Ветры Дарковера

      И все же ничего уже не будет как прежде.
      Она вспомнила с дрожью: стены, рушащиеся словно перед концом света, люди, вырывающиеся из пролома, ее младший брат Эдрик в крови от макушки до пят и белый как привидение, когда его оторвали от последнего оплота, сестра Аллира, дико кричащая, убегающая от Брайната, крики оборвались стоном боли - и тишина... Меллита кинулась за ними, пробивалась голыми руками и кричала, кричала, пока трое мужчин не схватили и не утащили ее, бьющуюся, словно связанная курица, в ее же собственную комнату, втолкнули ее внутрь и заперли.
      Усилием воли она прервала воспоминания. Сейчас она относительно свободна, этим нужно воспользоваться. Она нашла теплую накидку и вышла из комнаты. Наемники последовали за ней на почтительном расстоянии. Мрачные предчувствия овладели ею, когда она шла через покинутые залы, как призрак в заброшенном доме, преследуемая по пятам шагами незнакомых скотов. Повсюду были видны следы осады, грабежа и разрушений. Портьеры сорваны, мебель изрублена и запачкана, в большом зале виднелись следы огня и дыма и услышав голоса, она быстро на цыпочках прошла мимо. Здесь пировали люди Брайната, и даже если он и отдал приказ не трогать ее, повинуются ли ему пьяные?
      А теперь - где Аллира?
      Брайнат в злой шутке - но шутил ли он - представил Аллиру своей супругой. Меллита выросла в горах, даже в эти мирные дни она слышала истории о бандитских налетах: ограбленные замки, погибшие люди, женщины, насильно выданные замуж - если изнасилование можно назвать женитьбой из-за того, что при этом присутствует какой-то жрец - делалось заявление, что бандит принят в семью и все успокаивалось - внешне.
      Куда Брайнат поместил ее? Несомненно, в старые королевские покои, отделанные ее предками для приема Правителей Хастуров, если бы им вздумалось когда-либо почтить замок Сторн своим присутствием. Была в этом некая смесь богохульства и победительности, привлекательная для Брайната. С бьющимся сердцем Меллита взлетела по лестнице зная, что она найдет там.
      Хотя королевские покои пустовали четыре сотни лет, ковер под ногами казался совсем новым. Эмблема Хастуров была выложена над дверью сапфирами и самоцветами, но молоток с долотом выковыряли драгоценности из стен, оставив лишь выщербленный камень.
      Меллита ворвалась в комнату как ураган, с внутренней уверенностью: старое, редко используемое ЗНАНИЕ в ее мозгу - обрывки телепатических возможностей какого-то давно забытого предка - заставило ее именно здесь искать сестру. Она мчалась по комнатам, едва замечая произведенные завоевателями опустошения.
      Аллира оказалась в самой дальней комнате. Девушка скорчилась в кресле у окна, спрятав лицо в ладонях, испуганная и потерянная она даже не подняла голову, когда Меллита влетела в комнату, лишь сжалась в плотный комочек шелка. Она слобо вскрикнула от ужаса, когда Меллита положила ей ладонь на плечо.
      - Прекрати, Аллира. Это всего лишь я.
      Лицо Аллиры Сторн было искажено слезами почти до неузнаваемости. Она кинулась к Медлите, обхватила ее руками и разразилась бурей рыданий.
      Сердце Меллиты дрогнуло в болезненной жалости, но она крепко сжала Аллиру, отстранила и встряхнула так, что голова у той мотнулась в сторону.
      - Лира, во имя Альдонеса, прекрати этот вой! Он никому не поможет - ни тебе, ни мне, ни Эдрику, ни нашим людям! Пока я здесь, давай подумаем. Заставь работать те мозги, что у тебя еще остались!
      Но Аллира сумела только выдохнуть.
      - Он... он... Брайнат...- она смотрела на сестру такими туманными глазами, что Меллита в приступе ужаса подумала, не лишило ли грубое обращение Аллиру разума. Если так, она осталась в страшном одиночестве и, может быть, лучше сразу оставить все.
      Она освободилась, огляделась и увидела в буфете полупустую бутылку фири. Она предпочла бы воду или вино, но в этом случае сойдет и это. Она выплеснула половину оставшегося прямо в лицо Аллире. Жгучий спирт обжег ей глаза, Аллира задохнулась, но сейчас она смотрела на сестру глазами отчасти нормальными. Меллита схватила ее за подбородок и силой влила в глотку полчашки, крепкого ликера. Аллира захлебнулась, глотнула, задыхаясь, брызжа слюной, а затем с гневом, сменившим истерику, отбросила чашку.
      - Ты что, рехнулась, Мелли?
      - Я хотела то же самое спросить у тебя, но мне показалось, что ты не в подходящей для ответа форме,- произнесла Меллита резко. Затем голосом более нежным она сказала: - Я не хотела пугать тебя, милая, или причинить тебе боль, ты вынесла и так уже более чем достаточно, я знаю. Но мне нужно было заставить тебя слушать.
      - Мне уже лучше - настолько, насколько это вообще возможно...произнесла она горько.
      - Ты не обязана ничего рассказывать,- быстро сказала Меллита, ускользая от того, что она прочла в мыслях сестры, они были открыты друг другу. - Но он пришел и назвал тебя своей супругой...
      - Было какое-то бормотание одного из его краснокожих жрецов, н он усадил меня на трон сбоку от себя,- подтвердила Аллира,- с ножом у моих ребер, чтобы я не рискнула что-то сказать.
      - Но он не причинил тебе боли, если не считать этого?
      - Он не использовал ни ножа, ни плети, если ты это имеешь в виду,произнесла Аллира и опустила глаза. И, предворяя укоризненное молчание сестры, взорвалась: - А что мне было делать?! Эдрик мертв, насколько мне известно, Зандру знает где ты, он убил бы меня! - выкрикнула она и снова разразилась слезами,- ты поступила бы так же!
      - У тебя не было ножа?! - взбесилась Меллита.
      - Он... он отобрал его у меня,- плакала Аллира.
      Меллита думала, что она скорее использовала бы его для себя, чем позволила ему сделать куколкой на троне рядом с собой. Но она не сказала этого вслух. Аллира всегда была хрупкой, мягкой девушкой, пугавшейся криков, коршунов, слишком робкой, чтобы править любой лошадью кроме дамских, столь стыдливой, чтобы не искать ни мужа, ни любовника. Меллита подавила гнев и мягко произнесла:
      - Ладно, милая, никто не обвиняет тебя. Это касается наших людей и больше никого, а всем кузнецам Зандру не починить разбитого яйца или девичьей невинности, поэтому давай подумаем о нашем положении.
      - Они не тронули тебя, Меллита?
      - Если ты хочешь знать, изнасиловали ли меня, то нет. Этот шрамолицый, будь проклято его мужское начало, не имел времени для этого и, возможно, считает, что я слишком лакомый кусочек для любого из его подчиненных хотя, может быть, он отдаст меня одному из них в свое время, если мы не сумеем этого предотвратить.- И в приступе ужаса она подумала о скопище отверженных бандитов, полулюдей из дальних окраин Хеллеров, составлявших банду Брайната. Она уловила мысль Аллиры, что даже грубая защита главаря бандитов лучше, чем руки этого сброда. Да, она не могла обвинять Аллиру имея тот же выбор, что предпочла бы она? Не все, что сварено, подается на стол, и не все смелые слова обращаются деяниями. Тем не менее, внезапная перемена настроения заставила ее выпустить Аллиру из объятий и бесстрастно произнести: - Эдрик, я думаю, в темнице. Брайнат запретил мне входить туда. Но думаю, я ощутила бы его смерть. Ты лучше меня владеешь пси-силой, когда возьмешь себя в руки, попытайся достигнуть его сознания.
      - А Сторн? - Аллира впала в бешенство.- Что делает он, чтобы защитить нас? Лежит, как бревно, в безопасности, под защитой собственной магии, оставив нас всех на милость этих...
      - А что еще он может сделать? - резонно заметила Меллита.- Он не в силах держать меч и даже увидетьу куда направить его; во всяком случае, он позаботился о том, чтобы никто не смог использовать его как марионетку как используют тебя! - взгляд ее свирепо и гневно впился в глаза сестры.Он еще не одарил тебя ребенком?
      - Не знаю, может быть.
      - Будь ты проклята с твоей телячьей покорностью! - взорвалась Меллита.- Неужели ты не поняла, чего он добивается? Если бы дело было только в желании женщины, то почему бы не взять одну из служанок или целую дюжину их? Слушай. У меня есть план, но ты должна использовать весь свой маленький разум которым боги наделили тебя. Умойся, соответствующим образом оденься, попытайся выглядеть как Леди Сторн, а не как какая-то выдернутая из канавы оборванка. Брайнат решит, что ты приручена, но он негодяй, а ты Леди, в тебе течет кровь Семи Областей, ты сможешь перехитрить его, если постараешься. Тяни время, Аллира! Ходи в баню, играй по утрам, удерживай его обещаниями и, в конце концов, скажи ему, что в тот день, когда ты поймешь, что беременна, ты кинешься вниз с парапета. И заставь его в это поверить! Он не рискнет убить тебя! Ты нужна ему в платье и драгоценностях на троне рядом с ним, во всяком случае до тех пор, пока он не убедится, что никто не пытается сбросить его оттуда. Задержи его на несколько дней, не более, и тогда...
      - Ты разбудишь Сторна? - выдохнула Аллира.
      - Простите меня, Боги, ну что ты за дурочка! Сторн в трансе - это единственное, что гарантирует нам безопасность, Аллира, и дает время. Сторн, разбуженный и в лапах этого мерзавца,- это отродье дьявола: всадит нож в брюхо Эдрику, отдаст меня на потеху солдатам на те несколько часов, пока я буду жива, и кто знает, захочет ли он от тебя ребенка? Нет, Аллира, молись, чтобы Сторн спокойно лежал в трансе, пока я не придумаю, что делать. Наберись храбрости и делай свою часть, а я сделаю свою.
      В глубине ее сознания зрел маленький и безнадежный план. Она не рискнула доверить его Аллире. Их могли подслушать или, сформулируй она его не словами, вдруг среди этого сброда найдется какой-то получеловек с телепатическими способностями, желающий заслужить благосклонность своего поставленного вне закона господина рассказом о заговоре. Но семя надежды росло в ней.
      - Идем, Аллира, оденемся, как подобает Леди Сторн и удивим этого негодяя уважением,- сказала она, готовая вновь встретить Брайната и не выдать ничего.
      3
      Баррон служил Империи Земля с юношеских.лет и работал на трех планетах до Дарковера. Этим утром он обнаружил, что никогда и не покидал Земли. Он понял это, впервые расставаясь с ней.
      У назначенного выхода из Зоны Земля усталый молодой клерк оглядел его, проверил пропуск Транспорта и Персонала, означавший, что Баррон, класс 2, направляется с поручением за территорию Зоны. Он заметил: - Так вы и есть тот парень, что идет в горы? Тогда вам лучше избавиться от этой одежды и найти что-нибудь более подходящее для поездки туда. Те тряпки, что на вас, могут сгодиться для Зоны, но там, в предгорьях, вы просто замерзнете или вас убьют. Разве вам ничего не сказали?
      Ему никто ничего не говорил. Баррон ощутил замешательство, почему ему надо рядиться под туземцев? Он гражданин Империи Земля, а не секретный агент. Но клерк был первым с момента аварии, кто отнесся к нему как к человеку, и он был признателен ему за это.
      - Я думал, что буду являться официальным представителем. Значит, никаких гарантий безопасности?
      Клерк пожал плечами: - А кто может их дать? Вы должны разбираться в планете, если уж прожили здесь пять лет. Земляне или граждане Империи Земля непопулярны вне Торгового Города. Вы не потрудились познакомиться с "Официальной директивой номер два"?
      - Не полную версию,- он знал, что она объявляет запретным, под страхом мгновенной депортации, для граждан Империи посещение без разрешения любой части планеты вне обозначенных Торговых Зон. Баррон никогда и не стремился к этому, и ему не приходило в голову поинтересоваться причинами. Чужая планета - это чужая планета, их тысячи, а он работает внутри Земли.
      Но теперь все изменилось.
      Клерк оказался разговорчивым.
      - Почти все земляне на службе картографии, исследований и других носят дарковерскую одежду. И теплее, и не привлекает внимания. Разве вам никто не говорил?
      Баррон покачал головой. Он не стал напоминать клерку, что в последние несколько дней с ним вообще никто не разговаривал. В любом случае, в нем что-то восстало, он делал работу для Империи - ему это было официально поручено - и не дарковерцам приказывать ему, как одеваться или как себя вести. Если им не нравится одежда, которую он носит, пусть они поучатся терпимости к чужим обычаям, что является первой заповедью для каждого, принимающего услуги Империи Земли. Его устраивала его одежда - легкие теплые синтетические туника и брюки, низкие, мягкие сандалии и короткая стеганая куртка, защищающая от ветра.
      Многие дарковерцы принимали их в Торговом Городе, одежда была крепкой и комфортабельной. Зачем менять ее?
      Он произнес немного принужденно:
      - Я же не ношу униформу Космических Сил. Я понимаю, что это было бы неуместно. Но это?
      Клерк безразлично пожал плечами.
      - Это ваши похороны,- сказал он,- а вот, как я понимаю, и ваш транспорт.
      Баррон посмотрел вниз, на грубо вымощенную улочку, но не увидел никакого экипажа. Там был обычный набор праздношатающейся толпы, женщины в плотных шалях, шедшие по своим делам, и трое людей с лошадями. Он хотел сказать...- но осознал, что три человека ведут четыре лошади.
      Он с трудом сглотнул. Он знал вообще, что дарковерцы низкотехническая раса и почти не применяют моторизованный транспорт. Они пользовались различными типами ездового скота, местным аналогом буйволов, больших антилоп и лошадей - возможно потомков линии, импортированной с Терры около сотни лет назад для верховой езды. Это казалось разумным. Местность Дарковера не годилась для крупномасштабного строительства дорог, население не обращало на это внимания, и в любом случае, не существовало крупной добывающей и обрабатывающей промышленности, требовавшей таких операций. Баррон, защищенный внутри Зоны, знал об этом, но его реакцией на это было удивление. В действительности ему было безразлично, как живут дарковерцы, его это не касалось. Его миром был диспетчерский пульт: корабли, грузы, пассажиры (Дарковер был главной перевалочной базой на дальних гипертрассах, потому что располагался почти на середине между верхней и нижней ветвями Галактики), картографы, различные тягачи и наземные машины для обслуживания всего этого.
      Он не был готов для пересадки с космолета на вьючное животное.
      Трое остановились, отпустив поводья хорошо натренированных лошадей и поэтому стоявших спокойно. Передний из трех, крепкий молодой человек лет двадцати, произнес:
      - Вы представитель Земли Дениел Фирт Баррон? - он произнес имя с некоторым затруднением.
      - Зпа серву,- вежливая фраза на дарковерском языке (к вашим услугам) вызвала короткую понимающую улыбку у молодого человека, он отозвался другой формулой, которую Баррон не понял, а после вновь переключился на язык Торгового Города:
      - Меня зовут Кольрин. Это Леррис, а это -Гвин. Вы готовы? Вы можете уехать сейчас. Где ваш багаж?
      - Я готов в любой момент,- Баррон показал сумку, содержащую немногие его пожитки и большой, но легкий ящик с требовавшимся ему оборудованием.Сумку можете бить сколько угодно, там только одежда. А с корзиной будьте осторожны, не роняйте, там бьющиеся предметы.
      - Гвин, это тебе,- сказал Кольрин.- За городом нас ждут вьючные животные, а пока довезем ее сами. Трудно управляться с животными на этих улочках, они такие узкие.
      Баррон понял, что они ждут, когда он сядет в седло. Он напомнил себе, что это назначение - все, что отделяет его от пропасти, но это сейчас казалось не очень важным. Впервые за свою жизнь ему захотелось убежать и спрятаться. Он крепко сжал губы и очень сухо произнес: - Я должен предупредить вас, что я никогда в жизни не ездил на лошади.
      - Сожалеем,- сказал Кольрин. Вежливость его казалась даже чрезмерной.Но туда, куда мы едем, иначе добраться невозможно.
      Тот, кого звали Леррисом, взял сумку Баррона и произнес:
      - В таком случае это возьму я, у вас хватит забот с поводьями.- Его земное произношение было много лучше, чем у Кольрина, иногда практически без акцента.- Вы быстро научитесь ездить, у меня это было так же. Кольрин, покажи ему, как садиться в седло! И поезжай рядом, пока он не перестанет нервничать.
      Нервничать! Баррон чуть не зарычал, что он видел чужие миры, когда тот играл в игрушки, но затем расслабился. Черт, я действительно нервничаю, нужно быть слепым, чтобы этого не заметить.
      Не успев ничего понять, он оказался в седле, ноги его попали в высокие, богато украшенные стремена, и они медленно двинулись по улице прочь от Зоны Земли. Он был слишком сконфужен и поглощен тем, как удержать равновесие, чтобы бросить назад хоть один прощальный взгляд.
      Никогда прежде он не контактировал близко с дарковерцами. В ресторанах и лавках Торгового Города они были просто темными неподвижными лицами, обслуживающими его и остальных на расстоянии достаточном, чтобы их можно было игнорировать. Сейчас ему предстоит провести среди них неопределенный промежуток времени, не зная чего бояться и к чему приготовиться.
      Такого никогда не происходит в Империи Земля, никого не назначают на работу вне рода его деятельности, а если тебя посылают на чужую планету, ты проходишь всевозможные тренировки и консультации. Но тут ему понадобилась концентрация всех усилий, чтобы удержаться на лошади.
      Прошел почти час, прежде чем он начал расслабляться, ощущая, что падение не так уж неизбежно, и смог несколько раз бросить взгляд на троих своих попутчиков.
      Все трое были моложе Баорона, во всяком случае, насколько он мог судить. Кольрин был высоким, долговязым, но аккуратно сложенным, лицо его было узким и красивым, с тенью коричневой вьющейся бороды. Голос был мягким, но он казался необычайно уверенным в себе для столь юного мужчины и оживленно разговаривал и смеялся на скаку.
      Леррис был плотнее, с волосами рыжими, почти как у землянина, и казался едва ли двадцатилетним. Третий, Гвин, был смуглым, высоким и старше остальных. Если не считать кивка и короткого приветствия, он не обратил на Баррона внимания и, казалось, немного сторонился молодых.
      Все трое были одеты в плотные свободные бриджи, ниспадающие складками на высокие, тщательно подогнанные рубахи богатых темных расцветок. Гвин и Кольрин носили толстые простеганные шерстью плащи, а Леррис - короткий свободный шерстяной жакет с капюшоном. У всех троих имелись короткие рукавицы, ножи на поясе и маленькие ножики в кармашках на верхней части башмаков. У Гвина также был меч, хотя на время поездки он был приторочен к крупу лошади. У всех волосы были ровно обрезаны над ушами, и все владели богатым набором драгоценностей и амулетов. Они выглядели грубо, ярко, по-варварски. Баррон, ощущая свои насквозь цивилизованные одежды, волосы и выправку, почувствовал странный испуг.
      Черт побери, к этому я не был готов!
      Сначала они ехали вымощенными улицами меж толпящихся домов и лавок Старого Города, затем вдоль более широких каменных улиц, где дорога стала легче, между высокими домами, стоящими в садах и высокими башнями. Наконец дорогу сменила утоптанная трава, всадники повернули в сторону длинной низкой ограды и въехали сквозь деревянные и каменные заборы в некое огороженное пространство красноватой вытоптанной земли, где несколько десятков незнакомо одетых людей занимались своими делами: грузили и разгружали животных, седлали их, варили пищу на кострах, умывались, плескались в деревянных корытах и несли корзины корма и воды своим животным. Было очень холодно и неуютно, и Баррон был очень рад встать, наконец, под укрытие низкой каменной стены, где ему позволили слезть с лошади и передать ее по кивку Кольрина грубо одетому человеку, пришедшему-, чтобы увести ее.
      Он прошел меж Гвином и Леррисом, Кольрин остался приглядывать за животными, в защищенном от ветра стенами и крышей убежище. Леррис сказал: Вы не привыкли к езде, отдохните пока мы приготовим ужин. И нет ли у вас подходящей для верховой езды одежды? Я могу принести вашу сумку - лучше будет надеть ее сейчас.
      Хотя Баррон знал, что юноша старается быть заботливым, при упоминании об этом он ощутил раздражение.
      - Сожелею, но вся одежда, которую я взял с собой - на мне.
      - В таком случае вам лучше пройти со мной,- сказал Леррис и вновь вывел его из-под крыши через противоположный конец длинной изгороди. Головы поворачивались им вслед, кто-то громко выкрикнул что-то, и люди громко засмеялись. Он услышал слово "терранар" - это не требовало перевода. Леррис повернулся и твердо сказал: - Чайрет. На мгновение возникло молчание, а после пролился поток тихих слов и бормотание. После этих слов все как-то почтительно отодвинулись от них. Наконец они прошли в магазин или лавку в основном торговавшую глиняными кувшинами, низкосортным стеклом и множеством свободной одежды, разложенной на корзинах и сундуках. Леррис твердо произнес:
      - Вы не сможете ехать по горам в том одеянии, что на вас. Я не хочу сказать ничего оскорбительного, но... это невозможно.
      - Мне не было дано указаний...
      - Послушайте, друг мой,- Леррис использовал дарковерские "комии", - вы понятия не имеете о том, насколько это холодно - путешествовать по горам, в особенности в предгорьях. Ваша одежда может быть теплой,- он коснулся складки легкой синтетики,- но только в помещении. Хеллеры - самая кость Земли. А ехать в этих штуках - значит стереть себе ноги, не говоря уже о...
      Баррон, сильно смущенный, вынужден был сказать безразлично: - Я не могу этого оплатить.
      Леррис глубоко вздохнул:
      - Мой приемный отец поручил мне снабдить вас всем, что вам необходимо, мистер Баррон.- Баррон был удивлен манерой обращения - дарковерцы не используют ни титулов, ни фамилий,- но, впридачу, Леррис говорил на превосходном земном, и он был удивлен, не был ли юноша профессиональным переводчиком.
      - А кто ваш отец?
      - Вальмир Альтон, совет Комина,- коротко произнес Леррис. Даже Баррон слышал о Комине - касте наследных правителей Дарковера, и это заставило его замолчать. Если Комин имеет к этому хоть какое-то отношение и хочет, чтобы он носил дарковерскую одежду, спорить не имеет смысла.
      После короткой, но оживленной торговли, в которой Баррон, неплохо знавший дарковерский (но не из интереса, а скорее по причине врожденной склонности к языкам) понял очень немногое, Леррис произнес:
      - Я надеюсь, это подойдет. Я знаю, вы не любите ярких расцветок, я сам такой же,- и он протянул Баррону стопку одежды, в основном темной, напоминающей льняное полотно, и плотный шерстяной жакет, похожий на тот, который носил сам.- Скакать в плаще неудобно, если, конечно, вы не родились в нем...- и там же лежала пара высоких ботинок.
      - Ботинки лучше примерить,- предложил он. Баррон наклонился и скинул сандалии. Продавец хихикнул и сказал что-то - Баррон не уловил, что именно - o его сандалиях, на что Леррис резко ответил: - Чайрет - гость Правителя Альтона!
      Торговец сглотнул, пробормотал несколько фраз извинения и умолк. Ботинки сидели словно сшитые специально для него и, несмотря на непривычное ощущение вдоль икр и лодыжек, Баррон был вынужден признать, что они удобные.
      Леррис подхватил сандалии и сунул их Баррону в карман.
      - Если хотите, можете носить их в помещении.
      Прежде чем Баррон успел ответить, странная слабость охватила его.
      Он стоял в сводчатом зале, освещенном только мерцающим светом факелов, запахом жаренного мяса и странной кислой вони, пугавшей и нагонявшей тошноту. Он ухватился за кольцо в стене, но его там не оказалось, да и самой стены тоже не было. Он снова стоял на ветру в пасмурном мраке огороженного лагеря, кипа одежды валялась у его ног.
      Юный Леррис смотрел на него удивленно и испуганно.
      - Вы плохо себя чувствуете, Баррон? Вы выглядите немного странно.
      Баррон покачал головой и довольный, что можно скрыть лицо, наклонился над одеждой. Он ощутил облегчение, когда Леррис оставил его в здании, и он смог опуститься на пол и дрожа привалить к стене.
      Снова это! Он свихнулся? Если бы причиной была его работа, то сейчас, вдалеке от диспетчерского пульта, все кончилось бы. И все же, пусть и недолгое, видение на этот раз было более ярким, чем раньше. Передернувшись, он закрыл глаза и постарался ни о чем не думать, пока Кольрин не позвал его, подойдя к открытой стене здания.
      Двое или трое человек в грубых темных одеждах двигались у огня. Кольрин не представил их. Повинуясь жесту, Баррон присоединился к Гвину и Леррису у корыта для умывания. Начало темнеть, поднимался ледяной вечерний ветер. Баррон непроизвольно задрожал и с вожделением представил себе шерстяной жакет, но дождался своей очереди и вымыл лицо и руки тщательней чем обычно. Он не хотел, чтобы землян считали грязнулями - да и пачкает верховая езда сильней, чем нажатие кнопок и наблюдение за сообщениями. Вода была обжигающе холодной.
      Они расселись вокруг огня и пробормотав какую-то короткую формулу, Гвин начал раздавать еду. Баррон принял предложенную тарелку с какой-то сладкой разваренной крупой, покрытой слоем кислого соуса и большим ломтем мяса, и маленький сосуд с густой горько-сладкой жидкостью, сильно напоминающей шоколад. Все было вкусно, хотя с мясом справиться было непросто, остальные резали его ножами на кусочки не толще папиросной бумаги, оно было просолено и как-то высушено и очень напоминало кожаную подметку. Баррон извлек пачку сигарет и закурил, втянув дым. Это было чудесно.
      Гвин хмуро посмотрел на него и вполголоса бросил Кольрину: - Сначала сандалии, теперь это...- он посмотрел на Баррона с откровенной неприязнью. И задал какой-то вопрос, в котором Баррон сумел уловить лишь незнакомое слово. Леррис оторвал взгляд от тарелки, увидел сигарету, покачал головой и произнес "чайрет" тоже неодобрительно, но обращаясь к Гвину, а затем поднялся и сел рядом с Барроном.
      - На вашем месте я бы не курил,- произнес он.- Я знаю, что это ваш обычай, но для мужчин областей это оскорбление.
      - Что он сказал?
      Леррис нахмурился.
      - Попросту говоря, он спросил... не женщина ли вы. Это отчасти эти проклятые сандалии, а отчасти - ну, как я сказал, мужчины здесь не курят. Только женщины.
      Раздраженным жестом Баррон отбросил сигарету. Было хуже, чем он ожидал.
      - Что это за слово - чайрет?
      - Чужак,- сказал Леррис. Баррон снова вцепился в мясо, и Леррис, почти извиняясь, сказал:
      -Нужно было снабдить вас ножом.
      - Неважно,- сказал Баррон,- я все равно не знаю, как с ним обходиться.
      - И тем не менее, - начал Леррис, но Баррон не услышал его, огонь перед ним раздался или, скорее, вспыхнул еще ярче, и в центре пламени, высокого, голубого, сияющего, он увидел...
      Женщину.
      Снова ту же женщину, стоявшую в сердце пламени. Ему показалось, что он вскрикнул за мгновение до того, как фигура изменилась, выросла и вновь стала огромным скованным Нечто, царственным, пылающим, опаляющим своей красотой сердце и мозг. Баррон сжал руки так, что ногти впились в запястья.
      Видение исчезло...
      Леррис смотрел на него бледный, потрясенный.
      - Шарра...- выдохнул он.- Шарра, златоцепная...
      Баррон дотянулся и вцепился в него. Он произнес грубо, не обращая внимания на остальных, сидящих у костра.
      - Ты видел ее?! Ты видел?!
      Леррис молча кивнул. Лицо его так побледнело, что стали видны крохотные веснушки. Наконец он произнес со вздохом:
      - Да, я видел. Но ничего не в силах понять - почему видел ты! Кто ты, во имя всех дьяволов?!!
      Баррон, потрясенный почти до безмолвия, выдавил:
      - Я не знаю. Это часто случается. Я не имею понятия, почему. Я хотел бы понять, почему ты видишь это.
      Пытаясь сохранить самообладание, Леррис произнес:
      - То, что ты видел - это дарковерский архетип, форма Богини. Я не все понимаю. Я знаю, что у многих землян есть телепатические способности. Кто-то, вероятно, передает эти образы, а ты перехватываешь их. Я...- он задумался.- Я должен поговорить с приемным отцом, прежде чем ответить тебе.- Он замолчал, а затем произнес с внезапной решимостью: - Скажи мне, как мне к тебе обращаться?
      - Дэн сойдет,- сказал Баррон.
      - Тогда Дэн. У тебя будут неприятности в горах, я думал ты обычный землянин и не умеешь...- он остановился и пожевал губами.- Я дал обет,сказал он наконец, и не могу нарушить его. Но у тебя будут неприятности и тебе понадобится друг. Ты знаешь, почему никто не предложил тебе ножа?
      Баррон покачал головой.
      - Мне даже в голову не пришло спросить. Я же сказал, что все равно бы не смог им воспользоваться.
      - Ты - землянин,- произнес Леррис.- Пр здешним законам и обычаям, нож или любое другое орудие никогда нельзя давать никому, кроме крепких друзей или родственников. Слова "мой нож - твой нож" - обет. Это значит, что ты будешь защищать друга, поэтому нож или другое оружие нужно покупать, добывать в битве или делать на заказ. И все же,- сказал он и внезапно рассмеялся,- я дам тебе этот - и не беа причины.- Он наклонился и извлек из ботинка маленький острый нож.
      - Он твой,- сказал он внезапно очень серьезно.- Возьми его, Баррон, и скажи "твой и мой".
      Баррон, чувствуя смущение и неловкость, неумело взял нож за рукоятку.
      - Значит, мой и твой. Спасибо, Леррис.- Он понял, что смотрит в глаза молодого человека так, словно читает его мысли.
      Остальные, сидящие у огня, смотрели на них. Гвин - замерев в недоумении и неприязни, Кольрин - удивленно и ощущая легкую ревность.
      Баррон вернулся к трапезе одновременно с удивлением и облегчением. С ножом в руке было проще есть, позже он обнаружил, что тот прекрасно помещается в маленьком карманчике в верхней части его ботинок. Леррис больше не говорил с ним, но время от вермени коротко улыбался ему, и Баррон знал, что по той или иной причине молодой человек стал его другом. Это было странное ощущение. Он не был из тех, кто легко находит друзей, и не имел близких, а сейчас юноша чужого мира, угадав его смятение, неожиданно предлагает ему дружбу. Он не понимал причин и не знал, что ждет его впереди.
      Пожав плечами, он закончил ужин и последовал за без молвным указанием Кольрина - выполоскать тарелку и чашку, упаковать их вместе с другими и помочь развернуть одеяла внутри здания. Было уже очень темно, холодный дождь сеялся на легерь, и он был рад оказаться под крышей.
      Он заметил, что что-то изменилось в отношении к нему, и хотя он повторял про себя, что это ничего не меняет, внутренне он был рад этому.