути.
      Последний взмах ножа — и от красного корешка осталась кучка ровных кружочков. Но женщина не потянулась за следующим, а посмотрела прямо в глаза Нош.
      — Ищешь? Что ты ищешь?
      И Нош решилась. Она достала мешочек и показала верхушку одного из Пальцев. Как девушка и ожидала, камень засиял.
      — Госпожа, он вёл меня сквозь бурю, потому что почуял своего собрата. Который находится где-то здесь!
      Хозяйка медленно поставила миску на стол, положила рядом нож. Затем её натруженные руки сложились знакомым жестом — запястья вместе, пальцы разведены. Знак Лиры.
      — Долго, очень долго, невыносимо долго, — тихо молвила она. — Но наконец ты пришла. Значит, Свет возрождается. Пойдём.
      Она поднялась со скамьи и направилась к двери. Нош, невзирая на босые ноги, пошла следом. За ними увязался и Крин. Хозяйка вошла в хлев, который по местным обычаям примыкал к жилому дому. В стойле ворчал и жевал сено огромный варг. Нош достаточно навидалась этих животных, чтобы с первого взгляда узнать вожака стада. Теперь понятно, почему он окружён такой заботой.
      — Стойте! — приказала женщина, поднимая руку. — Длинноносый не жалует чужаков. Он не раз уже сослужил мне добрую службу, когда сюда заявлялись незваные гости.
      Она протиснулась в стойло и подошла к огромной рогатой голове. Как и все вожаки, на шее варг носил колотушку — деревянную коробочку с камешком внутри. Женщина потянулась к колотушке, и через мгновение в её руке ослепительно засверкал Палец.
      — Хороший тайник, — захихикала она. — Никто не осмелится подойти к Длинноносому, кроме меня.
      Они вернулись на кухню. Женщина с прежней властностью указала на лавку у стола. Палец она положила на середину столешницы. Он сиял ровным светом, окружённый баночками с сушёными семенами, мешочками с травами и горшками с кореньями.
      — Садитесь, — приказала она. — Ешьте.
      У огня на треножнике шипела сковорода. Там жарились оладьи. Хозяйка подала их на стол с каким-то вареньем, видимо сделанным из фруктов, часть из которых сушилась под прокопчённым потолком. В кружки она налила разбавленного водой варжьего молока.
      Нош обнаружила, что вновь успела проголодаться. Тем не менее за едой девушка не сводила глаз с Пальца. Да, тайник у него был действительно необычный.
      Женщина больше не бралась за нож. Она впервые решила поговорить с гостями. Странники наконец сумели расположить её к себе.
      — Буря утихает. Три-четыре дня погода простоит неплохая. Куда вы направитесь отсюда?
      Крин ответил вопросом на вопрос:
      — Далеко до Даста?
      — Даст! Если вам нужно туда, вы можете снова попасть в бурю. Глядите…
      Она отставила свою миску.
      — Мы вот здесь. — Она ткнула пальцем в подливку и сделала метку на столе. — А Даст — здесь. — Она поставила новое пятно на некотором расстоянии от первого. — В холодный сезон верхом туда не доехать. Ну, так было всегда. Но недавно с той стороны налетели степняки. Здесь, — продолжила хозяйка, поставив третье пятно, — деревня… маленькая, на семь дворов. Она дальше к северу-востоку. Если вы хотите попасть в Даст, то мимо Жилы не пройдёте. Благая Госпожа хранит деревню, так далеко степняки не забираются. Местные охотники хорошо знают дорогу к Дасту и проведут вас по кратчайшему пути.
      — Но… госпожа, может статься, что мои поиски не приведут меня в Даст, — возразила Нош.
      Женщина перевела взгляд с девушки на Палец.
      — Есть такая легенда… очень старая легенда. Когда великое святилище Лиры было уничтожено и символ Её силы разбился на осколки, Её верные слуги взяли на хранение драгоценные Пальцы. Вероятно, эта часть легенды тебе хорошо известна?
      Нош кивнула, и женщина продолжила:
      — После поражения Лиры воспряли чёрные силы. Было решено, что хранители должны уехать подальше от святилища, чтобы их не могли выследить. Их осторожность оправдалась. Зло, которое ищет осколки и сейчас, не может — ни мыслью, ни силой, ни во плоти — проследить путь хранителей. Но они решили не встречаться, чтобы не выдать себя. Существует лишь один способ отыскать сокровища — Палец тянется к Пальцу, когда они оказываются рядом. Сдаётся мне, что тебе лучше направиться теперь на север. А поскольку начался сезон бурь, подумай хорошенько, прежде чем обходить Даст стороной.
      Нош порывисто взяла хозяйку за руку.
      — Кто ты? — прямо спросила девушка.
      — Моё имя Раганат. Но что значит имя? Пустой звук. Моя жизнь истрепала его, истёрла. И всё же Лира благоволила ко мне — позволила укрыться и дожить до этого дня. Я спокойна, потому что исполнила своё предназначение. Выполняя свой долг, прислушивайся к зову сердца, но не забывай о мудрости. Зима будет суровой. Степняки свирепствуют пуще прежнего. Тьма подступает. Наверняка потому, что ты ходишь и ищешь. Неизвестно по какой причине ты пошёл вместе с ней… — добавила Раганат и умолкла, испытующе взглянув на Крина. — Возможно, дело не только в тебе. Я хочу сказать, что Госпожа никогда не скупится на вознаграждение для своих верных слуг. Может быть, в конце ваших странствий придёт исполнение всех твоих желаний. Если вам нужно в Даст, вы попадёте туда обязательно.
      Нош внимательно слушала. Эта женщина оказалась такой же мудрой и сильной, как леди Леция д'Арси. И девушка понимала, что она дала хороший совет. Но знала, что если снова услышит зов, то не сможет не откликнуться, какая бы опасность ни подстерегала её в пути.
      Крин ничего не ответил Раганат, и Нош догадалась, что ему не понравились её слова. Среди всех мятежников под предводительством лорда Ярта этот парень был самым упорным и непостижимым. Кто знает, вдруг его полное неприятие любого волшебства рано или поздно приведёт к беде? Правда, госпожа Раганат почему-то считает, что он тоже избран для этой миссии.
      Одежда ещё не высохла, потому её перевесили поближе к огню. Кожаные вещи сохли медленно. Крин присел на стул и принялся протирать кольчугу тряпочкой, вымоченной в масле. Он боялся, что после такого ливня металл может покрыться ржавчиной. Зарк объелся сушёного мяса и растянулся у очага, нежась в тепле. Его брюшко изрядно увеличилось после обеда. Нош предложила хозяйке свою помощь, но та отказалась. Видимо, Раганат никому не доверила бы куховарить в её доме. По комнате поплыл аромат свежеиспечённого хлеба, смешиваясь с пряным запахом сушёных трав, развешанных под потолком.
      Когда Крин закончил возиться с кольчугой и мечом, он вышел и вскоре вернулся с охапкой дров. Деревянные чурбачки были сложены штабелем вдоль внешней стены дома, одновременно защищая жилище от пронизывающих зимних ветров. Юноша подбросил дров в очаг, чем вызвал одобрительное ворчание хозяйки. Затем он присел у стола и начал изучать «карту», пока её ещё не успели вытереть.
      Достав из-за пояса настоящую карту, которую вручила ему Леция, Крин убедился, что хозяйка не ошиблась. Правда, глава гильдии ничего не сказала о деревне Жила. Он отыскал селение на карте и обрадовался, увидев, что от него до Даста рукой подать.
      Нош осталось найти всего три Пальца. Но разве это дело — отправляться куда глаза глядят, надеясь только на взаимное притяжение камней?
      А если их вновь настигнет буря? Юноша решил пустить в ход все средства убеждения и уговорить девчонку не рисковать и вернуться в Даст.
 
      Они остались в доме Раганат ещё на одну ночь. И в этот раз Нош убедила хозяйку спать на сундуке, а сама устроилась у огня, рядом с Крином. Девушка лежала и смотрела на постепенно затихающую игру пламени в очаге. В комнате витал мирный запах свежего хлеба, который они отведали на ужин.
      Утром им предстоит вновь отправиться в путь. Раганат рассказала гостям о некоторых ориентирах, которых нужно придерживаться, чтобы благополучно попасть в Жилу. Её история о хранителях кристаллов немного обескуражила Нош. Зато к совету направить поиски на север следовало прислушаться. Кроме того, один из Пальцев оказался в свадебном венце Софины, которая прибыла как раз из северных земель.
      Наконец её сморил сон. Но в эту ночь ей не удалось поспать спокойно. Неожиданно девушка оказалась в странном месте. Она ничего не видела вокруг, кроме зловещего шара, в котором кружилось пламя. Оно бушевало всё сильнее, все неистовее… И зло, затаившееся в этом шаре, вырвалось наружу и начало расползаться, как туман. Оно тянулось к Нош и хотело поглотить её. И самое страшное, что девушка понимала, — это все на самом деле. Где-то далеко чёрные силы ищут её. Они растут, они крепнут и ждут, когда она попадёт в их сети.
      Во сне Нош напрягла все силы и вырвалась из этого страшного места. За её спиной встала сияющая белая стена. Это один из Пальцев возвёл огненную преграду и защитил её.
      Утром она не стала рассказывать об этом сне, он показался ей слишком смутным и неопределённым. Девушка принялась сердечно благодарить Раганат за всё, что она сделала для них. Но крестьянка только отмахнулась.
      — Всё, что дашь странникам, вернётся к тебе сторицей. Пусть над вами сомкнутся Руки и защитят от всего тёмного и злого.
      Она не вышла проводить их. Зря Нош оборачивалась, чтобы помахать рукой их спасительнице.
      И вот они снова в дороге, на этот раз их путь лежал к северо-востоку. Крину пришлось напряжённо глазеть по сторонам, чтобы не пропустить ориентиры. На открытой местности он постоянно терялся и чувствовал себя не в своей тарелке.

26

      За весь следующий день путешественники почти не разговаривали друг с другом. Они быстро пересекли несколько полей, примыкающих к домику Раганат. Нош поразилась, как эта пожилая женщина справляется с такой тяжёлой работой. Хозяйка ни разу не упомянула других домочадцев, и, судя по всему, давно живёт одна.
      Крин наконец заметил первый ориентир — груду камней у межи.
      В придачу к своим заплечным мешкам оба путника несли холщовые мешочки с провизией, которые им дала Раганат, не желая слушать их возражений.
      На открытых местах слабые солнечные лучи растопили ледяную корку на траве. За горкой камней начинались кусты, на которых ещё остались ягоды. К счастью, холодный северный ветер утих. Стояла такая необычная тишина, что они слышали, как под ногами хрустят обледеневшие стебли травы.
      К полудню местность начала подниматься, вдалеке замаячили деревья — передовой дозор леса, вторгшийся на равнину. Разбитое молнией высокое дерево было следующим ориентиром. Под ним путники сбросили мешки и сели перекусить. На обед были жаренные в масле пирожки. Даже остывшие, они оказались очень вкусными. Но воду приходилось беречь. Молодые люди позволили себе сделать только один глоток, чтобы промочить горло после еды. Раганат наполнила бурдючки, которые они прихватили ещё в Казгаре, особым напитком на травах. Она сказала, что в холодный сезон он вкуснее и полезней любой родниковой воды.
      Нош покормила зарка кусочками пирожка, поскольку в этой обледеневшей пустоши охота заведомо была обречена на неудачу. Тем более ему нельзя было долго оставаться на холоде, иначе зверёк снова впал бы в оцепенение, которое и свалило его во время бури.
      Они поднялись и перепаковали мешки. Крин вынул Дарующего Надежду, словно опасался, что в таком холоде меч мог примёрзнуть к ножнам. Затем проверил, насколько надёжно застегнут пояс.
      Закончив с подгонкой снаряжения, путники вновь двинулись в путь, огибая рощу. Но не успели они отойти далеко от поражённого молнией дерева, как учуяли запах дыма. Они замедлили шаг, мгновенно вспомнив о прошлых ужасах, связанных с пожаром.
      — Что-то горит! — воскликнула Нош, останавливаясь. Но пахло не только горящим деревом, а чем-то ещё… И этот запах усилился.
      Крин поднял руку. Этот знак разведчиков призывал к крайней осторожности. Они перебежали поближе к деревьям, хотя голая осенняя роща просматривалась почти насквозь. Затем беглецы замедлили шаг.
      Крин что-то заметил под раскидистым кустом и сразу же выхватил меч. Ничего не происходило, и юноша опустил оружие, но возвращать его в ножны не стал. Раздвинув ветки, он увидел неподвижное тело, лежащее ничком. Кольчуга мертвеца была рассечена надвое. Страшный удар почти перерубил беднягу напополам.
      Нош зажала ладошкой рот, чтобы не закричать. В нос ударил запах крови. Не выпуская меча из руки, Крин нагнулся и перевернул труп. Лицо убитого было в запёкшейся крови, а пустые глаза бессмысленно уставились в серое небо. Бедняга был очень юным, почти мальчиком. Нош с ужасом заметила, что над трупом успели попировать какие-то хищники.
      — Не степняк, — отметил Крин, — лицо не разрисовано. Да и кольчуга не его, слишком велика.
      Нош заставила себя опуститься на колени рядом с телом, хотя больше всего ей хотелось бежать отсюда подальше. Она взяла руку бедняги и принялась внимательно разглядывать. Ладонь была покрыта мозолями, а под обломанными ногтями скопилась грязь.
      — Он крестьянин и привык работать в поле, — сказала Нош, бережно укладывая безжизненную руку на грудь мертвеца.
      Крин выпрямился, все ещё не сводя глаз с тела.
      — Земля здесь… мёрзлая. Мечом или ножом копать не получится. И камней нет, чтобы завалить его.
      Он вспомнил могилу из камня, которую возвели над телом Эвина, чтобы до него не добрались волчаки.
      Нош подняла взгляд на юношу. Она понимала, что он прав. Однако всё её существо восстало против того, чтобы оставить тело несчастного мальчика непогребенным, на растерзание диким зверям.
      Но что им оставалось? Они пошли дальше, печальные и мрачные. Приходилось быть вдвойне осторожными, ведь юноша прибежал оттуда, куда они сейчас направлялись. Но сворачивать нельзя, ведь стоит сбиться с пути, как они потеряются на этих бескрайних равнинах и будут бесцельно блуждать, пока не погибнут во время следующей бури.
      Ещё несколько раз до путников долетал тревожный запах дыма. Крин крался впереди, Нош шла за ним по пятам. Наконец они вышли к какой-то речушке, настолько мелкой, что её можно было назвать скорее ручьём. Прибрежная грязь была истоптана сапогами и копытами лошадей да так и замёрзла. По ту сторону ручья начиналась хорошо протоптанная тропинка. Без сомнения, дорожка вела к Жиле.
      Они не стали переправляться на тот берег, а пошли вдоль ручья, прячась за кустами и не теряя из виду тропинку. Время от времени Крин застывал и прислушивался. Но всё было тихо, только поднимающийся ветер свистел в голых ветвях деревьев.
      Затем кусты поредели. Крин шёпотом приказал Нош сидеть на месте, а сам встал на четвереньки и пополз вперёд. Девушка осталась ждать. Её нервы натянулись до предела. Она вздрагивала от малейшего шороха веток. Крин дополз до открытой местности, дальше кусты заканчивались. Его взору предстала страшная картина смерти и разорения.
      Впереди начинались поля, на которых успели взойти зелёные стебельки озимых. Но ближнее поле было истоптано копытами и превращено в застывшую грязь. Неподалёку виднелось селение, вернее его руины. Поселяне прежде не бедствовали — дымящиеся и покрытые чёрной копотью стены когда-то были умело сложены из хорошего камня. Вероятно, в этих краях Жила считалась большим и богатым селением.
      Но и сюда пришла беда. Какие-то безумцы разорили и подожгли все дома. Из обугленных хлевов тянуло горелым мясом — домашние животные не смогли вырваться на волю и погибли в пламени.
      Смерть пришла в деревню сравнительно давно, возможно, пять-десять дней назад. Несколько домов и самый большой хлев до сих пор дымились. Но после пожара явно успела пронестись буря. Видимо, в руинах сохранились горящие угли, которые потом снова раздул ветер.
      Никого… Кроме стервятников. Чернокрылые падальщики с криками кружились над вымершим селом, они вдоволь попировали на этом страшном празднике смерти. Держась за кустами, Крин медленно встал. Выйти на открытое пространство — значило стать лёгкой мишенью. Но ведь необходимо проверить, не осталось ли среди развалин уцелевших или раненых жителей.
      Даже во время набегов с отрядом лорда Ярта юноша не сталкивался с подобными кошмарами. Врагами мятежников были лишь церковь и Храмовники. И Храм никогда не выжигал селения дотла, он угонял жителей в рабство и грабил поместья.
      Что толку медлить… Он либо идёт туда, либо поворачивает обратно! И возможно, оставляет кого-то мучительно и медленно умирать среди руин. Крин наконец решился и бросился вперёд, петляя на бегу — на случай, если по нему примутся стрелять из луков.
      У первого дома юноша остановился. Желудок скрутило узлом, и к горлу подкатила тошнота. Полуобгоревшая дверь висела на одной петле. Определённо её вышибли ещё до пожара, но… к ней кто-то прибил длинными гвоздями… Крин повернулся и бросился прочь, не понимая, куда и зачем он бежит. Нет… нет, это не Храмовники… Здесь побывал сам дьявол!
      Не оглядываясь на страшную дверь, он побрёл к лужайке, вокруг которой стояло несколько домиков. Но на зелёной траве… Крин резко отвернулся, сложился пополам, и его стошнило. Юношу вырвало несколько раз подряд, пока в желудке ничего не осталось. Эти сволочи развлекались, им нравилось мучить и пытать! Неужели это происходит не в кошмарном сне, а наяву?
      Стервятники захлопали крыльями и, крича, опустились на лужайку. Они так увлеклись терзанием добычи, что не замечали стоящего рядом человека.
      Здесь были сумасшедшие… люди не могли сотворить такое! Крин едва справился с бунтующим желудком. Он выпрямился и крикнул:
      — Эй, кто-нибудь! Есть кто живой?
      Парень сам не знал, почему закричал. Возможно, таким образом он пытался отогнать давящий ужас, который витал над разорённым посёлком. Словно он хотел докричаться до мёртвых и сказать, что пришёл с миром.
      Ответом были только вопли стервятников да рычание хищного зверя, похожего на волчака, который поспешил спрятаться в одном из сгоревших домов. Крин заставил себя пройти по селу, хотя это было самое тяжёлое испытание в его жизни. Все мертвы — мужчины, женщины, дети… Дети! Крин резко отвернулся, не смея опустить взгляд на маленькие бездыханные тела.
      Он слышал много рассказов о набегах степняков. Всадники никогда не оставляли за собой такого кошмара. Они нападали на поселение, грабили и убивали тех, кто оказывал сопротивление… Но не мучили и не насиловали жителей.
      Нош! Внезапно Крин вспомнил о своей спутнице. Она не должна этого видеть! Юноша решил провести Нош вокруг деревни. Они ничем не могут помочь, даже похоронить умерших.
      Крин бегом вернулся к кустам на берегу ручья. Нош ждала его.
      Девушка взглянула на его посеревшее лицо и спросила:
      — Степняки?
      Крин попытался загнать поглубже ужас и гнев, обуревавшие его.
      — Нет, они не способны на такое. Это настоящие демоны… Не люди, а звери. Они… Нет, я не буду рассказывать, Нош, что я там нашёл. Нормальному человеку лучше такого не видеть даже в кошмарах.
      Девушка обеими руками прижала к груди мешочек с Пальцами. Она смертельно побледнела и сжалась, отчего стала казаться ещё меньше… как ребёнок… Нет! Нельзя думать о детях!
      — Куда эти демоны поехали? — тоненьким голосом спросила она.
      — Вдоль ручья. Туда, откуда мы пришли. На юг.
      — Раганат! — вскричала Нош. — Мы должны предупредить её!
      — Нет, они поехали в другую сторону, на юго-восток. И прошло уже несколько дней. Они были здесь ещё до бури, потому что их след покрылся льдом.
      — Но они могут сделать круг, — возразила она. — Мы должны вернуться и предупредить её.
      — Нош! — сказал Крин, вернув меч в ножны и взяв девушку за плечи. — Послушай! Мы. Ничего. Не можем сделать. Если они поймают нас…
      Юноша содрогнулся и сглотнул, борясь с подступившей тошнотой. Он представил Нош в руках этих нелюдей…
      Девушка внимательно всмотрелась в его лицо. Затем сказала:
      — Есть способ, Крин. Раганат происходит из рода служителей Лиры. Возможно, она способна чувствовать силу. Правда, я никогда такого раньше не делала. Я знаю, что ты ненавидишь волшебство и боишься всякой магии. Тем не менее ты соприкасался с ним, когда забирал Палец, спрятанный жрецом в подземелье. Наверняка у тебя есть магическая сила, иначе бы мы не вырвались из замка Марка и не прорвали бы его защиты. Если ты чувствуешь, что у тебя не хватит сил, я не буду просить тебя о таком мучительном испытании.
      Она помолчала.
      — Хорошо. Пожалуйста, забудь свой страх и ненависть к тому, что я храню. Если ты поддержишь меня, возможно, мне удастся докричаться до Раганат. Если мы не можем вернуться к ней, то нужно хотя бы попробовать предупредить её. Неужели ты хочешь, чтобы с ней случилась беда, как с жителями этой несчастной деревни?
      Крин закусил губу. Магия… Он не может доверять, как Нош, этой силе. И всё-таки девчонка права. Если у них есть шанс предупредить об опасности женщину, которая спасла им жизнь, то нужно попытаться. Он отпустил плечи Нош.
      — Не доверяю я колдовству, но… делай, как считаешь нужным.
      Юноша и не предполагал, что когда-нибудь сможет пойти на такую уступку.
      Путники забрались в кусты, сели на траву и поставили заплечные мешки за спину. Нош развязала свою сумочку и вытряхнула все Пальцы. Они засияли, как солнце, приветствуя хозяйку, и девушка поверила, что у них всё получится.
      Она выбрала из кучки кристаллов Палец, который ей отдала Раганат. Он был крупным, так что Нош пришлось держать его обеими руками. Девушка крепко сжала драгоценный осколок.
      — Закрой глаза, — приказала она Крину. — И постарайся вспомнить Раганат как можно лучше. Представь, что она стоит перед тобой. А потом возьми мои руки в свои.
      Он покорился, хотя какая-то часть его существа продолжала сопротивляться происходящему. Юноше уже не раз приходилось убеждаться в действенности магии Нош, но тем не менее он сомневался, что из этой затеи что-то получится. Крин мысленно нарисовал образ крестьянки, сидящей за столом и рассказывающей о прежних временах.
      Нош тоже пыталась вспомнить Раганат. Меж её бровей пролегла сосредоточенная складочка. Их спасительница предстала перед девушкой как наяву.
 
      Пальцы стали нагреваться. Даже сквозь закрытые веки Нош увидела разгорающееся сияние. Но она не позволила себе отвлечься.
      Затем… Девушка собрала всю свою волю и послала её вдаль, как копьё, как стрелу с тетивы, летящую точно в цель.
      И вновь увидела Раганат. Женщина сидела за столом. Картинка задрожала, и Нош напрягла не только свою силу, но и силу Крина, который согревал её руки теплом своих ладоней. Девушка увидела, как крестьянка встревожено вскинула голову, словно услышала чей-то оклик. Нош собралась с силами и послала к ней обострённое ощущение опасности. Призрачная Раганат встала из-за стола. В её руке сверкнул кухонный нож. Женщина посмотрела прямо в глаза Нош, будто девушка стояла рядом с ней. Затем трижды кивнула.
      Картинка подёрнулась рябью. Голову Нош пронзила острая боль, заныли пальцы. Она открыла глаза. Первое, что она увидела, было напряжённое лицо Крина. Он сидел, крепко зажмурившись.
      Силы покинули Нош. Она бессильно уронила руки, которые саднили, исколотые острыми гранями кристалла. Юноша открыл глаза. Его руки опустились на колени Нош, словно у него не осталось сил, чтобы поднять их.
      — Мне кажется… — начала Нош, облизывая пересохшие губы, — кажется, что у нас получилось! Она… Я видела её!
      А вдруг это было просто видение?
      Крин отодвинулся от неё. И внимательно принялся изучать свои руки, будто боялся, что кристаллы каким-то образом опалили его ладони.
      Затем он перевёл взгляд на Нош и криво усмехнулся.
      — Дело сделано. Не будем терять времени. Нам нужно поскорее убраться отсюда.
      Юноша чётко давал понять, что не намерен обсуждать происшедшее, и Нош не осмелилась настаивать.
      — За деревней есть один из ориентиров… — начала она, меняя неприятную для него тему разговора.
      — А дальше? Те, кто знал дорогу к Дасту, погибли. Нам нужно найти укрытие. Лучше всего в таком месте, куда не смогут добраться всадники.
      Он поднялся и пробрался через кусты к полю, за которым находилась деревня. Ручей оказался справа. Он был слишком мелким, а берега слишком низкими, чтобы под ними спрятаться. Крин сам не понимал, почему он так уверен в том, что эти демоны обязательно вернутся сюда. Может, на него настолько сильно подействовала кошмарная картина смерти и разорения?
      Дальше к западу открылись пологие холмы, поросшие редколесьем. Не ахти какое укрытие, но не ночевать же на открытом месте. Крин указал на эти холмы и промолвил:
      — Там и заночуем.
      Но тревога его не покидала. Жила в руинах, а что происходит в Дасте? Вдруг эти нелюди напали и на посёлок? Правда, там их встретили бы не беспомощные крестьяне, никогда не державшие в руке меч. И, в отличие от жителей мирной деревеньки, лорд Ярт наверняка выставил часовых. Крин знал, что его лорд опытный и талантливый военачальник.
      Но вот как добраться до Даста? Единственное, что им известно, — Даст находится на северо-востоке отсюда. Обогнув деревню, нужно повернуть к востоку. Единственным ориентиром может стать караванный путь, по которому они добирались до Казгара. Но выходить на дорогу — последнее дело.
      А пока придётся идти на север, потому что поросшие лесом холмы хоть как-то могут скрыть путников от постороннего взгляда.
      У Нош не нашлось возражений. Она не сказала, как сильно устала после мысленной связи с Раганат. Крин наверняка тоже вымотался, потому что шагал медленно. Когда они беспрепятственно добрались до первых деревьев, не замеченные никем, кроме стервятников, он сбросил мешок на землю и предложил перекусить. Нош жадно впилась зубами в хлеб. И заметила, что Крин ел неохотно, с трудом проглатывая пишу, словно съеденное просилось обратно.
      Они шли до вечера, пока поля и деревня не скрылись из виду. Затем свернули немного к востоку и вскоре услышали журчание ручья.
      Нош понимала, что о костре не может быть и речи. Путники натаскали сухих веток и ворох опавших листьев. Часть пошла на подстилку, часть — на невысокую загородку вокруг лежбища. Внутри пришлось сидеть плечом к плечу, но девушка немного успокоилась — хоть какая-то защита.
      Крин заявил, что ночью придётся дежурить по очереди, и вызвался сторожить первым.
      Сон Нош был тяжёлым и глубоким, без сновидений. Слишком много сил ушло на поддержание мысленной связи с крестьянкой. Но девушка проснулась сразу, как только на её плечо легла рука Крина. Нош села, обняв согнутые колени, чтобы юноша мог растянуться в полный рост. Непонятная тревога кольнула её сердце, и Нош насторожилась.
      Ночь катилась к рассвету, звезды начали тускнеть, а тревога… или некое странное ощущение не отпускало. Напротив, стало сильнее. Может, её тянуло к разорённой деревне? Нет, скорее к тем дальним высоким холмам. Девушка бесцеремонно потрясла Крина за плечо. Ещё не проснувшись окончательно, он потянулся к оружию.
      — Нет! — воскликнула Нош, угадав его движение. — Все тихо… Но я должна идти! Я слышу зов.
      Юноша попытался задержать её, но девушка уже вскочила, подхватила свой заплечный мешок и бросилась во тьму. Крину, чтобы найти дорогу, нужны ориентиры. А у неё был свой, внутренний проводник.

27

      Резкий толчок едва не сбил Нош с ног.
      — Дура! — зашипел Крин, ухватив девчонку за шиворот. — Куда ты несёшься сломя голову? Ты разве знаешь, куда нужно идти?
      Нош попыталась вырваться, но юноша только сильнее притянул её к себе. Она вскинула голову и, прижав руки к мешочку, посмотрела ему прямо в глаза.
      — Они знают, куда нужно идти! Я же сказала, что услышала зов! Разве они не спасли нас во время бури? Чего нам бояться на этот раз?
      — Во-первых, — начал Крин, не отпуская девушку, — мы поедим. А во-вторых, идти будем медленно и осторожно.
      На мгновение юноша пожалел, что не позволил ей увидеть ужасы Жилы — может, ума прибавилось бы.
      — Если ты уже слышишь зов, он ведь не может прерваться, правда?
      Нош помедлила с ответом. В ней боролись здравый смысл и необходимость следовать за зовом. Нет, связующая нить не может прерваться. Вот только сдерживать себя будет все труднее. Они сели и принялись доедать провизию, выданную Раганат. Отправив в рот последнюю пригоршню сушёных фруктов, Нош вывернулась из-под руки Крина и вскочила на ноги.
      Юноша не стал задерживать её. Он тоже встал, забросил за спину мешок и проверил оружие. В этой роще не было подлеска, так что путникам не приходилось продираться через кусты. Время от времени встречались валуны, поросшие мхом и подмороженным лишайником. Нош уже начала взбираться на высокий холм, когда её нагнал Крин, до этого шагавший позади.
      Он дёрнул девушку за руку. Нош рассердилась.
      — Что…
      — Тут кто-то был, — тихо произнёс он. — Смотри!
      Действительно, на земле виднелись следы копыт. Крин опустился на одно колено и внимательно исследовал один из отпечатков.
      — Ушар, — заявил он. — И не один. Они прошли здесь несколько дней назад.
      Юноша поднял голову и медленно оглядел местность. Затем быстро вскочил и, отойдя на пару шагов, поднял с земли длинный белоснежный волосок, различимый даже в предрассветных сумерках. Он понюхал находку и скривился, потому что ушары никогда не отличались приятным запахом.
      — Да, несколько дней, — заключил он.
      — Может, кому-то из жителей Жилы удалось спастись, — обрадовалась Нош.
      Из разговоров казгарских купцов девушка знала, что ушары очень ценятся среди обитателей равнин. Эти животные редко производят потомство, потому их всегда окружают заботой и тщательно охраняют. Странно, что они оказались так далеко от села. Обычно стадо ушаров держали на специально огороженном пастбище. Правда, эти животные любили горную растительность. С рождения они отличались диким и независимым нравом, даже если вырастали в неволе.
      Может, впереди находится ещё одно селение? Вполне возможно, что туда и влечёт её зов кристаллов.
      — Пойдём, — не выдержала Нош. — Ты не заметил, есть там следы сапог?
      По крайней мере, Крин опытный следопыт и должен знать, ехал ли кто-то верхом на ушарах.
      — Нет… только следы животных. Возможно, они просто вырвались из загородки и убежали из Жилы.
      Но в голосе юноши звучало сомнение. И хотя он продолжал подозрительно оглядываться по сторонам, но больше не хватал её за руку и не мешал идти вперёд.
      Зов не умолкал. Нош надеялась, что с каждым новым Пальцем радиус его действия увеличивается, так что она теперь способна почувствовать кристаллы на гораздо большем расстоянии. Решив, что так и есть, она немного замедлила шаг и послушно замирала по первому знаку Крина, чтобы оглядеться.
      Они останавливались перед всеми открытыми участками дороги. Затем Крин проверял, все ли спокойно, а девушка, петляя из стороны в сторону, перебегала через встречающиеся поляны.
      Гористая местность уже больше подходила для выпаса ушаров, хотя их любимые растения встречались пока нечасто. И чтобы прокормить даже небольшое стадо, пришлось бы изрядно попотеть, собирая драгоценную траву.
      Подъем становился всё круче. Впереди замаячила неровная кромка вершины. Но здешние холмы нельзя было сравнить с Высотами — склоны были более пологими и удобными для восхождения.
      Следующий поворот тропинки вывел путников на широкую дорогу с глубокими колеями. Даже Нош, не столь опытная в чтении следов, как Крин, поняла, что недавно здесь прошло много тяжело гружённых повозок. Колея сворачивала к западу, но некоторое время молодые люди шагали вдоль разъезженной дороги.
      По сигналу Крина Нош спряталась за кустом, пока сам он отправился поглядеть, что находится впереди.
      — Здесь ездили очень давно. Но лучше держаться от дороги подальше.
      — Я не могу не следовать зову, — упрямо сказала Нош. — Можно не выходить на открытые места, но меня тянет в ту сторону.
      Крин помрачнел ещё больше.
      — Хорошо, но только по лесу! — резко бросил юноша, и Нош поняла, что он разъярён.
      Девушка пошла вдоль дороги. Вскоре она убедилась, что по этой дороге действительно давно никто не ездил. Поперёк колеи лежало поваленное бурей огромное дерево.
      Но путники не свернули и продолжали идти вдоль дороги. Неожиданно начался новый подъём. Тропинка, по которой они шагали, сузилась, а затем оборвалась, так что им волей-неволей пришлось вернуться к дороге. Миновав два вертикально стоящих камня, они оказались на краю огромной воронки. Внизу лежали обломки камней и умело стёсанные глыбы. Видимо, это была каменоломня, где жители деревни добывали камень для постройки и ремонта домов.
      На самом дне котловины что-то поблёскивало — видимо, там был небольшой пруд. Неожиданно позади раздался перестук покатившихся камешков. Крин резко повернулся, выхватывая меч, и тут же начал заваливаться на спину. Меч выпал из его рук, а из-под шлема брызнула кровь.
      Вскрикнув, Нош бросилась к нему и едва успела оттащить юношу от провала, куда он чуть было не ухнул. Она сбросила свой заплечный мешок и встала над телом Крина, со страхом ожидая новой атаки.
      Сверху, из-под нависающего козырька скалы, посыпались камешки, раздался пронзительный свист, и всё стихло.
      Девушка подождала несколько бесконечных мгновений и лишь потом склонилась над Крином. При падении на землю его шлем перевернулся, так что лица юноши не было видно. Выбиваясь из сил, девушка оттащила раненого к дороге.
      Затем, когда козырёк скалы пропал из виду, она стащила шлем. Сперва Нош показалось, что её друг умер. По его шее лилась кровь, стекая на плечо. Лекарства остались в её мешке. Но сначала необходимо снять его заплечный мешок и закрыть тело Крина от врага. Ненадёжное укрытие, но другого нет. Закончив, Нош вернулась к тому месту, где сбросила свой мешок. Девушка бежала, сжимаясь в комок при каждом шорохе. Она без особой надежды полагала, что таким образом будет не слишком удобной мишенью.
      Подобравшись к мешку, она увидела, чем был сражён Крин — острым камнем. Взяв камень в руку, Нош сразу же сообразила, что его выпустили из пращи. Она сама охотилась с этим оружием, когда жила в Рифте. Девушка научилась владеть пращой в совершенстве, потому что от её умения зависело, будет ли она вечером сыта или голодна. А дичь в тех краях водилась мелкая и очень шустрая.
      Нет, всадники не стали бы использовать пращу. Отбросив окровавленный камень, Нош схватила свой мешок и побежала обратно к Крину.
      Она стёрла кровь с его лица кусочком мха. То ли враг был так умел, то ли по простой случайности, но камень просто расцарапал юноше скулу. Тем не менее, когда девушка сняла шлем и положила голову Крина к себе на колени, она обнаружила кое-что похуже. Падая, парень сильно ударился затылком о камни. Удар был так силён, что даже металлический шлем не выдержал.
      Нош сразу же позабыла о врагах. Нужно было срочно заняться ранами Крина. Девушка опасалась, что целительница из неё никудышная. Левый глаз Крина начал заплывать. А ведь она даже не могла определить, сломана ли скуловая кость или нет. Нош оставалось только промыть рану и смазать её лекарственной мазью.
      Повреждения головы всегда очень опасны. Но когда девушка ощупала затылок Крина, то оказалось, что череп не пробит. Да, на её пальцах осталась кровь. Но она, по крайней мере, не лилась ручьём, как из разбитой щеки.
      Обработав раны, Нош огляделась. Ночь входила в свои права. Нужно было поскорее отыскать какое-нибудь убежище. Небо вновь начало хмуриться. Вероятно, приближается новая буря. Если она застанет путников на открытой местности, им конец. Но где спрятаться?
      Тот, кто стрелял из пращи… Может, он присматривает за стадом ушаров? Они с Крином были при оружии. И тот человек мог подумать, что они принадлежат к отряду, напавшему на село. Потому и запустил в них камнем. А вдруг он снова нападёт? А может, увидев, что их всего двое, он просто убежал?
      Страх, что на неё попытаются напасть, сразу же улёгся. Но где найти укрытие на ночь? Крину нужно согреться. Повозившись с ранеными мятежниками из отряда Ярта, Нош прекрасно знала, что шок после ранения сам по себе опасен.
      Она пододвинулась к юноше и взялась за мешочек с Пальцами. Они были тёплыми. Её осенило — тепло! Неизвестно, будут ли кристаллы действовать на кого-то другого. Но попытаться стоило. Девушка сняла мешочек и положила на грудь Крина. Затем выдернула шнур из мешка и привязала руки юноши так, чтобы они накрыли сумочку с Пальцами. После чего плотно закутала раненого в плащ.
      Плевать на опасность, нужно развести костёр. Если, конечно, его не загасит буря. Но сперва необходимо проверить, нет ли поблизости более удобного места для ночлега. Нош вернулась к каменоломне. В стенах воронки виднелось множество ям и впадин, откуда были выворочены самые большие глыбы. Но все они были открыты, а путникам больше подошла бы пещера. Да и ближайшая впадина была расположена довольно далеко… Нош попыталась взглядом измерить расстояние.
      Нет, стащить туда Крина не удастся. Лучше устроиться под одной из глыб. И…
      Что-то свистнуло в воздухе и, выбив сноп искр, ударилось о камни у её ног.
      — Убью! Не двигайся — убью! — заверещал тонкий перепуганный голосок. Нош окаменела.
      Снова полетели камни — не прицельно, а явно для устрашения. Только начало смеркаться, хотя стены каменоломни уже затягивала ночная мгла. Сверху кто-то спускался, перепрыгивая с камня на камень с ловкостью зарка. Наконец незнакомец оказался напротив Нош. Он поднял пращу, готовый немедленно пустить оружие в ход.
      Нош удивлённо разглядывала маленькую фигурку. Да это всего лишь ребёнок!
      Грязные волосы, когда-то заплетённые в косицу или собранные в хвост, свисали нечёсаными прядями вдоль худого чумазого лица. На щеках виднелись светлые дорожки недавних слез.
      Глаза, направленные на девушку, яростно светились. В них мелькал какой-то дикий огонёк. Мальчишка оскалился, как загнанный в угол зверёк, готовый сражаться до последней капли крови.
      — Я не причиню тебе вреда… — промолвила Нош, вытягивая вперёд пустые руки узнаваемым повсеместно жестом мира и дружелюбия. Вероятно, её движение потревожило ящерицу, потому что зарк выскользнул из кармашка и вскарабкался ей на плечо.
      Мальчишка заморгал и попятился. Он перевёл взгляд на сверкающего зверька, который распустил алый капюшон и что-то встревожено застрекотал в ухо Нош.
      — Я… мы не причиним вреда, — повторила девушка. — Мы не степняки…
      Она решила, что это уцелевший житель Жилы, с которым можно договориться. Нужно поспешить — поднимается ветер. Если не найти укрытия, Крин не переживёт этой ночи.
      — Ай-я-ло! — выдохнул мальчик и выронил пращу. Он задрожал и упал на колени, прижав ладони к глазам.
      Нош не знала, что значит это странное восклицание. Может, какая-то местная молитва? Девушка осторожно сделала шаг вперёд, затем ещё один. Мальчик сжался в комок, но не убегал.
      — Я не враг, — медленно произнесла Нош. — Я тоже прячусь от степняков.
      А вдруг мальчик не понимает её? Или понимает, но не верит? Девушка подошла к скорчившейся фигурке, осторожно наклонилась и погладила мальчишку по волосам. Бедняжка попытался втянуть голову поглубже в плечи. От её прикосновения маленькое тело задрожало ещё сильнее. А потом мальчик поднял голову. Нош рискнула откинуть с его лба свисающие пряди волос и уверенно встретила взгляд этих глаз. Дикий огонёк в них погас, но тревога осталась.
      — Меня зовут Нош, — сказала она. — Я твой друг.
      Она протянула палец к зарку, и зверёк лизнул его длинным язычком.
      — Мы оба твои друзья. Но…
      Налетел холодный порыв ветра, и Нош поняла, что время разводить церемонии закончилось. Нужно действовать, и действовать быстро.
      — Вообще-то нас трое. Ещё парень, и он ранен. Начинается буря… — добавила она, понимая, что местный житель наверняка разбирается в погоде на равнинах получше её. — Мы должны где-нибудь укрыться…
      — Я Ханка, — впервые подал голос мальчик. — Там есть одно место… внизу… где ушары.
      Он показал куда-то вбок. Нош рискнула оглянуться и посмотреть в карьер. Да, ей даже удалось различить неприметную цепочку следов и почувствовать стойкий запах ушаров.
      Но как доставить туда мужчину без сознания, с раной в голове? Ему же нельзя двигаться! У Нош опустились руки. Это всё равно как если бы ей приказали срыть все холмы до самой равнины.
      — Мой друг ранен, он не может идти, — сказала она. — И я не знаю…
      Мальчик вскочил на ноги. С минуту он стоял, замерев, словно до конца не пришёл в себя, затем пронзительно свистнул. Нош подошла к обрыву.
      Может, нарубить веток и соорудить что-то вроде волокуши? Он может не выдержать, но ночь и надвигающаяся буря убьют его наверняка. Нельзя сдаваться, нужно бороться за его жизнь!
      Вернувшись к месту, где она оставила юношу, Нош увидела, что Крин ворочается внутри своего плаща, пытаясь выпутаться из складок.
      Девушка подбежала к другу. Он взглянул на неё снизу вверх. Непонятно, узнает её Крин или нет.
      — Что… — прошептал он и попытался приподняться. Испугавшись, что все лечение пойдёт насмарку, Нош упала сверху и прижала его к земле. Ему нужно лежать, пока не…
      Пока что? Нош задумалась, не зная, что предпринять. Если Крин полностью пришёл в себя, значит, дело не так уж и плохо. Может, его даже удастся перевести в укрытие.
      — Что ты делаешь? — окрепшим голосом промолвил Крин, пытаясь высвободиться из её объятий, хотя ему определённо пока не хватало сил сбросить девушку.
      — Начинается буря… мы должны идти.
      — Мои руки… огонь… руки…
      Неужели у него начался бред? Нош распутала плащ. Его руки до сих пор прижимали к груди Пальцы. Нош никогда не видела ничего подобного — фаланги пальцев просвечивали сквозь горящую розовую плоть.
      Девушка выхватила мешочек с кристаллами, повесила на шею и принялась рассматривать его пальцы. Никаких следов ожогов. Она облегчённо вздохнула. Неужели это волшебная сила Пальцев привела Крина в чувство? Дрин ничего не говорила о их целебных свойствах. Но Лира наверняка могла исцелять… она дала жизнь самому Рифту. Видимо, это один из даров Лиры.
      Неподалёку раздался топот. Нош оглянулась. По дороге шли двое у шаров, а между ними шагал мальчик, уже без пращи. Нош никогда не видела таких больших зверюг. Девушка и не знала, что они могут достигать таких размеров.
      Пастушок направил животных к Крину. Ему пришлось привстать на цыпочки, чтобы придержать ушаров за холки. Над Нош склонились две огромные головы на длинных шеях.
      — Башар и Брит, — представил зверей мальчик, кивнув сперва на одного, затем на другого. — Вот он, — на этот раз он кивнул на Крина, — может идти между ними и держаться за спины.
      Юноша фыркнул. Он опять попытался встать. Им предложили невероятный выход из положения, но что остаётся?
      Нош забросила на плечи оба мешка и подняла Дарующего Надежду. Она сунула зарка обратно в потайной кармашек, не обращая внимания на его возмущённое чириканье. Каким-то чудом ей удалось поднять Крина на ноги. Девушка пришла к выводу, что ей помогли кристаллы, потому что своих сил явно не хватило бы.
      Наконец маленький караван двинулся в путь. Мальчик шёл впереди, указывая дорогу, за ним мерно вышагивали два ушара, между которыми молча ковылял Крин. Процессию завершала Нош. Свой мешок она несла на плече, а криновский пришлось уже волочь за собой.
      Вскоре они свернули на неприметную тропку и, когда грозовые тучи полностью заволокли небо, добрались до сложенного из камней хлева. Крыша домика была обшита дранкой.
      В хлеву, из которого разило терпким звериным запахом, оказалось ещё шесть ушаров. Было тесно, но пастушок отогнал их в угол, чтобы освободить для Крина пространство. Юноша сразу же рухнул на земляной пол. Нош затащила внутрь мешки. По крыше забарабанили первые капли начинающегося ливня.

28

      Нош удивилась, когда в хлеву затеплился свет. Поднявшись на цыпочки, мальчик зажёг помятый фонарь, стоящий на высокой полке. Сперва девушка хотела возразить, но потом сообразила, что этот дом надёжно спрятан среди скал, так что свет их не выдаст. Тем более начинающаяся буря загонит в укрытия всех, кто бродит в округе.
      Хотя фонарь едва теплился, Нош сумела разглядеть хлев получше. Ушары сгрудились в дальнем конце, за поперечной жердью. Видимо, это было их обычное стойло. Животные опустились на колени и принялись пережёвывать жвачку.
      За ушарами заботливо ухаживали — в хлеву был не только фонарь, но и очаг. Пастушок занялся разведением огня, он ломал ветки и умело укладывал их в очаг. Мальчик достал из-за пазухи кресало. С первой же попытки оно выдало целый сноп искр. Дрова вспыхнули и разгорелись ровным и мощным пламенем.
      Нош расстелила плащ Крина на земле и помогла юноше устроиться на этом убогом ложе, сунув ему под голову заплечный мешок.
      Он пробормотал что-то бессвязное, вероятно, снова погружаясь в забытьё. Нош не разобрала ни слова. Она накрыла друга своим плащом, который оказался слишком коротким. Затем девушка принялась проверять снаряжение и через минуту уложила Дарующего Надежду рядом с хозяином. Она потёрла ноющее плечо, на котором несла тяжёлый меч от самой дороги.
      Мальчик отошёл от очага и начал раздеваться. Размотал и сложил длинный шарф грубой вязки. Сбросил кожаную куртку, явно сшитую на более крупного мужчину, и остался в обвисших штанах и свободной рубашке. Он посмотрел на Нош, достал из щели в стене гребешок с несколькими сломанными зубцами и принялся расчёсывать спутанную гриву волос. И вскоре перед Нош предстала девочка — не старше её самой в те дни, когда она встретилась в Рифте с Дрин. И за спиной этого ребёнка остался такой же кошмар, какой успела пережить маленькая Нош.
      — Ханка, — обескуражено произнесла девушка, не зная, как подступиться к пастушке. Хотя причесавшаяся девочка уже не казалась перепуганной беженкой из Жилы. — Ханка, ты из этой деревни?
      Может, где-то рядом есть ещё одно поселение, куда степняки не успели добраться? Правда, первый окрик Ханки доказывал: она прекрасно знала, что вооружённые чужаки очень опасны.
      Девочка ничего не ответила. Она потянулась в закуток позади очага, достала сумку, сплетённую из высушенных степных трав, и принялась перебирать её содержимое. На свет появился ломоть чёрного, как земля, хлеба. Такой пекут в самых бедных домах. За хлебом последовало высохшее мохнатое тельце какого-то зверька, похожего на обычную крысу.
      Зарк зашевелился в своём кармашке и запросился на волю. Нош приподняла пелерину, и ящерица выскользнула наружу. С минуту зарк сидел на её коленях, а затем молниеносно бросился вперёд и вцепился в мохнатый бок мёртвого зверька.
      — Нет! — воскликнула Нош, хватая ящерицу. Она испугалась, что девочка примется отстаивать свою добычу, а зарк разозлится и ужалит её. Но Ханка продолжала сидеть смирно. В её глазах появилось заинтересованное выражение, когда она увидела, что ящерица пытается украсть её припасы.
      — Это что? — спросила Ханка, подняв взгляд на Нош.
      — Это зарк, горная ящерица, — ответила та, обрадовавшись, что нашлась тема, которую девочка готова поддержать.
      — Зарк, — повторила пастушка. Она заворожено следила, как зверёк с наслаждением обгладывает тушку. Видимо, он успел истосковаться по мясу.
      Поскольку Ханка достала свою провизию, Нош начала выкладывать их собственные запасы. Пирожки Раганат уже закончились, зато остались сушёные фрукты и сушёное мясо, которое, прежде чем есть, нужно было разрезать на кусочки. Были ещё сухие корешки. Нош насадила их на палочку и пододвинула к огню, чтобы поджарить.
      — Вы… — начала Ханка, окинув взглядом это богатство. — Вы почему пошли на верхнее пастбище? Это время бурь… Плохое время.
      Впервые с той минуты, как Крин был ранен, Нош вспомнила о своей миссии. Она вытащила из-за пазухи мешочек с Пальцами. По комнате разлилось яркое сияние, поглотившее свет фонаря и очага.
      Нош ожидала, что девочка испугается. Но Ханка просто разглядывала полыхающий волшебным светом мешочек. Затем указала на него грязным пальцем с обломанным ногтем:
      — А это что?
      Нош замялась. Что с того, если она покажет ребёнку то, что давным-давно не видели люди? Она вытряхнула кристаллы на ладонь и разложила по полу в ряд. Они горели ровно и ясно, а тепло чувствовалось даже на расстоянии.
      — Ах-х-х! — выдохнула Ханка, благоговейно и слегка удивлённо. Да, она явно была удивлена и обрадована.
      Девочка вскочила и подбежала к стойлу, в котором полулежали утомлённые ушары. Из угла она достала пастушеский кнут, потёртый и истрёпанный. В рукояти что-то блеснуло.
      Девочка вернулась на своё место у очага и протянула Нош сверкающую рукоять хлыста. Ещё не разглядев предмет, который испускал сияние, Нош знала, что наконец нашла то, что притянуло её сюда. На деревянной рукояти хлыста блистал Палец, закреплённый металлическими полосами.
      — Лира…
      Нош опешила. Откуда эта маленькая пастушка знает о Пальцах? Она медлила, боясь взять в руки хлыст. Ей казалось, что владелец должен сам передать ей кристалл.
      — Руки…
      Девушка сложила руки традиционным приветствием служителей Лиры. Ханка радостно закивала и вновь протянула хлыст. Нош только этого и ждала. Она вытащила свой нож, который носила за поясом, и осторожно отогнула железные полосы, удерживающие камень. Ханка крепко держала хлыст, пока девушка трудилась над освобождением кристалла. Наконец Палец вывалился из гнезда. Нош не успела подхватить его, но камень без всякого вреда для себя упал на своих собратьев. Раздался нежный хрустальный звон. Пальцы Лиры ответили непривычно яркой вспышкой света.
      Сзади раздался сдавленный стон. Нош обернулась. Крин сбросил покрывало и трясущимися пальцами обхватил свою голову. Затем открыл глаза. Хотя он смотрел прямо на неё, девушка каким-то образом поняла, что он её не видит.
      — Лира… — эхом повторил он за Ханкой. Он бессильно уронил руки вдоль тела. Затем взгляд его стал более осмысленным, и, судя по всему, он узнал Нош.
      — Колдовство, — медленно и раздельно произнёс юноша с обычным презрительным оттенком. — Колдовство… сила!
      — Это сила света, — сказала Нош, отодвигаясь в сторону, чтобы он увидел сияющие камни.
      Крин повернул голову. Зажмурился, затем снова открыл глаза. Когда он заговорил, его голос зазвучал с прежней силой.
      — Ты добралась до цели, Нош.
      — До очередной цели, — добавила она, затем повернулась к Ханке. — Спасибо тебе, сестрица…
      — Эйлин завещала хранить его, пока за ним не придут. Вот. Джосс хранил… потом Янкин… Были сны. — Она запнулась. Её лицо исказилось, словно она хотела закричать, но потом опомнилась. — Янкин сказал мне… отведи в горы стадо у шаров и не возвращайся. Берегись людей… демонов в плащах… Как ты, — кивнула она Крину. — Как он. У них лица раскрашены. А у тебя нет.
      Она помолчала, собираясь с мыслями.
      — Пять дней назад Янкин вернулся очень рано, сказал всем, что там смерть. Все сказали, что поздно для степняков. Он сказал, что пойдёт посмотреть… и отдал это Ханке. — Она потрясла в руке хлыст. — Я помогаю Янкину. Ушары… они как я. Потому я свистнула ушарам Янкина, они ответили мне. И рано-рано мы пошли в горы. Этот дом сделал Янкин, чтобы прятаться от грозы. — Она вздохнула. — Я оставила у шаров тут и пошла к дереву. Высокому. Залезла и начала смотреть… далеко видно. А там огонь, всё горит, и чужие люди на конях. Я вернулась… но ушарам надо есть… а тут травы не запасено. Я отвела их в долину, где есть такая трава. Пока они её едят, то далеко не отходят. Я вернулась к дереву и смотрела. Никто не вышел из деревни. Вот пока только вы.
      — Янкин был твоим братом? — мягко спросила Нош.
      — Я безродная, — покачала головой Ханка. — Давно в деревню пришла женщина. Она не сказала, кто она и откуда. С ней была корзина, а там ребёнок. Она больная была, умерла. Меня оставили в одном роду, потом в ещё одном, потом ещё. Янкин… он сын старейшины. Он видел меня с ушарами и знает, что они меня любят. Ушары любят не всех. Если тот, кого они не любят, ведёт стадо, они его не слушаются. Потому он меня и взял.
      — Значит, это Янкин рассказал тебе об этом, — сказала Нош, дотронувшись до нового Пальца.
      — Это тайна. Люди смеются… старый хлам… никакой пользы. А он сказал мне… он верил, что это важно. И он оказался прав!
      Девочка вновь умолкла. Она продолжала поигрывать хлыстом, уставившись в пламя очага. Затем снова заговорила, бросив на Нош смущённый взгляд.
      — Янкин сказал, чтобы он был у меня. Когда мы выходили из деревни, он отдал его мне. Он показывал всякие штуки. Ушар раз упал на камни, поранился. Кровь пошла. Я приложила вот это, и он выздоровел. Ни шрама, ни царапины. Когда буря, держи при себе камень. Будет светло. Но люди в деревне не знали, они думали, что это старая, непригодная штука. Пастухи передавали её друг другу. Может, думали, талисман на удачу. Я знаю, что это так и есть. Янкин сказал, что за камнем придут. И тому пастуху, что передаст его, будет большая удача. Вот, госпожа, ты нашла меня, а я тебя. Значит, этот камень и вправду приносит удачу.
      Нош медленно кивнула. Такого хранителя Пальца она встречала впервые. Был скелет в горах пролежавший там много-много лет, затем был свадебный венец Софины. Странно, что жена купца, питая открытую неприязнь к Нош, позволила отдать ей камень.
      Потом было заброшенное святилище. Крин и зарк помогли ей получить желаемое сокровище. Замученный жрец, оставивший Палец в тюремной камере на хранение Крину. Затем Леция, к которой им просто пришлось обратиться за помощью, потому что не было другого выхода. Они получили не только помощь, но и следующий Палец. Затем — буря, и Раганат. Девушка надеялась, что с крестьянкой всё в порядке. Но…
      Эта встреча! Нош вспомнила, как была безродным несчастным ребёнком, когда её подобрала и обучила Дрин. Вот теперь перед ней сидит другое беспомощное и несчастное дитя, одинокое и никому не нужное… кроме Янкина, который хотя бы относился к девочке не как к пропащему человеку. Когда Крин встанет на ноги, они ни за что не оставят малышку в этих глухих местах.
      Для степняков поздно… Возможно, они ещё вернутся. Ушары могут привлечь крупных хищников… Но когда они снова тронутся в путь, то непременно прихватят девочку с собой, даже если потом придётся искать, где её пристроить. Даст… Крин так хотел вернуться в Даст!
      Едва ли лагерь мятежников подходит для сироты. Но в нём командует лорд Ярт, так что Ханка будет в полной безопасности.
      Пожалуй, Крин был прав. Нужно идти на восток, отыскать караванный путь и вернуться в Даст. И поскорей, пока бури не сменились холодными зимними метелями.
      — Пора есть, — сказала Ханка, пододвигая прожарившиеся коренья. От них шёл аппетитный аромат. Девушка сняла корешки с палочки, на которой они жарились.
      Зарк устроился возле огня, сдвинув недоеденную тушку себе за спину. Его брюшко раздулось. Зверёк лежал, положив голову на передние лапки, и сыто жмурился.
      Нош положила несколько корешков на плоскую деревяшку, которую ей дала Ханка, и направилась к Крину. Она провела рукой по его волосам и лбу, стараясь не касаться раны на щеке. Левый глаз заплыл окончательно, зато правый открылся легко.
      — Что… — начал он.
      — Лежи, — приказала Нош не терпящим возражений голосом, каким обычно обращался к раненым лекарь Лайон. — Ешь…
      Она поправила мешок под его головой. Когда он протянул руки к блюду, Нош увидела, что они дрожат, и покачала головой. Затем присела рядом и принялась кормить его, поддевая кусочки остриём ножа. На удивление, Крин не протестовал.
      Но девушка заметила, что жуёт он с трудом. Видимо, рана на щеке давала о себе знать. Он съел всего лишь пару кусочков мяса с фруктами, а затем отрицательно покачал головой. Зато жадно выпил немного настоя из трав, который налила в бурдючок Раганат.
      Когда юноша поел, его сознание достаточно прояснилось, чтобы он заинтересовался происходящим. Нош вкратце объяснила, что случилось.
      — Я помню, — медленно промолвил Крин. — Эти зверюги…
      — Они тоже здесь, — сказала Нош, кивнув в сторону стойла. — И пастушка, Ханка.
      Нош поманила девочку пальцем, и Ханка встала так, чтобы Крин мог увидеть её.
      — Из Жилы? — спросил он.
      — Да. Им было предостережение… сон. Но Сновидцу не поверили. Он отправился на поиски доказательств и не вернулся.
      Внезапно Нош вспомнила молодого парня, которого они нашли в лесу. Вдруг это и был Янкин?
      Затем она пересказала историю Ханки. Когда Нош протянула руку, пастушка вложила ей в ладонь хлыст, который долгие годы хранился в этой деревне.
      — Так что зов не обманул меня, — закончила Нош. — Осталось найти всего два…
      Крин вздохнул и поудобнее пристроил голову на мешке.
      — Прошу тебя, Одарённая, не начинай новую охоту… прямо сейчас.
      И к своему удивлению, девушка заметила, как его губы тронула лёгкая улыбка. Правда, он смог улыбнуться только одним уголком губ.
      — Нет-нет, не сейчас, — поспешила ответить Нош, складывая Пальцы в мешочек. Но вешать его на шею она не стала. Он слишком раздался, чтобы его можно было спрятать за пазухой. Девушка положила мешочек рядом с головой Крина. Так, чтобы он не касался щеки юноши, но лежал неподалёку. Она ждала взрыва возмущения.
      Не поворачивая головы, парень покосился на мешочек.
      — Я изучаю, что может делать заключённая в них сила, — объяснила Нош. — Ханка сказала, что она исцеляла ушаров. И…
      Она помолчала, накрыв мешочек ладонью.
      — Когда я уходила на разведку, то оставила их с тобой. У тебя был шок, а лекари говорят…
      — Ты и вправду в это веришь? — прошипел он.
      — Да, — кивнула она. — Потому и прошу тебя. Пусть этой ночью они будут рядом с тобой. Клянусь… кровью, если пожелаешь… что они никогда не причинят тебе вреда! Скорее наоборот, помогут. Даже такому неверующему упрямцу, как ты!
      Последние слова она произнесла более мягко и улыбнулась.
      — О, иди и поешь, Одарённая, — ответил он, криво усмехнувшись. — Можешь оставить своё сокровище, где пожелаешь. Я не буду возражать.
      Ханка нырнула в стойло к ушарам и притихла. Когда Нош подняла фонарь повыше и поискала её взглядом, то обнаружила, что девочка прикорнула между тёплыми мохнатыми телами и положила голову на спину ближайшего животного. Вероятно, она не раз уже ночевала в компании своих подопечных.
      Нош погасила фонарь, опасаясь, что масло выгорит слишком быстро. Затем подкинула в костёр несколько веток. Она прилегла рядом с Крином, накрывшись своим плащом. Мешочек с тлеющими Пальцами оказался между ними. Через минуту прибежал зарк и забрался в привычное убежище. Нош закрыла глаза и прислушалась к буре, которая бушевала за стенами хлева. Пастухи выстроили домик добротно, внутрь не проникало ни капли дождя и по полу не тянуло сквозняком.

29

      Крина разбудил страшный шум. Юноша дёрнулся, пытаясь выпутаться из-под плаща, но голова взорвалась дикой болью, и он рухнул обратно на подушку. Гвалт и шум нарастали. Голова Крина раскалывалась на части. Он высвободил руки и хотел зажать ладонями уши. Но, ко всем несчастьям, невзначай шлёпнул себя по левой щеке.
      К шуму прибавился пронзительный свист, а затем высокий девичий голос. Крин обнаружил, что один глаз не желает открываться, зато второй цел. Юноша уставился в потолок. Ага, он в каком-то доме. Но гомон и боль в голове мешали сосредоточиться и вспомнить, как он сюда попал. Над ним склонилась Нош.
      — Это ушары, — пояснила она. — Они хотят выйти на пастбище. Если я помогу тебе, ты сможешь отодвинуться?
      Какая-то часть сознания поразилась: «Ушары?», но второй части хватило осознать смысл вопроса и утвердительно взмахнуть рукой. Нош помогла ему отодвинуться к стене.
      — Давай, Башар! — завопил невыносимый голос. Огромная четвероногая туша прошла совсем рядом с лежащим юношей. За вожаком повалили остальные животные. Крина окатила плотная, удушающая волна их запаха. Он закашлялся.
      Наконец ушары вышли. В комнате стало просторно, и Крин заметил небольшой очаг. Но сбоку, совсем рядом, что-то светилось даже ярче, чем огонь в очаге. С минуту он непонимающе разглядывал мешочек, затем догадался, что это такое. Рухнули последние барьеры, и он вспомнил все события вчерашнего дня.
      — Они ушли пастись? — спросил он. — Но что…
      Нош, которая до этого обеспокоено изучала его лицо, занялась мешками.
      — Ханка сказала, что они очень осторожные звери. Она повела их в небольшую долину, где есть их любимая трава. Правда, немного, так что нам придётся искать новое пастбище…
      Крин оправился настолько, что уловил неожиданное местоимение в её последней фразе.
      — Мы должны отыскать пастбище… Но зачем нам эти звери? Да, мы заберём этого ребёнка с собой…
      — В Даст, — закончила за него Нош. — Конечно, Ханку нельзя бросать здесь. Но она не оставит своих зверей. Ни один пастух так не сделал бы. Неужели те, кто обосновался в Дасте, не обрадуются такому четвероногому богатству? Их, конечно, нельзя пускать на мясо… зато весной они будут линять, а их шерсть такая тёплая! В Даст прибудут караваны, так что можно будет устроить торги.
      — Даст! — воскликнул юноша, наконец осознав её идею. — Значит, мы возвращаемся в Даст?
      — Если найдём туда дорогу, — улыбнулась Нош. — Мы ведь не можем просто идти на восток, в надежде когда-нибудь попасть в Даст. Да, я собираюсь туда. Если только… если только не услышу зов.
      И она твёрдо посмотрела ему в глаза.
      — Может, пронесёт! — выдохнул Крин, наконец заставив её рассмеяться.
      — Увы, Крин, с тех самых пор, как ты неохотно согласился проводить меня в то казгарское святилище, куда мы только ни попадали! И все против твоей воли. Но сейчас я согласна с тобой — мы идём в Даст. Но только после того, как ты поправишься.
      Буря, которая громыхала целый день до самого вечера, наконец улеглась. На небе не было ни облачка.
      Дверь хлева, сложенного из необтёсанных глыб, слепленных глиной, была открыта. Снаружи ярко сияло солнце, которое уже клонилось к горизонту. В помещение ворвался свежий ветерок, такой приятный после звериной вони, которую оставили после себя ушары. В воздухе запахло весной.
      В холодный сезон иногда случаются оттепели. Видимо, природа решила одарить холмы нежданным теплом.
      Когда Нош смазала его раны целебной мазью, боль немного улеглась. Крин заметил, что до этого девушка подержала мазь над мешочком с Пальцами. Сев на постели, юноша увидел Дарующего Надежду и принялся внимательно проверять остроту клинка. На лезвии не было ни пятнышка, ни зазубринки, но парень предпочёл бы заточить его заново в хорошей оружейной.
      Закончив возиться с разными маленькими коробочками, Нош подошла к Крину и присела, скрестив ноги. Она откинула капюшон, скрывавший её лицо, на спину и с наслаждением вдыхала пьянящий тёплый воздух.
      — Интересно, далеко ли отсюда караванный путь? — промолвил Крин, задвигая Дарующего Надежду обратно в ножны. — Узнать не у кого. Я знаю только, что это где-то на востоке. Если идти на восток, рано или поздно наткнёшься на дорогу.
      Хотя голова болеть перестала, Крин смог встать на ноги только через три дня. Притом первые попытки закончились неудачей. И юноша прекрасно понимал, что ему ещё рано пускаться в путь, где их могут подстерегать неведомые опасности.
      Когда Ханка пригнала стадо обратно, он принялся расспрашивать девочку о прилегающей к деревне территории. Но она знала немного. Хлев, в котором они укрывались, Янкин построил всего два года назад. Это была крайняя точка, куда забиралась пастушка, и то нечасто.
      Придётся смириться с тем, что Нош и Ханка некоторое время будут его глазами и ушами. Девочка повела Нош к дереву, с которого открывался вид на окрестности. Именно отсюда Ханка видела страшный конец Жилы. Длительное наблюдение показало, что в село больше никто не возвращался — ни поселянин, ни степняк.
      Крин изводился от нетерпения. Он знал за собой этот недостаток и старался преодолеть его. Ну чего хорошего он добьётся, если заставит всех покинуть это надёжное укрытие и тащиться в неведомые дали, если сам не продержится на ногах и до конца дня?
      Утром пятого дня Ханка не повела ушаров на пастбище, как обычно. Животные беспокоились и выли в своём стойле. Пастушка подошла к Нош и что-то прошептала ей на ухо. Нош призадумалась, затем кивнула. И обратилась к Крину:
      — На старом пастбище не осталось травы. Ушаров нужно переводить на другое место. Ханка погонит их, как я посоветовала, на восток. Хотя она сама там никогда не бывала. Мы пойдём следом, потому что животные могут зайти так далеко, что не успеют вернуться к ночи.
      Крин дёрнул уголком рта. Пускаться в путь сейчас — всё равно что прыгать с обрыва с завязанными глазами, и вполне вероятно, что внизу ждут острые камни. Но рано или поздно все равно пришлось бы уходить отсюда. По крайней мере, он уже может держаться на ногах, а припасов заметно поубавилось, так что мешок сильно полегчал. Когда Ханка вывела ушаров из хлева, Крин заметил, что Нош, упаковывая мешки, большую часть снаряжения переложила в свой.
      Когда юноша попытался возразить, она ответила:
      — Ты понесёшь Дарующего Надежду и не вздумай говорить, что он лёгкий. Мне пришлось нести его сюда, и я знаю, сколько он весит. В Рифте я научилась носить тяжести… К тому же ты должен быть готов защищать нас, если возникнет необходимость. Луков у нас нет, но…
      Девушка показала Крину полосу кожи, положила посредине камень и взмахнула получившейся пращой.
      — Я часто охотилась в Рифте с этой штукой, попрактикуюсь немного, и ко мне вернётся прежнее мастерство. Ты не станешь отрицать, что это настоящее оружие…
      — Не стану, — согласился он, дотронувшись до заживающей щеки.
      Утром они как следует поели и принялись паковаться. Пастушка Ханка увела стадо, прихватив с собой часть снаряжения. Нош встала на пороге и окинула убежище прощальным взглядом. Пустое и брошенное строение, но оно спасло им жизнь. Девушка вздохнула, покидая дом.
      Они прошли по старой дороге из каменоломни, которая была достаточно широкой, чтобы шагать бок о бок. След, оставленный ушарами и Ханкой, виднелся чётко, так что к полудню путники нагнали стадо. Когда солнце только встало над горизонтом, следы копыт свернули с дороги в кусты. Вскоре Нош и Крин вышли на поляну, поросшую высокой пожухлой травой, где и увидели пасущееся стадо. У дальнего холма чернела тонкая фигурка, которая сразу же замахала руками.
      — Они идут слишком медленно, — заметил Крин, хмуро разглядывая животных, которые неспешно набивали желудки травой. — Если мы будем подстраиваться под их шаг, то не попадём в Даст до зимы. Если они будут всё время пастись…
      — Будут, — сказала Нош. — Если ты так рвёшься в Даст, воин, иди туда сам.
      Она устала. Но не от перехода, а от постоянной внутренней борьбы. Крин прав: животные в тягость, они передвигаются слишком медленно. Но… как же Ханка? Оглянувшись на девочку, Нош увидела рядом с ней другую малышку, которую милость Лиры вырвала из объятий смерти. Нет, она ни за что не бросит Ханку, хотя и понимает, что пастушка никогда не оставит своё стадо.
      Крин встал и прошёлся по поляне. Он явно расстроился. Нош призадумалась и решила, что её брошенное сгоряча предложение, возможно, самый лучший выход из сложившейся ситуации. И вправду, пусть он идёт в Даст, а когда доберётся, отправит им навстречу отряд воинов.
      Девушка уже собралась высказать это вслух, когда Крин подошёл к ней. Он был мрачен.
      — Госпожа, — обратился он к ней, на мгновение превращаясь в высокородного Наследника Дома, — я присягнул лорду Ярту. Пока я не смог выполнить его поручение. Но мой лорд считал себя обязанным твоей жрице Дрин. Он выполнял все её просьбы. Вот и ответ на мой вопрос. Мы останемся вместе и будем надеяться, что успеем добраться в Даст до наступления холодов.
      Он замолчал и сел, блуждая рассеянным взглядом по лужайке.
      Нош принялась собирать камни, проверяя, подходят ли они для её пращи. Что гадать о будущих опасностях? Нужно быть к ним готовым, но не изводить себя боязнью того, что не в силах изменить.
      Они провели ночь в кустах у края поляны. Огня разводить не стали. Нош легла рядом с Ханкой и укрылась плащом. Снова нагревшийся мешочек с кристаллами она положила между собой и Крином. Девушка знала, что парень решил дежурить ночью, хотя Ханка уверяла, что ушары спят очень чутко и предупредят, если что-то случится.
      На рассвете стадо проснулось и принялось пастись. Крин всё-таки заснул, а когда открыл глаза, то обнаружил, что его откинутая рука лежит у этого проклятого мешочка.
      Ханка выбралась из-под плаща Нош и села, протирая глаза. Занимался серый рассвет. Пастушка склонила голову набок, прислушиваясь к мерному хрусту стада. Затем перевела взгляд на Крина.
      — Башар знает. Сегодня они пойдут дальше. Ушары не такие глупые, как все животные.
      Когда путники перекусили, солнце уже окрасило верхушки деревьев розовым светом. Ханка встала и пронзительно крикнула. Самый крупный ушар поднял голову, заворчал и пошёл вперёд. Остальные медленно потянулись следом. До заката они прошли довольно много, учитывая скорость, с которой передвигалось стадо. Ушары на ходу подхватывали кустики и пучки травы и медленно пережёвывали. Ханка шагала впереди, рядом с вожаком, обнимая огромное животное за мохнатую шею.
      К ночи путники так и не нашли новое пастбище, зато добрались до равнины. Крин удивился, заметив, что ушары не стали выбегать на открытое пространство, как это сделали бы варги или лошади. Осторожные животные бродили вдоль крайних кустов, вытягивая шеи и пощипывая траву, не выходя из укрытия. Ему даже пришла в голову дикая мысль, что Ханка каким-то образом убедила ушаров безостановочно двигаться и соблюдать крайнюю осторожность.
      Когда путешественники устроились на ночлег, стадо окружило их и улеглось, образовав тёплую мохнатую стену вокруг спящих людей.
      В эту ночь Крин не стал сидеть на часах. Он заснул как убитый, дневной переход дался юноше нелегко. Поэтому он решил положиться на уговоры Ханки, которая твердила, что животные сами позаботятся о страже.
      Три дня они шли на северо-восток, избегая открытых пространств. К счастью, продолжала держаться хорошая погода. Вожак стада отыскал ручей, и путники смогли вдоволь напиться и наполнить бурдюки. Ханке удалось подбить трёх иноходок. Нош запекла дичь в глине, найденной на берегу ручья. Птицы были более тощими, чем их домашние сородичи, но оказались не менее вкусными.
      Дважды Нош находила полезную травку. Она отрывала корешки и заставляла своих товарищей жевать стебли. Путешественники испытывали постоянное чувство голода, хотя ели достаточно, чтобы продолжать путь и не валиться с ног. На каждом привале Нош отпускала зарка. Зверёк убегал охотиться и возвращался с выкопанными червями в зубках. Пожалуй, он был единственным из всей компании, кто наедался до отвала.
      Наконец Крин решил, что нужно сворачивать на восток и отыскать караванный путь. Нельзя только забывать, что там их могут подстерегать враги. Но добраться в Даст без каких-либо ориентиров не представлялось возможным.
      И вот путешественники вышли на равнину. Хорошо, что она не была совсем уж ровной. Нет, эта местность скорее напоминала череду холмов неподалёку от Жилы. И стадо, и люди держались в низинах, стараясь не подниматься на вершины холмов.
      Время от времени Крин отправлялся на разведку, не в силах справиться со своим обычным нетерпением. И когда в очередной раз он, пригнувшись, взобрался на холм, то с радостью увидел впереди отчётливую ленту дороги. Теперь отряд пошёл быстрее. Даже ушары прониклись общим стремлением поскорее добраться до места и уже не останавливались, а паслись прямо на ходу. Крин понятия не имел, сколько ещё осталось до Даста, но не переставал вглядываться в горизонт, каждую минуту ожидая увидеть очертания знакомых домов. Он надеялся, что за прошедшее время, которое самому ему казалось вечностью, товарищи из Братства успели обжиться в отстроенном посёлке.
      Наконец там, куда убегала лента дороги, показались тёмные отроги Высот. Это был второй ориентир, значит, они идут в верном направлении. За Высотами лежала родная страна Крина.
      Вспоминать род Кунионов становилось всё труднее. Собственное детство казалось юноше таким далёким и незначительным, не имеющим никакого отношения к его нынешней жизни. Когда он попытался припомнить картину семейного ужина за длинным столом в главном зале замка, лица родственников дрожали и расплывались смутными пятнами. Во всём роду он остался единственным свободным человеком. И вот его меч — на службе будущей жрицы, девчонки-сироты и стада ушаров. Юноша улыбнулся, впервые за несколько дней. Хорошо, что уже можно нормально улыбаться, не боясь разбередить рану на щеке. И второй глаз наконец открылся.
      На фоне далёких гор он заметил чёрную точку. Ну конечно! Это же Даст! Они добрались, невзирая на стадо, невзирая ни на что!
      В порыве чувств Крин задрал голову и выдал пронзительную птичью трель — таким образом переговаривались разведчики, когда находились на равнине. Насколько он знает Ярта, часовые выставлены на приличном расстоянии от посёлка. И чем раньше они узнают, что эта странная компания — не враги, тем лучше.
      Ответа не было. Никто не выскочил из травы, не замахал рукой. Крина сперва охватило разочарование, а затем внутри все заледенело от страха. Он ни на минуту не забывал о страшной участи Жилы. Неужели в Дасте тоже побывал отряд этих демонов?
      Юноша вскинул руку, приказывая товарищам остановиться, а сам начал вертеть головой, принюхиваясь. Больше всего он боялся уловить запах дыма и горелого мяса. Нет, никакого запаха. Может, он успел выветриться? Кто-то дёрнул его за пояс. Оглянувшись, Крин увидел загорелое лицо Ханки.
      — Башар ничего не чувствует. Впереди никого нет.
      Юноша заморгал, не в силах осознать смысл её слов. Затем он задохнулся от ужаса. Даст погиб…
      — Они умерли… — прошептал Крин, обращаясь скорее к самому себе, чем к пастушке или к Нош, которая подошла поближе.
      — Мёртвых тоже нет, — промолвила Ханка, и её голос странным образом развеял его страх и гнев. — Никого нет.
      Да откуда животному это знать? Ну и дурак он — слушает лепет какого-то ребёнка! Есть только один способ проверить — отправиться туда самому. Без Нош и этой девочки. Если Даст постигла судьба несчастной деревни, им лучше ничего не видеть.
      — Оставайтесь здесь! — прорычал Крин таким голосом, что его, кажется, понял даже вожак стада. Животное повернулось к юноше и уставилось на него своими лучистыми карими глазищами.
      Юноша сбросил плащ и заплечный мешок. Если поблизости от посёлка остались враги, они уже заметили его. Парень вытащил из ножен Дарующего Надежду. Лучи полуденного солнца отразились от серой стали меча, бросив на пожухлую траву россыпь солнечных зайчиков. Крин повернулся и быстро зашагал в сторону далёкого Даста.
      С тех пор как он покинул посёлок, стены, соединяющие шесть хижин, выросли до плеча взрослого человека. Даже появились ворота. Сейчас они стояли распахнутыми настежь. Юноша вошёл в лагерь, с замиранием сердца ожидая увидеть кошмарную картину смерти и запустения.
      Он встал у ворот, оглядывая хижины. Трупов не было. Двери домов были закрыты, никто их не выбивал и не жёг. Ничего кошмарного в лагере не было.
      — Тувер! — позвал Крин. — Хаспер!
      Меж стен заметалось эхо. На негнущихся ногах парень подошёл к ближайшей хижине и толкнул дверь. Она подалась. В полутьме дома Крип увидел сооружённые мятежниками кровати, но совершенно пустые — ни одеял, ни подушек, ничего. Юноша пробежал мимо колодца и бросился к дому, где когда-то разговаривал с Яртом. Снова никого и ничего. Пустота. Они ушли… Почему-то Крин был уверен, что ушли сами, по собственной воле. Без борьбы.
      Совершенно сбитый с толку этой загадкой, юноша вернулся к воротам и увидел, что его спутники успели подойти ближе к лагерю. Подняв Дарующего Надежду над головой, словно боевое знамя, он замахал им мечом.
      Но ждать, когда маленький караван войдёт в Даст, не стал. Его слишком занимали размышления о том, что могло здесь произойти. Ярт… Определённо, нужно начать с дома, где жил командир. Крин направился прямо туда. Посреди комнаты стоял грубый стол, сколоченный из досок, оставшихся от сломанной повозки Дана. А на нём…
      Впервые в жизни Крин выронил меч, сам того не заметив. На столе лежал прямоугольник тонкой кожи, сложенный несколько раз пополам и приколотый к деревянной крышке кинжалом Ярта. Крин неоднократно видел это оружие на поясе командира. Вероятно, потому лорд и оставил этот кинжал — чтобы Наследник Дома сразу понял, от кого послание. Юноша вытащил нож и поднял светлый прямоугольник. На стол полетела пыль.

30

      Ушары протолкались через ворота и сразу же бросились к колодцу. Они склонились над жёлобом и жалобно заревели, требуя воды. Нош сбросила мешки под стеной лагеря, подальше от взволнованных животных.
      — Госпожа, они хотят пить! — взмолилась Ханка.
      Колодезный ворот одному не повернуть, если ты не силач. А где Крин? Он успел куда-то убежать, пока стадо входило в посёлок. Но Ханка права, ушаров нужно напоить. Девушка подошла к вороту и, напрягая все силы, начала вращать рукоять. Звери заревели ещё громче.
      Наконец ведро, наполненное водой, показалось над срезом колодца. Ханка подхватила его и вылила воду в поилку. Чтобы напоить их маленькое стадо, пришлось вытащить ещё два ведра. А затем ещё одно — для себя. Вот тогда на небольшой площади появился Крин, сжимая в руках скрученный в трубочку лоскут кожи.
      — Где они? — спросила Нош.
      Пустой лагерь, так хорошо приготовленный к зимовке, поразил её. Тем более что следов сражения не видно. Мятежники, с которыми она делила все тягости жизни в горах, исчезли, словно их никогда и не было.
      — Лорд Ярт… — начал Крин, умолк и протянул ей развёрнутый пергамент. Это было послание, написанное какими-то незнакомыми Нош буквами. Они сильно отличались от привычных рун, которые девушка выучила по древним книгам Дрин.
      — Это особый шифр, — снова начал Крин. — Здесь написано: «Нам снова угрожает Тьма. Мы подстрелили пять соколков, у каждого были чародейские амулеты. Мы их уничтожили. Отряд колоссиан с северных взгорий сообщил, что две их деревни сожгли степняки. Они напали внезапно, потому что были защищены какой-то странной магией. Колоссиане заметили нападающих слишком поздно.
      Наши припасы подходят к концу. Сюда добрались только две лошади, отправленные из Казгара. Хансель был ранен стрелой. Стреляли ночью, кто — неизвестно. Ещё сны. Они встревожили даже таких упрямцев, как Тувер, которые никогда не верили в колдовство. Люди боятся засыпать. Среди нас нет Сновидца, но все видят во снах наступление Тьмы. Возможно, таким образом нас хотят выкурить из Даста, как пчёл из улья. А может, это предупреждение.
      У нас мало лошадей, только те, которых оставил Дан. Они в плохой форме. До Казгара не добраться. Долгое время Высоты помогали нам, поэтому мы вернёмся в горы. Опасности, которые ждут нас в горах, привычны и понятны. Мы не знаем, что может случиться с нами здесь.
      Мы будем оставлять обычные ориентиры. Если ты жив, Наследник Дома Крин, ты найдёшь нас. Я считаю, что мы делаем правильный выбор».
      — Сны и соколки, — промолвила Нош, вздрагивая. — Тьма и вправду угрожала Дасту. Хорошо, что они решили вернуться в горы. Возможно, это действительно было предупреждением — уходите, или вас настигнет участь Жилы.
      Крин скрутил послание в трубочку и спрятал за пояс.
      — Лорд Ярт не из тех, кто боится собственной тени, — промолвил он, словно отвечая собственным мыслям. — Наверняка это были тяжёлые сны. Но…
      Уперев руки в бока, юноша огляделся.
      — Я осмотрел дома, они вынесли всё, что было. Все снаряжение и припасы. И оружие…
      Он закусил губу и отвёл глаза, стараясь не встречаться взглядом с Нош.
      — Как бы ты, один-одинёшенек, — вскинулась девушка, — защитил своего лорда от неприятностей в Казгаре, где местные главы гильдий готовы перегрызть друг другу глотки? Разве мы сами не попали в ловушку и только чудом из неё выбрались? Лорд Ярт наверняка расспросил вернувшихся товарищей и узнал, что в город идти бессмысленно.
      Крин опустил взгляд и принялся ковырять пыльную землю потёртым носком сапога. Девушка понимала, что он чувствует. Он считает, что потерпел полное поражение. Необходимо отвлечь его от мрачных мыслей. Она была уверена: лорд Ярт вовсе не думал, что Крин его подвёл.
      — Мы пойдём за ними, — заявила Нош.
      Она взяла глиняную плошку, которая висела у колодца, зачерпнула воды, ещё оставшейся в жёлобе, и протянула юноше.
      — Пей! Мы все успели наглотаться дорожной пыли, нужно промочить горло.
      Девушка оттолкнула локтем ушара, продолжавшего жадно глотать воду из желоба.
      Крин выпил. Отняв плошку от губ, он задумчиво посмотрел на дом Ярта.
      — Может быть…
      Не закончив фразы, он сорвался с места и бросился обратно в хижину, из которой только что вышел. Нош направилась за ним и увидела, что юноша отодвигает стол в сторону. Затем Крин встал на колени и принялся шарить пальцами по старому деревянному полу. Негромко вскрикнув, он выхватил из-за пояса кинжал Ярта, поддел одну из досок и приналёг. С громким треском от пола отделились сразу три доски, открыв под собой тёмный тайник. Пошарив, Крин вытащил на свет длинный свёрток, который мог быть только луком, колчан со стрелами и три плотно набитые сумки. Присев на корточки, юноша начал разглядывать найденные сокровища.
      — Рольфова работа, — сказал он, развернув лук и любовно оглаживая оружие. — Он был лучшим мастером.
      Отложив лук, он подбросил кинжал Ярта и ловко поймал его.
      — А я-то думал, почему тебя здесь бросили?
      — Лук, стрелы, — довольно кивнула Нош и перевела взгляд на сумки. — А здесь что?
      Крин распустил завязки одного из мешков и вытряс на пол набор инструментов. Оселок для заточки оружия, два шила для работы с кожей, новый кремень для разжигания огня. Все это добро было завёрнуто в кусок кожи, которая может пригодиться, чтобы починить прохудившуюся одежду или сапоги.
      Оставшиеся сумки оказались не менее ценными. Над одной сразу же склонилась Нош, уловив стойкий травяной запах. Наверняка это была часть бесценных запасов Лайона. В последнем мешочке лежал пакетик с солью и кусок вяленого мяса. Небогатый дар, но если вспомнить, что это взяли из общих припасов, то цена его вырастала до небес. Лорд Ярт определённо верил, что рано или поздно Крин здесь появится. И ожидал, что Наследник Дома отправится за отрядом.
      Когда Крин начал перебирать найденное добро по второму разу, на плечо Нош опустилась маленькая рука. Девушка оглянулась и увидела Ханку.
      — Это плохое место, — прошептала пастушка, испуганно озираясь, словно опасалась, что кто-то стоит у неё за спиной. — Мы не останемся тут?
      — Нет, — решительно ответил Крин. — Мы найдём тайные пометки Братства. И нагоним отряд. Но… — Он бросил на Ханку неуверенный взгляд и продолжил: — Мы идём в горы, на Высоты. Твои животные там не пройдут. Здесь, на равнине, полно травы. Отпусти вожака, они разбредутся. Ничего, выживут…
      Ханка подошла к юноше вплотную. Её загорелое лицо начало наливаться краской. Девочка упёрла руки в бока, чуть выдвинула вперёд нижнюю губу и заявила:
      — Что ты знаешь про ушаров, вояка? Ты их пас? Ты за ними смотрел? Куда я, туда и Башар, а за ним и остальные. Может, там и мало еды, — она ткнула пальцем куда-то вверх, подразумевая горы, — но в голодное время они могут жить только на своём жиру! А как, ты думал, они зимуют? Так и зимуют. А ещё они находят еду там, где ты и не подозреваешь. Ты идёшь, госпожа идёт, Ханка идёт, и ушары тоже идут!
      Она говорила так убеждённо, что Крин не нашёлся, что возразить на эту пламенную речь. Нош знала, что сейчас юноша переполнен гневом и досадой. Ещё бы! Одно дело путешествовать по тайным тропам одному, и совсем другое — с ребёнком, женщиной и стадом из восьми медлительных животных за спиной. Девушка спрятала улыбку. То, что ей самой казалось смешным, для Крина было настоящей катастрофой.
      Но перед выходом необходимо было подготовиться. Нош забрала слишком просторную и неудобную одежду Ханки, и, ловко орудуя ножом, подправила её до нужного размера. Из обрезков соорудили сумку, куда пастушка принялась собирать длинные волоски ушаров, остающиеся на кустах. Крин подлатал собственные сапоги и занялся пошивом обуви для Ханки. Уцелевшую верхнюю часть её сапог он оставил, а подмётки соорудил из кожи, оставленной в тайнике. Вместо ниток он использовал оставшиеся лоскутки, нарезанные тонкими полосками.
      Затем пришлось переупаковать мешки, чтобы рассовать оставленные мятежниками припасы.
      Нош забрала себе сумку Лайона с лекарственными травами. Когда девушка перебирала сушёные растения, к ней подошла Ханка, присела на корточки и принялась внимательно наблюдать. Нош сама не заметила, как начала рассказывать девочке о разновидностях и предназначении целебных трав. Как когда-то делала Дрин… как давно это было!
      Следуя совету Ханки, путешественники осмотрели копыта каждого ушара. Звери никогда не дались бы в руки чужаков, если бы не вожак, смиряющий стадо повелительным рёвом. Нош выделила один пузырёк с мазью, и Ханка быстро смазала ноги двум молодым животным, которые успели исцарапаться.
      Каждый день пастушка отгоняла стадо на пастбище. Ушары набивали животы травой, а девочка охотилась с пращой на мелкую дичь. Каждый вечер она приносила что-нибудь для ужина. Забитых зверюшек хватало и на то, чтобы накоптить немного мяса для путешествия. Крин предупредил пастушку о соколках и приказал быть осторожней. Но в небесах не появился ни один крылатый шпион. Возможно, когда отряд ушёл из Даста, посёлок перестал интересовать неведомого врага.
      Нош припомнила прежнее умение и, когда Ханка натаскала ей прочных и длинных стеблей травы, сплела сумки, которые можно было перекинуть через спины ушаров и нагрузить запасом корма.
      К ночи девушка изготовила три такие сумки и повесила их сушиться над огнём очага, разведённого в доме лорда Ярта. Нош смазала израненные руки лечебной мазью. Крин каждый вечер занимался оружием, словно боялся, что за день клинки может проесть ржавчина.
      В первую ночь, которую они провели в лагере, Нош совершила небольшой обряд. Она расстелила одну из травяных подстилок перед очагом. Мятежники оставили небольшой запас дров, поэтому путники спали в тепле. На подстилку девушка выложила все кристаллы в порядке, соответствующем расположению пальцев на руке. Осталось найти всего два, а потом… И внезапно она поняла, что нужно будет сделать потом. Это знание всплыло из тайных снов и крепло каждую ночь. Она должна вернуться в Рифт. Да, там подстерегает опасность, о которой Нош старалась не думать, но знала, что рано или поздно ей придётся встретиться с неведомым врагом лицом к лицу.
      Она легла рядом с камнями и спокойно проспала всю ночь. Девушка не знала, что побудило её так поступить, но была уверена, что все делает правильно. Каждую ночь Крин бросал в её сторону неодобрительные взгляды, но ничего не говорил. Только отодвигался подальше. Это обеспокоило Нош. Она уже начала думать, что Наследник позабыл о своей неприязни к волшебству. Видимо, его ненависть снова пробудилась.
      Они провели в Дасте целую декаду, готовясь к встрече с восточными холодами. Путешественникам начало казаться, что во всём мире остались только они и маленькое стадо ушаров. Да несколько безобидных птиц, среди которых не было ни одного соколка.
      К счастью, бури обходили Даст стороной. Правда, днём дул холодный ветер. Вода в колодце покрывалась слоем льда, который приходилось разбивать каждое утро, чтобы напоить ушаров. Снега пока не было. И Нош понимала, что им необходимо выйти в путь, пока не начались снегопады.
      Потому обрадовалась, когда вечером десятого дня Крин сказал, что на следующее утро они выходят. Все поднялись на рассвете и отправились в путь. Путешественники двигались в том же порядке, как и прежде: впереди Крин, Нош следом, за нею — Ханка, обнимая за шею Башара. А за вожаком шагало все стадо. Каждое животное покорно несло перемётные сумки с заготовленной травой.
      Маленький караван направился к Высотам, которые с каждым шагом становились всё выше и мрачнее. Солнце позолотило вершины гор, так что Крин вёл свой отряд прямо на этот маяк. От нетерпения юноша зашагал быстрее, но девушка не стала его догонять. Она понимала, что парень ищет пометки, оставленные товарищами. Нош надеялась, что путь, которым отступали мятежники, проходим для ушаров.
      Но отряд Братства увёл с собой нескольких варгов и лошадей, оставленных Даном. И ещё двух лошадей пригнали из Казгара. Одни варги могут оставить за собой след, который легко различит опытный следопыт. А может, отряд разделился?
      Нош поминутно озиралась, стараясь вспомнить, не этой ли дорогой они покидали Высоты и перебирались в Даст. Тогда она шла с передвижным лазаретом, помогая раненым, которые лежали на носилках, привязанных между двумя животными.
      Этой ночью они остановились на ночлег в роще у ручья, чтобы ушары могли вдоволь напиться. Животные принялись копаться под деревьями. Неожиданно вожак встревожено фыркнул, насторожив не только Ханку, но и её двоих товарищей.
      Склонив длинную шею, он прихватил жёлтыми зубами какую-то мерзкую ноздреватую губку и отодрал её от коры поваленного дерева. Нош протестующе вскрикнула, но Ханка вскочила и радостно завопила:
      — Башар хороший охотник! Молодец!
      Рукоятью хлыста девочка сбила засохшую губку с дерева, разломила и принялась бросать кусочки остальным животным, которые ловили их прямо на лету. Ханка убедилась, что все получили свою порцию лакомства. Пришлось шлёпнуть по носу одного жадного самца, который норовил оттеснить свою сестричку от желанного куска.
      Нош подняла крошку этого вещества и поднесла к носу. И тут же гадливо отбросила. Губка воняла просто омерзительно. Неужели кто-то может это есть?
      — Это не для нас, — сказала Ханка, соскребая остатки губки. — А для ушаров. Да. Янкин всегда приносил кусочек с зимней ярмарки. Я никогда не видела такого растения. Только сушёным.
      Девочка повертела головой, явно собираясь поискать новое месторождение этой гадости. Нош остановила её.
      — Утром, — твёрдо сказала она. — Такие растения-паразиты встречаются среди корней упавших деревьев. В темноте ты их не найдёшь.
      С минуту Ханка напряжённо размышляла, потом пожала плечами. Крин перенёс сумки и мешки под поваленное дерево, которое с одной стороны закроет их от ветра. Путники начали устраиваться на ночлег. Ушары подошли и начали укладываться вокруг, с хрустом пережёвывая жвачку. Крин не стал разводить костёр, и Нош молчаливо одобрила эту предосторожность. По крайней мере, мохнатые бока животных не позволят им замёрзнуть. Она не могла разложить светящиеся кристаллы, а просто положила рядом с собой слабо тлеющий мешочек.
      Утром погода начала меняться. Спустился густой туман, так что приходилось передвигаться медленным шагом. При такой скорости Крин легко сможет заметить оставленные Братством метки. Варги определённо здесь не проходили, но он нашёл уже несколько меток лорда Ярта.
      Туман сгустился. Нош пристально вглядывалась вперёд, потеряв Крина из виду, когда её резко качнуло, словно от сильного удара в голову. Зов был настолько сильным, что противиться ему не было никакой возможности. Нош не пошла бы на зов, только будучи связанной по рукам и ногам.
      Она бросилась туда, откуда пришло послание, не обращая внимание на встревоженные вопросы Ханки. Она ничего уже не слышала. Её вела вперёд одна, сокрушающая жажда. Какая-то часть сознания ещё контролировала происходящее, не позволяя Нош натыкаться на стволы деревьев. И все равно девушка исцарапалась в кровь, продираясь через кусты и низкие ветви. Дважды она оскальзывалась на мокрых листьях и падала. Но тут же поднималась и мчалась вперёд, выставив перед собой руки, словно слепая. Сзади раздался отдалённый шум, но она не обратила на это внимания. Найти, найти, найти…
      Туман встал плотной белой стеной. Деревья выступали из молочной пелены только тогда, когда она едва не упиралась в них лбом. Ноги скользили по опавшей листве, как по льду. Нош начала всхлипывать. Это был самый трудный путь к сокровищу.
      — Лира… О, Лира! — взмолилась девушка, преодолевая душившие её рыдания. — Лира! Почему…
      Прямо перед ней возникла чёрная высокая стена. Почва подалась под ногами, и Нош упала, ударившись головой о выступающий древесный корень. Её вскинутая рука проехалась по стене, обдирая ладонь в кровь.
      Но она ещё не закончила своё безумное путешествие. Нужно подняться на ноги, выбраться из этой ямы, цепляясь за осыпающуюся почву и корни деревьев. Когда Нош ухватилась за ближайший корень, её рука отозвалась острой болью. Девушка полезла вверх. Слёзы катились по её щекам, промывая дорожки в грязи и прилипших травинках.
      Каким-то чудом ей удалось выбраться из ямы. Она оказалась у корней огромного поваленного дерева, крона которого терялась в тумане. Цепляясь ногтями за древнюю растрескавшуюся кору, Нош пошла вдоль ствола. И вдруг… впереди блеснул знакомый огонёк.
      — Лира! — бессильно выдохнула Нош и потянулась рукой к немеркнущему свету.
      Кристалл был так давно спрятан в маленьком дупле, что ещё до падения дерева успел почти полностью обрасти корой. Девушка налегла на ствол, разглядывая находку. Затем достала из-за пояса нож. Правая рука была скользкой от крови, поэтому она переложила оружие в левую и принялась ковырять чешуйки коры вокруг светящейся точки. Наконец она освободила кристалл и, сунув нож за пояс, ухватила желанный Палец.
      Это резкое движение заставило Нош покачнуться и потерять равновесие. Девушка рухнула на мокрую листву, и силы покинули её. Она лежала на боку, так и не успев сбросить заплечный мешок. Сжимала мёртвой хваткой найденный Палец и всхлипывала от бессилия.
      Такой её и нашёл Крин. Он стащил её мешок и помог сесть, прислонив спиной к дереву. С детской улыбкой Нош показала ему зажатый в кулаке Палец.
      — Видишь? — тихо спросила она. Руки Крина сильнее сжали её плечи.
      — Идиотка! У тебя мозгов нет совсем! Ты же могла потерять… упасть в пропасть… умереть… И все ради какой-то стекляшки! Никогда… слышишь? Никогда больше не убегай так сломя голову!
      Его голос звенел от гнева.
      — Я услышала зов… — попыталась объяснить Нош. — Такой сильный… Очень сильный! Я не выдержала… Я даже не успела сказать, куда я бегу.
      — Ладно, вот ты его нашла. Встать можешь? Ты убежала далеко от дороги.
      Он грубо ухватил Нош под мышки, помогая подняться на ноги.
      Неподалёку послышался треск кустов. Крин выругался.
      — Эти проклятые твари потащились за нами. И один, кажется, успел сломать себе ногу!

31

      К счастью, мрачное предсказание Крина не исполнилось — ни один из ушаров не пострадал, продираясь через лес. Ни говоря ни слова, Крин подошёл к вожаку стада и взвалил ему на спину мешок Нош.
      Животные протолкались к стволу упавшего дерева и принялись обнюхивать его, видимо, надеясь обнаружить противную губку, которая пришлась им по вкусу. Нош чувствовала себя странно, словно между ней и остальными клубился не просто изорванный в клочья туман. Что-то ещё… что-то непонятное…
      Она так устала и едва держалась на ногах. Крин осмотрел ушаров, проверил, не поранился ли кто из животных, а затем вернулся к Нош.
      — Перед тем как ты убежала, я нашёл тропу, по которой прошли варги. Наверное, нам лучше пойти по той дороге.
      Его слова были такими бессмысленными. Пусть идут по какой угодно дороге. Но… Девушка сжала мешочек со светящимися и излучающими тепло кристаллами обеими руками. Но если снова раздастся зов, она последует за ним невзирая ни на что.
      Путешественники вернулись на прежнюю дорогу и вскоре обнаружили новую тропу, истоптанную копытами варгов. Крин установил, что животные прошли здесь всего декаду назад. Но варги передвигаются очень медленно. Судя по следам, с животными шли всего трое погонщиков. Видимо, отряд действительно разделился и остальная его часть двинулась по горной тропе быстрым маршем.
      К несчастью, варги основательно обглодали кусты и траву, так что ушарам мало что осталось на пропитание. Утром второго дня пути Ханка взбунтовалась.
      — Им нечего есть! Тут вообще мало еды. Ушаров нужно гнать по другой дороге.
      Она произнесла свою краткую речь, для убедительности постукивая хлыстом по земле.
      Крин нахмурился. Тратить время на то, чтобы вести животных обратно к дороге и искать новые пометки… И, кто знает, может, никаких пометок он не найдёт. Ведь на этой стороне Высот он почти не бывал. Но Ханка права. Если они сейчас израсходуют прихваченный из Даста запас травы, чем кормить ушаров потом, когда пойдут голые скалы и начнутся снегопады?
      Нош смогла нести свой мешок на следующий день. Чувство обособленности от остальных ослабло, но не исчезло до конца. Как и Крин, она начала вглядываться в заросшие лесом склоны, гадая, где можно найти другую дорогу. Ушары оказались выносливыми животными. Предыдущий переход только подтвердил это. Возможно, они сумеют пройти по тропе, по которой ушёл второй отряд Братства.
      Путешественники сошли с размеченной дороги. Крин часто отправлялся на разведку, кружа по лесу и отыскивая пути наверх.
      Нош шла с трудом, спотыкаясь все чаще. Мешочек с кристаллами стал таким тяжёлым, что ей приходилось нести его, прижимая к груди. Пальцы не только непрестанно светились, но и тихо гудели. Они урчали низко и ровно, словно греющийся у очага накормленный полосатик. Правда, этого никто не замечал, кроме Нош. А сама она не спешила делиться с остальными своими наблюдениями. Она ждала, когда раздастся следующий зов. Который вновь завладеет её телом и душой и заставит бежать куда-то, не разбирая дороги.
      К вечеру Крин отыскал горную тропу. Путешественники кое-как устроились на ночь возле едва заметной пометки. Нош сразу же опустилась на землю. Ей не хватило сил даже сбросить заплечный мешок. Она с тоской вспомнила свою жизнь в доме купца Дана — единственное благословенное время, когда в её распоряжении была тёплая вода. Не нужно было умываться или купаться в ледяном ручье, дрожа от холода. Мыло было мягким и жидким, его можно выливать из пузырька в ладонь. Оно так приятно пенилось! И одежда всегда была чистой и свежей.
      Перед выходом из Даста они, конечно, вымылись и постирали свои рубашки и штаны. Но через несколько дней одежда пропиталась грязью и потом, отчего все тело чесалось. Нош провела рукой по лицу и почувствовала под пальцами корку присохшей грязи.
      Девушка сама не понимала, с чего это вдруг она помешалась на чистоте. В Рифте вода была на вес золота, её приходилось носить от горного ручья, потому что из реки пить было нельзя. Но тогда Нош не чувствовала себя обделённой. Едва ли её разнежили несколько недель, проведённые у Дана.
      Они лежали с Ханкой под одним плащом, и, засыпая, Нош подумала о том, что их путешествие длится целую вечность. Ей надоели постоянная грязь, усталость и тяжёлые переходы.
      Видимо, не одну Нош посещали мрачные мысли. На следующее утро Крин высказал что-то подобное. Юноша стоял, сжимая в руке шлем. Из-за раненой головы он смог надеть шлем только после выхода из Даста. Он подставил лицо ветру, который взлохматил его слипшиеся пряди волос.
      — Хорошо бы найти речку и искупаться. Но в Высотах ничего такого нет. Не будем жаловаться, судьба и так была к нам благосклонна.
      Сумки с запасами травы для ушаров постепенно пустели. Животные начали худеть, хотя под густой пышной шерстью это пока не было заметно. Но ни один ушар не пытался отстать от стада. Да, утром, когда их подгоняли в путь, они возмущённо ревели, но покорно следовали за вожаком, которого вела Ханка.
      Нош отрезала подол от своего плаща и обвязала разваливающиеся сапоги пастушки. Судя по всему, единственным довольным жизнью путешественником из их компании был зарк. Он сидел на плече Нош, иногда перепрыгивая на спину Башара. Вожак не возражал.
      Но когда похолодало, зверёк забился в привычный кармашек и впал в спячку.
      Это случилось на пятый день после того, как они сошли с варжьей дороги. Правда, Нош давно потеряла счёт дням, которые были похожи друг на друга как братья-близнецы. Внезапно Башар поднял голову и издал пронзительный трубный рёв, который девушка впервые слышала от ушара. Вожак ринулся не вперёд, а в сторону, потянув за собой Ханку.
      Девочка послушно побежала следом за животным. Крин находился далеко впереди и не успел остановить её. А Нош, которую все утро донимало странное чувство отчуждённости, просто пошла следом за стадом. Позади раздался возмущённый окрик Крина, на который девушка не обратила внимания.
      Башар явно знал, куда идти, и неудержимо стремился к невидимой пока цели. В душе Нош поднялась уверенность, что они на верном пути. Нет, это был не зов, а что-то иное. Крин схватил её за руку и собрался было проскочить мимо, чтобы остановить Ханку и Башара. Но девушка с поразительной силой вцепилась в парня и повисла на нём, не позволяя сделать и шага.
      — Пусти! — закричал Крин, поднимая руку, чтобы оттолкнуть Нош.
      — Мы идём… правильно…
      Конечно, это не долгожданный зов. А вдруг всё дело в происках Тьмы? Девушка посмотрела на кристаллы. Они просвечивали через мешочек. Нет, это не чёрное наваждение.
      Крин не сводил с неё глаз, но вырываться перестал. Они неспешно пошли по тропинке.
      — Ты тоже это почувствовал! — заявила Нош.
      — Я не знаю, что там я чувствую, — надулся он. — Наверное, это твои шуточки, Одарённая, Вообще-то, да… впереди что-то есть.
      — И Тьма здесь ни при чём, — добавила Нош, окончательно в этом уверившись.
      Юноша посмотрел на взволнованных у шаров, которые спешили вперёд. Бедные животные исхудали так, что стали заметны ребра.
      Затем он вновь повернулся к Нош.
      — Ничего не понимаю…
      Деревья впереди расступились, открывая поляну, залитую яркими лучами солнца. Только сейчас Нош заметила, что их путь лежал через лес и солнце не могло пробиться сквозь густые кроны деревьев. Башар и Ханка, висящая на шее вожака, вырвались на ослепительную прогалину. Нош и Крин последовали за ними.
      От восторга у девушки захватило дух. На Высоты уже спустилась зима, наступили холодные дни. А здесь царило лето, словно время остановилось. Зелёная свежая трава доходила до колен, украшенная яркой россыпью цветов.
      Путешественники оказались в долине, которая формой напоминала чашу. По краям вздымались голые скалы, лишённые растительности. И проход в эту чудесную долину был только один.
      Но скалы не были мрачно-серого цвета, как в разрушенном Рифте. Отнюдь, склоны пестрели разноцветными слоями, сверкали вкраплениями драгоценных кристаллов и по яркости окраски соперничали с цветущей долиной. Солнечные лучи отражались от скал и расходились над деревьями бесконечно пересекающимися плоскостями света.
      Посредине долины ослепительно сверкало озеро. Над водной гладью кружились лёгкие спирали, увенчанные облачками пара. Над водоёмом висела огромная прозрачная радуга. Нош где стояла, там и села, не в силах оторвать взгляд от этого великолепия.
      Ушары направились к воде. Куда девалась их поспешная толкотня? Животные двигались спокойно и грациозно. Башар вошёл в озеро, затащив за собой Ханку. Затем вожак встряхнулся, и девочка упала, очутившись в воде по подбородок.
      — Она… Она тёплая! — тоненько закричала Ханка. Нош услышала её радостный вопль, но у девушки не хватило сил, чтобы встать. Тёплое озеро было частью волшебства, частью той силы, которая витала в этой долине. Горное озеро должно было оказаться ледяным, как и ветра над долиной. Но здесь дул лёгкий тёплый ветерок и светило горячее летнее солнце…
      Крин пошёл за последним ушаром к воде, остановился на берегу и ошеломлённо огляделся. На его лице отразилось крайнее изумление, словно он не верил своим глазам. Но девушка твёрдо знала, что это не обман зрения.
      Крин сбросил заплечный мешок. Не торопясь, положил на берег меч, пояс, кольчугу и изношенные сапоги. Он бросал каждый предмет отдельно, не глядя, будто не собирался больше к ним возвращаться. Ханка встала. Вода доходила ей до пояса. Девочка побрела к берегу и принялась стаскивать грязную одежду, пока не осталась совершенной нагой. Затем игриво плеснула водой на Крина, который успел раздеться догола и стоял, не зная, что делать.
      Нош поднялась и направилась к берегу. Ей было тепло… даже жарко. И немного мутило от вони заскорузлой, грязной одежды. Ушары зашли в воду по шею, а затем поплыли и вскоре скрылись за туманной дымкой.
      Девушка сбросила мешок и плащ, затем, с большой осторожностью и заботой, сложила отдельно пелерину, где спал зарк, и мешочек с кристаллами. Дрожащими от нетерпения пальцами она принялась расшнуровывать одежду.
      — Давай сюда! Скорее! — завопила Ханка.
      Крин уже успел зайти в воду по плечи. Пастушка плескалась у самого берега. Не раздумывая, Нош освободилась от одежды и вошла в воду. Ханка ухватила её за руку и потащила за собой.
      — Поплыли!
      Вода была тёплой и нежной, как парное молоко, которое Нош однажды пробовала в доме Дана. Ханка тащила девушку на глубину. Они прорвались через туманную завесу, и Нош подумалось, что наверняка на дне озера бьют горячие ключи.
      — Да… вперёд! — подхватил Крин и нырнул. Через минуту он вынырнул. Чёрные волосы облепили его лицо и плечи, скрывая шрам на щеке. Он взрезал водную гладь, стремительно загребая руками. Только сейчас Нош заметила, какой он юный. Крин резвился, как ребёнок, которого родители отпустили из дома на целый день.
      Девушка поплыла следом за ним. Ханка плескалась где-то в стороне. Дно озера было выстлано песком. Против ожиданий там не было никаких острых камней или больших валунов. Крин подплыл и схватил Нош за руку.
      — Сейчас утяну тебя вниз!
      Она засмеялась и начала отбиваться. Юноша отпустил её руку и нырнул. Затем вырвался на поверхность с целым фонтаном брызг и снова ушёл под воду. Когда он вынырнул, в его вытянутой руке ярким факелом горел камень.
      — Наступил… — начал Крин и запнулся, глядя на сверкающий кристалл. — Но… Я… это же ты должна была его найти!
      Он укоризненно взглянул на Нош.
      — Так решила Лира, ведь это её владения, — спокойно ответила девушка, понимая, что говорит чистую правду.
      Каким-то образом, на середине поисков, что-то изменилось. Сила вела и направляла не только её. Невидимая ледяная броня Крина дала трещину. Глядя на юношу, который переводил взгляд с камня на неё, Нош поняла, что её спутник переменился. Он стал другим, но не менее дорогим её сердцу!
      Последняя мысль заставила девушку вздрогнуть. Ничего подобного она прежде не испытывала. Это чувство необходимо сохранить в тайне и обдумать в одиночестве.
      — Я не жрец! — возмутился Крин.
      — Лире служили не только жрецы, — сказала девушка, чувствуя, что слова рождаются где-то глубоко в сердце. — У Неё были свои воины, которые погибли в Тёмные годы.
      Юноша подплыл к Нош и протянул кристалл.
      — И что ты теперь будешь делать? Куда направишься? — тихо спросил он.
      — Мы поймём, Крин, — горячо заговорила девушка, не принимая Палец и даже пряча руку за спиной. — Крин, поверь в себя… как я. И ты тоже всё поймёшь.
      Юноша поплыл к берегу, выбрался и взял в руки мешочек с кристаллами. Когда он положил найденный Палец к его собратьям, над озером зазвучала лёгкая хрустальная музыка.
      Волшебная мелодия наполнила всю долину. Восторженный рёв у шаров стих. По щекам Нош покатились слёзы. Ей хотелось запеть под эту музыку. Увы, таким талантом девушка не обладала. Крин стоял на берегу, не отводя взгляда от сверкающих Пальцев. Нош не могла видеть его лицо, но все тело юноши напряглось, будто он шёл по странному, заметному только ему следу. Затем он резко повернулся на пятках и выхватил свой меч из ножен. Он поднял Дарующего Надежду высоко над головой, прямо к небесному куполу над солнечной долиной.
      Нет, Нош не ошиблась. Холодная сталь засверкала, словно присыпанная алмазной крошкой или мелкими кристаллами Лиры. Наверняка Крин тоже это заметил, потому что сдавленно вскрикнул и упал на колени. Непонятно — случайно или намеренно — меч вонзился в землю. Юноша сжал его обеими руками и медленно склонил голову, пока не коснулся лбом яблока на рукояти.
      Хрустальная музыка умолкла. Крин стоял на коленях, закрыв глаза. Нош поплыла к берегу. Она поняла, что произошло. Крин наконец освободился от остатков своей брони и стал совсем другим человеком. Не чужим и чуждым, а родным и близким.
      Девушка разжала его руки, судорожно сжимавшие рукоять меча. Он медленно и любовно погладил клинок.
      — Ты уже не родовой меч, — тихим, надтреснутым голосом промолвил Крин.
      — Он нечто большее, — мягко добавила Нош. Ей захотелось обнять юношу, прижать его голову к груди и успокоить.
      Не поворачивая головы, Крин заговорил снова. И на этот раз в его голосе звучал отголосок прежней неприязни.
      — Твоя Госпожа захватила меня в плен. Но для чего ей я…
      — Потом поймёшь, призванный на служение. Госпожа Лира — хороший лорд.
      Он рассмеялся.
      — Ну, никакие подвиги не оттащат меня от этого озера. Пойдём, а то все удовольствие достанется Ханке…
      Девочка плескалась на мелководье, пытаясь оттереть грязь с худенького тела пригоршнями мягкого песка. Она была так увлечена своим занятием, что не заметила, как её взрослые товарищи вылезли из воды.
      Нош тоже засмеялась. Ей было так легко и хорошо, как никогда в жизни.
      Девушка зашла в озеро по плечи и последовала примеру Ханки. Вскоре Крин присоединился к ней.
      Ушары наконец накупались всласть и теперь бродили в лугу и катались по густой траве, отъедаясь за долгие голодные дни.
      Нош как следует вымыла голову, перебирая пальцами длинные чёрные пряди. Волосы успели отрасти уже до лопаток. Девушка высушила их на ветру, а затем расчесала деревянным гребнем, который положила в мешок Леция.
      Как она сейчас? Что произошло в Казгаре со времени их побега? Не навалились ли на город новые беды и несчастья? Неожиданно незамутнённое удовольствие от воды и солнца затуманилось. Тьма так просто не отступится от своего. С чем предстоит столкнуться Лире на этот раз?
      Искупавшись, путешественники постирали одежду и разложили её сушиться на берегу. Солнце стояло в зените, но они собирались остаться в долине на ночь. Нош не хотелось покидать эту чудесную каменную чашу. Она ещё не чувствовала себя готовой продолжать путь.
      Ханка, которая отказалась надевать влажную одежду, поползала в траве и вернулась с полной пригоршней спелых ягод, которые сочно блестели в её смуглой ладони. Друзья полакомились ягодами и сели на траву, наслаждаясь теплом и покоем. О том, что завтра нужно будет снова отправляться в дорогу, думать не хотелось.
      Поужинав, они улеглись в густой траве на берегу озера. Ушары устроились немного поодаль. Ханка сразу же уснула, а Нош ещё некоторое время лежала без сна, глядя на звезды. Такие крупные, как кристаллы, звезды бывают только в горах. Девушка попыталась понять, уснул ли Крин, и неожиданно заснула сама.
 
      Она очутилась в святилище Лиры, прямо у пьедестала с изуродованными Руками. Над головой висел чёрный шар, в котором извивались языки пламени. Они рвались наружу и тянулись во все стороны, словно желая поглотить Свет.
      Во сне Нош внезапно поняла, что нужно делать. Ей даже показалось, что рядом незримо стоит Дрин и терпеливо все объясняет. Ах, если бы Дрин действительно ждала её там!
      Шар начал раздуваться. Может, он истончается с каждой новой победой Света? А вдруг он сейчас взорвётся? Нет, пока она здесь, его сила ограниченна. Темнота в углах хрустальной пещеры зашевелилась, как волчак, почуявший добычу. Но девушка знала, что пока остаётся невидимой для неведомого врага.
      Этот сон был таким ярким, что, проснувшись, Нош продолжала двигать руками, словно выполняя указания Дрин. Всё исчезло. Но она понимала, что нужно поскорее закончить миссию, потому что время на исходе.
      Нош села и увидела, что Крин пакует мешки.
      — Мы идём в Рифт, — заявила девушка.
      — Видела вещий сон? Я тоже. Да, нам нужно идти. А ей?
      И он кивнул на Ханку.
      — Её можно оставить здесь…
      Да, ребёнку и ушарам безопасней остаться в долине.
      — Мы вам пригодимся! — неизвестно откуда выскочила Ханка. Она встала перед Нош, уперев руки в бока. Молодые люди сразу поняли, что девчонка собирается стоять на своём до конца. — Мы идём с вами!
      — Тебе что-то снилось? — удивлённо спросила Нош.
      — Может, и снилось, — лукаво усмехнулась пастушка. — Погодите, сами увидите.

32

      Перед ними раскинулся мёртвый, испепелённый Рифт. Даже в полдень небо закрывали тяжёлые серые тучи. Холодный ветер уныло свистел между вставшими на дыбы скалами, которые перекрывали путь с запада. Странно, но ушары первыми обнаружили дорогу в Рифт. На третий день после того, как путешественники покинули гостеприимную долину, Башар встревожился, поскакал в сторону и заревел, призывая стадо следовать за собой.
      Нош не заметила никаких признаков дороги. Крин насторожился, он до сих пор не доверял выбору животных. Но ощущение мира и дружбы, поселившееся в сердцах, было так велико, что юноша только проворчал себе что-то под нос и не стал отговаривать товарищей.
      Вскоре они добрались до обмельчавшей речки, которую Нош сразу узнала. Здесь они с Дрин встретились с отрядом лорда Ярта. Перебравшись через реку, путники вступили на мёртвую, разорённую землю. Где нет места жизни…
      Нет, есть! Из перемётной сумки на спине Башара выбрался зарк и застыл свечкой, вцепившись передними лапками в гриву вожака. Горлышко ящерицы затрепетало, капюшон раздулся и налился алой краской. Зверёк издал чистый пронзительный крик, так непохожий на его обычное щёлканье.
      Камни зашевелились, и Нош, знавшая о поразительной способности зарков прятаться практически на виду, заметила множество ящериц, которые пришли поприветствовать своего брата. Ну, или двоюродного брата, поскольку местные зарки отличались серой окраской, а её дружок блистал яркой чешуёй. Зверьки прыгали между камней, следуя за караваном, и дружно стрекотали, перекликаясь между собой.
      Наконец путешественники добрались до конца дороги. Оказывается, ушары прекрасно умели ходить по горам. Они забирались на такую высоту, куда люди не решались подняться. Оказавшись на вершине горы, все остановились. Прямо под ногами раскинулся Рифт.
      Нош призадумалась, а затем твёрдо сказала:
      — На север.
      В её душе что-то всколыхнулось и принялось подгонять: скорее, скорее…
      Девушка начала спуск первой, за ней шёл Крин, а позади — Ханка и стадо ушаров, растянувшееся цепочкой.
      Нош быстро шагала между вертикально стоящими глыбами, её направляли то ли старые воспоминания, то ли непонятное шестое чувство. Неужели она и вправду помнила, каким путём её вела Дрин? Тем не менее девушка была уверена, что идёт в верном направлении.
      Когда они вышли к тайному проходу в святилище, Нош вспомнила о своём заплечном мешке. Она сбросила поклажу и оставила под ближайшим утёсом. Крин тоже положил свой мешок. Ханка повернулась к ушарам и взмахнула хлыстом. Башар затрубил. Животные встали кругом, и каждый принялся отщипывать траву из сумки стоящего впереди товарища.
      Зарк вспрыгнул на вершину скалы и принялся отплясывать какой-то непонятный танец, пока к нему взбирались его сородичи.
      Сюда… теперь сюда… вот сюда… Нош знала, что идёт правильно. Серый день клонился к закату. Наступала ночь. Но девушка знала, что у неё мало времени. Медлить нельзя.
      Когда она нашла тайный вход в святилище, кристаллы в мешочке, который Нош прижимала к груди, начали гудеть и подрагивать. Казалось, в них бурлила странная, нечеловеческая жизнь.
      На этот раз факел не пригодился, потому что сияющие Пальцы освещали дорогу. Когда девушка свернула за последний поворот, хрустальная пещера ожила, засверкала мириадами огней, и под её сводами полыхнула яркая радуга. Но здесь обитал не только свет. Над пьедесталом висел страшный шар. Нош показалось, что внутри зловещего круга плещется яд. Багровая жидкость пришла в движение и начала быстро кружиться.
      Вспомнив свой вещий сон, Нош повернулась к углу, из которого прежде выползала тьма. Так и есть, там притаился сгусток темноты, который зашевелился и потянулся к пьедесталу.
      Вперёд выступил Крин, выхватив из ножен Дарующего Надежду. По клинку заскользили ослепительные огоньки, как тогда, в долине. Юноша приготовился отражать нападение. Вероятно, он видел это во сне и теперь знал, что нужно делать.
      В эту минуту Нош полностью доверяла своему другу. Девушка знала, что требуется от неё, и никакие тени не могли помешать ей исполнить задуманное. Кто-то дёрнул Нош за рукав. Рядом появилась Ханка, её сияющий взгляд был обращён к горящему мешочку с Пальцами. Держась за рукав Нош, пастушка не отставала от старшей подруги ни на шаг.
      Она даже не оглянулась на Крина и на страшную тень, выползающую из угла. У девочки было своё поле битвы.
      Ханка протянула руки, и Нош, как и велела ей невидимая Дрин, вручила ей мешочек с кристаллами. Он открылся сам, словно кто-то резко разорвал шнурок, стягивающий горловину.
      Нош взяла первый Палец. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до Руки Лиры. Когда камень коснулся божественной ладони, он слился с ней воедино, словно никогда и не был отломлен.
      По пещере пронёсся порыв удушающей вони. Нош закашлялась. Алый шар маячил над головой — то приближался, то улетал вдаль… Нош приложила второй Палец к Руке. Откуда-то донёсся душераздирающий вой. Нош поняла, что чёрная сила стекается со всех концов в эту пещеру.
      Но девушка заставила себя не думать об этом. Ничто не сможет оторвать её от постепенно возрождающихся Рук. Она верила в Крина и продолжала исполнять свой долг. Горло перехватило от новой дымной волны, каждый вдох давался с трудом.
      Тяжесть… Плечи и руки налились свинцом, словно висящий над пьедесталом шар обрушил на неё невыносимую тяжесть. Все труднее тянуться к алтарю… Прочь! Забудь обо всём, кроме своего дела. Ещё один Палец встал на место. Одна Рука готова!
      Из шара вырвался оглушительный рёв. Пылающий круг опустился ниже, он вот-вот коснётся её рук! Третья удушающая волна ударила прямо в лицо. Нош закашлялась, из глаз брызнули слёзы.
      Даже сияющие Пальцы начали тускнеть. На мгновение они стали обычными осколками стекла. Затем Руки закружились и начали расти. А через миг съёжились и стали такими крохотными, что Нош едва могла разглядеть их. Как она прикрепит такие огромные Пальцы к таким маленьким ладоням? Руки девушки дрожали, но она ухитрилась водрузить ещё один Палец на место. Затем что-то — видимо, проклятый шар — высосало всю её силу. Время остановилось, время исчезло.
      Следующий Палец. На неё хлынул уже не гнев, а холодная злость, опутав руки ледяными цепями.
      Нош позабыла о Крине… Она с трудом заставляла себя помнить об одном — останавливаться нельзя. Девушка едва дышала, её клонила к земле незримая гигантская рука. Последний Палец!
      Шар взорвался. Нош отбросило в сторону. На Руки хлынул ядовитый поток. А затем страшный чёрный огонь, если только огонь может быть черным. Нош прижалась к хрустальному полу пещеры. Воцарилась тьма. Затем слабо вспыхнул один кристалл, за ним ещё один, ещё…
      Рядом с Нош рухнуло дрожащее тело. Ханка. Девушка с трудом вспомнила имя девочки. Но даже не протянула руку, чтобы успокоить перепуганного насмерть ребёнка.
      Она осторожно подняла голову и посмотрела туда, куда устремилось чёрное пламя. Она почему-то знала, что это пламя воссоединилось с тёмной тенью в углу.
      Теперь тень приняла очертания человека. Нош увидела, как этот человек постепенно обретает плоть. Но у неё не осталось сил, чтобы даже поднять руку и закрыться от исходящей от него угрозы.
      И всё же она была не одна. Кристаллы горели уже не так ярко, но их света хватало, чтобы разглядеть мерцающий в темноте клинок. Хотя девушка не могла разглядеть владельца клинка, который вышел вперёд и встал перед средоточием Тьмы.
      Чёрный Господин воплотился полностью. Он стоял и мягко улыбался, словно взрослый, заставший расшалившихся детей и собравшийся как следует наказать шалопаев.
      И всё-таки что-то было с ним не так. Если приглядеться, его фигура начинала дрожать и покрываться рябью. На мгновение он становился измождённым стариком, давно пережившим свою смерть, а затем снова превращался в зрелого и сильного мужчину.
      — Такие молодые и такие глупые… — мягко заговорил он. — И всё-таки я у вас в долгу. Вы принесли мне прямо в руки то, что никак мне не давалось. Мелкая, ничтожная магия. Вы сделали мне самый дорогой подарок. Смотри, что сейчас станется с Руками!
      Преодолевая невыносимый гнёт, Нош повернула голову к пьедесталу. Драгоценные кристаллы по-прежнему оставались на ладонях. Но они были отравлены и больше не светились.
      Девушка взглянула на Чёрного Господина. Он взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
      И в этот миг Крин бросился вперёд. Дарующий Надежду засверкал в круговом ударе. Но юноша метил не в тёмную фигуру, а в едва заметную чёрную нить, соединяющую человека-из-тени и отвратительный шар. Меч полыхнул сине-зелёным пламенем, а затем залился золотым солнечным светом.
      Пьедестал вспыхнул. Из каждого Пальца оживших Рук ввысь взметнулись языки чистого белого огня. Тьма растворилась в истинном Свете.
      — Не-е-е-ет! — заревел человек-из-тени, вскидывая руки в жесте бессильной ярости. Его плоть распалась на глазах, и из крепкого мужчины средних лет он превратился в иссушенного древнего старца. Эти живые мощи продолжали выкрикивать беззубым ртом какие-то проклятия. Затем мигом облысевшая голова упала на костлявую грудь, и старик рухнул на пол бесформенной грудой. Среди складок одежды остались только белые кости, которые через миг рассыпались прахом.
      А пламя Рук Лиры разгоралось всё сильнее. Удушающую вонь унёс порыв тёплого весеннего воздуха. Благодатный огонь Лиры устремился в пробитое в потолке пещеры отверстие и разлился над Рифтом.
      Крин вывел Нош из благоговейного созерцания. Он помог ей подняться на ноги. Ханка, которая до сих пор держалась за рукав девушки, тоже встала. Меч Крина остался лежать посреди пещеры. На его лезвии играли яркие огоньки, словно тысячи маленьких звёздочек, спустившихся с неба. Юноша не стал поднимать Дарующего Надежду.
      — Да, — выдохнула Нош, встряхнув с себя чары удивительного зрелища. — Давайте вернёмся… вернёмся в прежние владения Лиры.
      Они покинули пещеру. Серые тучи разошлись, и на иссушенную землю упали солнечные лучи. Ханка отпустила руку Нош и бросилась вперёд. К ней подошёл вожак ушаров. Девочка сбросила со спины Башара перемётные сумки и помчалась дальше. Животные затрусили вслед за пастушкой, вытянувшись длинной взволнованной вереницей. Они тоже праздновали победу. Затем Ханка откатила в сторону несколько камней, расчищая почву. Она изо всех сил воткнула в землю деревянную рукоять хлыста. Рукоять задрожала. На ней проклюнулись веточки, потянулись вверх и тотчас выбросили крохотные листочки. Сезон холодов и смерти закончился, в Рифт вернулась жизнь.
      Словно по сигналу, трое друзей вскарабкались на высокий утёс у древней дороги. Над ними сияло жаркое солнце.
      Сверху открывался вид на весь Рифт. Чёрная земля начала покрываться зелёной травой. Пересохшее русло реки забурлило и наполнилось чистой проточной водой.
      Прямо на глазах пустынная местность преобразилась. Из земли показались тоненькие прутики, будущие леса и сады, которые торопливо потянулись к небу и раскинули пышные кроны.
      Лёгкий ветерок донёс аромат цветов и свежей зелени. Ковёр сочной травы засверкал разноцветными капельками, и недавно мёртвая земля превратилась в цветущий сад.
      Ушары принялись гоняться друг за другом, словно беспечные детёныши. У ног друзей раздалось весёлое щёлканье, и на каменную площадку взлетело сверкающее тельце. Зарк ухватился за юбку Нош и вскарабкался ей на руку. Снизу грянул дружный хор его сородичей, которые устроили весеннюю брачную пляску.
      Вдалеке послышались стук копыт, скрип повозок и фырканье варгов. Нош повернула голову, и её взгляд устремился вдаль и чудесным образом разглядел путешественников, показавшихся на границе Рифта.
      По дороге ехал старый, неуклюжий фургон, который тащили два исхудавших варга. Животные замерли, вдохнули целебный воздух и припустили рысью. Они замотали головами, словно хотели сбросить надоевшее ярмо и вдоволь попастись на свежей траве.
      Рядом с фургоном шагала девочка-подросток с кнутом в руке. Она тоже поражённо оглядывала весеннее великолепие Рифта. За ней бежала сестра, совсем ещё ребёнок.
      На козлах повозки, окружённая тюками и мешками, сидела женщина. Она баюкала крохотного младенца.
      За фургоном шли четверо мужчин. Они вели в поводу лошадей — кожа да кости. Но животные радовались свежей зелени так же, как и варги. Двое мужчин направились к чистой, полноводной реке. Остальные пошли за фургоном. Они были похожи друг на друга — усталые, измождённые, с печатью страданий на лицах. Но сейчас их глаза светились нежданным счастьем.
      Нош вскинула правую руку. С её пальцев сорвалось сияние. Яркие лучи полетели к далёким странникам.
      — Рифт жив! — воскликнула она, чувствуя, что по щекам текут слезы радости. — Здесь возродится новое племя!
      — А как же ты? — тихо спросил Крин со странной, незнакомой ноткой в голосе.
      Волшебное зрение через миг оставило девушку. Видение новоприбывших путников пропало. Но девушка знала, что они уже здесь.
      — Я буду служить Лире, — не задумываясь ответила Нош.
      Юноша взял её за руки и притянул к себе.
      — Значит, жрица, ты сделала свой выбор?
      Нош положила руки ему на плечи и крепко, почти властно, обняла.
      — Лира благословляет любовь… близость тел и душ. И награждает дарами. Зло исчезло. Храма больше нет. И, как я уже говорила, Лире служат не только жрецы и жрицы, но и воины.
      Крин взял её за плечи и развернул лицом к себе. Девушка подняла свои волшебные руки и погладила его по щекам. А затем притянула голову юноши к себе, и их губы встретились. Сперва робко, несмело, а затем слились в долгом счастливом поцелуе.
 
      Потом говорили, что именно с этого дня хаос в остальном мире, за пределами Рифта, начал сменяться порядком. Свет прогнал тьму, потому что Раскан больше не сеял смуту среди людей. Благословенный Свет Лиры, воссиявший над Рифтом, в одном месте коснулся мужчины, в другом — женщины, а где и ребёнка. И все призванные с радостью принимали Её дар и отдавали служению все силы души.
      Лорд Ярт, который взошёл на трон Высшего короля, приехал в Рифт и гостил под сенью Живых Рук целый сезон. Он преклонил голову и возблагодарил Светлую Госпожу. С тех пор его Дом не знал горя и утрат, а подвиги и славные деяния Высшего короля долго радовали потомков.
      Когда он вернулся в столицу, то привёз плащ из лучшей шерсти ушаров. Этот наряд был тёплым и лёгким, как знаменитые западные шелка. На плаще не было никаких украшений или дорогого шитья, но он застёгивался пряжкой с удивительным камнем. Поговаривали, что этот странный кристалл светится в темноте. Как бы то ни было, но этот плащ стал праздничной мантией короля Ярта, и он носил его до конца своей долгой жизни.
      Но это всё произошло во внешнем мире. А у Рифта появились свои дети, осенённые благодатью и любовью Лиры.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19