Вольные торговцы - Полет на Йиктор

Андрэ Нортон
Полет на Йиктор
(Вольные торговцы — 3)

Глава первая

      Пустота и холод. Согнутые ноги не двигаются. Холод… боль… что-то большое снова толкнуло… и опять боль. Остановка… прыжок… но этот холод… холод, холод…
      Маленькое тельце, зажатое между двумя большими плетеными корзинами, издало мяукающий вопль. Затем когтистая рука быстро протянулась к кляпу, не дающему кричать громче. А тщедушное худенькое тельце продолжало дрожать от холода.
      Холод?.. где же холод?.. и где боль?
      Скрюченное тело резко дернулось, словно от мучительного удара плети по морщинистой зеленоватой коже, виднеющейся сквозь лохмотья, которые явно не были настоящей одеждой существа. Никто еще не выкрикивал таких слов. И все же они звучали настолько четко и громко, словно Расстиф, его уродливое «я», находился прямо в тельце, возле которого он стоял. И его слова проникали прямо в голову, а не в уши. Это надо же — говорить в голову! Крошечное существо снова попыталось съежиться так, чтобы его не видели, и в эти мгновения оно дрожало от страха еще сильнее. Где же холод? И где боль?
      Крик раздался снова, и на этот раз он прозвучал требовательнее. Словно существо хотело, чтобы его слушались. Морщинистые ручки закрывали уши, но все равно не смогли избавить от вопросов, доносящихся из отверстия и напоминающих шелест сухих и свернутых листьев, омываемых водою — из отверстия в голове. И опять тельце резко дернулось…
      Боль… Расстиф еще раз ткнул кулаком в противоположную стенку шатра, используя при этом весь опыт профессионального дрессировщика, которому надо выманить наружу обиженного или испуганного зверя. И тотчас же острая боль достигла прячущегося существа, сопровождаемая горячей вспышкой пронзительного хныканья.
      — Вот! — из укрытия показались обутые в космические сапоги ноги малыша.
      — Тебе нечего бояться. Никто не причинит тебе вреда.
      Бледный язык облизал потрескавшиеся губы. Но страх отчего-то утих, и существо несколько успокоилось. За стеной Расстиф ревел и выплевывал угрозы. Его ярость и любовь мучить других, которые он не мог в себе побороть, напоминали мощную огненную струю.
      — Нечего бояться. — Снова эти слова проникали прямо в мозг, и ему невольно приходилось слушать их, несмотря на то, что он заткнул уши. А малыш продолжал топтаться в космических сапогах. Расстиф нагнулся, и, опустив руку, сильно ударил по корзине, наверное слишком сильно для такого хрупкого создания… да и для любого другого…
      Но оказалось, что двигался не Расстиф и не сапоги. Неряшливая, покрытая спутанными сухими волосами голова медленно поднялась и издала звук — очень странный звук… Голосом, проникающим в мозг. Огромные глаза существа смотрели то вверх, то вниз.
      Эти двое находились от Расстифа довольно далеко. Они всегда были очень необычными, а некоторые — настолько, что очень смахивали его дрессированных животных, запертых в клетки. Поэтому сами они почти не отличались друг от друга; скорее отличалось то, как они стояли плечом к плечу и смотрели вниз. В их взглядах не было ни отвращения, ни жестокого любопытства. Они просто пытались понять того, кто скрывался в корзинке.
      — Не бойся. — На этот раз проговорил мужчина на торговом сленге, довольно часто употреблявшемся в этом районе, предназначенном для развлечений астронавтов со всех концов вселенной.
      У него была очень светлая кожа и седые волосы, хотя он вовсе не был стариком. Очень светлые брови заметно выделялись на коже и спускались до самых висков, где срастались с линией волос, а зеленые глаза казались светящимися с такой силой, словно в каждом горел крошечный костер.
      — Бояться нечего, — сказала женщина. На фоне белизны своего спутника ее ярко-рыжие волосы казались огненными, как одна из масляных ламп Расстифа, подвешенных над ее головой. От света лампы ее рыжие волосы напоминали тяжелую корону. Она была…
      Наконец крошечное тельце развернулось. Из корзины высунулись ручки с когтями, они уцепились за ее край и вытянули сгорбленное тельце наружу с удивительной для него ловкостью. Ибо оно было все скрюченное, бесформенное и наклоненное вперед на уровне плеч, поэтому, чтобы рассмотреть остальных, ему пришлось держать голову под необычайно неудобным углом.
      Оно имело тонюсенькие ручки и ножки и грязно-зеленоватую кожу, словно выпачканную в пыли. Бесформенная черная шевелюра была местами серой от пыли.
      — Ребенок, — громко проговорил космонавт. — Что же?..
      Женщина лишь отмахнулась. Она словно прислушивалась к чему-то. Неужели она тоже слышала Тоггора?
      — Да, это ребенок, — сказала она. — И к тому же совершенно иной расы. Не так ли, малыш?
      Ответ будто сам метнулся к ее напряженному взгляду, появился прежде, чем она успела мысленно сосредоточиться.
      — Он… Расстиф… он заставит Тоггора играть. Но холодно… слишком холодно. А Тоггор страдает от холода и от боли, нанесенной бичом.
      — И что?
      Она взяла в ладонь подбородок маленького, согбенного и искалеченного создания. И от прикосновения кончиков ее пальцев по его дрожащему тельцу пробежала теплая и благотворная волна.
      — Тоггор — это кто?
      — Это мой… мой друг. — Это было не самое точное, но ближайшее подходящее слово.
      Мужчина издал шипящий звук; женщина крепко сжала губы. Она была раздражена, правда, не так, как Расстиф. Ее раздражал весь этот шум, и ей страстно захотелось нанести удар; но она не чувствовала гнева к существу, стоящему напротив.
      — Наверное, мы нашли то, что искали, — проговорила она поверх склоненной головы своего товарища. — Но кто же ты?
      И вновь от нее стало изливаться тепло и ласка.
      — Я — данг. — Издавна так было принято называть существ самого низкого происхождения. И по виду он соответствовал этому. — Я посыльный на побегушках. Я делаю то, что умею, — с редкой для подобных существ гордостью ответил он, и его плечи заметно приподнялись. От этого он показался выше ростом.
      — Ты на побегушках у Расстифа? — осведомился мужчина, показывая на шатер.
      Данг отрицательно покачал головой.
      — У Расстифа есть Джузас и Зем.
      — И все-таки ты здесь.
      — Это Тоггор. Я… я принес его… — Когтистая ручка пошарила по переду оборванной одежды. Вот как теплое отношение к одному может вытянуть правду из другого. — Я принес это. — Он держал какой-то отвратительного вида комок. — Расстиф плохо кормит Тоггора. Он хочет, чтобы Тоггор боролся за еду. Тоггор умрет… — и кончик заостренного подбородка задрожал.
      — А ну сюда!
      Из-за стенки шатра они услышали хлесткий удар бича и приглушенные непристойные ругательства.
      — Тоггор сражается, и на него делают ставки! И Расстиф никогда еще не был так добр ни к одному клыкастому!
      — Давайте-ка посмотрим на этого бойца, Майлин, — предложил мужчина. — И ты тоже, Расстиф. Он меня заинтересовал.
      Женщина кивнула. Она опустила руку под заостренный подбородок данга и взялась за тесьму, связывающую лохмотья, покрывающие сгорбленные плечи.
      Что ей понадобилось от данга?
      — Ну-ка пойдем, — сказала она и, не отнимая руки, протащила его за мужчиной, идущим вразвалку, как люди, долгие годы проведшие в космосе. Пришедший с нею мужчина направлялся ко входу во владения Расстифа, находившиеся с противоположной стороны шатра. Она даже не спросила малыша, хочет ли он идти туда, а просто потащила его за собой. И почему-то мысль о борьбе за свободу исчезла…
      Внутри шатра Расстифа стоял тяжелый неприятный запах. Зловоние исходило от нечищеных клеток со слабыми и больными пленниками. Как только они вошли в распахнутую дверцу, в их ноздри ударила вонь. Существа, находящиеся внутри, пищали, визжали и возились, пока Расстиф громогласно не приказал им заткнуться. И тотчас же воцарилась тишина, наведенная страхом наказания.
      Расстиф был здоровенным мужчиной, некогда гордившимся своей силой, ныне похороненной в жировых складках. Его лысина сверкала в свете масляной лампы, стоящей на столе рядом с клеткой — тюрьмою Тоггора. Расстиф с угрюмым выражением лица поднял глаза. Спустя несколько секунд свирепое выражение сменилось вкрадчивой усмешкой, что далось Расстифу с явным усилием.
      — Джентльфем, джентльхомо, чем я могу вам услужить? — спросил он, уперевшись спиною в ребро стола и ударяя по нему огромным кулаком. Ибо успел поймать на себе пристальный взгляд данга. — Неужели эта груда мусора доставляет какие-то проблемы?! — Он с грохотом шагнул вперед и поднял руку, словно намереваясь ударить по его горбатой спине.
      — Да какие еще проблемы? — спросила женщина.
      — А чего еще можно ожидать от этого ходящего куска дерьма? Разве только он что-нибудь украл, мерзавец!
      — Разве мы стали бы беспокоить по такому поводу честных людей? Таких как торговец животными Расстиф? — спросил мужчина. Губы дрессировщика застыли в улыбке.
      — Вот именно, таких как я, и кого-нибудь еще. Ровно два года назад я поймал этого мерзавца из сточной канавы и посадил его в клетку. И ему тогда еще повезло, ибо ему могли преподать бы хороший урок! Ведь мусор принято выбрасывать, чтобы он не мозолил глаза честных людей!
      — Наверное, это его? — спросил мужчина, показывая на ту, что стояла на столе.
      Улыбка мгновенно исчезла с лица Расстифа. Он сжал пальцы в кулак, словно собираясь обрушить его на горбатую спину, как молот.
      — А почему вас он интересует? А, джентльхомо? Неужели вы верите этому блевотному мусору?
      — Мне доподлинно известно, что у вас есть бойцовый смукс, — вмешалась женщина, а Расстиф снова самодовольно усмехнулся, как любой шоумен.
      — Лучший! Лучший, джентльфем! На него ставили стеллары, а не ничтожные рыночные медяки. И знаете, они приносили выигрыш!
      С этими словами он пошел вдоль стола, чтобы посетители смогли лучше разглядеть его владения.
      Женщина немного наклонилась, чтобы получше рассмотреть копошащийся в центре клетки шар, покрытый шерстью. Данг дернулся было вперед, но, крепко удерживаемый ее рукой, затих. Наконец она обратилась к Тоггору. Смукс не отвечал. Создавалось впечатление, будто он не хотел отвечать. Либо просто не слышал вопроса.
      — А ты… хороший, — задумчиво проговорила она.
      Сперва — совершенно бессознательно — разум данга стал постепенно улавливать поток уверенности и спокойствия, исходящие от другого. Внезапно в голову данга пришло, что ответ Тоггора никогда не выльется в слова; скорее это будут чувства, ощущения: боли, страха, а иногда, что случается весьма редко, это будет довольно грубое ощущение удовлетворения. Поэтому мысли данга о «добре», даже «помощи», Тоггор схватывал с особенной жадностью, будто данг и в самом деле смог бы выпустить его из этой безнадежной тюрьмы.
      Все присутствующие наблюдали, как множество ножек прижались к мохнатому телу. Угрожающего вида когти, торчащие из передних четырех ножек, громко ляскнули, когда существо ответило на подбадривающую уверенность данга. И оно откликнулось на нее намного быстрее, нежели на более краткое мысленное послание женщины.
      Смукс не отличался красотой. Будь он покрупнее, его можно было бы назвать чудовищем, при виде которого бы люди в ужасе разбегались. Его тело, покрытое колючей шерстью, больше похожей на птичьи перья, было серовато-красным, как догорающие угольки. Кончики каждого пера были темно-красными, словно их окунули в кровь. Существо обладало восемью длинными мохнатыми ножками, и передние заканчивались когтями с загнутыми внутрь острыми концами.
      Тело состояло из двух прикрепленных друг к другу овалов, причем передний овал был длиннее заднего, а «талия» существа была не толще двух его ножек, если их скрепить вместе. Шесть его глаз, втянутых в шарообразную голову, сейчас скрывали стебельки, на которых они держались. Само же существо казалось настолько уродливым, что никому даже в голову не пришло бы, что оно способно на стремительное и жестокое нападение.
      Сейчас его живот расплывался на днище клетки, и данг решил, что Тоггора давно не мыли и не кормили. А ведь его бросали на закругленную полусферу вместе с другим таким же, как он соперником, где победившему швыряли кусок сырого мяса: награду, которая возбуждала все боевые инстинкты смукса. Уловив эти мысли данга, смукс вскинул одну из передних лапок и умоляюще лязгнул коготком. Ведь у друга есть пища?
      Расстиф с трудом удержался от того, чтобы ударить. Неужели смукс осмелился пошевелиться в присутствии двух незнакомцев? Данг не вполне понял гнев Расстифа, однако, умудренный собственным длительным опытом выживания, незаметно схватил куски требухи и, осторожно обойдя мясника сзади, швырнул еду в клетку. Расстиф ничего не заметил, поскольку в это время похотливо разглядывал женщину. Тоггор молниеносно схватил отвратительные объедки и, сунув их в рот, быстро задвигал жвалами.
      Расстиф все-таки о чем-то догадался и с диким ревом опустил тяжеленный кулак-молот на данга, но не смог разбить голову горбуна, как ожидал. Женщина легко убрала пленника в сторону, а мужчина нанес продавцу животных резкий удар по запястью, отчего тот заорал от боли и ярости.
      — Что вы делаете? — заорал Расстиф, набычившись так, что всем показалось, что он увеличился в размерах.
      — Ничего.
      — Ничего, говорите? Вы позволили этому мерзавцу отравить моего смукса, и это вы называете ничего?! О, пусть надзиратели решают, ничего это или нет!
      Такого данг никак не ожидал. Что Расстиф позволяет себе так нарушать закон, было просто неслыханно. И все же торговец зверьми вновь ходил вокруг стола, подозрительно глядя то на спокойно стоящего космонавта, то на Тогтора, то на женщину, словно решил, что все они сговорились против него. Данг еще раз попытался вырваться из цепких пальцев женщины, которая привела его сюда, в шатер, но все его попытки не увенчались успехом.
      — Цена за этого смукса объявлена, — ровно проговорила женщина. Расстиф криво ухмыльнулся, демонстрируя щербатые нечищенные зубы.
      — Не та цена, чтобы принести вам удачу, джентльфем, — произнес он, по-крабьи отступая от людей и останавливаясь возле края стола так, что клетка с Тоггором оказалась между ними. Смукс доел почти сгнившую пищу, которую данг соскреб для него из давно использованного тюбика Е-рациона, и снова свернулся в шар, что было его единственным способом защиты, поскольку всего час тому назад Расстиф извлек из его когтей яд.
      — На удачу я не слишком рассчитываю, — сказала женщина, выпрямившись так, что теперь она касалась данга лишь кончиками пальцев, но несмотря на легкость этого прикосновения, он все равно оставался в неволе. — К тому же, все имеет свою цену. Вы устраивали бои с этим смуксом десять, двадцать, тридцать раз, а между боями морили его голодом, чтобы он выходил на поединок тогда, когда вы пожелаете. И теперь жизненных сил в нем почти не осталось. Неужели вы предпочитаете убийство выгоде?
      Темный язык данга облизал бледные губы.
      — Тоггор, — проговорил он и осознал, что сказал это вслух только тогда, когда услышал себя.
      Космонавт поднес запястье к лампе. В ее ровном свете проявилось окошечко расчетного устройства. Когда Расстиф увидел его, глаза у него странно заблестели. Все, что говорил пришелец, оказалось правдой. Смукс был — или остается — серьезным соперником, лучшим из всех, которых он когда-либо находил. Он хорошо помнил тот день, когда получил его из рук крепко подвыпившего члена экипажа корабля, который повысил цену на целый стеллар, поскольку хотел вернуться на корабль со смуксом, ибо тот приносил ему удачу. Но кто знал, сколько сможет прожить это существо? Расстиф был жаден, но обладал скрытым и очень коварным чутьем на все, что могло принести ему выгоду.
      — Пришельцам с других миров нельзя играть в азартные игры, — сообщил он и по рассеянности потер запястье космонавта, а потом ударил ладонью по его руке.
      — У нас есть лицензия на покупку, — вмешалась женщина. — Но мы не выбираем бойцов, а просто отбираем необычных животных.
      Тут Расстиф широким жестом обвел остальные клетки, демонстрируя и других узников.
      — Тогда выбирайте, джентльфем; у нас их тут полным-полно, как говорится, на любой вкус. Вот, взгляните, это — прыгун с Грогона, а вот вам — сухоязыкий сосун из Бейзила, а это…
      — А откуда смукс, господин торговец? С какой планеты к вам поступил такой удачливый боец?
      Расстиф повел жирными плечами.
      — Кто знает? Когда-то он появился… а они поступают сюда очень редко. Честно скажу, таких мы продавали всего раз двенадцать. И, безусловно, эта тварь сама не готова сбежать на свою родную планету. Он сражается. Сражается, чтобы есть. Он спит. Он живет не очень хорошо, но никто не сможет обвинить Расстифа, что он грубо обращается с мыслящими существами. Так что, уверяю вас, у меня тут все в соответствии с официальными предписаниями, и если вам угодно, можете с ними ознакомиться. Вы найдете в этих предписаниях все, что вас интересует.
      Данг мог бы возразить на это. Он единственный среди всех пленников Расстифа мог войти в контакт с Тоггором. Образец мышления Тоггора очень сильно отличался от его собственного, и проследить его мысли было очень сложно. Когда Тоггор пытался передать нечто более серьезное, нежели примитивные эмоциональные послания, он начинал раскачиваться из стороны в сторону. И еще данг не сомневался, что смукс обладает силой мысли намного большей, чем считал Расстиф.
      Космонавт постучал по расчетному устройству указательным пальцем, и от этих щелчков существа в клетках беспокойно заерзали. Расстиф указал на свое расчетное устройство.
      — Эта штука приводит его…
      И тут женщина рассмеялась, и в ее смехе чувствовалось презрение.
      — Эта штука приводит его в боевое состояние? Ну, и что дальше? Он ослабевает, не так ли? Кстати, это в последнем бою он лишился когтя?
      Расстиф злобно прищурился. Он дерзко уставился на женщину, хотя, когда отвечал, то изо всех сил старался соблюдать вежливый тон.
      — Что-то я не видел вас среди тех, кто делал ставки, джентльфем.
      — И не увидите, — отозвалась она. — Но я говорю правду.
      И снова Расстиф пожал плечами.
      — Этот урод победил. И победит снова.
      — Два стеллара, — решительно проговорил мужчина.
      Данг глубоко вздохнул и вспотевшими липкими пальцами закрыл предательский рот. Два стеллара — немыслимое богатство в пристанищах отверженных, где находил себе убежище горбун.
      — Два стеллара, гм… — Расстиф задумчиво проворачивал эти слова во рту, словно пробуя их на вкус. — Три. — Только сумасшедший идиот мог предложить такое — еще более повысить и без того чрезмерную цену.
      — Не надо торговаться, — проговорила женщина, не повышая голоса. Она говорила спокойно, и в ее тоне не ощущалось ни грубости, ни угрозы. И все же данг съежился и низко втянул голову в плечи, чтобы не видеть ее лица. Хотя долгие годы горбун ускользал от угроз, которыми были полны его неприятные воспоминания, прежде он никогда еще не слышал такого тона. Кто же эта женщина? Наверняка какая-нибудь очень знатная дама, а ведь такие, как они даже и подумывают о путешествиях в подобную дыру. Безусловно, ее должны были принести сюда в паланкине на плечах слуги, и она должна была появиться в присутствии своей свиты. Так кто же она? Или что?
      Ее приказ подействовал на Расстифа тотчас же, и он уронил кулаки на стол, а в глазах загорелись красные огоньки ярости. Данг ожидал от него глупого ора, чтобы оба убирались с глаз долой. Но он не проронил ни слова. Вместо этого его сальные маслянистые щеки вспыхнули, и он стал выглядеть так, будто подавился собственной слюной.
      — Два стеллара, — повторил мужчина так же спокойно, как женщина, и чувствовалось, что его никто не принуждал вести себя подобным образом. Он тоже произнес это тоном, не допускающим возражений.
      Расстиф издал звук, напоминающий гневное хрюканье, и его порозовевшие щеки побагровели. Он толкнул клетку с сидящим в ней смуксом, так что она заскользила по грязной и жирной столешнице и остановилась на самом ее крае.
      — Два стеллара, — произнес он, как отрубил. С таким же успехом ему могли предложить всего лишь медяк.
      Мужчина начал набирать на расчетном устройстве обговоренную сумму, переводя ее на счет Расстифа.
      Клетка едва держалась на скользком краю стола. Казалось, еще мгновение, и она свалится на пол. Тощей лапкой данг схватил ее, а потом впервые горбун попытался мысленно связаться с Тоггором.
      — Все хорошо. — Разумеется, любой будет намного лучше и добрее Расстифа, но это мысленное дополнительное обещание касалось женщины. Никто не смог бы солгать в мыслях так, как и в словах.
      Женщина не пыталась взять клетку, как и не ослабляла хватку, сжимая в руке лохмотья данга. Вместо этого она плавно двинулась вперед, отчего данга развернуло, и он оказался у открытого входа в шатер. Затем они оба стояли в сумерках, а рядом с шатром чадило несколько факелов и ламп, создавая некоторое освещение, позволяющее разглядеть все вокруг.
      Спустя некоторое время мужчина подошел к женщине.
      — Какие-нибудь проблемы? — мысленно передала ему женщина, и данг без труда понял ее сообщение.
      Мужчина не смог бы рассмеяться в этом мысленном разговоре, но в его ответе чувствовалась насмешка.
      — Проблемы? Нет. Вероятно, он какое-то время будет озадачен, а потом поздравит себя с этой сделкой. А мне бы хотелось очистить все его логово.
      — Думаешь освободить их?
      Данг уловил не только слова, но и всю картину. Он словно наяву увидел перед собою лапы, ножки, как у насекомых, и щупальца, плетущие проволочную сетку, изготовляющие специальные ловушки для пополнения обитателей клеток, установленных в шатре.
      — Так поторапливайтесь же — ну! Бегите же, малыши, бегите!
      Данг почувствовал, как до его темной от грязи лапы кто-то дотронулся. Смукс высунул передние лапы через проволочную сетку, но тотчас же был пойман ловушкой, установленной в клетке. Как и все, находящиеся в шатре, Тоггор уловил послание и воспринял обещание за приказ.
      Тяжело дыша, данг прижал к себе клетку. Но было уже поздно. Тогтор высвободился и, бросившись горбуну на грудь, вцепился всеми четырьмя коготками в его лохмотья. Данг выронил клетку, потом едва не упал, спотыкнувшись об нее — если бы сильная рука не ухватила его за костлявое плечо и не поставила на ноги так, что его крошечная фигурка вновь обрела равновесие.
      Данг держал Тоггора в ладонях, даже не опасаясь быть пораненным его острыми когтями, поскольку смукс уютно устроился внутри, словно это были не ладони, а теплое безопасное гнездышко. Потом данг с трудом повернул руки к мужчине, такому высокому по сравнению с ним, что дангу пришлось болезненно вытянуть шею, чтобы увидеть его лицо, когда он протягивал Тоггора человеку, заплатившего за смукса такую баснословную цену.
      — Держи его осторожно, малыш. Нам нужно дойти поскорее, чтобы мы могли накормить его, ведь он все еще страдает от голода и жажды. И… — мысленное послание вдруг стало таким ласковым и нежным, что данг изумился, ибо с ним впервые в жизни разговаривали так. — И сделай это, пожалуйста.
      Поэтому он, всегда старавшийся держаться в тени, теперь двинулся вперед, выпрямив свое изувеченное тело, насколько можно. В руке он держал друга, а по обеим сторонам шли незнакомцы. И данг гордился своей миссией, словно он был таким же высоким, статным и красивым, как его спутники. Это кажется невероятным, но было истинной правдой!

Глава вторая

      Они поступили мудро, когда без всяких ссор и беспорядков проходили мимо патрулей и торговцев всякими диковинами, которые, беспорядочно толкаясь в космопорту, являли собой шумную и неопрятную толпу. Данг все время старался держаться в тени, но женщина цепко держала его за лохмотья, волоча вперед до тех пор, пока они не миновали невидимую межу, сдерживающую все это разношерстное сборище в Приграничье, отделяющую их от респектабельных районов города.
      Сумеречного света было вполне достаточно для данга, чтобы разглядеть звезды, словно приветствующие их небольшую группу. Прохожим, не привыкшим к необычным зрелищам за пределами Приграничья, их крохотный отряд даже казался еще более необычным. И все же ни один из космонавтов не произнес ни слова оправдания относительно их вида, и данг свободно прошел вместе со своими спутниками, словно имел полное право прогуливаться в этом месте.
      Они подошли к одной из огромных гостиниц для приезжих. Широкие двери ярко освещались фонарями, а вход охраняли вооруженные стражники. Данг, вытянув шею вперед, уже было приготовился увернуться от тычка или удара, и тут заметил, что охранник, стоящий справа, решительно выступил вперед, словно намереваясь узнать о цели их визита, но тут же попятился, когда спутники данга не обратили на него ни малейшего внимания. Втроем они пересекли просторный вестибюль, окаймленный кольцом роскошных бутиков, возле которых толпились люди, и подошли к одному из транспортных блюдец. Согнувшись, данг все слышал, но ничего не видел. Они взошли на него, а все остальные попятились, уступая им дорогу. Водитель запустил двигатель, их транспортное средство устремилось вверх по спирали и вылетело в один из открытых коридоров, находящихся тремя этажами выше вестибюля. В желудке данга все перевернулось, и он то и дело проглатывал горький комок, застрявший в горле. Невидимый корпус из прозрачной пластмассы, казалось, не предоставлял никакой защиты.
      Данг снова с трудом проглотил подступающую желчь, когда они остановились перед какой-то дверью. Водитель вытянул руку и надавил на пластину замка. Дверь тотчас же втянулась в стену, открывая им проход. Тоггор беспокойно заерзал и невольно начал вырываться из рук данга. Вокруг царила такая роскошь, которую он, нищее отребье, обитатель Приграничья, видел впервые в жизни. Его бесформенные ноги ступали по толстому ковру, напоминающему мягкую зеленую траву и издающему изумительный аромат.
      Здесь не было ни чадящих факелов, ни ламп. Стены светились сами по себе, и это свечение стало намного сильнее, как только за ними закрылась поворачивающаяся дверь. Вдоль левой стены тянулась широкая постель, устланная мягкими подушками. Как следует осмотревшись, данг увидел подушки повсюду; они были сложены одна на другую по всему помещению, окружали со всех сторон низкий стол и двойные ряды полок, на которых стояли какие-то вещи, которые данг не успел изучить как следует, ибо женщина быстро подтащила его к столу, с которого астронавт поспешно смахнул на ковер какие-то пленки и причудливой формы кувшин.
      — Поставь смукса сюда. — На этот раз женщина не стала использовать телепатию, а проговорила эти слова на торговом сленге. Затем указала дангу на освобожденное место. — Или он сбежит?
      Испытывая бесконечный страх, данг облизнул сухие губы. Ведь они купили смукса. И наверняка данг понадобился им только для того, чтобы доставить его сюда. А теперь они больше не нуждаются в его бесформенном искривленном теле.
      Он послушно разжал пальцы и поставил покрытое колючками существо туда, куда показала женщина.
      — Оставайся здесь, — мысленно произнес ему данг. — Все будет хорошо.
      Но как он может быть уверен в этом?!
      Тоггор весь сжался, свернулся в шар, обвивая лапками свое мясистое тельце. Его фасеточные глаза, торчащие на стебельках на щетинистой головке, мгновенно раздробились на участки так, что он мог видеть все вокруг и был готов к нападению с любой стороны.
      Мужчина подошел к клавиатуре, установленной на стене и несколько раз ударил по клавишам. От стены отделилась секция, на которой стоял поднос с огромным количеством закрытых коробочек и тарелочек. Он взял поднос и поставил его на стол, где, вжавшись в столешницу, сидел Тоггор.
      — Чем он питается? — спросил на торговом диалекте мужчина.
      Рот данга наполнился слюной, а в желудке закололо от вожделения, когда астронавт быстрыми движениями начал снимать крышки с тарелок и показывать разнообразные блюда.
      — Мясо, — ответил данг, вставая и сцепляя руки за спиной, чтобы не позволить им схватить что-нибудь из всей этой роскоши.
      — Что ж, неплохо, — произнес астронавт, подвигая к смуксу две тарелочки, но Тоггор, оглядев их фасеточными глазами, даже не попытался попробовать их содержимое. По странным движениям смукса данг прочитал, что тот опасается и очень насторожен происходящим. Однако истолковал он его поведение так:
      — Тоггор хочет знать, с кем ему предстоит драться.
      — Никакой драки не будет, только еда. Разъясни ему это! — женщина больше не держала данга, а легонько провела рукою по его склоненной голове, коснувшись переносицы между красноватыми глазами.
      — Драка — нет. Только еда, — мысленно сказал данг, посылая Тоггору понятный ему набор слов.
      Прошло довольно много времени, а смукс не двигался. Казалось, он вообще ничего не понял. Или понял, но не поверил. Вдруг его когтистая лапка стремительно метнулась к ближайшей тарелке, схватила с нее кубик и быстро бросила его между клацающими жвалами.
      Когда смукс снова принялся за еду, он уже использовал обе передние лапы и опустошил тарелку очень скоро. Женщина заговорила, на этот раз не на торговом сленге, а телепатически. Ее слова отчетливо отпечатывались в голове данга.
      — Ты тоже поешь. Если хочешь что-нибудь другое — не бойся, просто скажи.
      Сейчас данг, наверное, чувствовал себя так же, как Тоггор несколькими минутами ранее; то есть, он ощущал вероятную угрозу. Зачем его привели сюда и предлагают?.. Но с ним случилось то же, что и с Тоггором: голод поборол чувство осторожности, и он поспешно схватил с плоской тарелки огромный кусок пирога, щедро политый густым вишневым сиропом. Он стремительно запихнул его в рот. Глаза данга не торчали на стебельках, и поэтому он не мог обозревать все помещение, но пока ел, смотрел в оба, и ел так быстро, что даже не успел как следует насладиться вкусом пирога, прожеванного и проглоченного им за несколько секунд.
      Похоже, никакого обмана не было. Тогда он стал есть медленнее, и уже не хватал пищу с тарелки, как сумасшедший. И при этом никто не норовил ударить по его худому тельцу, на котором проступали кости. Данг не помнил, чтобы его хоть раз в жизни бесплатно угощали таким изобилием яств.
      Когда данг со смуксом закончили трапезу, от пищи не осталось ничего. Только вылизанные до блеска тарелки стояли на подносе. Смукс снова свернулся, обхватив тело ножками. Теперь он мог несколько часов поспать. Данг, увидев горы мягких подушек, решил последовать его примеру. Однако приведшие его сюда люди имели другие виды.
      На этот раз не женщина, а астронавт схватил данга за плечо и оттащил его к стене. Потом провел по ней рукой и нажал на какую-то невидимую кнопку. Отворилась вторая дверь. За ней оказалось узкое небольшое помещение, где не было никаких подушек. Только голые стены и пол.
      Правильно данг боялся незнакомцев. Теперь его заперли в этой комнате. Он не мог как следует повернуться, настолько в ней было тесно. К тому же астронавт сорвал с него лохмотья, и теперь данг оказался совершенно голым. При этом оказались видны все ушибы на его зеленоватой плоти. Горб накренился набок, а дверь захлопнулось сразу после того, как данга швырнули внутрь. Он бросился на нее в последней отчаянной попытке вырваться из темницы, но тщетно.
      Вдруг прямо из стенки забили струи воды, обволакивающие его тело теплом. Со сверкающего потолка к нему протянулись сложенные металлические руки. Они раскрылись и схватили его. Неужели они утопят его в этом потоке? Нет, они стали тереть его тельце, очищая от грязи, за долгое время ставшей частью самого данга. Вскоре даже его всклокоченные волосы были вымыты и аккуратно уложены. Данг еще ни разу не видел себя в зеркале, но всегда, когда он ощупывал их пальцами, то чувствовал, что они толстые и жесткие, почти как его заскорузлые ороговевшие ногти и гребень, спускающийся до середины спины, до которого данг мог дотронуться только болезненно изогнувшись. Впрочем, этот гребень был очень маленький и почти не ощущался.
      Наконец душ выключился, и запечатанная наглухо дверь вновь отворилась. Однако астронавт не вытащил данга наружу. Напротив, он положил ему на голову руку и большим пальцем толкнул его к стенке.
      Дангу показалось, что его снова облили водой. Но это оказалась не вода, а ветер, теплый и сухой. Данг медленно поворачивался вокруг, словно понимая, зачем все это делается. И даже его волосы, прежде непокорно торчащие вверх, улеглись, образовав аккуратную прическу.
      Потом ветер прекратился, и когда данг посмотрел на сильную руку мужчину, запихнувшую его под воду и ветер, то увидел, что астронавт протягивает ему сложенную одежду. Данг взял ее, развернул и увидел чистое, свежее и белое одеяние, изготовленное из мягкой шерсти, неведомой нищим, проживающим в Приграничье.
      Сытый, чистый и одетый во все новое… Данг не мог бы увидеть себя таким даже в самом фантастическом сне. Его когтистые пальцы с сожалением поглаживали мягкие складки одежды, закрывающей его едва держащееся на ногах, как у пьяного, тело. Один шаг в ночь, такую знакомую дангу, и это убежище сменится более надежным.
      Он вышел из душа сверкающий. Прошло слишком много лет с тех пор, когда данг плакал. В эти мгновения дангом завладели далекие воспоминания о тех временах, когда рыдания сдавливали ему горло и сотрясали тщедушное тело, о временах, когда он часто чувствовал боль и только боль. А потом настал день, когда оставшаяся без охраны дверь распахнулась… ибо данг был никому не нужным и совершенно бесполезным существом. Настали времена грубой силы, и ему приходилось держаться в тени. Но это было так давно… и теперь казалось чем-то нереальным. Сытость и чистая одежда снова вызвали эти воспоминания. А последующий за этим необъяснимый страх стал настолько силен, что данг бросился ничком на пол и свернулся в калачик, ожидая, что хорошее время снова кончится, и его снова начнут избивать. От таких зловещих мыслей у него даже заболела голова…
      — Ну что ты боишься, малыш?
      Данг не осмелился поднять голову, чтобы взглянуть на говорящего. Слова проникали в его сознание безболезненно, но кого может волновать, во что превратился сейчас нищий из Приграничья, и кто захочет узнать о его тяжелом прошлом?
      — Мы хотим знать, — услышал он в глубине своего мозга. — И здесь тебе бояться нечего.
      Данг повел плечами и приподнял голову.
      — Я — данг, — тихо произнес он и одновременно послал эти слова телепатически, думая об омерзительности своего имени.
      — Что бы там ни было, ты-то — во что ты веришь, малыш? Неужели ты сам себе дал эту отвратительную кличку?
      Оказывается, она довольно умна и проницательна. Она догадалась обо всем! И она все знала! Данг закрыл лицо ладонями. Да, лицо-то он сумел скрыть, а мысли? Смог ли он скрыть мысли? Но стоило ему подумать об этом, как Тоггор схватил тонко нарезанные полоски мяса с тарелки, напоминающей овальную раковину.
      — Фарри? — спросила она громко. Теперь они рассмеются и вскоре выпихнут его в наступающую ночь, в сторону Приграничья, что было очень плохо, поскольку он снова окажется одинок.
      — Данг! — поправил он ее пронзительным голосом. — Данг! — Если он будет требовательно выкрикивать это имя, то, возможно, ему удастся избежать всего, кроме презрительных насмешек.
      Женщина резко опустилась на колени и почти вплотную приблизила к нему лицо, пристально глядя ему в глаза. Ему даже не пришлось держать голову под неудобным углом. Она ласково погладила его уродливые плечи.
      — Фарри. Ты должен носить имя, данное тебе при рождении, малыш. А не принимать то, чего силой навязывают тебе всякие невежды.
      Данг неуклюже покачал головой из стороны в сторону. Откуда эта роскошная богатая женщина может знать о том, с чем ему приходилось сталкиваться в Приграничье?
      — Ты не с планеты Гранта? — неожиданно спросил мужчина.
      Данг съежился от страха. В действительности он не знал, откуда родом; и совершенно не помнил детства, которое закрывали последующие за ним ужасы и страдания.
      — Я — данг. — Он должен не забывать об этом, иначе вновь окажется голым и беззащитным в окружении безжалостных обитателей Приграничья. Он словно наяву видел, как его избивают до смерти за то, что он осмелился выказать присутствие духа.
      Тут его снова потянули за одежду, и он, посмотрев вниз, увидел Тоггора, вцепившегося кокотками за край платья. Тоггор тянул его к себе. До этого почти светлого дня данг еще ни разу управлялся со смуксами, но теперь не чувствовал к нему ни страха, ни отвращения.
      «Все хорошо», — передал ему смукс, и эти слова наполнили данга теплом… и это напоминало громкий крик. Наверное, смукс набрался сил и радовался жизни. Дангу захотелось разделить с ним его веселье и облегчение.
      — Ты сможешь, если захочешь.
      Данг изумленно уставился на женщину, по-прежнему стоящую на коленях напротив него. Их глаза находились на одном уровне.
      — Если тебе удается входить в контакт с твоим братом-пришельцем, то тогда… — Она огляделась вокруг, потом посмотрела вверх на мужчину, а тот тотчас же открыл еще одну внутреннюю дверцу, находящуюся в помещении.
      Там танцевало какое-то существо, которого данг никогда не видел прежде, хотя убежище ему предоставил как раз тот, кто имел дело и покупал необычные формы жизни. И на фоне всех его бедствий это удивительное существо не вызывало у него подозрений.
      — Йяз. Меня зовут Йяз. — Эти слова по капле проникали ему в мозг, пока новоприбывший выделывал перед ним удивительные па, прохаживался с надменным видом и вертелся вокруг, издавая короткие резкие звуки, формирующиеся в слова.
      Он был одного роста с дангом, только голова была выше и длиннее. Четыре изящные лапки цвета темного золота поддерживали плавные округлые бока и тело, смахивающее на бочонок, покрытое лоснящейся шерстью. Голова Йяз была треугольной. Пышная грива завитых волос, спадающих на глаза, почти скрывала длинную розовую изогнутую шею и плечи.
      Глаза существа внимательно разглядывали данга и при этом сверкали ярко-красным светом, подобно самоцветам, которые мог бы носить знатный лорд, а его небольшое рыльце было открыто настолько, что данг увидел аккуратный ряд желто-золотых зубов, сверкающих ярче раскаленных углей.
      Разглядывая данга, оно то и дело помахивало хвостом, тонким, как хлыст.
      — Кто ты, брат? — спросило существо, немного наклоняя голову и по-прежнему не сводя пытливых глаз с данга. — О, оказывается, вас тут двое. — Очевидно, оно заметило Тоггора. — Крупный и мелкий. Вот какова разница. Кто ты?
      Эти слова проникали в мозг данга мягко, но не так убедительно и мощно, как у мужчины с женщиной.
      — А я… — начал было данг, но замолчал в нерешительности. Никогда еще ему не доводилось объяснять, кто он: потому что он совершил бы при этом огромную и отвратительную ошибку, ведь он был всего лишь отребьем. — Я… — это я, — тупо отвечал он. — А это… — он снова взял в руки смукса. — А это — Тоггор. Он смукс.
      Так он ответил на вопросы о том, что было совершенно очевидным, животному, казавшемуся теперь не более удивительным, чем что-либо еще, случившееся с тех пор, как он повстречался с этими двумя пришельцами с других миров.
      — Чем ты занимаешься? — спросила Йяз. Она говорила нечленораздельно, и из ее слов данг понял, что она испытывает удовольствие… счастье… Хотя понятие «счастье» было за пределами его понимания.
      Чем он занимается? Пытается выжить — и с каждым днем все яснее понимает, что в этом нет никакого смысла.
      — Я живу, — произнес он вслух. Произнес, а не передал телепатически.
      — Ты живешь, — сказала женщина таким тоном, словно не соглашалась с ним, а скорее подтверждала некоторое необходимое убеждение. — А теперь настало время, когда ты сможешь жить лучше. Поскольку ты способен общаться с этими малышами, то и для тебя есть место в этой жизни, Фарри.
      — Я — данг, — поправил он ее, и тотчас же почувствовал, как внутри его естества загорелась искорка веры в чудо. Неужели эти двое… неужели они смогли бы… — Ему даже не хотелось думать о таком сказочном везении, которое могло оказаться сущей правдой.
      Однако казалось, что это чудо из чудес все-таки свершилось, ибо мужчина вдруг спросил:
      — У тебя нет родных, и ты еще нигде не учился?
      Данг засмеялся. Но это был не смех, а хриплый клекот.
      — Кому нужен данг? Я же мусор, отребье из Приграничья.
      Внезапно женщина легонько провела пальцами по его губам. Он ощутил исходящий от них терпкий аромат, который, как ему показалось, был присущ ее коже, ее великолепных волос.
      — Ты — Фарри. И никогда не называйся иначе. А теперь, если хочешь, ты будешь кое-чему учиться. Мы очень хорошо относимся к тем, кто умеет разговаривать с этими малышами.
      Вот как случилось, что данг стал Фарри, хотя ему все еще происходящее казалось сном, а когда он проснется, то снова окажется лицом к лицу с жестокой реальностью. Он с ненасытной жадностью поедал все, что они приносили, даже не задумываясь, что им может надоесть такое легкомысленное великодушие. Он учился содержать свое тело в чистоте и отзываться на другое имя, но то и дело съеживался от страха, что когда-нибудь ему придется покинуть это убежище, единственное уютное и безопасное убежище из всех, которые он когда-либо знал.
      Но эти апартаменты, расположенные в месте отдыха для путешественников, не являлись домом для его двух спасителей. Он узнал, что женщину зовут леди Майлин, а мужчину — лорд Крип (хотя они возражали, чтобы их называли этими титулами). Данг не сомневался, что в действительности эти люди проживают в огромных дворцах, прекраснее которых нет даже у самых знатных дворян с планеты Гранта, которых он видел только издалека. Да, это было всего лишь их временное пристанище для отдыха; ведь оба действительно прилетели сюда из космоса. У них, конечно же, есть прекрасный корабль, который сейчас находится на ремонте в верфи, где в него вносят разнообразные изменения, чтобы на нем могли удобно лететь существа, не только обладающие нечеловеческими телами, а даже отдаленно не напоминающие людей.
      Несколько раз он задумывался о том, как они к нему относятся. Видят ли они в нем просто животное, всего лишь обладающее более развитым интеллектом, способным к общению с смуксом и другими удивительными существами? Впрочем, они разговаривали с ним так, словно он был такой же высокий и красивый, как и они сами. В конце концов (хотя он никогда не задавал им вопросов, опасаясь чем-то оскорбить или обидеть их), он узнал, что они имеют план собрать вместе различных животных, даже таких, как Тоггор, чтобы взять их с собой на корабль и летать с планеты на планету, показывая всем, что повсюду существует родственная жизнь, и что всех этих странных созданий нужно принимать повсюду, как братьев и сестер по разуму, а не держать их в рабстве, как это делал Расстиф со смуксом.
      Пока их удалось собрать только троих, и Фарри вскоре осознал, что успех их рискованного предприятия зависел от способности к телепатической связи. Впоследствии он узнал, что Йяз тоже купили у шоумена. Йяз также вспомнила, что в прошлом она жила высоко в горах, пока не угодила в ловушку, расставленную охотниками; еще там был смукс; а в конуре рядом с кораблем постоянно держали бартла, которого астронавты прозвали Бохором.
      Фарри не заметил, как бартл освободился от цепи, чтобы прибежать воздать почести леди Майлин, облизывая ей ноги. Он выбежал из клетки так быстро, насколько ему позволяли его кривые лапки. Еще в давние времена на планете Гранта о бартлах рассказывали грозные истории. Фарри видел, как бартл когтистыми лапами натягивал звенья цепи и разрывал их.
      Когда бартл вставал на задние лапы, он становился выше лорда Крипа. Его массивное тело размерами было с троих взрослых мужчин. Поскольку наступил сезон линьки, пол клетки был устлан его жесткой шерстью, а сквозь зеленовато-серые проплешины уже виднелся лоснящийся блестящий подшерсток.
      Путешественники приходили к бартлу ежедневно и подолгу сидели возле него. Мужчина убирал выпавшую шерсть, и они женщиной разговаривали со зверем. Фарри, прекрасно понимавший, что одного удара когтистой лапы хватит, чтобы превратить его в окровавленную груду костей и мяса, сначала держался на расстоянии. Но спустя некоторое время, уловив в мозгу бартла перемены, начал рассматривать этого косматого зверя как другую личность — странную и весьма необычную, но ничем не отличающуюся от большинства чужаков, находивших себе убежище в космопорту.
      Переделка корабля продвигалась медленно, и вскоре лорд Крип стал подолгу пропадать на верфи, требуя от механиков четкой и аккуратной работы. Фарри казалось, что по какой-то причине они с леди Майлин стремились вылететь как можно быстрее в космос.
      В космос! Фарри старался выбросить эту мысль из головы; ему даже думать не хотелось о будущем. Наверняка ему придется вернуться в Приграничье. На этот раз… на этот раз ему больше не представится случай.
      Сидя у входа в клетку бартла, он внезапно осознал, что никак не может избавиться от этой цепочки мыслей. Они улетят с бартлом, Тоггором и Ияз, а он… а он…
       «Пойдем с нами!»
      Фарри вздрогнул от неожиданности. Он прижал руки к туловищу и повернул голову под неудобным болезненным углом так, чтобы только лишь увидеть лицо леди Майлин. Он решил, что она укорачивает когти бартла. Этот крупный зверь цеплялся ими за камни, и они мешали ему передвигаться по ровному полу. Но нет, леди Майлин была занята совершенно не этим. Она не смотрела на Фарри, однако он не сомневался, что уловил ее мысль.
      — У тебя получилось. Ты отправляешься с нами, — промолвила она.
      — В космос? — с трудом выдавил он, словно в его горле застрял кусок железа.
       «Если хочешь, то так оно и будет»,— ответила она, снова не глядя в его сторону, и он почувствовал в ее мысленном послании, что он правильно понял, что она имела в виду.
      — Если я хочу… — Он еще не верил в происходящее. Ибо это было больше чем сон, из которого он надеялся не пробудиться никогда. — Если я хочу… О, леди… — Он с умоляющим видом сложил руки на бесформенной груди. — Я даже мечтать не смею о подобном…
      — Значит, так оно и будет, — повторила она и на этот раз посмотрела на него с улыбкой.
      Он чувствовал себя так, словно он был Йяз, и ему страстно захотелось уткнуться рыльцем в ее ноги и помахать хвостом, которого у него не было.
      Сон продолжался!
      — Снова у нас проблемы с Кем-фу, — произнес подошедший лорд Крип, не обращая на Фарри внимания. — Надо сменить механиков. — Он нахмурился и постучал кончиками пальцев по своему расчетному устройству. Фарри уже знал, что он так делает всегда, когда чем-то обеспокоен.
      — Он вполне способен справиться с ними сам, — проговорила леди Майлин, вставая.
      — Тогда откуда у нас такие сложности?
      — Не спрашивай меня. У меня такое ощущение, словно… — Фарри заметил, что морщины на лице мужчины стали глубже. — Словно… — продолжил он спустя несколько секунд. — Словно он задерживает нас нарочно.
      — Зачем ему это? Ведь это совершенно бессмысленно.
      — Да, если не считать Сехмета и того, что он натворил.
      — Сперва был задержан рейдер, а когда мы испортили им игру и обнаружили великое сокровище, Гильдия отнеслась к этому не очень-то доброжелательно. Все зависит от того, насколько далеко простирается истинная подоплека этого дела. А тот, кто действительно стоял за этой операцией, грабил могилы спящих…
      — Почему бы им не позволить нам поскорее отправиться отсюда? Ведь наша доля вознаграждения от находки — в безопасном месте. И то, чем мы теперь занимаемся, не имеет никакого отношения к Гильдии или к заговору рейдеров. Иными словами, все кончилось, а на Йикторе не осталось ничего, чем можно было бы разжиться. Они ищут крупные прибыли, несравнимые с ограблением крошечной планеты, где мелкие лорды сражаются с такими же мелкими лордами, пока пышным цветом не расцветет что-либо, способное соблазнить хотя бы вольного торговца.
      — Вероятно, это обычная месть, или просто задумали преподать нам урок. Прежде чем мы поднимемся на корабль, я проведу тщательную проверку, и это истинная правда, если я когда-нибудь говорил правду!
      Леди Майлин улыбнулась.
      — Все может оказаться намного проще. Возможно этот подрядчик имеет дело с кораблем, которого никогда не видел раньше. Поэтому работа идет медленно, а механики совершают кучу ошибок.
      — Луна, — коротко произнес лорд Крип.
      Теперь леди Майлин сдвинула брови.
      — У нас еще есть время; и я не сомневаюсь, что его хватит.
      — Совершенно верно, однако время бежит быстро. Так что если мы хотим выполнить задуманное, то должны поднять корабль не позднее чем через неделю.
      — Кем-фу… — Фарри ничего не понимал как в лунах, так и сокровищах, но отлично разбирался в происходящем в Приграничье. — Он слишком крупно проигрался на столах в Го-фар. К тому же известно, что он задолжал герцогу Л'Кумбу.
      Лорд Крип вздрогнул и посмотрел вниз.
      — Что еще тебе известно, Фарри? Это важно. Чрезвычайно важно!

Глава третья

      Хотя Фарри лишь половину научился кое-какой житейской мудрости Приграничья, теперь — для ответа — он постарался быстро разложить мысли по полочкам.
      — Говорят… — начал он, но запнулся. Ему хотелось тщательно отделить слухи от того, что он узнал из наблюдений и подслушивания о действительно происшедших событий. Таких, как Фарри, было большинство среди отребья Приграничья, и лишь немногие следили за своим языком, в то время как он раболепствовал и чуть ли не хитрил.
      — Говорят, — медленно повторил он, — что герцог Л'Кумб обладает в Приграничье властью не меньшей, чем в Столице обладают Составители Законов. Но очень редко видели или слышали, чтобы он воспользовался ею. Стоит кому-нибудь заручиться его именем, и этого вполне достаточно, чтобы действовать. У него есть глаза и уши повсюду. К тому же, лорд Крип…
      — Просто Крип, — машинально поправил его мужчина.
      — К-крип, — Фарри с трудом произнес это имя без титула. — Если он выразит желание задержать работу над вашим кораблем, то ее… притормозят. Говорят, что часто он делает это для того, чтобы ему побольше заплатили, и тогда словно из-под земли сразу же появляются нужные люди и делают все, что им было приказано с самого начала.
      — Грязное вымогательство! — с негодованием произнес лорд Крип, и его губы сомкнулись в узкую полоску.
      Леди Майлин кивнула.
      — А ведь мы очень подходим для жертв в подобной игре. Вероятно, ему и об этом известно.
      Фарри глубоко вздохнул, насколько позволяли его крошечные легкие.
      — Пошлите кое-кого туда, — проговорил он. — Оденьте в лохмотья и отправьте в Приграничье. Того, кто не играет никакой роли, и чтобы он пробыл там несколько дней… так, чтобы на него никто не обратил внимания. Пока вы его прятали у себя, мало кто знал об этом. Разве не так?
      — А если его отсутствие все же заметили и сообщат о нем Хозяину Приграничья, и тут он появляется снова. Под каким предлогом?..
      Фарри поднял голову, насколько мог.
      — В верхнем городе есть свои Хозяева, которые держат таких уродов, как я. И держат столько, пока мы развлекаем их. Когда они теряют к нам всякий интерес, мы возвращаемся в Приграничье… если нам повезет.
      — А если не повезет? — осведомилась леди Майлин. Фарри задрожал и сжал кулаки.
      — Ну, у них есть и другие способы поразвлечься, леди. Для них такие ошибки природы, как мы существуют лишь для того, чтобы попользоваться ими и выбросить, когда заблагорассудится.
      — Не думаю, что мне по нраву здешние традиции, — хмуро заметила леди Майлин. — Итак, малыш, ты мог бы вернуться в Приграничье под видом того, кто прислуживает нам?
      — Пока мне удастся находиться как можно дальше от Расстифа — да, я смогу это сделать. Люди заговорили раньше животных… хотя вы продемонстрировали мне, что и звери, вероятно, могут строить планы, когда встречаются с такими великими людьми, как вы. В Приграничье я такой, как все, и даже менее ценен, чем Тоггор, побеждающий в схватках.
      — Не нравится мне это, — быстро проговорила леди Майлин. — Подвергать тебя такой опасности…
      — Леди, я провел в Приграничье десять лет, и, как видите, еще жив, — сказал Фарри и даже выпрямился. — Я никогда не ощущал недостатка в играх в подглядывание и подслушивание. Если для вас настали опасные времена, тогда для вас самое лучшее — это воспользоваться любым инструментом, что есть под рукой. Например — дангом. — Впервые за все эти дни он назвал свое прежнее имя, то, которое надеялся забыть навсегда.
      Лорд Крип посмотрел на женщину через вытянутую кверху голову Фарри.
      — Если все это имеет целью задержать нас на планете, как он утверждает, то, вероятно, за этим стоит Гильдия. Они весьма неодобрительно отнеслись к нашему вмешательству в их разграбление Сехмета. Если Гильдия выступила против нас, то чем скорее мы узнаем об этом — тем лучше. Что тебе известно о Воровской гильдии, Фарри? И ты по-прежнему готов пойти на риск, если к этому делу приложил руку сам Л'Кумб?
      Воровская гильдия! Заостренный книзу язычок Фарри облизал нижнюю губу. Пойти против всемогущей Гильдии — да, это уже совсем другое дело! И все-таки он верил, что сумеет снова окунуться в клоаку Приграничья и незаметно проскользнуть мимо чужих взоров, кроме, может быть, такого же уродливого отребья, каким он был сам.
      — Лорд, проводите меня до ворот. Вы можете нарочно прогнать меня с проклятьями и пинками, будто я обворовал вас. Это было бы именно то, чего они ожидают. — Он протянул руку к дверце конуры бартла. — Луна зайдет на три ночи, а темнота и тень — для меня родной дом. К тому же, я отлично слышу.
      Неуклюжее тело вынуждало Фарри передвигаться осторожно, с трудом удерживая равновесие. Тоггор выпрыгнул из сумки, висящей на поясе леди Майлин, и бросился на Фарри. Он запрыгнул на уродливого горбуна и устроился во впадине между его головой и плечами. Когда леди протянула к нему руку, он грозно зашипел, предупреждая ее отойти.
      Фарри тоже попытался сбросить смукса, но между ним и Тогтором мгновенно возник ментальный контакт, причем настолько отчетливой связи между ними еще не случалось ни разу. Будто дни, проведенные с чужеземцами, отполировали этот инструмент до такой степени, что им можно было порезаться.
      — Следуй со мной. Спрячься, но следуй со мной.
      Леди отпрянула и кивнула, как будто смукс оказался кем-то близким ей по роду и кого она отлично понимала. Вероятно, долгое общение с этим существом придало ей эту новую силу. Однако Фарри все равно боялся.
      — Расстиф… — пробормотал он, мысленно рисуя образ продавца животных. — Тут его нет. Спрячься. — И он двинулся вперед. Смукс сперва зарылся в складки его одеяния, затем, быстро цепляясь за него коготками, перебрался с горба к Фарри на грудь, щекоча ее жесткими шерстинками, словно старался забраться в самую глубь одежды.
      — Быть по сему, — произнес лорд Крип. — Мы подождем два дня, пока я выясню, почему наша работа продвигается так медленно. Потом ты вернешься, и не имеет значения, разузнаешь ли ты что-нибудь или нет. — Длинными пальцами он взял остренький подбородок Фарри и пристально посмотрел в огромные глаза горбуна, словно мысленно отдавая ему приказ, которого тот не посмел бы ослушаться. Фарри думал о том, как эти двое не похожи на всех тех, кого он знал, и не мог догадаться, какую форму примет их контроль над ним; ибо он не знал, насколько сильным было воздействие на его разум, чтобы повиноваться своим хозяевам.
 
      Как только лорд отпустил его руку, он остановился. Затем мужчина набрал возле двери пыли, песка и соломы и натер ими одежду Фарри.
      — Обругайте меня как следует, а потом дайте пинка, — сказал Фарри лорду. — Да посильнее. Чтобы любой, кто наблюдает за этим — а за вами точно наблюдают — не сомневался в вашем гневе. Нам обязательно нужно ввести их в заблуждение!
      — Хватит! С меня довольно! — взревел лорд, хватая Фарри за шишковатое плечо и с силой выталкивая его из помещения. Когда Фарри свалился и пополз по земле, прикрывая свободной рукою смукса, он почувствовал сильнейшую боль от крепкого пинка. В ушах его гремели проклятья на торговом жаргоне и всех известных лорду языках. Кончик сапога угодил Фарри чуть пониже виска его взъерошенной головы, и он заорал от боли и страха, а потом пополз, сперва на четвереньках, а затем с трудом поднялся и бросился к воротам. Вслед ему неслись проклятья и непристойные ругательства, сопровождаемые сетования по поводу того, что вокруг нет ни одного честного человека, а одни воры. Когда Фарри пробегал через ворота, он вновь ощутил на себе удар сапогом, на этот раз угодившего ему в бок. Удар был настолько силен, что на его тщедушном теле образовался здоровенный синяк. Двое охранников громко хохотали, а один из них взмахнул дубинкой с металлическим стержнем внутри и огрел Фарри по горбу с такой жестокостью, что бедняга снова чуть не потерял равновесие.
      Он бежал, как бегал много-много раз прежде, пока не добрался до ближайшей беспорядочной группы строений, обозначающих начало Приграничья. Непонятно откуда вылетел комок земли и треснул его прямо в ухо, чем вызвал у несчастного еще один пронзительный вопль боли.
      Он понесся между домами, дважды проехавшись носом по зловонной грязи, растекающейся по всем дорогам Приграничья, и продолжал бежать до тех пор, пока резкая боль между ребер не заставила его остановиться возле какого-то шалаша, чтобы перевести дыхание.
      Хотя его одежда не порвалась, она была выпачкана грязью и зловонными отбросами, и Фарри подумал, что его внешний вид немногим отличается от местных обитателей трущоб, которые частенько вынуждали его сниматься с насиженного места из-за животного страха и отчаяния.
      Тем не менее, его разум не потерял свежести, в отличие от одежды. И вот, когда он как следует отдышался, то осмотрелся вокруг, стараясь понять, где будет лучше спрятать лазерный фонарь, который ему пришлось прихватить с собой. Помимо всего прочего ему надо было держаться подальше от того района Приграничья, где проживал проклятый Расстиф.
      Он оказался в районе кабаков, готовых принять в свои объятья моряков самого низкого звания, сошедших с любого корабля, что недавно приземлился здесь. И хотя здесь это не стало живой традиций, как в других местах, в грязных пивных нашлось достаточно людей, орущих во всю глотку. После дней, проведенных в верхнем городе, эти безудержные крики показались Фарри слишком громкими. И, чтобы не отличаться от остальных, он начал бродить вокруг, спотыкаясь и подпевая куплетам, доносящимся из ближайших притонов. Затем он крадущейся походкой двинулся по улочке, идущей мимо покосившихся строений.
      Теперь Тоггор перебрался к нему на подбородок; его глазки на стебельках высовывались из-под воротника Фарри. Казалось, смукс, как и Фарри, внимательно изучает окрестности.
      Наконец он добрался до игорного заведения Л'Кумба и присел на корточки возле двери. Он ненавидел старинное суеверие, что если какой-нибудь человек дотронется до горба, то ему привалит счастье. Прежде он никогда не позволял делать с собой такое, но теперь у него была определенная цель, и ради нее он приготовился принять унижение. Так он и сидел на корточках, опираясь руками о пыльную землю и повернув голову к двери. Спиной он упирался в стену притона. Он пытался прислушаться к голосам, доносящимся изнутри, но они звучали слишком приглушенно, поэтому Фарри удавалось разобрать только веселые вопли выигравших и печальные стенания проигравших.
      Возле Фарри показался мужчина в потертой кожанке офицера космофлота, на груди которого виднелись светлые пятна от споротых знаков отличия. Фарри хорошо знал подобный тип людей: это был младший офицер, уволенный или потерявший свой корабль и теперь оказавшийся на самом дне. Теперь у него была только одна дорога — к пьяным подонкам Приграничья. За то время, пока он мотался с планеты на планету, он загорел почти дочерна; потемнела даже кожа на голове, поскольку он обрился наголо или давным-давно облысел естественным путем.
      Несмотря на обшарпанную одежду, он не походил на совсем опустившегося человека. Из его крупного рта не капала слюна, и шел он упругой уверенной походкой, как человек, у которого есть какая-то цель в жизни. Когда он проходил мимо горбуна, Фарри заметил его быстрый взгляд, которым он оглядел уродца с ног до головы. Его глаза пробежали даже по горбу Фарри. Иными словами, мужчина вел себя так, словно за ним следили. От кого же он скрывается? От какого-нибудь стража порядка Приграничья, вознамерившегося получить от него взятку куда крупнее, чем могла оказаться в его ветхом кошельке, прикрепленном к ремню? Фарри заметил, что кошелек был довольно тугим и астронавт постоянно держал руку рядом с ним. Выходит, у него имеются денежки, поэтому его и примут в заведении Л'Кумба с распростертыми объятьями.
      Фарри видел его проницательные умные глаза, говорящие о том, что этот человек играет не свою роль. И эти глаза выхватили Фарри взглядом и задержались на нем. И когда мужчина проходил мимо Фарри, он быстро стукнул по его горбу, выступающему между склоненных плеч.
      — Пожелай мне удачи, данг, — проговорил мужчина, затем полез во внутренний карман, вытащил почти стершийся стеллар и швырнул его на землю к босым ногам горбуна.
      — Удачи тебе, — проговорил Фарри послушно, но рассеянно, ибо не на шутку удивился. Судя по всему, этот человек прибыл с другой планеты. Тогда откуда же он знает это отвратительное прозвище, известное только в Приграничье? Сколько же чужаков слышали о данге и теперь смогут заметить его прибытие и отбытие?
      Астронавт уже повернулся и прошел в двери притона. Фарри протянул руку к брошенному ему металлическому кругляшу. Поначалу он даже захотел отказаться от столь крупной суммы, но это оказалось бы очень глупым жестом с его стороны. Ведь если он пробудет какое-то время в Приграничье, ему нужно что-то есть, а на такие деньги он сможет сколько пожелает объедаться вкуснейшим рагу в гостинице Хэнгстна и швырять щедрые чаевые прямо в рыло барменам и официантам.
      Тоггор зашевелился и, спрыгнув с шеи Фарри, перебрался к нему на колени, где и присел, осматривая все своими фасеточными глазками на стебельках. Так он мог засечь любого, кто следил за Фарри.
      — Ну что? Что ты видишь?
      Вероятно, телепатическое общение с двумя астронавтами намного усилило способности Фарри. Прежде он общался с Тоггором в основном посредством прикосновений, и от этого их связь иногда пропадала, и теперь Фарри понял, что самый простой способ контакта со смуксом заключается в точном вопросе. Его только что осенила эта мысль, и он почесал смукса по щетинистой шейке чуть пониже головы. Удастся ли ему использовать это крошечное существо так, чтобы не подвергаться риску, для выполнения своей миссии?
      — Тогтор видит? — мысленно спросил он, сформировав послание таким образом, чтобы оно дошло до смукса, как вопрос. И на удивление быстро он получил ответ.
      — Тоггор видит… что?
      — То, что внутри, — ответил Фарри, ткнув когтистым пальцем в сторону заведения. — Видно все?
      Однако все оказалось не так уж просто. Смукс свернулся в шар, как делал всегда, когда ощущал надвигающуюся опасность от кого-нибудь более крупного, чем он. В эти мгновения он молча сосредоточился на одном-единственном ощущении: избежать удара. Сейчас он думал только об этом. Фарри сам с сожалением думал об опасности. В Приграничье бродили самые разнообразные паразиты, подонки и головорезы, а также просто животные, и некоторые из них — смертельно опасные. Он вспомнил, как дважды ему приходилось сражаться за свою жизнь против клыкастых виров, обычно нападающих стаями, а когда они были особенно голодны, то набрасывались на спящих пьяных, не оставляя от них ничего, кроме груды обглоданных костей.
      Сначала Фарри не на шутку испугался. По-видимому, смукс прочел все его мысли, хотя и не был намеренно настроен на них. Фарри понял это по тому, что Тоггор резко развернул три своих стебелька с глазами, повернув свой лишенный век придаток прямо на дверь заведения. Остальные два глаза уставились на Фарри. И тотчас же за ними последовало послание.
      — Смотреть… внутри… на что?
      Вот именно, что? Фарри не сомневался, что ему не удалось внедрить в совершенно чуждый мозг смукса такое понятие как «шпионаж». Однако он мог бы попытаться сделать это… в виде проверки. То есть, внушить смуксу, чтобы тот наблюдал за астронавтом сразу после того, как тот вошел в заведение.
      — Смотри… на него. — Фарри как мог нарисовал образ человека, который недавно хлопнул его по горбу в поисках удачи. — Что он… делает.
      — Тоггора схватят.
      — Тоггор очень маленький. Спрячься и наблюдай. — С этими словами Фарри набрал пригоршню зловонной грязи с дороги, ведущей к притону, и высыпал ее на верхний край своей уже изрядно потрепанной одежды. Затем как следует смял ее пальцами. — Тоггор покроет себя этой грязью и так спрячется.
      На этот раз смукс высунул вверх все стебельки с фасеточными глазками. И большая их половина наблюдала, как грязь сочится сквозь пальцы горбуна.
      Фарри больше ничего не добавил. Он же не какой-нибудь Расстиф, чтобы требовать от смукса послушания и грубо им командовать. Он просил;и теперь все зависело от того, согласится ли Тоггор или нет.
      Смукс протянул переднюю лапу и опустил ее в грязь, которой Фарри выпачкал край своего плаща. Острые коготки собрали немного грязи, словно смукс пробовал ее на ощупь. Затем он собрал еще немного грязи и перекинул ее себе на щетинистую спинку.
      Фарри только этого и ждал. Осторожно, чтобы не уронить грязные комья в торчащие глазки смукса, он постепенно забросал ею Тоггора. Смукс соскочил с его колена, приземлившись прямо в грязь, втянул глаза и быстро покатился по земле. Спустя несколько секунд смукс напоминал земляной комок.
      Фарри бережно поднял своего крошечного спутника на руки и поднес его к входу в заведение. Оттолкнувшись когтистыми лапками, смукс проскользнул внутрь и мгновенно исчез из поля зрения.
      Внезапно Фарри охватила волна страха, смешанного с яростью. Он никак не мог поверить, что такое маленькое существо сумеет отчетливо передать ему то, что творится внутри. Возможно, ему удастся ухватить какие-нибудь разрозненные картины происходящего, что-то непонятное, неприятное и…
      И тут у него в мозгу сформировалось одно-единственное изображение, которое сумел передать ему смукс: Расстиф!
      «Ну и совпадение», — молниеносно пронеслось у него в мозгу в виде одной мысли. Торговец животными находился в заведении. А перед ним маячила чья-то фигура, и Фарри показалось, что она принадлежит мужчине, вошедшему в притон несколько минут тому назад. Рядом с Расстифом стоял еще какой-то громила, однако для Фарри уже не существовало больше никого.
      Он буквально вжался в деревянную шероховатую стену заведения. Когда он вытянул руку, то увидел в ладони занозы и вытащил их ногтями. Если бы он только мог…
      — Рядом с тобой? — мысленно спросил он Тоггора, совершенно уверенный в том, что смукс не стал заходить в самую глубь заведения. К тому же, если троица так хорошо видна Тоггору, значит, они стоят недалеко от перегородки, рядом с которой свернулся Тоггор.
      — Здесь, — телепатировал ему смукс, хотя Фарри не совсем понял, где находится это «здесь».
      Он приложил ухо к доскам, о которые оцарапался. Кроме того, ему надо было следить за всеми прохожими, ведь кто-нибудь из них мог, в свою очередь, следить за ним. До него доносились чьи-то голоса, но это были явно не увлеченные игрой завсегдатаи заведения. И Фарри очень высоко оценил услышанное.
      — … не пилот.
      — Проследи, чтобы все оставалось так, как есть.
      — Стеллары, стеллары как мелкие монеты! — Это, конечно, Расстиф; Фарри никогда в жизни не забудет его звериного рыка.
      — Скажи, а…
      — А зачем вообще делиться?! — снова Расстиф.
      — Л'Кумбу все известно. Никому еще не удавалось провернуть что-либо без его ведома безнаказанно и…
      — Его план… почему всегда его? — говорящий несколько повысил голос. Затем в голову Фарри попала мысль, совершенно сбившая его с толку.
      — Он уходит. Могут возникнуть неприятности…
      И смукс, проскользнув через дырку в стене, заскочил прямо в складки плаща Фарри. Потом молниеносно взобрался ему на шею.
      — Он плохой. Смотри. Будь начеку.
      По телу Фарри пробежал мороз. Он отскочил от стены и на четвереньках пополз за угол строения. Там он с трудом заставил себя остановиться, чтобы наблюдать за идущим человеком, но при этом оказался между ним и узенькой дорожкой. Если торговец животными действительно заметил смукса, то он наверняка вышел, чтобы поймать его.
      Расстиф вышел на улицу, но не посмотрел вниз на дорожку. Тяжело ступая, он пересек начало дорожки и пошел прочь. Сердце Фарри постепенно прекратило бешено биться и успокоилось, вернувшись к привычному ритму. Затем он заметил, что вслед за Расстифом вышел еще один человек. Им оказался не астронавт, которому Фарри пожелал удачи, а высокий парень в форме охранника. Несколько секунд он неподвижно стоял у начала дорожки и тоже не удосужился посмотреть вниз. Скорее, он наблюдал за уходящим Расстифом. Потом, словно приняв внезапно какое-то решение, он пожал плечами и двинулся в противоположном направлении.
      Фарри устроился поудобнее, чтобы дождаться астронавта. Почему-то он был убежден, что этот чужак придает своей миссии очень важное значение. Какое-то время Фарри придется дожидаться его, вероятно, этот человек все-таки решил попытать счастья в игре.
      Когда он наконец вышел из притона и сделал несколько шагов по дорожке, Фарри уже догадался, куда он пойдет. Фарри оставалось только шпионить за ним. И хотя Фарри физически не мог бегать, он научился по-своему быстро передвигаться. Камни и злобные удары как следует научили его, для чего нужна скорость.
      Он двинулся вслед за астронавтом и уже заметно отдалился от заведения, стараясь при этом постоянно держаться в тени, которая быстро сгущалась, ибо солнце уходило на закат.
      На «улице» уже чувствовалось оживление, которое с наступлением ночи только усилится. И если так пойдет дальше, то Фарри удастся незаметно проследить за мужчиной.
      Астронавт резко свернул и двинулся по извилистому переулку, который пересекал Приграничье насквозь и выходил на респектабельные улицы верхнего города. Если мужчина отправится туда, то Фарри не осмелится пойти за ним. Потому что на него обратит внимание любой прохожий, ибо в богатых кварталах Фарри будет выглядеть, как алая роза среди белых лилий. Он тяжело дышал и довольно сильно устал, ибо не привык к столь длительным переходам на своей предельной скорости. К тому же, ему приходилось все время сворачивать в темные проулки, рискуя сбиться с верного пути.
      К его облегчению астронавт не отправился в верхний город, а двинулся к двери одного из самых респектабельных домов Приграничья. Здесь предлагали номера путешественникам, способным заплатить полстеллара за месяц. Потирая ноющие бока, Фарри нырнул в ближайшее к нему озерце тени, при этом заранее не зная, каким будет его следующий шаг. Также его мучили сомнения, почему он выбрал именно этого чужака, астронавта, которого удача обошла стороной, ибо ни один космонавт не станет долго задерживаться на планете, если у него есть, к кому обратиться за помощью. Фарри слышал, как лорд Крип говорил, что их корабль нуждается в небольшой команде, иначе он не сможет взлететь. Он нанял одного члена команды, астронавта, который оказался здесь, потому что капитан его разведывательного корабля не смог оплатить необходимый ремонт. Этот член экипажа охотно подписался бы под чем угодно, лишь бы отправиться на какую-нибудь другую, более богатую планету. Неужели Фарри идет по пятам точно такого же человека?

Глава четвертая

      Может быть, ему прикинуться нищим, попрошайничающим у заднего входа в гостиницу? Здесь этому никто не удивится, потому что у дверей время от времени появлялись побирушки. Но тогда астронавт заметит его и сможет подумать, а не слишком ли много совпадений? Сперва он встречается с горбуном возле игорного притона, а потом вдруг натыкается на него возле гостиницы, находящейся совершенно в другой части Приграничья. И что он в результате узнает? Совсем немного. Что кто-то испытывает сложности в поисках команды для полета к другим мирам. А сейчас лишь один человек старается нанимать подобных людей — лорд Крип.
      Фарри еще колебался, стараясь придумать еще какой-нибудь повод своего появления у гостиницы, как вдруг он увидел еще одного человека, спускающегося по улице расхлябанной походкой и помахивая «успокаивающей» дубинкой. Для наведения порядка охранники обычно носили с собой особые плетеные хлысты и станнеры, но большинство из них полагались на дубинки, предпочитая оставлять избитые жертвы валяться на улице полумертвыми, нежели тратить время на то, чтобы связывать их и доставлять в участок.
      Фарри прижался к земле насколько мог, стараясь не попасться на глаза человеку, обученному отслеживать и отлавливать нарушителей и без того шаткого мира, в котором доводилось жить такому, как он, горбуну. Он дышал медленно и осторожно, делая между вздохами продолжительные паузы. Неподалеку громоздились обломки какого-то старого строения, что было вполне в порядке вещей, и Фарри решил использовать это место, как самое лучшее укрытие. Но как это сделать?
      Охранник решительно вошел в гостиницу, как это сделал несколькими минутами раньше астронавт. Фарри постарался четко оценить ситуацию. Возможно, этот человек доставил какое-нибудь важное послание… такое, которое означало бы очень многое, если Фарри смог бы передать его тем, кто ждал его близ космопорта. Но как ему пробраться в здание, чтобы увидеть тех, за кем он должен шпионить? Хотя на город опустилась ночная тьма, а улицу освещали несколько далеких фонарей, он понимал, что лучше всего будет попытаться проскочить в ту самую дверь.
      Он почувствовал, как его грудь колют острые щетинки. Смукс. Эх, если бы Тоггор сумел передать ему хотя бы часть своего зрения или слуха, как это случилось в той гнусной пивнушке! Фарри погладил ладошкой перед своего замызганного плаща, и тут же ему в руку вцепились коготки. Так он смог вытащить смукса наружу.
      За долгие годы, проведенные в Приграничье, зрение и остальные органы чувств Фарри изрядно обострились. Теперь на кривой улочке началось явное оживление. Он насчитал по меньшей мере четырех прохожих, вошедших в гостиницу. Он дождался удобного момента и стремительно добрался до своего укрытия. Здесь он прижался к грязной перегородке и вытащил Тоггора, а сам тем временем устроился в тени своего убежища. Теперь глаза смукса могли рассматривать все вокруг на триста шестьдесят градусов и на довольно большом расстоянии.
      — Что… делать?
      Похоже, Тоггор почти уже не боялся. Фарри изучал стену, возле которой сидел, пригнувшись. Нижний этаж здания был каменным, очень старым и собранным из положенных друг на друга плит с потрескавшимся бетонным раствором между ними. Наверное, когда-то это здание считалось таким же респектабельным, как дома верхнего города. Второй этаж состоял из квадратных деревянных брусьев, трухлявых от времени. Фарри даже подумал, что смог бы отыскать в них отверстия для своих тонких пальцев, чтобы взобраться туда.
      Но тяжелый горб сделал бы тщетными любые его попытки подъема.
      Вместо этого горбун крепко прижал смукса к голове, словно эта близость смогла бы улучшить передачу мыслей, которые он собирался послать.
      — Человек, — отозвалось у Фарри в мозгу, и он тотчас же представил себе образ астронавта, все еще сомневаясь в способности смукса к идентификации какой-либо личности. — Найди… — Он похлопал ладонью по каменной стене.
      И к его удивлению, смукс чуть ли не с радостью начал взбираться по его пальцам вверх, чтобы потом вцепиться коготками в одну из щелей между блоками, откуда вывалился раствор. Фарри изо всех сил отклонился назад, чтобы наблюдать, как крошечное существо ловко взбирается наверх. Наконец Тоггор добрался до узкого подоконника одного из щелеобразных окон. Но, по-видимому, он не обнаружил там никакого входа. Даже для себя. И тогда смукс начал стремительно взбираться по дереву, поочередно вонзая в него острые коготки. И вдруг исчез!
      Фарри дико осмотрелся вокруг. Неужели Тоггор ослабил хватку и упал? Нет… он ощутил в голове вспышку и почувствовал не мысль, а эмоцию. Голод, охота… смукс погнался за добычей. Фарри почувствовал всю горечь поражения. Если смукс пошел по следу какого-нибудь домашнего животного, то вряд ли он вернется обратно.
      Но потерялась ли вместе с Тогтором та тонкая телепатическая нить, связывающая их вместе? Когда Фарри представил, насколько сильно проголодался смукс, то почувствовал урчание в животе. И тут же стал мечтать о мясном пироге, толстом, сочном и плавающем в аппетитном соусе, о таком, какой они ели еще этим утром. Голод… когда он внезапно нападает…
      Он задрожал, по-прежнему разделяя голодное безумие Тоггора, когда смукс разрывал свежую плоть, брызжущую кровью, а затем жадно впивался в нее зубами. Прежде Фарри никогда не ставил себя на место охотника, и он почувствовал, как все его тело сотрясается от конвульсий, а руки выпростались вперед, словно протягиваясь к пище. Теперь смукс утолил свой голод. Он должен либо вернуться, либо…
      А вдруг Тоггор уснет после удачной охоты? Если это случится, то как же Фарри сможет управляться с ним?
      Он сжимал и разжимал пальцы, вдыхал и выдыхал воздух и старался связаться со смуксом.
      По-видимому, это подвешенное состояние только прибавило силы к его призыву, потому что он добрался до возбужденного разума Тоггора с первой попытки.
      — Есть. Хорошо. Есть.
      Фарри отчаянно старался снизить удовлетворение от удачной охоты. Он старался сделать это изо всех сил, и хотя чувствовал, что смукс понимает, что он раздражен, однако Тоггор не мог оторваться от своей добычи. И тогда Фарри строго приказал ему:
      — Искать. Искать мужчину.
      Он вложил все свои мысленные силы в этот приказ.
      — Хорошо! — экстаз охотника по-прежнему не проходил, и Фарри в ярости треснул кулаком по стене. Он был вне себя от своего поражения.
      — Искать! — мысленно кричал он, и даже бисеринки пота выступили у него на лбу. — Искать.
      Его мысленная связь со смуксом словно виляла из стороны в сторону, и с каждой секундой все сильнее и сильнее. В эти мгновения смукс был захвачен своим собственным миром, миром триумфа и полной свободы, на которой он оказался, может быть, впервые за все время после пленения. Какую же силу надо вызвать Фарри, чтобы вновь взять под контроль Тоггора? А ведь раньше ему казалось, что управляться со смуксом проще простого…
      — Искать! — Хотя и понимая опасность ситуации, Фарри временно забыл обо всем вокруг и, как следует сосредоточившись, мысленно выстроил образ астронавта и свирепо послал его смуксу, находящемуся где-то наверху. — Искать!
      Теперь их соединяла совсем тоненькая нить, да и в том Фарри не был уверен. Ничто не мешало смуксу по-прежнему оставаться там, где он был, внутри трухлявого дерева, в темном узком проходе, прогрызенном паразитами, и охотился за ними, убивал их и тотчас же пожирал. Так зачем ему вообще отзываться на крики Фарри или возвращаться обратно?
      — Искать! — теперь все внимание Фарри полностью сосредоточилось на здании, которое в эти минуты и было их связующей нитью; он пытался вывести смукса из его блаженной летаргии. И вдруг эта нить оборвалась. Вокруг царила лишь пустота. Фарри запрокинул голову и посмотрел вверх на стену, где исчез смукс. От ощущения краха Фарри ослабел. Смукс избрал собственную свободу. Он убежал!
      Сам не понимая почему, Фарри медленно поднялся. Теперь он понимал лишь одно: только он виноват в том, что упустил смукса. Ему настолько хотелось добиться своего, что он напрочь позабыл, что работал с помощником, которому в действительности было на него совершенно наплевать. Фарри точно знал, что смукс может прожить долгое время, шаря по червоточинам и убивая тех, кто не способен от него сбежать.
      — Искать! — в последний раз мысленно крикнул Фарри в пустоту, чувствуя, как его охватывает отчаяние. А может быть, все-таки подождать и — надеяться? Мысли путались у него в голове. Астронавт и охранник… безусловно, их связывали какие-то дела, в которые был втянут и Расстиф. И тут словно бы ниоткуда послышался слабый сигнал.
      — Человек! — Образ, сформировавшийся в голове у Фарри, мутнел, то и дело превращаясь в расплывчатый силуэт, поэтому мог принадлежать как астронавту, так и охраннику. Однако он настроил Тоггора определить местонахождение астронавта, так что…
      Чуть не обезумев от радости, Фарри с трудом взял себя в руки и сосредоточился. Его мысли, доведенные до кипения, постепенно остыли и стали отточенными. Он приготовился встретить новый сигнал.
      — Что делает?.. — телепатировал Фарри, ощущая легкое головокружение. Как же он ошибся в Тоггоре!
      — Человек. Человек.
      Передано дважды. Возможно, это означало еще одну встречу: охранника с астронавтом. Жаль, что у него нет дырки для подслушивания, как в том игорном заведении! Ведь достаточно всего нескольких слов, чтобы все кардинально изменилось!
      Он словно бы увидел два расплывчатых силуэта. Они приближались навстречу друг другу. Потом образы стали четче, словно смукс совершил какое-то неимоверное мысленное усилие.
      Гнев. Гнев и угроза. Смукс не умел передавать слова, но без труда ухватывал любые эмоции — ведь они служили ему предостережением в любой опасной ситуации. Что бы ни затевали эти двое, это попахивало крупными неприятностями. Неприятности у чужаков? Фарри не был уверен, но считал, что все указывало именно на это.
      Затем сцена, передаваемая смуксом, претерпела резкие изменения.
      Одна из расплывчатых фигур поднялась и исчезла из поля зрения. Другая оставалась на месте… и она принадлежала астронавту. Да, Фарри не сомневался, что это был именно он, поскольку отправил Тоггора следить за этим человеком.
      — Ушел, — донеслось до Фарри, и больше он ничего не узнал, пока смукс не смог предоставить ему слуховое «оформление» своей «трансляции».
      — Идет еще один, — снова донесение крошечного шпиона.
      — Покажи мне. Покажи мне этого другого. И как можно лучше!
      Почему он считал, что сможет добиться чего-нибудь этой просьбой? Зрения Тоггора разительно отличалось от его, и что смукс видел очень отчетливо, до Фарри доходило в виде расплывчатых неясных силуэтов. И все-таки он увидел, как к астронавту подошла еще одна фигура. К превеликой радости Фарри, у этого человека имелись знаки отличия. Фарри видел форму космонавта, да, он видел это! А на груди ярко сверкали брызги яркого цвета. Чувство цвета у смукса тоже разительно отличалось от человеческого. Он отметил красные и желтые тона, но не сумел передать Фарри остальные цветовые оттенки. А брызги были желтыми.
      — Уходим! — телепатировал Фарри, желая вытащить смукса из соблазнительных проходов в стенах гостиницы. Теперь он думал о том, как убрать смукса с такого богатейшего поля для охоты.
      Вдруг он увидел, как из передней двери гостиницы вышел человек. При этом он напевал веселую мелодию, будто только что освободился от тяжелой ноши. Когда человек проходил мимо, Фарри спрятался. И еще ему крупно повезло, что этот человек свернул не на юг, а на север, направляясь к узкому проходу, соединяющему Приграничье с верхним городом.
      Связь с Тоггором вновь оборвалась. Фарри оставалось надеяться, что молчание смукса означало его возвращение. Что он не пустился опять охотиться. Фарри еще дважды телепатировал ему «Уходим!», но так и не получил ответа. Над городом сгустилась кромешная тьма, и Фарри не мог видеть, что происходит наверху на стене. А свет уличных фонарей туда не доходил. С противоположной стороны, где располагалась большая часть Приграничья, до него донесся громкий шум: район вступил в свою ночную жизнь.
      Внезапно Фарри заметил какое-то движение в темноте у стены. И не успел он трижды вдохнуть, как смукс соскочил с подоконника щелеобразного окна и прыгнул ему прямо на горб. Затем малыш пробежал по его спине и зарылся в складках плаща где-то возле воротника.
      Фарри поднял руки и нежно обхватил ими Тоггора. Его облегчение и радость, что смукс возвратился, были настолько велики, что он стал напевать песенку, как человек, недавно вышедший из гостиницы. До сих пор он словно наяву видел две покачивающиеся фигуры, двигающиеся в комнате наверху. Он низко пригнулся во тьме и снова пристально всмотрелся в двери гостиницы. Наконец они вышли: астронавт, за которым он следил от самого игорного заведения, и второй мужчина со знаком отличия, который оказался вовсе не таким блестящим, каким передавал Тоггор. Однако знак отличия он видел очень отчетливо.
      Любой житель Приграничья знал, что этот означает знак. В отличие от своего спутника, второй чужак принадлежал к какой-то корабельной компании. Но Фарри никак не смог понять — к какой.
      В отличие от охранника, эти двое направились по покатому спуску к отдаленному взлетному полю, и Фарри снова крадучись последовал за ними, то и дело ныряя в тень между уличными фонарями. Время от времени он улавливал их слова, однако они разговаривали не на торговом жаргоне, и поэтому Фарри ничего не понимал. Одно ему было ясно: они о чем-то жарко спорили.
      Они не задержались ни возле игорных домов, ни возле пивнушек, а шли прямо к космопорту, где рассекали тьму сигнальные огни и прожектора, ярко освещающие корабли и все, находящееся вокруг них.
      Потом Фарри увидел бетонированную взлетную полосу, на которой на большом расстоянии друг от друга стояли три корабля. Фарри понял, что корабли, принадлежащие чужакам, стояли ближе к воротам. Их корпуса загораживали строительные леса, но в этот поздний час там не было ни одного рабочего. За кораблями расположились маленький патрульный глиссер и почтовый корабль, на котором доставляли срочную информацию для совета местной Лиги. За ними возвышался торговый корабль, который был намного крупнее судна, куда направлялись чужаки. На его хвостовой части виднелись полустертые от долгого пребывания в космосе знаки отличия.
      Мужчины прошли через ворота, и когда они направились к ремонтируемому кораблю, охранник молча пропустил их, не задав ни единого вопроса. Фарри должен проследовать за ними. Но как ему пройти через ярко освещенные ворота, и при этом незаметно миновать охранника? Удастся ли это сделать?
      Он присел на корточки в зловонном промежутке между двумя ближайшими отвратительными лачугами Приграничья. Затем низко опустил голову, пока его лоб не лег на скрещенные руки. Он изо всех сил пытался найти выход из своего ужасного положения.
      И вдруг его будто подхватил сильнейший вихрь и поднял в открытый космос, наполненный еле различимыми лентами, летающими и вертящимися вокруг. Он размахивал руками, стараясь ухватиться именно за ту, которая приведет его к желанной цели. Мысли то и дело вспыхивали у него в голове, и тут он понял, что должен действовать и думать целеустремленно. А потом…
      — Мой маленький брат! — услышал он.
      Это не было нечленораздельным бормотанием Тоггора, а прозвучало настолько отчетливо, словно ему проговорили прямо в его заостренные кверху уши.
      — Туда… — Конечно, он может сообщить очень мало — только о двух встречах. И все-таки его не покидала уверенность, что он принес очень важные и нужные известия. Причем раздобыв их за такое короткое время. — Приведите меня туда.
      В этот леденящий сердце миг он решил, что потерял контакт — как это случилось недавно между ним и Тоггором. Он с горечью думал, что его способности слишком слабые и очень быстро истощаются, чтобы их можно было хорошенько сосредоточить. Но тут он услышал ясный и строгий ответ:
      «Приготовься. И будь рядом с воротами».
      Он пополз вперед на четвереньках, ощущая на теле покалывания от коготков и колючей шерсти смукса, перебирающегося по его плащу. Так он добрался до самого края тьмы, за которым безжалостно светили прожектора, озаряющие ворота.
      Кто-то приближался к нему с противоположной стороны. Он увидел плащ с откинутым на спину капюшоном, затем голову, увенчанную пышными волосами, сверкающими в темноте, подобно рубину Милизанды. За ним явилась сама леди.
      Она остановилась перед охранником и заговорила с ним. До Фарри доносился ее тихий голос, но слов разобрать он не мог. Затем она подняла правую руку и ритмично замахала чем-то, зажатым между изящными пальцами.
      — Ну же!
      Фарри должен доверять ей. И он устремился к женщине на своих паучьих ножках, обеими руками крепко прижимая к груди смукса, чтобы тот не потерялся. Когда он шумно спотыкнулся о камень, охранник даже не повернулся. Фарри осмелился пробежать через ворота, вложив в этот последний рывок все свои силы, и вскоре оказался рядом с леди Майлин и охранником. Не сумев вовремя затормозить, он чуть не свалился наземь. Однако он удержался на ногах, а потом устремился к клетке с бартлом.
      Рядом с клеткой стоял лорд Крип в обществе двух мужчин, за которыми Фарри шел по пятам с самого Приграничья. Горбун поспешно зашел за клетку в надежде, что его не заметят. Он до сих пор не мог понять, почему охранник не заметил его, когда он оказался на самом виду у ворот.
      Он почти растянулся на земле, а Тогтор тем временем то выглядывал над горбом, то снова прятался. Леди все еще стояла у ворот, а охранник внимательно слушал ее, словно от ее слов зависело его будущее положение. Затем она резко опустила руку и блестящий предмет, зажатый между ее пальцами, исчез. Охранник отдал честь, и она отвернулась от него и направилась к клетке.
      Фарри продолжал лежать на земле, затаив дыхание. До него донеслось тихое чириканье. Смукс тотчас же соскочил на землю и подбежал к входу в клетку, оставив Фарри негодовать по поводу того, что это крошечное существо так охотно отзывается на призывы кого-то еще.
      — Что ж, неплохо. Если вы принесете расписку от вашего капитана, то мы поладим, — говорил лорд Крип. — Видите ли, мы подпишем договор пока только на первый полет.
      — Меня это тоже устраивает, капитан, — проговорил новый голос. Неужели это сказал космонавт со знаком отличия? — На «Драконе» должность навигатора уже занята. Когда вы вылетаете?
      — Довольно скоро. Приходите ко мне завтра со всеми документами. И вы тоже, Куанхи… ведь у вас есть полный допуск для найма?
      — Я принесу официальный документ от советника. Я снова пригоден к несению службы, и мне нужно лишь вырваться с планеты Гранта. А здесь немногие корабли могут предоставить мне такую возможность.
      — Мы все обсудим. И как можно скорее! — И они повернулись и двинулись к воротам летного поля.
      Фарри, пригнувшись, обошел клетку и остановился между ней и воротами. Затем сделал последний рывок и выскочил за ворота прямо перед лордом Крипом и леди Майлин. Неуклюже зашевелился бартл, и Фарри услышал донесшийся из темноты грозный рык. Над бартлом возник еще один силуэт и начал облизывать ему морду. Так Ияз выказывала свое бурное приветствие.
      — Что тебе удалось выяснить? — спросила леди Майлин, идя немного впереди.
      Что он выяснил? Всякого понемногу. Возможно, ничего важного. И все-таки Расстиф наживался на торговле животными и являл для Фарри воплощение зла — зла, которое рано или поздно может коснуться и этих двоих. Он не смог бы выразить словами, что для него значили леди и лорд Крип, он только мог предложить служить им верой и правдой всю оставшуюся жизнь.
      — Мне удалось выяснить кое-что о тех, кто был там, — быстро заговорил он. Его слова сливались в нечленораздельный гул. — Один из них, тот, что не носит знака отличия, встречался с Расстифом и охранником. Они говорили… — И тут он собрал все слова, которые подслушал и произнес:
      — «Не пилот… остается все, как есть… стеллары как мелкие монеты… и еще Л'Кумб… он что-то затевает». Тот, который без знаков отличия еще раз встречался с охранником, а потом с человеком со знаком отличия.
      — Стеллары как мелкие монеты, — задумчиво повторил лорд Крип. — Где же я и вправду слышал подобные речи?
      — На Сехмете, — быстро ответила леди Майлин. — Типично для многочисленных легенд, гуляющих по звездным трассам.
      — Однако эту планету усиленно охраняют. Ни рейдер, ни даже судно, принадлежащее Гильдии, нигде не сможет там приземлиться.
      — И все же те, кто первые обнаружили ее, могли бы утаить информации о том, что, возможно, имелись и другие находки… Эту опасность мы рассматривали с самого начала. А загребущие пальцы Гильдии тянутся очень далеко. Вероятно, они думают внедрить к нам одного-двух своих людей.
      — Мы их раскусим.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.