Призрачный свет

А может быть, ей просто показалось и ничего не произошло?

Джулиан подошел к ней.

— Ты выглядишь очень усталой, — сказал он, обнимая Труф за плечи.

Сквозь тонкую ткань легкого халата Труф сразу ощутила волнующую близость и теплоту тела Джулиана. Она чувствовала смешанный запах его кожи и одеколона.

— Я не принадлежу к ранним пташкам, — трепетным голосом ответила Труф. Прикосновение Джулиана сводило ее с ума, охватившее поначалу смущение начало исчезать и уступило место желанию. Она мучительно пыталась избавиться от желания прильнуть к Джулиану, ответить на его мягкий и нежный призыв.

Труф почувствовала облегчение, когда в комнату, сгибаясь под тяжестью контейнера, вошли рабочие.

Звуки голосов и грохот разбудили весь дом, и к тому моменту, когда последний контейнер оказался в библиотеке, обитатели Врат Тени были уже на ногах, и только тогда Труф внезапно поняла, почему водитель и сопровождающий так не хотели входить в дом.

— Не хотите ли чашку кофе на дорогу? — предложила Труф рабочим, чувствуя за собой некоторую вину перед ними.

— Единственно, что мы хотим, так это побыстрее убраться отсюда. Так что распишитесь, пожалуйста, — отрезал сопровождающий и снова протянул бланк. Труф взяла его и приготовилась расписываться.

— Может быть, имеет смысл открыть контейнеры и посмотреть, все ли там в сохранности? — невозмутимо произнес Джулиан с угрожающей мягкостью в голосе. Стоящий позади него Карадок хрюкнул.

Джулиан стоял облокотившись о косяк, в руке у него была чашка дымящегося кофе. Пока рабочие бились с грузом, он успел переодеться, теперь на нем вместо халата был великолепный костюм и рубашка с открытым воротом.

Водитель посмотрел на Джулиана с плохо скрытой враждебностью, так собака смотрит на загнавшего ее в угол леопарда.

— Я уверена, что с оборудованием все в порядке, — решила вступиться Труф. — Да даже если там что-нибудь и сломано, на взгляд это все равно не определишь. — Она торопливо расписалась и отдала бланк.

Рабочие неестественно быстро устремились вниз.

— Счастливого пути, — весело крикнул им вслед Джулиан.

— Зачем ты так, Джулиан? — умоляюще произнесла Труф. — Это просто жестоко. — Труф пыталась упрекнуть его, но не могла избавиться от чувства восхищения его ледяным спокойствием и находчивостью. Одновременно она злилась на себя за свою податливость и доступность.

— Хочу признаться, — ответил Джулиан, сделав несколько глотков. — Есть у меня одна слабость — я ненавижу жуликов. А особенно туповатых.

— Каких жуликов? — удивленно спросила Труф. Она ожидала, что Джулиан скажет «хвастунов».

— Сопровождающий не желал делать того, что ты вправе от него ожидать. Он затребовал дополнительную оплату за труд, который входит в его обязанность. В чистом виде вымогательство.

Труф показалось такое объяснение абсолютно логичным.

— Да, ты, наверное, прав, — согласилась она, хотя и не очень охотно.

— Мужчина имеет право делать все то, на что он способен, — произнес Карадок. — Так нас учит Блэкберн.

— Но… — попыталась возразить Труф и тут же запнулась. Начинать философский спор с утра, да еще на голодный желудок было глупо. — Следуя вашей логике, можно сказать, что с таким же успехом рабочие имели право обмануть меня.

— Если бы они смогли сделать это, тогда — пожалуйста. Но они же не смогли.

— Завтрак подан, — провозгласил Карадок, приглашая всех в зал.

Он ушел, оставив Труф и Джулиана наедине. Джулиан улыбнулся.

— Хватит упражняться э софистике, оставим это для иезуитов. Пойдем позавтракаем. Утешимся тем, что мы, слава Богу, проснулись и живы-здоровы. Погода прекрасная, утро у меня совершенно свободно. А чем ты собираешься заняться? — спросил Джулиан, и в голосе его Труф почувствовала приглашение.

Труф вздохнула и многозначительно оглядела стоящие контейнеры.

— Меня призывает долг, — ответила она со смехом. — Хочешь не хочешь, а придется разбирать аппаратуру.

— Ну по крайней мере ты позавтракаешь со мной? Наш кладезь кулинарной премудрости мусью Хоскинс снова блеснул своими выдающимися способностями, — весело сказал Джулиан. — Да, и еще — отдай Гарету ключи, он поставит машину в гараж.

— Не стоит затрудняться, я сама сделаю это после завтрака. — Труф показалось, что она подозрительно быстро ответила. — Мне кое-что нужно взять оттуда. «Нужно поторапливаться, только так я смогу все узнать».

— Прекрасно, — сказал Джулиан. Улыбка на его лице показывала, что он доволен происходящим. — После завтрака Гарет покажет тебе, куда поставить машину.

Труф полагала, что четырех часов сна окажется вполне достаточным для непродолжительной, но продуктивной работы. Завтрак тоже не будет лишним, он поможет снять усталость. Джулиан, видимо, был поклонником завтраков обстоятельных. Усадив Труф за стол, он ушел на кухню и вскоре вернулся с двумя полными тарелками в руках.

Труф заметила, что за столом нет Карадока, хотя именно он так рвался на завтрак и приглашал остальных. «Интересно, куда это он улизнул с утра?» — подумала Труф.

Ей также было любопытно посмотреть на Гарета, точнее, на его щеку. Увидит ли она царапины или другие следы рукоприкладства?

— А вот и мы, — бодро воскликнул Джулиан, ставя на стол тарелки. — Кое-кто из нас на завтрак не ходит никогда, но упорный мистер Хоскинс готовит даже больше, чем требуется.

— Кому ты принес все это, Джулиан? — испуганно попятилась Труф. — Я в жизни никогда столько не ела на завтрак. Она покачала головой, рассматривая тарелку. Омлет, ветчина, фрукты и сдобные булочки.

— Все когда-то приходится начинать, — огорченно произнес Джулиан, беря вилку. — Тело человека — это машина, как и все другие нуждающаяся в горючем.

— У тебя есть поразительный талант все упрощать, — воскликнула Труф.

— А разве ты сама занимаешься не тем же? Как там называется твоя мудреная наука, статистическая парапсихология, что ли? Все зависит от того, что ты знаешь.

«Я знаю, что я почти ничего не знаю. Точнее, не слишком много», — подумала Труф.

Карадок и Гарет вошли вместе. Гарет сразу направился на кухню и через несколько минут вернулся с тарелкой, в которой горкой лежали бутерброды с ветчиной и маслом, намазанные джемом булочки и пирожные. Он уплетал все, непринужденно разговаривая с Карадоком. Труф восхитилась его самообладанием. Она посмотрела на его щеку, но никаких следов пощечины не увидела.

— Когда народ встанет, — сообщил он Труф, прожевывая бутерброды, — я соберу всех, и мы поможем тебе распаковать контейнеры.

— Народ, — пояснил Карадок, — это мы с Гаретом, Хиауорд и Доннер. Эллис не в счет, он сегодня, мягко говоря, не будет иметь возможности оказаться вам полезным.

— С Эллисом все нормально, — добродушно возразил Гарет, защищая своего отсутствующего друга. — Кстати, если вы хотите загнать в гараж свою машину… — начал было он и осекся.

— Мисс Джордмэйн хочет не этого, — прервал Гарета Джулиан. — Она желает противопоставить оккультизму холодную парапсихологию.

Труф с обожанием смотрела на Джулиана, ей понравилось, как он пытается втянуть Гарета в разговор.

— Я бы очень хотел узнать, что это за чудодейственные приборы ей прислали, — закончил Джулиан.

— Честно говоря, я не очень большой специалист в этом, — сказала Труф. — Моя ипостась — обработка уже полученных данных, выяснение возможностей, подсчет вероятностей и все такое прочее. Как-то я даже составляла статистические данные о непредвиденных, случайных повреждениях инфракрасной пленки в процессе работы, то есть определяла, насколько можно верить полученному снимку. Случалось, что то, что считалось фотографией призрака, на поверку оказывалось всего лишь дефектом пленки.

— Свидетельства очевидцев, ты, разумеется, в расчет не принимала, — уверенно произнес Джулиан.

— Свидетельства такого рода не слишком надежны, — откликнулась Труф. Она обрадовалась появившейся возможности объяснить обитателям Врат Тени суть своей работы. — Человеческий глаз и чувства легко обмануть, машина же всегда будет объективна.

— Какое счастье, — проговорил Джулиан, — верить в то, что машину невозможно обмануть.

Труф почувствовала в его словах легкое раздражение.

— Я согласна, наши инструменты несовершенны, но это все, что у нас есть. Можно сколько угодно говорить о том, как бы сделать их лучшими, но если не работать с ними сейчас, мы вообще никуда не продвинемся, — резко возразила она.

— Совершенно справедливо, — согласился Джулиан. — Именно из этого следует, что необходимо в равной степени доверять и человеку, и машине. — Джулиан намазал булочку маслом и принялся жевать. — Меня всегда удивляло, что скептики, высмеивающие очевидцев появления призраков или пришельцев, никогда не задаются простым вопросом — почему эти люди видят все это?

Труф была вынуждена признать, что аргумент вполне резонный.

— У меня нет таких данных, но может быть, и задаются, — парировала она. Пристальный взгляд Джулиана не помешал Труф всерьез заняться омлетом.

— Нам следует согласиться с сэром Исааком Ньютоном, говорившим, что мы стоим у края безбрежного океана абсолютных знаний и подбираем разноцветные раковинки, которые волны выбрасывают к нашим ногам, — сказал Джулиан.

«Возможно, он и прав. — Труф мысленно согласилась с ним. — Но не думаю, что человек будет долго довольствоваться этими подачками. А гадать, что было, если б море да закипело и кабы у свиней были крылья, тоже не самый научный метод».

— Поскольку ты не хочешь, чтобы я присоединился к вам при установке машин для отлова призраков, я удаляюсь к себе, — сказал Джулиан после завтрака. — Пойду читать письма. Если тебе потребуется моя помощь, не стесняйся, заходи.

— Обещаю тебе это, — ответила Труф. Не доев завтрак, она пошла в свою комнату за ключами от машины.

Уже спускаясь вниз, она напряженно думала, куда бы спрятать «Страдающую Венеру». Бестактные вторжения Фионы показали, что комната перестала быть безопасным местом для хранения книги. Даже если незатейливая девушка больше не припрется, то есть еще полдюжины других кандидатов, способных совершить непрошеный визит.

Книгу можно спрятать в комнате Лайт.

Неожиданно пришедшая мысль показалась Труф разумной в своей невероятности. Кто, в самом деле, будет обшаривать комнату бессловесного дитя, будучи абсолютно уверенным, что ей просто нечего прятать. Когда Труф была в комнате у Лайт, она заметила в ней множество шкафчиков и полочек. Не осматривает же их Лайт? Если она не будет знать, что книга находится у нее в комнате, то и не подумает ее искать. Да и обнаружив, Лайт вряд ли побежит отдавать ее Джулиану. Правда, если Торн существует в реальности, а не является плодом ее воображения, то он защитит и Лайт. Как-никак она тоже его дочь.

Поеживаясь от утреннего холода, Труф шла к своей машине. Она стояла там же, где ее и оставила Труф. Придирчиво осмотрев машину и убедившись, что в нее никто не залезал, Труф открыла багажник. Перстень, ожерелье и книга были на месте. Труф осмотрелась, быстрыми движениями засунула «Венеру» и драгоценности в сумочку и тут же закрыла ее. Вслед за этим она захлопнула багажник.

Все шло превосходно, кроме одного — Труф не знала, где находится гараж. Она с сожалением подумала, что напрасно не приняла помощь Гарета.

«Тоже мне, героиня готического романа из жизни частных детективов», — ухмыльнулась она.

Вскоре тайна гаража была успешно раскрыта. Его местонахождение Труф выяснила очень просто — она вспомнила, куда ночью поехал Джулиан, пошла по узкой, посыпанной гравием дорожке, завернула за дом и вскоре уткнулась в невысокий дом, некогда служивший, вероятнее всего, конюшней. Двери гаража оказались открытыми, и Труф увидела стоящий там импозантный БМВ Джулиана, белый потрепанный «вольво» и сверкающий черной краской тяжелый мотоцикл с серебряными звездами на бензобаке. Труф подумала, что он принадлежит, скорее всего, Хиауорду, поскольку только он был похож на человека, способного гонять на такой сногсшибательной машине.

«С какого это времени ты начала считать мотоцикл сногсшибательной машиной?» — спросила себя Труф. В последнее время ей постоянно казалось, что всю жизнь она провела в полусне и теперь, когда проснулась, многое увидела как бы заново. У Труф совершенно неожиданно появлялись новые симпатии и антипатии, о наличии которых она даже не подозревала. Да и ее ли они на самом деле?

В кого она здесь превращается? Кем она становится?

Труф вздохнула. Задача у нее было простецкая — любыми средствами дожить до ближайшей пятницы. В понедельник, то есть в хэллоуин, Джулиан намечает проводить свои ритуалы. Которые, как и следует ожидать, кончатся ничем…

«Ничем? Один из этих ритуалов убил твою мать».

Ее убил не ритуал и не магия, а наркотики. Торн невиновен.

«И ты в этом уверена? Признайся честно».

Торн не убил бы Катрин Джордмэйн, он любил ее.

«Какое невероятное благородство, — шептал коварный внутренний голос. — А приходила ли тебе в голову такая интересная мысль, что твой невинный, великий Блэкберн был поражен случившимся не меньше остальных?»

«Об этом его нужно непременно спросить, — решила Труф. — Когда я увижу его, обязательно задам ему этот вопрос».

Теперь, когда Труф знала, куда ей нужно отправиться, она быстро поставила в гараж свой «сатурн» и пошла к дому. Потяжелевшая, перекинутая через плечо сумка стучала ей по бедру, но Труф не замечала этого.

Глядя на Врата Тени, было трудно поверить, что этот безмятежно стоящий дом какой век считается средоточием безумия и потустороннего мрака. Все проведенные Труф исследования неопровержимо это доказывали. Илия Чеддоу зарубил всю свою семью в 1872-м, более века назад. Смерть Катрин Джордмэйн и исчезновение Торна Блэкберна — события более свежие — произошли всего двадцать шесть лет назад. Здесь, возле дома, невозможно было поверить и в то, что и сама Труф всего каких-то пару дней назад чуть не замерзла в библиотеке. Невероятной казалась и способность Лайт говорить от имени Торна. Однако Труф и это слышала.

Подойдя к дому, Труф увидела, что дверь открыта. Она остановилась и спряталась за ближайшие деревья. Труф не понимала, почему она вдруг решила затаиться, но вскоре поблагодарила судьбу за это наитие.

Сначала на пороге дома появился Майкл. Одет он был как обычно, то есть в строгий костюм-тройку и галстук, подчеркивающий официальность канонической одежды, если Майкл и вправду принадлежал к какому-нибудь братству.

Он немного постоял, затем повернулся и протянул руку, и тут Труф увидела, как из двери дома выходит Лайт.

Труф едва не остолбенела от неожиданности, увидев ее. Если бы Труф сказали, что у девушки есть такая одежда, она бы ни за что не поверила. На Лайт был прекрасно сшитый, элегантный темный костюм. Волосы девушки были тщательно уложены и заколоты. Лицо ее поразило Труф отсутствием дурашливой улыбки, оно было на удивление серьезным и совсем не детским. Даже наоборот, это было лицо зрелой, умной и красивой женщины. Труф открыла рот от изумления. Куда девалась эта маска простодушного, великовозрастного ребенка с отсутствующим взглядом? На какое-то мгновение Труф подумала, что это не Лайт, но, присмотревшись повнимательней, она убедилась в обратном. Из дома, улыбаясь, выходила ее сестра.

Но тогда к чему эта комедия масок?

И что за всеми этими превращениями стоит?

Майк обнял Лайт за плечи, и они пошли по дорожке к воротам. Труф показалось, что фигуры их светятся в лучах яркого солнца. Майкл улыбнулся Лайт, она легонько шлепнула его по щеке. Труф смотрела, как они удаляются.

«Может быть, он увозит ее? Ну и слава Богу, это даже к лучшему», — подумала Труф.

Труф потерла лоб, потрясенная увиденным. Внезапно у нее начала побаливать голова, видимо, недосыпание давало о себе знать. Труф подумала, что это место ужасающе действует на нее, давит, выводит из себя своими странностями. Честно говоря, она хотела, чтобы Майкл увозил Лайт из поместья, а не от нее. Но как раз этого-то Майкл и не собирался делать.

Но удивлялась Труф недолго, вскоре к ней вернулась ее обычная холодная практичность.

— Во всем есть свои положительные стороны. Утешимся тем, что в комнате Лайт сейчас никого нет, — пробормотала Труф.

Дом позволил Труф найти комнату Лайт без приключений. Подумав об этом, Труф горько усмехнулась: время для того, чтобы скатиться к антропоморфизму, то есть одушевлению неодушевленных предметов, было выбрано самое подходящее. Дома не живут. Они не действуют, не хотят, да им это и не нужно.

Действуют только обитатели домов, вот они могут кое-что подстроить. А на что нацелились жители Врат Тени?

Продолжая ломать голову над своим неожиданным вопросом, Труф открыла комнату Лайт и вошла в нее. Что, собственно, у них у всех на уме? Что они затеяли? И на что они готовы пойти ради достижения своей цели?

У самого окна, под подоконником, Труф разглядела встроенный в стену небольшой шкаф и решила, что он мог бы быть подходящим местом для хранения «Страдающей Венеры». Она открыла его. В шкафу лежали запыленные листы бумаги и какое-то тряпье. Было похоже, сюда редко кто заглядывал. Труф засунула книгу на самое дно и закрыла дверцу. Убежище было не совсем надежным, абсолютной гарантии, что никто сюда не сунется, никто дать не мог, но Труф сочла, что уж лучше прятать книгу здесь, чем у себя.

Затем она вытащила из сумки ожерелье и с тоской взвесила его на руке. И его, и перстень тоже нужно было спрятать где-нибудь здесь. Тот, кто найдет их, успокоится и не будет дальше обыскивать комнату.

Или наоборот. Найдя перстень или ожерелье, он посчитает, что впереди его ждут более интересные открытия, устроит повальный обыск и найдет книгу. Печально.

«Что делать. Платите деньги и выбирайте», — процитировала Труф. После непродолжительных раздумий она сунула ожерелье в тот же ящик, откуда достала его несколько дней назад.

«Хочешь получить свое ожерелье, отец? Приходи и забирай его».

С этой мыслью Труф покинула комнату, решив перстень спрятать в другом месте. Но где? Нужно найти такое, где бы и она, и Торн могли бы его легко найти. Вооруженная столь успокаивающей мыслью, Труф стала рассматривать все возможности. Где во Вратах Тени можно было скрыть пасхальное яйцо в виде перстня таким образом, чтобы он одновременно был и на виду, и в то же время никто бы не подумал туда сунуться. Труф перебирала в уме все имеющиеся варианты, но ни один из них не отвечал поставленным требованиям. Из некоторых мест перстень было невозможно взять в случае необходимости, другие казались не очень подходящими, слишком много народа имело к ним доступ. Наконец Труф пришло в голову спрятать его у себя в ванной комнате, положить на дно недавно купленной банки с солями для ванн.

Эта мысль пришлась Труф по вкусу, она вошла в свою комнату, прошла в ванную и спрятала перстень в банку.

Оставалось сделать самое главное — разобраться с присланной аппаратурой.

Ровно в четыре часа дня Труф поняла, что ей всерьез следует задуматься о смене профессии. Пока четверо мужчин — Карадок, Хиауорд, Доннер и Гарет, пыхтя, таскали контейнеры, Труф выгружала и с любопытством рассматривала содержимое. Сейчас, вертя в руках хитрые инструменты, не зная, как ими пользоваться, Труф поняла, что затея не так легко выполнима, как казалось раньше. И это было только начало.

Разгрузка контейнеров продолжалась до самого вечера. Перед ленчем добровольные помощники Труф закончили работу и унесли контейнеры в один из чуланов. Труф принялась изучать инструменты. У нее оказались три автоматические фотокамеры, способные каждый час делать несколько снимков кряду. Две из них, заряженные высокочувствительной пленкой, были способны делать вполне сносные снимки в полной темноте. В третьей находилась инфракрасная пленка, чувствительная не к свету, а к температуре. Запасных кассет с пленкой Дилан почему-то не прислал.

Кроме того в руках Труф оказался прекрасный студийный магнитофон с запасными катушками пленки. Прислал Дилан и микрофоны, способные улавливать мельчайшие шорохи, вплоть до плеска воды в проходящей под домом канализационной трубе.

Хотя Труф ожидала один, ей прислали даже два полибарометра. Это была разработка института имени Бидни, барометры могли записывать одновременно колебания температуры, давления, а также отголоски землетрясений.

Теперь любое привидение Труф могла встретить во всеоружии. Заботливая рука Дилана уложила и комплект батареек, так что у Труф было все. Кроме тщательно выработанного плана.

Расстановка оборудования не обещала особенных сложностей, все оно, за исключением малотранспортабельного магнитофона, имело небольшие колесики, и Труф вполне могла в одиночку расставить аппаратуру везде где нужно. Но где? Труф решила пока не ломать над этим голову, а почитать инструкции. Она отпустила своих помощников и засела за изучение описаний и приведение аппаратуры в действие. Не больше чем через четверть часа она уже считала себя если не тупой, то по крайней мере невосприимчивой к техническим знаниям. Труф углубилась в чтение записки, которую Дилан ей прислал вместе с инструментами.

Эффект был тот же самый, что и от чтения инструкций. Чем сильнее Труф пыталась вникнуть в принцип действия инструментов, тем меньше понимала его. В обратной же пропорции в ней росла и уверенность в том, что практическая работа — занятие не для нее.

К двум часам пополудни Труф впала в отчаяние и твердо решила немедленно звонить Дилану. Заодно неплохо было проверить и ее новенький спутниковый телефон. Оказалось, что его уже подключили.

— Труф, это ты? — послышался в трубке жизнерадостный голос Мег. — Ну как дела?

— Все нормально, Мег, — ответила Труф. Да и что она могла еще сказать? — Там поблизости Дилана нет?

Дилана не оказалось, и все, что Труф оставалось сделать, — это оставить номер своего телефона. Тоже не лучший вариант, звонок у аппарата до того тихий, что, если не привязать его к голове у самого уха и не ходить так, пользы от него ровным счетом никакой.

Труф никогда еще не ощущала себя столь беспомощной.

Теперь, когда она получила все, что так энергично требовала, вставал другой вопрос — куда, в какие места ставить оборудование? Об этом следовало бы подумать заранее.

Наиболее подходящим местом казалась библиотека, ведь именно здесь случилось то невероятное событие. Труф решила поставить здесь одну фотокамеру и полибарометр. Интересно, что из этого получится. Засекут ли инструменты что-нибудь?

Другое место Труф определила как самое надежное — это ее спальня. Там следует установить две фотокамеры и магнитофон. Торн уже приходил к Труф и, полагала она, придет еще хотя бы раз.

И когда он появится, аппаратура сразу сработает.

Но, установив приборы у себя в комнате, Труф тем самым открыто признает, что видит Торна, а этого ей не хотелось бы. Из научных ли соображений или из каких других Труф полагала, что ей не стоит привлекать к себе излишнее внимание окопавшегося во Вратах Тени таинственного круга истины с Джулианом во главе. Труф решила действовать иначе.

Второй полибарометр она установит в храме.

Ближе к вечеру в библиотеку робко заглянул Джулиан. Он пришел поинтересоваться успехами Труф. Когда она поделилась с ним своей идеей установки оборудования в храме, он сказал, что не имеет ничего против полибарометров, но против фотокамеры и магнитофона возражал категорически.

— Ритуалы являются нашим секретом, — аргументировал он свой отказ. — Прошу меня понять правильно, Труф. И хотя я уверен, что со временем ты поймешь, что лучше оказаться под покровом, чем вне его, и присоединишься к нам, сейчас никакой записывающей аппаратуры в храме устанавливать не нужно. Никаких фотографий и пленок в храме, — отрезал он.

Устав от мыслей и сомнений, Труф решила поставить две фотокамеры в библиотеке, друг против друга, чтобы охватить всю комнату. Прикрывшись необходимостью записывать исходящие из библиотеки звуки, она получила возможность оттащить магнитофон в свою комнату.

«Пусть они думают, что я не хочу, чтобы он мешался здесь», — убеждала себя Труф, надеясь, что ей удастся получить искомые доказательства, не возбуждая ничьих подозрений.

Но что она будет делать с этими доказательствами?

Было уже почти шесть часов, когда Труф удалось наконец затащить тяжелый магнитофон в свою комнату. Теперь ей оставалось только подключить оборудование и ждать результатов, если, конечно, аппаратура что-нибудь зарегистрирует.

Труф выглянула в окно. Солнце уже село, и на горизонте появилась тонкая голубая полоска. На территории поместья зажглись фонари, освещая часть сада и лабиринт. После дня, проведенного в доме, прогулка по свежему воздуху показалась Труф очень заманчивой.

Лето святого Мартина — непродолжительный теплый период после первых морозов — пока не наступило, еще чувствовалась прохлада. Труф шла по дорожке и с удовольствием вдыхала слегка морозный, пьянящий вечерний воздух. Она обернулась и посмотрела на дом. Почти во всех его окнах горел свет. Только в одном окне, угловом, там, где находилась комната Лайт, было темно.

«Интересно, куда это она сегодня направилась с Майклом?» Труф снова совершенно неожиданно начала думать о будущем. После того как она закончит свою деятельность во Вратах Тени, она увезет Лайт с собой. В квартире у нее две спальни, так что особых неудобств появление Лайт не принесет, нужно будет только перенести стол и книги из второй спальни в свою. Лайт сможет гулять по парку, по всей территории Тагханского университета так же свободно, как и здесь. А Труф будет…

Дальше этого момента воображение не шло. Труф не имела представления, что она станет делать. Знала точно одно — жить так, как раньше, она уже не сможет. А что, если принять предложение Джулиана и махнуть с ним в Европу? Но что тогда делать с Лайт?

«Можно взять ее с собой». Труф понимала, что Лайт не подготовлена к подобной поездке.

«Но она может и не поехать, остаться у меня. Пусть сама решает», — подумала Труф, внезапно почувствовав безразличие к Лайт.

Возникшее желание помечтать о будущем исчезло, и Труф увидела, что направляется к лабиринту. В раздумье она остановилась у входа. Первым желанием было войти в него. Если лабиринт не переделывали и он остался таким же, что и на карте, Труф легко выберется из него.

И даже если переделывали, в таком маленьком лабиринте очень трудно заблудиться. Но как только Труф ступила внутрь и высокие кусты скрыли от нее свет фонарей, Труф сразу почувствовала, что совершила ошибку, затеяв эту дурацкую прогулку. Лабиринт был уже не тот, каким она видела его на карте. Он неузнаваемо изменился.

Если бы Труф находилась в Калифорнии или в Нью-Йорке, она бы посчитала, что произошло землетрясение. Только оно дает это непередаваемое чувство потерянности в пространстве. Оно накатывает на человека и ввергает его в панику. Человек начинает метаться в лихорадочных поисках выхода из руин, его охватывает ужас. Если это ощущение не остановить, то можно сойти с ума. Труф показалось, что, войдя в лабиринт, она переступила через невидимую черту, которой раньше здесь не было.

Вдруг она почувствовала запах дыма, услышала треск и увидела клубы пламени. Она обернулась.

Кусты, которые только что стеной окружали ее, исчезли, перед Труф открылась широкая чистая поляна и объятый пламенем дом. Труф рванулась вперед, но что-то удержало ее на месте. Сознание неестественности происходящего? Такое пламя не могло возникнуть в течение каких-то пяти минут! Нет, Труф остановило другое — она поняла, что горит дом, которого она никогда не видела и которого не было здесь уже много лет.

В огне полыхало длинное белое приземистое здание с конусообразной крышей и длинными узкими окнами под самой крышей. Раздавались хлопки, трещали и валились бревна. Сквозь раскрытые окна Труф видела сверкающее золотом пламя. Теперь она вспомнила, когда случился этот пожар — в 1872 году, сто двадцать три года назад.

У Труф внезапно проснулась способность к ясновидению. Она широко раскрытыми глазами смотрела на огонь и видела сквозь него. Будто кадры старинной кинохроники, перед ней разворачивалась картина давно ушедшей трагедии. Труф увидела оштукатуренные белые спальни, залитые огнем. Но ярче огня была кровь — на стенах, на полу, стекающая с кроватей. Казалось, пламя обходило ее стороной, боялось коснуться ее.

Посреди одной из спален стоял мужчина. Его мокрое лицо блестело в пламени разыгравшегося пожара, рубашка намокла от пота и пропиталась кровью. Сжимая в руке топор, мужчина рыдал. Труф видела его слезы и слышала громкие всхлипывания. Мужчина поднимал и опускал топор, хотя его жертвы уже давно не подавали признаков жизни.

Илия Чеддоу, тот самый, что зарубил всю свою семью, а после исчез. Предполагали, что он, возможно, сгорел в пожаре, который сам же и разжег. И никто не знал мотивов его поступка. Труф начинала догадываться, что она знает их.

Часть крыши дома упала, и пламя, разбрасывая искры, вырвалось наружу. Вверх устремился огненный столб. Где-то вдалеке били в колокол, в страхе просыпались жители городка Убей Тень и, изумленные, смотрели на слабо виднеющийся в тумане огонь.

Несмотря на весь ужас, увиденная Труф сцена не напугала ее, она не чувствовала никакого волнения. Будто весь тот кошмар, свидетелем которого стала Труф, — это всего лишь прелюдия к другому, более страшному событию, что-то вроде эпиграфа.

— «Я знаю берег, где растет дикое время», — услышала Труф знакомый голос за спиной.

«Нет, нет, не оглядывайся», — послышалось предупреждение.

Труф отвела глаза от пожара и посмотрела вбок, вслушиваясь в слова Торна. Видение горящего дома исчезло, она снова ощутила легкое дуновение прохладного ветерка, и вокруг опять появились высокие кусты.

— Здравствуй, — произнесла Труф. — Здравствуй, отец.

Глядя на ужасную картину пожара, Труф не ощущала страха, но сейчас он вдруг напал на нее. Однако она испугалась не Торна — Труф боялась потерять свое здравомыслие. Только сейчас она поняла справедливость слов Майкла о том, как беспомощен человек, оставшийся один на один с неведомым. Как он был прав, уговаривая ее уехать, пока она еще не потеряла убежденность в правильности своего видения мира.